С чего вдруг, с какого перепугу штаты решили, что Россия будет воевать с Украиной? Даже в 14м не воевала, просто забрала все, что России нужно, а именно Крым. Забрала без единого выстрела.

Война для России — это все-равно, что профессиональные бои. Есть круг сильнейших игроков. Сюда входят США и Россия. И определяется этот круг количеством ядерных боеголовок. В этот круг хочет войти Китай. И возможно, в ближайшие годы сильнейших профессиональных бойцов станет три. Есть профессиональный круг бойцов послабее. Часть из них накачивают мускулы, чтобы войти в круг сильнейших, часть уже вышла из этого круга. Это, как я уже упоминал, Китай, а также Индия, Пакистан, Франция и Британия. В следующую лигу полупрофессиональных игроков входят Северная Корея, Япония, Израиль, Германия и Канада. Далее следуют различные лиги новичков. В одну из этих лиг входит и Украина. 

Вот, дорогой мой читатель, подумайте, захочет ли Россия с наивысшим бойцовским рейтингом воевать даже не с профессионалом, а безмозглым любителем, которого натравливают на чемпиона? Зеля уже в штаны наложил от страха, рвет украинский флаг на голубые и желтые полоски и кричит о небывалом единении с народом. Народ бежит из страны, ожидая атаки боевого монстра. А какой для них выход? Выход один — бежать, если не хотят умереть.

Вопрос к тебе, вдумчивый читатель: зачем Путину нападать на Украину, и хочет ли он этого? Сражу отвечу: нет. На чьей стороне будет победа, понятно уже сейчас. И никаких дивидендов эта победа России не сулит. Разве что кормить инвалидов-иждивенцеви, каким сделают Российские войска население незалежной, которое уже всеми силами пытается залечь где-то за пределами мамки, где-то западнее Львова.

Но если все-же толпе голосящих дебилов удастся разозлить Россию, и она нападет, то нападет точно не на засранца-любителя, а на равного по силе бойца. А равной России есть только одна страна. 

Почему я так думаю? Да все просто: Путин общается с западными задирами с открытым забралом, он их не боится, и он ведет себя как рыцарь. И сражаться он будет как рыцарь — с равным.

Так что, возможно, в ближайшее время Россия сбросит ядерные заряды на север американского континента. И никакая распутица этому не помешает. А как Россия поступит с Украиной? Да как с терпилой. Опять вывернет терпиле карманы и заберет все, что Кремлю нужно без единого выстрела. То есть скорее всего Путин вскоре подпишет указ о признании ЛДНР независимыми государствами.

View this post on Instagram

A post shared by Rebecca Victoria Romanoff (@rebecca_victoria_romanoff)

View this post on Instagram

A post shared by Rebecca Victoria Romanoff (@rebecca_victoria_romanoff)

View this post on Instagram

A post shared by Rebecca Victoria Romanoff (@rebecca_victoria_romanoff)

View this post on Instagram

A post shared by Rebecca Victoria Romanoff (@rebecca_victoria_romanoff)

В Сочи пластические хирурги изуродовали фотомодель — девушка решила сделать подтяжку, но теперь полностью лишена мимики и не может нормально закрыть глаза. И говорят, что девушка сама к ним обратилась за красотой. Что они и сделали...

В эфире #ежедневныйпост нашего, уже подходящего к концу зимнего марафона #остаёмсязимовать.

Окончание зимы меня, кстати, совершенно не печалит! А всё почему? Потому что я уверена, что хороших постов меньше не станет, верно? Вчера вон сколько всего прекрасного было!

История про усталую подлодку — просто огонь!

Хотите побояться? Вам сюда

Если хочется крОсивого — показываем!

Следите за Олимпиадой в Пекине? А обратили внимание, какие букеты вручают вместе с медалями? 0_0

Кстати, не я одна чувствую приближение Весны

Ну и на закуску, на планы и на симоронство — любимый город

А вы верите в карты желаний? Работает? Рассказывайте! 

Кстати, в комментариях можно и нужно оставить ссылки на посты, которые вышли сегодня. Пожалуйста, указывайте, к какому заданию чек-листа или к какому челленджу марафона  они относятся!

Самую разумную версию о причинах известного и ещё не оконченного конфликта я позавчера вечером услыхала, разумеется, в трамвае (для меня поездка в общественном транспорте, равно, как и поход на рынок, приравнивается к прочтению десятка страниц из сборника «В мире мудрых мыслей»).
Вот муж мой никак не может понять, откуда у меня такой избыток впечатлений — он-то заходит в трамвай с таким суровым видом инкогнито-принца в изгнании, что ему моментально уступают сразу четыре места и слова в присутствии высочайшей особы молвить не решаются. Поэтому он и не верит, как я за две-три остановки успеваю выслушать пару тройку славных повестей о доблестях, о подвигах, о славе, озадачиться десятком чужих проблем и поучаствовать в дискуссии на тему  «есть ли жизнь на Марсе Б-г?» и «как нам обустроить Вселенную?»

А вот позавчера он в очередной раз убедился. Мы нынче, как я уже упоминала, когда приходит нам охота выбраться из нашего медвежьего угла в столицу в целях приобщения к культурным ценностям, предпочитаем нашу старенькую сударушку-субарушку не гонять — возраст у ней такой, что она предпочитает на родной постельке стоянке вечера коротать. Да и пробках дремать сподручнее в автобусе, а не за рулём. Не говоря уж о возможности пропустить стаканчик чего-ничего, не терзаясь муками совести.

Вот и едем мы позавчера поздним вечером на трамвайчике. Сели вдвоём на сдвоенные сиденья. Напротив — гарный сефардский хлопец в чёрном борсалине, гладко выбритый. ШАСник, не иначе. Мы парой слов перебросились по-русски и молчим дальше — в окошко глядим, полной луной любуемся. 

И вдруг хлопчик помялся-помялся, да и спрашивает:

— Извините, это вы по-русски говорили, да? Я вот всё спросить хочу понимающих людей — чего там у России с Украиной, а? Война будет  —  нет?

— Не будет, — говорю (не то, чтобы я в этом была уверена, но зачем мальчика огорчать заранее — пусть озадачивается международными проблемами по мере их реального поступления).

— Правда? — осторожно обрадовался он, — а то я собирался летом в Умань поехать, к рабби Нахману, уже можно будет, как думаете?

— Там видно будет, — говорю я уклончиво. — если подзадержишься, рабби Нахман не обидится — ему главное, чтоб ты жив-здоров был. 

— А чего этот Путин хочет, я не очень понимаю, а? Всех завоевать? Он такой крутой, что ли? Всех сильнее? А по виду-то и не скажешь...

— Старенький он, — говорю, — лысенький, больненький. Ковида боится — в бункере который годик сидит и никого к себе ближе, чем на пять метров не подпускает. Старости боится — ботоксом колется, как не в себя...

— Да ты что? — изумился хлопчик, — мужик? ботоксом? — вона оно что... А знаешь, что я думаю? Когда у человека такая власть, перед ним же все лебезят и боятся, но никто его не любит по-настоящему, и он же это чувствует, верно? — и тут он добавил гениальную фразу, которая на иврите звучит так: «улай hу стам роцэ тсуми?  (?אולי הוא סתם רוצה תשומי)» — может, он просто хочет «на ручки»? 

Вообще-то «тсумет лев» — это внимание. Но когда просто так, без причины капризничает ребёночек («все меня обидели — ааааааааа!!!»), то говорят  именно «тсуми», в значении «услышьте меня!». «пожалейте бедняжку!», короче — «на ручки». 

Парнишка в борсалине вышел на остановке имени Шимона-праведника, а я осталась вздыхать о питерском мальчугане, которому явно не додали «тсуми» в бедном его детстве. Зато теперь он здорово может очень убедительно проситься на ручки — с ядерной-то бомбочкой...

Хоть бы полюбил его кто уже. А то страстная любовь партии и народа — это всё-таки не совсем то.

Евгений Замятин известен как автор одной из первых в мире антиутопий, романа «Мы», однако о других его книгах вспоминают довольно редко. Рассказываем о менее известных произведениях писателя, который строил корабли, ездил в Англию в командировку и открыл первые курсы литературного мастерства в СССР.

Молодость в провинции, аресты и неловкий дебют

Евгений Замятин родился 1 февраля 1884 года. Его отцом был православный священник, а мать занималась музыкой. Детские годы он провел в Лебедяни, провинциальном городке Тамбовской губернии. Отучился в лебедянской, а затем воронежской гимназии. «Специальность моя, о которой все знали: „сочинения“ по русскому языку», — писал он в автобиографии. А вот с математикой его отношения не складывались. Тем удивительнее, что Замятин поступил на кораблестроительный факультет Политехнического института Санкт-Петербурга, где как раз требовались знания по техническим наукам. По его словам, он сделал такой выбор наперекор судьбе.

Видимо, также наперекор судьбе прилежный студент и сын священника вступил во фракцию большевиков. Замятин состоял в боевой дружине, часто выходил на митинги. В 1905 году его арестовали за революционную деятельность. Молодого бунтовщика выслали домой, в Лебедянь, с запретом на жизнь в Петербурге. Но он все равно вернулся, поселился в столице нелегально и даже умудрился окончить институт в 1908 году, не привлекая внимания властей. Вскоре он занялся литературой — написал рассказ под названием «Один». Текст опубликовали в журнале «Образование», но на него никто толком не обратил внимания. Сам автор отзывался о дебюте без снисхождения:

«Когда я встречаюсь сейчас с людьми, которые читали этот рассказ, мне так же неловко, как при встречах с одной моей тетушкой, у которой я, двухлетний, однажды публично промочил платье».

Замятин остался на кораблестроительном факультете, где писал научные статьи и преподавал, все еще находясь на нелегальном положении. Только в 1911 году его вновь арестовали и выслали в Лахту, на берег Финского залива. «Высылка, тяжелая болезнь, нервы перетерлись, оборвались», — вспоминал он потом об этом времени. Проблемы со здоровьем, появившиеся во время ссылки, будут преследовать его всю жизнь — из-за хронического колита и стенокардии писателя мучили боли. Два года Замятин провел почти в полном одиночестве и написал текст, который стал его пропуском в литературу, повесть «Уездное». Потом он не без иронии говорил:

«Если я что-нибудь значу в русской литературе, то этим я целиком обязан Петербургскому охранному отделению».

Три портрета России

В 1912 году петербургский журнал «Заветы» опубликовал «Уездное». В повести описывалась жизнь провинциального уезда, а главным героем был Анфим Барыба, сын сапожника, «широкий, громоздкий, громыхающий, весь из жестких прямых углов». Отец грозит, что если Анфим не сдаст экзамены в училище, то его выгонят из дома. Провалив самый первый экзамен, сын сам решает не возвращаться. Он живет за счет богатой вдовы, с которой завел отношения, ворует деньги из церкви и устраивается лжесвидетелем у адвоката — оговаривает кого скажут, в том числе и единственного своего приятеля, портного Тимошу. Постепенно вор и лжесвидетель Анфим становится урядником, воплощением закона в этой глухой провинции.

Современники высоко оценили повесть, самого Анфима сравнивали с другими воплощениями грубой полицейской власти вроде Держиморды из «Ревизора» Гоголя. В сюжете многие рассмотрели желчную политическую сатиру на всю Россию. К Замятину пришла слава, его сравнивали с Достоевским. Молодого писателя хвалили Михаил Пришвин, Максим Горький и Алексей Ремизов. Последнего даже посчитали настоящим автором «Уездного» — Федор Сологуб спросил Ремизова, зачем тот взял себе псевдоним Замятин. Он не поверил, что никому не известный новичок мог написать такой талантливый текст. Сам же автор «Уездного» сопротивлялся сравнениям и отстаивал свою творческую независимость, в сопоставлении с другими писателями он видел признак слабости и вторичности.

Следующая повесть «На куличках» закрепила славу Замятина. Писатель критиковал власти за вступление в Первую мировую и придумал сюжет о деградации русской армии. В повести он рассказал о жизни позабытого всеми гарнизона на Дальнем Востоке, офицеры и рядовые которого от безделья сходят с ума. Генерал проводит дни на кухне и раздает пощечины солдатам, капитан гоняется за тараканами и прокалывает их иглой, а офицерский хор раз за разом поет «у попа была собака».

Читатели увидели в повести еще один портрет России, а цензура — антивоенный памфлет. Петербургский окружной суд постановил, что текст Замятина «по содержанию своему представляется явно противным нравственности» и сослал писателя в город Кемь Архангельской губернии. Под впечатлением от этой ссылки Замятин сочинил третью, еще более мрачную и гротескную повесть «Алатырь». Горький высоко оценил ее и сравнил с собственным произведением «Городок Окуров». Похвалу Горького дополнил критик Иванов-Разумник:

«Алатырь — жутко реален, Окуров — красочно натуралистичен… Алатырь страшнее, он внутри нас».

По сюжету в городе Алатырь Глафира, дочь градоначальника, грезит о женихах. Ее отец Иван Макарыч просиживает дни в кабинете и хочет изобрести что-то невиданное вроде рецепта хлеба с голубиным пометом вместо дрожжей. Протопоп беседует с чертями, а его дочь Варвара тоже прикидывает, как ей поудачнее вступить в брак. Служащий почты Костя томится от любви к Глафире. Размеренную жизнь Алатыри нарушает неожиданный приезд князя, который становится новым городским почтмейстером. Местные девушки оживляются и соревнуются в том, кто сможет выйти за него замуж. Сам князь больше увлечен универсальным языком эсперанто, чем выбором невест. Он думает, что если все начнут говорить на эсперанто и прекрасно понимать друг друга, то в мире больше не будет войны. Мечты алатырцев разбиваются о реальность: Глафира и Варвара дерутся из-за князя, Костя терпит крах в любовных делах, даже эсперанто не приносит мир и всеобщее счастье. 

Все три произведения объединяла тема провинциальной жизни и особенный замятинский стиль. Писатель старательно выискивал диалектные слова и придумывал собственные, играл с анекдотами и частушками. Язык повестей подражал фольклору и напоминал сказ:

«Жили-были Балкашины, купцы почтенные, на заводе своем солод варили-варили, да в холерный год все как-то вдруг и примерли. Сказывают, далеко гдей-то в большом городе живут наследники ихние, да вот все не едут. Так и горюет-пустует выморочный дом».

Многие читатели замечали контраст между формой повестей и их содержанием. Писатель Павел Крусанов утверждал, что в этих повестях «богатство языка автора цветет на фоне стойкого депрессивного мироощущения и холодного отстранения от реальности». Объяснение этому он находил в болезнях Замятина:

«Этот кажущийся парадокс естественным образом разрешают авторские недуги. Фигурально выражаясь — разлитая в организме желчь нигде не позволяет организму видеть красоту».

Англичанин из Лебедяни

Заслуги Замятина с точки зрения государства были сомнительными. К 1916 году на его счету уже была пара арестов и ссылок. Однако он был одним из главных экспертов по кораблестроению в России на тот момент. Поэтому его отправили в Англию с ответственным поручением — писатель должен был наблюдать за строительством ледокола «Святой Александр Невский». Командировка длилась полтора года. За это время он в совершенстве выучил английский, перенял британскую манеру одеваться и вести себя. При этом повесть «Островитяне» и рассказ «Ловец человеков», посвященные жизни в Англии, были такими же желчными и едкими, как и его произведения о России.

От русских типажей Замятин обратился к чопорным англичанам, которые, будто заводные куклы, работают и живут по установленному распорядку. У героя «Островитян» викария Дьюли есть расписание для приема пищи, дней покаяния, пользования свежим воздухом, занятий благотворительностью и прочего. Он мечтает, что общество превратится в отлаженный механизм и все люди станут подобны машинам. Даже любовь должна быть подчинена расписанию. Эти идеи викарий проповедует жителям города Джесмонд и вмешивается в их жизнь, чтобы навязать свои правила. Многие поддерживают его, и только адвокат О’Келли, актриса Диди и обедневший аристократ Кембл решаются на бунт против «математически верного счастья».

Замятин вернулся в Россию в сентябре 1917 года. Он сожалел, что не застал Февральскую революцию и увидел только Октябрьскую:

«Это все равно, что никогда не знать влюбленности и однажды утром проснуться женатым, уже лет этак десять». 

Писатель стал посещать литературные вечера Горького, где впервые прочитал на публике «Островитян». По воспоминаниям Виктора Шкловского, слушатели были в восторге. Особенно повесть понравилась Корнею Чуковскому, который метался по комнате и восклицал: «Новый Гоголь явился!»

Из Англии писатель вернулся с изысканным гардеробом и обновленным литературным стилем. Он отложил в сторону сказовую интонацию «Уездного» и придумал новую. Историк русской литературы Дмитрий Святополк-Мирский так описывал его технику письма: «Замятин отрывается от русской провинциальной почвы и ремизовского словаря и постепенно развивает собственную манеру, основанную на подчеркивании, при помощи сложной системы метафор и сравнений, выразительной ценности и многозначительной детали».

«Что-то случилось. Черное небо над Лондоном — треснуло на кусочки: белые треугольники, квадраты, линии — безмолвный, геометрический бред прожекторов… И вот выметенный мгновенной чумой — опустелый, геометрический город: безмолвные купола, пирамиды, окружности, дуги, башни, зубцы».
(Из рассказа «Ловец человеков»)

Уже признанный и состоявшийся писатель, Замятин открыл в петроградском «Доме искусств» класс художественной прозы. Его студентами были будущие звезды советской литературы Михаил Зощенко, Вениамин Каверин, Константин Федин и другие. На своих лекциях он разбирал жанр малой прозы именно с позиции писателя — он не давал советов, но помогал понять, как устроены литературные произведения изнутри. Говорил о принципах построения сюжета и фабулы, выработке стиля и языка, роли детали и характера в короткой прозе. Фактически Замятин создал первый в СССР и России курс писательского мастерства. Но такое положение дел устраивало не всех. Поэт и критик Георгий Адамович в заметке «О простоте и „вывертах“» писал:

«Тогда вообще распространилось убеждение, что все „делается“, и стоит только пройти курс литературного ремесла, как немедленно станешь писателем. Замятин, наделенный умом, энергией и талантом, был беднее всего одарен чувством слова. Как часто бывает с людьми, он особенно приналег на то, к чему менее всего способен».

Еретик и сказочник

Замятин считал, что работает в русле синтетизма. Так он называл направление искусства, способное гармонично сочетать науку и творчество, быт и фантастику, читателя и писателя. Свое кредо писатель сформулировал в статье «О синтетизме»:

«Ни одной второстепенной детали, ни одной лишней черты: только суть, экстракт, синтез, открывающийся глазу в сотую долю секунды, когда собраны в фокус, спрессованы, заострены все чувства… Сегодняшний читатель и зритель сумеет договорить картину, дорисовать слова, — и им самим договоренное, дорисованное будет врезано в него несоизмеримо прочнее, врастет в него органически».

Как раз за недостаток органичности писателя и критиковали. Журналист Константин Федин называл его «гроссмейстером литературы» и упрекал в том, что «инженерия его вещей просвечивалась сквозь замысел». Ему вторил Борис Пильняк, считавший Замятина «почти совсем инженером и почти совсем не писателем». По словам Павла Крусанова, в Замятине «конструктор и писатель сплелись воедино», а в его художественное мышление вошли «математика, умные числа, геометрическая безупречность». Поэтому он конструировал тексты как корабли, «чертил пейзажи и рассчитывал траектории движения персонажей по пространству повествования».

Для русской литературы, всегда ценившей глубокий психологизм, стихийный порыв и душевность, это было своего рода ересью. А Замятину нравилось быть еретиком и экспериментатором, который ставит под сомнение сложившийся канон. В полной мере это заметно в рассказах и сказках, которые он писал после революции.

«На трамвайной площадке временно существовал дракон с винтовкой, несясь в неизвестное. Картуз налезал на нос и, конечно, проглотил бы голову дракона, если бы не уши: на оттопыренных ушах картуз засел… и дыра в тумане: рот».

В коротком (на одну страницу) рассказе «Дракон» писатель создал гротескный образ солдата-красноармейца, который выглядит как огнедышащий змей. Дракон без раздумий убивает человека только потому, что он «морда интеллигентная», а потом бережно согревает замершего воробья в своих красных лапах. Так автор описал парадоксальный характер, который родила Октябрьская революция. Крайняя жестокость в нем соседствовала с трогательной сентиментальностью.

Этот текст хорошо показывает сложившуюся у Замятина технику письма: меткие детали, оригинальный синтаксис и сюрреалистические образы. Структура «Дракона» и других произведений напоминала анекдот с неожиданным поворотом в конце, как у О. Генри.

Писатель также часто пользовался пародиями: рассказ «О том, как исцелен был инок Еразм» подражал языку житий святых, «Мученики науки» — жизнеописанию ученого, а «Слово предоставляется товарищу Чурыгину» пародировал ораторское выступление.

Замятин остался недоволен последствиями прихода к власти большевиков. Он осуждал террор, призывал прекратить Гражданскую войну — его произведения того времени полны скепсиса и разочарования в революции. Особенно едкими выглядят сказки о Фите. В них автор издевался над теми простыми решениями, которые предлагали большевики для сложных проблем. 

«Предписание № 666. Сего числа, вступив надлежаще в управление, голод в губернии мною строжайше отменяется. Сим строжайше предписывается жителям немедля быть сытыми. Фита».
«Предписание № 667. Сего числа предписано мною незамедлительно прекращение холеры. Ввиду вышеизложенного сим увольняются сии, кои самовольно именуют себя докторами. Незаконно объявляющие себя больными холерой подлежат законному телесному наказанию. Фита».

Сам образ Фиты, странного существа, которое завелось «самопроизвольно в подполье полицейского правления», можно считать первой литературной пародией на Владимира Ленина. Оно отменяет голод и болезни декретами, сносит собор ради прокладки дороги, заставляет всех граждан ходить строем, жить в казармах и носить одинаковые мундиры с номерами.

Автор первой антиутопии

Писатель и критик Юрий Тынянов считал, что «стиль Замятина толкнул его на фантастику». Обыденную вещь или образ он мог написать так, что они были готовы «куда-то сдвинуться, подняться в какое-то четвертое измерение». С Тыняновым не соглашался Горький, который настаивал, что наука, фантастика и философия чужды Замятину. Якобы они заставляли его повернуть свое творчество в неправильную сторону.

Эти оценки хорошо подчеркивают то положение, которое занял роман «Мы». С одной стороны, эта книга стала естественным продолжением предыдущих работ писателя. В ней повторялись и развивались сюжетные элементы «Островитян» и сказок о Фите. С другой — текст был написан намеренно научным и безжизненным языком, необходимым для изображения далекого будущего. Такой эксперимент не все смогли принять, к примеру, Чуковский говорил, что роман ему ненавистен. В 1920 году мало кто осознал, что родился новый жанр — антиутопия.

События «Мы» разворачиваются в XXVI веке. На Земле построено Единое Государство, в котором все равны. У людей вместо имен буквы и номера, они одеты в одинаковую форму, по расписанию просыпаются и принимают пищу, сделанную из нефти. Вся жизнь граждан находится под контролем, включая чувства. Для личной свободы места нет. Правит здесь всесильный Благодетель, единственный кандидат и победитель на всех выборах. Главный герой романа Д-503 строит космический корабль «Интеграл», который поможет Единому Государству выйти за пределы планеты. Однако случается нечто выбивающееся из расписанного порядка вещей — Д-503 влюбляется в I-330, одну из участниц движения сопротивления, стремящегося разрушить мир всеобщего контроля. 

В «Уездном» и других ранних текстах Замятин предстал мастером сказа. В «Островитянах» и рассказах 1917–1920 годов экспериментировал с синтаксисом, чтобы преобразить строй речи. В «Мы» ему удалось изобрести язык будущего, на котором действительно мог думать и писать житель Единого Государства. Писатель выработал сухой и лаконичный стиль, сделал метафоры подчеркнуто рациональными. 

«Вот что: представьте себе квадрат, живой, прекрасный квадрат. И ему надо рассказать о себе, о своей жизни. Понимаете — квадрату меньше всего пришло бы в голову говорить о том, что у него все четыре угла равны. Вот и я в этом квадратном положении… Для меня это — равенство четырех углов, но для вас это, может быть, почище, чем бином Ньютона».

Из-за такого языка «Мы» может показаться тяжелой и даже занудной книгой, хотя задумывалась она другой. «Самая моя шуточная и самая серьезная вещь» — так роман оценивал автор. Современники считали, что Замятин придумал «Мы» как пародию на утопические фантазии идеологов Пролеткульта Александра Богданова и Алексея Гастева, которые полагали, что для всеобщего счастья нужно уничтожить в человеке душу и чувство любви. Виктор Шкловский нашел сходства у «Мы» и комедийного рассказа «Новая утопия» Джерома Клапки Джерома. Совпадали как общие черты вроде уравнивания всех людей и строгого распорядка жизни, так и мелочи — одинаковая для всех форма и номера вместо имен.

Замятин честно пытался опубликовать роман на родине. Книгу не хотели печатать, поскольку видели в ней сатиру на СССР. Хотя автор прямо говорил, что высмеивал в книге увлечение техническим прогрессом, а не коммунизм:

«Близорукие рецензенты увидели в этой вещи не больше, чем политический памфлет. Это, конечно, неверно: этот роман — сигнал о двойной опасности, угрожающей человечеству: от гипертрофированной власти машин и гипертрофированной власти государства. Американцы, несколько лет тому назад много писавшие о нью-йоркском издании моего романа, не без основания увидели в нем критику фордизма».

В 1924 году «Мы» без согласия автора перевели на английский и издали в Нью-Йорке. Через три года вышло издание на чешском. Замятина и его книгу начали критиковать в советской прессе, но не слишком активно. Катастрофа случилась только в 1929 году, когда вместе с ним под удар попал Борис Пильняк. Его повесть «Красное дерево» тоже опубликовали за границей. Тогда критика обоих писателей переросла в настоящую травлю.

Об эмиграции, работе для кино и последней книге — здесь

Bookmate Review — такого вы еще не читали!

Кулинарные эксперименты и альтернативные продукты в условиях голода, дефицита и изоляции – забытая черта той самой сказочной советской кухни. Продолжаем рассказывать о неизвестных широкой публике страницах гастрономии страны, которой уже нет.

«Наша кухня мифологизирована, как и другие явления русской культуры. — пишут историки кулинарии Ольга и Павел Сюткины, авторы книги «Русская кухня: от мифа к науке» (готовится к печати в издательстве Новое литературное обозрение). — Это, с одной стороны, хорошо, поскольку вызывает хоть и примитивный, но интерес к прошлому. С другой стороны, это плохо из-за того, что подменяет реальную историю занимательными байками».

Первый обзор нашей книги публикует портал republic.ru, который по понятным причинам является иноагентом. А значит, источником, который нужно и интересно читать. Почитаем и мы: 

- Подобная подмена характерна отнюдь не только для былинных времен русской кухни: один из самых мифологизированных периодов русской кулинарии — это советская еда, якобы неизменно вкусная, здоровая, простая в приготовлении — и при этом необычайно дешевая.

На самом деле, пишут авторы книги, на кухню советского времени влияли два негативных фактора:

Первый фактор — это всеобщий дефицит продуктов. В разные времена он принимал разные формы. В конце 1920-х — начале 1930-х это была карточная система распределения. В 1950–1960-е — мизерные зарплаты, отстающие от цен на икру и ветчину, свободно лежавшие на полках магазинов. С конца 1970-х — бесконечные очереди за всем.

Другая проблема — изоляция от остального мира, в том числе и в кулинарии. Можно смело утверждать, что русская кухня процветала в те моменты, когда находилась в диалоге с другими культурами. И наоборот: опускалась до примитивизма, когда оказывалась изолирована и варилась «в собственном соку». Это мы и наблюдали в конце советского периода, когда появились такие кулинарные артефакты, как «мясо по-французски» с запеченным майонезом, селедка под шубой, «курица на бутылке» и другие, возможные лишь при советской действительности блюда.

О некоторых не слишком известных кулинарных экспериментах в СССР — в отрывке из главы «Кухня и идеология», который мы публикуем с любезного разрешения издательства.

В этой обстановке власти и обратили внимание на альтернативные источники питания. Одним из них стало массовое разведение кроликов. С 1927 года из Европы в страну было ввезено до 15 тысяч племенных кроликов различных пород. «С кроликами можно сделать буквально чудеса», — завил руководитель Ленинграда Сергей Киров в 1931 году. Он дал указание довести поголовье этих зверьков до 220 тысяч голов уже через год. Верные партийной линии журналисты начали разъяснять народу все преимущества непривычной пищи. Вот что писал журнал «Работница и крестьянка»: «Мясо кролика белое и вкусное. Если надо, его заготовляют впрок, засаливают или коптят. Голова, шкура и лапки дают очень вкусное заливное».

Не менее актуальным стало и разведение коз для получения молока. Таблицами со сравнением продуктивности коров и коз были увешаны все учреждения. «Крестьянская корова дает 60 ведер молока — в три раза больше собственного веса. А коза — в 10–15 раз больше собственного веса!» Впрочем, за рамками агитации оставался печальный факт. Крупный рогатый скот резко сократился в ходе коллективизации. Согнанные в колхозные стада домашние коровы либо передохли от бескормицы, либо стали давать в разы меньше молока. 

Вот и пригодились в те годы все знания и навыки: что можно съесть, если ничего нет. Мясо кролика — это еще деликатес. А что насчет дельфиньего балыка и грудинки? Между тем, «пятилетка общественного питания» предусматривала введение в рацион столовых совершенно новых продуктов: соевого молока, молочного сахара, пастилы из альбумина (продукта, выделенного из крови крупного рогатого скота) и того самого дельфиньего мяса. «На основании наших опытов, — отмечали советские ученые, — видно, что усвоение белков и жиров дельфиньего происхождения идет в организме вполне благоприятно. Под влиянием питания дельфиньим мясом… заслуживает быть отмеченным важный факт, указывающий на прибавку веса тела».

Вдобавок резко увеличилось производство маргарина и лярда — но не того итальянского аналога, к которому с начала 2000-х привык современный читатель. Тогда это был просто вытопленный в печах и паровых котлах свиной жир самого низкого качества. 

Все это шло (или должно было поставляться), прежде всего, в рабочие столовые Ленинграда. При этом именно в общественных, заводских столовых тогда и можно было более или менее плотно поесть. Ведь даже в 1931 году в Ленинграде для рабочих существовала месячная норма выдачи мяса — 1 килограмм. Для служащих — еще меньше. А если до революции вы принадлежали к дворянству или купечеству, теперь ваша социальная категория называлась «лишенец». И никаких продуктов по государственным ценам вам было иметь не положено. Так что воспетые государственной пропагандой кролики пришлись как нельзя кстати. 

Давненько не рассказывал вам баек, надо исправить упущение. На этот раз в фокусе внимания не оказалось ни одного из пациентов нашего сурового, но уютного учреждения, поэтому тех, кто приготовился гневно надувать щёки, сразу успокою: выдыхайте, бобры. Самой же историей поделился со мною один из коллег, оказавшийся в нашем городе проездом. Встретились, разговорились, и речь ожидаемо для нашей гильдии зашла о работе.

О работе и о помощниках. Вернее, помощницах. Между прочим, отдельная и весьма ёмкая тема, поскольку медицинская сестра, что сидит вместе с доктором на амбулаторном приёме — это не просто антураж. Мало того, что она тянет на себе целый воз нужной, важной, хоть порой и малозаметной работы. Это — личность, и будет ли оная личность помощником и единомышленником, или же окажется в оппозиции, явственной или тайной — тут уж как повезёт и как доктор сумеет себя и службу поставить.

С одной стороны, коллеге грех было жаловаться: помощница ему досталась опытная, дело знала туго, организационные вопросы разруливала влёт, и даже с компьютером и теми кривыми программами, что утоптали в него, следуя инструкциям минздрава, ухитрилась стать на «ты», довольно быстро миновав стадию «чурбан железный, чтоб ты заржавел!».

Имелась, правда, у его медсестры особенность. Ну как особенность. Видавший виды и успевший всласть понюхать пары аминазина доктор считал её изюминкой, а коллеги помоложе возражали — мол, какая же это изюминка, тут целый и к тому же непуганый церебральный тараканище. Ну что вы! — оппонировал доктор. Ну считает женщина, что вокруг сплошь половые извращенцы и сексуальные маньяки, и пусть дальше себе считает — может, человеку так удобнее. Она же этот счет ведёт тихонечко и, можно сказать, про себя: писем главному психиатру страны и президенту не пишет, людей по первому подозрению в дурдом не тащит и даже не заманивает. Да что там говорить — у неё супруг и старший сын до сих пор не кастрированы, так что объективной необходимости подсыпать трифтазин в какао и оланзапин в творожную массу не наблюдается.

Опять же, при докторе она старалась активно на эту тему не высказываться и подолгу её не развивать: доктор, он наверняка тоже в душе сексуальный маньяк ещё тот, но маньяк знакомый и где-то даже родной, к тому же в руках держать себя умеет. Вот и не надо его лишний раз провоцировать. 

Но на днях она не удержалась. Пришла утром на работу и высказала всё, что думает об этих извращенцах, которые мало того, что целые направления коммерческой деятельности под себя подгребли, вытеснив оттуда нормальных людей, так ещё и не особо скрываются.

— Это вы о ком? — удивленно спросил доктор.

— Да маршрутка сегодня подошла, — продолжая кипеть праведным возмущением, поведала медсестра, — я уже собралась в неё садиться, и тут вижу название компании — черным по белому, краской на борту, поближе к крыше.

— И что же за название такое интересное? — заинтересовался доктор.

— «Трансвестит»! — возмущённо выпалила медсестра. — Я, конечно, в маршрутку села, не побоялась, всё же не одна еду, но сами понимаете, было неприятно. Вышла потом и сфотографировала, а то опять будут говорить, что я выдумываю и за уши притягиваю. Вот! — и доктору был предъявлен снимок маршрутки.

— «Трансинвест», — прочёл тот. — Можете смело кататься.

Повисла неловкая пауза, но ненадолго.

— И всё равно я считаю, что это они специально! — не сдалась медсестра. — Видно же, что неспроста такое название придумали! Просто шифруются, но так, чтобы несильно. Чтобы «своим» всё было понятно.

— Тогда, — сокрушенно покачал головою доктор, — боюсь даже представить, что творится в Набережных Челнах.

Молвил — и задавил порыв рассказать помощнице про оговорки по Фрейду — Зигмунда она считала едва ли не главным извращенцем всех времен и народов.

***

P.S. Мой проект «Найди своего психиатра» работает в штатном режиме. 

P.P.S. На площадке Sponsr (Тыц) — мною пишется книга о неврозах. И здесь же есть возможность получить автограф на мои книги.

Буквально полчаса назад.

— Алексей *** (отчество), Вас из МВД беспокоят, лейтенант Наумова Анна Викторовна. К Вам никаких претензий, только один вопрос. Должна Вас предупредить, что наш разговор записывается в интересах следствия. Кем Вам приходится имярек, такого-то года рождения?

— Анна Викторовна, должен Вас предупредить, что и с моей стороны разговор пишется.

— Зачем?

— Я журналист и работаю в том числе по теме мошенничества. Так что Ваш номер и запись будут переданы в соответствующие органы.

— А журналисту можно работать с такой дикцией? (дикция у меня и правда ой)

— Можно, для журналиста главное - мозги.

— Не думаю, что они у Вас есть.

— Конечно, не думаете, Вам нечем.

— Пока, Лёша!

— Вечер в хату!

Вот и поговорили. Какая-то слабонервная лейтенант попалась. )

ЗЫ: на самом деле записи не было, но вот уже поставил нужное приложение, буду писать незнакомые номера. Достали.

По Восточному гороскопу довольно точно можно указать на то, насколько человек одарен от природы. А какие животные из восточного календаря являются покровителями самых влиятельных и одаренных людей?

Крыса

Это очень яркие и талантливые люди, которые настойчиво идут по своему пути, следуя своей интуиции. Такой набор качеств позволяет им решать проблемы за самое короткое время. Люди, рожденные в год крысы часто не могут определиться с своим признанием и любимой сферой деятельности, однако, когда они ее находят, то чувствует себя «на своем месте» в течение всей жизни.

Больше всего счастливы те представители знака, кто был рожден под влиянием стихии Металла, то есть, если их год рождения оканчивается на 0. Крысы — это своего рода люди-талисманы.

Тигр

Тигр — один самых сильных знаков Восточного гороскопа. Энергетику таких людей сложно не почувствовать, чем они и пользуются, влияя на чужие мысли и решения. Их талант — это внутренняя сила, нерушимая уверенность, целеустремленность. В ситуациях, где многие люди опускают руки и уходят, Тигр всегда стоит на своем и идет до последнего. Эти люди осознают, что останавливаться на половине пути нельзя, иначе все старания насмарку.

Больше всего удачи получают Тигры, родившиеся в огненной стихии, то есть, люди, рожденные в год, заканчивающийся на 6. Такие люди на подсознании чувствуют сферы своей деятельности, которые можно монетизировать. В такой год родились Мэрилин Монро, Фидель Кастро, Хью Хефнер.

Дракон

Драконы — самые харизматичные и обаятельные представители Восточного гороскопа. Они могут подобрать ключ к любому человеку, словно видят его насквозь. Поэтому для них часто открыты двери и в любви, и в бизнесе, и в саморазвитии. Однако, на проблемы с удачей могут натолкнуться те, кто родился под влиянием стихии Дерева — в годы, оканчивающиеся на 4.

Дракон — это знак мудрости. Такие люди интуитивно чувствуют самые лучший вариант решения ситуации, даже если раньше никогда в ней не были. Драконы сочетают в себе сильный характер и уверенность, которые сочетаются с эмпатией, что помогает им понимать людей, встречающихся в их жизни.

Змея

Представители этого знака имеют развитую духовную часть их личности. Особенно, если год их рождения оканчивается на 9. Они сочетают в себе множество качеств, от сострадания и силы воли до целеустремленности. При этом, представители змей часто недооценивают себя и свои способности. Их низкая самооценка может сильно влиять на жизнь: из-за неуверенности змеи часто отказываются от своих мечт и целей. Поэтому им нужен рядом человек, который всегда готов оказать поддержку, например, близкий друг или вторая половинка. Тогда Змея всегда будет чувствовать себя более уверенно. Основной талант представителей знака Змеи — расчетливость и умение предугадывать поступки других людей.

Собака

Представители этого знака – самые трудолюбивые, усидчивые люди, которые обладают повышенными интеллектуальными способностями. Человек, рожденный в год Собаки, может похвастаться хорошей памятью, острым умом, тягой к новой информации и любознательностью.

Еще знак Собаки добавляет людям чувство ответственности. Они редко портят отношения с друзьями, родственниками или коллегами, так как не нарушают данных обещаний. В год Собаки родились такие известные и талантливые личности, как Дэвид Линч, Бриджит Бордо и Мадонна.

Наливные промышленные полы и декоративные полимерные полы компании DBSG

Живой журнал / Фейсбук / Твиттер / ВК / ОК / Инстаграм / Ютюб / Телеграм-канал


Делимся: