ЖЖ Топ-50 постов сегодня
Недавние тренды рунета
от pesen-net
Из дачных растений я культивирую живот и подбородки. Также, мне нравятся птички, книжки и мангал. И женщины в шортах на велосипеде.
Мой сосед – другое дело. Он аграрный наркоман. С утра рассыпает навоз по участку. Аромат плывёт над домами. Сирень пахнет соседом, и шашлык, и птицы в небе.
Я спросил, не слезятся ли у соседа глаза? Нет, не слезятся. Букет метана, иприта и фосгена он считает запахом успеха. Говорит, навоз основа жизни, все мы из него, и в него вернёмся, и ещё много мудростей. В дополнение сосед рассказал притчу, хоть я не просил.
В один отстающий район прислали нового руководителя, генерала, способного устным матом менять климат и яйценоскость. Движением брови этот человек изгонял камни с полей и вызывал дождь.
Генерал вспомнил, в этом же районе родился его товарищ, погибший на учениях. И вызвал к себе мать товарища, некую Иванову. Пожал руку. Говорит, выбирай награду. Хочешь орден? Или назовём именем сына абстрактный полк?
Мать говорит, пришлите лучше тонну навоза. Я сама просила, но свиноферма жадная попалась.
Генерал сказал - хоть семь тонн! За такого сына ничего не жаль!
Иванова не верила в доброе правительство, и правильно. Генерал мгновенно отвлёкся на управление геологией вообще. Вспомнил про обещание только через год. Устыдился и лично позвонил куда надо.
- Сколько прислать? – уточнила свиноферма.
- Семьдесят тонн. – ответил генерал. – Доставить и разровнять по указанному адресу!
И повесил трубку. Он помнил: в обещании была семёрка и тонны. Если бы навоз измеряли в дивизиях, он бы указал точнее, конечно.
Свиноферма тут же перезванивает, говорит:
– Ваше величество, семьдесят тонн - это очень много.
- Расстреляю. – отвечает генерал. И снова бросает трубку.
Бесстрашная ферма опять перезванивает.
- Целуем ваши ноги, - говорят, - но у нас столько и нету.
Генерал не выносил восстаний свиноводов. С таким подходом Америку не освободить. Военный потребовал сесть и выполнить приказ. Привлечь коммунистов, пионеров. Всё равно это придётся сделать. Или здесь, или в Сибири.
Свиноферма не хотела никуда переезжать. Поднатужилась – и вот уже колонна грузовиков направляется к Ивановой.
Первый грузовик вызвал радость.
Второй - неловкость перед соседями.
Пятый грузовик Иванова останавливала грудью. Еле оттащили. Сказали – не мешай выполнять волю народа, мать.
Иванова плюнула, ушла в лес и там до вечера собирала грибы. А когда вернулась, не смогла сдержать слёз при виде родного дома.
Закончилось всё хорошо. Соседи растащили удобрение меньше чем за семь ночей. Генерал повторно приглашал к себе. Спрашивал, чем ещё помочь. Иванова отвечала - нет-нет-нет. Кто она такая, чтобы отвлекать на себя ресурсы всей страны. Ещё первый подарок не забылся, пауза нужна. И никогда больше эта женщина не жаловалась на урожай. Принципиально.
Думаю, это хорошая притча. Несмотря на мутный финал.
Сам я в деревне сплю, ем и мёрзну, в основном. И слежу за водоснабжением. У меня там три крана, бойлер, четыре манометра, гидрофоры всякие, насосы. Выглядит как машинное отделение ледокола. Потому что я сантехник.
Жена моя Лариса выращивает цветы и раскладывает камни по участку. Она дизайнер.
И только овчарка Паркер бегает и удобряет всё подряд. Он среди нас единственный крестьянин, кажется.
На фото велосипедистка как я люблю.
Оригинал и комментарии
Еще раз о "полетах" на Луну от apxiv
Три отличные статьи австралийского физика Фила Кутса посвященные оценке перспектив строительства лунной базы США со ссылками на авторитетные источники (в том числе НАСА) четко показывают, что программа "Аполлон" была фейковая.
В 2004 году в США была анонсирована программа по "возвращению" на Луну - "Созвездие".
В 2010 году эту программу прикрыли.
Читая перечень того, что надо было заново изучать и создавать, постоянно приходили в голову слова Воланда: "Ну, уж это положительно интересно, что же это у вас, чего ни хватишься, ничего нет!"
Итак, ссылки на переводы статей:
1. (июнь 2014 года) "Последние документы НАСА по недавно остановленной программе "Созвездие" возвращения на Луну к 2020 году обнародовали тот факт, что технически НАСА совершенно не готово послать на Луну миссию с человеком. Это означает, что из знаменитой программы "Аполлон" сегодня просто не на что опереться, и до последнего времени этот факт был табу."
2. (март 2015 г.) "Несмотря на объявленные успехи программы Аполлон, НАСА в наши дни, как будто впервые, разрабатывает технологии и системы для безопасных полетов к Луне и обратно. Что уж тогда говорить о создании лунной базы. По-видимому, Агентству следует поискать возможность присоединиться к международному лунному проекту."
3. (апрель 2016 г.) "Облет Марса активно преподносится как реально выполнимая задача, хотя тех двух систем, которые НАСА разрабатывает для путешествий за пределы низкой околоземной орбиты, не достаточно даже для «возвращения» на Луну. Специалисты внутри НАСА признают, что согласованное международное усилие необходимо для решения проблем пилотируемых полетов в дальний космос. Наследие Аполлонов в этом смысле не представляет никакого интереса."
Н-да, слишком уж долго США в пытаются повторить "достижения" полувековой давности.
Согласен с мнением автора, что США специально пропускают вперед Россию и Японию, чтобы потом попытаться присоединиться: "В любом случае, НАСА будет ждать и потом изучать опыт других команд, чтобы выяснить, какие реальные решения, технические или биомедицинские, можно было бы найти. Если российские космонавты или китайские тайконавты попытаются в будущем высадиться на Луну, весьма вероятно, что их первые попытки окажутся неудачными. Поэтому в зависимости от того, как будут развиваться события, НАСА могло бы предложить свою помощь и сотрудничество, и затем объединить усилия и/или, наконец, сформулировать свою собственную программу, и все это - без потери лица."
Так что основная тактика США громко заявлять о "возвращении на Луну", а потом по разным причинам откладывать по принципу "или ишак или падишах".
Как говаривал Черномырдин «Никогда такого не было, и вот опять»:
11 декабря 2017 г. теперь уже Дональд Трамп подписал директиву, предписывающую НАСА начать подготовку к "возвращению" астронавтов на Луну, за которым последуют «пилотируемые миссии на Марс и к другим целям». Установлены и конкретные сроки: 2024 год - для Луны, и 2033 год - для Марса.
Угу. Вы сначала научитесь на околоземную орбиту доставлять космонавтов и, самое главное, возвращать безопасно.
Прототип пилотируемого "Дракона" взорвался при испытании системы аварийного спасения. Это повод для очередной отсрочки.
В общем, скучно, господа. Как говорится, ждать и погонять - хуже нет.
Или по Макаревичу: "Обещаньям я не верю и не буду верить впредь. Обещаньям верить смысла больше нет"
P.S. Для меня в статьях нового было очень немного, но очень впечатлил раздел "Аэродинамика" в третьей статье, где говорится о моностабильности спускаемого аппарата, которой обладает "Союз", но не обладает "Аполлон". В резльтате разработок: "В первом цикле модификации его форма является фактически очертанием Ориона (Рис.2). Дальнейшая модификация КМ Аполлона на третьей стадии (Рис.2) приближает орионовские очертания к форме капсулы Союза (Рис.3), у которой больше шансов выдержать процесс возвращения на Землю."
Оригинал и комментарии
Некровожадные мечты от lemming-drover
Жена показала учебник геометрии для старшеклассников -- и у меня возникло желание измерить себе температуру: не жар ли? Оказывается, тетраэдр -- это любая пирамида с треугольником в основании. То есть бывают правильные и неправильные тетраэдры, высокие тетраэдры и низенькие тетраэдры. Наклонные тетраэдры тоже бывают. Стали листать и наткнулись на иллюстрации: правильный октаэдр, правильный икосаэдр... Ага, значит, точно: бывают и неправильные! Всякие там героны, архимеды и прочие греки могут идти лесом, а заодно и Кеплер со своей "гармонией сфер", основанной на правильных многогранниках. Скажите, а неправильный куб тоже бывает? Или все-таки он называется иначе?
Я не знаю, какой истопник написал учебник и какая доярка его одобрила. Но я не знаю, почему их нельзя высечь на конюшне. Не кнутом -- всего лишь розгами (я не кровожадный). Просто для вразумления.
Upd. Мне тут толково объяснили, что я не прав и учили меня неправильно. Посеканции отменяются. Я же говорил, что не кровожаден!
Я не знаю, какой истопник написал учебник и какая доярка его одобрила. Но я не знаю, почему их нельзя высечь на конюшне. Не кнутом -- всего лишь розгами (я не кровожадный). Просто для вразумления.
Upd. Мне тут толково объяснили, что я не прав и учили меня неправильно. Посеканции отменяются. Я же говорил, что не кровожаден!
Оригинал и комментарии
о бессознательных тайнах творчества от clear-text
«ЛАРИСА ГИШАР»
Оба молчали. Обоим было трудно начать разговор.
Наконец, гость сказал:
- Володя, если ваша старинная симпатия ко мне, в коей я уверен абсолютно, налагает на вас оковы обязательной вежливости или комплиментов – умоляю, отбросьте их. Сейчас мы не два брата-поэта, а – автор и издатель.
- Зачем опять на «вы»? – поморщился хозяин. – Боря, ты старше меня на три года. А лебезишь, как мальчишка.
- Прости, - сказал гость. – Ты знаешь, что я тебя боготворю как творца…
- Пустое, - сказал хозяин. – Благодарю. Но дело не в том.
Он был высок, красив, почти наголо брит. Седая короткая щетина серебряной полосой, «почти короной, реймсским железным обручем» – красиво подумал Борис – обнимала его голову от виска до виска, остальное было смуглая блестящая лысина и высокий лоб. Большой круглый нос, сильные губы, в которых торчала всегдашняя тонкая сигара. Он был в просторном темно-сером твидовом пиджаке, мягкой полотняной сорочке, галстук повязан просторным узлом – и непременный ярко-желтый, отчаянного канареечного цвета жилет, по которому его издалека узнавали в клубах, ресторанах и просто на улице, когда он пешком шел из своей конторы домой, а в пяти шагах сзади медленно ехал роскошный черный «Reine de la Route» - любимая машина крупных гангстеров. Эта деталь ему тоже нравилась.
Маяковский бросил писать стихи еще в 1921-м, когда приехал в Париж навсегда. Но он был талантлив во всем – и в бизнесе тоже. За двадцать лет он создал крупное издательство «Pharos» - что означает «Маяк», перекличка с его фамилией. Сначала печатал книги, русские в том числе, издавал три газеты, а уж потом, в годы оккупации, когда издательства и рекламные фирмы разорялись пачками, покупал себе самое лакомое. Он умел ладить со всеми: и с Петеном, и с обоими Штюльпнагелями, и даже убедительно приписывал себе некое влияние на «спасителя Парижа» фон Хольтица – отчего с ним после войны дружили и голлисты, и коммунисты, а «Pharos» разросся до того, что сам Маяковский разделил его на три отдельных фирмы.
Пастернак, который приехал в Париж годом позже и вел скромную, но достойную жизнь университетского преподавателя, к тому же и поэта – был в сером костюме, в бабочке и новых лаковых туфлях, которые уже успели натереть ему косточки на обеих ногах.
- В чем же дело? – спросил он.
Маяковский встал с кресла, прошел к письменному столу, достал из-под пачки газет тяжелую кипу машинописи.
- Название хорошее, - сказал он. – «Лариса Гишар». Но я бы не взялся издавать. А тем более переводить.
- Перевод уже есть, - сказал Пастернак, с ужасом видя, что разговор катится куда-то совсем не туда.
- Сам перевел?
- Нет, что ты…
- Эренбург, что ли? Фу-у! Или, может быть, Лили Уриевна?
- Бог с тобой. Неважно. Ты не знаешь. Одна студентка.
- Студентка? – засмеялся Маяковский. – Ой-ой! А что Женечка говорит?
Пастернак махнул рукой.
Они снова замолчали. Наконец, Маяковский сказал, мягко прохаживаясь по комнате, топча ковер своими английскими ботинками на шнурках:
- Боря. Мы с тобой друзья. Братья-поэты, как ты сам только что выразился. Поэтому позволь мне говорить прямо. Роман длинен. Роман громоздок. В нем шестьдесят, я подсчитал, действующих лиц – да еще половина из них с русскими именами и отчествами. Читатель не справится!
- Я писал этот роман десять лет, - сказал Пастернак.
- А вот этого не надо! – загремел Маяковский, резко повернувшись на каблуках. – Твоя творческая кухня никому не важна! Хоть бы ты его писал двадцать лет! Или хоть бы за месяц надиктовал машинистке сразу начисто! Ты как ребенок, честное слово, как школьник-двоечник. «Я учил! Я старался!».
- Ты меня не понял, Володя, - мужественно сказал Пастернак. – Я не оправдываю возможную слабость своей прозы долготою письма. Я лишь хотел сказать: я писал этот роман десять лет, и я хотел бы услышать от тебя дружеский разбор. Пусть самый строгий. Пусть даже несправедливый! – он тоже распалился и встал с кресла. – Но не эти пошлые словечки, которые к лицу книгопродавцу, а не поэту. «Наш читатель не поймет!» Откуда эта манера решать за читателя? Шестьдесят лиц? В «Войне и мире» их пятьсот! – он махнул рукой и снова сел в кресло. – Неужели тебе нечего сказать по роману? По сюжету, по языку, по смыслу, по героям? Или он настолько ничтожен?
- Есть чего, - сказал Маяковский. – Он отнюдь не ничтожен. Язык прекрасен, как всегда у тебя. Сюжеты бывают разные. В романе он вполне хорош. Герои – как живые. Но у каждого романа, помимо героев, сюжета, языка, есть нечто более важное: le message. Так вот – какой у тебя в твоем романе message? Помолчи, я сам скажу. Независимая человеческая личность, так? Личность, которой тесна эта жизнь, которой тесно при царизме, при комиссарах, и в свободном Париже ей тоже тесно… - Пастернак пытался что-то сказать, но Маяковский жестом своей красивой длиннопалой руки отвел его возражения. – Да, я знаю, что ты скажешь: это роман о внутренней свободе. О том, что человек имеет право страдать, имеет право быть недовольным, имеет право сказать «нет, я вас ненавижу» кому угодно. Потому что у каждого человека есть свой собственный внутренний космос, который управляется собственными законами. Так ведь?
- Ну, примерно так.
- Это прекрасно. Но это напоминает мне недавнее происшествие с тремя немецкими философами. Не слышал? Послушай. В середине тридцатых американцы помогли уехать из Германии трем философам, евреям. Стоп! – помахал он пальцем перед носом Пастернака, который тут же наморщил лоб. – Никакого антисемитизма!
- А зачем лишний раз упоминать, что они были евреи? – оскорбился Пастернак. – Философы-евреи, эк, однако! Они что, талмудисты? Каббалисты?
- А затем, - громко возразил Маяковский, - что в Германии их ждала смерть именно как евреев! Ты слыхал про Аушвиц? Американцы сумели этих троих спасти. Они приехали в Америку… и начали громко ругать Америку, американский образ жизни и американскую демократию. Я просто руками развел, когда их статейки прочитал. Это уму непостижимо. Америка их спасла от концлагеря и крематория. Они должны были ту землю целовать! А они – то не так, это не сяк, массовая культура, удушение свободной личности… Тьфу! Хамство. И вот твоя хрупкая, нежная, ищущая любви и правды героиня – такая же неблагодарная хамка. Франция спасла ее от смерти или нищеты в Совдепии. А она поливает грязью демократию, республику, вообще всю нашу жизнь. Ей не нравятся ни свободные выборы, ни выбор булочек в кафе. Ни русские друзья-эмигранты, ни здешние коренные французы. Не нравится? – вдруг заорал Маяковский. – Езжай назад! Тебе оплатят билет на родину, и прямо с границы отвезут на допрос в ЧК, а оттуда в Сибирь. Ах, не хочешь? В ЧК неохота? Хочешь здесь сидеть, наш хлеб есть, и все обливать грязью? Я бы назвал это свинством, но даже свинья так себя не ведет. Что же ты за сучка такая? – он перевел дух. – Боря, ты, надеюсь понял, это я не о тебе, а о твоей главной героине.
- Я понял, спасибо, - из последних сил улыбнулся тот.
- Но ты на ее стороне. И твой роман – это предательство нас всех.
- Значит, мой роман совсем не плох, - вздохнул Пастернак, вставая и забирая со стола машинопись. – Если ты так разволновался.
- Наверное, - улыбнулся в ответ Маяковский. – Но печатать его я все равно не стану. Но знай, что я тебя люблю.
- Что же мне делать?
- Жить и радоваться. А роман спрячь куда-нибудь. И забери от друзей, кому давал читать. Боря, послушай, тебе деньги нужны? А то у меня есть. Не кобенись, возьми, - он залез в ящик стола.
- Спасибо, нет.
***
Через несколько дней Женя вошла в комнату мужа и сказала:
- Некий Храпченко. Из Москвы.
Вошел мужчина едва пятидесяти лет, с гладкой прической, в очках, вида вполне интеллигентного. Осведомился о здоровье, рассказал, что занимал в СССР важные должности в Комитете по делам искусств, но по приказу Сталина был изгнан.
- За то, что поддерживал формалистов! – весело сказал он. – Кстати, Борис Леонидович, вас в Союзе, то есть в России, знатоки не забыли. «Так приближается удар, за сладким, из-за ширмы лени, во всеоружьи мутных чар довольства и оцепененья». Зря уехали. Впрочем, молчу! Личный выбор свободного человека…
- Однако, чем могу служить? – спросил Пастернак. – Может, чаю, кстати?
- Благодарю, я только из отеля после завтрака. Но к делу, - сказал Храпченко. – Илья Григорьевич дал мне прочитать ваш новый роман, «Лариса Гишар». Вы, наверное, уже наслушались комплиментов. Но я уж позволю себе. Какой язык! Проза поэта. При этом эпическая широта охвата. «Сестра моя, жизнь, и сегодня в разливе». Да, да! Образ героини великолепен. Настоящая русская женщина. Французская фамилия только оттеняет ее истинную русскость. Она, собственно, и есть тот самый великий русский скиталец, о котором – Достоевский. Который на мелочах не примирится! – Храпченко впал в некоторый пафос. – Которому нужно именно всемирное счастье, а не парламентская республика и кофе со сливками! Ах, Лариса Федоровна, какая женщина! В нее будут влюбляться, как в Наташу или Татьяну. Мне кажется, отчество не случайно. А, Борис Леонидович? Мне кажется, тут намек на некую духовную дочерность от Достоевского.
- Да вроде бы нет, - смутился Пастернак. – Я об этом не думал, признаться.
- Мы не пока знаем бессознательных тайн творчества, - сказал Храпченко. – Но я уверен, что вашему роману суждена большая и славная жизнь. А теперь-ка попросту: давайте издадим его в СССР?
Пастернак задохнулся от неожиданности.
- Да бог с вами… простите, господин Храпченко…
- Михаил Борисович.
- Что вы такое говорите, Михаил Борисович? Роман эмигранта, автора совсем не советских стихов – издать в Союзе? Конечно, я был бы счастлив, особенно зная советские тиражи, никакого сравнения с нашими. Чтоб русские вспомнили обо мне. Вернуться в Россию большой прозой. Счастье. Но это фантазия.
- Отчего же? – сказал Храпченко. – Я ведь не просто турист. Я и сейчас занимаю некоторую, так сказать, должность. Это серьезное предложение.
- У вас в СССР цензура!
- Мы не исправим ни единой строчки. Вот так и напишем: «публикуется в авторской редакции».
- Михаил Борисович, но ради чего?
- У нас в стране большие перемены, если вы следите. В феврале состоялся съезд партии. Мы свободная страна. Ради чего публиковать? Ради свободы творческого самовыражения выдающегося русского поэта Бориса Пастернака. А там, глядишь, и премия…
- Сталинская? – поморщился Пастернак.
- Товарищ Хрущев осудил сталинские ошибки и перегибы. Ленинская премия. В будущем году весной – первое присуждение. А через год, в пятьдесят восьмом – самый раз. Я, как член жюри, обязуюсь содействовать. К тому времени успеем издать, переиздать, рецензии пойдут… Ну что, согласны?
- Вам нужна рукопись?
- У меня уже есть. Илья Григорьевич передал. Договор сейчас подпишем? Аванс вам из посольства принесут, вот прямо домой, прямо сюда. Франками, франками, не беспокойтесь.
Оба молчали. Обоим было трудно начать разговор.
Наконец, гость сказал:
- Володя, если ваша старинная симпатия ко мне, в коей я уверен абсолютно, налагает на вас оковы обязательной вежливости или комплиментов – умоляю, отбросьте их. Сейчас мы не два брата-поэта, а – автор и издатель.
- Зачем опять на «вы»? – поморщился хозяин. – Боря, ты старше меня на три года. А лебезишь, как мальчишка.
- Прости, - сказал гость. – Ты знаешь, что я тебя боготворю как творца…
- Пустое, - сказал хозяин. – Благодарю. Но дело не в том.
Он был высок, красив, почти наголо брит. Седая короткая щетина серебряной полосой, «почти короной, реймсским железным обручем» – красиво подумал Борис – обнимала его голову от виска до виска, остальное было смуглая блестящая лысина и высокий лоб. Большой круглый нос, сильные губы, в которых торчала всегдашняя тонкая сигара. Он был в просторном темно-сером твидовом пиджаке, мягкой полотняной сорочке, галстук повязан просторным узлом – и непременный ярко-желтый, отчаянного канареечного цвета жилет, по которому его издалека узнавали в клубах, ресторанах и просто на улице, когда он пешком шел из своей конторы домой, а в пяти шагах сзади медленно ехал роскошный черный «Reine de la Route» - любимая машина крупных гангстеров. Эта деталь ему тоже нравилась.
Маяковский бросил писать стихи еще в 1921-м, когда приехал в Париж навсегда. Но он был талантлив во всем – и в бизнесе тоже. За двадцать лет он создал крупное издательство «Pharos» - что означает «Маяк», перекличка с его фамилией. Сначала печатал книги, русские в том числе, издавал три газеты, а уж потом, в годы оккупации, когда издательства и рекламные фирмы разорялись пачками, покупал себе самое лакомое. Он умел ладить со всеми: и с Петеном, и с обоими Штюльпнагелями, и даже убедительно приписывал себе некое влияние на «спасителя Парижа» фон Хольтица – отчего с ним после войны дружили и голлисты, и коммунисты, а «Pharos» разросся до того, что сам Маяковский разделил его на три отдельных фирмы.
Пастернак, который приехал в Париж годом позже и вел скромную, но достойную жизнь университетского преподавателя, к тому же и поэта – был в сером костюме, в бабочке и новых лаковых туфлях, которые уже успели натереть ему косточки на обеих ногах.
- В чем же дело? – спросил он.
Маяковский встал с кресла, прошел к письменному столу, достал из-под пачки газет тяжелую кипу машинописи.
- Название хорошее, - сказал он. – «Лариса Гишар». Но я бы не взялся издавать. А тем более переводить.
- Перевод уже есть, - сказал Пастернак, с ужасом видя, что разговор катится куда-то совсем не туда.
- Сам перевел?
- Нет, что ты…
- Эренбург, что ли? Фу-у! Или, может быть, Лили Уриевна?
- Бог с тобой. Неважно. Ты не знаешь. Одна студентка.
- Студентка? – засмеялся Маяковский. – Ой-ой! А что Женечка говорит?
Пастернак махнул рукой.
Они снова замолчали. Наконец, Маяковский сказал, мягко прохаживаясь по комнате, топча ковер своими английскими ботинками на шнурках:
- Боря. Мы с тобой друзья. Братья-поэты, как ты сам только что выразился. Поэтому позволь мне говорить прямо. Роман длинен. Роман громоздок. В нем шестьдесят, я подсчитал, действующих лиц – да еще половина из них с русскими именами и отчествами. Читатель не справится!
- Я писал этот роман десять лет, - сказал Пастернак.
- А вот этого не надо! – загремел Маяковский, резко повернувшись на каблуках. – Твоя творческая кухня никому не важна! Хоть бы ты его писал двадцать лет! Или хоть бы за месяц надиктовал машинистке сразу начисто! Ты как ребенок, честное слово, как школьник-двоечник. «Я учил! Я старался!».
- Ты меня не понял, Володя, - мужественно сказал Пастернак. – Я не оправдываю возможную слабость своей прозы долготою письма. Я лишь хотел сказать: я писал этот роман десять лет, и я хотел бы услышать от тебя дружеский разбор. Пусть самый строгий. Пусть даже несправедливый! – он тоже распалился и встал с кресла. – Но не эти пошлые словечки, которые к лицу книгопродавцу, а не поэту. «Наш читатель не поймет!» Откуда эта манера решать за читателя? Шестьдесят лиц? В «Войне и мире» их пятьсот! – он махнул рукой и снова сел в кресло. – Неужели тебе нечего сказать по роману? По сюжету, по языку, по смыслу, по героям? Или он настолько ничтожен?
- Есть чего, - сказал Маяковский. – Он отнюдь не ничтожен. Язык прекрасен, как всегда у тебя. Сюжеты бывают разные. В романе он вполне хорош. Герои – как живые. Но у каждого романа, помимо героев, сюжета, языка, есть нечто более важное: le message. Так вот – какой у тебя в твоем романе message? Помолчи, я сам скажу. Независимая человеческая личность, так? Личность, которой тесна эта жизнь, которой тесно при царизме, при комиссарах, и в свободном Париже ей тоже тесно… - Пастернак пытался что-то сказать, но Маяковский жестом своей красивой длиннопалой руки отвел его возражения. – Да, я знаю, что ты скажешь: это роман о внутренней свободе. О том, что человек имеет право страдать, имеет право быть недовольным, имеет право сказать «нет, я вас ненавижу» кому угодно. Потому что у каждого человека есть свой собственный внутренний космос, который управляется собственными законами. Так ведь?
- Ну, примерно так.
- Это прекрасно. Но это напоминает мне недавнее происшествие с тремя немецкими философами. Не слышал? Послушай. В середине тридцатых американцы помогли уехать из Германии трем философам, евреям. Стоп! – помахал он пальцем перед носом Пастернака, который тут же наморщил лоб. – Никакого антисемитизма!
- А зачем лишний раз упоминать, что они были евреи? – оскорбился Пастернак. – Философы-евреи, эк, однако! Они что, талмудисты? Каббалисты?
- А затем, - громко возразил Маяковский, - что в Германии их ждала смерть именно как евреев! Ты слыхал про Аушвиц? Американцы сумели этих троих спасти. Они приехали в Америку… и начали громко ругать Америку, американский образ жизни и американскую демократию. Я просто руками развел, когда их статейки прочитал. Это уму непостижимо. Америка их спасла от концлагеря и крематория. Они должны были ту землю целовать! А они – то не так, это не сяк, массовая культура, удушение свободной личности… Тьфу! Хамство. И вот твоя хрупкая, нежная, ищущая любви и правды героиня – такая же неблагодарная хамка. Франция спасла ее от смерти или нищеты в Совдепии. А она поливает грязью демократию, республику, вообще всю нашу жизнь. Ей не нравятся ни свободные выборы, ни выбор булочек в кафе. Ни русские друзья-эмигранты, ни здешние коренные французы. Не нравится? – вдруг заорал Маяковский. – Езжай назад! Тебе оплатят билет на родину, и прямо с границы отвезут на допрос в ЧК, а оттуда в Сибирь. Ах, не хочешь? В ЧК неохота? Хочешь здесь сидеть, наш хлеб есть, и все обливать грязью? Я бы назвал это свинством, но даже свинья так себя не ведет. Что же ты за сучка такая? – он перевел дух. – Боря, ты, надеюсь понял, это я не о тебе, а о твоей главной героине.
- Я понял, спасибо, - из последних сил улыбнулся тот.
- Но ты на ее стороне. И твой роман – это предательство нас всех.
- Значит, мой роман совсем не плох, - вздохнул Пастернак, вставая и забирая со стола машинопись. – Если ты так разволновался.
- Наверное, - улыбнулся в ответ Маяковский. – Но печатать его я все равно не стану. Но знай, что я тебя люблю.
- Что же мне делать?
- Жить и радоваться. А роман спрячь куда-нибудь. И забери от друзей, кому давал читать. Боря, послушай, тебе деньги нужны? А то у меня есть. Не кобенись, возьми, - он залез в ящик стола.
- Спасибо, нет.
***
Через несколько дней Женя вошла в комнату мужа и сказала:
- Некий Храпченко. Из Москвы.
Вошел мужчина едва пятидесяти лет, с гладкой прической, в очках, вида вполне интеллигентного. Осведомился о здоровье, рассказал, что занимал в СССР важные должности в Комитете по делам искусств, но по приказу Сталина был изгнан.
- За то, что поддерживал формалистов! – весело сказал он. – Кстати, Борис Леонидович, вас в Союзе, то есть в России, знатоки не забыли. «Так приближается удар, за сладким, из-за ширмы лени, во всеоружьи мутных чар довольства и оцепененья». Зря уехали. Впрочем, молчу! Личный выбор свободного человека…
- Однако, чем могу служить? – спросил Пастернак. – Может, чаю, кстати?
- Благодарю, я только из отеля после завтрака. Но к делу, - сказал Храпченко. – Илья Григорьевич дал мне прочитать ваш новый роман, «Лариса Гишар». Вы, наверное, уже наслушались комплиментов. Но я уж позволю себе. Какой язык! Проза поэта. При этом эпическая широта охвата. «Сестра моя, жизнь, и сегодня в разливе». Да, да! Образ героини великолепен. Настоящая русская женщина. Французская фамилия только оттеняет ее истинную русскость. Она, собственно, и есть тот самый великий русский скиталец, о котором – Достоевский. Который на мелочах не примирится! – Храпченко впал в некоторый пафос. – Которому нужно именно всемирное счастье, а не парламентская республика и кофе со сливками! Ах, Лариса Федоровна, какая женщина! В нее будут влюбляться, как в Наташу или Татьяну. Мне кажется, отчество не случайно. А, Борис Леонидович? Мне кажется, тут намек на некую духовную дочерность от Достоевского.
- Да вроде бы нет, - смутился Пастернак. – Я об этом не думал, признаться.
- Мы не пока знаем бессознательных тайн творчества, - сказал Храпченко. – Но я уверен, что вашему роману суждена большая и славная жизнь. А теперь-ка попросту: давайте издадим его в СССР?
Пастернак задохнулся от неожиданности.
- Да бог с вами… простите, господин Храпченко…
- Михаил Борисович.
- Что вы такое говорите, Михаил Борисович? Роман эмигранта, автора совсем не советских стихов – издать в Союзе? Конечно, я был бы счастлив, особенно зная советские тиражи, никакого сравнения с нашими. Чтоб русские вспомнили обо мне. Вернуться в Россию большой прозой. Счастье. Но это фантазия.
- Отчего же? – сказал Храпченко. – Я ведь не просто турист. Я и сейчас занимаю некоторую, так сказать, должность. Это серьезное предложение.
- У вас в СССР цензура!
- Мы не исправим ни единой строчки. Вот так и напишем: «публикуется в авторской редакции».
- Михаил Борисович, но ради чего?
- У нас в стране большие перемены, если вы следите. В феврале состоялся съезд партии. Мы свободная страна. Ради чего публиковать? Ради свободы творческого самовыражения выдающегося русского поэта Бориса Пастернака. А там, глядишь, и премия…
- Сталинская? – поморщился Пастернак.
- Товарищ Хрущев осудил сталинские ошибки и перегибы. Ленинская премия. В будущем году весной – первое присуждение. А через год, в пятьдесят восьмом – самый раз. Я, как член жюри, обязуюсь содействовать. К тому времени успеем издать, переиздать, рецензии пойдут… Ну что, согласны?
- Вам нужна рукопись?
- У меня уже есть. Илья Григорьевич передал. Договор сейчас подпишем? Аванс вам из посольства принесут, вот прямо домой, прямо сюда. Франками, франками, не беспокойтесь.
Оригинал и комментарии
рассказ моего приятеля от clear-text
СТАКАН ВОДЫ
«Я тем летом отпуск проводил на даче у сестры, у старшей, от другого брака папы моего - то есть она была меня старше лет на пятнадцать. Ну а мне было уже под тридцать. Уже успел развестись.
К ней все время забегала соседка, младшая, так сказать, подруга. Я даже спросил у сестры, сколько ей лет. Она смеется: «А тебе зачем?» Но видно, что двадцать пять примерно. Заходила что-то взять, что-то отдать… Иногда приходила, когда сестры дома не было. И все время просила попить. Ну, я ей приносил стакан воды из кухни. Она попьет, и на стол поставит - обязательно чуточку не допив. Мне это странно стало. Как-то, извини, даже жалко! Хотя это, конечно, вовсе не была какая-то дорогая минеральная вода. Просто кипяченая, из графина. На кухне такой графин стоял.
Вот. Я сначала думал, что полный стакан ей много. Хотя было жарко, и она прибегала такая румяная, горячая. Ладно. Много так много. Стал ей поменьше наливать. Три четверти. Та же история - все равно не допивает. Потом – полстакана. Потом – еще меньше. Всё равно! Ставит этак интеллигентно недопитый стакан на стол и говорит: «Спасибо». Красивая, кстати говоря.
А меня это почему-то злило. Зачем это? Свою мещанскую изысканность показать? Типа оттопыренного мизинчика? Или это примета какая-то? Не знаю. Но было неприятно.
Один раз она пришла, Валентины, сестры моей, опять нету, ну поговорили о том, о сем, она такая красивая, румяная, шла по солнцу, чувствуется, как жаром пышет от нее - и говорит:
- А можно водички попить?
Я притащил из кухни графин и стакан и говорю:
- Катя, сами себе налейте, сколько вам надо.
Она налила вообще чуточку, треть стакана, даже меньше.
Сделала пару глотков. Не допила.
Поставила на стол, спасибо не сказала, повернулась и ушла.
И больше не приходила. Ни разу вообще.
А жалко. Очень красивая девушка. И вроде неглупая, образованная, умеет разговор поддержать. Стройная такая. Жалко!»
«Я тем летом отпуск проводил на даче у сестры, у старшей, от другого брака папы моего - то есть она была меня старше лет на пятнадцать. Ну а мне было уже под тридцать. Уже успел развестись.
К ней все время забегала соседка, младшая, так сказать, подруга. Я даже спросил у сестры, сколько ей лет. Она смеется: «А тебе зачем?» Но видно, что двадцать пять примерно. Заходила что-то взять, что-то отдать… Иногда приходила, когда сестры дома не было. И все время просила попить. Ну, я ей приносил стакан воды из кухни. Она попьет, и на стол поставит - обязательно чуточку не допив. Мне это странно стало. Как-то, извини, даже жалко! Хотя это, конечно, вовсе не была какая-то дорогая минеральная вода. Просто кипяченая, из графина. На кухне такой графин стоял.
Вот. Я сначала думал, что полный стакан ей много. Хотя было жарко, и она прибегала такая румяная, горячая. Ладно. Много так много. Стал ей поменьше наливать. Три четверти. Та же история - все равно не допивает. Потом – полстакана. Потом – еще меньше. Всё равно! Ставит этак интеллигентно недопитый стакан на стол и говорит: «Спасибо». Красивая, кстати говоря.
А меня это почему-то злило. Зачем это? Свою мещанскую изысканность показать? Типа оттопыренного мизинчика? Или это примета какая-то? Не знаю. Но было неприятно.
Один раз она пришла, Валентины, сестры моей, опять нету, ну поговорили о том, о сем, она такая красивая, румяная, шла по солнцу, чувствуется, как жаром пышет от нее - и говорит:
- А можно водички попить?
Я притащил из кухни графин и стакан и говорю:
- Катя, сами себе налейте, сколько вам надо.
Она налила вообще чуточку, треть стакана, даже меньше.
Сделала пару глотков. Не допила.
Поставила на стол, спасибо не сказала, повернулась и ушла.
И больше не приходила. Ни разу вообще.
А жалко. Очень красивая девушка. И вроде неглупая, образованная, умеет разговор поддержать. Стройная такая. Жалко!»
Оригинал и комментарии
от prilepin
Провёл в компании двух отличных коллег по журналистскому ремеслу встречу (в основном молодых и безбашенных) журналистов с императором.
Вопросы по Ёбургу, вырубке леса в Сибирском федеральном округе, мусоросборникам в Архангельске, разрушению храмов в Нижегородской области, нехватке врачей и учителей в провинции и т.д., и т.п., в том числе стараниями вашего покорного слуги были заданы.
Вопросы по Ёбургу, вырубке леса в Сибирском федеральном округе, мусоросборникам в Архангельске, разрушению храмов в Нижегородской области, нехватке врачей и учителей в провинции и т.д., и т.п., в том числе стараниями вашего покорного слуги были заданы.
Оригинал и комментарии
от prilepin
Из Ёбурга рассказывают.
Национальная гордость Ёбурга Володя Шахрин (ЧАЙ-Ф) выступил против митингов вокруг непостроенного храма.
Национальная гордость была тут же растоптана и оплёвана лучшими людьми.
Более корректно высказался прекрасный Сергей Бобунец, опять же из Екатеринбурга (экс-ГЛЮКИ).
Его чуть более корректно растоптали самые ретивые.
Но, сука-собака, наш коллективный Львович обязательно расскажет про "патриотическую истерию" и "поиск врагов".
Ещё бы, ёпт. Лучшие люди так не делают.
(У меня никакой позиции нет. Я за демократию. Вчера ВВП предложил делать опрос. Сегодня у Юли Ауг прочитал коллективный прогрессивный стёб по поводу опроса. Я, блять, ничего уже не понимаю. А как надо-то?)
Национальная гордость Ёбурга Володя Шахрин (ЧАЙ-Ф) выступил против митингов вокруг непостроенного храма.
Национальная гордость была тут же растоптана и оплёвана лучшими людьми.
Более корректно высказался прекрасный Сергей Бобунец, опять же из Екатеринбурга (экс-ГЛЮКИ).
Его чуть более корректно растоптали самые ретивые.
Но, сука-собака, наш коллективный Львович обязательно расскажет про "патриотическую истерию" и "поиск врагов".
Ещё бы, ёпт. Лучшие люди так не делают.
(У меня никакой позиции нет. Я за демократию. Вчера ВВП предложил делать опрос. Сегодня у Юли Ауг прочитал коллективный прогрессивный стёб по поводу опроса. Я, блять, ничего уже не понимаю. А как надо-то?)
Оригинал и комментарии
допустим, семинар. допустим, для мертвых. от vinah
Приснилось, что открыли литературную школу для тех, кто уже умер - примечательна она тем, что преподают там самые лучшие писатели из мертвых: Набоков, Кафка, Дэвид Фостер Уоллес, Берроуз - ну, не все, конечно, но некоторых уговорили. Некоторых уговорить не удалось, но это нормально. Семинар невероятно престижный, попасть на него трудно, отбор серьезнейший, оплата тоже огромная, фактически целое состояние. Зато какие преподаватели! Один минус - само обучение происходит уже после жизни, разумеется. В этом сне один мой приятель, очень талантливый молодой человек (это приятель из сна, в жизни я с этим человеком не знакома) прошел конкурс, выиграл грант и каким-то чудом оказался среди принятых в эту школу. Где-то лет в двадцать шесть у него диагностировали рак в терминальной стадии, я его навещала в хосписе, и он был ужасно счастлив, что вот-вот умрет и наконец-то сможет попасть в эту литературную школу и поучиться у своих любимых писателей, он буквально не мог дождаться. Я ужасно завидовала, очень просила его потом рассказать, как там вообще, и прислать мне что-нибудь из того, что он там напишет, он грустно кивал и мы оба понимали, что ничего не получится, конечно же, ни рассказать, ни прислать.
Оригинал и комментарии
Про баны и кенотафы от apxiv
Тут в личку постучался чел, который пишет вроде бы логично: "Я вообще в первый раз в ваш блог попал и вдруг оказалось что забанен. За что?".
У многих есть верхний пост, где подробно разъясняются правила поведения. У меня такого нет и очень редко приходится банить подорвавшихся на национальной или там религиозной основе. Как-то так получилось, что подобрались нормальные собеседники. Спасибо вам!
Гораздо шире у меня распространен так называемый "превентивный бан" - это те, кто особо нагло отметился в других блогах. Это те, кого мне не хотелось бы видеть в комментаторах независимо от того, попадет он ко мне или нет.
Справедливости ради, меня и самого нередко банили. По теме пилотируемой космонавтики и полетов на Луну и т.п. Но самый интересный бан со стиранием все моих комментариев получил от tema по теме поста что-то по Немцову.
Моих комментариев было достаточно много, явно не два, но везде проводилась мысль-вопрос: "В чем прикол устраивать сборища около места гибели, хотя логичнее у дома, где он жил и работал (вроде даже табличка есть) или у могилы? Только из-за близости Кремля чтобы хайп поднять?"
Для тех, кто не в курсе: кенотаф - символическая могила по разным причинам (обозначить место гибели или тело не найдено и т.п.). Периодически сам наблюдаю как в нашей деревне пожилой человек ухаживает за общеназываемой "могилой Макса" на обочине дороги, там, где молодой человек разбился на мотоцикле. Может ему сложно добраться до настоящего захоронения и тем самым он активирует свою память? Не решился спрашивать о столь личных эмоциях.
Так или иначе, но некая иррациональность в поведении людей в этом вопросе может сильно затруднить исследователей в будущем, если не учитывать эту особенность. Ну, представим, что великие египетские пирамиды - это тоже кенотафы со всеми вытекающими последствиями?
В наше время кенотафы нередко применяются для ухода от ответственности всяких бизнесменов - "ложная смерть". Нет человека - нет проблемы.
Пользу от народных кенотафов вижу только в том смысле, что видя их большое количество на обочине вроде бы в совершенно нормальном открытом месте (например, при подъезде к Суздалю из Москвы), понимаю, что все здесь не так просто и надо смотреть в оба.
Вот, честно не помню, в каком государстве есть знак (или добавление к основному знаку) "здесь погиб человек". Дырявая по старости память подсказывает, что видел такое в Болгарии. Но неважно это. Если вы видите одну звездочку "здесь погиб человек" - это одно. А если там 5-10 или более звездочек нарисовано вы что почувствуете?
Может быть много звездочек - это уже большой вопрос к дорожным службам?
У многих есть верхний пост, где подробно разъясняются правила поведения. У меня такого нет и очень редко приходится банить подорвавшихся на национальной или там религиозной основе. Как-то так получилось, что подобрались нормальные собеседники. Спасибо вам!
Гораздо шире у меня распространен так называемый "превентивный бан" - это те, кто особо нагло отметился в других блогах. Это те, кого мне не хотелось бы видеть в комментаторах независимо от того, попадет он ко мне или нет.
Справедливости ради, меня и самого нередко банили. По теме пилотируемой космонавтики и полетов на Луну и т.п. Но самый интересный бан со стиранием все моих комментариев получил от tema по теме поста что-то по Немцову.
Моих комментариев было достаточно много, явно не два, но везде проводилась мысль-вопрос: "В чем прикол устраивать сборища около места гибели, хотя логичнее у дома, где он жил и работал (вроде даже табличка есть) или у могилы? Только из-за близости Кремля чтобы хайп поднять?"
Для тех, кто не в курсе: кенотаф - символическая могила по разным причинам (обозначить место гибели или тело не найдено и т.п.). Периодически сам наблюдаю как в нашей деревне пожилой человек ухаживает за общеназываемой "могилой Макса" на обочине дороги, там, где молодой человек разбился на мотоцикле. Может ему сложно добраться до настоящего захоронения и тем самым он активирует свою память? Не решился спрашивать о столь личных эмоциях.
Так или иначе, но некая иррациональность в поведении людей в этом вопросе может сильно затруднить исследователей в будущем, если не учитывать эту особенность. Ну, представим, что великие египетские пирамиды - это тоже кенотафы со всеми вытекающими последствиями?
В наше время кенотафы нередко применяются для ухода от ответственности всяких бизнесменов - "ложная смерть". Нет человека - нет проблемы.
Пользу от народных кенотафов вижу только в том смысле, что видя их большое количество на обочине вроде бы в совершенно нормальном открытом месте (например, при подъезде к Суздалю из Москвы), понимаю, что все здесь не так просто и надо смотреть в оба.
Вот, честно не помню, в каком государстве есть знак (или добавление к основному знаку) "здесь погиб человек". Дырявая по старости память подсказывает, что видел такое в Болгарии. Но неважно это. Если вы видите одну звездочку "здесь погиб человек" - это одно. А если там 5-10 или более звездочек нарисовано вы что почувствуете?
Может быть много звездочек - это уже большой вопрос к дорожным службам?
Оригинал и комментарии
ПРОСМОТРЕНО и ПРОЧИТАНО, выпуск 264 от nostradamvs
Сегодня у нас выпуск почти без американских фильмов, как ни странно. Зато с "Игрой престолов".
ПРОЧИТАНО
Чайна Мьевиль. Три момента взрыва. Всё-таки Мьевиль, блестящий мастер длинного романа, в рассказах откровенно не дотягивает. Ему не хватает размаха. Он придумывает невероятное, неимоверно чудесное фантдопущение. Например, о том, как все нефтяные вышки ожили, стали ходить и размножаться. Или как человек, напяливший на голову отрезанную башку свиньи, постепенно становится чем-то другим. Или об эпидемии, в ходе которой вокруг любого человека, стоящего без движения пару часов, начинает проваливаться земля. Но Мьевиля по сути хватает только на экспозицию. Он рассказывает её, вводит героев - и вдруг рассказ обрывается. Читать приятно - но что-то не то. Законченным мне запомнился разве что рассказ о психоаналитике, лечачщем людей путём физического уничтожения предметов их беспокойства (в том числе других людей). Не уверен, что буду ещё читать рассказы Мьевиля. Романы лучше. 4/10.
ПРОСМОТРЕНО
Игры разумов (The Professor and the Madman, Ирландия, 2019). Добротный, хотя и скучноватый фильм о первом редактора Оксфордского словаря Джеймсе Мюррее и его необычном помощнике - сумасшедшем заключённом, докторе Уильяме Честере Майноре. В общем и целом фильм отражает драму работы со словарём (его создатели так и не успели увидеть полное первое издание - все умерли от старости до того), но одно допущение несколько мешает воспринимать фильм как истинно исторический. В фильме есть ощущение, что события происходят на протяжении 5-8 лет. Элиза влюблена в Майнора, у него свои психозы, это тянется, все не стареют. Но реально описанные события охватывают период с 1878 года (это когда Мюррей предстаёт в начале перед комиссией) до 1910-го, когда Майнора депортируют в США. За 32 года Мюррей должен постареть с 41 до 73 лет, что не читается. Впрочем, это кино. 5/10.
Я заберу твоего мертвеца (I'll Take Your Dead, Канада, 2018). Мрачный фильм о мужчине, который зарабатывает тем, что уничтожает трупы, поступающие от мелкой местной мафии - расчленяет, в кислоте топит. И о его юной дочери, вынужденной жить среди мертвецов, хотя папа её очень любит и копит деньги, чтобы увезти из этого ада. Фильм полуфантастический, мертвецы там вполне материальны. Заканчивается глуповато, но плюс-минус позитивно. Смотреть скучновато - много разговоров, размышлений, не стоящих особого внимания. 4/10.
Видок: Император Парижа (L'Empereur de Paris, Франция, 2018). Нормальный биографический фильм об известном преступнике Видоке и о том, как и почему он стал первым главой Главного управления национальной безопасности Франции. Никакой, во отличие от бессмысленного старого фильма с Депардье, фантастики - факты, история, интерьеры, немножко скучновато-с. Хотя Кассель в роли, конечно, офигенен, очень к месту. Несколько портит фильм не очень нужная драка Главного Хорошего и Главного Плохого в конце - без этого могли бы и обойтись. Но в целом вполне реалистично. Кому интересна тема, смотреть стоит. 6/10.
Железное небо 2 (Iron Sky: The Coming Race, Финляндия-Германия-Бельгия, 2019). Вторая часть культового финского трешачка послабее первой. В первой был крутой "легендарный" посыл про фашистов на Луне, лунного фюрера, и история была цельной. Здесь же намешано и про полую Землю, и про рептилоидов с Нибиру, которые становятся земными правителями (Гитлер - главный рептилоид), и про русских с их летающей тарелкой из говна и палок, и про религию, основанную на вере в Стива Джобса-пророка. В общем, вышла некоторая каша, фильм рассыпается на части, связать не выходит. Забавненько, посмотреть на раз фанатам первой части. 4/10.
Стальная страна (Steel Country, Великобритания, 2019). Грустный правильный фильм о жалком мусорщике в маленьком городишке (наконец-то Эндрю Скотт к месту и отлично играет - а то Мориарти из него был просто никакущий). Ни цели у него нет в жизни, ни стремлений, ни денег, только вот случайно нажитая 10 лет назад по пьяни дочь, которую он очень любит и к общению с которой мамаша его, слава богу, допускает. И вдруг в городе пропадает мальчик, и его находят мёртвым, утонувшим, и мусорщика зацикливает, что он должен выяснить, кто и что, если полиция не хочет. Это не детектив, конечно, а драма - и самое потрясающее в ней - это впервый за фильм живой взгляд Скотта в последнем кадре, когда он поднимает руки. Вот так ты побеждаешь, проигрывая. 8/10.
Посыльный (Message Man, Индонезия-Австралия-Великобритания-ОАЭ, 2019). И вот казалось бы, я люблю фильмы про пуленепробиваемых героев. И "Эквилибриум", и "Перевозчика", и всё такое. В "Посыльном" герой вполне обаятельный, и рубит в одиночку без единой царапины десятки индонезийских бандюганов с мачете и пистолетам . Но... плохо. Потому что неумно. Не дешёво, а именно что плохой сценарий, плохая режиссура, и вместо фильма, который мог бы попасть в когорту культовых на DVD, мы получаем бессистемное мочилово, срисованном с боевиков 1980-х. Ну, кому экшн катит, на раз посмотреть сойдёт. 5/10.
Клаустрофобы (Escape Room, США-ЮАР, 2019). На удивление прилично, по крайней мере, большая часть. Фильм о том, как группа людей проходит квест в реальности. Ну то есть пытается пройти. Только вот опасности в нём настоящие - в одной комнате можно поджариться, в другой утонуть, в третьей разбиться насмерть. А за этим наблюдают через камеры богатые люди. Понятно, что создателям такого кино не даёт покоя успех "Куба". Но у этих по-крайней мере получился не клон. И да, название в русской локализации - это, конечно, ржака. Привет "Клаустрофобии"! 7/10.
Звонок мертвецу (Abgeschnitten, Германия, 2018). Закрученный триллер в жанре "неимоверно гениальный преступник строит неимоверно сложный идеальный план ради месте, но план держится на таких белых нитках, что вообще неясно, на что этот придурок рассчитывал, кроме идиотизма его оппонентов, и да, этот идиотизм случился". И всё бы ничего, если бы не последние пять минут, написанные в жопу пьяным сценаристом уже, видимо, на съёмочной площадке. Средний фильм спороли до уровня плохого. 2/10.
Молчание (The Silence, Германия, 2019). Очень плохой нетфликсовский фильм, слизанный с плохого, но хоть чем-то сносного "Тихого места". Какой-то археолог где-то далеко в США открыл пещеру, где тыщи лет размножались плотоядные летущие мыши (что они там жрали, неясно), они вылетели в мир, и всё, апокалипсис. В фильме не показаны ни армия, ни охотники, никто - просто летущие мыши за несколько дней вдруг накрыли своим кол-вом весь мир (боюсь представить размеры пещеры). Особенно бесит, что мыши-то вполне убиваемые да хоть из лука. Ну и жалкий ход со священником-негодяем привинчен кривым болтом. 1/10.
ОТДЕЛЬНО ПРО "ИГРУ ПРЕСТОЛОВ"
Игра престолов, 1-8 сезон (Game of Thrones, США-Великобритания, 2011-2019). Ну что ж. В апреле я сел и посмотрел подряд 70 серий никогда ранее не смотренной "Игры престолов". Нагнал и последние 3 уже смотрел вместе со всеми. И что я скажу:
1-5 сезон - офигенно. Блестящий сценарий, великолепные диалоги, шикарные герои, не оторваться. 9-10/10
6-7 сезон - нормально. Есть провалы, есть немного роялей, но всё ещё ничего так.6-8/10
8 сезон - пиздец. Это что, Сарик Андреасян что ли снимал? Это что, блядь, вторая часть "Защитников"? Что это за чудовищные диалоги, написанные имбецильными детьми? Что это за сюжетные ходы на уровне мультика про грузовичка Лёву? Что это за постановка про три кирпичика, стыдливо прикрывающие погибших Ланнистеров? Что это за рояли в кустах на каждом углу? Единственный, кто не обосрался в 8-м сезоне, это композитор. Потому что он всё написал ещё в первом. 1/10.
Суммарно я бы сказал так.
Гордо утверждать "я не смотрел и не буду" - глупо. Это очень качественный, хороший, интересный сериал. До 5-го сезона можно смотреть смело, 6-7 - несмело, а краткое содержание 8-го можно прочесть в "Википедии".
Не пожалел.
ПРОЧИТАНО
Чайна Мьевиль. Три момента взрыва. Всё-таки Мьевиль, блестящий мастер длинного романа, в рассказах откровенно не дотягивает. Ему не хватает размаха. Он придумывает невероятное, неимоверно чудесное фантдопущение. Например, о том, как все нефтяные вышки ожили, стали ходить и размножаться. Или как человек, напяливший на голову отрезанную башку свиньи, постепенно становится чем-то другим. Или об эпидемии, в ходе которой вокруг любого человека, стоящего без движения пару часов, начинает проваливаться земля. Но Мьевиля по сути хватает только на экспозицию. Он рассказывает её, вводит героев - и вдруг рассказ обрывается. Читать приятно - но что-то не то. Законченным мне запомнился разве что рассказ о психоаналитике, лечачщем людей путём физического уничтожения предметов их беспокойства (в том числе других людей). Не уверен, что буду ещё читать рассказы Мьевиля. Романы лучше. 4/10.
ПРОСМОТРЕНО
Игры разумов (The Professor and the Madman, Ирландия, 2019). Добротный, хотя и скучноватый фильм о первом редактора Оксфордского словаря Джеймсе Мюррее и его необычном помощнике - сумасшедшем заключённом, докторе Уильяме Честере Майноре. В общем и целом фильм отражает драму работы со словарём (его создатели так и не успели увидеть полное первое издание - все умерли от старости до того), но одно допущение несколько мешает воспринимать фильм как истинно исторический. В фильме есть ощущение, что события происходят на протяжении 5-8 лет. Элиза влюблена в Майнора, у него свои психозы, это тянется, все не стареют. Но реально описанные события охватывают период с 1878 года (это когда Мюррей предстаёт в начале перед комиссией) до 1910-го, когда Майнора депортируют в США. За 32 года Мюррей должен постареть с 41 до 73 лет, что не читается. Впрочем, это кино. 5/10.
Я заберу твоего мертвеца (I'll Take Your Dead, Канада, 2018). Мрачный фильм о мужчине, который зарабатывает тем, что уничтожает трупы, поступающие от мелкой местной мафии - расчленяет, в кислоте топит. И о его юной дочери, вынужденной жить среди мертвецов, хотя папа её очень любит и копит деньги, чтобы увезти из этого ада. Фильм полуфантастический, мертвецы там вполне материальны. Заканчивается глуповато, но плюс-минус позитивно. Смотреть скучновато - много разговоров, размышлений, не стоящих особого внимания. 4/10.
Видок: Император Парижа (L'Empereur de Paris, Франция, 2018). Нормальный биографический фильм об известном преступнике Видоке и о том, как и почему он стал первым главой Главного управления национальной безопасности Франции. Никакой, во отличие от бессмысленного старого фильма с Депардье, фантастики - факты, история, интерьеры, немножко скучновато-с. Хотя Кассель в роли, конечно, офигенен, очень к месту. Несколько портит фильм не очень нужная драка Главного Хорошего и Главного Плохого в конце - без этого могли бы и обойтись. Но в целом вполне реалистично. Кому интересна тема, смотреть стоит. 6/10.
Железное небо 2 (Iron Sky: The Coming Race, Финляндия-Германия-Бельгия, 2019). Вторая часть культового финского трешачка послабее первой. В первой был крутой "легендарный" посыл про фашистов на Луне, лунного фюрера, и история была цельной. Здесь же намешано и про полую Землю, и про рептилоидов с Нибиру, которые становятся земными правителями (Гитлер - главный рептилоид), и про русских с их летающей тарелкой из говна и палок, и про религию, основанную на вере в Стива Джобса-пророка. В общем, вышла некоторая каша, фильм рассыпается на части, связать не выходит. Забавненько, посмотреть на раз фанатам первой части. 4/10.
Стальная страна (Steel Country, Великобритания, 2019). Грустный правильный фильм о жалком мусорщике в маленьком городишке (наконец-то Эндрю Скотт к месту и отлично играет - а то Мориарти из него был просто никакущий). Ни цели у него нет в жизни, ни стремлений, ни денег, только вот случайно нажитая 10 лет назад по пьяни дочь, которую он очень любит и к общению с которой мамаша его, слава богу, допускает. И вдруг в городе пропадает мальчик, и его находят мёртвым, утонувшим, и мусорщика зацикливает, что он должен выяснить, кто и что, если полиция не хочет. Это не детектив, конечно, а драма - и самое потрясающее в ней - это впервый за фильм живой взгляд Скотта в последнем кадре, когда он поднимает руки. Вот так ты побеждаешь, проигрывая. 8/10.
Посыльный (Message Man, Индонезия-Австралия-Великобритания-ОАЭ, 2019). И вот казалось бы, я люблю фильмы про пуленепробиваемых героев. И "Эквилибриум", и "Перевозчика", и всё такое. В "Посыльном" герой вполне обаятельный, и рубит в одиночку без единой царапины десятки индонезийских бандюганов с мачете и пистолетам . Но... плохо. Потому что неумно. Не дешёво, а именно что плохой сценарий, плохая режиссура, и вместо фильма, который мог бы попасть в когорту культовых на DVD, мы получаем бессистемное мочилово, срисованном с боевиков 1980-х. Ну, кому экшн катит, на раз посмотреть сойдёт. 5/10.
Клаустрофобы (Escape Room, США-ЮАР, 2019). На удивление прилично, по крайней мере, большая часть. Фильм о том, как группа людей проходит квест в реальности. Ну то есть пытается пройти. Только вот опасности в нём настоящие - в одной комнате можно поджариться, в другой утонуть, в третьей разбиться насмерть. А за этим наблюдают через камеры богатые люди. Понятно, что создателям такого кино не даёт покоя успех "Куба". Но у этих по-крайней мере получился не клон. И да, название в русской локализации - это, конечно, ржака. Привет "Клаустрофобии"! 7/10.
Звонок мертвецу (Abgeschnitten, Германия, 2018). Закрученный триллер в жанре "неимоверно гениальный преступник строит неимоверно сложный идеальный план ради месте, но план держится на таких белых нитках, что вообще неясно, на что этот придурок рассчитывал, кроме идиотизма его оппонентов, и да, этот идиотизм случился". И всё бы ничего, если бы не последние пять минут, написанные в жопу пьяным сценаристом уже, видимо, на съёмочной площадке. Средний фильм спороли до уровня плохого. 2/10.
Молчание (The Silence, Германия, 2019). Очень плохой нетфликсовский фильм, слизанный с плохого, но хоть чем-то сносного "Тихого места". Какой-то археолог где-то далеко в США открыл пещеру, где тыщи лет размножались плотоядные летущие мыши (что они там жрали, неясно), они вылетели в мир, и всё, апокалипсис. В фильме не показаны ни армия, ни охотники, никто - просто летущие мыши за несколько дней вдруг накрыли своим кол-вом весь мир (боюсь представить размеры пещеры). Особенно бесит, что мыши-то вполне убиваемые да хоть из лука. Ну и жалкий ход со священником-негодяем привинчен кривым болтом. 1/10.
ОТДЕЛЬНО ПРО "ИГРУ ПРЕСТОЛОВ"
Игра престолов, 1-8 сезон (Game of Thrones, США-Великобритания, 2011-2019). Ну что ж. В апреле я сел и посмотрел подряд 70 серий никогда ранее не смотренной "Игры престолов". Нагнал и последние 3 уже смотрел вместе со всеми. И что я скажу:
1-5 сезон - офигенно. Блестящий сценарий, великолепные диалоги, шикарные герои, не оторваться. 9-10/10
6-7 сезон - нормально. Есть провалы, есть немного роялей, но всё ещё ничего так.6-8/10
8 сезон - пиздец. Это что, Сарик Андреасян что ли снимал? Это что, блядь, вторая часть "Защитников"? Что это за чудовищные диалоги, написанные имбецильными детьми? Что это за сюжетные ходы на уровне мультика про грузовичка Лёву? Что это за постановка про три кирпичика, стыдливо прикрывающие погибших Ланнистеров? Что это за рояли в кустах на каждом углу? Единственный, кто не обосрался в 8-м сезоне, это композитор. Потому что он всё написал ещё в первом. 1/10.
Суммарно я бы сказал так.
Гордо утверждать "я не смотрел и не буду" - глупо. Это очень качественный, хороший, интересный сериал. До 5-го сезона можно смотреть смело, 6-7 - несмело, а краткое содержание 8-го можно прочесть в "Википедии".
Не пожалел.
Оригинал и комментарии
Обещанная сказка про фронтовую овчарку, самая длинная и страшная в цикле от nikab
Старые раны
Собачий вой разносился над зоопарком. Страшный, долгий, полный смертной тоски – словно этой холодной октябрьской ночью пес оплакивал хозяина, друга или себя самого. Тревожно завозились в клетках разбуженные медведи, жалобно затявкали лисы, подала голос семья волков. Еще немного, и паника охватит зверей.
Сторож Павка первым прибежал к конуре. Поставив на землю «летучую мышь», он осторожно отстегнул цепь и стал гладить овчарку по мокрой горячей морде:
- Тихше, Джиму. Тихше. Все добре, собацю. Ми удома. Німці не застрелять. Не бійся. Мир. Мир.
Лохматый хромой пес заскулил виновато, лизнул руку товарища, сунул ему под мышку лобастую голову. Старший сторож дядя Рифат категорически запрещал брать собаку в сторожку, но Павка его не слушал. Места в узенькой деревянной будке с топчаном, покрытым старой шинелью, на двоих кое-как хватало. Паренек сунул псу сбереженную с ужина корочку кислого черного хлеба, махнул рукой на плетеный коврик подле топчана, закутался в шинель и уснул. Ближе к рассвету он заворочался, застонал, сжав кулаки, потом закричал в голос:
- Мамо, тату, танки у селi! Тiкай, мамо, тiкай!
Умный Джим моментально проснулся. Он старательно облизал щеки Павки, подергал его за рукав, поскреб лапой, приводя в чувство – так он будил раненых на передовой. Кошмар отступил, подросток вытер лицо и уснул до утра в обнимку с собакой.
…Джим родился в зоопарке перед войной. Его мать, Альма, сторожила клетки давно. Овчарку любили все – никогда не сбрехнет зря, не укусит посетителя или упаси боже ребенка. Но и чужих не подпустит, крошки хлеба украсть не даст.
Щенки удались на славу – толстенькие, голосистые, крепкие, с прекрасным аппетитом. Джим рос не крупнее и не сильнее братьев, но превосходил их любопытством, стремлением всюду сунуть черный кожаный нос. Внимательно осмотрев выводок, дядя Рифат решил, что оставит кобелька на смену стареющему Джульбарсу – грозный пес совсем потерял нюх и все чаще дремал на солнышке, взвизгивая и скуля во сне.
С малышом начали заниматься отдельно – выводили на поводке, к вящей зависти шумных братьев, приучали сидеть, лежать, подавать голос. Для серьезной дрессировки время еще не настало, но Джим старался вовсю. Особенно ему нравился молодой аспирант Ромочка – тот сажал щенка смирно, доставал кусочек копченой колбасы и декламировал:
Дай, Джим, на счастье лапу мне,
Такую лапу не видал я сроду.
Давай с тобой полаем при луне
На тихую, бесшумную погоду.
Дай, Джим, на счастье лапу мне.
На последней строке Джим протягивал аспиранту лапу и незамедлительно получал лакомство.
Жизнь смышленого пса переломила война. Сперва забрали Альму, а ближе к зиме Джима с братьями осмотрели чужие люди, запихнули в тесный вагон вместе с полусотней четвероногих новобранцев и увезли на фронт. Четыре дня разномастные псы лаяли, выли, разлизывали себя до крови. Проводники едва могли удержать их.
Курсы собаководства располагались в захолустном маленьком городке. Джим приуныл – новые люди обращались с собаками холодно, давали странные команды – тащить по земле катушку с проволокой, залезать под большие фанерные коробы, вынюхивать вонючую гадость в земле. И не играли с ними, не баловали, не гладили лишний раз. Через два месяца базовый курс закончился, собак проэкзаменовали и разобрали кого куда. Самых смелых стали учить подрывать танки, самых умных – подкладывать взрывчатку на рельсы, самых чутких находить мины в земле. Отличника Рекса похвалили и забрали в разведку. Джим остался одним из последних – он неохотно занимался, выл по ночам и показал себя так плохо, что прозвучало неприятное слово «выбраковка».
Пса пригрела санитарка Юля Митрохина – до войны она работала в ОСОВИАХИМе и научилась разбираться в собаках. Джима вместе с сенбернаром и парой дворняг забрали в медсанбат в санитарную службу. Девушка по мере сил уделяла время овчарке, занималась, прикармливала, выводила гулять, успокаивала, когда в небе над низкими крышами и тощими тополями с рокотом проносились бомбардировщики. Однажды ранней весной Юля с Джимом на часок выбрались в березовую рощу. Пес носился по рыхлому снегу, пугал синиц, дурашливо тряс головой, изловив страшную палку. Тихая Юля трогала стволы, прижималась щекой к влажной коре, гладила тонкие веточки. На курносеньком простоватом лице девушки играла улыбка. Словно и нет войны.
В апреле медсанбат выдвинули на передовую, к Воронежу. Колонна грузовиков попала под бомбежку. Казалось, что земля рушится, погребает под собой людей и машины. У толстяка сенбернара не выдержало сердце. Дворняги словно взбесились, они набросились на людей, исходя визгом и пеной, одну застрелили, вторая выпрыгнула и скрылась. Джим остался один. Распластавшись на вонючем полу трехтонки, пес отчаянно скулил, скреб лапами доски, словно надеясь процарапать выход наружу. Испуганная Юля обнимала его, дрожащим голосом нашептывая ласковые словечки. Когда взрывной волной сорвало брезент с кузова, девушка прикрыла пса своим телом. Джим почувствовал – человек защищает его ценой жизни. И навсегда подчинился хозяйке.
Он еще раз подвел Юлю – первый раненный, вытащенный им из окопа оказался мертвым. Пристыженный Джим навсегда запомнил каменную тяжесть тела и больше не ошибался. Ни взрывы, ни выстрелы не пугали овчарку. Он скатывался в траншеи, полз по грязному снегу и мокрой грязи, тормошил раненых и ложился рядом так, чтобы человек мог достать из сумки бинты. Если раненый не мог двигаться, Джим вытаскивал его к санитарам или звал Юлю. А потом полз дальше, не задумываясь о том, что рискует шкурой. Пару раз его цепляло шальными пулями, оба раза пес отделывался клоками выдранной шерсти.
Трижды спасенные люди оказывались врагами. Иссиня-бледный красавец офицер попытался застрелить санитарку, получил в лицо прикладом винтовки и замер навеки. А пожилого веснушчатого солдата и зареванного парнишку с пулей в бедре они с Юлей доставили к медсанбату живыми.
Месяц тянулся за месяцем, в войне наметился перелом. Захватчики откатывались назад, отстреливаясь и огрызаясь. Медсанбат кочевал с места на место вслед за линией фронта – Белгород, Харьков, широкий Днепр. Юля повеселела, напевала вполголоса, прихорашивалась и однажды даже накрасила губы. Редкими мирными вечерами она гладила Джима и обещала, что после войны заберет пса в город Калугу, к широкой реке Оке, вдоль которой так славно прогуливаться соловьиными вечерами. Они вдвоем поселятся в старом кирпичном доме с печкой-голландкой и палисадником, Юля окончит институт, станет детским врачом…
Медсанбат разместили у сельца Лошакова Гута. Стоял жаркий сентябрь, деревья едва золотились, но трава уже высохла. Сражение откатилось дальше, истоптанный луг вздрагивал. Зеленые жирные мухи носились в воздухе словно пули, раненые изнемогали, прося воды. Джим отыскал двоих, вздрагивая и прядая ушами всякий раз как вдали разрывался снаряд – «боги войны» затеяли перебранку. Третий раненый, большой грузный солдат, хрипло стонал и никак не мог справиться с застежками санитарной сумки. Джим вернулся за Юле,й и они вдвоем потащили неуклюжее тело.
Взрыва пес не осознал – вдруг стало темно и ужасно тихо, боль огнем охватила заднюю лапу. Солдата он больше не чувствовал. Джим жалобно заскулил. Юля успела – она всегда успевала. Осторожно, стараясь не причинять страданий, она перевязала пса и села рядом, прямо в траву. Джим увидел, что гимнастерка хозяйки испачкана красным, ленивые капли сочатся сквозь тонкую ткань, пятнают бок. Что хотела сказать Юля, он не услышал, но по движению руки понял – она посылает пса назад в медсанбат.
Приказ хозяйки должен быть выполнен… хорошие мальчики всегда слушаются… как больно! Упрямый Джим повернулся к Юле и толкнул ее носом – держись. Девушка поползла, ухватившись рукой за ошейник. Земля пахла смертью, жирные мухи налетели тотчас, заползали по кровавым пятнам, рот пересох. В одиночку Джим наверняка бы заполз в воронку отлежаться и набраться сил, но хозяйка нуждалась в помощи. Пальцы Юли разжались, она бессильно ткнулась лицом в вялый кустик полыни. Собрав последние силы, Джим ухватил девушку за воротник и поволок. Она оказалась почти невесомой – не то, что здоровые мужики. Если б не рана, Джим справился бы шутя. Теперь он еле двигался.
Когда санитары увидели их, Юля еще дышала. Пса и девушку на носилках отнесли в госпиталь. Старший хирург Уманский, тощий старик с мертвым лицом, прооперировал раненую и подписал документ – в тыл. Джим никогда больше не видел Юлю.
Его самого собирались отправить на «выбраковку» - лапа зажила, но пес стал хромать и плохо слышать. Санитары кое-как упросили начгоспиталя оставить героическую собаку, пока медсанбат не тронется дальше – фашисты окопались на дальнем берегу Днепра и сопротивлялись как проклятые. Джиму было плевать. Он отсиживался во дворе под навесом, скалил зубы на всех, кто к нему подходил, много спал и ничего не хотел. Иногда по ночам он выл в голос, только старший хирург мог его успокоить – садился на корточки подле угрюмого пса и рассказывал, что Юля наверняка жива и давно уже в безопасности. Джим не верил, но замолкал.
Капитан Добролюбов, в прошлой жизни аспирант Ромочка, оказался в медсанбате с пустячной раной – пуля чиркнула по щеке и повредила ухо. Крови много, опасности нет, сутки отдыха и назад на передовую. Джим учуял знакомый запах, но не подал виду. Ромочка сам узнал бывшего любимца. Он бесстрашно обнял пса, прочитал стишок про верного Джима, угостил душистой лендлизовской тушенкой, осторожно потрогал вздутый, еще не заросший шерстью шрам на бедре. Проходящий санитар предостерег –кобель злой, может цапнуть! Капитан задал пару вопросов. А потом отправился к старшему хирургу, узнать, можно ли что-нибудь сделать для бедной собаки.
Усталый до отупения Уманский нашел пару минут на беседу. Он согласился, что на фронте псу больше не место, его подвиг заслуживает большего нежели пуля в голову, но что ж тут поделаешь, молодой человек? Отправить в Энск? Через полстраны? Одного? Постойте-ка… собаке ведь потребен сопровождающий. А найдется ли в вашем зоопарке место для мальчика? Не шучу – дорожки мести, клетки чистить или кушать зверям варить? Хороший паренек, расторопный. И на фронте ему тоже не место.
…Павку Коваля медсанбат подобрал в сожженном селе под Харьковом. Сельчан согнали в клуб, привалили дверь бревнами и подожгли, кур и свиней побили, только невесть откуда прибившаяся вороная кобылка бродила по пустым улицам, да в теплом пепле безмятежно игрались котята. Из канавы кто-то стонал, санитары услышали и достали израненного, чуть живого подростка. Класть гражданских в военный госпиталь не полагалось, но Уманский протер очки и спокойно сказал начгоспиталя, что ребенка с операционного стола не заберут, пока он главный хирург. «Это легко исправить» - огрызнулся начгоспиталя. Уманский пожал плечами и не стал продолжать разговор – врачей на фронте все еще не хватало, а мальчику было столько же лет, сколько сыну в 41м году.
Вскоре жизнь Павки оказалась вне опасности, он окреп, и не имея привычки сидеть нахлебником рьяно принялся помогать в госпитале. Выносил утки, мыл полы, писал письма, таскал носилки, высоким и звонким голосом пел «Нэсе Галя воду». Учился стрелять из винтовки, метать ножи, кидать гранаты. И мечтал о том дне, когда окажется на передовой, сможет отомстить за родителей. Ему шел пятнадцатый год, но высокий подросток выглядел старше. Уманский несколько раз безуспешно увещевал Павку, и опасался, что тот однажды сбежит на фронт. Капитан Добролюбов дослушал рассказ и кивнул – пусть будет так.
Рядовой Павел Коваль страшно возмутился боевому заданию – отвезти в тыл пса-инвалида и остаться в зоопарке для прохождения дальнейшей службы. Он упрашивал, клялся, показал, как ловко кидает нож, но Уманский остался непреклонен. Детям рано идти убивать.
Джим покорно дал привязать веревку к ошейнику, покорно втиснулся в смрадный вагон и поехал домой. Попутчики наперебой хвалили красавца пса и его боевые заслуги, Павка тоже ощутил гордость – чай не дворового кобеля везет, а ветерана войны. Он ласкал Джима, трепал за теплые уши, выбирал мелкий сор из густой длинной шерсти, не ел сам пока не накормит собаку. В сердце подростка зародилась привязанность к одинокому существу – у них обоих никого не осталось. Понемногу и пес оттаял, стал приветливей и бодрее. Но кошмары ему все еще снились и новый человек не мог заменить хозяйку.
В зоопарке хорошо приняли Джима – старый Джульбарс полгода как умер, хорошую собаку поди сыщи. А вот мальчишке сперва не слишком обрадовались. Война все еще шла, еды не хватало, посетители не спешили полюбоваться на понурых животных. Но раз приехали – что поделаешь? Обустроимся как-нибудь. У дяди Рифата с тетей Ляйсан родилось семь пацанов, трое старших ушли на фронт, один погиб. Места в доме для сироты хватило, но и работать пришлось как взрослому.
Вместе с дядей Рифатом Павка обходил дорожки зоопарка, складские помещения, кухню, проверял замки на клетках, учился различать и понимать зверей. Джим хромал рядом, рявкая, если наглая рысь пробовала протянуть лапу сквозь решетку или старый волк нарочито облизывался при виде нового человека. Повадки зверья пес не забыл и баловать никому не позволял.
В мае небо покрылось сверкающими цветами фейерверков. Грохот снарядов напугал Джима до стыдно лужицы, но зареванный Павка успокоил овчарку – война кончилась, больше стрелять не будут. Летом начали возвращаться сотрудники, привезли и новых зверей – мартышек, тигра, пару верблюдов. Огромный морщинистый слон с маленькими умными глазками покорил Павку до глубины души – мешая русские и украинские слова парнишка долго рассказывал дяде Рифату про то как живая гора орудует хвостом на морде – цоп капусту и йист соби. Пожилой сторож улыбался и бормотал «якши» - ему нравилось, что новичок любит животных. Вскоре дядя Рифат разрешил Павке дежурить сутками самому без присмотра – молод, да ранний, справится.
Бездомный сирота почувствовал себя властелином огромной страны с прудами и перелесками, замками и угодьями, разношерстными подданными и их секретами. Дневная и ночная жизнь зоопарка оказалась совершенно разной, помимо учтенных зверей здесь жили голуби и вороны, ежи и крысы, приблудный лис, пара сычиков… и пяток страхолюдных созданий, о которых имели понятие разве что составители бестиариев. Впрочем, Павка быстро догадался, что с обитателями клеток порой все сложно. И это ему тоже понравилось. Он вел записи, фиксируя догадки и наблюдения мелким почерком с жуткими грамматическими ошибками, пробовал рисовать необычных зверей и птиц. Заметив рвение неофита, зоотехник посоветовал парню поступить в местный техникум, благо знакомство есть, и получить нормальное образование. Подумав немного, Павка отказался – он уже понял, что сторожа самые важные люди в стране.
О Джиме он конечно не позабыл, но стал уделять псу меньше времени – собачий лай порой пугал робких созданий и мешал наблюдениям. У овчарки тем временем появился иной интерес.
Дядя Рифат первым заметил неладное – обычно Джим не страдал отсутствием аппетита и дочиста вылизывал миску. Кормили в зоопарке скудно и если бы не паек, положенный служебным собакам, пришлось бы довольствоваться пустой кашей. А так в миске нет-нет да попадались кости и хрящи с кусочками мяса. И пес повадился делать запасы, таскать мясной паек в конуру. Приносил, засовывал внутрь и укладывался у входа, сторожко шевеля ушами. Дядя Рифат позвал Павку, парнишка оттащил пса, старший сторож заглянул в будку – и чуть не лопнул от смеха. На куске мяса всеми четырьмя когтистыми лапами стоял черно-белый котенок размером с варежку и свирепо шипел на непрошеного гостя. Под носом у котенка красовалось пятно – словно маленькие усы очень знакомой формы. Дядя Рифат ловко схватил малыша за шкирку и выволок на свет.
- Ну и злой же стервец! Павка, глянь – вылитый Гитлер.
- Бачу, дядя Рифат. Гитлер и есть. Відпусти його, пока мени собака не з'їла.
Джим и вправду ощерил клыки, рычание клокотало в широкой груди пса. Слава богу, что дядя Рифат не хотел обижать кота – крысы в зоопарке плодились и здравствовали, мохнатых крысоловов могучей местной породы завербовали и вывезли очищать от грызунов Ленинград. А малыш обещал вырасти знатным охотником… Котенок вывернулся, вцепился сторожу в палец, дядя Рифат выругался и разжал руку. Мохнатый стервец юркнул к собаке, уселся между передних лап и начал демонстративно вылизываться. Гитлер и есть!
На собачьих харчах кот рос быстро, из взъерошенной варежки с хвостом-щеткой превратился в роскошного зверя. Черно-белая шкурка лоснилась, длинные усы топорщились, желтые глаза смотрели на мир презрительно и спокойно. Охотник из Гитлера оказался хороший, первую крысу он задавил еще зимой и с тех пор регулярно украшал порог сторожки свежей добычей, доказывая, что не зря ест свой хлеб. К слову он обожал ржаные горбушки, ради них, презрев достоинство, становился на задние лапы и царапал передними воздух – угости, человек! До воровства со стола кот ни разу не унижался.
Пока Гитлер помещался в ладонях, пес ухаживал за ним как за щенком. Вылизывал, грел, воспитывал, мог и зубами прихватить за капризы. После первой успешной охоты зауважал. Джим прощал Гитлеру хулиганские выходки – напрыги из-за угла, охоту за пушистым хвостом, дурную привычку лупить лапой по носу, когда пес устраивался дремать на солнышке. В дождливые дни и снежные месяцы приятели спали вдвоем в конуре, кот мостился под боком у пса и тихонько мурлыкал. Ранней весной Гитлер пропал на месяц, вернулся драный, с разорванными ушами и шрамами на довольной морде. Дружба возобновилась.
На дежурства они выходили вместе – впереди маршировал Павка, следом вышагивал Джим, на его мохнатой спине, важно поглядывая по сторонам, ехал Гитлер. Внимательный кот первым замечал непорядок и начинал выть мерзким голосом, пес басовито лаял, сторож шел разбираться. Старенький дробовик, заряженный крупной солью, Павка с собой не носил – случайные пьянчужки и притаившиеся парочки разбегались от звонкого заливистого свистка, а грабители в зоопарк не захаживали… до поры - до времени.
Зима с сорок шестого на сорок седьмой выдалась холодной и малоснежной. Одичалые псы, волчьи вымески, злобные и бесстрашные, повадились резать скот в деревнях, забираться в хлева и овчарни, как делали всю войну. Вот только домой вернулись мужчины, обнаглевших хищников встретили вилами, топорами и выстрелами. Уцелевшие псы потянулись из лесов в город – к городским помойкам и задворкам, мягкотелым домашним шавкам и непуганым кошкам. Поговаривали, что пропадали и люди – припозднившиеся забулдыги, безногий нищий, сумасшедшая тетка из вороньей слободки.
В зоопарке погибли лебеди – самка повредила крыло и осталась зимовать на пруду вместе с самцом. Дядя Рифат спал крепко и не услышал гомона, а поутру на льду остались лишь перья. Следом кто-то вломился в курятник, изрядно проредив куриное поголовье. Спустя пару дней случился настоящий погром на складе – погрызли мясо, разорвали мешки с крупой, перепортили овощи. Пол был в собачьих следах. Услыхав об этом, временно исполняющий обязанности директора товарищ Шубин, толстенький мужичок, до войны бывший начальником птицефабрики, не придумал ничего умнее, чем обвинить Джима в бесчинствах. Собака фронтовая, контуженная, мало ли что ей в голову может взбрести. В расход его и взять нормального сторожевого пса, молодого, здорового. Павка с трудом сдержался, чтобы не обозвать начальника тыловой крысой. Хитрый дядя Рифат кое-как сгладил конфликт, но от греха подальше Джима посадили на цепь.
Оскорбленный пес выл, скулил и отказывался от пищи, Гитлер тоже вопил дурным голосом – кот чуял опасность. Ненадолго наступило затишье. Дядя Рифат раз-другой заводил разговор, намекая, вдруг пес и вправду учинил безобразие, уверенность Павки слабела. На обход территории он Джима больше не брал, но на всякий случай вешал на плечо старенький дробовик. Мало ли кто еще безобразит.
Выстрел и разбудил пса заполночь, превратив кошмарный сон в явь. Дробовик грохнул дважды и замолчал. Зато не умолкал страшный тягучий рев верблюдицы, перемежаемый скулежом, воем и злобным рычанием. Джим рванулся на помощь – цепь отбросила его назад к конуре. Рванулся второй раз, третий, извиваясь всем телом – и сумел выскользнуть из ошейника. Оглушительный лай раскатился по – держись, я уже иду. Следом за другом помчался Гитлер, распушив щеткой роскошный хвост.
В верблюжатнике шла настоящая битва. С полдюжины тощих свирепых псов окружили верблюдицу, хватая ее за ноги и отжимая от вопящего верблюжонка. Старый верблюд бесновался в соседнем вольере, колотился в решетку могучим телом. Три бродяги кидались на Павку, он с трудом отбивался прикладом дробовика. Раненая дворняжка отсиживалась в сторонке, визжа во всю глотку.
Не задумываясь, Джим бросился в бой, сшиб с наскоку одного пса, отбросил плечом другого. Он был крупнее и сильнее каждого из бродяг, и защищал своего человека. Но враги превосходили числом, на их стороне был застарелый мучительный голод. И чувство стаи, готовой биться плечом к плечу.
Оскаленный рыжий пес немногим меньше овчарки молча набросился на Джима, попытался вцепиться в глотку, но лишь разодрал шкуру. Косматый кобель прыгнул сзади, рванул за ляжку, толкнул, пытаясь повергнуть наземь. Пегая сучка, свирепо рыча, нацелилась рвануть брюхо – и получил на голову разъяренного Гитлера, все восемнадцать острых когтей. Перепуганная шавка заметалась, пытаясь сбросить кота и сея панику в стае. Тем временем Павка сумел взвести заевший было курок, пальнул в воздух и оглушительно засвистел. Бродяги поджали хвосты, попятились, подвывая. Торжествующий Джим перешел в контратаку… чтобы тотчас получить в грудь копытом. Верблюдица била не разбирая своих и чужих.
Уже знакомая вязкая тьма окутала овчарку, звуки заглохли, тело сделалось легким, боль утихла. Запахло мокрой землей и набухшими почками, талым снегом и голубыми подснежниками, солнечные ладошки коснулись промокшей от крови шерсти. Еле слышный голос хозяйки произнес: Джим! Джим! Хороший мой, храбрый мальчик! Пес вздрогнул – наконец-то она позовет «Ко мне!»… И пришел в чувство.
Упрямый Гитлер вылизывал другу морду шершавым, противно пахнущим языком. Павка метался между раненым псом и растрепанной сонной Фатимой Абделькаримовной – товарищ ветеринар, спасите нашу собаку! Покусанная верблюдица тяжело охала, старый верблюд рычал, дядя Рифат бранился по-татарски и только верблюжонок безмятежно причмокивал, присосавшись к материнскому вымени.
На удивление людям, Джим выжил, поднялся на ноги и окреп, но дышал теперь с присвистом, прежняя мощь ушла, и хромота из чуть заметной сделалась тяжкой. Из служебного пса он окончательно стал инвалидом. Павке некуда было его забрать – он ютился вместе с родными сыновьями дяди Рифата в небогатом и тесном доме. И пожилой татарин лишь цокал языком – по его разумению собаке следовало отрабатывать свой хлеб.
Ромочка, ныне Роман Валерьевич, вернулся в зоопарк вовремя. Он страшно исхудал, ходил с тростью и казалось вот-вот свалится. Однако у нового директора хватило сил и любви на старого пса. Как героя Джима перевезли на новое место в автомобиле, обеспечили мягкой лежанкой, сытной едой и заботой. Домработница Капочка, чуть заметно поджав красивые губки, выгуливала пса по утрам, директор находил время лишь вечером. Они с овчаркой хромали по улицам одинаково медленно, поддерживая друг друга. Дома директор самолично вытирал псу усталые лапы, гладил седеющую морду и с кривоватой усмешкой декламировал: дай, Джим, на счастье лапу мне. Пес улыбался, трогал колено человека, пихал его в ладонь мокрым носом и устраивался подремать – спалось ему все слаще.
В стране закрытых глаз шумела березовая роща, на разные голоса пели птицы, шуршали в траве проворные мыши. Ни единого взрыва, ни единого выстрела, ни единого ящика, полного злого железа. И красавица Юля в легком цветастом платье собирала ромашки, умывалась озерной водой, бросала палку – Джим, апорт! Хороший мальчик! Ко мне! Ко мне…
Кот Гитлер самочинно занял собачью конуру, громогласно противясь попыткам его изгнать. Так как он проявил себя крысоловом и храбрецом, сторожа не стали настаивать – работает и ладно. Крыс со временем действительно стало меньше, но умный хищник чуял в чем залог его благополучия и не изводил хвостатое племя под корень. Он исправно получал свой паек, исправно обходил по вечерам склады, по мере сил следил за порядком и пару раз здорово помог Павке – догадаться, что барсук подрыл сетку, а мартышка научилась вскрывать замок, сторож бы ни за что не догадался. По весне кот исчезал на месяц, возвращался ободранный, но непобежденный. Бывало, что приводил к миске черно-белых котят и делился пайком, пока маленьких крысоловов не разбирали добрые люди.
Однажды, вернувшись с обхода, Павке почудилось, что из конуры доносится неумелый писклявый лай. Миска оказалась вылизанной дочиста, взъерошенный, злобно шипящий Гитлер охранял вход и жестоко оцарапал сторожа за любопытство. Лишь через несколько дней кот позволил людям полюбоваться воспитанником – толстолапый, упитанный рыжеватый щенок заливисто тявкал и пытался схватить то за хвост, то за лапу приемного папочку. Одно ухо у кобелька уже стояло, другое свисало набок придавая лохматой морде потешный вид. Назвали пса конечно же Джимом. И еще много лет посетители зоопарка любовались на странную пару. По аллеям гордо шествовал здоровенный косматый двортерьер в дорогом красивом ошейнике, а на спине собаки сидел черно-белый кот, выражением морды донельзя похожий на Гитлера.
Павка же потихоньку сделался Павлом, дядь-Пашей, а там и Палычем, самым сведущим, внимательным и молчаливым из людей зоопарка. Если нужно узнать – чем кормить детеныша саламандры, почему у дракона плохо режется пламя или как приручить тэнгу – смело спрашивайте. Палыч ответит. Может быть. Если захочет…
Собачий вой разносился над зоопарком. Страшный, долгий, полный смертной тоски – словно этой холодной октябрьской ночью пес оплакивал хозяина, друга или себя самого. Тревожно завозились в клетках разбуженные медведи, жалобно затявкали лисы, подала голос семья волков. Еще немного, и паника охватит зверей.
Сторож Павка первым прибежал к конуре. Поставив на землю «летучую мышь», он осторожно отстегнул цепь и стал гладить овчарку по мокрой горячей морде:
- Тихше, Джиму. Тихше. Все добре, собацю. Ми удома. Німці не застрелять. Не бійся. Мир. Мир.
Лохматый хромой пес заскулил виновато, лизнул руку товарища, сунул ему под мышку лобастую голову. Старший сторож дядя Рифат категорически запрещал брать собаку в сторожку, но Павка его не слушал. Места в узенькой деревянной будке с топчаном, покрытым старой шинелью, на двоих кое-как хватало. Паренек сунул псу сбереженную с ужина корочку кислого черного хлеба, махнул рукой на плетеный коврик подле топчана, закутался в шинель и уснул. Ближе к рассвету он заворочался, застонал, сжав кулаки, потом закричал в голос:
- Мамо, тату, танки у селi! Тiкай, мамо, тiкай!
Умный Джим моментально проснулся. Он старательно облизал щеки Павки, подергал его за рукав, поскреб лапой, приводя в чувство – так он будил раненых на передовой. Кошмар отступил, подросток вытер лицо и уснул до утра в обнимку с собакой.
…Джим родился в зоопарке перед войной. Его мать, Альма, сторожила клетки давно. Овчарку любили все – никогда не сбрехнет зря, не укусит посетителя или упаси боже ребенка. Но и чужих не подпустит, крошки хлеба украсть не даст.
Щенки удались на славу – толстенькие, голосистые, крепкие, с прекрасным аппетитом. Джим рос не крупнее и не сильнее братьев, но превосходил их любопытством, стремлением всюду сунуть черный кожаный нос. Внимательно осмотрев выводок, дядя Рифат решил, что оставит кобелька на смену стареющему Джульбарсу – грозный пес совсем потерял нюх и все чаще дремал на солнышке, взвизгивая и скуля во сне.
С малышом начали заниматься отдельно – выводили на поводке, к вящей зависти шумных братьев, приучали сидеть, лежать, подавать голос. Для серьезной дрессировки время еще не настало, но Джим старался вовсю. Особенно ему нравился молодой аспирант Ромочка – тот сажал щенка смирно, доставал кусочек копченой колбасы и декламировал:
Дай, Джим, на счастье лапу мне,
Такую лапу не видал я сроду.
Давай с тобой полаем при луне
На тихую, бесшумную погоду.
Дай, Джим, на счастье лапу мне.
На последней строке Джим протягивал аспиранту лапу и незамедлительно получал лакомство.
Жизнь смышленого пса переломила война. Сперва забрали Альму, а ближе к зиме Джима с братьями осмотрели чужие люди, запихнули в тесный вагон вместе с полусотней четвероногих новобранцев и увезли на фронт. Четыре дня разномастные псы лаяли, выли, разлизывали себя до крови. Проводники едва могли удержать их.
Курсы собаководства располагались в захолустном маленьком городке. Джим приуныл – новые люди обращались с собаками холодно, давали странные команды – тащить по земле катушку с проволокой, залезать под большие фанерные коробы, вынюхивать вонючую гадость в земле. И не играли с ними, не баловали, не гладили лишний раз. Через два месяца базовый курс закончился, собак проэкзаменовали и разобрали кого куда. Самых смелых стали учить подрывать танки, самых умных – подкладывать взрывчатку на рельсы, самых чутких находить мины в земле. Отличника Рекса похвалили и забрали в разведку. Джим остался одним из последних – он неохотно занимался, выл по ночам и показал себя так плохо, что прозвучало неприятное слово «выбраковка».
Пса пригрела санитарка Юля Митрохина – до войны она работала в ОСОВИАХИМе и научилась разбираться в собаках. Джима вместе с сенбернаром и парой дворняг забрали в медсанбат в санитарную службу. Девушка по мере сил уделяла время овчарке, занималась, прикармливала, выводила гулять, успокаивала, когда в небе над низкими крышами и тощими тополями с рокотом проносились бомбардировщики. Однажды ранней весной Юля с Джимом на часок выбрались в березовую рощу. Пес носился по рыхлому снегу, пугал синиц, дурашливо тряс головой, изловив страшную палку. Тихая Юля трогала стволы, прижималась щекой к влажной коре, гладила тонкие веточки. На курносеньком простоватом лице девушки играла улыбка. Словно и нет войны.
В апреле медсанбат выдвинули на передовую, к Воронежу. Колонна грузовиков попала под бомбежку. Казалось, что земля рушится, погребает под собой людей и машины. У толстяка сенбернара не выдержало сердце. Дворняги словно взбесились, они набросились на людей, исходя визгом и пеной, одну застрелили, вторая выпрыгнула и скрылась. Джим остался один. Распластавшись на вонючем полу трехтонки, пес отчаянно скулил, скреб лапами доски, словно надеясь процарапать выход наружу. Испуганная Юля обнимала его, дрожащим голосом нашептывая ласковые словечки. Когда взрывной волной сорвало брезент с кузова, девушка прикрыла пса своим телом. Джим почувствовал – человек защищает его ценой жизни. И навсегда подчинился хозяйке.
Он еще раз подвел Юлю – первый раненный, вытащенный им из окопа оказался мертвым. Пристыженный Джим навсегда запомнил каменную тяжесть тела и больше не ошибался. Ни взрывы, ни выстрелы не пугали овчарку. Он скатывался в траншеи, полз по грязному снегу и мокрой грязи, тормошил раненых и ложился рядом так, чтобы человек мог достать из сумки бинты. Если раненый не мог двигаться, Джим вытаскивал его к санитарам или звал Юлю. А потом полз дальше, не задумываясь о том, что рискует шкурой. Пару раз его цепляло шальными пулями, оба раза пес отделывался клоками выдранной шерсти.
Трижды спасенные люди оказывались врагами. Иссиня-бледный красавец офицер попытался застрелить санитарку, получил в лицо прикладом винтовки и замер навеки. А пожилого веснушчатого солдата и зареванного парнишку с пулей в бедре они с Юлей доставили к медсанбату живыми.
Месяц тянулся за месяцем, в войне наметился перелом. Захватчики откатывались назад, отстреливаясь и огрызаясь. Медсанбат кочевал с места на место вслед за линией фронта – Белгород, Харьков, широкий Днепр. Юля повеселела, напевала вполголоса, прихорашивалась и однажды даже накрасила губы. Редкими мирными вечерами она гладила Джима и обещала, что после войны заберет пса в город Калугу, к широкой реке Оке, вдоль которой так славно прогуливаться соловьиными вечерами. Они вдвоем поселятся в старом кирпичном доме с печкой-голландкой и палисадником, Юля окончит институт, станет детским врачом…
Медсанбат разместили у сельца Лошакова Гута. Стоял жаркий сентябрь, деревья едва золотились, но трава уже высохла. Сражение откатилось дальше, истоптанный луг вздрагивал. Зеленые жирные мухи носились в воздухе словно пули, раненые изнемогали, прося воды. Джим отыскал двоих, вздрагивая и прядая ушами всякий раз как вдали разрывался снаряд – «боги войны» затеяли перебранку. Третий раненый, большой грузный солдат, хрипло стонал и никак не мог справиться с застежками санитарной сумки. Джим вернулся за Юле,й и они вдвоем потащили неуклюжее тело.
Взрыва пес не осознал – вдруг стало темно и ужасно тихо, боль огнем охватила заднюю лапу. Солдата он больше не чувствовал. Джим жалобно заскулил. Юля успела – она всегда успевала. Осторожно, стараясь не причинять страданий, она перевязала пса и села рядом, прямо в траву. Джим увидел, что гимнастерка хозяйки испачкана красным, ленивые капли сочатся сквозь тонкую ткань, пятнают бок. Что хотела сказать Юля, он не услышал, но по движению руки понял – она посылает пса назад в медсанбат.
Приказ хозяйки должен быть выполнен… хорошие мальчики всегда слушаются… как больно! Упрямый Джим повернулся к Юле и толкнул ее носом – держись. Девушка поползла, ухватившись рукой за ошейник. Земля пахла смертью, жирные мухи налетели тотчас, заползали по кровавым пятнам, рот пересох. В одиночку Джим наверняка бы заполз в воронку отлежаться и набраться сил, но хозяйка нуждалась в помощи. Пальцы Юли разжались, она бессильно ткнулась лицом в вялый кустик полыни. Собрав последние силы, Джим ухватил девушку за воротник и поволок. Она оказалась почти невесомой – не то, что здоровые мужики. Если б не рана, Джим справился бы шутя. Теперь он еле двигался.
Когда санитары увидели их, Юля еще дышала. Пса и девушку на носилках отнесли в госпиталь. Старший хирург Уманский, тощий старик с мертвым лицом, прооперировал раненую и подписал документ – в тыл. Джим никогда больше не видел Юлю.
Его самого собирались отправить на «выбраковку» - лапа зажила, но пес стал хромать и плохо слышать. Санитары кое-как упросили начгоспиталя оставить героическую собаку, пока медсанбат не тронется дальше – фашисты окопались на дальнем берегу Днепра и сопротивлялись как проклятые. Джиму было плевать. Он отсиживался во дворе под навесом, скалил зубы на всех, кто к нему подходил, много спал и ничего не хотел. Иногда по ночам он выл в голос, только старший хирург мог его успокоить – садился на корточки подле угрюмого пса и рассказывал, что Юля наверняка жива и давно уже в безопасности. Джим не верил, но замолкал.
Капитан Добролюбов, в прошлой жизни аспирант Ромочка, оказался в медсанбате с пустячной раной – пуля чиркнула по щеке и повредила ухо. Крови много, опасности нет, сутки отдыха и назад на передовую. Джим учуял знакомый запах, но не подал виду. Ромочка сам узнал бывшего любимца. Он бесстрашно обнял пса, прочитал стишок про верного Джима, угостил душистой лендлизовской тушенкой, осторожно потрогал вздутый, еще не заросший шерстью шрам на бедре. Проходящий санитар предостерег –кобель злой, может цапнуть! Капитан задал пару вопросов. А потом отправился к старшему хирургу, узнать, можно ли что-нибудь сделать для бедной собаки.
Усталый до отупения Уманский нашел пару минут на беседу. Он согласился, что на фронте псу больше не место, его подвиг заслуживает большего нежели пуля в голову, но что ж тут поделаешь, молодой человек? Отправить в Энск? Через полстраны? Одного? Постойте-ка… собаке ведь потребен сопровождающий. А найдется ли в вашем зоопарке место для мальчика? Не шучу – дорожки мести, клетки чистить или кушать зверям варить? Хороший паренек, расторопный. И на фронте ему тоже не место.
…Павку Коваля медсанбат подобрал в сожженном селе под Харьковом. Сельчан согнали в клуб, привалили дверь бревнами и подожгли, кур и свиней побили, только невесть откуда прибившаяся вороная кобылка бродила по пустым улицам, да в теплом пепле безмятежно игрались котята. Из канавы кто-то стонал, санитары услышали и достали израненного, чуть живого подростка. Класть гражданских в военный госпиталь не полагалось, но Уманский протер очки и спокойно сказал начгоспиталя, что ребенка с операционного стола не заберут, пока он главный хирург. «Это легко исправить» - огрызнулся начгоспиталя. Уманский пожал плечами и не стал продолжать разговор – врачей на фронте все еще не хватало, а мальчику было столько же лет, сколько сыну в 41м году.
Вскоре жизнь Павки оказалась вне опасности, он окреп, и не имея привычки сидеть нахлебником рьяно принялся помогать в госпитале. Выносил утки, мыл полы, писал письма, таскал носилки, высоким и звонким голосом пел «Нэсе Галя воду». Учился стрелять из винтовки, метать ножи, кидать гранаты. И мечтал о том дне, когда окажется на передовой, сможет отомстить за родителей. Ему шел пятнадцатый год, но высокий подросток выглядел старше. Уманский несколько раз безуспешно увещевал Павку, и опасался, что тот однажды сбежит на фронт. Капитан Добролюбов дослушал рассказ и кивнул – пусть будет так.
Рядовой Павел Коваль страшно возмутился боевому заданию – отвезти в тыл пса-инвалида и остаться в зоопарке для прохождения дальнейшей службы. Он упрашивал, клялся, показал, как ловко кидает нож, но Уманский остался непреклонен. Детям рано идти убивать.
Джим покорно дал привязать веревку к ошейнику, покорно втиснулся в смрадный вагон и поехал домой. Попутчики наперебой хвалили красавца пса и его боевые заслуги, Павка тоже ощутил гордость – чай не дворового кобеля везет, а ветерана войны. Он ласкал Джима, трепал за теплые уши, выбирал мелкий сор из густой длинной шерсти, не ел сам пока не накормит собаку. В сердце подростка зародилась привязанность к одинокому существу – у них обоих никого не осталось. Понемногу и пес оттаял, стал приветливей и бодрее. Но кошмары ему все еще снились и новый человек не мог заменить хозяйку.
В зоопарке хорошо приняли Джима – старый Джульбарс полгода как умер, хорошую собаку поди сыщи. А вот мальчишке сперва не слишком обрадовались. Война все еще шла, еды не хватало, посетители не спешили полюбоваться на понурых животных. Но раз приехали – что поделаешь? Обустроимся как-нибудь. У дяди Рифата с тетей Ляйсан родилось семь пацанов, трое старших ушли на фронт, один погиб. Места в доме для сироты хватило, но и работать пришлось как взрослому.
Вместе с дядей Рифатом Павка обходил дорожки зоопарка, складские помещения, кухню, проверял замки на клетках, учился различать и понимать зверей. Джим хромал рядом, рявкая, если наглая рысь пробовала протянуть лапу сквозь решетку или старый волк нарочито облизывался при виде нового человека. Повадки зверья пес не забыл и баловать никому не позволял.
В мае небо покрылось сверкающими цветами фейерверков. Грохот снарядов напугал Джима до стыдно лужицы, но зареванный Павка успокоил овчарку – война кончилась, больше стрелять не будут. Летом начали возвращаться сотрудники, привезли и новых зверей – мартышек, тигра, пару верблюдов. Огромный морщинистый слон с маленькими умными глазками покорил Павку до глубины души – мешая русские и украинские слова парнишка долго рассказывал дяде Рифату про то как живая гора орудует хвостом на морде – цоп капусту и йист соби. Пожилой сторож улыбался и бормотал «якши» - ему нравилось, что новичок любит животных. Вскоре дядя Рифат разрешил Павке дежурить сутками самому без присмотра – молод, да ранний, справится.
Бездомный сирота почувствовал себя властелином огромной страны с прудами и перелесками, замками и угодьями, разношерстными подданными и их секретами. Дневная и ночная жизнь зоопарка оказалась совершенно разной, помимо учтенных зверей здесь жили голуби и вороны, ежи и крысы, приблудный лис, пара сычиков… и пяток страхолюдных созданий, о которых имели понятие разве что составители бестиариев. Впрочем, Павка быстро догадался, что с обитателями клеток порой все сложно. И это ему тоже понравилось. Он вел записи, фиксируя догадки и наблюдения мелким почерком с жуткими грамматическими ошибками, пробовал рисовать необычных зверей и птиц. Заметив рвение неофита, зоотехник посоветовал парню поступить в местный техникум, благо знакомство есть, и получить нормальное образование. Подумав немного, Павка отказался – он уже понял, что сторожа самые важные люди в стране.
О Джиме он конечно не позабыл, но стал уделять псу меньше времени – собачий лай порой пугал робких созданий и мешал наблюдениям. У овчарки тем временем появился иной интерес.
Дядя Рифат первым заметил неладное – обычно Джим не страдал отсутствием аппетита и дочиста вылизывал миску. Кормили в зоопарке скудно и если бы не паек, положенный служебным собакам, пришлось бы довольствоваться пустой кашей. А так в миске нет-нет да попадались кости и хрящи с кусочками мяса. И пес повадился делать запасы, таскать мясной паек в конуру. Приносил, засовывал внутрь и укладывался у входа, сторожко шевеля ушами. Дядя Рифат позвал Павку, парнишка оттащил пса, старший сторож заглянул в будку – и чуть не лопнул от смеха. На куске мяса всеми четырьмя когтистыми лапами стоял черно-белый котенок размером с варежку и свирепо шипел на непрошеного гостя. Под носом у котенка красовалось пятно – словно маленькие усы очень знакомой формы. Дядя Рифат ловко схватил малыша за шкирку и выволок на свет.
- Ну и злой же стервец! Павка, глянь – вылитый Гитлер.
- Бачу, дядя Рифат. Гитлер и есть. Відпусти його, пока мени собака не з'їла.
Джим и вправду ощерил клыки, рычание клокотало в широкой груди пса. Слава богу, что дядя Рифат не хотел обижать кота – крысы в зоопарке плодились и здравствовали, мохнатых крысоловов могучей местной породы завербовали и вывезли очищать от грызунов Ленинград. А малыш обещал вырасти знатным охотником… Котенок вывернулся, вцепился сторожу в палец, дядя Рифат выругался и разжал руку. Мохнатый стервец юркнул к собаке, уселся между передних лап и начал демонстративно вылизываться. Гитлер и есть!
На собачьих харчах кот рос быстро, из взъерошенной варежки с хвостом-щеткой превратился в роскошного зверя. Черно-белая шкурка лоснилась, длинные усы топорщились, желтые глаза смотрели на мир презрительно и спокойно. Охотник из Гитлера оказался хороший, первую крысу он задавил еще зимой и с тех пор регулярно украшал порог сторожки свежей добычей, доказывая, что не зря ест свой хлеб. К слову он обожал ржаные горбушки, ради них, презрев достоинство, становился на задние лапы и царапал передними воздух – угости, человек! До воровства со стола кот ни разу не унижался.
Пока Гитлер помещался в ладонях, пес ухаживал за ним как за щенком. Вылизывал, грел, воспитывал, мог и зубами прихватить за капризы. После первой успешной охоты зауважал. Джим прощал Гитлеру хулиганские выходки – напрыги из-за угла, охоту за пушистым хвостом, дурную привычку лупить лапой по носу, когда пес устраивался дремать на солнышке. В дождливые дни и снежные месяцы приятели спали вдвоем в конуре, кот мостился под боком у пса и тихонько мурлыкал. Ранней весной Гитлер пропал на месяц, вернулся драный, с разорванными ушами и шрамами на довольной морде. Дружба возобновилась.
На дежурства они выходили вместе – впереди маршировал Павка, следом вышагивал Джим, на его мохнатой спине, важно поглядывая по сторонам, ехал Гитлер. Внимательный кот первым замечал непорядок и начинал выть мерзким голосом, пес басовито лаял, сторож шел разбираться. Старенький дробовик, заряженный крупной солью, Павка с собой не носил – случайные пьянчужки и притаившиеся парочки разбегались от звонкого заливистого свистка, а грабители в зоопарк не захаживали… до поры - до времени.
Зима с сорок шестого на сорок седьмой выдалась холодной и малоснежной. Одичалые псы, волчьи вымески, злобные и бесстрашные, повадились резать скот в деревнях, забираться в хлева и овчарни, как делали всю войну. Вот только домой вернулись мужчины, обнаглевших хищников встретили вилами, топорами и выстрелами. Уцелевшие псы потянулись из лесов в город – к городским помойкам и задворкам, мягкотелым домашним шавкам и непуганым кошкам. Поговаривали, что пропадали и люди – припозднившиеся забулдыги, безногий нищий, сумасшедшая тетка из вороньей слободки.
В зоопарке погибли лебеди – самка повредила крыло и осталась зимовать на пруду вместе с самцом. Дядя Рифат спал крепко и не услышал гомона, а поутру на льду остались лишь перья. Следом кто-то вломился в курятник, изрядно проредив куриное поголовье. Спустя пару дней случился настоящий погром на складе – погрызли мясо, разорвали мешки с крупой, перепортили овощи. Пол был в собачьих следах. Услыхав об этом, временно исполняющий обязанности директора товарищ Шубин, толстенький мужичок, до войны бывший начальником птицефабрики, не придумал ничего умнее, чем обвинить Джима в бесчинствах. Собака фронтовая, контуженная, мало ли что ей в голову может взбрести. В расход его и взять нормального сторожевого пса, молодого, здорового. Павка с трудом сдержался, чтобы не обозвать начальника тыловой крысой. Хитрый дядя Рифат кое-как сгладил конфликт, но от греха подальше Джима посадили на цепь.
Оскорбленный пес выл, скулил и отказывался от пищи, Гитлер тоже вопил дурным голосом – кот чуял опасность. Ненадолго наступило затишье. Дядя Рифат раз-другой заводил разговор, намекая, вдруг пес и вправду учинил безобразие, уверенность Павки слабела. На обход территории он Джима больше не брал, но на всякий случай вешал на плечо старенький дробовик. Мало ли кто еще безобразит.
Выстрел и разбудил пса заполночь, превратив кошмарный сон в явь. Дробовик грохнул дважды и замолчал. Зато не умолкал страшный тягучий рев верблюдицы, перемежаемый скулежом, воем и злобным рычанием. Джим рванулся на помощь – цепь отбросила его назад к конуре. Рванулся второй раз, третий, извиваясь всем телом – и сумел выскользнуть из ошейника. Оглушительный лай раскатился по – держись, я уже иду. Следом за другом помчался Гитлер, распушив щеткой роскошный хвост.
В верблюжатнике шла настоящая битва. С полдюжины тощих свирепых псов окружили верблюдицу, хватая ее за ноги и отжимая от вопящего верблюжонка. Старый верблюд бесновался в соседнем вольере, колотился в решетку могучим телом. Три бродяги кидались на Павку, он с трудом отбивался прикладом дробовика. Раненая дворняжка отсиживалась в сторонке, визжа во всю глотку.
Не задумываясь, Джим бросился в бой, сшиб с наскоку одного пса, отбросил плечом другого. Он был крупнее и сильнее каждого из бродяг, и защищал своего человека. Но враги превосходили числом, на их стороне был застарелый мучительный голод. И чувство стаи, готовой биться плечом к плечу.
Оскаленный рыжий пес немногим меньше овчарки молча набросился на Джима, попытался вцепиться в глотку, но лишь разодрал шкуру. Косматый кобель прыгнул сзади, рванул за ляжку, толкнул, пытаясь повергнуть наземь. Пегая сучка, свирепо рыча, нацелилась рвануть брюхо – и получил на голову разъяренного Гитлера, все восемнадцать острых когтей. Перепуганная шавка заметалась, пытаясь сбросить кота и сея панику в стае. Тем временем Павка сумел взвести заевший было курок, пальнул в воздух и оглушительно засвистел. Бродяги поджали хвосты, попятились, подвывая. Торжествующий Джим перешел в контратаку… чтобы тотчас получить в грудь копытом. Верблюдица била не разбирая своих и чужих.
Уже знакомая вязкая тьма окутала овчарку, звуки заглохли, тело сделалось легким, боль утихла. Запахло мокрой землей и набухшими почками, талым снегом и голубыми подснежниками, солнечные ладошки коснулись промокшей от крови шерсти. Еле слышный голос хозяйки произнес: Джим! Джим! Хороший мой, храбрый мальчик! Пес вздрогнул – наконец-то она позовет «Ко мне!»… И пришел в чувство.
Упрямый Гитлер вылизывал другу морду шершавым, противно пахнущим языком. Павка метался между раненым псом и растрепанной сонной Фатимой Абделькаримовной – товарищ ветеринар, спасите нашу собаку! Покусанная верблюдица тяжело охала, старый верблюд рычал, дядя Рифат бранился по-татарски и только верблюжонок безмятежно причмокивал, присосавшись к материнскому вымени.
На удивление людям, Джим выжил, поднялся на ноги и окреп, но дышал теперь с присвистом, прежняя мощь ушла, и хромота из чуть заметной сделалась тяжкой. Из служебного пса он окончательно стал инвалидом. Павке некуда было его забрать – он ютился вместе с родными сыновьями дяди Рифата в небогатом и тесном доме. И пожилой татарин лишь цокал языком – по его разумению собаке следовало отрабатывать свой хлеб.
Ромочка, ныне Роман Валерьевич, вернулся в зоопарк вовремя. Он страшно исхудал, ходил с тростью и казалось вот-вот свалится. Однако у нового директора хватило сил и любви на старого пса. Как героя Джима перевезли на новое место в автомобиле, обеспечили мягкой лежанкой, сытной едой и заботой. Домработница Капочка, чуть заметно поджав красивые губки, выгуливала пса по утрам, директор находил время лишь вечером. Они с овчаркой хромали по улицам одинаково медленно, поддерживая друг друга. Дома директор самолично вытирал псу усталые лапы, гладил седеющую морду и с кривоватой усмешкой декламировал: дай, Джим, на счастье лапу мне. Пес улыбался, трогал колено человека, пихал его в ладонь мокрым носом и устраивался подремать – спалось ему все слаще.
В стране закрытых глаз шумела березовая роща, на разные голоса пели птицы, шуршали в траве проворные мыши. Ни единого взрыва, ни единого выстрела, ни единого ящика, полного злого железа. И красавица Юля в легком цветастом платье собирала ромашки, умывалась озерной водой, бросала палку – Джим, апорт! Хороший мальчик! Ко мне! Ко мне…
Кот Гитлер самочинно занял собачью конуру, громогласно противясь попыткам его изгнать. Так как он проявил себя крысоловом и храбрецом, сторожа не стали настаивать – работает и ладно. Крыс со временем действительно стало меньше, но умный хищник чуял в чем залог его благополучия и не изводил хвостатое племя под корень. Он исправно получал свой паек, исправно обходил по вечерам склады, по мере сил следил за порядком и пару раз здорово помог Павке – догадаться, что барсук подрыл сетку, а мартышка научилась вскрывать замок, сторож бы ни за что не догадался. По весне кот исчезал на месяц, возвращался ободранный, но непобежденный. Бывало, что приводил к миске черно-белых котят и делился пайком, пока маленьких крысоловов не разбирали добрые люди.
Однажды, вернувшись с обхода, Павке почудилось, что из конуры доносится неумелый писклявый лай. Миска оказалась вылизанной дочиста, взъерошенный, злобно шипящий Гитлер охранял вход и жестоко оцарапал сторожа за любопытство. Лишь через несколько дней кот позволил людям полюбоваться воспитанником – толстолапый, упитанный рыжеватый щенок заливисто тявкал и пытался схватить то за хвост, то за лапу приемного папочку. Одно ухо у кобелька уже стояло, другое свисало набок придавая лохматой морде потешный вид. Назвали пса конечно же Джимом. И еще много лет посетители зоопарка любовались на странную пару. По аллеям гордо шествовал здоровенный косматый двортерьер в дорогом красивом ошейнике, а на спине собаки сидел черно-белый кот, выражением морды донельзя похожий на Гитлера.
Павка же потихоньку сделался Павлом, дядь-Пашей, а там и Палычем, самым сведущим, внимательным и молчаливым из людей зоопарка. Если нужно узнать – чем кормить детеныша саламандры, почему у дракона плохо режется пламя или как приручить тэнгу – смело спрашивайте. Палыч ответит. Может быть. Если захочет…
Оригинал и комментарии
от bormor
-С возвращением, великий герой! Как прошла твоя миссия?
Герой уселся в кресло перед старостой и вольготно закинул ноги на стол.
-Всё в ажуре!- заверил он.- Гоните мою награду.
-Разумеется, разумеется,- засуетился староста.- Но сперва всё-таки доложи о выполнении, так, чисто для отчётности.
Герой закатил глаза.
-Бюрократы... ненавижу бюрократию! Ну ладно, слушайте. Вы мне жаловались, что вашу деревню атакуют орки, верно?
-Да.
-И вам нужно как-то с ними бороться, но на это не хватает средств, и с вооружением у вас полный швах.
-Всё так,- вздохнул староста.- Поэтому мы и послали тебя с дипломатической миссией к гномам. У гномов есть деньги, ресурсы, влияние, и заручившись их поддержкой, мы могли бы...
-Ага,ага,- нетерпеливо перебил герой.- Ну так вот, был я у гномов и всё уладил. Прокачал с ними репутацию до "Лучшего друга всех бородатых", наобещал всякого-разного, получил в кредит мешок золота и сундук ништяков, броню вот себе выковал эпическую, и меч легендарный. Так что теперь можно и подраться!
-Так значит, ты наконец отправишься мстить оркам и защитишь нашу деревню?- обрадовался староста.
-Чё? Да на хрена мне сдались ваши орки? С них ни добычи, ни профита, один геморрой! Деньги и ресурсы есть у гномов! Вот их и буду теперь нагибать. А вы со своими проблемами разбирайтесь сами. И кстати, повторяю вопрос: где? моя? награда?!
Герой уселся в кресло перед старостой и вольготно закинул ноги на стол.
-Всё в ажуре!- заверил он.- Гоните мою награду.
-Разумеется, разумеется,- засуетился староста.- Но сперва всё-таки доложи о выполнении, так, чисто для отчётности.
Герой закатил глаза.
-Бюрократы... ненавижу бюрократию! Ну ладно, слушайте. Вы мне жаловались, что вашу деревню атакуют орки, верно?
-Да.
-И вам нужно как-то с ними бороться, но на это не хватает средств, и с вооружением у вас полный швах.
-Всё так,- вздохнул староста.- Поэтому мы и послали тебя с дипломатической миссией к гномам. У гномов есть деньги, ресурсы, влияние, и заручившись их поддержкой, мы могли бы...
-Ага,ага,- нетерпеливо перебил герой.- Ну так вот, был я у гномов и всё уладил. Прокачал с ними репутацию до "Лучшего друга всех бородатых", наобещал всякого-разного, получил в кредит мешок золота и сундук ништяков, броню вот себе выковал эпическую, и меч легендарный. Так что теперь можно и подраться!
-Так значит, ты наконец отправишься мстить оркам и защитишь нашу деревню?- обрадовался староста.
-Чё? Да на хрена мне сдались ваши орки? С них ни добычи, ни профита, один геморрой! Деньги и ресурсы есть у гномов! Вот их и буду теперь нагибать. А вы со своими проблемами разбирайтесь сами. И кстати, повторяю вопрос: где? моя? награда?!
Оригинал и комментарии
рассказ моей знакомой от clear-text
МАКСИМ
«Была у нас с мужем, довольно давно, когда мы еще с ним вместе работали, знакомая парочка. Из соседнего отдела. Очень приятные люди. Видно было, что хотят общаться. Подсаживались на обеде в столовой. Шли вместе до метро. Ну, вроде подружились. Стали их в гости звать.
Хорошие ребята, но был у них сын Максим. Через каждое слово - Максим то, Максим сё, Максим в старшей группе, у Максима насморк, я Максима английскому учу... И потом: Максим в третьем классе, у Максима олимпиада, Максима эта учительница любит, а вот та - не ценит, фото: Максим на море, Максим у бабушки...
Один раз у нас была какая-то круглая дата. То ли свадьбе десять лет, то ли мне тридцать пять. Вдруг муж говорит:
- А давай этих не позовем, а?
- А почему? - я даже удивилась.
- Задолбали Максимом! - он даже закричал.
Я подумала и поняла: а ведь правда. С ними на самом деле ни о чем вообще говорить нельзя. Ни про кино, ни про Америку, ни про шмотки, ни про книги. Максим, и точка! Ужас. Когда муж так решил, мне прямо легче стало. Потому что они мне тоже надоели своим Максимом, я просто стыдилась сама себе признаться.
Они, конечно, обиделись, что мы их так резко бортанули. Тем более вот так грубо: вдруг не позвали на праздник, про который давно было известно, и даже были с нашей стороны явные намеки на приглашение. Нехорошо, понимаю.
Ну, ладно. Прошло лет пятнадцать. И вот буквально позавчера получаю письмо:
“Здравствуй, Наталья. Жаль, что мы внезапно перестали общаться. Думаю, нам все-таки надо встретиться, поговорить. Как ваши дела? У нас все хорошо. Максим окончил аспирантуру, съездил в Германию на стажировку, защитил диссертацию…”
Я не стала отвечать и стерла это письмо».
«Была у нас с мужем, довольно давно, когда мы еще с ним вместе работали, знакомая парочка. Из соседнего отдела. Очень приятные люди. Видно было, что хотят общаться. Подсаживались на обеде в столовой. Шли вместе до метро. Ну, вроде подружились. Стали их в гости звать.
Хорошие ребята, но был у них сын Максим. Через каждое слово - Максим то, Максим сё, Максим в старшей группе, у Максима насморк, я Максима английскому учу... И потом: Максим в третьем классе, у Максима олимпиада, Максима эта учительница любит, а вот та - не ценит, фото: Максим на море, Максим у бабушки...
Один раз у нас была какая-то круглая дата. То ли свадьбе десять лет, то ли мне тридцать пять. Вдруг муж говорит:
- А давай этих не позовем, а?
- А почему? - я даже удивилась.
- Задолбали Максимом! - он даже закричал.
Я подумала и поняла: а ведь правда. С ними на самом деле ни о чем вообще говорить нельзя. Ни про кино, ни про Америку, ни про шмотки, ни про книги. Максим, и точка! Ужас. Когда муж так решил, мне прямо легче стало. Потому что они мне тоже надоели своим Максимом, я просто стыдилась сама себе признаться.
Они, конечно, обиделись, что мы их так резко бортанули. Тем более вот так грубо: вдруг не позвали на праздник, про который давно было известно, и даже были с нашей стороны явные намеки на приглашение. Нехорошо, понимаю.
Ну, ладно. Прошло лет пятнадцать. И вот буквально позавчера получаю письмо:
“Здравствуй, Наталья. Жаль, что мы внезапно перестали общаться. Думаю, нам все-таки надо встретиться, поговорить. Как ваши дела? У нас все хорошо. Максим окончил аспирантуру, съездил в Германию на стажировку, защитил диссертацию…”
Я не стала отвечать и стерла это письмо».
Оригинал и комментарии
ключ от clear-text
ГЛЯДЯ ЗАДУМЧИВО В НЕБО ШИРОКОЕ
Васька, друг, попал в больницу, а Димка пришел его навестить. Там у него уже сидела какая-то незнакомая девушка. Димка поздоровался, дал руку: «Здрасьте! Дима!» «Здрасьте! Галя!» «Очень приятно». Раз девушка к другу уже пришла, то Димка поставил на тумбочку бумажный пакет с ручками – сестра Таня дала – и сказал:
- Вот тут апельсины, печенье, морс клюквенный и пастила. Ты выздоравливай, главное. Вы тут давайте общайтесь. Что доктор говорит? – спросил, как положено.
- Доктор говорит: капец, землей присыпан, - сказал Васька. – Шучу! Говорит, на той неделе выпишут.
- Ну я пойду тогда.
- Давай.
Димка долго ждал автобуса. Когда автобус подошел, то подбежала эта Галя и в последний момент запрыгнула. Народу было мало, и она села рядом с Димкой.
- Ты докуда едешь? – спросил он.
- А я думала, ты меня в гости позовешь, - она сильно прислонилась к Димке плечом.
- Я, во-первых, живу вместе с сестрой и двумя тетками, - ответил он. – А потом, ты же Васькина девушка.
- Во-первых не страшно, а во-вторых нет, - сказала она. – Ничья я не девушка, я сама справляюсь. А отец с матерью что?
- Ничего, - сказал Димка. – Надо будет, расскажу.
Приехали.
Сестра Таня как раз накрывала стол к обеду. Сидели на кухне.
- Выпьем за знакомство? – Димка достал из шкафа разное: недопитый коньяк, водку и бутылочку «куантро», похожую на кубик. Там было совсем на дне.
- Это мы девушке нальем, - сказала Таня. – Вас как зовут, девушка?
- Галя, - сказал Димка. – Ну, ура!
- Верно, - сказала Галя и выпила. – Вкусно!
- Давайте еще вина попьем, - сказала тетя Стася.
Вторая тетя, Лера, принесла из своей комнаты еще бутылку. Белое вино, грузинское. Сказала, что соседи подарили, они грузины, и только вчера из Грузии приехали. Так что не фальшак.
- Не докажешь, - сказала сестра Таня.
- Да вот! – тетя Лера ткнула пальцем в стену.
Сразу стало слышно, как соседи поют по-грузински на пять голосов.
- Красиво, - сказала Галя.
Выпили, закусили, доели суп с куриными пупками, составили посуду в раковину, потом разбрелись по квартире.
Димка наткнулся на Галю в коридоре.
- Хочешь, я тебе голову вымою? – сказала она. – А то у тебя волосы какие сальные, даже стыдно.
- Давай, - сказал он.
- Раздевайся и залазь под душ, - сказала она, когда они зашли в ванную.
Сама разделась до лифчика и трусов. Он стоял, нагнувшись. Она вымыла ему голову два раза шампунем, потом долго споласкивала. Терла за ушами. Потом сказала:
- Теперь я. Только не подглядывай.
Димка честно не подглядывал, чем более что через тусклую пластиковую занавеску все равно ничего не было видно. Разве что так, в общем и целом. Но он не всматривался, он вытирался, отвернувшись к стенке.
Потом пошел смотреть телевизор. Слышал, как эта наглая Галя сказала сестре Тане и тете Стасе: «А то уже поздно, и я не высохла, можно я у вас переночую?» Кажется, те сказали: «Ладно, не вопрос». Добрые, даже слишком.
Димка хмыкнул про себя: бывают такие, и среди парней тоже – чуть в гостях, так норовят угнездиться хоть на пару дней. Вот так всю дорогу кочуют по впискам. Не от хорошей жизни, видать. Жалко их, конечно. Но он-то тут при чем?
Досмотрев сериал и потом кусочек футбола, Димка пошел спать.
Так и есть, блин! Она спала в его кровати.
Он махнул рукой, потому что спать хотелось. Разделся до трусов и лег рядом.
- Эй! – через пять минут спросила Галя громким шепотом.
- Чего?
- Так и будешь лежать? - засмеялась она. - Или засунешь?
- Засуну, - сказал Димка. – Сейчас. Полсекунды.
Он вылез из-под одеяла.
Была зима. В комнате было совсем светло из-за фонаря и снега в окне. Димка подошел к комоду, открыл средний ящик, покопался там и вытащил большой граненый ключ, ну вот как в старину заводили таким ключом настенные пружинные часы.
Подошел к постели, откинул одеяло, погладил Галю по груди и животу, нашел чуть ниже пупка круглую, окантованную железом дырку, засунул туда ключ и стал вертеть его по часовой стрелке, слыша тихие тугие щелчки. Докрутил до упора.
***
Галя встала с кровати.
Не очень громко, но ясно и сильно запела: «Утро туманное, утро седое, нивы печальные…» ну и все такое. Лица, давно позабытые, страстные речи, милого голоса звуки любимые, первые встречи, и вообще.
Она стояла совсем голая. Ключ тихо вращался в обратном направлении. У нее была некрасивая фигура: маленькая, но висячая грудь, и вот эти шишки по бокам, на бедрах. Но пела она так, что у Димки дыхание захватило, и слезы показались на глазах.
Невозможно прекрасный голос – широкое меццо-сопрано, вольное, сильное, но при этом без нарочитого надрыва, без лихости, без стона и фальшивой страсти. Казалось даже, что она поет робко, словно бы стыдясь обнаружить свои страдания, но тем яснее они были слышны, тем сильнее ранили душу.
Димка подошел к окну и долго глядел на печальные, покрытые снегом нивы, и слушал рокот колес непрестанный.
***
Потом вытащил серебряные карманные часы.
Было шесть утра. Через полчаса станция.
Его встречал Никита на старинных розвальнях. Бородатый, опушенный инеем, он посвечивал фонарем, усаживая барина на подушки, укрывая медвежьей полостью, а потом расставляя в санях чемоданы, подвязывая их ремешком.
- Отставка, Димитрий Симеоныч? – спросил он, усаживаясь на облучок и волною пуская вожжи по лошадиным спинам.
Сани медленно поехали, легко скрипя по накатанной колее.
- Отставка, милый.
- Не жаль?
- Жаль не жаль, да вот так оно вышло. Не переделаешь.
Ехать было восемь верст.
Обнял отца и мать, рассказал о сестре Татьяне, выслушал о тетках Валерии и Анастасии, выпил чаю с калачом и лег спать в натопленной комнате с бревенчатыми стенами.
Проснулся за полдень, смутно бродил по комнатам, по длинным сизым плахтам, постеленным поверх крашеного пола. Разглядывал портреты и гравюры на стенах, фарфоровые фигурки в горке, крестился у икон. После обеда вышел прогуляться, долго ходил по безлистному саду, вышел за ворота. Широкая, печальная – как в той песне – нива, вдали – крыши деревни. Деревня таяла и пропадала из глаз, потому что с неба мелко снежило, и накатывал морозный туман, но дышать было легко. Он во всю грудь вдыхал этот чистый зимний воздух, и обещал себе, что больше не будет думать о Петербурге, о службе, о жене, уехавшей в Варшаву с детьми. Будет жить здесь, ездить на охоту, помогать мужикам, дружить с соседями. Так оно лучше.
Наутро со станции привезли позавчерашние газеты.
Он прочитал, что в Москве, в университетской клинике, скончался генерал-лейтенант Василий Николаевич Авдуевский.
- Васька! – чуть не заплакал Дмитрий Семенович. – Васька, милый…
Допил чай, накинул шубу – уже не свою городскую, а здешнюю – вышел на крыльцо. Сел в плетеное кресло, не убранное с осени. Промерзшие ивовые прутья скрипнули под его телом, которое стало шире из-за овчинного тулупа.
Вспомнил Ваську. Вспомнил Корпус, выпуск, бал. Полк, Тифлис, Пензу. Простил Ваське, что тот обошел его по службе. Вспомнил, как они с ним едва на дуэли не подрались из-за женщины с редким именем Галина. Певица из Мариинской оперы. Меццо-сопрано. Ах, как она чудесно пела! Особенно тот знаменитый романс Абазы на слова Тургенева. Ему одному пела. В номере гостиницы, ночью, негромко. Встав с постели, отбросив простынку. Был снег, фонарь в окно, и казалось, что они едут в поезде, неизвестно куда.
Где она теперь?
Он поднял голову и замер, глядя задумчиво в небо широкое.
С неба сыпался мелкий снег.
Снежинки падали на его лицо, на брови и усы, он сначала сдувал их, потом перестал, и в какой-то миг – будто бы отлетевшим в сторону умом – понял, что они не тают, а он этого не чувствует.
Васька, друг, попал в больницу, а Димка пришел его навестить. Там у него уже сидела какая-то незнакомая девушка. Димка поздоровался, дал руку: «Здрасьте! Дима!» «Здрасьте! Галя!» «Очень приятно». Раз девушка к другу уже пришла, то Димка поставил на тумбочку бумажный пакет с ручками – сестра Таня дала – и сказал:
- Вот тут апельсины, печенье, морс клюквенный и пастила. Ты выздоравливай, главное. Вы тут давайте общайтесь. Что доктор говорит? – спросил, как положено.
- Доктор говорит: капец, землей присыпан, - сказал Васька. – Шучу! Говорит, на той неделе выпишут.
- Ну я пойду тогда.
- Давай.
Димка долго ждал автобуса. Когда автобус подошел, то подбежала эта Галя и в последний момент запрыгнула. Народу было мало, и она села рядом с Димкой.
- Ты докуда едешь? – спросил он.
- А я думала, ты меня в гости позовешь, - она сильно прислонилась к Димке плечом.
- Я, во-первых, живу вместе с сестрой и двумя тетками, - ответил он. – А потом, ты же Васькина девушка.
- Во-первых не страшно, а во-вторых нет, - сказала она. – Ничья я не девушка, я сама справляюсь. А отец с матерью что?
- Ничего, - сказал Димка. – Надо будет, расскажу.
Приехали.
Сестра Таня как раз накрывала стол к обеду. Сидели на кухне.
- Выпьем за знакомство? – Димка достал из шкафа разное: недопитый коньяк, водку и бутылочку «куантро», похожую на кубик. Там было совсем на дне.
- Это мы девушке нальем, - сказала Таня. – Вас как зовут, девушка?
- Галя, - сказал Димка. – Ну, ура!
- Верно, - сказала Галя и выпила. – Вкусно!
- Давайте еще вина попьем, - сказала тетя Стася.
Вторая тетя, Лера, принесла из своей комнаты еще бутылку. Белое вино, грузинское. Сказала, что соседи подарили, они грузины, и только вчера из Грузии приехали. Так что не фальшак.
- Не докажешь, - сказала сестра Таня.
- Да вот! – тетя Лера ткнула пальцем в стену.
Сразу стало слышно, как соседи поют по-грузински на пять голосов.
- Красиво, - сказала Галя.
Выпили, закусили, доели суп с куриными пупками, составили посуду в раковину, потом разбрелись по квартире.
Димка наткнулся на Галю в коридоре.
- Хочешь, я тебе голову вымою? – сказала она. – А то у тебя волосы какие сальные, даже стыдно.
- Давай, - сказал он.
- Раздевайся и залазь под душ, - сказала она, когда они зашли в ванную.
Сама разделась до лифчика и трусов. Он стоял, нагнувшись. Она вымыла ему голову два раза шампунем, потом долго споласкивала. Терла за ушами. Потом сказала:
- Теперь я. Только не подглядывай.
Димка честно не подглядывал, чем более что через тусклую пластиковую занавеску все равно ничего не было видно. Разве что так, в общем и целом. Но он не всматривался, он вытирался, отвернувшись к стенке.
Потом пошел смотреть телевизор. Слышал, как эта наглая Галя сказала сестре Тане и тете Стасе: «А то уже поздно, и я не высохла, можно я у вас переночую?» Кажется, те сказали: «Ладно, не вопрос». Добрые, даже слишком.
Димка хмыкнул про себя: бывают такие, и среди парней тоже – чуть в гостях, так норовят угнездиться хоть на пару дней. Вот так всю дорогу кочуют по впискам. Не от хорошей жизни, видать. Жалко их, конечно. Но он-то тут при чем?
Досмотрев сериал и потом кусочек футбола, Димка пошел спать.
Так и есть, блин! Она спала в его кровати.
Он махнул рукой, потому что спать хотелось. Разделся до трусов и лег рядом.
- Эй! – через пять минут спросила Галя громким шепотом.
- Чего?
- Так и будешь лежать? - засмеялась она. - Или засунешь?
- Засуну, - сказал Димка. – Сейчас. Полсекунды.
Он вылез из-под одеяла.
Была зима. В комнате было совсем светло из-за фонаря и снега в окне. Димка подошел к комоду, открыл средний ящик, покопался там и вытащил большой граненый ключ, ну вот как в старину заводили таким ключом настенные пружинные часы.
Подошел к постели, откинул одеяло, погладил Галю по груди и животу, нашел чуть ниже пупка круглую, окантованную железом дырку, засунул туда ключ и стал вертеть его по часовой стрелке, слыша тихие тугие щелчки. Докрутил до упора.
***
Галя встала с кровати.
Не очень громко, но ясно и сильно запела: «Утро туманное, утро седое, нивы печальные…» ну и все такое. Лица, давно позабытые, страстные речи, милого голоса звуки любимые, первые встречи, и вообще.
Она стояла совсем голая. Ключ тихо вращался в обратном направлении. У нее была некрасивая фигура: маленькая, но висячая грудь, и вот эти шишки по бокам, на бедрах. Но пела она так, что у Димки дыхание захватило, и слезы показались на глазах.
Невозможно прекрасный голос – широкое меццо-сопрано, вольное, сильное, но при этом без нарочитого надрыва, без лихости, без стона и фальшивой страсти. Казалось даже, что она поет робко, словно бы стыдясь обнаружить свои страдания, но тем яснее они были слышны, тем сильнее ранили душу.
Димка подошел к окну и долго глядел на печальные, покрытые снегом нивы, и слушал рокот колес непрестанный.
***
Потом вытащил серебряные карманные часы.
Было шесть утра. Через полчаса станция.
Его встречал Никита на старинных розвальнях. Бородатый, опушенный инеем, он посвечивал фонарем, усаживая барина на подушки, укрывая медвежьей полостью, а потом расставляя в санях чемоданы, подвязывая их ремешком.
- Отставка, Димитрий Симеоныч? – спросил он, усаживаясь на облучок и волною пуская вожжи по лошадиным спинам.
Сани медленно поехали, легко скрипя по накатанной колее.
- Отставка, милый.
- Не жаль?
- Жаль не жаль, да вот так оно вышло. Не переделаешь.
Ехать было восемь верст.
Обнял отца и мать, рассказал о сестре Татьяне, выслушал о тетках Валерии и Анастасии, выпил чаю с калачом и лег спать в натопленной комнате с бревенчатыми стенами.
Проснулся за полдень, смутно бродил по комнатам, по длинным сизым плахтам, постеленным поверх крашеного пола. Разглядывал портреты и гравюры на стенах, фарфоровые фигурки в горке, крестился у икон. После обеда вышел прогуляться, долго ходил по безлистному саду, вышел за ворота. Широкая, печальная – как в той песне – нива, вдали – крыши деревни. Деревня таяла и пропадала из глаз, потому что с неба мелко снежило, и накатывал морозный туман, но дышать было легко. Он во всю грудь вдыхал этот чистый зимний воздух, и обещал себе, что больше не будет думать о Петербурге, о службе, о жене, уехавшей в Варшаву с детьми. Будет жить здесь, ездить на охоту, помогать мужикам, дружить с соседями. Так оно лучше.
Наутро со станции привезли позавчерашние газеты.
Он прочитал, что в Москве, в университетской клинике, скончался генерал-лейтенант Василий Николаевич Авдуевский.
- Васька! – чуть не заплакал Дмитрий Семенович. – Васька, милый…
Допил чай, накинул шубу – уже не свою городскую, а здешнюю – вышел на крыльцо. Сел в плетеное кресло, не убранное с осени. Промерзшие ивовые прутья скрипнули под его телом, которое стало шире из-за овчинного тулупа.
Вспомнил Ваську. Вспомнил Корпус, выпуск, бал. Полк, Тифлис, Пензу. Простил Ваське, что тот обошел его по службе. Вспомнил, как они с ним едва на дуэли не подрались из-за женщины с редким именем Галина. Певица из Мариинской оперы. Меццо-сопрано. Ах, как она чудесно пела! Особенно тот знаменитый романс Абазы на слова Тургенева. Ему одному пела. В номере гостиницы, ночью, негромко. Встав с постели, отбросив простынку. Был снег, фонарь в окно, и казалось, что они едут в поезде, неизвестно куда.
Где она теперь?
Он поднял голову и замер, глядя задумчиво в небо широкое.
С неба сыпался мелкий снег.
Снежинки падали на его лицо, на брови и усы, он сначала сдувал их, потом перестал, и в какой-то миг – будто бы отлетевшим в сторону умом – понял, что они не тают, а он этого не чувствует.
Оригинал и комментарии
от prilepin
ТАКИЕ ЕЩЁ ПИСЬМА ПИШУТ. ПРАКТИЧЕСКИ ПОЭМА
Неуважаемый захар. Я пишу вам, точнее с целью обвинить вас. В чем именно?
Я считаю вас блядью
Я не опечатался
вы меня предали
почему?
В своем рассказе вы написали, что "Чтобы мужчина остался мужчиной и не превратился в постыдного мужика, он должен прощать женщине все.
Чтобы женщина осталась женщиной и не превратилась в печальную бабу, она не вправе простить хоть что-нибудь, любую вину."
я спросил вас на форуме вашем, почему вы так написали
вы промолчали, как трус и предатель
и правильно
так и есть
вы меня предали
почему вы такие бляди?
вы - это не только вы
это ваша братия
вы все против меня
я всю.жизнь карабкался
меня пытались сжить со свету ваши ученики и ученицы
которые пакостили мне, расчитывая, что я прощу, как мужчина
а мои огрехи раздували
и у меня поднималось давление
как артериальное , так и внутричерепное
вы - вредитель
вы нанесли через ваших ставленников непоправимый вред моему здорвовью.
Я знаю, что вы хотите меня убить
но я живой
назло вам, блядям
и буду жить
Поэтому вопрос о социальной ответственности русской литературы является открытым и дискуссионным
Вы извините, если я перебрал
Но я не мог этого не написать
Неуважаемый захар. Я пишу вам, точнее с целью обвинить вас. В чем именно?
Я считаю вас блядью
Я не опечатался
вы меня предали
почему?
В своем рассказе вы написали, что "Чтобы мужчина остался мужчиной и не превратился в постыдного мужика, он должен прощать женщине все.
Чтобы женщина осталась женщиной и не превратилась в печальную бабу, она не вправе простить хоть что-нибудь, любую вину."
я спросил вас на форуме вашем, почему вы так написали
вы промолчали, как трус и предатель
и правильно
так и есть
вы меня предали
почему вы такие бляди?
вы - это не только вы
это ваша братия
вы все против меня
я всю.жизнь карабкался
меня пытались сжить со свету ваши ученики и ученицы
которые пакостили мне, расчитывая, что я прощу, как мужчина
а мои огрехи раздували
и у меня поднималось давление
как артериальное , так и внутричерепное
вы - вредитель
вы нанесли через ваших ставленников непоправимый вред моему здорвовью.
Я знаю, что вы хотите меня убить
но я живой
назло вам, блядям
и буду жить
Поэтому вопрос о социальной ответственности русской литературы является открытым и дискуссионным
Вы извините, если я перебрал
Но я не мог этого не написать
Оригинал и комментарии
от prilepin
Что творится.
http://portofranko-vl.ru/ru/publication/zahar-prilepin-izbil-poeta-golikova-tvorcheskiy-mordoboy-na-litfestivale-vo-vladivostoke?fbclid=IwAR3Jq92IX0VjjoekMk6jKi5nEcXMvII0yFvI61HUrzQHxWpSGI6FhhAzzXw
http://portofranko-vl.ru/ru/publication/zahar-prilepin-izbil-poeta-golikova-tvorcheskiy-mordoboy-na-litfestivale-vo-vladivostoke?fbclid=IwAR3Jq92IX0VjjoekMk6jKi5nEcXMvII0yFvI61HUrzQHxWpSGI6FhhAzzXw
Оригинал и комментарии
Было-стало :) от nikab
А тем временем Сандре В. незаметненько стукнуло 17 лет. Дщерь получила в подарок велосипед, горда и счастлива. Ура дщери и матери ея.
Оригинал и комментарии
от prilepin
ДИАЛОГ В ЛИЧКЕ.
СЕРГЕЙ
Добрый вечер, Захар, пишу вам по очень важному вопросу.
Не могли бы вы подсказать мне наиболее удачный способ лично встретиться с Владимиром Владимировичем Путиным?
На сегодняшний момент я обладаю информацией, которая способна решить каждую проблему любого человека, и сделать из нашей прекрасной страны, страдающий в кризисе, настоящую сверх державу, которая в свою очередь положит начало новым свершениям, способным сделать счастливым каждого
Надеюсь что вы не поймёте меня не правильно
И отнесетесь к этому серьёзно
ЗАХАР
не отнесусь
СЕРГЕЙ
Услышал вас
И на том спасибо
Но так чисто , в порядке бреда , предположить , что 20ти летний парень в силах изменить жизнь всей планеты
Думаю в этом случае ,вы в ту же минуту совершили бы звонок
первый
ведь с него все начинается
как жаль , что в вашем случае , все закончится , так и не начавшись
Впустую написанные книги и прожитая жизнь
СЕРГЕЙ
Добрый вечер, Захар, пишу вам по очень важному вопросу.
Не могли бы вы подсказать мне наиболее удачный способ лично встретиться с Владимиром Владимировичем Путиным?
На сегодняшний момент я обладаю информацией, которая способна решить каждую проблему любого человека, и сделать из нашей прекрасной страны, страдающий в кризисе, настоящую сверх державу, которая в свою очередь положит начало новым свершениям, способным сделать счастливым каждого
Надеюсь что вы не поймёте меня не правильно
И отнесетесь к этому серьёзно
ЗАХАР
не отнесусь
СЕРГЕЙ
Услышал вас
И на том спасибо
Но так чисто , в порядке бреда , предположить , что 20ти летний парень в силах изменить жизнь всей планеты
Думаю в этом случае ,вы в ту же минуту совершили бы звонок
первый
ведь с него все начинается
как жаль , что в вашем случае , все закончится , так и не начавшись
Впустую написанные книги и прожитая жизнь
Оригинал и комментарии
бочонок амонтильядо от clear-text
«ПРИ ЧЕМ ТУТ ДЕТИ?»
- Почему я должен заботиться о чужих детях? - произнес мой собеседник даже с некоторой презрительной брезгливостью на лице.
Нет, разговор шел отнюдь не о том, что он женился на женщине с детьми и теперь не хочет их кормить-поить-одевать.
Разговор шел совсем о другом. О том, что ему, наконец, после стольких лет выжидания, представился случай «нанести ответный удар». Грубо говоря, отомстить человеку, который несколько лет назад его даже не то чтобы подвел - опрокинул просто. Я помню эту маленькую катастрофу; ему тогда было очень тяжко.
И вот час настал. Он может сделать так, что его врага выгонят с работы, а на другую вряд ли примут. Во всяком случае, в обозримом будущем.
- Я уже решил. Завтра дам указание, - улыбнулся он. - А послезавтра он полетит вверх тормашками.
Вспомнилось, что «месть - это блюдо, которое нужно есть холодным».
Сразу скажу, что речь не шла ни о чем особо страшном. Не о разорении или, Боже упаси, тюрьме. Просто человека выгонят с очень теплого и престижного места, и нескоро возьмут на такое же. Ну, наверное, у него возникнут трудности с ипотекой, if any. С оплатой дорогой частной школы для детей. В общем, его дети вдруг очутятся в семье с материальными проблемами.
Вот это меня, человека сентиментального, чуточку смутило.
- Но его дети-то ни в чем не виноваты! - сказал я, и объяснил, что я имею в виду.
Он возмутился и сказал вот ту самую фразу:
- Почему я должен заботиться о чужих детях?
Помолчал и добавил:
- Я читал твой роман «Дело принципа». Длинновато, прости меня, слишком вязко, но там был один важный момент. Там у тебя злой дедушка сжег бандитскую деревню - целиком. Вырезал и сжег. Внучка спрашивает: «Вместе с малыми детьми?» Дедушка отвечает: «Они сами приговорили своих детей». Вот так. Понял?
- Я понял, что это я тебя подучил? - сказал я.
- Да прекрати. Я шучу. Но если серьезно: что за манеры от своей подлости заслоняться своими же детьми? Женился на красотке, наплодил пупсиков, - мой собеседник распалялся всё сильнее, - наряжает их в красивые шмоточки, возит их на машине в дорогую школу, а я теперь не моги его с работы выгнать? Потому что его пупсикам станет не так комфортно жить? Бред какой-то!
- Ты ему просто мстишь, - сказал я.
- Да, разумеется! - ясно улыбнулся мой собеседник. - Месть является важнейшим социальным регулятором.
***
Вот оно как, выходит. Интересно.
Но я не спросил своего собеседника о главном. Не задал вопроса, который беспокоил героя знаменитой новеллы Эдгара По.
Тот, кому адресована месть, тот, который завтра полетит со своего денежного и престижного местечка вверх тормашками, а через три месяца будет отчаянно и безуспешно добывать деньги на поддержание прежнего уровня жизни, - он будет знать, за что ему такое несчастье? Он будет понимать, что это ему в ответ на предательство-вредительство двадцатилетней давности? Или будет просто клясть судьбу и искать интриганов среди сослуживцев? Еще найдет, чего доборого!
Мне кажется, что должен. Иначе это не месть, а незнамо что. Просто мелкая (ну, или крупная) гадость.
Вот вам, кстати, рассказ другого моего приятеля.
Чтоб не путаться в косвенной речи - от первого лица:
***
«Один человек увел у меня женщину. Жену, хотя мы не были повенчаны-расписаны. Но мы жили вместе уже года полтора, и все это знали, и приходили к нам в гости, и называли нас во множественном числе: пойдемте к таким-то. То есть воспринимали нас как семью.
И вот тут появился он. Мы жили скромно, а он был гораздо богаче нас. Мы были обычные, заурядные люди, а он в свои тридцать был уже весьма известен. Кроме того, он был красив, говорлив, весел, умел производить впечатление. Его к нам привел один мой друг - наверное, чтобы похвастаться своими блестящими знакомствами.
Он сразу, я это заметил, положил глаз на мою жену. Она была не то что бы очень красива, но мила, молода, изящна. Ах, дружочек, в двадцать шесть мы все такие. Но я не придал его легкому ухажерству никакого значения. Наверное, напрасно. Потом - как я выяснил потом - он стал ей звонить, добиваться встреч... Она была хорошая женщина, но слабая, наверное. Она не смогла устоять перед этим напором галантности, букетов, перед кусочком красивой жизни, который он перед нею приоткрыл. Короче говоря, он ее соблазнил, она ему поддалась, а я, когда узнал обо всем, сказал ей, что она свободна.
Она радостно убежала - так радостно, что я боялся, не закружится ли у нее голова, когда она будет бежать по улице - но через неделю, конечно же, он ее бросил, и она пришла назад. Ко мне.
- Что тебе здесь нужно? - спросил я ее в прихожей (она открыла дверь своим ключом).
- Я пришла домой, - тихо и, казалось, сухо сказала она.
- А... - сказал я. - Ты уверена, что не ошиблась дверью?
Она заплакала и попросила прощения. Сказала что-то насчет беса, который попутал. Слава богу, она не назвала «его» подлецом. Этого бы я не выдержал.
Да, я ее обнял и поцеловал, и мы даже легли в постель и, кажется, у нас что-то получилось. Но с трудом. Этот случай был, даже не знаю, как огромная дохлая жаба в очаровательном дачном пруду. Ну представь себе - такой чистенький прудик с прозрачной водой, по бокам цветочки, рядом скамеечка, кирпичная дорожка, чудный мещанский уют, сиди на скамейке с милой девушкой и шепчи ей о любви - а посредине этого пруда плавает громадная дохлая раздувшася почерневшая вонючая жаба...
Так что мы все-таки расстались. Не смогли перешагнуть.
Вот. Шли, как ты понимаешь, годы. Смеркалось. Я послеживал за этим человеком. Он красиво старел, он процветал, он женился на красавице на восемнадцать лет моложе, она родила ему ребенка, потом еще одного, вот ему уже пятьдесят, а ей всего тридцать два, красивая пара, счастливая семья...
И вот тут, как в пьесе Лермонтова «Маскарад», из-за кулис появляется плюгавый лысеющий мститель.
Я решил отомстить ему в точности тем же оружием, каким он изломал мое счастье.
У меня были свободные деньги. Не очень много, но два миллиона рублей я на это дело решил потратить. Скажу тебе заранее, что этого оказалось даже много. Мне честно вернули триста тысяч сдачи.
Я нанял людей, а они наняли актера, ее ровесника. Одели его как надо, придали нужный лоск, усадили его в «БМВ» с откидным верхом - было лето. Он познакомился с ней на какой-то тусовке, стал красиво и очень настойчиво ухаживать. Он молод и прекрасен. Муж (не такой уж молодой) в командировке, дети с няней, а у кавалера квартира-студия на Пречистенке... Потом предложил ей тайком смотаться в Лондон на сутки, потом в Испанию на пару дней, бизнес-классом, конечно!
Она тоже оказалась слабой женщиной.
Тем более что у этого парня, помимо актерских дарований, был потрясающий секс. Оглобля девять дюймов, и несомненный талант доводить женщину до полного умопомрачения.
Ты спросишь меня, откуда я знаю про его оглоблю и ее оргазмы?
Видео, дружочек!
Мне передали видео всех их уличных и ресторанных встреч, а также камерных забав - такова, собственно, и была заказанная мною услуга.
Я отобрал лучшее и поручил переслать моему, так сказать, контрагенту.
Результат превзошел все ожидания. Мало того, что они развелись. Бедняга искренне страдал. Его, такого умного, доброго, светлого, заботливого, да и престижного к тому же - пошлейшим образом предали ради молодого кобеля на «БМВ-кабриолете», да ещу вот с таким хером! Есть от чего в отчаяние прийти.
Он впал в депрессию, а потом попытался совершить роскомнадзор, так сказать. Его откачали. Но он хорошо траванулся. Так что откачивать долго пришлось.
И вот тут я пришел к нему в уютную отдельную палату клиники имени Соловьева, где он лежал, слегка одуревший от препаратов.
- Прости, что я на «ты», - сказал я и напомнил ему все обстоятельства нашего знакомства.
- И что теперь? - спросил он.
- Да ничего. Только знай, что вот всё это тебе - от меня за Танечку.
- Что «это»? - казалось, он не совсем понял.
- Вот это самое, - я достал айфон и показал ему видео.
Он заплакал.
- Ну, пока, - сказал я, встал и повернулся идти.
- Погоди, - сказал он. - Присядь. На секунду.
- Что тебе? - я сел на табурет.
- Но вот теперь, - сказал он, - теперь ты меня прощаешь?
Я почувствовал, что да. Что теперь я его прощаю. Ни капли не раскаиваюсь в том, что сделал, но прощаю совсем, окончательно.
- Да! - сказал я.
Встал и ушел.
Потом я узнал, что он выздоровел, пришел в себя и, кажется, помирился со своей изменницей-женой. «Ради детей», - как говорили общие знакомые.
А я, узнав про это, решил разыскать Танечку. Но увы. Куда-то она совсем пропала. Ну, это и хорошо. Иначе история была бы слишком завершенной...»
***
Вот такая история.
И чуточку о себе.
Однажды, кстати говоря, я не отомстил одному скверному человеку именно из этих соображений. Из соображений «бочонка амонтильядо». Просто попросить ребят набить ему морду в подъезде, не сообщая причин - казалось мне глупым и бессмысленным. Мало ли кто кому бьет морду из хулиганских побуждений, особенно в Москве 1980-х. А сообщить причины - значит, зная его характер, начинать с ним длинную серию взаимных «мстей». Я к этому тогда не был готов.
О чем сегодня искренне сожалею. Но увы.
- Почему я должен заботиться о чужих детях? - произнес мой собеседник даже с некоторой презрительной брезгливостью на лице.
Нет, разговор шел отнюдь не о том, что он женился на женщине с детьми и теперь не хочет их кормить-поить-одевать.
Разговор шел совсем о другом. О том, что ему, наконец, после стольких лет выжидания, представился случай «нанести ответный удар». Грубо говоря, отомстить человеку, который несколько лет назад его даже не то чтобы подвел - опрокинул просто. Я помню эту маленькую катастрофу; ему тогда было очень тяжко.
И вот час настал. Он может сделать так, что его врага выгонят с работы, а на другую вряд ли примут. Во всяком случае, в обозримом будущем.
- Я уже решил. Завтра дам указание, - улыбнулся он. - А послезавтра он полетит вверх тормашками.
Вспомнилось, что «месть - это блюдо, которое нужно есть холодным».
Сразу скажу, что речь не шла ни о чем особо страшном. Не о разорении или, Боже упаси, тюрьме. Просто человека выгонят с очень теплого и престижного места, и нескоро возьмут на такое же. Ну, наверное, у него возникнут трудности с ипотекой, if any. С оплатой дорогой частной школы для детей. В общем, его дети вдруг очутятся в семье с материальными проблемами.
Вот это меня, человека сентиментального, чуточку смутило.
- Но его дети-то ни в чем не виноваты! - сказал я, и объяснил, что я имею в виду.
Он возмутился и сказал вот ту самую фразу:
- Почему я должен заботиться о чужих детях?
Помолчал и добавил:
- Я читал твой роман «Дело принципа». Длинновато, прости меня, слишком вязко, но там был один важный момент. Там у тебя злой дедушка сжег бандитскую деревню - целиком. Вырезал и сжег. Внучка спрашивает: «Вместе с малыми детьми?» Дедушка отвечает: «Они сами приговорили своих детей». Вот так. Понял?
- Я понял, что это я тебя подучил? - сказал я.
- Да прекрати. Я шучу. Но если серьезно: что за манеры от своей подлости заслоняться своими же детьми? Женился на красотке, наплодил пупсиков, - мой собеседник распалялся всё сильнее, - наряжает их в красивые шмоточки, возит их на машине в дорогую школу, а я теперь не моги его с работы выгнать? Потому что его пупсикам станет не так комфортно жить? Бред какой-то!
- Ты ему просто мстишь, - сказал я.
- Да, разумеется! - ясно улыбнулся мой собеседник. - Месть является важнейшим социальным регулятором.
***
Вот оно как, выходит. Интересно.
Но я не спросил своего собеседника о главном. Не задал вопроса, который беспокоил героя знаменитой новеллы Эдгара По.
Тот, кому адресована месть, тот, который завтра полетит со своего денежного и престижного местечка вверх тормашками, а через три месяца будет отчаянно и безуспешно добывать деньги на поддержание прежнего уровня жизни, - он будет знать, за что ему такое несчастье? Он будет понимать, что это ему в ответ на предательство-вредительство двадцатилетней давности? Или будет просто клясть судьбу и искать интриганов среди сослуживцев? Еще найдет, чего доборого!
Мне кажется, что должен. Иначе это не месть, а незнамо что. Просто мелкая (ну, или крупная) гадость.
Вот вам, кстати, рассказ другого моего приятеля.
Чтоб не путаться в косвенной речи - от первого лица:
***
«Один человек увел у меня женщину. Жену, хотя мы не были повенчаны-расписаны. Но мы жили вместе уже года полтора, и все это знали, и приходили к нам в гости, и называли нас во множественном числе: пойдемте к таким-то. То есть воспринимали нас как семью.
И вот тут появился он. Мы жили скромно, а он был гораздо богаче нас. Мы были обычные, заурядные люди, а он в свои тридцать был уже весьма известен. Кроме того, он был красив, говорлив, весел, умел производить впечатление. Его к нам привел один мой друг - наверное, чтобы похвастаться своими блестящими знакомствами.
Он сразу, я это заметил, положил глаз на мою жену. Она была не то что бы очень красива, но мила, молода, изящна. Ах, дружочек, в двадцать шесть мы все такие. Но я не придал его легкому ухажерству никакого значения. Наверное, напрасно. Потом - как я выяснил потом - он стал ей звонить, добиваться встреч... Она была хорошая женщина, но слабая, наверное. Она не смогла устоять перед этим напором галантности, букетов, перед кусочком красивой жизни, который он перед нею приоткрыл. Короче говоря, он ее соблазнил, она ему поддалась, а я, когда узнал обо всем, сказал ей, что она свободна.
Она радостно убежала - так радостно, что я боялся, не закружится ли у нее голова, когда она будет бежать по улице - но через неделю, конечно же, он ее бросил, и она пришла назад. Ко мне.
- Что тебе здесь нужно? - спросил я ее в прихожей (она открыла дверь своим ключом).
- Я пришла домой, - тихо и, казалось, сухо сказала она.
- А... - сказал я. - Ты уверена, что не ошиблась дверью?
Она заплакала и попросила прощения. Сказала что-то насчет беса, который попутал. Слава богу, она не назвала «его» подлецом. Этого бы я не выдержал.
Да, я ее обнял и поцеловал, и мы даже легли в постель и, кажется, у нас что-то получилось. Но с трудом. Этот случай был, даже не знаю, как огромная дохлая жаба в очаровательном дачном пруду. Ну представь себе - такой чистенький прудик с прозрачной водой, по бокам цветочки, рядом скамеечка, кирпичная дорожка, чудный мещанский уют, сиди на скамейке с милой девушкой и шепчи ей о любви - а посредине этого пруда плавает громадная дохлая раздувшася почерневшая вонючая жаба...
Так что мы все-таки расстались. Не смогли перешагнуть.
Вот. Шли, как ты понимаешь, годы. Смеркалось. Я послеживал за этим человеком. Он красиво старел, он процветал, он женился на красавице на восемнадцать лет моложе, она родила ему ребенка, потом еще одного, вот ему уже пятьдесят, а ей всего тридцать два, красивая пара, счастливая семья...
И вот тут, как в пьесе Лермонтова «Маскарад», из-за кулис появляется плюгавый лысеющий мститель.
Я решил отомстить ему в точности тем же оружием, каким он изломал мое счастье.
У меня были свободные деньги. Не очень много, но два миллиона рублей я на это дело решил потратить. Скажу тебе заранее, что этого оказалось даже много. Мне честно вернули триста тысяч сдачи.
Я нанял людей, а они наняли актера, ее ровесника. Одели его как надо, придали нужный лоск, усадили его в «БМВ» с откидным верхом - было лето. Он познакомился с ней на какой-то тусовке, стал красиво и очень настойчиво ухаживать. Он молод и прекрасен. Муж (не такой уж молодой) в командировке, дети с няней, а у кавалера квартира-студия на Пречистенке... Потом предложил ей тайком смотаться в Лондон на сутки, потом в Испанию на пару дней, бизнес-классом, конечно!
Она тоже оказалась слабой женщиной.
Тем более что у этого парня, помимо актерских дарований, был потрясающий секс. Оглобля девять дюймов, и несомненный талант доводить женщину до полного умопомрачения.
Ты спросишь меня, откуда я знаю про его оглоблю и ее оргазмы?
Видео, дружочек!
Мне передали видео всех их уличных и ресторанных встреч, а также камерных забав - такова, собственно, и была заказанная мною услуга.
Я отобрал лучшее и поручил переслать моему, так сказать, контрагенту.
Результат превзошел все ожидания. Мало того, что они развелись. Бедняга искренне страдал. Его, такого умного, доброго, светлого, заботливого, да и престижного к тому же - пошлейшим образом предали ради молодого кобеля на «БМВ-кабриолете», да ещу вот с таким хером! Есть от чего в отчаяние прийти.
Он впал в депрессию, а потом попытался совершить роскомнадзор, так сказать. Его откачали. Но он хорошо траванулся. Так что откачивать долго пришлось.
И вот тут я пришел к нему в уютную отдельную палату клиники имени Соловьева, где он лежал, слегка одуревший от препаратов.
- Прости, что я на «ты», - сказал я и напомнил ему все обстоятельства нашего знакомства.
- И что теперь? - спросил он.
- Да ничего. Только знай, что вот всё это тебе - от меня за Танечку.
- Что «это»? - казалось, он не совсем понял.
- Вот это самое, - я достал айфон и показал ему видео.
Он заплакал.
- Ну, пока, - сказал я, встал и повернулся идти.
- Погоди, - сказал он. - Присядь. На секунду.
- Что тебе? - я сел на табурет.
- Но вот теперь, - сказал он, - теперь ты меня прощаешь?
Я почувствовал, что да. Что теперь я его прощаю. Ни капли не раскаиваюсь в том, что сделал, но прощаю совсем, окончательно.
- Да! - сказал я.
Встал и ушел.
Потом я узнал, что он выздоровел, пришел в себя и, кажется, помирился со своей изменницей-женой. «Ради детей», - как говорили общие знакомые.
А я, узнав про это, решил разыскать Танечку. Но увы. Куда-то она совсем пропала. Ну, это и хорошо. Иначе история была бы слишком завершенной...»
***
Вот такая история.
И чуточку о себе.
Однажды, кстати говоря, я не отомстил одному скверному человеку именно из этих соображений. Из соображений «бочонка амонтильядо». Просто попросить ребят набить ему морду в подъезде, не сообщая причин - казалось мне глупым и бессмысленным. Мало ли кто кому бьет морду из хулиганских побуждений, особенно в Москве 1980-х. А сообщить причины - значит, зная его характер, начинать с ним длинную серию взаимных «мстей». Я к этому тогда не был готов.
О чем сегодня искренне сожалею. Но увы.
Оригинал и комментарии
от bormor
-Наконец-то!- воскликнул правитель, любуясь в зеркале своим новым головным убором.- После всех этих усилий, корона наконец-то принадлежит мне! Всё -моё! Власть, слава, почести... неограниченные возможности! Весь мир в моих руках!
-Ага,- согласилась корона.- Мировое господство - это опупеть как круто! Что может быть лучше абсолютной власти!
Она немного повозилась, устраиваясь поудобнее на голове правителя и заодно проверяя, надёжно ли укоренились мозговые присоски.
-А вот насчёт того, кто тут кому принадлежит - у меня для тебя неприятные новости...
-Ага,- согласилась корона.- Мировое господство - это опупеть как круто! Что может быть лучше абсолютной власти!
Она немного повозилась, устраиваясь поудобнее на голове правителя и заодно проверяя, надёжно ли укоренились мозговые присоски.
-А вот насчёт того, кто тут кому принадлежит - у меня для тебя неприятные новости...
Оригинал и комментарии
Из жизни нашего городка :) от nikab
Оригинал и комментарии
чистая психология от clear-text
С МОСТА В РЕКУ
Один человек договорился в маленьком частном автосервисе, что ему посмотрят мотор, что-то там постукивало. Там мастер, он же хозяин, был знакомый. Договорился на девять, потому что сервис начинал работу именно с девяти.
Приехал в девять часов ноль три минуты. А там у мастера уже стоит какая-то машина, вся почти разобранная. И мастер спокойно так говорит:
- Извини, друг, так вышло, тут один кент заехал буквально только что, без четверти девять, я только пришел, только переоделся. Говорит: «глянь». Я глянул, туда-сюда, тут работы до обеда. Так что извини.
Этот человек, конечно, огорчился. Но подумал - ничего, бывает. Как-то починился в другом месте. Но потом однажды вышел утром, сел в машину, завелся, а движок опять стучит.
Раз - и рванул в тот автосервис, к знакомому мастеру. Приезжает - никого. Время без четверти девять. Мастер выходит, комбинезон застегивает. Этот, значит, человек говорит:
-Вот, опять стучит, глянь.
А мастер спокойно так отвечает:
- Извини, друг, у меня тут на девять часов один кент записан.
Этот человек сел в машину, поехал куда глаза глядят, доехал до моста через реку.
Запарковался у газона и думает:
«Что ж это такое? Значит, сначала этот парень какого-то кента передо мной пустил, и на полдня? Хотя я к нему блин был записан нах! А меня вот так же пустить не захотел, потому что к нему какой-то кент был записан? То есть какой-то кент всегда важнее меня? То есть значит у меня на морде написано, что об меня можно ноги вытирать? Чистая психология. И что? Значит, теперь всю жизнь мне так жить?»
Он вышел из машины и забрался на мост.
Встал посередке, оперся об ограду, поглядел на воду, какая она там внизу холодная и серая, и вспомнил еще разные такие случаи. Как продавщица кому-то ласково укладывала покупки в пакет, а ему бросила пакет поверх кефира и сочника с творогом. Не говоря уже о курьерах, которые ему звонили, и говорили, что опаздывают, пробки, много доставок и все такое. «Ага, - думал он. - Но ведь к кому-то они едут в первую очередь! А меня на самый конец оставляют! Значит, они меня даже по голосу вычисляют! Что же делать? Только с моста в реку».
Он посмотрел вниз, прицелился, но вдруг раздумал.
Сбежал с моста, сел в машину и помчался в тот автосервис.
Там всё еще никого не было.
- Ну? - сказал он. – Слышь, глянь! Пока свободен, а?
- Тот кент звонил, что задерживается, - сказал мастер. - Через полчаса будет, я все равно не успею, ты извини!
Тогда этот человек поглядел вокруг, взял монтировку и убил мастера одним метким ударом в висок.
Подумали на того кента, который приехал через полчаса. Подержали полгода в СИЗО, но потом, кажется, отпустили. Этот человек точно не знал, что там и как, и особо не интересовался, чтоб не навлечь на себя подозрения.
Зато он стал спокойным и уверенным в себе. Курьеры приезжают к нему минута в минуту, а продавщицы даже в самых отвязанных «Пятерочках» укладывают ему покупки в пакет и говорят: «Спасибо, за покупку, приходите к нам ещё!».
Один человек договорился в маленьком частном автосервисе, что ему посмотрят мотор, что-то там постукивало. Там мастер, он же хозяин, был знакомый. Договорился на девять, потому что сервис начинал работу именно с девяти.
Приехал в девять часов ноль три минуты. А там у мастера уже стоит какая-то машина, вся почти разобранная. И мастер спокойно так говорит:
- Извини, друг, так вышло, тут один кент заехал буквально только что, без четверти девять, я только пришел, только переоделся. Говорит: «глянь». Я глянул, туда-сюда, тут работы до обеда. Так что извини.
Этот человек, конечно, огорчился. Но подумал - ничего, бывает. Как-то починился в другом месте. Но потом однажды вышел утром, сел в машину, завелся, а движок опять стучит.
Раз - и рванул в тот автосервис, к знакомому мастеру. Приезжает - никого. Время без четверти девять. Мастер выходит, комбинезон застегивает. Этот, значит, человек говорит:
-Вот, опять стучит, глянь.
А мастер спокойно так отвечает:
- Извини, друг, у меня тут на девять часов один кент записан.
Этот человек сел в машину, поехал куда глаза глядят, доехал до моста через реку.
Запарковался у газона и думает:
«Что ж это такое? Значит, сначала этот парень какого-то кента передо мной пустил, и на полдня? Хотя я к нему блин был записан нах! А меня вот так же пустить не захотел, потому что к нему какой-то кент был записан? То есть какой-то кент всегда важнее меня? То есть значит у меня на морде написано, что об меня можно ноги вытирать? Чистая психология. И что? Значит, теперь всю жизнь мне так жить?»
Он вышел из машины и забрался на мост.
Встал посередке, оперся об ограду, поглядел на воду, какая она там внизу холодная и серая, и вспомнил еще разные такие случаи. Как продавщица кому-то ласково укладывала покупки в пакет, а ему бросила пакет поверх кефира и сочника с творогом. Не говоря уже о курьерах, которые ему звонили, и говорили, что опаздывают, пробки, много доставок и все такое. «Ага, - думал он. - Но ведь к кому-то они едут в первую очередь! А меня на самый конец оставляют! Значит, они меня даже по голосу вычисляют! Что же делать? Только с моста в реку».
Он посмотрел вниз, прицелился, но вдруг раздумал.
Сбежал с моста, сел в машину и помчался в тот автосервис.
Там всё еще никого не было.
- Ну? - сказал он. – Слышь, глянь! Пока свободен, а?
- Тот кент звонил, что задерживается, - сказал мастер. - Через полчаса будет, я все равно не успею, ты извини!
Тогда этот человек поглядел вокруг, взял монтировку и убил мастера одним метким ударом в висок.
Подумали на того кента, который приехал через полчаса. Подержали полгода в СИЗО, но потом, кажется, отпустили. Этот человек точно не знал, что там и как, и особо не интересовался, чтоб не навлечь на себя подозрения.
Зато он стал спокойным и уверенным в себе. Курьеры приезжают к нему минута в минуту, а продавщицы даже в самых отвязанных «Пятерочках» укладывают ему покупки в пакет и говорят: «Спасибо, за покупку, приходите к нам ещё!».
Оригинал и комментарии
этнография и антропология от clear-text
СНИМУ КОМНАТУ
Когда я был молод, совсем не богат, но очень легкомыслен, я, бывало, видел на столбах и водосточных трубах объявления: «Девушка снимет комнату, студентка, не курит, аккуратная» - и тут же вихрь самых соблазнительных мыслей начинал роиться в моей тогда еще кудрявой голове…
Одна моя знакомая сказала в ответ на эти воспоминания:
- Сейчас есть весьма популярный жанр объявлений: «возьму пожить студентку или молодую женщину, если понравится - возможны отношения».
Тут я вспомнил историю своего приятеля.
1975 год. Он журналист, недавний выпускник МГУ, устроился на очень хорошее место с очень хорошей зарплатой. Решил начать самостоятельную жизнь, не век же с родителями!
Увидел объявление: «Студентка сдает комнату». Позвонил, приехал. Однокомнатная квартира. Комната удобная, большая, двадцать метров. И кухня тоже метров восемь. Он спрашивает: «То есть вы сдаете квартиру?» «Нет, комнату». «А где же вы сами будете жить, спать?» «На кухне!»
На кухне стояла узенькая тахта и даже подобие крохотного письменного стола.
Ну, хорошо.
Девушка была тихая, скромная, худенькая. Неприметная, в общем. Очень вежливая. Она ему даже понравилась.
Уж не знаю, закрутился ли в его голове рой каких-то мыслей, но в ближайшую субботу он пошел по магазинам, накупил продуктов на неделю, а чего-то и на месяц. От масла, мяса, сыра и колбасы до пельменей, макарон и круп. Даже бутылку водки и пару бутылок вина. Набил холодильник, что-то расставил в кухонном буфете. И сказал хозяйке, что едет с ночевкой к родителям.
В воскресенье вечером возвращается - батюшки светы! В кухне шум и гам, на тахте и табуретах тесно сидят человек десять ребят и девчонок лет восемнадцати, по виду первый курс, хозяйкины друзья-приятели – и пируют! То есть едят. То есть жрут его припасы! И вино пьют, и водку тоже. «Ну я же интеллигентный человек, - вздыхал он потом. - Не мог же я скандал устроить! Прошел в комнату и спать лег».
Наутро видит - сожрали и выпили всё. Подчистую, как саранча. Говорит ей:
- Ну не ай-ай-ай? Это же, извините, мои продукты! В крайнем случае, если уж невмоготу, взяли бы немножко...
А она:
- Ой, а я думала это вы для всех купили...
Для кого для всех? Ничего не понятно. Он спрашивает:
- Ладно, допустим. А что ж вы меня тогда не позвали? Раз уж решили, что для всех? Вот я пришел, пригласили бы меня к столу. Может, я голодный с дороги?
- Ой, нам было неудобно, - говорит девушка.
- Что неудобно?
- Ну вы же старше…
И смотрит миленькими такими серенькими глазками.
Когда я был молод, совсем не богат, но очень легкомыслен, я, бывало, видел на столбах и водосточных трубах объявления: «Девушка снимет комнату, студентка, не курит, аккуратная» - и тут же вихрь самых соблазнительных мыслей начинал роиться в моей тогда еще кудрявой голове…
Одна моя знакомая сказала в ответ на эти воспоминания:
- Сейчас есть весьма популярный жанр объявлений: «возьму пожить студентку или молодую женщину, если понравится - возможны отношения».
Тут я вспомнил историю своего приятеля.
1975 год. Он журналист, недавний выпускник МГУ, устроился на очень хорошее место с очень хорошей зарплатой. Решил начать самостоятельную жизнь, не век же с родителями!
Увидел объявление: «Студентка сдает комнату». Позвонил, приехал. Однокомнатная квартира. Комната удобная, большая, двадцать метров. И кухня тоже метров восемь. Он спрашивает: «То есть вы сдаете квартиру?» «Нет, комнату». «А где же вы сами будете жить, спать?» «На кухне!»
На кухне стояла узенькая тахта и даже подобие крохотного письменного стола.
Ну, хорошо.
Девушка была тихая, скромная, худенькая. Неприметная, в общем. Очень вежливая. Она ему даже понравилась.
Уж не знаю, закрутился ли в его голове рой каких-то мыслей, но в ближайшую субботу он пошел по магазинам, накупил продуктов на неделю, а чего-то и на месяц. От масла, мяса, сыра и колбасы до пельменей, макарон и круп. Даже бутылку водки и пару бутылок вина. Набил холодильник, что-то расставил в кухонном буфете. И сказал хозяйке, что едет с ночевкой к родителям.
В воскресенье вечером возвращается - батюшки светы! В кухне шум и гам, на тахте и табуретах тесно сидят человек десять ребят и девчонок лет восемнадцати, по виду первый курс, хозяйкины друзья-приятели – и пируют! То есть едят. То есть жрут его припасы! И вино пьют, и водку тоже. «Ну я же интеллигентный человек, - вздыхал он потом. - Не мог же я скандал устроить! Прошел в комнату и спать лег».
Наутро видит - сожрали и выпили всё. Подчистую, как саранча. Говорит ей:
- Ну не ай-ай-ай? Это же, извините, мои продукты! В крайнем случае, если уж невмоготу, взяли бы немножко...
А она:
- Ой, а я думала это вы для всех купили...
Для кого для всех? Ничего не понятно. Он спрашивает:
- Ладно, допустим. А что ж вы меня тогда не позвали? Раз уж решили, что для всех? Вот я пришел, пригласили бы меня к столу. Может, я голодный с дороги?
- Ой, нам было неудобно, - говорит девушка.
- Что неудобно?
- Ну вы же старше…
И смотрит миленькими такими серенькими глазками.
Оригинал и комментарии
от prilepin
И ещё по теме. С другой стороны зайду.
Вот собираются новый храм возводить. Между тем, у нас в Нижегородской области 196 храмов разрушается. Стоят полумёртвые, ещё лет 10-20 и все умрут.
А там шедевры есть. И что? В деревеньке не хотите храм восстановить, друзья из Форбс?
...это вряд ли.
https://vnnews.ru/culture/75945-zakhar-prilepin-na-mediaforume-onf-v-sochi-posetoval-na-pomoshch-sgorevshemu-notr-damu-pri-zabvenii-razrushayushchikhsya-russkikh-tserkvej.html?fbclid=IwAR1ZLj-Kwd_mzVCbkcd24iznV231oLvKFLa5JrU7UsSMcxEQvG5tQ3upwHo
Вот собираются новый храм возводить. Между тем, у нас в Нижегородской области 196 храмов разрушается. Стоят полумёртвые, ещё лет 10-20 и все умрут.
А там шедевры есть. И что? В деревеньке не хотите храм восстановить, друзья из Форбс?
...это вряд ли.
https://vnnews.ru/culture/75945-zakhar-prilepin-na-mediaforume-onf-v-sochi-posetoval-na-pomoshch-sgorevshemu-notr-damu-pri-zabvenii-razrushayushchikhsya-russkikh-tserkvej.html?fbclid=IwAR1ZLj-Kwd_mzVCbkcd24iznV231oLvKFLa5JrU7UsSMcxEQvG5tQ3upwHo
Оригинал и комментарии
от prilepin
Сегодня. МХАТ.
Оригинал и комментарии
В ночь с четверга на понедельник ;) от apxiv
Благодарю всех, кто поздравил с днюхой. Не успеваю оветить каждому лично. Жив и почти здоров :) все-таки +1 опять настиг.
До понедельника выпадаю из инфополя.
До понедельника выпадаю из инфополя.
Оригинал и комментарии
от prilepin
И ещё один крутой текст от того же автора.
Жеребин Павел
Недавно митрополит Иларион внес свою лепту в развенчание "культа личности" Сталина.
Тезисы старые - войну выиграл народ, а вот благодаря Сталину армия оказалась к войне неподготовленной.
Песня старая, знакомая, подленькая. С другой стороны, идолопоклонники-неосталинисты, окончательно отъехавшие на "сталинобусе", 9 мая сводят лишь к одному человеку, что выглядит как-то нелепо.
Что я хотел бы всё-таки заметить, тезисно:
Войну выиграл не Сталин и не народ, войну выиграло советское государство (не страна, государство!), являющее собой не какое-то инородное образование на русской земле, а прошедшее жестокую модернизацию государство российское с тысячелетней историей. Созданное народом. И возглавляемое - на тот момент - Иосифом Сталиным. Но персонификация (отрицательная или положительная) советского государства в личности Сталина - крайне неправильный подход.
Война, а тем более - выигранная война, сложнейшая организационная задача, и ни личность, пусть самая гениальная, ни творчество народных масс, пусть самых талантливых и самоотверженных, решить её неспособны. Нужны сложно организованные структуры, и от качества их организации успех в войне зависит чуть ли не в большей степени, чем от храбрости солдат и качества вооружения.
И если к тому, как была готова к войне армия, действительно есть вопросы, но советское государство в целом к войне оказалось подготовлено очень хорошо. И именно это дало тот необходимый запас прочности, который позволил преодолеть кризис, вызванный неудачами армии.
Кстати, советую прочесть о внешней торговле СССР времен войны, и о финансовой системе воюющего СССР, чтобы представлять степень организационной сложности задач, стоявших перед советским государством, и эффективно решенных.
А, например, про эвакуацию промышленных предприятий, про эффективность работы НКПС все и так знают, много было написано.
Сейчас склонны преуменьшать вклад союзников в разгром Германии, но это, конечно, большая глупость - и с точки зрения исторической правды, и с точки зрения актуальной современной дипломатии. Но опять же - дипломатия, которая в войну крайне эффективно работала на Победу, - прерогатива государства.
Советское государство существовало не вопреки Сталину и большевикам. Но, конечно, и без Сталина и коммунистов русская государственность тоже бы существовала в той или иной форме. Сталин и ВКПб были органичной частью тогдашнего государства. Руководящей и направляющей частью. Государство оказалось эффективным и войну выиграло.
У нас очень любят противопоставлять "героизм простых солдат" некой "тупости, косности, самодурству и жестокости лиц, управляющих армией и государством". Вопреки, мол, выиграли. Конечно, это неправильно. Не надо тешить себя иллюзиями. Без вдохновляющей, организующей, направляющей, а порой и принуждающей функции государства солдаты в лучшем случае героически погибнут, героически уничтожив ряд вражеских солдат и единиц техники, но войну не выиграют, а в худшем случае решат - штыки в землю и по домам. Да, было огромное количество партизан, отлично бивших немца. Но партизанское движение тоже организовывалось и направлялось государством, начиная от оставленных на оккупированных территориях при отступлении подпольщиков, кончая помощью крупным партизанским отрядам оружием, взрывчаткой, средствами связи, медикаментами, тушенкой и т.д.
Вспомним Первую Мировую Войну. Что, там люди были другие? Да нет, многие воевавшие в ПМВ потом повоевали в ВОВ. Противник был другой? Да нет, тот же самый. Но почему-то вполне успешно и героически воевавшие солдаты с почти полным обрушением государственности Российской Империи в феврале 1917 вдруг начали сниматься с фронта, убивать командиров, отказываться исполнять приказы, и брататься с противником. В тылу, в экономике - хаос и распад. Начиная с Октябрьской Революции, когда старая государственность рухнула уже полностью, а новая еще толком не сформировалась, солдаты от немцев просто бежали, и никакого другого выхода, с такой разложившейся армией, кроме Брестского Мира, тогда просто не было. Из-за ошибок Троцкого его заключили позднее, чем надо было, и на очень невыгодных условиях.
Что же простой народ-богоносец не выиграл ту войну? Вопреки, как сейчас любят говорить.
А потом, в Великую Отечественную Войну, эти же солдаты и их дети стояли насмерть в обороне и уничтожили Рейх в наступлении. Как так?
Сталинисты, конечно, скажут, что солдаты не хотели воевать за империалистов, но очень хотели воевать за власть рабочих и крестьян, и вот мол, в чем секрет.
Я думаю, что ситуация куда банальнее. Солдат хорошо воюет, когда за ним стоит дееспособное государство. Любое. И это касается и боевого духа, и вполне объективных факторов - логистика, вооружение, боеприпасы, питание, понятные и непротиворечивые приказы.
Это необходимый минимум. А дальше вступают в дело множество факторов, касающихся и эффективности государства, его экономики и его дипломатии, и государственной идеологии, и размеров и ресурсов страны, и конечно, воинских талантов народа, его храбрости, стойкости, терпеливости.
Так что, лично для себя я делаю вывод, и хочу его еще раз подчеркнуть: войны выигрывают не героические массы, и не гениальные личности, а эффективные структуры, или как сейчас принято говорить, "институты".
Жеребин Павел
Недавно митрополит Иларион внес свою лепту в развенчание "культа личности" Сталина.
Тезисы старые - войну выиграл народ, а вот благодаря Сталину армия оказалась к войне неподготовленной.
Песня старая, знакомая, подленькая. С другой стороны, идолопоклонники-неосталинисты, окончательно отъехавшие на "сталинобусе", 9 мая сводят лишь к одному человеку, что выглядит как-то нелепо.
Что я хотел бы всё-таки заметить, тезисно:
Войну выиграл не Сталин и не народ, войну выиграло советское государство (не страна, государство!), являющее собой не какое-то инородное образование на русской земле, а прошедшее жестокую модернизацию государство российское с тысячелетней историей. Созданное народом. И возглавляемое - на тот момент - Иосифом Сталиным. Но персонификация (отрицательная или положительная) советского государства в личности Сталина - крайне неправильный подход.
Война, а тем более - выигранная война, сложнейшая организационная задача, и ни личность, пусть самая гениальная, ни творчество народных масс, пусть самых талантливых и самоотверженных, решить её неспособны. Нужны сложно организованные структуры, и от качества их организации успех в войне зависит чуть ли не в большей степени, чем от храбрости солдат и качества вооружения.
И если к тому, как была готова к войне армия, действительно есть вопросы, но советское государство в целом к войне оказалось подготовлено очень хорошо. И именно это дало тот необходимый запас прочности, который позволил преодолеть кризис, вызванный неудачами армии.
Кстати, советую прочесть о внешней торговле СССР времен войны, и о финансовой системе воюющего СССР, чтобы представлять степень организационной сложности задач, стоявших перед советским государством, и эффективно решенных.
А, например, про эвакуацию промышленных предприятий, про эффективность работы НКПС все и так знают, много было написано.
Сейчас склонны преуменьшать вклад союзников в разгром Германии, но это, конечно, большая глупость - и с точки зрения исторической правды, и с точки зрения актуальной современной дипломатии. Но опять же - дипломатия, которая в войну крайне эффективно работала на Победу, - прерогатива государства.
Советское государство существовало не вопреки Сталину и большевикам. Но, конечно, и без Сталина и коммунистов русская государственность тоже бы существовала в той или иной форме. Сталин и ВКПб были органичной частью тогдашнего государства. Руководящей и направляющей частью. Государство оказалось эффективным и войну выиграло.
У нас очень любят противопоставлять "героизм простых солдат" некой "тупости, косности, самодурству и жестокости лиц, управляющих армией и государством". Вопреки, мол, выиграли. Конечно, это неправильно. Не надо тешить себя иллюзиями. Без вдохновляющей, организующей, направляющей, а порой и принуждающей функции государства солдаты в лучшем случае героически погибнут, героически уничтожив ряд вражеских солдат и единиц техники, но войну не выиграют, а в худшем случае решат - штыки в землю и по домам. Да, было огромное количество партизан, отлично бивших немца. Но партизанское движение тоже организовывалось и направлялось государством, начиная от оставленных на оккупированных территориях при отступлении подпольщиков, кончая помощью крупным партизанским отрядам оружием, взрывчаткой, средствами связи, медикаментами, тушенкой и т.д.
Вспомним Первую Мировую Войну. Что, там люди были другие? Да нет, многие воевавшие в ПМВ потом повоевали в ВОВ. Противник был другой? Да нет, тот же самый. Но почему-то вполне успешно и героически воевавшие солдаты с почти полным обрушением государственности Российской Империи в феврале 1917 вдруг начали сниматься с фронта, убивать командиров, отказываться исполнять приказы, и брататься с противником. В тылу, в экономике - хаос и распад. Начиная с Октябрьской Революции, когда старая государственность рухнула уже полностью, а новая еще толком не сформировалась, солдаты от немцев просто бежали, и никакого другого выхода, с такой разложившейся армией, кроме Брестского Мира, тогда просто не было. Из-за ошибок Троцкого его заключили позднее, чем надо было, и на очень невыгодных условиях.
Что же простой народ-богоносец не выиграл ту войну? Вопреки, как сейчас любят говорить.
А потом, в Великую Отечественную Войну, эти же солдаты и их дети стояли насмерть в обороне и уничтожили Рейх в наступлении. Как так?
Сталинисты, конечно, скажут, что солдаты не хотели воевать за империалистов, но очень хотели воевать за власть рабочих и крестьян, и вот мол, в чем секрет.
Я думаю, что ситуация куда банальнее. Солдат хорошо воюет, когда за ним стоит дееспособное государство. Любое. И это касается и боевого духа, и вполне объективных факторов - логистика, вооружение, боеприпасы, питание, понятные и непротиворечивые приказы.
Это необходимый минимум. А дальше вступают в дело множество факторов, касающихся и эффективности государства, его экономики и его дипломатии, и государственной идеологии, и размеров и ресурсов страны, и конечно, воинских талантов народа, его храбрости, стойкости, терпеливости.
Так что, лично для себя я делаю вывод, и хочу его еще раз подчеркнуть: войны выигрывают не героические массы, и не гениальные личности, а эффективные структуры, или как сейчас принято говорить, "институты".
Оригинал и комментарии
Оказывается от nikab
Яндекс-дзен любят сильно не все. Что ж, могу предложить следующие варианты:
1. Я выкладываю тексты на страничках через неделю-другую после написания.
2. Я выкладываю тексты в группе сказок с крыш через несколько дней после написания.
3. Я рассылаю заинтересованным подписчикам все новые сказки по мере написания в удобном для них формате за символическую плату (если желающих наберется хотя бы 15-20, они будут получать текст первыми, до выкладки куда-либо). Бонусом станет собранная электронная книга, с обложкой и иллюстрациями.
Кому что?
И чтобы не писать два раза - Сандра В. победила систему - она полгода не ходила в школу и экстерном сдала все переходные экзамены за 10й класс. Она молодец. А Вита В. нынче поступает в художку - надеюсь, у нее все получится :)
А у меня что характерно опять сдохла стиралка. И я пребываю в тоскливом размышлении - купить ли тазик с моторчиком или продать камеру и купить нормальную стиральную машину.
1. Я выкладываю тексты на страничках через неделю-другую после написания.
2. Я выкладываю тексты в группе сказок с крыш через несколько дней после написания.
3. Я рассылаю заинтересованным подписчикам все новые сказки по мере написания в удобном для них формате за символическую плату (если желающих наберется хотя бы 15-20, они будут получать текст первыми, до выкладки куда-либо). Бонусом станет собранная электронная книга, с обложкой и иллюстрациями.
Кому что?
И чтобы не писать два раза - Сандра В. победила систему - она полгода не ходила в школу и экстерном сдала все переходные экзамены за 10й класс. Она молодец. А Вита В. нынче поступает в художку - надеюсь, у нее все получится :)
А у меня что характерно опять сдохла стиралка. И я пребываю в тоскливом размышлении - купить ли тазик с моторчиком или продать камеру и купить нормальную стиральную машину.
Оригинал и комментарии
Моя статья про Андерсена на Дзене от nikab
Откуда берутся сказки? Из детских воспоминаний и юношеских фантазий, из ярких впечатлений и самых простых вещей. Великий сказочник Ганс Христиан Андерсен прошел через нищету и насмешки, дружил с принцами и принцессами, объехал полмира – и отразил пережитый опыт в волшебных сказках.
https://zen.yandex.ru/media/nikab/gadkii-utenok-5cebdad37f585100b321ac4a
https://zen.yandex.ru/media/nikab/gadkii-utenok-5cebdad37f585100b321ac4a
Оригинал и комментарии
Ритуалист от paul-kornev
Литрес осваивает поглавную выкладку книг, и я не смог остаться в стороне и взялся протестировать новую модель.
Так что теперь подписка доступна не только на АТ, но и на Литрес
Ну как подписка - пока выложен для свободного ознакомления бесплатный фрагмент, но дальше больше.
Релиз электронного издания запланирован на 02/08
А почему надо непременно оформить подписку, чем это выгодно читателю и автору, я расскажу в следующий раз. Ну это помимо того, что книга того стоит )
Так что теперь подписка доступна не только на АТ, но и на Литрес
Ну как подписка - пока выложен для свободного ознакомления бесплатный фрагмент, но дальше больше.
Релиз электронного издания запланирован на 02/08
А почему надо непременно оформить подписку, чем это выгодно читателю и автору, я расскажу в следующий раз. Ну это помимо того, что книга того стоит )
"Ритуалист" (Небесный эфир #2)
От сотворения мира небесный эфир пронизывает всё сущее, а люди и нелюди сплетают из него чары и направляют их на благо себе и во вред другим. Магистр Вселенской комиссии по этике Филипп Олеандр вон Черен выслеживает чернокнижников из числа учёного люда, но чем дальше, тем сильнее закручивает его водоворот чужих интриг. Враги идут по пятам, магический жезл и пара покрытых колдовскими формулами пистолей больше не способны гарантировать безопасности. Нужны надёжные помощники, которые прикроют спину и не воткнут в неё нож, как бы им того ни хотелось…
Оригинал и комментарии
от olesher
"Талорис". Предзаказ книги на "Лабиринте". В продаже с 25 мая.
Книг с автографом в этот раз не планируется.
Заказать
Книг с автографом в этот раз не планируется.
Заказать
Оригинал и комментарии
большой риск за серьезные деньги от clear-text
ДОСТАЛА!
- А в чем дело-то? - сочувственно спросил Виктор Иваныч.
- Она мне надоела! - в сердцах сказал Петр Васильевич.
Для убедительности он попилил горло ладонью: вот, мол, где она у меня сидит! Достала!
Разговор шел о неожиданном разводе Петра Васильевича с его женой Анной Николаевной, которую все звали Асенькой за свежесть и красоту. Петру Васильевичу было шестьдесят, недавно справляли, а сколько было Асеньке - никто точно не знал.
Говорили, что ей тридцать пять. Хотя находились и такие, которые шептали, что на самом деле ей сорок шесть. Сорок шесть, восемь месяцев и три недели, то есть на самом деле уже сорок семь, то есть почти полтинник, а она всего лишь нещадно молодится, но погодите, скоро вся штукатурка отвалится, пластика разъедется, и будет ужас-ужас.
Но были и другие, которые считали наоборот.
Что ей на самом деле двадцать два, ей стыдно, что она вышла за такого старого козла, вот она себе и накручивает возраст - для приличия. Тут начинались возражения, особенно от старых друзей: что-то слишком долго ей двадцать два. Уже, наверное, четверть века, а то и дольше, ей всё время двадцать два да двадцать два, так не бывает.
Тогда вступали третьи.
Они шепотом под страшным секретом открывали ужасную тайну. Дескать, старый мерзкий педофил Петр Васильевич чуть ли не раз в три года женится на шестнадцатилетней девушке. «А бывших куда девает?» «А бывшим дает хорошего отступного и отправляет на ПМЖ в Турцию!»
Некоторые увлекались этой версией, но старые приятели Петра Васильевича смеялись: не с его доходами так фокусничать!
- Чем она тебя так достала? - спросил Виктор Иваныч. - Она же у тебя такая милая. Моложавая.
- Вот именно! - сказал Петр Васильевич. - Ты знаешь, сколько ей лет? Не гадай, не угадаешь! Шестьдесят один!
- Ты что?
- А то... Понимаешь, она лет тридцать пять назад вошла в одну японскую программу. Что-то там типа «вечная молодость». Большой риск за серьезные деньги. В общем, много женщин отвалилось, некоторые даже умерли. А ей повезло. Совпала вся биохимия, ну и хрен что вообще, я в этом не разбираюсь. В общем, она теперь всегда такая будет. Если не погибнет от несчастного случая. Не дай бог, конечно.
- Ты что? Правда? Это же класс! Прямо не верится!
- Красив корабль с берега, а берег - с корабля, - мудро вздохнул Петр Васильич, тем более что он когда-то служил на флоте. - Ты сам бы попробовал...
- А что? - Виктор Иваныч даже руки потер. - Я могу!
- Не сможешь, - сказал Петр Васильевич.
- Это еще почему? - возразил Виктор Иваныч. - Я еще очень даже! Ко мне вот буквально вчера одна приходила. Сорок пять лет. Огонь девка! По-моему, ей понравилось!
- Да ты хоть костыль себе туда вставь! Я же не про секс!
- А про что?
- Про жизнь, - нахмурился Петр Васильич.- Ну вот ты представь себе. Утром она вскакивает с постели, перед этим сделав тебе очень сладенько, бежит на кухню, ставит кофейник, потом заскакивает в душ, потом, напевая, разливает кофе по чашечкам и кричит звонким голосом: «Петюша! Завтракать!» Ты нашариваешь тапки, выходишь, а она там в коротком халатике, ножки стройненькие, сисечки торчат, попка - как яблочко...
- Так это же отлично!
- И вот так - тридцать семь лет! Никакого целлюлита, никакого даже намека на пузико. Или на косточки на ногах. Тоска. И морщин совсем нет. И шея, как раньше. Не говоря уже о седине. Кошмар. Я больше не могу.
- Может, она тебя сексом замучила?
- Что ты... Она такая тактичная... И умелая... И вот еще что. Никакого повода сходить налево! Типа там: жена стала скандальная, сварливая. Асенька в смысле скандалов - ни-ни!
- Так вы что, серьезно развелись? - спросил Виктор Иваныч после долгой паузы.
- Штамп поставили.
Виктор Иваныч помолчал еще минуту и осторожно спросил:
- А ты на меня, в случае чего, не будешь обижаться?
- Обещать не могу. Но постараюсь. Но - не советую!
- А в чем дело-то? - сочувственно спросил Виктор Иваныч.
- Она мне надоела! - в сердцах сказал Петр Васильевич.
Для убедительности он попилил горло ладонью: вот, мол, где она у меня сидит! Достала!
Разговор шел о неожиданном разводе Петра Васильевича с его женой Анной Николаевной, которую все звали Асенькой за свежесть и красоту. Петру Васильевичу было шестьдесят, недавно справляли, а сколько было Асеньке - никто точно не знал.
Говорили, что ей тридцать пять. Хотя находились и такие, которые шептали, что на самом деле ей сорок шесть. Сорок шесть, восемь месяцев и три недели, то есть на самом деле уже сорок семь, то есть почти полтинник, а она всего лишь нещадно молодится, но погодите, скоро вся штукатурка отвалится, пластика разъедется, и будет ужас-ужас.
Но были и другие, которые считали наоборот.
Что ей на самом деле двадцать два, ей стыдно, что она вышла за такого старого козла, вот она себе и накручивает возраст - для приличия. Тут начинались возражения, особенно от старых друзей: что-то слишком долго ей двадцать два. Уже, наверное, четверть века, а то и дольше, ей всё время двадцать два да двадцать два, так не бывает.
Тогда вступали третьи.
Они шепотом под страшным секретом открывали ужасную тайну. Дескать, старый мерзкий педофил Петр Васильевич чуть ли не раз в три года женится на шестнадцатилетней девушке. «А бывших куда девает?» «А бывшим дает хорошего отступного и отправляет на ПМЖ в Турцию!»
Некоторые увлекались этой версией, но старые приятели Петра Васильевича смеялись: не с его доходами так фокусничать!
- Чем она тебя так достала? - спросил Виктор Иваныч. - Она же у тебя такая милая. Моложавая.
- Вот именно! - сказал Петр Васильевич. - Ты знаешь, сколько ей лет? Не гадай, не угадаешь! Шестьдесят один!
- Ты что?
- А то... Понимаешь, она лет тридцать пять назад вошла в одну японскую программу. Что-то там типа «вечная молодость». Большой риск за серьезные деньги. В общем, много женщин отвалилось, некоторые даже умерли. А ей повезло. Совпала вся биохимия, ну и хрен что вообще, я в этом не разбираюсь. В общем, она теперь всегда такая будет. Если не погибнет от несчастного случая. Не дай бог, конечно.
- Ты что? Правда? Это же класс! Прямо не верится!
- Красив корабль с берега, а берег - с корабля, - мудро вздохнул Петр Васильич, тем более что он когда-то служил на флоте. - Ты сам бы попробовал...
- А что? - Виктор Иваныч даже руки потер. - Я могу!
- Не сможешь, - сказал Петр Васильевич.
- Это еще почему? - возразил Виктор Иваныч. - Я еще очень даже! Ко мне вот буквально вчера одна приходила. Сорок пять лет. Огонь девка! По-моему, ей понравилось!
- Да ты хоть костыль себе туда вставь! Я же не про секс!
- А про что?
- Про жизнь, - нахмурился Петр Васильич.- Ну вот ты представь себе. Утром она вскакивает с постели, перед этим сделав тебе очень сладенько, бежит на кухню, ставит кофейник, потом заскакивает в душ, потом, напевая, разливает кофе по чашечкам и кричит звонким голосом: «Петюша! Завтракать!» Ты нашариваешь тапки, выходишь, а она там в коротком халатике, ножки стройненькие, сисечки торчат, попка - как яблочко...
- Так это же отлично!
- И вот так - тридцать семь лет! Никакого целлюлита, никакого даже намека на пузико. Или на косточки на ногах. Тоска. И морщин совсем нет. И шея, как раньше. Не говоря уже о седине. Кошмар. Я больше не могу.
- Может, она тебя сексом замучила?
- Что ты... Она такая тактичная... И умелая... И вот еще что. Никакого повода сходить налево! Типа там: жена стала скандальная, сварливая. Асенька в смысле скандалов - ни-ни!
- Так вы что, серьезно развелись? - спросил Виктор Иваныч после долгой паузы.
- Штамп поставили.
Виктор Иваныч помолчал еще минуту и осторожно спросил:
- А ты на меня, в случае чего, не будешь обижаться?
- Обещать не могу. Но постараюсь. Но - не советую!
Оригинал и комментарии
от prilepin
Очень верные наблюдения.
Всегда говорил, что нацболы - это самые лучшие демократы.
Пишет старый партийный товарищ.
Жеребин Павел
У меня сложилось впечатление, что, к сожалению, в нашем обществе предпочтительным способом взаимодействия между различными конфликтующими (реально или даже только потенциально) общественными группами является следование принципу «Лучшая оборона - это наступление!».
Но этот принцип, вполне применимый во многих случаях к межгосударственным конфликтам, в случае внутриобщественных конфликтов абсолютно контрпрудуктивен.
Здесь нужен другой подход: демаркация границ и защита своих территорий. Только оборонительные операции.
Ну, для примера, условно. Логично было бы, чтобы православный активист не лез на выставку современного искусства или в бордель со своей «моралью и нравственностью», а художник- акционист не лез бы со своими перфомансами или покемонами в храмы. А кто полез бы, тот получил бы по рогам трижды: от тех, к кому полез; от государства и закона; и от своих единомышленников получил бы жесткое порицание - за провокацию. Так и рождается общественный консенсус.
Но не у нас, увы.
Здесь мыслят категориями «лучшая оборона - наступление», «если враг не сдается - его уничтожают», «котел», «окружение», и т.п.
Здесь альфа-самечики бьются за право демонстрировать своё натуральство в гей-клубах и фем-кофейнях. Здесь педики отстаивают право «просвещать» малолетних, а феминистки требуют обслуживания в барбер-шопах. Здесь православные активисты пролоббировали безобразную статью, по которой можно посадить любого атеиста или неправославного, критически рассуждающего о Православии не в мегафон на литургии в церкви, а где-то на форуме с единомышленниками. Но и антиклерикалы здесь решили давить и наступать - повсеместно торпедируя строительство православных храмов и приветствуя проведение различных безвкусных «панк-молебнов» в существующих.
Государство же не должно разжигать и поощрять все эти «петушиные бои», оно, напротив, должно охранять эти внутриобщественные консенсусные границы, демпфировать столкновения между общественных группами...
Всегда говорил, что нацболы - это самые лучшие демократы.
Пишет старый партийный товарищ.
Жеребин Павел
У меня сложилось впечатление, что, к сожалению, в нашем обществе предпочтительным способом взаимодействия между различными конфликтующими (реально или даже только потенциально) общественными группами является следование принципу «Лучшая оборона - это наступление!».
Но этот принцип, вполне применимый во многих случаях к межгосударственным конфликтам, в случае внутриобщественных конфликтов абсолютно контрпрудуктивен.
Здесь нужен другой подход: демаркация границ и защита своих территорий. Только оборонительные операции.
Ну, для примера, условно. Логично было бы, чтобы православный активист не лез на выставку современного искусства или в бордель со своей «моралью и нравственностью», а художник- акционист не лез бы со своими перфомансами или покемонами в храмы. А кто полез бы, тот получил бы по рогам трижды: от тех, к кому полез; от государства и закона; и от своих единомышленников получил бы жесткое порицание - за провокацию. Так и рождается общественный консенсус.
Но не у нас, увы.
Здесь мыслят категориями «лучшая оборона - наступление», «если враг не сдается - его уничтожают», «котел», «окружение», и т.п.
Здесь альфа-самечики бьются за право демонстрировать своё натуральство в гей-клубах и фем-кофейнях. Здесь педики отстаивают право «просвещать» малолетних, а феминистки требуют обслуживания в барбер-шопах. Здесь православные активисты пролоббировали безобразную статью, по которой можно посадить любого атеиста или неправославного, критически рассуждающего о Православии не в мегафон на литургии в церкви, а где-то на форуме с единомышленниками. Но и антиклерикалы здесь решили давить и наступать - повсеместно торпедируя строительство православных храмов и приветствуя проведение различных безвкусных «панк-молебнов» в существующих.
Государство же не должно разжигать и поощрять все эти «петушиные бои», оно, напротив, должно охранять эти внутриобщественные консенсусные границы, демпфировать столкновения между общественных группами...
Оригинал и комментарии
от prilepin
Новость увидел краем глаза: "В Сети появилась петиция против присуждения Алену Делону награды за вклад в кинематограф из-за его "гомофобной позиции и симпатию к крайне-правым движениям"".
У вас, признайтесь, какая первая реакция?
"Какой молодец" или "Какой подлец"?
Я вот крайне-правые движения, как известно, на дух не переношу. Но...
До чего довели, гады.
У вас, признайтесь, какая первая реакция?
"Какой молодец" или "Какой подлец"?
Я вот крайне-правые движения, как известно, на дух не переношу. Но...
До чего довели, гады.
Оригинал и комментарии
(угрюмо) от nikab
Все-таки влюбленность для меня критичный моторчик. Если нужно кричать кому-то "Смотри как я сейчас прыгну" - прыгать выше головы получается легко, зажигательно, добровольно и с песней. Если никому ничего кричать не нужно - я становлюсь апатичным и замкнутым существом. Т.е. мне все равно есть чем заняться (теми же сказками например :), но фотографировать направо и налево не хочется, стихи не пишутся, фестивали не делаются и даже ездить на них не особенно спешится. Жизнь становится тихой и сонной. И меня это несколько удручает. С другой стороны без фейерверков я продуктивней работаю над прозой, а задач в этой области огого.
Так вот.
Так вот.
Оригинал и комментарии
Каких только сюрпризов от nikab
Не готовит мне моя прекрасная работа... Копаюсь собираю материалы для очередного текста. Залезаю на форум богинь женственности (не путать с багинями). И узнаю, что оказывается историки раскрыли древнюю тайну, сокрытую пеной лет. Про Гомера все в курсе? Гнев о богиня воспой Ахиллеса Пелеева сына и все такое? Знайте, невежды - Гомер на самом деле был Навсикаей, высокоталантливой дочкой царя Алкиноя. Именно эта юная дева сочинила Илиаду и Одиссею в одно жало, а авторство потом коварно украли мужчины!!!
...Занавес...
...Занавес...
Оригинал и комментарии
от prilepin
Новая.
Оригинал и комментарии
Посмотрела "Благие знамения" от nikab
Это лучшее из виденного за много лет. Это настолько невыносимо прекрасно, настолько пропитано чернейшим изысканным английским юмором, настолько смешно... Фантастическая смесь "Омена" и "Монти Пайтон", центон ко всему - музыка, фильмы, книги, реклама, великолепная съемка, великолепные актеры, пародия на все сразу и нифига не поймешь, что тут всерьез. Фильм про Армагеддон и дружбу ангела с демоном, снятый атеистами для атеистов. Просто цимес какой-то!
Ах, прекрасный мой друг, на кого ты меня покинул?! Такой сериал надо смотреть вдвоем, делая стоп каждые пять минут и смакуя все кадры, все цитаты, все моментики. Можно было бы конечно устроить совместный просмотр, но... Пойду заедать клубникой разбитое вдребезги одинокое сердце...
Драккарис!!!
:)))
Ах, прекрасный мой друг, на кого ты меня покинул?! Такой сериал надо смотреть вдвоем, делая стоп каждые пять минут и смакуя все кадры, все цитаты, все моментики. Можно было бы конечно устроить совместный просмотр, но... Пойду заедать клубникой разбитое вдребезги одинокое сердце...
Драккарис!!!
:)))
Оригинал и комментарии
Ненавижу такие совпадения от nikab
Дописываю сказку старого зоопарка про фронтовую овчарку. Собака в финале должна погибнуть. Остается страничка текста на утро. Утром просыпаюсь от того, что под наши окна приходит долго и мучительно умирать бродячий пес.
На вопрос почему я не берусь его спасать - я не знаю, что с ним, и не рискну оказывать помощь животному, которое умирает неизвестно от чего.
На вопрос почему я не берусь его спасать - я не знаю, что с ним, и не рискну оказывать помощь животному, которое умирает неизвестно от чего.
Оригинал и комментарии
от prilepin
Это не предмет обсуждения.
Нигде в мире.
Это, суки, вам не Колыма.
https://www.facebook.com/photo.php?fbid=10157486322892313&set=a.66828482312&type=3&theater
Нигде в мире.
Это, суки, вам не Колыма.
https://www.facebook.com/photo.php?fbid=10157486322892313&set=a.66828482312&type=3&theater
Оригинал и комментарии
Вита В. от nikab
Сдала экзамен в художку. Одного балла не хватило до третьего класса, пойдет во второй. Пусть учится, холера ясна!
Оригинал и комментарии
от prilepin
Буду.
https://provladimir.ru/2019/05/15/zahar-prilepin-prezentuet-vo-vladimire-novyj-roman/?fbclid=IwAR06BFJuZjWUWmL_VUO2aQukOxgxJF1AYytzUILB3Fu3ne0YGyMKmNhjTO4
https://provladimir.ru/2019/05/15/zahar-prilepin-prezentuet-vo-vladimire-novyj-roman/?fbclid=IwAR06BFJuZjWUWmL_VUO2aQukOxgxJF1AYytzUILB3Fu3ne0YGyMKmNhjTO4
Оригинал и комментарии
Западная Двина от lemming-drover
https://www.youtube.com/watch?v=1uv4TF-3W8c
Ежели кому интересно -- вот небольшой смонтированный фильм по нашему весеннему походу этого года. (Непосредственно сюда кинуть не могу, там авторский запрет.) Автор немного напутал с фактами, в частности с топонимами, но в целом сделано хорошо. IMHO, конечно. Я там тоже мелькаю, сурьезный такой, ибо простуженный. И Дима Байкалов. В большие походы я уже не хожу, силы не те, но майскими походами пока не пренебрегаю. Да и подрастающее поколение (внучку) начинаем понемногу совращать в байдарочную веру.
Ежели кому интересно -- вот небольшой смонтированный фильм по нашему весеннему походу этого года. (Непосредственно сюда кинуть не могу, там авторский запрет.) Автор немного напутал с фактами, в частности с топонимами, но в целом сделано хорошо. IMHO, конечно. Я там тоже мелькаю, сурьезный такой, ибо простуженный. И Дима Байкалов. В большие походы я уже не хожу, силы не те, но майскими походами пока не пренебрегаю. Да и подрастающее поколение (внучку) начинаем понемногу совращать в байдарочную веру.
Оригинал и комментарии
от prilepin
Хорошая компания.
http://zavtra.ru/blogs/tri_pokoleniya?fbclid=IwAR18QH1PrJD_5HJol2VFJ7WjbmAUj6fkzZxS1CDb44t1S5wGX8U5cwWBkSc
http://zavtra.ru/blogs/tri_pokoleniya?fbclid=IwAR18QH1PrJD_5HJol2VFJ7WjbmAUj6fkzZxS1CDb44t1S5wGX8U5cwWBkSc
Оригинал и комментарии
И еще одна сказка старого зоопарка от nikab
Конь-огонь
Пьеса «Много шума из ничего» в зоопарке игралась редко – служители люди разумные, ветеринары тем паче, о товарище директоре и говорить нечего. Поднимать переполох на пустом месте никто из них не стремился, да и повод был пустяковый. Подумаешь лебедь за палец цопнул, перстень с пальца скусил, да и заглотнул, паршивец, даже не подавился. Птички, знаете ли, и не такое глотают, мамонт Васька с посетительниц шляпы снимает, а медведь Шишкин как-то пьянице нос отъел – самый кончик, но крику было! Нет, понятно, что перстень ценный и палец ценный и владелец его, сэр Батлер, громогласный инженер из Килкенни, тоже не из последних людей. Сэр приехал настраивать редкостный шлифовальный станок на заводе, подустал от банкетов, решил развеяться, посмотреть на зверушек, покормить лебедей булочкой – и такой конфуз вышел. Сэру выразили сочувствие, подарили набор открыток и целебный бальзам «Бугульма». Но забивать нахальную птицу, потрошить ее и копаться в кишках никто не стал – сэров много, лебедей мало. Извинились и хватит.
Впрочем, за лебедя зоотехник Малышкина беспокоилась не на шутку – птица нежная, трепетная, а ну как встанет неправедно сожранное посреди живота. И вправду пару дней кряду белокрылый красавец казался взъерошенным и понурым, он горбился и плевался вазелиновым маслом, которое для профилактики вливали в преступный клюв. Потом ему полегчало. И о шуме забыли – в зоопарке приключается столько поводов для беспокойства, что помнить о каждом и мамонтовой головы не хватит. У гусей раньше времени лезут перья, у павианов бунт против старого вожака, у слоних брачный период, а слон от сладкого запаха впал в неистовство и шокировал посетителей непристойными выходками. «Держи меня соломинка, держи» фальшиво напевала Малышкина и заново замешивала корма – гусику дала, лебедю дала, краснозобой казарке дала, хохлатой чернети тоже дала… мамочки, а овес-то?
Бессовестный рыжий конь, выедающий отборное зерно из ведра, зоотехника не особенно удивил – недоглядели конюхи, что ж теперь. Но такой редкостной, безупречной красы она не встречала ни разу. Роскошная грива, золотящаяся на летнем солнце, грациозный почти лебединый изгиб гордой шеи, узкая морда, лукавый взгляд синих-пресиних глаз, тонкие ноги с копытцами красной меди… Ай! Ай! Ах ты, сволочь мохнатая, пошел вон!
Красавец конь подождал, пока очарованная женщина протянет руку поближе к морде, прихватил зубами за воротник, потряс, с удовольствием пихнул зоотехника в воду, следом сам прыгнул в пруд и исчез – только круги по воде. Сердитая мокрая Малышкина долго трясла головой – в волосы набились водоросли, в уши попала вода. Она даже подумала – не почудилось ли, не перегрелась ли ненароком. Но следы подтверждали – здесь побывала лошадка. И она убежала.
К вечеру конь появился снова – распугал карпов и уток, наступил на черепаха Кешу, обкусал редкие лотосы, собрал у пруда толпу зевак. Лебедь Томас, признанный глава птичьей стаи, расправил мощные крылья, зашипел и пошел разбираться с пришельцем. У Малышкиной волосы встали дыбом – одного удара копыта достаточно, чтобы убить птицу, а если конь испугается и станет метаться, то подавит и яйца и нерасторопных птенцов. Однако рыжий нахал приветствовал лебедя совершенно цирковым поклоном, а потом мелодично заржал – зоотехнику почудилось, заговорил, но говорящих лошадей не существует. Тем не менее лебедь понял и ответил возмущенным шипением. Наблюдать за потешной перебранкой можно было до бесконечности, но Малышкина решительно поспешила за помощью – безобразие следовало прекратить.
Сторож Палыч, услыхав о лисе в курятнике… простите жеребце в птичнике, немногословно выругался и развел руками – я вам не ковбой. Сестры Ахметовы, водившие по кругу пони и осликов, поспешили взглянуть на коня, но подходить к нему близко не стали. И конюх Батя отказался брать жеребца - не наш, не седланный, не объезженный. Нужен берейтор. Или жокей. Или цыган.
Школы верховой езды в зоопарке увы не открылось – то средств не хватало, то лошадей, то нужных специалистов. Выездкой почти не занимались, лошади не работали, в лучшем случае развозили по зоопарку грузы или катали молодоженов в карете. А вот цыган в зоопарке был. Даже два.
Коля Ильин он же Коля Большой, здоровенный кряжистый дядька работал зоопарковым техником уже больше двадцати лет. Чинил все – от холодильников и замкОв до инкубаторов и термостатов, следил за стареньким РАФиком, зеленым грузовичком и заезженным «жигулем» руководства. При случае и сам мог сесть за руль, на работу катался на мотоцикле, носил жилеты, шелковые рубахи и роскошную седоватую бороду, которой весьма гордился. Почти не пил, не злословил, не задирался, ни с кем не ссорился. Искренне любил женщин, но на работе лишь посматривал жарким взором на пышные формы да отпускал комплименты. Подворовывал, точнее находил применение списанным и ненужным железкам – но кто без греха? Состоял на хорошем счету.
Коля Крикунов, он же Коля Маленький стал помощником Коли Большого совсем недавно и походил на старшего разве что блеском горячих глаз да богатым, идущим из сердца голосом. В остальном был он молод, невысок, телом щупл – в чем только душа держится?
Вырос Коля в небольшом городке, отец его честно крутил баранку, мать шила, братья с сестрами поспевали один за другим. Но ему повезло с учительницей. Желчная немолодая «музичка» в свое время обещала стать крупной певицей, но жизнь отбросила ее в глухую провинцию. Женщина не любила никого и ничего, кроме музыки. И к болтливому цыганенку она придиралась больше чем к остальным – ишь, крикун выискался. Колька не дал себя в обиду, ни двойки ни наказания не помогали. Наконец «музичка» не выдержала, пешком через полгорода отправилась к родителям басурмана – пусть усовестят. И услышала, как Коля во дворе под навесом играет на старенькой, еще дедовой скрипке.
Увидев учительницу, паренек юркнул в дом – неприятности приближались. Чуйка не подвела. После долгого спора с учительницей, отец добыл сына из нужника, отвесил ему затрещину и вывел на кухню. «Станешь учиться музыке».
Подготовка к экзаменам оказалась похлеще Бородинской битвы – Коля бранился, прятал инструмент под диван и грозился сбежать из дома. Но наконец дурацкие черные знаки сложились в мелодии и дело пошло на лад. Пять лет день в день мальчик занимался как проклятый, выступал в городском ДК, доходил до республиканских конкурсов. Играл Коля как бог – или как черт. Проживи «музичка» подольше, стал бы и лауреатом и студентом консерватории. Но инфаркт переиграл планы. Без учительницы Коля начал халтурить и огрызаться. А там и отец вмешался – восемь классов и баста. Работать пора, жениться пора.
В работу Коля вгрызся как голодный в калач – водить машину парень научился мгновенно, примерился и к автобусу и к мотоциклу. Наловчился переобувать шины, перебирать мотор, менять масло, стекла и ручки. Начал деньгу зашибать, приоделся, обзавелся настоящими джинсами и ботинками на дурацкой подошве. А вот с женитьбой не задалось.
Музыкальная школа – питомник хороших девочек. Миловидная Анечка, дочь главврача больницы, училась на фортепьяно, недостаток таланта возмещая усердием и трудом. И не раз ездила вместе с Колей на конкурсы, выступала в одних концертах, позволяла донести до дому папочку с нотами и не позволяла драться. Пианистка как никто другой понимала ценность рук музыканта.
Узнав, что талантливый мальчик бросил учебу, Анечка страшно расстроилась. Она навестила друга с пластинкой Вивальди в одной руке и газетной вырезкой о Паганини в другой. Потом навестила еще раз, потом незаметно поцеловалась за гаражами… Другой бы обошелся с девочкой скверно, но не Коля. Он отверг всех невест, предложенных матерью, и потребовал у отца идти свататься. Ах, не цыганка? Мы в Советском Союзе живем, у нас ин-тер-на-ци-о-нал! Едва удалось уговорить парня повременить со свадьбой – отслужишь в армии, вернешься и побалакаем. Чем черт не шутит, авось и отдадут доктора дочку.
Когда Коля демобилизовался, Анечки в городе след простыл. Как хорошая девочка она тоже сходила к родителям. Услышав о перспективе получить в зятья сына шофера, главврач поднял все связи и поступил дочку в институт культуры за тысячу километров от родного города. Самостоятельная жизнь и блестящее (по сравнению с темной провинцией) общество вскружили девчонке голову. На втором курсе Анечка вышла замуж за моложавого красавца искусствоведа и уже собиралась порадовать родителей внуком.
Услыхав об измене Коля пришел в ярость. Он грозился проколоть шины главврачу, побить стекла в его квартире, поджечь дверь и подрихтовать лицо похотливому искусствоведу. Он нагрубил матери и едва не подрался с отцом. Он разбил отцовский любимый мотоцикл, трижды перебранный от руля до колес. На мотоцикле сердце старика не выдержало. Крикунов-старший вызвал сына и велел – едешь к дядьке, работаешь где велят, пока за ум не возьмешься – не возвращайся. Коля сперва взбеленился и полез на рожон, но поразмыслив решил, что отец прав. Из-за бабы пускать жизнь под откос – не мужское дело. Собрал вещички, надел джинсы, забрал дедовскую скрипку и отправился в новую жизнь.
С лошадьми Коля Младший почти не имел дела – так, пару раз катался верхом, гостя у родни в селе. Коля Старший с лошадьми возился только по юности – табор свое откочевал, да и с железом цыган ладил лучше, чем с божьими тварями. Но дед его, Василь «Червонец» Ильин при царе служил ремонтером, собирал по губерниям никчемных кляч, выхаживал их и продавал армии в лучшем виде. Мог и подковать коня и подлечить, и перекрасить и подмолодить, и испортить до времени, чтоб и хозяин родной не узнал. Цыганской наукой Василь щедро делился с внуками, награждая понятливых леденцами и мелкой денежкой. Коля Старший любил сладости.
Пришлось дождаться закрытия зоопарка – брать коня при посетителях не рискнул никто. Спешно подготовили клетку, тесноватую, зато прочную. Коля Старший затребовал ржаного хлеба, яблок и сахара, вымоченного в коньяке. Погладил холеную бороду, перекрестился размашисто (Малышкина ахнула возмущенно), спокойно пошел к коню. Под внимательным синим прищуром не растерялся, дал понюхать ладони, угостил, ухмыльнулся, увидев, как рыжий красавец тянется к сахару. И повел грозного жеребца как овечку, подкармливая сладким каждые пару метров. Не подозревая подвоха, конь спокойно зашел в клетку, захрустел яблоками. Хитрован Коля Старший спиной вперед выпрыгнул вон и захлопнул засов. Попался! Грохот копыт и гневное ржание разнеслись по всему зоопарку, жеребец взбунтовался, но слишком поздно.
Очарованный Коля Младший взгляд не мог отвести от красавца, свирепого и опасного словно язык пламени.
- Ай хорош конь! На таком царю ездить или маршалу на параде.
- Этому коню только крыльев недостает, - ухмыльнулся Коля Старший. – Вот только сперва рога пообломать надо.
Для начала старый цыган велел день не кормить буяна, а затем с недельку подержать впроголодь. Воды давать вволю, а зерна или сена ни крошки. И собрать все потребное для воспитания – кнуты, путы, веревки, мешок битого кирпича, мешок мелких гвоздей, бутылку армянского коньяка... Насчет коньяка товарищ директор выказал сомнение, Коля Большой не стал отпираться – выпивка мне, для поправления здоровья. Нелегкое это дело, коня лечить.
У Коли Маленького вопросов не возникало. Он дневал и ночевал подле клетки, прислушивался к звонкому ржанию и хриплому дыханию лошади. Парню чудилось – даже сердце теперь стучит в такт ударов копыт. Шалый конь как в руках огонь – удерживать станешь, до кости обожжешься.
Подходить к жеребцу близко Коля Большой настрого запретил и на то была причина.
- Конь он как баба, чаворо. Бить его будешь, строжить, принуждать без меры – возненавидит хуже змея, отомстит когда не ждешь. Баловать его будешь, овсом отборным кормить, ленты вплетать в гриву – забалует, слушать не станет. А вот если ты его от беды уберег, от злой напасти утешил, приласкал, да и оседлал сразу – твой на всю жизнь. Я его сейчас бить начну – день, два, три. А ты молчи. Сердце кровью закапает – молчи, не подходи. Когда скажу – явишься, переведешь его в стойло, чтобы знал, подлец, кто его спас. Ясно тебе?
- Ясно, - хмыкнул Коля Маленький.
Парню план совершенно не нравился. И чем дольше он исподволь наблюдал за конем, тем сильней огорчался. Цыгане не лгут, начинать дружбу с обмана отдает подлостью. Пусть иначе и не приручить зверя, но неволя неволя и есть. Коням как и людям свободна нужна, луга нехоженые, озера широкие – и звезды в них отражаются, словно бог с неба овес рассыпал. Душа плачет… а когда плакать хочется, надо петь:
- Ай, ручеёчек, ручеёк,
Ай, брал я воду ли на чаёк,
Ромалэ-лэ, ли да чявалэ-лэ.
Ай, вода помутилася,
Ай, с милой разлучился я,
Ромалэ-лэ, ли да чявалэ-лэ…
Печальная поначалу мелодия закружила, затанцевала, повела за собой. И негромкому голосу вторил ритмичный цокот. Рыжий переступал с ноги на ногу, отбивая дробочку не хуже любого цыгана. И тоска в синих глазах сменилась толикой интереса. Ай, была не была! Парень пригладил кудри, собрался с духом и поспешил в гараж:
- Дядь-Коля, погоди коня лечить! Дай я один цыганский секрет испробую.
Старый цыган недоверчиво посмотрел на молодого – нет того конского секрета, чтобы царский ремонтер его не знал. Служи Колька хоть при конном заводе, хоть при цирке – куда ни шло… Но попытка не пытка, спрос не беда.
- Пробуй парень. А не сладишь – выйдет по-моему.
Ввечеру, когда народ разошелся, служители разбрелись, и сторож Палыч задремал у себя в сторожке, Коля Маленький захватив с собой скрипку, заглянул навестить коня. Заключение явно вредило гордому жеребцу, шкура потускнела, на боках появились струпья – будто решетка, раскаленная докрасна, прижгла шерсть. Сахар коня не интересовал, горбушки не привлекали, человеческий голос тоже. А вот к музыке он прислушался с видимым удовольствием, оживая на глазах. Рыжий красавец пристально смотрел на скрипача, потряхивал гривой, негромко ржал. Коле Маленькому не приходилось встречать столь внимательных слушателей. Отвыкшие от музыки пальцы нежно трогали скрипку, один напев перетекал в другой.
- Ай да, загулял, загулял,
Парень молодой, молодой.
В красной рубашоночке
Фартовенькой такой…
Коле Маленькому помстилась слезинка в уголке синего глаза. Надо ж, животина, а все понимает. Музыка ему, рыжему бандиту нравится, скрипку любит. Яблочко с руки взял – не поморщился, не укусил. Открыть клетку, почистить, напоить, утешить – и признает хозяина. Ты ж мой упрямый, ты ж мой горячий… Стой! Тпру! Куда?!
Стоило двери клетки распахнуться, как жеребец не будь дураком ломанулся наружу. Коля Маленький попытался ухватить беглеца за гриву, подпрыгнул и сам не понял, как оказался на потной спине коня. И началась скачка!
Первым делом жеребец прыгнул в пруд и искупался вдоволь. Коля промок насквозь, чудом не утонул, и лишь цыганская гордость помешала отпустить гриву и смыться. Лебеди шумели и били крыльями, приветствуя рыжего гостя, в их трубных криках звучала радость. Затем словно призовой ахалтекинец на скачках конь высоким прыжком взял забор зоопарка и помчался куда глаза глядят. Глаза глядели к неширокой быстрой реке, пересекающей город. С ножевым свистом жеребец влетел в воду, увернулся от случайного катера и пропал.
В зоопарке ни коня, ни наездника больше не видели. Коля Большой долго бранился, ругал себя, сетовал, что подпустил парнишку к дикому зверю – теперь и костей не соберешь по закоулочкам города. Под шумок старый цыган припрятал выданный коньяк и вечером с чистой совестью хлопнул рюмочку. Он с первого взгляда понял, что родственник прикипел к коню сердцем и разлучить их может разве только могила. Украл коня, стервец черномазый, и дядьке не рассказал, что красть надумал! Тэ авес бахтало…
Конь и его человек кочевали по округе все лето. Ночевали в лесах, в пещерках, в утлых домишках заброшенных деревень. Носились по диким лугам, по зеленому разнотравью, сшибали росу с лилового иван-чая и резного тысячелистника, бродили в предутреннем тумане, бешено танцевали при полной луне. Конь держался ближе к воде, плескался в озерах и ручейках, плавал как рыба и охотно позволял Коле держаться за гриву. Ни начальников, ни указов, ни дураков вокруг – живи себе, радуйся, меряй землю босыми пятками, играй на скрипке, бередя душу. На звуки музыки выходили порой и звери и причудливые создания, родичи источников и деревьев, и сотканные из мглы призраки отважных степных лошадок.
С едой конечно пришлось туго – коню везде стол, а цыган траву жрать не станет. Отощалый, загорелый дочерна Коля Маленький перебивался чем бог пошлет – собирал ягоды и грибы, просил коня выгнать на мелководье рыбу, шарил по опустелым стоянкам туристов, тишком копал на огородах картошку, обдирал початки молодой кукурузы.
По осени, поразмыслив немного, Коля пошел по сельсоветам. Так мол и так, молодой, работящий, непьющий, дело знаю, в моторах разумею, водить машину могу. В первом колхозе председатель отказал ему даже не спросив паспорта – знаю я вас, ворюг. Во втором председательша, дебелая бой-баба, вроде как согласилась приютить паренька в сложной жизненной ситуации, но интересовала ее, как оказалось, отнюдь не исправность тракторов в механосборочной. В третьем затребовали документ об образовании и справку о несудимости – ехать за ними в город Коля не хотел и не собирался. В облетелых лесах уже пахло снегом, когда парень наконец отыскал приют. В деревушке Чапейкино подле речки Зеленый Ключ ушел в армию механизатор и запил техник молочной фермы, умные руки требовались позарез. Парнишке организовали комнату в общежитии, выделили аванс и приняли на довольствие, не задавая лишних вопросов.
Рыжий бродяга к людям не пошел. До зимы он поджидал паренька на опушке сосновой рощицы, носился с ним по холмам и перелескам, не раз и не два сбрасывал шутки ради в холодную воду, но Коля на коня не сердился. Когда река подернулась первым льдом, конь привез цыгана к берегу, наклонил голову, приглашая слезть, а потом прямо с берега прыгнул на глубину. До весны след простыл.
За зиму Коля обустроился, обжился, обзавелся каким-никаким имуществам. По вечерам он частенько играл на скрипке, приводя в лютый восторг свинарок, доярок и механизаторов. Первый парень на селе, баянист Бахтияр, сперва здорово ревновал и собирался поколотить пришлеца, но потом незаметно сыгрался с ним. Тем паче, что с девушками Коля вел себя строго, баловать не баловал и фигуристых местных красоток не портил.
В конце апреля, когда тронулся лед, конь вернулся. Заслышав призывное звонкое ржание, Коля собрал вещмешок, прихватил скрипку и исчез на две недели. Председатель бранился, угрожал уволить поганца и подать в розыск, но цыган вернулся к посевной и до осени работал, как проклятый. В сентябре снова исчез на неделю-другую. Так и повелось.
Жениться Коля больше не собирался… пока доярка Маруська не переплясала его аж три раза подряд на деревенских гульках. Цыган повелся, долго дразнил девчонку, наигрывал ей бешеный чардаш, надеясь загнать, как кобылку и сам не заметил, как оказался в ЗАГСе. Впрочем, не пожалел. Жена парню досталась добрая, не жадная, не сварливая, не скупая. И хвостом не вертела и на сторону не посмотрела ни разу, смеясь над свирепой ревностью мужа. Вскоре пошли и дети –где трое, там и четверо. Зажили порой скудно, но весело, пели хором по вечерам, Коля научил жену готовить цыганский борщ и печь лепешки, а она приучила его к русской бане.
По весне и порой по осени Коля все-таки исчезал кочевать – бродячая душа не знала покоя, да и рыжий бандит ему сделался вроде родного брата. Цыгана и коня могила разлучит. Маруська не возражала – некрасивая, кривоногая, «черномазая» по мнению односельчан рядом с мужем она чувствовала себя любимой. И не променяла бы цыгана ни на чванного городского шофера ни на богатенького бухгалтера!
…А ценный перстень отыскали совсем недавно. Спускали пруд, чистили грязь – бац, сверкает что-то забавное. Вытащили, отмыли, увидали кольцо-печатку с чеканкой филигранной работы – буйный конь вставал на дыбы, махал серебряными копытцами. Отнесли находку в музей – оказалось, игрушка старинной гаэльской работы. Якобы в глухой древности король сидов заключил в серебро чересчур вольнодумного кэльпи – водяную лошадку. Кто владеет кольцом, тому и подчиняется дивный конь, слушается беспрекословно, возит куда захочешь. Остался пустяк - отыскать бродягу в степях и пустошах, в колыхании ковыля и задумчивом шуме сосен…
Вот только отнимать у коня свободу никому не советую!
Пьеса «Много шума из ничего» в зоопарке игралась редко – служители люди разумные, ветеринары тем паче, о товарище директоре и говорить нечего. Поднимать переполох на пустом месте никто из них не стремился, да и повод был пустяковый. Подумаешь лебедь за палец цопнул, перстень с пальца скусил, да и заглотнул, паршивец, даже не подавился. Птички, знаете ли, и не такое глотают, мамонт Васька с посетительниц шляпы снимает, а медведь Шишкин как-то пьянице нос отъел – самый кончик, но крику было! Нет, понятно, что перстень ценный и палец ценный и владелец его, сэр Батлер, громогласный инженер из Килкенни, тоже не из последних людей. Сэр приехал настраивать редкостный шлифовальный станок на заводе, подустал от банкетов, решил развеяться, посмотреть на зверушек, покормить лебедей булочкой – и такой конфуз вышел. Сэру выразили сочувствие, подарили набор открыток и целебный бальзам «Бугульма». Но забивать нахальную птицу, потрошить ее и копаться в кишках никто не стал – сэров много, лебедей мало. Извинились и хватит.
Впрочем, за лебедя зоотехник Малышкина беспокоилась не на шутку – птица нежная, трепетная, а ну как встанет неправедно сожранное посреди живота. И вправду пару дней кряду белокрылый красавец казался взъерошенным и понурым, он горбился и плевался вазелиновым маслом, которое для профилактики вливали в преступный клюв. Потом ему полегчало. И о шуме забыли – в зоопарке приключается столько поводов для беспокойства, что помнить о каждом и мамонтовой головы не хватит. У гусей раньше времени лезут перья, у павианов бунт против старого вожака, у слоних брачный период, а слон от сладкого запаха впал в неистовство и шокировал посетителей непристойными выходками. «Держи меня соломинка, держи» фальшиво напевала Малышкина и заново замешивала корма – гусику дала, лебедю дала, краснозобой казарке дала, хохлатой чернети тоже дала… мамочки, а овес-то?
Бессовестный рыжий конь, выедающий отборное зерно из ведра, зоотехника не особенно удивил – недоглядели конюхи, что ж теперь. Но такой редкостной, безупречной красы она не встречала ни разу. Роскошная грива, золотящаяся на летнем солнце, грациозный почти лебединый изгиб гордой шеи, узкая морда, лукавый взгляд синих-пресиних глаз, тонкие ноги с копытцами красной меди… Ай! Ай! Ах ты, сволочь мохнатая, пошел вон!
Красавец конь подождал, пока очарованная женщина протянет руку поближе к морде, прихватил зубами за воротник, потряс, с удовольствием пихнул зоотехника в воду, следом сам прыгнул в пруд и исчез – только круги по воде. Сердитая мокрая Малышкина долго трясла головой – в волосы набились водоросли, в уши попала вода. Она даже подумала – не почудилось ли, не перегрелась ли ненароком. Но следы подтверждали – здесь побывала лошадка. И она убежала.
К вечеру конь появился снова – распугал карпов и уток, наступил на черепаха Кешу, обкусал редкие лотосы, собрал у пруда толпу зевак. Лебедь Томас, признанный глава птичьей стаи, расправил мощные крылья, зашипел и пошел разбираться с пришельцем. У Малышкиной волосы встали дыбом – одного удара копыта достаточно, чтобы убить птицу, а если конь испугается и станет метаться, то подавит и яйца и нерасторопных птенцов. Однако рыжий нахал приветствовал лебедя совершенно цирковым поклоном, а потом мелодично заржал – зоотехнику почудилось, заговорил, но говорящих лошадей не существует. Тем не менее лебедь понял и ответил возмущенным шипением. Наблюдать за потешной перебранкой можно было до бесконечности, но Малышкина решительно поспешила за помощью – безобразие следовало прекратить.
Сторож Палыч, услыхав о лисе в курятнике… простите жеребце в птичнике, немногословно выругался и развел руками – я вам не ковбой. Сестры Ахметовы, водившие по кругу пони и осликов, поспешили взглянуть на коня, но подходить к нему близко не стали. И конюх Батя отказался брать жеребца - не наш, не седланный, не объезженный. Нужен берейтор. Или жокей. Или цыган.
Школы верховой езды в зоопарке увы не открылось – то средств не хватало, то лошадей, то нужных специалистов. Выездкой почти не занимались, лошади не работали, в лучшем случае развозили по зоопарку грузы или катали молодоженов в карете. А вот цыган в зоопарке был. Даже два.
Коля Ильин он же Коля Большой, здоровенный кряжистый дядька работал зоопарковым техником уже больше двадцати лет. Чинил все – от холодильников и замкОв до инкубаторов и термостатов, следил за стареньким РАФиком, зеленым грузовичком и заезженным «жигулем» руководства. При случае и сам мог сесть за руль, на работу катался на мотоцикле, носил жилеты, шелковые рубахи и роскошную седоватую бороду, которой весьма гордился. Почти не пил, не злословил, не задирался, ни с кем не ссорился. Искренне любил женщин, но на работе лишь посматривал жарким взором на пышные формы да отпускал комплименты. Подворовывал, точнее находил применение списанным и ненужным железкам – но кто без греха? Состоял на хорошем счету.
Коля Крикунов, он же Коля Маленький стал помощником Коли Большого совсем недавно и походил на старшего разве что блеском горячих глаз да богатым, идущим из сердца голосом. В остальном был он молод, невысок, телом щупл – в чем только душа держится?
Вырос Коля в небольшом городке, отец его честно крутил баранку, мать шила, братья с сестрами поспевали один за другим. Но ему повезло с учительницей. Желчная немолодая «музичка» в свое время обещала стать крупной певицей, но жизнь отбросила ее в глухую провинцию. Женщина не любила никого и ничего, кроме музыки. И к болтливому цыганенку она придиралась больше чем к остальным – ишь, крикун выискался. Колька не дал себя в обиду, ни двойки ни наказания не помогали. Наконец «музичка» не выдержала, пешком через полгорода отправилась к родителям басурмана – пусть усовестят. И услышала, как Коля во дворе под навесом играет на старенькой, еще дедовой скрипке.
Увидев учительницу, паренек юркнул в дом – неприятности приближались. Чуйка не подвела. После долгого спора с учительницей, отец добыл сына из нужника, отвесил ему затрещину и вывел на кухню. «Станешь учиться музыке».
Подготовка к экзаменам оказалась похлеще Бородинской битвы – Коля бранился, прятал инструмент под диван и грозился сбежать из дома. Но наконец дурацкие черные знаки сложились в мелодии и дело пошло на лад. Пять лет день в день мальчик занимался как проклятый, выступал в городском ДК, доходил до республиканских конкурсов. Играл Коля как бог – или как черт. Проживи «музичка» подольше, стал бы и лауреатом и студентом консерватории. Но инфаркт переиграл планы. Без учительницы Коля начал халтурить и огрызаться. А там и отец вмешался – восемь классов и баста. Работать пора, жениться пора.
В работу Коля вгрызся как голодный в калач – водить машину парень научился мгновенно, примерился и к автобусу и к мотоциклу. Наловчился переобувать шины, перебирать мотор, менять масло, стекла и ручки. Начал деньгу зашибать, приоделся, обзавелся настоящими джинсами и ботинками на дурацкой подошве. А вот с женитьбой не задалось.
Музыкальная школа – питомник хороших девочек. Миловидная Анечка, дочь главврача больницы, училась на фортепьяно, недостаток таланта возмещая усердием и трудом. И не раз ездила вместе с Колей на конкурсы, выступала в одних концертах, позволяла донести до дому папочку с нотами и не позволяла драться. Пианистка как никто другой понимала ценность рук музыканта.
Узнав, что талантливый мальчик бросил учебу, Анечка страшно расстроилась. Она навестила друга с пластинкой Вивальди в одной руке и газетной вырезкой о Паганини в другой. Потом навестила еще раз, потом незаметно поцеловалась за гаражами… Другой бы обошелся с девочкой скверно, но не Коля. Он отверг всех невест, предложенных матерью, и потребовал у отца идти свататься. Ах, не цыганка? Мы в Советском Союзе живем, у нас ин-тер-на-ци-о-нал! Едва удалось уговорить парня повременить со свадьбой – отслужишь в армии, вернешься и побалакаем. Чем черт не шутит, авось и отдадут доктора дочку.
Когда Коля демобилизовался, Анечки в городе след простыл. Как хорошая девочка она тоже сходила к родителям. Услышав о перспективе получить в зятья сына шофера, главврач поднял все связи и поступил дочку в институт культуры за тысячу километров от родного города. Самостоятельная жизнь и блестящее (по сравнению с темной провинцией) общество вскружили девчонке голову. На втором курсе Анечка вышла замуж за моложавого красавца искусствоведа и уже собиралась порадовать родителей внуком.
Услыхав об измене Коля пришел в ярость. Он грозился проколоть шины главврачу, побить стекла в его квартире, поджечь дверь и подрихтовать лицо похотливому искусствоведу. Он нагрубил матери и едва не подрался с отцом. Он разбил отцовский любимый мотоцикл, трижды перебранный от руля до колес. На мотоцикле сердце старика не выдержало. Крикунов-старший вызвал сына и велел – едешь к дядьке, работаешь где велят, пока за ум не возьмешься – не возвращайся. Коля сперва взбеленился и полез на рожон, но поразмыслив решил, что отец прав. Из-за бабы пускать жизнь под откос – не мужское дело. Собрал вещички, надел джинсы, забрал дедовскую скрипку и отправился в новую жизнь.
С лошадьми Коля Младший почти не имел дела – так, пару раз катался верхом, гостя у родни в селе. Коля Старший с лошадьми возился только по юности – табор свое откочевал, да и с железом цыган ладил лучше, чем с божьими тварями. Но дед его, Василь «Червонец» Ильин при царе служил ремонтером, собирал по губерниям никчемных кляч, выхаживал их и продавал армии в лучшем виде. Мог и подковать коня и подлечить, и перекрасить и подмолодить, и испортить до времени, чтоб и хозяин родной не узнал. Цыганской наукой Василь щедро делился с внуками, награждая понятливых леденцами и мелкой денежкой. Коля Старший любил сладости.
Пришлось дождаться закрытия зоопарка – брать коня при посетителях не рискнул никто. Спешно подготовили клетку, тесноватую, зато прочную. Коля Старший затребовал ржаного хлеба, яблок и сахара, вымоченного в коньяке. Погладил холеную бороду, перекрестился размашисто (Малышкина ахнула возмущенно), спокойно пошел к коню. Под внимательным синим прищуром не растерялся, дал понюхать ладони, угостил, ухмыльнулся, увидев, как рыжий красавец тянется к сахару. И повел грозного жеребца как овечку, подкармливая сладким каждые пару метров. Не подозревая подвоха, конь спокойно зашел в клетку, захрустел яблоками. Хитрован Коля Старший спиной вперед выпрыгнул вон и захлопнул засов. Попался! Грохот копыт и гневное ржание разнеслись по всему зоопарку, жеребец взбунтовался, но слишком поздно.
Очарованный Коля Младший взгляд не мог отвести от красавца, свирепого и опасного словно язык пламени.
- Ай хорош конь! На таком царю ездить или маршалу на параде.
- Этому коню только крыльев недостает, - ухмыльнулся Коля Старший. – Вот только сперва рога пообломать надо.
Для начала старый цыган велел день не кормить буяна, а затем с недельку подержать впроголодь. Воды давать вволю, а зерна или сена ни крошки. И собрать все потребное для воспитания – кнуты, путы, веревки, мешок битого кирпича, мешок мелких гвоздей, бутылку армянского коньяка... Насчет коньяка товарищ директор выказал сомнение, Коля Большой не стал отпираться – выпивка мне, для поправления здоровья. Нелегкое это дело, коня лечить.
У Коли Маленького вопросов не возникало. Он дневал и ночевал подле клетки, прислушивался к звонкому ржанию и хриплому дыханию лошади. Парню чудилось – даже сердце теперь стучит в такт ударов копыт. Шалый конь как в руках огонь – удерживать станешь, до кости обожжешься.
Подходить к жеребцу близко Коля Большой настрого запретил и на то была причина.
- Конь он как баба, чаворо. Бить его будешь, строжить, принуждать без меры – возненавидит хуже змея, отомстит когда не ждешь. Баловать его будешь, овсом отборным кормить, ленты вплетать в гриву – забалует, слушать не станет. А вот если ты его от беды уберег, от злой напасти утешил, приласкал, да и оседлал сразу – твой на всю жизнь. Я его сейчас бить начну – день, два, три. А ты молчи. Сердце кровью закапает – молчи, не подходи. Когда скажу – явишься, переведешь его в стойло, чтобы знал, подлец, кто его спас. Ясно тебе?
- Ясно, - хмыкнул Коля Маленький.
Парню план совершенно не нравился. И чем дольше он исподволь наблюдал за конем, тем сильней огорчался. Цыгане не лгут, начинать дружбу с обмана отдает подлостью. Пусть иначе и не приручить зверя, но неволя неволя и есть. Коням как и людям свободна нужна, луга нехоженые, озера широкие – и звезды в них отражаются, словно бог с неба овес рассыпал. Душа плачет… а когда плакать хочется, надо петь:
- Ай, ручеёчек, ручеёк,
Ай, брал я воду ли на чаёк,
Ромалэ-лэ, ли да чявалэ-лэ.
Ай, вода помутилася,
Ай, с милой разлучился я,
Ромалэ-лэ, ли да чявалэ-лэ…
Печальная поначалу мелодия закружила, затанцевала, повела за собой. И негромкому голосу вторил ритмичный цокот. Рыжий переступал с ноги на ногу, отбивая дробочку не хуже любого цыгана. И тоска в синих глазах сменилась толикой интереса. Ай, была не была! Парень пригладил кудри, собрался с духом и поспешил в гараж:
- Дядь-Коля, погоди коня лечить! Дай я один цыганский секрет испробую.
Старый цыган недоверчиво посмотрел на молодого – нет того конского секрета, чтобы царский ремонтер его не знал. Служи Колька хоть при конном заводе, хоть при цирке – куда ни шло… Но попытка не пытка, спрос не беда.
- Пробуй парень. А не сладишь – выйдет по-моему.
Ввечеру, когда народ разошелся, служители разбрелись, и сторож Палыч задремал у себя в сторожке, Коля Маленький захватив с собой скрипку, заглянул навестить коня. Заключение явно вредило гордому жеребцу, шкура потускнела, на боках появились струпья – будто решетка, раскаленная докрасна, прижгла шерсть. Сахар коня не интересовал, горбушки не привлекали, человеческий голос тоже. А вот к музыке он прислушался с видимым удовольствием, оживая на глазах. Рыжий красавец пристально смотрел на скрипача, потряхивал гривой, негромко ржал. Коле Маленькому не приходилось встречать столь внимательных слушателей. Отвыкшие от музыки пальцы нежно трогали скрипку, один напев перетекал в другой.
- Ай да, загулял, загулял,
Парень молодой, молодой.
В красной рубашоночке
Фартовенькой такой…
Коле Маленькому помстилась слезинка в уголке синего глаза. Надо ж, животина, а все понимает. Музыка ему, рыжему бандиту нравится, скрипку любит. Яблочко с руки взял – не поморщился, не укусил. Открыть клетку, почистить, напоить, утешить – и признает хозяина. Ты ж мой упрямый, ты ж мой горячий… Стой! Тпру! Куда?!
Стоило двери клетки распахнуться, как жеребец не будь дураком ломанулся наружу. Коля Маленький попытался ухватить беглеца за гриву, подпрыгнул и сам не понял, как оказался на потной спине коня. И началась скачка!
Первым делом жеребец прыгнул в пруд и искупался вдоволь. Коля промок насквозь, чудом не утонул, и лишь цыганская гордость помешала отпустить гриву и смыться. Лебеди шумели и били крыльями, приветствуя рыжего гостя, в их трубных криках звучала радость. Затем словно призовой ахалтекинец на скачках конь высоким прыжком взял забор зоопарка и помчался куда глаза глядят. Глаза глядели к неширокой быстрой реке, пересекающей город. С ножевым свистом жеребец влетел в воду, увернулся от случайного катера и пропал.
В зоопарке ни коня, ни наездника больше не видели. Коля Большой долго бранился, ругал себя, сетовал, что подпустил парнишку к дикому зверю – теперь и костей не соберешь по закоулочкам города. Под шумок старый цыган припрятал выданный коньяк и вечером с чистой совестью хлопнул рюмочку. Он с первого взгляда понял, что родственник прикипел к коню сердцем и разлучить их может разве только могила. Украл коня, стервец черномазый, и дядьке не рассказал, что красть надумал! Тэ авес бахтало…
Конь и его человек кочевали по округе все лето. Ночевали в лесах, в пещерках, в утлых домишках заброшенных деревень. Носились по диким лугам, по зеленому разнотравью, сшибали росу с лилового иван-чая и резного тысячелистника, бродили в предутреннем тумане, бешено танцевали при полной луне. Конь держался ближе к воде, плескался в озерах и ручейках, плавал как рыба и охотно позволял Коле держаться за гриву. Ни начальников, ни указов, ни дураков вокруг – живи себе, радуйся, меряй землю босыми пятками, играй на скрипке, бередя душу. На звуки музыки выходили порой и звери и причудливые создания, родичи источников и деревьев, и сотканные из мглы призраки отважных степных лошадок.
С едой конечно пришлось туго – коню везде стол, а цыган траву жрать не станет. Отощалый, загорелый дочерна Коля Маленький перебивался чем бог пошлет – собирал ягоды и грибы, просил коня выгнать на мелководье рыбу, шарил по опустелым стоянкам туристов, тишком копал на огородах картошку, обдирал початки молодой кукурузы.
По осени, поразмыслив немного, Коля пошел по сельсоветам. Так мол и так, молодой, работящий, непьющий, дело знаю, в моторах разумею, водить машину могу. В первом колхозе председатель отказал ему даже не спросив паспорта – знаю я вас, ворюг. Во втором председательша, дебелая бой-баба, вроде как согласилась приютить паренька в сложной жизненной ситуации, но интересовала ее, как оказалось, отнюдь не исправность тракторов в механосборочной. В третьем затребовали документ об образовании и справку о несудимости – ехать за ними в город Коля не хотел и не собирался. В облетелых лесах уже пахло снегом, когда парень наконец отыскал приют. В деревушке Чапейкино подле речки Зеленый Ключ ушел в армию механизатор и запил техник молочной фермы, умные руки требовались позарез. Парнишке организовали комнату в общежитии, выделили аванс и приняли на довольствие, не задавая лишних вопросов.
Рыжий бродяга к людям не пошел. До зимы он поджидал паренька на опушке сосновой рощицы, носился с ним по холмам и перелескам, не раз и не два сбрасывал шутки ради в холодную воду, но Коля на коня не сердился. Когда река подернулась первым льдом, конь привез цыгана к берегу, наклонил голову, приглашая слезть, а потом прямо с берега прыгнул на глубину. До весны след простыл.
За зиму Коля обустроился, обжился, обзавелся каким-никаким имуществам. По вечерам он частенько играл на скрипке, приводя в лютый восторг свинарок, доярок и механизаторов. Первый парень на селе, баянист Бахтияр, сперва здорово ревновал и собирался поколотить пришлеца, но потом незаметно сыгрался с ним. Тем паче, что с девушками Коля вел себя строго, баловать не баловал и фигуристых местных красоток не портил.
В конце апреля, когда тронулся лед, конь вернулся. Заслышав призывное звонкое ржание, Коля собрал вещмешок, прихватил скрипку и исчез на две недели. Председатель бранился, угрожал уволить поганца и подать в розыск, но цыган вернулся к посевной и до осени работал, как проклятый. В сентябре снова исчез на неделю-другую. Так и повелось.
Жениться Коля больше не собирался… пока доярка Маруська не переплясала его аж три раза подряд на деревенских гульках. Цыган повелся, долго дразнил девчонку, наигрывал ей бешеный чардаш, надеясь загнать, как кобылку и сам не заметил, как оказался в ЗАГСе. Впрочем, не пожалел. Жена парню досталась добрая, не жадная, не сварливая, не скупая. И хвостом не вертела и на сторону не посмотрела ни разу, смеясь над свирепой ревностью мужа. Вскоре пошли и дети –где трое, там и четверо. Зажили порой скудно, но весело, пели хором по вечерам, Коля научил жену готовить цыганский борщ и печь лепешки, а она приучила его к русской бане.
По весне и порой по осени Коля все-таки исчезал кочевать – бродячая душа не знала покоя, да и рыжий бандит ему сделался вроде родного брата. Цыгана и коня могила разлучит. Маруська не возражала – некрасивая, кривоногая, «черномазая» по мнению односельчан рядом с мужем она чувствовала себя любимой. И не променяла бы цыгана ни на чванного городского шофера ни на богатенького бухгалтера!
…А ценный перстень отыскали совсем недавно. Спускали пруд, чистили грязь – бац, сверкает что-то забавное. Вытащили, отмыли, увидали кольцо-печатку с чеканкой филигранной работы – буйный конь вставал на дыбы, махал серебряными копытцами. Отнесли находку в музей – оказалось, игрушка старинной гаэльской работы. Якобы в глухой древности король сидов заключил в серебро чересчур вольнодумного кэльпи – водяную лошадку. Кто владеет кольцом, тому и подчиняется дивный конь, слушается беспрекословно, возит куда захочешь. Остался пустяк - отыскать бродягу в степях и пустошах, в колыхании ковыля и задумчивом шуме сосен…
Вот только отнимать у коня свободу никому не советую!
Оригинал и комментарии
Интеллект Руперты Витольдовны от nikab
Порой превосходит воображение. Я всегда говорила, что собаки умнее котов, но лишь с годами начинаю осознавать, насколько умна моя дорогая собачка.
Нынче днем Его Котейшество Принц Котландии соизволили возжелать поспать на мягоньком. И залезли в мой ящик со шмотками, коий я непредусмотрительно открыла. Я кота не заметила, ящик задвинула, шкаф почти герметичный, в доме жара. Вылезти сам милый котик никак не мог, подать голос то ли не мог, то ли не захотел. Через пару часов Руперта Витольдовна начала суетиться вокруг шкафа, трогать его лапой, пихать мордой и всячески привлекать внимание. Ящик был открыт, рыжий придурок извлечен, покормлен и отруган, Рупа похвалена и обласкана.
Далее Вита Вячеславна днем повесила во дворе гамак и ночью возжелала ночевать на свежем воздухе, в тиши и прохладе под виноградом. Руперта Витольдовна обыкновенно спит у меня в комнате на мягком ковре или пробирается к девицам и устраивается между ними. Нынче дорогая собачка улеглась за порогом и не спускает с деточки глаз - бдит-с.
Все-таки однажды мы принесли с помойки настоящий брильянт, кто бы что ни говорил о невоспитуемости, глупости и агрессии уличных псов. Да, первый год с ней было чертовски трудно, но чем дольше она у нас живет, тем больше мы ее любим и тем меньше проблем она создает. Собачка знает шесть команд, слушается, не лает по пустякам, не кусается, вообще не проявляет агрессию без крайней нужды, покорно переносит лечение и мытье, с удовольствием играет и всячески демонстрирует любовь. При этом она осталась независимой дворовой сучкой со своим характером и своими понятиями о прекрасном. И мы на нее не нарадуемся.
Нынче днем Его Котейшество Принц Котландии соизволили возжелать поспать на мягоньком. И залезли в мой ящик со шмотками, коий я непредусмотрительно открыла. Я кота не заметила, ящик задвинула, шкаф почти герметичный, в доме жара. Вылезти сам милый котик никак не мог, подать голос то ли не мог, то ли не захотел. Через пару часов Руперта Витольдовна начала суетиться вокруг шкафа, трогать его лапой, пихать мордой и всячески привлекать внимание. Ящик был открыт, рыжий придурок извлечен, покормлен и отруган, Рупа похвалена и обласкана.
Далее Вита Вячеславна днем повесила во дворе гамак и ночью возжелала ночевать на свежем воздухе, в тиши и прохладе под виноградом. Руперта Витольдовна обыкновенно спит у меня в комнате на мягком ковре или пробирается к девицам и устраивается между ними. Нынче дорогая собачка улеглась за порогом и не спускает с деточки глаз - бдит-с.
Все-таки однажды мы принесли с помойки настоящий брильянт, кто бы что ни говорил о невоспитуемости, глупости и агрессии уличных псов. Да, первый год с ней было чертовски трудно, но чем дольше она у нас живет, тем больше мы ее любим и тем меньше проблем она создает. Собачка знает шесть команд, слушается, не лает по пустякам, не кусается, вообще не проявляет агрессию без крайней нужды, покорно переносит лечение и мытье, с удовольствием играет и всячески демонстрирует любовь. При этом она осталась независимой дворовой сучкой со своим характером и своими понятиями о прекрасном. И мы на нее не нарадуемся.
Оригинал и комментарии
от prilepin
В новостях вижу.
6 июня юрист так называемого «Фонда борьбы с коррупцией» Любовь Соболь можно сказать напала на Маргариту Симоньян в студии радиостанции «Эхо Москвы». Помощница Навального караулила главного редактора RT с камерой у входа, а затем гналась за Симоньян по коридорам, пока ту не спрятали в кабинете сотрудники радиостанции.
После "атаки" Соболь находящаяся на 18-й неделе беременности Симоньян почувствовала себя плохо. Пострадавшую госпитализировали в одну из московских больниц. Вскоре главный редактор RT сообщила, что находится под угрозой прерывания беременности.
Что хочу сказать.
Из этих вот больших и малых, следующих непрестанной чередой примеров, я давно уже сделал для себя небольшой и очевидный вывод.
Никаких моральных норм для нас - у них нет.
Я Марго знаю - это очень спокойный и очень корректный человек. И профи, конечно; но это другой вопрос.
Но в силу того, что все мы априори - враги, моральные вопросы снимаются.
Беременные, инвалиды, слабые, нищие - да по фигу. Закон - для своих.
Этих (нас) можно давить, унижать, топтать; и ещё подхихикивать при этом.
Убивать тоже можно.
Всё это их, по списку, сплошное "не скорблю" - не кончается никогда. Просто одни это "не скорблю" вслух произносят, а другие про себя говорят. Но на лбу и так всё написано.
Но едва задевают их, тут сразу же звучит на жутком надрыве, со слезой: "Боже мой, Боже мой, как стыдно".
И, чёрт, им не надоест в это играть. Никогда не надоест.
...надеюсь у Маргариты всё в порядке. Не надо туда ходить больше, Марго.
6 июня юрист так называемого «Фонда борьбы с коррупцией» Любовь Соболь можно сказать напала на Маргариту Симоньян в студии радиостанции «Эхо Москвы». Помощница Навального караулила главного редактора RT с камерой у входа, а затем гналась за Симоньян по коридорам, пока ту не спрятали в кабинете сотрудники радиостанции.
После "атаки" Соболь находящаяся на 18-й неделе беременности Симоньян почувствовала себя плохо. Пострадавшую госпитализировали в одну из московских больниц. Вскоре главный редактор RT сообщила, что находится под угрозой прерывания беременности.
Что хочу сказать.
Из этих вот больших и малых, следующих непрестанной чередой примеров, я давно уже сделал для себя небольшой и очевидный вывод.
Никаких моральных норм для нас - у них нет.
Я Марго знаю - это очень спокойный и очень корректный человек. И профи, конечно; но это другой вопрос.
Но в силу того, что все мы априори - враги, моральные вопросы снимаются.
Беременные, инвалиды, слабые, нищие - да по фигу. Закон - для своих.
Этих (нас) можно давить, унижать, топтать; и ещё подхихикивать при этом.
Убивать тоже можно.
Всё это их, по списку, сплошное "не скорблю" - не кончается никогда. Просто одни это "не скорблю" вслух произносят, а другие про себя говорят. Но на лбу и так всё написано.
Но едва задевают их, тут сразу же звучит на жутком надрыве, со слезой: "Боже мой, Боже мой, как стыдно".
И, чёрт, им не надоест в это играть. Никогда не надоест.
...надеюсь у Маргариты всё в порядке. Не надо туда ходить больше, Марго.
Оригинал и комментарии
от prilepin
ИЗ НОВЫХ ПИСЕМ
Всей родне - поклон.
***
Захар, мне 63, почти как Вашей маме, наверное,но Ваши ответы, рассуждения, Ваша боль - это мои мысли, мои ощущения, моя боль. Все: страна, люди, деревня наша, народ, деды, язык, толерантности и нетрадиционники эти, - Вы выразили очень правильно и честно свое отношение, видение, мечты и боль.
Читала,думала,замирало и ныло сердце,но на душе становилось светлее от ощущения того,что вот Вы - известный писатель,много уже повидавший и испытавший,но все равно свой, наш,чистый,не оторванный от народа,своих деревенских корней,болеющий душой и замечательно,что Вы есть и Вы - такой! Настоящий. Верится,что Вас и нас много и не все потеряно.
Извините.
Согласна участвовать в Вашей предвыборной кампании.
***
Книгу читал и не верил, что это пустили в печать! Написанные здесь вещи могут привлечь очень неприятное внимание. Как вы «посмели» обличить ту грязь, которая порой творится в нашем Донецке?
Благодаря этой книге люди увидят надежду на то, что когда-нибудь настоящая правда дойдёт до императора! Вероятно Вы это сделаете! Если нужно мы попросим всем Донбассом,как когда то просил Захарченко... Я книгой очень сильно удивлён, если не сказать обескуражен!
Восхищаюсь вашим мужеством и творчеством! Крепко хлопаю ладонью о вашу ладонь, с характерным хлопком, и стучу плечом о ваше плечо! У нас так здороваются... хотя о чем я? Вы наверно и сами знаете...
Всей родне - поклон.
***
Захар, мне 63, почти как Вашей маме, наверное,но Ваши ответы, рассуждения, Ваша боль - это мои мысли, мои ощущения, моя боль. Все: страна, люди, деревня наша, народ, деды, язык, толерантности и нетрадиционники эти, - Вы выразили очень правильно и честно свое отношение, видение, мечты и боль.
Читала,думала,замирало и ныло сердце,но на душе становилось светлее от ощущения того,что вот Вы - известный писатель,много уже повидавший и испытавший,но все равно свой, наш,чистый,не оторванный от народа,своих деревенских корней,болеющий душой и замечательно,что Вы есть и Вы - такой! Настоящий. Верится,что Вас и нас много и не все потеряно.
Извините.
Согласна участвовать в Вашей предвыборной кампании.
***
Книгу читал и не верил, что это пустили в печать! Написанные здесь вещи могут привлечь очень неприятное внимание. Как вы «посмели» обличить ту грязь, которая порой творится в нашем Донецке?
Благодаря этой книге люди увидят надежду на то, что когда-нибудь настоящая правда дойдёт до императора! Вероятно Вы это сделаете! Если нужно мы попросим всем Донбассом,как когда то просил Захарченко... Я книгой очень сильно удивлён, если не сказать обескуражен!
Восхищаюсь вашим мужеством и творчеством! Крепко хлопаю ладонью о вашу ладонь, с характерным хлопком, и стучу плечом о ваше плечо! У нас так здороваются... хотя о чем я? Вы наверно и сами знаете...
Оригинал и комментарии
Кккошечка от nikab
Виточка кормила милое пестренькое дитя и неосторожно достала из кастрюли кусок вареной грудки (на пакетики у нашей принцессы аллергия) чтобы отрезать часть и выдать Мурильде дневную порцию. Хышшница подпрыгнула, вцепилась в кусок всем чем могла, вырвала его из рук и начала пожирать. Отнять у киски ее добычу мы не рискнули. Надеюсь, не обожрется...
Оригинал и комментарии
Песня дня :) от nikab
Оригинал и комментарии
Оставить отзыв с помощью аккаунта FaceBook: