"Как в Смоленске борются с заборами?! Местные алко-ханыги сдают остатки заборного ограждения на чермет) Если забор мешает "обществу", то общество его просто пропивает".

Впервые за 32 года жизни я обнаружил, что в стиральной машине можно вручную изменить температуру стирки.

При высокой температуре микробы лучше умирают, подумал я и повысил её до 90° , а заодно кинул три белые футболки и джинсовые шорты. 

Стирка закончилась. Короче, до этого дня я вообще ничего не знал о жизни.

Бывшая кассир в "Россельхозбанка" Луиза Хайруллина, похитившая в банке 20 миллионов рублей, впервые заговорила с журналистами. Только что это был за "разговор" можете сами будете увидеть в ролике

3 сентября, в Орджоникидзевском районном суде бывшему кассиру «Россельхозбанка» продлили меру пресечения ещё на 2 месяца – до 4 ноября 2019 года. В зале суда Луиза Хайруллина вела себя спокойно и даже улыбалась. Но ни на один вопрос так и не дала ответа.

Прошлой весной я подсыпала участок, о чем уже писала в одном из постов. Там все складывалось не совсем гладко. Сначала тяжкую работу по раскорчевке и вывозу корней взял на себя сосед Михаил. Личность колоритнейшая. Родом с Кавказа, он давно живет в Петербурге. Нос крючком, глаза черные, маленькие, глубоко посаженые – внешность, как у злого колдуна из детской сказки. Но работать это ему не мешает. У него строительная фирма и небольшая стройбаза, расположенная прямо в нашем поселке.

Обычно работами по расчистке и отсыпке участков  занимаются фирмы и частники, завязанные на конкретный район области. В самом деле, гонять тяжелую технику на объект, находящийся за 100-200 км, невыгодно ни владельцу участка, ни строительной фирме. Это резко удорожает работы.

Поскольку я никого в тех краях не знала, а сосед с готовностью подставил свое надежное плечо, я отдала эту работу ему. Но он не справился – трактор, который у него работал, в моем болоте утонул. Тогда я нашла других людей, которые все и доделали. Михаил ничего мне не сказал, но, похоже, обиделся.

С моей стороны тут не было ничего личного, а был просто бизнес.

Мне нужна была услуга, и я ее получила. Но чуть позже выяснилось, что подсыпали участок не очень аккуратно. Бульдозером снесли межевые знаки, а когда я их восстановила, оказалось, что до границы участка с северной стороны недосыпали примерно метр-полтора. А это был самый низкий край. Перепад уровней с соседним участком был около метра. Чтобы поставить забор, эту дыру нужно было засыпать.

Да и вообще, вся поверхность участка приобрела уклон к северному краю. Нужно было подвезти еще сыпучки и закончить начатое до того, как начнут делать свайное поле под дом и сарайку. Вот тут оно и началось, хотя ничто, как говорится, не предвещало.

Напротив, сначала перспективы казались радужными. Недалеко от нашего поселка у моего старинного приятеля Андрея был кусок земли, на котором он строил какое-то здание промышленного назначения. В результате образовалась большая гора земли, которую он не знал куда деть. И предложил привезти мне землю на участок совершенно бесплатно. И даже выделить для этого (бесплатно!) самосвал. Он экономил на вывозе, я – на ввозе. Все довольны.

Но по осени как-то не задалось. Техника была занята. Время шло, а когда машина освободилась, уже началась зима. «Камаз» приехал на участок, а там снега по пояс. Въехать не смогли, землю увезли обратно.

Я не напрягалась. Стройка должна была начаться весной, вот тогда и подсыпем, времени еще полно. Но в апреле опять ничего не получилось, потому что дороги в области закрыли на просушку. Открыть трассы должны были только 1 мая. А уже в марте на меня начали давить строители, которые должны были начать сборку дома. Вот прям с начала мая просили предоставить возможность установки свайного поля.

Даже после установки свай можно было подсыпать край для установки забора. Вдоль северной стороны должен был стоять хозблок. До соседей за ним оставалось расстояние в три метра, мини-трактор прошел бы там легко, но как потом вывести уровень участка? Рассыпать песок между свай вручную? А если на сваях уже встанет дом?

Нет, подсыпку надо было делать, пока участок пустой. Я позвонила Андрею. Работают ли его люди в праздники? Может быть, можно привезти землю числа 3-4 мая, а установку свай я придержу до 7? Тогда все успеем. Люди у него работали, сроки мы согласовали. Стали ждать, пока откроют дороги.

Апрель подошел к концу, я напомнила Андрею, что вот-вот нужно будет начинать доставку. И тут выяснилось, что их «Камаз» встал на ремонт. Когда будет готов? Да вот к маю и починят. Начался май. Машина пришла с ремонта, но у нее тут же полетела коробка передач. Машинка старая, просто так к ней детали не купить. Нужна была какая-то запчасть, которую пришлось заказывать. Но ведь праздники! Некоторые фирмы ушли на каникулы. Время уже не шло, а бежало. Сыпучки не было.

Я повздыхала, твердой рукой прижала душившую меня жабу и решила купить земли за деньги. Прораб, который должен был контролировать строительство дома, подкинул телефон некоего Александра, занимавшегося доставкой земли, песка и прочей сыпучки в нашем районе.

Позвонила Александру. Нужна земля? Да без проблем. Правда, сегодня есть только с кусками бетона и арматуры из какого-то котлована, но завтра начинают новый объект, и там все должно быть хорошо.

Завтра Александр не позвонил. С трудом, но удалось его найти. Увы, нового объекта пока нет, но обязательно будет через неделю-две. Две недели! Да что за невезение!

Соседи подкинули другой телефон. Этого доставщика звали Сергеем. Нужна земля? Никаких проблем! Мда. Это я совсем недавно уже слышала. В душе зашевелились нехорошие предчувствия. И они не обманули. На следующий день машина Сергея попала в ДТП, таджик, который работал у него водителем, как выяснилось, не имел разрешения на работу, оказался в полиции. В общем, на ближайшее время этот вариант накрылся.

И тут наконец починилась машина Андрея. Ура! Но радовалась я рано. Экскаваторщик, который должен был грузить в нее землю, то ли заболел, то ли ушел в запой. Машина есть, грузить ее нечем.

К этому времени на участок привезли сваи и работа закипела. Свайное поле под дом поставили за три дня, но я еще не теряла надежды подсыпать хотя бы северный край участка. Экскаваторщик выздоровел, но... сломался его экскаватор. Упс.

Остановить работы по дому я не могла. У меня был подписан договор, в котором все этапы стройки были привязаны к конкретным датам, а я была обязана обеспечить рабочим доступ на участок и все такое. Поэтому после свай под дом практически сразу бригада перешла к установке свай под сарайку.

Но стены в ней будут ставить после того, как соберут коробку дома. Да и свайное поле под нее маленькое, по нему можно вручную земельку рассыпать. Нет, надо решать вопрос с землей.

Изредка в поселке мне попадался Михаил, косил черным глазом, вежливо интересовался, как строится дом. Я улыбалась, говорила, что все хорошо, работа кипит.

Ага, кипит. Только земли никак не завезти. Я начала искать еще кого-нибудь, кто сможет привезти земельки, но тут пошли дожди. Участок развезло мгновенно, «Камазу» с полным грузом на него стало не въехать.

Прошла еще неделя. Вроде бы и дожди закончились, и почва подсохла, хотя прогноз на следующую неделю не утешал. Но тут меня прижало с работой, стало не до участка. Пока разгребала сделки, проявился Сергей. Машину починили, таджика спасли от злых полицейских, можно работать. Я была только «за», работайте, но скорей. Уже пятница, а с понедельника опять обещают ливни.

Ни в пятницу, ни в выходные машины не было. В ночь с воскресенья на понедельник вовсю хлестал дождь. «Камаз» Сергея появился к обеду и попытался въехать на участок. Бригада, собиравшая дом, наблюдала за этим цирком. «Застрянешь!» - пророчили они водителю. «Проеду!» - огрызался он. Но увяз, как только скатился с бетонных плит, лежавших на въезде. И как ни пытался выскочить, увязал все глубже.

Поняв, что победы не видать, эта сволочь водитель решил проблему просто: поднял кузов и вывалил все содержимое там, где стоял, практически перекрыв доступ на участок. После этого пожал плечами и спокойненько уехал. И добро бы в кузове у него оказалась обещанная «хорошая земля». Неет, оттуда вывалились и корни, и обломки бетона, и камни. А вишенкой на торте оказался огромный гранитный валун, с грохотом рухнувший из кузова на верхушку кучи.

Бригадир схватился за голову. Завтра должна прийти машина с СИП-панелями. Куда и как их разгружать, если подход к дому от въезда перекрыт? Но решать вопрос было уже некогда. На следующий день СИП-панели привезли и сложили практически на въезде, прикрыв от дождя полиэтиленовой пленкой.

Стройка продолжалась. Дом рос, штабель из панелей потихоньку таял и в один прекрасный день въезд освободился.

- Татьяна Владимировна, нам скоро сарайку собирать, а леса ставить некуда. Закажите экскаватор, уберите землю! – дергал меня бригадир. – Тут ему работы на полчаса.

Но экскаваторщики за работу на полчаса просили полную дневную ставку. Эта куча земли по цене обещала стать просто золотой. Через некоторое время я не выдержала и пошла договариваться с экскаваторщиком, который работал на другом участке. До меня ему было ехать три минуты. Договорилась на почасовую оплату.

- Только я к вам приеду часа через два, когда здесь закончу, - предупредил экскаваторщик.

Делать нечего, нужно было ждать. К счастью, даже в деревне, где еще практически никто не живет, есть интернет. Зачитавшись, обнаружила, что прошло уже не два часа, а два с половиной. Никакой тяжелой техники вокруг не наблюдалось. Стала звонить, и выяснилось, что экскаваторщик... уехал. Топливо у него подошло к концу, он и отбыл. А предупредить человека, который его ждет – это ни к чему. Подождет и перестанет.

Это была последняя капля. Я поняла, что в лоб вопрос с подсыпкой мне не решить. И перестала его решать вообще. Леса с трудом, но поставили, сарайку собрали. Бригада ушла с объекта. А я начала строить забор. Это отдельная история, о которой я расскажу позже. И главной проблемой там был рыхлый грунт по краю участка. Ему бы по хорошему дать года два отлежаться, но времени не было. Пришлось отсыпать не землей, а песком.

Решение вопроса с отсыпкой я отдала в руки владельца фирмы, которая начала строить мне забор. Он тоже строит себе дом в нашем поселке. Догадайтесь, кто возит с его подачи песок и прочую сыпучку ко мне на участок? Михаил! И с этого момента перестали ломаться машины и экскаваторы, болеть водители и лютовать дорожные инспекторы. Все доставляется точно в срок. Правда, по таким ценам, что жаба меня скоро задушит совсем. Но я уже давно махнула на нее рукой. Видимо, я сильно задолжала Михаилу в прошлой жизни, а теперь просто пришло время отдать долги. А то, что отдавать не хочется, это никого не волнует. Не зря же древние говорили, что покорных Судьба ведет, а непокорных – тащит.

Сегодня день рождения. У меня, да! И потому решил сделать отдельным пост в связи с этим событием. Потому как всё равно ведь будут поздравлять. А чтобы комментарии-поздравлялки не расходились по всем постам, то и принял такое решение. Пост будет прикреплённым на день. Всё по тем же причинам... :)

Если вспоминать как прошёл год, то скажем-было по разному. Были и сложности жизненые небольшие, как без них. Были проблемы со здоровьем. Так ведь и время идёт. Не молодеем. Но, раз сижу здесь и выстукиваю разные буквы на клавиатуре сейчас, значит жизнь продолжается. Чему собственно, я рад...)

Пятьдесят семь лет...много чего прошло за эти годы. Вспоминаю то время, когда "деревья были большими" . Росли они в старом дворе, где прошло детство. И он тоже казался таким большим. И в то же время очень уютным. В нём все были свои и знали друг друга. Коробка домов из пятиэтажек с самодельным хоккейным кортом в центре. Вот каким он стал. Хотя и не изменился ничуть. нету только того хоккейного корта. Эта пятиэтажка, гдея вырос

Вот он мой дом детства

Это улица, на которой я рос

Это школа, в которой учился. Такой она была, когда только построили:

Вишнёвый сад в школьном дворе

А такой стала

А вот это сами знаете кто:

И наш класс

Много можно вспомнить... По разному было.

Заранее всем спасибо за поздравления !!!

2 сентября Путин в Иркутской области: «Плохо, что они [руководства Сбербанка] отказываются людям идти навстречу, оказавшимся в трудной жизненной ситуации. Для банка с такими доходами рекордными в целом по стране это вообще несерьезный вопрос».

3 сентября Греф: ««Мы приняли решение, что реструктурируем кредиты пострадавшим малым предприятиям, предпринимателям и пострадавшим людям с переносом платежей на год и с прощением процентных платежей, которые накопятся за этот год». Также Сбербанк за счет собственных средств в кратчайшие сроки построит в Тулуне инфекционное отделение больницы и примет участие в организации отдыха 223 детей из пострадавших регионов — на месяц в Крым и Краснодарский край.

Вот какая реакция. Владимиру Владимировичу стоило только посетовать на равнодушие Грефа, без личного упрёка и выволочки, просто нахмуриться этак «нехорошо, ой нехорошо»  — как глава крупнейшего банка, либерал и западник, весь из себя интеллектуал, взял под козырёк и побежал исправлять оплошности. 

Это удар под дых тем умникам, которые говорят, что Путин на самом деле слаб, что, мол, олигархи-либералы им управляют, вертят, как хотят и пр. Этой бредятиной кормят своих апологетов как западники, так и псевдопатриоты, леваки. Но она стала правдобоподобной из-за публичной мягкости Путина и наглости либералов. Теперь же предстала трухой и фейком. Отсюда, правда, следует непростой вывод — значит, там, где либералы-монетаристы берут вверх (макроэкономика, кредитование промпроизводства, культура, информполитика, образование) — там это делается с разрешения национального лидера. И тот же Греф не посмел бы игнорировать Крым, если бы это не разрешил ему ВВП. Но это отдельный большой разговор, почему так происходит.

Тулун же — трагедия и восстановительные работы — проявил много интересного в госуправлении — как хорошего, так и плохого. Хамство пресс-секретаря Иркутской области, этого Смердякова в юбке, соседствовала с самоотверженной работой других чиновников, которые реально прониклись бедой людей. И тут же равнодушие при оформлении справок, перечислении денег и пр.

Но отдельно обращает внимание то, как раскрылся Мутко, над которым принято посмеиваться среди тех, кто ни разу в жизни даже гвоздя не забил. И дело даже не в его громкой выволочке иркутскому омбудсмену — гораздо показательнее его выступление на совещании с Путиным, где он предстаёт волевым и грамотным управленцем.  Видно, что восстановление жилья, дороги, инженерия — для него не пустой звук. Он не просто отчитывается, а как настоящий управленец работает с включённостью в малейшие детали.

И видно, что Путин ему доверяет, как человеку, умеющему доводить дело до конца. Да-да, тому самому Мутко с его неказистым видом и плохим английским. В эпоху, когда о публичных людях судят по селфи, очень трудно приходится тем, кто не умеет быть красивым на публике. Это, кстати, касается, того же Новака, самого недооценённого управленца, или отчасти Мантурова.

Тулун — не завершённая история, самое ответственное начнётся осенью, когда наступят холода. Путин уезжает, а равнодушие и смердяковщина остаются — причём это далеко не только в Иркутской области. В госуправлении и аппарате требуется серьёзная встряска и кадровое изменение. Кстати, где там «лидеры России» Кириенко? Почему бы их не бросить в Тулун, чтобы проявить себя в экстремальных условиях и решить проблемы людей.

Фотограф Максим Мармур рассказывает о трагических событиях сентября 2004 года в бесланской школе. 

В сентябре 2004 года — ровно 15 лет назад — произошел один из самых страшных терактов в современной истории России. В осетинском городке Беслан во время торжественной линейки в школе №1 были взяты в плен 1128 человек. В результате штурма и действий террористов погибли 334 человека из числа заложников, среди них 186 детей.

В рамках совместного проекта с порталом «Такие дела» Bookmate Journal поговорил с фотографом Максимом Мармуром, который в качестве штатного фотографа агентства «Франс Пресс» освещал трагические события сентября 2004 года в Беслане.

Максим рассказал нам о том, как работают фотографы в горячих точках, можно ли было избежать такого количества жертв теракта и почему он удалил все снимки из Беслана.

Как я попал в Беслан

1 сентября 2004 года я собирался гулять по Арбату с племянником, который прилетел ко мне в гости из другой страны. Я тогда работал штатным фотографом агентства новостей «Франс Пресс», только накануне прилетел с Олимпийских игр, которые проходили в Афинах, и не успел даже толком прийти в себя. Но по дороге, в машине, я услышал по радио, что произошло в школе №1 города Беслан. Естественно, тут же поступил звонок из агентства. И даже не заезжая домой, поскольку в тот момент у меня в машине всегда был «тревожный чемоданчик» с фотооборудованием, я высадил племянника в районе Арбата и уехал в аэропорт. К вечеру я был в Беслане. 

Рутинная работа

Попасть в Беслан было легко, никаких проблем добраться туда вечером 1-го сентября не было.

Оцепление стояло только вокруг школы, а дальше был дикий бардак и неразбериха. Стояли какие-то ополченцы. Никто не понимал, что это за люди, откуда они взялись, откуда у них столько оружия.

Можно было подойти практически к стенам школы. Но такой необходимости не было, поскольку фотография предполагает все-таки наличие хоть какого-то света. Пришлось отложить все до утра. Переночевали и сразу включились в работу. 

Я нашел друзей, коллег, знакомых из других агентств, у которых по крупицам стал собирать информацию о том, что происходит, куда можно дойти, откуда что видно, с каких точек можно снимать, куда лучше не соваться, какие войска, где штаб, кто руководит операцией, где пресс-подходы и так далее. То есть обычная журналистская рутинная работа. 

Дать картинку

Я работал во многих горячих точках. Но между работой в горячей точке и работой в Беслане разница колоссальная. Когда работаешь в горячей точке, в зависимости от того, в каком статусе ты там пребываешь — прикрепленный к войскам или как-то по-другому — ты всегда непосредственный участник событий. Если ты работаешь с войсковым подразделением, ты живешь жизнью этого войскового подразделения. И все, что происходит с ним, происходит и с тобой.

В Беслане ты был наблюдателем, для которого очертили периметр, который ты не имеешь права переступать. И ты просто наблюдаешь с максимально доступной тебе на тот момент выгодной точки, пытаясь дать какую-то картинку на ленту агентства. 

Ловить момент

Работать в Беслане было дико непросто. Нас все время зачищали, нас все время отгоняли, каждый день периметр рос и ширился. Школу было видно буквально с трех-четырех точек.

О том, что конкретно происходит, информации не было никакой. Ее приходилось собирать по крупицам, ловить момент. Ловил и сам, и мои стрингеры — у меня их работало несколько, они находились на разных точках, откуда хоть что-то просматривалось. 

Когда вышел Аушев (бывший президент Ингушетии — BMJ) с первым ребенком на руках, по-моему, только Витя Коротаев из агентства «Рейтер» снял эту картинку — совершенно блестящую. И на тот момент агентство «Рейтер» информационную повестку дня выиграло.

Из соображений безопасности

Прессе никогда не давали работать свободно ни на одном террористическом акте на моей памяти. Потому что пресса как помогает, так и со страшной силой может и навредить. По одной простой причине: телевидение дает картинку тут же в прямой эфир, и нет никакой гарантии, что террористы этот прямой эфир не смотрят. 

Это может очень сильно навредить операции. Поэтому периметр оцепления стараются сделать как можно более широким, а прессу отодвинуть подальше. Во-первых, конечно, исходят из соображений безопасности, потому что шальная пуля может кого-то убить. Во-вторых — чтобы информация не шла в руки террористам. Но в то время отношение к прессе всё же было другим.

Мы работали круглые сутки

Никаких «технических заданий на фотосъёмку» на такие случаи нет. Ты просто должен дать на ленту агентства новость. Если тебе повезло снять Аушева или омоновца, который выносит на руках младенца, то да, ты — король эфира в этот день. Если нет, то ты снимаешь то, что вокруг. Снимаешь оцепление, как вывесили белые флаги из окон школы, снимаешь, как подогнали танки или БТРы.

Мы работали круглые сутки. У нас была команда, были уже понятны точки, где что-то происходит. И мы дежурили на этих точках, сменяя друг друга. Один отдежурил сколько-то часов, пришел другой, его сменил, тот пошел-поел-поспал. То есть такая армейская история.

Местные жители

Местные помогали нам очень активно. Показывали точки возможной съемки. Ведь Северный Кавказ — это заборы и глухие ворота по улицам. Перелезть через него, чтобы попасть куда-то, никаких шансов нет. Нас куда-то выводили, показывали, откуда видна школа. Жители даже кормили и пускали на ночлег. 

Модем на подоконнике

В таких ситуациях всегда особенно запоминается какой-то совершенно нелепый бред.

Мы с Юрой Тутовым (фотограф «Франс Пресс» — BMJ) лежали на полу в комнате, которую снимали в Беслане, а наш спутниковый модем стоял на подоконнике. Свистело всё, пули залетали в комнату, а мы с ним хохотали и говорили: «Господи, пусть нам повезет, пусть последние фотографии уйдут, и мы дальше пойдем снимать, лишь бы в модем ничего не попало».

С фотоувеличителем и «темной комнатой»

Технология передачи снимков была очень простая, передовая даже по нынешним меркам. У нас был спутниковый модем, который передавал фотографии со скоростью 128 килобит в секунду, это достаточно быстро. Если поставить два таких модема рядом, то можно вести прямой эфир, что наши телевизионные коллеги и делали. В отличие от мобильной связи, которую во время спецопераций глушат, заглушить этот спутниковый модем тогда не могли. 

Конечно, технологии не всегда были такими. 20 назад, когда мы еще снимали пленочными камерами, все было по-другому. Я застал времена, когда новостные фотографы ездили в командировки с фотоувеличителем и «темной комнатой» для проявки и печати фотогафий.

Прежде, чем передать фотографию, ее надо было напечатать, приклеить на барабан, который назывался «драмтрансмитер», найти бабушку на коммутаторе, которая втыкала штекеры в этой телефонной станции, дать ей какую-то денежку и сказать: «Вот в это время ни в коем случае вот этот штекер, пожалуйста, не выдергивайте». 

Бабушка сидела и охраняла этот штекер, чтобы каким-то звонком его никуда не передернули и твою связь не порвали. Потому что интернета не было, звонили с модема на модем. Я так из Владикавказа звонил в Лондон или в Москву и передавал картинки прямо с компьютера на компьютер. Одна фотография шла примерно минут сорок, скорости были смешные. И ты звонил и говорил: «Але? Как получили?». Тебе отвечали: «Всё замечательно, картинка собралась по цвету». Или: «Синий цвет не прошел, перешли!». И ты сорок минут опять этот драмтрансмитер — чух-чух-чух — слушай по-новой. 

Я прекрасно помню, как на землетрясение в Афганистан мы возили с собой воду для того, чтобы разводить химию для проявления пленки. Не попить, а проявить пленки! 

А первый спутниковый телефон для передачи снимков, с которым я путешествовал, весил 72 килограмма. Это был огромный алюминиевый ящик на колесиках, и с ним надо было втиснуться в переполненный самолет и как-то долететь.

В каждой бесланской семье кто-то в этой школе был 

Когда что-то происходит с детьми, а детей там было огромное количество, очень важно было понять, какое реальное число заложников находится в школе. Потому что власти давали информацию, не соответствующую действительности. Когда разобрались, выяснилось, что в школе в заложниках находится 1128 человек. Власти же давали цифру то ли 200, то ли 300 человек. Для такого маленького города, как Беслан, 1128 человек — это колоссальная цифра. Потому что в каждой бесланской семье кто-то в этой школе был. И эмоциональный фон вокруг всего этого был невероятно тяжелый. 

Рыдали небеса

Всё это время местные жители стояли кругом, их сдерживали ополченцы. Периметр был оцеплен. Просто когда у тебя дочери, сыновья, зятья, невестки в этой школе, понятно, что единственный твой порыв — и он абсолютно нормальный — прорваться туда. Была дикая жара, в школе не было ни воды, ни еды. Конечно, то, что пережили эти заложники — это был кошмар. 

Пожалуй, это самая сложная ситуация, в которой я был за всю свою профессиональную деятельность, самая тяжелая.

Когда происходит что-то с детьми, для любого нормального человека это невыносимо тяжело. Тем более, когда идут похороны одни за другими. И сменяя друг друга, эти маленькие тельца лежат в этих гробиках… Мне кажется, небеса рыдали в эти дни.

Что было неправильно и почему я уничтожил снимки из Беслана

666 километров от Якутска. Здесь, посреди вечного ничто, сформировался Якутский провал. Ученые не могут понять, почему воронка растет с каждым днем и продолжает уходить все глубже в землю.

Расселина появилась в 1960-х, после того, как в 8 км к юго-западу от поселка Батагай был вырублен участок тайги. После этого почва просела, обнажив слой вечной мерзлоты. В последующие годы, отмеченные постоянно повышающейся температурой, скованные льдом породы оттаивали, и Батагайский кратер продолжал расти.

Весенние паводки (вроде крупного наводнения 2008 года) ускоряют эрозию. Кратер увеличивается примерно на 15 метров в год. Сейчас расселина уходит вглубь на сотню метров, достигая километра в длину и 800 метров в ширину.

Подобные разломы встречаются в Канаде и Гренландии, но сибирский кратер в 2-3 раза глубже них – и потому особенно привлекателен для мерзлотоведов и палеонтологов. В склонах ущелья легко просматриваются геологические пласты разных эпох. Их состав и структура может многое рассказать о прошлом нашей планеты, ее климатических периодах и обитателях.

В 2009 году здесь были найдены хорошо сохранившийся остов жеребенка возрастом 4400 лет и останки детеныша бизона. Среди прочих находок – кости мамонтов и оленей.

С 2011 года здесь ведут исследования сотрудники Научно-исследовательского института прикладной экологии севера.

В мае 2016 года к местной группе ученых примкнул профессор-мерзлотовед Джулиан Мертон из Университета Сассекс, Великобритания.

Мертон рассчитывал, что поездка в Сибирь поможет ему прояснить связь между глобальным потеплением и ростом термокарстовых образований. Спустившись на дно расселины, специалисты взяли пробы почв и вмерзших в них останков растений и живых организмов.

Судя по комментариям Мертона, самый древний из вскрывшихся геологических пластов образовался 200 000 лет назад. Его состав свидетельствует о том, что тысячи лет назад климат в окрестностях Верхоянска был таким же, как и теперь – и даже теплее. Доказательство тому – обломки древних деревьев, прекрасно сохранившиеся в вечной мерзлоте. Британский ученый рассчитывает вернуться сюда и продолжить исследования.

Батагайка – не первый и, похоже, не последний термокарстовый кратер в России. Причиной возникновения похожих воронок на Ямале считаются глобальное потепление. Профессор Мертон не исключает, что в будущем в окрестностях Батагая могут появиться новые котловины.

Но по всем расчетам провал должен прекратить рост уже давным-давно. Этого не происходит. Кратер углубляется на 30 метров в год и разрастается в длину.

Сейчас Батагайский провал уходит вниз больше, чем на сто метров. Имеет километр в длину и 800 метров в ширину.

Мерзлотоведы в шутку называют провал «порталом в ад», местные жители говорят о нем так же, но без тени улыбки.