ЖЖ Топ-50 постов сегодня
Недавние тренды рунета
НИ МИРА, НИ ВОЙНЫ от putnik1
"Владимир Соловьев тут сегодня сказал в порыве полемики с Яковом Кедми, что Россия не ставила целью Специальной военной операции по демилитаризации и денацификации Украины оккупацию и войну с Украиной. Может быть оно и так, но..."
Без всяких "может быть": именно так. Все мы были свидетелями первого этапа "спецоперации", и абсолютно ясно, что российские войска шли не "оккупировать" (то есть, не занимать территоррии) и не "воевать" (то есть, не подавлять сопротивление нацистов).
Российские войска шли "демилитаризировать" (то есть, разоружать) и "денацифицировать" (то есть, убирать нацистский режим с его идеологией). И во-вторых, совершенно ясно, что политическое руководство России, дав старт "спецоперации" исходило из того,
что с 2014 года на территории "украины" ничего не изменилось, что освободителей будут встречать цветами, фюрерки убегут из Киева, эсэсовцы разбегутся, а "пророссийские элиты", перехватив руль, сформируют новые, дружественные России органы власти.
На сегодняшний день совершенно очевидно, что политическое руководство России, разрабатывая план "спецоперации", было абсолютно не в курсе процессов, восемь лет беспрепятственно, а подчас и при соучастии Москвы проходивших на "украине",
и превративших "украину" в инструмент Запада, предназначенный только для войны с Россией. А следовательно, принимая решение, не понимало, что "демилитаризировать" и "денацифицировать" можно только подавив сопротивление и заняв территорию.
Будем логичны. Принимая решения такого уровня, высшее политическое руководство (всегда и везде), исходит из перекрестно проверяемой информации, предоставляемой уполномоченными структурами (МИД, разведки, политические аналитики), и так же не подлежит сомнению,
что уполномоченные структуры восемь лет подряд согласованно "скармливали" высшему политическому руководству дезинформацию, в результате чего, - если г-н Соловьев прав, а может ли г-н Соловьев быть не прав, если итоги налицо? - высшее политическое руководство
решило, что можно "демилитаризировать и денацифицировать" не воюя и не оккупируя. А из этого, в свою очередь, следует, что уполномоченные структуры либо сверху донизу профнепригодны, либо (на уровне, имеющем доступ к высшему политическому руководству,
сознательно работали на врага, совершая государственную измену. Т. е., что МИД, разведки, политические аналитики etc. сплошь либо дебилы, либо предатели. А вот как назвать тех, кто восемь лет подряд принимал на веру явную дезу, не удосуживаясь перепроверить, не знаю...
Оригинал и комментарии
СТОН В ЛЕТНЮЮ НОЧЬ от putnik1
Хм. Я, конечно, могу и ошибаться, - сами понимаете, лето, духота, давление, - но если я не ошибаюсь, то Максим Калашников и его гость вместо того, чтобы конструктивно обсуждать стратагемы российского Генштаба, выявляя позитив и рассеивая заблуждения, пропагандируют отдельные тезисы небезызвестного Стрелкова (Гиркина), дающие основания для паникерских и всепропальческих разговорчиков. Надеюсь, конечно, что ошибаюсь и все не так, но если ошибки нет, я это категорически осуждаю...
Оригинал и комментарии
ИЗДЕРЖКИ ЛУЧЕЗАРНОГО МАЗОХИЗМА от putnik1
Ну да. Именно так. В Киеве имеют полное право на здоровый глум. А лично я, в частности, и поэтому не комментирую и до неизбежного контрнаступления боевиков помойки не намерен комментировать текучку. Незачем комментировать то, что и так очевидно, а раз за разом задавать риторические вопросы - тем паче...
Оригинал и комментарии
ЧТО ТАКОЕ ОСЕНЬ? от putnik1
...и все-таки, что ни говорите, последний из великих политиков XX века, Казбеком возвышающийся над бурлящей массой нынешних марионеток и симулякров, маскирующих своим шевелением реальных кукловодов, имена которых никому не ведомы. Других таких нет, и появятся только тогда, когда слизь, гордо именуемая "цивилизованным человечеством", пройдя через все последствия своего вырождения в бездумную биомассу, вновь обретет человеческое лицо.
А что до вопросов на самые разные темы, слипающиеся в одну большущую темищу, то нет, разумеется, я не утратил к ней интереса. Просто слишком много неприятного и непонятного, хуже того, настолько понятного, что блевать хочется, но ни в хор кричащих об "измене", ни в капеллу лучезарящих про "все зашибись" вливаться охоты нет. Безусловно, слишком во многом Игорь Иванович скорее прав, чем нет, но будущее неизвестно никому, и я просто жду неизбежного перелома, исходя из того,
что военно-политическое руководство России дало Альянсу время подготовить для помойке вполне качественную (дошлифовка в UK идет вовсю) армию, снабженную очень неплохим железом, и эта армия не позже конца августа пойдет в контрнаступление. А там уж варианта два: или это контрнаступление окажется успешным, и в этом случае всевозможная помощь нацистскому режиму многократно умножится, а минимум две страны Альянса, скорее всего, активно вмешаются в сюжет,
или это наступление провалится, и в этом случае вариантов дальнейшего опять два: либо Россия шустро согласится на переговоры "с позиций силы", оставив за собой только то, что освободила, и тем самым дав врагу возможность подготовиться к новому туру войны, или, использовав уникальный момент, освободит все, что следует освободить, сделав "украину" неинтересной Западу. Ну а в случае успешного наступления боевиков ВСУ, вариант один: как после Мукдена и дальше.
Лично мне, конечно, хотелось бы, чтобы заповедник зомби, используемых Западом, грюкнул, - но если кончится по-другому, что ж. Значит, рак победил организм, и в конце концов, грядущие две трети XXI века уже не мое время. Ну а если кого-то все-таки интересует, как видится мне ситуация на более конкретном уровне, то могу предложить мнение не только свое, но общее, сложившихся в кругу экспертов, иным из которых я, весьма высоко себя ставя, без вопросов сбегаю за кофе..
Исходя их того, что с среднем ситуация развивается примерно так, как предполагалось заранее, допустимо сделать осторожный прогноз на осень.
Основные вводные: последние десятилетия в военной доктрине большинства стран Первого мира доминировала концепция относительно небольших наемных армий с высокотехнологическим вооружением. До поры до времени эта концепция себя оправдывала - сравнительно быстрые военные кампании в Ираке, Югославии, Ливии, постоянная работа ограниченного контингента в той же Сирии и Афганистане в основном решали необходимые задачи. Экономика Европы не становилась перегруженной военными заказами и сохраняла относительную стабильность.
Однако как минимум с кризиса 2008 года ситуация начала постепенно меняться. Усиление Китая создало предпосылки для активных действий региональных держав, спекулятивная и виртуальная в значительной мере экономика США начала давать сбои. Системный кризис толкал на эскалацию, принимаемые решения ситуацию зачастую усугубляли.
Итог - широкомасштабная (хотя и во многом "странная") война в Европе, выявившая много неожиданного.
Внезапно оказалось, что большая армия, оснащенная достаточным количеством пусть не самого нового и технологичного, но тяжелого вооружения может стать серьезным аргументом в империалистической борьбе. А европейская военная концепция, и, что намного более важно - экономика - совершенно не готова к длительной войне на истощение. Неверное понимание роли добывающей и производительной сферы экономики, значения основания для производственной цепочки поставило Европу просто на грань катастрофы - и это даже без прямого участия в военных действиях, даже без подключения экспедиционных корпусов либо "добровольческих соединений"!
В отношении США. Лихорадочно вводимые по заготовленной схеме, далеко не всегода продуманные санкции, ограничения и конфискации создали множество опасных прецедентов (опасных для положения США как мирового гегемона). Мало того, что вместе с санкциями пришлось сразу же организовывать обводные пути для этих санкций (что для добывающей сферы РФ дало только дополнительный процент прибыли, по меньшей мере в краткосрочной, а возможно, и в среднесрочной перспективе) - подобные действия заставляют многих руководителей Третьего мира искать возможности сократить свою зависимость от США, переводить взаиморасчеты в национальные валюты, в те же юани, выводить капиталы из американских проектов и т.д. Экономика во многом основана на доверии и гарантиях. Если им перестают доверять...
В глобальном смысле следствием текущей ситуации будет попытка со стороны США максимально усилить давление и выжать все возможное из тех союзников, которые "никуда не денутся". На Тихоокеанском "фронте" (пока в кавычках) - это Япония и Южная Корея. Вопрос Тайваня для КНР таким образом становится все более острым. ВПК США явно сейчас постараются вывести на крейсерскую скорость и максимально накачать тихоокеанских союзников и Тайвань. Ведь его роль в современной экономике и важнейших производственных цепочках невозможно переоценить. Это означает, что времени на решение тайванского вопроса для Китая без втягивания в войну на истощение весьма мало - 3-4 года, как думается. Намеки на некие возможные события после ноябрьского съезда, возможно, и останутся намеками, но время и события сейчас ускоряются.
Возвращаться к украинским событиям. Как уже высказывалась мысль, руководство РФ страдает юридическим фетишизмом. Т.е. стремится обставить все действия так, чтобы они были обоснованы с точки зрения правовых российских норм. В этом смысле проведение референдума становится опорной точкой - к южным территориям становится применима военная доктрина РФ (вплоть до применения превентивного ядерного удара), а также теоретически участие ОДКБ в конфликте (прицел на возможное включение Белоруссии).
Почему именно сентябрь-октябрь становится решающим временем? Украина постепенно лишается военной поддержки со стороны европейских стран (особенно лидеров) - расходы очень значительны, перспективы непонятны, относительная победа Украины скорее не в интересах Германии, Франции, Италии, ибо позволит реализовать антигерманский проект Междуморья и поставит Европу в ситуацию перманентной катастрофы (даже в максимально успешном для Украины варианте наступления максимум возможного - это уничтожение российского плацдарма на Правобережье и занятие Херсона - а такой вариант означает только продолжение войны с затягиванием энергетической петли на шее).
Но для украинского правительства подобный рывок становится чуть ли не единственным вариантом для существования - в случае успеха интересанты ситуации в лице Британии и ее младосоюзников (Польши в первую очередь) продолжат финансирование для истощения противника. Однако вероятность успешного наступления для ВСУ на мой взгляд, не превышает 25-30% (из-за многих факторов и внешнего, и внутреннего характера). Последствия же провала попытки наступления могут вызвать и обрушение фронта, и и лавинообразный процесс разрушения как такового.
Складывается также ощущение, что на данном этапе старой Европе скорее выгодно скорейшее поражение и де-факто расчленение Украины. Это позволит канализировать протестные настроения в нужное русло, возможно, и ускорить начало и развитие резонанса кризисов, чтобы быстро и эффективно ликвидировать остатки социального государства и ускорить процесс милитаризации экономики вкупе с концентрацией власти и сворачиванием демократии - необходимые условия для подготовки к большой драке.
Все, сказанное выше, не означает, что действующее руководство РФ (группа "Балласт") до последнего не будет тянуть и пытаться остановить ситуацию на уровне шантаж-торг. Но объективная реальность не даст возможности избежать реального обострения. Вопрос в том, кто его навяжет.
Оригинал и комментарии
ЛУИ СВИДЕТЕЛЬ! от putnik1
Очень не люблю "Незыгаря", практически никогда на него не ссылаюсь, и на то есть много более чем веских причин. Однако, в данном случае, и анализ верен, и прогноз точен, - и ровно по этой причине я, перестав рыться в информационном шлаке, жду обострения, которое неизбежно произойдет и, случившись, поставит
точки над "ё" в войне Запада с Россией (причем тут "украина"?), а каким будет это "ё", только бой покажет. Сейчас же, в преддверии неизбежного, - в сентябре или августе, неважно, - отмечу, что война, как ее ни называй, это война, и на войне, при прочих равных, - или почти равных, - больше шансов на победу у того,
кто воюет, нацелившись на полную победу любой ценой и намертво, неважно как, спаяв тыл. А у того, кто на полную победу любой ценой не нацелен, да еще и с гнильцой в тылу, шансов на победу меньше. Элементарно же. А кому неясно, пусть спросит понурого бородатенького мужичка в синей шинелке и красной кепочке...
Оригинал и комментарии
Арестович, душечка от mikhail-berg
Феномен Арестовича, ставшего за время войны самым популярным блогером, с многомилионной аудиторией по обе стороны российско-украинской границы, заслуживает пристрастного рассмотрения. Какова формула успеха, если его почти ежедневные беседы с Фейгиным, смотрит каждый раз более миллиона человек, при том, что, возможно, неменьшая аудитория, прежде всего украинская (о российской, провластной мы не говорим) столь же яростно его порицает?
Формально, Арестович – комментатор военных событий; комментарии военных специалистов во время войны естественно встречают повышенным вниманием, и есть целый ряд экспертов, чьи почти ежедневные комментарии собирают десятки тысяч, а иногда и сотни тысяч просмотров. Эти эксперты отличаются бэкграундом, способом собирания информации и изложения, как тот же Руслан Левиев с его командой расследователей по открытым источникам, но Арестович явно выходит за границы экспертного комментария. Арестович из-за ряда качеств своего комментария и своей натуры, которая используется им как медиатор, представляет собой явление, почти в равной степени принадлежащее экспертной оценке и массовой культуре, в той ее области, где она примыкает к известности таких некогда явлений как Кашпировский или Чумак.
И действительно первые беседы Фейгина с Арестовичем, выходившие во время первого этапа войны, когда российская армия рвалась к Киеву и вот-вот, казалось, начнутся уличные бои, представали в виде сеансов психотерапии, вносивших ноту успокоения в тревогу и ужас от происходящего.
И здесь стоит рассмотреть ряд ключевых моментов. Психотерапевты, как и православные святые, могут быть разделены как грозных и добрых. Одни подавляют своей психической энергией аудиторию, лишь намекая на предстоящий просвет, Арестович принципиально иной маг, если так рассматривать одну из граней его воздействия. Его формула состоит в постоянной демонстрации таких черт личности, как улыбчивый свет, легко активируемое благородство, уверенное спокойствие, мальчишеское обаяние вместе с постоянно педалируемыми напоминаниями о его пласте эксклюзивной информации и знаний, которыми он не может поделиться, ибо это представляет собой военную или служебную тайну.
То есть формально его комментарии вроде как принадлежат его работе советника главы офиса президента Украины, плюс его личные связи в высшем и среднем звене командования, как бывшего военного, разведчика, полковника, участника боевых операций. Но если в самом общем виде сформулировать его метод обольщения и придания его комментариям почти сакрального статуса, то это уникальное соединение света личности, ее легкого и быстро опознаваемого обаяния с твердой уверенностью в неизбежной победы Украины в войне.
Даже в самые первые и страшные дни, когда Киев вот-вот, казалось, мог пасть, а судьба Зеленского была под вопросом, соединения исходящего изнутри света благородства с твердой уверенностью в победе, оказывалось самым действенным и востребованным месседжем.
Если попытаться уточнить как бы параметры этого благородства и обаяния, то они вполне формализуются в виде ряда последовательных суждений, вызывающих дополнительное понимание. В самые страшные дни войны Арестович никогда не опускался до пафоса или этических инвектив, напротив, его способ интерпретации войны - как принадлежащей области некоего жестокого соревнования, почти игры: здесь они поддавливают, здесь мы пытаемся отвечать, обеспечивали его словам защитный контур индуцированной объективности. Словарь Арестовича почти не включает в себя такие выражения как враг (с наиболее частой заменой в виде противника), жестокость (даже при описании самых жестоких страниц типа Бучи или Ирпеня). Более того, он с отчетливой тщательностью выводил сам образ украинцев, подвергшихся нападения, из ореола жертв, ореола слабости, в которым требуется сочувствие и вообще эмоциональная поддержка. Предпочитая противопоставлять им другое, более близкое к героике или по меньшей мере стоического терпения и поиска рационального ответа.
Точно так же даже в первые дни войны он сознательно не соглашался на обесчеловечивание противника, то есть русских военных, совершавших растущие на глазах военные преступления и неоправданную жестокость по отношению к гражданскому населения. То есть Арестович предполагал, что его слушатель уже наслышан обо всей этой кровавой бане, но строил свое сообщение как бы поверх, поверх крови, плача, проклятий и сочувствия, как бы скользя по этой поверхности, которая отражалась в его комментариях, как сполохи огня или брызги на ткани. И если обобщить, то он как бы выводил свой комментарий их области эмоционального в область рационального, но рационального очень специфического, и эта специфика требует дополнительного рассмотрения.
Читать далее http://mberg.net/arestovoch_dushechka/
Оригинал и комментарии
СОТВОРЕНИЕ МЕЧТЫ от putnik1
Издана, наконец, новая книга Макса Калашникова. Я пока что читал ее только в обширных отрывках, любезно присылаемых автором, так что, могу сказать в общем: посвящена она попытке прогноза возможных вероятностей судьбы России в надвигающемся на человечество вслед Веком Просвещения (XVIII), Веком Разума (ХIХ) и Веком Потрясений (ХХ) принципиально новом для человечества Веком Обрушения, со всеми его плохо угадываемыми проблемами и вызовами. А все остальное пусть скажет сам Макс:
«ЯСТРЕБИНАЯ ФУТУРОЛОГИЯ» ВЫШЛА В СВЕТ
Вот и вышла в свет моя новая книга. Некая попытка дать образ победоносной, Великой России. Наполовину – в жанре неких репортажей из будущего и отчасти – из альтернативной реалии. Перед вами – один из отрывков…
«ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ ПЕС»
С чего все началось? С операции «Электрический пес». По мере того, как прежний мир испускал дух и рассыпался, пока вчерашние великие державы, потрескавшиеся и обтрепанные, слово куклы из папье-маше, с головой уходили в собственные проблемы, власть бывшей УССР впала в полную невменяемость. Вступление в Евросоюз, членство в НАТО – все это воспринималось как горькая шутка. Как нечто, что гораздо дальше от реальности, нежели планы построения коммунизма в старые добрые времена.
Правление президента-сатирика и шоумена поминали с язвительностью, как пору прощания с последними иллюзиями. Но по мере того, как новая Директория стремилась показать свою крутость и решительность, обстрелы отколовшейся части Донбасса усиливались. Опасаясь начать прямое наступление – еще не забылся «северный ветер» лета 2014-го – новоявленные бонзы-автократоры предпочитали пальбу с безопасного расстояния.
Но и Москва была уж не та, что прежде. Сперва – грозная нота предупреждения. Не сметь! Там живет много граждан Российской Федерации. Потом – быстрый отзыв дипмиссии. ВСУ приводятся в стадию полной боевой готовности. Запад привычно вопит, но не более того. А дальше начинается хорошо – похлеще крымского – подготовленный экспромт.
В один прекрасный зимний день в ответ на обстрел территорий двух непризнанных республик на осадную группировку обрушился мощный удар. Нет, не случилось никакого студеного ветра, с огневым валом и наступлением танковых и механизированных масс на позиции супостата. Просто по штабам и складам, по артиллерийским батареям, танкам и самоходкам ударили стаи самых разнообразных беспилотных аппаратов.
Одни, почти бесшумно жужжа моторами, метали в цели огненные змеи противотанковых ракет, заходя с разных направлений. Другие, начиненные взрывчаткой, сами бросались на врага, вскрывая броню, как консервнуюбанку. И если атакуемые пробовали включать мощные установки радиоэлектронной борьбы, «сводя с ума» рои дронов, последние все равноуспевали навести на цели не менее разящие залпы дальнобойной артиллерии. Тем более, что над линией фронта висели длиннокрылые «Сириусы», зорко и точно «просвечивая» все пространство операции.
Любой снаряд или мина, вылетавшая из стволов бандеровской артиллерии, засекались радарами – с фазированной решеткой! – старых добрых комплексов «Зоопарк-М». И в ответ тоже летели снаряды, прямо в цель, и никакие радиоэлектронные ухищрения не могли сбить их с траекторий.
Полуторасоттысячную группировку украинской армии в Донбассе поражали всем, чем только можно: беспилотниками и залпами дальнобойных самоходок «Коалиция-СВ», крылатыми ракетами «Калибр»,
баллистическими «Искандерами» и работой реактивных систем залпового огня – «Смерчами» и «Ураганами».
И ведь все делалось изнутри котла, в который превратились обе республики Донецкого кряжа. Чего оппоненты никак не ожидали. И одновременно по всей Украине крылатые ракеты и боевые дроны громили установки ПВО и аэродромы «самостийных» ВВС, склады и командные пункты. Могучая новая Русь завоевывала полное господство в небе, вырывая у новой бандеровщины последние козыри. Второй волной за самолето-снарядами и дронами шла пилотируемая авиация.
Грозные ревущие «сухие» разили цели бомбами и ракетами «воздух-земля». Вспучивались ярко- огненные клубы взрывов, похожие на огромный раскаленный головной мозг – с темными дымными «прожилками». В пламени разлетались на куски локаторы радаров и кузова мобильных установок, самолеты, «трубы» С-300. Крылатые ракеты и авиабомбы нещадно коверкали воронками взлетно- посадочные полосы, накрывали ангары.
Всего лишь три часа спустя гигантский неправильный «вопросительный знак», охватывавшая кряж с севера и запада, превратился в свалку разбитой и искалеченной техники, простирающуюся толстой и рвано-неряшливой полосой. Поднимались к низкому облачному небу дымные столбы – полыхали склады горюче-смазочных материалов. Гул и дрожание земли говорили о том, как взлетают на воздух склады боеприпасов.
Потрясенные наблюдатели видели танки и самоходки с крышами, буквально разорванными ударами сверху. Жутко закручивались обгорелые стальные листы. Валялись опрокинутые зенитно-ракетные комплексы, чадили дымно машины с остатками антенн. Горестно глядели в небо стволы разбитой артиллерии. Цели в глубине позиций добивали какие-то необычные, не числящиеся ни в каких справочниках крылатые ракеты, фырчащие прямоточными воздушно-реактивными двигателями на автомобильном бензине. Эти летели к целям сотнями – ибо были просты и дешевы в производстве. В этой войне гибли в основном не люди, а техника и генералы противника.
Нескольких часов хватило на то, чтобы вся осаждающая группировка превратилась в скопище никем не управляемых, насмерть перепуганных и ничего не понимающих людей, верящих самым диким слухам и впадающим в приступы дикой паники. Никакой связи, никаких приказов, все тяжелое вооружение выведено из строя. В эфире – сплошной электромагнитный вой.
Еще продолжалась воздушная увертюра, как две сухопутные группировки из РФ рванулись навстречу друг другу. Обходя Харьков с востока, стотысячная армия устремилась к Купянску и Изюму. Навстречу ей,
из Крыма – вторая армейская группа устремилась в Северную Тавриду – к Каховскому водохранилищу, к Херсону, Мелитополю и Гуляй-Полю.
Отсекая от прочей Украины самое большое скопление войск ВСУ, обложившее Донбасс. Против Харькова – заслон! Никаких кровавых и разрушительных битв за города, особенно – с небандеровским населением.
Главное – заставить ВСУ в Донбассе сложить оружие. Как армию Паулюса под Сталинградом в 1943-м. А сдастся она – будет шок для бандеровского режима. Главное ведь – не территории занять и не города, а войска противника разгромить, принудить их сложить оружие.
«Смыкание челюстей» в тылу осадной украинской армии возымело свое действие. Всего лишь двух ударов танковыми группами из района Донецка, всего лишь слухов о заходе чужих войск с тылу хватило, чтобы паника лесным пожаром распространилась на то, что некогда было войсками.
Господство русской авиации позволяло пресечь всякие попытки ВСУ ьперебросить свежие части к месту прорыва и деблокировать их донбасскую группировку. Передвижение по шоссе и железным дорогам к фронту стало невозможным. Тем паче, что здесь действовали диверсионные группы полноценного
рода войск РФ – Сил специальных операций.
Воплощенная мечта полковника Квачкова, отряды спецназа сеяли страх и панику, резали связь и коммуникации. Они снабжались с помощью тяжелых грузовых беспилотников «Фрегат», детищ компании «Кронштадт». Каждый такой БПЛА мог взять на борт тонну груза и сесть буквально на пятачке. Или же все необходимое забрасывалось бойцам осназа стаями вертолетных дронов GY-500, разработанных частной фирмой «НИК» из Жуковского. Группа таких аппаратов, каждый – на двести кило грузоподъемности, заменяла собою дорогие пилотируемые геликоптеры.
Силы спецопераций вообще стали на острие смелых новаций. У них были и «воздушные вездеходы» -
гиропланы-автожиры, и футуристическое снаряжение, и специализированное оружие (а не массовые «калаши»), и даже биологически активная, обогащенная «пища бодрости», разработанная компанией «Биоцевтика» с сотрудничестве с отраслевыми институтами и медиками.
Войска ВСУ в Донбассе просто рассыпались. Затем вся эта деморализованная, но вооруженная масса бросилась от линии фронта, сея по дороге смятение. Утекали пешком, бежали на автомашинах, забивая
пробками дороги. С воздуха их никто не атаковал – с русской стороны считали бегущих пускай и заблудшими, иной раз насильно мобилизованными, но своими, русскими людьми юго-западной ветви
Большого народа.
А затем состоялось признание мятежных республик их исторической родиной – и вхождение их в состав РФ. Все это вкупе и стали острейшим внутренним кризисом на Украине. А что Запад? Он лишь бессильно выл. И что означала агония Антироссии в момент, когда весь прежний миропорядок летел в тартарары? Сильнейшая смута, охватившая Незалежную после «Электрического пса», дополненная умелой работой Москвы намалороссийском поле, и стала началом раздела экс-УССР. К чему, в общем-то, все и шло.
ИНАЯ ВОЕННАЯ РЕАЛЬНОСТЬ
Так мне виделась военная операция на Украине за добрых полгода до ее реального начала. Мне представлялось, что при очень маленьких Сухопутных силах РФ (всего 300 тысяч) нужна операция стремительная, молнии подобная. И самым логичным было отсечь и принудить к сдаче именно самую многочисленную и боеспособную группировку ВСУ, что обложила республики Донбасса. Одновременно сами ЛНР и ДНР превратив в гигантские разведывательно-ударные комплексы, насыщенные дальнобойной артиллерией (самоходками «Мста» и «Коалиция»), системами залпового ракетного огня, разведывательно-ударными беспилотниками и комплексами радарного обнаружения вражеской артиллерии – «Зоопарками-М».
По моим расчетам, так можно было выйти в тыл донбасским войскам ВСУ, поставив их между молотом и наковальней – наступающими из РФ бригадами русской армии и укрепленными позициями корпусов ЛНР и ДНР. Способными разить «осадников» из глубины своих позиций высокоточными выстрелами орудий и ракет.
Такой вариант, как представлялось Максиму Калашникову еще осенью 2021 года, обеспечивал огромные выгоды. Во-первых, не нужно было гнать корпуса ЛНР и ДНР на хорошо оборудованные, тройные рубежи обороны ВСУ, поливая их кровью русских Донецкого кряжа.
Во-вторых, ВС РФ избегали тяжелых боев за города Левобережья Днепра и Причерноморья-Приазовья – Новороссии. Они не превращались в обгоревшие развалины, подобные руинам Грозного в 1995-м или Вуковара в 1991-м. Население городов, небандеровское по сути (это же не Львов или Тернополь!) не испытывало никакого шока, не лишалось всего, не попадало под обстрелы и не вынуждено было бежать по гуманитарным коридорам, кляня Москву за свои бедствия.
Я-то прекрасно знал, что ВСУ, испытав серьезные удары, могут по примеру Саддама Хусейна в 1991-м или Дудаева в 1995-м (или запрещенного ИГИЛ в 2015-м) увести свои части и тяжелое оружие в городскую застройку. Превращая горожан в заложников, в «живой щит». Так, чтобы бить из пушек и САУ по войскам РФ – дабы ответный их огонь или удары авиации превращали города в руины, в кладбища для мирных горожан, в зоны страшной гуманитарной катастрофы. А тут можно было обойти города и покончить с самым большим войском ВСУ.
В-третьих, в нафантазированном мною варианте нам требовалось гораздо меньше тыловых частей и внутренних войск, чтобы обеспечить порядок на очищенной от бандеровщины территории. Мы не допускали угрозы голода и разрушения снабжения городов на подконтрольной Киеву территории.
Но вы, дорогой читатель, прекрасно знаете, что операция на Украине 24.02.2022 г. пошла по иному сценарию. Войска РФ, которые по численности своей (200 тысяч) почти в полтора раза уступали ВСУ, пошли в наступление сразу и из Белоруссии западнее Киева, и на Киев, и на Сумы с Черниговом, и на Харьков, и из Крыма – в Северную Таврию и на Мариуполь. То есть, сразу по пяти направлениям. Это не считая того, что корпуса ЛНР и ДНР оказались брошенными в лобовые атаки на рубежи обороны осадной группировки ВСУ в Донбассе.
Кто я? Всего лишь начитанный дилетант в военном деле. Видимо, профессионалам в Генштабе и Минобороны виднее. Задача стала намного более сложной. Небольшие силы оказались буквально растянуты по огромному по европейским меркам пространстве, причем бандеровцы начали мобилизацию сразу, а Москва на нее не пошла.
Нам пришлось начать тяжелую войну за города, причем отнюдь не западноукраинские, где ненависть к «москалям» раскалена добела. Харьков и Мариуполь, Волноваха и Херсон стали шоком для обеих сторон схватки. ВС РФ испытывают острейшую нехватку ударных беспилотников типа «Орион» («Иноходец») и «Ланцет». А без них невозможно «хирургически» выбивать тяжелое вооружение и технику врага, попрятавшуюся в густонаселенных городских кварталах.
Попытка действовать привычной авиацией и артиллерией моментально привела к большим разрушениям. Так же трудно стало прикрывать колонны тылового снабжения: ведь реактивные самолеты ВВС РФ не могут все время находиться в воздухе, равно как и обычные ударные вертолеты. А вот дроны с бомбами и ракетами могут висеть в небе часами, провожая колонны и выискивая засады врага…
Нарушение работы четырех главных железных дорог Украины создало угрозу срыва посевной кампании и голода в городах. Что потребовало еще и грандиозной гуманитарной операции по спасению Украины от голодомора –вдобавок к операции военной. А взятие под контроль всей бывшей УССР потребует спасения и ее экономики, помимо экономики РФ, оказавшейся под сильнейшими санкционными ударами.
Воюем мы не с Украиной – а с Западом, по сути. Пускай и гибридной войною. И замысел нашего врага читается просто: сделать так, чтобы Российская Федерация увязла на Украине, «афганизировать» последнюю. Так, чтобы даже после разгрома регулярных ВСУ Москва вынуждена была очень долго держать войска в экс-УССР, ведя низкоинтенсивную войну с бандеровским подпольем и «буксируя» экономику соседки. Сжигая на это те ресурсы, что могли пойти на вложения в Российскую Федерацию.
Одновременно Запад рассчитывает нанести тяжелые удары в тыл – разрушить санкциями экономику РФ, вызвав волну обнищания и безработицы. Если же экономическая основа разрушится, то затем – как
ожидает наш супостат – начнут разрушаться аппарат государственного управления и силовые структуры. Начнет оседать политическая надстройка...
Оригинал и комментарии
МЕЖСЕЗОНЬЕ от putnik1
За семнадцать лет не упомню, чтобы так долго уходил от комментариев к актуалиям, разве что если вовсе уж здоровье не позволяло. Но сейчас был вынужден, информационная интоксикация перезашкалила, пришлось лечиться Центральной Америкой, - и надеюсь, кому-то не было вовсе уж неинтересно. Нынче же слегка оклемался, и думаю, теперь буду появляться чаще,
хотя и книгу про ЦА продолжу. А что я думаю по всем текущим поводам, как смоглось, изложено в разговоре с Максом Калашниковым. Забыл упомянуть разве лишь о том, что в ноябре, когда пройдет съезд Компартии одной из стран, на котором лидер этой страны, 99%, будет вновь утвержден руководителем этой партии, у многих появится куда большая свобода действий...
Оригинал и комментарии
ДОШЛО ДО КОНДИЦИЙ от putnik1
Александра Григорьевича нужно слушать очень внимательно. Особенно сейчас, когда все его заявления на глобальную тематику, адресованные Западу, делаются от имени Владимира Путина. В частности, сейчас озвучено, что власти помойки могут прекратить войну немедленно, сев за стол переговоров, и кондиции
немедленного мира тоже озвучены: (а) отказ Киева от всякого вооружения, способного вредить территории России, (б) отказ в пользу России от Крыма, ЛДНР и всего, что будет освобождено к моменту старта переговоров, - и всё. Ничего более. А "денацификация" - это... пфуй... философия.
То есть, как только Киев согласится отказаться от всякого железа, способного вредить России (включая то, что уже завезено) и уступить все территории, которые будут освобождены к тому моменту, наступит мир, и пусть киевские наци рулят дальше, творя с людьми на неосвобожденных территориях все, что пожелают.
Что ж, понятно, логично,
и слава Богу, что решают такие вопросы не в Киеве,
и еще слава Богу, что если те, кто решают, согласятся, они все равно кинут...
Оригинал и комментарии
ВОПРОС ПО ЖИЗНИ от putnik1
С мнением Олега Анатольевича согласен полностью, - но давайте не о политике. Ну ее, ту политику. Надоело. Лучше за жизнь. Вот представьте себе: восемь лет подряд одни и те же жулики по одной и той же схеме раз за разом обманывают человека, что-то обещая, потом кидая, и опять обещая, а он раз за разом
ведется, надеясь, что уж на этот-то раз не кинут. В какой-то момент, однако, приходит понимание, и терпила, озверев, дает неслабую ответку, после чего те же кидалы, струхнув, опять что-то обещают ему по все той же накатанной схеме, и он опять им верит, после очередного кидка сетуя, что вот, суки, опять обманули.
А теперь два вопроса, простые и жизненные, без всякой политики:
(а) как в просторечии называется такой человек?
(б) можно ли доверить такому человеку руководство чем-то, сложнее лопаты?
Оригинал и комментарии
Вооруженная нация это не только стрелок -защитник от kilativ
Вооруженная нация это не только вооруженные граждане, которые убивают маньяков и террористов до прихода полиции, спасая жизни, как в недавнем случае в супермаркете. Вооруженная нация это не только гангстеры, которые покупают легальное оружие и используют его для бандитизма, против которых будет эффективен стрелок-защитник (возможно). Вооруженная нация это так же обычные люди, у которых отлетает кукуха, когда у них неприятности и эта вооруженная нация УБИВАЕТ невинных.
A man died Wednesday after being shot and killed on Oregon 18 in a suspected road-rage incident.
Dennis Anderson, 45, was with his partner of 18 years, Brandy Goldsbury, on a day trip to Lincoln City after a week of COVID-19 quarantine. They were headed back to their Tigard, Oregon, home around 8:30 p.m on July 13 when they noticed a driver in a car trying to pass them, said Goldsbury, 46.
Goldsbury, who has worked as a medical assistant at Oregon Health & Science University, said Anderson sprayed wiper fluid on his windshield while driving and some of the fluid may have gotten on the other driver’s car. “I was just like ‘ignore him, he’s having a bad day,’” she said.
The car — which police identified Tuesday as a BMW 3 Series — eventually passed, Goldsbury said, and she believed it was gone. A few miles later, however, they arrived at a rest area northeast of Otis where Goldsbury said they saw the same car parked on the side of the road.
“We drove by it, and then it got behind us,” Goldsbury said. “And then when the lanes started to turn to one again, the car started driving really close to the back of us almost like it was going to hit us. And then it would go into oncoming traffic and kind of swerve towards us, like trying to push us to the side of the forest.”
She said the other car did this a couple of times, so she told Anderson to pull over and call 911. He did. He also got out of the car while Goldsbury dialed, she said.
That’s when the driver of the other car stopped parallel to them and started shooting, she said. “The last thing that he said was, ‘Oh my god, they shot me,’” Goldsbury said.
After several shots, Goldsbury unbuckled her seatbelt and flagged down passing cars for help.
“By the time I got to him, blood was coming out of his mouth,” she said. She said a man started CPR on Anderson and didn’t stop until paramedics arrived.
Police, as of Tuesday, have not made any arrests. They said the driver fled.
Oregon State Police described the suspect as a short man, younger than 25, with dark hair.
Отсюда
Мужчина, мой ровесник, убит за то, что какому-то малолетнему мудаку на бэхэ на его бэху попала стеклоочищающая жидкость с другой машины. Он прижал "оскорбителя" к обочине и когда тот остановился - хладнокровно расстреял. Ибо у него "ружжо" и он решил "наказать". Убийце меньше 25.
Оригинал и комментарии
78 городов от chingizid
Это из книги "Ветры, ангелы и люди", написано примерно с 2006 по 2013 год. Лично я вообще почти ни хрена не помню, только по списку городов и манере письма (ну и потому что оно нашлось в моём файле в рабочем компьютере) вижу, что явно моё.
1
В Кракове живут невидимки, демоны и обычные люди. Краковские невидимки обычно идут в музыканты, демоны развлекают детей на площадях, а остальные горожане пекут крендели и живут как хотят. Лица у них приветливые, голоса негромкие, а сыр они заплетают в косы.
2
Жители Брешии укрывают головы пестрыми платками, водят за собой белых собак, улыбаются, как будто только что проснулись. А хлеб они едят на бегу.
3
Жители Праги вырезают из дерева кукол, приделывают к ним веревочки, чтобы двигались как живые, кормят их щедро, поливают пивом и медовухой, отправляют вместо себя на работу и по другим скучным делам, а сами бродят по паркам, прыгают по деревьям белками, щебечут как птицы, плывут под водой серебристыми рыбами, цветут как розовые кусты, лебедями пролетают над Влтавой, хохочут, как чайки – всех провели!
4
Жители Клайпеды высокого роста, у каждого из них по два голубых лица, одно смотрит вперед, другое назад. К их одежде пришиты медные бубенцы. А по городу они ходят приплясывая.
5
В городе Минске кроме людей, живут людоеды и наваждения. Люди в Минске очень красивы и молоды, редко встретишь среди них кого-нибудь, кто выглядит старше тридцати. Людоеды очень стараются быть похожими на людей, но невольно выдают себя лихорадочным блеском в глазах, слишком широкими улыбками и торопливой готовностью согласиться с любыми словами намеченной жертвы, а потому в охоте они неудачливы и живут впроголодь. Наваждения в Минске по большей части крикливы и простодушны, вид их не столько ужасает, сколько обескураживает. Впрочем, они совершенно безобидны и существуют исключительно для развлечения жителей города и его гостей.
Свою зиму жители Минска хранят в погребах под железнодорожным вокзалом и вынимают неохотно, по маленькому кусочку, а в долг соседям не дают никогда; те, впрочем, и не особо просят.
6
Жители Антиба наряжаются со вкусом, ходят по улицам неторопливо, принимают эффектные позы на фоне тех стен, чей цвет удачно сочетается с их одеждой. Жителям Антиба кажется, будто их не родили матери, как прочих людей, а нарисовал неведомый живописец, поэтому они очень стараются не испортить его картину.
7
Жители Цюриха в детстве глотают золотые часы и живут потом, размеренно тикая, поэтому никогда не опаздывают и ошибаются в расчетах много реже, чем прочие люди. Те, что живут у озера, приносят обильные жертвы белым лебедям, те, чьи дома стоят на горе, поклоняются диковинной птице-щухшнабелю, но жертв ему не приносят.
8
Жители города Вильнюса уже много веков снятся своему мертвому князю и по его милости вечно ходят по колено в тумане, носят цветные одежды, танцуют на улицах и почти ничего не весят, сколько бы ни выпили пива, закусывая свиными ушами и холодным борщом. Долгими зимними вечерами жители Вильнюса сидят в своих светлых студеных домах, мастерят задумчивых кукол, говорят: «Пусть хоть что-то здесь будет взаправду», - но и сами понимают, что куклы не в счет.
9
Жители Валбжиха красят здания вокзалов в розовый цвет, бродят по шпалам, как дополнительные поезда дальнего следования, но никогда никуда не уезжают.
10
Жители Хельсингборга всегда выходят из дома с корзинами, набитыми всякой снедью – на тот случай, если среди повседневных хлопот или уже по дороге домой их застигнет закат. Потому что на закате следует сесть, обернувшись лицом к пламенеющему морю, достать бутерброды и пироги, предложить их солнцу, чтобы не шло спать голодным. А то, что останется, можно доесть самому.
11
По воскресеньям жители городка Миккели продают свои сны на Рыночной площади. Чтобы купить хорошие сны, надо прийти рано утром, к полудню сны прокисают и становятся кошмарами, которые за полцены сбывают легковерным туристам.
12
Жители города Нанси проводят время за научными спорами, выясняя, где находится край мира, сколько слонов надо поставить друг другу на спину, чтобы дотянуться до неба, из какого сорта сыра следует делать Луну. На досуге они едят, разделяя трапезу с рыжими собаками и черными воронами, прочим же птицам и зверям приходится заботиться о пропитании самостоятельно.
13
Жители Валенсии веселы и приветливы, они бодрствуют по ночам, варят шелк в железных котлах, превращают молоко в кофе и пасут на городских окраинах тучные стада оранжевых апельсинов.
14
В Ротенбурге живут люди и статуи. Отношения между ними теплые и уважительные, как и должно быть у добрых соседей. Люди каждое утро говорят статуям комплименты: «Сегодня ваш нос блестит на солнце эффектно как никогда». А прогуливаясь по улицам, они порой замирают на несколько секунд, а то и минут в какой-нибудь причудливой позе, чтобы статуи видели: людям тоже бывает свойственна полная неподвижность, поэтому все в порядке.
Статуи Ротенбурга очень ценят такое доброе отношение, поэтому прогуливаются только по ночам, а пиво пьют лишь в одном, специально для них открытом баре на окраине, возле вокзала.
15
О жителях Венеции ничего доподлинно не известно, ибо всякий странник, достигший этого города, неизменно сходит с ума от его красоты, едва успев оглядеться по сторонам. И после этого его свидетельствам и, тем более, выводам нельзя доверять.
16
Весной волосы у жителей Франкфурта становятся зелеными, а те, у кого они сохраняют обычный цвет, подолгу лежат в траве, надеясь, вероятно, на симпатический эффект. А едят там жареные колбаски, закусывая разноцветным льдом.
17
Жители Москвы умеют засыпать сидя и стоя, а некоторые даже на ходу. А просыпаться они не умеют, только открывают глаза. Поэтому жители Москвы стараются много путешествовать, даже если совсем не любят дальние страны – за пределами города им обычно удается проснуться по-настоящему и какое-то время оставаться в этом приятном, хоть и непривычном состоянии.
18
Жители Вены ходят по городу неторопливо, с достоинством, в строгих костюмах и темных пальто, а их отражения бегут следом, перепрыгивая из лужи в витрину, из витрины в зеркало, из зеркала в блестящий трамвайный бок. Отражения венцев носят лоскутные куртки и разноцветные башмаки, на головах у них старомодные шляпы, а карманы вечно полны конфет, которыми они охотно делятся со своими оригиналами, улучив момент, когда на них никто не смотрит. А застукавшему их чужеземцу тоже суют конфету, подкупают, чтобы помалкивал.
19
Жители Каунаса любят приходить на помощь заплутавшим путникам. Часто нарочно бродят по городу, высматривая: никто ли не заплутал? Поэтому добродушные каунасские лешие старательно запутывают дороги и морочат головы приезжим, чтобы добродетельным каунасцам было кого выручать.
20
Жителям Риги порой приходится воевать с атакующими город ордами хищных желтых велосипедов. Храбрые рижане неизменно побеждают, а изувеченные трупы врагов приковывают железными цепями к заборам и телеграфным столбам – для устрашения прочих захватчиков.
21
Жители Берлина выращивают в башмаках траву и капусту, читают книги, перевернув их кверху ногами, красят волосы в яркие цвета, играют на пианино прямо на улицах, кормят сосисками лебедей, любят, когда происходят нелепости, и ничего не боятся, кроме лесных грибов.
22
Жители Тулузы любят головоломки, вечно таскают их с собой в карманах, пока не потеряется несколько фрагментов, чтобы собрать головоломку стало невозможно – так, им кажется, гораздо интересней. Поэтому путешественнику, то и дело обнаруживающему у себя под ногами загадочные предметы, не следует любопытствовать, а тем более, подбирать их и увозить с собой. От головоломок, как известно, может сломаться голова.
23
Жители Барселоны развешивают на веревках белье, вырезанное из разноцветной бумаги, в кафе заказывают чужие воспоминания. Руки у них сотканы из тумана, глаза из прошлого, волосы из песка. Обедать они ходят к морю, кормятся там шумом волн, делят эту трапезу с чайками и любимыми.
А потом наступает ночь, жители Барселоны обретают плоть и немедленно устраивают по этому поводу карнавал или просто множество вечеринок, чтобы успеть насладиться настоящей человеческой жизнью, не так уж много у них на это времени – всего до утра.
24
Жители Парижа думают, будто они настоящие, и ведут себя соответственно – ездят в автомобилях, ходят по магазинам, покупают, к примеру, сантехнику, рыбу, носки, или комнатные растения, заказывают копии ключей, выстраиваются в очереди у касс, выносят мусор, спешат на метро - экие самозванцы! Лишь немногие горожане понимают, для чего появились на свет, и смиренно рисуют портреты туристов на Монмартре, танцуют на набережных, целуются напоказ, сидят в уличных кафе, потягивают аперитивы, прикрыв лица вчерашними газетами.
25
Жители Киева все как один колдуны, однако скажи им это в лицо – засмеют. Скажут: «Колдунов не бывает», - и будут хохотать, пока не потеряют голову и тогда превратятся кто в волка, кто в плакучую иву, а кто и вовсе в синее пламя. Поняв, что выдал себя, киевский житель чертыхнется, махнет рукой и исчезнет, чтобы закончить беседу, принявшую нежелательный оборот.
26
Летом жители Хельсинки выходят на улицу с пустыми стаканами, сидят на лавках и ждут, пока стаканы наполнятся солнечным светом. Некоторые выпивают солнечный свет залпом, другие же смешивают его с холодным пивом или яблочным сидром, чтобы растянуть удовольствие.
27
Жители города Эрфурта строят дома-мосты, выращивают в садах разноцветные колеса, торгуют картинами на Рыбном рынке, а едой в керамических и сапожных мастерских. А чай они пьют из чугунных чайников и кладут в него разноцветный сахар – не меньше восьми разных сортов за раз.
28
Каждый житель Чешского Крумлова спит в четырех кроватях, причем не по очереди, а одновременно. А все путники, переночевавшие в Чешском Крумлове, поутру находят в своих карманах кислые леденцы.
29
Жители города Эльче де ла Сьерра не верят в собственное существование, а потому стараются пореже выходить из домов. Те же, кому все-таки приходится выйти по делам, идут по улицам очень быстро, отворачиваясь от зеркальных витрин, чтобы не увидеть ненароком собственное отражение: тогда придется признать очевидное и поверить в себя, а жить с такой нелепой верой совсем нелегко, особенно с непривычки.
30
Жители Бастии еще не забыли, что их предки когда-то остановились на этом берегу переждать шторм, но успели построить дома, развести сады, родить детей, состариться и умереть, не дождавшись даже его начала. Поэтому каждый день жители Бастии смотрят на море с надеждой: возможно сегодня все же станет штормить, а потом волны снова утихнут, и тогда можно будет начать собираться домой.
Никто не знает, о каком таком доме речь, и где он находится, но по городу ходят слухи, будто где-то на самой границе Терра-Веккьи и Терра-Нуовы, Старой и Новой земель, стоит трехэтажный дом, там живет одноглазый старик, он все еще помнит дорогу.
31
В городе Альбасете живут женщины и старики. Женщины нужны там для красоты, они ходят по улицам, плавно покачивая бедрами, и отражаются в пыльных стеклах витрин вечно закрытых магазинов. Старики нужны в Альбасете для счастья, они сидят в кафе, пьют вино маленькими глотками, как кофе, чокаются с отражениями покойных друзей, кидают крошки отражениям встрепанных воробьев, подмигивают отражениям женщин, а сами не отражаются даже в зеркалах над барной стойкой – зачем суетиться.
32
Жители Мюнхена под дождем играют на скрипках, в солнечную погоду пекут яблочные пироги и каштаны, в снегопад носят красные одежды, чтобы не потеряться навек, а разговаривая с любым собеседником, всегда думают о ком-то другом.
33
Жители города Энгельхольма смуглы и неторопливы, они торгуют скверным кофе и черствым печеньем, а лучезарные улыбки раздают совершенно бесплатно. И за этим драгоценным товаром съезжаются перекупщики со всего Балтийского побережья, где такие улыбки – ходовой товар, их всегда не хватает. Однако наивные жители Энгельхольма думают, все дело именно в уникальных свойствах их кофе с печеньем, а потому не отказываются от старинных рецептов, доставшихся от прабабок, которые таким угощением тактично отваживали нежелательных женихов.
34
Жители Чешских Будейовиц растут вдоль дорог подобно большим грибам. А изо рта у них идет дым.
35
Жители Лиссабона по утрам ловят рыбу для еды, а по вечерам - рыбу для разговоров. Всласть наговорившись с рыбой, лиссабонец отпускает ее, предупредив: «Будь добр, дружочек, не попадись мне завтра поутру, ибо на рассвете брюхо мое пустынно, а сердце не знает жалости».
36
Жители Клодзко плачут на мостах, смеются на площадях, загорают на крепостных стенах, бойко торгуют кренделями и черными псами, а кошек раздают бесплатно всем, кто твердо пообещает уехать из города и больше никогда не возвращаться.
37
Жители города Табора трудолюбивы, они делают бисерные брошки, озера и ветер, этот товар неизменно пользуется спросом, поэтому город богат. На обед здесь едят солнечный свет и суп с клецками – того и другого вволю, на стенах рисуют звезды и тут же стирают, чтобы ненароком не выдать им самим неизвестную тайну, а белье сушат в крепостном рву.
38
Жители Копенгагена по утрам носят розовые рубахи, замшу и перья, играют на музыкальных инструментах, но никогда не приплясывают. Вечером они переодеваются в обычные наряды и, сохраняя благонамеренную серьезность, катаются на каруселях, пока не пробьет полночь.
39
Жители Рима пьют воду из уличных фонтанов, почти машинально превращая ее в вино – в тот краткий сладостный миг, когда влага проникает в гортань.
40
Жители города Кальви добывают кофе из черных овец, а молоко из белых, смешивают их потом с морской водой и пьют вволю, закусывая диким инжиром.
41
Жители Мадрида вечно высвистывают причудливые мелодии – на улицах, в барах, в метро, за работой и за рулем. Говорят, истинные мадридцы продолжают насвистывать даже после смерти, но очень негромко и деликатно, чтобы не испугать живых.
42
Жители Варшавы часто спускаются в подземелья и бродят там в поисках путей, ведущих в другие страны и города. Некоторые находят способ покинуть Варшаву, а прочие после долгих скитаний возвращаются наверх и идут по делам.
43
У жителей города Халле черная кожа, и они ходят налегке, у путников, прибывающих в город Халле с востока и запада, белая кожа, и они волокут за собой чемоданы на колесах. А говорят они все не по-нашему.
44
Жители Славонице подают к завтраку газеты из дальних стран, к обеду ром и сигары, а ужинают они дома, погасив свет, заперев двери и ставни на окнах, поэтому что у жителей Славонице принято есть на ужин, толком не знают даже они сами. Но единодушно утверждают, что это вкусно, а на ощупь немного похоже на суп.
45
Жители Милана, повздорив, тут же идут на вокзал и продолжают ругаться там, чтобы обидные слова и беспочвенные обвинения незамедлительно покинули город в любом из множества направлений. Даже строгие контролеры с уважением относятся к этой традиции и не высаживают безбилетные оскорбления прежде, чем поезд удалится от Милана хотя бы на сотню километров.
46
Жители Ниццы пьют ликер из фиалок, закусывают его сушеными розовыми бутонами, тем и сыты. Однако в городе всегда есть запасы обычной еды и вина для путешественников, рыбы для котов, хлебных крошек для птиц.
47
Жители Сарагосы носят невидимые доспехи, зимой запасают в бочках студеные ветры, чтобы пить их летом, в жару. Вместо кофе они заказывают в кафе стихи: «Мне сегодня четырнадцать строк», - занимают места за столом и принимаются сочинять, сколько заказали, ни больше, ни меньше. А придумав стихотворение, поспешно записывают его в тетрадку, без которой ни один уроженец Сарагосы не выйдет из дома, скорее уж забудет кошелек, телефон и ключи.
48
Жители города Бриндизи очень рассеяны и часто выходят из дома, забыв принять хоть какой-нибудь облик. Поэтому несведущему чужеземцу может показаться, будто улицы города пусты, в ресторанах никто не ест, а на центральном рынке в разгар торгового дня стоит всего одна торговка с пучками базилика и, размахивая руками, разговаривает с воображаемым покупателем, совсем спятила, бедняга.
49
Жители города Бремена поклоняются трем животным: ослу, псу, коту и одной птице - петуху. Они мастерят изображающие этих тварей изваяния и всюду их устанавливают. Некоторые скульптурные композиции содержат поучительный смысл: животные изображаются с книгами, причем пес читает книгу о нравах котов, а кот – трактат о собачьей жизни. Таким образом, людей не только приучают к чтению, но и напоминают им о необходимости учиться понимать тех, кто на нас не похож.
Несколько раз в день на центральную площадь города Бремена выходит верховный жрец, он кричит петухом, ревет по-ослиному, лает и мяукает. Очевидно считается, что священным животным нравится, когда люди стараются им подражать. К вечеру жрец входит в раж, и в сумерках звериные вопли звучат над городом Бременом, не умолкая.
50
Жители Тракая плавают в зеленых лодках по озеру Гальве, в красных лодках по озеру Тоторишкю, в синих по Акмяна, в желтых по Гилушис. А озеро Лукос они переходят пешком, по воде, но только в сумерках, когда на берегу никого нет.
51
Жители Ужгорода едят спелые красные сливы, круглый год растущие на деревьях, которыми засажен весь город. А косточки они кидают в речку Уж – русалкам на мониста.
52
Жители Будапешта ходят в бархате, едят огонь, закусывают его сочными яблоками и запивают сладким вином. Они часто исчезают под землей, но вскоре выходят обратно на поверхность, как ни в чем не бывало.
53
Жители Ливорно пишут письма на башмаках, стихи на автомобильных бамперах, а романы на бортах своих лодок. Если любопытный путник попытается прочитать их записи, буквы от смущения станут прятаться друг за дружку, слова смешаются, и смысл исчезнет навсегда.
54
Жители города Фельдафинга каждый день спускаются по Небесной лестнице вниз, на землю. На земле хорошо, там есть лес, за лесом - озеро, посреди озера - остров, на острове - домик, в домике – тень короля. Чтобы не мешать своему королю пребывать на земле, жители города Фельдафинга на цыпочках удаляются прочь, поднимаются по Небесной лестнице вверх, туда, где среди облаков можно поесть, выпить кофе, купить газонокосилку, навести порядок в своем небесном саду, дождаться поезда, сесть и уехать. Никто не знает, куда.
55
Жители города Аликанте носят белые кофты, спят на улице, сидя в плетеных креслах. Одним глазом они всегда смотрят на море, откуда приходят большие чужеземные корабли, а вторым – на вершину горы Бенакантиль.
56
Жители Клермон-Феррана носят рогатые шлемы, курят пенковые трубки и читают важные объявления за неделю до того, как те будут написаны и наклеены на столбы.
57
Жители Ниды плетут сети, пьют воду, смешанную с ветром, охотятся на птиц и заклинают пески. Пески обычно так привязываются к заклинателям, что следуют за ними повсюду. Поэтому уроженца Ниды, как бы далеко он ни уехал, всегда можно опознать по тонкой струйке песка, высыпающегося из его рукава.
58
Жители Гранады все еще помнят Сегри и Абенсеррахов, обсуждают их дела вечерами за рюмкой мятного чая на крышах ветхих белых домов на холме Альбайсин.
59
Жители Котора умываются в море, выращивают цветы и лимоны, варят похлебку из рыбы, пьют ракию из больших ракушек, и никогда не ссорятся с кошками и облаками: с соседями следует дружить. А кофе варить они не умеют и не хотят учиться. Потому что в тот день, когда в Которе будет сварен хороший кофе, город утратит свой единственный изъян и тут же исчезнет с лица земли, где, как известно, нет места совершенству.
60
Жители Понте-Леччи живут в поездах, спят сидя, не разуваясь, смотрят цветные сны, прижавшись носами к стеклу.
61
Жители Брюсселя иногда разговаривают со своими отражениями в витринах, и отражения дают им полезные житейские советы: не есть пиццу в соседнем кафе, срочно позвонить кузине, вернуться и пристегнуть велосипед, забыть о существовании Пьера, завязать шнурок.
62
Жители Львова знают двадцать девять тысяч двести двенадцать способов сварить вкусный кофе – по одному способу на каждый день долгой человеческой жизни. Поэтому жители Львова редко умирают, не дожив хотя бы до восьмидесяти лет – очень уж обидно не успеть все перепробовать.
63
Жители Вероны молоды, носят зеленые одежды и танцуют на перронах под никому не слышную музыку, встречая и провожая поезда.
64
Жители Анконы живут на высокой горе, а чтобы попасть на вершину этой горы, приходится спускаться под землю. Зимой жители Анконы похожи на прочих людей, летом же тела их от жары становятся темными, тонкими и очень легкими, лишь по ночам снова обретая привычные очертания.
65
Жители Севастополя живут на перекрестке времен и имен, ходят в булочную за хлебом короткой дорогой, через Сарсону, водят в школу детей безопасным путем, через Корсунь, к морю - через Херсонес, через две с половиной тысячи лет, предусмотрительно отключив телефон.
66
Жители Юрмалы ходят по песку как по снегу, считают чаек, загибая пальцы на руках. Поэтому к вечеру у некоторых жителей Юрмалы вырастает две дюжины рук, а у некоторых целая сотня – чтобы пальцев хватило для счета. Впрочем, за время сна лишние руки исчезают, и можно начинать счет сначала.
67
Жители Марвежоля невидимы, зримый облик они обретают лишь на несколько минут в день, сразу после обеда, но это быстро проходит. Невидимые, они сидят на балконах своих домов, мастерят игрушки для ветра, за работой напевают себе под нос – тихо, не разобрать.
68
Жители Дюссельдорфа дружат с западным ветром, угощают его светлым пивом в обмен на прохладу летних дождей, осенью устраивают для него карнавалы, чтобы не заскучал и не улизнул на всю зиму, переложив дела на плечи сурового северного братца.
69
Взрослые жители города Динь-ле-Бен носят каменные плащи, а дети ходят по улицам в позолоченных масках, без которых им не позволено показываться на людях.
70
Когда жители Чивитановы пьют кофе, они прикрывают глаза ладонью, чтобы никто не видел, как сгущается тьма в их прозрачных от солнца зрачках.
71
Жителей Амстердама легко отличить от недавно приехавших в город по глазам - светлым, прозрачным и зрячим только отчасти, с детства приученным видеть друг друга, тротуар под ногами, небо, воду, тюльпаны, мосты, газетный шрифт, ценники в лавках, разметку велосипедных дорожек - и это, пожалуй, все.
72
В городе Вимперке живут люди стеклянные, деревянные и каменные. Стеклянные люди, разбившись, становятся стаканами и подвесками для люстр, деревянные люди, засохнув, засыпают в своих каминах, а каменные люди при полной луне водят хороводы вокруг башни Волчок; ходят слухи, будто они бессмертны, но пока никому не удалось это проверить.
73
Жители Нюрнберга построили очень много мостов через реку Пегниц и стараются пересекать их так часто, как только позволяют обстоятельства и дела. На перилах мостов жители Нюрнберга оставляют цветы для былых возлюбленных, записки с номерами телефонов для будущих, кружки с чаем для продрогших незнакомцев и новые имена для тех, кто позабыл себя между двух берегов.
74
Жители города Отерив встают так рано, что успевают переделать все дела еще до восьми утра. Потом они запирают конторы, школы, церкви, кафе и лавки и расходятся по домам отдыхать. Поэтому немногочисленные путешественники, проезжавшие через Отерив, в один голос утверждают, будто город этот расположен на самом краю обитаемого мира, совершенно безлюден и целиком отдан во власть старых автомобилей, дикорастущих цветов и пестрых котов.
75
Жители города Хагена добывают электрический свет из синего цвета, а остальными красками рисуют картины и подкрашивают леса на окрестных холмах.
76
Жители Таррагоны в детстве играют в римских развалинах, как в песочницах, потом подрастают и учатся бить в барабаны по средам и воскресеньям, а окончательно повзрослев, целыми днями сидят на пляжах и смотрят на море, поэтому в старости их глаза зеленеют и становятся прозрачными, как морская вода.
77
Жители Таллинна едят сладкий жареный миндаль и морскую селедку, бойко торгуют на улицах запахом, временем и огнем. Летом они коптят свечи, чтобы свет хранился до самой зимы, не испортившись от сырости и городского шума.
78
Жители города Фрайштадта оставляют при себе все прошедшее время, скатывают его в рулоны, складывают в подвалы, которые никогда не запирают, потому что время принадлежит всем, кто в нем нуждается. Говорят, чтобы найти входы в эти подвалы, надо гулять по городу в красных башмаках; фасон же башмаков значения не имеет.
Читаю сейчас и не плачу только потому, что плакать - это слишком мало. Очень ярко вспомнились ощущения - при всех своих недостатках Европа тогда была ещё вполне живым, с шансами на интересное продолжение человеческим миром.
Очень больно всё-таки это всё.
1
В Кракове живут невидимки, демоны и обычные люди. Краковские невидимки обычно идут в музыканты, демоны развлекают детей на площадях, а остальные горожане пекут крендели и живут как хотят. Лица у них приветливые, голоса негромкие, а сыр они заплетают в косы.
2
Жители Брешии укрывают головы пестрыми платками, водят за собой белых собак, улыбаются, как будто только что проснулись. А хлеб они едят на бегу.
3
Жители Праги вырезают из дерева кукол, приделывают к ним веревочки, чтобы двигались как живые, кормят их щедро, поливают пивом и медовухой, отправляют вместо себя на работу и по другим скучным делам, а сами бродят по паркам, прыгают по деревьям белками, щебечут как птицы, плывут под водой серебристыми рыбами, цветут как розовые кусты, лебедями пролетают над Влтавой, хохочут, как чайки – всех провели!
4
Жители Клайпеды высокого роста, у каждого из них по два голубых лица, одно смотрит вперед, другое назад. К их одежде пришиты медные бубенцы. А по городу они ходят приплясывая.
5
В городе Минске кроме людей, живут людоеды и наваждения. Люди в Минске очень красивы и молоды, редко встретишь среди них кого-нибудь, кто выглядит старше тридцати. Людоеды очень стараются быть похожими на людей, но невольно выдают себя лихорадочным блеском в глазах, слишком широкими улыбками и торопливой готовностью согласиться с любыми словами намеченной жертвы, а потому в охоте они неудачливы и живут впроголодь. Наваждения в Минске по большей части крикливы и простодушны, вид их не столько ужасает, сколько обескураживает. Впрочем, они совершенно безобидны и существуют исключительно для развлечения жителей города и его гостей.
Свою зиму жители Минска хранят в погребах под железнодорожным вокзалом и вынимают неохотно, по маленькому кусочку, а в долг соседям не дают никогда; те, впрочем, и не особо просят.
6
Жители Антиба наряжаются со вкусом, ходят по улицам неторопливо, принимают эффектные позы на фоне тех стен, чей цвет удачно сочетается с их одеждой. Жителям Антиба кажется, будто их не родили матери, как прочих людей, а нарисовал неведомый живописец, поэтому они очень стараются не испортить его картину.
7
Жители Цюриха в детстве глотают золотые часы и живут потом, размеренно тикая, поэтому никогда не опаздывают и ошибаются в расчетах много реже, чем прочие люди. Те, что живут у озера, приносят обильные жертвы белым лебедям, те, чьи дома стоят на горе, поклоняются диковинной птице-щухшнабелю, но жертв ему не приносят.
8
Жители города Вильнюса уже много веков снятся своему мертвому князю и по его милости вечно ходят по колено в тумане, носят цветные одежды, танцуют на улицах и почти ничего не весят, сколько бы ни выпили пива, закусывая свиными ушами и холодным борщом. Долгими зимними вечерами жители Вильнюса сидят в своих светлых студеных домах, мастерят задумчивых кукол, говорят: «Пусть хоть что-то здесь будет взаправду», - но и сами понимают, что куклы не в счет.
9
Жители Валбжиха красят здания вокзалов в розовый цвет, бродят по шпалам, как дополнительные поезда дальнего следования, но никогда никуда не уезжают.
10
Жители Хельсингборга всегда выходят из дома с корзинами, набитыми всякой снедью – на тот случай, если среди повседневных хлопот или уже по дороге домой их застигнет закат. Потому что на закате следует сесть, обернувшись лицом к пламенеющему морю, достать бутерброды и пироги, предложить их солнцу, чтобы не шло спать голодным. А то, что останется, можно доесть самому.
11
По воскресеньям жители городка Миккели продают свои сны на Рыночной площади. Чтобы купить хорошие сны, надо прийти рано утром, к полудню сны прокисают и становятся кошмарами, которые за полцены сбывают легковерным туристам.
12
Жители города Нанси проводят время за научными спорами, выясняя, где находится край мира, сколько слонов надо поставить друг другу на спину, чтобы дотянуться до неба, из какого сорта сыра следует делать Луну. На досуге они едят, разделяя трапезу с рыжими собаками и черными воронами, прочим же птицам и зверям приходится заботиться о пропитании самостоятельно.
13
Жители Валенсии веселы и приветливы, они бодрствуют по ночам, варят шелк в железных котлах, превращают молоко в кофе и пасут на городских окраинах тучные стада оранжевых апельсинов.
14
В Ротенбурге живут люди и статуи. Отношения между ними теплые и уважительные, как и должно быть у добрых соседей. Люди каждое утро говорят статуям комплименты: «Сегодня ваш нос блестит на солнце эффектно как никогда». А прогуливаясь по улицам, они порой замирают на несколько секунд, а то и минут в какой-нибудь причудливой позе, чтобы статуи видели: людям тоже бывает свойственна полная неподвижность, поэтому все в порядке.
Статуи Ротенбурга очень ценят такое доброе отношение, поэтому прогуливаются только по ночам, а пиво пьют лишь в одном, специально для них открытом баре на окраине, возле вокзала.
15
О жителях Венеции ничего доподлинно не известно, ибо всякий странник, достигший этого города, неизменно сходит с ума от его красоты, едва успев оглядеться по сторонам. И после этого его свидетельствам и, тем более, выводам нельзя доверять.
16
Весной волосы у жителей Франкфурта становятся зелеными, а те, у кого они сохраняют обычный цвет, подолгу лежат в траве, надеясь, вероятно, на симпатический эффект. А едят там жареные колбаски, закусывая разноцветным льдом.
17
Жители Москвы умеют засыпать сидя и стоя, а некоторые даже на ходу. А просыпаться они не умеют, только открывают глаза. Поэтому жители Москвы стараются много путешествовать, даже если совсем не любят дальние страны – за пределами города им обычно удается проснуться по-настоящему и какое-то время оставаться в этом приятном, хоть и непривычном состоянии.
18
Жители Вены ходят по городу неторопливо, с достоинством, в строгих костюмах и темных пальто, а их отражения бегут следом, перепрыгивая из лужи в витрину, из витрины в зеркало, из зеркала в блестящий трамвайный бок. Отражения венцев носят лоскутные куртки и разноцветные башмаки, на головах у них старомодные шляпы, а карманы вечно полны конфет, которыми они охотно делятся со своими оригиналами, улучив момент, когда на них никто не смотрит. А застукавшему их чужеземцу тоже суют конфету, подкупают, чтобы помалкивал.
19
Жители Каунаса любят приходить на помощь заплутавшим путникам. Часто нарочно бродят по городу, высматривая: никто ли не заплутал? Поэтому добродушные каунасские лешие старательно запутывают дороги и морочат головы приезжим, чтобы добродетельным каунасцам было кого выручать.
20
Жителям Риги порой приходится воевать с атакующими город ордами хищных желтых велосипедов. Храбрые рижане неизменно побеждают, а изувеченные трупы врагов приковывают железными цепями к заборам и телеграфным столбам – для устрашения прочих захватчиков.
21
Жители Берлина выращивают в башмаках траву и капусту, читают книги, перевернув их кверху ногами, красят волосы в яркие цвета, играют на пианино прямо на улицах, кормят сосисками лебедей, любят, когда происходят нелепости, и ничего не боятся, кроме лесных грибов.
22
Жители Тулузы любят головоломки, вечно таскают их с собой в карманах, пока не потеряется несколько фрагментов, чтобы собрать головоломку стало невозможно – так, им кажется, гораздо интересней. Поэтому путешественнику, то и дело обнаруживающему у себя под ногами загадочные предметы, не следует любопытствовать, а тем более, подбирать их и увозить с собой. От головоломок, как известно, может сломаться голова.
23
Жители Барселоны развешивают на веревках белье, вырезанное из разноцветной бумаги, в кафе заказывают чужие воспоминания. Руки у них сотканы из тумана, глаза из прошлого, волосы из песка. Обедать они ходят к морю, кормятся там шумом волн, делят эту трапезу с чайками и любимыми.
А потом наступает ночь, жители Барселоны обретают плоть и немедленно устраивают по этому поводу карнавал или просто множество вечеринок, чтобы успеть насладиться настоящей человеческой жизнью, не так уж много у них на это времени – всего до утра.
24
Жители Парижа думают, будто они настоящие, и ведут себя соответственно – ездят в автомобилях, ходят по магазинам, покупают, к примеру, сантехнику, рыбу, носки, или комнатные растения, заказывают копии ключей, выстраиваются в очереди у касс, выносят мусор, спешат на метро - экие самозванцы! Лишь немногие горожане понимают, для чего появились на свет, и смиренно рисуют портреты туристов на Монмартре, танцуют на набережных, целуются напоказ, сидят в уличных кафе, потягивают аперитивы, прикрыв лица вчерашними газетами.
25
Жители Киева все как один колдуны, однако скажи им это в лицо – засмеют. Скажут: «Колдунов не бывает», - и будут хохотать, пока не потеряют голову и тогда превратятся кто в волка, кто в плакучую иву, а кто и вовсе в синее пламя. Поняв, что выдал себя, киевский житель чертыхнется, махнет рукой и исчезнет, чтобы закончить беседу, принявшую нежелательный оборот.
26
Летом жители Хельсинки выходят на улицу с пустыми стаканами, сидят на лавках и ждут, пока стаканы наполнятся солнечным светом. Некоторые выпивают солнечный свет залпом, другие же смешивают его с холодным пивом или яблочным сидром, чтобы растянуть удовольствие.
27
Жители города Эрфурта строят дома-мосты, выращивают в садах разноцветные колеса, торгуют картинами на Рыбном рынке, а едой в керамических и сапожных мастерских. А чай они пьют из чугунных чайников и кладут в него разноцветный сахар – не меньше восьми разных сортов за раз.
28
Каждый житель Чешского Крумлова спит в четырех кроватях, причем не по очереди, а одновременно. А все путники, переночевавшие в Чешском Крумлове, поутру находят в своих карманах кислые леденцы.
29
Жители города Эльче де ла Сьерра не верят в собственное существование, а потому стараются пореже выходить из домов. Те же, кому все-таки приходится выйти по делам, идут по улицам очень быстро, отворачиваясь от зеркальных витрин, чтобы не увидеть ненароком собственное отражение: тогда придется признать очевидное и поверить в себя, а жить с такой нелепой верой совсем нелегко, особенно с непривычки.
30
Жители Бастии еще не забыли, что их предки когда-то остановились на этом берегу переждать шторм, но успели построить дома, развести сады, родить детей, состариться и умереть, не дождавшись даже его начала. Поэтому каждый день жители Бастии смотрят на море с надеждой: возможно сегодня все же станет штормить, а потом волны снова утихнут, и тогда можно будет начать собираться домой.
Никто не знает, о каком таком доме речь, и где он находится, но по городу ходят слухи, будто где-то на самой границе Терра-Веккьи и Терра-Нуовы, Старой и Новой земель, стоит трехэтажный дом, там живет одноглазый старик, он все еще помнит дорогу.
31
В городе Альбасете живут женщины и старики. Женщины нужны там для красоты, они ходят по улицам, плавно покачивая бедрами, и отражаются в пыльных стеклах витрин вечно закрытых магазинов. Старики нужны в Альбасете для счастья, они сидят в кафе, пьют вино маленькими глотками, как кофе, чокаются с отражениями покойных друзей, кидают крошки отражениям встрепанных воробьев, подмигивают отражениям женщин, а сами не отражаются даже в зеркалах над барной стойкой – зачем суетиться.
32
Жители Мюнхена под дождем играют на скрипках, в солнечную погоду пекут яблочные пироги и каштаны, в снегопад носят красные одежды, чтобы не потеряться навек, а разговаривая с любым собеседником, всегда думают о ком-то другом.
33
Жители города Энгельхольма смуглы и неторопливы, они торгуют скверным кофе и черствым печеньем, а лучезарные улыбки раздают совершенно бесплатно. И за этим драгоценным товаром съезжаются перекупщики со всего Балтийского побережья, где такие улыбки – ходовой товар, их всегда не хватает. Однако наивные жители Энгельхольма думают, все дело именно в уникальных свойствах их кофе с печеньем, а потому не отказываются от старинных рецептов, доставшихся от прабабок, которые таким угощением тактично отваживали нежелательных женихов.
34
Жители Чешских Будейовиц растут вдоль дорог подобно большим грибам. А изо рта у них идет дым.
35
Жители Лиссабона по утрам ловят рыбу для еды, а по вечерам - рыбу для разговоров. Всласть наговорившись с рыбой, лиссабонец отпускает ее, предупредив: «Будь добр, дружочек, не попадись мне завтра поутру, ибо на рассвете брюхо мое пустынно, а сердце не знает жалости».
36
Жители Клодзко плачут на мостах, смеются на площадях, загорают на крепостных стенах, бойко торгуют кренделями и черными псами, а кошек раздают бесплатно всем, кто твердо пообещает уехать из города и больше никогда не возвращаться.
37
Жители города Табора трудолюбивы, они делают бисерные брошки, озера и ветер, этот товар неизменно пользуется спросом, поэтому город богат. На обед здесь едят солнечный свет и суп с клецками – того и другого вволю, на стенах рисуют звезды и тут же стирают, чтобы ненароком не выдать им самим неизвестную тайну, а белье сушат в крепостном рву.
38
Жители Копенгагена по утрам носят розовые рубахи, замшу и перья, играют на музыкальных инструментах, но никогда не приплясывают. Вечером они переодеваются в обычные наряды и, сохраняя благонамеренную серьезность, катаются на каруселях, пока не пробьет полночь.
39
Жители Рима пьют воду из уличных фонтанов, почти машинально превращая ее в вино – в тот краткий сладостный миг, когда влага проникает в гортань.
40
Жители города Кальви добывают кофе из черных овец, а молоко из белых, смешивают их потом с морской водой и пьют вволю, закусывая диким инжиром.
41
Жители Мадрида вечно высвистывают причудливые мелодии – на улицах, в барах, в метро, за работой и за рулем. Говорят, истинные мадридцы продолжают насвистывать даже после смерти, но очень негромко и деликатно, чтобы не испугать живых.
42
Жители Варшавы часто спускаются в подземелья и бродят там в поисках путей, ведущих в другие страны и города. Некоторые находят способ покинуть Варшаву, а прочие после долгих скитаний возвращаются наверх и идут по делам.
43
У жителей города Халле черная кожа, и они ходят налегке, у путников, прибывающих в город Халле с востока и запада, белая кожа, и они волокут за собой чемоданы на колесах. А говорят они все не по-нашему.
44
Жители Славонице подают к завтраку газеты из дальних стран, к обеду ром и сигары, а ужинают они дома, погасив свет, заперев двери и ставни на окнах, поэтому что у жителей Славонице принято есть на ужин, толком не знают даже они сами. Но единодушно утверждают, что это вкусно, а на ощупь немного похоже на суп.
45
Жители Милана, повздорив, тут же идут на вокзал и продолжают ругаться там, чтобы обидные слова и беспочвенные обвинения незамедлительно покинули город в любом из множества направлений. Даже строгие контролеры с уважением относятся к этой традиции и не высаживают безбилетные оскорбления прежде, чем поезд удалится от Милана хотя бы на сотню километров.
46
Жители Ниццы пьют ликер из фиалок, закусывают его сушеными розовыми бутонами, тем и сыты. Однако в городе всегда есть запасы обычной еды и вина для путешественников, рыбы для котов, хлебных крошек для птиц.
47
Жители Сарагосы носят невидимые доспехи, зимой запасают в бочках студеные ветры, чтобы пить их летом, в жару. Вместо кофе они заказывают в кафе стихи: «Мне сегодня четырнадцать строк», - занимают места за столом и принимаются сочинять, сколько заказали, ни больше, ни меньше. А придумав стихотворение, поспешно записывают его в тетрадку, без которой ни один уроженец Сарагосы не выйдет из дома, скорее уж забудет кошелек, телефон и ключи.
48
Жители города Бриндизи очень рассеяны и часто выходят из дома, забыв принять хоть какой-нибудь облик. Поэтому несведущему чужеземцу может показаться, будто улицы города пусты, в ресторанах никто не ест, а на центральном рынке в разгар торгового дня стоит всего одна торговка с пучками базилика и, размахивая руками, разговаривает с воображаемым покупателем, совсем спятила, бедняга.
49
Жители города Бремена поклоняются трем животным: ослу, псу, коту и одной птице - петуху. Они мастерят изображающие этих тварей изваяния и всюду их устанавливают. Некоторые скульптурные композиции содержат поучительный смысл: животные изображаются с книгами, причем пес читает книгу о нравах котов, а кот – трактат о собачьей жизни. Таким образом, людей не только приучают к чтению, но и напоминают им о необходимости учиться понимать тех, кто на нас не похож.
Несколько раз в день на центральную площадь города Бремена выходит верховный жрец, он кричит петухом, ревет по-ослиному, лает и мяукает. Очевидно считается, что священным животным нравится, когда люди стараются им подражать. К вечеру жрец входит в раж, и в сумерках звериные вопли звучат над городом Бременом, не умолкая.
50
Жители Тракая плавают в зеленых лодках по озеру Гальве, в красных лодках по озеру Тоторишкю, в синих по Акмяна, в желтых по Гилушис. А озеро Лукос они переходят пешком, по воде, но только в сумерках, когда на берегу никого нет.
51
Жители Ужгорода едят спелые красные сливы, круглый год растущие на деревьях, которыми засажен весь город. А косточки они кидают в речку Уж – русалкам на мониста.
52
Жители Будапешта ходят в бархате, едят огонь, закусывают его сочными яблоками и запивают сладким вином. Они часто исчезают под землей, но вскоре выходят обратно на поверхность, как ни в чем не бывало.
53
Жители Ливорно пишут письма на башмаках, стихи на автомобильных бамперах, а романы на бортах своих лодок. Если любопытный путник попытается прочитать их записи, буквы от смущения станут прятаться друг за дружку, слова смешаются, и смысл исчезнет навсегда.
54
Жители города Фельдафинга каждый день спускаются по Небесной лестнице вниз, на землю. На земле хорошо, там есть лес, за лесом - озеро, посреди озера - остров, на острове - домик, в домике – тень короля. Чтобы не мешать своему королю пребывать на земле, жители города Фельдафинга на цыпочках удаляются прочь, поднимаются по Небесной лестнице вверх, туда, где среди облаков можно поесть, выпить кофе, купить газонокосилку, навести порядок в своем небесном саду, дождаться поезда, сесть и уехать. Никто не знает, куда.
55
Жители города Аликанте носят белые кофты, спят на улице, сидя в плетеных креслах. Одним глазом они всегда смотрят на море, откуда приходят большие чужеземные корабли, а вторым – на вершину горы Бенакантиль.
56
Жители Клермон-Феррана носят рогатые шлемы, курят пенковые трубки и читают важные объявления за неделю до того, как те будут написаны и наклеены на столбы.
57
Жители Ниды плетут сети, пьют воду, смешанную с ветром, охотятся на птиц и заклинают пески. Пески обычно так привязываются к заклинателям, что следуют за ними повсюду. Поэтому уроженца Ниды, как бы далеко он ни уехал, всегда можно опознать по тонкой струйке песка, высыпающегося из его рукава.
58
Жители Гранады все еще помнят Сегри и Абенсеррахов, обсуждают их дела вечерами за рюмкой мятного чая на крышах ветхих белых домов на холме Альбайсин.
59
Жители Котора умываются в море, выращивают цветы и лимоны, варят похлебку из рыбы, пьют ракию из больших ракушек, и никогда не ссорятся с кошками и облаками: с соседями следует дружить. А кофе варить они не умеют и не хотят учиться. Потому что в тот день, когда в Которе будет сварен хороший кофе, город утратит свой единственный изъян и тут же исчезнет с лица земли, где, как известно, нет места совершенству.
60
Жители Понте-Леччи живут в поездах, спят сидя, не разуваясь, смотрят цветные сны, прижавшись носами к стеклу.
61
Жители Брюсселя иногда разговаривают со своими отражениями в витринах, и отражения дают им полезные житейские советы: не есть пиццу в соседнем кафе, срочно позвонить кузине, вернуться и пристегнуть велосипед, забыть о существовании Пьера, завязать шнурок.
62
Жители Львова знают двадцать девять тысяч двести двенадцать способов сварить вкусный кофе – по одному способу на каждый день долгой человеческой жизни. Поэтому жители Львова редко умирают, не дожив хотя бы до восьмидесяти лет – очень уж обидно не успеть все перепробовать.
63
Жители Вероны молоды, носят зеленые одежды и танцуют на перронах под никому не слышную музыку, встречая и провожая поезда.
64
Жители Анконы живут на высокой горе, а чтобы попасть на вершину этой горы, приходится спускаться под землю. Зимой жители Анконы похожи на прочих людей, летом же тела их от жары становятся темными, тонкими и очень легкими, лишь по ночам снова обретая привычные очертания.
65
Жители Севастополя живут на перекрестке времен и имен, ходят в булочную за хлебом короткой дорогой, через Сарсону, водят в школу детей безопасным путем, через Корсунь, к морю - через Херсонес, через две с половиной тысячи лет, предусмотрительно отключив телефон.
66
Жители Юрмалы ходят по песку как по снегу, считают чаек, загибая пальцы на руках. Поэтому к вечеру у некоторых жителей Юрмалы вырастает две дюжины рук, а у некоторых целая сотня – чтобы пальцев хватило для счета. Впрочем, за время сна лишние руки исчезают, и можно начинать счет сначала.
67
Жители Марвежоля невидимы, зримый облик они обретают лишь на несколько минут в день, сразу после обеда, но это быстро проходит. Невидимые, они сидят на балконах своих домов, мастерят игрушки для ветра, за работой напевают себе под нос – тихо, не разобрать.
68
Жители Дюссельдорфа дружат с западным ветром, угощают его светлым пивом в обмен на прохладу летних дождей, осенью устраивают для него карнавалы, чтобы не заскучал и не улизнул на всю зиму, переложив дела на плечи сурового северного братца.
69
Взрослые жители города Динь-ле-Бен носят каменные плащи, а дети ходят по улицам в позолоченных масках, без которых им не позволено показываться на людях.
70
Когда жители Чивитановы пьют кофе, они прикрывают глаза ладонью, чтобы никто не видел, как сгущается тьма в их прозрачных от солнца зрачках.
71
Жителей Амстердама легко отличить от недавно приехавших в город по глазам - светлым, прозрачным и зрячим только отчасти, с детства приученным видеть друг друга, тротуар под ногами, небо, воду, тюльпаны, мосты, газетный шрифт, ценники в лавках, разметку велосипедных дорожек - и это, пожалуй, все.
72
В городе Вимперке живут люди стеклянные, деревянные и каменные. Стеклянные люди, разбившись, становятся стаканами и подвесками для люстр, деревянные люди, засохнув, засыпают в своих каминах, а каменные люди при полной луне водят хороводы вокруг башни Волчок; ходят слухи, будто они бессмертны, но пока никому не удалось это проверить.
73
Жители Нюрнберга построили очень много мостов через реку Пегниц и стараются пересекать их так часто, как только позволяют обстоятельства и дела. На перилах мостов жители Нюрнберга оставляют цветы для былых возлюбленных, записки с номерами телефонов для будущих, кружки с чаем для продрогших незнакомцев и новые имена для тех, кто позабыл себя между двух берегов.
74
Жители города Отерив встают так рано, что успевают переделать все дела еще до восьми утра. Потом они запирают конторы, школы, церкви, кафе и лавки и расходятся по домам отдыхать. Поэтому немногочисленные путешественники, проезжавшие через Отерив, в один голос утверждают, будто город этот расположен на самом краю обитаемого мира, совершенно безлюден и целиком отдан во власть старых автомобилей, дикорастущих цветов и пестрых котов.
75
Жители города Хагена добывают электрический свет из синего цвета, а остальными красками рисуют картины и подкрашивают леса на окрестных холмах.
76
Жители Таррагоны в детстве играют в римских развалинах, как в песочницах, потом подрастают и учатся бить в барабаны по средам и воскресеньям, а окончательно повзрослев, целыми днями сидят на пляжах и смотрят на море, поэтому в старости их глаза зеленеют и становятся прозрачными, как морская вода.
77
Жители Таллинна едят сладкий жареный миндаль и морскую селедку, бойко торгуют на улицах запахом, временем и огнем. Летом они коптят свечи, чтобы свет хранился до самой зимы, не испортившись от сырости и городского шума.
78
Жители города Фрайштадта оставляют при себе все прошедшее время, скатывают его в рулоны, складывают в подвалы, которые никогда не запирают, потому что время принадлежит всем, кто в нем нуждается. Говорят, чтобы найти входы в эти подвалы, надо гулять по городу в красных башмаках; фасон же башмаков значения не имеет.
Читаю сейчас и не плачу только потому, что плакать - это слишком мало. Очень ярко вспомнились ощущения - при всех своих недостатках Европа тогда была ещё вполне живым, с шансами на интересное продолжение человеческим миром.
Очень больно всё-таки это всё.
Оригинал и комментарии
человек, который живёт в четверге от chingizid
Старый анекдот про ребе, который в субботу нашёл туго набитый бумажник, будучи ребе, не имел права в субботу его поднимать, но помолился, и всюду осталась суббота, а для него и бумажника стал четверг - так вот, анекдот про ребе всегда казался мне (как и всем, наверное) историей про хитрожопость. А оказался инструкцией, точнее, подсказкой, что так тоже можно. И даже необходимо. Же сюи этот ребе, человек, который живёт в четверге и каждый миг сокрушительно, невозможно здесь счастлив детским естественным счастьем происходящего бытия, а что сердце фоново рвётся от горя, ну то такое. Нормально. В конце времён живым иначе нельзя.
Оказалось, что в кофейне Elska Coffee, куда я почти никогда не хожу, потому что она через дорогу от дома, и это неинтересно, бариста теперь не говорят по-литовски. Извините, моя твоя не понимай! Предлагают на выбор - русский, английский. Спрашиваю первое, что пришло в голову: это кофейня решила дать работу украинцам? - Да нет, - говорит бариста, - почему украинцам? Всем. Я из Беларуси, а мой коллега испанец. Просто при устройстве на работу от нас не требовали знания литовского языка.
Это, конечно, совершенно нормально для идеального мультикультурного города Вильнюса, вымышленного вот этими вот руками, но полный четверг для реальной, ещё совсем недавно глубоко и упёрто националистической Литвы.
В некоторых виленских супермаркетах весной начали зачитывать объявления: "Наши продавцы говорят по-русски, не стесняйтесь к ним обращаться, они вам всё объяснят". В июне в Ниде в супермаркете Максима покупателям говорили из репродуктора: "У нас работают люди из Украины, пожалуйста, говорите с продавцами по-русски, а кто не умеет, пожалуйста, обратитесь к другому продавцу".
На самом деле, можно ничего специально не объявлять, и так все на всех языках друг с другом без стеснения говорят, помогая жестами, английскими фразами из учебника и телепатическими сигналами, кто во что горазд.
До полного сияющего четверга как я его себе представляю осталось открыть курящие бары и где-нибудь закопать поглубже все остальные дебильные ограничительные правила союза европейских социалистических республик, желательно вместе с этим сраным союзом. Пусть просто рассосётся тихонечко этот гнойник, чтобы мы тут его не видели и не слышали. В конце концов, просто нечестно последовательно впихивать в одну жизнь (и человека, и города) целых два вонючих совка.
(Заметно, да, что пребывание в четверге не отключает опцию "говниться". Спасибо за это, господи. Я этой опцией дорожу.)
Я не читаю новостей, но мне их периодически пересказывают. Про борьбу с курением в Украине и специальные телефонные приложения для удобного стука на закуривших в общественном месте особенно смешно. Не, ну правда, что нужно для полного счастья людям, которых постоянно бомбят? Правильно, немедленно бросить курить и получить высокотехнологичненькую возможность удобно настучать на соседа. Все, считай, спасены.
Ещё рассказывают, что так называемый "запад" дружно готовится к новому витку сраного карантина (ещё не все масочки с тестами проданы, да и от вакциночек как-то вяло, неохотно помирают пока, пенсионные фонды встревожены). С учётом роста цен на энергоносители, этой зимой евронаселение запрут колбаситься после обязательныхежедневных прививок голодными в холодных домах! Всё это примерно так же смешно, как борьба с курением в воюющей Украине. А! Ещё в ту же копилку, мне кто-то рассказывал, что счастливым гражданам владимирского централа специальным новым законом официально разрешили лупить детей. Говорю же, третий год понятно чего у нас будет весёленький. Такой прекрасный мир из суммы пересказанных мне новостей вырисовывается! Настоящий, правдивый, без дешёвых гуманитарненьких украшений старый добрый скотский адский brave world.
Ну то есть, я всё понимаю, место такое, столовка, здесь хтонь пожирает живое всеми доступными способами, но это уже какая-то "Большая жратва" пошла, того гляди, издохнут от пережора бедочки (и если на этой планете осталось место надежде, то вот же она). Если какие-то остатки еды на дне адских мультиварок уцелеют, их, по-хорошему, надо бы отдать в мой четверг. Научу их дышать, у меня это быстро, буквально за пару месяцев, глядишь, и появится жизнь на земле.
(Но сперва надо бы куда-то убрать отсюда всю хтонь с мертвяками, а этого я как раз не умею. Такой вот досадный кордебалет.)
/Здесь, в моём четверге нет вопросов, что мне следует делать: любить жизнь - ту, которую выдали - пока она есть и потом, и потом./
Оказалось, что в кофейне Elska Coffee, куда я почти никогда не хожу, потому что она через дорогу от дома, и это неинтересно, бариста теперь не говорят по-литовски. Извините, моя твоя не понимай! Предлагают на выбор - русский, английский. Спрашиваю первое, что пришло в голову: это кофейня решила дать работу украинцам? - Да нет, - говорит бариста, - почему украинцам? Всем. Я из Беларуси, а мой коллега испанец. Просто при устройстве на работу от нас не требовали знания литовского языка.
Это, конечно, совершенно нормально для идеального мультикультурного города Вильнюса, вымышленного вот этими вот руками, но полный четверг для реальной, ещё совсем недавно глубоко и упёрто националистической Литвы.
В некоторых виленских супермаркетах весной начали зачитывать объявления: "Наши продавцы говорят по-русски, не стесняйтесь к ним обращаться, они вам всё объяснят". В июне в Ниде в супермаркете Максима покупателям говорили из репродуктора: "У нас работают люди из Украины, пожалуйста, говорите с продавцами по-русски, а кто не умеет, пожалуйста, обратитесь к другому продавцу".
На самом деле, можно ничего специально не объявлять, и так все на всех языках друг с другом без стеснения говорят, помогая жестами, английскими фразами из учебника и телепатическими сигналами, кто во что горазд.
До полного сияющего четверга как я его себе представляю осталось открыть курящие бары и где-нибудь закопать поглубже все остальные дебильные ограничительные правила союза европейских социалистических республик, желательно вместе с этим сраным союзом. Пусть просто рассосётся тихонечко этот гнойник, чтобы мы тут его не видели и не слышали. В конце концов, просто нечестно последовательно впихивать в одну жизнь (и человека, и города) целых два вонючих совка.
(Заметно, да, что пребывание в четверге не отключает опцию "говниться". Спасибо за это, господи. Я этой опцией дорожу.)
Я не читаю новостей, но мне их периодически пересказывают. Про борьбу с курением в Украине и специальные телефонные приложения для удобного стука на закуривших в общественном месте особенно смешно. Не, ну правда, что нужно для полного счастья людям, которых постоянно бомбят? Правильно, немедленно бросить курить и получить высокотехнологичненькую возможность удобно настучать на соседа. Все, считай, спасены.
Ещё рассказывают, что так называемый "запад" дружно готовится к новому витку сраного карантина (ещё не все масочки с тестами проданы, да и от вакциночек как-то вяло, неохотно помирают пока, пенсионные фонды встревожены). С учётом роста цен на энергоносители, этой зимой евронаселение запрут колбаситься после обязательных
Ну то есть, я всё понимаю, место такое, столовка, здесь хтонь пожирает живое всеми доступными способами, но это уже какая-то "Большая жратва" пошла, того гляди, издохнут от пережора бедочки (и если на этой планете осталось место надежде, то вот же она). Если какие-то остатки еды на дне адских мультиварок уцелеют, их, по-хорошему, надо бы отдать в мой четверг. Научу их дышать, у меня это быстро, буквально за пару месяцев, глядишь, и появится жизнь на земле.
(Но сперва надо бы куда-то убрать отсюда всю хтонь с мертвяками, а этого я как раз не умею. Такой вот досадный кордебалет.)
/Здесь, в моём четверге нет вопросов, что мне следует делать: любить жизнь - ту, которую выдали - пока она есть и потом, и потом./
Оригинал и комментарии
Всегда думал, чем же меня коммунисты раздражают в текущей ситуации от kilativ
<div data-lj-comment-embed="ctakan_divanych--2696814--50300782" data-domain="ctakan-divanych.livejournal.com" data-journal="ctakan_divanych" data-post-id="2696814" data-comment-id="50300782" ></div> <script async src="https://l-stat.livejournal.net/js/??sdk.js?v=2"></script> А вот оно что
Если у кого-то не отображается, претензии к козлу Фрэнку и разъяснять не буду. Таков мой каприз
Там был комментарий такого типа:
Если у кого-то не отображается, претензии к козлу Фрэнку и разъяснять не буду. Таков мой каприз
Там был комментарий такого типа:
А еще коммунисты не менее запада надеялись на скорое поражение России. Отсюда и "обжигающая правда" военкоров, умышленное раздувание малейшего скандала, крики о предательстве, продажности элит и т.п.. Всё как в 1914-1917 годах. Мысль о том, что они поступают неправильно, в голову не придет, ведь так Ленин делал. Сейчас им остается только повторять вслед за Западом, что всё держится на советском оружии и закупках у Китая и Ирана. Спелись они здорово. Что до украинцев, то они искренне верят, что до 2014 Россия грабила Украину, потому они так плохо и жили, а сейчас живут лучше чем жили и неизмеримо лучше чем живут в России. И напали мы на них из зависти к хорошей жизни, а еще к любви всего мира. Да, средний украинец действительно считает, что их обожают и в США и в Британии и в ЕС.
Оригинал и комментарии
СЮРПРИЗНОЕ от putnik1
Ермак прав. Поскольку в Лондоне решено воевать до полной победы или до последнего украинца, кроме детей "элиты" и их родителей, Бубочка настроен серьезно, - и скоро таки будет много сюрпризов, которые, кстати, не сюрпризы, потому что всем обо всем известно. Но ничего страшного. Уверен, что у военного и политического руководства стран Коалиции на все "сюрпризы" подготовлен адекватный ответ...
Оригинал и комментарии
СКОВАННЫЕ ОДНОЙ ЦЕПЬЮ (21) от putnik1
Продолжение. Предыдущее здесь.
Прыжок мангуста
Если струну натягивать постоянно, она, в конце концов, лопнет. Правда, 10 января 1863 к вопросу подключился посол Англии, мнение которой пожизненный президент весьма ценил, и ни на чем не настаивая, спросил: нельзя ли все-таки уладить вопрос мирно? Ответ был таков: «Я уже не могу повернуть события вспять. Слишком много обид, чтобы еще чего-то ждать. Но из личного уважения к вам, сеньор Партридж… Что ж, попытаюсь. Это нелегко, но попытаюсь».
Данное слово генерал Каррера не нарушал никогда. 20 января 1863 глава МИД Гватемалы, вызвав посланника Гондураса, представлявшего в Сьюдад-Гватемала интересы Сальвадора, «почтительнейше попросил» передать «главе известной республики» список «пожеланий, принятие которых предотвратит некоторые нежелательные последствия». А именно:
(а) расторгнуть «нелепый и угрожающий союз с Гондурасом», (б) уволить с государственных и военных постов всех эмигрантов, оппозиционных Каррере, (в) предоставить всем эмигрантам из Сальвадора право возвращения и участия в политической деятельности, (г) в течение месяца провести внеочередные выборы в Ассамблею, и (д) допустить к присутствию на выборах «представителей армии Гватемалы, как независимых наблюдателей и гарантов уважения к правам оппозиции».
Пожелания уехали по адресу, и неделю спустя посланника Гондураса, представлявшего в Сальвадоре интересы Гватемалы, «почтительнейше попросили» передать «главе известной республики», что если кто-то «полагает себя султаном Турецким, перед которым трепещут рабы, ему следует отдавать приказы своим янычарам и своим евнухам, но не свободным народам», а 30 января гватемальские войска, перейдя пограничную речку Пас, тремя колоннами вошли в Сальвадор, всего за два дня заняв несколько городков, в том числе и крупный, стратегически важный город Санта-Ана.
Теперь последней преградой на прямом пути к столице Сальвадора (всего-то двое суток марша) оставался городишко Коатепеке, обойти который стороной, учитывая рельеф местности, наступающие не могли, и 13 февраля в Коатепеке прибыл президент Барриос, развернул там штаб (начштаба, естественно, неразлучный и вездесущий Тринидад Кабаньяс) и приказал солдатам занимать заранее подготовленные позиции.
В скобках. Разрабатывая стратегию кампании, гватемальцы ставили на блицкриг, и это понятно. Имея в своем распоряжении 6500 профессиональных, хорошо обученных солдат против 4000 бойцов противника, в основном, ополченцев (в «новых батальонах» числилась разве лишь четверть личного состава), сомневаться в блицкриге не приходилось. Тем паче, заказанные доном Херардо в США «спрингфилды» (о «спенсерах» в Сальвадоре не знали) еще не приплыли (Штатам в тот момент было не до соблюдения сроков контракта), и сальвадорцы имели на вооружении, в основном, американские капсюльные мушкеты 1821 года, железки тоже недурные, но гватемальским «сестренкам Энфилд» не конкуренты.
То же и артиллерия: у обеих сторон старенькая, плохонькая, но у гватемальцев больше. То же и командный состав: генералы дона Рафаэля имели хороший практический опыт, пройдя школу войны с флибустьерами, а сальвадорцы, поспев на ту войну почти к финалу, особо поучиться не успели. Ну храбры, не отнимешь, но опыт полупартизанских войн в «правильной» баталии почти бесполезен. Вот, правда, в кавалерии у Сальвадора - бесспорное преимущество: Гватемала ее практически не имела, но всего лишь два эскадрона, пусть и обученные по европейским стандартам, ни решающей, ни хотя бы сколько-то определяющей роли сыграть не могли.
Естественно, в Сан-Сальвадоре, все эти факторы учитывали, и план противостояния выработали, основываясь на рекомендациях Джорджа Риверса, военного инженера из США, нанятого доном Херардо в советники. А он рекомендовал максимально укрепить ключевые населенные пункты, превратив их в «крепости, атакуя которые гватемальцы сами сточат себя». Так что, с начала января окрестности Коатепеке (слишком близкую к границе Санта-Ану оставили на съедение, чтобы не спровоцировать удара раньше, чем успеют) превратились в муравейник, всего за месяц ставший мощным укрепрайоном. Скобки закрываются.
Первые столкновения, мелкие стычки, разведки боем начались 22 февраля, а на следующий день, рано утром, гватемальцы двинулись на штурм, но, несмотря на отменную храбрость, под сплошным огнем откатились с немалыми потерями. Так же откатилась и вторая волна, и третья, и еще две, - и к вечеру стало ясно: неудача. Которую никак не компенсировал тот факт, что атаку сальвадорской кавалерии, зашедшей с тыла, отразили легко.
Всю ночь в обоих штабах разбирали полеты, и пришли к единственно логичным выводам: сальвадорцы решили держаться и дальше, гватемальцы – продолжать штурм, потому что альтернативой было отступление. Но и 24 февраля не порадовало. Вновь, одна за другой, четыре безуспешные атаки с серьезными потерями, и примерно в четыре часа пополудни Рафаэль Каррера, приказал отступать. На полуслове оборвав требовавших «нажать еще» генералов: «Гватемальские солдаты не петушки для вертела. Они сделали все, что могли. А мы ошиблись, и ошибку за нас никто не исправит».
Отступали, надо отметить, в полном порядке. Бегущих не было. Ни одного знамени на поле боя не бросили. Атаки сальвадорской кавалерии во главе с Сантьяго Гонсалесом, - тем самым, если помните, гватемальским эмигрантом, которого приветил дон Херардо, - отразили. И тем не менее, назвать случившееся хотя бы «ничьей» в Сьюдад-Гватемале не осмелился даже официоз. Ибо: все занятые города, включая важную Санта-Ану, оставлены, «двухсотых» - до тысячи, «трехсотых» - почти полторы, очень много пленных и девять орудий в минусе. При всего-то полусотне «200» и пары сотен «300» у противника. Короче, как подытожил сам Каррера, вернувшись в столицу, «Rodilla en las bolas» («Коленом по яйцам»), с резюме: «Больно, но не смертельно».
Мимоходом случилось и некое соревнование в благородстве, то ли пиара ради, то ли от души. По приказу ликующего Барриоса раненых, попавших в плен (около 200 душ), подлечили, всем пленным (более 300 душ) выдали по серебряному песо и отпустили. В ответ дон Рафаэль приказал отправить в Сальвадор 317 серебряных песо плюс еще 150 песо «в благодарность врачам», а всем участникам боя, включая вернувшихся из плена, выдал по три песо. Это рядовым. Офицеров же поголовно повысили в чине, а Сантьяго Гонсалеса, проявившего незаурядный героизм, назначили комендантом Санта-Аны, - на генеральскую должность, подразумевавшую карьерный рывок.
Но чу! – слышу хор экспертов, смыслящих в делах военных: «Геттисберг! Калька с Геттисберга!». Ну да, Геттисберг. Та же схема, та же канва, тот же результат, - но никак не римейк, ибо громадное сражение, окончательно определившее исход Гражданской войны в США, все-таки случилось более чем четыре месяца спустя, и нельзя исключать, что правы исследователи, считающие, что без м-ра Риверса, вроде бы крутившегося при штабе Потомакской армии, не обошлось.
А кроме того, при всем таланте Роберта Ли, при всей готовности Юга биться до конца и дальше, Геттисберг для южан стал точкой надлома и невозврата, а дон Рафаэль после Коатепеке заявил нечто типа: «Хватит ныть. Мы даже не начинали». И примерно то же сказал, подводя итоги, дон Херардо. В том, что Каррера вернется, он не сомневался.
На время оружие умолкло. Стороны готовились ко второму этапу. В Сальвадоре депутаты под восторженные крики «улицы», любившей дон Херардо, предоставили Барриосу чрезвычайные полномочия, и он формировал новые части из добровольцев, послав «новые батальоны» в Санта-Ану к полковнику Гонсалесу с приказом: как можно скорее сделать из города второй Коатепеке, но еще неприступнее.
Послали обращение и союзникам в братский Гондурас, прося не о подмоге (не было там лишних сил), но чтобы прикрыли фланг, и в ключевой приграничный укрепрайон Омоа с большим отрядом отправился лично генерал Хосе Мария Медина, «сильный человек» гондурасских либералов, поклявшийся на Конституции, если придется, умереть с оружием в руках, но сделать все, чтобы враг не прошел.
Не расслаблялись и в Гватемале. По брошенному оружию там не плакали, - британские друзья сразу прислали все, чего не хватало, - а вот с людьми было хуже. Правда, после сообщения, что ежели кто, понюхав пороха, боится продолжать, может уйти без наказания, не ушел никто, но, тем не менее, армии мирного времени для полноценной войны не хватало, и добровольцы, хотя шли сотнями, тоже проблему не решали, - а потому из Сьюдад-Гватемала помчались гонцы в горы.
«Вас, дети мои, зову я в этот тяжелый час именем Отечества и Святой Девы. Пусть каждый, кто верит мне, оставит свои дела… Но если кто не умеет хорошо стрелять или не владеет пикой, пусть остается дома и не будет на меня в обиде… Мне не нужны ваши жизни, мне нужна наша победа!», - в третий раз за четверть века Рафаэль Каррера обращался к общинам, и по горы пошли в долину. «Коренные» плохо понимали, если понимали вообще, кто там с кем воюет, ради чего, - но Заступник позвал, и этого хватило.
Обвиняются в убийстве
В несколько дней вопрос с недостатком живой силы закрыли наглухо, людей пришло столько, что многих, не владевших ни огнестрелом, ни пикой, но все же пришедших, пришлось отправлять по домам, - а для остальных началась изнурительная муштра: Каррера, исходя из того, что справный солдат не только скорее победит, но и скорее уцелеет, приказал сержантам работать с контингентом на износ, - ибо тяжело в учении, легко в бою, - и по всем прикидкам получалось, что к началу июля в распоряжении гватемальского командования будет не менее 10000 единиц живой силы.
События, однако, спешили, опережая планы, и второй акт начался задолго до дат, намеченных в диспозициях. В начале третьей декады мая в гондурасском департаменте Оланчо появился генерал Флоренсио Шатрук (не подумайте дурного, фамилия баскская), и чтобы понять смысл дальнейшего, придется сперва понять, кто есть кто и что есть что.
Итак, генерал Шатрук. Очень известный и удачливый вояка, храбрец, считавшийся образцом «человека чести». Сам себя именовал консерватором, но, по сути, был вне политики, просто воевал согласно присяге. Очень близко дружил с президентом Сантосом Гвардиолой, тяжело пережил его гибель, и тем паче тяжелее, что убили его как бы «свои», консерваторы, хуже того, якобы по наущению «святых отцов», а может быть, и по заказу Карреры, которого генерал уважал.
Итак, департамент Оланчо. Самый богатый регион Гондураса, еще с XVII века населенный потомством самых разных выходцев из Европы, слившихся в один «европейский народ». Плантаций там не было, только «асьенды» и «финки», - крупные и мелкие фермы, - очень прибыльные, фермеры работали своими руками, держа по два-три батрака, считавшихся членами семьи. Имея все в меру, и не желая ничего большего, эти olonchyanos, естественно, от добра добра не искали, а потому традиционно поддерживали умеренных консерваторов, особенно Сантоса Гвардиолу, давшего им какие-то льготы.
И вот этот-то очень популярный генерал, прибыв в этот-то департамент, сказал старшим, собравшимся по его просьбе, слова нежданные и страшные. Пришел, мол, к нему старый солдат, которому он когда-то, на войне с флибустьерами, спас жизнь, и привел за ухо сына, солдата столичного гарнизона, а тот поведал, что вечером накануне того дня, когда застрелили президента Гвардиолу, полковник Медина побывал в казарме, предупредил, что утром прибегут вооруженные люди, и этих людей я, полковник Медина, приказываю взять под арест, потому что они государственные преступники. А наутро все так и сталось.
Вывод из рассказа следовал вполне однозначный: к подлому убийству президента причастен сеньор Медина, а значит, и вице-президент, и спикер Ассамблеи, подхватившие власть. То есть, вовсе не консерваторы, и не гватемальцы, а наоборот, либералы, которым дон Сантос мешал. И едва ли кто-то поверил бы в такое, - но дикую новость принес генерал Шатрук, которого на всем перешейке никто не заподозрил бы во лжи, - и на следующий день весь департамент встал под набат. К вечеру дон Флоренсио располагал уже почти пятью сотнями волонтеров с винтовками, готовыми карать убийц, а еще через пару дней в Оланчо пришли триста солдат из Никарагуа.
Таким образом, возник новый, совершенно неожиданный фронт, и генерал Медина обрел крупные неприятности. Первые части, брошенные против мятежников, бежали почти без боя, сходить на супостата самому тоже не совсем удалось: дон Флоренсио талантом на порядок превосходил дона Хосе Мария, да и солдатики, прослышав, по какой причине сыр-бор, понемножку перебегали к диссидентам...
А тут, используя момент, в игру включились и гватемальцы: генерал Висенте Серна-и-Серна, один из трех будущих маршалов Карреры, 10 июня взял приграничный Кукуягуа, предполье укрепрайона Омоа, а затем, через пять дней, предместья Санта-Розы, главного звена обороны, и в тот же день, атаковав правительственные войска под той же Санта-Розой, только севернее, успешно отработал генерал Шатрук.
И вот в такой обстановочке, уже практически зажатый в клещи армиями, в сумме вдвое превышавшими его силы, Хосе Мария Медина совершает невообразимое. Выстроив личный состав на площади городка Грасиас и пригласив туда все местное население, он, - на белом коне, сабля наголо, мундир нараспашку, голова обнажена, - вылетел к строю и на пределе голосовых связок, сверкая слезами, произнес речь, которую излагаю в сокращенном, но очень близком к оригиналу пересказе.
- Сограждане, боевые друзья, гондурасцы! Я долго был слеп, но теперь у меня открылись глаза. Всю жизнь я, веря либералам, честно служил им, и вот, оказывается, меня, простого, наивного солдата, втянули в чудовищную интригу! Оказывается, это либералы убили нашего любимого дона Сантоса Гвардиолу ради жалкой власти, они отдали мне приказ, который я, бездумное орудие в их преступных руках, выполнил, тем самым запятнав свою честь.
Нет! Я ничего не знал об их мерзких планах, но это не оправдание. Искупить страшную вину я могу только кровью, и теперь, отныне и навсегда, я консерватор. Я протягиваю руку нашему дорогому генералу Шатруку, открывшему всем нам ужасную правду, я намерен сражаться плечом к плечу со славными olonchanos, я вручаю себя и свою шпагу великому генералу Каррере, идущему, чтобы спасти нас от либеральной мерзости!
Сегодня я, как сенатор Ассамблеи, единственный сенатор, непричастный к преступлению, перед вами и Господом принимаю на себя крест временного президента нашего бедного Гондураса до того дня, когда либеральная клика будет низвергнута, дон Сантос отомщен и в стране состоятся честные выборы! А вам, любимые мои братья по оружию, я, как глава государства, с этого дня повышаю жалованье втрое!
Речь произвела впечатление, солдаты прокричали «¡Guau!», то есть, «Ура!», отцы городка, глядя на солдат (а возможно, и под впечатлением от речи) тут же подписали бумагу о признании дона Хосе Мария главой государства, - и новоявленный временный президент двинулся навстречу приближающемся отрядам генерала Шатрука, причем ружья у солдат висели кверху прикладами, а бывший либерал улыбался шире некуда…
Третий этап
Сказать, что дона Флоренсио новость ошеломила, значит, ничего не сказать, - в прозрение Медины он не поверил, это совершенно точно, - но атаковать нежданных союзников не стал, а высшим арбитром в коллизии выступил гватемалец Висенте Серна, постановив, что если генерал Медина еще и сенатор, стало быть, ему и быть временным президентом, потому что генерал Шатрук никем не избран, а значит, не политическая персона. Тем более, что и претензий на высший пост не предъявлял.
Далее, определяясь на месте, генерал Серна приказал консерватору Медине идти и решать вопрос с либералами в Комаягучо, а лидеру мятежного Оланчо вскоре нашлось важное задание: никарагуанский президент Томас Мартинес прислал в Гондурас крупный отряд, выразив пожелание, чтобы командовал им дон Флоренсио, которого он знает лично, - и поскольку у командующего гватемальским авангардом возражений не было, 19 июня Шатрук во главе немаленькой армии вторгся в Сальвадор, создав серьезные сложности, гасить которые дон Херардо направил Тринидада Кабаньяса, тоже гондурасца, имевшего к дону Флоренсио личные счеты.
Ситуация стала намного менее приятна, чем до того, и тем не менее, восточный фронт мало что определял. Кабаньяс дело знал. Решающим оставался фронт северный, где сальвадорский полковник, а когда-то гватемальский капитан Сантьяго Гонсалес, личный враг Карреры, пытавшийся свергнуть дона Рафаэля и чудом спасшийся, подготовил под Санта-Розой укрепрайон, ничем не уступавший укрепрайону Коатепеке, и за это направление можно было не опасаться.
Во всяком случае, так казалось, - а зря. Получив известия о событиях в Гондурасе и какое-то время поразмыслив, видные либерал, 20 июня, когда войска, ведомые лично доном Рафаэлем, перешли границу, направил в ставку гватемальского президента послание.Так, мол, и так: я, конечно, либерал, но не настолько либерал, чтобы, будучи гватемальцем, поднять меч против таких же гватемальцев, как я, - а что при Коатепеке поднял, так это недоразумение.
При этом, однако, пояснял полковник, я уже не гватемалец, а сальвадорец, принес Сальвадору присягу, женат на сальвадорке, и оппозицией уважаемому пожизненному президенту Гватемалы давно не являюсь. И если уважаемый пожизненный президент Гватемалы согласится доверить мне пост президента Сальвадора, я сдам укрепрайон Санта-Ана и перейду на его сторону со всеми войсками, а потом, Святая Дева порукой, буду всегда лоялен любимой Гватемале.
Пируэт, согласитесь, круче пируэта Медины, и сколь я полагаю, глаза дона Рафаэля в тот момент стали не меньше, чем за давеча у генерала Шатрука. Однако ответ, предельно краткий и холодный, гласил: Вы не гватемалец, ни один гватемалец не подаст Вам руки, но как сальвадорец Вы поступаете разумно, поэтому предлагаю немедленно присягнуть законному президенту Сальвадора, сеньору Франсиско Дуэньясу. Это гарантирует Вам жизнь и приличный пост в будущем, освобожденном от гнили либералима Сальвадоре. В случае отказа или промедления Вашу судьбу определят военный трибунал и две пули, одна из которых отлита в Сальвадоре, а вторая в Гватемале.
Внимательно изучив ответ, полковник Гонсалес на следующий же день сдал укрепрайон гватемальцам (правда, более половины гарнизона, узнав о таком повороте ушла), присягнул ласково улыбавшемуся «Пауку» и получил из рук адъютанта Карреры патент на чин подполковника с приказом немедленно убрать с погон лишнюю лычку, поскольку для капитана и подпола много, - что, на мой взгляд, можно считать особо тонким издевательством. При этом, пишет очевидец, подать дону Сантьяго руку и сам Каррера, и его генералы забыли, но он этого «не заметил» и поблагодарил за доверие, подчеркнув, что есть и останется либералом. И вот теперь, если смотреть с сальвадорской точки зрения, стало вовсе нехорошо.
Союзники вышли из игры бесповоротно: либералов, поверив, что именно они организовали убийство Гвардиолы, - что, кстати, очень не исключено, - возненавидели многие, генерал Медина, «временный президент» по версии Гватемалы, шел на Комаягучо, наращивая силы. В начале сентября столица Гондураса, дотла сгоревшая в ходе боев, - жгли и те, и другие, - пала, после чего сеньор Флорес, временный президент без кавычек, капитулировал в обмен на сохранение жизни.
Снять с восточного фронта хотя бы часть сил тоже не получалось: Тринидад Кабаньяс оборонялся цепко, но к Флоренсио Шатруку постоянно шли подкрепления из Никарагуа, и линия обороны медленно сползала к столице, - куда после капитуляции Санта-Аны ушли войска, не подчинившиеся приказу Сантьяго Гонсалеса. Все части, пытавшиеся дать бой, армия Гватемалы, - минимум 9 тысяч штыков, хотя иные полагают, что более 13000, - сминала в порошок, и по всему выходило, что единственный вариант – дать бой в хорошо укрепленном Сан-Сальвадоре.
Так и сделали. Закрепились. Укрепились. Впитали в гарнизон части отступившего Тринидада Кабаньяса. Гватемальские же войска мало-помалу окружали город-бастион с севера и северо-запада, а никарагуанцы с людьми генерала Шатрука шли с востока, и 28 сентября кольцо сомкнулось, а 30 сентября союзники в первый раз подвергли город массированному артобстрелу. А потом обстрелы стали рутиной.
Укрываясь в окопах и за баррикадами, солдаты и горожане (и женщины, и дети) бились мужественно, за каждый дом, но от поставок продуктов город был отрезан напрочь, воды после того как враг перекрыл две речки, тоже не хватало; 26 октября стало ясно: осталось или сдаваться или героически погибать. Лично дон Херардо склонялся ко второму варианту, однако друзья убедили: не стоит, генерал, вы очень нужны Сальвадору, ничего не потеряно, Штаты за нас! - и осажденные пошли на прорыв, и прорвались.
Естественно, Барриоса искали. Приказ «президента Дуэньяса» толкований не подразумевал: «Найти, доставить, при невозможности задержания – стрелять», мелкие группы «охотников», - гватемальцы и вернувшиеся эмигранты, - рыскали по дорогам, объявили и награду, и тем не менее, свергнутый президент, прячась у друзей (никто не выдал), меняя одежду (вплоть до лохмотьев нищего и дамских платьев), натягивая парики, сбрив бородку, сумел добраться до порта Ла-Уньон, а там, вымазавшись чем-то темно-коричневым, подняться на борт брига «Сатли» в качестве темнокожего раба консула США.
На черную мелочь, волочащую саквояжи столь солидной персоны, бдящие на причале «охотники», конечно, внимания не обратили, - да с какой бы стати глазеть на чужую собственность?.. это неучтиво! - но ровно за минуту до того, как трап был убран, консул налегке сошел на берег, а еще через минут двадцать, когда корабль, отдав швартовы, отошел на сотню метров от причала, дон Херардо, уже чисто умытый, выйдя на корму, вежливо помахал прозевавшей добычу группе захвата кружевным платочком…
Продолжение следует.
Оригинал и комментарии
Заканчивая на сегодня посты о вооруженном населении от kilativ
Вот еще одна история. Тоже штат Флорида со свободным ношением оружия.
A Florida mom was allegedly shot to death in the backseat of an Uber by another passenger following a heated argument, authorities say.
According to an arrest warrant obtained by WPLG-TV, 28-year-old Gladys Yvette Borcela was allegedly fatally shot by 24-year-old Natalia Harrell in Miami on Saturday.
Harrell and Borcela were reportedly in a packed Uber with five other passengers when Harrell allegedly grabbed a gun out of her purse and shot Borcela.
According to the arrest warrant obtained by the station, surveillance footage from inside the Uber showed the two women getting into an argument that escalated. In turn, Harrell allegedly reached into her purse, pulled out a gun and fired a single shot at Borcela.
According to the outlet, the Uber driver stopped the vehicle immediately following the shooting, and six passengers — including Harrell — fled the scene. Borcela reportedly did not make it out of the vehicle.
She was pronounced dead at the hospital.
A witness allegedly told police Harrell was upset that Borcela was drinking and dancing at a venue earlier in the night, prompting Harrell to text the witness to "get her girl under control," WPLG-TV reports.
When the venue closed, a group of individuals, including Borcela and Harrell, ordered an Uber. While seated in the same row, the two women began to argue, according to the outlet.
The witness said Harrell moved to the front of the SUV, faced the other passengers and allegedly shouted, "You don't want this; you don't want me to go in my purse," the station reports, citing the warrant.
Harrell allegedly then reached into her purse and fired off a single shot at Borcela, killing her.
Отсюда
Ситуация такая. Две тетки в такси (знакомые друг с другом) после ночного клуба начали словесную перепалку и одна в ярлсти выхватила из дамской сумочки пистолет и застрелила обидчицу. У трех детей нет мамы, дура в тюрьме. Пистолетоик ведь так empowers! Как говорил один персонаж в кино: "Gun doesn't make a man from a pussy, it makes a pussy with a gun"
Оригинал и комментарии
СКОВАННЫЕ ОДНОЙ ЦЕПЬЮ (18) от putnik1
Продолжение. Предыдущее здесь.
Колокол звонит трижды
Естественно, вернувшись в Штаты, «президент Новой Никарагуа» вновь, как и после экспедиции в Мексику, предстал перед судом, все по той же статье: нарушение Закона о нейтралитете. На сей раз, однако, линия защиты была выстроена куда прочнее:
во-первых, подчеркнул адвокат, его подзащитный отправился «искать приключений» по контракту с законными властями «подразумеваемого государства»,
во-вторых, действовал там, как гражданин этого государства, имеющий все права, в том числе, и право баллотироваться в президенты.
в-третьих же, действуя, как президент независимого государства, м-р Уокер, подводил черту адвокат, не нарушал американских законов. Кроме того, следует учесть, что деяния, инкриминируемые подсудимому, завершись они успешно, принесли бы огромные выгоды Соединенным Штатам.
Перешибить такие доводы было трудно. Обвинение, правда, отметило, что в случае успешного завершения деяний, инкриминируемых подсудимому, судить его было бы не за что, но все завершилось так, как завершилось, и таким образом, м-р Уокер должен нести ответственность за гибель, как минимум, 1200 американцев, не считая тех, чья судьба неизвестна (о десятке тысяч погибших «метисов» не поминали).
Тоже, в общем, соответствует истине, - но вердикт присяжных, простых парней, в политике особо не разбиравшихся (то ли дело бейсбол!), читавших не какую-то заумь, а нормальные газеты, заголовки которых хором вопили «Свободу узнику совести!», вновь был единогласен: «Нет, не виновен!».
Справедливости ради, некоторым экс-флибустьерам, попавшим под суд за более серьезные дела, - скажем, за мошенничество и обман граждан США при совершении сделок, как «майор» Джозефа Фабенс, - светили реальные сроки, но на первых же заседаниях первых процессов начали выползать на свет такие скандальные детали, что забеспокоились весьма официальные лица.
Тот же м-р Фабенс, например, осознав, что вероятность отишачить на каторге три года становится значительно выше нуля, под присягой заявил, что м-р Сьюард, личный секретарь президента Пирса, пользовался его услугами, приобретая через подставных лиц, состоявших в «Фаланге» фиктивно, бесплатные участки, но и заинтересовал верной прибылью брата самого главы государства, и он готов подтвердить это на очной ставке.
После этого процесс увяз в обсуждении формальностей, потом был приостановлен, а затем и вовсе как-то скис, «майора» же выпустили под залог в 50 долларов, и забыли. Несколько других процессов тоже оборвались на взлете. А «Воин Судьбы», не дав себе и месяца отдыха, двинулся в турне по штатам, - в основном, южным, но не объезжая и северные мегаполисы, - объясняя сбегавшимся послушать согражданам, чего он хотел, чего хочет и к чем намерен стремиться. Естественно, в Никарагуа, законным президентом которой он себя полагал, намереваясь «сурово наказать узурпаторов».
Народ пил пиво и соглашался. На дверях салуновв, музыкальных залов, музеев, кое-где даже церквей ветер трепал плакаты: мускулистый колонист с винтовкой наперевес на фоне дикой сельвы, нежная дама с ребенком на руках, выглядывающая из-за крутого плеча, и крупными, кричаше-алыми буквами: “Have you signed up as a volunteer?”, а ниже, шрифтом поменьше, о твердом жалованье и 250 акров земли.
Естественно, кому надо, всю эту активность отслеживали. 7 августа 1858 в Коста-Рике постановили, что любая вооруженная группа лиц, появившаяся на территории республики, имея в своем составе Уокера или кого угодно, сидевшего в Ривасе, подлежит казни без суда, как пираты, - а правительства всех остальных республик утвердили этот декрет у себя, 14 сентября подтвердив это на встрече с госсекретарем в присутствии посла Её Величества.
Открыто покрывать новую затею «Сероглазого» власти Штатов, разумеется, не могли. Послы получили заверения в понимании, а капитан крейсера «Саратога» - приказ встать на рейде порта Сан-Хуап-дель-Норте и пресекать все возможные инциденты. Далее, чтобы вовсе уж успокоить страсти, президент Бьюкенен официально признал правительство Патрисио Риваса «единственно законным в Никарагуа», тем самым окончательно закрыв щекотливую тему.
А два дня спустя, Уокер с отрядом в 270 стволов, заявив, как «единственно законный президент Никарагуа», официальный протест Госдепу, отплыл в направлении устья Сан-Хуан, высадился там и, экспроприировав «для военных нужд» несколько пароходов, за десять дней занял с десяток прибрежных поселков и крепостцу, закрывавшую выход из реки в океан.
Командование «Саратоги» всего этого как бы не замечало, - возможно, ослепло, возможно, злоупотребило ромом, а может быть, имело какие-то негласные инструкции, - но в начале ноября лорд Нэпир, посол Англии в США, уведомил Госдеп, что корабли Royal Navy пресекут «любую противоречащую международному праву активность американских граждан в Никарагуа, Коста-Рике, Москитии или Белизе», и что уведомление это он делает также от имени императора Франции.
И тогда, поскольку еще до этого уведомления близ устья «Сан-Хуан» появился 90-пушечный британский крейсер «Брансуик», туда же подошел 50-пушечный американский фрегат «Уабош», капитан которого, м-р Полдинг, в отличие от капитана «Саратоги», сразу заметил, что на берегу имеют место какие-то эксцессы, и тотчас принял меры.
В лагерь «президента Уокера» отправился старпом «Уабоша» с извещением: Штаты в курсе, что их граждане, потерпев кораблекрушение, испытывают невзгоды в дикой сельве, - и спасение пришло. Обсуждения излишни. Возражения не принимаются. Далее – взаимные комплименты, рукопожатия, сборы, размещение на борту «Уабоша» (Уокер в капитанской каюте), курс на Колон (Колумбия, ныне Панама), а оттуда в Нью-Йорк, к шефу полиции которого «президент» дал честное слово явиться.
Явился. А всего через две недели – новый рывок, теперь с отрядиком человек в двадцать, курсом на Гондурас, где опять кто-то кого-то свергал. С попаданием в тайфун, крушением и трехдневным сидением на рифах близ Белиза, откуда «мирных рыбаков» забрал случайно проходивший мимо британский «Василиск». А может быть, и не случайно, - но, как бы там ни было, личности удостоверять не стали, поверив на слово, что документы смыло волной.
По правде говоря, в такой ситуации мало кто (и я тоже) стал бы искушать Судьбу дальше, причем ударами в одну и ту же точку. В конце концов, мест, где можно было попробовать по-новой, не нарываясь, на тогдашних картах значилось немало, - те же Гавайи, скажем, или еще что, - однако Уокер, видимо, превратно понял три подарка Судьбы, в которую верил беззаветно, - а возможно, проект «Юг 2.0», без Центральной Америки невозможный, вообще стал для него «идеей-фикс», сместив в голове какие-то шестеренки.
До такой степени, что на явно видное по прессе нарастание напряжения в самих США, где Гражданской войной пахло все отчетливее (уже отгремели выстрелы в Харперс-Ферри, уже повесили Джона Брауна, уже шли разговоры, что Юг не признает «эту обезьяну из Иллинойса»), он не обратил никакого внимания, отслеживая исключительно развитие событий в регионе, куда его тянуло, как поводком. Теперь у него чесался Гондурас.
Honduras в огне
Для понимания. Еще с испанских времен, помимо Белиза и Москитии, прекрасные сэр из Лондона остро интересовались т. н. «архипелагом Баия», - тремя островками близ гондурасского побережья: Роатаном, Гуанаха и Утпла, малолюдными, но весьма важными стратегически.
Поскольку просто высадиться и отнять, как аргентинские Мальвины, учитывая специфику региона, было непросто, спорили долго, нудно, иногда даже с подморозкой отношений, но в ноябре 1858 энергичный дипломат, Чарльз Уайк, позже за заслуги посвященный Вдовой в рыцари (его портрет, кстати, висит в Fame Gallery Форин-офиса), сумел добиться невозможного, согласовав с властями Комаягучо «пункты», устроившие всех.
Согласно проекту, Британия снимала претензии на архипелаг, а Гондурас взамен признавал Белиз владением Королевства, а также корректировал позицию по Москитии, уже не утверждая, что «це Никарагуа», но признавая спорность вопроса. На такую измену в Манагуа, конечно, обиделись, но кого волновало мнение Манагуа? – а вот с островитянами, которых, естественно, никто не спрашивал, возникла проблема: населяли их, в основном, американцы, и большинство из них, - точь-в-точь, как нынче на Фоллендах, - готовы были стенать под гнетом британской монархии, но категорически не желали оказаться гражданами свободного Гондураса.
Вот, «говорят», инициативная группа этих граждан весной 1860 и обратилась к «Воину Судьбы», прося помочь. Кавычки, кстати, потому, что говорил только сам Уокер, текста этого обращения никто и нигде по сей день отыскать не может, а сами островитяне ее наличие активно отрицали, так что, не исключено, предлог к очередному «эксцессу» выдуман от и до, - но с его репутацией он сумел найти спонсоров, хотя теперь и не таких щедрых, как раньше, и…
Сначала на Роатан прибыла первая группа колонистов, - обычных колонистов, с которых не пускать не за что, - с документами на ничего не говорящие имена: Джон Смит там, Томми Аткинс, Джон Байден etc. Затем желающие навеки поселиться потянулись из США струйкой, без обращений в Комаягучо, Лондон сообщил, что исполнение соглашения о передаче островов отложено до тех пор, пока сеньор Гвардиола (тогдашний президент Гондураса, естественно, генерал) не решит вопрос с «нежелательными иностранцами», - то есть, надолго, потому что флота сеньор Гвардиола не имел, а сэры подвозить не предлагали, - их более чем устраивало, что острова «зависли».
А вот Уокера такой оборот очень не устраивал. Архипелаг как таковой его интересовал исключительно, как плацдарм для броска на континент, где, вернувшись из Сальвадора, в очередной раз партизанил наш старый знакомый, генерал Тринидад Кабаньяс, сколько-то лет тому смещенный с поста президента, а теперь пытающийся восстановить статус-кво. Там, по оценкам «Воина Судьбы», намечались серьезные перспективы, а что до островов, так ведь если порешать на Большой Земле, острова пойдут в довесок.
Одна беда: мешали сэры. Очень мешали. Поэтому в июне 1860 две шхуны, подойдя неведомо откуда, глухой ночью забрали «новых флибустьеров» с их железом на крохотный островок Косумель, в 300 милях к северу от Роатана и в стороне от морских трасс. Там Уокер намеревался дождаться ухода англичан, которым теперь, когда «непонятные люди» исчезли, по логике, должны были передать Роатан Гондурасу, после чего можно было, исполнив просьбу «островитян», работать дальше.
Однако английские корабли никуда не спешили, а припасы меж тем иссякали, и экс-«президент» решил в очередной раз положиться на Судьбу.4 августа 97 флибустьеров с тремя пушками покинули Косумель, и в ночь на 6 августа, атаковали форт Трухильо, прикрывавший доступ в гавань одноименного порта, почти без потерь взяв его, - а над ф ортом Уокер приказал поднять знамя бывшей Центральноамериканской федерации, - флаг Морасана, - как комплимент союзнику, генералу Кабаньясу, фанату «морасанизма», и призыв ко всем «федералистам».
Видимо, зациклившись на сверхидее, обычно просчитывавший ходы «Воин Судьбы» исходил из того, что местные не просто «низшая раса», но и клинические дебилы, после событий в Никарагуа не понявшие, что Федерация по Морасану и Федерация по Уокеру – мягко говоря, не одно и то же, но как бы там ни было, город они заняли без труда, «территорией Нового Гондураса» провозгласили, а кроме того, заняли таможню, объявив порт Трухильо, где до того все таможенные сборы осуществляли подданные Вдовы, в счет старого государственного долга, а льготами пользовались только гондурасцы, «свободным для мореплавания и открытым для беспошлинной торговли для всех, кто пожелает».
И вот это, - именно это, а не флаг, не лозунги и даже не захват городка, - как показало ближайшее будущее, стало очередной, на сей раз фатальной ошибкой Уокера. Ибо даже Судьба не всегда всесильна. Уже через две недели в порту пришвартовался британский бриг «Икарус», командир которого, лейтенант Ноуэлл Салмон, о случившемся ничего не знал, и узнал только сойдя на берег.
Никаких инструкций на такой случай у него, естественно, не было, и действовал он на свой страх и риск, руководствуясь военно-морской логикой. Уокеру была направлена записка с указанием на вопиющую незаконность захвата таможни ( городке речи не шло, это морского волка не касалось), и характеристикой действий пришельцев, как «поступков, носящих явно враждебный для Англии характер».
Немедленно по получении послания, на борт «Икаруса» был доставлен сундук с деньгами, хранившийся в таможне, с нетронутыми печатями, и вся документация, - но не помогло: Салмон потребовал немедленного, без разговоров разоружения флибустьеров. Пошла переписка. Уокер доказывал, что прибыл в Гондурас не грабить, но по призыву самих гондурасцев, стенающих под гнетом тирана Гвардиолы, а м-р Салмон в ответ вполне резонно парировал, что м-р Уокер сам существенно нарушал (и нарушает) нормы международного права, а за это, между прочим, следует отвечать.
Обнадеженный тем, что калибры брига, во всяком случае, зачехлены, Уокер вспомнил, что он все-таки юрист, и грянул по военмору максимально: а Вы, сэр, если уж о международном праве, ознакомьтесь с соответствующими статьями «Кодекса» Альберта Великого, - большого ума был человек, даром что жил тысячу лет назад, - однако коса нашла на камень: лейтенант Салмон, тоже зубривший юриспруденцию в колледже, в ответ посоветовал перелистать сборник международных и морских законов под редакцией сэра Джозефа Уитона, изданный в 1842-м. Дескать, там и трактовки, и формулировки посвежее, да и вы, м-р Уокер, не викинг из Денло.
Короче, почти сутки соревновались в эпистолярном жанре, и пока шла вся эта вежливая переписка, Уокер думал, как быть, потому что ситуация выглядела очень скверно. Промашка с таможней здорово подкосила всю затею, теперь оставаться в Трухильо была смертельно опасно, - неделя, ну, полторы, м-р Салмон получит инструкции из Белиза, а тогда… - и «Воин Судьбы» думал, как быть. Хотя думать было особо и не над чем: единственным вариантом оставалось уходить вглубь гондурасской территории, где гулял «законный президент» Кабаньяс, а затем действовать по обстановке.
Рассуждая таким, единственно возможным образом, бывший президент Никарагуа, оставив в городке орудия, повозки, больных и раненых, 21 августа опять в глухой ночи вывел отряд (72 штыка) из Трухильо и повел на юго-восток, на соединение с «армией» потенциального союзника, уже извещенного, что недурно бы встретиться и поговорить, - а по его следам шли 200 отборных гондурасских солдат под командованием генерала Альвареса, имеющего категорический приказ: «Найти, разоружить и взять под стражу»…
Джентльменам верят на слово
Тем временем лейтенант Салмон, обнаружив исчезновение «кучки неизвестных», был весьма доволен, поскольку уже не нуждался ни в каких инструкциях. Ситуация, когда заподозренный во враждебных действиях против Англии, вместо ожидания расследования пытается скрыться, кодексом под редакцией сэра Джона Уитона была рассмотрена и квалифицирована. Подняв паруса, «Икарус» вошел в устье реки Рио-Тинто, его командир просчитал, что мимо Уокер не пройдет, высадил десант, - и не ошибся.
3 сентября лагерь флибустьеров окружили и блокировали, - с одной стороны гондурасцы Альвареса, с другой британские морпехи. Вероятно, Тринидад Кабаньяс, находившийся с большим отрядом поблизости и знавший о проблемах Уокера, мог бы помочь, но, видимо, старая обида (помните же? повторяться неохота…) взяла верх, и он, сказав гонцу: «Передайте, что я помогу ему так, как он когда-то помог мне», ушел в другом направлении.
Старый сюжет повторился до мельчайшей детали. Никаких шансов вырваться не оставалось, и Уокер, понимая это, вновь согласился сложить оружие, - но, как в Ривасе, не перед «метисами», а перед английским капитаном, при условии, что командир «Икаруса» словом чести даст ему и его людям личную гарантию защиты Юнион Джека и возвращения на родину. В противном случае: «Мы будем драться до конца, а драться мы умеем и умереть не боимся. Нужно ли вам, лейтенант, хоронить своих ребят?».
Какое-то время подумав, м-р Салмон дал гарантию, поклявшись честью, и написал то же на клочке бумаги, после чего Уокер со словами «Этого более чем достаточно» положил на землю два кольта и приказал своим людям делать, как он. Тут же состоялось короткое совещание, к участию которого в последний момент подоспел супериндентант Белиза, м-р Бенджамен Прайс, ради такого дела примчавшийся на место лично, а по итогам этого саммита Уокера, полковника Радлер, его начальника штаба, и 70 рядовых передали людям генерала Альвареса.
Через полчаса быстро организованный военно-полевой суд приговорил «бандита, предателя Уокера» к смерти, а «бандита Радлера» к десяти годам каторги, с примечанием: исполнение осуществить в Трухильо, «мир и покой которого эти преступники мерзко нарушили месяц назад, оправданий не слушать». Хотя никто и не оправдывался.
…Вообще-то, пересказывай я какой-то авантюрный роман или крутой сериал, сейчас по законам жанра обязан был бы появиться «чертик из табакерки». То ли подмога, о которой не знали, не ведали, а она пришла в последний момент, то ли все простивший ради светлого гондурасского будущего Тринидад Кабаньяс налетел и всех спас, то ли еще что-то, вплоть до (почему нет, все бывает, когда сценарист исписался) зеленых человечков, - но речь идет о реальной жизни реального человека, которую назад не перелистнешь, как бы она ни была похожа на боевик.
Так что, все дальнейшее очень просто и скучно. Всех связали, свели в трюм «Икаруса», перевезли в Трухильо, некоторое время наверняка заняли какие-то мелкие, но обязательные формальности, - а 12 сентября, очень ранним утром (солнце чуть-что брезжило), в присутствии почти трех сотен зевак, почти всего населения города, осужденный Уокер встал лицом к строю солдат, а спиной к разбитой стене того самого форта, в котором совсем недавно представлял власть «Нового Гондураса».
Оглашение приговора слушал спокойно, сосредоточенно, изредка поглядывая на небо, правом говорить воспользовался, сказав «Я бы хотел думать, что моя смерть станет добром для общества», а самые последние слова, оборванные пулей, были “Soy el presidente de Nicaragua, un nicaragüense...” – «Я президент Никарагуа, никарагуанец...»
Как вспоминал генерал Альварес, когда затихли отголоски залпа, один из его офицеров, потерявший мать в разрушенной флибустьерами Гранаде, «подойдя вплотную, выстрелил мертвецу в лицо, совершенно его изуродовав». Единственной ценной вещью, найденной при досмотре тела, оказался серебряный медальон, подаренный давно покойной невестой, а к двум песо в кошельке местному падре пришлось добавить еще восемь, потому что негоже хоронить христианина не в гробу. А плита над могилой в Трухильо так и стоит, и могила нетронута. Время от время энтузиасты собирались вывезти тело домой, в США, да так и не собрались.
И всё. Хотя нет. Событие как-никак случилось знаковое, можно сказать, точка на проекте, так что волны пошли. В Центральной Америке, - везде, - радовались, и это понятно. В Штатах по разному: на Юге возмущались, скорбели, взывали к месте, но не очень активно, - народ нервничал по другим, куда более актуальным поводам, - на Севере почти не заметили, или сделали вид, что не заметили, потому как, с одной стороны, конечно, «парень допрыгался», но с другой-то «нашего замочили, - и кто?!».
В Англии же, - в тех ее кругах, где люди понимали, что к чему, - думаю, особо не радовались, особо не горевали, но вздохнули с облегчением. Ибо был человек, была проблема, не стало человека, и проблемы не стало, навсегда, поскольку конкретно этот человек был мотором конкретно этой проблемы. Ну и слава Богу.
Нет, разумеется, нашлись злые языки среди сослуживцев, кто-то даже, имея в виду нарушенное слово, попрекнул лейтенанта в «неджентльменском поведении», дошло до того, что некий лейтенант Кейбрич публично не подал ему руки, он же, открыто и спокойно отвечая на злословие, ссылался на «отсутствие четких приказов» и на стремление оградить интересы Британии и других стран от посягательств со стороны пиратов, и был невозмутим.
И правильно. Вскоре точку на спорах поставил сэр Артур Милн, командующий RN в Северной Америке и Вест-Индии, в донесении первому лорду Адмиралтейства оценив действия лейтенанта, как «энергичные, решительные и дальновидные». После чего в Адмиралтействе действия м-ра Салмона единодушно одобрили, лейтенант Кейбрич публично принес лейтенанту Салмону извинения, и они пожали другу руку, а лорд Рассел, министр иностранных дел, докладывая Вдове, живо интересовавшейся этим вопросом, указал, что лейтенант проявил «разумную инициативу».
Видимо, Вдова это запомнила (она вообще мало и редко забывала), так что к концу своей долгой жизни, полностью посвященной честной службе, от морпеха до адмирала флота, м-р (сэр!) Ноуэл Салмон, кавалер Большого креста Ордена Бани, занимал ответственную и почетнейшую должность главного военно-морского адъютанта Её Величества Королевы Великобритании и Императрицы Индии...
А завершить эту главу, на мой взгляд, уместно резолюцией того же лорда Рассела на обобщающем докладе об эпопее Уильяма Уокера. Очень коротко, в британском стиле: «Эти американцы очень милы. Они были англичанами, они не захотели быть англичанами, а теперь, перестав быть англичанами, они почему-то очень хотят быть ровней нам, англичанам. Well, well…»
Продолжение следует.
Оригинал и комментарии
Вери гуд бизнес! от kilativ
Если кому не видно: БМВ в своих машинах установили подогрев сидений, но пользоваться этим вы не можете без месячной подписки!!!! Платите 18 долларов в месяц (или годовая подписка за 180) и вам снимут блок в программе на эту опцию!!! Скоро машины вообще будут продавать со всеми наворотами за огромные деньги, но пользоваться наворотами, за которые вы заплатили при покупке добавив сверху над базовой комплектацией, вы не сможете, поскольку нужно еще отвалить за подписку!
Оригинал и комментарии
НАД ВСЕМ КЫИВОМ БЕЗОБЛАЧНОЕ НЕБО от putnik1
"В ответ раздался стекол звон
И хриплый голос Фрица:
- Я не могу, - воскликнул он,
Уже остановиться!"
Самуил Маршак.
"Дурное воспитание".
Первая публикация в газете "Правда", 1944, № 293, 7 декабря,
и вновь повторяю: классика знает все...
Оригинал и комментарии
Все же Москва - отдельная страна от kilativ
Ну смотрите какой там МФЦ (типа оффиса Social Security в Нью Йорке)
Вот тут побольше:
https://www.facebook.com/groups/MoscowOld/posts/2112107262302478/
Впечатляет, да.
Оригинал и комментарии
ВОЗВРАЩЕНИЕ К ЗУЛУСАМ от putnik1
На мой взгляд, Игорь Иванович прав. Если бы в далеком 2014-м политическое руководство РФ доверило ему раздавить зверюгу, когда она была еще всего лишь злобной личинкой, а слепившие ее не были готовы к такому накату, как нынче, зверюга бы издохла, а миллионы жителей Украины не превратились бы в зомби, и сейчас Россия была бы куда сильнее, чем сейчас. А тому, кто скажет, что суждения Игоря Ивановича насчет "русских" -
перебор, напомню, что рассуждай Отто фон Бисмарк в том ключе, что-де Бавария - не Пруссия (чистая, кстати, правда), или Симон де Монфор в том плане, что, мол, Лангедок - не Иль-де-Франс (тоже чистая правда), или Камилло Кавур с Джузеппе Гарибальди в том смысле, что Сицилия - не Пьемонт (опять-таки правда без примеси), нынче на карте мира не было бы ни Германии с немцами, ни Франции с французами, ни Италии с итальянцами.
Увы, история сослагательного наклонения не знает. Высшее политическое руководство пошло на поводу у сами знаете кого, несколько раз подряд поверило сами знаете кому, излишне некорректный полковник Стрелков улетел в маргинес, - и результат налицо. С другой стороны, великий Чака, когда недоумевающие командиры импи-полков, спрашивали у него, почему вместо того, чтобы уничтожить опасного врага в зародыше, раз и навсегда,
он не преследует его, а напротив, посылает побежденным стада коров и мешки проса, если был в духе, отвечал: "Мало чести и смысла в победе над слабым врагом, врага нужно подкормить, вооружить, дать подготовиться и обзавестись союзниками, чтобы потом, уже будучи во вражьем кольце, победить всех сразу". Согласитесь, простому индуне не дано осознать все величие замысла инкоси. Впрочем, об этом я уже писал семь лет назад...
Оригинал и комментарии
Еще пример стрельбы на дороге от kilativ
Aaliyah Ivory, 24, was on her way to Chicago to hang out with friends just before 2 p.m. on Saturday when she encountered an enraged white man who was upset that she cut him off on the I-57, WGN-TV reports. After merging onto I-57 northbound from Lincoln Highway near Matteson, Ivory was confronted by a white man who fired shots into her car.
“He wouldn’t let her over, so he tried to push her off the side of the road,” Ivory’s family said. “She cut him back off; he pulled up on the side of her, called her a racist name.”
Ivory was able to pull over, and witnesses rushed to her aid. She was rushed to the hospital in critical condition. CBS News reports that Illinois State Police did arrest the alleged shooter, but a detective later told the family the man claimed he feared for his life, so he was released without facing any charges.
Ivory’s sister, Ashlee Johnson, said she did have a concealed carry permit, but she never touched her weapon.
“My sister is concealed to carry,” Johnson added. “She does have a weapon, but she never drew her weapon; never shot her weapon. Her weapon was never taken off safety.”
Illinois police remain silent on the shooting, and the gunman still hasn’t faced any charges.
All of the shots were in the back of her car,” Johnson said. “Be held accountable for the things that you do.
Отсюда
История такая. Черная тетка ехала днем в Чикаго и подрезала какого-то парня. Тот решил её наказать, начал её тоже подрезать а потом расстрелял из пистолета прямо сквозь машину. Тетку доставили в критическом состоянии в госпиталь. Мужика потом арестовали, но выпустили, поскольку он отмазался: я стрелял, потому что ОПАСАЛСЯ ЗА СВОЮ ЖИЗНЬ. Поскольку его отпустили, у него явно было разрешение и легальный ствол. Теперь интересное. У тетки тоже есть разрешение и легальный ствол в машине, но она его даже не достала и выстрелов не произвела (иначе про это бы сказали в полиции).
И вот что я думаю. Да, в Чикаго есть основания опасаться конфронтации с чернокожими. Однако, в данном случае стрелок явно горел желанием "наказать" и ввязаться в перестрелку. Более того, поскольку он стрелял сзади (об этом прямо сказано), то он явно не старался избежать конфронтации. И теткин пистолет ей ни разу не помог. Более того, достань она пистолет и начни стрелять в ответ, вы бы увидели эту статью под другим соусом: опять черные напали на белых. В данном случае это противоречит фактам, поэтому ситуацию спус4кают на тормозах. Более того, раз уж полиция отпустила стрелка, то они явно НЕ боятся черных погромов и если бы быди хоть какие бы данные про криминальное поведение тетки (кроме юркования на дороге, которая "для неё только"), полиция бы точно про это сказала. Раз молчит и стрелок при этом на свободе - версия тетки непробиваема.
И ещё. Когда НАДО дерьмократы раздувают джорджей флойдов вне пропорций. Но вот сейчас НЕ надо и об этом нет в центральной прессе, только черные сами о себе пишут. Это все что нужно знать о том, как дерьмократы относятся к национальным меньшинствам
Оригинал и комментарии
Еще интересная карта от kilativ
Каким словом дети в разных странах заменяют ругательства.
Ну, откуда ноги растут в Ирландии, Англии, Чехии, польше, Испании и Франции я понял. Догадываюсь насчет Финляндии и Эстонии. Но вот немцы (германцы и австрийцы).... Сцуко, как это вообще произнести???
Оригинал и комментарии
Чему их учат в школе! от kilativ
"недостаточно преуспеть в чем-то, необходимо, чтобы остальные проиграли".
А если по смыслу: недостаточно быть успешным по жизни, нужны лузеры, которые бы страдали.
Вот ведь!
Оригинал и комментарии
Илон Маск везде успевает! от kilativ
Elon Musk has denied having an affair with Nicole Shanahan, the wife of Google's co-founder, Sergey Brin.
Over the weekend, the Wall Street Journal reported that Musk — a longtime friend of Brin's — had a brief relationship with Shanahan in December 2021 while she and Brin were separated but still living together. The publication cited unnamed people close to the matter.
"I work crazy hours, so there just isn't much time for shenanigans," the Tesla (TSLA) boss said in a Monday tweet.
"None of the key people involved in these alleged wrongdoings were even interviewed!," he added.
Brin filed for divorce from Shanahan in January due to irreconcilable differences, according to court documents filed in California seen by The Journal. He did so several weeks after discovering the affair, the publication said.
The two billionaires have been friends for many years, with Brin providing about $500,000 of funding for Tesla in 2008, when the company was struggling financially, the Journal said.
Musk reportedly dropped to one knee in front of Brin at a party earlier this year to ask for forgiveness over the affair, it added.
Musk, Brin and Shanahan did not immediately respond to CNN Business when reached for comment. Shanahan's divorce lawyer also did not respond when contacted.
Отсюда
Маск наш Илонушка настолько шустр, что успедл наставить рога Серёже Брину, вроде как близкому приятелю (у масков друзей не бывает). Пока всё отрицает и порицает, но тем временем Брин таки подал на развод. Маск меня восхищает как Лаврентий Палыч Берия. Оба прекрасные организаторы и менеджеры, оба полностью аморальны и готовы на все доступные методы для достижения высоких поставленных целей.
Оригинал и комментарии
СКОВАННЫЕ ОДНОЙ ЦЕПЬЮ (15) от putnik1
Продолжение. Предыдущее здесь.
Дикие гуси прилетают на рассвете
Когда все слова сказаны и все буквы написаны, остается только делать или объяснять, почему не делаешь, и Уокер не был «человеком второго варианта». У него было готово все. Район будущей экспедиции изучен по всем возможным открытым источникам, испанский язык освоен, и Крымская война, неожиданно для Лондона оказавшаяся затяжной и не очень успешной, отвлекала внимание основных конкурентов.
Кроме всего прочего, договор с «партнерами» исключал в будущем любые претензии по Закону о нейтралитете, - как опытный юрист, «полковник» считал сей момент важным, - в средствах недостатка не было, - а «Золотой Круг» гарантировал политическую поддержку, практические же вопросы, помимо 620 тысяч долларов займа, решила «Аксессори», предоставив транспорт. Правда, сам м-р Ванлербильт, находившийся в Лондоне, был не в курсе и по возвращении устроил сотрудникам разнос за самовольство, но потом одобрил. И…
И 16 июня 1855 первое подразделение «Фаланги», - 57 боевиков, вооруженных лучшими по тем временам стволами, - высадилось в порту Реалехо (север, труднопроходимые горные районы), где «диких гусей» тепло встретили хозяева, вручив документ о зачислении всех в армию и патент на офицерский чин лично Уокеру. Отныне, он мог именовать себя полковником без кавычек, а его бойцы, при успехе, имели шанс поправить не только дела, но и, - по крайней мере, те, для кого это было важно, репутацию.
А репутация у boys была та еще. В газетах Юга, их, естественно, величали «паладинами демократии, истинные героями нашего времени», но от газет юга объективности ждать не приходится, а вот Хусто Нонуалко, солидный историк из Коста-Рики, уверен, что «отряд навербовали из неудачливых старателей, рудокопов, профессиональных убийц и даже лавочников, которым опостылело зарабатывать на жизнь, стоя целыми днями за прилавком».
Впрочем, объективности не приходится ждать и от latinos, будь они даже солидные историки, - там «флибустьеров» поныне считают бяками-буками, а именем Уокера почти век пугали непослушных детей, но вот характеристика авторитетной тогда «Нью-Йорк геральд», многое сделавшей, чтобы этот отряд собрался, а его командиру симпатизировавшей:
«Благодаря полковнику Уокеру, - рубит автор передовицы в номере за 7 ноября 1855, - мы скоро отделаемся от массы опасных бездельников. Вот уже два года как на углах главных улиц Нью-Йорка и около общественных зданий собираются толпы бродяг и лоботрясов, приехавших из разных концов страны. Эта порочная толпа состоит из директоров лопнувших банков, отставных генералов и разложившихся попов. На их лицах застыл ужас, который им внушает честный труд. Эти люди без благородных намерений, без энергии, без профессии. . . обивают углы, как голодные волки, в надежде, что вспыхнет мятеж или пожар, чтобы дать волю грабительским инстинктам».
Тут трудно не верить. Судя по мемуарам, из всех этих оторв с крайне мутным прошлым, только командир «Фаланги», единственный, - этого не отрицали тогда и не отрицают сейчас даже враги, - не увлекался выпивкой, картишками и бабами, не бранился, а в денежных вопросах был бескорыстен и скурпулёзно честен. С прочими же единицами личного состава мало кто решился бы сесть за карточный стол, а столкнувшись на темной улице, немедленно отдал бы кошелек.
Это правда. Но правда и то, что этот полукриминальный люд, легко нарушавший все заповеди Господни и презиравший своих союзников, не боялся абсолютно ничего, свою жизнь ценил не больше, чем чужую, и очень скоро доказал, что посылать против одного американца с винтовкой меньше дюжины никарагуанцев не стоит, - а именно этого от своих парней Уокер ждал в первую очередь. Остальное прощалось, - кроме предательства, неисполнения приказа, трусости, мародерства и насилия над женщинами, даже индеанками.
Не уверен, что boys его любили, но каждый твердо знал: полковник может в любой момент, если на то будет причина, отдать приказ о расстреле любого из них, а то и спокойно расстреляет сам, однако знали и то, что в бою Воин Судьбы рискнет ради них своей жизнью, а в сложных обстоятельствах последний кусок хлеба и последний глоток воды отдаст рядовому.
Впрочем, о личности Уильяма Уокера мы еще поговорим, ибо личность того достойна. А сейчас к делу, то есть, в Леон, куда прибыли 20 июня, после чего, без всяких банкетов, - лидер «Фаланги» от чествований отказался наотрез, - началась скучная штабная работа, без которой никак.
По плану, предложенному Уокером, следовало быстро взять под контроль порт Сэн-Хуан-дель-Сур, конечный пункт межокеанского пути на западе, для чего сперва марш-броском по «дороге меж океанами» пройти до города Ривас, и занять его. В успехе сомнений не было, однако гладко только на бумаге: генерал-консерватор Понсиано Корраль штурм 29 июня отбил и город удержал, в связи с чем, наступило затишье, и взять крайне актуальный Сан-Хуан-дель-Сур удалось только он смог только в предпоследний день августа, с моря, когда прибыли подкрепления, - а Ривас остался за консерваторами.
Это, впрочем, не обескуражило, ибо начались успехи. 3 сентября к флибустьерам присоединились не очень многочисленные, но злые гондурасские эмигранты во главе с – ага! – генералом Кабаньясом. Они как раз в это время попытались взять очередной реванш, проиграли, отступили, но когда генерал Гвардиола, президент Гондураса, попытался добить их на территории Никарагуа, отряд флибустьеров, прикрыв людей дон Тринидада, огорчил преследователей около города Вирхен.
В общем, все шло по плану. С перекосами, конечно, но это как всегда, и даже грустная неожиданность, - 8 сентября от холеры скончался президент Кастельон, - стратегию не нарушила. В конце концов, президент Чаморро умер еще раньше, в мае, - и что? Мертвым мертвое, живым живое, так что теперь во главе консерваторов стоял президент (естественно, генерал) Хосе Мария Эстрада, а либералов, до решения вопроса, временно возглавлял кто-то, чья персона нам совсем не любопытна, -
и жизнь продолжалась, а потом (протяни бедняга Кастельон еще неделю, вот бы порадовался!), флибустьеры при минимальной поддержке союзников ночным налетом взяли Гранаду, беззащитную, поскольку все силы консерваторов скопились в Ривасе, пленив почти всех министров, в том числе, Матео Майорга, главу МИД, считавшегося «мозгом и серым кардиналом легитимистов».
С военной точки зрения, конечно, не триумф, - армия консерваторов продолжала существовать, президента Эстраду упустили, а Гранада была скорее символом, - но символом важным. Так что, удар по моральному духу вышел сильный, начались шатания, срочно требовалось как-то погасить зарождавшуюся панику, и консерваторы совершили огромную ошибку: один из их «батальонов», отбив у либералов портовый городок Вирхен, при этом обстрелял, разрушив до основания контору и склады «Аксессори»,
над которыми развевались «Звезды и полосы». И ладно бы еще только разрушив, но при обстреле погибли несколько американцев, клерков и пассажиров, ожидавших посадки на шхуну, а это уже, с точки зрения Уокера, никуда не годилось, пусть даже солдаты либералов оборудовали в конторе огневую точку, и на предложение сдаться, никто не вышел, а о присутствии там американцев солдаты не знали…
Расстрел, как довод
В принципе, офицера, отдавшего приказ «Пли!» понять можно, он справедливо полагал, что Уокер и Вандербильд работают на лапу, - но «Воин Судьбы» решил, что смерть белых людей должна быть отомщена, дабы впредь никому не повадно было, - и приказал расстрелять пленного министра Матео Майоргу, а кроме того, взять под арест лидеров консервативной партии, их семьи и родню самых видных генералов, заявив, что прикажет казнить их в случае повторения эксцессов.
Шок грянул неописуемый. За годы независимости Центральная Америка привыкла ко многому: «лучшие люди» и в боях гибли, и к стенке порой становились, если попадали в руки к личным врагам, и даже похуже случалось, если вдруг имели дело с индейцами, - но все это не часто, в основном, с военными, а чтобы вот так, штатского, уважаемое лицо, со связями, ни малейшего отношения к «эксцессу» не имевшего,
просто в отместку? – нет, такого не бывало, и как думали все, быть не может, потому что не может быть. И элита консерваторов испугалась настолько, что пошли разговоры о полной капитуляции, которые генерал Понсиано Корраль, теперь силою вещей неформальный лидер «партии», конечно, как-то пресек, но…
И тут на сцену вышел посредник: Джон Уиллер, посланник США, восторженный почитатель (а вскоре и близкий друг) Уокера, спустя какое-то время прозванный «пиратским дипломатом». При его участии за несколько дней посланцы Эстрады и либералы 23 октября договорились прекратить огонь и строить новую Никарагуа, распустив обе «партии» и создав сформировав «правительство национального единства»,
а до тех пор, на 14 месяцев, назначив правительство временное: президент - Патрисио Рибас, либерал, Понсиано Корраль, консерватор, - военный министр, Уильям Уокер, «независимый», - главнокомандующий, еще четыре министра от четырех главных районов страны и один по квоте «Фаланги»: «полковник» Паркер Френч, давний приятель Уокера, возглавил министерство финансов. Также стороны обязались сократить «партийные» войска до 150 бойцов. И сократили.
И у многих, насколько можно судить по мемуарам, возникло ощущение, что можно на что-то надеяться, ибо появился честный арбитр, - разве что президент Эстрада, которому места в новом раскладе вообще не нашлось, признавать «Договор о примирении» отказался, всех заклецмил предателями, заявил, что законный президент только он, призвал народ к сопротивлению, а соседей к вмешательству, и сгинул, - но это мелочи.
Теоретически дальше могло сложиться по всякому, однако Уокер с самого начала даже не делал вид, что бумажка что-то для него значит. Спустя пару дней он, вопреки запрету нового военного министра, приказал вывезти из Гранады в Леон все оружие и боеприпасы, а на резонный вопрос того же министра насчет прибывающих из США волонтеров отрезав: мол, это не «партийные» войска, а «моя личная охрана».
Нехорошая тенденция, не правда ли? Всего лишь тенденция, но sapienti, как известно, sat, и генерал Понсиано Корраль пришел к выводу, что все совсем не так славно, как уверяют либералы, в связи с чем, написал несколько писем близким друзьям-военным, а также приятелям в Гондурасе, предупредив, что следует готовиться к худшему, но еще лучше, пресечь в зародыше. С резюме: «Никарагуа погибла, но также погибнут Сальвадор, Гондурас и Гватемала, если они позволят ему усилиться. Приходите скорей!».
К сожалению, сеньор Корраль слишком верил в людей. Одно из писем, доверенное для пересылки некоему мерзавцу, имя которого не называю, ибо противно, а тот сдал. Дона Понсиано арестовали, судили за «государственную измену», приговорили к смерти, и хотя президент Рибас склонялся к помилованью и высылке, как это обычно делалось, Уокер настоял на приведении приговора в исполнение, что и случилось 3 ноября, под плач зрителей, поскольку генерала Корраля уважали в обеих «партиях».
Грянула вторая волна шока, уже и в столицах стран-соседок, ибо дон Понсиано в консервативных кругах заслуженно считался «образом старомодного рыцарства, мудрым и безупречным хранителем традиций» Но главнокомандующего армией Никарагуа это не тревожило. Подкрепления из США шли чуть ли не ежедневно, дойдя к ноябрю до 600 штыков. Агенты работали в Никарагуа и в Панаме, ловя желающих «транзитников» и прельщая их огромными суммами плюс сияющим будущим. В окружении Уокера открыто говорили о предстоящем создании «центральноамериканской федерации» со столицей в Леоне, и это, докладывал шефам мексиканский посланник в Гватемале:
«вовсе не досужие разговоры. Президент Каррера уведомил меня, что имеет копии инструкций, данных правительством США посланникам в Никарагуа и Гватемале… Предписано содействовать созданию Конфедерации всех этих государств под протекторатом США. Обращаю ваше внимание на то, что теперь на флаге его отряда вышит девиз “Пять или ни одной”».
Насколько можно судить, в этот момент Уокер ощущал себя творцом миров. Несмотря на то, что полной победой еще не пахло, - часть лидеров консервативной «партии», заявив, что признает «временным президентом» только сеньора Эстраду, ушла кто в леса, кто в Гватемалу, кто в Гондурас, - но «покончить с этим недоразумением» Уокер предполагал за месяц-другой, и видимо поэтому, ранее действовавший по четкому плану, начал спешить, совершая непростительные ошибки, - в частности, заставив президента Риваса 23 ноября подписать «Декрет о колонизации».
Отныне каждый белый мужчина, прибывший в Никарагуа из США, получал гражданство и (бесплатно) участок земли, равный средней плантации на Юге, а если приезжал с семьей, - в полтора раза больше, и, - в книге «Никарагуанская война», написанной по следам событий, которую автор не успел подержать в руках, сказано, - «этот план способствовал правильному устройству государства».
Справедливости ради, Уокер не был таким запредельным расистом, как консул Уилер, с которым он быстро и накрепко сдружился на почве полного согласия насчет «предопределения судьбы» и превосходства белой расы. Тот вообще краев не видел и не знал, до такой степени, что еще до всех событий, только-только прибыв в Никарагуа (в декабре 1854), сразу после вручения верительных грамот заявил в лицо элите консерваторов: «По правде говоря, ваша латиноамериканская раса, господа, неопровержимо доказала полную неспособность к самоуправлению», и элиты утерлись.
Уокер как раз считал местных «практически белыми людьми, во всяком случае, просвещенную их часть», и даже был уверен, что впоследствии, став гражданами США, «многие из них смогут претендовать на некоторую долю участия в политике», - но эти маленькие разногласия никак не влияли на большое взаимопонимание. Напротив, Уилер закладывал фундамент будущего дома, забегая впереди дилижанса.
Уже 10 ноября, даже не дождавшись инструкций Госдепа, он от имени США официально признал правительство Риваса-Уокера, что несколько шокировало его руководство, и госсекретарь отказался принимать верительные грамоты от посланника «новой Никарагуа», однако Уилер, имеющий неплохие связи в Конгрессе, грыз гранит, и в конце концов, добился своего: и в середине мая 1856 года, выступая на съезде «ослов», президент Пирс объявил о готовности принять никарагуанского представителя Ибо-де «необходимо, наконец, признать правительство, существующее де-факто, верное идеалам демократии и пользующееся поддержкой народа».
Игры с акулой
Но я отклонился от темы. Вернемся к тому, что принятие «Закона о колонизации» было ошибкой: очень многие из «чистой публики» заподозрили, что в «новой Никарагуа» им просто не найдется места. И либералы в том числе. Ибо «Шум машин и грохот повозок янки на здешних улицах возвестили гражданам Никарагуа, что праздность должна уступить место предприимчивости, невежество — науке, а анархия и революции — закону и порядку», это, конечно, хорошо, но местные так не могли, просто не умели, а следовательно, в их услугах нуждались только временно.
Зная о дальнейшем, можно, конечно, рассуждать насчет «поспешишь – людей насмешишь», но в тот момент прожекты вовсе не были досужими мечтаниями: вербовщики Уокера гнали в страну не только новобранцев, но и, скажем так, «качественный мирняк», убалтывая путешественников на станциях перешейка. О чем 17 марта следующего, 1856 года Джон Уилер, докладывал Госдепу с восторженным захлебом:
«Эта республика удивительно быстро заполняется эмигрантами из США. На последних кораблях, пришедших из Нового Орлеана, Нью-Йорка и Калифорнии, прибыло много полезных граждан, капиталистов, торговцев, фермеров, механиков и просто рабочих. Некоторые привезли с собой оборудование для мельниц, лесопилок и другую технику. 400 человек вступили в никарагуанскую армию, что увеличило контингент иностранцев до 1300 солдат, но теперь не это главное, теперь главное – укореняться».
А сейчас о первой ошибке хватит, - про ее удаленные последствие речь пойдет позже, - и рассмотрим вторую, вероятно, фатальную. Примерно в это же время завершился «медовый месяц» флибустьеров с «Аксессори». При всем том, что ее пароходы исправно перевозили в Никарагуа колонистов, включая ветеранов с солидным военным опытом, Уокер физиологически не терпел, когда на него давили.
А Корнелиус Вандербильт, за жесткий характер прозванный в бизнес-кругах «Коммодором», не давить не умел, тем более, на тех, кого считал зависимым от себя. Одно указание, данное свысока, другое, третье, - чтобы взбесить Уокера этого хватило, и в самом конце 1855 трепетавшее под взглядом главнокомандующего правительство Риваса разорвало контракты с «Аксессори», передав их основным конкурентам (то есть, заклятым врагам) Вандербильта, - Корнелиусу Гаррисону и Чарльзу Моргану.
И вот тут, честно говоря, развожу руками. Уокер любил воевать, Уокер умел воевать, Уокер верил в свою Судьбу, - но воевать с Вандлербильтом, тоже умевшим и любившим воевать, а Судьбу считавшим фактором подчиненным, было никак не в его весовой категории. Прежде всего, «Коммодор» прекратил все пассажирские и грузовые перевозки для «Фаланги», а затем, включив своих лоббистов, начал разгонять в конгрессе неприятие флибустьеров, как «уголовников, позорящих Америку».
Следующий этап: выход его агентов на самые высокие уровни Лондона, где фирма имела мощные связи, давая понять, что деловые круги Севера понимают озабоченность Англии, и если британский флот блокируют побережья Никарагуа, поддержка в США «такой разумной политике» появится непременно. Параллельно через филиалы «Аксессори» в Коста-Рике, которую Лондон уже готовил к конфронтации с Никарагуа, пошло оружие новых образцов.
Естественно, все в кредит, на мягчайших условиях, - а в самой Никарагуа люди «Коммодора» начали работать с президентом Ривасом, преклонявшимся перед «великим филантропом», объясняя ему, что такому великому политику, как он, негоже быть марионеткой заезжего авантюриста.А чтобы не ограничиваться вершками, Вандербильд нанес мощный удар и по корешкам.
М-ра Гаррисона он обвинил в мошенничества, вчинив ему иск на полмиллиона долларов, а м-ра Моргана – в «недобросовестном сговоре» с Уокером, и предъявили им иск аж на миллиард, сумму, которую в то время, пожалуй, вся США не могла бы наскрести. Бодаться с Вандербильтом в кругах, где он считался равным, не полагалось, - все знали, что он пойдет до конца, чего бы ему не стоило, - и конкуренты капитулировали, признав незаконность сделок с Уокером и поставив его в «стоп-лист», а Вандербильд, подсластив проигравшим пилюлю, за 56 тысяч долларов отступных ежемесячно обещал не конкурировать с трансокеанской трассой в Панаме.
На этом моменте любой здравомыслящий человек, будь он на месте Уокера, притормозил бы, подумал и сделал выводы. Но полковник поймал волну, его несло, а когда людей несет на волне, они перестают видеть, что еще можно, а что уже ни в коем случае нельзя. И зря. Потому что, - возвращаясь к первой ошибке, - перестав видеть берега, Уокер перестал уважать союзников. Либералы же, очень долго исходившие из твердой убежденности в том, что уж из Штатов-то не может быть подвоха, ибо оплот демократии, волновались. Раньше, в угаре головокружения от успехов, они много не видели, ибо не хотели.
Ну да, расстрелял «наш друг» беднягу Майоргу, - так ведь в ответ на убийство американцев, да и что жалеть консерватора? Ну да, поставил к стенке генерала Корраля, - так опять же, консерватор, и к тому же двурушник. Но к концу 1855, укрепившись в Гранаде, Уокер начал показывать господам из послушного правительства Патрисио Риваса, где их место, - демонстрируя разное отношение к местным и к прибывающим. Без хамства, но ведь иногда холодная учтивость жжет больнее.
Например, отказал нашему хорошему знакомому Тринидаду Кабаньясу, который очень помог в первые месяцы войны, а теперь просил давно обещанной помощи для похода в Гондурас, спокойно пояснив, что тема не актуальна. После чего взбешенный Кабаньяс при мимолетной встрече с «пиратским дипломатом» заявил, что «авантюре вашего дружка скоро придет конец», а затем покинул Леон, уведя с собой пару сотен своих бойцов, очень не лишних в армии Никарагуа.
Всему этому главный флибустьер почему-то внимания не придавал, и когда, попытавшись объяснить «полковнику», что «Декрет о колонистах» не совсем то, что нужно, и нарвавшись на хамство, подал в отставку с поста главы МИД популярнейший генерал Максимо Перес, твердый «морасанист» и моральный эталон либералов, тоже внимания не обратил внимания. Типа, ну ушел, и пусть.
И визиты сеньора Эстрады, «временного президента» по версии консерваторов, в Комаягучо, Сан-Сальвадор и Сьюдад-Гватемала с призывом «ко всем центральноамериканцам, консерваторам и либералам» объединиться против общего врага, тоже оценил с презрением, как «прыжки скунса без сумки», - по нашему «сбитый летчик». Он очень верил в себя, полностью полагался на Предопределение, и в Судьбу, и в начале 1856 у него все складывалось слишком славно, чтобы волноваться.
А между тем, пока ниточки понемногу связывались в узелок, все тот же мексиканский посланник в Гватемале уведомлял свое правительство: «беседа моя с сеньором Батресом оказалась весьма полезной. Министр рассказал, что аргументы Мексики учтены, что создана оперативная хунта в составе генерала Завала, генерала Черна и самого президента, и эта хунта собирается не реже двух раз в неделю. Также министр сообщил о визите м-ра Гамильтона из Белиза, доставившего депешу от генерал-губернатора, и ясно дал мне понять, что генерал Каррера, располагая полной информацией, дожидается предстоящих вскоре известий из Коста-Рики…»
Продолжение следует.
Оригинал и комментарии
СКОВАННЫЕ ОДНОЙ ЦЕПЬЮ (16) от putnik1
Продолжение. Предыдущее здесь. И повторяю, огромная просьба: под этими очерками, пожалуйста, воздержитесь от всякого рода мелочей. Буду зачищать, и без обид. Просто подождите: я вроде бы немножко оклемался, завтра-послезавтра начну писать о том, что интересно большинству, а там никаких ограничений, кроме агитации в пользу помойки не будет...
Страна специального назначения
Ну что ж, коль скоро дон Рафаэль ждал каких-то важных новостей из Коста-Рики, давайте посмотрим, что там за такие любопытные могли быть новости, а заодно и проясним, что происходило в этой стране на отшибе после расстрела Морасана. Без особых подробностей, потому что ни к чему копаться в местечковых разборках, но в целом, ибо такова уж, видно, была планида самого маленького осколка Федерации, что события там, когда во всем регионе созревали крупные перемены, играли роль своеобразного катализатора.
Так вот, в Коста-Рике, сразу после залпов, оборвавших жизнь Генерала, началось форменное безобразие. Страна-то, напомню, была, в основном, фермерской (плюс мелкие торговцы и контрабандисты), самые крутые плантаторы равнялись примерно самым мелким «падронам» из Гватемалы и Сальвадора, а «коренных», почитай, не водилось вовсе…
Поэтому старое деление на «партии», державшие под контролем «партийные» города, как-то быстро и само собой стерлось. Хозяевам страны стали восемь «фамилий», - самых богатых семейств, - и несколько лет подряд в политике царил калейдоскоп: выборы-переворот-выборы-переворот (в периоде), причем перевороты перерастали в гражданские войны очень редко, а когда перерастали, войны эти по масштабам напоминали разве что знаменитые «стрелки» лихих 90-х годов минувшего века.
Со временем, однако, надоело всем, и поскольку основным внешним партнером традиционно была Англия, от которой все «восемь фамилий» зависели, в какой-то момент, посовещавшись, «фамилии» ударили в Лондон челом, прося установить протекторат. Типа, земля наша невелика, но обильна, а вот ни порядка, ни наряда в ней нет, так что, придите и володейте, пока мы тут друг дружку не сожрали.
Столь нечасто звучащее, в стиле стриптиза предложение Туманный Альбион, нуждавшийся в серьезном плацдарме на континенте оценил (острова – несколько иная стратегия, а Белиз… да сколько там того Белиза?), однако принять в исходной формулировке не счел возможным, пояснив, что договор с США не позволяет создавать в регионе протектораты.
Вместо этого предложили другой проект, ничем не хуже. При посредничестве Лондона «фамилии» заключили некое «водяное перемирие» на десять лет, расписав, кому какие правительственные посты полагаются, а из Британии прибыли советники и кураторы, следившие за стабильностью, если нужно, выступавшие в роли разводящих, а в основном, дававшие рекомендации по экономическим вопросам. С правом контроля над попилами и откатами в сторону минимизации.
Президентом после общего «за» избрали (а потом еще раз избрали) молодого, весьма разумного бизнесмена Хуана Рафаэля Мора, связанного родством с тремя «фамилиями», а свойством практически со всеми, и ситуация спустя пару лет стала по меркам региона более чем приличной, с серьезной заявкой на стабильный экономический рост.
На первый взгляд, никакого особого профита от всего этого Лондон не имел, разве что эксклюзивное право на закупки кофе с бананами, но и кофе, и бананы покупал по ценам, весьма приемлемым. То есть, никакой (ладно-ладно, почти никакой) эксплуатации. Но и, понятное дело, без слюнявой филантропии.
Одобряя рост экономических показателей, появление школ, больниц и прочих примет Века Разума, стратегические партнеры предельно бдительно следили за ростом и укреплением костариканской армии, добившись в итоге, что в этом смысле крохотная страна к 1854 году располагала самыми большими регулярными вооруженными силами на перешейке, - аж 7 тысяч штыков, - с наилучшим по тем временам вооружением и офицерами, натренированными спецами из Восточного полушария.
Излишне говорить, что джентльмены с Даунинг-стрит (или где там тогда была резиденция премьера), понимая, что столкновения со Штатами в Западном полушарии неизбежны по всему контуру континента, готовили прокси, и элиты Коста-Рики это прекрасно понимали, но не возражали, понимая, что каждому отведено свое место, и если грянет, отгребут все, а британская крыша – то что надо.
Понятно, что Англия не знала заранее, как конкретно случится неизбежное, но знала, что оно неизбежно, - аналитики Её Величества не зря овсянку ели, - так что готовые планы реакции на вызовы любого формата ждали своего часа в сейфах, и когда появился Уокер, некто извлек из сейфа соответствующую папочку, а когда Уокер стал фактором повышенной нестабильности, дальнейшее шло по схеме, которая сбоя не дает.
Уже 10 декабря 1855 власти Коста-Рики обратилось к Англии и Франции: ой! Штаты ведут себя агрессивно, мы обеспокоены, просим прислать эскадру. При этом зная: эскадру не пришлют, - Лондон с Парижем увязли в Крымской войне, - но эскадры и не ждали: обращение было нацелено на создание нужного внешнего фона. Как и второе обращение, к США, - коллективное, от всей «пятерки», - с требованием объяснить, что происходит и насколько происходящее соответствует дружеским заявлениям Госдепа.
Проигнорировать такой демарш правила не позволяли, и Госдеп отреагировал. В ответной ноте сообщалось, что (а) «эти американцы выехали из США как мирные граждане, арестовать или задержать их не было законных оснований», (б) «они пребывают на территории Никарагуа по приглашению никарагуанских властей, на основе законного контракта», (в) «виновниками гражданской войны являются не США, а местные силы», и (г) «возможность привлечения этих граждан к ответственности, если они, приняв приглашение, нарушили законы США, будет рассмотрена».
Ответ еще не пришел, но 20 ноября дон Хуан Рафаэль Мора 20 ноября обратился к народу, сообщив, что «банда гнусных авантюристов, подонков человечества, готовит вторжение в нашу милую маленькую страну», и дав понять, что ждать появления врага у себя дома нельзя, воевать нужно малой кровью, на чужой территории, а если драка неизбежна, бить надо первым.
Учитывая, что «особые отношения» Сан-Хосе с Лондоном секрета не составляли, происходящее кое-кого в Вашингтоне обеспокоило, однако Джон Уилер в ответ на запрос погнал начальству дезу. Скажем, в отчете за 25 января 1856 вместо анализа и прогноза - сплошное убаюкивание:
«Политическое положение в Никарагуа не изменилось. . . Внутри царит мир, а с соседями искренняя дружба. Утверждения некоторых лиц о якобы враждебном отношении со стороны Коста-Рики, Сальвадора, Гондураса и Гватемалы являются жалкой ложью на пользу известной монархии...»
Будучи полностью в курсе, Уокер готовился к войне, однако до прибытия новых контингентов считал ее преждевременной, поэтому 12 февраля отправил в Сан-Хосе миссию с задачей убедить костариканские власти в полном отсутствии угрозы со стороны флибустьеров, а если сеньор Мора не поверит, оценить, насколько Коста-Рика готова к серьезным действиям.
Итог поездки не утешил: посланцам откровенно не верили, а скопление войск выглядело внушительным. Более того, стало известно, что 26 февраля президент Коста-Рики получил согласие ассамблеи на предоставление ему чрезвычайных полномочий, в частности права на объявление войны, и на следующий день президентским декретом численность армии была увеличена до 9 тысяч бойцов, а также выпущен военный заем, распространять который разрешили принудительно.
Медленно жующие челюсти
Вообще, ощущение такое, что проекты декретов были подготовлены задолго до того, ибо посыпалось потоком. В рабочем порядке все оружие, находившееся в собственности костариканцев, изымалось, за сотрудничество с врагом вводилась смертная казнь, а в Пунтаренасе сгружали с бортов ящики с новейшими образцами ружей, как выяснилось, заказанных президентом Мора пятью месяцами ранее.
Понимая, что ждать нечего, и в свою очередь исходя из того, что драка неизбежна, Уокер решил не ждать. 28 февраля отряд флибустьеров (300 штыков) выдвинулся к границе, перешел ее и занял небольшой, но важный городок Санта-Роса, где и укрепился, поджидая армию Коста-Рики.
А долго ждать не пришлось: 1 марта войну (не правительству Никарагуа, а персонально «пирату и узурпатору Уокеру») объявили официально, в четырех столицах, три дня спустя 2500 штыков первого эшелона выступили из Сан-Хосе, - и 20 марта, после ожесточенного боя за Санта-Росу, флибустьеры были разбиты, а десятка два пленных расстреляны без суда по закону о пиратстве.
Все понимали: смысл казни – демонстрация, а инициатор казни отнюдь не сеньор Мора, и все понимали, кто, кому и на что намекает, но предъявлять претензии Лондону оснований не существовало. Коста-Рика, суверенное государтво, сама решает, с кем и когда воевать, isnt’it? В полном бешенстве (по тексту видно) Джон Уилер 15 апреля направил в Сан-Хосе ноту:
«Мое право и моя обязанность информировать Вас, как главу государства Коста-Рика, что хладнокровные убийства безоружных американских граждан, которые по недоразумению оказались связанными с воюющими сторонами, несовместимы с Божьими законами, с принципами гуманности и международным правом… Уверен, что правительство (США. - ЛВ) примет решительные меры по защите жизней своих граждан и отомстит за поруганную честь нации».
Ответом «пиратского дипломата» не удостоили, Уокер же, получив известие о фиаско у Санта-Роса, перевел почти треть своих сил в город Ривас, основной опорный пункт на пути следования противника, укрепился, и 11 апреля армии, наконец, столкнулись. По итогам упорного уличного боя обе стороны понесли серьезные потери, флибустьеры устояли, но, сильно потрепанные, перейти в контрнаступление не смогли.
Это заставило президента Коста-Рики серьезно задуматься. Запретив посылать реляции об итогах сражения (и даже письма родным) в столицу, где общественность не сомневалась в победе, «Хуанито», как его называли дома, понимал, что теперь ослабевшие части легко могут оказаться под ударом основных сил Уокера или идущих к нему подкреплений.
Тем более, его неприятно удивила позиция Гватемалы и Сальвадора, - они, объявив войну, как и Коста-Рика, 1 марта, и даже начав собирать войска, в поход все еще не выступили. А в довесок ко всему, началась очередная холера, страх и ужас того времени. И просчитав все это, с учетом, что вторжения из Никарагуа в ближайшие месяцы не начнется, сеньор Мора 26 апреля отдал приказ об отходе «на отдых и переформирование».
Такой исход в Никарагуа восприняли, как успех, с полным на то основанием, но сам Уокер не особо ликовал. Его люди справились, ОК, однако потери оказались не меньше, чем у костариканцев, а главное, «закидать обезьянок бананами», вопреки уверенности его бойцов, не получилось, - с latinos, которых флибустьеры презирали, отныне следовало опасаться.
Очень даже следовало. Ибо, передавали агенты из Гватемалы и Сальвадора, промедление, столь огорчившее «Хуанито», не свидетельствовало о нерешительности, напротив, генерал Каррера считал, что перед выступлением необходимо предусмотреть все, а сальвадорский президент, сеньор Дуэньяс, смотрел ему в рот. И все это исключало вторжение в ослабевшую Коста-Рику по горячим следам. Оставалось только ждать и читать газеты с текстом выступления Рафаэля Карреры на параде 5 мая. В частности:
«Гватемальцы! Наше дело свято, наша религия и наша раса под угрозой. Я как никто знаю, что такое война, я не хочу войны, но негодяи не внимают голосу разума. Вашим братьям в Коста-Рике выпала честь пролить первую кровь, защищая родину, и сыны Гватемалы докажут, что ради Отечества готовы пожертвовать кровью, а если придется, то и самой жизнью.
Братья мои! Все вы знаете генерала Паредеса, который ведет вас в бой. Я ему полностью доверяю, как доверяю вашему мужеству и стойкости, а сам я буду с вами, как рядовой офицер, там, где он поставит, как и все министры, как и все депутаты, кроме слишком старых, чтобы встать в строй. Господь и Дева смотрят на нас с любовь. Сейчас мы едины, а значит, непобедимы, и мы прогоним тех, кто пришел использовать наши разногласия и сделать нас рабами на нашей же земле. За нами правда, мы победим!».
Так говорил Рафаэль Каррера, - а в костариканском Пунтаренасе уже выгружались новые партии ружей, пушек и боеприпасов, и бортовые калибры под Юнион Джеком пристально всматривались в материк. Владычица Морей, первым блином вполне удовлетворенная, прикрыла своих.
И никто на Темзе никуда не спешил. Если раньше, на старте одиссеи «Воина Судьбы», Форин-оффис отнесся к нему скептически, усмотрев в «сероглазом» лишь заурядного пирата и авантюриста, то теперь до лордов дошло, тем паче, заработали связи «Коммодора» в Лондоне, а по этим проводам инфа быстро достигала самых высоких кабинетов.
Уже в начале марта Адмиралтейство дало негласные инструкции капитанам Royal Navy, - и люди Вандербильта захватили, а потом передали Коста-Рике для перевозки войск на фронт четыре парохода «Аксессори», конфискованные Уокером. Явный факт пиратства, - но обычно зоркие «хорнблауэры» ничего этого не заметили. Одновременно британские фрегаты блокировали очередных «волонтеров», прибывших в Грейтаун, - 400 человек, - а затем вывезли их в Новый Орлеан.
Все это не могло не тревожить. Что такое Британский Лев, пусть и слегка обрюзгший, если его раздразнить, Уокер понимал очень хорошо, - в ХIX века это все понимали, - и еще он теперь понимал, какую лавину событий спровоцировал. В связи с чем, попытался объяснить Лондону, что он не такая уж бука.
Из Штатов в Европу поехал гонец: Доминго де Гойкоурия, первый глашатай борьбы за независимость Кубы, демократ, прогрессист и очень богатый плантатор, владелец почти тысячи рабов, эмигрировавший от испанских спецслужб в Вирджинию и тесно связанный с тогдашним эквивалентом MI-6.
Фанатик избавления от «ига Испании», он считался своим человеком на Юге, нравы которого боготворил, а модель устройства полагал идеалом, готов был ради «Разорвем цепи колониализма!» идти на союз с кем угодно, кто мог помочь, а Уокер помощь гарантировал:
«Никто лучше Вас не убедит британский кабинет, что мы не разрабатываем каких-либо планов аннексии. Наш единственный способ ограничить обширную агрессию Севера против подлинной демократии, — это создание мощной и компактной южной федерации, основанной на военных принципах, состоящей в тесном союзе с Британией».
Учитывая всем известные симпатии лондонского политикума к Югу, поставлявшему Британии хлопок и закупавшему много чего, и крайне настороженное отношение к Северу, давно целившемуся забрать южный хлопок «под себя», а британский экспорт на Юг заменить своими товарами, ход был красив, - однако аналитики кабинета Её Величества (т.н. меморандум Кокса) предостерегали от «заигрывания с Дьяволом».
Поэтому м-ра Гойкоурия, приняв очень любезно, убедили в том, что и методы того, с кем он связался, и цели, совсем не подразумевают свободу Кубы, которую может обеспечить только Англия, и смышленый дон Доминго мало что спрыгнул с темы, но еще и послал в Times открытое письмо, предав гласности переписку с Уокером, - а в этой переписке было очень много такого, чего публике знать не стоило.
Короче говоря, перехитрить хитрецов не получилось, а ФПГ Севера, боясь ссориться с «Коммодором», Уокера вычеркнули. Единственной надежной опорой оставался «Золотой Круг» и демократы в целом. Тут осложнений не возникало: «Воина Судьбы» лоббировали все «парни из Диксиленда», во главе со знаменитым сенатором Стивеном Дугласом, «делателем президентов», в переписке с которым полковник не сглаживал никакие углы:
«Мы передовой отряд в битве с Британией… В этой битве может быть только один победитель… наш общий долг - наказать Британию за политику прошлую и нынешнюю. К сему прилагаю меморандум о происках англичан лично против меня и против народа Соединенных Штатов, который прошу Вас, дорогой старший друг, лично передать главе Госдепартамента».
Получая такие письма, вполне совпадавшие с его личной и политической позицией, м-р Стивенс нажимал на все доступные ему рычаги, на Холме, в Доме, на Уолл-стрит, - и под прямым влиянием своего близкого друга президент Пирс, выступая 15 мая с посланием Конгрессу, не обошел стороной и «никарагуанский» сюжет:
«Традиционная политика США сводится к тому, чтобы признавать все правительства, не анализируя ни их происхождения или организации, ни средств, с помощью которых правители добиваются власти, лишь бы правительство являлось реальным, признанным народом страны... Для нас безразлично, получала или не получала победившая сторона помощь в виде иностранной интервенции...», - а вишенкой на торт вечером того же дня стала аудиенция, данная м-ром Пирсом посланнику «новой Никарагуа».
Теория и практика эталонной демократии
Успех? Несомненно. В смысле пиара еще какой. Но реальных проблем де-факто официальная поддержка Штатов не решала, и что еще хуже, к привычным сложностям добавлялись новые: доселе приличные отношения с никарагуанским истеблишментом быстро охладевали. Не столько потому, что объявлять войну «всем реакционерам Центральной Америки», на чем категорически настаивал Уокер, либералы элементарно боялись, - главной причиной были взгляды главнокомандующего, и вот тут прошу прощения за огромную цитату. Без нее никак, и она интересна:
«В вопросе о расах я совершенно откровенен. Черная раса самим Провидением создана для услужения, это неоспоримо. Негр может быть свободным, но и в этом качестве он должен услужать, и свобода ему, по чести сказать, не нужна, она его развращает.
Индейская раса, представленная тут в досадно немалом количестве, это дети Природы, чуждые всяком развитию. Они упорно цепляются за свои дикарские обычаи, ненавидят и отторгают все новое, но, вместе с тем, стоят неизмеримо выше черных. По моему убеждению, через какое-то время, возможно, два или три века, путем упорной дрессировки, их можно будет воспитать, и они займут уготованное им Господом скромное место в семье цивилизованных наций.
Наконец, белая раса создана, чтобы побеждать, покорять, повелевать, исследовать, творить, созидать и мыслить (…) Здешние джентльмены, будучи, если можно так сказать, испорченными испанцами, безусловно, относятся к белым, как к белым относятся сами испанцы, разумеется, в той мере, в какой вообще можно назвать белыми представителей латинских рас.
Некоторые из них, как я убедился, уже вполне готовы принять перемены, предлагаемые им прогрессом, и стоят в шаге от превращения в настоящих американцев. Они полностью поддерживают мои начинания, но их, должен признать, меньшинство, большинство же, представляя себя белыми, настроено и далее пребывать в бессмысленной лености, вечных раздорах, пустословии и глупейшей роскоши.
Размышляя над этим, я пришел к выводу, что виной всему – испанцы. Они не понимали, сколь пагубно смешение рас, допустили появление проклятых метисов, предоставив им права белых людей, в том числе, право владеть землей и получать образование. Эти метисы, внешне почти белые, отрицают родство с индейцами, но именно в их индейской отсталости, нежелании принять нашу опеку, в их ненависти к тем, кто несет им добро, кроется главное препятствие процветанию этих стран.
Очевидно, что всех местных джентльменов,именующих себя белыми, но по духу цветных, следует лишить недвижимого имущества, хотя бы и с компенсансацией, чтобы они покинули страну, и пусть их работники уехали бы вместе с ними. Белый колонист и его черный работник, которого легко купить на Ямайке, - вот залог честного процветания свободных американских наций!».
Ага. Именно так он думал, никогда своих взглядов не скрывая, напротив, оглашал их совершенно открыто. А потому, как уже сказано выше, либеральные лидеры, кроме немногих, поставивших на США, как светоч прогресса, всё, осознавали, что скоро могут оказаться лишними, да и агенты Вандербильта, поникая в Гранаду под самыми разными легендами, по чуть-чуть точили камень.
Напряжение в салонах росло. Все боялись Уокера, никто не смел ему возражать, но, вспоминает современник, «воздух стал тяжелым, словно перед грозой», и «Воин Судьбы», наделенный изрядной интуицией, сознавал, что пришло время перезагрузки. Неформальной власти ему хватало в избытке, но необходима была власть формальная, легитимная и на 100% надежная.
А между тем, 14 месяцев истекали, надвигались выборы президента, уже не временного, и в списке кандидатов числился некто Фермин Феррера, абсолютно надежный, из тех, кого Уокер считал «настоящими белыми», имевший бизнес с США и мечту дожить до счастливого дня, когда получит американский паспорт, но, увы, не имевший никакой популярности.
Естественно, чтобы повысить рейтинг, было сделано все, - статьи, позитивные слухи, поцелованные детки, пулькэ от пуза после митингов, но в итоге половины голосов не собрал никто, и теперь, согласно закону, выбрать главу государства предстояло Ассамблее, из трех призеров гонок, - а дон Фермин сиротливо ютился на седьмом, последнем месте.
Такой вариант Уокер предвидел, но отвергал заранее, - на сей случай он намеревался организовать новые выборы, и 12 июня временный президент Ривас, трясущийся в присутствии «нашего спасителя», по настойчивой просьбе «спасителя» объявил результаты выборов незаконными, ибо «первая тройка» (в том числе, и он сам) «использовала нечестные методы борьбы», - а сразу уехал из Гранады, логова флибустьеров, в родной Леон.
Рассерженный Уокер срочно прибыл туда же, состоялся не очень приятный разговор (вроде бы даже поминались какие-то деньги, полученные сеньором Ривасом от каких-то жуликов), но расстались мирно, договорившись встретиться в Гранаде, - однако вместо Гранады, как только грозный гость убыл, президент со всем правительством ускакал на глухой запад, в горную Чинандегу, и там отменил свой указ о новых выборах, объявив Уокера «предателем Никарагуа», а себя вновь временным президентом.
В свою очередь, в Гранаде низложенным и «предателем Никарагуа», объявили сеньора Риваса, а временным президентом, поскольку все остальные отказались от столь высокой чести, стал Фермин Феррера, надеявшийся вскоре стать настоящим главой государства, но на западе страны был еще один президент, Ривас, а кроме того, на севере вынырнул из глубокой тины, вернее, из Гондураса, всеми забытый, но, в принципе, легитимный сеньор Эстрада (помните такого?), создав некий «Комитет спасения».
Но это я только для полноты, так сказать, ощущений, потому что «гондурасского претендента» кто-то очень скоро пристрелил, и глав государств опять осталось двое. Однако на этом, однако, парадоксы не иссякли. 10 июля Уокер на основании декрета «предателя Риваса», отмененного «предателем Ривасом», провел выборы, - по оценке официального наблюдателя, консула Уилера, «первые по-настоящему демократические выборы в этой несчастной стране», - в которых сеньор Феррера участия не принял, войдя в историю как «Временное Ндоразумение», - зато принял участие сам «Воин Судьбы». На безальтернативной основе. И…
И это были очень неординарные, даже по меркам Центральной Америки тех лет выборы: они состоялись только в двух департаментах из семи, - Гранаде и Ривасе, - а в голосовании, даже по официальным данным, приняло участия около 9% полноправных граждан, реально же за единственного кандидата, генерала Уильяма Уокера, голосовали его бойцы и колонисты.
Никарагуанцы, за исключением 98 персон (список утвержден лично кандидатом), на участки не допускались, как «политически ненадежные» или «незрелые» - а 12 июля, после торжественной инаугурации, счастливый победитель принес присягу, зачитав первое обращение к нации по-английски, потому что испанский знал еще не очень хорошо, и стеснялся…
Продолжение следует.
Оригинал и комментарии
Что мне нравится на работе от kilativ
Задумался. Что мне интересно делать и чем совсем не хочется заниматься, но надо.
Мне интересно осваивать новые методы (особенно, когда все сразу получается). Люблю эксперименты с красивыми гелями, на них просто приятно смотреть. Нравится придумывать сложные биохимические эксперименты для решения довольно сложных задач. Это как разгадывать загадку или собирать паззл, только на выходе будет интересные результаты. Нравятся эксперименты, когда получаешь нечто такое, что тебе дает знания, которых нет вообще ни у кого на планете. Причем, если открытие значительное - тем приятнее. Нравится анализировать геномные данные, копаться в структуре генов, размышляя как бы это все могло регулироваться.
Что не нравится. Не нравится писать гранты - ну вот совсем. Не нравится начинать писать статьи. Именно начинать. У меня чудовищная прокрастинация перед началом. Если уже начал, дальше гораздо проще - уже есть некая идея изложения и процесс катится сам собой. Не люблю делать какие-то чужие эксперименты, особенно когда нужно "проверить вот это соединение" принесенное "в потном кулачке" без толкового объяснения зачем это все надо и что именно они хотят узнать. Это касается студентов в лаборатории, которым нужно что-то биохимическое для их статей для защиты. Понятно, это нужно и для лаборатории как таковой, для отчетов по грантам, но все равно не люблю. Очень не люблю обсчитывать гели в цифровом формате. Когда глазом все и так видно, но дотошные придирчивые "третьи рецензенты" хотят докопаться и требуют цифр. Ну и, естественно, не люблю решать проблемы "почему это перестало получаться". Это самый нелюбимый момент: когда не воспроизводятся результаты. Если чужие - ну хрен с ними, может наврали, может не все рассказали, как делали. Но если свои результаты не вопроизводятся - это беда и её надо решать. В сложной биологической системе важны часто незначительные нюансы и их нужно выявлять. Проблема в том, что переменных огромное количество и все разом не проверить. Иногда убиваешь буквально месяц чтобы понять, что вода, которой мы пользуемся, недостаточна чистая и просто нужно было менять фильтр (по сути работали с водой из под крана, вместо двойного дистиллята) или что метка, которую нам прислали - не то что мы заказывали, что белок для работы из другой лаборатории был перепутан. Один раз это выяснилось во время кристаллизации. Закристализовали, увидели фигню, но с хорошим разрешением и прочитали белок по кристаллической структуре! Оказалось не то что нужно. Упс! Полгода потрачено на "упс".
А у вас, коллеги, как с этим?
Мне интересно осваивать новые методы (особенно, когда все сразу получается). Люблю эксперименты с красивыми гелями, на них просто приятно смотреть. Нравится придумывать сложные биохимические эксперименты для решения довольно сложных задач. Это как разгадывать загадку или собирать паззл, только на выходе будет интересные результаты. Нравятся эксперименты, когда получаешь нечто такое, что тебе дает знания, которых нет вообще ни у кого на планете. Причем, если открытие значительное - тем приятнее. Нравится анализировать геномные данные, копаться в структуре генов, размышляя как бы это все могло регулироваться.
Что не нравится. Не нравится писать гранты - ну вот совсем. Не нравится начинать писать статьи. Именно начинать. У меня чудовищная прокрастинация перед началом. Если уже начал, дальше гораздо проще - уже есть некая идея изложения и процесс катится сам собой. Не люблю делать какие-то чужие эксперименты, особенно когда нужно "проверить вот это соединение" принесенное "в потном кулачке" без толкового объяснения зачем это все надо и что именно они хотят узнать. Это касается студентов в лаборатории, которым нужно что-то биохимическое для их статей для защиты. Понятно, это нужно и для лаборатории как таковой, для отчетов по грантам, но все равно не люблю. Очень не люблю обсчитывать гели в цифровом формате. Когда глазом все и так видно, но дотошные придирчивые "третьи рецензенты" хотят докопаться и требуют цифр. Ну и, естественно, не люблю решать проблемы "почему это перестало получаться". Это самый нелюбимый момент: когда не воспроизводятся результаты. Если чужие - ну хрен с ними, может наврали, может не все рассказали, как делали. Но если свои результаты не вопроизводятся - это беда и её надо решать. В сложной биологической системе важны часто незначительные нюансы и их нужно выявлять. Проблема в том, что переменных огромное количество и все разом не проверить. Иногда убиваешь буквально месяц чтобы понять, что вода, которой мы пользуемся, недостаточна чистая и просто нужно было менять фильтр (по сути работали с водой из под крана, вместо двойного дистиллята) или что метка, которую нам прислали - не то что мы заказывали, что белок для работы из другой лаборатории был перепутан. Один раз это выяснилось во время кристаллизации. Закристализовали, увидели фигню, но с хорошим разрешением и прочитали белок по кристаллической структуре! Оказалось не то что нужно. Упс! Полгода потрачено на "упс".
А у вас, коллеги, как с этим?
Оригинал и комментарии
Новое в области преступности от kilativ
Disturbing video released by the NYPD Sunday shows a man being hit by a car and then robbed as he lay splayed out on the ground, struggling to survive.
The 39-year-old victim was walking on the sidewalk at 898 E. 169th St. in the Bronx when a black, four-door sedan slammed into him around 6:40 a.m. Saturday, according to police.
The video shows the victim being thrown into the air before he lands on the street.
Two men who were in the vehicle that hit him got out and went through his pockets, taking his belongings, cops said.
“The individuals returned back to the scene and check the victim’s pockets before fleeing to parts unknown,” the NYPD said in a release.
An emergency crew took the victim to Lincoln Hospital, where he was listed in critical condition, cops said.
The first robber was a “male, dark complexion, thin build, Afro hair,” the NYPD said. He was last seen wearing black pants, black sneakers and a hooded sweatshirt.
The second was also described as a “male, dark complexion, thin build, Afro hair.” He was last seen wearing light-colored sweatpants, a black hooded sweatshirt and sneakers.
Отсюда
Ноавый способ грабежа ввели черные преступники Бронкса: переехать жертву машиной и потом обобрать, оставив умирать на месте разбоя.
Оригинал и комментарии
(копия записи в FB) от a-shen
Прочёл в LJ запись Александра Бугаева (a-bugaev.livejournal.com/1321672.html) о том, что они вместе с другим автором LJ, Владимиром Рокитянским, создают сообщество "Прояснение оснований" (osnovaniya.livejournal.com), про которое В.Р. пишет (насколько я понимаю, всерьёз, а не в качестве пародии на "патриотическую" философскую мысль - во всяком случае, я не заметил никаких намёков на пародийный характер обсуждения): "Сообщество создано для осмысления и обсуждения всего, что связано с происходящим на Украине. В основе замысла – то очевидное обстоятельство, что речь идет о событиях глобального масштаба, меняющих ход истории, и что для понимания и объяснения этих событий и формирования обоснованного к ним отношения необходимо заново продумать и переосмыслить множество базовых понятий, в которых привычно обсуждаются вопросы мироустройства." При этом предлагаются "правила работы сообщества", включая такое: "2. Предметом обсуждения в сообществе не является фактическая сторона военных действий – ни достоверность, ни оценка событий."
Оригинал и комментарии
Новости грабежей от kilativ
В Нью-Йорке ограбили епископа прямо во время прямой трансляции его воскресной проповеди.
Момент ограбления попал на видео. Бруклинская полиция сообщила, что неизвестные угрожали епископу пистолетом.
Сам он заявил, что на него и его жену напали трое мужчин. Грабители забрали драгоценности на сотни тысяч долларов, а затем скрылись
Смотреть здесь
И здесь
Неплохой заработок у пастырей протестантской церкви, когда одних УКРАШЕНИЙ на чуваке на сотни тысяч долларов.
Вот тут подробнее:
"As I got down, one went to my wife and took all her jewelry and had the gun in front of my 8-month-old baby's face. Took off my bishop's ring, my wedding band and took off my bishop's chain, and then I had chains underneath my robe and he started tapping my neck to see if anything else. So that means they knew. They watched and they knew that I have other jewelry," he explained.
Это не столько церемониальные украшения (только кольцо и подвеска), а вообще епископ был обвешен драгоценными цепями, которые грабители и искали, ощупывая свою жертву.
Момент ограбления попал на видео. Бруклинская полиция сообщила, что неизвестные угрожали епископу пистолетом.
Сам он заявил, что на него и его жену напали трое мужчин. Грабители забрали драгоценности на сотни тысяч долларов, а затем скрылись
Смотреть здесь
И здесь
Неплохой заработок у пастырей протестантской церкви, когда одних УКРАШЕНИЙ на чуваке на сотни тысяч долларов.
Вот тут подробнее:
"As I got down, one went to my wife and took all her jewelry and had the gun in front of my 8-month-old baby's face. Took off my bishop's ring, my wedding band and took off my bishop's chain, and then I had chains underneath my robe and he started tapping my neck to see if anything else. So that means they knew. They watched and they knew that I have other jewelry," he explained.
Это не столько церемониальные украшения (только кольцо и подвеска), а вообще епископ был обвешен драгоценными цепями, которые грабители и искали, ощупывая свою жертву.
Оригинал и комментарии
Субсидированный детсад для всех желающих? от kilativ
Latisha McNeill said she’s been dealing with the “crisis of child care” in the city for nearly eight years.
She lives in a NYCHA building on the Upper East Side with her three children, ages 7, 4 and 2. She said she’s often had to consider whether she should leave work or pay for child care.
As a single mother, McNeill said she ended up getting a second job because of the high costs of child care services in her neighborhood.
“I got tired of choosing between food, transportation or childcare,” said McNeill, whose main job is in hospital administration.
In New York City, access to affordable child care was an issue before the pandemic, according to advocates. But for the past few years, the issue has gotten only worse as providers have struggled to remain open and families have struggled to find and pay for available services.
The City Council is now considering a package of five bills that supporters say would lead to universal child care, which would make New York City a pioneer.
One of the bills would establish a child care advisory board that would recommend to the mayor and city council speaker policies on child care for all who need it within five years.
The board’s mandate includes establishing subsidies for families up to 300% and 400% below the federal poverty level that would be funded by a combination of city, state and federal dollars.
“We have to create these subsidies that actually make child care affordable for families,” said Councilmember Julie Menin, a Democrat who represents the Upper East Side and introduced the bills.
For babies younger than 18 months, enrollment in child care programs costs on average $2,600 per month or $21,000 a year, according to a 2019 report by the city comptroller’s office.
For toddlers between 18-24 months, the cost is at least $16,000 a year, according to City Council officials.
It’s made the situation for people like McNeill, who have seen their dollars stretched tighter by inflation, untenable.
“Some of us can't buy bread, but you want us to pay $3,000 for childcare?” she said.
The bills would also create a child care directory and an online portal providing information on child care subsidies, and establish a grants fund for child care programs experiencing a significant risk of closure or displacement.
It would also create a certification program that aims to make it easier for businesses to become eligible child care facilities.
“We want to really try to expedite child care facilities, for example making sure that they are put at the top of the list so that there are no delays,” Menin said.
Three of the bills — the child care advisory board, the child care directory and online subsidies portal — are supported by a supermajority of council members.
Advocates emphasize that lack of access to child care continues to impact the economic recovery of the city as women have struggled to re-enter the job market.
Отсюда
Город Нью Йорк хочет создать программу для субсидирования детсада для всех, у кого доходы до 4-х кратного федерального уровня бедности (на семью). Для увеличения количества детсадов, хотят снизить запросы к ним и убрать прочие бюрократические барьеры. А то ясли (до полутора лет) у нас 21 000 долларов в год на ребенка, садик - 16 000 в год на ребенка (в среднем). Цены растут. 15 лет назад у меня на двоих детей уходило примерно 16 000 в год на садик.
Личное мнение. Субсидии - это хорошо, но когда такая резкая грань: вот до этой суммы субсидии, а после этой - ты сам по себе (учитывая, что эта сумма не безумно большая) - делает проживание в городе специалистов, которые не миллионеры, но и не совсем нищие, малопривлекательным. Хотя бы некая частичная сбсидия для людей с доходом до 150К в год была бы более справедливой. Но это ладно, больше напрягают личности, как приведенная в статье Латиша с тремя детьми мать-одиночка. Какого хрена, как говорится. Впрочем, она работает на двух работах, а там полно таких, которые и детей в детсад хотят сдать и не работать при этом. Субсидия им все равно будет положена.
Оригинал и комментарии
Опять об оружии от kilativ
Посмотрите на вот этот скетч
.
Этого "чОткого пацана" разыскивает полиция Майями. Он выстрелил туриста из Аргентины, когда тот с приятелем сидел вечером на ступеньках дома, где остановился. Просто подошел, потрнебовал денег, а потом, видимо для острастки, выстрелил парня. Второго не тронул, только обобрал. С жертвы взял ОДИН доллар наличными. Раненый в коме.
.
Этого "чОткого пацана" разыскивает полиция Майями. Он выстрелил туриста из Аргентины, когда тот с приятелем сидел вечером на ступеньках дома, где остановился. Просто подошел, потрнебовал денег, а потом, видимо для острастки, выстрелил парня. Второго не тронул, только обобрал. С жертвы взял ОДИН доллар наличными. Раненый в коме.
The robbery happened in the early morning hours last Thursday along the 1000 block of 8 Street.
Police say the 25-year-old victim and a friend were sitting outside his apartment building when the gunman demanded money, then shot him in the torso.
The robber took off with $1 and a wallet belonging to the friend.
The victim, who was visiting from Argentina, is currently in a medically-induced coma.
Отсюда
Что хочу сказать. Флорида - это почти Техас по свободе оружия. То есть, грабитель решил сразу продемонстрировать свои намерения и заодно предовратить любые возможные "рыпари" за короткостволом. Есть человек - возможен вооруженный ответ, нет человека - ответка невозможна. Стреляй первым, как на Диком Западе, где как раз поголовное вооружение населения ну вообще никак не останавливало насилие. Ровно наоборот. Пока не пришли федералы и не навели порядок.
И еще. Грабитель - типичная восточноевропейская рожа. Натуральный гопник из Харькова, Тернополя или Магнитогорска (может из Лодзи или Витебска, конечно). Никаких негров. Скорее наоборот, на неонациста похож. Азовец, например. Вон, на шее какая-то татуха. Волчий крюк или черное солнце какое-нибудь. Так в чем отличие гопников в Люберцах и гопников в Майями? Да, собственно говоря, ничем. Только гопота в Люберцах в одиночку не стала бы нападать и компанию гопоты было бы видно заранее, можно избежать конфронтации, по крайней мере постараться убежать. Из оружия у гопоты Люберец - ножи, биты, заточки. Не по статусу им дорогой и крайне "пахнущий реальной тюрьмой" огнестрел. А в Майями любой уличный гопник с волыной. Воообще любой.
И если вы скажете, что от гопоты в Люберцах никак не уйти - это смешно. Можно постараться убежать и, если вы не курите и не страдаете одышкой, у вас реальные шансы уйти от них. Гопота как раз курит. Ну и что они сделают вдогонку? Метнут нож? Метание ножей - это ОЧЕНЬ непростое ремесло, ножи нужны балансированные, специальные. А вот гопник с волыной.... "Далеко не убежит в шею раненый жЫгит!" С пяти метров метание ножей практически бесполезно, а стрельба - практически нельзя промахнуться.
У меня коллега, старше меня, вырос в бандитском районе Саратова и там, "на овраге", его как раз подкараулили гопники. Его пытались ограбить и/или убить. Но у гопоты не было волын! Стволы никто свободно не продавл! Поэтому мой коллега сумел сперва отбить нож (сильно располосовал руку, но это ж не пуля!) а потом дал деру и был таков. Курякам не догнать спортсмена.
Оригинал и комментарии
СКОВАННЫЕ ОДНОЙ ЦЕПЬЮ (17) от putnik1
Продолжение. Предыдущее здесь.
Ва-банк
Уокер вскрыл карты. Его программа содержала всего четыре пункта: (а) подчинение к апрелю 1857 всей Центральной Америки, (б) создание эскадры па Карибском море, (в) присоединение Центральной Америки «и возможно» Кубы к «сообществу южных штатов», (г) решение вопроса о Москитии «с разумным учетом интересов Англии, если она удовлетворит законные интересы США», а первой акцией – попытка переиграть в свою пользу старый конфликт с Вандербильтом.
Теперь, полностью и легально контролируя все возможности государства, он, как ему казалось, мог себе это позволить. Использовав тот факт, что «Аксессори» несколько лет удерживала положенные выплаты предыдущим правительства Никарагуа, не говоря уж о процентах от прибыли, Уокер наложил эмбарго на ее собственность, подписал указ о национализации и назначил новым управляющим своего офицера Джозефа Скотта, бывшего бухгалтера из Нью-Орлеана. Тем самым, наступив на грабли.
Справедливо оценив случившееся, как пощечину, никогда, никому и ничего не прощавший «Коммодор», воспринимавший вызовы, как приятный повод показать всем, что он сожрет кого угодно, отреагировал мгновенно: его эмиссары прибыли в Коста-Рику с предложением своими силами (поскольку ВМФ республика не имела) блокировать транзитный путь по реке Сан-Хуан, связывающий внутренние районы Никарагуа с ее Атлантическим побережьем, тем самым фактически обнулив рейсы пароходов, а значит, и поставки.
Естественно, президент Мора предложение принял. Он готовил второй этап операции, но не спешил, поскольку Гватемала, Сальвадор и Гондурас раскачивались медленно, и вторично таскать каштаны из огня в одиночку «Хуанито» не хотел. А вот, использовав передышку, в той или иной форме взять под контроль устье Сан-Хуан, - давняя мечта костариканских политиков! – наоборот, хотел, и даже очень.
Поэтому выполнение всяких формальностей заняло совсем немного времени, и вскоре около вожделенного устья появились пароходы компании Вандербильда, по контракту с властями Коста-Рики охраняющие побережья от «пиратов и разбойников», причем в смысле вооружения и подготовки экипажей эти сугубо торговые посудины мало уступали военным.
Это, впрочем, на «законного президента Никарагуа» впечатления не произвело. Он исходил из того, что золото золотом, а хладное железо властвует над всем, и если Вашингтон, округ Колумбия с нами, то кто на ны? А тут все складывалось, как нельзя лучше: Юг был в силе, - пусть этой силы оставалось всего на несколько лет, - и «машина Стивенса» (система политического контроля над Конгрессом) работала исправно, - тем более, что по южным (и некоторым западным) штатам прошла волна хорошо организованных митингов, требовавших от властей «не отворачиваться от наших героев».
Шикарно отработали и на съезде демократов, внеся в список «обязывающих резолюций» кандидату Бьюкенену (будущему президенту) рекомендацию «проявлять участие к попыткам, предпринимаемым демократическими центральноамериканскими народами для возрождения той части континента, которая расположена на подступах к межокеанскому каналу».
Ничего странного, что Джон Уилер, сразу после инаугурации Уокера сообщивший в Госдеп, что «в соответствии с инструкциями установил отношения с правительством Уокера и готов также подписать с ним договор о дружбе, торговле и навигации», ничем не рисковал. Ну да, никаких инструкций не сей счет он не имел, ну и что? Когда инструкции, наконец, прибыли, значилось там ровно то же самое: признаем, считаем желательным подписать договор о дружбе, торговле и, конечно же, навигации.
А вот для столиц четырех республик (даже пяти, считая Чинандегу, временное пристанище временного президента Риваса, которого Штаты законным не считали, зато считали законным все остальные, включая Лондон и Париж) случившееся стало не шоком (там давно уже ничто никого не шокировало), а руководством к действию, и, - инстинкт политического (и не только) самосохранения, что ни говорите, мощный рычаг, - действовали.
Уже 18 июля, скорость по тем временам и ленивым нравам фантастическая, полпреды Гондураса , Сальвадора и Гватемалы, собравшись в гостеприимной резиденции генерала Карреры, подписали договор о «союзе защиты суверенитета и независимости», еще раз подтвердив, что признают президентом Никарагуа только сеньора Риваса, создали Союзный Штаб для совместной разработки плана военных действий и уполномочили сеньора Мора запросить англичан о возможности поставки новых современных вооружений, - и стоит ли говорить, что ответом на запрос “All right!”?
Да и Мексика, где недавно завершилась очередная гражданская война, - то есть возникла возможность заняться внешней политикой, - а gringo, особенно южных, любили таким страшным любом, что аж зубы скрипели, дала понять «братьям меньшим», что, если надо, готов поддержать, даже не поднимая вопрос о спорной территории Соколуко. Безвозмездно, то есть, даром.
А что особо интересно, - если на время удариться в мистику, которая, конечно, чепуха на постном масле, но все-таки… - душа давно покойного Франсиско Морасана в эти недели непрерывно чихала, ибо его много лет полузапретное имя поминали все. Решительно все. От и до.
И Уокер, на полном серьезе (реально!) считавший себя продолжателем его дела, - ибо был фанатом идеи Фередации, причем не отвлеченным, а указывавшим путь к Прогрессу, хотя, конечно, сам дон Франсиско такой Прогресс никогда не признал бы. И либералы, ранее молившиеся на Штаты, теперь же через слово повторявшие, что любое вмешательство извне в дела Центральной Америки недопустимо. И даже консерваторы, срочно признавшие, что защитить себя от внешних вторжений бывшие штаты, а ныне республики могут только вместе.
Так что, в унисон оформлению Коалиции прозвучала (правда, только в Никарагуа) мысль о том, что пора бы перестать заниматься глупыми играми в «измы» и как-то объединяться, споря, но не переводя споры в кровавые склоки, - а 12 сентября ранее непримиримые враги из Леона и Гранады подписали «Конвенционный пакт», обязавшись после победы «совместно трудиться на благо Отечеству».
Столь трогательное единство не замедлило принести плоды. Первого посланника «новой Никарагуа», - очень достойного, ранее всеми уважаемого священника, - прибывшего в Вашингтон и после вручения верительных грамот приступившего было к несению обязанностей, дипломаты всех пяти республик с первого же дня так беспощадно троллили, буллили и хейтили, что он, по воспоминаниям очевидцев, «плача и дрожа», через месяц подал в отставку, а его преемнику, не глядя на все старания «южной партии», вообще отказали в аудиенции президента, - под влиянием уже «северной партии», поддержанной к тому же посольствами Англии и Франции.
И не думайте, что все ограничилось выражениями глубокой обеспокоенности или даже озабоченности: на рейде Сан-Хуан-дель-Норте вновь замаячила британская эскадра, а в залив Фонсека вошли суда под флагом Второй Империи: Наполеон III, когда речь шла о серьезных вопросах, друзьям из Лондона не отказывал, к тому же, на Кэ д‘Орсе, зная о планах Уокера, тревожились за Гваделупу и Мартинику.
El pueblo unido jamás será vencido!
В общем, мелкая авантюра фанатика Destiny вышла на уровень серьезного геополитического кризиса, угрожая со дня на день включить логику процессов, которые остановить не мог бы никто, - но Диксиленд отступать не стал. Слишком явственно рисовалось превращение теории в практику, - то есть, создания на перешейке некоего «Юга 2.0», младшего партнера с огромным массивом свободных (ну, не совсем, но долго ли освободить?) земель под плантации, а также фермы (приманка для эмигрантов, чтобы не рвались на подконтрольный северянам Дикий Запад), - а этот Париж стоил любой мессы.
Поэтому вербовочные пункты работали на износ, очередные партии кандидатов в флибустьеры ехали в Никарагуа, не глядя на все препоны, любыми путями, подчас рискуя жизнью, - и в августе, с очередной группой добровольцев, одетый в самое простое, едва ли не в лохмотья, чтобы не выделяться, в Гранаду вместе с очередным подкреплением прибыл нежданный, но очень дорогой гость: лично м-р Суле, «магистр Золотого Круга», доставивший полмиллиона (колоссальная сумма!) баков на «военные и гуманитарные нужды», и убедившийся, что Уокер добился многого.
Две недели его пребывания на югах прошли в долгих доверительных беседах. Не под протокол, конечно, с глазу на глаз, но, по признанию самого Уокера, «имевших очень важное значение», и скорее всего, именно по итогам этих разговоров 22 сентября, неделю спустя после отъезда м-ра Суле, президент Уокер издал декрет о легализации рабства в Никарагуа. Подчеркну: именно легализации, а не реставрации, то есть, немногочисленные местные негры, давно свободные, автоматически рабами не становились, просто на территории страны можно было ввозить рабов, и они оставались бы рабами.
Важность этого акта сложно переоценить. Это сознавал и сам Уокер, указывая в письме сенатору Стивенсу: «Закон о рабстве — ядро моей политики. Без него американцы смогут играть в Центральной Америке лишь роль преторианской гвардии, подобной римской, или же роль янычаров на Востоке, роли, к которым они плохо подготовлены в силу традиций своей расы», и позже, в книге «Никарагуанская воина», где писал о себе в третьем лице, повторяя: «По этому декрету можно судить об администрации Уокера, ибо он был ключом всей его политики… Лишь таким способом можно было разорвать порочный круг и отдать большую часть земель в руки белой расы».
Впрочем, пока что все эти грандиозные планы жили только на бумаге, насущным делом оставалась война, в которой Уокер, веря в Судьбу, собирался победить, - а между тем, расклад понемногу менялся не в его пользу. Силы Коалиции сформировались, Англия щедро подбросила дополнительные тонны полезного железа, - несколько пушек, еще три тысячи ружей, боеприпасы, - и хотя гондурасские войска во главе с азартным президентом Гвардиолой по прозвищу «Генерал Вперед», попробовав 3 сентября на зуб оборону «Фаланги», откатились с потерями, это мелкий успех никакого развития не получил: уже 14 сентября парни «Воина Судьбы» потерпели поражение на западе страны, при Сан-Хасинто.
Неудача была тем более обидна, что дрались они не с английскими прокси из Коста-Рики, не с обученными солдатами из Гватемалы, а всего лишь с ополченцами «правительства в Чинандоге», то есть, с никарагуанцами, которых вообще чем-то серьезным не считали, и кому следовало, выводы сделали: сразу после того Коалиция протрубила «Вперед!», и даром что на южном фронте пока было тихо (Коста-Рика приходила в себя после холеры), Северный фронт, - сальвадорцы и гватемальцы (800 и 500 соответственно), - всасывая отряды никарагуанцев (в одном занятом без боя Леоне – почти 500 добровольцев), медленно двинулись на юг, во внутренние департаменты.
24 сентября пал Манагуа, где союзники смогли выиграть рукопашную, затем, в трехдневном (11–13 октября) сражении за Масайю, сорвали попытку Уокера перейти в контрнаступление, и в то же время осуществили рейд на Гранаду, временно заняв большую часть города, который, однако, их целью не являлся: целенаправленно прорвавшись к зданию американской миссии, бойцы Альянса окружили ее, обстреляли и потребовали выдачи Джона Уилера...
И тут бы вовсю торжествовать справедливости, - ан нет, пиратскому дипломату» свезло: за несколько дней до того он был отозван Госдепом «недальновидность и недипломатическое поведение», уехал в Штаты, а позже подал в отставку, став идеальным «козлом отпущения» для правительства США, «удивленного его личными инициативами, полностью расходящимися с данными ему инструкциями».
Северный фронт продвигался медленно, но неудержимо, а тут еще, наконец, пошла жара и на южном направлении: 7 ноября войска Коста-Рики заняли важнейший порт Сан-Хуан-дель-Сур. Генеральное сражение становилось насущной необходимостью. Поэтому Уокер, сумев 12 ноября отбить город (союзники бежали, их командующий пал в бою), развернул воодушевленную «Фалангу» на Масайю, сдать которую противнику означало поставить под удар Гранаду.
И снова, извините, облом: в четырехдневной баталии, семь раз неудачно поднявшись в атаку, «правительственные войска», отрезанные от Гранады, отошли в Ривас, после чего союзники окружили бывшую столицу консерваторов, ставшую (вот ведь ухмылка Судьбы) столицу флибустьеров, и после трех недель осады, идя на прорыв, генерал Чарльз Хеннингсен, комендант города, во исполнение приказа Уокера велел своим солдатам поджечь город, сгоревший в итоге до фундаментов.
Этот приказ, не имевший никакого военного смысла, больше того, абсолютно несвойственный характеру «Воина Судьбы», уникальный в его биографии, мотивы которого он предпочел не озвучивать даже перед лицом смерти, до сих пор пытаются как-то объяснить, - и пока что никто не смог. Только предположения. Кто-то допускает, что был нервный срыв, кто-то рассуждает о «злобной мести», еще кто-то пытается натянуть тактическую сову на стратегический глобус, но, думаю, точного ответа не будет.
Да оно и не так важно. Важно, что уничтожение древнего богатого города плюс пара сотен сгоревшего ни за что, ни про что мирняка окончательно взбесили и никарагуанцев, и всех союзников. С этого момента война перешла в новую фазу, типа «Сколько раз увидишь его, столько раз его и убей».
Война, по сути, кончилась. Началось добивание. Без шанса уйти морем, - побережье перекрыли вновь вступившие в дело костариканцы, маленькую флотилию приватизировали «неизвестные в штатском», нанятые Вандербильтом, а за устьем Сан-Хуан присматривали корабли Royal Navy, капитаны которых имели приказ руководствоваться «Законом о пиратстве», - остатки флибустьеров скучились в окрестностях последнего «своего» города, Риваса, на узенькой полоске вдоль озера Никарагуа.
Не хватало еды, раны (а раненых насчитывалась едва ли не треть) во влажном климате гнили, люди болели, - и даже сдаться выходом не было: хотя президент Мора объявил, что все сдавшиеся будут помилованы и депортированы, солдаты выполняли его распоряжение только в тех случаях, если рядом был офицер, и если этот офицер не имел личных счетов с «Фалангой».
К концу апреля у остатков осажденных в Ривасе, измотанных, измученных, больные умерла даже надежда, умирающая последней, и только сам Уокер, как вспоминали близкие к нему люди, казался спокойным. Может быть, даже не казался, но был, - «Воин Судьбы» безоговорочно доверял Судьбе, и не зря: она таки не подвела, а звали Судьбу на сей раз Чарльз Дэвис...
Экстракшн под гарантии
29 апреля 1857 года в ставку союзников прибыл капитан фрегата ВМФ США St. Marys , стоявшего в Сан-Хуан-дель-Сур, попросил встречи с генералом Мора, братом президента Коста-Рики и командующим силами коалиции, а получив аудиенцию предложил себя в посредники, пояснив, что имеет приказ командования спасти от гибели мирных граждан США, если таковые есть в Ривасе, а также, по возможности, прочих нонкомбатантов.
Предложение было принято, генерал даже поблагодарил м-ра Дэвиса, избавившего его от необходимости общаться с «кучкой мерзких головорезов», и сообщил окончательные условия: все, кто не имеет прямого отношения к «банде Уокера», невзирая на гражданство, могут уйти беспрепятственно. Также, милосердия Господня ради, могут быть вывезены из Риваса тяжело раненные и больные американцы. Но из «фалангистов» и предателей, - то есть, местных, служивших Уокеру, - не выпустят никого, им предлагается сдаться полностью и безоговорочно, положившись на беспристрастность суда.
Капитана это вполне устроило, и 1 мая, очень рано утром, состоялась встреча Дэвиса с Уокером, в ходе которой капитан, сообщил, что очень хорошо осведомлен о положении осажденных, слово в слово передав условия генерала Мора. Далее около четырех часов шла беседа без свидетелей, после чего сдвумя росчерками, - «Уильям Уокер», «Чарльз Дэвис», - был скреплен тут же, на месте написанный Акт о капитуляции Риваса.
А выше росчерков – условия. Два. Первое: «президент Уокер» с 16 высшими офицерами «под покровительством и гарантией» Дэвиса уходит из Риваса с багажом, лошадьми и личным оружием, причем «противник не может причинять им беспокойства», и Дэвис на борту своего фрегата переправит их в Панаму. Второе: право уйти «с багажом и личным оружием» получают все американцы без исключения, но их Дэвис на борт не берет, а обеспечит им переезд в Панаму под присмотром своих офицеров.
Последним, дополнительным пунктом Дэвис гарантировал личную неприкосновенность и целостность имущества «всем никарагуанцам и гражданам иных местных стран», сотрудничавшим с «президентом Уокером», а флибустьеры и «сторонники законного правительства», имевшие семьи в Сан-Хуан-дель-Сур, могли «свободно находиться там под защитой консула США» до того момента, пока они сами не изыщут возможности отплыть в Панаму или Сан-Франциско. И ни одной строчкой, ни единым словом не было сказано о центрально американской армии. Вообще.
Как видим, акт о неизбежной капитуляции, полной и безоговорочной, превратился в акт о гарантиях героям, которые устояли, а значит, победили. Без намека на какие-то обязательства флибустьеров, даже без простого обещания впредь не доставлять хлопот странам перешейка. И плюс ко всему, флибустьеры, уходя, уничтожили все вооружение, которое не могли унести.
Далее, как положено, документ (с небольшой запиской от Дэвиса) был послан на ознакомление генералу Мора, отдыхавшему в палатке, и вскоре от главнокомандующего прибежал вестовой с устным ответом: «Утверждаю. Благодарю Вас». Таким образом, формальности завершились, договор вступил в силу, и американец, наконец, ознакомил с его содержанием генералов, выразив уверенность в том, что «ваши люди, господа, не создадут сложностей в ходе процедуры ухода из города».
Такое уже вообще не лезло ни в какие ворота. «Эта капитуляция является позорным и унизительным документом для Центральной Америки... – писал на следующий день супруге в Сальвадор генерал Херардо Барриос, с которым мы давно знакомы, и о котором еще будем говорить немало. - Никогда еще агонизирующий бандит не презирал так правительства, воевавшие с ним, и мужественных солдат, которые загнали его в угол. При сдаче города побежденные держались более гордо, чем победители», и практически все генералы союзной армии, скопом бросились в палатку командующего с протестом, но тот ни отменять приказ, и вообще слушать не стал.
И загадка загадок этой истории: почему генерал Мора позволил уже почти добитым врагам уйти с почестями из западни, никак не пояснив свое решение подчиненным? Тут звучали и по сей день звучат разные мнения, подчас нелепые. Например, что дело в честолюбии: дескать, вот-вот прибывал сальвадорский корпус, и костариканец не хотел делить честь окончания войны ни с кем. Чушь, потому что сальвадорцы прибыли за два дня до того, да и лавры у главкома отнять никто не мог.
Или: да просто не было иного выхода, поскольку к Ривасу рвалась… эээ… «армия Венка», способная снять осаду. Опять чушь: достоверно известно, что никаких частей, кроме запертых в Ривасе, у флибустьеров давно не было. Есть еще предположения, что капитан Дэвис, как южанин, мог, сочувствуя Уокеру, действовать по заданию «Золотого Круга», а то и (советские историки высказывали и такое мнение) «по личному указанию президента Бьюкенена», и это уже правдоподобнее, но…
Но зачем гадать, если можно послушать самого м-ра Дэвиса, который в истории США персона заметная. Моряк по призванию, в старости адмирал, первооткрыватель, крупный ученый (географ, гидролог, геодезист), и даже один из основателей Американской академии наук, он сам дал пояснения по этому вопросу, причем под присягой.
Итак, слушания комиссии Сената 12 декабря 1857 года, даю, естественно, в сильном сокращении. Сперва, как положено, рука на Библии: «Во имя Господа клянусь говорить правду, только правду и ничего, кроме правды». Затем, тоже по процедуре, установочные данные: «Чарльз Генри Дэвис, родился в Бостоне от урожденных бостонцев, евангелист, капитан ВМФ США, Тихоокеанская эскадра». Далее еще что-то, сугубо второстепенное, и наконец, переход к теме:
- Причина вашего присутствия у Сан-Хуан дель Сур?
- Исполняя приказ коммодора Уильяма Мервина, вошел в бухту, имея задания: не позволить м-ру Уокеру обижать мирных американских граждан, если он в порыве гнева решит повторить безрассудство Гранады, предотвратить попытки м-ра Уокера перенести боевые действия в соседние страны, и защищать мирных граждан от эксцессов со стороны победителей.
- Являетесь ли вы сторонником м-ра Уокера, его взглядов и действий?
- Нет, сэр. Как военный, я не имею политических взглядов, как гражданин, отвергаю любые нарушения закона, как бы благородны ни были их мотивы, как христианин не приемлю рабства, считаю его позором человечества. Полагаю, не будь я военным, я бы назвал себя аболиционистом.
(…)
- Предложения, сделанные Вами генералу Мора, полностью соответствовали распоряжениям коммодора Мервина. Получали ли Вы какие-либо секретные инструкции или распоряжения от м-ра Мервина, или м-ра Доббина (военно-морской министр. – ЛВ), или иных лиц, и если да, то какие?
- Секретные инструкции, полученные мною от коммодора Мервина относились исключительно к исследованию архипелага Пенероа, узнать их содержания Вы можете, запросив военно-морское министерство. Никаких иных секретных инструкций, устных или письменных, я не имел.
(…)
- Таким образом, согласившись с условиями м-ра Уокера, Вы сознательно превысили свои полномочия?
- Именно так, сэр.
- Прошу объяснить мотивы Ваших действий.
- Выслушав меня, м-р Уокер сказал, что готов принять условия генерала Мора, кроме пункта о гражданах Никарагуа, работавших с ним, которых он никогда не оставит на расправу. Кроме того, он сказал, что скорее умрет, чем капитулирует перед представителем расы метисов, и не сложит оружие иначе как перед представителем США на условиях почетной сдачи. После этого я пришел к выводу, что нельзя допустить, чтобы герой американской нации погиб от руки метисов или, хуже того, предстал перед их судом. Поэтому я принял его условия, дав гарантии.
- Вы понимали, что неправомочны давать эти гарантии?
- Да, сэр.
- Вы признаете, что сознательно превыcили свои полномочия?
- Да, сэр.
- Вы сознавали, что генерал Мора может аннулировать ваш договор?
- Да, сэр. Поэтому, послав ему текст на рассмотрение, я приложил маленькую записку, где сообщил, что будет очень грустно, если Сан-Хосе и другие города Коста-Рики разделят судьбу Гранады.
- Следует ли понимать Вас так, что это была угроза бомбардировки?
- Можно сказать и так, сэр.
- Вы понимали, что генерал Мора может отвергнуть договор даже при угрозе, поскольку Вы говорили только от своего имени?
- Да, сэр. Поэтому в упомянутой записке я дал понять, что имею определенные полномочия от командования Тихоокеанской эскадры и правительства США. Я предполагал, сэр, что генерал Мора не посмеет рисковать, и не ошибся.
- Иными словами, капитан, Вы не просто превысили полномочия, но и злоупотребили своим положением, как морского офицера США, незаконно выступая от лица правительства?
- Да, сэр, именно так, сэр. Сожалею, сэр. Но я искренне уверен в том, что унижение белого человека, американца, представителями низших рас недопустимо. Если такой случай повторится, я с именем Господа на устах поступлю так же.
Ну и довольно. Остается добавить, что по итогам слушания с м-ра Дэвиса сняли претензии, отправив копии протокола в посольства Англии и Франции, а министер сделал ему замечание, ничуть не повредившее карьере. Думаю, никто не станет спорить с тем, что морской офицер, глубоко верующий северянин, убежденный противник рабства, чуть позже подтвердивший это, встав на сторону Севера, под присягой не лгал, и все его поступки были продиктованы искренними убеждениями, - а выводы делайте сами…
Продолжение следует.
Оригинал и комментарии
Чуваку просто повезло от kilativ
Он просто вылез из задней двери (люка) и покачиваясь пошел, набирая телефон. Менты и пожарные нарисовались минут через 5. Молодцы. Вид из моего окна
Оригинал и комментарии
Жуть от kilativ
Twenty-eight female inmates at an Indiana jail are suing a Clark County jail guard for selling the keys to their cells to male inmates, resulting in a “night of terror,” according to two lawsuits.
The suits allege that at least 12 women were raped, harassed, groped, and threatened after a guard, David Lowe, 29, sold the keys to their cells to male inmates for $1,000.
Male inmates allegedly wore towels over their heads to hide their identities from cameras as they entered the female prisoner section.
“The men repeatedly threatened to sexually assault the women,” according to one lawsuit. The male inmates also allegedly threatened the women if they screamed for help. Two women reported being raped.
As per the suits, not one guard came to help the women. The suits also allege that some of the women were left with various injuries, including “bleeding, vaginal tears, and genital herpes.”
Shockingly, after the brutal attacks, the guards put the women on lockdown and left the jail lights on for 72 hours. They also commandeered “authorized personal property from the women such as pillows, blankets, and personal hygiene items without any legitimate security reason,” according to court records.
Jail guard David Lowe was summarily fired and charged with trafficking with an inmate, felony official misconduct, and aiding escape. Clark County Sheriff Jamey Noel is also named in the suits, which accuse him of not training guards adequately.
Отсюда
В Индиане (да-да, в реднековской белой Индиане, без книгг и не в Индии!) охранники тюрьмы за деньги дали доступ мужской части колонии в женскую, где преступники напали на женщин заключенных и их насиловали всю ночь. В следующий раз, когда какя-нибудь общечеловеческая сука заикнется про "насаживание на бутылку" - окуните-ка этого белую книггу вот в это дерьмецо-с.
Оригинал и комментарии
СКОВАННЫЕ ОДНОЙ ЦЕПЬЮ (14) от putnik1
Продолжение. Предыдущее здесь.
Превратности безусловного суверенитета
Уверен, что все заметили: до сих пор канва сего повествования виляет от Сальвадора к Гватемале и обратно, изредка затрагивая Гондурас, но обходя Коста-Рику и Никарагуа. С Коста-Рикой ясно, она маленькая, на отшибе, там, в общем, и рассказывать не о чем, - а вот с Никарагуа сложнее. Страна и велика (по тамошним меркам), и богата, и могла бы участвовать в бурях местных страстей поактивнее, - но не могла. Ибо все силы сжирал постоянный, непреходящий бардак. Проистекающий из традиционного противоборства двух примерно равных центров: тароватого либерального Леона и строгой, патриархально-аристократичной Гранады.
В принципе, драки там по сути и форме мало отличались от таких же драк у соседей, беда же заключалась в том, что перевеса добиться не могли ни те, ни другие. Ибо если чуть усиливался Леон, города поменьше вставали за Гранаду, а если приподнималась Гранада, города поменьше вставали за Леон, на чем, собственно, и сохраняли какую-то политическую субъектность.
Никакие попытки договориться, и никакие сложные схемы не работали: договоренности срывались, неделя без переворота считалась чем-то исключительным, выборы регулярно срывались, потому что ехать в Леон боялись гранадские депутаты, а ехать в Гранаду боялись депутаты леонские, - и только на самом-самом изломе ХIX века очередному мимолетному президенту, сеньору с мозгами, пришло в голову сделать столицей крохотный городок Манагуа, фактически деревню, куда не боялся ехать никто.
И вот аккурат в это время на Никарагуа, проблемную, издерганную Никарагуа двинулся бульдозер. Или, точнее сказать, молодой, но поверивший в себя хищник, позволявший себе уже порыкивать и на Англию, давая старушке понять, что она, при всем уважении, уже не владычица морей, а хозяйничает пусть у себя в Восточном полушарии (говорят, у вас там в Крыму что-то не складывается?), в Западном же могут и покусать. Вопрос же, почему именно Никарагуа, излишен: об этом мы только-только поговорили, так что, достаточно повторить волшебное слово «канал». Или, поскольку канал планировался пока только в отдаленной перспективе, произнести другое, не менее волшебное слово: «транзит».
Теперь зафиксируем безусловное. Главный урожай от войны с Мексикой пожали южане, - в зону их влияния вошли Техас, Аризона, Нью-Мексико и Калифорния. Хотя нет, Калифорния не по итогам войны, - там просто были мексиканские земли, но почти не заселенные, и когда американцы их заняли, они через какое-то время и объявили их сперва независимыми, а потом в составе США, но Бог с ним. Главное, что Юг, уже задыхавшийся в тяжком кризисе, получил новые земли, и Царь-Хлопок вновь обрел мощь, что сделало совершенно неизбежной Гражданскую войну, которой, в общем, не хотел никто.
А тут еще самородки в Сакраменто, и золотая лихорадка, погнавшая тысячи людей за тысячи миль, через земли, заселенные индейцами, которым это совсем не нравилось, - и вопрос транспортной логистики, став запредельно актуальным, запах прибылями в сотни процентов, и тут уж заинтересовался Север, где люди мыслили куда масштабнее, чем дилеры с хлопковых бирж.
Нет, все, конечно же, было куда сложнее, но нам сейчас более чем достаточно и этого. Потому что транспортная логистика при таком раскладе, - даже без вопроса о канале, - означала шоссейные дороги, причалы, речные флотилии, депо дилижансов и многое еще чего. Ведь искатели удачи хотели попасть к своим золотым жилам поскорее, не плетясь длинными медленными караванами через горы и пустыни, не рискуя попасть под стрелы и копья, - а спрос рождает предложение.
Вот и, как мы уже знаем, 14 августа 1851 фирма шустряги Корнелиуса Вандербильта договорилась с властями Никарагуа о создании «Аксесори транзит компани», - монополиста в области перевозок, - на приличных условиях: 10 тысяч песо в месяц и 10% прибыли государству. За дело взялись споро, и быстро добились многого: возникли те самые шоссе , причалы, речной флот, дилижансы, и вся эта сложная структура всего за месяц переправляла от океана к океану до 2000 искателей удачи, - от Атлантики к Пасифику - полных надежд, а назад, от Пасифика к Атлантике - тех, чьи надежды уже сбылись или не сбылись необратимо.
Прибыли АТС имела оглушительные, - но при этом первый взнос в бюджет Никарагуа, выплаченный при подписании контракта, оказался последним: компания прекратила отчисления правительству, и вообще, повела себя, как государство в государстве, на все запросы отвечая в стиле «И что ты мне сделаешь?», а чаще не отвечая вовсе, ибо, - мнение официоза соседней Коста-Рики, - «в этой преступной позиции она имела полную поддержку со стороны американского правительства».
А деньги были нужно, да и лохом быть всякому обидно. Но когда глава МИД Никарагуа решился послать в Госдеп ноту, жалуясь на то, что «служащие компании обращаются с властями республики без должного уважения и приличия... они третируют правительственных чиновников», в ответ ему прислали выдержку из речи посланника США в Никарагуа, произнесенной еще 14 сентября, при вручении верительных грамот:
«Нация, которая занимает такое выгодное географическое положение, располагая при этом небольшой силой, не может... владеть этим богатством только и исключительно в своих интересах… Организованная политическая власть... не может не признавать и не выполнять без опасности для себя долг гостеприимства по отношению к гражданам других стран, которые идут сюда либо транзитом, либо для ведения торговли».
По сути, ультиматум, а действия служащих Вандербильта только штришки для лучшего понимания, - и понять пришлось: в обмен на уплату части задолженности, власти Никарагуа, кряхтя, подписало «Дружеский акт», подтвердив, что американцы, если увидят в чем-либо угрозу своим интересам, имею право ввести на территорию Республики войска.
Это было неприлично, оскорбительно. По данным мексиканского посла в Гватемале: «Подобное положение договора было плохо воспринято, ибо его считают слишком компрометирующим и опасным, учитывая известные захватнические цели американцев... Даже сам поверенный в делах Никарагуа в беседе со мной выразил большое недовольство и сказал, что остается лишь надежда, что законодательный орган не ратифицирует договор».
А между тем, мухи продолжали лететь на мед. Примерно в те же дни еще один американец, Уильям Кинпи, создал фирму «Компаниа де колонисасьон де Сентро Америка», купившую у «короля» Москитии (в кредит, поскольку до Вадербильта не дотягивал) гигантские массивы земель для поселения американских колонистов. При этом, понимая, что «король» - вернейший вассал Её Величества и никогда не предаст англичан, а сэры, в свою очередь, никогда такую сделку не одобрят, шустрый янки просто обманул туземного монарха, проведя сделку через длинную цепь «прокладок».
На сей раз, рискуя расстаться с половиной побережья, которую и без новой докуки считал своей Лондон, но внаглую все же не отнимал, власти Никарагуа обратились к США уже не с нотой, а со слезной просьбой, умоляя «во имя чести, дружбы и закона» не допустить беспредела. Дескать, сами же знаете: «король» Москитии самозванец и марионетка, его акты – пустые бумажки, и: эй, все дружественные нации!.. кто может, помогите!!!
Бедолаг жалели все, мексиканский посланник переслал крик души в Мехико с припиской: «Американцы не снижают своей активности и с неслыханной дерзостью стремятся к господству на всем континенте и к его захвату. Таким образом, возрастает необходимость дать другой поворот отношениям между испано-американскими государствами, ибо речь идет уже о защите путем создания военных союзов от угрожающей им катастрофы. . .», но помочь в такой ситуации мог мало кто, и этот мало кто не подвел.
Пока никарагуанское правительство безвольно ожидало развития событий, уже ни на что не надеясь, на авансцену вышла Коста-Рика, обычно голоса не подававшая, если не велела Англия. Англия же на сей раз велела, и представитель Коста-Рики в Вашингтоне в декабре 1854 вручил госсекретарю ноту протеста: дескать, Коста-Рика против любых соглашений с индейскими вождями, и если колонисты полезут на ее территорию, «применит оружие». В ответ услышав: а мы, правительство США, тут ни причем, обращайтесь в компанию м-ра Кимпи.
После такого ответа британцы урегулировали разногласия очень быстро: выявили факт мошенничества, объяснили м-ру Кимпи, что если Лондон обидится и примет точечные меры, лично ему будет очень не good, «королю» Москитии тоже все растолковали, и он, оскорбленный и возмущенный, отменил контракт. М-р Кимпи остался на бобах, а потом, говорят, разорился и спился.
Но это уже было его личной проблемой. А сама по себе идея частной инициативы в такого рода вопросах (причем без лишнего идеализма, как в случае с Верхней Калифорнией, а сугубо прагматической) ушла в массы «не ванлдербильтов», - американских граждан, искавших применение своему (вполне реально на тот момент) пассионарному потенциалу. Хотя бы и с риском для жизни. Веком раньше такой люд уходил в пираты, - а сейчас времена были иные, но кто ищет, тот найдет, и вот: Уильям Уокер.
Фаталист
Информация к размышлению. Родился в 1823-м. Сын мелкого банкира, выходца из Шотландии. Вырос в Нешвилле (Теннеси). Строгий кальвинист. К 19 годам выучился учился на врача, специализация окулист. Два года колесил по Европе, практикуясь в Париже, Гейдельберге, Эдинбурге и Лондоне. Вернувшись, внезапно решил стать юристом, учился в Нью-Орлеане, получил лицензию, но увлекся журналистикой, создал свою газету (между прочим, открыв публике молодого талантливого поэта Уолта Уитмена). Полюбил первую красавицу Нью-Орлеана, глухонемую, но окруженную поклонниками.
Освоив язык жестов, добился взаимности, однако накануне свадьбы невеста умерла, после чего веселый парень, душа компании, верующий, противник рабства и, как сказали бы нынче, эмпирический социалист, как вспоминали друзья, превратился в мрачного меланхолика, чуть ли не атеиста, порвал с прежней жизнью, заинтересовался политикой, став убежденным защитником идеалов Юга и поклонником Manifest Destiny, - т. н. теорией «предопределенности», утверждавшей, что расширение Штатов предначертано Свыше.
Был замечен Пьером Суле, влиятельным дипломатом, одним из лидеров «Ордена рыцарей Золотого Круга», закрытого общества политиков-южан, мечтавших, как минимум, забрать или купить у Испании ее последние колонии, Кубу и Пуэрто-Рико, а в идеале создать Карибскую Рабовладельческую Империю, подчинив Югу все, что севернее Колумбии. Стал полнправным «рыцарем».
В какой-то момент увлекся поисками золота, не преуспел, зато познакомился с кучей бедовых парней, готовых на любой кипиш ради бабла и славы. Не будучи трусом и слабаком, - тем паче, «образованный», хотя и свой, - заработал авторитет. Присматриваясь к событиям, создал группировку, одну из многих, но, в отличие от многих, грабить старателей не стал, а создав что-то типа ЧВК, нацелился на только-только проигравшую Мексику.
А теперь, чтобы не рассусоливать без нужды, официальные показания отчет сеньора Педро Гаттелума, капитана мексиканской пограничной стражи: «Этот сеньор высадился близ Энсенады в ноябре 1853 со своими людьми и был встречен частями местного ополчения. 18 дней он отбивал атаки наших, но поскольку ежедневно к нему прибывали подкрепления из ныне американской части Калифорнии, он смог прорвать осаду и рассеять наши части».
Таким образом, разогнав тероборону, Уокер, именовавший себя «полковником», взял под контроль слабонаселенную, но огромную территорию, по нынешним меркам сначала теперешний мексиканский штат Нижняя Калифорния, а затем и большую часть штата Сопора, создав базу, и совершенно не стеснялся, решай организационые вопросы:
«На мое ранчо явился Уокер с компанией в 600 парней. Прожил на ранчо четыре месяца, уходя, забрал всю движимую собственность, все запасы, всю мебель и инструменты. Также угнал или забил скот: 450 коров и бычков, 258 необъезженных лошадей, 30 рабочих лошадей, 50 упряжек быков…»
То есть, грабеж. Но не просто грабеж. К показаниям приложена расписка на клочке бумаги, гарантирующая владельцу конфискованной собственности компенсацию после войны, - но лишь в том случае, если он присягнет на верность независимой Республике Сонора. То есть, «полковник» мыслил политически, сразу (юрист все же) придав своим действиям юридическое обоснование.
Объявив захваченные территории «Республикой Южная Калифорния» (позже «Республикой Сонора»), провел силами своих боевиков выборы, по итогам став «президентом», создал «правительство», учредил «государственную символику», а в его «регулярную армию» потоком шли добровольцы: с января 1854 во Фриско открыто проводилась вербовка новых наемников, причем власти благожелательно ослепли. Шоу раскручивалось не по-детски:
«К нам на ранчо прибыл человек от Уокера, велев ехать в занятый его людьми Сан-Висенте. Собрав всех окрестных жителей, он требовал присягнуть на знамени объявленно им республики, пообещав нам поддержку и защиту со стороны США, к которым, как он утверждал, республика сразу после отделения от Мексики присоединится».
Это из показаний на суде, но о том же задолго до суда докладывал мексиканскому консулу во Фриско алькальд местечка Сан-Томас, прося передать в столицу, что «не следует винить обывателей, присягнувших раскрашенной американской тряпке, им пришлось так поступить, потому что пришельцы за отказ грозили лишить имущества или даже повесить».
Разумеется, из Мехико в Вашингтон полетела официальная нота с приложениями, - нотариально заверенные копии показаний и доказательства прямой причастности к «событиям» официальных лиц, - начальника таможни Сан-Франциско и генерального прокурора Калифорнии. Требовали расследовать и принять меры. Однако президент Франклин Пирс ограничился брифингом, сообщив журналистам, что «выходка м-ра Уокера и другие готовящиеся экспедиции, безусловно, заслуживают порицания».
И кто знает, возможно, пойди все по писаному, нынче в составе США было бы на два штата больше, но инициаторы «выходки» недоучли, что Мексика уже не совсем такая, как пять лет назад. Потрясенная разгромом и потерей половины территории, мексиканская элита временно сплотилась, мятежи и перевороты перестали быть рутиной, восстановился какой-никакой порядок, и власти в Мехико, понимая, что происходит, действовали без раскачки.
Отряды местного ополчения свели в единый корпус, прислали кадровых офицеров, из порта Акапулько прибыли регулярные части с артиллерией и боеприпасами, и начиная с февраля 1854 отсеченный от побережья, и стало быть, лишенный пополнений отряд Уокера, тратя бесценные боеприпасы, вел тяжелые бои на территории, население которого сплошь ненавидело пришельцев.
Дрались неплохо, зло, цепко, - во многом под влиянием командира, проявлявшего полное бесстрашие, с пояснением: «Что суждено, то сбудется, чего не суждено, бояться не стоит», за что и получил прижившееся впоследстии прозвище Сероглазый Воин Судьбы. Но выстоять шансов не оставалось, оставалось только уходить, пока не взяли в кольцо, и 8 мая 34 уцелевших «флибустьера», как тотчас окрестила их пресса, включая «президента», перейдя кордон, сдались властям в Сан-Диего.
По идее, нарушение т. н. Закона о нейтралитете 1818 года было налицо, но отряд распустили по домам без обвинений, только Уокера, как главную персону, отвезли во Фриско и судили судом присяжных. Процесс освещался широко, обсуждался громко, во всех штатах, всем хотелось понять, что же это за Уокер такой и с какой стати «флибустьеры», и СМИ изо всех сил растолковывали.
«Флибустьерство в сегодняшнем смысле этого слова, - объяснял солидный «Блэквуд Эдинбург мэгазин», - означает вовсе не те постыдные явления морского разбоя, которые возмущали наших предков. Сегодня это действия американского народа либо какой-то его части по приобретению не принадлежащей ему территории без тормозящих факторов, связанных с ответственностью американского правительства. Следует понимать, что суверенный народ США и правительство США – разные институты, на которые
влияют разные обстоятельства. Правительство обязано придерживаться принципов доброй воли в отношениях с дружественными нам нациями. Но в то же время оно обязано уважать принципы демократии, и не вправе принимать реальных мер против народных движений, не создающих угрозы правительству, пусть даже их действия незаконны, если они пользуются поддержкой большинства народа».
То есть, частная инициатива неравнодушных граждан во имя интересов большинства американцев и государственных интересов, - ничего больше. Да, в каких-то нюансах, возможно, предосудительно, но с благородными целями, во исправление каких-то явных несправедливостей. Неудивительно, что процесс завершился единогласным верликтом: «Нет, невиновен!».
Уокера вынесли из здания суда на руках, горланя патриотические песни, и он, какое-то время отдохнув, съездил в Вашингтон, потом в какие-то южные штаты, а затем, выйдя на контакт с неким Байроном Коулом, начал планировать новую экспедицию, исходя из того, что если Мексика не по плечу, то не может же быть такого, чтобы не было кого-то, кто в самый раз. Вот, допустим, Никарагуа…
Чип и Дэйл спешат на помощь
Что ж, нельзя не признать: Никарагуа подавала надежды. А чтобы понять, какие, давайте еще раз зафиксируем, чем же региональные либералы отличались от консерваторов, с которыми так ожесточенно, подчас и насмерть боролись. С консерваторами-то все прозрачно: «аристократы» с солидными поместьями, с колониальных времен правящие в своих города и весях, привыкшие к своим полномочиям,
а неизбежность перемен сознававшие, но категорически не хотевшими, чтобы перемены приходили через великие потрясения, от которых нормальным людям сплошь убыток. И соответственно, либералы, - если рассматривать их, как социальное явление, по марксисткой схеме, - как альтернатива консерваторов должны быть «национальной буржуазией», то есть… эээ… прогрессивным элементом, боровшимся за капиталистический путь развития.
Ан нет. Ничего подобного. В общем, по всей Центральной Америке, но конкретно в Никарагуа – в кубе. Красивых лозунгов хватало, прогрессивных проектов тоже, но, по сути, к реформам никто не рвался. Рвались к праву подписи, к полномочиям, к должностям, к фондам и «потокам», черт побери! Отставным полковникам и генералам, молодым, не имевшим пропуска в социальные лифты адвокатам
и журналистам, обедневшим или чем-то скомпрометировавшим себя и выброшенным из клана «падронам» хотелось повелевать, распределять, представлять страну в Европе, руководить министерствами, дивизиями etc., а добиться этого можно было только очистив кабинеты «под себя». Ну и плюс к тому: древние, с колониальных времен семейные распри типа «Монтекки vs Капулетти» или, если угодно, «грельские против прельских».
Так что, термин «партии», - особенно в Никарагуа, - следует принимать очень условно, ибо ничьи интересы, кроме своих, семейных или «клубных» они не представляли. Просто неустойчивый, постоянно менявшийся по составу и численности блок «ярких личностей», политические интересы которых зачастую сходились лишь на стремлении отстранить от власти «засидевшихся», - а если ненароком удавалось во власть просочиться, тут же превращавшихся в самых заскорузлых «реакционеров». Были, конечно, среди них и идеалисты, - не стоит село без праведника, - но они, как правило, сами не знали, чего хотят…
А если от теории перейти к практике, то в 1853 либералы из Леона и консерваторы из Гранады лихорадочно готовились к первым в истории страны выборам не «главного директора», но настоящего президента, причем выборы должны были проходить в Манагуа, на нейтральной территории, а кандидата имелись два: заслуженный генерал Фруто Чаморро от консерваторов и модный адвокат Франсиско Кастельон от либералов.
Рейтинги оба имели примерно равные, но консерваторы, учитывая агитацию в храмах и мягкое давление на ведущих политиков из Гватемалы, по опросам слегка вырывались вперед, и в день Х победителем объявили сеньора Чаморро, чего проигравшие, как случалось не раз до того, не признали, заявив о подтасовках.
Дальше по стандартной схеме: отбытие лузера с группой поддержки в Леон, где его тут же объявили законным президентом, и двоевластие аж на год, с неизбежной гражданской войной, завершившейся победой талантливого консервативного генерала Понсиано Корраля в т.н. «озерной битве» и высылкой из страны всех либеральных авторитетов.
Далее по правилам изгнанникам полагалось искать в эмиграции поддержку и целиться на реванш, так что, в мае 1854 сеньор Кастельон, - The Show Must Go On! - вновь возник в Леоне, и вялотекущие разборки вышли на новый круг, - а в декабре в Леоне появился американец, бизнесмен Байрон Коул с интересным предложением, которое Франсиско Кастельон принял, и было подписано соглашение о концессии на освоение целинных земель.
Если коротко: правительство демократов (так называл м-р Коул местных либералов, ибо слово «либерал» в Штатах тогда считали «английским», то есть, плохим, ругательным) приглашает «Американскую фалангу», - 200 «опытных граждан США с офицерами», которые должны прибыть не позднее 40 дней после подписания, принимая их на довольствие и гарантируя жалованье. На территории Никарагуа наемники рассматриваются, как никарагуанские граждане, со всем правами и обязанностями вести себя благонравно (не пьянствовать, не сквернословить etc.), а после победы иметь все «фалангиоты» и наследники погибших получат солидные участки земли в плодородных департаментах.
Состоявшуюся сделку обе стороны сочли удачной. Либералы без спора сошлись на том, что уж американцы-то точно хотя помочь торжеству идеалов демократии, а что не даром, так всякий труд должен быть оплачен, и кроме того, полагал сеньор Кастельон, «фалангиоты», став ударной силой «борцов с реакцией», сильно поредеют в числе, а выжившие станут безобидными фермерами.
Так рассуждали либералы. У бывшего же «президента Республики Сонора», от имени которого заключил контракт м-р Коул (и тем паче, его официального, но не единственного спонсора, Уильяма Ральстона, основателя и первого главы Калифорнийского банка, стоявшего за спиной Коула), имелись совсем иные планы, и превращать своих людей в пушечное мясо на радость туземцам м-р Уокер не намеревался…
Продолжение следует.
Оригинал и комментарии
Южнокорейские успехи в космосе и Россия (о запуске "Нури" и не только) (окончание) от olegkir2002
Продолжаем рассказ, начатый выше...
Сложный путь к секретам космоса: вывернутые мусорные ведра, совместные застолья и бесплатный двигатель…
В отношении того, откуда у корейцев взялись образцы для моделирования – отдельный вопрос. Тут тот же экс-директор KARI Чо Гван Рэ рассказывает практически детективную историю. Согласно его словам, в ходе проекта «Наро», когда для испытания пускового стенда необходимо было создать модель будущей ракеты-носителя, то россияне в августе 2008 г. доставили модель первой ступени в Корею, но при этом вместо модели двигателя поставили реальный. Прессе же это было сказано, что это лишь модель, а не настоящий двигатель. При этом корейцы не имели права иметь доступ к настоящей первой ступени ракеты, но, согласно договору о сотрудничестве, получали эту самую модель ракеты-носителя. Наличие же настоящего двигателя в ней оказалось неожиданным подарком, который и помог ускорить создание корейского двигателя.
«Когда был произведен третий, ставшим успешным запуск ракеты-носителя «Наро», то мы забрали себе макет, доставили себе в KARI в Тэчжон и только внимательно изучив всё поняли, что двигатель-то настоящий! Когда я впервые это понял, то у меня аж в жар бросило!» - отметил Чо Гван Рэ. Он добавляет, что российская сторона потом спохватилась, попыталась забрать двигатель, но корейцы указали на контракт, где было записано, что макет они имеют право забрать себе. А что в макете оказался настоящий двигатель – уже была не проблема корейской стороны. Издание «Чунан Ильбо» приводит и фотографию этой модели с двигателем, на котором написано «макет-НЖ», хотя двигатель был настоящим. Всё это до сих пор хранится на складе KARI в городе Тэчжон. («Чунан Ильбо», 29 октября 2021 г.)
Вот этот самый двигатель, который подарили "по большой российской дружбе" (фото из "Чунан Ильбо")
На вопрос, как получилось, что россияне так могли ошибиться, сделав подобный подарок, то Чо выдвигает следующую версию: «Это лишь мое предположение. Думаю, что российской стороне не хотелось лишний раз что-то делать дополнительно, а потому на модель системы установили имевшийся у них настоящий двигатель, планируя потом его забрать. Они потом и хотели это сделать, но мы указали на указали на контракт, где было записано, что весь макет корейская сторона имеет право забрать себе. Так и макет и двигатель оказались у нас, а директор ГКНПЦ им. М.В.Хруничева был, насколько я знаю, снят за это с должности. Думаю, что это в некоторой степени отражает последствия той неразберихи и проблем, которые были в России после дефолта 1998 г.» Корейские инженеры потом исследовали этот двигатель вдоль и поперек, что и помогло им быстро создать собственный 75-тонный двигатель. (Газета «Чунан Ильбо», 29 октября 2021 г.)
С этим, кстати, в принципе согласен и нынешний руководитель отдела двигателей проекта «Нури» KARI Хан Ён Мин, который в последние годы и руководил процессом создания двигателя для «Нури». Он признает, что они тщательно исследовали использованный в первой ступени «Наро» двигатель «Ангары», который они получил «по ошибке», посмотрев решения, примененные российскими инженерами. Это во многом позволило решить возникшие у корейских инженеров проблемы.
Впрочем, Хан настаивает, что помощь была, но не в такой степени, чтобы говорить об «обратной разработке». «Мы тот российский двигатель так до сих пор и не разобрали на части. Конечно, я заходил внутрь носителя, изучал систему двигателя, учел общие размеры, место расположения клапанов, труб и прочего. Но тот двигатель «Ангары» имеет мощность свыше 200 тонн, сильно различается с нашими двигателями следующего поколения по мощности и давлению. Потому вряд ли можно говорить, что имела место обратная разработка. Конечно, двигатель «Ангары» помог нам, но схемы, чертежи пришлось нам делать самим», - подчеркивает Хан Ён Мин. («Чунан Ильбо», 30 июня 2022 г.) Правда тут надо учитывать, что Хан возглавлял группу разработчиков двигателя, а потому является весьма заинтересованным лицом в этой дискуссии, хотя и он признает косвенную помощь со стороны России.
В этом плане показательны также и высказывания директор Управления развития корейских ракет-носителей KARI Ко Чжон Хвана. Он тоже участвовал в проекте и «Наро», активно контактируя с российскими экспертами. «У нас не было чьих-либо готовых чертежей. Единственное, что было – изучали очень старые, еще изданные в 1960-х гг. российские книги. На основе их уже общались с российскими и украинскими специалистами, получали какие-то намеки, советы, а также консультации в рамках контрактов по помощи. Но чертежи, схемы - мы делали полностью сами», - отметил Ко. (Газета «Чунан Ильбо», 22 июня 2022 г.)
При этом он признает, что ради получения информации прибегали к «самым разным способам». «В рамках проекта «Наро» Россия привезла уже полностью готовой первую ступень, но в процессе совместной работы на неофициальном уровне мы получали помощь от российских инженеров», - говорит он. – «Когда мы вели переговоры с россиянами официально, то у россиян всегда присутствовал человек, отвечающий за безопасность, который записывал содержание бесед. Мы также не могли заходить в ангар, где находилась сделанная в России первая ступень «Наро». Но они же тоже люди, за всеми постоянно не уследишь, нельзя ходить до жилья за каждым. Когда у нас были какие-то праздники, радостные события, то приглашали и российских инженеров. Вот в ходе таких неформальных бесед, жаря мясо, пропуская рюмочку-другую, мы сдружились. Вот после этого они уже нам кое-то что и рассказывали, если мы спрашивали. Таким образом в ходе разработки «Наро» мы получили много знаний, который использовали уже при создании «Нури», - отметил Ко. («Чунан Ильбо», 22 октября 2021 г.)
Издание «Чосон Ильбо», ссылаясь на неназванных корейских сотрудников, сообщило, что корейцы «даже вытаскивали содержимое мусорных ведер у россиян, пытаясь получить хоть какую-то информацию». («Чосон Ильбо», 25 октября 2021 г.) Тот же Ко Чжон Хван, подчеркнув, что «лично он в мусорных ведрах не копался», признает, что он и его сотрудники «ради получения какой-то новой информации собирали рисунки, документы и прочие схемы, наброски, которые российские инженеры оставляли на столах после общения». «Всё это пытались понять, а там же еще всё на русском… А мы же русского не знаем, рылись в словарях, пытаясь понять, что написано… вот это помню», - рассказал он в интервью телеканалу KBS после успешного запуска 21 июня, вспоминая процесс разработки. (KBS, 22 июня 2022 г.)
Как можно сделать вывод, с одной стороны, можно спорить о размерах и масштабах российской прямой и косвенной помощи корейцам, но она была, включая «неожиданные», но очень ценные подарки в виде настоящего двигателя. С другой стороны, корейцы и сами к тому времени немалого достигли, могли разобраться в советах, в итоге всё же сделали потом своими руками, применяя упорство, настойчивость, смекалку, а порой и хитрость. И теперь могут производить ракеты-носители и выводить спутники почти самостоятельно (про «почти» - немного ниже).
Кстати, когда довелось рассказать одному российскому знакомому, который работает с корейцами в другой сфере технического сотрудничества, тот он, посмеиваясь по поводу «вытряхивания мусорных ведер», отметил следующее: «Знакомое дело. С корейцами надо держать ухо востро. Когда им нужны технологии, то они часто не стесняются в методах, метут любую информацию как пылесосы, идут на самые разные ухищрения, включая лесть, попытки войти в доверие, «давление на жалость». Подчас намеренно нарушают те границы дозволенного, которые мы устанавливаем, надеясь заполучить нужные технологии. Тут нам надо уже действовать пожестче, бить по рукам, когда наши партнеры их распускают. Сами корейцы свои технологические секреты охраняют очень и очень строго. На переговорах, когда чувствуют слабину или возможность диктовать свои условия, то пытаются выжать всё и по максимуму. Это, кстати, американцы тоже отмечали, правда у США с этим всё строго, они своих союзников куда лучше изучили и заранее ставят их в очень жёсткие рамки», - отметил он. При этом он признал то, что всегда говорили и российские ракетчики: корейцы в целом «очень усидчивые, трудолюбивые специалисты, которые не щадят себя ради работы, и преданы своему делу».
Со своей стороны могу лишь сказать, что когда собирался делать репортаж «о флагмане южнокорейской электронной промышленности» одной очень известной компании РК, то мне не только не показали цех по производству, но даже запретили фотографировать в музее, где были выставлены их электронные изделия, производившиеся с 1960-х до 2010-х гг, сказав, что «запрещено делать фото даже телевизора производства 1980-х гг.» Можно предположить, что они уж точно «по ошибке» не поставили бы в Россию свою технологическую новинку. А со «случайно попавшим в Корею» ракетным двигателем хотелось бы услышать версию российской стороны… Судя по фотографиям, он действительно был передан корейцам и, как говорилось выше, до сих пор находится на складе KARI в Тэчжоне.
Интересно, что все эти споры по поводу «смогли ли корейцы сами или кто-то передал готовые чертежи» очень напоминают разговоры, которые идут и про северокорейцев, у которых в последние годы также произошел резкий скачок в сфере ракетостроения. Интересно, правда, что если южнокорейцы в целом оставляют за собой право на «самостоятельный прорыв» и «наличие собственных выдающихся талантов», то в отношении северян чаще всего подозревают, что «кто-то очень сильно помог, так как сами не могли». Похоже, что корейские таланты в этом плане едины для Юга и Севера, если южане на основе выброшенных схем, разговоров в ходе застолий и благодаря своим знаниям, труду и упорству смогли сделать «Нури», то почему северяне нет?
В любом случае, говоря про проект «Нури», отметим, что даже имея перед глазами готовый «Мерседес», абсолютно не значит, что получится сделать не уступающую ему копию. От российской стороны корейцы помощь получили и смогли ей воспользоваться, но всё непосредственно делали сами.
Большие амбиции на будущее
Судя по настрою корейских властей и специалистов, они не намерены удовлетворяться достигнутым, а в планах у них – превращение в крупную космическую державу, которая могла бы на равных общаться с нынешними государствами-лидерами этой сферы.
Согласно заявлению министру науки РК Ли Чжон Хо, для дальнейшего подтверждения надежности и работоспособности ракеты-носителя «Нури» они до 2027 г. намерены провести еще четыре запуска, первый из которых состоится в первой половине следующего года. На это заложен бюджет в 687,4 млрд. вон (около 530 млн. долл.). В процессе этих стартов на околоземную орбиту планируется вывести в общей сложности 13 малых и средних спутников.
Совсем скоро пойдет активная фаза реализации корейской программы освоения Луны. Корейцы в августе на американской ракете-носителе планируют запустить спутник «Танури». 6 июля это устройство уже было доставлено из Кореи в США. «Танури» к декабрю должен выйти на орбиту Луны на высоте 100 км и в течение года (до декабря 2023 г.) будет обследовать Луну, делая подробные фотографии поверхности и подбирая площадку для приземления корейского лунохода. Последний же планируется доставить на Луну через несколько лет при помощи уже корейской ракеты-носителя следующего поколения KSLV-III. Луноход Страны утренней свежести должен начать путешествовать по поверхности Луны в 2031 г., что сделает (если всё пройдёт успешно) Южную Корею четвертой – после CCCР, США и Китая – страной, которая сможет направить свой аппарат на природный спутник Земли.
Вот "Танури" и как он летать будет вокруг Луны (взято из "Чунан Ильбо")
Что же касается ракеты-носителя следующего поколения KSLV-III, которая должна стать основной космической «рабочей лошадкой» Кореи ближайшего будущего, то на этот проект выделено 1,9 трлн. вон (около 1,5 млрд. долл.). У новой ракеты будут пять двигателей мощностью 100 тонн каждый в первой ступени и два двигателя мощностью по 10 тонн на второй ступени при возможности выводить в космос до 10 тонн полезной нагрузки (для сравнения, напомним, что запущенная 21 июня KSLV-II рассчитана только на грузы до полутора тонн). Первый запуск KSLV-III запланирован на 2030 г., а в 2031 г. эта система должна доставить на Луну корейский луноход. Вот эта ракета-носитель уже куда более серьёзная и даст возможность Корее существенно расширить количество доступных для реализации космических проектов. Некоторые в Корее уже поговаривают о программах освоения других планет Солнечной системы – Марса, Венеры, хотя и понимают, что до этого придется пройти еще немалый путь.
Сеул также не скрывает, что он намерен активно развивать и военное направление использования космоса, в том числе развитие орбитальной группировки спутников-шпионов, а также поговаривают о возможности и создания на основе ракет-носителей межконтинентальных баллистических ракет.
Впрочем, космос для Кореи – не только и не столько вопрос национального престижа и обеспечения военной безопасности, но и возможность зарабатывать деньги. Коммерческому направлению будет уделяться особое внимание. Корейцы намерены создать собственную навигационную систему, для чего надо выводить большое количество спутников.
Планируется также активно выйти на мировой рынок запуска спутников для других стран. Согласно статистике, в период с 2010 по 2020 гг. в мире было выведено 2663 спутника, но в ближайшие десять лет различные страны мира собираются вывести в пять раз больше – 12 510. Объем рынка запусков, согласно данным компании Fortune Business Insights, увеличится с 14,21 млрд в 2022 г. до 31,9 млрд. долл. в 2029 г. Согласно оценкам компании Morgan Stanley, составлявшая в 2020 г. 251 млрд. долл. мировая космическая индустрия к 2040 г. увеличится в масштабах до 1 трлн. 100 млрд. долл. И Южная Корея намерена получить свою значительную долю этого растущего мирового «космического пирога» - как путем запуска спутников на коммерческой основе, так и путем предоставления других услуг.
Для обеспечения прибыльности, рентабельности и стимулирования конкуренции правительство РК планирует активным образом привлекать в эту сферу частные компании, передавая им технологии и обеспечивая финансовую и прочую поддержку. На острове Венародо, где расположен космодром «Наро», будет создан полноценный космический кластер, где будут собраны компании отрасли. Соответствующий закон должен пройти одобрение в парламенте РК в октябре этого года. На развитие кластера до 2031 г. будет потрачено 800 млрд. вон. Там разместятся производственные, исследовательские, информационные мощности компаний отрасли, там же собираются готовить и новых специалистов. Для всего этого на острове создадут специальную «космическую промышленную зону» площадью 306 тысяч кв м.
Сам же космодром «Наро» будет расширен. Сейчас на нем существуют пока две крупные пусковые площадки и строится одна малая. К 2031 г. на космодроме таких площадок будет в общей сложности пять – две большие и три малые.
Кстати, частные компании будут активно привлечены в качестве партнеров уже и на этапе следующих запусков «Нури». Во второй половине этого года министерство науки РК должно определить главную компанию, которая будет отвечать за очередной запуск «Нури». Эта частная фирма получит от KARI соответствующие технологии. При следующих запусках «Нури» частным компаниям будут переданы уже все этапы реализации запусков – от проектировки и сборки до непосредственно старта. «Если мы хотим как следует развивать космическую отрасль, то без активного привлечения частных компаний, создания конкуренции между ними не обойтись», - цитирует издание «Чосон Ильбо» слова профессора Корейского аэрокосмического университета Чан Ён Гына.
Впрочем в Южной Корее уже определились лидеры космической отрасли среди «частников». Тот же концерн Hanwha, который отвечал за создание двигателей для ракеты-носителя «Нури», намерен до 2030 г. инвестировать в космос самостоятельно или через дочерние компании несколько миллиардов долларов. Помимо двигателей компания будет работать в сфере развития спутников, систем связи и информации. Отвечавшая за координацию всего процесса сборки «Нури» компания Korea Aerospace Industries (KAI) уже активно занимается военным и гражданским направлением спутников, собираясь в том числе выйти на рынок услуг по съемкам из космоса. Korean Air, которая является ведущей авиакомпанией страны и которая активно участвовала в проекте «Наро», ведет разработку двигателей для малых аппаратов, беспилотных и иных систем. Корейцев очень впечатлила история и успех частного предпринимателя Илона Маска и его компании SpaseX. Вот в Стране утренней свежести надеются, что со временем и у них появится такой же инновационный лидер космической сферы из рядов частного бизнеса.
Глядя на амбициозные планы корейцев, автору эти строк запомнились сказанные в 2007 г. слова одного из российских специалистов, который работал с корейцами в рамках проекта «Наро»: «Сейчас они учатся у нас, но учатся очень быстро, у них замечательная собственная научная и производственная база, есть передовые решения в области электроники, систем связи. Очень скоро эти наши ученики превратятся в наших конкурентов», - сказал россиянин. Как говорится, «как в воду глядел», что, впрочем, с учетом подхода Кореи к развитию других новых отраслей было предсказуемо и неизбежно. На космическом рынке мира появляется новый игрок в лице Южной Кореи, который бросит вызов ведущим державам, включая США, Россию, Китай и ЕС.
Эксперты правда отмечают, что до полетов на Марс и Венеру Корее еще очень далеко. Кроме того, они хоть и создали собственную ракету-носитель «Нури», но все же без согласия США не могут выводить на орбиту тяжелые спутники, так как в них до сих пор используют американские комплектующие, за которыми власти США установили жесткий контроль. Потому над полной независимостью еще придется потрудиться, но начало уже положено. Южная Корея 21 июня вошла в клуб космических держав планеты, имеет свой космодром, может создавать свои спутники, свои ракеты-носители, имеет технологии, финансы, передовую промышленность и желание развиваться в этой сфере, а потому с корейцами нельзя не считаться даже в «космическом масштабе».
Сложный путь к секретам космоса: вывернутые мусорные ведра, совместные застолья и бесплатный двигатель…
В отношении того, откуда у корейцев взялись образцы для моделирования – отдельный вопрос. Тут тот же экс-директор KARI Чо Гван Рэ рассказывает практически детективную историю. Согласно его словам, в ходе проекта «Наро», когда для испытания пускового стенда необходимо было создать модель будущей ракеты-носителя, то россияне в августе 2008 г. доставили модель первой ступени в Корею, но при этом вместо модели двигателя поставили реальный. Прессе же это было сказано, что это лишь модель, а не настоящий двигатель. При этом корейцы не имели права иметь доступ к настоящей первой ступени ракеты, но, согласно договору о сотрудничестве, получали эту самую модель ракеты-носителя. Наличие же настоящего двигателя в ней оказалось неожиданным подарком, который и помог ускорить создание корейского двигателя.
«Когда был произведен третий, ставшим успешным запуск ракеты-носителя «Наро», то мы забрали себе макет, доставили себе в KARI в Тэчжон и только внимательно изучив всё поняли, что двигатель-то настоящий! Когда я впервые это понял, то у меня аж в жар бросило!» - отметил Чо Гван Рэ. Он добавляет, что российская сторона потом спохватилась, попыталась забрать двигатель, но корейцы указали на контракт, где было записано, что макет они имеют право забрать себе. А что в макете оказался настоящий двигатель – уже была не проблема корейской стороны. Издание «Чунан Ильбо» приводит и фотографию этой модели с двигателем, на котором написано «макет-НЖ», хотя двигатель был настоящим. Всё это до сих пор хранится на складе KARI в городе Тэчжон. («Чунан Ильбо», 29 октября 2021 г.)
Вот этот самый двигатель, который подарили "по большой российской дружбе" (фото из "Чунан Ильбо")
На вопрос, как получилось, что россияне так могли ошибиться, сделав подобный подарок, то Чо выдвигает следующую версию: «Это лишь мое предположение. Думаю, что российской стороне не хотелось лишний раз что-то делать дополнительно, а потому на модель системы установили имевшийся у них настоящий двигатель, планируя потом его забрать. Они потом и хотели это сделать, но мы указали на указали на контракт, где было записано, что весь макет корейская сторона имеет право забрать себе. Так и макет и двигатель оказались у нас, а директор ГКНПЦ им. М.В.Хруничева был, насколько я знаю, снят за это с должности. Думаю, что это в некоторой степени отражает последствия той неразберихи и проблем, которые были в России после дефолта 1998 г.» Корейские инженеры потом исследовали этот двигатель вдоль и поперек, что и помогло им быстро создать собственный 75-тонный двигатель. (Газета «Чунан Ильбо», 29 октября 2021 г.)
С этим, кстати, в принципе согласен и нынешний руководитель отдела двигателей проекта «Нури» KARI Хан Ён Мин, который в последние годы и руководил процессом создания двигателя для «Нури». Он признает, что они тщательно исследовали использованный в первой ступени «Наро» двигатель «Ангары», который они получил «по ошибке», посмотрев решения, примененные российскими инженерами. Это во многом позволило решить возникшие у корейских инженеров проблемы.
Впрочем, Хан настаивает, что помощь была, но не в такой степени, чтобы говорить об «обратной разработке». «Мы тот российский двигатель так до сих пор и не разобрали на части. Конечно, я заходил внутрь носителя, изучал систему двигателя, учел общие размеры, место расположения клапанов, труб и прочего. Но тот двигатель «Ангары» имеет мощность свыше 200 тонн, сильно различается с нашими двигателями следующего поколения по мощности и давлению. Потому вряд ли можно говорить, что имела место обратная разработка. Конечно, двигатель «Ангары» помог нам, но схемы, чертежи пришлось нам делать самим», - подчеркивает Хан Ён Мин. («Чунан Ильбо», 30 июня 2022 г.) Правда тут надо учитывать, что Хан возглавлял группу разработчиков двигателя, а потому является весьма заинтересованным лицом в этой дискуссии, хотя и он признает косвенную помощь со стороны России.
В этом плане показательны также и высказывания директор Управления развития корейских ракет-носителей KARI Ко Чжон Хвана. Он тоже участвовал в проекте и «Наро», активно контактируя с российскими экспертами. «У нас не было чьих-либо готовых чертежей. Единственное, что было – изучали очень старые, еще изданные в 1960-х гг. российские книги. На основе их уже общались с российскими и украинскими специалистами, получали какие-то намеки, советы, а также консультации в рамках контрактов по помощи. Но чертежи, схемы - мы делали полностью сами», - отметил Ко. (Газета «Чунан Ильбо», 22 июня 2022 г.)
При этом он признает, что ради получения информации прибегали к «самым разным способам». «В рамках проекта «Наро» Россия привезла уже полностью готовой первую ступень, но в процессе совместной работы на неофициальном уровне мы получали помощь от российских инженеров», - говорит он. – «Когда мы вели переговоры с россиянами официально, то у россиян всегда присутствовал человек, отвечающий за безопасность, который записывал содержание бесед. Мы также не могли заходить в ангар, где находилась сделанная в России первая ступень «Наро». Но они же тоже люди, за всеми постоянно не уследишь, нельзя ходить до жилья за каждым. Когда у нас были какие-то праздники, радостные события, то приглашали и российских инженеров. Вот в ходе таких неформальных бесед, жаря мясо, пропуская рюмочку-другую, мы сдружились. Вот после этого они уже нам кое-то что и рассказывали, если мы спрашивали. Таким образом в ходе разработки «Наро» мы получили много знаний, который использовали уже при создании «Нури», - отметил Ко. («Чунан Ильбо», 22 октября 2021 г.)
Издание «Чосон Ильбо», ссылаясь на неназванных корейских сотрудников, сообщило, что корейцы «даже вытаскивали содержимое мусорных ведер у россиян, пытаясь получить хоть какую-то информацию». («Чосон Ильбо», 25 октября 2021 г.) Тот же Ко Чжон Хван, подчеркнув, что «лично он в мусорных ведрах не копался», признает, что он и его сотрудники «ради получения какой-то новой информации собирали рисунки, документы и прочие схемы, наброски, которые российские инженеры оставляли на столах после общения». «Всё это пытались понять, а там же еще всё на русском… А мы же русского не знаем, рылись в словарях, пытаясь понять, что написано… вот это помню», - рассказал он в интервью телеканалу KBS после успешного запуска 21 июня, вспоминая процесс разработки. (KBS, 22 июня 2022 г.)
Как можно сделать вывод, с одной стороны, можно спорить о размерах и масштабах российской прямой и косвенной помощи корейцам, но она была, включая «неожиданные», но очень ценные подарки в виде настоящего двигателя. С другой стороны, корейцы и сами к тому времени немалого достигли, могли разобраться в советах, в итоге всё же сделали потом своими руками, применяя упорство, настойчивость, смекалку, а порой и хитрость. И теперь могут производить ракеты-носители и выводить спутники почти самостоятельно (про «почти» - немного ниже).
Кстати, когда довелось рассказать одному российскому знакомому, который работает с корейцами в другой сфере технического сотрудничества, тот он, посмеиваясь по поводу «вытряхивания мусорных ведер», отметил следующее: «Знакомое дело. С корейцами надо держать ухо востро. Когда им нужны технологии, то они часто не стесняются в методах, метут любую информацию как пылесосы, идут на самые разные ухищрения, включая лесть, попытки войти в доверие, «давление на жалость». Подчас намеренно нарушают те границы дозволенного, которые мы устанавливаем, надеясь заполучить нужные технологии. Тут нам надо уже действовать пожестче, бить по рукам, когда наши партнеры их распускают. Сами корейцы свои технологические секреты охраняют очень и очень строго. На переговорах, когда чувствуют слабину или возможность диктовать свои условия, то пытаются выжать всё и по максимуму. Это, кстати, американцы тоже отмечали, правда у США с этим всё строго, они своих союзников куда лучше изучили и заранее ставят их в очень жёсткие рамки», - отметил он. При этом он признал то, что всегда говорили и российские ракетчики: корейцы в целом «очень усидчивые, трудолюбивые специалисты, которые не щадят себя ради работы, и преданы своему делу».
Со своей стороны могу лишь сказать, что когда собирался делать репортаж «о флагмане южнокорейской электронной промышленности» одной очень известной компании РК, то мне не только не показали цех по производству, но даже запретили фотографировать в музее, где были выставлены их электронные изделия, производившиеся с 1960-х до 2010-х гг, сказав, что «запрещено делать фото даже телевизора производства 1980-х гг.» Можно предположить, что они уж точно «по ошибке» не поставили бы в Россию свою технологическую новинку. А со «случайно попавшим в Корею» ракетным двигателем хотелось бы услышать версию российской стороны… Судя по фотографиям, он действительно был передан корейцам и, как говорилось выше, до сих пор находится на складе KARI в Тэчжоне.
Интересно, что все эти споры по поводу «смогли ли корейцы сами или кто-то передал готовые чертежи» очень напоминают разговоры, которые идут и про северокорейцев, у которых в последние годы также произошел резкий скачок в сфере ракетостроения. Интересно, правда, что если южнокорейцы в целом оставляют за собой право на «самостоятельный прорыв» и «наличие собственных выдающихся талантов», то в отношении северян чаще всего подозревают, что «кто-то очень сильно помог, так как сами не могли». Похоже, что корейские таланты в этом плане едины для Юга и Севера, если южане на основе выброшенных схем, разговоров в ходе застолий и благодаря своим знаниям, труду и упорству смогли сделать «Нури», то почему северяне нет?
В любом случае, говоря про проект «Нури», отметим, что даже имея перед глазами готовый «Мерседес», абсолютно не значит, что получится сделать не уступающую ему копию. От российской стороны корейцы помощь получили и смогли ей воспользоваться, но всё непосредственно делали сами.
Большие амбиции на будущее
Судя по настрою корейских властей и специалистов, они не намерены удовлетворяться достигнутым, а в планах у них – превращение в крупную космическую державу, которая могла бы на равных общаться с нынешними государствами-лидерами этой сферы.
Согласно заявлению министру науки РК Ли Чжон Хо, для дальнейшего подтверждения надежности и работоспособности ракеты-носителя «Нури» они до 2027 г. намерены провести еще четыре запуска, первый из которых состоится в первой половине следующего года. На это заложен бюджет в 687,4 млрд. вон (около 530 млн. долл.). В процессе этих стартов на околоземную орбиту планируется вывести в общей сложности 13 малых и средних спутников.
Совсем скоро пойдет активная фаза реализации корейской программы освоения Луны. Корейцы в августе на американской ракете-носителе планируют запустить спутник «Танури». 6 июля это устройство уже было доставлено из Кореи в США. «Танури» к декабрю должен выйти на орбиту Луны на высоте 100 км и в течение года (до декабря 2023 г.) будет обследовать Луну, делая подробные фотографии поверхности и подбирая площадку для приземления корейского лунохода. Последний же планируется доставить на Луну через несколько лет при помощи уже корейской ракеты-носителя следующего поколения KSLV-III. Луноход Страны утренней свежести должен начать путешествовать по поверхности Луны в 2031 г., что сделает (если всё пройдёт успешно) Южную Корею четвертой – после CCCР, США и Китая – страной, которая сможет направить свой аппарат на природный спутник Земли.
Вот "Танури" и как он летать будет вокруг Луны (взято из "Чунан Ильбо")
Что же касается ракеты-носителя следующего поколения KSLV-III, которая должна стать основной космической «рабочей лошадкой» Кореи ближайшего будущего, то на этот проект выделено 1,9 трлн. вон (около 1,5 млрд. долл.). У новой ракеты будут пять двигателей мощностью 100 тонн каждый в первой ступени и два двигателя мощностью по 10 тонн на второй ступени при возможности выводить в космос до 10 тонн полезной нагрузки (для сравнения, напомним, что запущенная 21 июня KSLV-II рассчитана только на грузы до полутора тонн). Первый запуск KSLV-III запланирован на 2030 г., а в 2031 г. эта система должна доставить на Луну корейский луноход. Вот эта ракета-носитель уже куда более серьёзная и даст возможность Корее существенно расширить количество доступных для реализации космических проектов. Некоторые в Корее уже поговаривают о программах освоения других планет Солнечной системы – Марса, Венеры, хотя и понимают, что до этого придется пройти еще немалый путь.
Сеул также не скрывает, что он намерен активно развивать и военное направление использования космоса, в том числе развитие орбитальной группировки спутников-шпионов, а также поговаривают о возможности и создания на основе ракет-носителей межконтинентальных баллистических ракет.
Впрочем, космос для Кореи – не только и не столько вопрос национального престижа и обеспечения военной безопасности, но и возможность зарабатывать деньги. Коммерческому направлению будет уделяться особое внимание. Корейцы намерены создать собственную навигационную систему, для чего надо выводить большое количество спутников.
Планируется также активно выйти на мировой рынок запуска спутников для других стран. Согласно статистике, в период с 2010 по 2020 гг. в мире было выведено 2663 спутника, но в ближайшие десять лет различные страны мира собираются вывести в пять раз больше – 12 510. Объем рынка запусков, согласно данным компании Fortune Business Insights, увеличится с 14,21 млрд в 2022 г. до 31,9 млрд. долл. в 2029 г. Согласно оценкам компании Morgan Stanley, составлявшая в 2020 г. 251 млрд. долл. мировая космическая индустрия к 2040 г. увеличится в масштабах до 1 трлн. 100 млрд. долл. И Южная Корея намерена получить свою значительную долю этого растущего мирового «космического пирога» - как путем запуска спутников на коммерческой основе, так и путем предоставления других услуг.
Для обеспечения прибыльности, рентабельности и стимулирования конкуренции правительство РК планирует активным образом привлекать в эту сферу частные компании, передавая им технологии и обеспечивая финансовую и прочую поддержку. На острове Венародо, где расположен космодром «Наро», будет создан полноценный космический кластер, где будут собраны компании отрасли. Соответствующий закон должен пройти одобрение в парламенте РК в октябре этого года. На развитие кластера до 2031 г. будет потрачено 800 млрд. вон. Там разместятся производственные, исследовательские, информационные мощности компаний отрасли, там же собираются готовить и новых специалистов. Для всего этого на острове создадут специальную «космическую промышленную зону» площадью 306 тысяч кв м.
Сам же космодром «Наро» будет расширен. Сейчас на нем существуют пока две крупные пусковые площадки и строится одна малая. К 2031 г. на космодроме таких площадок будет в общей сложности пять – две большие и три малые.
Кстати, частные компании будут активно привлечены в качестве партнеров уже и на этапе следующих запусков «Нури». Во второй половине этого года министерство науки РК должно определить главную компанию, которая будет отвечать за очередной запуск «Нури». Эта частная фирма получит от KARI соответствующие технологии. При следующих запусках «Нури» частным компаниям будут переданы уже все этапы реализации запусков – от проектировки и сборки до непосредственно старта. «Если мы хотим как следует развивать космическую отрасль, то без активного привлечения частных компаний, создания конкуренции между ними не обойтись», - цитирует издание «Чосон Ильбо» слова профессора Корейского аэрокосмического университета Чан Ён Гына.
Впрочем в Южной Корее уже определились лидеры космической отрасли среди «частников». Тот же концерн Hanwha, который отвечал за создание двигателей для ракеты-носителя «Нури», намерен до 2030 г. инвестировать в космос самостоятельно или через дочерние компании несколько миллиардов долларов. Помимо двигателей компания будет работать в сфере развития спутников, систем связи и информации. Отвечавшая за координацию всего процесса сборки «Нури» компания Korea Aerospace Industries (KAI) уже активно занимается военным и гражданским направлением спутников, собираясь в том числе выйти на рынок услуг по съемкам из космоса. Korean Air, которая является ведущей авиакомпанией страны и которая активно участвовала в проекте «Наро», ведет разработку двигателей для малых аппаратов, беспилотных и иных систем. Корейцев очень впечатлила история и успех частного предпринимателя Илона Маска и его компании SpaseX. Вот в Стране утренней свежести надеются, что со временем и у них появится такой же инновационный лидер космической сферы из рядов частного бизнеса.
Глядя на амбициозные планы корейцев, автору эти строк запомнились сказанные в 2007 г. слова одного из российских специалистов, который работал с корейцами в рамках проекта «Наро»: «Сейчас они учатся у нас, но учатся очень быстро, у них замечательная собственная научная и производственная база, есть передовые решения в области электроники, систем связи. Очень скоро эти наши ученики превратятся в наших конкурентов», - сказал россиянин. Как говорится, «как в воду глядел», что, впрочем, с учетом подхода Кореи к развитию других новых отраслей было предсказуемо и неизбежно. На космическом рынке мира появляется новый игрок в лице Южной Кореи, который бросит вызов ведущим державам, включая США, Россию, Китай и ЕС.
Эксперты правда отмечают, что до полетов на Марс и Венеру Корее еще очень далеко. Кроме того, они хоть и создали собственную ракету-носитель «Нури», но все же без согласия США не могут выводить на орбиту тяжелые спутники, так как в них до сих пор используют американские комплектующие, за которыми власти США установили жесткий контроль. Потому над полной независимостью еще придется потрудиться, но начало уже положено. Южная Корея 21 июня вошла в клуб космических держав планеты, имеет свой космодром, может создавать свои спутники, свои ракеты-носители, имеет технологии, финансы, передовую промышленность и желание развиваться в этой сфере, а потому с корейцами нельзя не считаться даже в «космическом масштабе».
Оригинал и комментарии
КНИЖНЫЙ МIРЪ от putnik1
В связи с множеством вопросов, докладываю:
(а) тираж "африканского" двухтомника полностью разошелся, даже на "Лабиринте", но, поскольку заказы еще идут, запущен второй завод (200 экз.), из которых уже заказаны 89. Кто не успел, но хочет, может заказать тут: katerinafz@yandex.ru (Екатерина Федоровна). Цена та же: 1200 руб. за два тома;
(б) к концу сентября, спасибо Высшим Силам, выйдет двухтомник "Танго в багровых тонах" (Аргентина, Уругвай, Парагвая в кон. XVIII - нач. XX в.в.). Он очень толстый (каждый том как оба "африканских"), поэтому тираж вдвое меньше (400 экз.), а исходная цена вдвое больше (2500 за оба тома). Ныне из 400 экз. заказаны 223;
(в) далее в планах, если Высшие Силы будут по прежнему благосклонны, с интервалом в 3-4 месяца, "Хозяева медных гор" (история Чили), "На далекой Амазонке" (история Бразилии), "Островитяне" (Гаити, Доминикана, Куба) и "Скованные одной цепью" (Центральная Америка, черновики которой вы сейчас читаете в блоге);
(г) помимо этого, опять же, если Высшим Силам не наскучит, предполагаю переиздание "Полумесяца и Троицы" и "Земли воойны", - первого и второго томов "африканского" цикла, о странах исламской Африки и Эфиопии. Об этом спрашивают многие, потому что издание 2017 года очень сокращенное и плохо издано;
(д) в более отдаленных планах, - но тут уже все зависит не только от Высших Сил, но и элементарно от здоровья, - тома про Мексику, Боливию и Перу. Там сложно, но, думаю, справлюсь. А вот про Венесуэлу, Колумбию и Эквадор писать, наверное, не буду. У Эквадора истории почти нет, а с Венесуэлой и Колумбией тяжковато;
(е) что до переиздания "российского" цикла (3 тома), а также "Гопакиады" (история территорий, ныне именуемых "украиной") и "Витязей в разных шкурах" (история Грузии), то, не скрою, очень хотелось бы, ибо ЭКСМО выпустило их в похабном виде, еще и срезав треть, но об этом с Высшими Силами разговора не было.
И еще. Как выяснилось, с отправкой книг в дальнее зарубежье большие проблемы. В ряд стран (Штаты, Австралия, UK) "Почта России" не отправляет вообще, в большинство отправляет, но довольно дорого (цена отправки прим. та же, что за саму книгу). Этот вопрос был решен с трудом (а с отправкой в Эстонию еще даже не решен), так что, необходимо искать варианты. Я, поскольку опыт уже есть, готов подсказать.
Оригинал и комментарии
СКОВАННЫЕ ОДНОЙ ЦЕПЬЮ (20) от putnik1
Продолжение. Предыдущее здесь.
Продолжатель
В историю Сальвадора генерал Барриос вписан золотыми буквами, как однозначно позитивная фигура. Разумный, патриотичный, сделавший много хорошего, в конце концов, обеспечивший рывок в Прогресс, - но вот ведь вопрос вопросов: а что такое Прогресс? То есть, ясно, конечно: очищение от старого, утверждение нового, инновации, акции, дивиденды, экономический бум, средний класс, технологические прорывы etc., etc., etc., - но это для тех, кто вписался в рынок. А для тех, кто не вписался, - то ли деньжат не хватило, то ли смекалки, то ли шустрости, - этот самый Прогресс подчас оборачивается, как минимум, сломанными судьбами, - но кому это интересно?
Впрочем, конкретно дону Херардо в этом смысле повезло. В более развитом, чем другие государства перешейка Сальвадоре к моменту его взлета начальная стадия уже миновала, Царь-Кофе утвердился, индейцев, в общем, ограбили, недовольство Прогрессом прищемили (помните «крестьянского короля» Анастасио I?), так что, президент Барриос просто оформлял уже случившееся. Вот останься он у власти сколько-то долго, скажи вслед за «б» еще и «в», и «г», глядишь, на глянце в памяти людской и осталось бы пятнышко, а так что ж? – однозначно светлая личность.
И важнейшая особенность этой личности заключалась в том, что он, будучи фанатом Морасана, своего учителя и кумира, во главу угла всю жизнь ставил возрождение Федерации. Не особо задаваясь вопросом, а для чего нужна Федерация, если для объединения нет реальных предпосылок, - которых таки не было, несмотря на приход Великого Кофе. Напротив, теперь, когда запахло крутыми барышами, местные элиты тем паче не могли понять, зачем нужен какой-то центр, спускающий циркуляры и забирающий часть доходов.
Тем не менее, в отличие от кумира и учителя, дон Херардо не жил отвлеченными идеями Века Просвещения. Он многое знал, многое понимал, объехав всю Европу, многое из поездки вывез, - и сознавал необходимость как-то приспособить Великую Цель к реалиям нового времени. И что действовать следует очень осторожно, в первую очередь, не раздражая Гватемалу, где к Прогрессу вообще относятся с подозрением, а любые поминания Федерации сродни мулете в руках torero, тоже сознавал, в связи с чем, первый свой официальный визит (декабрь 1860-январь 1861) нанес в Сьюдад-Гватемала.
И визит удался на славу. Гость был вежлив, тактичен, готов к самым широким компромиссам, возложил цветы к могилам героев, павших в войне против Морасана, уважительно общался с «генералами» орденов и высшими иереями, которых (это знали все) недолюбливал, - короче, произвел самое лучшее впечатление. Оценив это по достоинству, радушное гостеприимство проявил и хозяин, дав понять, что, в принципе, либералам не враг, и у него в аппарате тоже либералы имеются.
Вот, скажем, генерал Круз («Так точно!», - щелкнул каблуками дон Серапио), или, допустим, наш интеллигентный депутат Гарсия Гранадос («Чуффандин», уже вернувшийся из Парижа и ставший непримиримой, но лояльной оппозицией, закивал и на хорошем французском процитировал что-то весьма революционное). И далее, выступая перед публикой, оба президента горячо ратовали за мир, дружбу и вечное добрососедство на условиях невмешательства во внутренние дела.
В таком же тоне писали о визите и официальные газеты, - и в целом, расстались тепло, хотя, конечно, были и такие, кто втайне, в монастырских кельях и стариных особняках ворчал, не понимая, зачем вообще был нужен этот визит, если волк, сколько его ни корми, все равно в лес смотрит.
Что ж, в какой-то степени так оно и было. Не стремясь с кем угодно враждовать, президент Барриос не мог и не собирался поступаться принципами, тем паче, тщательно обдуманными и практичным. И молчать тоже не мог, на первое время просто в порядке обмена мнениями.
«Наши республики, - писал он в сентябре 1860 президенту Гондураса (консерватору, но «очень умеренному»), - находятся в тяжелейшем положении. У нас нет возможностей жить безопасно и достойно. По сути, наши страны – жалкие пародии. Я вправе так говорить, потому что являюсь сейчас главой одной из этих государств.
Как Вам известно, мой друг, я объездил полмира, побывал в Европе, в Америке, я очень хорошо знаю, что такое настоящие нации и что такое настоящие правительства, и мы, увы, являемся посмешищем в глазах политических деятелей земного шара. С этим нужно что-то решать. Да, есть сложности, большие сложности, но начать можно с малого.
Допустим, объединить Гондурас с Никарагуа, а Сальвадор с Гватемалой в “малые федерации”, а их связать союзным договором. Коста-Рике же с ее упрямым желанием жить отдельно, я бы предложил статус наблюдателя, чтобы она сама увидела все преимущества и пожелала присоединиться».
Это, конечно, было прощупыванием: генерал Сантос Гвардиола «федерализм» не признавал, однако в его близкий круг входили многие видные либералы (в том числе, «вице» и спикер Ассамблеи). Таким образом, дон Херардо забросил наживку, и оставалось только ждать. Благо, как раз в это время у президента Гондураса начались серьезные трения с церковью, - и об этом, думается, есть смысл рассказать подробнее.
Вообще-то, сеньор Гвардиола, будучи искренне верующим, с падре всегда ладил, однако, как мы уже знаем, незадолго до того сумел достичь очень выгодного соглашения с англичанами, передавшими Гондурасу спорный архипелаг Баия, но одним из условий Лондон, поскольку на островах жили и подданные Королевы, и граждане США, - естественно, протестанты, - поставил внесение изменений в Конституцию, согласно которой единственной религией в стране считался католицизм.
Такая новелла лишала гондурасский «костел» множества приятных бонусов, и епископ Комаягучо, человек жесткий, не преуспев в попытках переубедить президента, отлучил главу государства от церкви. Своей волей, без консультаций с Папой, который позже отменил отлучение, - однако это было позже, а реакция пошла сразу.
Дисциплинированные падре на местах начали агитировать простой люд «не мириться с явление Дьявола», затем то там, то тут пошли волнения, вскоре превратившиеся в масштабный мятеж на всей территории страны, - бессмысленный и беспощадный, потому что люди, которые всегда чем-то недовольны, но Бога все же боятся, веруя, что исполняют волю Божью, ринулись вымещать все обиды.
Власти в итоге беспорядки подавили, но с трудом, с немалыми жертвами, - а соседний Сальвадор очень помог в подавлении «бунта темных фанатиков»: перекрыл границу, арестовал и выдал многих падре, взявших оружие в руки, даже войска в помощь прислал, - так что у окружения генерала Гвардиолы появились дополнительные аргументы в пользу идеи дона Херардо, и теперь президент Гондураса к этим аргументам прислушивался.
Правда, - вот беда, - 11 февраля 1862 дон Сантос стал единственным президентом Гондураса за всю его историю, убитым не просто при исполнении, а прямо на дому. Просто постучали, - якобы важное письмо, - и охрана впустила, а когда он вышел из спальни, посетитель разрядил обрез в живот главе государства. И вот тут вновь никак не обойтись без отступления, ибо на сцену выходят новые люди, которым предстоит сыграть немалую роль в сюжете. Итак, скобка открывается…
Картечь и кулуары
Сперва факты. За пару дней до покушения на улице неизвестные застрелили шефа президентской охраны, - а организатором покушения стал его преемник. Так, во всяком случае, считается, ибо сразу после убийства этот преемник с несколькими подчиненными, включая наемного киллера, появился в казарме столичного гарнизона, где явно рассчитывал найти поддержку, и призвал солдатиков «отомстить за святых отцов».
Однако начальник гарнизона, полковник Хосе Мария Медина, арестовал путчистов, объявил себя «временным президентом», - поскольку ни «вице», ни спикера Ассамблеи в городе не было, - быстро-быстро провел следствие, потом суд и всех причастных к аттентату расстреляли, а затем полковник Медина чин-чином передал полномочия спешно вернувшему в город спикеру Франсиско Монтесу, сеньору весьма либеральных убеждений, через пару дней, в свою очередь, передавшему их Викториано Кастельяносу, законному вице-президенту, тоже либеральному, хотя и не весьма.
Это убийство, до сих пор не раскрытое, поныне остается одной из жгучих тайн гондурасского прошлого, и тамошние историки давно отчаялись докопаться до истины. Официально, как доложил срочно повышенный в генералы Хосе Медина, преступление совершили «фанатики» (с негласным уточнением: «вероятна, но не доказана причастность Гватемалы»), неофициально же в кругу друзей погибшего ходила иная версия, о которой, однако поговорим позже.
В любом случае, гибель генерала Гвардиолы подтолкнула «элиты» Комаягуа, скажем так, влево : уже 3 марта стартовали переговоры с Сальвадором, а 25 марта 1862 президенты двух стран заключили «Договор о мире и дружбе», с пунктами о единой таможенной системе и военной взаимопомощи, - практически о конфедерации, - ратифицированный невероятно быстро, -после чего сеньор Кастельянос, пожилой и очень хворый, ушел из политики, а страну вновь возглавил тот же спикер, Франсиско Монтес, разделявший идеалы «морасанизма». Скобка закрыта.
Итак, пусть и весьма неординарным образом, первый шаг к исполнению политической мечты Барриоса свершился. А вот в Никарагуа, куда он тоже писал доверительные письма, позитива не наблюдалась: тамошний президент, генерал Томас Мартинес, будучи человеком разумным, даже мудрым, при этом весьма уважал церковь, а церковь шуры-муры с «якобинцем» Барриосом, мягко говоря, не одобряла.
Однако факт, как и беда, один не ходит: весной 1862 в Мексике высадился французский экспедиционный корпус, посланный Наполеоном III на помощь тамошним консерваторам, воюющим с тамошними либералами, - то есть, на землю Латинской Америки пришли иностранные войска, и никарагуанское правительство, ушибленное Уокером, отреагировало мгновенно, циркуляром МИД, разосланным по всем столицам перешейка:
«(…) Если бы Центральная Америка управлялась единым правительством, наше положение не было бы таким опасным. К сожалению, наша раздробленность многих подталкивает на осуществление крупных перемен. Если великая идея о создании единой нации не может быть сейчас осуществлена, то, во всяком случае, перед лицом угрожающей всем нам опасности наши правительства должны объединить свои усилия…»
Первый ответ, из Гватемалы, поражал воображение. Дон Рафаэль Каррера не просто категорически отверг любые предложение о какой угодно форме объединения, но полностью одобрил действия мексиканских консерваторов, вернувших церкви все права, и даже, хотя и косвенно, на уровне «с пониманием», приветствовал появление французов. А вот Барриос отреагировал иначе. Не имея прямого контакта с сеньором Мартинесом, он немедля отправил письма генералу Максимо Хересу, лидеру никарагуанских либералов, хотя и сидевшему не у дел, но имевшему крутые связи:
«Бесспорно, даже военный союз – важный шаг вперед. Если ваше правительство склоняется к такому мудрому шагу, сейчас самое время. Друзья в Гондурасе к этой идее сейчас очень благожелательны, уверен, они согласятся войти в союз с Никарагуа и Сальвадором, на Коста-Рику не стоит обращать внимание, а Гватемала, как Вам известно, сейчас испытывает серьезные экономические трудности из-за падения цен на кошениль, поэтому едва ли готова воевать. С этой стороны сегодня нет угрозы».
Как видим, в данном случае, предложение скромное. Для начала хотя бы создать некий «наднациональный орган», можно коллегиальный, выделив ему для работы некий «особый» (ни в коем случае не федеральный!) округ,- допустим, в сальвадорском Сан-Мигеле, и только для общей обороны от внешнего врага. Дабы никакой Уокер впредь…. – и ничего больше.
Против такой постановки вопроса в Никарагуа не возражали, говорить (естественно, в режиме строжайшей секретности) согласились, - но слухами земля полнится, и в июне из Сьюдад-Гватемала в Манагуа был переведен епископ Хосе Пуньоль Айсинена, гватемалец, член Семьи, и этом очень авторитетный прелат, слывший на перешейке мудрецом, бессребренником и даже «почти святым», к тому же невероятно красноречивый.
Президент Мартинес, очень религиозный, воспринял это, как высокую честь, быстро подпал под ласковое влияние, а новый епископ быстро объяснил главе государства, что паниковать не нужно: французы в Мексике помогают «нашим», защищающим сакральные ценности от «ультра-ненаших».
Логика его была безупречна, аргументация безукоризненна, а просьба «не отказывать в милосердии достойным, порядочным людям, покинувшим свой дом во имя любви к Господу» привела к тому, что Мартинес, ранее к эмигрантам из Сальвадора равнодушный, взял под их под покровительство, быстро сойдясь с зачастившим в Комаягуа сеньором Дуэньясом.
При таком раскладе тайное, как водится, стало явным. Мартинес «совершенно секретным» письмом уведомил Карреру о предложении из Сан-Сальвадора, после чего МИД Гватемалы опубликовал в официозе текст за подписью дона Рафаэля. И сказано было там, что единство необходимо, без единства никак, но опыт распавшейся Федерации свидетельствует: союз пяти государств не может быть долговечным, потому что кто-то из равных всегда попытается стать равнее других. Поэтому Гватемала против.
Но Гватемала не против реального, прочного единства, и предлагает, если уж объединяться всерьез, то на старых принципах: с Гватемалой во главе, как при испанцах, и новых принципах, как в Штатах, с автономией на местах, но подчинением провинций центру. Такое единство Святая Церковь, конечно, благословит. И финал: «Если кто-то из политиков настаивает на ином решении, он, что бы ни говорил, красуясь подобно павлину, несомненно, больше любит себя в Центральной Америке и свою власть над Центральной Америкой, чем Центральную Америку».
В сущности, все было сказано более чем открыто, - Гватемала определилась, и Никарагуа тоже (в сентябре сеньор Мартинес и вовсе подписал секретный пакт о союзе с Каррерой и сотрудничестве с сальвадорской эмиграцией), а спустя несколько дней заявила позицию и Коста-Рика. Там дорожили своим покоем и внимательно присушивались к мнению Лондона, где Барриоса, слишком похвально отзывавшегося о США, опасались, а планы его оценивали, как «амбициозные и несвоевременные».
Подтверждая полную поддержку решению президента Никарагуа, в Манагуа из Сан-Хосе проездом через Сьюдад-Гватемала прибыл лично глава МИД Коста-Рики с дружескими сувенирами: 1000 «сестренок Энфилд» с боекомплектом и 25 тысяч песо беспроцентного займа под гарантии «Барклай-банка», и хотя никаких агрессивных заявлений на брифинге никто не делал, журналисты уже вовсю прогнозировали «обуздание Павлина».
Что любопытно, в ходе визита министр повидался с сеньором Максимо Хересом, тем самым лидером никарагуанских либералов, с которым давно дружил, и в приятельской беседе пояснил, что «Сегодня прекрасная идея прочного союза, в сущности, игра умов, фантазия, не имеющая реального фундамента. Ею воспламеняют себя отдельные политики, грезя величием, народам же нашим она просто не нужна. Славно было бы, прислушайся к моим словам ваши друзья».
Ответ никарагуанца, как вспоминает Фелипе Иглесиас, его секретарь, был таков: «Не говорите мне про народы! Наши народы не понимают этого вопроса и не понимают своих собственных интересов. Они пока что всего лишь дети, и их, как детей, нужно учить, начиная с азбуки. Их надо силой заставить принять единство. Единство само по себе принесет столько преимуществ и обеспечит такой прогресс, что все жертвы будут тысячекратно вознаграждены...».
Четко. Не знаю, кому как, но, на мой взгляд, основы мировоззрения либералов (что тогда, что сейчас, что там, что везде) этой максимой исчерпаны до дна. Отжав воду: наши (то бишь, их) идеи единственно верны, сомнению и обсуждению не подлежат, в борьбе за их торжество допустимо все, ибо когда-нибудь все окупится сторицей. Естественно, под нашим (то бишь, их) чутким руководством.
Точка. Без дискуссий. А пресловутые «народы», ради которых типа всё, ничего не понимают, поэтому должны слушаться тех, кто лучше понимает, что народам нужно, а что не нужно. В противном случае, если станут шалить и буянить, их поставят в угол или высекут, как испорченных детей, им же во благо…
Слово за слово
Как по мне, именно в этом и кроется причина постоянных неудач первого и второго поколений центральноамериканских либералов. Они клялись именем народа, подчас умирали за народ, но реально на народ, - то есть, широкие массы, - им было плевать. Тупое, непросвещенное, инертное стадо, которое подчиняется только кнуту. А стало быть, и пресловутым широким массам было плевать на либералов, они куда охотнее слушали консерваторов, гарантировавших жизнь без непонятных экспериментов, и святых отцов, объясняющих, что за тяготы тут воздастся Там.
Правда, - и это следует признать, - Херардо Барриос, в отличие от предшественников, людей Века Просвещения, многое понимал (отсюда и личный контроль над развитием «народных школ», и многое другое), но совершенно прав сальвадорский историк Лопеса Вальесильоса:
«Барриос, внимательно следя за событиями в Европе старался следовать в русле, предлагаемом Европой. Он не видел в своих “реформах”, куда более умеренных и практичных, нежели мечтания Морасана, ничего крамольного, считал их “отвечающими духу времени”, и видя, что противники объединяются, считал, что сможет переиграть их всех сразу».
Короче, обстановка накалялась вне зависимости от чьих-либо желаний, сбить градус не представлялось возможным, и вполне понятно, что кипение страстей выливалось в мир с газетных полос, в основном, официозных, а значит, имевших право ссылаться на информированные источники.
«Зачем Сальвадору, если он так миролюбив, формировать батальоны “нового образца”, создавая, кроме пехоты, регулярную кавалерию? Не повод ли это соседям Сальвадора тревожиться за свою безопасность и готовиться к возможной защите Отечества?», - спрашивали гватемальские СМИ, а дон Херардо, действительно, формировавший «профессиональную, а не эмпирическую армию», давая интервью, настаивал, что Сальвадор никому не угрожает, и вообще, не надо вмешиваться в наши внутренние дела.
Еще больше нагнетал вопрос об эмигрантах. Беглая оппозиция, сбежавшая под крыло дона Рафаэля, ранее крикливо-рыхлая, к этому времени консолидировалась. «Паук», - то есть, Франсико Дуэньяс, - кого-то оттеснил, кого-то скомпрометировал, кого-то как-то улестил и стал признанным лидером беглых, создав эффективный, четко работающий, неплохо финансируемый из разных источников штаб. Естественно, это тревожило дона Херардо, но многочисленные требования пресечь деятельность эмигрантов генерал Каррера игнорировал. Однажды даже пояснив:
«Барриос сделал Ирунгарая министром, Барриос принял Гонсалеса в армию. Несколько раз я указывал на это и просил их уволить, но президент Сальвадора считал это явным вмешательством во внутренние дела нации и попыткой навязать его стране вассалитет. Что это, как не враждебные действия?. А лица, о которых он говорит, - частные персоны, не состоящие на государственной службе, никак со мной не связанные, и я ничего не могу поделать. Некоторые в Сан-Сальвадоре называют меня абсолютистом и нарушителем Конституции, но я, во всяком случае, не конспирировал против законного президента, и я не вывозил спикера Ассамблеи на границу в мешке».
Крыть было нечем. Действительно, дон Рафаэль пришел к власти абсолютно законно, а дон Херардо отнюдь: предшественника он буквально затравил, а «Паука», в самом деле, вышвырнули из страны в мешке.
И действительно, «Паук» с присными, в каких бы отношениях ни пребывали с властями Гватемалы, юридически оставались никем, - просто политбеженцы, - а президент Сальвадора, в самом деле, принял в армию Сантьяго Гонсалеса, гватемальского майора, попытавшегося выступить против Карреры и чудом сбежавшего, причем произвел его в полковники.
Более того, сеньор Барриос, в самом деле, назначил военным министром Мануэля Ирунгарая, «глашатая» гватемальской оппозиции, личного врага Карреры, организовавшего травлю дона Рафаэля в парижской прессе, - а к тому же, еще и латентного атеиста, 15 сентября, на приеме по случаю Дня Независимости, касаясь недовольства «народными школами со стороны церкви», публично заявившего: «Официальная позиция нашего правительства заключается в том, что причиной социального упадка народов Центральной Америки были и есть злоупотребления духовенства», - что вызвало ярость в курии, гневный призыв епископа к сопротивлению «безбожным властям», его арест и высылка под конвоем в Гватемалу.
Короче говоря, соглашения трехлетней давности на глазах превращались труху. Формально дон Херардо не делал ничего предосудительного, - он реорганизовывал армию, принимал на государственную службу компетентных единомышленников, которым мог доверять, расширял сферу светского образования, - но фактически каждым своим действием он топтал красные линии, наступать на которые пожизненный президент Гватемалы считал недопустимым. Иначе просто не получалось, и градус шел вверх.
«Однажды ночью, в конце августа или начале сентября, - вспоминал позже маршал Савала, один из ближайших к дону Рафаэлю людей, о котором мы еще поговорим, - Главный собрал нас, как это изредка бывало, на дружескую трапезу. Все было, как обычно, достойно, очень мило, но примерно за час до полуночи он велел принести портрет президента Сальвадора, установил его так, чтобы держался крепко, и внимательно вглядываясь в изображение, после третьей рюмки aguardiente негромко, очень задумчиво произнес: “Да. Да. Наверное, иначе никак”. В том момент ни я, ни (длинное перечисление имен. – ЛВ) не придали этому значения».
При этом, помимо дипломатических шпилек, с начала 1862 наращивал накал информвойны официоз обеих стран, постепенно (ибо власти не одергивали) теряя всякое понятие о «красных линиях», и наконец, 20 ноября в Gaceta del Salvador появилась передовица без подписи:
«О да, призреть сирых – это так по-христиански! Но интриганы и отщепенцы, покинувшие Сальвадор в страхе перед многократно заслуженным наказанием, не только нашли там приют. Они получают от генерала Карреры все необходимое для вторжения и кровопролития, а министры в ответ на справедливые вопросы отделываются пустыми словами или даже лгут. Но ведь министры – лишь сообщают мнение главы государства. Неужели генерал Каррера, постоянно поминающий имя Господа нашего, служит Князю Лжи? Мы с прискорбием вынуждены сказать, что да, именно так».
Об авторстве этой статьи сальвадорские историки спорят. Кто-то видит «острый, легкий стиль» того самого Итугаррая, кто-то сомневается, но не суть. Суть в том, что прямое обвинение дона Рафаэля в службе Врагу Рода Людского по всем понятиям было либо перебором идиота, либо осознанным демаршем с очевидными последствиями, и 4 декабря МИД Гватемалы, официально объявиво разрыве дипломатических отношений, подытожило:
«Защищать бедных изгнанников, припавших к нашему алтарю, помогать им, опекать их. Таков долг гватемальцев перед Святой Девой, и не следует определенным политикам известных государств указывать нам, как должно оказывать на нашей территории помощь несчастным, чья вина лишь в том, что они мирно протестовали против произвола властей. Будь благословен день, когда Божьей волей они смогут вернуться под родной кров, откуда их безжалостно прогнал свирепый диктатор!».
Колесо раскрутилось до отказа. Правда, консул США предложил себя в посредники, и дон Херардо, старавшийся наводить мосты со Штатами (конечно, с Севером), согласился, но генерал Каррера янки не доверял в принципе, и не сошлось. Потом пришло аналогичное предложение от сеньора Мартинеса, из Никарагуа, и вроде бы возможность переговоров наметилась, однако под самое Рождество из Манагуа прилетел «черный лебедь».
Там, понимаете, близились выборы, на которых либералам опять ничего не светило, и генерал Максимо Херес, их лидер (который рассуждал про народы) попытался сыграть по старым правилам. Однако «революцию» пресекли на старте, и среди трофеев, в сумке, брошенной кем-то из «полковников» при бегстве, нашлась пара-тройка специфических писем, прочитав которые президент Мартинес, - как никак, экс-бизнесмен, - сведя дебет с кредитом, тоже разорвал отношения с Сальвадором.
Вот на таком фоне всей страной, то есть, обеими странами, отложив все нехорошее, встретили Рождество, потом либералы отметили входивший в моду, категорически непонятный консерваторам и осуждаемый церковью Año Nuevo, а затем наступил 1863 год, и этот год обещал быть очень насыщенным…
Продолжение следует.
Оригинал и комментарии
Прошу помощи от belan
Друзья! Мне пришлось поменять диск на компьютере. Восстанавливаю аккаунты. ЖЖ — нормально. Запрещенные френды открываются через ВПН нормально. Фейсбук через тот же ВПН не хочет. До поломки диска открывался нормально. Сейчас вхожу через Гугл на главную страницу ФБ, ввожу логин и пароль — распознает, но не открывается. Пишет: «Доступ запрещен. В данный момент у вас нет доступа к этой странице». Что это может значить и как быть?
Оригинал и комментарии
Хорошо быть протестантским причером! от kilativ
All told, the intruders made off with more than $1 million in jewelry belonging to Miller-Whitehead and his 38-year-old wife, the New York City Police Department said in a statement to The Washington Post, adding that an investigation is ongoing and no arrests were made by late Monday.
У ранее упоминавшегося пастыря отобрали драгоценностей НА МИЛЛИОН долларов. Или он врет как сивый мерин или... ну я даже не знаю
У ранее упоминавшегося пастыря отобрали драгоценностей НА МИЛЛИОН долларов. Или он врет как сивый мерин или... ну я даже не знаю
Оригинал и комментарии
Тренд отказа от фокус-групп от belan
Это гипотетический тренд. Может быть, я неправ, констатируя его. Но уже не первый раз слышу от руководителей маркетинговых фирм примерно следующее: "Фокус-группы используем редко. Глубинки (индивидуальные интервью) нахожу более эвристичными для большинства задач". Аргументы, лежащие в основе таких решений, надо изучать. Может быть, они более содержательны, чем я предполагаю. Но хочу выдвинуть гипотезу. Ее суть - массово распространенное неправильное понимание метода фокус-групп, а отсюда - неадекватность и неуправляемость многих модераторов, которые проводят группы, как хотят, и никакой управы на них найти невозможно. Ставить задачу интервьюерам и контролировать их адекватность, по-видимому, проще. Как я уже писал в журнале ЭКО, история вопроса уходит в 90-е годы, когда в страну хлынул поток западных заказов, а профессиональное сообщество оказалось к этому совершенно не готово. Позднее мода на такие исследования пришла в Россию, здесь шарлатаны и халтурщики просто развернулись, пользуясь некомпетентностью заказчиков. Врали без зазрения совести, я лично был свидетелем таких переговоров. Для описания дальнейшего надо назвать два процесса. С одной стороны, шарлатаны стали создавать свои школы, привлекая необученную молодежь, которая копировала их стиль работы. Можно привести аналогию со "школой" Трофима Лысенко, который привлекал молодежь, искренне верившую в его бредовые концепции. С другой стороны, фокус-группы и интервью, как никакие другие методики обладают свойством обучать тех, кто ими пользуется, за счет эффективной обратной связи. Помню критическое высказывание в отношении неадекватных количественных анкет: исследователь не может рассчитывать, что респондент где-то его поправит. А в интервью и фокус-группах обратная связь работает постоянно. Поэтому сообщество модераторов разбивается на две группы: тех, кто умеет слышать сигналы обратной связи и тех, кто этого не умеет. А вот преподаватели ВУЗов и сотрудники академических институтов обратной связи, как правило, не имеют, со всеми вытекающими последствиями. Отсюда массовое лже-обучение студентов. Шарлатанские школы, возникшие в 90-е годы, сохраняют влияние до сих пор. Основным проявлением их неадекватности является неправомерное перенесение на методологию фокус-групп различных концептов, не имеющих к ней никакого отношения: групповой динамики, инсайта, паравербалики и др. - при отсутствии понимания реальной методологии. Даже роль проективных методов, которые действительно используются в фокус-группах, описываются гипертрофированно и зачастую некорректно в ущерб реальной технике. Все это сопровождается нестерпимым самомнением модераторов, а на стадии анализа проявляется в неадекватных отчетах. Жулики в любом деле могут иметь кратковременный успех, но затем они съедают ту рыночную нишу ("поляну", как они любят ее называть), которую поначалу успешно заняли. Недоверие растет не только у заказчиков исследований, но и у тех, кто их организует. Вот и приехали. Впрочем, к сожалению, не до конца. В преподавании шарлатанство процветает.
Оригинал и комментарии
Анти-белая ненависть тоже наказуема от kilativ
Вы не поверите, но за разжигание ненависти к белым, черных тоже привлекают к ответственности, если черные распускают руки!
Two New York City teenage girls have been arrested and charged with hate crimes after allegedly hitting a 57-year-old woman in the head and making “anti-white” statements on a bus earlier this month, police said.
A 15-year-old and 16-year-old girl were arrested just before 10 a.m. Tuesday in connection with the July 9 bus incident. Both were charged with assault as a hate crime and aggravated harassment as a hate crime.
Their names were not released as they are minors.
Police released a surveillance photo of the individuals involved in the incident, depicting three Black females, and said they are still searching for the third suspect
Отсюда
Арестовали двух черных девиц 15 и 16 лет, которые пристали к белой женщине в автобусе. Они её ударили, выкрикивая оскорбления в отношении белых. Их арестовали не просто за нападение, к обвинениям добавлено "по мотивам ненависти" - hate crime. Более того, одно из обвинений вообще не подразумевает нападения как такового, а вольно переводится как "злочинное приставание по мотивам ненависти".
Оригинал и комментарии
СКОВАННЫЕ ОДНОЙ ЦЕПЬЮ (23) от putnik1
Продолжение. Предыдущее здесь.
Пост сдал
Человек смертен, но что еще хуже, внезапно смертен. Рафаэль Каррера умер 14 апреля, в Страстную Пятницу 1865 года, в один день с земным воплощением Того, в чьей милости никогда не сомневался. Умер безвременно, - 51 год не возраст, - можно сказать, по собственной вине. Пребывая в небольшом имении на окраине столицы, он приказал подать на обед тушеные овощи, приправленные соусом чильтепе, - самая острой в мире разновидностью перца, - за год до того категорически запрещенным врачами, углядевшими какие-то проблемы то ли с желудком, то ли с кишечником.
Генерал, однако, запретом пренебрегал, потому что соус был из запасов, наготовленных покойной сеньорой Петроной, о которой он крепко тосковал, и сколько-то раз сходило, а теперь не сошло. Острая боль, рези, диарея, кровавая рвота, резкое общее ухудшение, и когда его доставили в резиденцию, эскулапы, осмотрев пациента, развели руками: дескать, все сейчас в руках Божьих, а пациенту становилось все хуже и хуже, хотя сознания он не терял и узнавал всех.
Естественно, засуетились. У постели возникли министры, генералы, государственный секретарь, видные члены Семьи, много святых отцов, - короче, «вся Гватемала». Срочно вызвали детей, - шестерых законных, девятерых незаконных, но признанных церковью законными (в благодарность за все, что дон Рафаэль для нее делал, церковь официально определила, что походы главы государства налево – не прелюбодеяния).
Как сообщает очевидец, тишина царила такая, что даже легкий шепот казался криком. Ловили каждое слово, но умирающий не имел сил говорить. В какой-то момент, в полубреду, отчетливо пробормотал: «Петронилла, Петронилла…». Затем, попытавшись привстать, обвел присутствовавших прояснившимся взглядом и отчетливо произнес: «Заботьтесь о моих бедных индейцах…», откинулся на подушки, встрепенулся, прошептал «Господь мой, Святая Дева…», - и впал в полузабытье.
В самый последний момент, примерно в половину девятого, появился плачущий архиепископ с кипой наплечников, присланных болящему всеми монастырями столицы, с его помощью умирающий, как мог, причастился, пошептал что-то, сочтенное исповедью, перекрестился в последний раз, прикрыл глаза, - и через несколько минут доктор Вальдес, главное светило Сьюдад-Гватемалы, поднеся к устам пожизненного президента зеркальце, «печальным и торжественным голосом констатировал смерть».
А потом… Впрочем, о «потом» пусть расскажет Рамон Аристидес Салазар, видный гватемальский раликал-либерал, юрист и публицист, свидетель, а затем активный участник многих последовавших событий, оставивший благодарным историкам два тома интереснейших мемуаров:
«В те дни я был совсем молод, но ясно помню ощущение некоего свежего ветерка, ворвавшегося в раскрытое окно и рассеявшего затхлость. Ничто не было ясно, кроме того, что рухнула стена, ограждавшая Гватемалу от всего светлого, преграждавшая путь порядку, культуре и цивилизации. Чудесное предвкушение чего-то нового, каких-то замечательных перемен обуревало нас, и было тяжело смотреть на торжество дикости, творящейся вокруг.
Священники и монахи молились в те дни прямо на улицах, преклонив колена, и на их лицах было написана столь глубокая печаль, что не знай мы, насколько лицемерны эти святоши, в искренность их скорби, пожалуй, можно было бы и поверить. На каждом шагу можно было встретить оборванных пеонов, пришедших из отдаленных гасиенд. Использовав случай, чтобы не работать, они толпились у собора, мешая приличным людям достойно скорбеть, а с ними заполнили город и дикари, спустившиеся с гор, царапая себе лица палками в знак огорчения и моля усопшего вернуться.
В этом странном, отвратительном скопище цивилизованному человеку опасно было находиться, куда ни глянь, взгляд оскорбляло варварство, и среди всей этой невежественной толпы лишь время от времени, по ясным взглядам, по светлым лицам, по едва заметным улыбкам мы узнавали своих, приветствую их легким поклоном, а они отвечали нам тем же».
К сожалению, ни один из варваров, осквернивших в те дни взор и слух молодого столичного либерала, мемуаров не оставил, так что предъявить альтернативное суждение не могу, - да, наверное, и не нужно. А вот что, на мой взгляд, необходимо, так это, прощаясь с доном Рафаэлем, попытаться понять, чего же хотел, к чему стремился этот человек, почти четверть века так или иначе определявший политику всего Перешейка. Это не так просто, но по письмам, по коротким высказываниям, донесенных до нас в воспоминаниях людей, близко его знавших, попробовать можно. Итак:
«О, эта независимость! Мы не хотели ее, наши лучшие времена были при короле, но независимость обрушилась на нас, когда король ушел, и раз уж так вышло, что он не вернется, её нужно беречь, как высшую ценность. Нужно строить свой дом, не позволяя никому навязывать нам чужие нам порядки».
«Никому не позволю унижать церковь. Без святых отцов мы не сможем общаться с Господом. Да, среди них есть люди недостойные. Недостойные люди есть везде, но, представ перед лицом Всевышнего, духовные лица за свои грехи ответят страшнее, чем мы, обычные люди».
«Эти образованные господа, - они хотят власти на том лишь основании, что они имеют образование и умеют бойко говорить. Уж поверьте, получив власть, они употребят всю свою ученость, чтобы обманывать доверчивых невежественных людей, до которых им нет никакого дела».
«Два реала в день, куриные крылышки в соку и una copa агуардьенте в воскресенье, - вот что нужно пеону, а для индейцев пусть живут, как хотят. И пусть детишки учат азбуку. А господа живут в двадцать раз лучше простых людей, и этого хватит. Жить лучше простых людей в сто раз, - грех гордыни».
Вот, собственно, все. Никаких высоких теорий. Человек от земли, он и рассуждал по земному, и жизнь выстраивал, как чувствовал. Но мы-то с вами можем потеоретизировать, не так ли? Пусть даже придется еще раз, - и не факт, что в последний, - повторить некоторые азбучные истины.
Гватемала, если помните, веками жила за счет экспорта кошенили, алого красителя, добываемого из насекомых. Пеоны, - арендаторы, издольщики, члены «эхидос» (общин), «коренные» на землях своих племен, - все они производили кошениль, а церковь занималась экспортом. Промышленности не было, «падроны» покупали все, чего хотели, за рубежом, а нужды абсолютного большинства населения с лихвой обеспечивали местные ремесленники.
И всем всего хватало, - но при феодализме. А капитал такого не признавал. То есть, книжные идеалисты вроде дона Франсиско Морасана ни о чем подобном не думали, они боролись за чистую Идею, но, в общем, либералы (прямо скажем, буржуазия), получив независимость, попытались отнимать землю у общин, калеча жизнь простецов и «коренных», - и вот отсюда-то, из обиды и злости сотен тысяч «невежественных дикарей», появился Рафаэль Каррера, человек с ружьем, сказавший «Нет!».
Он выбросил либералов из политики, вернул общинам «коренных» и «эхидос» отнятые земли, освободил общинников от «незаконных» трудовых повинностей, защитил ремесленников от конкуренции с импортом. То есть, говоря в совсем уж академическом стиле, без всяких модных теорий, просто на базе жизненного опыта и здравого смысла, попытался строить, скажем так, «национальный капитализм», развивая внутренний рынок с ориентацией на экспорт. С опорой на «низы» и армию, как гарант.
Пост принял
Короче говоря, президент Каррера инстинктивно боялся Царя-Кофе, приход которого означал, как он видел, лишение «коренны» их земель и разгон «эхидос», - и вот отсюда, именно отсюда «Враг всего светлого, противопоставлявший себя порядку и цивилизации» из уст двух поколений либералов. Хотя, между прочим, и консерваторам не все нравилось (им тоже хотелось быть богаче «смердов» не в двадцать раз, а в сто и больше), но консерваторы боялись либералов, с которыми не умели конкурировать, и гнева общин они тоже боялись, а потому поддерживали Карреру, плебея, которого (не все, но многие) втайне презирали.
К слову сказать, за все «Мрачное тридцатилетие» (ярлык, опять-таки придуманный либералами), в Гватемале не было расстрелов. Высылали на время. Иногда сажали. Но расстрелов – ни-ни. Ни одного. Потому что нужды не было. Так уж вышло, что под конец жизни дона Рафаэля никто не ставил под сомнение, что он - Главный. Просто он говорил, - и подчинялись.
Вот только пресловутому Прогрессу, - явлению природному, холодному, объективному, - распоряжения любого президента, даже пожизненного, до лампочки. Искусственные красители появились в Европе, потому что не могли не появиться, а когда они появились, цены на кошениль не могли не уйти в пике, - а в итоге оказалось, что без товара, в экспорте которого Гватемала имела монополию, «национальный капитализм» на базе общин, с одной стороны, и мелких мастерских, с другой, не получается.
Конечно, Каррера, практик до мозга костей, изыскивал варианты, пытаясь как-то поладить с Царем-Кофе, не дать ему стать тираном. Он поощрял «на низах» всех, кто готов был перейти с кошенили на кофе, снижал им налоги, давал льготы, бесплатно раздавал семена, - больше того, когда стало ясно, что кофе на маленьких участках себя не оправдывает, своим умом дошел до идеи “colectivos” (крестьянских кооперативов), но и тут не сложилось: у пеонов не было ни денег, ни гарантий под кредиты, ни элементарного образования, чтобы осваивать новую культуру. Царь-Кофе на компромиссы не шел.
Таким образом, - если говорить красиво, - в расцвете лет, на пике политического могущества, Рафаэль Каррера, когда-то крестьянский парень, метис, обычный сержант, а ныне пожизненный президент, неоспоримый авторитет, более того, Заступник, столкнулся с врагом, одолеть которого не имел ни малейшего шанса. Никто этого врага не одолевал, ни до него, ни после, и если Бог на Небесах, действительно, есть, что научно не доказано, но наукой и не опровергнуто, он, наверное, отозвал верного слугу своего в самое время, не позволив вступить заранее проигранный бой.
Однако мертвым мертвое, живым живое, и время не ждет. Колокола над Гватемалой, и Сальвадором, и Никарагуа еще гремели траурными перекатами, в горах еще звучали заунывные песни, оплакивающие Заступника, а живые, собравшись в зале заседаний правительства, решали, как жить дальше.
Начали с малого: зачитали завещание. Как выяснилось, покойный оставил потомству имущества на 150 тысяч песо плюс 30 тысяч звонкой монетой (копейка в копейку жалованье за 30 лет службы), подробно расписав, что кому: четверым дочерям по 5 тысяч на приданое, двум «неформальным женам» по 5 тысяч обеспечения, по 2 тысячи шести монастырям, а остальное сыновьям поровну с наставлением жить дружно.
Вторым пунктом ознакомились с документацией казначейства, - все сошлось до песо, - затем без споров выделили единовременные выплаты армии, потом, - тоже единогласно, - утвердили временным доном Рафаэлем госсекретаря Педро де Айсинену (естественно, глава Семьи), а далее начали определять, кому теперь быть законным главой государства, и это затянулось, - не потому, что кандидатов не было, а как раз наоборот.
Естественно, либералы исключались по определению. Депутату Мигелю Гарсия Гранадосу, - тому самому «Чуффандину», который, если помните, после «сна» Карреры спешно убыл в Париж, а потом, вернувшись, стал лидером «лояльной непримиримой оппозиции», - об этом сказали прямо, и он попросил вышедшую было на улицы «золотую молодежь» разойтись по домам, среди «оплотов режима» все понимали, что главой государства может быть только силовик, причем популярный в армии, и вот таковых имелось аж трое: Виктор Савала, Висенте Серна и Серапио Круз, - все (после войны с Сальвадором) маршалы, хотя себя дон Рафаэль в звании не повысил, так и оставшись генералом. .
Тут мнения разошлись, споры шли горячие, и лишь две недели спустя пришли в к выводу, что сеньор Серна (если точно, Серна-и-Серна, ибо родители состояли в родства) – самый приемлемый. К сеньору Савала, герою всех войн и безупречному джентльмену, родственнику всех аристократических фамилий республики, никаких претензий не выдвигалось, но он был, как говорили в тогдашней Гватемале, «слишком благороден, чтобы быть либералом, и слишком образован, чтобы быть консерватором».
Проще говоря, маршал Савала имел свои взгляды на всё, не чуждался новых веяний, долетавших из Европы, и заняв высший пост вполне мог затеять какие-то ни с кем не согласованные реформы, так зачем рисковать? К тому же, не возражавший против выдвижения, дон Виктор, полагая политику грязным делом, не особо на нем и настаивал, групп поддержки не создавал и с выбором «солидных людей» спокойно согласился.
А вот маршал Круз президентом стать очень хотел, но о нем всерьез даже не говорили. И вовсе не потому, что дон Серапио считался «либералом» (что такое «либерализм», он до конца жизни так и не понял, а почему именовал себя «либералом», я уже рассказывал), а по той причине, что был крайне неотесан, провинциален, но с характером, осаживать который умел только покойный дон Рафаэль. Не говоря уж о том, что поместья имел в вечно мятежном Лос-Альтосе, элитам которого Семья не доверяла.
Зато маршал Серна подходил по всем статьям. Твердый консерватор, уважающий «старую аристократию», исполнительный, но не инициативный (Семья «за»), верующий как бы не больше покойного Карреры, если такое вообще возможно (церковь очень «за»), в армии считавшийся, скажем так, батяней-комбатом (при Коатепеке, лично возглавив третью неудачную атаку, оказался единственным, кто под шквальным огнем дошел до сальвадорских позиций, рубанул саблей по редуту и под шквальным же огнем не спеша ушел к своим). А кроме прочего, не имея особого образования, доверял «ученым людям» и был внушаем (аппарат более чем «за»).
Ничего удивительного, что 3 мая 1865 именно маршал Висенте Серна-и-Серна, набрав абсолютное большинство голосов в Ассамблее (формальный конкурент, выдвинутый, поскольку «безальтернативности» Конституция не допускала, получил всего 26 голосов) был объявлен временным президентом. Маршал Савала тепло поздравил избранника, взбешенный маршал Круз, заявив, что отныне в «этом змеином кубле» ноги его больше не будет, умчался в имение, - и...
Началась повседневность «Гватемалы без Карреры», которую только предстояло осмыслить и организовать, причем мало кто представлял, как. Внимание к внешней политике, естественно, крепко ослабело, так что, не приходится удивляться тому, что такой ситуацией постарались на всю катушку воспользоваться все, у кого были какие-то проблемы. И первым, кто воспользовался, стал генерал Медина…
Под сурдинку
Как мы помним, узнав в начале апреля о реакции соседей из Гватемалы и Сальвадора на беспредел в Оланчо, дон Хосе Мария запаниковал. И так убывший подальше от охваченного восстанием департамента, он, несмотря на срочный набор новых солдат, увеличивший армию вдвое, перебрался поближе к побережью, где, на всякий случай, ждала шхуна. Но теперь, когда его войска уже почти-взяли верх, а Рафаэль Каррера ушел в историю, пришло время мужества.
15 мая, прибыв в Комаягучо, «выздоровевший» президент Гондураса обратился к нации с Манифестом, помимо прочего, заявив: «Законы войны ужасны, но бунт против власти еще ужаснее, и должен быть наказан так, чтоб впредь никто не смел даже думать о бунте», лично возглавил карательную экспедицию (официально названную “Terra arrasada” – «Уничтоженная земля») лично же расстреляв первого пленного, и пошло-поехало.
Каратели шли по Оланчо, как по территории заклятого врага, дотла сжигая деревни и убивая всех, кто не спрятался, а поскольку не каждый солдат способен стать зверем, на акции такого рода отправляли зондеркоманды, сформированные из досрочно освобожденных уголовников, работа которых осталась в памяти людской надолго. До сих пор, например, в Оланчо помнят некоего «Мачукачила» («Потрошителя») и веселого негра Хосе Клотера, любившего повесить человека так, чтобы ноги чуть-чуть касались земли, и хохотавшего: «Смотрите, еще один индеец танцует!».
В общем, «500 повешенных, 200 расстрелянных, 600 семей лишены имущества и высланы… это очень примерный список», - сообщает историк Ромуло Эрнесто Дюрон, olanchano родом, - а противостоять этому кошмару повстанцы, действовавшие порознь, не могли. 19 июня каратели уничтожили «дивизию» полковника Завалы, спустя два дня – «дивизию» падре Антунеса, всех пленных расстреляли, командирам отрубили головы, тела расчленили, а потом, закоптив, выставили в железной клетке на въезде в Хутикальпу, под страхом смерти запретив напуганным обывателям извлекать и хоронить останки, - «дабы были вечным примером и уроком врагам правительства».
Как вспоминают мемуаристы, «президент Медина был очень доволен и горд победой». Произведя себя в маршалы (в самом деле, чем Гондурас хуже Гватемалы?), он устроил роскошный въезд в Комаягуа, разослав по столицам соседних республик официальное сообщение о «полном разгроме последнего гнезда проклятых либералов».
Данную информацию соседи молча приняли к сведению. Сьюдад-Гватемале, как мы уже знаем, было не до того, президент Мартинес в Манагуа не стал связываться с отморозком, а что до Сан-Сальвадора, так сеньор Дуэньяс тоже отмолчался. Медину, насколько можно понять, он на дух не переносил, но урезонивать его в одиночку силенок не хватало, и осуждать тоже не мог, поскольку аккурат в это время сам занимался добиванием оппонентов. А если точнее, одного конкретного оппонента – генерала Херардо Барриоса.
И не без оснований: дон Херардо даже не думал униматься. Выскочив из западни и успешно добравшись до Нью-Йорка, где обитало немало его друзей, он начал искать сочувствующих, и поскольку всегда ориентировался на Штаты, сочувствие находил везде, - а вот конкретной помощи никто даже не обещал, и тут американцев, учитывая, что Гражданская война полыхала вовсю, сложно упрекнуть. Принимали, подбадривали, поддерживали на всех уровнях, - даже до Линкольна добрался, - но везде просили подождать.
Однако сидеть и ждать далеко от родных мест душа не велела, так что в декабре 1864 бывший президент Сальвадора, считавший себя не бывшим, а единственно законным, уплыл из Штатов в Коста-Рику, власти которой дали ему статус политбеженца. Что в Гватемале и всех прочих республиках Перешейка было воспринято, как враждебный акт, - даже отношения с Сан-Хосе разорвали, - но люди из Сан-Хосе этим надменно пренебрегли. Ибо аще Лондон с нами, кто на ны?
А когда скончался Каррера, очень многие, сидящие под шконкой уже почти без надежды на просвет, увидели в этом шанс, - и в конце июня дон Херардо получил письмо от Тринидада Кабаньяса, лучшего друга и шурина: все меняется, в Сальвадоре нарастает недовольство, власть «Паука», поскольку в Гватемале проблемы, шатается, и есть в важном городе Сан-Мигеле отважные люди, готовые восстать и поддержать.
Вполне понятно, что Барриос заинтересовался. Пошла переписка, понемногу выработали план, уточнили детали, и в начале июня дон Херардо перебрался в Панаму, а оттуда, когда пришла весть, что в Сан-Мигеле начались беспорядки, на шхуне «Мануэла Планас» отплыл в Сальвадор, где по плану его уже должна была встречать небольшая, но армия. Вот только жизнь планам далеко не всегда соответствует: уже почти в конце плавания, когда судно остановилось на каком-то островке, чтобы запастись пресной водой, выяснилось, что затея Кабаньяса провалилась: попытаться попытались, но маленькую группу бунтарей население не поддержало, так что пришлось разбегаться в разные стороны.
Что ж, бывает. Капитан, получив приказ разворачиваться обратно в Панаму, развернулся, - но коррективы внес внезапный шторм, сломавший мачту, после чего 25 июня шхуне пришлось зайти для ремонта в ближайший порт Коринто, где 28 июня дона Херардо опознали, после чего, как лицо, находящееся в розыске, арестовали. И…
Судя по всему, произойди это в Манагуа, правительство генерала Томаса Мартинеса сделало бы вид, что случилось недоразумение и втихую отпустило бы задержанного, с которым президент Никарагуа к тому же был в неплохих личных отношениях. Но Барриос взяли местные власти, и газеты тотчас растрезвонили эту сенсацию, в связи с чем, консервативный Манагуа оказался в крайне двусмысленном положении.
С одной стороны, из Сан-Сальвадора прилетело категорическое: «Требуем выдачи!», и из Сьюдад-Гватемалы столь же категорическое: «Поддерживаем!», - а пренебречь требованием союзников Манагуа не мог себе позволить. С другой, «очень умеренные» никарагуанские консерваторы не хотели дразнить либералов, как собственных, так и по всему перешейку, а кроме того, за арестованного просил консул США. Да и президент Мартинес, повторю, личных претензий к дону Херардо не имел.
Переписывались около месяца, придя к компромиссу: сеньор Барриос будет передан Сальвадору, а власти Сальвадора дадут официальные гарантии, что смертный приговор исключен. Соглашение скрепили подписями, - и 27 июля дон Херардр заселился в СИЗО сальвадорской столицы, а 10 августа началось (в закрытом режиме) первое заседание военного трибунала, причем за пару минут до старта главный судья, военный министр Сантьяго Гонсалес, - помните такого? – сразу после смерти Карреры, запретившего повышать его выше подполковника, произведенный в генералы, сообщил коллегам, что с утра беседовал с президентом, и сеньор Дуэньяс уверен, что подсудимый заслуживает расстрела.
Тем не менее, возились свыше двух недель, и приговор в части обоснования никак не складывался, даже притом, что более года тому Ассамблея под давлением «Паука» признала бежавшего президента «государственным преступником». Формулировка «государственное преступление» в законах отсутствовала, а пришить подсудимому «государственную измену» никак не получалось, ибо он ни до президентства, ни во время, ни после никаких деяний, подпадающих под такую статью, не совершил.
Таким образом, как самый-самый максимум, дону Херардо можно было вменить разве что факт вывоза действующего президента, сеньора Дуэньяса, в мешке на границу, - но это на высшую меру никак не тянуло, тем паче, что сеньор Дуэньяс в момент вывоза никаких постов не занимал. В итоге, из пяти судей за «да, виновен» поднял руку только один, - Сантьяго Гонсалес, остальные сошлись на «нет, не виновен».
Через два дня, заслушав уточненное обвинение, проголосовали вновь, - с тем же результатом, несмотря на гнев президента: обычно сдержанный «Паук» сорвался, кричал, отправил в отставку военного прокурора, сорвав с него погоны, увеличил число судей до семи, ведя в состав двух гватемальцев, - но даже при этом третье голосование завершило «не так»: трое (Гонсалес и пара военных из Гватемалы) – «да», четверо сальвадорцев – «нет».
Лишь глубокой ночью 28 августа, после разговора президента с каждым из судей с глазу на глаз, соотношение сложилось 4:3, и «Паук» тотчас утвердил смертный приговор, приказав привести его в исполнение в течение шести часов. Что и было сделано примерно в 5.00, с первыми лучами солнца, под (по его просьбе) деревом сейба на городском кладбище Сан-Сальвадора.
Протоколом процедуры зафиксировано: увидев пять гватемальских солдат (сальвадорцев к исполнению решили не привлекать, а то мало ли что?) , осужденный усмехнулся, сказал с улыбкой «Передайте Дуэньясу: сегодня он приговорил меня, завтра приговор ему вынесет История», прочитал «Отче наш», поцеловал крест и «умер с мужеством солдата».
Отзвуки выстрелов получились громкие. Никарагуанец Томас Мартинес заявил резкий протест против нарушения письменных обязательств, «навсегда запятнавших его личную честь и честь Никарагуа», на что сеньор Дуэньяс ответил, что действовал из «высших государственных соображений», а если правительство Никарагуа сочтет нужным разорвать отношения, Сальвадор это как-то переживет. Примерно в том же стиле ответили и американскому консулу, и даже представителю Франции, - но ему, правда, с оговоркой, что-де, возможно, и перегнули, но покойника не воскресишь.
И вот вопрос: почему? Крайний консерватор, религиозный до фанатизма, Франсиско Дуэньяс, тем не менее, слыл гранитным законником, не отличался кровожадностью, и никогда, ни до того, ни после не нарушал подписанные договоренности. Да и ситуация не предполагал обязательного расстрела, можно было закрыть узника в глубокие подвалы Арсенала, и на пару лет забыть. И тем не менее…
Ответа нет. Эту тайну «Паук» унес в могилу. Мог бы, наверное, объяснить, когда пришел и его черед отвечать по закону, - но если бы спросили, а никто не спросил, ибо среди пунктов обвинения тема казни Барриоса не значилась. Впрочем, учитывая, кто и при каких обстоятельствах отдал сеньора Дуэньяса под суд, это неудивительно, - а лично я полагаю, что слишком уже остро запомнился «Пауку» пыльный мешок, в котором его, приторочив к седлу и ничего не объясняя, вывозили к гватемальской границе…
Продолжение следует.
Оригинал и комментарии
Кто когда ужинает от kilativ
Кстати, dinner в Америке - это формальный такой плотный ужин после работы или вечером в выходные. А то что у нас обед - это ланч.
Оригинал и комментарии
Тем временем.... от kilativ
https://np.gov.lk/general-secretary-of-sri-lanka-teachers-union-calls-on-governor/
Оригинал и комментарии
СКОВАННЫЕ ОДНОЙ ЦЕПЬЮ (19) от putnik1
Продолжение следует. Предыдущее здесь.
Царь-Кофе крушит устои
Итак, умер Максим, вернее, Уильям, - да и… И ничего страшного: человек, как известно, смертен. Более того, внезапно смертен. А в данном случае, даже этого не скажешь: Уокер слишком долго нарывался. Как говорится, мышка рылась-рылась, и дорылась до кошки. На мой взгляд, это лучшая эпитафия, - а вот последствия и побочные эффекты его приключений, с точки зрения Истории, оказались куда масштабнее самих приключений, хотя и не так цветасты.
Завершись его авантюра иначе, ее, бесспорно, и назвали бы иначе, - допустим, «Славным походом» или «Великим броском на Юг», - и вполне возможно, Гражданская война в США не случилась бы: пять новых штатов Юга, которые «Золотой Круг» планировать оформить к 1860-му, с высочайшей вероятностью обеспечили бы победу Брекенриджа над Линкольном. А если бы и случилась позже, - все предпосылки назрели, - пошла бы по другому сценарию. По какому, никто не скажет, - но не так.
Однако «Великого похода на Юг» не вышло, - разве что в жанре «альтернативной истории» сюжет иногда переигрывают, - и никак иначе, кроме как «авантюра Уокера» его эпопею не именуют. Однако эхо этой авантюры оказалось гулким. Сильно и надолго, аж до конца XIX века испортились отношения США и Англии. Рухнули наполеоновские планы компании Вандлербильта, уже изготовившейся прокладывать в Никарагуа канал «от океана до океана», и проект отложили в долгий-предолгий ящик, что объективно сыграло на руку не только Лондону, но и Парижу, и даже (через какое-то время) Берлину. И это только вкратце.
В общем же и целом, «итого» Уильяма Уокера подвело черту под эпохой «прямого воздействия», то есть, попыток силовой экспроприации территорий в Западном полушарии по праву силы. Позже эта эпоха еще вернется в виде «дипломатии канонерок», но целью станет уже не захват плацдармов в регионе, а «мягкое вползание» с прямой или косвенной (вовлечение в бизнес) покупкой местных элит и воздействия на события «изнутри», как бы силами самих «туземцев», подчас не ведающих, что творят. В некоторых случаях, как на Гавайях, с отменой независимости. А пока…
Пока что, избавившись от одной на всех угрозы, пять республик вновь разбрелись по своим закоулкам, налаживая привычную жизнь, и между прочим, не всюду это оказалось так уж легко. В Коста-Рике, например, дон Хуан Мора, уже в статусе национального героя, стального главнокомандующего и даже «Спасителя Нации», с блеском выиграв третьи подряд выборы, решил, что теперь с консенсусом «восьми семей» можно не считаться, а можно выступать от имени всего населения.
Естественно, через пару месяцев к нему на дом пришли, под конвоем доставили на корабль и выслали, быстро избрав очередного «консенсусного». А когда «Хуанито» год спустя вернулся, сходу набрав армию сторонников, его в итоге разбили, судили и расстреляли, не учтя даже заступничество британского консула, хотя «судьи, вынося приговор, плакали навзрыд», и дальше все пошло своим местечковым чередом.
В прочих же странах-малютках первым итогом изгнания флибустьеров стал полный моральный крах либералов. Как ни крути, именно они привели вора в дом, и пусть даже потом покаялись, никто ничего не забыл. Во всяком случае, в Никарагуа. Там пятно по репутации расползлось такое душистое, что никакой «Провиденциальный пакт», - два президента от двух «фракций», - не помог.
За них просто не голосовали, и на мостике прочно, почти на три десятилетия утвердились консерваторы, - и эта «Первая консервативная республика», если верить никарагуанским историкам, была этаким «золотым веком», когда страна «наслаждалась ростом экономики и политической стабильностью», изредка нарушаемой слабыми, постоянно неудачными попытками либералов устроить переворот.
Впрочем, эти потуги президент, Томас Мартинес, пресекал на корню. Обычный торговец, в годы уокерщины взявший в руки оружие, он, проявив себя на поле боя, и политиком оказался дальновидным, понимающим нужды страны, в связи с чем спокойно руководил целых десять лет, избираясь регулярно, по-честному, и даже глубокая религиозность не мешала ему понемногу проводить самые-самые назревшие реформы.
В Гондурасе примерно то же: акции либералов резко упали, не глядя на личную популярность Тринидада Кабаньяса. Разве что тамошний Сантос Гвардиола, тоже генерал, успел однажды и президентом побывать, и, крайне религиозный, первую каденцию отбыл более чем консервативно. А потом понемногу стал «умеренным», - ровно в той мере, в какой Рафаэль Каррера не возражал. Видя такое дело, разумные либералы подтягивались к нему, и это очень настораживала святых отцов.
А теперь на пару минут стоп. Ибо возникает вопрос: а с какой, собственно, стати консерваторы, отогнав, наконец, от руля либералов, внезапно сами начали, да еще по всему перешейку (кроме Гватемалы), как сговорившись, превращаться в «немножко либералов», еще и приближая к себе давних противников?
Ответ есть, и он важен. Даже если кому-то покажется скучным. Ибо, не поняв глубинной сути событий, не поймем и причинно-следственных связей, сделавших неотвратимым то, что произойдет дальше. А всех делов-то, что в колониальные времена Центральная Америка, как и положено колонии, сама себя кормила, а внешняя торговля стояла на экспорте того сырья, которое произрастало, и в котором нуждался «большой мир».
Прежде всего, конечно, естественные красители. Сальвадор, например, специализировался на индиго (синий), Гватемала на кошенили (красный), Гондурас с Никарагуа и Коста-Рика- опять индиго , и все это везде производили т. н. pociteros, мелкие арендаторы, или «коренные», или члены «эхидо», общин, земля которых принадлежала всем вместе и никому отдельно.
До какого-то времени всем всего хватало, а потом пришла беда: сперва англичане повезли индиго из Индии, где он, как выяснилось, тоже мог расти неплохо, и стоил дешевле, а потом европейские очкарики и вовсе изобрели химические красители. Цены на основной экспортный товар упали, беднеть начали и «низы», и «верхи», которых раньше все устраивало.
Пришлось искать варианты. И выяснилось, что в Европе резко растет спрос на кофе. Ранее не шибко популярный, к концу первой трети XIX века сей напиток стал предметом едва ли не первой необходимости, а условия Центральной Америки для кофейных плантаций были идеальны, ино дело, что до сих пор особого спроса не было, - а теперь по всем республикам покатилась, разрастаясь в лавину, «кофейная лихорадка».
Если совсем просто, в условиях кризиса, когда всем было плохо, прозвучало сакральное: «Обогащайтесь!», и народ воодушевился. «Падроны», ровно как когда-то «новые дворяне» в Англии эпохи Огораживаний, срочно перестраивались на кофе, торговцы стремились вкладывать в кофе средства, и в общем, все-все-все, - чиновники, военные, священники, врачи и адвокаты, - старались заполучить кредиты и обзавестись кофейными плантациями.
Но возникали новые вопросы. Где брать кредиты, если в стране нет свободных средств, а значит, и банков? И откуда взяться банкам, если порядки, по сути, почти феодальные, а хозяйство натуральное? И как налаживать новые связи, если с традиционными партнерами соглашения заключены без срока давности?
Искусство политического макраме
Понимаю: нудно. Согласен. Суха теория. Мне тоже скучновато. Мне бы саблю, да коня, да на линию огня… Но линия огня – это производное, для линии нужен огонь, которого не бывает без предпосылок, не понимая которые, не поймешь ничего. А понимать надо, - хотя бы почему на исходе четверти века полной самостийности ранее бритвенно острая грань между либералами и консерваторами стала понемногу стираться.
Если совсем коротко, то лишь потому, что раньше «либерализм» означал всего лишь абстрактную «свободу», как бы для всех, но реально подразумевающую право богатого плебса тоже стоять у руля, а «консерватизм» - защиту «аристократией» своих привилегий, то теперь речь шла конкретно о больших деньгах, больше того, о капитале, и это меняло расклад полностью.
Богатеть по нарастающей желали все, и кофе обещало крутые барыши, - но взамен требовало обширных земель, множества рабочих рук, солидных кредитов на раскрутку. А это, в свою очередь, означало, что землю следует превратить в товар, а с мелкой арендой пора завязывать. Как в Англии, когда «овцы ели людей». И «неотчуждаемые» права «коренных», эхидос и церкви тоже стали обузой. Для новых плантаций нужны были дешевые рабочие руки без права выбора, куда идти, а пережитки проклятого монархизма, мешая солидным людям, как у классика, «Делать бабки, бабки делать», - и стало быть, перекрывали на путь прогресса.
Вот по такой веской, еще не обоснованной теоретически, но подспудно осознанной причине, пока еще обходя стороной церковь, ибо было боязно, «верхи» во имя «свободы» начали понемножку отжимать землю у «низов», а «низы» начали брыкаться. В Гватемале, как мы знаем, успешно, и Рафаэль Каррера заморозил ситуацию надолго, но в Гондурасе, Никарагуа и Коста-Рике. по данному вопросу между либералами и консерваторами наметилось серьезное сближение.
А вот Сальвадор, где «аристократов» всегда было меньше, процесс начался намного раньше, и вовсе перешел черту, за которой как-то притормозить перемены можно было только грубой силой, что и случилось после краха либералов при Ла-Араде, когда Рафаэль Каррера по воле своей усадил в главное кресло республики дона Франсиско Дуэньяса.
И вот вам, дорогие мои друзья, очередное подтверждение того факта, что человек, как тонко отметил Федор Михалыч, широк. Если искать аналогии, более всего сходства с г-ном Победоносцевым. С одной стороны, безупречно честный, разумный, бескорыстный, порядочный, толковый юрист. С другой стороны, лабораторно чистое воплощение того, что в скверной публицистике именуется «махровым реакционером». Ибо, как воспитанник дяди-священника и сам бывший монах, вынужденный уйти в мир после секуляризации орденов при Морасане, люто ненавидел либералов, считая их (абсолютно искренне) слугами Диавола.
Неброский, волевой, без особых ораторских задатков, но великий мастер плетения закулисных интриг, - за глаза его иначе как “Аraña” («Паук») не называли, - он, обладая огромной силой воли, на три десятилетия сплотил не слишком сильных в Сальвадоре консерваторов, став их мозгом, мотором, а по сути, и стержнем, на котором держалась «старорежимная оппозиция».
Его уважали, ценили, допускали на высокие посты, - но не любили, а уж о президентстве (и стало быть, о реализации своих политических проектов) в сальвадорских условиях сеньор Дуэньяс не мог и мечтать. И даже после того, как все-таки стал, - по прямому «пожеланию» Карреры, - главой государства, сознавал, что при нижайшем уровне популярности в обществе и войсках, не усидит, в связи с чем, повел тонкую игру.
Побыв несколько месяцев «временным», он, когда пришло время выборов, не стал навязывать себя, а мягко, очень ненавязчиво играя на клановых, семейных и личных противоречиях, позволил выиграть приемлемому для общества генералу Рафаэлю дель Кампо, слывшему «умеренным либералом», а сам, заняв, хотя и с большим отрывом, второе место, стал вице-президентом, после чего поставил дело так, что президент, крайне амбициозный, но в политике сущее дитя, вскоре не принимал ни одного решения, не посоветовавшись со своим «отцом жозефом».
Сила действия, однако, равна силе противодействия. Не имея повода придраться к не ставшему цепляться за формальную власть, но фактически у власти оставшемуся «Пауку», оппозиция понемногу консолидировалась вокруг единственного политика, которого готовы были признать лидером все, - и этот единственный уже много раз упоминался по ходу нашего повествования, но, поскольку сейчас он, наконец, выходит на авансцену, пора, думается, познакомиться с ним получше.
Извольте: «Среднего роста, коренаст, широкоплеч. Светло-русый, большие черные глаза, густые брови, сильный подбородок, усы и холеная бородка. Сдержанный. Галантный с дамами. Француз по культуре, темперамент испанца. Любил музыку, много читал. Отличный друг, опасный враг. Военный по призванию, искренний патриот. Слегка прихрамывал. Два недостатка: слабость к эффектным мундирам французского образца и настолько высокая оценка себя во всех отношениях, что даже поклонники меж собой называли его “Павлином“».
Вот так характеризует дона Херардо Барриоса, - да, речь идет именно о нем, - французский коммерсант Эжен Лилье, человек заезжий, сторонний, которому кривить душой не было никакой нужды, и согласитесь, согласно словесному портрету, перед нами персонаж безупречный. Ну разве что «Павлин», так ведь и тут не без оснований. В конце концов, единственный на тот момент сальвадорец, объехавший всю Европу, целовавший ручку королеве Испании, понравившийся Луи-Бонапарту и самой Вдове. Так штаа…
А кроме всего прочего, генерал был рисков и, как нынче говорят, креативен. В марте 1857, когда решался вопрос о коалиции против флибустьеров, лично (друг, соратник и ученик Морасана!) поехал в Гватемалу, и добился встречи с президентом Каррерой, которому сказал примерно следующее: «Генерал, у меня есть принципы, и у Вас есть принципы. Мы противники, но не враги, и мы оба патриоты Центральной Америки, - а сейчас пришел враг, угрожающий нам всем. Полагаю, в такой ситуации все разногласия следует отложить на потом, - и я, а также мой друг и шурин генерал Кабаньяс, готовы служить под Вашим командованием!».
Такой красивый ход недоверчивый, но проницательный дон Рафаэль оценил, и хотя в гватемальскую армию «морасановского мальчика» не зачислил, но написал в Сан-Сальвадор, что не возражает против зачисления генерала Барриоса в армию. Уверен, ни ревнивому к славе президенту, ни, тем более, его «ришелье» это совсем не легло на душу, но, коль скоро Сьюдад-Гватемала дала добро, деться было некуда.
Зачислили. Доверили батальон. Потом полк. Потом командование ограниченным контингентом. Везде Барриос проявил себя наилучшим образом, заработав популярность у людей в форме, и в Сальвадор вернулся уже политическим тяжеловесом. Президент дель Кампо ревновал, сеньор Дуэньяс плел интриги, группы поддержки нагнетали градус, - и дело чуть не дошло до стычек, но Барриос велел тормозить: его рейтинг и так рос, а переворот только помешал бы. Дон Херардо работал на перспективу.
На всякого мудреца довольно простоты
Вскоре каденция дель Кампо завершилась, и хотя по итогам выборов в 1858-м президентом опять оказался выдвиженец «Паука», очередной «умеренно либеральный», с амбициями, но невеликого ума, генерал Мигель Сантин, «партия» Барриоса, объединив почти все фракции либералов стала самой большой в Ассамблее, сам дон Херардо – «третьим вице-президентом», сеньор же Дуэньяс, смотрящий от генерала Карреры, - перебрался к кресло спикера Ассамблеи, и паучок вновь забегал, сплетая сеть.
Всего через пару дней после инаугурации президент Сантин внезапно заболел, и как полагалось, на три месяца передал власть вице-президенту. Тот, однако, тоже заболел и на три месяца перепоручил исполнять обязанности передал «первому вице», но и того свалил недуг, а вслед за ним захворал и «второй вице», так что бразды правления (включая командование войсками) в итоге оказались у дона Херардо.
По задумке «Паука», разработавшего сей хитрый план, Барриос, не имевший абсолютно никакого управленческого опыта, никак не мог справиться с пакетом очень серьезных проблем, стоявших перед страной, - тем паче, что основные министры тоже абсолютно внезапно слегли с разными хворями, - а следовательно, его популярность пошла бы на убыль.
Однако же «Павлин», вопреки ожиданиям, не заметался, и к многомудрому спикеру, как ожидал сеньор Дуэньяс, за советом не пошел. Назначив новых министров и взяв себе портфели главы МВД и МИД, за пару месяцев он вполне успешно разрулил все первоочередные проблемы, помимо прочего, запустил в «школьную» и «военную» реформы, давно утвержденные, но лежавшие под спудом.
Это впечатлило общественность, и еще более удивились понимающие люди, когда ровно через три месяца Барриос, контролировавший к тому времени всю вертикаль, несмотря на уговоры сторонников беспрекословно вернул полномочия «выздоровевшему» Сантину, тем самым показав, что уважает Конституцию и не рвется к власти ради власти, за собой же оставив только командование армией: мол, сам разработал план военной реформы, а лучше чем автор, за исполнением никто не посмотрит.
Таким образом, вместо ослабления позиций Барриоса, ради чего вся интрига и затевалась, получилось совсем наоборот, и «Паук» пошел другим путем. Несколько раз мимоходом указав главе государства, что публика в театре аплодирует сеньору Барриосу дольше и громче, чем президенту, и добившись нужного эффекта, он, как юрист, напомнил сеньору Сантину, что должность главнокомандующего, если не делегирована кому-то официально, по Конституции является одной из функций президента, а стало быть, дон Херардо, не вернув ее, нарушает закон, который нарушать нельзя.
В итоге, обиженный глава государства потребовал, чтобы Барриос ушел с поста главнокомандующего, а главой МИД и МВД, отправив в отставку «умеренных либералов», назначил сеньора Дуэньяса. После чего Барриос, сделав вид, что ничего не услышал, арестовать «Паука», посадить в мешок, вывезти к гватемальской границе, и отпустить с предупреждением: если попробует вернуться, его, при всем уважении, застрелят.
Конфликт двух лидеров, формального и уже практически безусловно неформального, вышел на поверхность, стал предметом обсуждения в Ассамблее, где дон Херардо заявил, что нарушитель закона вовсе не он, а президент, назначивший министром сеньора Дуэньяса, поскольку тот не сдал полномочия спикера, а согласно Конституции, совмещать выборную должность с государственным назначением нельзя.
Начались экстренные дебаты, и 10 января 1859 появился вердикт: закон нарушили оба, и оба обязаны подать в отставку «во имя сохранения в стране согласия». Оба согласились, но дон Херардо написал заявление сразу, сеньор же Сантин попросил пару дней на приведение в порядок дел, а через два дня группа военных, близкая к президенту, попыталась разогнать Ассамблею, но была остановлена и разогнана гарнизоном столицы при полной поддержке населения.
В тот же день президент умчался в Никарагуа, а практически все сколько-то видные консерваторы, включая «второго вице» и почти всех министров, видимо, причастные к неудавшемуся путчу, за пару дней убыли в Гватемалу, - и поскольку страной, оставшейся без высшего руководства, кому-то нужно было управлять, взбудораженная и озлобленная Ассамблея единогласно назначила «третьего вице» временным президентом.
Такой поворот событий напряг многих, и в стране, и в соседних столицах, - ждали вторжения из Гондураса, или из Никарагуа, или и оттуда, и оттуда, тем паче, опасались реакции президента Гватемалы, но «Павлин», став пусть и временно, средоточием законной, к тому же весьма популярной власти, проявил неожиданную мягкость.
Почти сразу после вступления в должность, он собрал не уехавших (то есть, непричастных к попытке путча) консерваторов и поговорил с ними в том духе, что-де, взгляд неважны, важно, что все мы – сальвадорцы, и должны вместе решать проблемы, которых, сами знаете, больше чем хотелось бы. Потом, на встрече с архиепископом, сообщил примерно то же: дескать, я был и останусь вашим критиком, но вы – объективная реальность, вам многие верят, поэтому давайте не воевать, а опять же работать вместе.
И наконец, направил в Комаягучо, Манагуа и Сьюдад-Гватемала крайне примирительные письма, уверяя коллег-президентов, что края видит, в чужие внутренние дела вмешиваться не намерен, а единственное, чего не допустит, так это возвращения эмигрантов, как «источника интриг», и коллеги, видя, что слова временного президента с делом не расходятся, поостыли, хотя, конечно, присматриваться не переставали.
Но оснований для беспокойств не появлялось. Два года единственная либеральная республика Центральной Америке жила исключительно внутренней жизнью, понемногу приходя в порядок, и хотя управленческого опыта у Барриоса, действительно, не было, но ведь не место идет к голове, а голова к месту, были бы программа, энергия и воля, а программа у дона Херардо была, воли же и энергии хватило бы на троих.
Так что, при всем том, что статус «временного» не позволял сильно развернуться, дело делалось, а делалось дело по той простой причине, что в обычно пустоватой казне появились деньги, ибо правительство Барриоса с ходу приняло несколько давно, еще при президенте дель Кампо подготовленных законов, доселе лежавших в столе, потому что сеньор Дуэньяс, как юрист, требовал «доработки».
Всего лишь льготы для производителей и экспортеров кофе, - и потрясающе быстрый эффект: всего за полтора года, примерно наказав десяток вороватых чиновников, после чего воровать стали меньше, привели в порядок основные дороги, в столице провели водопровод, закупили оборудование для лабораторий Университета, открыли три десятка «народных школ» (с классами для девочек), удалось даже, не набирая, как делали предшественники, дополнительных кредитов, начать выплату долга Штатам и Англии, - по графику.
А люди все видели, обсуждали, оценивали, - и вряд ли кто-то удивится тому, что 1 декабря 1859, когда официально истекло время беглого сеньора Сантина, Ассамблея, большинством голосов приняв предложение временного об увеличении срока каденции главы государства «с бессмысленных двух лет до разумных пяти», избрала президентом Сальвадора на период с 1 февраля 1860 по 31 января 1865 не кого-нибудь, а генерала Хосе Херардо Барриоса Эспиносу.
Продолжение следует.
Оригинал и комментарии
СКОВАННЫЕ ОДНОЙ ЦЕПЬЮ (13) от putnik1
Продолжение. Предыдущее здесь.
Всерьез и надолго
Более полугода, начиная с триумфа при Ла-Араде, поставившей крест на всех спорах, жизнь «всей Гватемалы» определялась одним-единственным вопросом: на каких условиях Рафаэль Каррера согласится стать главой государства, когда истечет срок полномочий генерала Паредеса. Иного кандидата не видели, да и не хотели, дон Рафаэль же, в принципе, не возражая, ставил условие: либо я стану президентом на основе того варианта Конституции, который предложу сам, или опять уеду в Мексику, и опять живите, как хотите, но без меня. А поскольку, попробовав жить, как хотят, но без него, никто, памятуя недавнее прошлое, не хотел, - даже оставшиеся в стране либералы сильно поправели, - согласие будущей Законодательной Ассамблеи подразумевалось заранее.
Так что, 6 ноября, принимая из рук предшественника президентскую ленту (после чего Мариано Паредес вернулся в армию и стал вернейшим его офицером), дон Рафаэль был облечен полномочиями, указанными в за пару дней до того принятом «Законодательном акте», который он написал сами. Ну как сам… Сам он, конечно, ничего не писал, но собрал видных политиков и юристов, которым доверял, и велел писать, а сам внимательно выслушивал предлагаемые проекты, что-то одобряя, что-то отвергая, а что-то, условно одобрив, веля переделать. И если верить мемуарам участников этой нелегкой работы, «замечание Вождя всегда были уместны, он требовал краткости и как можно более полной четкости формулировок».
В итоге и получилось кратко, - всего 18 пунктов, - и четче некуда. Есть президент, и он раз в четыре года избирается Генеральной ассамблеей, которую не избирают, а созывают: все депутаты, верховные судьи, члены Госсовета и архиепископ. Есть Госсовет, состоящий состоит из всех министров и экс-министров (а также экс-президентов, верховных судей etc., но не более восьми); это своего рода «расширенное правительство», с которым президент непосредственно работает.
Есть, наконец, Палата депутатов, - 50 душ, которых избирают не голосованием, а «выдвижением от корпораций» (церкви, юристов, торговцев, плантаторов, преподавателей, литераторов etc.). Право придумывать и обсуждать законы Палата имеет, но принимает их только с позволения правительства, а президент имеет право абсолютного вето. Зато депутатам - семь лет в должности вместо четырех плюс бонусы.
В общем, понятно. Весь декорум в полном объеме, парламентская демократия, но (мнение мексиканского посланника) «Это учреждение до такой степени сведено к нулю, что с трудом проводит одно заседание в неделю, ибо в большинстве своем депутаты не приходят на заседания». И хотя многие с этого момента отсчитывают старт «диктатуры Карреры», я бы сказал, что с этого момента дон Рафаэль, наконец, принял решение взять всю ответственность на себя. Видимо, потому что только в самом себе был полностью уверен.
Нет, мы, конечно, не знаем, что он держал в уме. Мемуаров генерал не оставил, длинных писем тоже, интервью не давал, теоретическими статьями не увлекался, и редкие выступления его перед депутатами никаких отвлеченных материй не содержали, - сухая конкретика, и только. Однако по воспоминаниям современников, по каким-то дошедшим до нас застольным высказываниям, можно делать какие-то выводы. И если собрать все до кучи, а потом проанализировать, получается примерно следующее.
Прежде всего, дон Рафаэль сознавал, что есть «верхи» и есть «низы», желания, стремления и побуждения которых ни в чем не совпадают. «Сколько нынче зарабатывает пеон? – говорил он. – Пол-реала в день. А хочет зарабатывать реал. Нам необходимо обеспечить ему этот реал, а затем и два, это все, что ему нужно. А моим индейцам нужно жить на своей земле, и знать, что ее не отнимут. Больше им не нужно ничего. И всем нужен покой».
Логично? На мой взгляд, вполне. Но это для «низов». Относительно же «верхов» (ничтожный процент населения, тысяч пять-семь на всю страну) Каррера рассуждал иначе. По его мнению, «мечтания господ либералов далеки от твердой земли, как наша Гватемала от Испании. Они хотят добиться того, о чем мечтают, не зная, чего хотят, и ради этого даже применять силу. Но ведь, если чего-то хочешь, нужно знать, чего ты хочешь, и понимать, как строить этот дом. Может быть, когда-нибудь они подрастут. Но сейчас всё это слишком дорогое удовольствие, за которое приходится платить всем».
Как видим, человек мыслил в правильном направлении. Многое улавливая на инстинкте. Подсознательно принимая за основу, что ненавистные «новым людям» латифундии с их патриархальным бытом обеспечивают «низам», включая «коренных», привычный порядок, которая нужна им прежде всего, а церковь, влияние которой огромно, противостоит тем самым «мечтаниям», которые «дорогое удовольствие». И с полной уверенностью в том, что гарантировать стабильность могут только силовые структуры и власть, которой «низы» доверяют полностью.
Забегая вперед, ибо уместно, - дальше будет не до того, а тут в самый раз, - добавлю, что именно из таких соображений (вполне вероятно, по отмашке с самого верха, - ну и что?) спустя пару лет в Гватемале, как сообщал посланник Мексики в свой МИД,
«началось стихийное движение в пользу провозглашения президента Карреры пожизненным главой государства. Сообщение об этом пришло из Сололы, самого отдаленного департамента, первым потребовал этого некий плотник во время пирушки, но требование поддержано и местным священником, и наиболее влиятельными жителями. Ныне этого же требуют и в Халапе, и в Чипе, причем возбужденные толпы, среди которых немало спустившихся с гор индейцев, угрожают начальству насилием, если оно останется глухо. Поэтому начальники, подчиняясь силе, пишут обращения в столицу…»
Стартовали эти специфические беспорядки в апреле 1854, и далее в столицу отовсюду, сотнями шли «прошения», обращенные ко всем подряд. о поддержке предложения Карреры: епископам, архиепископу, судьям, министрам, генералам и так далее. Никто из адресатов, разумеется не возражал, «желание народа» полностью поддержали и подписали петицию, требуя рассмотрения вопроса на Госсовете, и в октябре Госсовет рекомендовал Палате депутатов поддержать, особым пунктом прося президента «не искать легкой жизни, отказываясь от тяжкого труда на благо Отечества».
Теперь дело было только за депутатами, и 15 декабря 1854 Палата «восторженно присоединилась», после чего персонально дон Рафаэль Каррера стал пожизненным президентом с длинным списком полномочий. В частности, права назначать преемника, издавать указы, имеющие силу закона, распускать Палату, назначать членов Госсовета и, поскольку и, - поскольку все судебные решения отныне принимались «Именем президента», - судей.
На практике это, как разъяснила официозная «Гасета де Гватемала», означало, что : «Отныне и впредь, если можно так сказать, генерал Каррера является нашим главнейшим государственным институтом; отныне трудноосуществимая на практике теория разделения властей будет выброшена из наших законов, как она была выброшена, к счастью, из наших дел», и никто не возразил.
Разве что профессора-иезуиты из Папского университета усомнились, а не похоже ли все это на абсолютную монархию? – но дон Рафаэль ответил им лично: нет, не похоже, ибо никаких корон не будет, и ни один из моих сыновей президентом не станет, я, как отец, не возложу на них сей крест, а порядочных людей, готовых взять ношу на себя, достаточно. Такой ответ рассеял все опасения демократичных братьев ордена Сердца Иисусова, - и что интересно: пока был жив Каррера, все это и «низы», и «верхи» более или менее устраивало. Не всех, конечно, но подавляющее большинство.
Будет очень интересно
Но спрашиваю себя: а не идеализирую ли я «диктатора»?.. не глорифицирую ли «тирана»? Прокручиваю этот неизбежный вопрос так и этак, рассматриваю со всех сторон, - и получается, что нет. Ну хорошо, из самых низов, крестьянский сын, к тому же метис, полуграмотный, без понятия о политесах, с попами в десны целуется, - все так. Но ведь, если уж совсем без «ля-ля», политика оценивают по делам его, а дела Карреры на виду. Те самые пол-реала в день за десять лет таки выросли до двух реалов (без инфляции), и на земли «общин» никто не посягал, - «Кодекс о правах коренных») соблюдался строго, - так что никаких волнений «на низах» не случалось.
И на «верхах» тоже. С консерваторами дон Рафаэль традиционно дружил, считая их людьми знающими и серьезными, на них опирался («В этой стране , - писал британский торговый агент м-р Джекобс, - по существу господствует олигархия, представленная тремя семьями: Айсинена, Павон и Батрес. Главы этих семей являются хозяевами положения и почти единолично, держа ответ только перед Каррерой, руководят государственными делами»), но при малейшем подозрении в «своей игре», отстранял от дел и долго не прощал. Льстецов, кстати, не жаловал. Если министр, скажем, приносил Чиките, любимой маленькой собачке, что-то вкусненькое, только хмыкал, в ответ же на что-то типа «Вы гений!» мог и послать.
А что до либералов, так либералов не было.То есть, были, конечно. Не бывает аверса без реверса. Но первое поколение либералов уже повзрослело, помудрело, учло все пережитое, и в общем, продолжая именовать себя либералами, мало чем отличалось от ровесников-консерваторов. Во всяком случае, оставшиеся в Гватемале, тем более, что полезные предложения в области экономики (например, ставку на кофе) пожизненный президент принимал и обогащаться не мешал.
Иное дело, конечно, эмигранты. Многие после битвы при Ла-Арада рискнули вернуться, и не прогадали, но другие, чересчур нашкодившие, - сами себя они именовали las personas con ojos claros («люди с ясными глазами»), - бесились. В их газетах дона Рафаэля иначе как Сucaracha (Таракан) не именовали, сулили растоптать каблуком, измышляли всякие грязные небылицы, их лидеры, тихо ненавидевшие друг друга и друг под друга копавшие, улыбаясь при встрече, писали письма всем влиятельным людям планеты, от монархов Европы (даже Николаю I плакались) до императора Бразилии, президента США и султана Порты, вели обширную переписку с беглыми инсургентами из Венгрии и Польши, предлагая объединяться, - короче, как всегда, хотели, но уже не могли.
Однако свято место пусто не бывает: подрастала новая поросль, и что интересно, в самых что ни на есть консервативных семьях. Образованные дети, как водится, полагали, что знают жизнь лучше отцов, которые им эту жизнь заедают, и вели себя соответственно, пребывая в полной уверенности, что уж с ними-то точно ничего худого не случится. Пели на вечеринках «Марсельезу», играли в карбонариев (как бы тайные общества, рукописные газеты с критикой всего подряд,) - общем, по классике: «Шумим, братец, шумим».
Осаживать их смысле не имела, они от этого только убеждались в своем величии. Щемить казалось как-то не с руки (мам-пап обижать не хотелось), но и спускать с рук, типа «женится – переменится» тоже не хотелось, ибо многие ребята были уже женаты, но не переменились, и сами себя подзаводя, могли доиграться до опасных дел, а некоторые, вступив в переписку с эмигрантами, и вовсе качались на самой грани.
Вот, например, некий Мигель Гарсия Гранадос, в будущем серьезный политик, а на тот момент просто молодой бузотер из самого «высшего света», - его кузен, военный, первым поддержал дона Рафаэля, когда тот вернулся из Мексики, а тесть, министр, первым заявил, что генерала Карреру нужно прощать и возвращать на командование.Обоих пожизненный президент очень ценил, а между тем юный «Чаффатин» (в столице Мигеля именовали только так, детским прозвищем), самовыражаясь, в конце концов, счел себя «оппозицией режиму», и будучи депутатом, - родня пристроила мальца на синекуру, - однажды позволил себе критиковать святая святых – армию.
Дескать, «Сограждане, совесть патриота не позволяет мне молчать. У нас возобладал самый вопиющий милитаризм! Пятьсот солдат в столице, еще тысяча в департаментах, и каждый получает по два реала в день, вместо того, чтобы возделывать землю, а между прочим, возможен дефицит бюджета! Видано ли такое? И я утверждаю: виноват в этом наш достопочтенный президент, любящий играть в солдатики!».
Это уже было вне всяких рамок, вопрос с нахалом нужно было решать жестко, в науку всем, - и дон Рафаэль решил его. Так красиво, что я не могу не процитировать полностью рассказ известнейшего гватемальского историка Антонио Батреса Хауреги, записавшего со слов очевидцев. Итак, «несколько дней спустя президент пригласил на обед несколько близких людей, а также “Чаффандина”. Хозяин был весел, радушен, и после десерта обратился к соседу со словами:
- Эй, полковник, вы верите в вещие сны?
- Трудно сказать, - был ответ. – Иногда сны сбываются, но не всегда.
- Я вот почему спросил, - продолжал Каррера. – Мне нынче приснился ужасный сон. Представьте, я встал с постели, вызвал взвод солдат, велел привести моего дорогого друга, нашего интеллигентного дона Мигеля Гарсиа Гранадоса, которого всем мы так ценим, а потом приказал его расстрелять. Это было ужасно, я проснулся в холодном поту, и даже сейчас вспоминать об этом не страшно. Давайте же, друзья, выпьем за то, чтобы мне никогда больше не снились такие кошмары. Будьте здоровы!
Шутка мало кому показалась смешной, но генерал был так весел, так незлобив и радушен, так охотно откликнулся на просьбу сыграть на гитаре, что тягостное впечатление рассосалось, но на следующий день дон Луис Батрес Хуаррос, ближайший советник, пришел к дону Мигелю, как обычно, нежившемуся в постели до четырех часов дня, и с порога сказал зятю:
- Как? Ты еще тут? Тебе хочется еще немного поблистать красноречием?
Пять дней спустя Гарсия Гранадос с женой уже плыли в Париж».
Вот так, и так во всем. Спокойно, методично, когда нужно, жестко, когда нужно, мягко, не гнушаясь выходить в «низы» и говорить с «низами» на языке «низов». С именем Господним на устах, - после подписания конкордата со Святым Престолом объявлен «любимым сыном Церкви». Не прогибаясь под влияние «верхов», держа баланс, подбирая и перетряхивая кадры, - и все это в ручном режиме. Объективно, если по-марксистски, создавая предпосылки для неизбежных когда-нибудь перемен, но сам, безусловно, так далеко не заглядывая.
И то же во внешней политике. Естественно, главное направление – соседи. Без посягательств на их независимость, без территориальных претензий, но чтобы впредь не представляли опасности. То есть, пускай даже либералы, но без радикально непредсказуемых «морасанистов» у власти. Самая главная опасность, Сальвадор, после Ла-Арада в этом плане надолго выбыл из игры, Никарагуа с его вечной внутренней сварой опасным не казался, а вот с Гондурасом не сложилось...
Там, поскольку жесткие меры Гватемала, приходя в себя, принять не могла, либералы удержались, вскоре полностью восстановив позиции, давно известный нам генерал Кабаньяс в начале 1852 даже попытался организовать объединение Сальвадора, Гондураса и Никарагуа в некую «пред-Федерацию» с прицелом на будущее. Дальше слов, правда, не пошло, - но для президента Карреры даже самый слабый намек на чей угодно демарш в этом направлении гремел набатом, а когда весной того же года Тринидад Кабаньяс выиграл президентские выборы, сразу же распахнув двери для гватемальских эмигрантов, которым в Сальвадоре стало плохо, дон Рафаэль пришел к выводу, что проблему нужно решать как можно скорее.
Как можно скорее, однако, не получилось. Денег в казне хронически не хватало, вертикаль еще не укрепилась, поэтому гватемальское руководство решило поработать «мягкой силой», и с мая по октябрь 1852 небольшие ДРГ гватемальцев делали рейды на гондурасскую территорию, поясняя, что преследуют переходящих границу боевиков, которые границу, в самом деле, переходили. Но вылазки эти регулярно пресекались войсками Гондураса, и в конце концов, Каррера пошел другим путем.
В сентябре 1855 из Гватемалы двинулся в поход один из гондурасских эмигрантов, генерал Хуан Лопес с небольшой, но хорошо подготовленной армией, от причастности к подготовке которой Сьюдад-Гватемала тотчас открестился. Угроза не казалась серьезной, президент Кабаньяс пошел наперерез с втрое большими силами, - и нарвался. 6 октября, когда его солдаты отдыхали около местечка Масагуара, купаясь в минеральном источнике, эмигранты, внезапно обрушились на них и полностью разогнали, пользуясь тем, что два батальона, стоявшие поблизости, не пришли на помощь.
Сам сеньор Кабаньяс, проявивший себя удальцом, спасся чудом, бросившись в реку с обрыва, и уйдя от погони, в очередной раз скрылся за границей, в Никарагуа, победитель же через пару дней вошел в Комаягучо, сразу же заявив, что сражался не ради власти, а против «губящих страну либералов», и когда в страну вернулись реальные лидеры эмигрантов, претендовавшие на власть, ушел из политики с конфеткой: его, а также одного генерала и одного полковника, попридержавших свои части в ходе боя у Масагуара, наградили высшими орденами Республики, а отношения с Гватемалой стали лучше некуда.
Дальнее зарубежье
Но жизнь не кончается на заднем дворе. Некоторые политики, на своей территории всесильные, даже если их территория с гулькин нос, уверены, что мир ограничен ручьем на опушке. Это скверные политики, какими бы дипломами ни щеголяли. А вот дон Рафаэль Каррера, даром, что без диплома, прекрасно понимал (или чувствовал), что внешние силы определяют многое. Он был хорошим политиком. Но, разумеется, не знал того, что знаем мы теперь, спустя более чем полтора века, когда совершенно секретные тогда архивы распахнуты настежь. Даже в Великобритании…
Отсюда и начнем. Интересы Лондона в регионе сложились очень давно, лет за полтораста до событий, о которых речь. Они прочно сидели в формально гватемальском (потому что раньше формально испанском) Белизе, они официально объявили себя «покровителями» Москитии - индейского королевства, полностью подчинившегося Англии (с удовольствием, ибо сэры с предельно энглизированными moscitos обращались очень прилично), но формально принадлежащего Никарагуа (опять же, потому что раньше формально территория принадлежала Испании), - а земли «опекаемой монархии» занимали, на минуточку, более трети никарагуанского побережья.
Тему эту много лет курировал консул Фредерик Чатфильд, - тот самый, если помните, организовывавший и таки организовавший развал Федерации, - и действовал он, как всегда, жестко, выкручивая туземцам руки, как на дыбе. Мол, если вы, сеньоры, не идете навстречу, правительство Её Величества предъявит вам иск от имени британских подданных, понесших крупные убытки из-за ваших вояк, ваших бандитов и ваших бандитствующих вояк. А также примет меры для взыскания вашей части общего долга, оставшегося от покойной Федерации. И уж будьте уверены, средства взыскать долги найдутся, - слово джентльмена.
При этом, полностью находя общий язык с консерваторами, позиция которых не изменившись с колониальных времен, заключалась в том, что при такой разнице сил бодаться бессмысленно, а нужно уступать, выговаривая максимально выгодные условия компромисса, либералов, тупо стоявших «ни клочка земли прогнившей монархии», м-р Чатфильд гнул, как индийских князьков, и таки прогибал.
Гондурас в 1843 признал Москитию, заключив с «королевством» договор о торговле, дружбе и союзе, после чего и Никарагуа отправила в Лондон спецпредставителя, уполномочив его договориться о сохранении хотя бы трети спорной территории, - но в Лондоне не стали и слушать, четко дав понять, что или всё в полном пакете, или будем давить дальше.
Ничего странного в том, что м-ра Чатфильда либералы всех «штатов» ненавидели люто, бешено, страстно, чем он, похоже, даже гордился. Никак иначе нельзя объяснить тот факт, что в письме шефу, лорду Пальмерстону, от 8 мая 1850 консул не поленился полностью воспроизвести текст колонки в сальвадорской El Progreso:
«Все общественные несчастья имеют конец: гнилой запах оспы прошел, холера прошла, кровавые перевороты, тирания, варварство, Мальеспин, Каррильо — прошли, Каррера — скоро пройдет; но из всех зол, когда-либо ходивших по земле, есть одно зло, чудовищное и нескончаемое, которое, как гангрена, разрушает сердце Центральной Америки. Это Чатфильд — вечный враг свободы, вечный агент Англии».
И вот в эту-то сферу традиционных интересов Букингема и Сити, очень много в их геостратегических планах значившую, руководствуясь «доктриной Монро», - Америка для американцев! – в разгар драки всех со всеми полез славный парень дядя Сэм, тоже имевший виды на регион, - сперва аккуратно, но после победы над Мексикой и освоения Калифорнии, что называется, ногами на стол, и разумеется, из самых высоких побуждений. Ибо, гремел с трибуны Конгресса сенатор Томас Карьес, «Великобритания и ее представитель Фредерик Чатфильд несут ответственность за вмешательство в дела Центральной Америки. Чатфильд слишком часто попирает права народов, и мы должны, нет, мы обязаны защитить их свободу и молодую демократию!».
Этот и подобные спичи полностью отражали официальную позицию Госдепа при всех администрациях. Первые же посланники США, - Элиа Хейз в Гватемале и Джозеф Ливинстон в либеральном никарагуанском Леоне еженедельно информировали Вашингтон о «происках англичан», подчеркивая, что Лондон не допустит никакой «новой Федерации», при этом, однако, в один голос итожа:
«Первоначальные инструкции нуждаются в переосмыслении. Стремление ряда политиков Сальвадора и Никарагуа реконструировать Союз центральноамериканских государств едва ли заслуживает поддержки… есть уверенность, что новое федеральное правительство, если оно возникнет, постарается аннулировать, если возможно, акты национальных правительств, в первую очередь, никарагуанского, касающиеся его отношений с компанией, которая будет строить канал, или по крайней мере затруднит эти действия».
И вот оно, волшебное, уже разок мной помянутое, но, наверное, забытое тобою, любезный мой читатель, слово «канал». Мягко уходя от разговоров о Федерации, с которых начинали, дипломаты США вели переговоры с правительствами Гондураса, Сальвадора и Никарагуа о предоставлении Штатам исключительных прав на строительство железной дороги или канала между Атлантикой и Пасификом. Тех самых прав, которых добивалась Англия, - и вскоре между дипломатами двух стран началась «холодная война», грозившая выйти за рамки.
В какой-то момент активность американцев, организовывавших льготные перевозки и работы по исследованию трассы возможного канала вышла на такой уровень, что м-р Рамсфельд в очередном отчете, доложив о прекрасных отношениях с Коста-Рикой и усилении войск Москитии, как бы невзначай осведомился, что пассивная самооборона неэффективна, и как отнесется Форин-офис к тому, что его коллегу из США случайно лишит жизни «одна из никому не подчиняющихся местных банд».
На такой резкий демарш, правда, согласия не последовало, но когда 27 августа 1847 правительство Никарагуа подписала договор с компанией Корнелиуса Вандербильта о строительстве канала, отношения между двумя братскими народам напряглись до крайности.
Война казалась неизбежной, но Лондон был занят интригами в полыхавшей революциями Европе, проектом созданий Второй Империи во Франции, а также подготовкой грядущей Крымской войны, и принимать радикальные меры на столь удаленном фронте после специального заседания кабинета (где, помимо прочего, заслушали отчет о секретном обращении Никарагуа к США насчет, ежели что, военной помощи) не рискнул.
В итоге, черту подвели 19 апреля 1850 в Вашингтоне, т. н. «договором Клейтона-Бульвера». Обе стороны обязались не приобретать исключительных прав на будущий канал, не строить «в известной зоне» укреплений, а главное, отказаться «любых форм установления прямого контроля где угодно на перешейке». То есть, на первый взгляд, ничья, - а вот на второй, безусловно, проигрыш Лондона.
В отличие от янки, ничего в «известной зоне» не имевших, а стало быть, ничего не проигравших, да и полагавшихся на «косвенное» влияние, туманный Альбион отказался от формализации фактического протектората над Москитией, от уже почти согласованного протектората над Коста-Рикой и много другого.
Естественно, Штаты постарались закрепить и развить успех, в первую очередь, в Никарагуа, - но и Англия была не тем противником, который утирается после первого удара, о чем и предупредил Госдеп своего полномочного представителя в Никарагуа всего пару месяцев спустя:
«Примите во внимание, ваша миссия особенно важна. Известный договор, вопреки официальной позиции, вместо устранения наших трудностей увеличил их… Приложите все усилия для укрепления дружеских отношений с демократически настроенными политиками, при необходимости даже намекайте на возможность одобрения в какой-то форме их нового Союза, если это будет в наших интересах, но не давайте никаких гарантий, памятуя, что новый Союз нам нежелателен… Так же постарайтесь ослабить настороженное к нам отношение недругов демократии, которые, в отличие от друзей демократии, устойчивы и практичны. В свете планов, намеченных на не столь отдаленное будущее, их упорный курс на старые отношения с Англией нежелателен…»
Во исполнение указаний, американский представитель несколько раз посетил Гватемалу, наводя мосты, и был слаще меда. Однако дон Рафаэль, привечая гостя, ставил жесткие границы. Однажды придя к выводу, что с Англией дружить выгодно и надежно, обменяв Белиз, который сэры все равно не отдали бы, на серию важных уступок, он на том и стоял.
А вот Штатам, как ни растекались представители Госдепа, не доверял. Сложно даже понять, почему, - сам не пояснял, разве что однажды: «Слишком они шустрые. Слишком ласковые. Все время улыбаются, но глаза ледяные, с прищуром, словно выцеливают». Между прочим, очень консервативный подход, - тем паче, что либералы, чем дальше, тем больше льнули к США, а США, чем дальше, тем отчетливее ставили на либералов…
Продолжкение следует.
Оригинал и комментарии
Оставить отзыв с помощью аккаунта FaceBook: