ЖЖ Топ-50 постов сегодня
Недавние тренды рунета
от prilepin
Поразительной силы и мужества человек. Женщина. Которой сейчас жесточайшим образом прилетит от боевых диванных армян (не от армян вообще, среди которых, конечно, много моих товарищей). Которой прилетает от боевых диванных россиян (когда она как-то не так, как им надо, высказывается). Если б вы вполовину сделали для России, от того, что сделала она...
Что до Армении - я там бывал; очень гостеприимно; очень красиво. И - почти вся местная интеллигенция считает Армению «частью Европы», они все либералы и западники, а Россия - это такая мрачная мохнатая образина поблизости. Было забавно. Я так и спросил - у большого и благородного собрания: вы можете считать себя кем угодно, но все-таки, Боже мой, зачем древнему и сильному народу быть такими банальными западниками, как же вам не скучно самим, эта Европа никогда не будет вас считать своей ровней. И в дни мира, и в иные дни, которые всегда возвращаются.
МАРГАРИТА СИМОНЬЯН
Я обращаюсь к армянской власти. Именно к власти, а не к народу, частью которого я являюсь.
Обращаюсь только потому, что ваши интернет-войска унавозили мои соцсети требованиями (в хамской и агрессивной форме) 'выразить свою позицию'.
Просили — выражаю.
Посмотрите на себя со стороны. Посмотрите, что вы творите. Как вы себя ведете. Какие же вы армяне?
Армяне — честный, благородный и благодарный народ. Всегда таким был. А вы ведете себя, как (ЗАПРЕЩЕНО РОСКОМНАДЗОРОМ).
В ответ на многолетнее добро и защиту, которые вы получали от России, вы не признали Крым. Потому что это внутреннее дело Армении.
Исключительно из политической мести вы посадили Роберта Кочаряна — неизменного союзника России. Посадили специально, демонстративно, плюнув прямо в лицо своим 'российским друзьям'. Потому что это внутреннее дело Армении.
Вы наводнили страну антироссийскими НКО, которые на вашей территории обучают молодежь, как свергать власть в России. Вы стали плацдармом антироссийских сил на Кавказе. Потому что это внутреннее дело Армении.
Вы выгнали российских бизнесменов-армян. Вы не хотите у себя ничего, что связано с Россией. Потому что это внутреннее дело Армении.
Ваши медиа и соцсети ежечасно поливают помоями Россию, Путина, всех, кто поддерживает Путина, — особенно русских армян (например, меня). Вы разделили несчастный, и без того исчезающий армянский народ на врагов — русских армян — и 'настоящих' — тех, кто поддерживает вашу сиюминутную власть. Потому что это внутреннее дело Армении.
А теперь, когда на вашей границе война, когда само существование вашего режима под угрозой, когда армяне всего мира уже видят ожившие призраки янычар с кривыми ножами, которыми резали наших предков, вы вспомнили, что Россия снова должна вас спасать.
Разве это не внутреннее дело Армении?
После всего зла и захлебывающегося презрения, которое вы проявляли к России в последние годы, ваши информационные войска и вы сами считаете себя вправе ждать помощи?
На самом деле, после всего, что вы сделали, Россия имеет полное моральное право плюнуть на вас и растереть.
Но она так не поступит. Я уверена. Поможет и в этот раз.
Потому что Россия — такая. Великодушная и благородная, Родина моя, ненаглядная.
А вы — просто горстка вопящих политиканов, предавших интересы великого армянского народа ради минуты власти и мелкой личной мести.
Почитайте на ночь Нарекаци. Может, проснутся у вас остатки знаменитой армянской совестливости и умения ценить добро.
Если нет у вас Нарекаци — так я передам. У меня на тумбочке лежит.
А по поводу войны обеим сторонам я скажу только одно: остановитесь! Хуже войны нет ничего. Я это на своей шкуре знаю. Просто остановитесь, пока не поздно.
Что до Армении - я там бывал; очень гостеприимно; очень красиво. И - почти вся местная интеллигенция считает Армению «частью Европы», они все либералы и западники, а Россия - это такая мрачная мохнатая образина поблизости. Было забавно. Я так и спросил - у большого и благородного собрания: вы можете считать себя кем угодно, но все-таки, Боже мой, зачем древнему и сильному народу быть такими банальными западниками, как же вам не скучно самим, эта Европа никогда не будет вас считать своей ровней. И в дни мира, и в иные дни, которые всегда возвращаются.
МАРГАРИТА СИМОНЬЯН
Я обращаюсь к армянской власти. Именно к власти, а не к народу, частью которого я являюсь.
Обращаюсь только потому, что ваши интернет-войска унавозили мои соцсети требованиями (в хамской и агрессивной форме) 'выразить свою позицию'.
Просили — выражаю.
Посмотрите на себя со стороны. Посмотрите, что вы творите. Как вы себя ведете. Какие же вы армяне?
Армяне — честный, благородный и благодарный народ. Всегда таким был. А вы ведете себя, как (ЗАПРЕЩЕНО РОСКОМНАДЗОРОМ).
В ответ на многолетнее добро и защиту, которые вы получали от России, вы не признали Крым. Потому что это внутреннее дело Армении.
Исключительно из политической мести вы посадили Роберта Кочаряна — неизменного союзника России. Посадили специально, демонстративно, плюнув прямо в лицо своим 'российским друзьям'. Потому что это внутреннее дело Армении.
Вы наводнили страну антироссийскими НКО, которые на вашей территории обучают молодежь, как свергать власть в России. Вы стали плацдармом антироссийских сил на Кавказе. Потому что это внутреннее дело Армении.
Вы выгнали российских бизнесменов-армян. Вы не хотите у себя ничего, что связано с Россией. Потому что это внутреннее дело Армении.
Ваши медиа и соцсети ежечасно поливают помоями Россию, Путина, всех, кто поддерживает Путина, — особенно русских армян (например, меня). Вы разделили несчастный, и без того исчезающий армянский народ на врагов — русских армян — и 'настоящих' — тех, кто поддерживает вашу сиюминутную власть. Потому что это внутреннее дело Армении.
А теперь, когда на вашей границе война, когда само существование вашего режима под угрозой, когда армяне всего мира уже видят ожившие призраки янычар с кривыми ножами, которыми резали наших предков, вы вспомнили, что Россия снова должна вас спасать.
Разве это не внутреннее дело Армении?
После всего зла и захлебывающегося презрения, которое вы проявляли к России в последние годы, ваши информационные войска и вы сами считаете себя вправе ждать помощи?
На самом деле, после всего, что вы сделали, Россия имеет полное моральное право плюнуть на вас и растереть.
Но она так не поступит. Я уверена. Поможет и в этот раз.
Потому что Россия — такая. Великодушная и благородная, Родина моя, ненаглядная.
А вы — просто горстка вопящих политиканов, предавших интересы великого армянского народа ради минуты власти и мелкой личной мести.
Почитайте на ночь Нарекаци. Может, проснутся у вас остатки знаменитой армянской совестливости и умения ценить добро.
Если нет у вас Нарекаци — так я передам. У меня на тумбочке лежит.
А по поводу войны обеим сторонам я скажу только одно: остановитесь! Хуже войны нет ничего. Я это на своей шкуре знаю. Просто остановитесь, пока не поздно.
Оригинал и комментарии
причал межпланетных кораблей от clear-text
НЕЖНОСТЬ
Мой приятель рассказывал:
«Строили что-то уж не помню, что – то ли склад, то ли коровник – в Н-ской области. Студенческая бригада типа «стройотряд». Хорошие деньги. Но и вкалывать надо ой-ой-ой. Вот не помню, что именно строили. Кажется, все-таки коровник. Но была там не совсем прямо уж деревня, а вполне себе совхоз. Даже были длинные двухэтажные дома городского типа, из белого силикатного кирпича – с квартирами, как в городе, с водопроводом и отоплением. Молокозавод, гараж, ремонтные мастерские. Котельная. Водонапорная башня. Дом культуры, библиотека в отдельном домике. Скверик, бетонный Ленин. Все, как у людей.
Но снаружи, за городской, так сказать, чертой – деревенская жизнь. Река, луга, стога, коровы пасутся.
В Доме культуры, конечно, танцы.
На танцах познакомился с девушкой. Совсем простая, но зовут Алиса. Хорошо, такая вот у нас страна чудес. Если честно, она меня сама выбрала. Подошла и пригласила, и потом ни с кем танцевать не отпускала. Там вообще девчонки смелые, смелей московских. Девчонок там, кстати говоря, было втрое больше, чем ребят. Потому что, когда приходишь на танцы в каком-нибудь таком поселке, сразу проблема: «местные». Мы, значит, приезжие, а они тут хозяева. Могут и морду набить, если на танцах что-то не так. Но вот тут «местных» почти не было. Уж не знаю, почему, но факт.
Короче, потанцевали, потом пошли гулять.
Луна светит, улица кончается и выходит к полю. Пошли по полю. Там что-то впереди – типа дом с косой крышей, под крышей окна, сквозь них звезды. Луна, поле и такая фигня – как в кино про другую планету. Сеновал, оказалось. Залезли внутрь, там сено разными кипами лежало, мы на небольшую такую забрались, и ну целоваться. Она первая начала, что характерно. Прямо раз – и в губы взасос. Потом легла на спину, руки раскинула, на нее косой такой луч лунного света ложится из верхнего окошка – красиво. Сама она тоже красивая, беленькая такая, шейка тонкая, ключицы хрупкие. Я-то как думал – сейчас трахнемся разок и обратно на танцы пойдем. Но вот я на нее посмотрел, и такая вдруг во мне нежность поднялась, господи, никогда со мной такого не было. Вот именно что нежность. Хотелось ее целовать осторожно и медленно, гладить вот эту русую стрижечку, прикасаться губами к глазам, к вискам, к ушкам и шее.
- Алисонька, – говорю, – какая ты чудесная… Девочка моя сладкая, дай я на тебя налюбуюсь, дай я тебя поглажу тихонечко, дай мне свои плечики, дай мне свои сладкие грудки, дай я их поцелую, милая моя, ласковая моя…
Вдруг она как дернется. Поднялась, села и говорит:
- Ты чего?
- А? – говорю.
- Ты вообще? Совсем уже?
Я даже не понял, что это она вдруг. Обнял ее и дальше шепчу что-то такое ласковое.
А она вырвалась и чуть не крикнула:
- Ну и не надо!
Спрыгнула вниз и убежала.
Да. Интересно любят Н-ские девушки.
Посидел, передохнул, пошел назад. Там всего ходу было минут десять. На танцах ее уже не было. Ладно. Бывает.
Следующее воскресенье опять танцы. Прихожу, верчу головой, ищу свою Алисочку. И тут ко мне подходит другая девушка. Тоже, кстати, ничего себе. Я ее еще в тот раз заметил, она была вроде атаманши. Ходит, на всех слегка покрикивает. Вот она ко мне подходит:
- Эй, москвич, как тебя звать?
- Саша, – говорю.
- А я Валентина. Пойдем покурим, разговор есть.
Вышли с танцев.
Идем по той же дороге. Луна светит, но уже не такая, как неделю назад. Молчим. Минут пять идем, вышли в поле, вот и сеновал виднеется, как ангар межпланетный.
Она вдруг голос подает:
- Я ж сказала – покурим!
Дал ей сигарету. Щелкнул зажигалкой.
Дальше пошли. Она молчит, я молчу. Потом говорит:
- Некогда мне тут раскуриваться. Гаси давай.
Затоптала сигарету и пошла на сеновал. Я тоже сигарету заплевал, выбросил, и за ней. Смотрю, она высоко забралась. Протягивает мне руку:
- Залазь сюда.
Залезли.
- Ну? – говорю.
- Баранки гну! – смеется.
- Постой, Валентина, а какая у нас с тобой, извини за выражение, тема разговора?
- То есть в смысле?
- Ты же сказала: есть разговор. Говори, я слушаю.
- Зачем ты Алиску обидел? – сказала Валентина. – Она сегодня даже на танцы не пошла. Ты чего?
- А чего я? Чего я не так? – у меня голова кругом пошла от этих заявок.
- А чего ты как баба рассюсюкался? Алиска говорит: я в него прямо втюрилась, сразу решила – мой, а он как баба. «Глазки-губки, плечики-грудочки!» – передразнила она. – Алиска прям так и сказала: «Может, он пидарас? Я в него влюбилась, а он как будто пидарас!»
- Ненормальная твоя Алиска! У меня к ней нежность проснулась, ты понимаешь?
- А может, ты правда пидарас? – спросила Валентина.
- Дуры вы обе! – закричал я и чуть не треснул ее по башке, но сдержался. – Вы хоть живого педераста видели? Охренели совсем! – я схватил ее за плечи и сказа – Нежность, понимаешь? Хотелось ее ласково поцеловать, сказать нежное слово! Поняла?
Я отпустил ее плечи и лег на спину.
Она склонилась надо мной.
- Херня это все, твоя нежность. Глупости и вранье. Вот я тебе нравлюсь, например? Чего молчишь? Алисочки стесняешься? Да она к тебе больше за полкилометра не подойдет, нежный какой… Ну, чего молчишь?
- Про что?
- Вопрос не понял? Я тебе нравлюсь?
- Ну, нравишься, – сказал я на всякий случай.
- Не «ну», а точно! – чуть не зарычала она. – Да? Нет?
- Да.
- Тогда давай, – и она ловко стянула с себя платье. – Давай, не задерживай! Стоит? Поехали. Не стоит – сейчас подыму!
Она громко причмокнула губами, как кучер лошадям, и завозилась с пряжкой на моих брезентовых стройотрядовских брюках.
***
Я лежал, то глядя в черный потолок, то косясь на Валентину, и понимал, что счастье, правда и смысл жизни – вот они. Рядом со мной. Что все слова – это вранье, что нежность – это глупость и лицемерие, что есть только сильная женщина, горячее дыхание, колючее сено и звезды в проемах под крышей сеновала.
Я точно знал, что такая не разлюбит, не бросит, не выдаст.
Но я понимал также, что не смогу остаться здесь. Что я здесь буду делать? И увезти ее с собой в Москву, жениться на ней и плюнуть на все – тоже не смогу. Потому что в Москве пятый курс, мама-врач и папа-доцент, в Москве выставки и концерты, в Москве любимая девушка Лиля Лейферт и еще одна, тоже очень хорошая и очень любящая Таня Морозова, и, хотя с этой секунды мне на них наплевать, – все равно. Да и Валентина не захочет. Я для нее забава, момент, быстрая месть болтуну-москвичу за подругу… Не говоря о ее маме-папе, братьях-сестрах, которые у нее, конечно, есть, но которых я не знаю и знать не желаю.
Но на всякий случай спросил:
- Валь, а поедешь со мной в Москву?
- Зачем?
- Жениться! – и тихо добавил: – Ты очень хорошая.
- Опять нежности! – громко и искренне захохотала она.
Я вежливо посмеялся в ответ, сунул руку в карман и нашарил там скрепку, простую канцелярскую скрепку, вчера вечером мы заполняли ведомости по нарядам. Из этой скрепки я согнул такой хомутик, чтобы газовая зажигалка не гасла, когда отпустишь палец. Чтоб этот хомутик, значит, все время давил.
Достал зажигалку, чиркнул, открутил пламя посильнее, надвинул проволоку на клавишу и кинул в самую середину сеновала.
Кажется, Валентина все-таки успела выскочить.
Я – нет».
***
- Погоди! – сказал я. – Ты чего несешь? Ты что, там сгорел?
- Дотла! – усмехнулся он. - А то ты не помнишь! Вы хоронили меня всем курсом. В закрытом гробу. Ты держал под руку Лилю Лейферт. Боже, как она плакала…
Он сжал мне руку выше запястья, встал и вышел.
На руке осталась черная пятерня, след жирной сажи.
Мой приятель рассказывал:
«Строили что-то уж не помню, что – то ли склад, то ли коровник – в Н-ской области. Студенческая бригада типа «стройотряд». Хорошие деньги. Но и вкалывать надо ой-ой-ой. Вот не помню, что именно строили. Кажется, все-таки коровник. Но была там не совсем прямо уж деревня, а вполне себе совхоз. Даже были длинные двухэтажные дома городского типа, из белого силикатного кирпича – с квартирами, как в городе, с водопроводом и отоплением. Молокозавод, гараж, ремонтные мастерские. Котельная. Водонапорная башня. Дом культуры, библиотека в отдельном домике. Скверик, бетонный Ленин. Все, как у людей.
Но снаружи, за городской, так сказать, чертой – деревенская жизнь. Река, луга, стога, коровы пасутся.
В Доме культуры, конечно, танцы.
На танцах познакомился с девушкой. Совсем простая, но зовут Алиса. Хорошо, такая вот у нас страна чудес. Если честно, она меня сама выбрала. Подошла и пригласила, и потом ни с кем танцевать не отпускала. Там вообще девчонки смелые, смелей московских. Девчонок там, кстати говоря, было втрое больше, чем ребят. Потому что, когда приходишь на танцы в каком-нибудь таком поселке, сразу проблема: «местные». Мы, значит, приезжие, а они тут хозяева. Могут и морду набить, если на танцах что-то не так. Но вот тут «местных» почти не было. Уж не знаю, почему, но факт.
Короче, потанцевали, потом пошли гулять.
Луна светит, улица кончается и выходит к полю. Пошли по полю. Там что-то впереди – типа дом с косой крышей, под крышей окна, сквозь них звезды. Луна, поле и такая фигня – как в кино про другую планету. Сеновал, оказалось. Залезли внутрь, там сено разными кипами лежало, мы на небольшую такую забрались, и ну целоваться. Она первая начала, что характерно. Прямо раз – и в губы взасос. Потом легла на спину, руки раскинула, на нее косой такой луч лунного света ложится из верхнего окошка – красиво. Сама она тоже красивая, беленькая такая, шейка тонкая, ключицы хрупкие. Я-то как думал – сейчас трахнемся разок и обратно на танцы пойдем. Но вот я на нее посмотрел, и такая вдруг во мне нежность поднялась, господи, никогда со мной такого не было. Вот именно что нежность. Хотелось ее целовать осторожно и медленно, гладить вот эту русую стрижечку, прикасаться губами к глазам, к вискам, к ушкам и шее.
- Алисонька, – говорю, – какая ты чудесная… Девочка моя сладкая, дай я на тебя налюбуюсь, дай я тебя поглажу тихонечко, дай мне свои плечики, дай мне свои сладкие грудки, дай я их поцелую, милая моя, ласковая моя…
Вдруг она как дернется. Поднялась, села и говорит:
- Ты чего?
- А? – говорю.
- Ты вообще? Совсем уже?
Я даже не понял, что это она вдруг. Обнял ее и дальше шепчу что-то такое ласковое.
А она вырвалась и чуть не крикнула:
- Ну и не надо!
Спрыгнула вниз и убежала.
Да. Интересно любят Н-ские девушки.
Посидел, передохнул, пошел назад. Там всего ходу было минут десять. На танцах ее уже не было. Ладно. Бывает.
Следующее воскресенье опять танцы. Прихожу, верчу головой, ищу свою Алисочку. И тут ко мне подходит другая девушка. Тоже, кстати, ничего себе. Я ее еще в тот раз заметил, она была вроде атаманши. Ходит, на всех слегка покрикивает. Вот она ко мне подходит:
- Эй, москвич, как тебя звать?
- Саша, – говорю.
- А я Валентина. Пойдем покурим, разговор есть.
Вышли с танцев.
Идем по той же дороге. Луна светит, но уже не такая, как неделю назад. Молчим. Минут пять идем, вышли в поле, вот и сеновал виднеется, как ангар межпланетный.
Она вдруг голос подает:
- Я ж сказала – покурим!
Дал ей сигарету. Щелкнул зажигалкой.
Дальше пошли. Она молчит, я молчу. Потом говорит:
- Некогда мне тут раскуриваться. Гаси давай.
Затоптала сигарету и пошла на сеновал. Я тоже сигарету заплевал, выбросил, и за ней. Смотрю, она высоко забралась. Протягивает мне руку:
- Залазь сюда.
Залезли.
- Ну? – говорю.
- Баранки гну! – смеется.
- Постой, Валентина, а какая у нас с тобой, извини за выражение, тема разговора?
- То есть в смысле?
- Ты же сказала: есть разговор. Говори, я слушаю.
- Зачем ты Алиску обидел? – сказала Валентина. – Она сегодня даже на танцы не пошла. Ты чего?
- А чего я? Чего я не так? – у меня голова кругом пошла от этих заявок.
- А чего ты как баба рассюсюкался? Алиска говорит: я в него прямо втюрилась, сразу решила – мой, а он как баба. «Глазки-губки, плечики-грудочки!» – передразнила она. – Алиска прям так и сказала: «Может, он пидарас? Я в него влюбилась, а он как будто пидарас!»
- Ненормальная твоя Алиска! У меня к ней нежность проснулась, ты понимаешь?
- А может, ты правда пидарас? – спросила Валентина.
- Дуры вы обе! – закричал я и чуть не треснул ее по башке, но сдержался. – Вы хоть живого педераста видели? Охренели совсем! – я схватил ее за плечи и сказа – Нежность, понимаешь? Хотелось ее ласково поцеловать, сказать нежное слово! Поняла?
Я отпустил ее плечи и лег на спину.
Она склонилась надо мной.
- Херня это все, твоя нежность. Глупости и вранье. Вот я тебе нравлюсь, например? Чего молчишь? Алисочки стесняешься? Да она к тебе больше за полкилометра не подойдет, нежный какой… Ну, чего молчишь?
- Про что?
- Вопрос не понял? Я тебе нравлюсь?
- Ну, нравишься, – сказал я на всякий случай.
- Не «ну», а точно! – чуть не зарычала она. – Да? Нет?
- Да.
- Тогда давай, – и она ловко стянула с себя платье. – Давай, не задерживай! Стоит? Поехали. Не стоит – сейчас подыму!
Она громко причмокнула губами, как кучер лошадям, и завозилась с пряжкой на моих брезентовых стройотрядовских брюках.
***
Я лежал, то глядя в черный потолок, то косясь на Валентину, и понимал, что счастье, правда и смысл жизни – вот они. Рядом со мной. Что все слова – это вранье, что нежность – это глупость и лицемерие, что есть только сильная женщина, горячее дыхание, колючее сено и звезды в проемах под крышей сеновала.
Я точно знал, что такая не разлюбит, не бросит, не выдаст.
Но я понимал также, что не смогу остаться здесь. Что я здесь буду делать? И увезти ее с собой в Москву, жениться на ней и плюнуть на все – тоже не смогу. Потому что в Москве пятый курс, мама-врач и папа-доцент, в Москве выставки и концерты, в Москве любимая девушка Лиля Лейферт и еще одна, тоже очень хорошая и очень любящая Таня Морозова, и, хотя с этой секунды мне на них наплевать, – все равно. Да и Валентина не захочет. Я для нее забава, момент, быстрая месть болтуну-москвичу за подругу… Не говоря о ее маме-папе, братьях-сестрах, которые у нее, конечно, есть, но которых я не знаю и знать не желаю.
Но на всякий случай спросил:
- Валь, а поедешь со мной в Москву?
- Зачем?
- Жениться! – и тихо добавил: – Ты очень хорошая.
- Опять нежности! – громко и искренне захохотала она.
Я вежливо посмеялся в ответ, сунул руку в карман и нашарил там скрепку, простую канцелярскую скрепку, вчера вечером мы заполняли ведомости по нарядам. Из этой скрепки я согнул такой хомутик, чтобы газовая зажигалка не гасла, когда отпустишь палец. Чтоб этот хомутик, значит, все время давил.
Достал зажигалку, чиркнул, открутил пламя посильнее, надвинул проволоку на клавишу и кинул в самую середину сеновала.
Кажется, Валентина все-таки успела выскочить.
Я – нет».
***
- Погоди! – сказал я. – Ты чего несешь? Ты что, там сгорел?
- Дотла! – усмехнулся он. - А то ты не помнишь! Вы хоронили меня всем курсом. В закрытом гробу. Ты держал под руку Лилю Лейферт. Боже, как она плакала…
Он сжал мне руку выше запястья, встал и вышел.
На руке осталась черная пятерня, след жирной сажи.
Оригинал и комментарии
от pesen-net
Один наш гость заметил в кустах крупное животное. У зверя горели глаза, а из пасти свисала нога лося. В поздних пересказах свисал уже целый лось. Гость спросил, часто ли в нашем районе находят опустевшие дома, где вся семья пропала, хотя ужин ещё дымится.
Я сказал – не волнуйся. Просто заряди арбалет, положи под подушку топор и ложись спать спокойно. Наверняка это была кошка, преломлённая темнотой и ужасом до нужного размера.
На другого гостя с берёзы рухнула личинка и укусила за грудь. Третий уверял, что бил комара лопатой и только лопату погнул. Четвёртого дождевой червяк обвил за ногу и тащил в нору.
В 70 километрах от Риги, уверены гости, начинается Африка, ночные хищники, Стивен Кинг. Друзья приезжают, хохочут на все джунгли и колотят в дверь с криком «мы знаем, вы дома!». Нет такой дали, в которую не попрётся горожанин ради жареной свиньи.
Итак, ночью приходило чудище, а утром пропала наша собака.
- Кошка значит? – спросила Лара так, будто я отрицаю существование чупакабры.
Лара рассматривала три версии. Распределим их по степени вероятности.
1. 5 % - собака вознеслась потому что ангел.
2. 15 % - собака заблудилась во ржи и крутит головой, не зная куда идти.
3. 85 % - собаку унёс айгамучаба, чудовище с глазами на ступнях.
Лара бегала по полям, звала собаку по имени, по батюшке и по матушке. Пищала любимой его резиновой свинкой. Залила слезами овдовевший поводок. Возле кладбища встретила Таньку, узнала новости. На соседнем хуторе сучка, у сучки течка. Сучка в данном случае не ругательство, а половой признак. Хотя и ругательство тоже. Танькин самец таксы уже неделю там стоит в очереди, но не продвигается из-за малого роста. Танька вынуждена сама лаять по ночам, изображая хорошо охраняемое хозяйство. Одинокой женщине вообще трудно на селе.
Наш пёс вернулся к полудню, потрясённый. Выпил ведро воды без закуски. Раньше он любил только резиновую свинку. Мы думали, в породе «бельгийская овчарка» ключевое слово «бельгийская» и лишних вопросов не задавали. Теперь же он узнал как прекрасны крестьянские женщины в разгар сенокоса. Налёт цивилизации был сорван. Из пахнущего шампунем европейца превратился в гетеросексуального увальня, возможно, тракториста.
Каждое утро, лишь рассвет позолотит усики пшеницы, он бьётся в дверь головой.
Выпуская безумца на волю, Лара спрашивает:
- Опять к своей шлюндре?
Собака отвечает глазами:
- мам, я на полчасика, там все ребята будут, Фантик, Батон, Мухтар, Арнольд Петрович.
На третий день вернулся на трёх лапах. Настоящая свадьба у них, с дракой. Укусили в заднюю пятку. Наверняка такса, сзади, подло. Хотел выше, не достал.
Лара ругала жениха. В каждой женщине хранится стандартное обращение к блудному сыну, будь то кот, собака или муж. Запись включается автоматически и редактуре не подлежит.
- Где ты шлялся? – говорила Лара. - Тебе плевать на мать! Ты ж у нас теперь взрослый! Казанова! Семья для тебя пустое место! Кто эта дрянь, с которой ты сношался?
В собачьей улыбке светился другой глагол. «сношаться» слишком сдержано для описания лета на даче с ветром, птицами, кривыми чьими-то ногами и лосем, свисающем из пасти.
При этом, если я ухожу в лес, никто не волнуется и не перебирает мои рубашки с ностальгией. Жена считает, в некормленном виде я куда страшней айгамучабы, и вообще всех в лесу. И это приятно, конечно.
На картинке представлен повседневный быт латвийских захолустий.
Оригинал и комментарии
и не введи нас во искушение от clear-text
СОБЛАЗН
«Более простой случай: дело было летним вечером тоже в парке,
было чересчур прохладно. Мужчина великодушно накинул на плечи
девушки пиджак. Через некоторое время она отошла в кустики,
попросив спутника отвернуться. В пиджаке были документы и деньги,
как зовут и где живет – он не знал».
(1iveter)
Вечером сидели в ресторане, отмечая важную сделку между двумя фирмами. Одна фирма продала другой фирме свое предприятие в городе Т.
- Я никогда там не был, кстати говоря, – сказал юрист Власов.
- Ну как же? – удивился финдиректор Федосеев. – Ты же за этот месяц семь раз туда ездил!
- Я имею в виду, раньше не был, – объяснил Власов. – Вообще странно, чудесный город, два часа от Москвы, а я не был… Мы вообще плохо знаем Россию, даже смешно.
- Американцы тоже, – подал голос инвестор Беленко. – Я был, правда, довольно давно, в Вашингтоне на стажировке, решил съездить в Нью-Йорк, а секретарша, американка, говорит: «А зачем?» «Как зачем? Нью-Йорк же все-таки!» А она отвечает, такая дамочка лет сорока: «А я в Нью-Йорке не была и вообще не собираюсь. Зачем?» Всего три часа ехать, между прочим.
- Ну-ну! – иронически хмыкнул вице-президент Лялин. – Америкосы, они тупые, известное дело.
- Кстати! – вдруг сказал Власов. – Кстати, друзья! А я на самом-то деле в этом славном Т очень даже был! Был, был, году этак примерно в девяносто шестом. Или седьмом? Нет, все-таки в шестом. Но сразу же забыл. Потому что приключилась там со мною одна малоприятная история.
- Вытеснил по Фрейду! – инвестор Беленко поднял палец. – Что за история?
***
История глупая, пошлая и обидная, – стал рассказывать юрист Власов. – Приехал я в Т в командировку – и было это, значит, в девяносто шестом. То есть было мне ровнехонько двадцать шесть лет. И там я совершенно случайно знакомлюсь с очень милой девушкой. Буквально, что называется, разговорились у газетного киоска. Приятная, тихая, скромная. Такая, как бы сказать, провинциальная в лучшем смысле слова. Слово за слово, уж не помню, о чем мы говорили, но как-то вот само собой пошли гулять в парк – недалеко было от гостиницы. Идем по старому безлюдному парку, вечереет, прохлада спускается… или наоборот, поднимается от воды – парк над рекой… Конец августа. Она в легком платье с короткими рукавами. Зябнет. Я, конечно, снимаю пиджак, набрасываю ей на плечи, она улыбается так нежно и ласково, идем дальше, и вдруг минут через десять она говорит: «Ой, простите, мне нужно отойти». Отойти? Куда, зачем? Она на меня поднимает глаза и говорит наивно: «В кустики…» И краснеет. Я улыбаюсь в ответ, и меня все это как-то даже умиляет. Она идет через газон к такой, что ли, купе густых кустов, на полдороге оборачивается и говорит: «Вы только не смотрите, не смотрите!»
Я, как джентльмен, разумеется, отвернулся.
Отвернулся и стою пять минут. Десять. Пятнадцать.
Ну, вы всё поняли.
Ушла моя провинциалочка вместе с моим пиджаком. В пиджаке ключи от гостиницы и от московской квартиры, и бумажник, в бумажнике деньги и документы.
Я так взбеленился – на себя в первую очередь – что даже забыл, как ее зовут. Напрочь! Навсегда. Вытеснение по Фрейду, как вы точно заметили, – он кивнул инвестору Беленко. – Впрочем, в милиции сказали, что имя ничего не даст.
Однако утром позвонили. Пиджак с ключами нашелся в каких-то других кустиках, а мои документы, а именно паспорт, права и пропуск, лежали в урне рядом со входом в парк. Нарочно сверху мусора, чтоб сразу заметно было.
- Насчет ключей повезло! – сказал финдиректор Федосеев. – Неопытная попалась. Дурочка-одиночка.
- А что? – не понял Власов.
- Ну ведь два часа езды! Ключи и твой паспорт со штампом о прописке. Если бы это банда была, они бы в ту же ночь к тебе домой наведались.
- Да какая банда! – махнул рукой Власов. – Глупая девочка. Я во всем виноват сам.
- Вот как? – спросили все чуть ли не хором.
- Так, так, – вздохнул тот. – Я ее соблазнил. Нет, не то, что вы! Мы с ней даже под руку не прошлись, не успели. Я ее соблазнил пиджаком, в котором она нащупала толстый бумажник. Вот не накинул бы я ей пиджак на плечи, а повел бы в кафе, проводил бы до дому на такси. Взял бы ее телефон… Позвонил бы из Москвы. Ну или не позвонил бы, какая разница. Она не виновата.
- И это говорит юрист про воровку! – засмеялся инвестор Беленко.
- Да никакая она не воровка, в сущности… Это не от хорошей жизни. Такая, что ли, мелкая нищенская ловкость. Я тут читал какой-то роман, там про каких-то бедных детей в прошлом веке. Которые все время старались ухватить кусочек съестного. Хватали объедки со столов в трактире. Упавшее с телеги яблоко, даже если оно упало в грязь, они вытирали его о штаны и тут же сжирали. Они не виноваты. Они всегда были голодны. Они все время искали пропитание. Они были как маленькие животные.
- Ну прямо уж, животные! – возмутился вице-президент Лялин. Его передернуло от неожиданного гнева. – Это люди! Ваши… то есть наши с вами соотечественники!
- Этот роман про заграницу, и это не я говорю, а автор говорит, – пожал плечами Власов, но потом решил, что спорить не о чем, и ссориться не надо. – Но вы правы, да, конечно. Нельзя так о людях. Вот я и говорю – я сам виноват. Соблазнил бедную девушку на кражу. А самое обидное, – продолжал он, – самое обидное и досадное вот что. У меня в Москве была своя девушка. Постоянная. Как бы даже почти невеста. И она подарила мне обручальное колечко своей покойной мамы. Я его носил, у меня тонкие пальцы, и мне оно пришлось впору. Я любил эту девушку. Мы потом поженились и прожили девять лет… Но я не о том. Но я, хоть и любил ее, при этом был обыкновенный кобель и жеребец. Поэтому, когда я приехал в командировку, я на всякий случай снял это кольцо и положил в бумажник, там был кармашек под молнией. Ну и все, тю-тю мое колечко. Пришлось в Москве срочно бежать в ювелирный, и потом обтирать его об кирпич на крыльце, чтоб стало старенькое, как было…
Вот и я думаю, что это меня Бог наказал, – закончил свой рассказ Власов. – За то, что я колечко снял с руки и спрятал, в надежде на приключения в городе Т.
- Как же ее все-таки звали? – спросил Лялин.
- Убейте, не помню! – Власов комически прижал руки к груди. – Вытеснение по Фрейду, вот господин Беленко подтвердит! Давайте выпьем…
- Давайте, давайте…
***
Лялин ехал домой, смотрел в затылок шофера и злился, что Власов не вспомнил имени этой девицы, которая сперла у него пиджак с ключами и бумажником.
Потому что в девяносто седьмом году он тоже был по каким-то делам в городе Т, он тоже был молод и игрив, и тоже познакомился с чудесной, милой, скромной девушкой, и они тоже пошли гулять в парк, и начало вечереть и холодать, туман поднимался от реки, и девушка зябко потирала себе голые руки выше локтей – но он не стал накидывать пиджак ей на плечи. Он на такси повез ее в ресторан, они поужинали, потом он отвез ее домой, проводил до подъезда, всё очень скромно и строго, записал ее телефон, потом стал звонить ей из Москвы, потом приезжал к ней, и вот они женаты уже двадцать два года. Еще три года – и сильвер, извините, веддинг. Трое детей. Старшему двадцать, среднему шестнадцать, младшей девочке тринадцать.
Когда они познакомились, у нее было обручальное колечко: она что-то туманное объяснила, вроде от покойной бабушки, а носит она его, потому что к женщине с кольцом другое отношение. Даже в магазине от продавщиц.
***
Умывшись, переодевшись в пижаму, он зашел в спальню и спросил жену, которая лежала в постели с книгой:
- Марина, прости, помнишь, когда мы с тобой познакомились, у тебя было кольцо?
- Не помню, – сказала она, продолжая читать.
- Ну как же? Такое совсем тоненькое, как будто обручальное…
- Да, кажется.
- Где оно?
- Куда-то делось, когда мы переезжали. Не помню. Может быть и скорее всего, вообще потерялось.
- Ага, – сказал он. – Понятно, бывает… Марина, а откуда оно у тебя было?
Она положила в книгу красивую кожаную закладку, захлопнула ее и положила рядом с лампой. Потянулась, подняв руки кверху и показав выбритые подмышки. Уронила руки на одеяло.
- Тебе это обязательно знать? – но, встретившись с его темным взглядом, сказала: – Хорошо, пожалуйста. У меня был, извини за выражение, парень. Он ушел в армию. Просил меня ждать. Я обещала. Он дал мне это колечко. Надел на палец.
- И ты не дождалась…
- Нет, что ты! – усмехнулась она. – Я дождалась. Цинкового гроба.
- Прости меня, – сказал он.
- Ничего, ладно, – вздохнула она. – Иди ложись наконец.
- Прости меня, но ты говорила, что это кольцо покойной бабушки…
- Я соврала. Я боялась тебя расстроить.
- Ясно, ясно, ясно, – вздохнул Лялин и забрался под одеяло.
Она погасила лампу и пристроила голову к нему на плечо.
***
Лялин поцеловал ее макушку и подумал:
«Вот если бы я набросил пиджак ей на плечи – она бы попросилась отойти в кустики, спиздила бы мой бумажник, и мы бы больше никогда не увиделись. Я бы женился на Асе Ройтер, или на Наташе Звонаревой, или вообще бы ни на ком не женился, и не было бы у меня троих детей, и старший не намекал бы на студию в квартале «Шувалов», а младшие бы не клянчили что ни полгода – макбуки и айфоны самых распоследних моделей».
Нет, конечно, они хорошие ребята, и денег у него было хоть жопой жри, но бесила наглость.
«Более простой случай: дело было летним вечером тоже в парке,
было чересчур прохладно. Мужчина великодушно накинул на плечи
девушки пиджак. Через некоторое время она отошла в кустики,
попросив спутника отвернуться. В пиджаке были документы и деньги,
как зовут и где живет – он не знал».
(1iveter)
Вечером сидели в ресторане, отмечая важную сделку между двумя фирмами. Одна фирма продала другой фирме свое предприятие в городе Т.
- Я никогда там не был, кстати говоря, – сказал юрист Власов.
- Ну как же? – удивился финдиректор Федосеев. – Ты же за этот месяц семь раз туда ездил!
- Я имею в виду, раньше не был, – объяснил Власов. – Вообще странно, чудесный город, два часа от Москвы, а я не был… Мы вообще плохо знаем Россию, даже смешно.
- Американцы тоже, – подал голос инвестор Беленко. – Я был, правда, довольно давно, в Вашингтоне на стажировке, решил съездить в Нью-Йорк, а секретарша, американка, говорит: «А зачем?» «Как зачем? Нью-Йорк же все-таки!» А она отвечает, такая дамочка лет сорока: «А я в Нью-Йорке не была и вообще не собираюсь. Зачем?» Всего три часа ехать, между прочим.
- Ну-ну! – иронически хмыкнул вице-президент Лялин. – Америкосы, они тупые, известное дело.
- Кстати! – вдруг сказал Власов. – Кстати, друзья! А я на самом-то деле в этом славном Т очень даже был! Был, был, году этак примерно в девяносто шестом. Или седьмом? Нет, все-таки в шестом. Но сразу же забыл. Потому что приключилась там со мною одна малоприятная история.
- Вытеснил по Фрейду! – инвестор Беленко поднял палец. – Что за история?
***
История глупая, пошлая и обидная, – стал рассказывать юрист Власов. – Приехал я в Т в командировку – и было это, значит, в девяносто шестом. То есть было мне ровнехонько двадцать шесть лет. И там я совершенно случайно знакомлюсь с очень милой девушкой. Буквально, что называется, разговорились у газетного киоска. Приятная, тихая, скромная. Такая, как бы сказать, провинциальная в лучшем смысле слова. Слово за слово, уж не помню, о чем мы говорили, но как-то вот само собой пошли гулять в парк – недалеко было от гостиницы. Идем по старому безлюдному парку, вечереет, прохлада спускается… или наоборот, поднимается от воды – парк над рекой… Конец августа. Она в легком платье с короткими рукавами. Зябнет. Я, конечно, снимаю пиджак, набрасываю ей на плечи, она улыбается так нежно и ласково, идем дальше, и вдруг минут через десять она говорит: «Ой, простите, мне нужно отойти». Отойти? Куда, зачем? Она на меня поднимает глаза и говорит наивно: «В кустики…» И краснеет. Я улыбаюсь в ответ, и меня все это как-то даже умиляет. Она идет через газон к такой, что ли, купе густых кустов, на полдороге оборачивается и говорит: «Вы только не смотрите, не смотрите!»
Я, как джентльмен, разумеется, отвернулся.
Отвернулся и стою пять минут. Десять. Пятнадцать.
Ну, вы всё поняли.
Ушла моя провинциалочка вместе с моим пиджаком. В пиджаке ключи от гостиницы и от московской квартиры, и бумажник, в бумажнике деньги и документы.
Я так взбеленился – на себя в первую очередь – что даже забыл, как ее зовут. Напрочь! Навсегда. Вытеснение по Фрейду, как вы точно заметили, – он кивнул инвестору Беленко. – Впрочем, в милиции сказали, что имя ничего не даст.
Однако утром позвонили. Пиджак с ключами нашелся в каких-то других кустиках, а мои документы, а именно паспорт, права и пропуск, лежали в урне рядом со входом в парк. Нарочно сверху мусора, чтоб сразу заметно было.
- Насчет ключей повезло! – сказал финдиректор Федосеев. – Неопытная попалась. Дурочка-одиночка.
- А что? – не понял Власов.
- Ну ведь два часа езды! Ключи и твой паспорт со штампом о прописке. Если бы это банда была, они бы в ту же ночь к тебе домой наведались.
- Да какая банда! – махнул рукой Власов. – Глупая девочка. Я во всем виноват сам.
- Вот как? – спросили все чуть ли не хором.
- Так, так, – вздохнул тот. – Я ее соблазнил. Нет, не то, что вы! Мы с ней даже под руку не прошлись, не успели. Я ее соблазнил пиджаком, в котором она нащупала толстый бумажник. Вот не накинул бы я ей пиджак на плечи, а повел бы в кафе, проводил бы до дому на такси. Взял бы ее телефон… Позвонил бы из Москвы. Ну или не позвонил бы, какая разница. Она не виновата.
- И это говорит юрист про воровку! – засмеялся инвестор Беленко.
- Да никакая она не воровка, в сущности… Это не от хорошей жизни. Такая, что ли, мелкая нищенская ловкость. Я тут читал какой-то роман, там про каких-то бедных детей в прошлом веке. Которые все время старались ухватить кусочек съестного. Хватали объедки со столов в трактире. Упавшее с телеги яблоко, даже если оно упало в грязь, они вытирали его о штаны и тут же сжирали. Они не виноваты. Они всегда были голодны. Они все время искали пропитание. Они были как маленькие животные.
- Ну прямо уж, животные! – возмутился вице-президент Лялин. Его передернуло от неожиданного гнева. – Это люди! Ваши… то есть наши с вами соотечественники!
- Этот роман про заграницу, и это не я говорю, а автор говорит, – пожал плечами Власов, но потом решил, что спорить не о чем, и ссориться не надо. – Но вы правы, да, конечно. Нельзя так о людях. Вот я и говорю – я сам виноват. Соблазнил бедную девушку на кражу. А самое обидное, – продолжал он, – самое обидное и досадное вот что. У меня в Москве была своя девушка. Постоянная. Как бы даже почти невеста. И она подарила мне обручальное колечко своей покойной мамы. Я его носил, у меня тонкие пальцы, и мне оно пришлось впору. Я любил эту девушку. Мы потом поженились и прожили девять лет… Но я не о том. Но я, хоть и любил ее, при этом был обыкновенный кобель и жеребец. Поэтому, когда я приехал в командировку, я на всякий случай снял это кольцо и положил в бумажник, там был кармашек под молнией. Ну и все, тю-тю мое колечко. Пришлось в Москве срочно бежать в ювелирный, и потом обтирать его об кирпич на крыльце, чтоб стало старенькое, как было…
Вот и я думаю, что это меня Бог наказал, – закончил свой рассказ Власов. – За то, что я колечко снял с руки и спрятал, в надежде на приключения в городе Т.
- Как же ее все-таки звали? – спросил Лялин.
- Убейте, не помню! – Власов комически прижал руки к груди. – Вытеснение по Фрейду, вот господин Беленко подтвердит! Давайте выпьем…
- Давайте, давайте…
***
Лялин ехал домой, смотрел в затылок шофера и злился, что Власов не вспомнил имени этой девицы, которая сперла у него пиджак с ключами и бумажником.
Потому что в девяносто седьмом году он тоже был по каким-то делам в городе Т, он тоже был молод и игрив, и тоже познакомился с чудесной, милой, скромной девушкой, и они тоже пошли гулять в парк, и начало вечереть и холодать, туман поднимался от реки, и девушка зябко потирала себе голые руки выше локтей – но он не стал накидывать пиджак ей на плечи. Он на такси повез ее в ресторан, они поужинали, потом он отвез ее домой, проводил до подъезда, всё очень скромно и строго, записал ее телефон, потом стал звонить ей из Москвы, потом приезжал к ней, и вот они женаты уже двадцать два года. Еще три года – и сильвер, извините, веддинг. Трое детей. Старшему двадцать, среднему шестнадцать, младшей девочке тринадцать.
Когда они познакомились, у нее было обручальное колечко: она что-то туманное объяснила, вроде от покойной бабушки, а носит она его, потому что к женщине с кольцом другое отношение. Даже в магазине от продавщиц.
***
Умывшись, переодевшись в пижаму, он зашел в спальню и спросил жену, которая лежала в постели с книгой:
- Марина, прости, помнишь, когда мы с тобой познакомились, у тебя было кольцо?
- Не помню, – сказала она, продолжая читать.
- Ну как же? Такое совсем тоненькое, как будто обручальное…
- Да, кажется.
- Где оно?
- Куда-то делось, когда мы переезжали. Не помню. Может быть и скорее всего, вообще потерялось.
- Ага, – сказал он. – Понятно, бывает… Марина, а откуда оно у тебя было?
Она положила в книгу красивую кожаную закладку, захлопнула ее и положила рядом с лампой. Потянулась, подняв руки кверху и показав выбритые подмышки. Уронила руки на одеяло.
- Тебе это обязательно знать? – но, встретившись с его темным взглядом, сказала: – Хорошо, пожалуйста. У меня был, извини за выражение, парень. Он ушел в армию. Просил меня ждать. Я обещала. Он дал мне это колечко. Надел на палец.
- И ты не дождалась…
- Нет, что ты! – усмехнулась она. – Я дождалась. Цинкового гроба.
- Прости меня, – сказал он.
- Ничего, ладно, – вздохнула она. – Иди ложись наконец.
- Прости меня, но ты говорила, что это кольцо покойной бабушки…
- Я соврала. Я боялась тебя расстроить.
- Ясно, ясно, ясно, – вздохнул Лялин и забрался под одеяло.
Она погасила лампу и пристроила голову к нему на плечо.
***
Лялин поцеловал ее макушку и подумал:
«Вот если бы я набросил пиджак ей на плечи – она бы попросилась отойти в кустики, спиздила бы мой бумажник, и мы бы больше никогда не увиделись. Я бы женился на Асе Ройтер, или на Наташе Звонаревой, или вообще бы ни на ком не женился, и не было бы у меня троих детей, и старший не намекал бы на студию в квартале «Шувалов», а младшие бы не клянчили что ни полгода – макбуки и айфоны самых распоследних моделей».
Нет, конечно, они хорошие ребята, и денег у него было хоть жопой жри, но бесила наглость.
Оригинал и комментарии
от prilepin
Эти люди получают свои деньги только по одной причине: россияне их любят и россияне им платят. Никаких других причин в сущности нет. Это наши герои. Они в своём праве. Они молодцы.
20 самых богатых звезд российского шоу-бизнеса по версии Forbes
1. Сергей Шнуров - 8,8 миллиона $
2. Егор Крид - 6,9 миллиона $
3. Дима Билан - 6,8 миллиона $
4. Баста - 6,6 миллиона $
5. Филипп Киркоров - 6,6 миллиона $
6. Полина Гагарина - 6,4 миллиона $
7. Би-2 - 6 миллионов $
8. Григорий Лепс - 5,3 миллиона $
9. Тимати - 5,1 миллиона $
10. Иван Ургант - 5,1 миллиона $
11. Сергей Жуков - 5 миллионов $
12. Николай Басков - 4,5 миллиона $
13. Сергей Лазарев - 4,4 миллиона $
14. Александр Ревва - 4,4 миллиона $
15. Ксения Собчак - 4,4 миллиона $
16. Дмитрий Нагиев - 4,3 миллиона $
17. Стас Михайлов - 3,6 миллиона $
18. Максим Галкин - 3,4 миллиона $
20 самых богатых звезд российского шоу-бизнеса по версии Forbes
1. Сергей Шнуров - 8,8 миллиона $
2. Егор Крид - 6,9 миллиона $
3. Дима Билан - 6,8 миллиона $
4. Баста - 6,6 миллиона $
5. Филипп Киркоров - 6,6 миллиона $
6. Полина Гагарина - 6,4 миллиона $
7. Би-2 - 6 миллионов $
8. Григорий Лепс - 5,3 миллиона $
9. Тимати - 5,1 миллиона $
10. Иван Ургант - 5,1 миллиона $
11. Сергей Жуков - 5 миллионов $
12. Николай Басков - 4,5 миллиона $
13. Сергей Лазарев - 4,4 миллиона $
14. Александр Ревва - 4,4 миллиона $
15. Ксения Собчак - 4,4 миллиона $
16. Дмитрий Нагиев - 4,3 миллиона $
17. Стас Михайлов - 3,6 миллиона $
18. Максим Галкин - 3,4 миллиона $
Оригинал и комментарии
дорогая моя граница от clear-text
ЖЕНЯ, ЖЕНЯ И МОСКВА
Женя Колодкин получил разрешение на въезд и жительство в Москве. Второй степени. Степень разрешения считалась снизу: первой степени – это только для тебя одного; второй степени – для двоих, то есть можешь взять жену или любого кровного родственника. Третья степень – ты и еще двое, то есть трое общим числом. Четвертой степени не было, вместо нее была карта «И», то есть «исключительный случай», если ты какой-то обалденный спортсмен или там, не знаю, математик. На карту «И» можно было вывезти до четверых человек.
Женя подавал на третью степень, потому что хотел взять с собой маму и любимую девушку, на которой предстояло жениться.
Но не вышло. Где-то споткнулся. Сам не понял, где именно, а в ответе этого не было. Объяснений не полагалась. «Вам выдано разрешение второй степени», и точка. Хотя это грандиозное везение, конечно.
***
Проверок было много. Биомедицинская, первым делом. Потом генеалогическая. В Москву брали только чистокровных. Не обязательно русских. Никакого шовинизма. Татарин, калмык, еврей, бурят, мордвин – пожалуйста. Хоть грек. Но чтобы на четыре поколения чистокровный, со справками. Понятно, зачем – еще один барьер, только и всего. Дальше – тесты. Интеллект, психореактивность, общая культурность. Математика, язык, государство и право.
Особое испытание – спортивное. «Курьерское десятиборье». Сначала поднятие тяжестей. Дальше – быстро, но не нарушая правил, ехать по городу на машине. Потом на мотоцикле. Дальше велосипед. Плаванье. Карабкаться через стены, вроде скалолазания. Бокс или карате, дзюдо – на выбор. Бег. Ориентирование по навигатору и по приметам. Скоростной подъем по лестнице на пятнадцатый этаж – и наконец вручить адресату пакет с яблочным пирогом.
Потому что в Москве для приезжих никакой другой работы не было. Только курьером. Но – только на первые три года. А там уж новые тесты, новые успехи, новые вершины.
Итак, вторая степень. Соискатель плюс один человек.
***
Женя все-таки решил взять с собой маму.
Трудный был выбор. Мама была против. Она говорила, что скоро умрет. У нее был стафулоз в тяжелой стадии, какая-то новая зараза. Мама говорила: «Езжайте с Женечкой. Распишитесь – и езжайте. А я тут как-нибудь».
Девушку Жени Колодкина звали тоже Женя.
Он сначала обрадовался такому маминому решению, тем более что и его Женя очень хотела с ним в Москву, но не говорила ни слова, потому что знала, какое ему предстоит трудное решение. В общем, Женя уже совсем было собрался пойти со своей Женей в МФЦ и подать заявку на брак, но вдруг подумал: «Господи Боже, что ж я делаю! Это же мама! Мать! Она меня родила, растила-кормила, после папиной смерти образование дала, а я ее бросаю! Древние греки, кажется, говорили – жён-мужей и детей может быть сколько хочешь, а матери новой не будет! Что ж это я за подлец такой? Нет!».
В общем, он сказал матери, что берет ее с собою. И что в Москве обязательно найдется лечение от стафулоза: либо больница, либо просто лекарство, которого здесь нет, а в Москве, наверное, в каждой аптеке навалом.
Брать с собой много вещей не разрешалось – по чемодану пятьдесят пять на сорок на двадцать пять, и бумажник с документами.
***
Когда перешли наружную границу, там был двухдневный карантин. Им с мамой дали отдельную комнатку. На другой день зашел врач, посмотрел обоих, сказал маме: «Прилягте, гражданка, я сейчас вернусь». Но не вернулся. Вечером мама позвала Женю присесть рядом и сказала:
- Зря ты Женечку вместо меня не взял.
- Да ладно! – засмеялся он.
- Так в Москве и не побывала, – сказала мама и заснула.
«А и правда – подумал Женя. – Это только наружный периметр. Карантинная граница. А настоящая Москва там, в конце коридора, где второй контроль».
Утром мама была уже холодная.
Врач и полицейский не велели Жене брать мамин чемодан. «Заразно!».
Женя проводил взглядом каталку, на которой лежала мама, а в ногах у нее, клонясь и чуть не падая, стоял серый чемодан с ремешками крестом, вспомнил про крест, перекрестился и пошел, подхватив свой чемоданчик, в конец коридора.
Там он выложил свои документы на прилавок и напористо изложил ситуацию. Типа что его мать, указанная в документе как законный спутник по разрешению второй степени, ранним утром скончалась от стафулоза, вот справка.
- Ну и? – спросил пограничник, старик в толстых очках.
- Ну и я имею право въехать со спутником. Имею право вернуться и привезти спутника. В смысле спутницу. Разрешение действует год с момента выдачи. Прошло меньше месяца.
- Знаете, что? – вдруг засмеялся пограничник, снял и протер очки. – Вы знаете, нас учили никогда не говорить гражданину: «Вы правы!». Надо всегда говорить: «Вы ошибаетесь, есть параграф такой-то пункта такого-то!». Гражданин не может быть прав перед официальным лицом. Но вот тут, – и он надел очки на свой толстый пористый нос, блестящий от жира, – но вот тут все-таки нет! Вы всё-таки правы! Такой редчайший случай, можно сказать…
Он вбил какие-то цифры в компьютер, а потом переписал их в конторскую книгу. Долго писал, пыхтя и склоняя голову.
- Ишь! – вздохнул Женя.
- Сервера горят, – ответно вздохнул старик. – Или жгут их, черт знает. Может, диверсанты? Саботёры? Как думаете?
- Без понятия, – честно сказал Женя.
- Я тоже, – сказал пограничник. У него от старости немножко тряслась голова. – Вот ваш паспорт и разрешение. Езжайте за подружкой! – он подмигнул.
***
Когда Женя вернулся в родной город, он первым делом, прямо с поезда, пошел на кладбище. Заказал в конторе, чтоб на могиле папы подтюкали мамино имя-отчество-фамилию: Колодкина-Семендеева Фаина Макаровна.
Потом сразу побежал к любимой девушке Жене, чтоб она его утешила в несчастье, это раз. И чтоб они быстро сбегали в МФЦ оставить заявление на брак, это два. И чтоб она тоже начала собирать чемоданчик ехать с ним в Москву, это три.
Когда он подошел к домику, где она жила с родителями посреди яблочного сада и двух курятников, он увидел, что там пристроены еще две комнаты, примерно шесть на шесть.
Женя сидела в саду на скамеечке, резала яблоки на варенье, а вокруг бегал ребеночек года в полтора. Еще немтырь, но веселый: Женя ему говорила: «Мишенька, Мишенька», а мальчик гукал в ответ и кричал вроде «Да! Да!» и ручонки тянул к тазу с резаными яблоками.
Он полюбовался этой милотой, но сказал:
- Жень, когда успела?
- Привет! – сказала она. – Да вон сколько времени прошло, как ты меня тут оставил ради мамки своей.
- Она померла.
- Царствие небесное. Хорошая была женщина Фаина Макаровна, а ты мамочкин сынок. Тьфу. Все профукал.
- Женя! – вскричал он. – Так ведь меня всего четыре дня не было! Ты что?
- У нас тут время быстрее идет. Не знал? В сто раз примерно. Или даже еще. Вон ты какой молодой, а у меня уже морщины пошли.
- Да какие морщины! – он потянулся было к ней, но она сказала:
- Ступай откуда пришел!
Ребеночек закричал. Собака залаяла, загремела цепью.
***
Ну и ладно! Значит, одному в Москву.
А в Москве тот же самый пограничник сказал и показал, что в разрешении написано: «однократное пересечение границы». А он, значит, ее уже пересек и обратно уехал. Вот штампики. Так что пардоннэ муа.
- Нет уж это вы пардоннэ! – твердо возразил Женя. – Я пересек только наружную границу. Карантинную! А за внутреннюю не заходил. Границу Москвы в собственном смысле слова я не пересекал. Там должен быть второй, главный штампик. Вы его не поставили! Пропустите меня!
- Экие вы все умные стали, – бормотал пограничник, глядя в бумаги то сквозь очки, то поверх очков. – «В собственном смысле!», – передразнил он. – Вы опять-таки правы. С точки зрения здравого, так сказать, смысла. Но в разрешении не сказано про две границы. Написано: «однократное пересечение границы»! А какой – карантинной или административной – не записано. Знаете, что?
- Что? – сказал Женя, холодея и надеясь одновременно.
- Оставьте ваши координаты, с вами свяжутся.
- Какие еще координаты? – выдохнул Женя. – Вы сканировали мой паспорт!
- Сервера горят, – закивал головой старик-пограничник. – Что ни день горят. Саботёры, пароль д-онёр! Давайте я лучше в книжечку запишу.
Он достал конторскую книгу, растрепанную и замусоленную, поплевал на карандаш, склонил голову набок:
- Диктуйте!
***
Вернувшись домой, Женя вспомнил, что так и не увидел живую Москву, хотя бы из окна поезда. Когда подъезжал к пропускному пункту, и когда отъезжал – тоже. Там были сплошные мосты и стены, стены и мосты, а домов совсем не видать.
Тем более что туман.
«А может, Москвы и вовсе нет, кроме как в телевизоре?» – подумал он и стал доставать из чемодана брюки, майки и прочее свое небогатое добришко.
Женя Колодкин получил разрешение на въезд и жительство в Москве. Второй степени. Степень разрешения считалась снизу: первой степени – это только для тебя одного; второй степени – для двоих, то есть можешь взять жену или любого кровного родственника. Третья степень – ты и еще двое, то есть трое общим числом. Четвертой степени не было, вместо нее была карта «И», то есть «исключительный случай», если ты какой-то обалденный спортсмен или там, не знаю, математик. На карту «И» можно было вывезти до четверых человек.
Женя подавал на третью степень, потому что хотел взять с собой маму и любимую девушку, на которой предстояло жениться.
Но не вышло. Где-то споткнулся. Сам не понял, где именно, а в ответе этого не было. Объяснений не полагалась. «Вам выдано разрешение второй степени», и точка. Хотя это грандиозное везение, конечно.
***
Проверок было много. Биомедицинская, первым делом. Потом генеалогическая. В Москву брали только чистокровных. Не обязательно русских. Никакого шовинизма. Татарин, калмык, еврей, бурят, мордвин – пожалуйста. Хоть грек. Но чтобы на четыре поколения чистокровный, со справками. Понятно, зачем – еще один барьер, только и всего. Дальше – тесты. Интеллект, психореактивность, общая культурность. Математика, язык, государство и право.
Особое испытание – спортивное. «Курьерское десятиборье». Сначала поднятие тяжестей. Дальше – быстро, но не нарушая правил, ехать по городу на машине. Потом на мотоцикле. Дальше велосипед. Плаванье. Карабкаться через стены, вроде скалолазания. Бокс или карате, дзюдо – на выбор. Бег. Ориентирование по навигатору и по приметам. Скоростной подъем по лестнице на пятнадцатый этаж – и наконец вручить адресату пакет с яблочным пирогом.
Потому что в Москве для приезжих никакой другой работы не было. Только курьером. Но – только на первые три года. А там уж новые тесты, новые успехи, новые вершины.
Итак, вторая степень. Соискатель плюс один человек.
***
Женя все-таки решил взять с собой маму.
Трудный был выбор. Мама была против. Она говорила, что скоро умрет. У нее был стафулоз в тяжелой стадии, какая-то новая зараза. Мама говорила: «Езжайте с Женечкой. Распишитесь – и езжайте. А я тут как-нибудь».
Девушку Жени Колодкина звали тоже Женя.
Он сначала обрадовался такому маминому решению, тем более что и его Женя очень хотела с ним в Москву, но не говорила ни слова, потому что знала, какое ему предстоит трудное решение. В общем, Женя уже совсем было собрался пойти со своей Женей в МФЦ и подать заявку на брак, но вдруг подумал: «Господи Боже, что ж я делаю! Это же мама! Мать! Она меня родила, растила-кормила, после папиной смерти образование дала, а я ее бросаю! Древние греки, кажется, говорили – жён-мужей и детей может быть сколько хочешь, а матери новой не будет! Что ж это я за подлец такой? Нет!».
В общем, он сказал матери, что берет ее с собою. И что в Москве обязательно найдется лечение от стафулоза: либо больница, либо просто лекарство, которого здесь нет, а в Москве, наверное, в каждой аптеке навалом.
Брать с собой много вещей не разрешалось – по чемодану пятьдесят пять на сорок на двадцать пять, и бумажник с документами.
***
Когда перешли наружную границу, там был двухдневный карантин. Им с мамой дали отдельную комнатку. На другой день зашел врач, посмотрел обоих, сказал маме: «Прилягте, гражданка, я сейчас вернусь». Но не вернулся. Вечером мама позвала Женю присесть рядом и сказала:
- Зря ты Женечку вместо меня не взял.
- Да ладно! – засмеялся он.
- Так в Москве и не побывала, – сказала мама и заснула.
«А и правда – подумал Женя. – Это только наружный периметр. Карантинная граница. А настоящая Москва там, в конце коридора, где второй контроль».
Утром мама была уже холодная.
Врач и полицейский не велели Жене брать мамин чемодан. «Заразно!».
Женя проводил взглядом каталку, на которой лежала мама, а в ногах у нее, клонясь и чуть не падая, стоял серый чемодан с ремешками крестом, вспомнил про крест, перекрестился и пошел, подхватив свой чемоданчик, в конец коридора.
Там он выложил свои документы на прилавок и напористо изложил ситуацию. Типа что его мать, указанная в документе как законный спутник по разрешению второй степени, ранним утром скончалась от стафулоза, вот справка.
- Ну и? – спросил пограничник, старик в толстых очках.
- Ну и я имею право въехать со спутником. Имею право вернуться и привезти спутника. В смысле спутницу. Разрешение действует год с момента выдачи. Прошло меньше месяца.
- Знаете, что? – вдруг засмеялся пограничник, снял и протер очки. – Вы знаете, нас учили никогда не говорить гражданину: «Вы правы!». Надо всегда говорить: «Вы ошибаетесь, есть параграф такой-то пункта такого-то!». Гражданин не может быть прав перед официальным лицом. Но вот тут, – и он надел очки на свой толстый пористый нос, блестящий от жира, – но вот тут все-таки нет! Вы всё-таки правы! Такой редчайший случай, можно сказать…
Он вбил какие-то цифры в компьютер, а потом переписал их в конторскую книгу. Долго писал, пыхтя и склоняя голову.
- Ишь! – вздохнул Женя.
- Сервера горят, – ответно вздохнул старик. – Или жгут их, черт знает. Может, диверсанты? Саботёры? Как думаете?
- Без понятия, – честно сказал Женя.
- Я тоже, – сказал пограничник. У него от старости немножко тряслась голова. – Вот ваш паспорт и разрешение. Езжайте за подружкой! – он подмигнул.
***
Когда Женя вернулся в родной город, он первым делом, прямо с поезда, пошел на кладбище. Заказал в конторе, чтоб на могиле папы подтюкали мамино имя-отчество-фамилию: Колодкина-Семендеева Фаина Макаровна.
Потом сразу побежал к любимой девушке Жене, чтоб она его утешила в несчастье, это раз. И чтоб они быстро сбегали в МФЦ оставить заявление на брак, это два. И чтоб она тоже начала собирать чемоданчик ехать с ним в Москву, это три.
Когда он подошел к домику, где она жила с родителями посреди яблочного сада и двух курятников, он увидел, что там пристроены еще две комнаты, примерно шесть на шесть.
Женя сидела в саду на скамеечке, резала яблоки на варенье, а вокруг бегал ребеночек года в полтора. Еще немтырь, но веселый: Женя ему говорила: «Мишенька, Мишенька», а мальчик гукал в ответ и кричал вроде «Да! Да!» и ручонки тянул к тазу с резаными яблоками.
Он полюбовался этой милотой, но сказал:
- Жень, когда успела?
- Привет! – сказала она. – Да вон сколько времени прошло, как ты меня тут оставил ради мамки своей.
- Она померла.
- Царствие небесное. Хорошая была женщина Фаина Макаровна, а ты мамочкин сынок. Тьфу. Все профукал.
- Женя! – вскричал он. – Так ведь меня всего четыре дня не было! Ты что?
- У нас тут время быстрее идет. Не знал? В сто раз примерно. Или даже еще. Вон ты какой молодой, а у меня уже морщины пошли.
- Да какие морщины! – он потянулся было к ней, но она сказала:
- Ступай откуда пришел!
Ребеночек закричал. Собака залаяла, загремела цепью.
***
Ну и ладно! Значит, одному в Москву.
А в Москве тот же самый пограничник сказал и показал, что в разрешении написано: «однократное пересечение границы». А он, значит, ее уже пересек и обратно уехал. Вот штампики. Так что пардоннэ муа.
- Нет уж это вы пардоннэ! – твердо возразил Женя. – Я пересек только наружную границу. Карантинную! А за внутреннюю не заходил. Границу Москвы в собственном смысле слова я не пересекал. Там должен быть второй, главный штампик. Вы его не поставили! Пропустите меня!
- Экие вы все умные стали, – бормотал пограничник, глядя в бумаги то сквозь очки, то поверх очков. – «В собственном смысле!», – передразнил он. – Вы опять-таки правы. С точки зрения здравого, так сказать, смысла. Но в разрешении не сказано про две границы. Написано: «однократное пересечение границы»! А какой – карантинной или административной – не записано. Знаете, что?
- Что? – сказал Женя, холодея и надеясь одновременно.
- Оставьте ваши координаты, с вами свяжутся.
- Какие еще координаты? – выдохнул Женя. – Вы сканировали мой паспорт!
- Сервера горят, – закивал головой старик-пограничник. – Что ни день горят. Саботёры, пароль д-онёр! Давайте я лучше в книжечку запишу.
Он достал конторскую книгу, растрепанную и замусоленную, поплевал на карандаш, склонил голову набок:
- Диктуйте!
***
Вернувшись домой, Женя вспомнил, что так и не увидел живую Москву, хотя бы из окна поезда. Когда подъезжал к пропускному пункту, и когда отъезжал – тоже. Там были сплошные мосты и стены, стены и мосты, а домов совсем не видать.
Тем более что туман.
«А может, Москвы и вовсе нет, кроме как в телевизоре?» – подумал он и стал доставать из чемодана брюки, майки и прочее свое небогатое добришко.
Оригинал и комментарии
от prilepin
Очень хорошо. Надо заколебать всех поскорее. И так справляетесь, но с гимном побыстрее пойдёт.
Оригинал и комментарии
литературная учёба от clear-text
ПОЭЗИЯ И ПРАВДА
Моя знакомая в ФБ опубликовала чудесный отрывок:
Однажды Леон Бакст влюбился в очаровательную молодую француженку. И позвал ее в Версаль, надеясь, что в романтической атмосфере королевских садов она скорее отзовется на его уговоры. Пока они сидели, мечтательно созерцая оформление в стиле Ватто, он взял ее за руку, а когда придвинулся к ней, она задумчиво взглянула на него и заметила:
- Какое потрясающее место для самоубийства.
***
А вот как всё было на самом деле:
«Я позвал ее погулять в Версаль. Романтика, королевские сады, воспоминания о дамах и кавалерах Ватто. Антураж, думал я, поможет мне. Взял ее за руку, подвинулся к ней, а она тихо прошептала:
- Пятьсот франков, мсье.
- С ума сошла? – изумился я.
Она задумчиво взглянула на меня и заметила:
- Взять меньше пятисот для меня равносильно самоубийству!
- Но почему? – воскликнул я.
- Об этом все узнают, поймут, что я демпингую, и сутенеры меня зарежут.
- Но Аннет! – возразил я, крепко держась за карман с бумажником; там было ровно пятьсот франков. – Я никому не скажу! Это будет нашей тайной! Может быть, все-таки четыреста? Ну хорошо, пускай четыреста пятьдесят!
Она помолчала, и вдруг порывисто обняла меня, сильно и нежно прижалась ко мне, и я на миг ощутил ее юную упругую грудь… Но потом она по-сестрински ласково поцеловала меня в лоб, встала, еще раз отрицательно покачала головой, повернулась и пошла по аллее, созданной гением Ленотра и Лебрена.
Я сидел, окаменев, и глядел ей вслед с тоской неизбытой мужской страсти; это чувство причудливо смешалось в моем сердце с печалью бедного студента, которого отвергла дочь богатого человека. В этой печали было много личного, друг мой.
Она скрылась за стрижеными деревцами.
Я встал, одернул пиджак и почувствовал, что бумажника нет».
(из письма Леона Бакста Сержу Дягилеву)
Моя знакомая в ФБ опубликовала чудесный отрывок:
Однажды Леон Бакст влюбился в очаровательную молодую француженку. И позвал ее в Версаль, надеясь, что в романтической атмосфере королевских садов она скорее отзовется на его уговоры. Пока они сидели, мечтательно созерцая оформление в стиле Ватто, он взял ее за руку, а когда придвинулся к ней, она задумчиво взглянула на него и заметила:
- Какое потрясающее место для самоубийства.
***
А вот как всё было на самом деле:
«Я позвал ее погулять в Версаль. Романтика, королевские сады, воспоминания о дамах и кавалерах Ватто. Антураж, думал я, поможет мне. Взял ее за руку, подвинулся к ней, а она тихо прошептала:
- Пятьсот франков, мсье.
- С ума сошла? – изумился я.
Она задумчиво взглянула на меня и заметила:
- Взять меньше пятисот для меня равносильно самоубийству!
- Но почему? – воскликнул я.
- Об этом все узнают, поймут, что я демпингую, и сутенеры меня зарежут.
- Но Аннет! – возразил я, крепко держась за карман с бумажником; там было ровно пятьсот франков. – Я никому не скажу! Это будет нашей тайной! Может быть, все-таки четыреста? Ну хорошо, пускай четыреста пятьдесят!
Она помолчала, и вдруг порывисто обняла меня, сильно и нежно прижалась ко мне, и я на миг ощутил ее юную упругую грудь… Но потом она по-сестрински ласково поцеловала меня в лоб, встала, еще раз отрицательно покачала головой, повернулась и пошла по аллее, созданной гением Ленотра и Лебрена.
Я сидел, окаменев, и глядел ей вслед с тоской неизбытой мужской страсти; это чувство причудливо смешалось в моем сердце с печалью бедного студента, которого отвергла дочь богатого человека. В этой печали было много личного, друг мой.
Она скрылась за стрижеными деревцами.
Я встал, одернул пиджак и почувствовал, что бумажника нет».
(из письма Леона Бакста Сержу Дягилеву)
Оригинал и комментарии
искусство дистанции от clear-text
В ЗЕРКАЛАХ
Одна молодая женщина, замужняя, мать двоих детей, все у нее очень хорошо было – вдруг полюбила какого-то совсем несуразного парня. Он снимал комнату в коммуналке, не имел образования и работал не пойми кем – когда охранником, а когда таксистом. Они познакомились как раз, когда он ее вез на такси: она выпила в гостях и не стала садиться за руль. Вызвала машину, и вот. В общем, она стала к нему, как говорят в народе, бегать от мужа.
Наверное, потому, что он был весь из себя такой крепкий, сильный, красивый, по хмурому виду и хриплому голосу даже несколько грубоватый, и ей это нравилось. Настоящий мужчина. Муж у нее как раз был в этом смысле так себе. Но интересное дело – он, этот ее любовник, относился к ней без всякой грубости, наоборот – очень нежно, заботливо, даже трепетно, сказал бы я. Встречал ее салатом из огурцов и бутербродами с колбасой, свежим горячим чаем, не из пакетика, а в чайнике заваривал. Улыбался, в глаза заглядывал. Называл нежными именами. Ну а всё то, ради чего она к нему бегала – вообще супер.
Она, конечно, сразу поняла, в чем дело. Он ведь был никто и звать никак, а она – ой-ой-ой. Дочка генерала и внучка еще советского замминистра обороны. Квартира на Бронной, в доме с мемориальными досками. Мама – известный врач, профессор. Муж – тоже из хорошей семьи, но не в муже дело, она и без мужа была ой-ой-ой, квартиру ей папа устраивал, и работу тоже.
То есть она понимала, что для этого простого парня она была подарком, внезапным и ярким сюрпризом судьбы, этакой райской птицей, влетевшей в форточку его узкой и темноватой коммуналочной комнаты, и он, наверное, пытается эту птичку приручить, задержать, а там, глядишь… Небось, мечтает о чем-то.
Но она ему ничего о себе не рассказывала, разумеется. Да и вообще у них времени не было разговоры разговаривать: она отвозила сына в бассейн и сразу к нему – буквально полчаса им было на всё про всё, включая салат из огурцов и чай с бутербродом. Машину оставляла далеко, а ему врала, что ей некогда, потому что обеденный перерыв кончается. А где, что – не говорила.
Один раз она позвонила ему, сказала, что будет через полчаса примерно, а он вдруг попросил ее взять колбаски докторской. Она сказала:
- Ну… Ну, постараюсь.
Он ответил:
- А чего стараться-то? Возьми у себя.
- У себя? – она не поняла.
- Ну у себя в магазине!
«Хуясе!» - вот так прямо в уме сказала она. Он что? Подумал, что она продавщица? Да! Они же познакомились, когда он ее вез в такси! А пока она три минуты ждала такси, вдруг пошел дождь, и она зашла в двери магазина. В тамбур! И он, значит, увидел, как она оттуда выходит.
- У меня в магазине? – повторила она, чтобы убедиться.
- Ну да, в «Магнолии». Ты ж там работаешь?
- Неважно, – сказала она и нажала отбой.
Потому что разлюбила его напрочь, в ту же самую секунду.
Просто как отрезало.
***
А один мой приятель, довольно известный художник, однажды на выставке познакомился с девушкой, и девушка в него сразу влюбилась – вот почти как та генеральская дочь в таксиста – сразу в кафе стала целоваться, и они поехали к ней. Он ей потом стал рассказывать о себе, про свои каталоги, выставки и продажи, а она обняла его и засмеялась:
- Да какая разница!
Она ведь хорошее сказать хотела: дескать, я просто так в тебя влюбилась, как в человека и мужчину – а он, дурак, обиделся и ушел.
Одна молодая женщина, замужняя, мать двоих детей, все у нее очень хорошо было – вдруг полюбила какого-то совсем несуразного парня. Он снимал комнату в коммуналке, не имел образования и работал не пойми кем – когда охранником, а когда таксистом. Они познакомились как раз, когда он ее вез на такси: она выпила в гостях и не стала садиться за руль. Вызвала машину, и вот. В общем, она стала к нему, как говорят в народе, бегать от мужа.
Наверное, потому, что он был весь из себя такой крепкий, сильный, красивый, по хмурому виду и хриплому голосу даже несколько грубоватый, и ей это нравилось. Настоящий мужчина. Муж у нее как раз был в этом смысле так себе. Но интересное дело – он, этот ее любовник, относился к ней без всякой грубости, наоборот – очень нежно, заботливо, даже трепетно, сказал бы я. Встречал ее салатом из огурцов и бутербродами с колбасой, свежим горячим чаем, не из пакетика, а в чайнике заваривал. Улыбался, в глаза заглядывал. Называл нежными именами. Ну а всё то, ради чего она к нему бегала – вообще супер.
Она, конечно, сразу поняла, в чем дело. Он ведь был никто и звать никак, а она – ой-ой-ой. Дочка генерала и внучка еще советского замминистра обороны. Квартира на Бронной, в доме с мемориальными досками. Мама – известный врач, профессор. Муж – тоже из хорошей семьи, но не в муже дело, она и без мужа была ой-ой-ой, квартиру ей папа устраивал, и работу тоже.
То есть она понимала, что для этого простого парня она была подарком, внезапным и ярким сюрпризом судьбы, этакой райской птицей, влетевшей в форточку его узкой и темноватой коммуналочной комнаты, и он, наверное, пытается эту птичку приручить, задержать, а там, глядишь… Небось, мечтает о чем-то.
Но она ему ничего о себе не рассказывала, разумеется. Да и вообще у них времени не было разговоры разговаривать: она отвозила сына в бассейн и сразу к нему – буквально полчаса им было на всё про всё, включая салат из огурцов и чай с бутербродом. Машину оставляла далеко, а ему врала, что ей некогда, потому что обеденный перерыв кончается. А где, что – не говорила.
Один раз она позвонила ему, сказала, что будет через полчаса примерно, а он вдруг попросил ее взять колбаски докторской. Она сказала:
- Ну… Ну, постараюсь.
Он ответил:
- А чего стараться-то? Возьми у себя.
- У себя? – она не поняла.
- Ну у себя в магазине!
«Хуясе!» - вот так прямо в уме сказала она. Он что? Подумал, что она продавщица? Да! Они же познакомились, когда он ее вез в такси! А пока она три минуты ждала такси, вдруг пошел дождь, и она зашла в двери магазина. В тамбур! И он, значит, увидел, как она оттуда выходит.
- У меня в магазине? – повторила она, чтобы убедиться.
- Ну да, в «Магнолии». Ты ж там работаешь?
- Неважно, – сказала она и нажала отбой.
Потому что разлюбила его напрочь, в ту же самую секунду.
Просто как отрезало.
***
А один мой приятель, довольно известный художник, однажды на выставке познакомился с девушкой, и девушка в него сразу влюбилась – вот почти как та генеральская дочь в таксиста – сразу в кафе стала целоваться, и они поехали к ней. Он ей потом стал рассказывать о себе, про свои каталоги, выставки и продажи, а она обняла его и засмеялась:
- Да какая разница!
Она ведь хорошее сказать хотела: дескать, я просто так в тебя влюбилась, как в человека и мужчину – а он, дурак, обиделся и ушел.
Оригинал и комментарии
от prilepin
Татьяна Толстая: "...мне Захар Прилепин неприятен, но он очень большой писатель".
Татьяна Никитична, как не крути, человек гордый и беспощадный. Как и сын ея. Посему - вот.
Наша либеральная общественность сдохнет, а такого не скажет. Впрочем, и половина патриотической тоже с лица сойдёт, и не справится.
А нам, большим писателям, терять нечего. Мы правды не пужаемся.
Татьяна Никитична, как не крути, человек гордый и беспощадный. Как и сын ея. Посему - вот.
Наша либеральная общественность сдохнет, а такого не скажет. Впрочем, и половина патриотической тоже с лица сойдёт, и не справится.
А нам, большим писателям, терять нечего. Мы правды не пужаемся.
Оригинал и комментарии
литературная учёба от clear-text
НЕТ ХОРОШЕГО ФИЛЬМА О ЧЕХОВЕ
А ведь можно было бы.
Жизнь Чехова очень интересна, и очень кинематографична. Просто даже сериальна. Таганрог, Москва, медицинский факультет, журналистика, первая пьеса, рассказы, женщины, публичные дома, Сахалин, кругосветное путешествие, Суворин, Чайковский, Мелихово, романы – Бонье, Мизинова, неудачный роман с Авиловой, слава. Ялта, Толстой, Бунин, Горький Станиславский. Потом Книппер, и смерть в Баденвейлере.
Но взять что–то одно.
О фильме «Сюжет для небольшого рассказа» 1969 года я и не говорю. Вроде и актеры хорошие. Но зато никакого секса! Хотя Мизинову играет Марина Влади, а секса в этом треугольнике – Чехов, Мизинова, Потапенко – было очень много. Честно говоря, там только секс и был. Но зато в СССР в 1969 году секса не было – по крайней мере, в кино.
Сделать фильм, например, про случай с Авиловой. Хотя такой фильм уже, кажется, есть, называется «Поклонница», недавний, но он как-то проскользнул незаметно: вроде и хороший, но очень мягкий. Нежный, добрый и лиричный.
***
А снимать надо очень жестко. Беспощадно.
Чехов и Авилова не как великий писатель и его поклонница, тоже как бы писательница – а просто как мужчина и женщина, которых тянет друг к другу, но им так и не удается сойтись, лечь в постель. Какие-то глупые и смешные обстоятельства мешают (напр., внезапный приход гостей, когда у Авиловой уехал муж, и она уж приготовилась; поразительно трагикомическая и какая-то фрейдистская история). Кроме того, она любит Чехова, хочет Чехова, но при этом любит и мужа, и детей. В общем, дорожит своим браком.
Все у них как–то по-дурацки – и встреча в маскараде, и условная цитата в книге, и последнее свидание в больнице. Но не должно быть видно, что это великий писатель. Да, известный писатель – но которого с пошлыми насмешками расспрашивает женщина, пришедшая к Авиловой в гости: он для нее просто «автор», рассказы которого вызывают у нее вопросы и несогласия, и она это выдает безо всякого пиетета. Да и для Авиловой он тоже «известный автор», но никак не «великий писатель». Это место уже занято Львом Толстым.
***
Поэтому главное:
Нужен взгляд не из нашего времени, а оттуда, из того времени.
Потому что если смотреть «отсюда» – то режиссер говорит актеру, и актер говорит сам себе: «Ты же Чехова играешь! Ты понял, чей образ ты воплощаешь? А? Вот то-то же!». И непременно получается, что наше теперешнее знание о гениальности Чехова, о его всемирном значении как реформатора литературы, и т.д. и т.п. – будет отражаться в каждом взгляде, в каждом жесте актера. Значительность его произведений перейдет в значительность его слов и интонаций – будь то усталая грусть «Дома с мезонином», сочувствие народу из рассказа «Мужики», трагическая недосказанность «Чайки», и все такое. Из его уст будут звучать либо мудрые сентенции, выдранные из «Скучной истории», либо веселые цитаты из рассказов Антоши Чехонте, либо лирический туман «Трех сестер». А скорее всего – по очереди, в зависимости от ситуации.
И это будет (и уже сто раз было) – ужасно.
Надо совсем по-другому.
Чехов? А это кто? Ах, да! Есть такой. «Автор», «сочинитель». Популярный даже. Говорят, его сам Лев Толстой похвалил, за то, что он написал рассказ против женского равноправия. Но вот пьесы его проваливаются. Хотя на самом-то деле он неплохо пишет, уж точно не хуже Потапенко! Но – крайний пессимист, что делает его хуже Потапенко. Зато Чехов очень красивый, рослый. Говорят, жуткий бабник. Кругом сплетни, с кем он спал, кого бросил. С тем же Потапенко у них общая дама была.
Всё.
Вот и всё, что знали о Чехове при жизни. Во всяком случае, вот что о нем знала и понимала Авилова (единственная женщина, которую он, по уверениям Бунина, любил по-настоящему; возможно, потому, что так и не сумел с ней переспать).
Авилова в своих мемуарах так и пишет – жизнь Чехова пропала, потому что он не сумел ее – Авилову, то есть – сделать своей, добиться. Вот добился бы, увел бы от мужа, жил бы с ней долго и счастливо. Его жизнь состоялась бы. А так – пропала твоя жизнь, Антон Павлович (так она считает).
***
Но вот мы теперь знаем, что этот человек – Чехов.
Не просто красавец с бородкой, донжуан, сочинитель и «певец сумеречных настроений в обществе» – а Чехов, блин!
ЧЕХОВ! Поняли, козлы?! Ч–Е–Х–О–В, суки!!!
Вот тогда зритель будет офигевать.
А когда изображают, смешивая «тогда» с «теперь», путая взгляд неглупой дамочки Авиловой (или неглупой дамочки Мизиновой) с «нашим нынешним взглядом на Чехова» – получается нервный хрупкий рефлектирующий и сам себя цитирующий интеллигент, на которого смотреть противно.
А ведь можно было бы.
Жизнь Чехова очень интересна, и очень кинематографична. Просто даже сериальна. Таганрог, Москва, медицинский факультет, журналистика, первая пьеса, рассказы, женщины, публичные дома, Сахалин, кругосветное путешествие, Суворин, Чайковский, Мелихово, романы – Бонье, Мизинова, неудачный роман с Авиловой, слава. Ялта, Толстой, Бунин, Горький Станиславский. Потом Книппер, и смерть в Баденвейлере.
Но взять что–то одно.
О фильме «Сюжет для небольшого рассказа» 1969 года я и не говорю. Вроде и актеры хорошие. Но зато никакого секса! Хотя Мизинову играет Марина Влади, а секса в этом треугольнике – Чехов, Мизинова, Потапенко – было очень много. Честно говоря, там только секс и был. Но зато в СССР в 1969 году секса не было – по крайней мере, в кино.
Сделать фильм, например, про случай с Авиловой. Хотя такой фильм уже, кажется, есть, называется «Поклонница», недавний, но он как-то проскользнул незаметно: вроде и хороший, но очень мягкий. Нежный, добрый и лиричный.
***
А снимать надо очень жестко. Беспощадно.
Чехов и Авилова не как великий писатель и его поклонница, тоже как бы писательница – а просто как мужчина и женщина, которых тянет друг к другу, но им так и не удается сойтись, лечь в постель. Какие-то глупые и смешные обстоятельства мешают (напр., внезапный приход гостей, когда у Авиловой уехал муж, и она уж приготовилась; поразительно трагикомическая и какая-то фрейдистская история). Кроме того, она любит Чехова, хочет Чехова, но при этом любит и мужа, и детей. В общем, дорожит своим браком.
Все у них как–то по-дурацки – и встреча в маскараде, и условная цитата в книге, и последнее свидание в больнице. Но не должно быть видно, что это великий писатель. Да, известный писатель – но которого с пошлыми насмешками расспрашивает женщина, пришедшая к Авиловой в гости: он для нее просто «автор», рассказы которого вызывают у нее вопросы и несогласия, и она это выдает безо всякого пиетета. Да и для Авиловой он тоже «известный автор», но никак не «великий писатель». Это место уже занято Львом Толстым.
***
Поэтому главное:
Нужен взгляд не из нашего времени, а оттуда, из того времени.
Потому что если смотреть «отсюда» – то режиссер говорит актеру, и актер говорит сам себе: «Ты же Чехова играешь! Ты понял, чей образ ты воплощаешь? А? Вот то-то же!». И непременно получается, что наше теперешнее знание о гениальности Чехова, о его всемирном значении как реформатора литературы, и т.д. и т.п. – будет отражаться в каждом взгляде, в каждом жесте актера. Значительность его произведений перейдет в значительность его слов и интонаций – будь то усталая грусть «Дома с мезонином», сочувствие народу из рассказа «Мужики», трагическая недосказанность «Чайки», и все такое. Из его уст будут звучать либо мудрые сентенции, выдранные из «Скучной истории», либо веселые цитаты из рассказов Антоши Чехонте, либо лирический туман «Трех сестер». А скорее всего – по очереди, в зависимости от ситуации.
И это будет (и уже сто раз было) – ужасно.
Надо совсем по-другому.
Чехов? А это кто? Ах, да! Есть такой. «Автор», «сочинитель». Популярный даже. Говорят, его сам Лев Толстой похвалил, за то, что он написал рассказ против женского равноправия. Но вот пьесы его проваливаются. Хотя на самом-то деле он неплохо пишет, уж точно не хуже Потапенко! Но – крайний пессимист, что делает его хуже Потапенко. Зато Чехов очень красивый, рослый. Говорят, жуткий бабник. Кругом сплетни, с кем он спал, кого бросил. С тем же Потапенко у них общая дама была.
Всё.
Вот и всё, что знали о Чехове при жизни. Во всяком случае, вот что о нем знала и понимала Авилова (единственная женщина, которую он, по уверениям Бунина, любил по-настоящему; возможно, потому, что так и не сумел с ней переспать).
Авилова в своих мемуарах так и пишет – жизнь Чехова пропала, потому что он не сумел ее – Авилову, то есть – сделать своей, добиться. Вот добился бы, увел бы от мужа, жил бы с ней долго и счастливо. Его жизнь состоялась бы. А так – пропала твоя жизнь, Антон Павлович (так она считает).
***
Но вот мы теперь знаем, что этот человек – Чехов.
Не просто красавец с бородкой, донжуан, сочинитель и «певец сумеречных настроений в обществе» – а Чехов, блин!
ЧЕХОВ! Поняли, козлы?! Ч–Е–Х–О–В, суки!!!
Вот тогда зритель будет офигевать.
А когда изображают, смешивая «тогда» с «теперь», путая взгляд неглупой дамочки Авиловой (или неглупой дамочки Мизиновой) с «нашим нынешним взглядом на Чехова» – получается нервный хрупкий рефлектирующий и сам себя цитирующий интеллигент, на которого смотреть противно.
Оригинал и комментарии
от prilepin
литературная учёба от clear-text
ЯЗЫК, КОТОРЫЙ САМ
Поэт Виталий Пуханов недавно опубликовал такую притчу:
«За одного мальчика стихи писал его пиджак. Выйдет мальчик покурить, повесит пиджак на спинку стула, вернётся, а пиджак уже восьмистрочник классический выдал с глубокой жизненной мыслью. Или двенадцать строк напишет, или даже шестнадцать и двадцать строк, но реже. Мальчик пришёл с пиджаком к доброму волшебнику и спросил: что теперь делать? «Понимаешь, – тревожно начал волшебник, – с поэтами традиционной версификации иногда случается такое, что стихи начинает сочинять за них сам метод».
***
История известная.
Примерно о том же писал Шиллер аж в 1797 году:
«Друг! Ты пока не поэт, хоть порой сочиняешь удачно;
Литературный язык пишет стихи за тебя».
В подлиннике:
«Weil ein Vers dir gelingt in einer gebildeten Sprache,
Die für dich dichtet und denkt, glaubst du schon Dichter zu seyn?»
Подстрочник:
«Если у тебя получается стихотворение на выстроенном языке,
Который за тебя говорит и думает – неужели ты веришь, что ты поэт?»
***
Добавлю лишь, что такие конфузы – когда сам метод начинает сочинять за поэтов стихи – случаются не только с поэтами-традиционалистами.
С новаторами порой даже чаще.
Поэт Виталий Пуханов недавно опубликовал такую притчу:
«За одного мальчика стихи писал его пиджак. Выйдет мальчик покурить, повесит пиджак на спинку стула, вернётся, а пиджак уже восьмистрочник классический выдал с глубокой жизненной мыслью. Или двенадцать строк напишет, или даже шестнадцать и двадцать строк, но реже. Мальчик пришёл с пиджаком к доброму волшебнику и спросил: что теперь делать? «Понимаешь, – тревожно начал волшебник, – с поэтами традиционной версификации иногда случается такое, что стихи начинает сочинять за них сам метод».
***
История известная.
Примерно о том же писал Шиллер аж в 1797 году:
«Друг! Ты пока не поэт, хоть порой сочиняешь удачно;
Литературный язык пишет стихи за тебя».
В подлиннике:
«Weil ein Vers dir gelingt in einer gebildeten Sprache,
Die für dich dichtet und denkt, glaubst du schon Dichter zu seyn?»
Подстрочник:
«Если у тебя получается стихотворение на выстроенном языке,
Который за тебя говорит и думает – неужели ты веришь, что ты поэт?»
***
Добавлю лишь, что такие конфузы – когда сам метод начинает сочинять за поэтов стихи – случаются не только с поэтами-традиционалистами.
С новаторами порой даже чаще.
Оригинал и комментарии
литературная учёба от clear-text
"ТОРЖЕСТВОВАТЬ ПРИДЕТСЯ ОДНОМУ"
Когда-то давно, очень давно, еще до того, как я начал сочинять рассказы, я увидел по телевизору передачу с одним неплохим, в общем и целом, поэтом. Поэт был очень стар, но бодр, и красиво, как-то по-французски одет. Я даже сначала принял его за какого-то старого русского эмигранта, черт знает... Но нет, поэт был бесспорно советский.
***
Он рассказывал разные интересные истории о писателях, художниках, актерах, с кем он общался в течение своей жизни. От Маяковского до Пастернака, от Бабеля до Олеши, от Мейерхольда до Акимова, от Эйзенштейна до Пудовкина и так далее.
Ведущий смотрел на него так, как будто он был они все.
Я подумал - как, наверное, грустно и противно жить этому старику, потому что его принимают за целую эпоху.
А он, меж тем - просто он.
Сам, со своими собственными заслугами и провалами, нравится это кому-то или нет! А вовсе не свидетель жизни знаменитых режиссеров, актеров, поэтов.
Вот такое у него вдруг возникало выражение лица, когда неожиданно тускнел взгляд, и он смотрел вниз, на свои тощие колени, отрисованные полотняными брюками - дело было летом, на дачной веранде.
Но потом он поднимал голову, глаза его взблескивали весело и даже горделиво, губы складывались в надменную усмешку, и казалось, что ему кажется - он и есть одновременно Маяковский, Бабель, Мейерхольд...
***
Даже захотелось написать повесть или целый роман вот о таком "последнем из плеяды". О тяжком грузе то ли обидного долга перед в сто раз более великими ушедшими друзьями - то ли вынужденного, но все же приятного воспоминательства, которое чуть-чуть отдает самозванством.
Но как-то не собрался.
Когда-то давно, очень давно, еще до того, как я начал сочинять рассказы, я увидел по телевизору передачу с одним неплохим, в общем и целом, поэтом. Поэт был очень стар, но бодр, и красиво, как-то по-французски одет. Я даже сначала принял его за какого-то старого русского эмигранта, черт знает... Но нет, поэт был бесспорно советский.
***
Он рассказывал разные интересные истории о писателях, художниках, актерах, с кем он общался в течение своей жизни. От Маяковского до Пастернака, от Бабеля до Олеши, от Мейерхольда до Акимова, от Эйзенштейна до Пудовкина и так далее.
Ведущий смотрел на него так, как будто он был они все.
Я подумал - как, наверное, грустно и противно жить этому старику, потому что его принимают за целую эпоху.
А он, меж тем - просто он.
Сам, со своими собственными заслугами и провалами, нравится это кому-то или нет! А вовсе не свидетель жизни знаменитых режиссеров, актеров, поэтов.
Вот такое у него вдруг возникало выражение лица, когда неожиданно тускнел взгляд, и он смотрел вниз, на свои тощие колени, отрисованные полотняными брюками - дело было летом, на дачной веранде.
Но потом он поднимал голову, глаза его взблескивали весело и даже горделиво, губы складывались в надменную усмешку, и казалось, что ему кажется - он и есть одновременно Маяковский, Бабель, Мейерхольд...
***
Даже захотелось написать повесть или целый роман вот о таком "последнем из плеяды". О тяжком грузе то ли обидного долга перед в сто раз более великими ушедшими друзьями - то ли вынужденного, но все же приятного воспоминательства, которое чуть-чуть отдает самозванством.
Но как-то не собрался.
Оригинал и комментарии
как сестра от clear-text
«АНГЕЛАМ СВОИМ ЗАПОВЕДАЕТ О ТЕБЕ»
Номер был неважнецкий, но двухместный – хорошо, что не «дабл», а «твин», то есть с двумя кроватями. Он лег, погасил свет, отвернулся к стенке и прикрыл глаза. Она дожидалась в прихожей.
- Все, – громко сказал он. – Я уже сплю. Заходите.
Она долго умывалась. Потом он слышал, как она сбросила босоножки – легкий стук по гостиничному ламинату – разделась и улеглась.
- Спокойной ночи, – сказал он.
- Спокойной ночи, – сказала она. – Спасибо большое, что вы меня пустили.
- Не за что. Спокойной ночи.
- Спокойной… Вы такой добрый и хороший. Спасибо, правда.
- Перестаньте. Спокойной ночи, спать пора.
Он повернулся на спину, посмотрел на потолок, и нарочно не стал коситься в ее сторону: глупости какие. Переночует и уйдет. Поспасибкает на прощанье. Всё. Он потянулся и громко зевнул.
- Что? – спросила она.
Он не ответил.
- Вы что-то сказали?
- Нет, нет, я просто зевнул.
- А вы не храпите ночью?
- Нет.
- Это хорошо. У меня папа храпит на весь дом, и две сестры тоже. Вот в три трубы как заведут, – она тихонько засмеялась. – Кажется, форточка открыта, я проверю.
- Я закрыл форточку, – сказал он.
- Я все равно проверю.
Скрипнула кровать, он услышал ее босые шаги.
- Да, – сказала она. – Правда, закрыта. Даже душно.
- Тогда откройте.
- Будет холодно.
- Сами решайте. Спокойной ночи.
Она села на свою кровать, но, слышал он, не легла.
- А давайте на «ты», – сказала она.
- Это почему?
- Раз мы вместе ночуем в одной комнате, как родственники.
- Хорошо, – вздохнул он, не желая вести споры-разговоры. – На «ты» так на «ты». Давай скорее спи, я спать хочу.
- А можно я к тебе прилягу? – спросила она.
- С ума сошла! – негромко крикнул он. – Нельзя! Не вздумай. Спи, кому сказано!
- Жалко, – сказала она. – А почему?
- По кочану! Соображаешь? Тебе девятнадцать лет, мне тридцать восемь. Я по вашим меркам тебе в отцы гожусь.
- Ну и что? – сказала она. - У нас многие девушки в шестнадцать выходят за стариков, и все нормально, никто не пугается. Чего ты боишься?
- Прекрати. У вас не у нас. Я женат!
- Я буду у тебя второй женой.
- С ума сошла?
- Я шучу, ты что, – сказала она. – Я же студентка. Я городская. У меня вся семья городская. Я без этих кишлачных дел. Я пошутила, ты понял?
- Пошутили, и хватит, – сказал он.
- У тебя совсем нет чувства юмора? – она засмеялась.
- Послушай, – ему все это надоело. – Ты мне сказала, что тебе страшно идти домой. Я сказал, что отвезу тебя на такси. Ты сказала, что у вас такой район, что меня там даже на такси убьют или покалечат. Ты попросилась переночевать в моем номере. Чисто как сестра. Я согласился. Всё, точка. Спи, и чтоб без глупостей.
- Я всё наврала, – сказала она. – Я в тебя влюбилась. Возьми меня.
- Господи! – застонал он. – Ты же мусульманка!
Она молчала.
- Мусульманка или нет? Да или нет?
- Ну, да, – согласилась она.
- Вот видишь! Спи давай.
- Да какая я мусульманка, – вздохнула она. – То есть с одной стороны я мусульманка, конечно. Но почему? Вот ты, конечно, православный, да?
- Православный.
- А ты что, все посты соблюдаешь, по воскресеньям ходишь в храм? Молишься перед сном, перед каждой едой? Ведь нет же! Ты православный потому что русский. То есть потому что не мусульманин. Вот и я так же. Я мусульманка, потому что не русская и не православная, вот и всё. Я даже шахаду не знаю. Забыла, то есть. Только ты никому не говори. А ты «Отче наш» знаешь? Тоже забыл?
Он молчал.
- Вот видишь, – сказала она.
- Я вижу одно, – строго сказал он. – Не в молитвах дело. Ты все равно мусульманка, а я все равно православный. Аллах тебе велел выйти замуж невинной девушкой за хорошего молодого парня. А мне Бог велел любить свою законную жену. Точка.
- А Бог и Аллах – это разные люди? Ой, в смысле боги?
- Нет, – сказал он. – Бог един. Аллах – это Бог по-арабски. А Бог - это Аллах по-русски. Сама ведь всё знаешь. Студентка! Зачем зря болтать?
- Возьми меня в Россию, – сказала она. – Я правда в тебя влюбилась. Здесь такая тоска, я здесь умираю. И вдруг ты. Давай прямо сейчас уедем в Россию?
- Погоди, – зло спросил он. – Ты в меня влюбилась, или здесь тоска? Что главнее?
- Я хорошая, – сказала она. – А буду еще лучше. Жена неважно. Она даже не заметит.
- Бред, – сказал он. – Забудь. Всё, спим.
- Извини, – сказала она.
- Да пожалуйста, – сказал он. – Спокойной ночи.
***
Утром он проснулся от звона разбитого стекла. Вскочил. В окно кидали камнями. Номер был в третьем этаже, поэтому камни долетали не все. Она тоже вскочила, закуталась в одеяло, встала сбоку окна.
- Всё, – сказала она. – Выследили.
- Кто?
- Отец и сестры. И двоюродные братья. С ружьями. Видишь?
- Звони в полицию.
- Не канает. Там все схвачено.
- Ну и что это будет? – у него дрожали губы, но он пытался справиться с собой. – Что теперь?
- Не знаю. Плохо будет. В ЗАГС потащат, под ружьем. Если ты их уговоришь. Или убьют. Надо было ночью убегать. Я же говорила.
- Сука ты! – вдруг заорал он. – Все подстроила? А ну иди сюда! Раз все равно так, я тебя сейчас выебу! Перед смертью, сука!
Опрокинул ее на кровать, навалился сверху. Снова зазвенело стекло, небольшой камень влетел в комнату и попал ему в плечо. Он выматерился, схватил ее в охапку, потащил в прихожую, силком поставил на колени спиной к себе, лицом к вешалке. Она сунула руку в свою сумочку, которая стояла под вешалкой, на полке для туфель. Достала нож и снизу ударила его в пах – и случайно попала в бедренную артерию. Он упал на пол, заливаясь кровью, дергаясь и предсмертно скуля.
Она перешагнула через него, подобрала одеяло, завернулась до подбородка, открыла окно. Люди, стоявшие внизу, замолчали, опустили руки и ружья.
Она забралась на подоконник, выпростала правую руку, помахала им и шагнула туда, в прохладный утренний воздух.
***
Ангелы небесные подхватили ее и понесли на небо.
Что она там делала, никто не знает, но через сорок дней ангелы небесные на крылах своих отнесли ее в Россию, в тот город, где он жил.
Там она окончила педагогический институт, теперь работает в школе, и по церковным праздникам ходит на кладбище, где его могила.
Иногда встречает там его жену, но ничего ей не говорит.
Номер был неважнецкий, но двухместный – хорошо, что не «дабл», а «твин», то есть с двумя кроватями. Он лег, погасил свет, отвернулся к стенке и прикрыл глаза. Она дожидалась в прихожей.
- Все, – громко сказал он. – Я уже сплю. Заходите.
Она долго умывалась. Потом он слышал, как она сбросила босоножки – легкий стук по гостиничному ламинату – разделась и улеглась.
- Спокойной ночи, – сказал он.
- Спокойной ночи, – сказала она. – Спасибо большое, что вы меня пустили.
- Не за что. Спокойной ночи.
- Спокойной… Вы такой добрый и хороший. Спасибо, правда.
- Перестаньте. Спокойной ночи, спать пора.
Он повернулся на спину, посмотрел на потолок, и нарочно не стал коситься в ее сторону: глупости какие. Переночует и уйдет. Поспасибкает на прощанье. Всё. Он потянулся и громко зевнул.
- Что? – спросила она.
Он не ответил.
- Вы что-то сказали?
- Нет, нет, я просто зевнул.
- А вы не храпите ночью?
- Нет.
- Это хорошо. У меня папа храпит на весь дом, и две сестры тоже. Вот в три трубы как заведут, – она тихонько засмеялась. – Кажется, форточка открыта, я проверю.
- Я закрыл форточку, – сказал он.
- Я все равно проверю.
Скрипнула кровать, он услышал ее босые шаги.
- Да, – сказала она. – Правда, закрыта. Даже душно.
- Тогда откройте.
- Будет холодно.
- Сами решайте. Спокойной ночи.
Она села на свою кровать, но, слышал он, не легла.
- А давайте на «ты», – сказала она.
- Это почему?
- Раз мы вместе ночуем в одной комнате, как родственники.
- Хорошо, – вздохнул он, не желая вести споры-разговоры. – На «ты» так на «ты». Давай скорее спи, я спать хочу.
- А можно я к тебе прилягу? – спросила она.
- С ума сошла! – негромко крикнул он. – Нельзя! Не вздумай. Спи, кому сказано!
- Жалко, – сказала она. – А почему?
- По кочану! Соображаешь? Тебе девятнадцать лет, мне тридцать восемь. Я по вашим меркам тебе в отцы гожусь.
- Ну и что? – сказала она. - У нас многие девушки в шестнадцать выходят за стариков, и все нормально, никто не пугается. Чего ты боишься?
- Прекрати. У вас не у нас. Я женат!
- Я буду у тебя второй женой.
- С ума сошла?
- Я шучу, ты что, – сказала она. – Я же студентка. Я городская. У меня вся семья городская. Я без этих кишлачных дел. Я пошутила, ты понял?
- Пошутили, и хватит, – сказал он.
- У тебя совсем нет чувства юмора? – она засмеялась.
- Послушай, – ему все это надоело. – Ты мне сказала, что тебе страшно идти домой. Я сказал, что отвезу тебя на такси. Ты сказала, что у вас такой район, что меня там даже на такси убьют или покалечат. Ты попросилась переночевать в моем номере. Чисто как сестра. Я согласился. Всё, точка. Спи, и чтоб без глупостей.
- Я всё наврала, – сказала она. – Я в тебя влюбилась. Возьми меня.
- Господи! – застонал он. – Ты же мусульманка!
Она молчала.
- Мусульманка или нет? Да или нет?
- Ну, да, – согласилась она.
- Вот видишь! Спи давай.
- Да какая я мусульманка, – вздохнула она. – То есть с одной стороны я мусульманка, конечно. Но почему? Вот ты, конечно, православный, да?
- Православный.
- А ты что, все посты соблюдаешь, по воскресеньям ходишь в храм? Молишься перед сном, перед каждой едой? Ведь нет же! Ты православный потому что русский. То есть потому что не мусульманин. Вот и я так же. Я мусульманка, потому что не русская и не православная, вот и всё. Я даже шахаду не знаю. Забыла, то есть. Только ты никому не говори. А ты «Отче наш» знаешь? Тоже забыл?
Он молчал.
- Вот видишь, – сказала она.
- Я вижу одно, – строго сказал он. – Не в молитвах дело. Ты все равно мусульманка, а я все равно православный. Аллах тебе велел выйти замуж невинной девушкой за хорошего молодого парня. А мне Бог велел любить свою законную жену. Точка.
- А Бог и Аллах – это разные люди? Ой, в смысле боги?
- Нет, – сказал он. – Бог един. Аллах – это Бог по-арабски. А Бог - это Аллах по-русски. Сама ведь всё знаешь. Студентка! Зачем зря болтать?
- Возьми меня в Россию, – сказала она. – Я правда в тебя влюбилась. Здесь такая тоска, я здесь умираю. И вдруг ты. Давай прямо сейчас уедем в Россию?
- Погоди, – зло спросил он. – Ты в меня влюбилась, или здесь тоска? Что главнее?
- Я хорошая, – сказала она. – А буду еще лучше. Жена неважно. Она даже не заметит.
- Бред, – сказал он. – Забудь. Всё, спим.
- Извини, – сказала она.
- Да пожалуйста, – сказал он. – Спокойной ночи.
***
Утром он проснулся от звона разбитого стекла. Вскочил. В окно кидали камнями. Номер был в третьем этаже, поэтому камни долетали не все. Она тоже вскочила, закуталась в одеяло, встала сбоку окна.
- Всё, – сказала она. – Выследили.
- Кто?
- Отец и сестры. И двоюродные братья. С ружьями. Видишь?
- Звони в полицию.
- Не канает. Там все схвачено.
- Ну и что это будет? – у него дрожали губы, но он пытался справиться с собой. – Что теперь?
- Не знаю. Плохо будет. В ЗАГС потащат, под ружьем. Если ты их уговоришь. Или убьют. Надо было ночью убегать. Я же говорила.
- Сука ты! – вдруг заорал он. – Все подстроила? А ну иди сюда! Раз все равно так, я тебя сейчас выебу! Перед смертью, сука!
Опрокинул ее на кровать, навалился сверху. Снова зазвенело стекло, небольшой камень влетел в комнату и попал ему в плечо. Он выматерился, схватил ее в охапку, потащил в прихожую, силком поставил на колени спиной к себе, лицом к вешалке. Она сунула руку в свою сумочку, которая стояла под вешалкой, на полке для туфель. Достала нож и снизу ударила его в пах – и случайно попала в бедренную артерию. Он упал на пол, заливаясь кровью, дергаясь и предсмертно скуля.
Она перешагнула через него, подобрала одеяло, завернулась до подбородка, открыла окно. Люди, стоявшие внизу, замолчали, опустили руки и ружья.
Она забралась на подоконник, выпростала правую руку, помахала им и шагнула туда, в прохладный утренний воздух.
***
Ангелы небесные подхватили ее и понесли на небо.
Что она там делала, никто не знает, но через сорок дней ангелы небесные на крылах своих отнесли ее в Россию, в тот город, где он жил.
Там она окончила педагогический институт, теперь работает в школе, и по церковным праздникам ходит на кладбище, где его могила.
Иногда встречает там его жену, но ничего ей не говорит.
Оригинал и комментарии
заметки на коленке от wolfox
Если вдруг кому-то (theoretically speaking, разумеется) понадобится узнать, чем можно быстро и эффективно отмыть напольное покрытие на кухне от лужи йода, то подсказываю: почему-то лучше всего справляется средство для чистки плиты Cif. С экстрактом цитрусов (может, именно из-за экстракта). Гугл рекомендует еще пищевую соду и собственно лимон, но лимоны я не ем, а пищевая сода... откуда у миллениалов пищевая сода, если все, что мы печем - это блинчики на сковородке, шарлотку в мультиварке и РПГ-шные виртуальные рецепты, в которые сода не входит совершенно никогда в принципе?
Разумеется, все это - совершенно теоретически и абстрактно. Никто из нас, разумных людей, никогда не спотыкается о холодильник и не проливает целый пузырек йода на линолеум. Но мало ли, понадобится... в литературных, так сказать, описательных целях...
Вообще я собиралась сказать про другое. Про пони. Пони (которые My Little Pony) - моя давняя любовь, а тут еще Hasbro выпустили совершенно прекрасный кроссовер с Dungeons and Dragons. Да, именно!
(ссылка на сайт)
Пять поняш, каждая - с соответствующим персонажным именем и историей. Wizard, Rogue, Barbarian, Druid, Bard. Любопытно, что все - earth ponies, насколько я вижу, ни одного пегаса или единорога, впрочем, так даже интереснее. В комплекте - эксклюзивный D20 и экран ДМ-а. THIS IS SO EPIC.
Разумеется, все это - совершенно теоретически и абстрактно. Никто из нас, разумных людей, никогда не спотыкается о холодильник и не проливает целый пузырек йода на линолеум. Но мало ли, понадобится... в литературных, так сказать, описательных целях...
Вообще я собиралась сказать про другое. Про пони. Пони (которые My Little Pony) - моя давняя любовь, а тут еще Hasbro выпустили совершенно прекрасный кроссовер с Dungeons and Dragons. Да, именно!
(ссылка на сайт)
Пять поняш, каждая - с соответствующим персонажным именем и историей. Wizard, Rogue, Barbarian, Druid, Bard. Любопытно, что все - earth ponies, насколько я вижу, ни одного пегаса или единорога, впрочем, так даже интереснее. В комплекте - эксклюзивный D20 и экран ДМ-а. THIS IS SO EPIC.
Оригинал и комментарии
литературная учёба от clear-text
МОСКОВСКАЯ ДРАМАТУРГИЯ
Знаменитый советский сценарист Евгений Габрилович (1899 – 1993) рассказывал.
В какой-то очень круглый день своего рождения, возвращаясь из ресторана, он дал пять рублей молодому лифтеру (лифтерами тогда называли консьержей), который дежурил в подъезде. Целых пять рублей. Синенькую! Вот просто так!
- Ну что вы, Евгений Иосифович, зачем это? – спросил тот.
- В честь моего юбилея! – сказал тороватый Габрилович.
- Ах, ах, минуточку! – сказал лифтер.
Он сунулся в свою комнатку около лифта и достал какую-то книжечку.
Надписал и преподнёс Габриловичу сборник своих стихов, недавно изданный в Париже.
Как рассказывал Габрилович – «я прямо ахнул!»
***
Это, как утверждают мои друзья, а также соседи Габриловича по дому и подъезду – был поэт Александр Васютков. Он был из бывших СМОГистов. СМОГ (расшифровывается «Смелость мысли, образная глубина») – было такое неофициальное литературное движение, просуществовавшее четырнадцать месяцев – с февраля 1965 по апрель 1966 года, жестоко раздавленное властями: обыски, увольнения, высылки, психушки. Поэта Васюткова избили какие-то якобы «простые московские парни», когда он шел с плакатиком, на котором была строчка Хлебникова: «Русь! Ты вся – поцелуй на морозе».
***
В рассказе Габриловича одна неточность: сборник был все же не в Париже изданный, а в Москве, то ли в 1985, то ли в 1989 году.
Наверное, про Париж великий сценарист Габрилович придумал для красоты.
***
Вот такой очень сценарный эпизод.
Однако ничего особо замечательного в литературной судьбе поэта Васюткова не было. Этот эпизод ничего не переломил в его жизни. Как и в жизни Габриловича.
Габрилович так и продолжал – вернее, уже заканчивал – блестящую жизнь знаменитого сценариста, обласканного и зрителями, и правительством. А Васютков так и остался безвестным поэтом. Кажется, он жив (1946 года рождения) и даже получил медаль «Ветеран труда».
Но все равно очень сценарно.
Хотя и не закончено.
Но никуда не денешься - московская драматургия, она вся такая.
На сплошных недосказанностях. Очевидно, Чехов повлиял.
Знаменитый советский сценарист Евгений Габрилович (1899 – 1993) рассказывал.
В какой-то очень круглый день своего рождения, возвращаясь из ресторана, он дал пять рублей молодому лифтеру (лифтерами тогда называли консьержей), который дежурил в подъезде. Целых пять рублей. Синенькую! Вот просто так!
- Ну что вы, Евгений Иосифович, зачем это? – спросил тот.
- В честь моего юбилея! – сказал тороватый Габрилович.
- Ах, ах, минуточку! – сказал лифтер.
Он сунулся в свою комнатку около лифта и достал какую-то книжечку.
Надписал и преподнёс Габриловичу сборник своих стихов, недавно изданный в Париже.
Как рассказывал Габрилович – «я прямо ахнул!»
***
Это, как утверждают мои друзья, а также соседи Габриловича по дому и подъезду – был поэт Александр Васютков. Он был из бывших СМОГистов. СМОГ (расшифровывается «Смелость мысли, образная глубина») – было такое неофициальное литературное движение, просуществовавшее четырнадцать месяцев – с февраля 1965 по апрель 1966 года, жестоко раздавленное властями: обыски, увольнения, высылки, психушки. Поэта Васюткова избили какие-то якобы «простые московские парни», когда он шел с плакатиком, на котором была строчка Хлебникова: «Русь! Ты вся – поцелуй на морозе».
***
В рассказе Габриловича одна неточность: сборник был все же не в Париже изданный, а в Москве, то ли в 1985, то ли в 1989 году.
Наверное, про Париж великий сценарист Габрилович придумал для красоты.
***
Вот такой очень сценарный эпизод.
Однако ничего особо замечательного в литературной судьбе поэта Васюткова не было. Этот эпизод ничего не переломил в его жизни. Как и в жизни Габриловича.
Габрилович так и продолжал – вернее, уже заканчивал – блестящую жизнь знаменитого сценариста, обласканного и зрителями, и правительством. А Васютков так и остался безвестным поэтом. Кажется, он жив (1946 года рождения) и даже получил медаль «Ветеран труда».
Но все равно очень сценарно.
Хотя и не закончено.
Но никуда не денешься - московская драматургия, она вся такая.
На сплошных недосказанностях. Очевидно, Чехов повлиял.
Оригинал и комментарии
дело техники от clear-text
ВЗГЛЯД, ПОЛНЫЙ ЛЮБВИ
- Стоп! – сказала режиссер Тамара Матвеевна. – Не годится.
- Что такое? – спросил оператор.
- Здесь должна быть любовь, – сказала она, и уточнила: – Во взгляде! Эпизод про любовь, или нет? Или как? А? Эй? Не слышу!
- Да, – сказала юная актриса Настя Лапулина.
Она полулежала в постели, опершись локтем на подушку, а ее партнер Василий Свенцицкий, не очень молодой, хотя красивый и здорово накачанный, сидел, опершись на спинку кровати. Он, значит, сидел, а она должна была чуть снизу на него взглянуть. Утро после первого секса влюбленной девушки и утомленного жизнью мужчины.
- Если «да», тогда смотри на него с любовью. С любовью! – повторила Тамара Матвеевна.
- А как?
- Приехали! – Тамара Матвеевна засмеялась своим хриплым курящим голосом, хотя на самом деле она не курила никогда. – Знаешь, что такое любовь?
- Знаю! – чуть обиженно сказала Настя.
- Тогда давай, взгляд с любовью. Готова? – Настя кивнула. – Камера! Нет, стоп. Не получается. Будем тренироваться.
Свенцицкий сдержал улыбку.
- Хорошо, – кивнула Настя. – Давайте.
- Понеслась, – сказала Тамара Матвеевна. – Любовь, это что? Отвечай.
- Это счастье! – сказала Настя. – Это преданность и верность.
- Мало! Алкаш счастлив при виде бутылки, ну и так далее. У тебя был хороший секс, ты счастлива? Мало! Насчет преданности и верности. Понимаешь, деточка, я не о той любви, которая созревает потом, про которую вспоминают через пять, десять, тридцать лет жизни: «вот, мы с ним были счастливы, нам было хорошо, мы любили друг друга» и все такое. Тут без вопросов. Но ты-то с ним только что трахнулась. Я про чувство любви, которое возникло недавно и ярко вылезло вот сейчас. Поняла?
- Да, – кивнула Настя.
- Ну и что же это такое? Новая, свежая, неожиданная, еще не до конца понятная тебе самой, но при этом реальная, сильная, захватывающая любовь… Что это?
- Это нежность!
- Нежность бывает к кошкам.
- Это… Это желание всегда-всегда быть вместе…
- Да он от тебя убежит, как только поймет, что ты к нему прилипла, как банный лист к жопе.
- Это, – не сдавалась Настя, – желание всегда помогать… Готовить обед…
- Ты что, личный врач? Личный МЧС? Повар?
- Желание родить ему ребенка!
- А ты его спросила, про ребенка?
Настя чуть не заплакала.
- Ну ладно, ладно – сказала Тамара Матвеевна. – Давай, попробуй изобразить это в своем взгляде. Нам нужно пять секунд, всего ничего. Что там у тебя? Желание родить ребенка, всегда быть вместе, быть опорой в жизни, плюс нежность… В одном взгляде. Взгляд, полный любви. Собралась?
- Да.
- Поехали. Камера… Нет. Стоп. Не получается.
- Тамара! – подал голос актер Свенцицкий. – Дай ей время. Может, пусть она как-то поработает, войдет в роль. Процессу перевоплощения предшествует процесс переживания…
- Сиди! – оборвала его Тамара Матвеевна. – Вот ведь Станиславский на полставки, честное слово.
- Давайте я еще раз попробую, – подала голос Настя.
- Нет уж, – сказала Тамара Матвеевна. – Теперь слушай меня. И запоминай. Задача: посмотреть на партнера взглядом, полным любви.
Она встала и пересела на край кровати, жестом велев актеру Свенцицкому чуть подвинуться, и продолжала.
- Смотри на меня. Внимательно. Но не в глаза, а на мой нос. Отлично. А вот теперь, – она отодвинулась влево, – смотри на дерево, которое в окне за моей спиной, за моим затылком. Отлично. Вот я держу палец там, где был мой нос. Смотри на палец, потом на окно, потом снова на палец. Фокусируй глаза сначала на пальце, потом на дереве в окне и снова на пальце. О! Получается. Умница. А теперь я двигаюсь на место, смотри на мой нос, а потом как бы сквозь мое лицо – вдаль, на дерево в окне. Не на само дерево, не верти головой! Именно сквозь, меняй фокусировку, а потом назад… Хорошо. И вот так с Васиной рожей будет, смотри на него! – она встала и кивнула в сторону актера Свенцицкого. – Ну-ка, на его лицо, потом куда-то сквозь него вдаль, и снова на него. Отлично.
- И всё?
- Нет, не всё! Теперь как следует отморгайся. Часто-часто поморгай глазами, а потом раскрой их. И наконец. Сожми челюсти. Сильно-сильно. А потом ослабь прикус. Ослабь, но не размыкай. Ну разве чуть-чуть, на четверть миллиметра просвет между зубами чтоб был, но не больше, поняла?
Настя кивнула.
- Повторяю. Поморгай. Отморгайся. Сожми челюсти. Слегка их расслабь. Смотри Василию на нос, потом сквозь него как бы вдаль, потом снова на него. Готова? Поехали. Камера! Так. Так. Так. Снято.
Тамара Матвеевна подошла к оператору.
Тот прокрутил запись.
- Отлично, – сказала Тамара Матвеевна. – Взгляд, полный любви!
- Стоп! – сказала режиссер Тамара Матвеевна. – Не годится.
- Что такое? – спросил оператор.
- Здесь должна быть любовь, – сказала она, и уточнила: – Во взгляде! Эпизод про любовь, или нет? Или как? А? Эй? Не слышу!
- Да, – сказала юная актриса Настя Лапулина.
Она полулежала в постели, опершись локтем на подушку, а ее партнер Василий Свенцицкий, не очень молодой, хотя красивый и здорово накачанный, сидел, опершись на спинку кровати. Он, значит, сидел, а она должна была чуть снизу на него взглянуть. Утро после первого секса влюбленной девушки и утомленного жизнью мужчины.
- Если «да», тогда смотри на него с любовью. С любовью! – повторила Тамара Матвеевна.
- А как?
- Приехали! – Тамара Матвеевна засмеялась своим хриплым курящим голосом, хотя на самом деле она не курила никогда. – Знаешь, что такое любовь?
- Знаю! – чуть обиженно сказала Настя.
- Тогда давай, взгляд с любовью. Готова? – Настя кивнула. – Камера! Нет, стоп. Не получается. Будем тренироваться.
Свенцицкий сдержал улыбку.
- Хорошо, – кивнула Настя. – Давайте.
- Понеслась, – сказала Тамара Матвеевна. – Любовь, это что? Отвечай.
- Это счастье! – сказала Настя. – Это преданность и верность.
- Мало! Алкаш счастлив при виде бутылки, ну и так далее. У тебя был хороший секс, ты счастлива? Мало! Насчет преданности и верности. Понимаешь, деточка, я не о той любви, которая созревает потом, про которую вспоминают через пять, десять, тридцать лет жизни: «вот, мы с ним были счастливы, нам было хорошо, мы любили друг друга» и все такое. Тут без вопросов. Но ты-то с ним только что трахнулась. Я про чувство любви, которое возникло недавно и ярко вылезло вот сейчас. Поняла?
- Да, – кивнула Настя.
- Ну и что же это такое? Новая, свежая, неожиданная, еще не до конца понятная тебе самой, но при этом реальная, сильная, захватывающая любовь… Что это?
- Это нежность!
- Нежность бывает к кошкам.
- Это… Это желание всегда-всегда быть вместе…
- Да он от тебя убежит, как только поймет, что ты к нему прилипла, как банный лист к жопе.
- Это, – не сдавалась Настя, – желание всегда помогать… Готовить обед…
- Ты что, личный врач? Личный МЧС? Повар?
- Желание родить ему ребенка!
- А ты его спросила, про ребенка?
Настя чуть не заплакала.
- Ну ладно, ладно – сказала Тамара Матвеевна. – Давай, попробуй изобразить это в своем взгляде. Нам нужно пять секунд, всего ничего. Что там у тебя? Желание родить ребенка, всегда быть вместе, быть опорой в жизни, плюс нежность… В одном взгляде. Взгляд, полный любви. Собралась?
- Да.
- Поехали. Камера… Нет. Стоп. Не получается.
- Тамара! – подал голос актер Свенцицкий. – Дай ей время. Может, пусть она как-то поработает, войдет в роль. Процессу перевоплощения предшествует процесс переживания…
- Сиди! – оборвала его Тамара Матвеевна. – Вот ведь Станиславский на полставки, честное слово.
- Давайте я еще раз попробую, – подала голос Настя.
- Нет уж, – сказала Тамара Матвеевна. – Теперь слушай меня. И запоминай. Задача: посмотреть на партнера взглядом, полным любви.
Она встала и пересела на край кровати, жестом велев актеру Свенцицкому чуть подвинуться, и продолжала.
- Смотри на меня. Внимательно. Но не в глаза, а на мой нос. Отлично. А вот теперь, – она отодвинулась влево, – смотри на дерево, которое в окне за моей спиной, за моим затылком. Отлично. Вот я держу палец там, где был мой нос. Смотри на палец, потом на окно, потом снова на палец. Фокусируй глаза сначала на пальце, потом на дереве в окне и снова на пальце. О! Получается. Умница. А теперь я двигаюсь на место, смотри на мой нос, а потом как бы сквозь мое лицо – вдаль, на дерево в окне. Не на само дерево, не верти головой! Именно сквозь, меняй фокусировку, а потом назад… Хорошо. И вот так с Васиной рожей будет, смотри на него! – она встала и кивнула в сторону актера Свенцицкого. – Ну-ка, на его лицо, потом куда-то сквозь него вдаль, и снова на него. Отлично.
- И всё?
- Нет, не всё! Теперь как следует отморгайся. Часто-часто поморгай глазами, а потом раскрой их. И наконец. Сожми челюсти. Сильно-сильно. А потом ослабь прикус. Ослабь, но не размыкай. Ну разве чуть-чуть, на четверть миллиметра просвет между зубами чтоб был, но не больше, поняла?
Настя кивнула.
- Повторяю. Поморгай. Отморгайся. Сожми челюсти. Слегка их расслабь. Смотри Василию на нос, потом сквозь него как бы вдаль, потом снова на него. Готова? Поехали. Камера! Так. Так. Так. Снято.
Тамара Матвеевна подошла к оператору.
Тот прокрутил запись.
- Отлично, – сказала Тамара Матвеевна. – Взгляд, полный любви!
Оригинал и комментарии
от prilepin
Евгений Фатеев:
"Советская история – это опыт реализации по-настоящему гуманистического проекта. Советская история - это самая настоящая мистерия человеколюбия. Я это пишу без малейшей иронии, хотя осознаю, что для многих, кто пребывает в плену перестроечной архаики, мои утверждения звучат как вызов. СССР – это вообще исключительно про людей. Мы осознали тепличность советского существования, настоящий гуманизм Красного Проекта только после того, как он схлопнулся. Именно после катастрофы падения Советской империи мы осознали, насколько глубоко, эшелонированно и до мельчайших деталей было пронизано любовью к человеку, человекосбережением советское государство. По мере выдыхания перестроечного, либерального антисоветского морока, мы обнаруживаем какую-то странную страну, в которой бесплатно давали квартиры, выстроили невероятную систему здравоохранения Семашко, победили множество страшных болезней и безработицу, создали какую-то железобетонную уверенность людей в завтрашнем дне, обеспечили абсолютную и всеобщую грамотность. Родилась самая читающая страна без социального неравенства. В СССР даже автомобили улыбались как-то по-доброму. Вообще советская вещность по своей физиогномике была очень доброй, позитивной, даже невинной. Приметы советского народолюбия можно перечислять очень долго. И память о них живет до сих пор. И горечь утраты чувствуют многие из тех, кого окунули в жуткий зверинец социального дарвинизма. У советского государства многое и не получалось, но сложно усомниться в чистоте его намерений. Проявлением этого советского гуманизма были и советские визуальные искусства, в которых царит человек. Советское искусство вообще было о человеке. Так и таким человека еще не показывали. Человека в истории, человека в повседневности, человека в социуме. Советское искусство буквально поражено возрожденческим, ренессансным драйвом. И этот драйв буквально чувствуется, ощущается в истории советской портретной живописи".
https://zavtra.ru/blogs/o_velikoj_sovetskoj_portretnoj_perepisi_naseleniya
"Советская история – это опыт реализации по-настоящему гуманистического проекта. Советская история - это самая настоящая мистерия человеколюбия. Я это пишу без малейшей иронии, хотя осознаю, что для многих, кто пребывает в плену перестроечной архаики, мои утверждения звучат как вызов. СССР – это вообще исключительно про людей. Мы осознали тепличность советского существования, настоящий гуманизм Красного Проекта только после того, как он схлопнулся. Именно после катастрофы падения Советской империи мы осознали, насколько глубоко, эшелонированно и до мельчайших деталей было пронизано любовью к человеку, человекосбережением советское государство. По мере выдыхания перестроечного, либерального антисоветского морока, мы обнаруживаем какую-то странную страну, в которой бесплатно давали квартиры, выстроили невероятную систему здравоохранения Семашко, победили множество страшных болезней и безработицу, создали какую-то железобетонную уверенность людей в завтрашнем дне, обеспечили абсолютную и всеобщую грамотность. Родилась самая читающая страна без социального неравенства. В СССР даже автомобили улыбались как-то по-доброму. Вообще советская вещность по своей физиогномике была очень доброй, позитивной, даже невинной. Приметы советского народолюбия можно перечислять очень долго. И память о них живет до сих пор. И горечь утраты чувствуют многие из тех, кого окунули в жуткий зверинец социального дарвинизма. У советского государства многое и не получалось, но сложно усомниться в чистоте его намерений. Проявлением этого советского гуманизма были и советские визуальные искусства, в которых царит человек. Советское искусство вообще было о человеке. Так и таким человека еще не показывали. Человека в истории, человека в повседневности, человека в социуме. Советское искусство буквально поражено возрожденческим, ренессансным драйвом. И этот драйв буквально чувствуется, ощущается в истории советской портретной живописи".
https://zavtra.ru/blogs/o_velikoj_sovetskoj_portretnoj_perepisi_naseleniya
Оригинал и комментарии
- - - - от vinah
Состояние лимба (оно же - пребывание в вечной лиминальности, сверкающей пограничности) для меня последние пять лет норма жизни - и я бы сказала, что оно для меня максимально комфортное: ни в каком периоде устроенной стабильности я не чувствовала себя настолько живой. Тем не менее, сейчас я провалилась на некий еще более глубинный уровень лимба - оказывается, в предбаннике реальности есть многочисленные круги, как в аду. Только эта лестница спускается вниз практически бесконечно, поэтому уровни лимба не подсчитываются, цифры не работают. Последние пять лет я ощущаю себя игроком в космическое казино - свое время и внимание я постоянно вымениваю на сверкающие фишки, которые в итоге конвертирую в самую дорогую, бриллиантовую фишку - и, когда в этой мельтешащей рандомности возникает мнимый момент свободной воли (поставить ее на красное или на черное? на 42 или на 16?), я понимаю, что сопровождающее этот жест волнение - своего рода плата за беззаботную жизнь в лобби этого казино. Тянешь, тянешь, пока не доводишь все до точки, когда можно либо по-крупному выиграть, либо проиграть вообще все (вовремя, кстати, я пересмотрела в карантине "Беги Лола Беги" - все, что уместилось в унылые 8 часов сериала Devs, там в режиме видеоклипа четко и красиво демонстрируют за полтора часа!).
Зато эти состояния очень чувствуют звери и птицы. Не далее, чем неделю назад, меня покусал воробей в промзоне около Дамбо (это я пыталась унести слетка с проезжей части, куда он пропрыгал и довольный сел в ожидании скутера), а вчера на пустынном и пасмурном Рокавей Бич со мной решил поплавать тюлень. Тюлень, Карл! Природа настолько очистилась, что на городской пляж приплыл тюлень!
Считаю тюленя предвестником выигрыша, конечно же. Пока же во сне мне отовсюду приходят отказы и я часами бегаю по чисто вымытым минским улицам от ОМОНовцев с ярко-розовыми автозаками, похожими на taco trucks.
Зато эти состояния очень чувствуют звери и птицы. Не далее, чем неделю назад, меня покусал воробей в промзоне около Дамбо (это я пыталась унести слетка с проезжей части, куда он пропрыгал и довольный сел в ожидании скутера), а вчера на пустынном и пасмурном Рокавей Бич со мной решил поплавать тюлень. Тюлень, Карл! Природа настолько очистилась, что на городской пляж приплыл тюлень!
Считаю тюленя предвестником выигрыша, конечно же. Пока же во сне мне отовсюду приходят отказы и я часами бегаю по чисто вымытым минским улицам от ОМОНовцев с ярко-розовыми автозаками, похожими на taco trucks.
Оригинал и комментарии
от prilepin
Предупреждая звонки по поводу минских событий. (Выключил телефон, потому что непрестанно звенит, хотя я сразу всё сказал).
Среди задержанных в Минске представителей некоей ЧВК действительно есть несколько бывших бойцов из нашего батальона (который на данный момент уже не существует, напомню). То, что люди, воевавшие и воюющие в армии ДНР и ЛНР - воюют не только там, давно известно. Выезжают они и в Сирию, и в иные тёплые воюющие страны.
Но если белорусское руководство начнёт эту историю использовать в своих целях - это, конечно, нелепо будет выглядеть.
Тут, насколько я могу судить со стороны, обычная история - хорошо обученные люди движутся в определённых направлениях по своим маршрутам, у них свои дела, и никакая Белоруссия им не нужна. То, что три десятка мужиков в камуфляже собирались в какую-то другую сторону, и белорусским спецслужбам отлично, уверен, известно. Уж не знаю зачем они всё это затеяли.
Надеюсь, всё разрешится скоро.
Среди задержанных в Минске представителей некоей ЧВК действительно есть несколько бывших бойцов из нашего батальона (который на данный момент уже не существует, напомню). То, что люди, воевавшие и воюющие в армии ДНР и ЛНР - воюют не только там, давно известно. Выезжают они и в Сирию, и в иные тёплые воюющие страны.
Но если белорусское руководство начнёт эту историю использовать в своих целях - это, конечно, нелепо будет выглядеть.
Тут, насколько я могу судить со стороны, обычная история - хорошо обученные люди движутся в определённых направлениях по своим маршрутам, у них свои дела, и никакая Белоруссия им не нужна. То, что три десятка мужиков в камуфляже собирались в какую-то другую сторону, и белорусским спецслужбам отлично, уверен, известно. Уж не знаю зачем они всё это затеяли.
Надеюсь, всё разрешится скоро.
Оригинал и комментарии
Таль, маленький подснежник - интерлюдия от dreamer-m
...В детстве Таль звали прекрасным нежным орочьим именем Бишыхан-Ургы - означавшим, между прочим, «маленький подснежник». Это уже потом тирцы сначала не могли его произнести и долго смеялись, а орочке дали прозвище «Таль». Странный народ.
Полностью тут: https://www.patreon.com/posts/39701232. Видно Героям, Хранителям и Великанам.
P.S. Вылезаю из молчания, всем хочу сказать следующее. Никогда не подозревайте у себя депрессию или неврозы, не сделав анализ крови. А то можете оказаться как я и закончить витиеватый путь всё равно у гематолога, но предварительно задолбавшись. This entry was originally posted at https://yutaku.dreamwidth.org/470349.html. Please comment there using OpenID.
Полностью тут: https://www.patreon.com/posts/39701232
P.S. Вылезаю из молчания, всем хочу сказать следующее. Никогда не подозревайте у себя депрессию или неврозы, не сделав анализ крови. А то можете оказаться как я и закончить витиеватый путь всё равно у гематолога, но предварительно задолбавшись. This entry was originally posted at https://yutaku.dreamwidth.org/470349.html. Please comment there using OpenID.
Оригинал и комментарии
от prilepin
На английском вышел наконец-то роман международного террориста «Обитель». Чего пишут?
https://www.rbth.com/arts/332481-zakhar-prilepin-monastery
https://www.rbth.com/arts/332481-zakhar-prilepin-monastery
Оригинал и комментарии
Сандра В. сдала ЕГЭ от nikab
И отгуляла выпускной бал. Умница, красавица и молодец :)
Оригинал и комментарии
Рутинёр от paul-kornev
"Рутинёр" за неделю продаж на Литрес вышел на 3 место в рейтинге. С учётом того, что на этапе подписки книга показала вполне себе достойный результат, пока что всё складывается очень даже неплохо.
Из ближайших планов: 30/07 откроется подписка на 07'92
Оригинал и комментарии
от prilepin
Да!
МХАТ им. М. Горького
·
У нас отличная новость - МХАТ им. М. Горького начал продажу билетов на спектакли осени 2020!
Открытие сезона состоится 17 сентября премьерой музыкальной комедии «Красный Моцарт», приуроченной к 120-летию со дня рождения и 65-летию со дня смерти самого популярного советского композитора Исаака Осиповича Дунаевского.
25 сентября мы покажем спектакль «Три сестры» – уникальную реконструкцию знаменитой постановки В. Немировича-Данченко 1940 года в исторических декорациях.
В новом сезоне зрителей также ждет:
- премьера спектакля «Лавр» - сценическое воплощение романа Евгения Водолазкина, режиссёром которого стал Эдуард Бояков;
- документально-музыкальный спектакль «Некурортный роман», в основу которого легли реальные истории разных женщин о подлинном, вечном и мимолетном, рассказанные Ириной Линдт, Алисой Гребенщиковой, Аликой Смеховой, Лидией Кузнецовой, Ларисой Некипеловой, Анной Галиновой и Елизаветой Базыкиной;
- полюбившийся всем спектакль «Сцены из супружеской жизни», в котором партнером Юлии Высоцкой стал Гоша Куценко;
- и многое другое.
Приобрести билеты и подробнее узнать о нашей афише, репертуаре, спектаклях и премьерах нового сезона вы можете узнать на сайте:
http://www.mxat-teatr.ru/
МХАТ им. М. Горького
·
У нас отличная новость - МХАТ им. М. Горького начал продажу билетов на спектакли осени 2020!
Открытие сезона состоится 17 сентября премьерой музыкальной комедии «Красный Моцарт», приуроченной к 120-летию со дня рождения и 65-летию со дня смерти самого популярного советского композитора Исаака Осиповича Дунаевского.
25 сентября мы покажем спектакль «Три сестры» – уникальную реконструкцию знаменитой постановки В. Немировича-Данченко 1940 года в исторических декорациях.
В новом сезоне зрителей также ждет:
- премьера спектакля «Лавр» - сценическое воплощение романа Евгения Водолазкина, режиссёром которого стал Эдуард Бояков;
- документально-музыкальный спектакль «Некурортный роман», в основу которого легли реальные истории разных женщин о подлинном, вечном и мимолетном, рассказанные Ириной Линдт, Алисой Гребенщиковой, Аликой Смеховой, Лидией Кузнецовой, Ларисой Некипеловой, Анной Галиновой и Елизаветой Базыкиной;
- полюбившийся всем спектакль «Сцены из супружеской жизни», в котором партнером Юлии Высоцкой стал Гоша Куценко;
- и многое другое.
Приобрести билеты и подробнее узнать о нашей афише, репертуаре, спектаклях и премьерах нового сезона вы можете узнать на сайте:
http://www.mxat-teatr.ru/
Оригинал и комментарии
Песнь властелинов мира от nikab
Питербюргер ходит в Летний сад.
Моня Кац вербуется в Моссад.
Ванечка сегодня призывник -
Целый полк девчонок скис и сник.
Дождик мочит хмурые кусты,
Развелись по городу мосты
Хтонь и хрень, бардак и суета…
Положи чего-нибудь в кота!
Кот голодный это стыд и срам
Треф, каюк и кажется харам.
Бьет по нервам очень громкий хор,
В голосах читается укор:
Полюбуйся - в мире беспредел
Пух опух и шарик улетел,
Пандемия, кризис, крипота –
Страшный сон голодного кота.
Как ты мог, хозяин, как ты смел?
Сам небось все паучи и съел,
Сушками хрустел, кефир лакал,
Вискас в виски кажется макал.
Ты, хозяин, с нами не шути –
Вдруг проснешься толстый и в шерсти,
На душе тоска и пустота…
Положи чего-нибудь в кота!
Опадали яблони и гру
Шины прошуршали по ковру
Желтых листьев хрупкой красоты –
Это все наделали коты.
Если в мире мир и благодать,
Ни песца в подъезде не видать,
Значит кто-то мудрый, господа,
Положил чего-нибудь в кота!
Рыбки, котлетки, филе на салфетке, птичку на ветке, мур можно без ветки, паучей пачку, сосиску, шпикачку, пару оливок, немножечко сливок, розу из вазы… за что же так сразу? Я не у дел… Ну прости, не хотел!
Плюнь на суету престранных стран!
Есть камин, какао и диван,
Теплый бок, мурлык и милота.
Положи чего-нибудь в кота!
Моня Кац вербуется в Моссад.
Ванечка сегодня призывник -
Целый полк девчонок скис и сник.
Дождик мочит хмурые кусты,
Развелись по городу мосты
Хтонь и хрень, бардак и суета…
Положи чего-нибудь в кота!
Кот голодный это стыд и срам
Треф, каюк и кажется харам.
Бьет по нервам очень громкий хор,
В голосах читается укор:
Полюбуйся - в мире беспредел
Пух опух и шарик улетел,
Пандемия, кризис, крипота –
Страшный сон голодного кота.
Как ты мог, хозяин, как ты смел?
Сам небось все паучи и съел,
Сушками хрустел, кефир лакал,
Вискас в виски кажется макал.
Ты, хозяин, с нами не шути –
Вдруг проснешься толстый и в шерсти,
На душе тоска и пустота…
Положи чего-нибудь в кота!
Опадали яблони и гру
Шины прошуршали по ковру
Желтых листьев хрупкой красоты –
Это все наделали коты.
Если в мире мир и благодать,
Ни песца в подъезде не видать,
Значит кто-то мудрый, господа,
Положил чего-нибудь в кота!
Рыбки, котлетки, филе на салфетке, птичку на ветке, мур можно без ветки, паучей пачку, сосиску, шпикачку, пару оливок, немножечко сливок, розу из вазы… за что же так сразу? Я не у дел… Ну прости, не хотел!
Плюнь на суету престранных стран!
Есть камин, какао и диван,
Теплый бок, мурлык и милота.
Положи чего-нибудь в кота!
Оригинал и комментарии
от prilepin
Передайте некоему отставному генералу ФСБ, который вчера рассказывал журналистам (из МК, ага, самой патриотической газеты), будто Прилепин «засветил» ребят из Минска, что к тому моменту, как я дал здесь комментарий, мой телефон уже обрывали журналисты, потому что в СМИ уже были опубликованы: а) имена и даты рождения бойцов б) их страницы в «Миротворце» в) информация о том, что среди задержанных есть бойцы Батальона Прилепина г) информация о том, что это ЧВК, и проч.
Выбор здесь был простой: говорить «мы их не знаем» или: «это наши, их надо отпустить».
Когда такие генералы дают комментарии, я пугаюсь за наши спецслужбы, и за страну вообще. Ведь каким-то образом этот сытый господин дополз до генеральского звания. И теперь вот «эксперт».
Впрочем, я отлично помню, сколько раз наши доблестные спецслужбы в период расцвета демократии кидали своих по всему миру. Тоже, поди, сидел такой же (или он же?) деятель, и уверял себя, что он блюдёт «тайну», пока там паковали ребят.
Что до смысла моего комментария, он прост: к тому моменту, как Навальный и компания, а также самые свободные в мире белорусские СМИ начали разгонять волну, что эта команда заехала для «смены батьки» - братья-военкоры в лице Семена Пегова, Димы Стешина и прочих, уже дали реальный расклад, и не позволили отвоевать информационную повестку. За что им братское спасибо.
Люди, задержанные в Минске, должны были улететь по своим делам уже сегодня. Часть их команды уже улетела ранее. И про это белорусские спецслужбы тоже знают.
Что теперь будет с задержанными, я не знаю. Но хорошо, что об этом много пишут, и в итоге решают вопрос на самом высоком уровне; вон и Песков уже откомментировал.
Сливать своих - нельзя.
Выбор здесь был простой: говорить «мы их не знаем» или: «это наши, их надо отпустить».
Когда такие генералы дают комментарии, я пугаюсь за наши спецслужбы, и за страну вообще. Ведь каким-то образом этот сытый господин дополз до генеральского звания. И теперь вот «эксперт».
Впрочем, я отлично помню, сколько раз наши доблестные спецслужбы в период расцвета демократии кидали своих по всему миру. Тоже, поди, сидел такой же (или он же?) деятель, и уверял себя, что он блюдёт «тайну», пока там паковали ребят.
Что до смысла моего комментария, он прост: к тому моменту, как Навальный и компания, а также самые свободные в мире белорусские СМИ начали разгонять волну, что эта команда заехала для «смены батьки» - братья-военкоры в лице Семена Пегова, Димы Стешина и прочих, уже дали реальный расклад, и не позволили отвоевать информационную повестку. За что им братское спасибо.
Люди, задержанные в Минске, должны были улететь по своим делам уже сегодня. Часть их команды уже улетела ранее. И про это белорусские спецслужбы тоже знают.
Что теперь будет с задержанными, я не знаю. Но хорошо, что об этом много пишут, и в итоге решают вопрос на самом высоком уровне; вон и Песков уже откомментировал.
Сливать своих - нельзя.
Оригинал и комментарии
от prilepin
У нас.
Оригинал и комментарии
от prilepin
Анфиса Охлобыстина и Глеб Прилепин едут по Руси. Чудесный городок Кадом. Никогда не был. У нас такая тихая, печальная Родина. Да и детишки тоже хорошие. Добрые такие.
Оригинал и комментарии
Просмотрено (без "прочитано"), выпуск 281 от nostradamvs
Дублинские убийства, 1 сезон (Dublin Murders, Великобритания, 2019). Очень посредственная попытка автора идеи и группы сценаристов слить в один сериал два совершенно разных романа Тани Френч с разными сюжетами, фабулами и посылами. В результате всё выглядит крайне неуклюже (особенно глупы попытки связи в духе “а может в обоих убийствах замешан один человек?”, хотя слепоглухонемому понятно, что нет). Помимо того, получилось ужасно нудное смотрилово с, пожалуй, ровно двумя яркими персонажами, правда, второстепенными — руководителями отделов, убойного и работы под прикрытием. Центральные же герои безлики и следить за ними неинтересно. Кроме того, в сериале много оборванных из-за неуклюжести сценария линий. Можно не смотреть. 4/10.
Защищая Джейкоба, 1 сезон (Defending Jacob, США, 2020). Ну чёт так себе. История в принципе не о Джейкобе, а его папе, которого играет Крис Эванс и который вот только что имел крепкую семью и чудесную карьеру, а вот уже и всё, потому что сын-подросток немножко вышел из-под контроля. И на самом деле совершенно неважно, Джейкоб убийца или нет. Это в принципе не детектив, а скорее, драма, трагедия нескольких семей и целого города впридачу. Но… скучно. Почти без поворотов, линейная история на 8 серий кажется слишком длинной. 5/10.
Бессмертная гвардия (The Old Guard, США, 2020). Совершенно посредственное кино. Ну я понимаю, что по комиксу, но вы же фильм, то есть некое законченное произведение снимаете, так может, как-то получше отрывочные куски сценари связать стоит. Нигде не играющий и не имеющий смысла эпизод про девушку на дне моря, мочащая всех после ранения в живот смертная Андромаха, ещё какие-то моменты просто подбешивают. Ну и суммарно всё скучно, напоминает по динамике Сарика Андреасяна, я прямо даже подумал, что он и снимал, но не он. А Терон надо бы завязывать с участием в плохих боевиках, хотя “Форсаж 9” уже заявлен.3/10.
Грейхаунд (Greyhound, США, 2020). Том Хэнкс — прекрасный актёр, но в 64 года пытаться освоить загадочную профессию сценариста всё-таки не стоит. Сценарий "Грейхаунда" - это такое лютое говно, что ни красивые съёмки, ни прекрасный саундтрек, ни эффектные взрывы спасти это чудо, лишённое завязки, кульминации и развязки, не смогли. На протяжении 1,5 часа не меняется вообще ничего. Такое ощущение, что сняли одну 5-минутную сцену боя с невнятным диалогом, а потом повторили её копипастом ещё 15 раз. 2/10.
Мой создатель (Archive, Великобритания-Венгрия-США, 2020). Ужасно скучный артхаусно-фантастический фильм, явно пытающийся догнать “Из машины” Алекса Гарленда, но до Гарленда не хватило ни бюджета, ни таланта. Потерявший жену робоинженер в уединённых горах создаёт робота за роботом, чтобы подселить в них разум жены. Причём первая и вторая модели роботов — железные коробки, а третья внезапно сверхбионическое совершенство, позже превращающееся прямо-таки в человека. В самом конце фильма эту странность на удивление логично объясняют, как и прочий бред, творящийся в сценарии (там реально много нестыковок), но проблема в том, что высидеть 1 час 40 минут мути до этого объяснения очень трудно. 4/10.
Воля (Volition, Канада, 2019). Очень путаный фильм о парне, который может предвидеть будущее и даже путешествовать по времени благодаря своим биологическим сверхспособностям. Бесит то, что эти сверхспособности он использует исключительно чтобы торговать наркотой, тупить на диване, драться с придурками и нищебродствовать. Ну то есть прямо обидно, что способности достались идиоту. Можно мне такие? 3/10.
Тьма, 3 сезон (Dark, Германия-США, 2020). Третий сезон перезапутали страшно. В первых двух аккуратно ввели всего два слоя различия персонажей — “кто этот персонаж” и “из какого времени эта версия данного персонажа”. Но в третьем сезоне буквально за 3 первых серии появляются дополнительно “из какого мира этот персонаж” и “из какой версии данного мира этот персонаж”, в итоге возникает необходимость различать до 60 персонажей, причём некоторые выглядят одинаково и отличаются лишь уровнем грязи на лице. Но если внимательно смотреть в справочник героев, то в целом Янтье Фризе достойно выпутался из той паутины, которую сам и накрутил. “Тьму” смотреть однозначно стоит, это хороший сериал. 7/10.
Бесшумный (The Silencing, Канада-США, 2019). Ну как бы вроде и неплохо, и первые 50 минут держит в напряжении. Таинственный убийца девочек, гуляющий по лесу в одежде-шкуре, алкаш-лесник, у которого погибла дочь и который жаждет отмщения, шериф, которая прикрывает своего придурка-брата, нормально. Но сценарные дырочки постепенно накапливаются — например, самый интересный ход, в котором шериф прикрывает маньяка, думая, что это её брат, разрешается совершенно топорно путём 10-секундного последующего диалога, хотя на этом можно было построить всю вторую половину фильма. Есть и режиссёрские огрехи — финальную сцену сняли в такой тёмной ночи, что можно было бы и не снимать, всё равно никакой динамики в темноте не сделаешь. В общем, 5/10.
Защищая Джейкоба, 1 сезон (Defending Jacob, США, 2020). Ну чёт так себе. История в принципе не о Джейкобе, а его папе, которого играет Крис Эванс и который вот только что имел крепкую семью и чудесную карьеру, а вот уже и всё, потому что сын-подросток немножко вышел из-под контроля. И на самом деле совершенно неважно, Джейкоб убийца или нет. Это в принципе не детектив, а скорее, драма, трагедия нескольких семей и целого города впридачу. Но… скучно. Почти без поворотов, линейная история на 8 серий кажется слишком длинной. 5/10.
Бессмертная гвардия (The Old Guard, США, 2020). Совершенно посредственное кино. Ну я понимаю, что по комиксу, но вы же фильм, то есть некое законченное произведение снимаете, так может, как-то получше отрывочные куски сценари связать стоит. Нигде не играющий и не имеющий смысла эпизод про девушку на дне моря, мочащая всех после ранения в живот смертная Андромаха, ещё какие-то моменты просто подбешивают. Ну и суммарно всё скучно, напоминает по динамике Сарика Андреасяна, я прямо даже подумал, что он и снимал, но не он. А Терон надо бы завязывать с участием в плохих боевиках, хотя “Форсаж 9” уже заявлен.3/10.
Грейхаунд (Greyhound, США, 2020). Том Хэнкс — прекрасный актёр, но в 64 года пытаться освоить загадочную профессию сценариста всё-таки не стоит. Сценарий "Грейхаунда" - это такое лютое говно, что ни красивые съёмки, ни прекрасный саундтрек, ни эффектные взрывы спасти это чудо, лишённое завязки, кульминации и развязки, не смогли. На протяжении 1,5 часа не меняется вообще ничего. Такое ощущение, что сняли одну 5-минутную сцену боя с невнятным диалогом, а потом повторили её копипастом ещё 15 раз. 2/10.
Мой создатель (Archive, Великобритания-Венгрия-США, 2020). Ужасно скучный артхаусно-фантастический фильм, явно пытающийся догнать “Из машины” Алекса Гарленда, но до Гарленда не хватило ни бюджета, ни таланта. Потерявший жену робоинженер в уединённых горах создаёт робота за роботом, чтобы подселить в них разум жены. Причём первая и вторая модели роботов — железные коробки, а третья внезапно сверхбионическое совершенство, позже превращающееся прямо-таки в человека. В самом конце фильма эту странность на удивление логично объясняют, как и прочий бред, творящийся в сценарии (там реально много нестыковок), но проблема в том, что высидеть 1 час 40 минут мути до этого объяснения очень трудно. 4/10.
Воля (Volition, Канада, 2019). Очень путаный фильм о парне, который может предвидеть будущее и даже путешествовать по времени благодаря своим биологическим сверхспособностям. Бесит то, что эти сверхспособности он использует исключительно чтобы торговать наркотой, тупить на диване, драться с придурками и нищебродствовать. Ну то есть прямо обидно, что способности достались идиоту. Можно мне такие? 3/10.
Тьма, 3 сезон (Dark, Германия-США, 2020). Третий сезон перезапутали страшно. В первых двух аккуратно ввели всего два слоя различия персонажей — “кто этот персонаж” и “из какого времени эта версия данного персонажа”. Но в третьем сезоне буквально за 3 первых серии появляются дополнительно “из какого мира этот персонаж” и “из какой версии данного мира этот персонаж”, в итоге возникает необходимость различать до 60 персонажей, причём некоторые выглядят одинаково и отличаются лишь уровнем грязи на лице. Но если внимательно смотреть в справочник героев, то в целом Янтье Фризе достойно выпутался из той паутины, которую сам и накрутил. “Тьму” смотреть однозначно стоит, это хороший сериал. 7/10.
Бесшумный (The Silencing, Канада-США, 2019). Ну как бы вроде и неплохо, и первые 50 минут держит в напряжении. Таинственный убийца девочек, гуляющий по лесу в одежде-шкуре, алкаш-лесник, у которого погибла дочь и который жаждет отмщения, шериф, которая прикрывает своего придурка-брата, нормально. Но сценарные дырочки постепенно накапливаются — например, самый интересный ход, в котором шериф прикрывает маньяка, думая, что это её брат, разрешается совершенно топорно путём 10-секундного последующего диалога, хотя на этом можно было построить всю вторую половину фильма. Есть и режиссёрские огрехи — финальную сцену сняли в такой тёмной ночи, что можно было бы и не снимать, всё равно никакой динамики в темноте не сделаешь. В общем, 5/10.
Оригинал и комментарии
Песня дня :) от nikab
Оригинал и комментарии
*** от nikab
Век неправильный вектор вывел прямо на провода
Позабыть человека, словно и не было никогда,
Верно? Или изменчиво – вычеркнуть и стереть.
Скучно стареть, печалиться, где-то еще печататься, в целом плевать на частности.
Переводить часы. Сесть и дразнить сыча. Чай, мой мрачный, уймет печаль.
Черный, как очи, чернее чары, чакра Кентавра, тавро Тавриды,
Глупая карма чужой корриды. Невский сад.
Мы с тобой – яблоко об асфальт. Треснули раньше, чем откусили.
Не существует силы, чтобы скрепить мякоть и кожуру.
Семечки прорастут. Яблоки будут падать.
Девушки – плакать, прятаться на мосту.
Намасте, сердце!
Стук отвечает в такт.
Были – забыли. Первое время так.
Нету ни ника ни голоса ни лица.
Мы изменяемся ежедневно, не отрицай.
Кончилось время серых. Часы частят.
Мыльная мелодрама в пяти частях.
Карта квартиры. Курилка на этаже.
…Ева сожжет сюжет!
Позабыть человека, словно и не было никогда,
Верно? Или изменчиво – вычеркнуть и стереть.
Скучно стареть, печалиться, где-то еще печататься, в целом плевать на частности.
Переводить часы. Сесть и дразнить сыча. Чай, мой мрачный, уймет печаль.
Черный, как очи, чернее чары, чакра Кентавра, тавро Тавриды,
Глупая карма чужой корриды. Невский сад.
Мы с тобой – яблоко об асфальт. Треснули раньше, чем откусили.
Не существует силы, чтобы скрепить мякоть и кожуру.
Семечки прорастут. Яблоки будут падать.
Девушки – плакать, прятаться на мосту.
Намасте, сердце!
Стук отвечает в такт.
Были – забыли. Первое время так.
Нету ни ника ни голоса ни лица.
Мы изменяемся ежедневно, не отрицай.
Кончилось время серых. Часы частят.
Мыльная мелодрама в пяти частях.
Карта квартиры. Курилка на этаже.
…Ева сожжет сюжет!
Оригинал и комментарии
в порядке безудержной саморекламы от clear-text
СЕГОДНЯ В 15.00 НА "ЭХЕ МОСКВЫ"
в передаче "Книжное казино" я буду
представлять свой новый роман "Богач и его актер".
Будет время - включите радио!
в передаче "Книжное казино" я буду
представлять свой новый роман "Богач и его актер".
Будет время - включите радио!
Оригинал и комментарии
от prilepin
https://m.politnavigator.net/nad-ukrainskimi-arijjcami-smeetsya-upravlyayushhijj-imi-rabinovich-pisatel.html/amp?imnu=fa74c18a7be185e98633dd6070587383
Оригинал и комментарии
от prilepin
Готовим книжку :) от nikab
Итого по предварительным подсчетам сборник сказок Белой Росомахи будет где-то на 5,5-6 авторских листов, 17-18 сказок.
У меня к обществу следующие вопросы:
1. Кто подпишется на выкупить себе сборник? Стоить он будет 300-400р, как повезет с типографией. Пока ничего платить не надо, только обозначить намерение.
2. Кто хотел бы из любви к сказкам, за малую мзду или сколько-то экземпляров книжек вычитать сборник (в основном пунктуация, пометить повторы слов, которыми нынче грешу, и сверить написание имен).
3. Кто хотел бы на аналогичных условиях сверстать оный сборник? К каждой сказке будет иллюстрация.
4. Кто хотел бы оплатить иллюстрации - 500р картинка, с тем, что оригинал картинки с автографом художника по почте будет отправлен донатору?
И начинаем потихоньку запускать процессы :)
У меня к обществу следующие вопросы:
1. Кто подпишется на выкупить себе сборник? Стоить он будет 300-400р, как повезет с типографией. Пока ничего платить не надо, только обозначить намерение.
2. Кто хотел бы из любви к сказкам, за малую мзду или сколько-то экземпляров книжек вычитать сборник (в основном пунктуация, пометить повторы слов, которыми нынче грешу, и сверить написание имен).
3. Кто хотел бы на аналогичных условиях сверстать оный сборник? К каждой сказке будет иллюстрация.
4. Кто хотел бы оплатить иллюстрации - 500р картинка, с тем, что оригинал картинки с автографом художника по почте будет отправлен донатору?
И начинаем потихоньку запускать процессы :)
Оригинал и комментарии
от prilepin
У нас.
Оригинал и комментарии
07'92 от paul-kornev
Открылась подписка на 07'92 (продолжение 06'92)
Как следует из названия действие сместилось в июль, но в декорациях как и прежде главенствует суровый реализм. Трупов на тысячу символов существенно убавится, а бытовухи прибавится, да и сам экшн станет преимущественно бытовым. Но не везде и не всегда )
АТ: https://author.today/work/82432
Литрес: https://www.litres.ru/pavel-kornev/07-92/?lfrom=2359015
Возрастной рейтинг по-прежнему 18+
Секса станет больше, но он не самоцель, целиком и полностью завязан на сюжетную линию/
Без наркотиков тоже не обойдётся и опять же исключительно по сюжетной необходимости.
Ну и отечественная эстрада тех лет неокрепшим умам тоже психологическую травму нанести может, а без неё вообще никуда и никак.
О музыке подробней расскажу завтра, сейчас только отмечу, что если в первой книги основным лейтмотивом была композиция "В Багдаде всё спокойно" поп-дуэта "Кар-мэн", то здесь это однозначно "Капитан Каталкин" Александра Буйнова.
07'92
Год девяносто второй. Июль.
На голове подживает свежий рубец, в карманах гуляет ветер.
Есть друзья и работа, а ещё – проблемы. Да и как иначе, ведь пацан сказал – пацан сделал, а вход рубль, выход – два? Если уж хватило ума связаться не с теми людьми, придётся из кожи вон вылезти, лишь бы только не угодить за решётку или того хуже – в пластиковые пакеты. По частям.
А ведь просто собирался немного подзаработать…
Оригинал и комментарии
Рутинёр от paul-kornev
"Рутинёр" (финал Небесного эфира), который уже доступен в электронном виде, выйдет на бумаге в сентябре и уже появились не только обложка, но и рисунки для форзаца и фронтисписа.
Небесный эфир пронизывает всё сущее, но даже ему не под силу вытравить мрак из души, если того не пожелает сам человек. И оттого люди лгут, убивают и взывают к проклятым князьям запределья в надежде обрести могущество и реализовать свои потаённые желания. Магистру-расследующему Филиппу Олеандру вон Черену не впервой выявлять чернокнижников из числа учёного люда, да только нынешнее дело несравненно сложнее, нежели всё, с чем ему приходилось сталкиваться до сих пор. Слишком могущественные силы вступили в противостояние - и речь отнюдь не о тайных обществах и ложах…
Оригинал и комментарии
Ворон Кэре и медведица, которая гналась за солнцем от nikab
Все знают, откуда берется ночь. Желтая рыба Солнце целый день плывет по небесной реке, а за ней по небесным горам вприпрыжку бежит медведица Бирин. На закате царапает Бирин горячий бок рыбы, льется кровь в облака. А затем тащит Солнце к себе в берлогу, чтобы весь свет на свете доставался одной медведице. Согревается от горячих лучей жилище, засыпает усталая Бирин – легко ли целый день по небу бежать?
А желтая рыба снова возвращается в небо. И так всегда, от начала времен до того дня, когда проглотит медведица желтую рыбу, и тьма поглотит все три мира. Понял, глупый ты зверь?
- Понял, батюшка Кэре, - смиренно вздохнул песец Кирса. – Медведица бежит за рыбой, мы все умрем, а у тебя, батюшка, клюет! Поспеши, не то сказками вместо сигов будешь жену потчевать!
Дернул ворон удилище и ну браниться – рыба-то наживку сглотнула да и ушла вместе с крючком. А с пустыми руками к Киракчан лучше не подходить. Выпил давеча Кэре крепкой бузы, полный чум гостей пригласил пировать, сам с ними в загадки играл да олений танец плясал. Опустошили гости все запасы, ни мучицы не осталось, ни молока мороженого, ни рыбы вяленой. Впору кожу на ремни резать, суп варить. Голодная жена – злая жена, все знают.
Расправил Кэре могучие крылья, поднялся над озерцом – что бы упромыслить? Волк Бэйнэ под сосной сидит, старую кость грызет – пусть дальше гложет. Охотник Бэюдэ росомаху добыл, в чум на нартах везет – пусть сам ее и ест. Лиса Хэлмилэн снег хвостом метет, пыхтит-старается – а что это она тащит? Ай-ай!
Раздобыла рыжая оленью печенку, в нору волочет чтобы тихонько съесть и никто не отнял. Вот ее-то и разъясню! Кто бы спорил, хитра Хэлмилэн и на Кэре зуб точит – не раз и не два дурил ее ворон. Но попробовать-то стоит?
Покружил над лесом Кэре, опустился тихонько и на тропку перед Хэлмилэн вышел, переваливается, словно на пиру побывал.
- Белого снега тебе, мудрая Хэлмилэн, полного живота и теплого логова!
- Ем да свой, воровская твоя душа! Ни кусочком не поделюсь!
- Ешь вволю, прекрасная Хэлмилэн, набирайся сил перед весенними холодами. Не нужна мне твоя тухлятина, сыт по горло.
- Чем же это ты отобедать успел, брюхо набил бездонное?
- Ай, пустяки! Даже говорить не хочу, чтобы аппетит тебе не испортить.
- Дохлого тюленя, небось, к берегу прибило?
- Ай, сама ешь своих тюленей.
- Оленьи потроха у собак отбил? Силен ворон!
- Ай, сама ешь свои потроха! Купец Иван по дороге ехал, куль с саней уронил. А там рыба красная, икра копченая, языки лосиные, окорок медвежий да араки хмельной бурдюк. Я не будь дурак, полакомился, чем духи послали. А потом песец Кирса пришел с песчихой и щенками своими, прогнал меня и давай трапезничать. Едят, пьют, песни поют, говорят – все съедим, лисе не дадим.
- Вот негодяй! Я с ним мышами делилась, на свадьбу чайник подарила, сама у орочонов украла, а он жадничает. Ужо я ему покажу!
Бросила лиса печенку да побежала к дороге. А Кэре того и надо. Ухватил добычу и полетел в чум к чайке Киракчан. Сытая жена – добрая жена, все знают. Летел-летел, притомился, сел передохнуть на берегу речушки. Глядь - выдр Дюкун в снегу кувыркается, налима в лапах держит.
- Глубокой воды тебе, славный Дюкун, жирных сигов и пыжьянов!
- Попутного ветра тебе, мудрый Кэре, ясного неба и сытной трапезы! Приготовит тебе Киракчан добрый ужин. Хорошая хозяйка твоя жена, жаль некрасивая.
- Это моя-то чаечка белогрудая, красноклювая – некрасивая? Думай, что говоришь, Дюкун!
- Ай, Кэре! Кто видел красоту небесной медведицы Бирин, тому любая женщина уродливей пупырчатой жабы покажется. Глаза у нее зеленые как изумруды, лапы нежные как птичий пух, голос глубокий как большая река и сладкий как русский сахар.
- И откуда ты знаешь, Дюкун?
Облизнулся выдр:
- Ай и вкусна рыба в небесной реке, ай и жирна! Если забраться на гору Чэлке и прыгнуть оттуда высоко-высоко, попадешь в Верхний мир и все увидишь. Я там был, рыбу брал, завтра еще пойду.
- А я сегодня! Держи подарок за добрую весть!
Осклабился выдр, разинул рот – думал ему печенки перепадет. А Кэре щелкнул его по лбу клювом, выхватил налима и полетел прочь. Ишь, плоскохвостый, ворона обмануть хотел!
Темным вечером вернулся Кэре к своему чуму. Чайка Киракчан его на пороге встречает:
- Где летал, муженек, где пропадал, каким вертихвосткам глазки строил, каким глупым мужьям глаза отводил?
- Ай, Киракчан! Медведю Учикану сказки рассказывал, голову морочил, а его красавица-жена поцеловала старого ворона прямо в…
- Лгун клювастый! Спит до весны Учикан и жена его спит.
Улыбнулся Кэре:
- Все бы тебе мужа бранить, милая Киракчан, все бы ни за что ревновать. Еды нам добыл – вот тебе, жена, мясо, вот рыба. Ужин готовь!
Обрадовалась чайка, стала обнимать мужа, ласковыми именами называть. Побежала котел ставить, еду готовить, чай кипятить. Накормила Кэре, напоила, спать уложила и сама рядом легла. На сытый желудок-то крепко спится. А к ворону дрема нейдет. Лишь закроет глаза – видит красавицу медведицу Бирин на берегу небесной реки. Поворочался ворон, покрутился с боку на бок, да и выбрался потихоньку из чума. Не впервой ему уходить среди ночи, посердится жена и простит.
Полетел Кэре прямо к горе Чэлке. Долетел до вершины, развел костер, бросил в пламя табаку да оленьего сала, закурил трубку, вдохнул ароматный дым – и поднялся высоко-высоко, мимо туч, мимо облаков, мимо корней великого дерева. Вот и Верхний мир. Течет-изгибается веселая река, мчится по водам желтая рыба Солнце, гонится за ней небесная медведица Бирин.
Обомлел Кэре – много жил он на свете, много видел и много слышал. А такой красавицы как Бирин никогда не встречал. Мех у нее волосок к волоску снизу медный сверху серебряный, когти золотые, глаза изумрудные и огоньки в них сверкают. «Весной встретить – сердце потерять, осенью – душу уронить в землю» как говорят орочоны.
На цыпочках крался Кэре за красивой медведицей следом, да тихонько, чтобы не напугать. Долго ли коротко ли, поймала Бирин желтую рыбу, царапнула сияющий бок да потащила к себе в берлогу. Кэре за ней скок-скок, глаза горят, сердце бьется, словно перепил хмельной бузы не ко времени. Увидал, как забралась медведица в логовище, выждал малое да прыг туда:
- Я старый ворон и не знаю слов любви, прекрасная Бирин! Но лишь попроси – добуду тебе луну с неба и жемчужину со дна моря, подснежников зимой и снега летом достану, доброго хана, честного купца и мандарина, подношения не берущего, покажу. Все, что хочешь отдам, все что хочешь для тебя сделаю, Бирин, ради одного взгляда, одной улыбки ласковой…
- Все что хочу, сделаешь? – улыбнулась медведица, показала белые зубки. – Все, что попрошу, исполнишь и не испугаешься?
- Хоть великого Сэвеки в плешь клюну, если таково желание твоего сердца, восхитительная Бирин!
- Настоящий богатур, покоритель слабых женских сердечек!.. Эй, Хутэктэн, Сатымар, Атактак, выходите! Я вам няньку нашла.
Глядь – из темных углов берлоги показались медвежата. Сами мелкие, мордашки шкодные, лишь глазами-изумрудами на мать похожи.
- Соскучилась я по своему мужу, большому медведю Мани. Когда я рыбу Солнце утаскиваю в берлогу, он выходит на другой берег небесной реки чтобы догнать рыбу Луну. Ловит ее за серебристый хвост, кусает за жирный бок и уносит к себе в логовище. Тут бы и повидаться, потереться носами да приходит мой срок гнаться за рыбой Солнце. Редко-редко бывает, что Луна уплывает в темные омуты, набирается сил, отращивает новую чешую. Хочется поспешить к мужу, а детишек оставить не с кем. Забалуют, передерутся, рыбу Солнце на куски разорвут. Посидишь с ними или не все готов сделать для прекрасной медведицы?
Крякнул Кэре, сел на хвост, клювом прищелкнул горестно. Много он делал в жизни: воевал, пировал, суп из весла варил, людям дорогу в Средний мир проклевал, а злых духов туда не пустил. А вот детишек нянчить ни разу не доводилось. Ни единого птенчика у них с Киракчан не было.
Засмеялась обидно медведица:
- Говорили, великий Кэре держит слово.
- Ай, женщина, не кусай мою голову, - решился Кэре. – Ступай к мужу и за медвежат не беспокойся. Посижу с ними.
Рыкнула медведица, встряхнулась словно мокрая нерпа, шуррх – и убежала искать мужа. А медвежата заплясали вокруг Кэре:
- Птичка! Птичка! Няня птичка, давай с нами играть!
- Карр! А во что вы хотите поиграть, медвежата?
- Давай мы будем волки, а ты олень и мы тебя съедим! Давай мы будем касатки, а ты тюлень и мы тебя поймаем! Давай мы будем большие медведи, а ты глупый маленький орочон!
- Давайте вы будете могучие валуны с берегов белого моря!
- А как играть в могучие валуны?
- Вы ляжете под одеяла и закроете глаза, а я расскажу вам сказку.
- Про медведя?
- Конечно про медведя!
Улеглись Хутэктэн, Сатымар и Атактак под пуховые одеяльца, закрыли глаза. Начал Кэре рассказывать:
Давным-давно, когда лебеди по земле ходили, горы мышат родили, а шаманы небо и землю разгородили, жил-был медведь, большой-пребольшой. Отправился он на берег белого моря, поискать себе пищи. И увидел – стоит на берегу ледяная гора, а с нее ворон катается. Усядется на хвост – и шуррх вниз! Помашет крыльями – и снова наверху. И опять – шуррх! Нравится ворону кататься. Завидно стало медведю:
- Эй, ворон, пусти с горы покататься!
- Ты медведь большой-пребольшой, раздавишь гору!
- Я на одной лапе проеду! Пусти!
- Ты медведь теплый-претеплый, растопишь гору!
- Я в снегу вываляюсь!
Пустил ворон медведя. Кое-как вскарабкался косолапый на самый верх – и кубарем с горы покатился. Чебурахнулся в море, проломил лед, начал тонуть и кричит:
- Ай-ай, спаси меня добрый ворон!
- Говорил я тебе, не ходи на гору, не ломай лед!
- Я тебе семь саней жирной рыбы наловлю, семь жирных оленей добуду – спаси!
- Говорил я тебе, глупый медведь, а ты меня не послушал – вот и купайся в море!
- Есть у меня сестра-красавица, спасешь меня – отдам ее тебе в жены.
- Хорошо!
Закаркал ворон и слетелось к нему сорок сороков птиц. Ухватили они большого медведя и потащили на сушу. Несут-пыхтят, шерсть вырывают клочьями, а медведь знай терпит. Вот и берег! Вскарабкался медведь наверх, отряхнулся как собака, да и показал ворону язык:
- Обманул я тебя, глупый ворон, нет у меня никакой сестры!
И покосолапил себе в тундру, когтями по земле шкрябая. Разозлился на него ворон, отомстить решил бессовестному. Знаете, как?
Глянул Кэре – а детишки-то спят. Тогда ворон и сам на полу свернулся подле теплой рыбы Солнце и задремал тихонько. Разбудила его медведица, счастливая как невеста:
- Ай спасибо тебе, добрый Кэре. Истосковалась я по мужу, счастлива была повидаться с ним. Да и детишкам, вижу, не скучно было.
- Рад услужить тебе, прекрасная Бирин! А теперь позволь, в Средний мир назад улечу? Буду зверям и птицам рассказывать о небесной твоей красоте!
- Погоди, Кэре! Даже пупырчатая жаба знает – на добро добром отвечают. Есть у меня для тебя подарок.
Протянула медведица ворону ледяной шарик размером с шишку. Глянул Кэре – внутри крохотная рыбешка резвится.
- Спасибо, прекрасная Бирин, но такой рыбешкой даже мышь не накормишь. Зачем она мне?
- Прилетишь домой в чум, зажаришь рыбку на угольках, разделишь с женой и съешь. И увидишь, что будет! А как встретишь выдра Дюкуна, передай – он прекрасная нянька.
Каркнул Кэре, ухватил подарок и полетел прочь. А следом и Бирин выкатила на небо желтую рыбу Солнце.
Долго ли коротко ли, вернулся Кэре к себе в чум. Чайка Киракчан его уже ждет на пороге – хорей в одной лапке, чайник в другой.
- Ах ты, бессовестный ворон, гуляка неистовый! Говори, каким вертихвосткам глазки строил, каким глупым мужьям глаза отводил?
- На небо летал, милая Киракчан, красотой медведицы Бирин полюбоваться, той, что гонится за желтою рыбой Солнце.
- Ну и выдумщик ты, Кэре. Солнце вовсе не рыба! Это толстая птица Куку, что в один присест съела тысячу светлячков и так засияла, что Сэвеки отправил ее в Верхний мир – там, небось, никому глаз не выжжет.
- Ты права, Киракчан. Летал, добычу искал, еду принес. На, зажарь, да смотри на оленьем масле!
Достал Кэре ледяной шарик, уронил его ненароком – глядь, на снегу рыбина большая-пребольшая. Созвал Кэре всех соседей – и медведя и волка и обиженную лису и песца и даже семейство выдр. Три дня ели небесную рыбу, чавкали да нахваливали. На четвертый разошлись кто куда гости. Улегся Кэре поспать, да три дня-то разом и придавил – мудрено ли, на небо летать, детей нянчить, рыбу есть, хвастливого выдра в доме терпеть!
На четвертый день проснулся старый ворон от писка:
- Папа! Папа! Вставай, мы играть хотим!
Снесла Киракчан яйца, за один день их высидела, десять птенцов вылупилось – половина клювастые и черноперые, половина белогрудые и красавицы. Каркнул Кэре, вылетел из чума голову проветрить, с мыслями свыкнуться. Глядь, а к нему навстречу соседи идут. И белый медведь и серый волк и полярный песец и морды у всех нехорошие. А следом стая детишек – медвежата, волчата, песчата – и все «Папа» кричат. «Папа волк! Папа медведь! Папа песец, мы кушать хотим!»
Целый месяц Кэре на высокой сосне отсиживался, пока соседи его простили. Зато жена ревновать перестала и не злилась на него больше – ворковала над птенчиками, пела им, да так звонко, словно девушка молодая. Счастье пришло в их чум!
А желтая рыба снова возвращается в небо. И так всегда, от начала времен до того дня, когда проглотит медведица желтую рыбу, и тьма поглотит все три мира. Понял, глупый ты зверь?
- Понял, батюшка Кэре, - смиренно вздохнул песец Кирса. – Медведица бежит за рыбой, мы все умрем, а у тебя, батюшка, клюет! Поспеши, не то сказками вместо сигов будешь жену потчевать!
Дернул ворон удилище и ну браниться – рыба-то наживку сглотнула да и ушла вместе с крючком. А с пустыми руками к Киракчан лучше не подходить. Выпил давеча Кэре крепкой бузы, полный чум гостей пригласил пировать, сам с ними в загадки играл да олений танец плясал. Опустошили гости все запасы, ни мучицы не осталось, ни молока мороженого, ни рыбы вяленой. Впору кожу на ремни резать, суп варить. Голодная жена – злая жена, все знают.
Расправил Кэре могучие крылья, поднялся над озерцом – что бы упромыслить? Волк Бэйнэ под сосной сидит, старую кость грызет – пусть дальше гложет. Охотник Бэюдэ росомаху добыл, в чум на нартах везет – пусть сам ее и ест. Лиса Хэлмилэн снег хвостом метет, пыхтит-старается – а что это она тащит? Ай-ай!
Раздобыла рыжая оленью печенку, в нору волочет чтобы тихонько съесть и никто не отнял. Вот ее-то и разъясню! Кто бы спорил, хитра Хэлмилэн и на Кэре зуб точит – не раз и не два дурил ее ворон. Но попробовать-то стоит?
Покружил над лесом Кэре, опустился тихонько и на тропку перед Хэлмилэн вышел, переваливается, словно на пиру побывал.
- Белого снега тебе, мудрая Хэлмилэн, полного живота и теплого логова!
- Ем да свой, воровская твоя душа! Ни кусочком не поделюсь!
- Ешь вволю, прекрасная Хэлмилэн, набирайся сил перед весенними холодами. Не нужна мне твоя тухлятина, сыт по горло.
- Чем же это ты отобедать успел, брюхо набил бездонное?
- Ай, пустяки! Даже говорить не хочу, чтобы аппетит тебе не испортить.
- Дохлого тюленя, небось, к берегу прибило?
- Ай, сама ешь своих тюленей.
- Оленьи потроха у собак отбил? Силен ворон!
- Ай, сама ешь свои потроха! Купец Иван по дороге ехал, куль с саней уронил. А там рыба красная, икра копченая, языки лосиные, окорок медвежий да араки хмельной бурдюк. Я не будь дурак, полакомился, чем духи послали. А потом песец Кирса пришел с песчихой и щенками своими, прогнал меня и давай трапезничать. Едят, пьют, песни поют, говорят – все съедим, лисе не дадим.
- Вот негодяй! Я с ним мышами делилась, на свадьбу чайник подарила, сама у орочонов украла, а он жадничает. Ужо я ему покажу!
Бросила лиса печенку да побежала к дороге. А Кэре того и надо. Ухватил добычу и полетел в чум к чайке Киракчан. Сытая жена – добрая жена, все знают. Летел-летел, притомился, сел передохнуть на берегу речушки. Глядь - выдр Дюкун в снегу кувыркается, налима в лапах держит.
- Глубокой воды тебе, славный Дюкун, жирных сигов и пыжьянов!
- Попутного ветра тебе, мудрый Кэре, ясного неба и сытной трапезы! Приготовит тебе Киракчан добрый ужин. Хорошая хозяйка твоя жена, жаль некрасивая.
- Это моя-то чаечка белогрудая, красноклювая – некрасивая? Думай, что говоришь, Дюкун!
- Ай, Кэре! Кто видел красоту небесной медведицы Бирин, тому любая женщина уродливей пупырчатой жабы покажется. Глаза у нее зеленые как изумруды, лапы нежные как птичий пух, голос глубокий как большая река и сладкий как русский сахар.
- И откуда ты знаешь, Дюкун?
Облизнулся выдр:
- Ай и вкусна рыба в небесной реке, ай и жирна! Если забраться на гору Чэлке и прыгнуть оттуда высоко-высоко, попадешь в Верхний мир и все увидишь. Я там был, рыбу брал, завтра еще пойду.
- А я сегодня! Держи подарок за добрую весть!
Осклабился выдр, разинул рот – думал ему печенки перепадет. А Кэре щелкнул его по лбу клювом, выхватил налима и полетел прочь. Ишь, плоскохвостый, ворона обмануть хотел!
Темным вечером вернулся Кэре к своему чуму. Чайка Киракчан его на пороге встречает:
- Где летал, муженек, где пропадал, каким вертихвосткам глазки строил, каким глупым мужьям глаза отводил?
- Ай, Киракчан! Медведю Учикану сказки рассказывал, голову морочил, а его красавица-жена поцеловала старого ворона прямо в…
- Лгун клювастый! Спит до весны Учикан и жена его спит.
Улыбнулся Кэре:
- Все бы тебе мужа бранить, милая Киракчан, все бы ни за что ревновать. Еды нам добыл – вот тебе, жена, мясо, вот рыба. Ужин готовь!
Обрадовалась чайка, стала обнимать мужа, ласковыми именами называть. Побежала котел ставить, еду готовить, чай кипятить. Накормила Кэре, напоила, спать уложила и сама рядом легла. На сытый желудок-то крепко спится. А к ворону дрема нейдет. Лишь закроет глаза – видит красавицу медведицу Бирин на берегу небесной реки. Поворочался ворон, покрутился с боку на бок, да и выбрался потихоньку из чума. Не впервой ему уходить среди ночи, посердится жена и простит.
Полетел Кэре прямо к горе Чэлке. Долетел до вершины, развел костер, бросил в пламя табаку да оленьего сала, закурил трубку, вдохнул ароматный дым – и поднялся высоко-высоко, мимо туч, мимо облаков, мимо корней великого дерева. Вот и Верхний мир. Течет-изгибается веселая река, мчится по водам желтая рыба Солнце, гонится за ней небесная медведица Бирин.
Обомлел Кэре – много жил он на свете, много видел и много слышал. А такой красавицы как Бирин никогда не встречал. Мех у нее волосок к волоску снизу медный сверху серебряный, когти золотые, глаза изумрудные и огоньки в них сверкают. «Весной встретить – сердце потерять, осенью – душу уронить в землю» как говорят орочоны.
На цыпочках крался Кэре за красивой медведицей следом, да тихонько, чтобы не напугать. Долго ли коротко ли, поймала Бирин желтую рыбу, царапнула сияющий бок да потащила к себе в берлогу. Кэре за ней скок-скок, глаза горят, сердце бьется, словно перепил хмельной бузы не ко времени. Увидал, как забралась медведица в логовище, выждал малое да прыг туда:
- Я старый ворон и не знаю слов любви, прекрасная Бирин! Но лишь попроси – добуду тебе луну с неба и жемчужину со дна моря, подснежников зимой и снега летом достану, доброго хана, честного купца и мандарина, подношения не берущего, покажу. Все, что хочешь отдам, все что хочешь для тебя сделаю, Бирин, ради одного взгляда, одной улыбки ласковой…
- Все что хочу, сделаешь? – улыбнулась медведица, показала белые зубки. – Все, что попрошу, исполнишь и не испугаешься?
- Хоть великого Сэвеки в плешь клюну, если таково желание твоего сердца, восхитительная Бирин!
- Настоящий богатур, покоритель слабых женских сердечек!.. Эй, Хутэктэн, Сатымар, Атактак, выходите! Я вам няньку нашла.
Глядь – из темных углов берлоги показались медвежата. Сами мелкие, мордашки шкодные, лишь глазами-изумрудами на мать похожи.
- Соскучилась я по своему мужу, большому медведю Мани. Когда я рыбу Солнце утаскиваю в берлогу, он выходит на другой берег небесной реки чтобы догнать рыбу Луну. Ловит ее за серебристый хвост, кусает за жирный бок и уносит к себе в логовище. Тут бы и повидаться, потереться носами да приходит мой срок гнаться за рыбой Солнце. Редко-редко бывает, что Луна уплывает в темные омуты, набирается сил, отращивает новую чешую. Хочется поспешить к мужу, а детишек оставить не с кем. Забалуют, передерутся, рыбу Солнце на куски разорвут. Посидишь с ними или не все готов сделать для прекрасной медведицы?
Крякнул Кэре, сел на хвост, клювом прищелкнул горестно. Много он делал в жизни: воевал, пировал, суп из весла варил, людям дорогу в Средний мир проклевал, а злых духов туда не пустил. А вот детишек нянчить ни разу не доводилось. Ни единого птенчика у них с Киракчан не было.
Засмеялась обидно медведица:
- Говорили, великий Кэре держит слово.
- Ай, женщина, не кусай мою голову, - решился Кэре. – Ступай к мужу и за медвежат не беспокойся. Посижу с ними.
Рыкнула медведица, встряхнулась словно мокрая нерпа, шуррх – и убежала искать мужа. А медвежата заплясали вокруг Кэре:
- Птичка! Птичка! Няня птичка, давай с нами играть!
- Карр! А во что вы хотите поиграть, медвежата?
- Давай мы будем волки, а ты олень и мы тебя съедим! Давай мы будем касатки, а ты тюлень и мы тебя поймаем! Давай мы будем большие медведи, а ты глупый маленький орочон!
- Давайте вы будете могучие валуны с берегов белого моря!
- А как играть в могучие валуны?
- Вы ляжете под одеяла и закроете глаза, а я расскажу вам сказку.
- Про медведя?
- Конечно про медведя!
Улеглись Хутэктэн, Сатымар и Атактак под пуховые одеяльца, закрыли глаза. Начал Кэре рассказывать:
Давным-давно, когда лебеди по земле ходили, горы мышат родили, а шаманы небо и землю разгородили, жил-был медведь, большой-пребольшой. Отправился он на берег белого моря, поискать себе пищи. И увидел – стоит на берегу ледяная гора, а с нее ворон катается. Усядется на хвост – и шуррх вниз! Помашет крыльями – и снова наверху. И опять – шуррх! Нравится ворону кататься. Завидно стало медведю:
- Эй, ворон, пусти с горы покататься!
- Ты медведь большой-пребольшой, раздавишь гору!
- Я на одной лапе проеду! Пусти!
- Ты медведь теплый-претеплый, растопишь гору!
- Я в снегу вываляюсь!
Пустил ворон медведя. Кое-как вскарабкался косолапый на самый верх – и кубарем с горы покатился. Чебурахнулся в море, проломил лед, начал тонуть и кричит:
- Ай-ай, спаси меня добрый ворон!
- Говорил я тебе, не ходи на гору, не ломай лед!
- Я тебе семь саней жирной рыбы наловлю, семь жирных оленей добуду – спаси!
- Говорил я тебе, глупый медведь, а ты меня не послушал – вот и купайся в море!
- Есть у меня сестра-красавица, спасешь меня – отдам ее тебе в жены.
- Хорошо!
Закаркал ворон и слетелось к нему сорок сороков птиц. Ухватили они большого медведя и потащили на сушу. Несут-пыхтят, шерсть вырывают клочьями, а медведь знай терпит. Вот и берег! Вскарабкался медведь наверх, отряхнулся как собака, да и показал ворону язык:
- Обманул я тебя, глупый ворон, нет у меня никакой сестры!
И покосолапил себе в тундру, когтями по земле шкрябая. Разозлился на него ворон, отомстить решил бессовестному. Знаете, как?
Глянул Кэре – а детишки-то спят. Тогда ворон и сам на полу свернулся подле теплой рыбы Солнце и задремал тихонько. Разбудила его медведица, счастливая как невеста:
- Ай спасибо тебе, добрый Кэре. Истосковалась я по мужу, счастлива была повидаться с ним. Да и детишкам, вижу, не скучно было.
- Рад услужить тебе, прекрасная Бирин! А теперь позволь, в Средний мир назад улечу? Буду зверям и птицам рассказывать о небесной твоей красоте!
- Погоди, Кэре! Даже пупырчатая жаба знает – на добро добром отвечают. Есть у меня для тебя подарок.
Протянула медведица ворону ледяной шарик размером с шишку. Глянул Кэре – внутри крохотная рыбешка резвится.
- Спасибо, прекрасная Бирин, но такой рыбешкой даже мышь не накормишь. Зачем она мне?
- Прилетишь домой в чум, зажаришь рыбку на угольках, разделишь с женой и съешь. И увидишь, что будет! А как встретишь выдра Дюкуна, передай – он прекрасная нянька.
Каркнул Кэре, ухватил подарок и полетел прочь. А следом и Бирин выкатила на небо желтую рыбу Солнце.
Долго ли коротко ли, вернулся Кэре к себе в чум. Чайка Киракчан его уже ждет на пороге – хорей в одной лапке, чайник в другой.
- Ах ты, бессовестный ворон, гуляка неистовый! Говори, каким вертихвосткам глазки строил, каким глупым мужьям глаза отводил?
- На небо летал, милая Киракчан, красотой медведицы Бирин полюбоваться, той, что гонится за желтою рыбой Солнце.
- Ну и выдумщик ты, Кэре. Солнце вовсе не рыба! Это толстая птица Куку, что в один присест съела тысячу светлячков и так засияла, что Сэвеки отправил ее в Верхний мир – там, небось, никому глаз не выжжет.
- Ты права, Киракчан. Летал, добычу искал, еду принес. На, зажарь, да смотри на оленьем масле!
Достал Кэре ледяной шарик, уронил его ненароком – глядь, на снегу рыбина большая-пребольшая. Созвал Кэре всех соседей – и медведя и волка и обиженную лису и песца и даже семейство выдр. Три дня ели небесную рыбу, чавкали да нахваливали. На четвертый разошлись кто куда гости. Улегся Кэре поспать, да три дня-то разом и придавил – мудрено ли, на небо летать, детей нянчить, рыбу есть, хвастливого выдра в доме терпеть!
На четвертый день проснулся старый ворон от писка:
- Папа! Папа! Вставай, мы играть хотим!
Снесла Киракчан яйца, за один день их высидела, десять птенцов вылупилось – половина клювастые и черноперые, половина белогрудые и красавицы. Каркнул Кэре, вылетел из чума голову проветрить, с мыслями свыкнуться. Глядь, а к нему навстречу соседи идут. И белый медведь и серый волк и полярный песец и морды у всех нехорошие. А следом стая детишек – медвежата, волчата, песчата – и все «Папа» кричат. «Папа волк! Папа медведь! Папа песец, мы кушать хотим!»
Целый месяц Кэре на высокой сосне отсиживался, пока соседи его простили. Зато жена ревновать перестала и не злилась на него больше – ворковала над птенчиками, пела им, да так звонко, словно девушка молодая. Счастье пришло в их чум!
Оригинал и комментарии
от prilepin
Новая проза. Уже верстается. Скоро.
Редакция Елены Шубиной
·
В сентябре в «Редакции Елены Шубиной» выходит новая книга прозы Захара Прилепина — «Ополченский романс». Это сборник художественных рассказов о жизни Донбасса после 2014 года: истории людей, не захотевших бросать свои дома и пытающихся научиться жить в новых условиях, об ополченцах — как местных, так и тех, кто сорвался с насиженных мест и приехал сюда воевать за «русский мир», об отношениях между народами — не тех, что устанавливают политики, а тех, что формируются «на земле», а еще — о любви, которая, оказывается, возможна и даже необходима в этом чистилище. У каждого из героев — своя история, своя дорога и своя мотивация. Прилепин рассказывает о них — просто, без пафоса и патетики, и точно, без рассуждений и лишних слов.
Настроением «Ополченский романс» близок прилепинской «Обители»: то же спокойное, без нагнетания, описание хаоса, расползающегося кругом, и то же хрупкое вначале, но постепенно крепнущее ощущение надежды — на толику везения, сочувствие, поддержку, на победу доброты в человеке и в мире.
«Название ''Ополченский романс'' отвечает сути текста: в каждом третьем рассказе есть обязательный любовный, или романсовый, сюжетный мотив: одна война — три судьбы»,
— рассказал о новой книге Захар Прилепин (Zakhar Prilepin).
Публикуем цитаты из книги:
***
Они считали себя носителями правды объёмной и важной настолько, что их конкретная жизнь на этом фоне становилась почти невесомой.
***
На крыше их машины сидел ангел, легко постукивая босыми пятками о лобовуху. Его потные, кудрявые волосы развевались на ветру. Вид у него был, как у ополченцев: слегка придурковатый. Иногда он разбрасывал — словно для объятия — руки, и наслаждался тем, как воздух проносится сквозь его тело.
***
Мужчина порой проживает огромную жизнь, порой — куцую, но этот вдохновенный, щекотный, удивительный комок в груди ощущает считанные разы. Когда идёт к любимой женщине. Когда уходит от нелюбимой женщины. И несколько раз посередине.
***
Он становился всё очерченней — все иные спутались и постепенно исчезли.
Донбасская война нарисовала его.
Появились морщины, линии рук, отпечатки шагов. Он обветрился, обтрепался.
Теперь точно знал звук своего голоса.
Посреди лица распустились степной пылью тронутые глаза.
Когда Вострицкий этими глазами спустя четыре донецких года случайно увидел свои прежние фотографии — его почти замутило: словно он везде там был голый, белый и застигнутый врасплох.
Редакция Елены Шубиной
·
В сентябре в «Редакции Елены Шубиной» выходит новая книга прозы Захара Прилепина — «Ополченский романс». Это сборник художественных рассказов о жизни Донбасса после 2014 года: истории людей, не захотевших бросать свои дома и пытающихся научиться жить в новых условиях, об ополченцах — как местных, так и тех, кто сорвался с насиженных мест и приехал сюда воевать за «русский мир», об отношениях между народами — не тех, что устанавливают политики, а тех, что формируются «на земле», а еще — о любви, которая, оказывается, возможна и даже необходима в этом чистилище. У каждого из героев — своя история, своя дорога и своя мотивация. Прилепин рассказывает о них — просто, без пафоса и патетики, и точно, без рассуждений и лишних слов.
Настроением «Ополченский романс» близок прилепинской «Обители»: то же спокойное, без нагнетания, описание хаоса, расползающегося кругом, и то же хрупкое вначале, но постепенно крепнущее ощущение надежды — на толику везения, сочувствие, поддержку, на победу доброты в человеке и в мире.
«Название ''Ополченский романс'' отвечает сути текста: в каждом третьем рассказе есть обязательный любовный, или романсовый, сюжетный мотив: одна война — три судьбы»,
— рассказал о новой книге Захар Прилепин (Zakhar Prilepin).
Публикуем цитаты из книги:
***
Они считали себя носителями правды объёмной и важной настолько, что их конкретная жизнь на этом фоне становилась почти невесомой.
***
На крыше их машины сидел ангел, легко постукивая босыми пятками о лобовуху. Его потные, кудрявые волосы развевались на ветру. Вид у него был, как у ополченцев: слегка придурковатый. Иногда он разбрасывал — словно для объятия — руки, и наслаждался тем, как воздух проносится сквозь его тело.
***
Мужчина порой проживает огромную жизнь, порой — куцую, но этот вдохновенный, щекотный, удивительный комок в груди ощущает считанные разы. Когда идёт к любимой женщине. Когда уходит от нелюбимой женщины. И несколько раз посередине.
***
Он становился всё очерченней — все иные спутались и постепенно исчезли.
Донбасская война нарисовала его.
Появились морщины, линии рук, отпечатки шагов. Он обветрился, обтрепался.
Теперь точно знал звук своего голоса.
Посреди лица распустились степной пылью тронутые глаза.
Когда Вострицкий этими глазами спустя четыре донецких года случайно увидел свои прежние фотографии — его почти замутило: словно он везде там был голый, белый и застигнутый врасплох.
Оригинал и комментарии
Песня дня от nikab
Оригинал и комментарии
Песня дня, артикль :) от nikab
На кахоль-ве-лаван равняйсь! Смирно, товарищи казаки!
https://vestikavkaza.ru/news/Filial-kubanskogo-kazachego-voyska-otkryt-v-Izraile.html
https://vestikavkaza.ru/news/Filial-kubanskogo-kazachego-voyska-otkryt-v-Izraile.html
Оригинал и комментарии
Бежит, орет :) от nikab
Артикль, товарищи, оно работает!
Если вы мечтаете о возможности качественно проораться, идите сюда: https://lookslikeyouneediceland.com/ выбирайте подходящее место и вволю орите на зеленых просторах прекрасной Исландии. Там и киты орали и викинги, она стерпит
Если вы мечтаете о возможности качественно проораться, идите сюда: https://lookslikeyouneediceland.com/ выбирайте подходящее место и вволю орите на зеленых просторах прекрасной Исландии. Там и киты орали и викинги, она стерпит
Оригинал и комментарии
от prilepin
Написали про генерала сведущие: «Генерал Михайлов - шоумен своего рода, его и в конторе не слишком уважают, фигура комическая. А причина наезда понятна - он сам сочинитель, книжки пишет. Плохие».
Ну, так уже понятнее.
Ну, так уже понятнее.
Оригинал и комментарии
«Черный ход» Г. Л. Олди: Кто-то хочет крови от ru-oldie
Тихо, ползи, стрелок,
По черному ходу,
До самых адских глубин!
В сегодняшней главе:
Кто-то хочет крови. – Опасная женщина. – Сапоги разъездного агента. – К аду нельзя привыкнуть. – Из искры возгорится пламя. – Есть сердце, есть!
«Черный ход» Г. Л. Олди на Author.Today: https://author.today/work/78360
Вы никогда не бывали в Элмер-Крик, сэр? А вы, мэм? Где это, спрашиваете? На Диком Западе, на краю территории Осмака, у самого фронтира. О, вам там будет интересно! Нравы Дикого Запада, суровые люди, что всегда носят оружие – что скажете, мэм? А вы, сэр? Салуны и оружейные лавки, виски и жареная кукуруза, нефтепромысел и прерия, фермы и ранчо, индейская территория и китайский квартал, прозванный Шанхаем. И, конечно же, вольные стрелкѝ: некоторые из них зовутся шансфайтерами. Их револьверы стреляют не только свинцом, но и проклятиями вперемежку с несчастьями. И, конечно, доблестные слуги закона, один из которых имеет незримого ангела-хранителя.
Впрочем, один ли он?
Да, сэр, вы правы, мэм – в Элмер-Крик вам скучно не будет! Только держите глаза открытыми, ушки на макушке, порох сухим, а револьвер заряженным. Здесь вам не цивилизованный Восток – здесь Дикий Запад, мэм, сэр! Здесь сначала стреляют, и только потом задают вопросы – если остаётся, кому их задать. Здесь зреет, готов открыться, таинственный чёрный ход, ведущий...
Простите, мэм, простите, сэр, но большего я вам сказать не могу: это не моя тайна. Но если вы всё-таки заглянете в Элмер-Крик, вы возможно, сами всё узнаете. Только будьте осторожны: здесь встречаются призраки. И не одни лишь призраки...
И как водится, цитаты:
Рут Шиммер по прозвищу Шеф
«– ...Кто-то угрожает тебе? Найми охрану. Я имею в виду обычную охрану. Вроде того стрелка, что стоит на лестнице.
– Красавчик Дэйв? Его я уже нанял. Теперь очередь за тобой.
– Я шансфайтер.
– Да ну? Ты просто открыла мне глаза.
– Ты знаешь, за кем я охочусь. И кого охраняю, тоже знаешь. Только не ври мне, что снова обул сапоги разъездного агента! Ты уже давно не дилер, ты заправляешь в конторе.
Пирс садится в кресло, которое еще недавно предлагал Рут. Берет со стола жестянку «Chesterfield» с фабричными самокрутками, достает одну. Прикуривает, пускает клуб дыма. Жестом предлагает Рут угоститься; пожимает плечами, когда та отказывается.
У Рут возникает странное ощущение. Ей кажется, что Пирс курит не табак, а время. Говорят, умелый мастер сворачивает четыре таких самокрутки за минуту. Пятнадцать секунд сгорают в пламени, в опасной близости от рта Бенджамена Пирса.
– Я заправляю в конторе. Но сейчас я обул сапоги разъездного агента. Я выехал за искрами, девочка. Светит крупный куш, я хочу, чтобы ты охраняла меня.»
* * *
Джошуа Редман по прозвищу Малыш
«...Сказать по правде, адом он называл это место просто за неимением другого слова. Котлы с кипящей смолой? Раскаленные сковородки? Корчи вопящих грешников? Хохот рогатых чертей? Ничего этого здесь не было. Были обитатели, но Джош все не мог решить, кем их считать: чертями или грешниками? Теми и другими сразу?
Ни теми, ни другими?
О том, что это родина тахтона, догадался бы и ребенок. Да и тахтон не стал отрицать, когда Джош спросил его в лоб.
Адское пламя? Вот что да, то да.
Пламя было нестрашное, скорее забавное. Представьте себе воздух, сэр, густой и плотный. Он пронизан едва различимыми нитями: голубыми, оранжевыми, сиреневыми. В нем плавают охристые и багровые сгустки. Одни с шипением гаснут, плюясь каплями искр. Другие разгораются, обрастают слепящей бахромой. Самые шаловливые опускаются на выпуклые крыши пятиугольных строений, прикидываются газовыми фонарями. Иные мячиками катаются по земле, фырчат будто коты.
Представили, сэр? У вас живое воображение.
Сегодня каждый третий огонь приобрел нездоровый пунцовый цвет. Их била мелкая дрожь, словно бедняги подхватили лихорадку.»
Узнай, куда ведет «Черный ход»: https://author.today/work/78360
На обложке использовано лицензионное изображение с сайта Vecteezy из раздела Cowboy Vectors by Vecteezy: https://www.vecteezy.com/free-vector/cowboy
По черному ходу,
До самых адских глубин!
В сегодняшней главе:
Кто-то хочет крови. – Опасная женщина. – Сапоги разъездного агента. – К аду нельзя привыкнуть. – Из искры возгорится пламя. – Есть сердце, есть!
«Черный ход» Г. Л. Олди на Author.Today: https://author.today/work/78360
Вы никогда не бывали в Элмер-Крик, сэр? А вы, мэм? Где это, спрашиваете? На Диком Западе, на краю территории Осмака, у самого фронтира. О, вам там будет интересно! Нравы Дикого Запада, суровые люди, что всегда носят оружие – что скажете, мэм? А вы, сэр? Салуны и оружейные лавки, виски и жареная кукуруза, нефтепромысел и прерия, фермы и ранчо, индейская территория и китайский квартал, прозванный Шанхаем. И, конечно же, вольные стрелкѝ: некоторые из них зовутся шансфайтерами. Их револьверы стреляют не только свинцом, но и проклятиями вперемежку с несчастьями. И, конечно, доблестные слуги закона, один из которых имеет незримого ангела-хранителя.
Впрочем, один ли он?
Да, сэр, вы правы, мэм – в Элмер-Крик вам скучно не будет! Только держите глаза открытыми, ушки на макушке, порох сухим, а револьвер заряженным. Здесь вам не цивилизованный Восток – здесь Дикий Запад, мэм, сэр! Здесь сначала стреляют, и только потом задают вопросы – если остаётся, кому их задать. Здесь зреет, готов открыться, таинственный чёрный ход, ведущий...
Простите, мэм, простите, сэр, но большего я вам сказать не могу: это не моя тайна. Но если вы всё-таки заглянете в Элмер-Крик, вы возможно, сами всё узнаете. Только будьте осторожны: здесь встречаются призраки. И не одни лишь призраки...
И как водится, цитаты:
Рут Шиммер по прозвищу Шеф
«– ...Кто-то угрожает тебе? Найми охрану. Я имею в виду обычную охрану. Вроде того стрелка, что стоит на лестнице.
– Красавчик Дэйв? Его я уже нанял. Теперь очередь за тобой.
– Я шансфайтер.
– Да ну? Ты просто открыла мне глаза.
– Ты знаешь, за кем я охочусь. И кого охраняю, тоже знаешь. Только не ври мне, что снова обул сапоги разъездного агента! Ты уже давно не дилер, ты заправляешь в конторе.
Пирс садится в кресло, которое еще недавно предлагал Рут. Берет со стола жестянку «Chesterfield» с фабричными самокрутками, достает одну. Прикуривает, пускает клуб дыма. Жестом предлагает Рут угоститься; пожимает плечами, когда та отказывается.
У Рут возникает странное ощущение. Ей кажется, что Пирс курит не табак, а время. Говорят, умелый мастер сворачивает четыре таких самокрутки за минуту. Пятнадцать секунд сгорают в пламени, в опасной близости от рта Бенджамена Пирса.
– Я заправляю в конторе. Но сейчас я обул сапоги разъездного агента. Я выехал за искрами, девочка. Светит крупный куш, я хочу, чтобы ты охраняла меня.»
* * *
Джошуа Редман по прозвищу Малыш
«...Сказать по правде, адом он называл это место просто за неимением другого слова. Котлы с кипящей смолой? Раскаленные сковородки? Корчи вопящих грешников? Хохот рогатых чертей? Ничего этого здесь не было. Были обитатели, но Джош все не мог решить, кем их считать: чертями или грешниками? Теми и другими сразу?
Ни теми, ни другими?
О том, что это родина тахтона, догадался бы и ребенок. Да и тахтон не стал отрицать, когда Джош спросил его в лоб.
Адское пламя? Вот что да, то да.
Пламя было нестрашное, скорее забавное. Представьте себе воздух, сэр, густой и плотный. Он пронизан едва различимыми нитями: голубыми, оранжевыми, сиреневыми. В нем плавают охристые и багровые сгустки. Одни с шипением гаснут, плюясь каплями искр. Другие разгораются, обрастают слепящей бахромой. Самые шаловливые опускаются на выпуклые крыши пятиугольных строений, прикидываются газовыми фонарями. Иные мячиками катаются по земле, фырчат будто коты.
Представили, сэр? У вас живое воображение.
Сегодня каждый третий огонь приобрел нездоровый пунцовый цвет. Их била мелкая дрожь, словно бедняги подхватили лихорадку.»
Узнай, куда ведет «Черный ход»: https://author.today/work/78360
На обложке использовано лицензионное изображение с сайта Vecteezy из раздела Cowboy Vectors by Vecteezy: https://www.vecteezy.com/free-vector/cowboy
Оригинал и комментарии
от prilepin
Умер Алан Паркер.
Странный английский джентльмен, снявший такие разные, непохожие друг на друга фильмы, поразившие меня когда-то: "Полуночный экспресс", "Птаха", "Сердце Ангела" с гениальным тогда ещё Рурком, "Стену" - анимацию великого альбома "Пинк Флойд".
Хотя он давно ничего не снимал, я как-то привык, что он есть, и будет всегда, пока есть я. Ведь его фильмы это тоже я, какая-то часть кожи, сердца, кости и чего-то там ещё. В том числе потому, что я давно уже ни в какие фильмы не влюбляюсь, и теперь всё вокруг уже, в том числе кино, не на целую жизнь, а на какой-то её отрезок. А то кино было - на всю.
И сворованная мной в крымском кинотеатре в 1991 году афиша "Сердца Ангела" хранится в моём доме уже 29 лет. Хотя ничего больше с той поры у меня, пожалуй, и не осталось.
А он взял и умер. Сегодня.
Странный английский джентльмен, снявший такие разные, непохожие друг на друга фильмы, поразившие меня когда-то: "Полуночный экспресс", "Птаха", "Сердце Ангела" с гениальным тогда ещё Рурком, "Стену" - анимацию великого альбома "Пинк Флойд".
Хотя он давно ничего не снимал, я как-то привык, что он есть, и будет всегда, пока есть я. Ведь его фильмы это тоже я, какая-то часть кожи, сердца, кости и чего-то там ещё. В том числе потому, что я давно уже ни в какие фильмы не влюбляюсь, и теперь всё вокруг уже, в том числе кино, не на целую жизнь, а на какой-то её отрезок. А то кино было - на всю.
И сворованная мной в крымском кинотеатре в 1991 году афиша "Сердца Ангела" хранится в моём доме уже 29 лет. Хотя ничего больше с той поры у меня, пожалуй, и не осталось.
А он взял и умер. Сегодня.
Оригинал и комментарии
СОВЕТСКИЙ ВЫСОЦКИЙ от a-vituhnovskaya
Постсоветская интеллигенция преступно наивна. Она ставит в один ряд Высоцкого и Ефремова. Не понимая, что ряд этот порочен. Высоцкий, как и Ефремов, был псевдодиссидентом, дозволенным партией ради того, чтобы контролировать, нивелировать и успокаивать общественное мнение.
Человек, которому было дозволено все — от заграничных поездок, иностранной жены и внутривенного героина (в 70-х годах), жил как гламурная звезда западного кино. Именно он стал вашей честью и совестью. Видимо, с совестью что-то не так, ибо в советской среде она заменялась привилегиями и иерархиями.
Настоящих диссидентов было мало, среди них, например, Владимир Буковский, сидевший в то время в психушке. А родись тогда Миронова, он уже был бы мертв.
Алина Витухновская
Человек, которому было дозволено все — от заграничных поездок, иностранной жены и внутривенного героина (в 70-х годах), жил как гламурная звезда западного кино. Именно он стал вашей честью и совестью. Видимо, с совестью что-то не так, ибо в советской среде она заменялась привилегиями и иерархиями.
Настоящих диссидентов было мало, среди них, например, Владимир Буковский, сидевший в то время в психушке. А родись тогда Миронова, он уже был бы мертв.
Алина Витухновская
Оригинал и комментарии
от prilepin
Опять можно встречи с читателями проводить. Хоть и читателей сажают через два кресла на третье. Всех остальных - не пустили. Ну, хоть так.
Оригинал и комментарии
Оставить отзыв с помощью аккаунта FaceBook: