ЖЖ Топ-50 постов сегодня
Недавние тренды рунета
причал межпланетных кораблей от clear-text
НЕЖНОСТЬ
Мой приятель рассказывал:
«Строили что-то уж не помню, что – то ли склад, то ли коровник – в Н-ской области. Студенческая бригада типа «стройотряд». Хорошие деньги. Но и вкалывать надо ой-ой-ой. Вот не помню, что именно строили. Кажется, все-таки коровник. Но была там не совсем прямо уж деревня, а вполне себе совхоз. Даже были длинные двухэтажные дома городского типа, из белого силикатного кирпича – с квартирами, как в городе, с водопроводом и отоплением. Молокозавод, гараж, ремонтные мастерские. Котельная. Водонапорная башня. Дом культуры, библиотека в отдельном домике. Скверик, бетонный Ленин. Все, как у людей.
Но снаружи, за городской, так сказать, чертой – деревенская жизнь. Река, луга, стога, коровы пасутся.
В Доме культуры, конечно, танцы.
На танцах познакомился с девушкой. Совсем простая, но зовут Алиса. Хорошо, такая вот у нас страна чудес. Если честно, она меня сама выбрала. Подошла и пригласила, и потом ни с кем танцевать не отпускала. Там вообще девчонки смелые, смелей московских. Девчонок там, кстати говоря, было втрое больше, чем ребят. Потому что, когда приходишь на танцы в каком-нибудь таком поселке, сразу проблема: «местные». Мы, значит, приезжие, а они тут хозяева. Могут и морду набить, если на танцах что-то не так. Но вот тут «местных» почти не было. Уж не знаю, почему, но факт.
Короче, потанцевали, потом пошли гулять.
Луна светит, улица кончается и выходит к полю. Пошли по полю. Там что-то впереди – типа дом с косой крышей, под крышей окна, сквозь них звезды. Луна, поле и такая фигня – как в кино про другую планету. Сеновал, оказалось. Залезли внутрь, там сено разными кипами лежало, мы на небольшую такую забрались, и ну целоваться. Она первая начала, что характерно. Прямо раз – и в губы взасос. Потом легла на спину, руки раскинула, на нее косой такой луч лунного света ложится из верхнего окошка – красиво. Сама она тоже красивая, беленькая такая, шейка тонкая, ключицы хрупкие. Я-то как думал – сейчас трахнемся разок и обратно на танцы пойдем. Но вот я на нее посмотрел, и такая вдруг во мне нежность поднялась, господи, никогда со мной такого не было. Вот именно что нежность. Хотелось ее целовать осторожно и медленно, гладить вот эту русую стрижечку, прикасаться губами к глазам, к вискам, к ушкам и шее.
- Алисонька, – говорю, – какая ты чудесная… Девочка моя сладкая, дай я на тебя налюбуюсь, дай я тебя поглажу тихонечко, дай мне свои плечики, дай мне свои сладкие грудки, дай я их поцелую, милая моя, ласковая моя…
Вдруг она как дернется. Поднялась, села и говорит:
- Ты чего?
- А? – говорю.
- Ты вообще? Совсем уже?
Я даже не понял, что это она вдруг. Обнял ее и дальше шепчу что-то такое ласковое.
А она вырвалась и чуть не крикнула:
- Ну и не надо!
Спрыгнула вниз и убежала.
Да. Интересно любят Н-ские девушки.
Посидел, передохнул, пошел назад. Там всего ходу было минут десять. На танцах ее уже не было. Ладно. Бывает.
Следующее воскресенье опять танцы. Прихожу, верчу головой, ищу свою Алисочку. И тут ко мне подходит другая девушка. Тоже, кстати, ничего себе. Я ее еще в тот раз заметил, она была вроде атаманши. Ходит, на всех слегка покрикивает. Вот она ко мне подходит:
- Эй, москвич, как тебя звать?
- Саша, – говорю.
- А я Валентина. Пойдем покурим, разговор есть.
Вышли с танцев.
Идем по той же дороге. Луна светит, но уже не такая, как неделю назад. Молчим. Минут пять идем, вышли в поле, вот и сеновал виднеется, как ангар межпланетный.
Она вдруг голос подает:
- Я ж сказала – покурим!
Дал ей сигарету. Щелкнул зажигалкой.
Дальше пошли. Она молчит, я молчу. Потом говорит:
- Некогда мне тут раскуриваться. Гаси давай.
Затоптала сигарету и пошла на сеновал. Я тоже сигарету заплевал, выбросил, и за ней. Смотрю, она высоко забралась. Протягивает мне руку:
- Залазь сюда.
Залезли.
- Ну? – говорю.
- Баранки гну! – смеется.
- Постой, Валентина, а какая у нас с тобой, извини за выражение, тема разговора?
- То есть в смысле?
- Ты же сказала: есть разговор. Говори, я слушаю.
- Зачем ты Алиску обидел? – сказала Валентина. – Она сегодня даже на танцы не пошла. Ты чего?
- А чего я? Чего я не так? – у меня голова кругом пошла от этих заявок.
- А чего ты как баба рассюсюкался? Алиска говорит: я в него прямо втюрилась, сразу решила – мой, а он как баба. «Глазки-губки, плечики-грудочки!» – передразнила она. – Алиска прям так и сказала: «Может, он пидарас? Я в него влюбилась, а он как будто пидарас!»
- Ненормальная твоя Алиска! У меня к ней нежность проснулась, ты понимаешь?
- А может, ты правда пидарас? – спросила Валентина.
- Дуры вы обе! – закричал я и чуть не треснул ее по башке, но сдержался. – Вы хоть живого педераста видели? Охренели совсем! – я схватил ее за плечи и сказа – Нежность, понимаешь? Хотелось ее ласково поцеловать, сказать нежное слово! Поняла?
Я отпустил ее плечи и лег на спину.
Она склонилась надо мной.
- Херня это все, твоя нежность. Глупости и вранье. Вот я тебе нравлюсь, например? Чего молчишь? Алисочки стесняешься? Да она к тебе больше за полкилометра не подойдет, нежный какой… Ну, чего молчишь?
- Про что?
- Вопрос не понял? Я тебе нравлюсь?
- Ну, нравишься, – сказал я на всякий случай.
- Не «ну», а точно! – чуть не зарычала она. – Да? Нет?
- Да.
- Тогда давай, – и она ловко стянула с себя платье. – Давай, не задерживай! Стоит? Поехали. Не стоит – сейчас подыму!
Она громко причмокнула губами, как кучер лошадям, и завозилась с пряжкой на моих брезентовых стройотрядовских брюках.
***
Я лежал, то глядя в черный потолок, то косясь на Валентину, и понимал, что счастье, правда и смысл жизни – вот они. Рядом со мной. Что все слова – это вранье, что нежность – это глупость и лицемерие, что есть только сильная женщина, горячее дыхание, колючее сено и звезды в проемах под крышей сеновала.
Я точно знал, что такая не разлюбит, не бросит, не выдаст.
Но я понимал также, что не смогу остаться здесь. Что я здесь буду делать? И увезти ее с собой в Москву, жениться на ней и плюнуть на все – тоже не смогу. Потому что в Москве пятый курс, мама-врач и папа-доцент, в Москве выставки и концерты, в Москве любимая девушка Лиля Лейферт и еще одна, тоже очень хорошая и очень любящая Таня Морозова, и, хотя с этой секунды мне на них наплевать, – все равно. Да и Валентина не захочет. Я для нее забава, момент, быстрая месть болтуну-москвичу за подругу… Не говоря о ее маме-папе, братьях-сестрах, которые у нее, конечно, есть, но которых я не знаю и знать не желаю.
Но на всякий случай спросил:
- Валь, а поедешь со мной в Москву?
- Зачем?
- Жениться! – и тихо добавил: – Ты очень хорошая.
- Опять нежности! – громко и искренне захохотала она.
Я вежливо посмеялся в ответ, сунул руку в карман и нашарил там скрепку, простую канцелярскую скрепку, вчера вечером мы заполняли ведомости по нарядам. Из этой скрепки я согнул такой хомутик, чтобы газовая зажигалка не гасла, когда отпустишь палец. Чтоб этот хомутик, значит, все время давил.
Достал зажигалку, чиркнул, открутил пламя посильнее, надвинул проволоку на клавишу и кинул в самую середину сеновала.
Кажется, Валентина все-таки успела выскочить.
Я – нет».
***
- Погоди! – сказал я. – Ты чего несешь? Ты что, там сгорел?
- Дотла! – усмехнулся он. - А то ты не помнишь! Вы хоронили меня всем курсом. В закрытом гробу. Ты держал под руку Лилю Лейферт. Боже, как она плакала…
Он сжал мне руку выше запястья, встал и вышел.
На руке осталась черная пятерня, след жирной сажи.
Мой приятель рассказывал:
«Строили что-то уж не помню, что – то ли склад, то ли коровник – в Н-ской области. Студенческая бригада типа «стройотряд». Хорошие деньги. Но и вкалывать надо ой-ой-ой. Вот не помню, что именно строили. Кажется, все-таки коровник. Но была там не совсем прямо уж деревня, а вполне себе совхоз. Даже были длинные двухэтажные дома городского типа, из белого силикатного кирпича – с квартирами, как в городе, с водопроводом и отоплением. Молокозавод, гараж, ремонтные мастерские. Котельная. Водонапорная башня. Дом культуры, библиотека в отдельном домике. Скверик, бетонный Ленин. Все, как у людей.
Но снаружи, за городской, так сказать, чертой – деревенская жизнь. Река, луга, стога, коровы пасутся.
В Доме культуры, конечно, танцы.
На танцах познакомился с девушкой. Совсем простая, но зовут Алиса. Хорошо, такая вот у нас страна чудес. Если честно, она меня сама выбрала. Подошла и пригласила, и потом ни с кем танцевать не отпускала. Там вообще девчонки смелые, смелей московских. Девчонок там, кстати говоря, было втрое больше, чем ребят. Потому что, когда приходишь на танцы в каком-нибудь таком поселке, сразу проблема: «местные». Мы, значит, приезжие, а они тут хозяева. Могут и морду набить, если на танцах что-то не так. Но вот тут «местных» почти не было. Уж не знаю, почему, но факт.
Короче, потанцевали, потом пошли гулять.
Луна светит, улица кончается и выходит к полю. Пошли по полю. Там что-то впереди – типа дом с косой крышей, под крышей окна, сквозь них звезды. Луна, поле и такая фигня – как в кино про другую планету. Сеновал, оказалось. Залезли внутрь, там сено разными кипами лежало, мы на небольшую такую забрались, и ну целоваться. Она первая начала, что характерно. Прямо раз – и в губы взасос. Потом легла на спину, руки раскинула, на нее косой такой луч лунного света ложится из верхнего окошка – красиво. Сама она тоже красивая, беленькая такая, шейка тонкая, ключицы хрупкие. Я-то как думал – сейчас трахнемся разок и обратно на танцы пойдем. Но вот я на нее посмотрел, и такая вдруг во мне нежность поднялась, господи, никогда со мной такого не было. Вот именно что нежность. Хотелось ее целовать осторожно и медленно, гладить вот эту русую стрижечку, прикасаться губами к глазам, к вискам, к ушкам и шее.
- Алисонька, – говорю, – какая ты чудесная… Девочка моя сладкая, дай я на тебя налюбуюсь, дай я тебя поглажу тихонечко, дай мне свои плечики, дай мне свои сладкие грудки, дай я их поцелую, милая моя, ласковая моя…
Вдруг она как дернется. Поднялась, села и говорит:
- Ты чего?
- А? – говорю.
- Ты вообще? Совсем уже?
Я даже не понял, что это она вдруг. Обнял ее и дальше шепчу что-то такое ласковое.
А она вырвалась и чуть не крикнула:
- Ну и не надо!
Спрыгнула вниз и убежала.
Да. Интересно любят Н-ские девушки.
Посидел, передохнул, пошел назад. Там всего ходу было минут десять. На танцах ее уже не было. Ладно. Бывает.
Следующее воскресенье опять танцы. Прихожу, верчу головой, ищу свою Алисочку. И тут ко мне подходит другая девушка. Тоже, кстати, ничего себе. Я ее еще в тот раз заметил, она была вроде атаманши. Ходит, на всех слегка покрикивает. Вот она ко мне подходит:
- Эй, москвич, как тебя звать?
- Саша, – говорю.
- А я Валентина. Пойдем покурим, разговор есть.
Вышли с танцев.
Идем по той же дороге. Луна светит, но уже не такая, как неделю назад. Молчим. Минут пять идем, вышли в поле, вот и сеновал виднеется, как ангар межпланетный.
Она вдруг голос подает:
- Я ж сказала – покурим!
Дал ей сигарету. Щелкнул зажигалкой.
Дальше пошли. Она молчит, я молчу. Потом говорит:
- Некогда мне тут раскуриваться. Гаси давай.
Затоптала сигарету и пошла на сеновал. Я тоже сигарету заплевал, выбросил, и за ней. Смотрю, она высоко забралась. Протягивает мне руку:
- Залазь сюда.
Залезли.
- Ну? – говорю.
- Баранки гну! – смеется.
- Постой, Валентина, а какая у нас с тобой, извини за выражение, тема разговора?
- То есть в смысле?
- Ты же сказала: есть разговор. Говори, я слушаю.
- Зачем ты Алиску обидел? – сказала Валентина. – Она сегодня даже на танцы не пошла. Ты чего?
- А чего я? Чего я не так? – у меня голова кругом пошла от этих заявок.
- А чего ты как баба рассюсюкался? Алиска говорит: я в него прямо втюрилась, сразу решила – мой, а он как баба. «Глазки-губки, плечики-грудочки!» – передразнила она. – Алиска прям так и сказала: «Может, он пидарас? Я в него влюбилась, а он как будто пидарас!»
- Ненормальная твоя Алиска! У меня к ней нежность проснулась, ты понимаешь?
- А может, ты правда пидарас? – спросила Валентина.
- Дуры вы обе! – закричал я и чуть не треснул ее по башке, но сдержался. – Вы хоть живого педераста видели? Охренели совсем! – я схватил ее за плечи и сказа – Нежность, понимаешь? Хотелось ее ласково поцеловать, сказать нежное слово! Поняла?
Я отпустил ее плечи и лег на спину.
Она склонилась надо мной.
- Херня это все, твоя нежность. Глупости и вранье. Вот я тебе нравлюсь, например? Чего молчишь? Алисочки стесняешься? Да она к тебе больше за полкилометра не подойдет, нежный какой… Ну, чего молчишь?
- Про что?
- Вопрос не понял? Я тебе нравлюсь?
- Ну, нравишься, – сказал я на всякий случай.
- Не «ну», а точно! – чуть не зарычала она. – Да? Нет?
- Да.
- Тогда давай, – и она ловко стянула с себя платье. – Давай, не задерживай! Стоит? Поехали. Не стоит – сейчас подыму!
Она громко причмокнула губами, как кучер лошадям, и завозилась с пряжкой на моих брезентовых стройотрядовских брюках.
***
Я лежал, то глядя в черный потолок, то косясь на Валентину, и понимал, что счастье, правда и смысл жизни – вот они. Рядом со мной. Что все слова – это вранье, что нежность – это глупость и лицемерие, что есть только сильная женщина, горячее дыхание, колючее сено и звезды в проемах под крышей сеновала.
Я точно знал, что такая не разлюбит, не бросит, не выдаст.
Но я понимал также, что не смогу остаться здесь. Что я здесь буду делать? И увезти ее с собой в Москву, жениться на ней и плюнуть на все – тоже не смогу. Потому что в Москве пятый курс, мама-врач и папа-доцент, в Москве выставки и концерты, в Москве любимая девушка Лиля Лейферт и еще одна, тоже очень хорошая и очень любящая Таня Морозова, и, хотя с этой секунды мне на них наплевать, – все равно. Да и Валентина не захочет. Я для нее забава, момент, быстрая месть болтуну-москвичу за подругу… Не говоря о ее маме-папе, братьях-сестрах, которые у нее, конечно, есть, но которых я не знаю и знать не желаю.
Но на всякий случай спросил:
- Валь, а поедешь со мной в Москву?
- Зачем?
- Жениться! – и тихо добавил: – Ты очень хорошая.
- Опять нежности! – громко и искренне захохотала она.
Я вежливо посмеялся в ответ, сунул руку в карман и нашарил там скрепку, простую канцелярскую скрепку, вчера вечером мы заполняли ведомости по нарядам. Из этой скрепки я согнул такой хомутик, чтобы газовая зажигалка не гасла, когда отпустишь палец. Чтоб этот хомутик, значит, все время давил.
Достал зажигалку, чиркнул, открутил пламя посильнее, надвинул проволоку на клавишу и кинул в самую середину сеновала.
Кажется, Валентина все-таки успела выскочить.
Я – нет».
***
- Погоди! – сказал я. – Ты чего несешь? Ты что, там сгорел?
- Дотла! – усмехнулся он. - А то ты не помнишь! Вы хоронили меня всем курсом. В закрытом гробу. Ты держал под руку Лилю Лейферт. Боже, как она плакала…
Он сжал мне руку выше запястья, встал и вышел.
На руке осталась черная пятерня, след жирной сажи.
Оригинал и комментарии
от pesen-net
Один наш гость заметил в кустах крупное животное. У зверя горели глаза, а из пасти свисала нога лося. В поздних пересказах свисал уже целый лось. Гость спросил, часто ли в нашем районе находят опустевшие дома, где вся семья пропала, хотя ужин ещё дымится.
Я сказал – не волнуйся. Просто заряди арбалет, положи под подушку топор и ложись спать спокойно. Наверняка это была кошка, преломлённая темнотой и ужасом до нужного размера.
На другого гостя с берёзы рухнула личинка и укусила за грудь. Третий уверял, что бил комара лопатой и только лопату погнул. Четвёртого дождевой червяк обвил за ногу и тащил в нору.
В 70 километрах от Риги, уверены гости, начинается Африка, ночные хищники, Стивен Кинг. Друзья приезжают, хохочут на все джунгли и колотят в дверь с криком «мы знаем, вы дома!». Нет такой дали, в которую не попрётся горожанин ради жареной свиньи.
Итак, ночью приходило чудище, а утром пропала наша собака.
- Кошка значит? – спросила Лара так, будто я отрицаю существование чупакабры.
Лара рассматривала три версии. Распределим их по степени вероятности.
1. 5 % - собака вознеслась потому что ангел.
2. 15 % - собака заблудилась во ржи и крутит головой, не зная куда идти.
3. 85 % - собаку унёс айгамучаба, чудовище с глазами на ступнях.
Лара бегала по полям, звала собаку по имени, по батюшке и по матушке. Пищала любимой его резиновой свинкой. Залила слезами овдовевший поводок. Возле кладбища встретила Таньку, узнала новости. На соседнем хуторе сучка, у сучки течка. Сучка в данном случае не ругательство, а половой признак. Хотя и ругательство тоже. Танькин самец таксы уже неделю там стоит в очереди, но не продвигается из-за малого роста. Танька вынуждена сама лаять по ночам, изображая хорошо охраняемое хозяйство. Одинокой женщине вообще трудно на селе.
Наш пёс вернулся к полудню, потрясённый. Выпил ведро воды без закуски. Раньше он любил только резиновую свинку. Мы думали, в породе «бельгийская овчарка» ключевое слово «бельгийская» и лишних вопросов не задавали. Теперь же он узнал как прекрасны крестьянские женщины в разгар сенокоса. Налёт цивилизации был сорван. Из пахнущего шампунем европейца превратился в гетеросексуального увальня, возможно, тракториста.
Каждое утро, лишь рассвет позолотит усики пшеницы, он бьётся в дверь головой.
Выпуская безумца на волю, Лара спрашивает:
- Опять к своей шлюндре?
Собака отвечает глазами:
- мам, я на полчасика, там все ребята будут, Фантик, Батон, Мухтар, Арнольд Петрович.
На третий день вернулся на трёх лапах. Настоящая свадьба у них, с дракой. Укусили в заднюю пятку. Наверняка такса, сзади, подло. Хотел выше, не достал.
Лара ругала жениха. В каждой женщине хранится стандартное обращение к блудному сыну, будь то кот, собака или муж. Запись включается автоматически и редактуре не подлежит.
- Где ты шлялся? – говорила Лара. - Тебе плевать на мать! Ты ж у нас теперь взрослый! Казанова! Семья для тебя пустое место! Кто эта дрянь, с которой ты сношался?
В собачьей улыбке светился другой глагол. «сношаться» слишком сдержано для описания лета на даче с ветром, птицами, кривыми чьими-то ногами и лосем, свисающем из пасти.
При этом, если я ухожу в лес, никто не волнуется и не перебирает мои рубашки с ностальгией. Жена считает, в некормленном виде я куда страшней айгамучабы, и вообще всех в лесу. И это приятно, конечно.
На картинке представлен повседневный быт латвийских захолустий.
Оригинал и комментарии
от prilepin
«Зачем вы идёте во власть, зачем?»
Вот затем.
«Чистый вывоз капитала из России частным сектором за семь месяцев 2020 г., по предварительной оценке ЦБ, вырос на 53,1% по сравнению с показателем за аналогичный период прошедшего года и составил $34,9 млрд.
По итогам января-июля 2019 г. показатель был $22,8 млрд.».
Чем злее НАТО - тем больше денег Россия вывозит туда, прямо к НАТО.
За семь месяцев вывезли на Запад 2,2 трлн. руб. Это 8 «крымских мостов» или 2 скоростные железнодорожные трассы Москва-Казань – чтобы был понятен масштаб. Не говоря уже о том, что всем больным детям можно было бы купить все необходимые лекарства и сделать дорогие операции (даже в тех самых «агрессивных странах НАТО» - и на это хватило бы с большим запасом выводимых на Запад денег).
Твари ненасытные. Дорогая аристократия.
Вот затем.
«Чистый вывоз капитала из России частным сектором за семь месяцев 2020 г., по предварительной оценке ЦБ, вырос на 53,1% по сравнению с показателем за аналогичный период прошедшего года и составил $34,9 млрд.
По итогам января-июля 2019 г. показатель был $22,8 млрд.».
Чем злее НАТО - тем больше денег Россия вывозит туда, прямо к НАТО.
За семь месяцев вывезли на Запад 2,2 трлн. руб. Это 8 «крымских мостов» или 2 скоростные железнодорожные трассы Москва-Казань – чтобы был понятен масштаб. Не говоря уже о том, что всем больным детям можно было бы купить все необходимые лекарства и сделать дорогие операции (даже в тех самых «агрессивных странах НАТО» - и на это хватило бы с большим запасом выводимых на Запад денег).
Твари ненасытные. Дорогая аристократия.
Оригинал и комментарии
и не введи нас во искушение от clear-text
СОБЛАЗН
«Более простой случай: дело было летним вечером тоже в парке,
было чересчур прохладно. Мужчина великодушно накинул на плечи
девушки пиджак. Через некоторое время она отошла в кустики,
попросив спутника отвернуться. В пиджаке были документы и деньги,
как зовут и где живет – он не знал».
(1iveter)
Вечером сидели в ресторане, отмечая важную сделку между двумя фирмами. Одна фирма продала другой фирме свое предприятие в городе Т.
- Я никогда там не был, кстати говоря, – сказал юрист Власов.
- Ну как же? – удивился финдиректор Федосеев. – Ты же за этот месяц семь раз туда ездил!
- Я имею в виду, раньше не был, – объяснил Власов. – Вообще странно, чудесный город, два часа от Москвы, а я не был… Мы вообще плохо знаем Россию, даже смешно.
- Американцы тоже, – подал голос инвестор Беленко. – Я был, правда, довольно давно, в Вашингтоне на стажировке, решил съездить в Нью-Йорк, а секретарша, американка, говорит: «А зачем?» «Как зачем? Нью-Йорк же все-таки!» А она отвечает, такая дамочка лет сорока: «А я в Нью-Йорке не была и вообще не собираюсь. Зачем?» Всего три часа ехать, между прочим.
- Ну-ну! – иронически хмыкнул вице-президент Лялин. – Америкосы, они тупые, известное дело.
- Кстати! – вдруг сказал Власов. – Кстати, друзья! А я на самом-то деле в этом славном Т очень даже был! Был, был, году этак примерно в девяносто шестом. Или седьмом? Нет, все-таки в шестом. Но сразу же забыл. Потому что приключилась там со мною одна малоприятная история.
- Вытеснил по Фрейду! – инвестор Беленко поднял палец. – Что за история?
***
История глупая, пошлая и обидная, – стал рассказывать юрист Власов. – Приехал я в Т в командировку – и было это, значит, в девяносто шестом. То есть было мне ровнехонько двадцать шесть лет. И там я совершенно случайно знакомлюсь с очень милой девушкой. Буквально, что называется, разговорились у газетного киоска. Приятная, тихая, скромная. Такая, как бы сказать, провинциальная в лучшем смысле слова. Слово за слово, уж не помню, о чем мы говорили, но как-то вот само собой пошли гулять в парк – недалеко было от гостиницы. Идем по старому безлюдному парку, вечереет, прохлада спускается… или наоборот, поднимается от воды – парк над рекой… Конец августа. Она в легком платье с короткими рукавами. Зябнет. Я, конечно, снимаю пиджак, набрасываю ей на плечи, она улыбается так нежно и ласково, идем дальше, и вдруг минут через десять она говорит: «Ой, простите, мне нужно отойти». Отойти? Куда, зачем? Она на меня поднимает глаза и говорит наивно: «В кустики…» И краснеет. Я улыбаюсь в ответ, и меня все это как-то даже умиляет. Она идет через газон к такой, что ли, купе густых кустов, на полдороге оборачивается и говорит: «Вы только не смотрите, не смотрите!»
Я, как джентльмен, разумеется, отвернулся.
Отвернулся и стою пять минут. Десять. Пятнадцать.
Ну, вы всё поняли.
Ушла моя провинциалочка вместе с моим пиджаком. В пиджаке ключи от гостиницы и от московской квартиры, и бумажник, в бумажнике деньги и документы.
Я так взбеленился – на себя в первую очередь – что даже забыл, как ее зовут. Напрочь! Навсегда. Вытеснение по Фрейду, как вы точно заметили, – он кивнул инвестору Беленко. – Впрочем, в милиции сказали, что имя ничего не даст.
Однако утром позвонили. Пиджак с ключами нашелся в каких-то других кустиках, а мои документы, а именно паспорт, права и пропуск, лежали в урне рядом со входом в парк. Нарочно сверху мусора, чтоб сразу заметно было.
- Насчет ключей повезло! – сказал финдиректор Федосеев. – Неопытная попалась. Дурочка-одиночка.
- А что? – не понял Власов.
- Ну ведь два часа езды! Ключи и твой паспорт со штампом о прописке. Если бы это банда была, они бы в ту же ночь к тебе домой наведались.
- Да какая банда! – махнул рукой Власов. – Глупая девочка. Я во всем виноват сам.
- Вот как? – спросили все чуть ли не хором.
- Так, так, – вздохнул тот. – Я ее соблазнил. Нет, не то, что вы! Мы с ней даже под руку не прошлись, не успели. Я ее соблазнил пиджаком, в котором она нащупала толстый бумажник. Вот не накинул бы я ей пиджак на плечи, а повел бы в кафе, проводил бы до дому на такси. Взял бы ее телефон… Позвонил бы из Москвы. Ну или не позвонил бы, какая разница. Она не виновата.
- И это говорит юрист про воровку! – засмеялся инвестор Беленко.
- Да никакая она не воровка, в сущности… Это не от хорошей жизни. Такая, что ли, мелкая нищенская ловкость. Я тут читал какой-то роман, там про каких-то бедных детей в прошлом веке. Которые все время старались ухватить кусочек съестного. Хватали объедки со столов в трактире. Упавшее с телеги яблоко, даже если оно упало в грязь, они вытирали его о штаны и тут же сжирали. Они не виноваты. Они всегда были голодны. Они все время искали пропитание. Они были как маленькие животные.
- Ну прямо уж, животные! – возмутился вице-президент Лялин. Его передернуло от неожиданного гнева. – Это люди! Ваши… то есть наши с вами соотечественники!
- Этот роман про заграницу, и это не я говорю, а автор говорит, – пожал плечами Власов, но потом решил, что спорить не о чем, и ссориться не надо. – Но вы правы, да, конечно. Нельзя так о людях. Вот я и говорю – я сам виноват. Соблазнил бедную девушку на кражу. А самое обидное, – продолжал он, – самое обидное и досадное вот что. У меня в Москве была своя девушка. Постоянная. Как бы даже почти невеста. И она подарила мне обручальное колечко своей покойной мамы. Я его носил, у меня тонкие пальцы, и мне оно пришлось впору. Я любил эту девушку. Мы потом поженились и прожили девять лет… Но я не о том. Но я, хоть и любил ее, при этом был обыкновенный кобель и жеребец. Поэтому, когда я приехал в командировку, я на всякий случай снял это кольцо и положил в бумажник, там был кармашек под молнией. Ну и все, тю-тю мое колечко. Пришлось в Москве срочно бежать в ювелирный, и потом обтирать его об кирпич на крыльце, чтоб стало старенькое, как было…
Вот и я думаю, что это меня Бог наказал, – закончил свой рассказ Власов. – За то, что я колечко снял с руки и спрятал, в надежде на приключения в городе Т.
- Как же ее все-таки звали? – спросил Лялин.
- Убейте, не помню! – Власов комически прижал руки к груди. – Вытеснение по Фрейду, вот господин Беленко подтвердит! Давайте выпьем…
- Давайте, давайте…
***
Лялин ехал домой, смотрел в затылок шофера и злился, что Власов не вспомнил имени этой девицы, которая сперла у него пиджак с ключами и бумажником.
Потому что в девяносто седьмом году он тоже был по каким-то делам в городе Т, он тоже был молод и игрив, и тоже познакомился с чудесной, милой, скромной девушкой, и они тоже пошли гулять в парк, и начало вечереть и холодать, туман поднимался от реки, и девушка зябко потирала себе голые руки выше локтей – но он не стал накидывать пиджак ей на плечи. Он на такси повез ее в ресторан, они поужинали, потом он отвез ее домой, проводил до подъезда, всё очень скромно и строго, записал ее телефон, потом стал звонить ей из Москвы, потом приезжал к ней, и вот они женаты уже двадцать два года. Еще три года – и сильвер, извините, веддинг. Трое детей. Старшему двадцать, среднему шестнадцать, младшей девочке тринадцать.
Когда они познакомились, у нее было обручальное колечко: она что-то туманное объяснила, вроде от покойной бабушки, а носит она его, потому что к женщине с кольцом другое отношение. Даже в магазине от продавщиц.
***
Умывшись, переодевшись в пижаму, он зашел в спальню и спросил жену, которая лежала в постели с книгой:
- Марина, прости, помнишь, когда мы с тобой познакомились, у тебя было кольцо?
- Не помню, – сказала она, продолжая читать.
- Ну как же? Такое совсем тоненькое, как будто обручальное…
- Да, кажется.
- Где оно?
- Куда-то делось, когда мы переезжали. Не помню. Может быть и скорее всего, вообще потерялось.
- Ага, – сказал он. – Понятно, бывает… Марина, а откуда оно у тебя было?
Она положила в книгу красивую кожаную закладку, захлопнула ее и положила рядом с лампой. Потянулась, подняв руки кверху и показав выбритые подмышки. Уронила руки на одеяло.
- Тебе это обязательно знать? – но, встретившись с его темным взглядом, сказала: – Хорошо, пожалуйста. У меня был, извини за выражение, парень. Он ушел в армию. Просил меня ждать. Я обещала. Он дал мне это колечко. Надел на палец.
- И ты не дождалась…
- Нет, что ты! – усмехнулась она. – Я дождалась. Цинкового гроба.
- Прости меня, – сказал он.
- Ничего, ладно, – вздохнула она. – Иди ложись наконец.
- Прости меня, но ты говорила, что это кольцо покойной бабушки…
- Я соврала. Я боялась тебя расстроить.
- Ясно, ясно, ясно, – вздохнул Лялин и забрался под одеяло.
Она погасила лампу и пристроила голову к нему на плечо.
***
Лялин поцеловал ее макушку и подумал:
«Вот если бы я набросил пиджак ей на плечи – она бы попросилась отойти в кустики, спиздила бы мой бумажник, и мы бы больше никогда не увиделись. Я бы женился на Асе Ройтер, или на Наташе Звонаревой, или вообще бы ни на ком не женился, и не было бы у меня троих детей, и старший не намекал бы на студию в квартале «Шувалов», а младшие бы не клянчили что ни полгода – макбуки и айфоны самых распоследних моделей».
Нет, конечно, они хорошие ребята, и денег у него было хоть жопой жри, но бесила наглость.
«Более простой случай: дело было летним вечером тоже в парке,
было чересчур прохладно. Мужчина великодушно накинул на плечи
девушки пиджак. Через некоторое время она отошла в кустики,
попросив спутника отвернуться. В пиджаке были документы и деньги,
как зовут и где живет – он не знал».
(1iveter)
Вечером сидели в ресторане, отмечая важную сделку между двумя фирмами. Одна фирма продала другой фирме свое предприятие в городе Т.
- Я никогда там не был, кстати говоря, – сказал юрист Власов.
- Ну как же? – удивился финдиректор Федосеев. – Ты же за этот месяц семь раз туда ездил!
- Я имею в виду, раньше не был, – объяснил Власов. – Вообще странно, чудесный город, два часа от Москвы, а я не был… Мы вообще плохо знаем Россию, даже смешно.
- Американцы тоже, – подал голос инвестор Беленко. – Я был, правда, довольно давно, в Вашингтоне на стажировке, решил съездить в Нью-Йорк, а секретарша, американка, говорит: «А зачем?» «Как зачем? Нью-Йорк же все-таки!» А она отвечает, такая дамочка лет сорока: «А я в Нью-Йорке не была и вообще не собираюсь. Зачем?» Всего три часа ехать, между прочим.
- Ну-ну! – иронически хмыкнул вице-президент Лялин. – Америкосы, они тупые, известное дело.
- Кстати! – вдруг сказал Власов. – Кстати, друзья! А я на самом-то деле в этом славном Т очень даже был! Был, был, году этак примерно в девяносто шестом. Или седьмом? Нет, все-таки в шестом. Но сразу же забыл. Потому что приключилась там со мною одна малоприятная история.
- Вытеснил по Фрейду! – инвестор Беленко поднял палец. – Что за история?
***
История глупая, пошлая и обидная, – стал рассказывать юрист Власов. – Приехал я в Т в командировку – и было это, значит, в девяносто шестом. То есть было мне ровнехонько двадцать шесть лет. И там я совершенно случайно знакомлюсь с очень милой девушкой. Буквально, что называется, разговорились у газетного киоска. Приятная, тихая, скромная. Такая, как бы сказать, провинциальная в лучшем смысле слова. Слово за слово, уж не помню, о чем мы говорили, но как-то вот само собой пошли гулять в парк – недалеко было от гостиницы. Идем по старому безлюдному парку, вечереет, прохлада спускается… или наоборот, поднимается от воды – парк над рекой… Конец августа. Она в легком платье с короткими рукавами. Зябнет. Я, конечно, снимаю пиджак, набрасываю ей на плечи, она улыбается так нежно и ласково, идем дальше, и вдруг минут через десять она говорит: «Ой, простите, мне нужно отойти». Отойти? Куда, зачем? Она на меня поднимает глаза и говорит наивно: «В кустики…» И краснеет. Я улыбаюсь в ответ, и меня все это как-то даже умиляет. Она идет через газон к такой, что ли, купе густых кустов, на полдороге оборачивается и говорит: «Вы только не смотрите, не смотрите!»
Я, как джентльмен, разумеется, отвернулся.
Отвернулся и стою пять минут. Десять. Пятнадцать.
Ну, вы всё поняли.
Ушла моя провинциалочка вместе с моим пиджаком. В пиджаке ключи от гостиницы и от московской квартиры, и бумажник, в бумажнике деньги и документы.
Я так взбеленился – на себя в первую очередь – что даже забыл, как ее зовут. Напрочь! Навсегда. Вытеснение по Фрейду, как вы точно заметили, – он кивнул инвестору Беленко. – Впрочем, в милиции сказали, что имя ничего не даст.
Однако утром позвонили. Пиджак с ключами нашелся в каких-то других кустиках, а мои документы, а именно паспорт, права и пропуск, лежали в урне рядом со входом в парк. Нарочно сверху мусора, чтоб сразу заметно было.
- Насчет ключей повезло! – сказал финдиректор Федосеев. – Неопытная попалась. Дурочка-одиночка.
- А что? – не понял Власов.
- Ну ведь два часа езды! Ключи и твой паспорт со штампом о прописке. Если бы это банда была, они бы в ту же ночь к тебе домой наведались.
- Да какая банда! – махнул рукой Власов. – Глупая девочка. Я во всем виноват сам.
- Вот как? – спросили все чуть ли не хором.
- Так, так, – вздохнул тот. – Я ее соблазнил. Нет, не то, что вы! Мы с ней даже под руку не прошлись, не успели. Я ее соблазнил пиджаком, в котором она нащупала толстый бумажник. Вот не накинул бы я ей пиджак на плечи, а повел бы в кафе, проводил бы до дому на такси. Взял бы ее телефон… Позвонил бы из Москвы. Ну или не позвонил бы, какая разница. Она не виновата.
- И это говорит юрист про воровку! – засмеялся инвестор Беленко.
- Да никакая она не воровка, в сущности… Это не от хорошей жизни. Такая, что ли, мелкая нищенская ловкость. Я тут читал какой-то роман, там про каких-то бедных детей в прошлом веке. Которые все время старались ухватить кусочек съестного. Хватали объедки со столов в трактире. Упавшее с телеги яблоко, даже если оно упало в грязь, они вытирали его о штаны и тут же сжирали. Они не виноваты. Они всегда были голодны. Они все время искали пропитание. Они были как маленькие животные.
- Ну прямо уж, животные! – возмутился вице-президент Лялин. Его передернуло от неожиданного гнева. – Это люди! Ваши… то есть наши с вами соотечественники!
- Этот роман про заграницу, и это не я говорю, а автор говорит, – пожал плечами Власов, но потом решил, что спорить не о чем, и ссориться не надо. – Но вы правы, да, конечно. Нельзя так о людях. Вот я и говорю – я сам виноват. Соблазнил бедную девушку на кражу. А самое обидное, – продолжал он, – самое обидное и досадное вот что. У меня в Москве была своя девушка. Постоянная. Как бы даже почти невеста. И она подарила мне обручальное колечко своей покойной мамы. Я его носил, у меня тонкие пальцы, и мне оно пришлось впору. Я любил эту девушку. Мы потом поженились и прожили девять лет… Но я не о том. Но я, хоть и любил ее, при этом был обыкновенный кобель и жеребец. Поэтому, когда я приехал в командировку, я на всякий случай снял это кольцо и положил в бумажник, там был кармашек под молнией. Ну и все, тю-тю мое колечко. Пришлось в Москве срочно бежать в ювелирный, и потом обтирать его об кирпич на крыльце, чтоб стало старенькое, как было…
Вот и я думаю, что это меня Бог наказал, – закончил свой рассказ Власов. – За то, что я колечко снял с руки и спрятал, в надежде на приключения в городе Т.
- Как же ее все-таки звали? – спросил Лялин.
- Убейте, не помню! – Власов комически прижал руки к груди. – Вытеснение по Фрейду, вот господин Беленко подтвердит! Давайте выпьем…
- Давайте, давайте…
***
Лялин ехал домой, смотрел в затылок шофера и злился, что Власов не вспомнил имени этой девицы, которая сперла у него пиджак с ключами и бумажником.
Потому что в девяносто седьмом году он тоже был по каким-то делам в городе Т, он тоже был молод и игрив, и тоже познакомился с чудесной, милой, скромной девушкой, и они тоже пошли гулять в парк, и начало вечереть и холодать, туман поднимался от реки, и девушка зябко потирала себе голые руки выше локтей – но он не стал накидывать пиджак ей на плечи. Он на такси повез ее в ресторан, они поужинали, потом он отвез ее домой, проводил до подъезда, всё очень скромно и строго, записал ее телефон, потом стал звонить ей из Москвы, потом приезжал к ней, и вот они женаты уже двадцать два года. Еще три года – и сильвер, извините, веддинг. Трое детей. Старшему двадцать, среднему шестнадцать, младшей девочке тринадцать.
Когда они познакомились, у нее было обручальное колечко: она что-то туманное объяснила, вроде от покойной бабушки, а носит она его, потому что к женщине с кольцом другое отношение. Даже в магазине от продавщиц.
***
Умывшись, переодевшись в пижаму, он зашел в спальню и спросил жену, которая лежала в постели с книгой:
- Марина, прости, помнишь, когда мы с тобой познакомились, у тебя было кольцо?
- Не помню, – сказала она, продолжая читать.
- Ну как же? Такое совсем тоненькое, как будто обручальное…
- Да, кажется.
- Где оно?
- Куда-то делось, когда мы переезжали. Не помню. Может быть и скорее всего, вообще потерялось.
- Ага, – сказал он. – Понятно, бывает… Марина, а откуда оно у тебя было?
Она положила в книгу красивую кожаную закладку, захлопнула ее и положила рядом с лампой. Потянулась, подняв руки кверху и показав выбритые подмышки. Уронила руки на одеяло.
- Тебе это обязательно знать? – но, встретившись с его темным взглядом, сказала: – Хорошо, пожалуйста. У меня был, извини за выражение, парень. Он ушел в армию. Просил меня ждать. Я обещала. Он дал мне это колечко. Надел на палец.
- И ты не дождалась…
- Нет, что ты! – усмехнулась она. – Я дождалась. Цинкового гроба.
- Прости меня, – сказал он.
- Ничего, ладно, – вздохнула она. – Иди ложись наконец.
- Прости меня, но ты говорила, что это кольцо покойной бабушки…
- Я соврала. Я боялась тебя расстроить.
- Ясно, ясно, ясно, – вздохнул Лялин и забрался под одеяло.
Она погасила лампу и пристроила голову к нему на плечо.
***
Лялин поцеловал ее макушку и подумал:
«Вот если бы я набросил пиджак ей на плечи – она бы попросилась отойти в кустики, спиздила бы мой бумажник, и мы бы больше никогда не увиделись. Я бы женился на Асе Ройтер, или на Наташе Звонаревой, или вообще бы ни на ком не женился, и не было бы у меня троих детей, и старший не намекал бы на студию в квартале «Шувалов», а младшие бы не клянчили что ни полгода – макбуки и айфоны самых распоследних моделей».
Нет, конечно, они хорошие ребята, и денег у него было хоть жопой жри, но бесила наглость.
Оригинал и комментарии
от prilepin
Эти люди получают свои деньги только по одной причине: россияне их любят и россияне им платят. Никаких других причин в сущности нет. Это наши герои. Они в своём праве. Они молодцы.
20 самых богатых звезд российского шоу-бизнеса по версии Forbes
1. Сергей Шнуров - 8,8 миллиона $
2. Егор Крид - 6,9 миллиона $
3. Дима Билан - 6,8 миллиона $
4. Баста - 6,6 миллиона $
5. Филипп Киркоров - 6,6 миллиона $
6. Полина Гагарина - 6,4 миллиона $
7. Би-2 - 6 миллионов $
8. Григорий Лепс - 5,3 миллиона $
9. Тимати - 5,1 миллиона $
10. Иван Ургант - 5,1 миллиона $
11. Сергей Жуков - 5 миллионов $
12. Николай Басков - 4,5 миллиона $
13. Сергей Лазарев - 4,4 миллиона $
14. Александр Ревва - 4,4 миллиона $
15. Ксения Собчак - 4,4 миллиона $
16. Дмитрий Нагиев - 4,3 миллиона $
17. Стас Михайлов - 3,6 миллиона $
18. Максим Галкин - 3,4 миллиона $
20 самых богатых звезд российского шоу-бизнеса по версии Forbes
1. Сергей Шнуров - 8,8 миллиона $
2. Егор Крид - 6,9 миллиона $
3. Дима Билан - 6,8 миллиона $
4. Баста - 6,6 миллиона $
5. Филипп Киркоров - 6,6 миллиона $
6. Полина Гагарина - 6,4 миллиона $
7. Би-2 - 6 миллионов $
8. Григорий Лепс - 5,3 миллиона $
9. Тимати - 5,1 миллиона $
10. Иван Ургант - 5,1 миллиона $
11. Сергей Жуков - 5 миллионов $
12. Николай Басков - 4,5 миллиона $
13. Сергей Лазарев - 4,4 миллиона $
14. Александр Ревва - 4,4 миллиона $
15. Ксения Собчак - 4,4 миллиона $
16. Дмитрий Нагиев - 4,3 миллиона $
17. Стас Михайлов - 3,6 миллиона $
18. Максим Галкин - 3,4 миллиона $
Оригинал и комментарии
дорогая моя граница от clear-text
ЖЕНЯ, ЖЕНЯ И МОСКВА
Женя Колодкин получил разрешение на въезд и жительство в Москве. Второй степени. Степень разрешения считалась снизу: первой степени – это только для тебя одного; второй степени – для двоих, то есть можешь взять жену или любого кровного родственника. Третья степень – ты и еще двое, то есть трое общим числом. Четвертой степени не было, вместо нее была карта «И», то есть «исключительный случай», если ты какой-то обалденный спортсмен или там, не знаю, математик. На карту «И» можно было вывезти до четверых человек.
Женя подавал на третью степень, потому что хотел взять с собой маму и любимую девушку, на которой предстояло жениться.
Но не вышло. Где-то споткнулся. Сам не понял, где именно, а в ответе этого не было. Объяснений не полагалась. «Вам выдано разрешение второй степени», и точка. Хотя это грандиозное везение, конечно.
***
Проверок было много. Биомедицинская, первым делом. Потом генеалогическая. В Москву брали только чистокровных. Не обязательно русских. Никакого шовинизма. Татарин, калмык, еврей, бурят, мордвин – пожалуйста. Хоть грек. Но чтобы на четыре поколения чистокровный, со справками. Понятно, зачем – еще один барьер, только и всего. Дальше – тесты. Интеллект, психореактивность, общая культурность. Математика, язык, государство и право.
Особое испытание – спортивное. «Курьерское десятиборье». Сначала поднятие тяжестей. Дальше – быстро, но не нарушая правил, ехать по городу на машине. Потом на мотоцикле. Дальше велосипед. Плаванье. Карабкаться через стены, вроде скалолазания. Бокс или карате, дзюдо – на выбор. Бег. Ориентирование по навигатору и по приметам. Скоростной подъем по лестнице на пятнадцатый этаж – и наконец вручить адресату пакет с яблочным пирогом.
Потому что в Москве для приезжих никакой другой работы не было. Только курьером. Но – только на первые три года. А там уж новые тесты, новые успехи, новые вершины.
Итак, вторая степень. Соискатель плюс один человек.
***
Женя все-таки решил взять с собой маму.
Трудный был выбор. Мама была против. Она говорила, что скоро умрет. У нее был стафулоз в тяжелой стадии, какая-то новая зараза. Мама говорила: «Езжайте с Женечкой. Распишитесь – и езжайте. А я тут как-нибудь».
Девушку Жени Колодкина звали тоже Женя.
Он сначала обрадовался такому маминому решению, тем более что и его Женя очень хотела с ним в Москву, но не говорила ни слова, потому что знала, какое ему предстоит трудное решение. В общем, Женя уже совсем было собрался пойти со своей Женей в МФЦ и подать заявку на брак, но вдруг подумал: «Господи Боже, что ж я делаю! Это же мама! Мать! Она меня родила, растила-кормила, после папиной смерти образование дала, а я ее бросаю! Древние греки, кажется, говорили – жён-мужей и детей может быть сколько хочешь, а матери новой не будет! Что ж это я за подлец такой? Нет!».
В общем, он сказал матери, что берет ее с собою. И что в Москве обязательно найдется лечение от стафулоза: либо больница, либо просто лекарство, которого здесь нет, а в Москве, наверное, в каждой аптеке навалом.
Брать с собой много вещей не разрешалось – по чемодану пятьдесят пять на сорок на двадцать пять, и бумажник с документами.
***
Когда перешли наружную границу, там был двухдневный карантин. Им с мамой дали отдельную комнатку. На другой день зашел врач, посмотрел обоих, сказал маме: «Прилягте, гражданка, я сейчас вернусь». Но не вернулся. Вечером мама позвала Женю присесть рядом и сказала:
- Зря ты Женечку вместо меня не взял.
- Да ладно! – засмеялся он.
- Так в Москве и не побывала, – сказала мама и заснула.
«А и правда – подумал Женя. – Это только наружный периметр. Карантинная граница. А настоящая Москва там, в конце коридора, где второй контроль».
Утром мама была уже холодная.
Врач и полицейский не велели Жене брать мамин чемодан. «Заразно!».
Женя проводил взглядом каталку, на которой лежала мама, а в ногах у нее, клонясь и чуть не падая, стоял серый чемодан с ремешками крестом, вспомнил про крест, перекрестился и пошел, подхватив свой чемоданчик, в конец коридора.
Там он выложил свои документы на прилавок и напористо изложил ситуацию. Типа что его мать, указанная в документе как законный спутник по разрешению второй степени, ранним утром скончалась от стафулоза, вот справка.
- Ну и? – спросил пограничник, старик в толстых очках.
- Ну и я имею право въехать со спутником. Имею право вернуться и привезти спутника. В смысле спутницу. Разрешение действует год с момента выдачи. Прошло меньше месяца.
- Знаете, что? – вдруг засмеялся пограничник, снял и протер очки. – Вы знаете, нас учили никогда не говорить гражданину: «Вы правы!». Надо всегда говорить: «Вы ошибаетесь, есть параграф такой-то пункта такого-то!». Гражданин не может быть прав перед официальным лицом. Но вот тут, – и он надел очки на свой толстый пористый нос, блестящий от жира, – но вот тут все-таки нет! Вы всё-таки правы! Такой редчайший случай, можно сказать…
Он вбил какие-то цифры в компьютер, а потом переписал их в конторскую книгу. Долго писал, пыхтя и склоняя голову.
- Ишь! – вздохнул Женя.
- Сервера горят, – ответно вздохнул старик. – Или жгут их, черт знает. Может, диверсанты? Саботёры? Как думаете?
- Без понятия, – честно сказал Женя.
- Я тоже, – сказал пограничник. У него от старости немножко тряслась голова. – Вот ваш паспорт и разрешение. Езжайте за подружкой! – он подмигнул.
***
Когда Женя вернулся в родной город, он первым делом, прямо с поезда, пошел на кладбище. Заказал в конторе, чтоб на могиле папы подтюкали мамино имя-отчество-фамилию: Колодкина-Семендеева Фаина Макаровна.
Потом сразу побежал к любимой девушке Жене, чтоб она его утешила в несчастье, это раз. И чтоб они быстро сбегали в МФЦ оставить заявление на брак, это два. И чтоб она тоже начала собирать чемоданчик ехать с ним в Москву, это три.
Когда он подошел к домику, где она жила с родителями посреди яблочного сада и двух курятников, он увидел, что там пристроены еще две комнаты, примерно шесть на шесть.
Женя сидела в саду на скамеечке, резала яблоки на варенье, а вокруг бегал ребеночек года в полтора. Еще немтырь, но веселый: Женя ему говорила: «Мишенька, Мишенька», а мальчик гукал в ответ и кричал вроде «Да! Да!» и ручонки тянул к тазу с резаными яблоками.
Он полюбовался этой милотой, но сказал:
- Жень, когда успела?
- Привет! – сказала она. – Да вон сколько времени прошло, как ты меня тут оставил ради мамки своей.
- Она померла.
- Царствие небесное. Хорошая была женщина Фаина Макаровна, а ты мамочкин сынок. Тьфу. Все профукал.
- Женя! – вскричал он. – Так ведь меня всего четыре дня не было! Ты что?
- У нас тут время быстрее идет. Не знал? В сто раз примерно. Или даже еще. Вон ты какой молодой, а у меня уже морщины пошли.
- Да какие морщины! – он потянулся было к ней, но она сказала:
- Ступай откуда пришел!
Ребеночек закричал. Собака залаяла, загремела цепью.
***
Ну и ладно! Значит, одному в Москву.
А в Москве тот же самый пограничник сказал и показал, что в разрешении написано: «однократное пересечение границы». А он, значит, ее уже пересек и обратно уехал. Вот штампики. Так что пардоннэ муа.
- Нет уж это вы пардоннэ! – твердо возразил Женя. – Я пересек только наружную границу. Карантинную! А за внутреннюю не заходил. Границу Москвы в собственном смысле слова я не пересекал. Там должен быть второй, главный штампик. Вы его не поставили! Пропустите меня!
- Экие вы все умные стали, – бормотал пограничник, глядя в бумаги то сквозь очки, то поверх очков. – «В собственном смысле!», – передразнил он. – Вы опять-таки правы. С точки зрения здравого, так сказать, смысла. Но в разрешении не сказано про две границы. Написано: «однократное пересечение границы»! А какой – карантинной или административной – не записано. Знаете, что?
- Что? – сказал Женя, холодея и надеясь одновременно.
- Оставьте ваши координаты, с вами свяжутся.
- Какие еще координаты? – выдохнул Женя. – Вы сканировали мой паспорт!
- Сервера горят, – закивал головой старик-пограничник. – Что ни день горят. Саботёры, пароль д-онёр! Давайте я лучше в книжечку запишу.
Он достал конторскую книгу, растрепанную и замусоленную, поплевал на карандаш, склонил голову набок:
- Диктуйте!
***
Вернувшись домой, Женя вспомнил, что так и не увидел живую Москву, хотя бы из окна поезда. Когда подъезжал к пропускному пункту, и когда отъезжал – тоже. Там были сплошные мосты и стены, стены и мосты, а домов совсем не видать.
Тем более что туман.
«А может, Москвы и вовсе нет, кроме как в телевизоре?» – подумал он и стал доставать из чемодана брюки, майки и прочее свое небогатое добришко.
Женя Колодкин получил разрешение на въезд и жительство в Москве. Второй степени. Степень разрешения считалась снизу: первой степени – это только для тебя одного; второй степени – для двоих, то есть можешь взять жену или любого кровного родственника. Третья степень – ты и еще двое, то есть трое общим числом. Четвертой степени не было, вместо нее была карта «И», то есть «исключительный случай», если ты какой-то обалденный спортсмен или там, не знаю, математик. На карту «И» можно было вывезти до четверых человек.
Женя подавал на третью степень, потому что хотел взять с собой маму и любимую девушку, на которой предстояло жениться.
Но не вышло. Где-то споткнулся. Сам не понял, где именно, а в ответе этого не было. Объяснений не полагалась. «Вам выдано разрешение второй степени», и точка. Хотя это грандиозное везение, конечно.
***
Проверок было много. Биомедицинская, первым делом. Потом генеалогическая. В Москву брали только чистокровных. Не обязательно русских. Никакого шовинизма. Татарин, калмык, еврей, бурят, мордвин – пожалуйста. Хоть грек. Но чтобы на четыре поколения чистокровный, со справками. Понятно, зачем – еще один барьер, только и всего. Дальше – тесты. Интеллект, психореактивность, общая культурность. Математика, язык, государство и право.
Особое испытание – спортивное. «Курьерское десятиборье». Сначала поднятие тяжестей. Дальше – быстро, но не нарушая правил, ехать по городу на машине. Потом на мотоцикле. Дальше велосипед. Плаванье. Карабкаться через стены, вроде скалолазания. Бокс или карате, дзюдо – на выбор. Бег. Ориентирование по навигатору и по приметам. Скоростной подъем по лестнице на пятнадцатый этаж – и наконец вручить адресату пакет с яблочным пирогом.
Потому что в Москве для приезжих никакой другой работы не было. Только курьером. Но – только на первые три года. А там уж новые тесты, новые успехи, новые вершины.
Итак, вторая степень. Соискатель плюс один человек.
***
Женя все-таки решил взять с собой маму.
Трудный был выбор. Мама была против. Она говорила, что скоро умрет. У нее был стафулоз в тяжелой стадии, какая-то новая зараза. Мама говорила: «Езжайте с Женечкой. Распишитесь – и езжайте. А я тут как-нибудь».
Девушку Жени Колодкина звали тоже Женя.
Он сначала обрадовался такому маминому решению, тем более что и его Женя очень хотела с ним в Москву, но не говорила ни слова, потому что знала, какое ему предстоит трудное решение. В общем, Женя уже совсем было собрался пойти со своей Женей в МФЦ и подать заявку на брак, но вдруг подумал: «Господи Боже, что ж я делаю! Это же мама! Мать! Она меня родила, растила-кормила, после папиной смерти образование дала, а я ее бросаю! Древние греки, кажется, говорили – жён-мужей и детей может быть сколько хочешь, а матери новой не будет! Что ж это я за подлец такой? Нет!».
В общем, он сказал матери, что берет ее с собою. И что в Москве обязательно найдется лечение от стафулоза: либо больница, либо просто лекарство, которого здесь нет, а в Москве, наверное, в каждой аптеке навалом.
Брать с собой много вещей не разрешалось – по чемодану пятьдесят пять на сорок на двадцать пять, и бумажник с документами.
***
Когда перешли наружную границу, там был двухдневный карантин. Им с мамой дали отдельную комнатку. На другой день зашел врач, посмотрел обоих, сказал маме: «Прилягте, гражданка, я сейчас вернусь». Но не вернулся. Вечером мама позвала Женю присесть рядом и сказала:
- Зря ты Женечку вместо меня не взял.
- Да ладно! – засмеялся он.
- Так в Москве и не побывала, – сказала мама и заснула.
«А и правда – подумал Женя. – Это только наружный периметр. Карантинная граница. А настоящая Москва там, в конце коридора, где второй контроль».
Утром мама была уже холодная.
Врач и полицейский не велели Жене брать мамин чемодан. «Заразно!».
Женя проводил взглядом каталку, на которой лежала мама, а в ногах у нее, клонясь и чуть не падая, стоял серый чемодан с ремешками крестом, вспомнил про крест, перекрестился и пошел, подхватив свой чемоданчик, в конец коридора.
Там он выложил свои документы на прилавок и напористо изложил ситуацию. Типа что его мать, указанная в документе как законный спутник по разрешению второй степени, ранним утром скончалась от стафулоза, вот справка.
- Ну и? – спросил пограничник, старик в толстых очках.
- Ну и я имею право въехать со спутником. Имею право вернуться и привезти спутника. В смысле спутницу. Разрешение действует год с момента выдачи. Прошло меньше месяца.
- Знаете, что? – вдруг засмеялся пограничник, снял и протер очки. – Вы знаете, нас учили никогда не говорить гражданину: «Вы правы!». Надо всегда говорить: «Вы ошибаетесь, есть параграф такой-то пункта такого-то!». Гражданин не может быть прав перед официальным лицом. Но вот тут, – и он надел очки на свой толстый пористый нос, блестящий от жира, – но вот тут все-таки нет! Вы всё-таки правы! Такой редчайший случай, можно сказать…
Он вбил какие-то цифры в компьютер, а потом переписал их в конторскую книгу. Долго писал, пыхтя и склоняя голову.
- Ишь! – вздохнул Женя.
- Сервера горят, – ответно вздохнул старик. – Или жгут их, черт знает. Может, диверсанты? Саботёры? Как думаете?
- Без понятия, – честно сказал Женя.
- Я тоже, – сказал пограничник. У него от старости немножко тряслась голова. – Вот ваш паспорт и разрешение. Езжайте за подружкой! – он подмигнул.
***
Когда Женя вернулся в родной город, он первым делом, прямо с поезда, пошел на кладбище. Заказал в конторе, чтоб на могиле папы подтюкали мамино имя-отчество-фамилию: Колодкина-Семендеева Фаина Макаровна.
Потом сразу побежал к любимой девушке Жене, чтоб она его утешила в несчастье, это раз. И чтоб они быстро сбегали в МФЦ оставить заявление на брак, это два. И чтоб она тоже начала собирать чемоданчик ехать с ним в Москву, это три.
Когда он подошел к домику, где она жила с родителями посреди яблочного сада и двух курятников, он увидел, что там пристроены еще две комнаты, примерно шесть на шесть.
Женя сидела в саду на скамеечке, резала яблоки на варенье, а вокруг бегал ребеночек года в полтора. Еще немтырь, но веселый: Женя ему говорила: «Мишенька, Мишенька», а мальчик гукал в ответ и кричал вроде «Да! Да!» и ручонки тянул к тазу с резаными яблоками.
Он полюбовался этой милотой, но сказал:
- Жень, когда успела?
- Привет! – сказала она. – Да вон сколько времени прошло, как ты меня тут оставил ради мамки своей.
- Она померла.
- Царствие небесное. Хорошая была женщина Фаина Макаровна, а ты мамочкин сынок. Тьфу. Все профукал.
- Женя! – вскричал он. – Так ведь меня всего четыре дня не было! Ты что?
- У нас тут время быстрее идет. Не знал? В сто раз примерно. Или даже еще. Вон ты какой молодой, а у меня уже морщины пошли.
- Да какие морщины! – он потянулся было к ней, но она сказала:
- Ступай откуда пришел!
Ребеночек закричал. Собака залаяла, загремела цепью.
***
Ну и ладно! Значит, одному в Москву.
А в Москве тот же самый пограничник сказал и показал, что в разрешении написано: «однократное пересечение границы». А он, значит, ее уже пересек и обратно уехал. Вот штампики. Так что пардоннэ муа.
- Нет уж это вы пардоннэ! – твердо возразил Женя. – Я пересек только наружную границу. Карантинную! А за внутреннюю не заходил. Границу Москвы в собственном смысле слова я не пересекал. Там должен быть второй, главный штампик. Вы его не поставили! Пропустите меня!
- Экие вы все умные стали, – бормотал пограничник, глядя в бумаги то сквозь очки, то поверх очков. – «В собственном смысле!», – передразнил он. – Вы опять-таки правы. С точки зрения здравого, так сказать, смысла. Но в разрешении не сказано про две границы. Написано: «однократное пересечение границы»! А какой – карантинной или административной – не записано. Знаете, что?
- Что? – сказал Женя, холодея и надеясь одновременно.
- Оставьте ваши координаты, с вами свяжутся.
- Какие еще координаты? – выдохнул Женя. – Вы сканировали мой паспорт!
- Сервера горят, – закивал головой старик-пограничник. – Что ни день горят. Саботёры, пароль д-онёр! Давайте я лучше в книжечку запишу.
Он достал конторскую книгу, растрепанную и замусоленную, поплевал на карандаш, склонил голову набок:
- Диктуйте!
***
Вернувшись домой, Женя вспомнил, что так и не увидел живую Москву, хотя бы из окна поезда. Когда подъезжал к пропускному пункту, и когда отъезжал – тоже. Там были сплошные мосты и стены, стены и мосты, а домов совсем не видать.
Тем более что туман.
«А может, Москвы и вовсе нет, кроме как в телевизоре?» – подумал он и стал доставать из чемодана брюки, майки и прочее свое небогатое добришко.
Оригинал и комментарии
от prilepin
Очень хорошо. Надо заколебать всех поскорее. И так справляетесь, но с гимном побыстрее пойдёт.
Оригинал и комментарии
литературная учёба от clear-text
ПОЭЗИЯ И ПРАВДА
Моя знакомая в ФБ опубликовала чудесный отрывок:
Однажды Леон Бакст влюбился в очаровательную молодую француженку. И позвал ее в Версаль, надеясь, что в романтической атмосфере королевских садов она скорее отзовется на его уговоры. Пока они сидели, мечтательно созерцая оформление в стиле Ватто, он взял ее за руку, а когда придвинулся к ней, она задумчиво взглянула на него и заметила:
- Какое потрясающее место для самоубийства.
***
А вот как всё было на самом деле:
«Я позвал ее погулять в Версаль. Романтика, королевские сады, воспоминания о дамах и кавалерах Ватто. Антураж, думал я, поможет мне. Взял ее за руку, подвинулся к ней, а она тихо прошептала:
- Пятьсот франков, мсье.
- С ума сошла? – изумился я.
Она задумчиво взглянула на меня и заметила:
- Взять меньше пятисот для меня равносильно самоубийству!
- Но почему? – воскликнул я.
- Об этом все узнают, поймут, что я демпингую, и сутенеры меня зарежут.
- Но Аннет! – возразил я, крепко держась за карман с бумажником; там было ровно пятьсот франков. – Я никому не скажу! Это будет нашей тайной! Может быть, все-таки четыреста? Ну хорошо, пускай четыреста пятьдесят!
Она помолчала, и вдруг порывисто обняла меня, сильно и нежно прижалась ко мне, и я на миг ощутил ее юную упругую грудь… Но потом она по-сестрински ласково поцеловала меня в лоб, встала, еще раз отрицательно покачала головой, повернулась и пошла по аллее, созданной гением Ленотра и Лебрена.
Я сидел, окаменев, и глядел ей вслед с тоской неизбытой мужской страсти; это чувство причудливо смешалось в моем сердце с печалью бедного студента, которого отвергла дочь богатого человека. В этой печали было много личного, друг мой.
Она скрылась за стрижеными деревцами.
Я встал, одернул пиджак и почувствовал, что бумажника нет».
(из письма Леона Бакста Сержу Дягилеву)
Моя знакомая в ФБ опубликовала чудесный отрывок:
Однажды Леон Бакст влюбился в очаровательную молодую француженку. И позвал ее в Версаль, надеясь, что в романтической атмосфере королевских садов она скорее отзовется на его уговоры. Пока они сидели, мечтательно созерцая оформление в стиле Ватто, он взял ее за руку, а когда придвинулся к ней, она задумчиво взглянула на него и заметила:
- Какое потрясающее место для самоубийства.
***
А вот как всё было на самом деле:
«Я позвал ее погулять в Версаль. Романтика, королевские сады, воспоминания о дамах и кавалерах Ватто. Антураж, думал я, поможет мне. Взял ее за руку, подвинулся к ней, а она тихо прошептала:
- Пятьсот франков, мсье.
- С ума сошла? – изумился я.
Она задумчиво взглянула на меня и заметила:
- Взять меньше пятисот для меня равносильно самоубийству!
- Но почему? – воскликнул я.
- Об этом все узнают, поймут, что я демпингую, и сутенеры меня зарежут.
- Но Аннет! – возразил я, крепко держась за карман с бумажником; там было ровно пятьсот франков. – Я никому не скажу! Это будет нашей тайной! Может быть, все-таки четыреста? Ну хорошо, пускай четыреста пятьдесят!
Она помолчала, и вдруг порывисто обняла меня, сильно и нежно прижалась ко мне, и я на миг ощутил ее юную упругую грудь… Но потом она по-сестрински ласково поцеловала меня в лоб, встала, еще раз отрицательно покачала головой, повернулась и пошла по аллее, созданной гением Ленотра и Лебрена.
Я сидел, окаменев, и глядел ей вслед с тоской неизбытой мужской страсти; это чувство причудливо смешалось в моем сердце с печалью бедного студента, которого отвергла дочь богатого человека. В этой печали было много личного, друг мой.
Она скрылась за стрижеными деревцами.
Я встал, одернул пиджак и почувствовал, что бумажника нет».
(из письма Леона Бакста Сержу Дягилеву)
Оригинал и комментарии
от prilepin
от prilepin
Очень познавательные письма. Белорусы пишут. Белорусы есть в друзьях и читателях? Согласны вы?
https://svpressa.ru/politic/article/273582/
https://svpressa.ru/politic/article/273582/
Оригинал и комментарии
заметки на коленке: books от wolfox
Любопытное дело; кто читает детективы, вы замечали?
Английские детективы: кто-то пропадает\появляется в виде хладного трупа\подвергается насилию\etc. Начинается расследование, в дело вступает полиция, нам описывают полицию, у полиции (поскольку они тоже люди) свои проблемы, семьи, заморочки, начальство, сюжет кружится, выписывает петли и узлы, в итоге приходит к финалу. Иногда в процессе появляется второй труп\исчезнувший\жертва, иногда - совсем редко - третий, это уже наикрайнейший случай, мы же не звери какие-нибудь. Мотивом могут оказаться деньги, дети, женщины, мужчины, ревность, месть, любые другие человеческие стремления по выбору. Преступником оказывается кто-то, кого мы, скорее всего, знали с самого начала, ну, может, с середины - как и положено. Полиция задумчиво курит, глядя на туманы над проливом. По Темзе проплывает намек на продолжение. Люблю английские детективы.
Скандинавские детективы (тут все знающие понимающе ухмыльнулись): появляется труп. Прямо в прологе нам со вкусом описывают свисающие с дерева кишки. Появляется второй труп, третий, четвертый; если кого-то при этом просто расчленили, затравили дикими гиенами и закопали в тухлой редиске - он дешево отделался, потому что скандинавские убийцы подходят к делу с воображением. Любой средневековый палач, познакомившись со скандинавским убийцей, заплакал бы и ушел в монастырь, поняв свою профессиональную непригодность. Появляется пятый труп. К этому моменту на сцену выходит главный герой (или героиня), далее ГГ. ГГ курит, пьет, в депрессии, периодически пытается самоубиться. Все, что может вывести ГГ из желания в очередной раз прыгнуть с крыши - это работа, то есть звонок "слушай, бро, там опять кого-то прикончили, нужен твой хэлп!", желательно - в два часа ночи. Если у ГГ есть семья, на втором предложении читатель начинает сочувствовать семье, потому что более ужасного партнера представить невозможно. Даже скандинавский убийца, по крайней мере, обычно женат только на своем кровавом хобби и не абьюзит детей и жену\мужа. Главный герой вникает в дело, ходит кругами, курит, думает о своей тяжелой жизни и тяжелом прошлом, игнорирует семью, где-то на заднем плане машут свидетельствами о вскрытии шестой и седьмой трупы. Скандинавская полиция теряет терпение, пистолеты, важные документы и бутерброды с треской. Трупе на десятом главный герой наконец раскрывает дело. Мотив убийцы: Я МАНЬЯК. Все, точка. В скандинавских детективах нет убийств из-за денег, из-за ревности, из-за желания скрыть какие-то махинации, из-за шантажа, из-за... да миллион причин. Там только маньяки, и по мелочам они не размениваются. Поэтому в финале маньяк обычно гибнет, наступив на банановую кожуру со взрывчаткой: не сажать же его в комфортабельную скандинавскую тюрьму, верно?
(Иногда мне кажется, что авторы делают это в корыстных целях уменьшить поток иммигрантов в свою страну. Так почитаешь и подумаешь, что лучше поехать в Австралию, где, как известно, из безопасных животных - "некоторые овцы". Зато, возможно, есть адекватныепреступники люди, у которых не начинает течь пена из пасти каждое полнолуние... Впрочем, не прокатывает: они палятся на очень милых мелочах. Например, цель нашего маньяка номер не-важно-какой: убить всех выпускников своего класса. Выпуск был примерно двадцать лет назад. Как бы это делалось в наших с вами окрестностях? Пришлось бы изрядно потрудиться и побегать: кто в Америке, кто в Канаде, кто в Москве, кто в Киеве, кто в Питере, кто во Владивостоке, кто в тюрьме, кто помощник депутата, кто полярник на зимовке. В исходной книге? Никто не уехал из страны, почти все живут все в том же городе и счастливы там, максимум - пара людей в летнем отпуске на юге. Елки, я не знаю. Это... так мило. Эх. Так много говорит о местной специфике почему-то. Ну какие маньяки, ребята, реально. Ну зачем вам оно. Давайте обнимемся, что ли, и муми-троллей почитаем.)
Нет, я не знаю, зачем я это дочитывала. То есть знаю. Потому что оно все равно было, а читаю я быстро. Whatever.
Положу сюда свои рекомендации хороших английских детективов, раз уж все равно речь пошла о.
Тана Френч - "Ночь длиною в жизнь", "Рассветная бухта", "Тень за спиной", "Тайное место". ("В лесной чаще" и "Мертвые возвращаются" - НЕ рекомендую, особенно вторую, конечно, дело ваше, но - warning warning.)
И Кара Хантер, цикл про инспектора Адама Фаули, четыре книги, тут без исключений.
А скандинавские... нет. Nope. This is just not my cup of... fish soup.
Английские детективы: кто-то пропадает\появляется в виде хладного трупа\подвергается насилию\etc. Начинается расследование, в дело вступает полиция, нам описывают полицию, у полиции (поскольку они тоже люди) свои проблемы, семьи, заморочки, начальство, сюжет кружится, выписывает петли и узлы, в итоге приходит к финалу. Иногда в процессе появляется второй труп\исчезнувший\жертва, иногда - совсем редко - третий, это уже наикрайнейший случай, мы же не звери какие-нибудь. Мотивом могут оказаться деньги, дети, женщины, мужчины, ревность, месть, любые другие человеческие стремления по выбору. Преступником оказывается кто-то, кого мы, скорее всего, знали с самого начала, ну, может, с середины - как и положено. Полиция задумчиво курит, глядя на туманы над проливом. По Темзе проплывает намек на продолжение. Люблю английские детективы.
Скандинавские детективы (тут все знающие понимающе ухмыльнулись): появляется труп. Прямо в прологе нам со вкусом описывают свисающие с дерева кишки. Появляется второй труп, третий, четвертый; если кого-то при этом просто расчленили, затравили дикими гиенами и закопали в тухлой редиске - он дешево отделался, потому что скандинавские убийцы подходят к делу с воображением. Любой средневековый палач, познакомившись со скандинавским убийцей, заплакал бы и ушел в монастырь, поняв свою профессиональную непригодность. Появляется пятый труп. К этому моменту на сцену выходит главный герой (или героиня), далее ГГ. ГГ курит, пьет, в депрессии, периодически пытается самоубиться. Все, что может вывести ГГ из желания в очередной раз прыгнуть с крыши - это работа, то есть звонок "слушай, бро, там опять кого-то прикончили, нужен твой хэлп!", желательно - в два часа ночи. Если у ГГ есть семья, на втором предложении читатель начинает сочувствовать семье, потому что более ужасного партнера представить невозможно. Даже скандинавский убийца, по крайней мере, обычно женат только на своем кровавом хобби и не абьюзит детей и жену\мужа. Главный герой вникает в дело, ходит кругами, курит, думает о своей тяжелой жизни и тяжелом прошлом, игнорирует семью, где-то на заднем плане машут свидетельствами о вскрытии шестой и седьмой трупы. Скандинавская полиция теряет терпение, пистолеты, важные документы и бутерброды с треской. Трупе на десятом главный герой наконец раскрывает дело. Мотив убийцы: Я МАНЬЯК. Все, точка. В скандинавских детективах нет убийств из-за денег, из-за ревности, из-за желания скрыть какие-то махинации, из-за шантажа, из-за... да миллион причин. Там только маньяки, и по мелочам они не размениваются. Поэтому в финале маньяк обычно гибнет, наступив на банановую кожуру со взрывчаткой: не сажать же его в комфортабельную скандинавскую тюрьму, верно?
(Иногда мне кажется, что авторы делают это в корыстных целях уменьшить поток иммигрантов в свою страну. Так почитаешь и подумаешь, что лучше поехать в Австралию, где, как известно, из безопасных животных - "некоторые овцы". Зато, возможно, есть адекватные
Нет, я не знаю, зачем я это дочитывала. То есть знаю. Потому что оно все равно было, а читаю я быстро. Whatever.
Положу сюда свои рекомендации хороших английских детективов, раз уж все равно речь пошла о.
Тана Френч - "Ночь длиною в жизнь", "Рассветная бухта", "Тень за спиной", "Тайное место". ("В лесной чаще" и "Мертвые возвращаются" - НЕ рекомендую, особенно вторую, конечно, дело ваше, но - warning warning.)
И Кара Хантер, цикл про инспектора Адама Фаули, четыре книги, тут без исключений.
А скандинавские... нет. Nope. This is just not my cup of... fish soup.
Оригинал и комментарии
литературная учёба от clear-text
ЯЗЫК, КОТОРЫЙ САМ
Поэт Виталий Пуханов недавно опубликовал такую притчу:
«За одного мальчика стихи писал его пиджак. Выйдет мальчик покурить, повесит пиджак на спинку стула, вернётся, а пиджак уже восьмистрочник классический выдал с глубокой жизненной мыслью. Или двенадцать строк напишет, или даже шестнадцать и двадцать строк, но реже. Мальчик пришёл с пиджаком к доброму волшебнику и спросил: что теперь делать? «Понимаешь, – тревожно начал волшебник, – с поэтами традиционной версификации иногда случается такое, что стихи начинает сочинять за них сам метод».
***
История известная.
Примерно о том же писал Шиллер аж в 1797 году:
«Друг! Ты пока не поэт, хоть порой сочиняешь удачно;
Литературный язык пишет стихи за тебя».
В подлиннике:
«Weil ein Vers dir gelingt in einer gebildeten Sprache,
Die für dich dichtet und denkt, glaubst du schon Dichter zu seyn?»
Подстрочник:
«Если у тебя получается стихотворение на выстроенном языке,
Который за тебя говорит и думает – неужели ты веришь, что ты поэт?»
***
Добавлю лишь, что такие конфузы – когда сам метод начинает сочинять за поэтов стихи – случаются не только с поэтами-традиционалистами.
С новаторами порой даже чаще.
Поэт Виталий Пуханов недавно опубликовал такую притчу:
«За одного мальчика стихи писал его пиджак. Выйдет мальчик покурить, повесит пиджак на спинку стула, вернётся, а пиджак уже восьмистрочник классический выдал с глубокой жизненной мыслью. Или двенадцать строк напишет, или даже шестнадцать и двадцать строк, но реже. Мальчик пришёл с пиджаком к доброму волшебнику и спросил: что теперь делать? «Понимаешь, – тревожно начал волшебник, – с поэтами традиционной версификации иногда случается такое, что стихи начинает сочинять за них сам метод».
***
История известная.
Примерно о том же писал Шиллер аж в 1797 году:
«Друг! Ты пока не поэт, хоть порой сочиняешь удачно;
Литературный язык пишет стихи за тебя».
В подлиннике:
«Weil ein Vers dir gelingt in einer gebildeten Sprache,
Die für dich dichtet und denkt, glaubst du schon Dichter zu seyn?»
Подстрочник:
«Если у тебя получается стихотворение на выстроенном языке,
Который за тебя говорит и думает – неужели ты веришь, что ты поэт?»
***
Добавлю лишь, что такие конфузы – когда сам метод начинает сочинять за поэтов стихи – случаются не только с поэтами-традиционалистами.
С новаторами порой даже чаще.
Оригинал и комментарии
литературная учёба от clear-text
"ТОРЖЕСТВОВАТЬ ПРИДЕТСЯ ОДНОМУ"
Когда-то давно, очень давно, еще до того, как я начал сочинять рассказы, я увидел по телевизору передачу с одним неплохим, в общем и целом, поэтом. Поэт был очень стар, но бодр, и красиво, как-то по-французски одет. Я даже сначала принял его за какого-то старого русского эмигранта, черт знает... Но нет, поэт был бесспорно советский.
***
Он рассказывал разные интересные истории о писателях, художниках, актерах, с кем он общался в течение своей жизни. От Маяковского до Пастернака, от Бабеля до Олеши, от Мейерхольда до Акимова, от Эйзенштейна до Пудовкина и так далее.
Ведущий смотрел на него так, как будто он был они все.
Я подумал - как, наверное, грустно и противно жить этому старику, потому что его принимают за целую эпоху.
А он, меж тем - просто он.
Сам, со своими собственными заслугами и провалами, нравится это кому-то или нет! А вовсе не свидетель жизни знаменитых режиссеров, актеров, поэтов.
Вот такое у него вдруг возникало выражение лица, когда неожиданно тускнел взгляд, и он смотрел вниз, на свои тощие колени, отрисованные полотняными брюками - дело было летом, на дачной веранде.
Но потом он поднимал голову, глаза его взблескивали весело и даже горделиво, губы складывались в надменную усмешку, и казалось, что ему кажется - он и есть одновременно Маяковский, Бабель, Мейерхольд...
***
Даже захотелось написать повесть или целый роман вот о таком "последнем из плеяды". О тяжком грузе то ли обидного долга перед в сто раз более великими ушедшими друзьями - то ли вынужденного, но все же приятного воспоминательства, которое чуть-чуть отдает самозванством.
Но как-то не собрался.
Когда-то давно, очень давно, еще до того, как я начал сочинять рассказы, я увидел по телевизору передачу с одним неплохим, в общем и целом, поэтом. Поэт был очень стар, но бодр, и красиво, как-то по-французски одет. Я даже сначала принял его за какого-то старого русского эмигранта, черт знает... Но нет, поэт был бесспорно советский.
***
Он рассказывал разные интересные истории о писателях, художниках, актерах, с кем он общался в течение своей жизни. От Маяковского до Пастернака, от Бабеля до Олеши, от Мейерхольда до Акимова, от Эйзенштейна до Пудовкина и так далее.
Ведущий смотрел на него так, как будто он был они все.
Я подумал - как, наверное, грустно и противно жить этому старику, потому что его принимают за целую эпоху.
А он, меж тем - просто он.
Сам, со своими собственными заслугами и провалами, нравится это кому-то или нет! А вовсе не свидетель жизни знаменитых режиссеров, актеров, поэтов.
Вот такое у него вдруг возникало выражение лица, когда неожиданно тускнел взгляд, и он смотрел вниз, на свои тощие колени, отрисованные полотняными брюками - дело было летом, на дачной веранде.
Но потом он поднимал голову, глаза его взблескивали весело и даже горделиво, губы складывались в надменную усмешку, и казалось, что ему кажется - он и есть одновременно Маяковский, Бабель, Мейерхольд...
***
Даже захотелось написать повесть или целый роман вот о таком "последнем из плеяды". О тяжком грузе то ли обидного долга перед в сто раз более великими ушедшими друзьями - то ли вынужденного, но все же приятного воспоминательства, которое чуть-чуть отдает самозванством.
Но как-то не собрался.
Оригинал и комментарии
Дыбр от dreamer-m
Из жизни.
Утро, морозилка, блинчики.
- Есть ещё салат.
- О, отлично! Это проще! (блинчики отправляются обратно, берётся салат).
- Проще?
- Конечно! Для блинчиков на микроволновке надо указать режим, потом время, потом ещё кнопку нажать. Слишком сложно для утра.
- Хм. Помнишь, ты всё жаловался, что винда и другие программы сами обновляются, когда хотят, и тебя не спрашивают? Так вот, вот это для людей. которым сложно кнопку нажать.
- Знаешь, если бы у меня винда сама обновлялась каждое утро, я бы не возражал.
- А у людей всегда утро.
--
Шутки шутками, но недавно пришлось общаться со впавшим в ужас человеком, которому компьютер выкинул невинное окошко "Скайп (проверенный издатель) хочет обновиться, разрешить/отмена". Если помните, выглядит оно простенько и там совсем немного текста. Больше всего человека в ужас приводило, что когда он кликал на красный крестик, убирая странную фигню, то при следующей загрузке компьютера она снова появлялась. Я на пробу стала задавать наводящие вопросы ("А ты можешь прочитать, что в этой строчке написано? Ты знаешь, что у тебя на компе есть скайп?"). Мёртвый отказ. Нет, не знаю, не понимаю, скажи что кликать , чтобы страшное окошко не выскакивало. This entry was originally posted at https://yutaku.dreamwidth.org/470765.html. Please comment there using OpenID.
Утро, морозилка, блинчики.
- Есть ещё салат.
- О, отлично! Это проще! (блинчики отправляются обратно, берётся салат).
- Проще?
- Конечно! Для блинчиков на микроволновке надо указать режим, потом время, потом ещё кнопку нажать. Слишком сложно для утра.
- Хм. Помнишь, ты всё жаловался, что винда и другие программы сами обновляются, когда хотят, и тебя не спрашивают? Так вот, вот это для людей. которым сложно кнопку нажать.
- Знаешь, если бы у меня винда сама обновлялась каждое утро, я бы не возражал.
- А у людей всегда утро.
--
Шутки шутками, но недавно пришлось общаться со впавшим в ужас человеком, которому компьютер выкинул невинное окошко "Скайп (проверенный издатель) хочет обновиться, разрешить/отмена". Если помните, выглядит оно простенько и там совсем немного текста. Больше всего человека в ужас приводило, что когда он кликал на красный крестик, убирая странную фигню, то при следующей загрузке компьютера она снова появлялась. Я на пробу стала задавать наводящие вопросы ("А ты можешь прочитать, что в этой строчке написано? Ты знаешь, что у тебя на компе есть скайп?"). Мёртвый отказ. Нет, не знаю, не понимаю, скажи что кликать , чтобы страшное окошко не выскакивало. This entry was originally posted at https://yutaku.dreamwidth.org/470765.html. Please comment there using OpenID.
Оригинал и комментарии
от prilepin
Официальные лица уже сообщили, что 32 минских наших бойца (1 - гражданин РБ) возвращаются в Москву. Среди них - два моих бойца, служившие в моей личке, а кроме того являющиеся персонажами моих книжек и моими родственниками. Один из них уезжал прямо из моего дома. Всю историю до задержания группы, а так же всё происходившее после задержания, расскажу на днях во всех подробностях. Или почти во всех.
Оригинал и комментарии
заметки на коленке от wolfox
Если вдруг кому-то (theoretically speaking, разумеется) понадобится узнать, чем можно быстро и эффективно отмыть напольное покрытие на кухне от лужи йода, то подсказываю: почему-то лучше всего справляется средство для чистки плиты Cif. С экстрактом цитрусов (может, именно из-за экстракта). Гугл рекомендует еще пищевую соду и собственно лимон, но лимоны я не ем, а пищевая сода... откуда у миллениалов пищевая сода, если все, что мы печем - это блинчики на сковородке, шарлотку в мультиварке и РПГ-шные виртуальные рецепты, в которые сода не входит совершенно никогда в принципе?
Разумеется, все это - совершенно теоретически и абстрактно. Никто из нас, разумных людей, никогда не спотыкается о холодильник и не проливает целый пузырек йода на линолеум. Но мало ли, понадобится... в литературных, так сказать, описательных целях...
Вообще я собиралась сказать про другое. Про пони. Пони (которые My Little Pony) - моя давняя любовь, а тут еще Hasbro выпустили совершенно прекрасный кроссовер с Dungeons and Dragons. Да, именно!
(ссылка на сайт)
Пять поняш, каждая - с соответствующим персонажным именем и историей. Wizard, Rogue, Barbarian, Druid, Bard. Любопытно, что все - earth ponies, насколько я вижу, ни одного пегаса или единорога, впрочем, так даже интереснее. В комплекте - эксклюзивный D20 и экран ДМ-а. THIS IS SO EPIC.
Разумеется, все это - совершенно теоретически и абстрактно. Никто из нас, разумных людей, никогда не спотыкается о холодильник и не проливает целый пузырек йода на линолеум. Но мало ли, понадобится... в литературных, так сказать, описательных целях...
Вообще я собиралась сказать про другое. Про пони. Пони (которые My Little Pony) - моя давняя любовь, а тут еще Hasbro выпустили совершенно прекрасный кроссовер с Dungeons and Dragons. Да, именно!
(ссылка на сайт)
Пять поняш, каждая - с соответствующим персонажным именем и историей. Wizard, Rogue, Barbarian, Druid, Bard. Любопытно, что все - earth ponies, насколько я вижу, ни одного пегаса или единорога, впрочем, так даже интереснее. В комплекте - эксклюзивный D20 и экран ДМ-а. THIS IS SO EPIC.
Оригинал и комментарии
от prilepin
Из раздела "Мои любимые новости".
К Лукашенко и к его борзым ребятам, у меня теперь свои небольшие счёты, но, вот, тем не менее, смешная новость.
"Деятели культуры России подписали открытое письмо с осуждением действий белорусских властей.
Борис Гребенщиков, Noize MC, Oxxxymiron, Монеточка, Макаревич, Никонов, Юрий Шевчук, Саша Васильев ("Сплин") и многие другие".
Я что хочу сказать.
Я сам работал в ОМОНе очень долго, и даже митинги разгонял. Но я знаю, как можно работать, и как не надо работать. Вот они там, в Минске, работают как не надо.
Нехорошо работают, бессовестно.
Но, друзья мои.
То, что творилось все эти годы на Украине - вообще не поддаётся описанию. Там не просто разгоняли людей, там их жгли и убивали.
И никто из вышеперечисленных подобных писем не писал категорически. Вот не писал, и всё.
Только, как заговорённые, повторяли: "Это чужая страна, сами разберутся".
Вы тоже сами уже разберитесь. Вы лезете в дела чужих стран, или нет?
Я вот лезу. А вы - здесь лезете, там нет, а вон тут у вас котлета завёрнута.
Давайте хоть какую-то последовательность проявлять.
А то получится опять как на Украине.
Напомнить, как там получилось?
Там сначала вы кричали "Нельзя бить свой народ". Кричали, кричали, кричали. И потом - сменилась власть. И новая власть вдруг тоже начала бить свой народ. Но тут вы уже замолчали.
Я к тому, что если в Минске сменится власть, и новая власть вдруг начнёт бить свой народ, только уже другую его часть - вы ведь опять такое же письмо напишите?
Ну ведь правда?
Вы же не скажете: ой, это другая страна, мы не в курсе, сами разберутся?..
К Лукашенко и к его борзым ребятам, у меня теперь свои небольшие счёты, но, вот, тем не менее, смешная новость.
"Деятели культуры России подписали открытое письмо с осуждением действий белорусских властей.
Борис Гребенщиков, Noize MC, Oxxxymiron, Монеточка, Макаревич, Никонов, Юрий Шевчук, Саша Васильев ("Сплин") и многие другие".
Я что хочу сказать.
Я сам работал в ОМОНе очень долго, и даже митинги разгонял. Но я знаю, как можно работать, и как не надо работать. Вот они там, в Минске, работают как не надо.
Нехорошо работают, бессовестно.
Но, друзья мои.
То, что творилось все эти годы на Украине - вообще не поддаётся описанию. Там не просто разгоняли людей, там их жгли и убивали.
И никто из вышеперечисленных подобных писем не писал категорически. Вот не писал, и всё.
Только, как заговорённые, повторяли: "Это чужая страна, сами разберутся".
Вы тоже сами уже разберитесь. Вы лезете в дела чужих стран, или нет?
Я вот лезу. А вы - здесь лезете, там нет, а вон тут у вас котлета завёрнута.
Давайте хоть какую-то последовательность проявлять.
А то получится опять как на Украине.
Напомнить, как там получилось?
Там сначала вы кричали "Нельзя бить свой народ". Кричали, кричали, кричали. И потом - сменилась власть. И новая власть вдруг тоже начала бить свой народ. Но тут вы уже замолчали.
Я к тому, что если в Минске сменится власть, и новая власть вдруг начнёт бить свой народ, только уже другую его часть - вы ведь опять такое же письмо напишите?
Ну ведь правда?
Вы же не скажете: ой, это другая страна, мы не в курсе, сами разберутся?..
Оригинал и комментарии
от prilepin
Евгений Фатеев:
"Советская история – это опыт реализации по-настоящему гуманистического проекта. Советская история - это самая настоящая мистерия человеколюбия. Я это пишу без малейшей иронии, хотя осознаю, что для многих, кто пребывает в плену перестроечной архаики, мои утверждения звучат как вызов. СССР – это вообще исключительно про людей. Мы осознали тепличность советского существования, настоящий гуманизм Красного Проекта только после того, как он схлопнулся. Именно после катастрофы падения Советской империи мы осознали, насколько глубоко, эшелонированно и до мельчайших деталей было пронизано любовью к человеку, человекосбережением советское государство. По мере выдыхания перестроечного, либерального антисоветского морока, мы обнаруживаем какую-то странную страну, в которой бесплатно давали квартиры, выстроили невероятную систему здравоохранения Семашко, победили множество страшных болезней и безработицу, создали какую-то железобетонную уверенность людей в завтрашнем дне, обеспечили абсолютную и всеобщую грамотность. Родилась самая читающая страна без социального неравенства. В СССР даже автомобили улыбались как-то по-доброму. Вообще советская вещность по своей физиогномике была очень доброй, позитивной, даже невинной. Приметы советского народолюбия можно перечислять очень долго. И память о них живет до сих пор. И горечь утраты чувствуют многие из тех, кого окунули в жуткий зверинец социального дарвинизма. У советского государства многое и не получалось, но сложно усомниться в чистоте его намерений. Проявлением этого советского гуманизма были и советские визуальные искусства, в которых царит человек. Советское искусство вообще было о человеке. Так и таким человека еще не показывали. Человека в истории, человека в повседневности, человека в социуме. Советское искусство буквально поражено возрожденческим, ренессансным драйвом. И этот драйв буквально чувствуется, ощущается в истории советской портретной живописи".
https://zavtra.ru/blogs/o_velikoj_sovetskoj_portretnoj_perepisi_naseleniya
"Советская история – это опыт реализации по-настоящему гуманистического проекта. Советская история - это самая настоящая мистерия человеколюбия. Я это пишу без малейшей иронии, хотя осознаю, что для многих, кто пребывает в плену перестроечной архаики, мои утверждения звучат как вызов. СССР – это вообще исключительно про людей. Мы осознали тепличность советского существования, настоящий гуманизм Красного Проекта только после того, как он схлопнулся. Именно после катастрофы падения Советской империи мы осознали, насколько глубоко, эшелонированно и до мельчайших деталей было пронизано любовью к человеку, человекосбережением советское государство. По мере выдыхания перестроечного, либерального антисоветского морока, мы обнаруживаем какую-то странную страну, в которой бесплатно давали квартиры, выстроили невероятную систему здравоохранения Семашко, победили множество страшных болезней и безработицу, создали какую-то железобетонную уверенность людей в завтрашнем дне, обеспечили абсолютную и всеобщую грамотность. Родилась самая читающая страна без социального неравенства. В СССР даже автомобили улыбались как-то по-доброму. Вообще советская вещность по своей физиогномике была очень доброй, позитивной, даже невинной. Приметы советского народолюбия можно перечислять очень долго. И память о них живет до сих пор. И горечь утраты чувствуют многие из тех, кого окунули в жуткий зверинец социального дарвинизма. У советского государства многое и не получалось, но сложно усомниться в чистоте его намерений. Проявлением этого советского гуманизма были и советские визуальные искусства, в которых царит человек. Советское искусство вообще было о человеке. Так и таким человека еще не показывали. Человека в истории, человека в повседневности, человека в социуме. Советское искусство буквально поражено возрожденческим, ренессансным драйвом. И этот драйв буквально чувствуется, ощущается в истории советской портретной живописи".
https://zavtra.ru/blogs/o_velikoj_sovetskoj_portretnoj_perepisi_naseleniya
Оригинал и комментарии
Таль, маленький подснежник - интерлюдия от dreamer-m
...В детстве Таль звали прекрасным нежным орочьим именем Бишыхан-Ургы - означавшим, между прочим, «маленький подснежник». Это уже потом тирцы сначала не могли его произнести и долго смеялись, а орочке дали прозвище «Таль». Странный народ.
Полностью тут: https://www.patreon.com/posts/39701232. Видно Героям, Хранителям и Великанам.
P.S. Вылезаю из молчания, всем хочу сказать следующее. Никогда не подозревайте у себя депрессию или неврозы, не сделав анализ крови. А то можете оказаться как я и закончить витиеватый путь всё равно у гематолога, но предварительно задолбавшись. This entry was originally posted at https://yutaku.dreamwidth.org/470349.html. Please comment there using OpenID.
Полностью тут: https://www.patreon.com/posts/39701232
P.S. Вылезаю из молчания, всем хочу сказать следующее. Никогда не подозревайте у себя депрессию или неврозы, не сделав анализ крови. А то можете оказаться как я и закончить витиеватый путь всё равно у гематолога, но предварительно задолбавшись. This entry was originally posted at https://yutaku.dreamwidth.org/470349.html. Please comment there using OpenID.
Оригинал и комментарии
- - - - от vinah
Состояние лимба (оно же - пребывание в вечной лиминальности, сверкающей пограничности) для меня последние пять лет норма жизни - и я бы сказала, что оно для меня максимально комфортное: ни в каком периоде устроенной стабильности я не чувствовала себя настолько живой. Тем не менее, сейчас я провалилась на некий еще более глубинный уровень лимба - оказывается, в предбаннике реальности есть многочисленные круги, как в аду. Только эта лестница спускается вниз практически бесконечно, поэтому уровни лимба не подсчитываются, цифры не работают. Последние пять лет я ощущаю себя игроком в космическое казино - свое время и внимание я постоянно вымениваю на сверкающие фишки, которые в итоге конвертирую в самую дорогую, бриллиантовую фишку - и, когда в этой мельтешащей рандомности возникает мнимый момент свободной воли (поставить ее на красное или на черное? на 42 или на 16?), я понимаю, что сопровождающее этот жест волнение - своего рода плата за беззаботную жизнь в лобби этого казино. Тянешь, тянешь, пока не доводишь все до точки, когда можно либо по-крупному выиграть, либо проиграть вообще все (вовремя, кстати, я пересмотрела в карантине "Беги Лола Беги" - все, что уместилось в унылые 8 часов сериала Devs, там в режиме видеоклипа четко и красиво демонстрируют за полтора часа!).
Зато эти состояния очень чувствуют звери и птицы. Не далее, чем неделю назад, меня покусал воробей в промзоне около Дамбо (это я пыталась унести слетка с проезжей части, куда он пропрыгал и довольный сел в ожидании скутера), а вчера на пустынном и пасмурном Рокавей Бич со мной решил поплавать тюлень. Тюлень, Карл! Природа настолько очистилась, что на городской пляж приплыл тюлень!
Считаю тюленя предвестником выигрыша, конечно же. Пока же во сне мне отовсюду приходят отказы и я часами бегаю по чисто вымытым минским улицам от ОМОНовцев с ярко-розовыми автозаками, похожими на taco trucks.
Зато эти состояния очень чувствуют звери и птицы. Не далее, чем неделю назад, меня покусал воробей в промзоне около Дамбо (это я пыталась унести слетка с проезжей части, куда он пропрыгал и довольный сел в ожидании скутера), а вчера на пустынном и пасмурном Рокавей Бич со мной решил поплавать тюлень. Тюлень, Карл! Природа настолько очистилась, что на городской пляж приплыл тюлень!
Считаю тюленя предвестником выигрыша, конечно же. Пока же во сне мне отовсюду приходят отказы и я часами бегаю по чисто вымытым минским улицам от ОМОНовцев с ярко-розовыми автозаками, похожими на taco trucks.
Оригинал и комментарии
Сандра В. сдала ЕГЭ от nikab
И отгуляла выпускной бал. Умница, красавица и молодец :)
Оригинал и комментарии
от prilepin
Да!
МХАТ им. М. Горького
·
У нас отличная новость - МХАТ им. М. Горького начал продажу билетов на спектакли осени 2020!
Открытие сезона состоится 17 сентября премьерой музыкальной комедии «Красный Моцарт», приуроченной к 120-летию со дня рождения и 65-летию со дня смерти самого популярного советского композитора Исаака Осиповича Дунаевского.
25 сентября мы покажем спектакль «Три сестры» – уникальную реконструкцию знаменитой постановки В. Немировича-Данченко 1940 года в исторических декорациях.
В новом сезоне зрителей также ждет:
- премьера спектакля «Лавр» - сценическое воплощение романа Евгения Водолазкина, режиссёром которого стал Эдуард Бояков;
- документально-музыкальный спектакль «Некурортный роман», в основу которого легли реальные истории разных женщин о подлинном, вечном и мимолетном, рассказанные Ириной Линдт, Алисой Гребенщиковой, Аликой Смеховой, Лидией Кузнецовой, Ларисой Некипеловой, Анной Галиновой и Елизаветой Базыкиной;
- полюбившийся всем спектакль «Сцены из супружеской жизни», в котором партнером Юлии Высоцкой стал Гоша Куценко;
- и многое другое.
Приобрести билеты и подробнее узнать о нашей афише, репертуаре, спектаклях и премьерах нового сезона вы можете узнать на сайте:
http://www.mxat-teatr.ru/
МХАТ им. М. Горького
·
У нас отличная новость - МХАТ им. М. Горького начал продажу билетов на спектакли осени 2020!
Открытие сезона состоится 17 сентября премьерой музыкальной комедии «Красный Моцарт», приуроченной к 120-летию со дня рождения и 65-летию со дня смерти самого популярного советского композитора Исаака Осиповича Дунаевского.
25 сентября мы покажем спектакль «Три сестры» – уникальную реконструкцию знаменитой постановки В. Немировича-Данченко 1940 года в исторических декорациях.
В новом сезоне зрителей также ждет:
- премьера спектакля «Лавр» - сценическое воплощение романа Евгения Водолазкина, режиссёром которого стал Эдуард Бояков;
- документально-музыкальный спектакль «Некурортный роман», в основу которого легли реальные истории разных женщин о подлинном, вечном и мимолетном, рассказанные Ириной Линдт, Алисой Гребенщиковой, Аликой Смеховой, Лидией Кузнецовой, Ларисой Некипеловой, Анной Галиновой и Елизаветой Базыкиной;
- полюбившийся всем спектакль «Сцены из супружеской жизни», в котором партнером Юлии Высоцкой стал Гоша Куценко;
- и многое другое.
Приобрести билеты и подробнее узнать о нашей афише, репертуаре, спектаклях и премьерах нового сезона вы можете узнать на сайте:
http://www.mxat-teatr.ru/
Оригинал и комментарии
от prilepin
У нас.
Оригинал и комментарии
Рутинёр от paul-kornev
"Рутинёр" за неделю продаж на Литрес вышел на 3 место в рейтинге. С учётом того, что на этапе подписки книга показала вполне себе достойный результат, пока что всё складывается очень даже неплохо.
Из ближайших планов: 30/07 откроется подписка на 07'92
Оригинал и комментарии
от prilepin
Очень уважал этого человека.
Смотрел все его режиссёрские работы.
Не просто смотрел, а собрал все диски на отдельную полочку: "Пришёл солдат с фронта", "Если хочешь быть счастливым", "Подранки", "Из жизни отдыхающих", "И жизнь, и слёзы, и любовь", "Запретная зона".
Кроме Губенко, у меня только четыре русских режиссёра собраны целиком, со всеми фильмами.
Он был несгибаемый, удивительный, честный.
Настоящий советский человек.
Терпеть не могу, когда всякий раз об ушедшем говорят: "...ушла эпоха", - но в данном случае, и правда, таких как он - наперечёт, на пальцах одной руки.
Пока остальные меняли масть, гуляли из партии в партию, каялись, снимали дурацкие фильмы, противоречащие всему тому, что эти же самые граждане говорили и делали до 1987 года - он стоял на месте, уверенный, собранный, всегда моложавый, отлично выглядевший.
Губенко был, как данность. Никогда не мог поверить, что этот человек, выглядевший лет 30 подряд на твёрдые 60, может даже насморк подхватить.
Я всегда его немного побаивался. Мы созванивались, может, раз в полгода, и я всякий раз несколько секунд смотрел на экран, когда видел его имя, и волновался: "...а вдруг наругает?"
"Подранки" меня потрясли, когда я был совсем ребёнком. Я помню этот фильм покадрово.
"Из жизни отдыхающих" - такое чеховски-советское кино, удивительный, на самом деле, жанр.
"Запретная зона" - провидческий фильм: оно про нас, какими мы будем ещё очень долго.
Его роли в фильмах "Мне двадцать лет" (совсем недавно приобрёл, чтоб диск всегда был дома, чтоб можно было пересматривать) и "Они сражались за Родину" - великие роли.
Он был едва ли не самым цельным человеческим воплощением Советской эпохи в последние годы.
И для того, чтоб понять ничтожество оспаривающих ту эпоху, просто возьмите и разместите две фотокарточки рядом: Губенко и - ну, вот любого из этой компании, любого.
И сразу всё станет ясно.
Смотрел все его режиссёрские работы.
Не просто смотрел, а собрал все диски на отдельную полочку: "Пришёл солдат с фронта", "Если хочешь быть счастливым", "Подранки", "Из жизни отдыхающих", "И жизнь, и слёзы, и любовь", "Запретная зона".
Кроме Губенко, у меня только четыре русских режиссёра собраны целиком, со всеми фильмами.
Он был несгибаемый, удивительный, честный.
Настоящий советский человек.
Терпеть не могу, когда всякий раз об ушедшем говорят: "...ушла эпоха", - но в данном случае, и правда, таких как он - наперечёт, на пальцах одной руки.
Пока остальные меняли масть, гуляли из партии в партию, каялись, снимали дурацкие фильмы, противоречащие всему тому, что эти же самые граждане говорили и делали до 1987 года - он стоял на месте, уверенный, собранный, всегда моложавый, отлично выглядевший.
Губенко был, как данность. Никогда не мог поверить, что этот человек, выглядевший лет 30 подряд на твёрдые 60, может даже насморк подхватить.
Я всегда его немного побаивался. Мы созванивались, может, раз в полгода, и я всякий раз несколько секунд смотрел на экран, когда видел его имя, и волновался: "...а вдруг наругает?"
"Подранки" меня потрясли, когда я был совсем ребёнком. Я помню этот фильм покадрово.
"Из жизни отдыхающих" - такое чеховски-советское кино, удивительный, на самом деле, жанр.
"Запретная зона" - провидческий фильм: оно про нас, какими мы будем ещё очень долго.
Его роли в фильмах "Мне двадцать лет" (совсем недавно приобрёл, чтоб диск всегда был дома, чтоб можно было пересматривать) и "Они сражались за Родину" - великие роли.
Он был едва ли не самым цельным человеческим воплощением Советской эпохи в последние годы.
И для того, чтоб понять ничтожество оспаривающих ту эпоху, просто возьмите и разместите две фотокарточки рядом: Губенко и - ну, вот любого из этой компании, любого.
И сразу всё станет ясно.
Оригинал и комментарии
от prilepin
в порядке безудержной саморекламы от clear-text
СЕГОДНЯ В 15.00 НА "ЭХЕ МОСКВЫ"
в передаче "Книжное казино" я буду
представлять свой новый роман "Богач и его актер".
Будет время - включите радио!
в передаче "Книжное казино" я буду
представлять свой новый роман "Богач и его актер".
Будет время - включите радио!
Оригинал и комментарии
от prilepin
Новый проект «Свободной Прессы». Рейтинги политиков, музыкантов, писателей, губернаторов и оппозиционеров на основе активности в Социальных Сетях.
https://svpressa.ru/politic/article/273112/
https://svpressa.ru/politic/article/273112/
Оригинал и комментарии
от prilepin
Были многочисленные вопросы про Лукашенко и парней из ЧВК, задержанных в Минске. Вот дал подробное интервью по всем событиям последнего месяца. Семён Пегов и Александр Бородай тоже высказались.
Один из сыновей Лукашенко извинился перед бойцами, в том числе, моими. Ну, я пока не знаю, принимать извинения или нет. Как пацаны скажут. Жду их дома.
https://svpressa.ru/politic/article/273579/
Один из сыновей Лукашенко извинился перед бойцами, в том числе, моими. Ну, я пока не знаю, принимать извинения или нет. Как пацаны скажут. Жду их дома.
https://svpressa.ru/politic/article/273579/
Оригинал и комментарии
Чайная ночь от nikab
Хриплый голос речного кораблика.
Одинокий рябиновый куст.
Золотого московского яблока
Зябкий, пряный, отчаянный вкус.
Небо высится, высится, высится,
Серебрится каймой голубей.
Если тучно – сегодня не выльется.
Если слезно – не трогай, не пей.
Чайной ночью вода превращальная
Унесет – на Алтай, на Утриш.
Шаль на плечи – шальная, прощальная.
Лишь о музыке не говоришь –
Тронешь ноту – на шее, где родинка.
Отзовется высокое до.
Не Москва, а речушка Смородинка.
От росы потемнелый подол.
Дом старинный. Грибы и черничники.
Пыль Псалтири. Иван Златоуст.
И узором на сохлом наличнике –
Одинокий рябиновый куст.
Одинокий рябиновый куст.
Золотого московского яблока
Зябкий, пряный, отчаянный вкус.
Небо высится, высится, высится,
Серебрится каймой голубей.
Если тучно – сегодня не выльется.
Если слезно – не трогай, не пей.
Чайной ночью вода превращальная
Унесет – на Алтай, на Утриш.
Шаль на плечи – шальная, прощальная.
Лишь о музыке не говоришь –
Тронешь ноту – на шее, где родинка.
Отзовется высокое до.
Не Москва, а речушка Смородинка.
От росы потемнелый подол.
Дом старинный. Грибы и черничники.
Пыль Псалтири. Иван Златоуст.
И узором на сохлом наличнике –
Одинокий рябиновый куст.
Оригинал и комментарии
07'92 от paul-kornev
Открылась подписка на 07'92 (продолжение 06'92)
Как следует из названия действие сместилось в июль, но в декорациях как и прежде главенствует суровый реализм. Трупов на тысячу символов существенно убавится, а бытовухи прибавится, да и сам экшн станет преимущественно бытовым. Но не везде и не всегда )
АТ: https://author.today/work/82432
Литрес: https://www.litres.ru/pavel-kornev/07-92/?lfrom=2359015
Возрастной рейтинг по-прежнему 18+
Секса станет больше, но он не самоцель, целиком и полностью завязан на сюжетную линию/
Без наркотиков тоже не обойдётся и опять же исключительно по сюжетной необходимости.
Ну и отечественная эстрада тех лет неокрепшим умам тоже психологическую травму нанести может, а без неё вообще никуда и никак.
О музыке подробней расскажу завтра, сейчас только отмечу, что если в первой книги основным лейтмотивом была композиция "В Багдаде всё спокойно" поп-дуэта "Кар-мэн", то здесь это однозначно "Капитан Каталкин" Александра Буйнова.
07'92
Год девяносто второй. Июль.
На голове подживает свежий рубец, в карманах гуляет ветер.
Есть друзья и работа, а ещё – проблемы. Да и как иначе, ведь пацан сказал – пацан сделал, а вход рубль, выход – два? Если уж хватило ума связаться не с теми людьми, придётся из кожи вон вылезти, лишь бы только не угодить за решётку или того хуже – в пластиковые пакеты. По частям.
А ведь просто собирался немного подзаработать…
Оригинал и комментарии
Рутинёр от paul-kornev
"Рутинёр" (финал Небесного эфира), который уже доступен в электронном виде, выйдет на бумаге в сентябре и уже появились не только обложка, но и рисунки для форзаца и фронтисписа.
Небесный эфир пронизывает всё сущее, но даже ему не под силу вытравить мрак из души, если того не пожелает сам человек. И оттого люди лгут, убивают и взывают к проклятым князьям запределья в надежде обрести могущество и реализовать свои потаённые желания. Магистру-расследующему Филиппу Олеандру вон Черену не впервой выявлять чернокнижников из числа учёного люда, да только нынешнее дело несравненно сложнее, нежели всё, с чем ему приходилось сталкиваться до сих пор. Слишком могущественные силы вступили в противостояние - и речь отнюдь не о тайных обществах и ложах…
Оригинал и комментарии
от prilepin
Новая проза. Уже верстается. Скоро.
Редакция Елены Шубиной
·
В сентябре в «Редакции Елены Шубиной» выходит новая книга прозы Захара Прилепина — «Ополченский романс». Это сборник художественных рассказов о жизни Донбасса после 2014 года: истории людей, не захотевших бросать свои дома и пытающихся научиться жить в новых условиях, об ополченцах — как местных, так и тех, кто сорвался с насиженных мест и приехал сюда воевать за «русский мир», об отношениях между народами — не тех, что устанавливают политики, а тех, что формируются «на земле», а еще — о любви, которая, оказывается, возможна и даже необходима в этом чистилище. У каждого из героев — своя история, своя дорога и своя мотивация. Прилепин рассказывает о них — просто, без пафоса и патетики, и точно, без рассуждений и лишних слов.
Настроением «Ополченский романс» близок прилепинской «Обители»: то же спокойное, без нагнетания, описание хаоса, расползающегося кругом, и то же хрупкое вначале, но постепенно крепнущее ощущение надежды — на толику везения, сочувствие, поддержку, на победу доброты в человеке и в мире.
«Название ''Ополченский романс'' отвечает сути текста: в каждом третьем рассказе есть обязательный любовный, или романсовый, сюжетный мотив: одна война — три судьбы»,
— рассказал о новой книге Захар Прилепин (Zakhar Prilepin).
Публикуем цитаты из книги:
***
Они считали себя носителями правды объёмной и важной настолько, что их конкретная жизнь на этом фоне становилась почти невесомой.
***
На крыше их машины сидел ангел, легко постукивая босыми пятками о лобовуху. Его потные, кудрявые волосы развевались на ветру. Вид у него был, как у ополченцев: слегка придурковатый. Иногда он разбрасывал — словно для объятия — руки, и наслаждался тем, как воздух проносится сквозь его тело.
***
Мужчина порой проживает огромную жизнь, порой — куцую, но этот вдохновенный, щекотный, удивительный комок в груди ощущает считанные разы. Когда идёт к любимой женщине. Когда уходит от нелюбимой женщины. И несколько раз посередине.
***
Он становился всё очерченней — все иные спутались и постепенно исчезли.
Донбасская война нарисовала его.
Появились морщины, линии рук, отпечатки шагов. Он обветрился, обтрепался.
Теперь точно знал звук своего голоса.
Посреди лица распустились степной пылью тронутые глаза.
Когда Вострицкий этими глазами спустя четыре донецких года случайно увидел свои прежние фотографии — его почти замутило: словно он везде там был голый, белый и застигнутый врасплох.
Редакция Елены Шубиной
·
В сентябре в «Редакции Елены Шубиной» выходит новая книга прозы Захара Прилепина — «Ополченский романс». Это сборник художественных рассказов о жизни Донбасса после 2014 года: истории людей, не захотевших бросать свои дома и пытающихся научиться жить в новых условиях, об ополченцах — как местных, так и тех, кто сорвался с насиженных мест и приехал сюда воевать за «русский мир», об отношениях между народами — не тех, что устанавливают политики, а тех, что формируются «на земле», а еще — о любви, которая, оказывается, возможна и даже необходима в этом чистилище. У каждого из героев — своя история, своя дорога и своя мотивация. Прилепин рассказывает о них — просто, без пафоса и патетики, и точно, без рассуждений и лишних слов.
Настроением «Ополченский романс» близок прилепинской «Обители»: то же спокойное, без нагнетания, описание хаоса, расползающегося кругом, и то же хрупкое вначале, но постепенно крепнущее ощущение надежды — на толику везения, сочувствие, поддержку, на победу доброты в человеке и в мире.
«Название ''Ополченский романс'' отвечает сути текста: в каждом третьем рассказе есть обязательный любовный, или романсовый, сюжетный мотив: одна война — три судьбы»,
— рассказал о новой книге Захар Прилепин (Zakhar Prilepin).
Публикуем цитаты из книги:
***
Они считали себя носителями правды объёмной и важной настолько, что их конкретная жизнь на этом фоне становилась почти невесомой.
***
На крыше их машины сидел ангел, легко постукивая босыми пятками о лобовуху. Его потные, кудрявые волосы развевались на ветру. Вид у него был, как у ополченцев: слегка придурковатый. Иногда он разбрасывал — словно для объятия — руки, и наслаждался тем, как воздух проносится сквозь его тело.
***
Мужчина порой проживает огромную жизнь, порой — куцую, но этот вдохновенный, щекотный, удивительный комок в груди ощущает считанные разы. Когда идёт к любимой женщине. Когда уходит от нелюбимой женщины. И несколько раз посередине.
***
Он становился всё очерченней — все иные спутались и постепенно исчезли.
Донбасская война нарисовала его.
Появились морщины, линии рук, отпечатки шагов. Он обветрился, обтрепался.
Теперь точно знал звук своего голоса.
Посреди лица распустились степной пылью тронутые глаза.
Когда Вострицкий этими глазами спустя четыре донецких года случайно увидел свои прежние фотографии — его почти замутило: словно он везде там был голый, белый и застигнутый врасплох.
Оригинал и комментарии
Песня дня от nikab
Оригинал и комментарии
от prilepin
Попробуем ещё разок.
https://eanews.ru/news/yekaterinburzhtsy-so-vtoroy-popytki-organizuyut-skver-imeni-borisa-ryzhego_15-08-2020
https://eanews.ru/news/yekaterinburzhtsy-so-vtoroy-popytki-organizuyut-skver-imeni-borisa-ryzhego_15-08-2020
Оригинал и комментарии
от prilepin
Написали про генерала сведущие: «Генерал Михайлов - шоумен своего рода, его и в конторе не слишком уважают, фигура комическая. А причина наезда понятна - он сам сочинитель, книжки пишет. Плохие».
Ну, так уже понятнее.
Ну, так уже понятнее.
Оригинал и комментарии
«Черный ход» Г. Л. Олди: Кто-то хочет крови от ru-oldie
Тихо, ползи, стрелок,
По черному ходу,
До самых адских глубин!
В сегодняшней главе:
Кто-то хочет крови. – Опасная женщина. – Сапоги разъездного агента. – К аду нельзя привыкнуть. – Из искры возгорится пламя. – Есть сердце, есть!
«Черный ход» Г. Л. Олди на Author.Today: https://author.today/work/78360
Вы никогда не бывали в Элмер-Крик, сэр? А вы, мэм? Где это, спрашиваете? На Диком Западе, на краю территории Осмака, у самого фронтира. О, вам там будет интересно! Нравы Дикого Запада, суровые люди, что всегда носят оружие – что скажете, мэм? А вы, сэр? Салуны и оружейные лавки, виски и жареная кукуруза, нефтепромысел и прерия, фермы и ранчо, индейская территория и китайский квартал, прозванный Шанхаем. И, конечно же, вольные стрелкѝ: некоторые из них зовутся шансфайтерами. Их револьверы стреляют не только свинцом, но и проклятиями вперемежку с несчастьями. И, конечно, доблестные слуги закона, один из которых имеет незримого ангела-хранителя.
Впрочем, один ли он?
Да, сэр, вы правы, мэм – в Элмер-Крик вам скучно не будет! Только держите глаза открытыми, ушки на макушке, порох сухим, а револьвер заряженным. Здесь вам не цивилизованный Восток – здесь Дикий Запад, мэм, сэр! Здесь сначала стреляют, и только потом задают вопросы – если остаётся, кому их задать. Здесь зреет, готов открыться, таинственный чёрный ход, ведущий...
Простите, мэм, простите, сэр, но большего я вам сказать не могу: это не моя тайна. Но если вы всё-таки заглянете в Элмер-Крик, вы возможно, сами всё узнаете. Только будьте осторожны: здесь встречаются призраки. И не одни лишь призраки...
И как водится, цитаты:
Рут Шиммер по прозвищу Шеф
«– ...Кто-то угрожает тебе? Найми охрану. Я имею в виду обычную охрану. Вроде того стрелка, что стоит на лестнице.
– Красавчик Дэйв? Его я уже нанял. Теперь очередь за тобой.
– Я шансфайтер.
– Да ну? Ты просто открыла мне глаза.
– Ты знаешь, за кем я охочусь. И кого охраняю, тоже знаешь. Только не ври мне, что снова обул сапоги разъездного агента! Ты уже давно не дилер, ты заправляешь в конторе.
Пирс садится в кресло, которое еще недавно предлагал Рут. Берет со стола жестянку «Chesterfield» с фабричными самокрутками, достает одну. Прикуривает, пускает клуб дыма. Жестом предлагает Рут угоститься; пожимает плечами, когда та отказывается.
У Рут возникает странное ощущение. Ей кажется, что Пирс курит не табак, а время. Говорят, умелый мастер сворачивает четыре таких самокрутки за минуту. Пятнадцать секунд сгорают в пламени, в опасной близости от рта Бенджамена Пирса.
– Я заправляю в конторе. Но сейчас я обул сапоги разъездного агента. Я выехал за искрами, девочка. Светит крупный куш, я хочу, чтобы ты охраняла меня.»
* * *
Джошуа Редман по прозвищу Малыш
«...Сказать по правде, адом он называл это место просто за неимением другого слова. Котлы с кипящей смолой? Раскаленные сковородки? Корчи вопящих грешников? Хохот рогатых чертей? Ничего этого здесь не было. Были обитатели, но Джош все не мог решить, кем их считать: чертями или грешниками? Теми и другими сразу?
Ни теми, ни другими?
О том, что это родина тахтона, догадался бы и ребенок. Да и тахтон не стал отрицать, когда Джош спросил его в лоб.
Адское пламя? Вот что да, то да.
Пламя было нестрашное, скорее забавное. Представьте себе воздух, сэр, густой и плотный. Он пронизан едва различимыми нитями: голубыми, оранжевыми, сиреневыми. В нем плавают охристые и багровые сгустки. Одни с шипением гаснут, плюясь каплями искр. Другие разгораются, обрастают слепящей бахромой. Самые шаловливые опускаются на выпуклые крыши пятиугольных строений, прикидываются газовыми фонарями. Иные мячиками катаются по земле, фырчат будто коты.
Представили, сэр? У вас живое воображение.
Сегодня каждый третий огонь приобрел нездоровый пунцовый цвет. Их била мелкая дрожь, словно бедняги подхватили лихорадку.»
Узнай, куда ведет «Черный ход»: https://author.today/work/78360
На обложке использовано лицензионное изображение с сайта Vecteezy из раздела Cowboy Vectors by Vecteezy: https://www.vecteezy.com/free-vector/cowboy
По черному ходу,
До самых адских глубин!
В сегодняшней главе:
Кто-то хочет крови. – Опасная женщина. – Сапоги разъездного агента. – К аду нельзя привыкнуть. – Из искры возгорится пламя. – Есть сердце, есть!
«Черный ход» Г. Л. Олди на Author.Today: https://author.today/work/78360
Вы никогда не бывали в Элмер-Крик, сэр? А вы, мэм? Где это, спрашиваете? На Диком Западе, на краю территории Осмака, у самого фронтира. О, вам там будет интересно! Нравы Дикого Запада, суровые люди, что всегда носят оружие – что скажете, мэм? А вы, сэр? Салуны и оружейные лавки, виски и жареная кукуруза, нефтепромысел и прерия, фермы и ранчо, индейская территория и китайский квартал, прозванный Шанхаем. И, конечно же, вольные стрелкѝ: некоторые из них зовутся шансфайтерами. Их револьверы стреляют не только свинцом, но и проклятиями вперемежку с несчастьями. И, конечно, доблестные слуги закона, один из которых имеет незримого ангела-хранителя.
Впрочем, один ли он?
Да, сэр, вы правы, мэм – в Элмер-Крик вам скучно не будет! Только держите глаза открытыми, ушки на макушке, порох сухим, а револьвер заряженным. Здесь вам не цивилизованный Восток – здесь Дикий Запад, мэм, сэр! Здесь сначала стреляют, и только потом задают вопросы – если остаётся, кому их задать. Здесь зреет, готов открыться, таинственный чёрный ход, ведущий...
Простите, мэм, простите, сэр, но большего я вам сказать не могу: это не моя тайна. Но если вы всё-таки заглянете в Элмер-Крик, вы возможно, сами всё узнаете. Только будьте осторожны: здесь встречаются призраки. И не одни лишь призраки...
И как водится, цитаты:
Рут Шиммер по прозвищу Шеф
«– ...Кто-то угрожает тебе? Найми охрану. Я имею в виду обычную охрану. Вроде того стрелка, что стоит на лестнице.
– Красавчик Дэйв? Его я уже нанял. Теперь очередь за тобой.
– Я шансфайтер.
– Да ну? Ты просто открыла мне глаза.
– Ты знаешь, за кем я охочусь. И кого охраняю, тоже знаешь. Только не ври мне, что снова обул сапоги разъездного агента! Ты уже давно не дилер, ты заправляешь в конторе.
Пирс садится в кресло, которое еще недавно предлагал Рут. Берет со стола жестянку «Chesterfield» с фабричными самокрутками, достает одну. Прикуривает, пускает клуб дыма. Жестом предлагает Рут угоститься; пожимает плечами, когда та отказывается.
У Рут возникает странное ощущение. Ей кажется, что Пирс курит не табак, а время. Говорят, умелый мастер сворачивает четыре таких самокрутки за минуту. Пятнадцать секунд сгорают в пламени, в опасной близости от рта Бенджамена Пирса.
– Я заправляю в конторе. Но сейчас я обул сапоги разъездного агента. Я выехал за искрами, девочка. Светит крупный куш, я хочу, чтобы ты охраняла меня.»
* * *
Джошуа Редман по прозвищу Малыш
«...Сказать по правде, адом он называл это место просто за неимением другого слова. Котлы с кипящей смолой? Раскаленные сковородки? Корчи вопящих грешников? Хохот рогатых чертей? Ничего этого здесь не было. Были обитатели, но Джош все не мог решить, кем их считать: чертями или грешниками? Теми и другими сразу?
Ни теми, ни другими?
О том, что это родина тахтона, догадался бы и ребенок. Да и тахтон не стал отрицать, когда Джош спросил его в лоб.
Адское пламя? Вот что да, то да.
Пламя было нестрашное, скорее забавное. Представьте себе воздух, сэр, густой и плотный. Он пронизан едва различимыми нитями: голубыми, оранжевыми, сиреневыми. В нем плавают охристые и багровые сгустки. Одни с шипением гаснут, плюясь каплями искр. Другие разгораются, обрастают слепящей бахромой. Самые шаловливые опускаются на выпуклые крыши пятиугольных строений, прикидываются газовыми фонарями. Иные мячиками катаются по земле, фырчат будто коты.
Представили, сэр? У вас живое воображение.
Сегодня каждый третий огонь приобрел нездоровый пунцовый цвет. Их била мелкая дрожь, словно бедняги подхватили лихорадку.»
Узнай, куда ведет «Черный ход»: https://author.today/work/78360
На обложке использовано лицензионное изображение с сайта Vecteezy из раздела Cowboy Vectors by Vecteezy: https://www.vecteezy.com/free-vector/cowboy
Оригинал и комментарии
СОВЕТСКИЙ ВЫСОЦКИЙ от a-vituhnovskaya
Постсоветская интеллигенция преступно наивна. Она ставит в один ряд Высоцкого и Ефремова. Не понимая, что ряд этот порочен. Высоцкий, как и Ефремов, был псевдодиссидентом, дозволенным партией ради того, чтобы контролировать, нивелировать и успокаивать общественное мнение.
Человек, которому было дозволено все — от заграничных поездок, иностранной жены и внутривенного героина (в 70-х годах), жил как гламурная звезда западного кино. Именно он стал вашей честью и совестью. Видимо, с совестью что-то не так, ибо в советской среде она заменялась привилегиями и иерархиями.
Настоящих диссидентов было мало, среди них, например, Владимир Буковский, сидевший в то время в психушке. А родись тогда Миронова, он уже был бы мертв.
Алина Витухновская
Человек, которому было дозволено все — от заграничных поездок, иностранной жены и внутривенного героина (в 70-х годах), жил как гламурная звезда западного кино. Именно он стал вашей честью и совестью. Видимо, с совестью что-то не так, ибо в советской среде она заменялась привилегиями и иерархиями.
Настоящих диссидентов было мало, среди них, например, Владимир Буковский, сидевший в то время в психушке. А родись тогда Миронова, он уже был бы мертв.
Алина Витухновская
Оригинал и комментарии
от prilepin
Ваша помощь. Наша работа. Донбасс многострадальный и бесконечный. Перемирия опять не случилось. Очередной отчёт.
http://захарфонд.рус/f30.html
http://захарфонд.рус/f30.html
Оригинал и комментарии
О смерти и любви от nikab
Книги бывают разные. Ленивые сладенькие дамские романы, подхватывающие читателя в минуты скуки на поезде или на пляже. Одинаковые как рекламные плакаты истории про невезучих офисных птичек, их обворожительных боссов, сумочки от Гуччи и духи от Лютена. Щекочущие нервы детективы – на страницах льется кровь, раскрываются страшные предательства и обманы, а почтенная старая леди уже знает «убийца – дворецкий». Бурные приключения с тиграми и жирафами, бом-брамселями и «монтекристо», вулканами и штормами. Многотомные фэнтезийные саги, где в звоне мечей игры престолов решаются судьбы мира. Неспешные, пахнущие пыльными книгами, ржавой водой и черным хлебом бытописания. Чопорные и страшные классические истории с крепостными и нищими, чиновниками, офицерами и наивными барышнями. Вычурные и черные, словно порождения фантазии безумца, образчики современной прозы, с неизбежной драмой лирического героя, страдающего попеременно от делирия и недостатка женского тепла. Пронзительно-нежные повести о взрослении, первом чувстве и первых прощаниях...
А бывают книги, полные истинного волшебства. Они могут повествовать о чем угодно – о темной магии любовного безумства и капоэйры, о тысяче лакомств из шоколада и нескольких каплях плодоносной страсти, о летнем вкусе вина из одуванчиков и терпких тайнах ежевичного вина, о жареных зеленых помидорах в кафе «Полустанок» и пчелиной царице Иджи, об одном-единственном на двоих лете… Эти книги смягчают печаль и горечь, провожают от жизни к смерти и с улыбкой выводят назад, готовят к неизбежному и учат любить без страха. «Лавандовая комната» Нины Георге – одна из них.
Честно скажу, я купила ее случайно. Выбирала легкое, необязательное чтиво в поезд, чтобы скрасить дорогу одной из незамысловатых и приторных историй. Как же я ошибалась… С возрастом книги, будем честны, приедаются, набивают оскомину, перестают удивлять – уже знаешь, что ждать от героев, предсказываешь повороты сюжета, позевываешь на попытки ленивого автора хоть как-то удивить читателя. И тем ценнее редкие моменты открытия, когда с первой до последней страницы не можешь выйти из пространства текста, бродишь по нему как по старинному незнакомому городу. За последний год подобных чудес мне встретилось ровно три. Жоржи Амаду с его божественной «Лавкой чудес», горькой и пряной, ветхой и сокровенной. Джоан Харрис с магическим, сюрреальным «Ежевичным вином», с колдовством старого сада и невероятными мистификациями. И ее же сладострастный, лакомый, соблазнительный «Шоколад», лучшее лекарство от разбитого сердца.
Я не ждала от «Лавандовой комнаты» ничего. И получила всё. Утонула в кружевной пене словесных волн с первой пары страниц, погрузилась в книгу о книгах, чтении, авторах и словах. Главный герой, Жан Эгаре он же Джон Лост, потерянный в этом мире. Он владелец «Книжной аптеки» - немолодой баржи «Лулу» на борту которой ждут читателей тысячи книг. Он прописывает эти книги словно лекарства – от тоски, от душевной холодности, от подростковых заблуждений и стариковского страха. И точно знает, кому что поможет. Соседи по дому боготворят своего чудаковатого соседа, уличные коты находят приют на его барже. А еще Эгаре однажды потерял любимую женщину Манон. Ту самую, ради которой стоило жить и умереть, ту, с которой становишься единым существом, делишь еду, танцуешь танго, вспоминаешь, зачем человеку тело и для чего к телу прикреплена душа.
Герои книги сделали то, о чем я мечтала всю жизнь и скорее всего уже не успею сделать – они отправились в Камарг, катались на диких лошадях, жили «дикарями» на берегу моря, подле лавандовых полей и белых скал одного из самых красивых мест в мире. И автор сумела в точности передать неповторимое, душистое и лиловое, соленое и песчаное очарование места.
Героев ждали потери и безнадежность, они тонули в водоворотах отчаяния, леденели и застывали. О, как я понимаю Эгаре и его отмороженную душу, неспособность принять и полюбить другую женщину, лишь потому что она не Манон, бросившая его однажды без повода или предупреждения. Как он рвется согреть каждого раненого, исцелить и помочь – а потом возвращается к черной бездне «лавандовой комнаты» где похоронена память о любви. Как он бесконечно одинок – и лишь книги помогают ему выжить.
Книга рассказывает о поиске Прекрасной дамы, той самой женщины, с которой совпадешь сердцем, даже если случайно столкнулся с ней в поезде или на милонге. О том, что женственность и мужественность не имеют возраста, если в бокалах плещется любовь, а сердца распахнуты, словно окна в весенний сад. О неисповедимости пути человека к человеку, о неизбежности смерти – и звонком голосе новой жизни. О творческом пути автора, черной почве, из которой рождается книга, о таинственном зачатии сюжетов и первых ростках романов, о том, как найти свой путь в райском саду литературы – или бросить яблоко, даже не надкусив.
Книга повествует о страшной ошибке, выросшей из непонимания и обиды. У многих из нас остаются подобные незаживающие раны – когда осознаем, что могли бы сказать о любви, послушаться голоса интуиции, поверить близкому человеку, удержать, остановить – и не сделали этого. Чувство вины оглушает и давит, требует раз за разом бичевать себя за непоправимое… А надо взять и простить однажды. Те, кто нам дорог, хотели бы видеть свет в глазах, а не горе.
Книга изумительно написана – любовь к печатному тексту переполняет ее. Изумительная образность, кружевной слог, бесконечные аллюзии и цитаты, выдуманные произведения, которых никогда не существовало – и которые очень хочется написать. Я уже грежу историей о волшебнике, которого на многие сотни лет закопали в саду, а потом маленькая девочка разбудила его. Представляю, что другим придет в голову… хотя если честно даже вообразить не могу.
Да, в книге есть и тяжелые и страшные моменты. Но возможно автор считает, что читателю тоже нужно проплакаться, выпустить со слезами накопившееся за месяцы или годы горе. Мы сами порой не замечаем, сколько боли таскаем на своем горбу, как несбывшееся и несказанное притягивает нас к земле, обессиливает и лишает радости. А выйти на новый путь можно лишь сбросив проклятый груз. Так что плачьте, отмывайте пыль и плесень с души.
Если вы замерзли и заплутали, друзья, если зима сковала чувства, а потери опустошили, если вы забыли, как дышать полной грудью, наслаждаться вкусной едой, хорошей книгой и близостью живого настоящего человека – открывайте «Лавандовую комнату» и наслаждайтесь волшебством книги. Завидую вам – лишь потому, что вам лишь предстоит открыть дивный роман для себя впервые.
И да, на следующий год – в Провансе!
А бывают книги, полные истинного волшебства. Они могут повествовать о чем угодно – о темной магии любовного безумства и капоэйры, о тысяче лакомств из шоколада и нескольких каплях плодоносной страсти, о летнем вкусе вина из одуванчиков и терпких тайнах ежевичного вина, о жареных зеленых помидорах в кафе «Полустанок» и пчелиной царице Иджи, об одном-единственном на двоих лете… Эти книги смягчают печаль и горечь, провожают от жизни к смерти и с улыбкой выводят назад, готовят к неизбежному и учат любить без страха. «Лавандовая комната» Нины Георге – одна из них.
Честно скажу, я купила ее случайно. Выбирала легкое, необязательное чтиво в поезд, чтобы скрасить дорогу одной из незамысловатых и приторных историй. Как же я ошибалась… С возрастом книги, будем честны, приедаются, набивают оскомину, перестают удивлять – уже знаешь, что ждать от героев, предсказываешь повороты сюжета, позевываешь на попытки ленивого автора хоть как-то удивить читателя. И тем ценнее редкие моменты открытия, когда с первой до последней страницы не можешь выйти из пространства текста, бродишь по нему как по старинному незнакомому городу. За последний год подобных чудес мне встретилось ровно три. Жоржи Амаду с его божественной «Лавкой чудес», горькой и пряной, ветхой и сокровенной. Джоан Харрис с магическим, сюрреальным «Ежевичным вином», с колдовством старого сада и невероятными мистификациями. И ее же сладострастный, лакомый, соблазнительный «Шоколад», лучшее лекарство от разбитого сердца.
Я не ждала от «Лавандовой комнаты» ничего. И получила всё. Утонула в кружевной пене словесных волн с первой пары страниц, погрузилась в книгу о книгах, чтении, авторах и словах. Главный герой, Жан Эгаре он же Джон Лост, потерянный в этом мире. Он владелец «Книжной аптеки» - немолодой баржи «Лулу» на борту которой ждут читателей тысячи книг. Он прописывает эти книги словно лекарства – от тоски, от душевной холодности, от подростковых заблуждений и стариковского страха. И точно знает, кому что поможет. Соседи по дому боготворят своего чудаковатого соседа, уличные коты находят приют на его барже. А еще Эгаре однажды потерял любимую женщину Манон. Ту самую, ради которой стоило жить и умереть, ту, с которой становишься единым существом, делишь еду, танцуешь танго, вспоминаешь, зачем человеку тело и для чего к телу прикреплена душа.
Герои книги сделали то, о чем я мечтала всю жизнь и скорее всего уже не успею сделать – они отправились в Камарг, катались на диких лошадях, жили «дикарями» на берегу моря, подле лавандовых полей и белых скал одного из самых красивых мест в мире. И автор сумела в точности передать неповторимое, душистое и лиловое, соленое и песчаное очарование места.
Героев ждали потери и безнадежность, они тонули в водоворотах отчаяния, леденели и застывали. О, как я понимаю Эгаре и его отмороженную душу, неспособность принять и полюбить другую женщину, лишь потому что она не Манон, бросившая его однажды без повода или предупреждения. Как он рвется согреть каждого раненого, исцелить и помочь – а потом возвращается к черной бездне «лавандовой комнаты» где похоронена память о любви. Как он бесконечно одинок – и лишь книги помогают ему выжить.
Книга рассказывает о поиске Прекрасной дамы, той самой женщины, с которой совпадешь сердцем, даже если случайно столкнулся с ней в поезде или на милонге. О том, что женственность и мужественность не имеют возраста, если в бокалах плещется любовь, а сердца распахнуты, словно окна в весенний сад. О неисповедимости пути человека к человеку, о неизбежности смерти – и звонком голосе новой жизни. О творческом пути автора, черной почве, из которой рождается книга, о таинственном зачатии сюжетов и первых ростках романов, о том, как найти свой путь в райском саду литературы – или бросить яблоко, даже не надкусив.
Книга повествует о страшной ошибке, выросшей из непонимания и обиды. У многих из нас остаются подобные незаживающие раны – когда осознаем, что могли бы сказать о любви, послушаться голоса интуиции, поверить близкому человеку, удержать, остановить – и не сделали этого. Чувство вины оглушает и давит, требует раз за разом бичевать себя за непоправимое… А надо взять и простить однажды. Те, кто нам дорог, хотели бы видеть свет в глазах, а не горе.
Книга изумительно написана – любовь к печатному тексту переполняет ее. Изумительная образность, кружевной слог, бесконечные аллюзии и цитаты, выдуманные произведения, которых никогда не существовало – и которые очень хочется написать. Я уже грежу историей о волшебнике, которого на многие сотни лет закопали в саду, а потом маленькая девочка разбудила его. Представляю, что другим придет в голову… хотя если честно даже вообразить не могу.
Да, в книге есть и тяжелые и страшные моменты. Но возможно автор считает, что читателю тоже нужно проплакаться, выпустить со слезами накопившееся за месяцы или годы горе. Мы сами порой не замечаем, сколько боли таскаем на своем горбу, как несбывшееся и несказанное притягивает нас к земле, обессиливает и лишает радости. А выйти на новый путь можно лишь сбросив проклятый груз. Так что плачьте, отмывайте пыль и плесень с души.
Если вы замерзли и заплутали, друзья, если зима сковала чувства, а потери опустошили, если вы забыли, как дышать полной грудью, наслаждаться вкусной едой, хорошей книгой и близостью живого настоящего человека – открывайте «Лавандовую комнату» и наслаждайтесь волшебством книги. Завидую вам – лишь потому, что вам лишь предстоит открыть дивный роман для себя впервые.
И да, на следующий год – в Провансе!
Оригинал и комментарии
от prilepin
Умер Алан Паркер.
Странный английский джентльмен, снявший такие разные, непохожие друг на друга фильмы, поразившие меня когда-то: "Полуночный экспресс", "Птаха", "Сердце Ангела" с гениальным тогда ещё Рурком, "Стену" - анимацию великого альбома "Пинк Флойд".
Хотя он давно ничего не снимал, я как-то привык, что он есть, и будет всегда, пока есть я. Ведь его фильмы это тоже я, какая-то часть кожи, сердца, кости и чего-то там ещё. В том числе потому, что я давно уже ни в какие фильмы не влюбляюсь, и теперь всё вокруг уже, в том числе кино, не на целую жизнь, а на какой-то её отрезок. А то кино было - на всю.
И сворованная мной в крымском кинотеатре в 1991 году афиша "Сердца Ангела" хранится в моём доме уже 29 лет. Хотя ничего больше с той поры у меня, пожалуй, и не осталось.
А он взял и умер. Сегодня.
Странный английский джентльмен, снявший такие разные, непохожие друг на друга фильмы, поразившие меня когда-то: "Полуночный экспресс", "Птаха", "Сердце Ангела" с гениальным тогда ещё Рурком, "Стену" - анимацию великого альбома "Пинк Флойд".
Хотя он давно ничего не снимал, я как-то привык, что он есть, и будет всегда, пока есть я. Ведь его фильмы это тоже я, какая-то часть кожи, сердца, кости и чего-то там ещё. В том числе потому, что я давно уже ни в какие фильмы не влюбляюсь, и теперь всё вокруг уже, в том числе кино, не на целую жизнь, а на какой-то её отрезок. А то кино было - на всю.
И сворованная мной в крымском кинотеатре в 1991 году афиша "Сердца Ангела" хранится в моём доме уже 29 лет. Хотя ничего больше с той поры у меня, пожалуй, и не осталось.
А он взял и умер. Сегодня.
Оригинал и комментарии
ЛОЛИТА ЗАМПОЛИТА от a-vituhnovskaya
Бедная Лолита,
Что с тобой теперь?
В лапах замполита?
В армии троллей?
Как в начале мая
Любим мы грозу,
А теперь, дурная,
Ты убьешь козу.
Нам давно понятно —
Русь не по уму.
Но зато приятно
Утопить Муму.
У попа собака,
У тебя коза.
Не от ден, бля, знаков
Да от Махер За!
Здесь Маркиз из сада
Вышел от греха
Правою рукою
Ты вела лоха
То ли до оргазма,
То ли к «Зигани»!
Над Россией красной
Желтые огни.
В окнах засмеются —
Снова провели.
Выборы начнутся —
Ну-ка, обнули!
Нет, не Гумберт губит
Маленьких Лолит.
А российский грубый
Палеонтолит.
Что с тобой, Лолита?
Килограммов сто
Покрывают сыто
Душу пустотой.
Не о том Набоков
Сочинял роман
Чтоб с обоих боков
Было все — изъян.
Нет, ты не Лолита,
Депересона-ли-за.
Ни за что убита
Бедная коза.
Говоришь культура,
И образова...
Ты же агентура,
Вся как дважды два.
Сколько дур идейных
На крючке ЧК.
Даже не за деньги
И не по УК.
Тоталолитарен
Этот русский мир.
Но Лолитам старым
Сладок козий сыр.
Алина Витухновская
Оригинал и комментарии
В БЕЛАРУСИ МЫ НАБЛЮДАЕМ НАСТОЯЩИЙ ХОРРОР С РЕВОЛЮЦИОНЕРАМИ И ЗОМБИ от a-vituhnovskaya
О МАРКСИЗМЕ-ЛЕНИНИЗМЕ КАК О "САТАНИНСКОЙ НАУКЕ", О СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ ИДЕОЛОГИИ КАК О ФОРМЕ КОЛЛЕКТИВНОЙ СМЕРТИ, О БЕСКОНЕЧНОСТИ ЗДЕШНЕЙ ХТОНИ СОЦИАЛЬНОГО И БЫТОВОГО БЕЗУМИЯ, И О ПЕРСПЕКТИВЕ ПОЛИТИЧЕСКИХ ЗАБАСТОВОК ВО ГЛАВЕ С РЕВОЛЮЦИОННОЙ ПРИНЦЕССОЙ ТИХАНОВСКОЙ. СПЕЦИАЛЬНО ДЛЯ "НОВЫХ ИЗВЕСТИЙ"
Впечатление, что традиция здешней хтони, бытового и социального безумия передается здесь из поколения в поколение и охраняется едва ли не сильнее самой страшной военной тайны. Короткие промежутки свободы, те же ельцинские 90-е, словно бы не протрезвили людей. Нет, они просыпались, как проспавшие тысячелетия, на какие-то мгновения они приходили в себя, обретали подлинное чувство реальности, подлинную самость, политическую волю. Но вдруг, вмиг, это вновь проваливалось в кошмарную хтонь, в ту самую щель между мирами, где стоит русский колышущийся тростник, по ошибке принятый за человека.
Мы проживаем большую часть жизни в фольклорно-хохломской метафизике, даже не в виртуальной реальности, которая, в отличии от первой, имеет массу вариативностей и возможностей для маневра.
В России реальность стерта, выжжена, выедена, сжевана колорадскими жуками на выцветших азиатских коврах. Здесь невозможен даже Гамлет со своим «Быть или не быть?», потому что шекспировская Дания все же предполагала бытие, а Россия его не предполагает. Она является по сути антагонистом бытия. Но еще не небытием, хоть и переполнена тревожащим душу Ничто.
Помимо политического действа, которое сейчас разворачивается в Беларуси, в России изменения в политическом поле невозможны без изменения в культурном. Советская культура — это «кровь и почва», на которой растет древо не познания, но лжи. И растет оно не вверх, а как лишайник, стелется по низам, по ямам и углублениям массового бессознательного, впитывая в себя самые гнусные его формы, обвивая и заражая собой все.
Удивительно, что в 21-м веке мы вновь столкнулись с классическим марксизмом, верней его комической имитацией. Лукашенко на вертолете летает по предприятиям и проводит митинги. Речь его становится все истеричней:
«Никогда от меня не дождетесь, чтобы я под давлением что-то сделал. Перевыборов не будет. Не будет ни Минского завода колесных тягачей, ни БЕЛАЗа, за полгода мы уничтожим все. Пока вы меня не убьете, других выборов не будет».
Подобная драматургия и риторика абсолютно идентична «Детям чугунных богов», этому памятнику советского некрореализма, который ожил вновь в лице обезумевшего красного голема.
В перспективе нас ожидают забастовки, политический откат в 70-е, но откат скорее позитивный. Если нет никого, кто мог бы остановить белорусское безумие, пусть это будет новый пролетариат, во главе, надеюсь, с революционной принцессой Тихановской.
Читать полностью — https://newizv.ru/article/general/18-08-2020/v-belarusi-my-nablyudaem-nastoyaschiy-horror-s-revolyutsionerami-i-zombi
Алина Витухновская
Оригинал и комментарии
ТОМ ХАОСА, ПОСВЯЩЕННЫЙ АЛИНЕ ВИТУХНОВСКОЙ от a-vituhnovskaya
Мне часто посвящают целые книги, но редко случается так, что образ, описанный автором, тождественен мне. В романе Мамлеева "Блуждающее время" я представлена в образе Марины Воронцовой. "У Марины Воронцовой, вспыхивают злым огнем глаза при виде отражения в зеркале: «Это не я», – шепчет она самой себе: «Пусть красива. Ну и что? Я больше и значительней, чем это существо, которое вижу в зеркале. К тому же – почему “существо”? Если существо, то значит я кем-то создана, а я не хочу быть кем-то созданной, даже Первоначалом» (с). Это было интересно, и образно — даже обо мне. Но по сути меня превратили в литгероиню, лишив ряда важных свойств.
Но так иногда случается, что позиции совершенно разных людей порой могут совпадать до той степени, когда они уже смело могут называть друг друга коллегами по "мировоззренческому цеху", политическими соратниками, да и наконец, просто хорошими друзьями.
Я представляю вашему внимаю "Том Хаоса", книгу-концепцию моего секретаря и помощника Антона Мырзина. В том числе и потому, что в ней я увидела многое из того, что уже успела вербализовать сама. Но тем интереснее лично для меня было выявить те корреляции и сходимости, что прошли через призму взгляда другого субъекта, далее сфокусировавшиеся в текст. Другой текст, отличный, например, от моего.
Я презентую книгу не потому, что я много лет знакома с Антоном, а в силу немалой степени метафизической схожести с ним как с автором. Теперь уже автором собственного философского трактата. С тем, кто решил оформить свои некогда разрозненные мысли в абсолютно осознанный и взвешенный рациональный артефакт.
Антон начал писать "Том Хаоса" ещё до знакомства со мной, примерно в 2010 г., что, собственно, позволяет мне судить об этом произведении непредвзято и достаточно объективно. Данная книга, прошедшая через несколько десятков правок (электронных версий), в настоящий момент представляет собой наиболее концептуально полный вариант и практически готова к публикации на бумаге.
Следует отдать должное Антону, ибо его упорству и последовательности можно только позавидовать. Его можно назвать "писателем одной книги". Но такой, которая неизбежно и необратимо повлияет на многих других людей, в том числе и писателей, и политиков, а также исследователей культуры цифровой эпохи.
Концептуальная суть этого произведения — манифестация новой разумной идентичности — субъектной. Отрицая все предыдущие инкарнации, автор желает воплотить лучшее из того, что было выработано мировой культурой, наукой и религией.
"Том Хаоса" можно уподобить универсальному инструменту, способному как разрушать, так и созидать, но исключительно в руках субъектов.
Книга выйдет до конца этого года. Ждите!
Алина Витухновская
Оригинал и комментарии
Монеты смутного времени, год 1991/1992 от paul-kornev
Как уже писал, память странная штука. Воспоминания фрагментарны. Здесь помню - здесь не помню. А тут помню, но почему-то не совсем так как оно было на самом деле.
К чему это я? Да просто в заметке об анахронизмах уже писал, как отловил в 06'92 ошибку с монетами.
Изначально прописал в этой повести десяти- и двадцатирублёвые монеты с раскоронованным двуглавым орлом, а ещё упоминанул биметаллическую пятидесятирублёвку. Но потом убрал убрал и то, и другое - и неспроста: указ о выпуске монет с курицей временного правительства на реверсе был подписан Ельциным только 17.07.1992 г., на момент событий повести таких монет в обороте попросту не было.
Но! Это вовсе не говорит о том, что биметаллических монет не было в обороте на тот момент вовсе. Ещё как были! Просто надо было заменить пятьдесят рублей на десять. Да, десять рублей образца 1991 года были биметаллическими. А на их реверсе, как и на реверсах обычных монет в пять и один рубль и пятьдесят копеек был изображён дом правительства и кремлёвская башня. А у меня в голове всё смешалось в кучу, думал, что эти монеты не пост-ГКЧПшные, а времён расстрела дома правительства.
Летом 1992 года они ещё ходили наравне с советскими деньгами и не столкнуться с ними герой попросту не мог. Пришлось срочно вводить их в текст 07'92 )
"Рулет потянул на пятьдесят три пятьдесят; я дошёл до отдела с алкоголем и протянул продавщице мятую сотню, а на сдачу получил четыре странного вида десятирублёвых монеты с серебристым ободом и жёлтым кругляшом пор центру. И на них, и на выданных сверху пятирублёвке, рубле и миниатюрных пятидесяти копейках реверс украшал не герб, а изображение дома правительства и кремлёвская башня; таких и не видел раньше. Хотя, казалось бы, ещё государственный банк СССР упоминается, да и год стоит тысяча девятьсот девяносто первый стоит. Вообще всё в армии пропустил похоже." (с) 07'92
Оригинал и комментарии
ЦВЕТ ГЛАЗ от a-vituhnovskaya
Оригинал и комментарии
Пора в дорогу, старина :) от nikab
Кто вместо того, чтобы допаковываться и дописывать оставшиеся 5 статей с удовольствием сочиняет сказку про ворона Кэре и хитрую мышку, тот я :)
Итого завтравечером, если небо не упадет в Дунай, я сажусь в Таврию и неторопливо еду до Владиславовки. 19-20 августа я в Феодосии. 21-23го Никафестим. Далее до 10х чисел сентября занимаюсь Радугой и буду скорее всего вне доступа. И оставшееся время делю скорее всего между Старым Крымом и Соколиным. Крымский телефон у меня будет новый, как куплю симку вывешу.
Дщери остаются под присмотром благородного отца, он будет их навещать и бдить. Надеюсь, он справится.
Примерно так :)
Итого завтравечером, если небо не упадет в Дунай, я сажусь в Таврию и неторопливо еду до Владиславовки. 19-20 августа я в Феодосии. 21-23го Никафестим. Далее до 10х чисел сентября занимаюсь Радугой и буду скорее всего вне доступа. И оставшееся время делю скорее всего между Старым Крымом и Соколиным. Крымский телефон у меня будет новый, как куплю симку вывешу.
Дщери остаются под присмотром благородного отца, он будет их навещать и бдить. Надеюсь, он справится.
Примерно так :)
Оригинал и комментарии
ШАТУНИХА от a-vituhnovskaya
"Анастасию Миронову второй день цитирует Соловьев в своих эфирах. Будет ещё и "RT" и НТВ. Ещё и работать туда пойдёт." (с)
Она пожаловалась, что в своей статье я назвала ее "Падовой". "У меня никогда не было такой фамилии!" — возмущается она. Падов — герой романа Юрия Мамлеева "Шатуны", олицетворяющий апофеоз русско-достоевского падения. «Падов встал на ноги и, шатаясь, вышел из канавы… Так и пошёл вперёд, с выпученными глазами, по одинокому шоссе навстречу скрытому миру, о котором нельзя даже задавать вопросов».
В "Шатунах" нет ответов на вечные вопросы, нет выхода, нет спасения. Этот роман стоит читать русским людям перед смертью. Но не ради катарсиса. Ради невозможной невыражаемой констатации черной изнанки мира, которой и является Россия.
Миронова-Падова как персонаж появилась именно сейчас, потому, что подобного рода склизкие сущности, кошмарные големы, вылезают в момент эсхатологического и антропологического эндшпиля, как стивенкинговские чудовища во "Мгле".
Алина Витухновская
Она пожаловалась, что в своей статье я назвала ее "Падовой". "У меня никогда не было такой фамилии!" — возмущается она. Падов — герой романа Юрия Мамлеева "Шатуны", олицетворяющий апофеоз русско-достоевского падения. «Падов встал на ноги и, шатаясь, вышел из канавы… Так и пошёл вперёд, с выпученными глазами, по одинокому шоссе навстречу скрытому миру, о котором нельзя даже задавать вопросов».
В "Шатунах" нет ответов на вечные вопросы, нет выхода, нет спасения. Этот роман стоит читать русским людям перед смертью. Но не ради катарсиса. Ради невозможной невыражаемой констатации черной изнанки мира, которой и является Россия.
Миронова-Падова как персонаж появилась именно сейчас, потому, что подобного рода склизкие сущности, кошмарные големы, вылезают в момент эсхатологического и антропологического эндшпиля, как стивенкинговские чудовища во "Мгле".
Алина Витухновская
Оригинал и комментарии
СЕКСУАЛЬНОСТЬ ВЫСОСАЛА И САМА СЕБЯ, И ТЕЛО ЧЕЛОВЕКА, И ЕГО ДУШУ от a-vituhnovskaya
О ТОМ КАК ВМЕСТЕ С ХАРАССМЕНТ-СКАНДАЛАМИ УХОДИТ ЭПОХА БОЛЬШОГО СЕКСА И О НОВОЙ ЭТИКЕ КАК ФОРМЕ КОМФОРТНОГО ОТЧУЖДЕНИЯ. СПЕЦИАЛЬНО ДЛЯ "НОВЫХ ИЗВЕСТИЙ"
Ощущать себя сексуальным объектом было престижно в 20-ом веке, веке расцвета гламура, шика и голливудских иллюзий. Сейчас же чувствовать себя объектом сексуального вожделения — это примерно так же, как чувствовать себя желаемым быть кем-то съеденным. Притом, то, что хорошо для гламурных красоток, нелепо и даже жалко для некрасивых мужчин и женщин. Фактически весь 20-ый век из тела и духа выжималась сексуальность, как волшебный эфир, стимулирующий наркотик, глобальная мистификация. Однако, не будучи подкрепленной ничем, кроме индустрии красоты, лишенной полностью такой значимой для человека вещи как сакральность, сексуальность высосала и сама себя, и тело человека, и его душу.
Я ни в коей мере не выступаю с позиции полной асексуальности. Субъект может быть сексуальным, романтичным, влюбленным. Однако, это будет скорее редкостью, чем правилом. И тогда, возможно, вновь обретет утраченную таинственность.
Стоит отметить и тот немаловажный факт, что сексуальность использовалась и используется по сей день как политический компромат, как способ давления на отдельных личностей, имеющих большую социальную значимость — писателей, журналистов, спортсменов, артистов, политиков. И здесь мы должны быть бесконечно внимательны и бдительны, чтобы не обрушить чью-либо репутацию, заодно испортив и жизнь, и судьбу.
В среде шестидесятников домогательства, увы, по-прежнему считаются нормой. «А что?» — писала одна известная бард — «Что вы жалуетесь на приставания, нас в поездах каждую ночь за задницы хватали и что с того?» «Если к вам пристают, радуйтесь», — вторит ей какая-то женщина в фейсбуке.
Большинство все же держит «фигу в кармане» в том, что касается «новой этики».
Читать полностью — https://newizv.ru/news/society/27-07-2020/seksualnost-vysosala-i-sama-sebya-i-telo-cheloveka-i-ego-dushu
Алина Витухновская
Оригинал и комментарии
Как Кэре большую рыбу ловил от nikab
Все знают – летом в тайге еды вволю и в тундре не голодают, осенью отъедаются и звери и птицы, жир набирают, кладовки делают. Долгой зимой подъедают кто что запас, а весной затягивают пояса потуже да по сусекам скребут. Хорошо зверью, кто в спячку впадает. Птицы так не умеют.
Кэре и рад бы постараться, мяса добыть, грибов да ягод насобирать, рыбы насушить – по рекам ее в нерест хоть лопатой греби. Да дел невпроворот – то лайку Гогонмон с хозяином мирить, то мамонту Хэли невесту искать, то с духами лихорадки на приречные стойбища в кости играть и клювом-то нужную косточку перевернуть. То у рыжей Хэлмилэн черно-бурые лисята родятся, весь лес судачит, на кого малыши похожи, а Кэре бегай и доказывай, что не при чем. Хлопотна да суетна жизнь у ворона, не до мирских забот ему летом да осенью.
Как пришла зима, завалило тропы, засел Кэре в чуме безвылазно – не любил он мороз и вьюги. Угнездился у очага, трубкой пыхает, думы думает. Ну и брюхо набить не забывает. Сперва они с Киракчан подъели дареное – всяк норовит ворона-то угостить за доброе дело. Потом запасы, что чайка осенью набрала. А как солнышко появляться начало, оголодали. Последние лепешки на последнем сале изжарили, последние ягоды в кипяток покидали – а дальше только хвоей воду мутить. И начала Киракчан Кэре пилить-выговаривать: поди мол да поди на рыбалку, добудь еды, чтоб до тепла хватило.
Сперва-то ворон отговаривался: а ну потону, вдовой горючей тебя оставлю. А как живот подвело, понял, что не откаркается. Собрался по уму, сети взял, гарпун взял, нож охотничий, трубку не забыл, чайник подвесил к коробу, жену поцеловал напоследок и айда рыбачить. Вышел на берег белого моря, сел в лодочку и поплыл себе добычи искать.
Небо над головой серое, волны сонные, чайки смеются, тюлени на льду валяются. Никому до рыбака дела нет. Каркнул Кэре, бросил в воду кусочек сала для духов. И закинул сети. Ждет-пождет, думает об обеде, о ласковой доброй жене. Потянул назад – тяжелехонько, батюшки! А внутри водоросли разные, камушки, сучья плавника. И рыбешка – махонькая, на один зуб. Отпустил ее Кэре и снова закинул сети.
День идет, волны плещут, в брюхе песня играет. Вытянул Кэре сети, а там рыбка одна-одинешенька. Самому Кэре на обед бы сгодилась, а на двоих уже мало. Отпустил ворон добычу, сыпанул в волны щепоть табаку и снова сети забросил. А ну как следующая больше будет?
Долго ли коротко ли – заплескалась вода. Вытянул Кэре сети, а там рыба побольше прежних двух. И ушицу сварить можно и на углях запечь… А ну как следующая больше будет? Выпустил Кэре добычу, цибик чая по волнам рассыпал и снова сети забросил.
Забурлила вода, вытянул Кэре сети, а там рыбина. Хорошая такая, на размах крыльев. И погордиться, и поесть и про запас оставить. А ну как следующая больше будет?
Угостил Кэре волны щепоткой золотого песка, попросил у духов удачи и снова закинул сети. Тишина воцарилась, даже ветер притих. Задремал было Кэре, а тут его кааак дернет! Запуталась в сети рыбища едва ли не больше лодки. И потянула ворона за собой.
День лодчонка по морю мотается, ночь носится без устали. Каркает Кэре за борта хватается, а делать нечего – не бросать же добычу и снасти. Попробовал рыбищу гарпуном успокоить – только зря оружие утопил. Пробовал духов звать – духи не дураки в холодную воду соваться. Ай, беда неминучая!
Наконец ветер подул, волны поднял, выкинул рыбищу на берег. И лодчонку с голодным Кэре следом швырнул. Поглядел ворон на свою добычу поближе и возгордился – на всю весну такой большой хватит, станет Киракчан сытая да добрая. Будет песенки напевать, у огня танцевать, своему Кэре чай варить да перышке на шейке почесывать. Ай, хорошо! Одно плохо – в лодку рыбища никак не поместится и в когтях ее не унести. А до чума далеко-далеко…
Видит Кэре – плывет по морю тюлень Ларгэ. Позвал его ворон:
- Братец тюлень! Помоги мне рыбу домой отнести!
Подплыл Ларгэ поближе, хвостом махнул:
- А что ты мне, братец ворон за это дашь?
- А что ты хочешь, добрый тюлень?
- Потроха твоей большой рыбы хочу!
Подумал Кэре и согласился – рыба большая, на всех хватит, а потроха он не ест. Вытолкнул вместе с тюленем рыбину в волны, прицепил ее за хвост и поплыли все вместе – Кэре гребет, Ларгэ рыбу толкает. Долго плыли, устали, запыхались оба, но справились – вот и берег родной показался. Причалил Кэре к берегу, Ларгэ рыбищу вытолкнул, брюхо у нее выгрыз, и довольный ушел. А Кэре ходит вокруг добычи, то с одного конца потянет, то с другого поддернет – не сдвинуть с места. Видит – по дюнам олень Учак бродит, травку ковыряет копытом да жует что посвежей.
- Братец олень! Помоги мне рыбу домой оттащить!
- А что мне за это будет?
- А что ты хочешь, добрый тюлень?
- Целый бок большой рыбы хочу, Кэре!
- Зачем тебе рыба, Учак, ты же ее не ешь?
- Белым волкам из белого леса отдам. Поедят и не будут оленух обижать, оленят за ноги кусать.
Подумал-подумал Кэре и согласился. Полрыбы лучше, чем ничего.
Взял он нарты, привязал рыбину, впряг оленя и сам рядышком впрягся. Тянут-потянут, дело-то долгое. Солнышко вышло, снег мокрый сделался, земля вязкая. Умаялись оба. Дотащил олень рыбу до малой горушки и наземь лег – устал, мол, не могу больше. Отдал ему Кэре рыбий бок и сам потащил нарты – всего-ничего осталось, полгорки да пригорок, а там и чум покажется. Упряжку бы как у людей, собаки бы враз довезли сани. И лаяли бы заливисто… Ай! Ай!
Набежали песцы с белых дюн, все как один худые да голодные, все хотят свою долю рыбищи откусить. Распушился Кэре, взъерошился, раскаркался и давай отбиваться. Одного клюнет – другой зубы кажет, другого рвет – третий кусище тащит, третьего ухватит – четвертый брюхо набивает, негодник. Вмиг от большой рыбищи кости, голова да хвост остались.
Разбежались сытые песцы, толстыми животами потряхивая. А Кэре остался, голову повесив. Хоть плачь… Что ему Киракчан скажет, что они есть будут? Снег весенний в котел бросать? А хоть бы и снег!
Сидела чайка в чуме, клюв повесив, вдруг слышит:
- Карр! Карр! Выходи, хозяйка, принимай работу!
Выглянула Киракчан, а там Кэре с нартами. А на нартах рыбища – морда злющая, хвост длиннющий, чешуя как иней белая, как лед прозрачная. Надолго такой хватит, до самого лета сыты будем. Обрадовалась Киракчан, а Кэре к ней ластится:
- Ай, жена, устал, пока рыбу тащил! Чаю мне вскипяти, постель разложи, поухаживай за мужем-то.
Захлопотала довольная Киракчан – и чай у нее нашелся, и кусок сахара, и кружок молока мороженого. Уложила она своего ворона, меховым одеялом накрыла, горячим напоила, по перышкам погладила, хвалебную песнь спела. И собралась рыбу разделывать.
Лежит Кэре в чуме под одеялом да слушает, что там за пологом делается. Раскричалась Киракчан, разахалась – пока она мужа обихаживала, снег-то растаял на весеннем солнышке, остались от рыбы кости, голова да хвостище. А Киракчан-то думает, что сама виновата – не прибрала добычу вовремя, вот ее и растащил мелкий лесной народец.
Вернулась чайка в чум, а глаза у нее хитрые-прехитрые.
- Ай, муженек! Хочу я большую уху сварить, большой пир устроить, всех соседей созвать.
- Доброе дело задумала, Киракчан, давно мы не веселились!
Достала Киракчан большой котел, бросила туда рыбьи кости, хвост и голову заодно, и побежала по соседям.
- Приходите в гости, дорогие соседи, пировать будем, гулять будем, тепло приманивать будем!
Ну соседи-то и собрались, каждый принес чем богат – кто сала, кто мяса, кто грибов сушеных, кто ягод толченых, кто сигов копченых. Расстарались хозяйки, наготовили разного, стол накрыли, всех зверей рассадили и для птиц место нашлось. Как наелись – петь пошли, плясать пошли, сказки рассказывать, долгие как зимняя ночь. День пировали, два веселились, а на третий снег стаял, весна в тундру как есть пришла.
Разошлись по домам гости, у каждого по солнышку дел хватает. Норы чистят, шубы чистят, малышей рожают, стариков провожают – без дела не посидишь. Подождал Кэре, пока последний гость за полог выйдет, обнял Киракчан и во всем перед ней повинился. Так мол и так, поймал большую рыбищу, а домой только косточки приволок. Засмеялась мудрая чайка:
- Ай, Кэре! Неужели ты думаешь, что жену обмануть можешь? Или я лед от рыбьей чешуи не отличу? Что любимый муж сделает то и ладно.
Каркнул Кэре, улетел в теплый край, принес своей чайке цветов весенних, спел ей песенку и до лета хлопотал по хозяйству. Грех жену обижать!
Как день на убыль пошел, надоело Киракчан на месте сидеть, собрался она детей навестить, а Кэре в чуме остался. Что с ним дальше сталось – о том другая сказка поведает. А услышите, что лисята его папой зовут – не верьте!
Кэре и рад бы постараться, мяса добыть, грибов да ягод насобирать, рыбы насушить – по рекам ее в нерест хоть лопатой греби. Да дел невпроворот – то лайку Гогонмон с хозяином мирить, то мамонту Хэли невесту искать, то с духами лихорадки на приречные стойбища в кости играть и клювом-то нужную косточку перевернуть. То у рыжей Хэлмилэн черно-бурые лисята родятся, весь лес судачит, на кого малыши похожи, а Кэре бегай и доказывай, что не при чем. Хлопотна да суетна жизнь у ворона, не до мирских забот ему летом да осенью.
Как пришла зима, завалило тропы, засел Кэре в чуме безвылазно – не любил он мороз и вьюги. Угнездился у очага, трубкой пыхает, думы думает. Ну и брюхо набить не забывает. Сперва они с Киракчан подъели дареное – всяк норовит ворона-то угостить за доброе дело. Потом запасы, что чайка осенью набрала. А как солнышко появляться начало, оголодали. Последние лепешки на последнем сале изжарили, последние ягоды в кипяток покидали – а дальше только хвоей воду мутить. И начала Киракчан Кэре пилить-выговаривать: поди мол да поди на рыбалку, добудь еды, чтоб до тепла хватило.
Сперва-то ворон отговаривался: а ну потону, вдовой горючей тебя оставлю. А как живот подвело, понял, что не откаркается. Собрался по уму, сети взял, гарпун взял, нож охотничий, трубку не забыл, чайник подвесил к коробу, жену поцеловал напоследок и айда рыбачить. Вышел на берег белого моря, сел в лодочку и поплыл себе добычи искать.
Небо над головой серое, волны сонные, чайки смеются, тюлени на льду валяются. Никому до рыбака дела нет. Каркнул Кэре, бросил в воду кусочек сала для духов. И закинул сети. Ждет-пождет, думает об обеде, о ласковой доброй жене. Потянул назад – тяжелехонько, батюшки! А внутри водоросли разные, камушки, сучья плавника. И рыбешка – махонькая, на один зуб. Отпустил ее Кэре и снова закинул сети.
День идет, волны плещут, в брюхе песня играет. Вытянул Кэре сети, а там рыбка одна-одинешенька. Самому Кэре на обед бы сгодилась, а на двоих уже мало. Отпустил ворон добычу, сыпанул в волны щепоть табаку и снова сети забросил. А ну как следующая больше будет?
Долго ли коротко ли – заплескалась вода. Вытянул Кэре сети, а там рыба побольше прежних двух. И ушицу сварить можно и на углях запечь… А ну как следующая больше будет? Выпустил Кэре добычу, цибик чая по волнам рассыпал и снова сети забросил.
Забурлила вода, вытянул Кэре сети, а там рыбина. Хорошая такая, на размах крыльев. И погордиться, и поесть и про запас оставить. А ну как следующая больше будет?
Угостил Кэре волны щепоткой золотого песка, попросил у духов удачи и снова закинул сети. Тишина воцарилась, даже ветер притих. Задремал было Кэре, а тут его кааак дернет! Запуталась в сети рыбища едва ли не больше лодки. И потянула ворона за собой.
День лодчонка по морю мотается, ночь носится без устали. Каркает Кэре за борта хватается, а делать нечего – не бросать же добычу и снасти. Попробовал рыбищу гарпуном успокоить – только зря оружие утопил. Пробовал духов звать – духи не дураки в холодную воду соваться. Ай, беда неминучая!
Наконец ветер подул, волны поднял, выкинул рыбищу на берег. И лодчонку с голодным Кэре следом швырнул. Поглядел ворон на свою добычу поближе и возгордился – на всю весну такой большой хватит, станет Киракчан сытая да добрая. Будет песенки напевать, у огня танцевать, своему Кэре чай варить да перышке на шейке почесывать. Ай, хорошо! Одно плохо – в лодку рыбища никак не поместится и в когтях ее не унести. А до чума далеко-далеко…
Видит Кэре – плывет по морю тюлень Ларгэ. Позвал его ворон:
- Братец тюлень! Помоги мне рыбу домой отнести!
Подплыл Ларгэ поближе, хвостом махнул:
- А что ты мне, братец ворон за это дашь?
- А что ты хочешь, добрый тюлень?
- Потроха твоей большой рыбы хочу!
Подумал Кэре и согласился – рыба большая, на всех хватит, а потроха он не ест. Вытолкнул вместе с тюленем рыбину в волны, прицепил ее за хвост и поплыли все вместе – Кэре гребет, Ларгэ рыбу толкает. Долго плыли, устали, запыхались оба, но справились – вот и берег родной показался. Причалил Кэре к берегу, Ларгэ рыбищу вытолкнул, брюхо у нее выгрыз, и довольный ушел. А Кэре ходит вокруг добычи, то с одного конца потянет, то с другого поддернет – не сдвинуть с места. Видит – по дюнам олень Учак бродит, травку ковыряет копытом да жует что посвежей.
- Братец олень! Помоги мне рыбу домой оттащить!
- А что мне за это будет?
- А что ты хочешь, добрый тюлень?
- Целый бок большой рыбы хочу, Кэре!
- Зачем тебе рыба, Учак, ты же ее не ешь?
- Белым волкам из белого леса отдам. Поедят и не будут оленух обижать, оленят за ноги кусать.
Подумал-подумал Кэре и согласился. Полрыбы лучше, чем ничего.
Взял он нарты, привязал рыбину, впряг оленя и сам рядышком впрягся. Тянут-потянут, дело-то долгое. Солнышко вышло, снег мокрый сделался, земля вязкая. Умаялись оба. Дотащил олень рыбу до малой горушки и наземь лег – устал, мол, не могу больше. Отдал ему Кэре рыбий бок и сам потащил нарты – всего-ничего осталось, полгорки да пригорок, а там и чум покажется. Упряжку бы как у людей, собаки бы враз довезли сани. И лаяли бы заливисто… Ай! Ай!
Набежали песцы с белых дюн, все как один худые да голодные, все хотят свою долю рыбищи откусить. Распушился Кэре, взъерошился, раскаркался и давай отбиваться. Одного клюнет – другой зубы кажет, другого рвет – третий кусище тащит, третьего ухватит – четвертый брюхо набивает, негодник. Вмиг от большой рыбищи кости, голова да хвост остались.
Разбежались сытые песцы, толстыми животами потряхивая. А Кэре остался, голову повесив. Хоть плачь… Что ему Киракчан скажет, что они есть будут? Снег весенний в котел бросать? А хоть бы и снег!
Сидела чайка в чуме, клюв повесив, вдруг слышит:
- Карр! Карр! Выходи, хозяйка, принимай работу!
Выглянула Киракчан, а там Кэре с нартами. А на нартах рыбища – морда злющая, хвост длиннющий, чешуя как иней белая, как лед прозрачная. Надолго такой хватит, до самого лета сыты будем. Обрадовалась Киракчан, а Кэре к ней ластится:
- Ай, жена, устал, пока рыбу тащил! Чаю мне вскипяти, постель разложи, поухаживай за мужем-то.
Захлопотала довольная Киракчан – и чай у нее нашелся, и кусок сахара, и кружок молока мороженого. Уложила она своего ворона, меховым одеялом накрыла, горячим напоила, по перышкам погладила, хвалебную песнь спела. И собралась рыбу разделывать.
Лежит Кэре в чуме под одеялом да слушает, что там за пологом делается. Раскричалась Киракчан, разахалась – пока она мужа обихаживала, снег-то растаял на весеннем солнышке, остались от рыбы кости, голова да хвостище. А Киракчан-то думает, что сама виновата – не прибрала добычу вовремя, вот ее и растащил мелкий лесной народец.
Вернулась чайка в чум, а глаза у нее хитрые-прехитрые.
- Ай, муженек! Хочу я большую уху сварить, большой пир устроить, всех соседей созвать.
- Доброе дело задумала, Киракчан, давно мы не веселились!
Достала Киракчан большой котел, бросила туда рыбьи кости, хвост и голову заодно, и побежала по соседям.
- Приходите в гости, дорогие соседи, пировать будем, гулять будем, тепло приманивать будем!
Ну соседи-то и собрались, каждый принес чем богат – кто сала, кто мяса, кто грибов сушеных, кто ягод толченых, кто сигов копченых. Расстарались хозяйки, наготовили разного, стол накрыли, всех зверей рассадили и для птиц место нашлось. Как наелись – петь пошли, плясать пошли, сказки рассказывать, долгие как зимняя ночь. День пировали, два веселились, а на третий снег стаял, весна в тундру как есть пришла.
Разошлись по домам гости, у каждого по солнышку дел хватает. Норы чистят, шубы чистят, малышей рожают, стариков провожают – без дела не посидишь. Подождал Кэре, пока последний гость за полог выйдет, обнял Киракчан и во всем перед ней повинился. Так мол и так, поймал большую рыбищу, а домой только косточки приволок. Засмеялась мудрая чайка:
- Ай, Кэре! Неужели ты думаешь, что жену обмануть можешь? Или я лед от рыбьей чешуи не отличу? Что любимый муж сделает то и ладно.
Каркнул Кэре, улетел в теплый край, принес своей чайке цветов весенних, спел ей песенку и до лета хлопотал по хозяйству. Грех жену обижать!
Как день на убыль пошел, надоело Киракчан на месте сидеть, собрался она детей навестить, а Кэре в чуме остался. Что с ним дальше сталось – о том другая сказка поведает. А услышите, что лисята его папой зовут – не верьте!
Оригинал и комментарии
Оставить отзыв с помощью аккаунта FaceBook: