Недавние тренды рунета

Новая книжка есть.

Выйдет ли она на бумаге, не знаю, даже не потому, что сейчас горизонт планирования полтора часа, просто издательство пока всё, что я присылаю, где-то тихо гноит, хотя, например, за межавторский сборник (дико крутой, на мой взгляд) нам с авторами даже аванс заплатили, мизерный, но всё-таки деньги, а сборника нет как нет.

Но бумага - то дело такое. Приятное, но необязательное по нынешним временам. А мою новую книгу можно получить вотпрямщас.



За pdf и ePub версии спасибо Сергею Кащавцеву sergscout, а за обложку - его домашнему любимцу нейросеточке. Такую обложку нарисовала, как будто и правда читала всё.

Каждый, кто хочет получить новую книгу и напишет мне свой электрический адрес, получит письмо с тремя ссылками на гугл-диск (ворд, пдф, епаб) и инструкцией, как меня можно отблагодарить. Украинцы могут не париться с благодарностью, им книга в подарок. Будем считать, это я так для фронта вяжу носки.

Если хотите получить в письме файл, а не ссылки, напишите об этом в комментарии. Сделаю. Но тогда, пожалуйста, укажите нужный вам формат.

Распоряжаться книгой следует, как распорядились бы бумажной. То есть, давать читать близким, но не выкладывать в открытый доступ. Сейчас пиратствовать совсем стрёмно, потому что это - ну, правда, вопрос жизни и смерти. Других источников дохода у меня нет. Следить и проверять не буду, мне некогда, меня крышует Небесная Канцелярия, она небось разберётся сама.

Писать лучше всего в комментариях к этой записи, здесь я точно ничего не пропущу. Комментарии не скрываются, извините! Сейчас открытость во всём нужна.
Для анонимных комментаторов я комментарии открываю, но в прошлый раз жж их почему-то не пропускал. Поэтому в крайнем случае можно писать мне в телеграм @Frei_M , но пожалуйста, действительно только в крайнем. Если у вас есть возможность комментировать в жж, лучше здесь.

Пожалуйста, проверяйте правильность написания своего адреса и папку СПАМ в почте прежде, чем пожаловаться мне, что книга не пришла. До сих пор это решало все проблемы.

Отправлять буду примерно 40-50 писем в день, вряд ли больше, поэтому кому-то, возможно, придётся несколько дней подождать. Извините за это, пожалуйста! Но времени у меня правда мало, а я не хочу автоматизировать процесс. Из рук в руки круче всего работает. Раз попробовав, я уже от этой возможности не откажусь.

Предложение, будем считать, что бессрочное, если не помешают какие-нибудь внешние обстоятельства. Тогда придумаем, как быть.

УПД
Дорогие, я в начале тринадцатой в середине четырнадцатой шестнадцатой семнадцатой девятнадцатой в конце двадцать второй четвёртой в начале двадцать пятой шестой страницы, какое счастье, что я не особо модный писатель, возможно это сохранит мне жизнь. Кто ещё без книги - всё будет! Но через день-два ночью, или завтра :))

Пожалуйста, не волнуйтесь, опоздать невозможно.

Вот прямо сейчас, 03:00 12 августа - отправлено по всем адресам. Почти невозможно в такое поверить, но факт.
Основной объём работы сделан, теперь тем, кто попросит книгу, ждать придётся недолго. Максимум, день.

Оригинал и комментарии

Именно так.

Оригинал и комментарии

Во-первых: как показала жизнь, семь лет подряд я (не только я, но сейчас речь обо мне) не ошибался, прогнозируя общее развитие ситуации. Не ошибался настолько, что нонеча аж сами Сергеи Кужугетычи на каком-то форуме самолично-с повторяют сказанное мною, причем теми же словами, - и напомнив об этом, подтверждаю: пан Ермак абсолютно прав. Если военно-политическое руководство России позволит себе проиграть эту войну, детям и внукам нынешних россиян позавидует разве что прокаженный. Впрочем, поскольку нынче лепра излечима, не позавидует и он.


Теперь во-вторых. Если кто не в курсе, причина "неприкосновенности во врем войны" высших руководителей (президентов, правящих премьеров etc.) не в пресловутом "вы нас не трогаете, мы вас не трогаем", а в том, что высший избранный руководитель по умолчанию представляет весь народ, и негласно подразумевается, что разбираться с ним можно только после войны (если он проиграл) в открытом процессе. А любой назначенный чиновник такого иммунитета не имеет.

Так вот, пан Ермак, безусловно, очень высокая (возможно, самая высокая) фигура в нацистском режиме Киева, исчезновение которой сильно раскачает тамошнюю пирамиду, и безусловно же, ключевая фигура в британских раскладах "украинского" сюжета, исчезновение которой спутает многие карты Лондона. Но это неофициально. Официально же он всего лишь назначенный чиновник, позволивший себе то, что лучше бы, пока не совсем уверен в конечном успехе, не позволять.

Оригинал и комментарии

Мальчика с Белгородчины, безусловно, жаль, но, в конце концов, она сам-сам виноват, что не так взял, и никто не обязан приставлять к мальчикам с Белгородчины (Курщины, Крыма etc.) персональных нянь, чтобы постоянно объясняли: не надо, мол, живя во фронтовой зоне, которую родная армия не в состоянии защитить, поднимать все, что лежит под ногами.

Впрочем, это вам, дорогие друзья, все "витязевы" Рунета и так объяснят, а меня заинтересовало: что же это за пост г-на Медведева о Крыме, который (выделено желтеньким) удален. Как-то запамятовал. Но ничего страшного, инфа в Сети не горит, и элементарный поиск показывает: речь идет о  том посте, где Дмитрий Анатольевич сурово и грозно предупредил: дескать,




"в случае ударов по Крыму для Украины может наступить Судный день", добавив: "Хочу в связи с этим сказать, что совершенно очевидно, они понимают последствия таких заявлений". - и я теряюсь в догадках: а зачем нужно было удалять этот пост? Ведь очевидно же: "они" очень хорошо всё понимают, а потому и творят то, что творят. И опять же,  г-н Медведев не сказал, что Судный день наступит, он всего лишь предположил, что в случае ударов по Крыму Судный день теоретически

может наступить, а следовательно, может и не наступить. То есть, одно из двух. Ну и вот, по Крыму бьют вовсю, а Судный день не наступает. Стало быть, один из вариантов, подразумевавшихся заместителем председателя СБ РФ, реализован, - и на фиг было стирать разумный пост? А может быть, кстати, что Судный день таки наступил, и вердикт оказался оправдательным...

Оригинал и комментарии

Здраво, логично, убедительно, - и совершенно бессмысленно. Потому что в Госдепартаменте уже официально заявили, что США за все возможные эксцессы на ЗАЭС  ответственна только Россия. Это значит, что киевской укронежити дано право на всё, что ей заблагорассудится,

а уж комплексов укромразь лишена начисто. И это дает ей возможность шантажировать Москву, навязывая свои условия с позиции силы, потому что в противном случае военно-политическое руководство России будет объявлено "ядерным террористом", - с вполне очевидными последствиями.

Далее, поскольку первые требования шантажистов очевидны, вопрос:

Оригинал и комментарии

Взяв тайм-аут до ноября, я, к собственному немалому удивлению, его соблюдаю, срываясь лишь изредка, когда совсем уж молчать не могу. Но если я очень мало пишу, это вовсе не значит, что я не в курсе, а тем паче, не думаю. Так что, если кому интересно, то ли завтра вечером, то ли послезавтра днем вашему, дорогие друзья вниманию, будет предложена очередная беседа на Рой-ТВ, посвященная тому, о чем я до ноября молчу.

Оригинал и комментарии

Узнав позавчера, что войска Коалиции, сосредоточив все силы, подведя резервы и подогнав массу военной техники, все-таки взяли коровник, порадовался, конечно, но писать об этом не стал. Вот кабы не коровник, а дом паромщика, тогда иное дело, - а так ни к чему. И про укродиверсантов, вольно резвящихся


на российской территории,  тоже не повод: в конце концов, их этому учили, они делают свое дело, какие уж тут сенсации? Никаких. Рутина, вроде горящего Донецка (что ж еще делать Донецку, как не гореть?) или раскрошенного Антоновского моста (тут воообще по науке: если кото-то где-то кого-то не бомбит,

то кто-то в ответ бомбит обязательно). Но вот учащающиеся удары укробесов по АЭС, не стану скрывать, вызывают чувство глубокой озабоченности, потому что террористы, если уж начали, а им в ответ, в основном, жесты доброй воли, рано или поздно добьются своего. Впрочем, если у них таки получится,

в ситуации, кроме всем очевидных минусов, будут и плюсы. В частности, удачное попадание в АЭС, вызвав очередной Чернобыль или заражив все Левобережье и Крым, теоретически может навести задумчивое военно-политическое руководство России на мысль все-таки вспомнить о центрах принятия решений...

Оригинал и комментарии

Полагаю, до этого вполне может дойти.
Не факт, но вполне может.

Берегов у киевских террористов нет, сами они и их семьи даже в таком случае не пострадают, виновными, если они успешно ударят, определят не их, а Россию, - и тогда, на благо встревоженным перспективой проиграть выборы "ослам", можно повышать ставки, раскручивая истерику о "стране-террористе", у которой

нет "права на атом". А учитывая планетарную радиофобию, повод для чего угодно, от любых санкций до вторжения, крайне удобный. Тем не менее, дабы не прослыть паникером, уверен, что военно-политическое руководство России и на сей случай наверняка имеет такой же убедительный ответ, как всегда...

Оригинал и комментарии

Продолжаю молчать, - не потому, что сказать нечего, а потому что слов нет, - и неприятная ситуация с аммиаком лишь утверждает меня в решении ждать до ноября, когда все так или иначе прояснится. Нынче же очевидно, во-первых, что любой договорняк, по итогам которого режим укробесов останется у власти или (самый минимум) сохранит контроль над южным побережьем, каким бы триумфом его ни изображали официаль-попки,


в неотдаленной перспективе обернется крахом, а во-вторых, что укронежить не остановится ни перед чем, - вообще ни перед чем, - и "не давать себя спровоцировать" означает, в конце концов, дать оттрахать себя по полной программе. В связи со всем этим, и дальше буду отделываться редкими добродушными ремарками. Но: заранее одобряю исполнение укронечистью любых приказов США, - хоть атакина химические комбинаты, хоть удары

по хранилищам ядерных отходов, хоть глубокие рейды с диверсиями на территорию РФ, а хоть и поражение областных центров. По той причине, что в  момент, когда смолчать и замалчивать станет совсем невозможно, - скажем, если референдумы будут таки сорваны, показав слабость химеры, - военно-политическому руководству России придется или таки пришпорить коня, или перестать, наконец, мучить доходягу...

Оригинал и комментарии

Глумятся.
Что ж, имеют основания, а значит, и право.
Это не хорошо и не плохо, - это факт.

Оригинал и комментарии

Вообще-то, что с такими делать, совершенно ясно. Без помпы, в рабочем порядке. Однако, поскольку гаденыши (и этот, и прочие) показаны по ТВ, столь же ясно, что этого с ними не сделают. А стало быть, гаденышам следует сказать "Ай-ай-ай!" и взять с них честное слово, что они больше не будут.

Оригинал и комментарии

...и только на 91/92 секунде понял, что это сказка, - а жаль.

Оригинал и комментарии

Когда-то по молодости думал, что люди так долго не живут, но ошибся. Хорошие люди живут и дольше. Скажем, Фидель, которому, кстати, вчера исполнилось 96, дожил до 90, и ушел, похоже, лишь тогда, когда сам решил, что пора. А вот, допустим, Наполеон, которому, кстати, завтра исполнится 253, ушел всего в 52, в пустоте и разочаровании. Потому что не был хорошим человеком. Хорошие люди на Россию не нападают, а которые нападают, не доживают и до шестидесяти...

Оригинал и комментарии

В Америке есть такой бизнесмен-социалист Дэн Прайс. Он как заноза в боку у всех этих капитал-дрочеров, у которых, кстати, нет никакого своего капитала. Чем он знаменит? А он примерно 5 лет назад отказался от своей зарплаты СЕО в миллион долларов, назначил себе зарплату в 70 тысяч и поднял мнимальную зарплату в своей компании до такой же величины. Плюс выдал полноценный пакет бенефитов своим работникам. Поскольку его компания, его правила, никто возражать не стал. Сперва говорили, что он разорится, от него уйдут классные специалисты (поскольку не будет вокруг лузеров, полагаю), но спутстя много лет его компания процветает, лояльность сотрудников зашкаливает, с клиентурой все хорошо, доходы увеличились В РАЗЫ. Вишенка на торте - он работает в области финансов, обслуживает кредитные карты. Вот такой вот финансист-социалист, своим примером показывающий, что можно работать не только путем отжимания от работников ими созданную добавочнеую стоимость. В твиттере он жжёт неподеццки, ставя на место wannabe крутяшек-заработяшек, которые в реальности наемные работники и "временно испытывающие трудности миллиардеры", которым возразить такому человеку вобщем-то и нечего.
Теперь собственно говоря к новости. Видимо, его успех, который просто невозможно отрицать, достал теневых правителей. Американская текущая экономическая модель ведь строится на рейгановском мифе о "trickle down", мифе о "если ты бедный - ты ленивый неудачник!" и эгоизме наивных буратин, которые думают, что они вскоре найдут своё "поле чудес"! И вот его обвинили в каких-то "неподобающих сексуальных поведениях", насилии (много лет назад!) над своей бывшей женой и прочей такой лабуде. Прайс вынужден уйти в отставку как СЕО.

A Seattle CEO who announced in 2015 that he was giving himself a drastic pay cut to help cover the cost of big raises for his employees has announced his resignation.
Dan Price, the embattled CEO of credit card processing company Gravity Payments, resigned Wednesday, The Seattle Times reported.
Price stunned his 100-plus workers when he told them he was cutting his roughly $1 million salary to $70,000 and using company profits to ensure that everyone there would earn at least that much within three years.
“My No. 1 priority is for our employees to work for the best company in the world, but my presence has become a distraction here,” Price wrote in a statement on Twitter. He founded the company 18 years ago.
“I also need to step aside from these duties to focus full time on fighting false accusations made against me,” he wrote. “I’m not going anywhere.”
Earlier this year, Seattle prosecutors charged Price with misdemeanor assault against a woman and reckless driving. Prosecutors say Price tried to forcibly kiss a woman. He pleaded not guilty in May; the case remains ongoing.
Отсюда

Оригинал и комментарии

Это, детки, называется сплочение общества под внешним давлением. И злобные, мелочные, некомпетентные, самоуверенные надутые индюки из политической элиты Запада добиваются того, чего не мог (или не хотел) добиться Путин. Когда такие люди как Божена хотят вломить Украине, Прибалтике и тем, кто за ними, это знаете ли успех. Вы  хотели депортации неправильных русских, что ж, это возможно. Но результат идеологам этой процедуры не понравится.

Оригинал и комментарии

Сегодня.
Надо жить

Оригинал и комментарии

Ощущение безопасности. Реально народ расслаблен. На ночь кафешки не забирают стулья вовнутрь. Нет этакой скрытой угрозы исходящей от подростков на углах, которая есть в Нью Йорке. И подростки здесь в основном арабские и черные. Видимо, что-то с американскими неграми не так, а не вообще. Статистика тоже говорит о том, что Лондон безопаснее большинства крупных американских городов. Бомжи есть, но опять же - не агрессивные. Большинство, кстати, белые, хотя в парке видел одного черного бомжа. И еще, бомжей ОЧЕНЬ мало в сравнении с Нью Йорком. Можно сказать почти нет. И уж точно нет этих бомж-тележек с их скарбом и бомж-поселений
Заметил, что в городе нет стоп-знаков, но есть вместо них какие-то светящиеся шары на столбиках. Это совсем не очевидно и их предназначение я осознал, просто последив как в этом месте себя ведут водители.
И, самое интересное, после посещения имперского военного музея могу сказать, что англичане вообще не парятся нпсчет преступлений своего режима. Нет этого копания "ах, Сталин ужасен!" или "ах, мы же владели рабами и бедные вьетнамцы!" У англичан все просто: да, в прошлом мы творили всякую фигню, но давайте же не зацикливаться на этом! Это в прошлом! При этом не упускают возможность пнуть коммунизм, русских, поддержать поляков и украинцев итд, даже если это было в прошлом. Как пример. В инсталляции посвещенной холокосту ОЧЕНЬ подробно рассказывается как нацисты уничтожали евреев, упоминают цыган, инвалидов и гомосексуалистов. Но! Совсем не упоминают уничтожение славян, либенсрау и вот это всё. Далее, англичане вскользь вспоминают депортацию евреев-беженцев из Германии и помещение их в концлагеря до конца войны. Из 70 000 бежавших в Британию евреев, 27 000 были посажены или депортированы.Одновременно в инсталяции про Вторую Мировую несколько раз прошлись про депортации немцев, чеченов, поляков и Крымских татар Сталиным и так же про "оккупацию Польши вместе с Гитлером (почему сейчас эти земли всё ещё не польские ни на полслова). Ну, типа, это надо помнить. Так же ОЧЕНЬ вскользь упомянуты соучастники уничтожения евреев в  Европе. Сказано, что венгры были союзниками немцев и помогали им в Холокосте. Всё! Ни слова про литовцев, латышей, поляков, украинцев, французов, голландцев, которые очень деятельно принимали участие как в выявлении евреев, так и в их уничтожении. Часто лично. Ибо это КРАЙНЕ политически некорректно будет и нужно будет как-то объяснять почему, к примеру, свастики Азова - это нормально. Далее, написано, что евреи не хотели возвращаться в Польшу, поскольку их там ждали погромы, не уточняя, что к тому моменту нацистов там УЖЕ НЕ БЫЛО. Да и про Палестину и переселение туда евреев сказано в чисто Британском духе: ну да, мы оккупировали Палестину по итогам Первой Мировой и потом "ушли". Типа сами. Ага. Подавление еврейского движения, голосование в ООН против создания Израиля, вооружение арабов - это не про нас. Впрочем, такое лицемерное поведение в духе англо-саксов но одновременно создает единство нации. Они реально гордятся своей страной и не задумываются, перед кем они там виноваты. Нужно двигаться вперед. Что ж, молодцы.

Оригинал и комментарии

Такое возможно, и вероятность растет, поскольку USA&UK в отчаянии и бессильной злобе нынче способны на любые провокации, а удар по ПМР - провокация сочная, с начинкой. Но тем более важно ни в коем случае не дать себя спровоцировать...

Оригинал и комментарии

После доклада с критикой Украины, Международная Амнистия подверглась шквалу критики и решила пересмотреть доклад! Вопрос: они с самого начала врали или их позиция вовсе не принципиальна и колеблется с установками западных политиков? Защитники "правового государства", которое якобы существует на Западе и независимости правозащитников - ваши комментарии? 

Оригинал и комментарии

Читаю среди свидомых коммунистов, что Мишустин ввел специальные магазины для дипломатического корпуса (непонятно, своего или чужого?) и выдается это как реально очевидный факт. Так вот, коммунистам с лексикой свидомых мне не хочется верить, потому что свидомые руссо-некро-коммунисты выдают свои мрийки (не мечты, у них именно и конкретно мрийки) за якобы истинную правду постоянно. Иногда, впрочем, они не врут, поскольку и стоящие часы дважды в день показывают правильное время. И мне интересно - можно узнать из какого источника эта новость про "Березки"? 

Оригинал и комментарии

Это из книги "Ветры, ангелы и люди", написано примерно с 2006 по 2013 год. Лично я вообще почти ни хрена не помню, только по списку городов и манере письма (ну и потому что оно нашлось в моём файле в рабочем компьютере) вижу, что явно моё.



1

В Кракове живут невидимки, демоны и обычные люди. Краковские невидимки обычно идут в музыканты, демоны развлекают детей на площадях, а остальные горожане пекут крендели и живут как хотят. Лица у них приветливые, голоса негромкие, а сыр они заплетают в косы.


2

Жители Брешии укрывают головы пестрыми платками, водят за собой белых собак, улыбаются, как будто только что проснулись. А хлеб они едят на бегу.


3

Жители Праги вырезают из дерева кукол, приделывают к ним веревочки, чтобы двигались как живые, кормят их щедро, поливают пивом и медовухой, отправляют вместо себя на работу и по другим скучным делам, а сами бродят по паркам, прыгают по деревьям белками, щебечут как птицы, плывут под водой серебристыми рыбами, цветут как розовые кусты, лебедями пролетают над Влтавой, хохочут, как чайки – всех провели!


4

Жители Клайпеды высокого роста, у каждого из них по два голубых лица, одно смотрит вперед, другое назад. К их одежде пришиты медные бубенцы. А по городу они ходят приплясывая.


5
В городе Минске кроме людей, живут людоеды и наваждения. Люди в Минске очень красивы и молоды, редко встретишь среди них кого-нибудь, кто выглядит старше тридцати. Людоеды очень стараются быть похожими на людей, но невольно выдают себя лихорадочным блеском в глазах, слишком широкими улыбками и торопливой готовностью согласиться с любыми словами намеченной жертвы, а потому в охоте они неудачливы и живут впроголодь. Наваждения в Минске по большей части крикливы и простодушны, вид их не столько ужасает, сколько обескураживает. Впрочем, они совершенно безобидны и существуют исключительно для развлечения жителей города и его гостей.
Свою зиму жители Минска хранят в погребах под железнодорожным вокзалом и вынимают неохотно, по маленькому кусочку, а в долг соседям не дают никогда; те, впрочем, и не особо просят.


6

Жители Антиба наряжаются со вкусом, ходят по улицам неторопливо, принимают эффектные позы на фоне тех стен, чей цвет удачно сочетается с их одеждой. Жителям Антиба кажется, будто их не родили матери, как прочих людей, а нарисовал неведомый живописец, поэтому они очень стараются не испортить его картину.


7

Жители Цюриха в детстве глотают золотые часы и живут потом, размеренно тикая, поэтому никогда не опаздывают и ошибаются в расчетах много реже, чем прочие люди. Те, что живут у озера, приносят обильные жертвы белым лебедям, те, чьи дома стоят на горе, поклоняются диковинной птице-щухшнабелю, но жертв ему не приносят.


8

Жители города Вильнюса уже много веков снятся своему мертвому князю и по его милости вечно ходят по колено в тумане, носят цветные одежды, танцуют на улицах и почти ничего не весят, сколько бы ни выпили пива, закусывая свиными ушами и холодным борщом. Долгими зимними вечерами жители Вильнюса сидят в своих светлых студеных домах, мастерят задумчивых кукол, говорят: «Пусть хоть что-то здесь будет взаправду», - но и сами понимают, что куклы не в счет.


9

Жители Валбжиха красят здания вокзалов в розовый цвет, бродят по шпалам, как дополнительные поезда дальнего следования, но никогда никуда не уезжают.


10

Жители Хельсингборга всегда выходят из дома с корзинами, набитыми всякой снедью – на тот случай, если среди повседневных хлопот или уже по дороге домой их застигнет закат. Потому что на закате следует сесть, обернувшись лицом к пламенеющему морю, достать бутерброды и пироги, предложить их солнцу, чтобы не шло спать голодным. А то, что останется, можно доесть самому.


11

По воскресеньям жители городка Миккели продают свои сны на Рыночной площади. Чтобы купить хорошие сны, надо прийти рано утром, к полудню сны прокисают и становятся кошмарами, которые за полцены сбывают легковерным туристам.


12

Жители города Нанси проводят время за научными спорами, выясняя, где находится край мира, сколько слонов надо поставить друг другу на спину, чтобы дотянуться до неба, из какого сорта сыра следует делать Луну. На досуге они едят, разделяя трапезу с рыжими собаками и черными воронами, прочим же птицам и зверям приходится заботиться о пропитании самостоятельно.


13

Жители Валенсии веселы и приветливы, они бодрствуют по ночам, варят шелк в железных котлах, превращают молоко в кофе и пасут на городских окраинах тучные стада оранжевых апельсинов.


14

В Ротенбурге живут люди и статуи. Отношения между ними теплые и уважительные, как и должно быть у добрых соседей. Люди каждое утро говорят статуям комплименты: «Сегодня ваш нос блестит на солнце эффектно как никогда». А прогуливаясь по улицам, они порой замирают на несколько секунд, а то и минут в какой-нибудь причудливой позе, чтобы статуи видели: людям тоже бывает свойственна полная неподвижность, поэтому все в порядке.
Статуи Ротенбурга очень ценят такое доброе отношение, поэтому прогуливаются только по ночам, а пиво пьют лишь в одном, специально для них открытом баре на окраине, возле вокзала.


15

О жителях Венеции ничего доподлинно не известно, ибо всякий странник, достигший этого города, неизменно сходит с ума от его красоты, едва успев оглядеться по сторонам. И после этого его свидетельствам и, тем более, выводам нельзя доверять.


16

Весной волосы у жителей Франкфурта становятся зелеными, а те, у кого они сохраняют обычный цвет, подолгу лежат в траве, надеясь, вероятно, на симпатический эффект. А едят там жареные колбаски, закусывая разноцветным льдом.


17

Жители Москвы умеют засыпать сидя и стоя, а некоторые даже на ходу. А просыпаться они не умеют, только открывают глаза. Поэтому жители Москвы стараются много путешествовать, даже если совсем не любят дальние страны – за пределами города им обычно удается проснуться по-настоящему и какое-то время оставаться в этом приятном, хоть и непривычном состоянии.


18

Жители Вены ходят по городу неторопливо, с достоинством, в строгих костюмах и темных пальто, а их отражения бегут следом, перепрыгивая из лужи в витрину, из витрины в зеркало, из зеркала в блестящий трамвайный бок. Отражения венцев носят лоскутные куртки и разноцветные башмаки, на головах у них старомодные шляпы, а карманы вечно полны конфет, которыми они охотно делятся со своими оригиналами, улучив момент, когда на них никто не смотрит. А застукавшему их чужеземцу тоже суют конфету, подкупают, чтобы помалкивал.


19

Жители Каунаса любят приходить на помощь заплутавшим путникам. Часто нарочно бродят по городу, высматривая: никто ли не заплутал? Поэтому добродушные каунасские лешие старательно запутывают дороги и морочат головы приезжим, чтобы добродетельным каунасцам было кого выручать.


20

Жителям Риги порой приходится воевать с атакующими город ордами хищных желтых велосипедов. Храбрые рижане неизменно побеждают, а изувеченные трупы врагов приковывают железными цепями к заборам и телеграфным столбам – для устрашения прочих захватчиков.


21

Жители Берлина выращивают в башмаках траву и капусту, читают книги, перевернув их кверху ногами, красят волосы в яркие цвета, играют на пианино прямо на улицах, кормят сосисками лебедей, любят, когда происходят нелепости, и ничего не боятся, кроме лесных грибов.


22

Жители Тулузы любят головоломки, вечно таскают их с собой в карманах, пока не потеряется несколько фрагментов, чтобы собрать головоломку стало невозможно – так, им кажется, гораздо интересней. Поэтому путешественнику, то и дело обнаруживающему у себя под ногами загадочные предметы, не следует любопытствовать, а тем более, подбирать их и увозить с собой. От головоломок, как известно, может сломаться голова.


23

Жители Барселоны развешивают на веревках белье, вырезанное из разноцветной бумаги, в кафе заказывают чужие воспоминания. Руки у них сотканы из тумана, глаза из прошлого, волосы из песка. Обедать они ходят к морю, кормятся там шумом волн, делят эту трапезу с чайками и любимыми.
А потом наступает ночь, жители Барселоны обретают плоть и немедленно устраивают по этому поводу карнавал или просто множество вечеринок, чтобы успеть насладиться настоящей человеческой жизнью, не так уж много у них на это времени – всего до утра.


24

Жители Парижа думают, будто они настоящие, и ведут себя соответственно – ездят в автомобилях, ходят по магазинам, покупают, к примеру, сантехнику, рыбу, носки, или комнатные растения, заказывают копии ключей, выстраиваются в очереди у касс, выносят мусор, спешат на метро - экие самозванцы! Лишь немногие горожане понимают, для чего появились на свет, и смиренно рисуют портреты туристов на Монмартре, танцуют на набережных, целуются напоказ, сидят в уличных кафе, потягивают аперитивы, прикрыв лица вчерашними газетами.


25

Жители Киева все как один колдуны, однако скажи им это в лицо – засмеют. Скажут: «Колдунов не бывает», - и будут хохотать, пока не потеряют голову и тогда превратятся кто в волка, кто в плакучую иву, а кто и вовсе в синее пламя. Поняв, что выдал себя, киевский житель чертыхнется, махнет рукой и исчезнет, чтобы закончить беседу, принявшую нежелательный оборот.


26

Летом жители Хельсинки выходят на улицу с пустыми стаканами, сидят на лавках и ждут, пока стаканы наполнятся солнечным светом. Некоторые выпивают солнечный свет залпом, другие же смешивают его с холодным пивом или яблочным сидром, чтобы растянуть удовольствие.


27

Жители города Эрфурта строят дома-мосты, выращивают в садах разноцветные колеса, торгуют картинами на Рыбном рынке, а едой в керамических и сапожных мастерских. А чай они пьют из чугунных чайников и кладут в него разноцветный сахар – не меньше восьми разных сортов за раз.


28

Каждый житель Чешского Крумлова спит в четырех кроватях, причем не по очереди, а одновременно. А все путники, переночевавшие в Чешском Крумлове, поутру находят в своих карманах кислые леденцы.


29

Жители города Эльче де ла Сьерра не верят в собственное существование, а потому стараются пореже выходить из домов. Те же, кому все-таки приходится выйти по делам, идут по улицам очень быстро, отворачиваясь от зеркальных витрин, чтобы не увидеть ненароком собственное отражение: тогда придется признать очевидное и поверить в себя, а жить с такой нелепой верой совсем нелегко, особенно с непривычки.


30

Жители Бастии еще не забыли, что их предки когда-то остановились на этом берегу переждать шторм, но успели построить дома, развести сады, родить детей, состариться и умереть, не дождавшись даже его начала. Поэтому каждый день жители Бастии смотрят на море с надеждой: возможно сегодня все же станет штормить, а потом волны снова утихнут, и тогда можно будет начать собираться домой.
Никто не знает, о каком таком доме речь, и где он находится, но по городу ходят слухи, будто где-то на самой границе Терра-Веккьи и Терра-Нуовы, Старой и Новой земель, стоит трехэтажный дом, там живет одноглазый старик, он все еще помнит дорогу.


31

В городе Альбасете живут женщины и старики. Женщины нужны там для красоты, они ходят по улицам, плавно покачивая бедрами, и отражаются в пыльных стеклах витрин вечно закрытых магазинов. Старики нужны в Альбасете для счастья, они сидят в кафе, пьют вино маленькими глотками, как кофе, чокаются с отражениями покойных друзей, кидают крошки отражениям встрепанных воробьев, подмигивают отражениям женщин, а сами не отражаются даже в зеркалах над барной стойкой – зачем суетиться.


32

Жители Мюнхена под дождем играют на скрипках, в солнечную погоду пекут яблочные пироги и каштаны, в снегопад носят красные одежды, чтобы не потеряться навек, а разговаривая с любым собеседником, всегда думают о ком-то другом.


33

Жители города Энгельхольма смуглы и неторопливы, они торгуют скверным кофе и черствым печеньем, а лучезарные улыбки раздают совершенно бесплатно. И за этим драгоценным товаром съезжаются перекупщики со всего Балтийского побережья, где такие улыбки – ходовой товар, их всегда не хватает. Однако наивные жители Энгельхольма думают, все дело именно в уникальных свойствах их кофе с печеньем, а потому не отказываются от старинных рецептов, доставшихся от прабабок, которые таким угощением тактично отваживали нежелательных женихов.


34

Жители Чешских Будейовиц растут вдоль дорог подобно большим грибам. А изо рта у них идет дым.


35

Жители Лиссабона по утрам ловят рыбу для еды, а по вечерам - рыбу для разговоров. Всласть наговорившись с рыбой, лиссабонец отпускает ее, предупредив: «Будь добр, дружочек, не попадись мне завтра поутру, ибо на рассвете брюхо мое пустынно, а сердце не знает жалости».


36

Жители Клодзко плачут на мостах, смеются на площадях, загорают на крепостных стенах, бойко торгуют кренделями и черными псами, а кошек раздают бесплатно всем, кто твердо пообещает уехать из города и больше никогда не возвращаться.


37

Жители города Табора трудолюбивы, они делают бисерные брошки, озера и ветер, этот товар неизменно пользуется спросом, поэтому город богат. На обед здесь едят солнечный свет и суп с клецками – того и другого вволю, на стенах рисуют звезды и тут же стирают, чтобы ненароком не выдать им самим неизвестную тайну, а белье сушат в крепостном рву.


38

Жители Копенгагена по утрам носят розовые рубахи, замшу и перья, играют на музыкальных инструментах, но никогда не приплясывают. Вечером они переодеваются в обычные наряды и, сохраняя благонамеренную серьезность, катаются на каруселях, пока не пробьет полночь.


39

Жители Рима пьют воду из уличных фонтанов, почти машинально превращая ее в вино – в тот краткий сладостный миг, когда влага проникает в гортань.


40

Жители города Кальви добывают кофе из черных овец, а молоко из белых, смешивают их потом с морской водой и пьют вволю, закусывая диким инжиром.


41

Жители Мадрида вечно высвистывают причудливые мелодии – на улицах, в барах, в метро, за работой и за рулем. Говорят, истинные мадридцы продолжают насвистывать даже после смерти, но очень негромко и деликатно, чтобы не испугать живых.


42

Жители Варшавы часто спускаются в подземелья и бродят там в поисках путей, ведущих в другие страны и города. Некоторые находят способ покинуть Варшаву, а прочие после долгих скитаний возвращаются наверх и идут по делам.


43

У жителей города Халле черная кожа, и они ходят налегке, у путников, прибывающих в город Халле с востока и запада, белая кожа, и они волокут за собой чемоданы на колесах. А говорят они все не по-нашему.


44

Жители Славонице подают к завтраку газеты из дальних стран, к обеду ром и сигары, а ужинают они дома, погасив свет, заперев двери и ставни на окнах, поэтому что у жителей Славонице принято есть на ужин, толком не знают даже они сами. Но единодушно утверждают, что это вкусно, а на ощупь немного похоже на суп.


45

Жители Милана, повздорив, тут же идут на вокзал и продолжают ругаться там, чтобы обидные слова и беспочвенные обвинения незамедлительно покинули город в любом из множества направлений. Даже строгие контролеры с уважением относятся к этой традиции и не высаживают безбилетные оскорбления прежде, чем поезд удалится от Милана хотя бы на сотню километров.


46

Жители Ниццы пьют ликер из фиалок, закусывают его сушеными розовыми бутонами, тем и сыты. Однако в городе всегда есть запасы обычной еды и вина для путешественников, рыбы для котов, хлебных крошек для птиц.


47

Жители Сарагосы носят невидимые доспехи, зимой запасают в бочках студеные ветры, чтобы пить их летом, в жару. Вместо кофе они заказывают в кафе стихи: «Мне сегодня четырнадцать строк», - занимают места за столом и принимаются сочинять, сколько заказали, ни больше, ни меньше. А придумав стихотворение, поспешно записывают его в тетрадку, без которой ни один уроженец Сарагосы не выйдет из дома, скорее уж забудет кошелек, телефон и ключи.


48

Жители города Бриндизи очень рассеяны и часто выходят из дома, забыв принять хоть какой-нибудь облик. Поэтому несведущему чужеземцу может показаться, будто улицы города пусты, в ресторанах никто не ест, а на центральном рынке в разгар торгового дня стоит всего одна торговка с пучками базилика и, размахивая руками, разговаривает с воображаемым покупателем, совсем спятила, бедняга.


49

Жители города Бремена поклоняются трем животным: ослу, псу, коту и одной птице - петуху. Они мастерят изображающие этих тварей изваяния и всюду их устанавливают. Некоторые скульптурные композиции содержат поучительный смысл: животные изображаются с книгами, причем пес читает книгу о нравах котов, а кот – трактат о собачьей жизни. Таким образом, людей не только приучают к чтению, но и напоминают им о необходимости учиться понимать тех, кто на нас не похож.
Несколько раз в день на центральную площадь города Бремена выходит верховный жрец, он кричит петухом, ревет по-ослиному, лает и мяукает. Очевидно считается, что священным животным нравится, когда люди стараются им подражать. К вечеру жрец входит в раж, и в сумерках звериные вопли звучат над городом Бременом, не умолкая.


50

Жители Тракая плавают в зеленых лодках по озеру Гальве, в красных лодках по озеру Тоторишкю, в синих по Акмяна, в желтых по Гилушис. А озеро Лукос они переходят пешком, по воде, но только в сумерках, когда на берегу никого нет.


51

Жители Ужгорода едят спелые красные сливы, круглый год растущие на деревьях, которыми засажен весь город. А косточки они кидают в речку Уж – русалкам на мониста.


52

Жители Будапешта ходят в бархате, едят огонь, закусывают его сочными яблоками и запивают сладким вином. Они часто исчезают под землей, но вскоре выходят обратно на поверхность, как ни в чем не бывало.


53

Жители Ливорно пишут письма на башмаках, стихи на автомобильных бамперах, а романы на бортах своих лодок. Если любопытный путник попытается прочитать их записи, буквы от смущения станут прятаться друг за дружку, слова смешаются, и смысл исчезнет навсегда.


54

Жители города Фельдафинга каждый день спускаются по Небесной лестнице вниз, на землю. На земле хорошо, там есть лес, за лесом - озеро, посреди озера - остров, на острове - домик, в домике – тень короля. Чтобы не мешать своему королю пребывать на земле, жители города Фельдафинга на цыпочках удаляются прочь, поднимаются по Небесной лестнице вверх, туда, где среди облаков можно поесть, выпить кофе, купить газонокосилку, навести порядок в своем небесном саду, дождаться поезда, сесть и уехать. Никто не знает, куда.


55

Жители города Аликанте носят белые кофты, спят на улице, сидя в плетеных креслах. Одним глазом они всегда смотрят на море, откуда приходят большие чужеземные корабли, а вторым – на вершину горы Бенакантиль.


56

Жители Клермон-Феррана носят рогатые шлемы, курят пенковые трубки и читают важные объявления за неделю до того, как те будут написаны и наклеены на столбы.


57

Жители Ниды плетут сети, пьют воду, смешанную с ветром, охотятся на птиц и заклинают пески. Пески обычно так привязываются к заклинателям, что следуют за ними повсюду. Поэтому уроженца Ниды, как бы далеко он ни уехал, всегда можно опознать по тонкой струйке песка, высыпающегося из его рукава.


58

Жители Гранады все еще помнят Сегри и Абенсеррахов, обсуждают их дела вечерами за рюмкой мятного чая на крышах ветхих белых домов на холме Альбайсин.


59

Жители Котора умываются в море, выращивают цветы и лимоны, варят похлебку из рыбы, пьют ракию из больших ракушек, и никогда не ссорятся с кошками и облаками: с соседями следует дружить. А кофе варить они не умеют и не хотят учиться. Потому что в тот день, когда в Которе будет сварен хороший кофе, город утратит свой единственный изъян и тут же исчезнет с лица земли, где, как известно, нет места совершенству.


60

Жители Понте-Леччи живут в поездах, спят сидя, не разуваясь, смотрят цветные сны, прижавшись носами к стеклу.


61

Жители Брюсселя иногда разговаривают со своими отражениями в витринах, и отражения дают им полезные житейские советы: не есть пиццу в соседнем кафе, срочно позвонить кузине, вернуться и пристегнуть велосипед, забыть о существовании Пьера, завязать шнурок.


62

Жители Львова знают двадцать девять тысяч двести двенадцать способов сварить вкусный кофе – по одному способу на каждый день долгой человеческой жизни. Поэтому жители Львова редко умирают, не дожив хотя бы до восьмидесяти лет – очень уж обидно не успеть все перепробовать.


63

Жители Вероны молоды, носят зеленые одежды и танцуют на перронах под никому не слышную музыку, встречая и провожая поезда.


64

Жители Анконы живут на высокой горе, а чтобы попасть на вершину этой горы, приходится спускаться под землю. Зимой жители Анконы похожи на прочих людей, летом же тела их от жары становятся темными, тонкими и очень легкими, лишь по ночам снова обретая привычные очертания.


65

Жители Севастополя живут на перекрестке времен и имен, ходят в булочную за хлебом короткой дорогой, через Сарсону, водят в школу детей безопасным путем, через Корсунь, к морю - через Херсонес, через две с половиной тысячи лет, предусмотрительно отключив телефон.


66

Жители Юрмалы ходят по песку как по снегу, считают чаек, загибая пальцы на руках. Поэтому к вечеру у некоторых жителей Юрмалы вырастает две дюжины рук, а у некоторых целая сотня – чтобы пальцев хватило для счета. Впрочем, за время сна лишние руки исчезают, и можно начинать счет сначала.


67

Жители Марвежоля невидимы, зримый облик они обретают лишь на несколько минут в день, сразу после обеда, но это быстро проходит. Невидимые, они сидят на балконах своих домов, мастерят игрушки для ветра, за работой напевают себе под нос – тихо, не разобрать.


68

Жители Дюссельдорфа дружат с западным ветром, угощают его светлым пивом в обмен на прохладу летних дождей, осенью устраивают для него карнавалы, чтобы не заскучал и не улизнул на всю зиму, переложив дела на плечи сурового северного братца.


69

Взрослые жители города Динь-ле-Бен носят каменные плащи, а дети ходят по улицам в позолоченных масках, без которых им не позволено показываться на людях.


70

Когда жители Чивитановы пьют кофе, они прикрывают глаза ладонью, чтобы никто не видел, как сгущается тьма в их прозрачных от солнца зрачках.


71

Жителей Амстердама легко отличить от недавно приехавших в город по глазам - светлым, прозрачным и зрячим только отчасти, с детства приученным видеть друг друга, тротуар под ногами, небо, воду, тюльпаны, мосты, газетный шрифт, ценники в лавках, разметку велосипедных дорожек - и это, пожалуй, все.


72

В городе Вимперке живут люди стеклянные, деревянные и каменные. Стеклянные люди, разбившись, становятся стаканами и подвесками для люстр, деревянные люди, засохнув, засыпают в своих каминах, а каменные люди при полной луне водят хороводы вокруг башни Волчок; ходят слухи, будто они бессмертны, но пока никому не удалось это проверить.


73

Жители Нюрнберга построили очень много мостов через реку Пегниц и стараются пересекать их так часто, как только позволяют обстоятельства и дела. На перилах мостов жители Нюрнберга оставляют цветы для былых возлюбленных, записки с номерами телефонов для будущих, кружки с чаем для продрогших незнакомцев и новые имена для тех, кто позабыл себя между двух берегов.


74

Жители города Отерив встают так рано, что успевают переделать все дела еще до восьми утра. Потом они запирают конторы, школы, церкви, кафе и лавки и расходятся по домам отдыхать. Поэтому немногочисленные путешественники, проезжавшие через Отерив, в один голос утверждают, будто город этот расположен на самом краю обитаемого мира, совершенно безлюден и целиком отдан во власть старых автомобилей, дикорастущих цветов и пестрых котов.


75

Жители города Хагена добывают электрический свет из синего цвета, а остальными красками рисуют картины и подкрашивают леса на окрестных холмах.


76

Жители Таррагоны в детстве играют в римских развалинах, как в песочницах, потом подрастают и учатся бить в барабаны по средам и воскресеньям, а окончательно повзрослев, целыми днями сидят на пляжах и смотрят на море, поэтому в старости их глаза зеленеют и становятся прозрачными, как морская вода.


77

Жители Таллинна едят сладкий жареный миндаль и морскую селедку, бойко торгуют на улицах запахом, временем и огнем. Летом они коптят свечи, чтобы свет хранился до самой зимы, не испортившись от сырости и городского шума.


78

Жители города Фрайштадта оставляют при себе все прошедшее время, скатывают его в рулоны, складывают в подвалы, которые никогда не запирают, потому что время принадлежит всем, кто в нем нуждается. Говорят, чтобы найти входы в эти подвалы, надо гулять по городу в красных башмаках; фасон же башмаков значения не имеет.


Читаю сейчас и не плачу только потому, что плакать - это слишком мало. Очень ярко вспомнились ощущения - при всех своих недостатках Европа тогда была ещё вполне живым, с шансами на интересное продолжение человеческим миром.

Очень больно всё-таки это всё.

Оригинал и комментарии

Ну да. И г-н Сальдо, оказывается, все-таки не "переутомился". А то ли еще будет. Ой, много еще будет. Но, полагаю, ни эта провокация, ни удары по Крыму, ЗАЭС,  Белгородчине и Курщине, а там, глядишь, и взрывы в Москве, - не повод дать врагу себя спровоцировать. Враг только этого и ждет. Нельзя играть ему на руку...

Оригинал и комментарии

Поразил факт такого большого количества вокзалов в Лондоне. Я знаю, что в Мосвке 9 вокзалов (Ленинградский, Ярославский, Казанский, Курский, Павелецкий, Белорусский, Савеловский, Киевский, Рижский). В Лондоне, говорят аж 14!!! Nonetheless: to sum up, London has 14 rail terminals, even though they're of radically different sizes, are served by radically different types of train services, and not all of them are only terminal stations. Некоторые из них не совсем вокзалы, но даже тех, что я лично посетил или проходил мимо (Падингтон, Виктория, Ватерлу и Кингс Кросс) достаточно, чтобы понять, что это реальные вокзалы. А вот в Нью Йорке всего ДВА:New York City has two main rail stations: Grand Central Terminal and Penn Station. Grand Central is on the East Side, in Midtown, and Penn Station is on the West Side, just below Midtown. Both are served by numerous bus and subway lines.

Оригинал и комментарии

More than half of Americans say there's an "invasion" at the southern border, according to a new NPR/Ipsos poll, part of a broader decline in support for immigrants overall.

The poll also found that large numbers of Americans hold a variety of misconceptions about immigrants — greatly exaggerating their role in smuggling illegal drugs into the U.S., and how likely they are to use public benefits, for example — as false and misleading claims about immigration gain traction.

Republicans are more likely to hold negative views of immigrants. But the poll found they're not alone in embracing increasingly extreme rhetoric around immigration.

Отсюда

Народ потихоньку сдвигается вправо. Уже больше половины начинают ненавидеть иммигрантов. Это в нации эмигрантов. Причем не только три четверти республиканцев, но даже треть демократов. Это не значит, тем не менее, что власти как-то поменяют стратегию. Республиканцам нужна дармовая рабочая сила, которая предыдущую дармовую рабочую силу, вопреки их финансовым интересам, подвинет голосовать за них, а демократам - новые избиратели на место отворачивающихся от воков. В конце концов две трети избирателей за легализацию абортов, на референдумах ЗА легализацию абортов, а потом вылезают истеричные бурундуки (до белки ещё надо дорасти!) "а как же бебисы!!! Ааааа!!!!!" и все пожелания избирателей игнорируются.

Оригинал и комментарии

Дороги и транспорт.
Дороги замечательные. Качество дорог прекрасное, московское. За Нью Йорк просто обидно. Водители - крутые в том плане, что водят на удивление аккуратно и не нарушают, А вот пешеходы просто ступают на проезжую часть как захочется. Их пропускают. Несмотря на то, что половина водил - азиаты-муслимы. Представте наших азербайджанцев. Представили, чтобы они так себя вели? Нет? А тут - таки да. Дороги узкие. Вот реально узкие настолько, что когда поворачивает двухэтажный рейсовый автобус, кажется что хана соседним автомобилям. Но нет. Их водилы - ассы. А в Нью Йорке их коллеги тоже ассы, но дорожные. Сокращенно: дорасы. Ну, вы поняли. Метро зональное, как в Вашингтоне. Работает по метрокарте (Ойстрич), которая на удивление дорогая - 5 фунтов (6 долларов) за саму карточку. Проезд тоже не ьюджетный - 2.5 в пределах одной зоны, за ее пределами - дороже. Все как в Вашингтоне. Вагоны разные, но в основном комфортабельные и чистые, Безумных бомжей (почти) нет. Попрошайки есть. Прямо в вагонах.
Жилье. Визуально, много реально старого жилья - 19 века и начала 20. Неужели их до сих пор углем топят? Насчет тепоизоляции вопросы. Но немало многоэтажек по типу московских. С европакетами на окнах. Между небольшими старыми домами - проулки mews, которые в Нью Йорке были бы задними дворами соседних домов с разным мусором и хламом, здесь - чистота. Мусор в мешках выносят перед сбором и крыс и прочей живности не видно. Поразили подвальные квартиры. Ребята, не ПОЛУподвальные, а вот реально подвальные. То есть, полностью ниже уровня улицы, типа яма такая рядом с крыльцом, туда выходит дверь и ОДНО окно. Как в таком "жилье" люди живут?? Лондон, говорят, дорогой город, но в сравнении с Нью Йорком это ни о чем. Район Кенингстон и Пиккадили (типа Бауманской в Москве, Парк-слоуп в Нью Йорке) с квартирами от 400 тысяч фунтов (500 тысяч баксов). Дома от 700 000 фунтов. Это около миллиона. В Нью Йорке все эти ценники в таком районе умножайте смело на два. В любом состоянии. Еще из наблюдений - нет кондиционеровю Даже в отлеле, где мы остановились, их нет. Что тут испытывали люди с 40 градусной жарой месяц назад - сложно представить
И ещё из крайне позитивного - НИКТО не вымогает чаевые. Здесь даже в ресторанах никто не работает за чаевые, как в Нью Йорке!!! Платил карточкой в одном пафосном месте, там даже не было опции чаевые. Но была gratuity  в 8 с чем то процентов. Это, видимо, и есть автоматические чаевые, Поскольку налога отдельного не включено - платишь примерно столько, на сколько набрал еды. Это ОЧЕНЬ правильно и удобно. Не заметил дополнительных налогов и в магазинах. Опять в плюс

Оригинал и комментарии

Такой ответ я получил от главного редактора журнала «Социологическая жизнь» Л.А.Козловой.

Напоминаю историю вопроса. Около полутора лет назад я предложил этому журналу опубликовать мою статью о неправильных (ошибочных, ложных, а порой и лживых) трактовках метода фокус-групп. Статья не была опубликована в связи с негативными отзывами рецензентов, которые сочли ее безграмотной. В одной из рецензий это было прямо написано в резолютивной части.

Позднее статья была опубликована в журнале ЭКО, а ее продолжение в «Мониторинге общественного мнения», за что я искренне благодарен обеим редакциям.

После публикации второй статьи я обратился в редакцию «Социологической жизни» с предложением опубликовать на данную тему статью «правильную» и грамотную, коль скоро наша точка зрения была признана безграмотной.

Л.А.Козлова ответила эмоциональным отказам, аргументировав свою позицию следующим образом.

«По-видимому, Вы отождествляете работу редакции научного журнала с обменом мнениями и дискуссиями. … Редакция не имеет возможности и даже соответствующих полномочий инициировать дискуссии по поводу статей, которые не были опубликованы в нашем журнале. … В журналах "ЭКО" и "Мониторинг" Ваши статьи опубликовали, что можно только приветствовать. Однако это не означает, что эксперты СЖ не имели права на другое мнение. … Для инициирования живых дискуссий существуют специальные научные площадки, позволяющие "лицом к лицу", в неформальной и содержательной манере обмениваться мнениями. Для Вашего случая, как нам представляется, они подходят лучше».

Если формулировать кратко, позиция Л.А.Козловой по смыслу совпадает с известным высказыванием Б.Грызлова о том, что «Парламент – не место для дискуссий». Критики власти, включая меня, часто не хотят замечать, что российская власть гораздо более «народна», чем это кажется на первый взгляд.

В ответ я написал Л.А.Козловой следующее (ответа не получил). «…Я предлагал Вам инициировать публикацию статьи, а не живую дискуссию, хотя мне известны случаи организации таких дискуссий в редакциях журналов. Конкретно я предлагаю передать наши статьи рецензентам или их единомышленникам и предложить им написать собственную (с учетом наших аргументов). Для любого научного журнала обращение к потенциальным авторам - нормальная практика. Это не только право, но и обязанность редакции - публиковать статьи по актуальным научным темам.

Эксперты СЖ, безусловно, имеют право на свое мнение. Более того, они обязаны его иметь. Только почему они не хотят высказать его публично на станицах Вашего журнала? Я, в отличие о них, счел бы за честь ответить на такой вызов. Может быть, они боятся показать, что "король голый"? Предлагаю это проверить.

Я считаю неправильным, что в Вашем журнале, насколько мне известно, не было опубликовано ни одной статьи по методологии фокус-групп, хотя в России такие исследования проводятся тысячами, если не десятками тысяч (возникла целая индустрия). Миссия академического журнала состоит в том, чтобы быть лидером в методологических вопросах и задавать научному сообществу высокие профессиональные стандарты. В Вашем журнале эта миссия не выполняется».

К сказанному хочу добавить следующее. Во-первых, о редакционной политике журналов. Публикуемые в них статьи обычно поступают самотеком от авторов, заинтересованных в публикациях. Это нормально. Но периодически возникают особо актуальные и спорные темы, по которым редакционные коллегии, как я считаю, должны стремиться к тому, чтобы представить разные точки зрения. В этих случаях редакции должны занять активную позицию. При необходимости они могут обращаться к потенциальным авторам, дать слово оппонентам. Ничего запретного в этом нет.

В прошлых ветках дискуссии не раз звучал тезис о том, что российским журналам следует перенимать методы работы западных рецензируемых журналов. Вопрос к знатокам: там тоже принято зажимать дискуссии, не публиковать противоположные точки зрения?

Во-вторых, я уже неоднократно писал, что российская фокус-групповая индустрия страдает от массового шарлатанства. По-видимому, его меньше в маркетинговых исследованиях, где авторы отчетов несут ответственность перед коммерческим (т.е. более вменяемым) заказчиком. В политических исследованиях ответственность меньше, поскольку результаты выборов рисуются, а не определяются голосованием. Наконец, совсем безответственными являются сферы академической социологии и ВУЗовского преподавания, о чем было подробно написано в наших статьях (с конкретными примерами). Исключения, конечно, есть, но, по моему мнению, они не формируют критической массы.

Участники маркетингового рынка не пишут рецензий. Их авторами являются обычно преподаватели и академические сотрудники. Увидев, что в наших статьях острие критики направлено против них, они блокируют публикации и устанавливают цензуру. В «Социологической жизни» произошло именно так. Что касается журнала «Мониторинг», то я повторяю свою благодарность за публикацию, но напоминаю, что решение было принято редакцией вопреки мнению рецензентов, которые рекомендовали «устранить полемику».

Моя претензия к рецензентам состоит не в том, что они имеют свою точку зрения, а в том, что они отказываются ее изложить. В моей научной области это массовое явление. Оно означает, что эти люди НЕ ИМЕЮТ своей точки зрения по обсуждаемому вопросу. В ответ на предложение изложить свою точку зрения они прибегают к тактике замалчивания (самая эффективная тактика).

Почему редакция «Социологической жизни» наотрез отказалась опубликовать «грамотную» точку зрения в противовес нашей безграмотной? Это бы только подняло рейтинг журнала. Судя по проявленным эмоциям, Л.А.Козлова чего-то испугалась. Чего именно? Хорошо было бы у нее спросить, но вряд ли она захочет ответить. Но тогда возникает вопрос: зачем вообще нужен журнал, главный редактор которого боится публиковать разные точки зрения и считает, что научный журнал – не место для научных дискуссий?

Оригинал и комментарии

Не понял что тут с обменниками. Они на каждом шагу. В Нью Йорке их придется реально поискать. Скорее всего отправят в банк. Здесь же - как Москва 90-х. Даже в аптеке видел обменный пункт. Ещё момент - проблемы с энергоснабжением. Из за длящейся тепловой волны (днем каждый день больше 32С) начали отказывать холодильные установки в магазинах. Можно было бы фотографировать полностью опустевшие стеллажи с мясом и сыром, но это было бы "гонять арестовича", в реальности из за скачков напряжения в сети вырубает холодильное оборудование. В помещениях, даже где есть кондиционирование, повышают температуру. Представляете, в Британском Музее закрыли часть залов из за жары, чтобы снизить нагрузку на музей и позволить повысить температуру в залах. Меньше людей в залах, меньше кожаных мешков с температурой +37С. В автобусах, видимо, экономят бензин (он по 1.7 - 1.8 фунта за литр) и не в каждом включают кондей. На первом этаже душегубка, но и на втором так себе - туда поднимается теплый воздух и открытые окна проветривают не очень хорошо. Интересно, сбои в метро на кольцевой линии были свзаны тоже со скачками наяпряжения?

Оригинал и комментарии

Продолжение следует. Предыдущее здесь.




Баллада о гибкой пуле

О случившемся в этот день известно и всё, и ничего. В журнале военных действий четко зафиксирован, что генерал Барриос проснулся очень рано, выслушал доклад о начавшемся полчаса назад сражении (все разворачивалось более чем удачно), слегка перекусил, прочитал телеграмму, присланную генералом Лисандро Баррильясом, вторым вице-президентом, с северной границы, - дескать, мексиканцы дважды атаковали превосходящими силами, дважды отбиты, но к ним подходят подкрепления, а нас всего 1500 и боеприпасов не так много, как хотелось бы.

Некоторое время подумал, продиктовал ответ: "Исполняй свой долг, и все получится, а если припасов не хватает, забери их у врага", а затем, взяв с собой нескольких штабистов, отправился инспектировать войска на поле боя и лично поставить задачи, особо распорядившись, чтобы преданный ему лично батальон «Халапа» во главе с полковником Хироном, когда взлетит желтая ракета и протрубят трубы, шел в атаку.

Далее, согласно официальной версии гватемальских либералов в изложении историка Федерико Эрнандеса де Леона, «с позиций “Халапа” доложили, что батальон отказывается идти в бой и что полковник Хирон просит разрешить расстрелы на месте. Весьма удивленный, Барриос отправился на позиции, чтобы разобраться лично. Там ему сообщили, что солдаты рвутся в дело, - но не хотят подчиняться полковнику из-за его жестокости с подчиненными, поэтому Барриос решил возглавить их лично.

Затем, войдя в Чалчуапу и очистив от врага три квартала, войска получили разрешение полчаса отдохнуть. Офицеры спешились, только президент, оставаясь в седле, наблюдал в подзорную трубу за успешным продвижением войск на юге, и вдруг получил пулю, пробившую правую ключицу и разорвавшую сердце. Рядом с отцом, сраженный второй пулей, пал его сын и адъютант, полковник Венансио. Увидев это, кто-то из штабных крикнул «Начальник погиб!», и через несколько минут, когда новость разнеслась, гватемальцы начали повсеместно отступать».

Есть и другая версия, неофициальная, почти такая же, но с важными нюансами, предложенная генералом Хосе Рейна Барриосом, племянником дона Хусто: «Главнокомандующий, приняв решение лично руководить атакой на площадь Каса-Бланка, возглавил батальон “Халапа”, приказав полковнику Хирону остаться в ставке. К сожалению, солдаты этого батальона, который он любил и которому доверял, в тот день проявили себя самым гнусным, трусливым и подлым образом...

По моему глубокому убеждению, их так или иначе подговорили жалкие изменники, неблагодарные люди без сердца и без совести, которые долго лизали руку своего благодетеля и эксплуатировали его доброе сердце и кошелек. Как обычно, генерал вскочил в седло, чтобы усовестить их, - и сразу же, около 9 часов утра, был смертельно ранен вражеской пулей».

Казалось бы, исчерпывающе, только мелочи настораживают, например, с чего вдруг проявил непослушание самый преданный президенту батальон? Почему возникло мнение о «гнусности» и что это за «неблагодарные, без сердца и без совести? Что вообще произошло?

Точного ответа нет и не будет. В показаниях выводах расходятся не только историки, но и очевидцы. Одни уверяют, что дона Хусто сразил один из сальвадорских стрелков, то ли с баррикады, то ли из окна еще не зачищенного здания, то ли из руин, оставшихся после ночного артобстрела.

По мнению других, командующий, случайно оказавшись в зоне перекрестного огня, погиб от шальной пули, прилетевшей с гватемальских позиций. Есть даже такая версия, что осажденные предложили дону Хустро встретиться для обсуждения условий капитуляции Чальчуапы, и на встрече его вероломно убили, а слух про гибель в бою запустили пиара ради.Были, однако, и другие разговоры. Например британский консул в Гватемале, «офицера из свиты, которому я, много лет его зная, доверяю абсолютно», докладывал в Форин-офис:

«Он прямо сказал мне: “Я называю эту пулю мистической. Иначе не объяснишь. Бруствер окопа защищал генерала от фронтального огня, и с тыла тоже не стреляли, потому что, как сказал доктор, изучавший тело, пуля вошла под легким углом, означавшим, что стрелявший находился где-то в стороне, и притом несколько сверху. Такая же пуля, под таким же углом, в ту же минуту поразила и полковника Венансио, очень похожего на отца, имевшего такой же, как у отца, плюмаж на кепи (…)

Их легко было спутать, не поэтому ли стреляли дважды? Ни у кого из нас нет никаких сомнений, что, кто бы ни нажал курок, выстрелы организованы одним из многих его личных врагов, жаждавших свести старые счеты... Предполагают, что стреляли с дерева, из рощи справа, причем коварный убийца был вооружен очень хорошей винтовкой, возможно, системы «Кольт», которой нет на вооружении гватемальской армии».

Такой вот разброс мнений, а точного ответа уже никогда не будет, хотя совершенно точно известно: у Хусто Руфино Барриоса, действительно, было много недоброжелателей, и не только за рубежом, и не только в диссидентской среде, но даже в ближнем кругу. Об этом, однако, заговорили позже, а пока что, как только стало понятно, что дона Хусто уже не вернешь, оказалось, что никто, - ни один человек, - не знает, что делать дальше.

Все, разумеется, знали: президента, как всегда, имел тщательно продуманные планы, однако он не делился своими планами ни с кем, и никто не знал, кому подчиняться, и никто не понимал, ради чего теперь идти на Сан-Сальвадор, и никто, - поскольку человека, всегда все решавшего за всех, не было, - ответственность за принятия решений никто на себя не взял. Просто по умолчанию согласились, что есть вице-президент, который теперь президент, вот пусть он и решает.

Все прочие вопросы, чисто военные, проблемой не было. О беде телеграфировали в Сьюдад-Гватемала, дали знать и на северную границу, второму вице-президенту, старший по званию генерал принял командование, племянник погибшего взял на себя заботу о теле, войскам отдали приказ отступать, - и еще пару часов назад победоносная армия, ошеломленная, но в полном порядке, изредка отгоняя огнем осторожно ползущие по ее следам сальвадорские части, двинулась восвояси.

Восвоясях же, - то есть, в столице, - по получении никем неожиданной сенсационной новости после пары часов шока началось все, что, как правило, случается в такой ситуации и при такой системе власти. Естественного преемника, законного «вице» (его имя не поминаю, ибо фигура чисто формальная), после суток пребывания на посту временного главы государства сместил некто Баррундия, либерал в третьем поколении, внук одного из «отцов независимости» и сын ближайшего соратника Морасана.

Формально военный министр, но фактически, поскольку МО курировал сам дон Хусто, начальник тайной полиции, дружно ненавидимый всей страной снизу доверху, поскольку в его ведомстве числилась та самая «лучшая в Америке» тюрьма, похожая на круги ада, и отряды sicarios (соглядатаев и ликвидаторов), он быстро запугал растерянного от нежданной власти главу государства, и его уже было признали, однако вмешалась армия.

Генерал Баррильяс, командующий Северным корпусом и «второй вице», примчавшись в столицу с одним эскадроном, в течение часа пресек беспорядки, разогнав сунувшиеся было под палаши «гестаповцев», и неудачливому путчисту с огромным трудом удалось ускользнуть, скрывшись в Мексике. Что, впрочем, «ближнему кругу» оказалось на руку.

А потом все посыпалось. Так быстро и страшно, что поначалу трудно и осмыслить. Такое бывает: конструкция стоит прочно, все пригнано тютелька в тютельку, даже сомнений нет, что на века, - а стоит выдернуть стержень, и перед тобой куча бессмысленного хлама. Что и случилось в Гватемале. Сперва жизнь как бы застыла, никто из «политических людей» явно не осознавал масштаб случившегося, но прошло всего несколько дней, - и рвануло.



Без царя в голове

Уже 12 апреля Ассамблея в том же составе, так же единогласно, как чуть больше месяца назад голосовала «за», аннулировала декрет от 28 февраля, и судя по протоколам заседания, даже не потому, что передумала: просто никто, как выяснилось, не знал толком, зачем вообще Центральной Америке объединяться, если Гватемале и так в полном шоколаде.

Вторым пунктом повестки дня, также одностайно, в едином порыве постановили освободить всех политических заключенных, включая и соучастников нескольких покушений на покойного президента, но за исключением «воинствующих мракобесов и неисправимых реакционеров», то есть, упрямых священников и не раскаявшихся консерваторов.

По умолчанию, без обсуждений, признали, - и по сей день в Гватемале это аксиома, - что дон Хусто был самым человечным человеком, маяком и эталоном, а виноватым во всех эксцессах «великой эпохи»  объявили «беглого негодяя и вора Баррундию», сделав его ответчиком за всё; как сформулировал видный депутат Хоакин Менендес, - «Абсолютный политический импотент, лицемерный честолюбец и палач, ответственный за все преступления эпохи генерала Барриоса, казнокрад и растлитель невинных дев, не имеющий права претендовать на хотя бы малейшую часть заслуг великого реформатора, которого обманывал, обвиняя и репрессируя невинных граждан».

Знаете, поневоле складывается впечатление, что абсолютно большинство голосовавших втихую ждали, чтобы дон Хусто с его «пост-морасанизмом» куда-то делся. Не оставляет даже мысль, хотя доказательств никаких, что кое-кто из присутствовавших в зале, попади он в хорошие руки, мог бы пролить сколько-то света на «тайну 2 апреля». Но даже если я не прав, факт: все на какое-то время замерло, а потом медленно поползло по швам, везде и сразу.

Никто ничего не отменял, все происходило как бы само собой, хотя президент Лисандро Баррильяс, простой парень, по профессии плотник и сын плотника, возвышенный доном Хусто за храбрость, но в политике ноль, изо всех сил пытался делать то, что, по его мнению, сделал бы покойный шеф.

Он решил вопрос с Сальвадором, дав генералу Менендесу оружие с боеприпасами, и генерал Менендес, без особого труда прогнав «предателя» Сальдивара, стал, как и предполагал Барриос, президентом соседней страны, однако вопрос об объединении больше не вставал, да и сеньора Менендеса вскоре убрал с поста вовсе уж бабуин в погонах, мечтавший только о кормушке.

Он, восстанавливая порядок, естественный при Барриосе, пытался остановить внезапно полезших, как бабочки на свет, диссидентов сажал в ту же тюрьму, откуда выпустил, жестоко давил мятежи в провинции, расстреливал самых оголтелых, а менее виновных изгонял, в результате чего казненных и эмигрантов оказалось куда больше, чем во времена Барриоса, и в сорок раз больше, чем при Каррере, - но бунты все равно не прекращались.

Он, наконец, пытаясь как-то укрепить вертикаль, попробовал по примеру Барриоса побыть диктатором, изменил Конституцию по своему вкусу и на два года притормозил конституционные гарантии, - но тщетно. К тому же, все вокруг внезапно начали воровать, на глазах теряя берега. И это ничуть не преувеличение: даже  друг детства, которому дон Лисандро полностью доверял, отличился, продав мексиканцам через посредника-янки крупповские пушки, оформив актом, что они утонули в океане при транспортировке, и хотя президент его, естественно, расстрелял, это ни в малейшей степени никого не испугало.

Не помогли ни смена чиновников раз в месяц, ни попытка заменить своих воров «советниками» из США (типа, уж эти-то воровать не станут), и в конце концов, каденция президента Баррильяса, по словами самых симпатизирующих ему биографов, «стала временем полной катастрофы, разрушившей всю экономику страны. Показатели, достигнутые при Барриосе, упали в 30 раз, и последствия обрушения стали необратимы».

В итоге, не выдержав, дон Лисандро, хотя быть главным ему очень нравилось, плюнул и ушел на семейную ферму, к грядкам и верстаку, раздав всю землю, полученную в награду за боевые и административные заслуги, простым людям своего департамента, напоследок устроив так, что преемником его стал Хосе Рейна Барриос, племянник дона Хусто и храбрый офицер, обещавший все исправить, однако при нем стало еще хуже, а дальше к власти прорвалось нечто такое, о чем и писать стыдно.

Впрочем, об этом немного погодя, а сейчас, раз уж заведено у нас, дорогие друзья, прощаясь с персонажем, давать оценку ему и его деяниям, давайте задумаемся, кем же был для Центральной Америки в целом и Гватемалы в частности этот человек, взметнувший регион на дыбы, как не удавалось ни Морасану, ни Рафаэлю Каррере, впрочем, ни к чему подобному не стремившемуся. Итак…

Хотя нет. Чем мудрствовать лукаво, лучше предоставить слово тому, кто, в отличие от нас, имел полное право судить дона Хусто, - Исидоро Серне, племяннику маршала Серны, военному и поэту, отсидевшему при Барриосе четыре года в одиночке и потерявшему здоровье, во-первых, просто за то, что Серна, а во-вторых, потому что никто из победителей-либералов не верил, что его дядя не оставил сокровищ.

Так вот, этот самый дон Исидоро написал в тюрьме стихотворное обращение к Барриосу. В стиле классицизма, длинное и выспренное, как тогда полагалось, а потому полностью его приводить не стану, ограничившись смысловой выжимкой:

«Я молод, я силен, я невинен, и я никогда не склонюсь перед тобой, не стану выпрашивать “подаренную” свободу. Моя свобода принадлежит только мне, где бы я ни был. Пусть склоняются бесчестные, а мне честь дороже жизни. Поэтому я здесь, но я переживу тебя, презренный человек, я приду на твою могилу, чтобы сказать тебе: “Будь ты проклят!”»

Сурово, правда? И вот такой вот стишок, выйдя из тюрьмы с чахоткой («вся Гватемала» все-таки отмолила), автор, категорически отказавшийся эмигрировать, процитировав Дантона, - «Отечество не унести на подошвах сапог!», - читал везде, где мог, не слушая добрых советчиков, рекомендовавших не делать глупостей. В тюрьму, правда, второй ходкой не пошел (дон Хусто знал, что поэт ни к каким заговорам не причастен, хвор, и значит, не опасен, а что «гавкает», так собака лает, ветер носит), но жизнь парня в годы его правления была, мягко говоря, нерадостной.

А потом Хусто Руфино Барриос погиб, и дон Исидоро Серна, очищенный от подозрений, реабилитированный и приглашенный в политику (от приглашения он, правда, отказался) написал второе обращение к уже мертвому недругу, - «Мысли у надгробия Барриоса», - передав текст для публикации в одну из газет, которых мгновенно появилось великое множество:

«Я стою над твоей могилой, и не нахожу слов. Ты стал добычей смерти, твоя ярость - пепел, твое время прошло, теперь тебя судит История. Но я, жертва твоей тирании, все еще тая в сердце желание проклясть тебя, вспоминаю, что ты, совершивший так много зла, все-таки хотел возвеличить мою Родину, и во имя Родины я тебя прощаю!». Согласитесь, что-то добавлять излишне.

И вот на этом история скованных одной цепью завершается. Цепь распалась, звенышки раскатились, о том, что их стоило бы собрать и сплести по-новой, изредка вспоминали, но к случаю, ради красивого словца, а если кто и пытался, так ненадолго и опять же на словах. Никто не хотел ни действовать, ни даже думать. Время закуклилось, застыло: сегодня, как вчера, завтра, как сегодня, - ничего нового, серость, тусклость, вязкость,  духота.

И случилось то, чего так боялись и романтик-либерал Франсиско Морасан, и традиционалист Рафаэль Каррера, и либерал-прагматик Херардо Барриос, и либерал-позитивист дон Хусто: когда сказал брат брату – это мое, а то твое, и маленькие люди расползлись по маленьким незалежным норкам, уже не в силах ни укусить, ни даже огрызнуться, из стянувшийся на запах тухлятины мглы пришел монстр.

Его так и называли: “El Monstruo Verde” (Зеленое Чудовище), причем именно  el, ибо оно было единственным, а не un, одним из многих, или (как «бера» - «медоедом», чтобы не накликать) - “Mamita Yunai” (Мамочка Юнай), а еще, хотя реже, "El Pulpo" (Спрут), - и этот монстр, вне Перешейка известный как невинная United Fruit Company, балующая хороших деток вкусными фруктами, начал пожирать страну за страной, перемалывая их в (ирония О. Генри беспощадна, но точна) «банановые республики».



Пир активной протоплазмы

Не стану углубляться в историю. Оставим в покое Лоренсо Бейкера, случайно обнаружившего, что бананы могут приносить 500% прибыли и давшего старт. И дух Майнора Кента, оставившего ради бананов такую золотую жилу, как железные дороги, и не прогадавшем, тревожить не станем, и память Самуэля Семаррея, их общего врага, а потом компаньона – тоже. Главное, они, начав порознь, объединились, и…

Всего за четверть века «Юнай» стала всем. Крупнейшим собственником земли, - не только бананы, но и какао, и ананасы, и пальмовое масло (везде, кроме Сальвадора, где Царь-Кофе дал отпор), - крупнейшим скотоводом, эксклюзивным владельцем железных дорог, радио, телеграфа, «Белого флота» (70% пеервозок), ведущего работодателем всего Перешейка, - и вся эта махина, все сотни тысяч служащих, рабочих и охранников ЧОП, подчинялась только офису в доме № 80 на Федерал-стрит в Бостоне. «Туземцы», пусть и в мундирах с позументами, отошли на вторые-третьи роли.

Система подкупов, отточенная до блеска, вошла в повседневность, как рутина, которой не интересовались даже самые дерзкие репортеры, - не потому что страшно, а потому что никаких сенсаций. Начавшись с малого, - рауты, приемы в посольстве, круизы, поездки в США, негласная доля в доходах, - вскоре продажность перестала быть стыдной, ею даже бравировали.

Конечно, публично заявлять: «100000 долларов? Невероятно! Я потомок конкистадоров, и предложение продать Отечество меньше, чем за 120 тысяч, оскорбляет память моих предков!», позволял себе только такой экзот, как д-р Эстрада Кабрера, милостью США многолетний диктатор Гватемалы, досиживавший последнюю каденцию в дурдоме (о нем будет отдельный разговор), но втихую брали все, включая американских дипломатов, лоббировавших интересы «Юнай», естественно, с солидными откатами в Госдеп,  который обеспечивал «партнерам» политическую, а при необходимости и военную крышу.

Бывало, правда, и так, что «барашки в бумажке» не работали. Не потому, что попадался неподкупный политик, - такие исчезли, как вид, а рудименты вылетали из обойм, - просто порой конкуренты предлагали больше, а присылать канонерки, вмешиваясь в споры хозяйствующих американских фирм, считалось нецелесообразным. В таких случаях, от ласки переходили к таске…

«Устроить центральноамериканскую революцию, - разъясняла 3 апреля 1899 года нью-йоркская “Sun”, - дело нехитрое, достаточно обратиться в любую из контор, занятых в этой отрасли… Какой-нибудь Рейес, Сото, Васкес и прочие бермудесы, желая стать президентом или вернуть свой пост, приезжает в Нью-Йорк, останавливается в “Los Presidentes”, - этой мекке для честолюбивых изгнанников, - объявляет, что готов вложить 100 или 200 тыс. или любую сумму, в которую оценивает президентское кресло, если не желает вкладывать свои, находит заинтересованного кредитора, встречается со специалистом, который берется устроить все дела, и подписывает контракт...

Этот промысел очень прибылен, компании, занимающиеся такими делами, клиентов не подводят… хотя наша редакция рекомендует фирму «Добрые самаритяне», зарекомендовавшую себя похвальной порядочностью и высоким профессионализмом… Также обращаем внимание на то, что оружие разумнее закупать не в Нью- Йорке, а в Нью-Орлеане, где его много и оно дешевле… Этим оружием сделана уже дюжина революций, ибо, как только клиент получает власть, оружие ему больше не нужно, и он продает его новоорлеанским дельцам, которые складывают его в ожидании нового дела».

Как видим, ничего личного, только бизнес, и технологии этого бизнеса отшлифовали до бриллиантового блеска. Скажем, м-р Семаррей во времена, когда он еще возглавлял «Койямель», конкурируя с «Юнай», положил глаз на Гондурас, самую нищую страну Перешейка, где царил вечный бардак (недаром же её вывел О. Генри в «Королях и капусте» под именем Анчурии), и этот вечный бардак при умелом подходе гарантировал широкие перспективы.

Что ж, агенты разыскали экс-президента Мануэля Бонилью, бомжевавшего в Белизе и готового пойти на любую сделку, лишь бы вернуться к власти, а тот согласился на всё. На ВСЁ. После чего появилась яхта, много оружия, и на этой яхте, с этим оружием полсотни родственников Бонильи, его министров и его генералов, в конце 1910 выйдя из Нью-Орлеана, 10 января 1911 захватили гондурасский порт Трухильо, - а на рейде (м-р Семаррей заинтересовал нужных людей в Вашингтоне) возник американский крейсер «Такома», командир которого объявил зону вокруг Трухильо нейтральной, предупредив возможные акции со стороны правительства.

Далее появился консул США с указанием Госдепа «во избежание кровопролития организовать переговоры между воюющими сторонами», и выступить в роли арбитра, пригрозив правительству Гондураса «гуманитарной интервенцией, если оно проявит агрессивные намерения». Оно, естественно, не посмело, и в результате переговоров на борту «Такомы» стороны приняли предложение консула: каждая из сторон предложит по три кандидатуры на пост временного президента, а право выбора будет предоставлено США.

Нечего и говорить, что выбор США пал на кандидатуру сеньора Мануэля Бонильи, который осенью 1911, победив на «честных и открытых выборах», стал законным главой государства, «и как только мятежники пришли к власти, - констатирует Марио Ривас, - они предоставили спонсорам самые обременительные для страны концессии на неслыханно выгодных условиях».

Проще говоря, для м-ра Семаррея пришла золотая пора: все побережье Гондураса превратилось в его личную усадьбу, куда представителям гондурасских властей соваться не разрешалось, и сам он, поселившись в Гондурасе, стал де-факто президентом, ибо сеньор Бонилья его боялся.

Такие сценарии повторялись из раза в раз, и все это было так откровенно грязно, что смущало даже получателей выгоды, вплоть до акул. Даже сам Самуэль Семаррей под конец жизни признавался: «Я чувствую себя виновным за некоторые вещи, которые мы творили... нашей единственной заботой было получение дивидендов, и мы пожимали руки людям, которых нельзя пускать на порог приличного дома. Наверное, так вести дела нельзя… Возможно, мы никогда не добьемся того, чтобы нас полюбил тамошний народ...».

Кстати, о народе. Надеюсь, никто не станет спорить с тем, что бытие определяет сознание? Впрочем, если кто-то возразит, от этого ничего не изменится. Определяет. В связи с чем, статус гражданина Гондураса в самостийном Гондурасе упал ниже статуса индуса в Британской Индии, а статус американца, кем бы в США он ни был, взлетел куда выше статуса «белых сахибов».

«Они, с гондурасским паспортом или без такового, - докладывал в 1895-м начальству Монтегю Лемус, консул Англии, - в предпринимательской сфере пользуются более широкими правами, нежели уроженцы страны. При желании, и такие случаи были, бизнесмен-американец может выгнать из бизнеса компаньона-гондурасца, и гондурасский суд примет его сторону, а если суд по какой-то причине станет судить по закону, они обращаются за помощью к правительству США через консула, и вопрос все равно решается в их пользу».

Примерно о том же сообщал руководству мексиканский консул Эрасто Гарнбай из порта Кортес: «Американцы повсюду. Они взяли под свой контроль бухту, обыскивают каждое судно, взимают пошлины, не приглашая здешних таможенников… Недавно закрыли участок полиции, объяснив, что Гондурас все равно колонизируют, потому что это единственное средство спасти страну… Многие жители согласны, в местном начальном училище для простонародья классы пусты, все стараются выучить английский язык, и те, кому это в какой-то степени удалось, смотрят на остальных свысока».

Вот так и жили. На мой взгляд, оживи на миг Уильям Уокер, он был бы рад. Пусть и десятилетия спустя, в ином антураже, на сей раз «флибустьерство», в будущее которого он верил, победило, а что «косвенные» методы оказались куда эффективнее более привычных ему прямых военных акций, - ну и что? В конце концов,  ведь вся история человечества писалась методом проб и ошибок. Тем паче, что если уж совсем на принцип шло, Штаты, не комплексуя, начинали «банановые войны» с совсем не банановыми трупами. И да, конечно, Гондурас - крайний случай, но примерно то же творилось везде.

Низы копались в земле, перестав интересоваться событиями «наверху» и надеясь только на себя и соседей (кстати, по мнению многих исследователей, именно отсюда растут уши жутких центральноамериканских банд, и обычных, и с политическим оттенком, полтора века тому возникших, как ячейки взаимопомощи).

«Верхи» у власти увлеченно играли в как бы политику, тревожась только об откатах, зависевших от американцев, «верхи», от власти отстраненные, бегали по конторам нью-йоркских ЧВК, убеждая американцев «сделать правильные ставки», американцы же...

А что американцы? Они шлифовали методики, все искуснее формируя «элитные кланы», ссоря их, науськивая «лидеров» друг на дружку, создавая политический хаос, меняя фигурки, облеченные правом подписи, и кто там либерал, а кто консерватор уже мало кого волновало.

Нельзя сказать, что никто не понимал, что происходит. Понимали. Говорят, что сеньор Рафаэль Монтуфар, глава МИД Гватемалы, где по инерции кто-то еще желал странного, 15 сентября 1898, выступая с речью по случаю 77-й годовщины Независимости, признал: «Ни одна из республик так и не добилась реального освобождения. Пролив море крови в непонятных войнах, мы не создали подлинной независимости. Как ни грустно говорить об этом, мы все еще колонии», - и заплакал. Охотно верю, ибо сам в его положении плакал бы. Но слезам не верит не только Москва.

Вот тут, наверное, и тпру. На веквперед - мелкие люди, мелкие страсти, мелкие интриги, мелкие стычки и войнушки, мелкие убийства из-за угла, мелкие, практически неразличимые  партийки «под лидеров», тоже меленьких, и вообще, все мелкое, даже крохи с хозяйского стола, - только амбиции по-прежнему вселенского масштаба, но оттого, если смотреть извне, гомерически смешные и вселенски скучные.

Вот на этом я изначально планировал завершить повествование о скованных одной цепью, и завершил бы,- вот только среди невосстановимо рассыпавшихся звеньев было еще одно, когда-то ярко блеснувшее, потом откатившееся в тень, -  в судьбе этого запоздало выкатившего звенышка, как в капле росы, отразились все дальнейшие судьбы осколков Перешейка, и отразились по-крупному, всерьез

А значит, любезный мой читатель, впереди у нас еще несколько глав, где, безусловно, будут и визиты в Гватемалу, и экскурсии в Сальвадор, но нашей, скажем так, базой станет Никарагуа, эпицентр финала нашей трагедии. Кто-то скажет: маленькая трагедия - ну и что? Трагедия ведь, она, если не фарс, от масштабов не зависит. Это  и Пушкин подтвердит…

Продолжение следует.

Оригинал и комментарии

Но... У гордых сперва задница, а потом все остальное. Не могут на пару месяцев прекратить случайные связи, чтобы остановить распространение оспы геев (обезьяней её теперь называть не рекомендуется). 

Оригинал и комментарии

Зная какие фантастические твари живут в той Филадельфии. Той самой в которой президентом сделали Бидона, но провести расследования не дали и наблюдателей не пускали на учакстки

Оригинал и комментарии

Я не специалист по военно-"железной" тематике, потому попросил знающего человека поделиться своим мнением в отношении того, что среди оружия Северной Кореи есть такого, что могло бы заинтересовать ДНР и ЛНР... Обычно же если КНДР, то это большие ракеты-"ядрёная бомба", а тут шанс поговорить про "обычные" виды оружия.
Первоначально интервью было опубликовано вот здесь: https://news.ru/asia/ekspert-phenyan-mozhet-seryozno-pomoch-dnr-i-lnr-s-voennoj-tochki-zreniya/
Ниже идет первоначальный вариант (который, впрочем, мало отличается от самой публикации)
Спасибо Владимиру Хрусталеву за интервью!







Небольшое отступление: тут в СМИ со ссылкой на журналист Игоря Коротченко появились сообщения о "возможности направления на Донбасс 100 тысяч северокорейских военных", мол,КНДР предлагает их направить, как и рабочих...

https://nypost.com/2022/08/05/russian-state-tv-north-korea-offers-kremlin-100000-troops/

http://trud-ost.ru/?p=823119&utm_source=yxnews&utm_medium=desktop&utm_referrer=https%3A%2F%2Fyandex.ru%2Fnews%2Finstory%2FKorotchenko_otpravka_vDonbass_100_tysyach_voennykh_izKNDR_zavisit_otsoglasiya_RF--387dfcb7755185f6a6c25db396593f4f

Скажу аккуратно: у меня эта информация вызывает очень большие сомнения, хотя бы потому, что КНДР сама себя полностью изолировала и не пускает к себе даже своего посла из Китая, который закончил срок работы в Пекине. С выездом также очень серьезные проблемы. Как правило, далекие от КНДР люди не понимают, насколько это сложно сейчас выехать-въехать в КНДР, думая: "Да что там, ну сделают исключение!" - Щас......Спросите наших дипломатов, они расскажут. А тут сразу 100 тысяч... Как бы, конечно, хотелось бы спросить у журналиста про источник информации. Моя чисто личная точка зрения - вероятность наличия такого предложения очень невелика... Обещанное интервью с Владимиром Хрусталевым ниже...

Эксперт: Пхеньян может серьёзно помочь ДНР и ЛНР с военной точки зрения
Олег Кирьянов (Сеул)

Вольно или невольно обе Кореи – как Северная, так и Южная – стали так или иначе подключаться к конфликту на Украине. КНДР заявила о дипломатическом признании республик Донбасса – Донецкой Народной Республики (ДНР) и Луганской Народной Республики (ЛНР) – установив с ними дипломатические отношения. В ответ Киев разорвал отношения с Пхеньяном, на что КНДР подчеркнула, что Украина не имеет права оспаривать такой шаг. С другой стороны, Южная Корея подписала крупнейший в истории своего ВПК контракт на поставку в Польшу танков, самоходных артиллерийских установок, боевых самолетов. Хотя Сеул пока отказывается направлять оружие Украине напрямую, но, как считают эксперты, накачивая Польшу своей техникой, Южная Корея косвенно ввязывается в эти схемы, позволяя Варшаве увеличить объем поставок своих вооружений и техники Киеву.

Мы попросили прокомментировать ситуацию известного эксперта по военной проблематике КНДР Владимира Владимировича Хрусталева, подробно остановившись на том, как Пхеньян мог бы помочь ДНР и ЛНР с военной точки зрения, если, конечно, соответствующий запрос поступит, а также рассказать, чем может обернуться для Сеула активное военное сотрудничество с Польшей.




Владимир Владимирович, сначала короткий вопрос на «да» или «нет»: может ли, как считают некоторые, Северная Корея чем-то помочь ДНР и ЛНР в плане оружия и даже с точки зрения ведения боевых действий.?

В.В.Хрусталев: При принятии такого решения руководством КНДР в ответ на соответствующее обращение ДНР и ЛНР вполне может.


А что такого может предложить Пхеньян, что может заинтересовать ДНР и ЛНР?

В.В.Хрусталев: В первую очередь речь идет о военно-технической помощи, т. е. продукции ВПК КНДР. Во-первых, у Пхеньяна достаточно позиций, которые могут очень пригодиться Народной милиции (НМ) ДНР и ЛНР и на текущей фазе войны, и в ожидаемом продолжении. Есть вещи, которые можно использовать практически завтра же после получения, а есть те, которые требуют более длительного цикла подготовки к применению и участия военных советников. Ну и самый мощный вариант — это если Пхеньян согласился бы на отправку не только «железа» (то есть оружия), но и на участие своих специалистов в боевых действиях. Тогда ассортимент того, что может быть применено сразу (или почти сразу), резко увеличивается, ибо не ограничивается компетенциями местного персонала.


Хорошо. Давайте тогда от простого к сложному. Что можно было бы использовать «здесь и сейчас»?

В.В.Хрусталев: Это должно быть что-то полезное «здесь и сейчас» и при этом что-то такое что не могут мгновенно дать со складов ВС РФ. В голову сразу приходит как минимум две позиции.

Во-первых — это северокорейская 107-мм система залпового огня, являющаяся клоном знаменитой китайской Тип-63. Она является устаревшей для реактивной артиллерии, но по совокупности характеристик — это один из лучших вариантов оружия поддержки на коротких дистанциях и на уровне низовых подразделений - эдакая «карманная реактивная артиллерия». В хронике с Донбасса регулярно появляются видео, где бойцам НМ приходится для задач поддержки и огневых налетов использовать «в упор» не самый удобный и эффективный переносной Град-П с одной ракетой.

РСЗО Тип-63



Системы же семейства Тип-63 оптимизированы как раз для этого. Это крохотная, почти игрушечная по размерам система с 12 направляющими и достаточно убойными 107-мм ракетами, которые может выпустить менее чем за десять секунд на дальности до 8500 метров. Она очень удобна: ее легко можно перетащить или перекатить группой людей, в том числе и разобрав на части и собрав на месте, её легко можно установить даже на легковой автомобиль вплоть до небольшого багги. При этом из-за веса боеприпасов пользоваться ей могут легко даже женщины и подростки. Научиться вести огонь в зоне прямой видимости нетрудно, причем эффективно можно стрелять по целям в зоне видимости даже лишь освоив прицеливание «на глаз».

Она уже применялась в самых разных конфликтах, доказав свою эффективность для решения тех задач, для которых предназначена. Оригинальная китайская система и ее многочисленные клоны (северокорейские, иранские, турецкие и т д) и потомки применялись и применяются в десятках войн и конфликтов (из последних — войны в Сирии и Нагорном Карабахе). Причем применяются как регулярными армиями, так и повстанческими и террористическими группами. Она очень проста и неприхотлива.

В армии КНДР эти системы ставятся на боевую технику вместо пулеметов, как базовое оружие поддержки на поле боя! Особо следует отметить то, что боеприпасы разных производителей обоюдно совместимы с чужими пусковыми. На мировом рынке (в том числе у негосударственных продавцов) доступны очень продвинутые боеприпасы для этой РСЗО.

При этом стоит отметить, что именно северокорейский вариант очень удобен. Промышленность КНДР произвела большое их количество (тысячи штук) как самих установок, так и боеприпасов к ним. Если надо, то произведет быстро еще. Потребности НМ ДНР и ЛНР - это уровень нескольких десятков (в самом-самом экстремальном случае - сотен) таких установок. В сочетании с наставшей эрой квадрокоптеров как средства разведки и корректировки для низовых подразделений и на ближних дистанциях — это может быть интересная комбинация, в первую очередь из-за очень короткого времени накрытия цели и работы групповым залпом (в отличие от минометов и тем более Град-П).


Получается что-то типа автомата Калашникова от РСЗО – простая в использовании, надежная и эффективная. Это вы рассказали только про первый вид оружия КНДР, который мог быть востребован ДНР и ЛНР немедленно. А какой второй?

В.В.Хрусталев: Вторая система — это северокорейский аналог Spike-NLOS. Это многоцелевая тактическая ракета, которая в первую очередь ПТУР, но вообще подходит для поражения любых малоразмерных целей на рабочей дальности (ДОТов, катеров, автомобилей, артиллерийских орудий, минометов, отдельных малоразмерных окопов и т д). Надежная рабочая дальность северокорейской ракеты — 10 км. Ходят слухи о создании системы с дальностью до 25 км, но подтвердить или опровергнуть их пока невозможно.





А чем эта ракета интересна с точки зрения ведения боевых действий?

В.В.Хрусталев: Ключевое преимущество этого комплекса — это возможность вести огонь с закрытых позиций. Ракета запускается, а дальше уже ей управляет оператор. Причем оператор получает информацию с оптико-электронной системы в головной части ракеты на экране в боевой машине, и способен управлять ей примерно также, как барражирующим боеприпасом.

Благодаря этим особенностям есть возможности: выбирать цель уже после запуска или изменять цель; получать разведывательные данные в реальном времени и опознавать цель; минимизировать сопутствующий ущерб и исключать огонь по своим; достигать высочайшей точности на максимальной дальности с первого выстрела; вести огонь с закрытых позиций и вне дальности огня большинства оружия поля боя. Из плюсов также стоит отметить то, что поражение цели осуществляется сверху.

Известно о двух базовых платформах для размещения этой ракеты — это пусковая установка (ПУ) М-2018 на базе трехосоного БТР и ПУ М-2022 на базе двухосного автомобиля. В каждом варианте число ракет готовых к немедленному применению 8 штук. Компактность, быстрота развертывания и огневая мощь комплекса позволяют снизить зависимость малых подразделений от артиллерийской и воздушной поддержки и дают им возможность эффективно бороться с укреплениями, танками и другими трудноуязвимыми для обычного оружия целями.


С той же Украиной, судя по разговорам, часто не проблема поставить оружие, но не так просто научить им пользоваться. Сложна ли в управлении северокорейская ракета?

В.В.Хрусталев: Автомобильная версия комплекса и сама ракета не так уж и сложны для современного поколения операторов, выросших на интерфейсах гражданской бытовой электроники и компьютерных играх, а потому в короткие сроки могут быть освоены. C логистическим обеспечением их применения в боевых действиях особых проблем тоже быть не должно.


Если у КНДР какие-то более мощные комплексы, которые могли бы стать ответом на американские HIMARS. Если верить западным СМИ, то эти комплексы США демонстрируют высокую эффективность…

В.В.Хрусталев: HIMARS — это просто ракетная система с корректируемыми высокоточными боеприпасами. Если координаты цели определены верно и цель не прикрыта адекватной системой перехвата на подлете, то она очень эффективна. Однако в реальной жизни есть серьезные ограничения. В целом, это хорошее оружие, но его не так много, особенно с учетом того, насколько внезапно прожорливой на все виды боеприпасов оказалась кампания 2022 г даже для западных ВПК! У России есть свои 300-мм системы с корректируемыми боеприпасами “Торнадо-С”, но не сказать, чтобы был особый избыток таких высокоточных ракет и совместимых ПУ. Вот тут есть кое-что интересное у Северной Кореи, чтобы в сжатые сроки дать сравнимые опции НМ ДНР и ЛНР.

КНДР с середины 2010-х серийно выпускает 300-мм РСЗО KN-09 с максимальной дальностью стрельбы 200-250 км и высокоточными ракетами (в передней части корпуса установлены аэродинамические поверхности для корректировки уже в полете). На одной пусковой установке 8 направляющих с ракетой в каждой. Есть варианты как с обычными осколочно-фугасными, так и кассетными и проникающими бетонобойными боевыми частями (БЧ).

KN-09


Имея такие системы с обученными расчетами (своими или из числа советников) НМ ДНР и ЛНР могла бы самостоятельно позволить себе удары высокой точности на дальности до 200-250 км. Хоть по командным пунктам, хоть по складам, хоть по мостам портить полотно. Вот вам и ответ HIMARS.


Кстати, о мостах. Часто озвучивается точка зрения, что мосты - это слишком капитальные конструкции и очень тяжело их вывести из строя. Не найдется ли чего подходящего по этой части?

В.В.Хрусталев: Подходящее железо для решения задачи в неядерном исполнении у КНДР, в принципе, есть. В 2021 г. КНДР испытала оперативно-тактическую ракету с рабочей дальностью 400-600 км, гиперзвуковой скоростью и заявленным весом боеголовки в 2,5 тонны! Это ракета из нового поколения северокорейских ракет, то есть очень точная. Подобные ракеты будут способны сломать достаточно мощный мост 2-4 попаданиями. Хотя вряд ли КНДР успела изготовить число ракет, достаточное для надежного неядерного выноса всех больших мостов при теоретическом получении всех этих ракет на ТВД. Тем не менее, некоторое число ракет этого класса могло бы быть полезным для применения в тот или иной критичный момент даже без мостов. Например, в качестве сокрушителей бункеров в случае очередной «Азовстали».

Вот про эти ракеты речь...





Раз уж речь зашла о больших ракетах, что еще есть у КНДР, что могло бы пригодиться республикам Донбасса?

В.В.Хрусталев: Северокорейские большие ракеты — это очень обширная тема. В голову сразу приходят как минимум два варианта.

Во-первых, это ракеты KN-02, которые являются местной веткой эволюции советского комплекса «Точка». Северные корейцы получили из Сирии оригинальную ракету в 1996 г и в середине 2000-х сделали свою версию. В первой половине 2010-х в КНДР в серию пошли ракеты уже с дальностью до 220-240 км и с достаточно приличной точностью. Причем в качестве базы для ПУ использовались автомобили МАЗ. В настоящее время эта система считается устаревшей. Их ценность для КНДР явно снизилась, а вот в Донецку и Луганску они очень бы пригодились. У них короткая предстартовая подготовка, достаточная дальность и точность, мощная БЧ, понятная и простая база в виде автомобиля МАЗ.

Во-вторых, знаменитая KN-23, метко прозванная «КимСкандером» – северокорейский аналог российских «Искандеров». Это очень точная оперативно-тактическая квазибаллистическая ракета с опциями по преодолению ПВО и ПРО и проверенной дальностью стрельбы до 690 км. Для нее есть вариант ПУ на колесном шасси повышенной проходимости с двумя ракетами. Это отличная «длинная рука», то есть оружие, позволяющее уверенно поражать цели на большом удалении. Это хорошее серийное оружие (очень много пусков на полигонах, что указывает на производство в достаточном объеме). Примерно по 4 ПУ и по 40 ракет НМ ДНР и ЛНР — это бы сильно улучшило жизнь штабистам Донецка и Луганска.

KN-23



Но чтобы использовать ракеты нужны обученные люди. А есть ли они на Донбассе?

В.В.Хрусталев: Вот тут и состоит важнейший вопрос. Но вопрос решаемый, если главное политическое решение уже принято. Все зависит от типа вооружения и требуемых сроков. Что-то можно сразу освоить, прочитав инструкцию, а что-то первое время будет применяться только присланными советниками. И лишь постепенно все больше и больше действий будет выполняться местным персоналом, пока не освоят систему полностью. Хотя, конечно, идеальным было бы привлечение «советников» к непосредственному применению поставляемых систем в боевых действиях. Это принципиально другие и эффективность и масштаб и скорость. Можно было бы резко расширить номенклатуру действительно полезных северокорейских вооружения и военной техники.


О каких именно комплексах КНДР идет речь, если допустить личное участие северокорейских советников?

В.В.Хрусталев: Ну, например, у КНДР есть отличная РСЗО калибром 240-мм (М-1991) и максимальной дальностью стрельбы большей, чем у «Урагана» (минимальная оценка 43 км, максимальная 60 км), но меньшей, чем у «Смерча». На одной ПУ - 22 ракеты, что больше, чем у того же «Урагана», имеющего 16 ракет. Боевая часть тоже достаточно увесистая. Но для работы на больших дальностях неуправляемыми ракетами эффективный огонь должен вестись не одной батареей, а несколькими сразу, чтобы скомпенсировать рассеивание, то есть уже нужен где-то дивизион. Зато целый дивизион таких РСЗО с обученными и натренированными артиллеристами (и рядовыми и офицерами) в условиях Донбасса наведет большого шороху, особенно в глубине порядков противника. На более коротких дистанциях они тоже не помешают. А вот если под рукой нет в достатке артиллеристов, знакомых с этой системой и налаженных поставок им боеприпасов нужного калибра, — это будет просто обуза. Касается это и сверхдальних 170-мм САУ, и новых М-2018 и т д.

Подобных позиций множество, и не только с артиллерией. Вопрос, как я уже сказал, в личном участии северокорейских экспертов на стороне ДНР и ЛНР, хотя бы в качестве советников.


Спасибо за подробный ответ. Перейдем к сотрудничеству Южной Кореи с Польшей. Сеул заверяет, что его поставки Варшаве не означают прямого участия в поставках Украине, но очевидно, что это развязывает Польше руки в плане наращивания поставок оружия Киеву, и это прекрасно понимают в Сеуле, хотя предпочитают не говорить об этом. Если использовать такую же логику Сеула, то не может ли Москва также помогать ДНР и ЛНР, чтобы те потом сотрудничали с КНДР в качестве своего рода симметричного ответа южнокорейско-польской сделке?

В.В.Хрусталев: Мое личное мнение, что да. Сам факт признания ДНР и ЛНР со стороны КНДР создал любопытную ситуацию. ЛНР и ДНР - не члены ООН. КНДР не признает санкций в отношении себя, но признает ДНР и ЛНР. Россия официально признает ДНР и ЛНР как независимые страны, имеющие свободу взаимоотношений с третьими странами. Кому не понравится, то пусть устанавливают дипломатические отношения с Луганском и Донецком и предлагают что-то взамен или пускают в ООН и также пытаются связать руки. ДНР и ЛНР не подписывали и не ратифицировали никаких договоров о ракетах и прочих вооружениях. То есть признание Москвой и Пхеньяном ДНР и ЛНР создало своеобразный международно-правовой офшор с большим пространством для самого разного рода схем поддержки и взаимодействия. В общем можно допустить и реализовать очень многое, но тема деликатная. Хотя, насколько можно судить по тем же СМИ Южной Кореи и некоторым экспертным прикидкам оттуда, то и в Сеуле понимают, чем некоторые варианты могут для них обернуться.

Оригинал и комментарии

https://russhatter.livejournal.com/303145.html (автора, вероятно, многие из читающих знают, поэтому привожу цитату — из длинного философического текста):  

«Давайте проверим, совместен мой опыт с Вашим личным? <...>
Вот: если Вам лично это рассуждение видится логичным - значит понимание у нас с Вами есть. Если же понимания нет - я боюсь, что дальнейшее чтение этого текста или бессмысленно, или может привести к неадекватному восприятию. <...> Среди людей, с которыми я веду какие-либо общие разговоры, я не знаю никого, кто бы меня не понимал хотя бы частично»

Конечно, это проверенный рецепт нести всякую ахинею невозбранно, но удивительно, что он осознанно декларируется...

Оригинал и комментарии

Оказывается, Ленд-Лиз в отношении СССР начался только 1 октября 1941 года. Учитывая логистику и время для транспортировки матерьялов, массированные поставки достигли фронта к декабрю 1941 года. К тому времени битва за Москву была выиграна. БЕЗ Ленд-Лиза. Но вот контр-наступление (после 5 декабря) уже велось с английскими танками и американскими самолетами.

Оригинал и комментарии

Продолжение. Предыдущее здесь.




"Революция" all inclusive

С этого момента м-р Моффат снизил обороты. Он дал старт процессу, и теперь мог позволить себе слегка отдохнуть, - но колесо раскручивалось с каждым днем. В Нью-Орлеане открылись вербовочные пункты, суда «Юнай» гнали «революционерам» в кредит все, что они просили, в первую очередь, боеприпасы и продовольствие, в таких объемах, что, как позже говорил сам Эстрада, «нас кормили с ложечки, как младенцев, без этих поставок мы все тут вымерли бы от голода или съели друг друга».

И не только кормили, но и лечили: м-р Шипли, капитан крейсера «Де-Мойн», развернул в Блуфилдсе военный госпиталь. И не только лечили, но и учили: прибывший из Майями м-р Джейк Фоулер, капитан национальной гвардии Техаса, с помощью нескольких marins натаскивал «добровольцев» на владение привезенным оружием, включая пулеметы.

К слову, некоторые американские военные все понимали правильно. Несколько позже, майор (впоследствии генерал и легенда морской пехоты США) Смидли Батлер, командовавший корпусом US marinеs в Никарагуа, докладывал министру, что «вся эта революция организована и оплачена нашими дельцами, ведущими здесь нелегальные операции… Я полагаю их предательскими свиньями из отбросов нашей расы… Вся их дегенеративная игра состоит в том, чтобы заставить Соединенные Штаты произвести интервенцию и тем самым легализовать их инвестиции. Не будь это в интересах нашей страны, я бы отказался участвовать».

К слову, в исповедальных мемуарах этот супермен (сказал бы «тогдашний Рэмбо», но про Рэмбо тогда еще никто не знал), эволюционировавший под старость едва ли не до коммуниста, вспоминая о «южных банановых войнах», высказывался еще прямее:

«Большую часть времени я проводил там в качестве здоровенного высококлассного профессионала, работавщего на Большой Бизнес, на Уолл-стрит и банкиров. Короче говоря, я был рэкетиром, гангстером капитала», - но, впрочем, солдаты, даже все понимающие сразу, а не спустя десятилетия, даже стыдящиеся, не решают ничего, а в центрах принятия решений, - то есть, в Госдепе, - рассуждали предельно логично.

С одной стороны, фактически содержа «революционеров», Штаты давали понять дону Сантосу, что назад хода нет, побережье за ними, чужих туда не пустят, а с другой, подчеркнуто воздерживаясь от официализации и отказываясь признать людей из Блуфилдса «воюющей стороной», более чем прозрачно намекали: договориться еще можно, но только на наших условиях.

Реакция властей в Манагуа меж тем была мгновенной и энергичной: осадное положение, превентивные аресты неблагонадежных, как консерваторов, так и либералов, срочный военный налог, - и подготовка экспедиционного корпуса. Общественное мнение эти меры приняло и одобрило: кто-то из либералов, конечно, втихую злорадствовал, но в целом генерала Эстраду резко осудили, как предателя. Его поведение назвали «постыдным» даже родные братья, генерал Аурелио Эстрада, победитель при Намасигуэ, и депутат Хосе Долорес, - причем, принимая во внимание тогдашние понятия, никто даже на миг не допустил, что им поступила рекомендация «свыше».

«В тот день многие разногласия ушли, - вспоминал Хулиан Ортега, известный консерватор-«прогрессист». – У многих, очень многих из нас были немалые счеты к президенту, но в те дни большинство умеющих думать  понимало, кто стоит за действиями глупого Эстрады, и рука тянулась к руке».

В этот момент дон Сантос по общему мнению не сомневался, что справится с неприятными осложнениями не хуже, чем справился там же десять лет назад, и был абсолютно прав: первые тактические успехи мятежников в стратегическом смысле не стоили ровным счетом ничего.

Да, район они заняли обширный, но очень мало населенный (не более 100000 душ), мобрезерв ничтожен, нет продовольствия, болотистые джунгли не позволяют наступать, а у правительства - прекрасная армия, полно припасов, железные дороги, транспортный флот. То есть, как ни кинь, полный контроль над ситуацией с прекрасными перспективами.

Тревожили только новости из-за границы. Достоверно знали, что в Нью-Орлеане набирают подкрепления, да и без них в крохотной «армии» генералов Эстрады и Чаморро уже были американцы, служащие местных компаний, а они, инженеры и шахтеры, умели всякое: хоть укрепления строить, хоть диверсии организовывать. И при этом пресса Нью-Орлеана уже вовсю накачивала аудиторию воплями о «храбрых парнях, защищающих демократические силы от жуткого усатого тирана».

Не желая эскалации, Селайя попробовал снизить градус, обратившись к авторитетным посредникам, а посредника, авторитетнее мудрого мексиканца Порфирио Диаса в регионе не было. 21 октября в МИД Мексики прибыл меморандум с подробнейшим изложением предыстории и деталей конфликта.

На фактах, с документами доказывалось, что мятеж подготовлен зарубежными центрами, что Гватемала и Коста-Рика выступают в роли сопродюсеров, обеспечивая «бандитов» оружием, а «главным режиссером» происходящего «выступает Майнор Кейт, американский гражданин, вице-президент «Юнайтед фрут»… В связи с этим, правительство Никарагуа просит правительство Мексики предпринять необходимые шаги, чтобы предотвратить это вмешательство и уведомить правительство США о возможной публикации данных документов...»

Никакого отклика из Вашингтона, естественно, не последовало, но президента Селайю это не обескуражило. Чего-то в таком роде он и ожидал, и план кампании давно разработал. Да оно и само напрашивалось. Сидеть на побережье бесконечно «бандиты» не могли, наступать через «мокрые леса» тоже, оставалось только плыть по реке Сан-Хуан. Но, с другой стороны, и правительственные войска могли добраться до Сан-Хуан-дель-Норте, чтобы отбить базу, только этим же путем.

Проще говоря, от контроля над речкой зависел если не исход предстоявшей кампании, то ее длительность и масштаб, - поэтому Селайя, прекрасно понимая это еще с 1899, когда расклад был тот же самый, намерен был повторить успех, сделав невозможным выход противника на оперативный простор.

Получив соответствующие указания, генерал Сальвадор Толедо, молодой, толковый и преданный дону Сантосу, 29 октября приступил к делу, предполагая, совершив речной переход на пароходиках, выйти к Блуфилдсу и разбить «революционеров», численно уступавшим его 4 тысячам солдат вдесятеро.

Первая партия, - 900 солдат, - отправилась двумя пароходами, но на следующий день случилась непредвиденная заминка - у борта головного судна взорвалась мощная мина. Взрыв, правда, особого вреда не нанес, - легкая пробоина в борту “Diamante”, погнутый винт “Hollenbeck”, несколько раненых, - но пришлось на несколько дней притормозить, чтобы поправить суда и проверить, насколько заминирован фарватер. Естественно, послали солдат прочесывать территорию, наткнулись на небольшой, человек десять, отряд отходящих мятежников, перестреляли, а потом где-то под кустом обнаружили двух живых.

Американцы – инженер Ли Рой Кэннон, служащий «Юнай» и Леонард Гросс, рудничный подрывник «Ла Лус», - признались , что служат в «революционной армии» по контракту, в чине полковника и подполковника, входят в штаб генерала Чаморро и получили от него личное задание либо утопить два судна, либо хотя бы максимально затруднить движение по реке. От участия в перестрелке, по их словам, оба отказались сознательно, - «Нам не за что умирать на этой войне, нам платили за работу по профессии», - а к ситуации в целом отнеслись с юмором, как к приключению, потребовав встречи с консулом США.




Казнены на рассвете

В итоге, конечно, пароходы пришли, куда надо. Дальше, правда, слегка застопорилось, - оружие у мятежников оказалось лучше, чем предполагали в Манагуа, и укрепиться они успели, - но было ясно: сила рано или поздно солому сломит, а главное, по Сан-Хуан мятежникам уже никуда не пройти.

В Блуфилдсе запаниковали, «президент» Хуан Эстрада попытался включить ранее обговоренный с м-ром Моффатом «план Б», направив в США телеграмму, прося, раз уж ничего не получается и, видимо, не получится, одобрить провозглашения независимой «Москитии». Два дня спустя ту же просьбу через бизнес-круги повторил Адольфо Диас, подчеркнув, что «иных практических возможностей нет». Оба крика души, однако, остались без ответа: крошечная республичка, контролирующая только стартовый пункт потенциального канала, для Штатов интереса не представляла.

Между тем, из Манагуа пришел ответ на вопрос о пленных: судить военным трибуналом. Судили. Вместе с еще одним наемником, французом Эдмоном Кутюром, «голубиной почтой» сливавшим мятежникам данные о переброске войск. Его действия обвинение оценило, как «шпионаж без оружия», потребовав одного года тюрьмы и вечной высылки из страны, с чем суд согласился, а вот американцам вменили преступление, подпадающее под Закон о флибустьерах, и однозначно означавшее смертную казнь.

Адвокат, сеньор Фернандо Кальдерон, попытался вывести подзащитных из-под расстрельной статьи, указав, что по сути, конечно, все так, но по букве обвинение неправо, поскольку закон 1858 года являлся персональной санкцией против Уокера и его людей, а подсудимые к Уокеру никакого отношения не имеют, и кроме того, не преследовали целью захват власти для себя, но всего лишь служили никарагуанским мятежникам, - а это уже в корне меняло дело и могло служить основанием для смягчения.

Тем не менее, приговорили к высшей мере. Теперь жить диверсантам или не жить зависело только от президента, и в подготовленном адвокатом прошении о помиловании прямо указывалось, что «в случае исполнения приговора наши недруги непременно используют это во вред нам… За этим не будет стоять ничего, кроме права сильного». То же самое в приватном письме написал дону Сантосу генерал Толедо, прося «не подвергать Никарагуа опасности ради двух ничтожеств, которые пришли из безвестности и, если не возвеличить их казнью, в безвестности уйдут».

Аргументы были убедительны, - сеньор Кальдерон считался ярым сторонником президента, генерал Толедо входил в круг особо доверенных, никаких подтекстов в их обращениях не крылось, - но, тем не менее, прошение доном Сантосом было отклонено, и на рассвете 17 ноября, дав смертникам право написать письма родне (очень трогательные, кстати) приговор привели в исполнение.

Позже в своей книге сам Селайя объяснил, что вступив в ряды мятежников, не признанных Штатами воюющей стороной, оба потеряли право на покровительство США, и с формальной точки зрения так оно и было, да плюс к тому их действия прямо нарушали американский Закон о нейтралитете 1818 года, - но формальности формальностями, а факт фактом: отклонив прошения, президент совершил ту самую ошибка, которая хуже преступления, а уж естественно, м-р Нокс своего не упустил.

Уже 19 декабря в американских СМИ началась истерика. Требования «примерно наказать дикаря», карикатуры, - злобный песик лает на Дядю Сэма, скорпион жалит Дядю Сэма в пятку etc., - заняли первые полосы ведущих газет обоих побережий, затем появились интервью с официальными лицами, выражавшими глубокую озабоченность, и статьи авторитетных экспертов, объяснявших, что «невинные рабочие убиты в нарушение законов войны… их бесчеловечно пытали… им было отказано в праве на суд и защиту».

Ни слова правды тут не было, - эксперты вообще ничего не знали о случившемся, кроме факта расстрела (18 декабря м-р Нокс сообщил лишь о том, что вся информация о деле «наших бедных сограждан» будет опубликована, как только ее доставят экспресс-почтой из Сан-Хуан-дель-Норте), - но это не имело никакого значения: главное, что народ США устами свободной прессы взывал к отмщению.

В этот момент, увы, слишком поздно, Селайя осознал, что сотворил, и 22 ноября обратился за советом к мексиканскому консулу в Манагуа, которого очень уважал за ум и опыт, дав понять: если именно его личность может быть использована американцами в качестве предлога для вторжения, он готов уйти в отставку, даже стать заложником, даже предстать перед судом, - при том условии, что мятежники сдадут оружие его преемнику.

Параллельно, однако, на стол президенту Мексики лег свежий доклад его посланника в Вашингтоне, сообщавшего: «Доверительно беседовал с коллегами из Коста-Рики, Сальвадора и Гондураса… Они в панике. По их мнению, падение Селайи неизбежно… Чтобы достичь этого, правительство (США. – ЛВ) готово оккупировать Сан-Хуан-дель-Сур, а возможно, и порт Коринто. Единственным средством избежать дальнейших конфликтов будет намек президента Мексики на необходимость отставки или соглашения, приемлемого здесь».

Любопытный нюанс: совершенно секретную информация о намерениях Штатов (в частности, относительно Коринто, то есть, побережья Пасифика) мексиканскому дипломату слили намеренно. М-р Уилсон, заместитель главы Госдепа, действительно, зондировал почву в беседах со странами Перешейка, но те отказались, - а между тем, всенародное восстание против «диктатора», на которое рассчитывали в Вашингтоне, не состоялось, и мятежники с трудом держались на узкой полоске земли, так что, без вторжения уже никак не складывалось, и об этом неформально уведомляли Селайю.

Тем не менее, держа слово, дон Порфирио Диас 24 ноября лично телеграфировал президенту Тафту, передав просьбу дона Сантоса, однако президент США отказался разоружать «революционеров», объяснив это «отсутствием сил в регионе», - и поскольку в регионе стояла мощная эскадра, стало понятно, что целью является вовсе не Селайя, которого объявили единственной «целью возмездия».

После этого президенту Мексики оставалось только сообщить никарагуанскому коллеге, что он политический труп, но его долг – оставаться у власти, чтобы подобрать «кандидатуру будущего временного президента в соответствии с действующей конституцией» (то есть, не позволить Штатам назначить новой властью «революционеров», - а 1 декабря США Фелипе Родригесу, посланнику Никарагуа в Вашингтоне, не просто вызванному, но досталенному с сопровождением, была вручена знаменитая «нота Нокса».

По общему мнению специалистов, по грубости, порой переходящей в хамство, аналогов этому документу в истории дипломатии то ли нет вообще, то ли они историка неведомы. Назвав Селайю «убийцей, отдавшим прямой приказ о расстреле мирных американцев» (что не вполне соответствовало действительности, поскольку приказа он не отдавал, а всего лишь отказал в помиловании), глава Госдепа сообщил:

«Правительство Соединенных Штатов убеждено, что революция достоинства в Блуфилдсе гораздо более выражает идеалы и волю большинства никарагуанцев, чем правительство президента Селайи... Как всем известно, при данном режиме в Никарагуа уничтожены республиканские институты, а независимая пресса и общественное мнение беспощадно задушены. В этих условиях президент США уже не может питать к правительству президента Селайи уважения и доверия, необходимых в дипломатических отношениях...»

Мало того, говорилось в ноте, «истинный патриотизм тирания президента Селайи карает тюрьмой» («Видимо, Нокс считал истинным патриотом Эстраду, который хотел разделить страну на две части, или военнослужащего гватемальской армии Чаморро», - ехидно комментирует Николай Платошкин, почему-то забывая Альфредо Диаса, ни на день не переставшего быть клерком американской компании), и вообще: «режим Селайи – позорное пятно в истории Никарагуа», которое, полагает Госдеп, «намерена смести и сметет народная никарагуанская революция, ради которой пожертвовали своими жизнями свободолюбивые граждане США».

Трудно сказать, из чего м-р Нокс сделал вывод о том, что «идеалы революции разделяет большинство никарагуанского народа» (на побережье, занятом мятежниками жило ок. 15% населения страны), еще труднее сказать, откуда он взял, что «против Селайи восстало и тихоокеанское побережье» (идеально на тот момент спокойное), и уж вовсе непонятно, что имелось в виду под «постоянным источником напряжения во всей Центральной Америке» (никаких жалоб от Сальвадора, Коста-Рики и даже Гондураса США не получили), но резюмирующая часть била наотмашь: сеньора Родригеса уведомляли, что отныне он персона нон грата, и «обязательно должен быть поставлен вопрос о существовании в Манагуа правительства, способного взять на себя ответственность» за компенсации семьям расстрелянных.



Уходи или проиграешь

Такая жесткость означала только одно: Вашингтон принял решение вписываться в игру напрямую, и у него были на то основания. Пусть не так быстро, как планировали в Манагуа, но поражение «революционеров» стало очевидным. Всего за пару дней до вызова сеньора Родригеса в Госдеп никарагуанские войска, в первом же бою, возле городка Рама, наголову разгромили врага, с ходу взяв Сан-Хуан-дель-Норте, таким образом, вернув правительству контроль над побережьем Атлантики. Потери мятежников считались десятками, раненых оказалось еще больше, и их чудом сумели вывезти в Блуфилдс на американском транспорте «Император».

Оставалось только поставить последнюю точку, взяв Блуфилдс, но как раз это сделать никарагуанцы не могли: военные корабли США блокировали Сан-Хуан-дель-Норте, заперев пароходики генерала Толедо в бухте, - но самое главное, м-р Нокс заявил, что «единственной причиной всех сложностей является лично президент Селайя, любой другой глава государства, избранный в соответствии с конституцией, будет немедленно признан», а лидеры «революции» тут же, заявили, что, если уж так, как только «тиран Селайя» уйдет в отставку, готовы сложить оружие и принять участие в будущих выборах.

В имеющихся условиях это был максимум: на свободных выборах консерваторам, тем более, эмигрантам ничего не светило, и все-таки, уже хорошо понимая, что происходит, дон Сантос еще раз попытался перехватить инициативу: 4 декабря он обратился к США, предложив прислать в Никарагуа комиссию Сената для оценки реальной ситуации в стране, выяснения, есть ли угроза со стороны Никарагуа странам-соседкам, и расследования обстоятельств двух «солдат удачи». В случае, если сенаторы США (!) признают его действия неправомерными, Селайя вновь обещал немедленно и без возражений покинуть пост.

По правде говоря, это уже нельзя расценивать иначе, как отчаяние. Ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах президент суверенного государства не мог (и сейчас не может) отдавать себя и свое правительство на суд какого-то «специального органа», сформированного иностранцами и из иностранцев, - тем паче, что уже было понятно, что ни на какие переговоры с доном Сантосом американцы не пойдут, и на мой взгляд, трудно не согласиться с мнением Фиделя Кастро, полагавшего, что этим шагом Селайя унизил себя.

Впрочем, американцы шансов растоптать побежденного, - ведь зарядить сенаторов сделать правильные выводы было нетрудно, - не воспользовались. Вашингтон уже устал изображать приличия. 7 декабря, выступая с посланием Конгрессу, президент Тафт значительную часть речи посвятил «совершенно неописуемым, поистине русским актам варварства и угнетения», после чего, видимо, полагая, что все свои, а между своими стесняться нечего, слегка пооткровенничал:

«Нельзя утверждать, что все сообщения с мест соответствуют истине, возможно, со временем окажется, что многое совсем не так, как мы сейчас представляем, но совершенно очевидно, что соображения, диктуемые географической близостью к зоне Панамского канала и особо важными интересами США в Центральной Америке, дают Соединенным Штатам особые права в зоне этих республик и в районе Карибского моря… Уважая все договоры, подписанные ранее, правительство вместе с тем намеревается предпринять такие шаги, которые наиболее соответствовали бы поддержанию нашего достоинства, сохранению интересов США, нашим моральным обязательствам перед Центральной Америкой и цивилизацией».

Проще говоря, таковы наши интересы, обжалованию не подлежит. 9 декабря мексиканский консул, обратившись к Селайе, передал ему рекомендации президента Диаса: немедленно уйти в отставку и уезжать в Мексику, где ему гарантируют теплый прием и убежище. При этом условии, не утверждал, но выражал надежду дон Порфирио, есть еще возможность избежать интервенции.

Времени на размышления на осталось. 15 декабря командующий Атлантическим флотом США получил приказ взять на корабли полный боекомплект и приготовиться к быть обстрелу с моря никарагуанских портов, а в конгрессе прозвучало предложение предоставить м-ру Тафту полномочия для отправки регулярной армии в Никарагуа с целью установления там «ответственного республиканского правительства».

Вариантов не оставалось. 17 декабря 1019 года президент Хосе Сантос Селайя подал в отставку, передав власть достойному человеку, д-ру Хосе Мадрису, обратившись с последним манифестом к депутатам и согражданам, - «Я ухожу из-за бесстыдной и продажной революции, ухожу, чтобы спасти суверенитет Никарагуа, столкнувшейся с враждебностью мощной державы, которая вопреки любому праву вмешалась в наши внутренние дела и предоставляла мятежникам любую помощь, о которой те просили», - и 22 декабря отплыл в Мексику, где его, как героя, встретили многотысячные восторженные демонстрации.

Такие же демонстрации прошли и в Сальвадоре, и даже в Гондурасе, имевшем к Селайе претензии, - и это насторожило США, не желавших сложностей в Западном полушарии. Поэтому вскоре дону Сантосу пришлось покинуть и Мексику: президент Диас гарантировал ему защиту, и слово сдержал бы, но Селайя не хотел создавать ему осложнений. Далее были Бельгия, откуда пришлось бежать, опасаясь убийства, Испания, где тоже не удалось избежать покушения, - и смерть в Нью-Йорке, в почти полной нищете, потому что янки, добивая «лютого врага», заморозили все счета, причем прах покойного, никем не востребованный, более десяти лет лежал в камере морга, и лишь в 1930-м и был торжественно перезахоронен на родине. И…

И что тут сказать. Человек правил страной 17 лет, 3 месяца и 5 дней, - это для Никарагуа рекорд. Человек, безусловно, был незаурядный, что признавали и враги. Скажем, журнал «The Metropolitan Magazine» в апреле 1908 года, когда Сантос Селайя еще не считался в Штатах «чудовищем», но уже оценивался, как «ненадежный и нежелательный партнер с опасными причудами», опубликовал большую статью Артура Стрингера о никарагуанском президенте, и вот ее суть:

«Этот человек, и движение, которое он представляет, рассечены на две фракции, одну — романтическую, и другую — зловещую. Как все реформаторы-военные, он озадачивает несовместимой помесью Хайда и Джекила. Для врагов (а у него их много) он — оппортунист, тиран и диктатор, демагог, сенсуалист, вор, воплощённое братоубийство, пробирающееся через позор и кровь к недолгой политической славе. Для сторонников он — проницательный и беспристрастный государственный деятель, храбрый и решительный освободитель, строитель и искусный, вдохновляющий организатор, посвятивший свои таланты несладкой, но решительной борьбе за окончательный мир в Центральной Америке».

Наверное, это объективно. Как объективна и критика. Скажем, сеньор Хосе Мадрис, преемник Селайи на посту, осознанно пошедший в противостоянии с США дальше, чем дон Сантос, полагал, что «великий лидер» попал в мышеловку по своей вине, из-за беспредельного честолюбия, прямолинейности, культа силы и отсутствия политической гибкости, - при этом восхищаясь его личностью.

И вряд ли спроста в современной Никарагуа и либералы, и сандинисты, не согласные друг с другой решительно ни в чем, когда речь заходит о президенте Селайе, единодушны: «dictador progresista», то есть, да, диктатор, - но ведь прогрессивный, да, властолюбивый, жесткий, - но ведь хотел возвеличить Отечество и многого достиг, да, любил деньги, - но ведь, когда Штаты начали наглеть, в отличие от многих, посмел не встать навытяжку. Уже что-то…

Продолжение следует.

Оригинал и комментарии

Зная немцев, вот нисколько не удивлен, что у них такое в семье. Да, они любят детей, но у них "своя жизнь" даже когда дети не совсем взрослые. И да, в Америке большинство белых выходцы из Германии и такое тоже распространено.

Оригинал и комментарии

Продолжение. Предыдущее здесь.

В буднях великих строек

Вопрос: хорошим ли президентом оказался дон Сантос? Ответ: да, без оговорок, и не на словах, - ведь конституция, даже самая замечательная, это только слова, - а на деле. Не особо преувеличу, сказав, что всего за два-три года Никарагуа, ранее, в сущности, постколониальные задворки когда-то великой империи, воспринимавшаяся иностранцами, как место для кормления, рванула в галоп, сказочно быстро почти сравнявшись с европейскими государствами четвертого, а то и третьего эшелона, значительно ниже Португалии, но повыше Сербии, где-то на уровне Болгарии.


Появилось многое, о чем ранее только мечтали. Железные дороги с тонннелями и нормальные порты, сеть начальных школ для «простых» и общественные здания на месте развалюх, озерный флот и вузы, включая Военную академию и Политех. Общественная атмосфера утратила признаки средневековья, у работяг появились некоторые права, очень умеренные, но все же, «чистая публика» обрела Национальный театр и Национальный музей, а особо продвинутые говоруны получили возможность реализовать себя в СМИ.

В этом смысле, Селайя, можно сказать, выдержал все экзамены, - даже самые придирчивые ревнители прав человека искренне ему аплодировали, - однако когда впереди замаячили выборы, на которых он не имел права выдвигать свою кандидатуру (через раз – пожалуйста, но подряд ни-ни) начались сложности.

Ровно на середине первой каденции, в сентябре 1896, президент опять созвал Учредительное собрание, и оно абсолютно безропотно приняло предложенные главой государства поправки в «Либеральнейшую», отменив выборы и назначив «великого лидера, железного полководца, гениального реформатора» президентом на следующее четырехлетие после окончания законного срока, то есть до 1 февраля 1902 года.

Особых объяснений в защиту такой новеллы глава государства даже не предлагал, на прямой вопрос прямо ответив, что имеет план реформ, который не сможет выполнить никто, кроме него, и плюс к тому, не видит никого, достойнее себя, а «властолюбие некоторых политиков, мечтающих о высшей должности, к которой по степени своих дарований не пригодны, вызывает только презрение».

Такая откровенность не могла не вызвать реакцию, - и отреагировали не традиционные враги-консерваторы (они или сидели в эмиграции или ушли в глубокую тину), а вусмерть обиженные либералы, в том числе, еще вчера самые близкие. Примерно треть парламентариев уехала из Манагуа в Леон, объявила Селайю «низложенным за узурпацию» и назначила главой государства вице-президента Хуана Франсиско Баку, - того самого, которого дон Сантос всего два года назад возвысил, как надежнейшего, заменив им казавшегося слишком амбициозным генерала Ортиса.

Далее, как водится, началась гражданская война, шедшая с переменным успехом, и трудно сказать, чем бы все кончилось, не помоги дону Сантосу братский Гондурас, - но президент Гондураса, возвращая должок за помощь в 1894-м войска прислал, и после двух месяцев бестолкового кровопролития стало ясно, что Селайю не сдвинуть, а режим его, ранее достаточно добродушный, стал гораздо суровее.

Впрочем, как бы то ни было, разгром мятежной оппозиции всегда и везде убедительный аргумент, и 10 ноября 1901, ровно в положенный срок, прошли очередные президентские выборы с единственным кандидатом, который, естественно, победил, 1 февраля следующего года начав свою третью каденцию, и работая, следует признать, по-прежнему эффективно.

Тем не менее, хотя показатели росли и успехи в экономике никто не оспаривал, «конфетно-букетный» период завершился полностью и бесповоротно. Признавая все достоинства Селайи, как более чем эффективного менеджера, даже либералы, включая ранее активно его поддерживавшие, теперь считали былого кумира «предателем демократии» и «самодуром», но что еще важнее, «человеком без чести», - в том смысле, что бывший герой, заботясь от стране, себя (какой ужас!) тоже не забывал.

На самом деле, нельзя сказать, что Селайя воровал (он любил входить в долю, но не более того), однако нельзя сказать и что обвинения вовсе уж не имел под собой оснований. Придя по мере зажима гаек к известному выводу «Умные нам не надобны, надобны верные», дон Сантос, ранее выдвигавший людей способных и лояльных, а теперь подбирая кадры, руководствовался не талантами кандидатов, но личными симпатиями, и далеко не всегда отличал реально преданных сотрудников от подхалимов. А это, в свою очередь, столкнуло лавину коррупции: пользуясь доверием президента, его окружение президента (не все, конечно, но многие) все более нагло крутило «левак» с иностранцами, продавая им концессии, беря откаты, пиля кредиты и запуская лапки в бюджет.

Естественно, оживилась и консервативная оппозиция. Эмигрантские штабы, контролируемые сеньором Эмилиано Чаморро, фанатичным врагом «усатого мерзавца» (иначе он Селайю не называл) развернули активную работу по созданию в Гватемале будущей «освободительной армии», а в Никарагуа – подпольной сети, ориентированной на теракты и диверсии.

Ответом стало усиление тайной полиции, профилактические аресты, высылки, сроки, - а когда 16 апреля 1902 года в Манагуа взрывом порохового склада (причины по сей день неизвестны) была разрушена казарма и погибли 200 военных, официально действующую Консервативную партию, не запрещая, раздавили в пыль, вплоть до того, что 17 января 1903 расстреляли сидевших в тюрьме за вредные разговорчики генерала и полковника (имена не называю, дабы не усложнять), к трагедии явно непричастных, - и несмотря на то, что в стране уже пять лет не существовало смертной казни. О высланных, изгнанных и арестованных не стоит и говорить, их число выросло кратно.

В общем, режим управляемого либерализма сложился, оставалось только вчеканить его гранит, на века, и (забежим вперед, в данном случае, это допустимо) 30 марта 1905 созванное президентом Учредительное собрание отменив «Либеральнейшую», приняло новую конституцию, вошедшую в историю как «Autocrática», то есть, «Самодержавная».

Разумеется, полный набор гражданских прав и свобод остался в неприкосновенности, но восстанавливалась смертная казнь (правда, только за военные преступления), а главные реформы меняли формат власти. Пост вице-президента упразднялся, и отныне заместителей и преемников назначал (и мог в любой момент поменять) сам глава государства, избираемый уже не на 4 года, но на 6 лет (как и, - нужно же было кинуть кость, - депутаты). И что самое важное: в «Самодержавной» уже не было статьи, запрещавшей президенту переизбрание на второй срок. Этот вопрос там вообще не затрагивался, таким образом, теперь дон Сантос мог переизбираться до самыя смерти.

Конечно, «всеобщим, прямым и тайным», - в отличие от Гватемалы, где за больного на голову Эстраду Кабреру голосовали 10 миллионов из 300 тысяч граждан, в Никарагуа голоса считали честно, - но при этом 12 ноября 1905 в бюллетенях значились три кандидата: “Señor Z. S. Jose”, “Señor Z. J. Santos” и “Señor J. S. Zelaya”, так что пеоны, «коренные» и прочая «чернь», ни о каких «Хосе» и «Сантосе» понятия не имевшая, голосовали за известного им Селайю, а публика почище или голосовала, тонко посмеиваясь, или не ходила на участки, что позволялось, ибо «не ходить» тоже право гражданина.




Малой силой, могучим ударом

В общем, режим «управляемого либерализма» состоялся, и даже неплохо функционировал. По сравнению с соседями даже очень неплохо. Но кроме внутренней политики, есть еще и внешняя. Гордясь имиджем «второго Барриоса», более того, считая себя очередным «носителем знамени Морасана», Селайя грезил возрождением Patria Mayor («Большой Родины»), полагая, что Никарагуа сумеет сделать то, что не потянула Гватемала. Уже к 1901-му его армия, тренируемая германскими и чилийскими (то есть, по сути, тоже германскими) офицерами, насчитывала около 6 тысяч солдат (без резерва), отлично экипированных и вооруженных самым лучшим оружием. На этом не экономили, однако предпочитали все же уговаривать.

Первый крючок дон Сантос забросил еще в 1895-м, когда на встрече в гондурасском порту Амапала сумел убедить коллег из Сальвадора и Гондураса, что держаться друг друга лучше, чем трястись врозь, и 27 августа 1898 года съезд представителей трех стран объявил старт процесса объединения, - вот только дальше этого не пошло.

Сперва гватемальский диктатор Мануэль Эстрада Кабрера, злобный психопат с манией величия, стелившийся под Вашингтон ковриком и неприкрыто завидовавший Селайе (он вообще всем завидовал), заявил, что Гватемала отказывается от любого участия, а спустя два месяца, 13 ноября случился переворот в Сальвадоре, и новый президент, генерал Томас Регаладо, кабальеро, в общем, симпатичный и согласный с Селайей во всем, кроме того, что главным должен быть дон Сантос, а не он, вообще разорвал договоренности, пояснив, что дружить готов, а объединяться – ни-ни.

Тем не менее, Селайя от мечты не отказался. В 1901-м он послал войска в Панаму, на помощь тамошним либералам (безуспешно), а в 1906-м вмешался в дела далекого Эквадора, где удача, наоборот, улыбнулась, - но, впрочем, это уже мелкий факт, дона Сантоса, несомненно, порадовавший, однако для нашего повествования категорически несущественный. Существенно другое. Убедившись в том, что амбиции коллег не переломить, дон Сантос пошел другим путем. В 1901-м он сумел собрать в городе Коринто лидеров Сальвадора, Гондураса и (в качестве наблюдателя) Коста-Рики, сразу заявив, что о политическом союзе говорить пока что рано, и заложил фундамент определенного взаимопонимания.

В январе 1902 в том же Коринто он добился соглашения о «коллегиальном арбитраже» (то есть, решении проблем Центральной Америки самими центральноамериканцами), а в августе 1902 состоялось и подписание «Коринто-2», согласно которому «страны, объединенные верностью либеральной идее» обязались оказывать другу другу вооруженную помощь в случае любых попыток насильственного свержения власти в той или иной стране.

Все тогдашние эксперты расценили документ, как крупный успех Селайи, поскольку гарантом стабильности либерализма в регионе становилась, - как самая сильная, - Никарагуа, и сама жизнь показывала, что объединение для стран Перешейка становится жизненной необходимостью. Тем паче, после событий в Панаме, где в 1903-м семь местных сотрудников американских фирм и четыре американских офицера устроили переворот, объявив (под защитой калибров американского флота) независимость «под канал» в этом уже не сомневался никто. И вдвойне тем паче, что спустя несколько месяцев обитавший тогда в Белом Доме президент Теодор «Тэдди» Рузвельт огласил «дополнение» к доктрине Монро.

Отныне, заявил он, США берут на себя обязательство «защищать» страны Западного полушария, если там случится дефолт. Ибо право кредиторов выбивать долги из должника священно, но недопустимо, чтобы в американские дела вмешивались неамериканские государства, а потому Штаты будут такие долги брать на себя, но взамен брать «спасенных» должников под полный политический контроль, - разумеется, исключительно «в целях обеспечения внутренней стабильности и разумной финансовой политики», и согласие «спасаемого» в рамках данной инициативы не требовалось.

Что это означает, пояснять нужды не было, - особенно гондурасцам, стабильно сидевшим в долгах, как в шелках, - и на такой почве главной стратегической задачей становился как можно более тесный союз. Но стратегия стратегией, а прозу жизнь никто не отменял, и вскоре еле-еле наметившемуся взаимопониманию пришлось пройти жестокий экзамен на прочность: Гондурас, именно Гондурас, заинтересованный в упрочении связей более других, ранее надежный партнер, даже союзник, внезапно стал, скажем так, куда менее дружествен, - хотя, если уж совсем начистоту, вина за разрыв лежала на президенте Никарагуа.

Если коротко, за пару лет до того, Манагуа и Тегусигальпа, устав от долгого спора о принадлежности северной Москитии, доверили роль третейского судьи Альфонсо XIII, королю Испании, но когда тот, дотошно разобравшись в теме, присудил спорные земли Гондурасу, Селайя вопреки им же данному слову не подчинился решению арбитра, а в ответ на вполне законный протест Тегусигальпы начал снабжать оружием гондурасских эмигрантов, обещавших ему, в случае победы, отдать Никарагуа все, на что претендовал ее президент, а те, решив, что теперь дело в шляпе, накануне Рождества начали очередной «экспорт революции».

Увы, гладко оказалось только на бумаге. Армия Гондураса (прим. 3 тысячи штыков) не прогнулась, перешла в контратаку, и сосед-президент Мануэль Бонилья (тот самый, если помните, который позже обращался за помощью в ЧВК «Добрые самаритяне») потребовал у Селайи разрешения добить мятежников на территории Никарагуа, обещая, что никаких нежелательных эксцессов с мирным населением не будет.

Естественно, дон Сантос наотрез отказал, ограничившись сугубо формальным запретом эмигрантам шалить на границе, и тогда, не видя иного выхода, президент Гондураса дал своим войскам приказ «действовать по усмотрению», пригласив к «совместной борьбе с тираном» эмигрантов-консерваторов из Никарагуа. Камешек стронулся. 8 февраля 1907 гондурасцы атаковали никарагуанский пост в городке Лос-Кальпунес, легко разбили растерянных, пытавшихся объяснить неведомо откуда взявшимся супостатам, что они ошиблись, а затем, заняв городишко, ограбили его, в завершение расстреляв двух пленных никарагуанцев, оказавших сопротивление.

В такой, - вполне, кстати, устраивавшей его, - ситуации, Селайя мудро не стал поспешать, а потребовал задействовать «договор Коринто» и, разумеется, выплатить компенсацию за нанесенный ущерб. Немедленно предложившему посреднические услуги Госдепу США из Манагуа ответили, что «всегда рады помощи великого друга», - но компенсация прежде всего, а сеньор Бонилья, в казне которого и мышь не шуршала, платить отказывался.

Стараясь сохранить контроль над ситуацией, американцы попытались подключить Мексику, зная, что Селайя глубоко уважает президента Диаса, патриарха региональной политики, но дон Порфирио подтвердил, что переговорам на основе «Пакта Коринто» альтернативы нет, - но это означало бы дипломатический успех Никарагуа и выключение из сюжета США, в связи с чем госсекретарь Рут негласно посоветовал президенту Гондураса «продолжать сопротивление агрессии», пообещав в беде не оставить, - и сдержали слово, убедив (тоже негласно) президента Сальвадора помочь соседу.

Такая позиция Штатов вдохновила сеньора Бонилью, гондурасцы вновь атаковали приграничные поселки Никарагуа, но на сей раз отступили с немалыми потерями, - командующим гондурасской армией был назначен генерал Эмилиано Чаморро, лидер никарагуанских эмигрантов и кровный враг дона Сантоса, - а сальвадорские войска уже выдвигались. Соотношение сил становилось не в пользу Никарагуа, - президент Диас из Мехико советовал дону Сантосу, которому симпатизировал, пойти на компромисс, - однако Селайя, уважительно поблагодарив, заверил старшего друга, что все под контрлем.

И действительно, 18 февраля никарагуанская армия тремя колоннами перешла в контрнаступление. Неожиданно быстро, - никто такого не ожидал, - пал укрепрайон Сан-Маркос-де-Клон, который называли «гондурасским Порт-Артуром», никарагуанские ВМС захватили порты Трухильо и Пуэро-Кортес, лишив Гондурас снабжения извне, в бою при Лизапе гондурасская армия, понеся значительные потери, отступила, и наконец, 17 марта на высотах Намасигуэ началось генеральное сражение, завершившееся 23 марта полной, ослепительной и оглушительной победой никарагуанцев над объединенными силами союзников.

«Бесспорно, превосходство в вооружении сыграло немалую роль, - писал по горячим следам майор Микеле Раймонди, итальянский офицер, по долгу службы бывший в Никарагуа и попросившийся на войну. – Президент Селайя снабдил армию всем, что только может пожелать солдат. Орудия Круппа, горные орудия, орудия «Шкода», винтовки «Ремингтон» и «Маузер», пулеметы Гочкиса и даже Максима сделали свое дело. Сыграла роль и великолепная отвага никарагуанцев, но и противники их проявили изумительное мужество – эти худые низкорослые люди,

не глядя на огонь, атаковали пулеметы, имея в руках только мачете (…) Я бы сказал, важнейшей причиной такого триумфа стала колоссальная разница в выучке, словно бы настоящая европейская армия сражалась с толпой плохо обученных аборигенов. Вернувшись в Манагуа я поздравил своего приятеля, капитана Бергтольда с истинно прусской выучкой его мамелюков. “О нет, - ответил он, - до прусской выучки им пока далеко, но с баварцами сравню смело”, а затем лукаво добавил: “Против французов я бы с ними, пожалуй, вышел”».

Действительно, с учетом соотношения сил (2000 гондурасцев, 4000 сальвадорцев против 1500 никарагуанцев) и потерь (230, 979 и 85 «двухсотых» соответственно), победа получилась громкая, - а если учесть, что население Никарагуа в то время составляла ок. полумиллиона душ против 1,4 миллиона гондурасцев, так и тем более, - и никто не удивился, когда сразу после сражения, отдохнув менее суток, никарагуанские войска двинулся на север, 27 марта без боя заняв Тегусигальпу, откуда за несколько часов до их появления бежал на остров Амапала, надеясь, что американцы спасут, совершенно деморализованный президент Бонилья.



Размышления у парадного подъезда

И американцы спасли. Насколько можно судить, успех армии дона Сантоса при Намасигуэ ошарашил их не менее, чем всех остальных, а вслед за изумлением пришла обеспокоенность. Появление в Центральной (да и не только Центральной) Америке «центра силы», - пусть даже очень, очень регионального, - вообще не входило в их планы, а к тому же еще на тот момент в Белом Доме обитал «Тэдди», дядька без выкрутасов, убежденный в том, что все и всегда решает только оружие, и вот его-то явленная воочию мощь никарагуанского оружия более чем впечатлила.

Реакция «нейтральной стороны» последовала мгновенно. US marins высадились в гондурасском Пуэрто-Котрес, единственном порту, куда еще не дошли победители, объяснив, что обязаны обеспечить безопасность торговли бананами, и предоставили беглому Бонилье убежище на одном из крейсеров, забрав его с острова, после чего сделали официальное заявление: мы за мир, то есть, против войны, потому что война это ужасно, и мы намерены быть посредниками в переговорах, а если мистер Селайя против нашего посредничества, то рекомендуем ему передумать.

Далее американский посланник в Тегусигальпе встретился с временным президентом по версии Никарагуа, уже вступившим в должность, и другими лидерами либералов-«селайистов» (министрами «переходного» правительства), предельно откровенно дав им понять, что «в пребывании их фракции у власти правительство США не заинтересовано, и если они сочтут нужным не прислушаться, никто не может гарантировать им жизнь, потому что в стране очень много офицеров – сторонников Бонильи».

Несмотря на крайне учтивые формулировки, прислушаться сочли возможным все, и когда руководящие посты вновь стали вакантными, Госдеп, как «общепризнанный посредник», вынес вердикт: сеньор Бонилья, как утративший доверие, к власти не вернется (он выразил желание какое-то время пожить в самой демократической стране мира), а временным президентом станет (и соответственно, «переходное правительство» сформирует) генерал Мигель Давила, бывший вице-президент, который к авантюрам бывшего шефа отношения не имеет, поскольку за месяц до войны убыл с визитом в США, и вот теперь (как удачно!) вернулся на одном из судов US Navy.

Возражать не приходилось. Во-первых, американское предложение было не из тех, от которых можно отказаться, а во-вторых, генерал Давила слыл либералом, так что Селайе как-то не с руки было заявлять, что-де кандидатура не подходит. В противном случае, получалось бы так, что он воевал не за идею, а ради подчинения Гондураса, а это сильно испортило бы ему репутацию и, глядишь, оттолкнуло бы многих сторонников на Перешейке.

Если верить мемуаристам, в этот момент дон Сантос был в бешенстве, которое обычно умел скрывать, а на сей раз скрыть не мог, - и лично я не возьмусь осуждать человека, у которого так нагло украли военную победу, превратив ее в политическую ничью, тем более, что Штаты на полпути не остановились, и очень скоро ничья превратилась в поражение. Хотя, спору нет, оформлено все было очень красиво.

Вскоре после окончания войны и ухода никарагуанских войск из Тегусигальпы, - а также из Сальвадора, который решли было разъяснить по ходу, но те же Штаты не велеи, - госсекретарь м-р Рей сделал странам Перешейка предложение: встретиться в Вашингтоне и обсудить все конфликтные вопросы во имя спокойного и мирного сотрудничества в будущем. При этом, дабы не создавалось впечатления, что los gringos кому-то что-то навязывают, мероприятие предлагалось провести под «двойной эгидой» США и Мексики, то есть, президента Порфирио Диаса, которого уважали решительно все.

Для Селайи данная идея была явной ловушкой: согласно «Пакту Коринто» все вопросы подобного рода могли решаться только в узком «центральноамериканском» кругу, без внешних посредников, а тем паче, гарантов, а согласие участвовать во встрече фактически аннулировало все достижения Никарагуа во внешнеполитической сфере, превращая ее из кандидата в региональные гегемоны в «одну из многих». Тем не менее, отказаться, как и в случае с «правительством Давилы», возможности не существовало: поскольку все остальные согласились, получилось бы так, что только президент Селайя – враг мира на Перешейке.

Короче, пришлось. И конференция прошла, как по маслу, к полному удовлетворению м-ра Рея, - хотя, строго говоря, «конференцией» сие мероприятие назвать сложно, ибо confercio означает собрание в одном месте лиц, групп лиц или организаций для обсуждения спорных тем и выработки компромиссных решений, - а в Вашингтоне съехавшимся лидерам стран Перешейка просто предложили ознакомиться с проектами, подготовленными Госдепом, одобрить их и подписать без обсуждений.

Конечно, сформулировали всё очень красиво: мир - основа процветания, война хуже чем мир, в любых спорах – только арбитраж, взаимная выдача преступников etc., но всем было ясно, что речь шла про, как писали американские СМИ, «ошейнике для Селайи», которого либералы всего перешейка рассматривали как своего естественного лидера, и точку в этом вопросе ставило заявление США о том, что ими не будет признано ни одно правительство, «пришедшее к власти иначе как путем законных выборов, тем более, с иностранной поддержкой».

То есть, старый добрый «экспорт революции» из одной комнаты коммуналки в другую оказывался вне закона. А дополнительно закрывало вопрос положение о «полном и вечном» нейтралитете Гондураса, выступавшего, в основном, союзником Селайи, который, к тому же, не мог воздействовать силой на кого угодно, не проходя через гондурасскую территорию. И это уже, помимо того, что зачеркивало какую угодно возможность Федерации в любой форме, прямо угрожало Селайе, поскольку поскольку консервативная эмиграция, пустив корни в соседних странах, строила планы вторжения.

Теоретически, конечно, запрет на «экспорт революции» защищал интересы и дона Сантоса, но только теоретически, поскольку в одной из статей договора указывалось, что определять, имеет место «экспорт» или «право народа на восстание» может только «один из коспонсоров, без согласования со вторым». Иначе говоря, Штаты получили дополнительный рычаг воздействия на Центральную Америку, а поскольку всех, кроме Никарагуа, уже выдрессировали до блеска, выводы напрашивались.

Думаю, именно в это время Хосе Сантос Селайя, де-факто пожизненный президент, баловень Фортуны, находившийся на пике экономических и политических успехов, впервые всерьез задумался о том, что Соединенные Штаты, которые он безмерно чтил, на которые равнялся, полагая эталоном, вовсе не так, как ему вся жизнь казалось, заинтересованы в надежном младшем компаньоне, способном взять на себя решение региональных проблем, а предпочитают бессловесных холуев, своих интересов (кроме личных) не имеющих, - и в его дружески-почтительной переписке с президентом Мексики появились новые нотки.

Он явно хотел совсем снять розовые очки, и дон Порфирио (еще раз: великий исторический деятель, автор чеканной формулы «Бедная Мексика! Так далеко от Бога, и так близко к США!», позже на много лет незаслуженно оболганный, а потом все же по заслугам возвеличенный) помогал, аккуратно разъясняя младшему другу то, что давно понял сам.

Estados Unidos, - писал сеньор Диас, - кровопийца, с которым дружить нельзя в принципе, а рассчитывать на сотрудничество, если ты слаб и не можешь сопротивляться, пагубно. Их Бог – нажива, их религия – ханжество, им незнакомо чувство чести, чувство жалости, чувство сострадания (это практически точная цитата). Но этим стремлением к наживе и презрением к слабостям души человеческой они сильны, и они будут еще сильнее, и сила их надолго. Борьба с ними заранее обречена. Однако и отдавать себя им на съедение не следует.

Уже три десятка лет имея с ними дело, - завершал патриарх, - я понял: от них можно только ускользать, уступая, чтобы сохранить наше наследие внукам, которые будут умнее и сильнее нас. А чтобы ускользать, нельзя даже на минуту забывать, что за каждый доллар, взятый у них, они взыщут землей и кровью. Вот почему я не стремлюсь к ссорам с ними, но стараюсь противопоставлять их злой силе другую силу.

Вот так объяснял старший друг свое видение ситуации младшему другу, которого искренне считал «единственным свободным от американского влияния президентом Центральной Америки», - более того, единственной альтернативой Гватемале, которую ненавидел почти так, как Штаты, - и объяснения падали на хорошо удобренную почву.

Просто силою вещей. Потому что тогда, в начале ХХ века, США уже не могли, да и не хотели стесняться. Чувствуя свою силу, они перли напролом, - разгром Испании, захват Пуэрто-Рико, издевательское по сути «освобождение» Кубы, - и можете сколько угодно атаковать меня за ссылку на ныне не модного классика, но и дон Порфирио, человек «предыдущего поколения», и дон Сантос, продукт своего времени от макушки до пят, сходились в том, что демократия по-американски «оказалась на деле формой самого бешеного империализма, самого бесстыдного угнетения и удушения слабых и малых народов». В других терминах, конечно, и тем не менее.

В практическом же плане дон Сантос очень хорошо сознавал, что Никарагуа не великая держава и никогда ею не будет, но, латиноамериканский (и конечно, никарагуанский) националист до мозга костей, готов был сделать все, чтобы его страна не превратилась в «Чего изволите?» или, вообще не приведи Бог, в еду для хищника. Он, каков бы ни был, со всеми недостатками, по определению не мог действовать так, как тот же Эстрада Кабрера, в первый же день пребывания у власти подаривший посланнику США карту Гватемалы, сообщив: «Вот, это теперь ваше, делайте, что хотите».

Селайя искал варианты, и размышляя, приходил к единственному возможному выводу: если хищник положил на тебя глаз, противопоставить ему можно только другого хищника, - дав тебе время модернизировать страну, по максимуму сохраняя суверенитет. Как сеньор Диас. А это означало, что американский бизнес пора отучать от вседозволенности, не просто «уравновешивая» европейским, - это и так понемногу делали, - но аккуратно оттесняя. С помощью, definitely, Англии. Альтернативы в тот период не было, а приманка для сэров, наоборот, была, и да, разумеется, я о Канале.

Продолжение следует.

Оригинал и комментарии

Продолжение. Предыдущее здесь.

Широко шагает мальчик...

На самом деле, именно вопрос о Канале стал той точкой, с которой начался отсчет превращения «ершистого, но перспективного» в «проблему номер раз». Дон Сантос, грезивший строительством и более чем уважавший Штаты, готов был идти на любые уступки, лишь бы началось, и шел. «Движимый понятным энтузиазмом, - констатирует Саломон де Сельва, - генерал Селайя, подлинный диктатор, был чрезвычайно щедр, предоставляя американским компаниям привилегии на эксплуатацию природных ресурсов Никарагуа, но позволял себе настаивать на взаимности».

В частности, насчет Канала его условия были до смешного мягки: формальный (только формальный!) суверенитет над трассой будущей «водной артерии», эксклюзивное право (на пару со Штатами, конечно!) торговать в этой зоне и плата за разрешение в размере 6 миллионов долларов, - с готовностью удовлетворится пятью миллионами. Госдеп однако счел такой проект (вернее, сам факт появления каких-то условий) «неуважительным и грабительским», и в декабре 1901 переговоры прекратились.


Это, естественно, взбесило Селайю, тем более, что за месяц до того, 18 ноября, США и Англия заключили новый договор, обнуливший пакт Клейтона-Бульвера. Если раньше строить канал через Перешеек (где угодно) Вашингтон мог только с согласия Лондона, а сам канал, будучи проведен, имел бы статус нейтрального, то теперь “Yes!” из Лондона не требовалось, а США получили право строить в зоне канала укрепления и держать войска. При этом вопрос о правах Манагуа вообще не поднимался.

Таким образом, уже планируя неизбежное, пусть и в отдаленном будущем, столкновение со II Рейхом, сэры пошли на уступки, полностью слив то, в чем не очень нуждались, - и в итоге, 15 июня 1902 конгресс США постановил, что никарагуанскому каналу не быть, а проводить канал будут через Панамский перешеек, при этом, однако, сохранив исключительное право строить (или не строить) канал через Никарагуа за собой.

В общем, мелкие трещинки, копившиеся годами, становились все глубже, а в 1903-м, после переворота в Панаме, сделанного, в полном смысле слова, руками американцев, когда наихудшие предположения стали реальностью, дон Сантос, окончательно убедившись, что его держали за болвана, резко развернул штурвал в сторону Европы, подписав с Лондоном договор о признании никарагуанского суверенитета над Москитией. Имел право, конечно, - но при этом не уведомил заранее Госдеп, дав таким образом «американским партнерам» понять, что они для него больше не арбитр.

И тогда в Штатах извлекли из архивов папки с жалобами на слишком упорное стремление Селайи заставить американские компании соблюдать условия контрактов под угрозой отмены концессий. Сперва по «делу Джорджа Эмери», пытавшегося жульничать, пойманного на горячем, обратившегося в американский суд, поддержавший его, и все равно, потерявшего лицензию. Затем по делам, в которых фигурировали акулы высшего уровня, типа “Rosario Maining” (руды), “La Lus y Los Angeles Mining” (золото), а это, как пишет Джеральд Кингс, «не могло не вызвать последствий… президент Никарагуа позволил себе играть на противоречиях между синдикатами Питтсбурга и Нью-Орлеана, а это мелкой сошке вроде него не полагалось».

Все это не являлось тайной и раньше, многих нервировало, кого-то раздражало, но до поры, до времени раздражение не переходило в ярость: игры дона Сантоса на противоречиях велись умело, лоббистов он нанимал хороших, знал, как и кому вовремя подкинуть вкусненькое, - а споры вокруг американских инвестиций в то время возникали постоянно и тянулись долго, не особо привлекая внимание персон, занятых высокой международной политикой. Однако везение везением, а играя с огнем, рано или поздно непременно опалишь крылышки.

В начале 1909 Селайя сумел договориться с лондонской финансовой группой “Ethelsberg” о кредите, - а это подводило мину под «поправку Рузвельта» (то есть, в случае чего право на вмешательство во внутренние дела страны получала UK, а не USA), а кроме того, Госдеп получил инфу, что Селайя, будучи в Париже, обсудил с послом Японии концессию на строительство Канала, и намечает такие же переговоры с Германией.

Разумеется, официально никаких претензий к дону Сантосу никто предъявить не мог (лондонский заем был намного выгоднее американских, а отказ США от проведения Канала через Никарагуа естественным образом, и даже формально, - был такой пункт, - освобождал власти в Манагуа от всех обязательств), и тем не менее, с точки зрения американцев, Селайя перешел «красную линию»: любую, даже гипотетическую конкуренцию Панамскому каналу Штаты считали недопустимой.

А кроме того, серьезные претензии к дону Сантосу появились и у «Мамиты Юнай». В Никарагуа, в отличие от полностью съеденного Гондураса и успешно поедаемой Гватемалы, она «держала» всего 15% производства бананов, но стремилась взять «под себя» все 100%, и шла к цели вполне успешно, ибо, скупая урожай у мелких плантаторов и фермеров, не имевших возможности его вывозить и продавать, постоянно снижала закупочные цены, разоряя местных bananeros и скупая их участки.

В начале 1909 терпение «туземцев» лопнуло: пошел массовый отказ от контрактов с «Юнай», «Юнай», в свою очередь, начала рейдерство, силой собирая чужой урожай и оставляя взамен плату по своей таксе, а далее все по Ньютону: рейдеров встречали пеоны с мачете, а то и с винтовками, в небо над складами «Зеленого чудовища» взлетали «красные петухи» etc.

Разумеется, правительство пресекло беспорядки, - но всерьез карать bananeros не стало, напротив, Селайя распорядился создать государственную пароходную компанию для вывоза бананов из Блуфилдса, что означало бы отказ от услуг «Белого флота», а значит, и крах монополии «Спрута». И вот это, наряду с лишением совсем обнаглевшего м-ра Самуэля Вейля эксклюзивной лицензии на импорт алкоголя из США, взбесившим «столпы бизнеса» всея Москитии, стало последней каплей
.
Понимал ли Селайя, что играет с огнем? Безусловно, и поэтому старался держать баланс, идя по самому краю, но не заходя туда, откуда возврата уже нет, при необходимости отступая и делая реверансы. И тем не менее, игры с огнем безопасными не бывают. Такое можно позволять себе только при полной поддержке абсолютного большинства активного населения, как на «верхах», так и на «низах», - а вот этого уже не было.

Успешный, удачливые, эффективный, - но при это самовластный, амбициозный и далеко не бескорыстный, слишком многое прощающий «своим людям», да еще и не чуждый любви к похвалам, дон Сантос к тому времени подрастерял популярность. Не потерял вовсе, нет, но все-таки…

Консерваторы, - эмигранты, репрессированные и семьи погибших, - готовы были на все, чтобы отомстить. Либералы раскололись на фракции, многие, как и раньше, слепо поддерживали, но многие ушли в оппозицию (негромкую, правда), обвиняя былого кумира в диктатуре, самовластии и финансовой непорядочности. Пеонам не нравилось, что их превратили в батраков, рост налогов не нравился никому, католиков возмущала резкость обращения с церковью и высылка популярных епископов.

И даже если согласиться с историком Пабло Антонио Куадра в том, что «no todo es sólo culpa del caudillo» («не вся вина лежит на вожде») и немалая часть ответственности за негатив лежит на его окружении, то все равно, в том, что льстецам позволялось очень многое, виновен только «вождь». Тем более, «вождь» в упоении собственным величием, не обращает внимания на мелочи, которые, если разобраться, совсем не мелочи…



Адвокатская практика

Вот, казалось бы, покинул пост грозный Теодор Рузвельт, к Селайе относившийся неласково, но так и не принявший против него серьезных мер, потому что «вздорный парень, но может пригодиться», в 1908-м пришла к рулю администрация Уильяма Говарда Тафта, к внешней политике менее трепетная, - и слава Богу. Вот только к новой администрации следовало бы присмотреться повнимательнее, чего в Манагуа не сделали, - и очень зря.

Потому что главой Госдепа новый президент США, солидный юрист, назначил близкого друга, Филандера Нокса, отнюдь не карьерного дипломата, а такого же солидного юриста, ранее работавшего на самые крупные американские компании, в том числе, и на «Росарио Майнинг», и на «Ла Лус и Лос Анхелес», считавшие себя «жертвами произвола». Так что, новое назначение для м-ра Нокса означало, помимо прочего, помочь старым партнерам, тем паче, к дону Сантосу у него был и личный счет: именно он вел и проиграл «дело Эмери», - а личный интерес, замешенный на личной обиде, в совокупности с интересом государственным – коктейль убойный.

Неудивительно, что уже через несколько дней после вступления в должность (почти за год до «больших провинностей» Селайи, сделавших его «проблемой № 1») на столе у нового госсекретаря лежали все материалы по тяжбам американский компаний с Никарагуа, а также полное досье на дона Сантоса, составленное по итогам опроса всех посланников и консулов США, последние 15 лет работавших в Манагуа.

Дайджест получился лучше некуда: «враг свободной торговли, недруг надежных друзей США, двурушник, бабник, лицемер, жестокий диктатор, мегаломан, тиран и самодур», и резюме напрашивалось: такой нехороший, ненадежный человек на посту президента страны, в которой у нас есть интересы, нам не подходит, ибо непонятно, чего от него можно ожидать.

Обо всем этом м-р Нокс поставил в известность м-ра Тафта, темой особо не интересовавшегося, но старому другу полностью доверявшего, а затем отозвал посланника в Никарагуа на две недели, велев ему при встрече в страну пребывания не возвращаться, а отдохнуть в кругу семьи подольше, - а когда ведущие газеты Нью-Йорка стали писать о том, что «Нокс встал на след», деловые круги Блуфилдса, весьма довольные взлетом «миляги Фриландера», намек поняли. Теперь у них была «крыша» на самом высоком уровне.

В этот момент, безусловно, все могло завершиться полюбовно, пойми Селайя, насколько изменилась обстановка, - и об этом ему говорили близкие люди, однако дон Сантос слишком долго брал свое напором, наладил отличные отношения с Лондоном, перспективно общался с Берлином, успешно наводил мосты в Токио, и не видел оснований тревожиться только потому, что в Штатах одним из министров назначен какой-то корпоративный юрист.

Напротив, тогда же, в марте, он принял, наконец, давно назревавшее решение аннулировать концессию фирмы US and Nicaragua Company, еще три года назад уличенной в махинациях с налогами. Ранее, при «Тэдди», поскольку улик было в избытке, а госсекретарь Рей полагал, что «этот парень может пригодиться», попытки главы компании найти защиту в Белом Доме к успеху не приводили, но теперь он нашел нужные концы, и попал на прием к Ноксу, пожаловавшись на то, что если у него отнимут собственность (а к этому идет), пострадает не только лично он, но и «деловые интересы людей из Питтсбурга, по рекомендации которых Вы, м-р Госсекретарь, согласились меня принять».

После такой беседы м-р Нокс, как отмечала «Нью-Йорк таймс», дал понять, что «теряет терпение», а когда в апреле Селайя поднял таможенные пошлины на Атлантическом берегу на 30 %, прямо ударив по интересам «Юнай», к Блуфилдсу отправились два военных корабля, пока что с чисто ознакомительными целями: Остин Линард, племянник и личный агент м-ра Нокса, плыл в качестве пассажира на борту одного из них, чтобы лично посмотреть, что происходит и доложить дяде впечатления. И вот по итогам-то этого доклада м-р Нокс пришел к выводу, что Селайю нужно убирать, и желательно, чужими руками.

Тут, однако, не срослось. Попытка путем хитроумной интриги использовать Мексику, убедив президента Диаса в том, что «агрессивный Селайя» готовит нападение на Сальвадор и Коста-Рику, провалилась: патриарх региональной политики слишком долго пребывал у власти, искренне симпатизировал Селайе, абсолютно не верил Штатам и как мало кто разбирался в разного рода многоходовках, чтобы повестись.

Напротив, он дал понять, что информация о каких-то «агрессиях» кажется ему недостоверной, а сеньора Селайю в Мексике ценят, как активного недруга враждебной мексиканцам Гватемалы и ее «безумного тирана» Эстрады Кабреры. Параллельно генерал Диас в приватном письме поделился с доном Сантосом некоторыми соображениями и посоветовал ему менее активно угрожать всем подряд, - что Селайя и сделал.

И вот после этого м-р Нокс, приняв окончательное решение, направил в кипящий от ненависти к «тирану и деспоту» Блуфилдс одного из самых интересных сотрудников тогдашнего Госдепа, - Томаса Моффата, в кругу коллег известного, как «революционный консул», ибо раньше, работая в Венесуэле и Доминиканской Республике, позволял себе значительно больше, чем полагается обычному дипломату. Это назначение означало старт конкретной работы в конкретном направлении.

С местными все было ясно. Американский бизнес дружно ненавидел «рвача Селайю» и готов был скинуться на святое дело. Бывшая знать бывшего «королевства» (чернокожая, краснокожая и, скажем так, «черно-красная»), полностью поддерживала «белых братьев», причем даже не из-за утраты власти и доходов: возможно, Лоренсо Монтенегро Баэна, определяя Селайю, как “uno de los racistas más abyectos en la historia” («одним самых гнусных расистов в истории»), что-то и преувеличивал, но факт - считая «коренную» элиту департамента имени себя латентными сепаратистами, президент щемил ее нещадно, при малейших признаках недовольства бросая в тюрьму.

Да и вообще, «аристократы» бывшего «королевства», учившиеся аж на Барбадосе, а некоторые даже на Ямайке, не привыкли, чтобы их, ручкавшихся и запросто пивших бренди с самим гебернатором Белиза, за глаза называли «негритосами», «макаками» и «помесями», а никарагуанцы, начиная с главы государства, в этом смысле не стеснялись.

Сформировав картину в целом, м-р Моффат, как положено профи, начал подбор кадров. Переговорил с заинтресованными фирмами типа «Юнай», по ходу попросив передать некоему Луису Мена (о котором речь впереди), что о нем не забыли. Затем связался c генералом Эмилиано Чаморро, caudillo ультра-консервативной эмиграции, после гондурасского фиаско служившим в армии Гватемалы, - и личный враг Селайи, сразу сказав «Да!», доложил, что имеет три сотни отборных парней, жаждущих начинать хоть сейчас, и президент Эстрада Кабрера гарантировал ему любую поддержку. Далее на беседу пригласили сеньора Альберто Диаса, секретаря «Свет и Ангелы», - которого Селайя, если помните, пощадил в 1899-м, - и встретив полное понимание с заверением, что «внутренняя оппозиция» всегда готова, перешел ко второму этапу.

Сложность заключалась в том, что при всех огрехах Селайи, он оставался самым авторитетным политиком Никарагуа, влияние же консерваторов внутри страны оставалось крайне низким, а у сеньора Чаморро, не упускавшего случая нагадить Никарагуа откуда угодно извне, рейтинг и вовсе был ниже нуля даже в кругу «старых диссидентов». Вмешательство же Эстрады Кабреры вообще исключалось, ибо «гватемальского монстра» ненавидела вся Никарагуа. Таким образом, проект мог рассчитывать хотя бы на теоретический успех лишь в том случае, если возникнет раскол в либеральном лагере, а в лидерах окажется уважаемый либерал, авторитетный в военных кругах, - и м-р Моффат начал аккуратно, по чуть-чуть прощупывать генерала Хуана Эстраду, губернатора Москитии…



Коготок увяз

Игра пошла тончайшая, на полутонах, но дело того стоило. Генерал Эстрада, после войны с Гондурасом очень популярный (под Летизе и Намасигуэ  проявил себя геройски), известный либерал, выдвиженец самого дона Сантоса, терпеть не мог «ближний круг», по его мнению, не дававший «простому парню» (он когда-то был плотником) шанса прорваться в высшую элиту, помалкивать не умел, - в связи с чем, вместо министерского портфеля, получил назначение в очень почетную, но все-таки ссылку, и обиделся до крайности. Хотя с точки зрения материальной, он скорее выиграл, поскольку, как человек практический, быстро подружился с местным бизнесом.

Такую красную дичь м-р Моффат вываживал осторожно, - и лишь когда из Вашингтона сообщили, что Хуан Эспиноса, посланник Никарагуа в США, «склонен реально оценивать ситуацию» и ручается, что его брат Эмилио, секретарь генерала Эстрады, склонен к тому же, заговорил серьезнее: дескать, возможно, пришло время «очистить светлые идеалы нашей революции от зловонных язв тирании», - поднял сию тему... и: как отнесется к этому сеньор губернатор?

Сеньор губернатор, услышав такое, дал понять, что любопытно послушать, а дальше было уже дело техники: у м-ра Моффата имелись ответы на все вопросы. Верность присяге? Похвально, генерал, но ведь Вас, героя и рыцаря, выкинули из столицы, предпочтя каких-то подхалимов. Союз с консерваторами? Ничего страшного, ведь в 1893-м такой союз заключили, и получилось все, сами знаете, как нельзя лучше. И упаси Боже, сеньор Чаморро ни на какие посты не претендует, он, как и Вы, идеалист. Восстание требует средств? Так средства есть, много, - аж 400 тысяч долларов, и заметьте, генерал, это не Штаты собрали, а местное бизнес-сообщество, уставшее от тирании; вот, например, фирама м-ра Вейля пожертвовала 150 тысяч, а лично сеньор Диас – 63 тысячи (между прочим, в 600 раз больше его жалованья за год! - видимо, ради святого дела залез в долги...)

Что-что? Ну да, у правительства слишком много сил. Риск есть. Но риск минимален: в крайнем случае, можно будет для начала объявить Москитию «независимым очагом чистого либерализма», и это даст толчок всеобщему восстанию, - а на самый скверный случай, генерал, у подвластных Вам берегов стоят крейсеры «Вашингтон», «Колорадо», «Саут Дакота» и «Олбани» (4000 морпехов на бортах), и уж поверьте, США не дадут в обиду тиранам хрупкую молодую демократию.

На этом узел связался. Еж с ужом заключили союз под гарантии грифа, можно было начинать. В май 1909 дон Хуан Эстрада обратился к Селайе с просьбой «приостановить процесс разорения “US&Nicaragua”, выгодный только кучке коррупционеров в Манагуа». Из Манагуа, естественно, пришел отказ с мягкой просьбой не лезть не в свои дела, после чего губернатор получил от американских бизнесменов около миллиона долларов «на разные благие дела по его собственному желанию и усмотрению», и принял их с благодарностью, о чем м-р Моффат немедленно сообщил в Вашингтон.

И вот теперь, когда деньги были переданы из рук в руки, под честное слово (но, разумеется, с распиской) узел затянулся окончательно. Разве что в Коста-Рике, куда «революционный консул» съездил в июле, наотрез отказались «поддерживать демократические силы, если они восстанут в защиту попранных прав народа Москитии», - помня Намасигуэ, люди из Сан-Хосе страховались, - однако это уже ничего не меняло: в самом начале октября «добровольцы» генерала Чаморро начали скапливаться на побережье.

Опасность высадки становилась реальной, в Манагуа это видели, генералу Эстрада из Манагуа прилетела телеграмма о передвижении группы «известных беглецов» к побережью и реальной опасности высадки, на что генерал Эстрада ответил: мы в курсе, держим ситуацию под контролем, все меры приняты, единственное, чего хотелось бы, это получить дополнительную партию оружия «для отражения агрессии», и оружие послали.

А в ночь на 6 октября из Коста-Рики в Москитию тайно прибыл сеньор Эмилиано Чаморро, будущий «командующий революционной армией», и 7 октября м-р Моффат сообщил м-ру Ноксу, главе Госдепа, что все на месте, губернатор Эстрада в деле, у него 2000 штыков, он обещал уважать американскую собственность, намерен сразу же просить признания США, и «революция» начнется в El Día de Muertos («День мертвых»), праздник майя, воспринятый креолами, как день общения с душами предков.

Так и сталось. 10 октября генерал Эстрада, выстроив на плацу Блуфилдса войска, объявил, что «ни один патриот не может больше терпеть деспотизм тирана и жадность его клики», и он начинает войну «во имя всего светлого, чистого, непорочного, за очищение либерализма и торжество прогресса», особо подчеркнув, что после «неизбежной победы» унитарная Никарагуа станет федерацией двух республик, никаких унижений из-за цвета кожи новые власти не допустят, в прибрежной же Москитии власть будет передана «тем, у кого ее отнял тиран», и «никто никому не станет указывать, на каком языке говорить».

Далее слово предоставили главе «революционного правительства», сеньору Эмилио Эспиносе, и тот сообщил, что все концессии, выданные Селайей гражданам Никарагуа «заморожены и подлежат пересмотру» (лицензии, выданные иностранцам, остались в силе), - а в завершение пышные заверения в искренней дружбе к США.

Речи, следует признать, писали специалисты: каждый услышал ровно то, что хотел бы услышать, и поддержали инициативу хотя и не 100% жителей, но, безусловно, большинство, американцы же вообще в полном составе: их фирмы тотчас заявили, что намерены платить налоги и пошлины исключительно «новому законному правительству», и десятки бравых парней с паспортами США записались в «революционную армию», а для защиты этих граждан в порт Блуфилдс немедленно вошли военные корабли «Падука» и «Дюбук».

Через два дня «армия» Эстрады без боя заняла Сан-Хуан-дель-Норте, отрезав Никарагуа от Атлантики, - и на том застряла, поскольку при полном отсутствии дорог через болотистую сельву идти было некуда, из Госдепа же в ответ на бравурную реляцию м-ра Моффата (дескать, «Мы победили, и враг бежит, бежит, бежит!») 13 октября пришел ответ одобрительный, но в меру.

М-р Нокс уведомлял бойкого консула, что первым блином довольны (союз либералов с консерваторами сулит перспективу), но не следует фантазировать насчет «всеобщего ликования», тем паче, не следует выдавать желаемое («2000 бойцов») за действительное (400 штыков), и поскольку вести речь о каком-то признании пока что оснований нет, представителю США «настоятельно рекомендуется» контакты с «новым правительством сохранять на неофициальном уровне, избегая действий, которые в Европе и в Мексике могли бы истолковать как признание революционеров».

Продолжение следует.

Оригинал и комментарии