ЖЖ Топ-50 постов сегодня
Недавние тренды рунета
Лытдыбр. от pesen-net
Раньше Маша училась в престижном лицее имени Фейербаха. Там сочинения про лето суть список курортов. Кто посетил лишь Болгарию, того даже не били, настолько жалко человека. У Маши есть лакшери-мать, она протащила дочь по всем Европам, кроме Кишинёва. Она зорко бдит за уровнем позора.
Лицеисты ездят на машинах. Никаких троллейбусов, электричек и прочих осликов с тележкой. Одна девочка стеснялась приезжать с мигалкой. Говорила отцу, надоела твоя скорая помощь, хочу на хюндае, как простушка. Капризная дрянь, мы считаем.
У меня на работе тоже есть ассенизаторская бочка с жёлтыми маячками. Мы с детьми тоже могли бы понтануться, но избегаем дешёвой популярности.
В этом году, неожиданно для всех, Маша перевелась в вечернюю школу. Она не глупа и не беременна. Просто решила закончить экстерном. Это запрещено везде, кроме вечерней школы.
В вечёрке меньше лицемерия. Там каторгу чёрных зимних утр не называют счастливым детством. Там признают, что среднее образование придумал Торквемада. И чем быстрее ребёнок отсидит, тем лучше.
Я помогал Маше собрать портфель на первое сентября. Положил нож, перцовый газ и словарь блатной фени. Пистолета не было, да Маша и не знает с какой стороны из него стрелять.
Про топор она сказала, "ну папа". А я ответил "не папкай!" И заплакал.
В первый же день Маша услышала, как завуч говорит:
- Дорогие дети, курите на территории школы за сараем! Не ходите за забор, там вас могут замести менты!
Очень трогательно. Сейчас мало где так заботятся об учениках.
С Машей сразу подружился один мальчик. Он рассказал, как колол в вену чернила из ручки. Таким было условие карточного долга. То есть, хороший мальчик, держит слово. Сначала он потерял сознание, а потом ничего, даже приход был.
Другой учится только в хорошую погоду. Он работает дворником и в снегопад уходит махать лопатой.
Соседка по парте соблазнила ученика сварщика. Ловкий ход, завидная партия.
Некоторые школьники уже отсидели в тюрьме. Это серьёзные люди с заточками. Благодаря им, на уроках тихо как в камере.
Есть в классе отличник, победитель олимпиад. Днём он работает на стройке. Родители сказали что не могут его содержать. На первую зарплату мальчик купил в ломбарде телефон за 30 евро и очень им гордится.
Маша говорит, люди в вечерней школе интересные. Дебилов даже меньше, чем в лицее Фейербаха.
Когда валокордин заменил в моём рационе хлеб, я потребовал возврата в лицей, к его обычным наркотикам. Но Маша сказала:
- Мы же с тобой простые люди. Не в понтах счастье.
И тем растрогала до слёз.
Я не бывал богат и вряд ли буду. Денежный поток есть врождённая благодать, как синие глаза, кудрявые волосы или фамилия Ротшильд. Его на тренингах не вымолишь.
Моя первая жена ушла, лишь почуяв мой рок.
Вторая, хвала небу, чутка к недорогим формам счастья.
Она знает как хорошо залезть после мороза в горячую баню.
Или, взять вина, рыбы, и все выходные провести в обнимку.
Или, если в кино свадьба, и кто-нибудь плохой на заднем плане умер.
Мои небогатые друзья очень хорошо в этом разбираются. Они говорят:
- У нас на даче света нет, воды нет, зато какой воздух! Мечтаем провести там лето!
Для сравнения, богатые друзья жалуются:
- Какие французы противные! Весь наш Париж изгадили!
Бедные:
- Ходили на салют, как красиво, боже мой!
Богатые:
- Омар не вкуснее рака, тупо обдираловка.
Бедные:
- Хорошо быть сантехником, всегда при деньгах.
Богатые:
- Да какой ты сантехник! Врать научись, писака хренов!
И обещают познакомить с каким-то чёртом в качестве образца.
Ещё про счастье: менял я бабушке сифон. Она говорит:
- Этот новый сифон невероятно красив! Белый как снег Джомолунгмы! Бог среди сифонов!
Она сварила кофе и напекла блинов. Потребовала, чтобы я отдыхал после изнурительной работы (три минуты в тёплой ванной). Рассказала про соседа (чудесный, только пьёт) и что топят теперь отлично, главное валенки не снимать. Мы сидели на кухне, пили кофе и любили весь мир.
Но чемпион по счастью малых форм, конечно, мой друг Саша Нитунахин.
Послали нас затыкать фонтан. В субботу, утром, в супермаркет, полный истеричек.
Я искал уважительную причину не приехать, например, угодив под поезд.
А Саша Нитунахин в ту же субботу, к тому же фонтану прибыл в отличном настроении.
С коньяком и горячими бутербродами. Говорит:
- Не спеши. Пошли они все в жопу!
И вот у нас коньяк, закуска, вид на текущую воду. Заведующая магазином красиво падает в обморок и тут же встаёт чтобы снова упасть. А мы сидим, у нас праздник труда. Только после третьей рюмки Саша говорит – пора! И шагает в магазин как в пропасть.
Уверяю, многие из вас лучше бы шагнули в пропасть. Я люблю Нитунахина за ту безмятежную улыбку, с которой он погружается во что угодно.
Теперь мораль. Друзья мои! Счастье – не инстаграмм с красивой жопой, а мясной салат на вашей личной кухне! И сегодня моя кухня будет островом удовольствий во всемирном океане неважно чего.
А ещё, через неделю я еду в Кишинёв. Зимой. Ученицы лицея имени Фейербаха даже не представляют, насколько это курортное место.
https://www.facebook.com/PROchtenia/photos/gm.2152478844788202/1899933646750941/?type=3&theater
Оригинал и комментарии
Молдавия. от pesen-net
Я сказал организаторам: меня же никто не знает. Десять человек читали, из них придёт пять. Давайте соберёмся в книжном магазине. Тихо посидим.
- Ну разумеется! – сказали организаторы. И арендовали филармонию.
Молдавские продюсеры могут вырастить артиста из любого толстяка, пойманного в аэропорту. Меня возили на двух машинах, иногда на трёх. Кормили шесть раз в день. Город видел: кто-то важный приехал.
Вот какие поводы для похода в ресторан существуют в Кишинёве:
1. Нам надо поговорить.
2. Потому что Геля пришла.
3. Это Серёжа, познакомьтесь.
4. Здесь будет вкусно.
5. Этот человек - министр спорта.
6. Скоро интервью, надо поесть.
7. Гриша советовал это место.
И конечно, с такой загруженностью, времени на завтрак или обед у людей совсем не остаётся. Поэтому они там ещё и худые. Меня довели до состояния шара, потом выкатили на сцену. Зал оказался полон. Я кое-как вернулся в кулисы, сказал:
- Послушайте, должны были прийти пятеро. Кто остальные 800?
- Не волнуйся, они тебя тоже не знают. Им сказали, будет весело.
- Кто сказал?
- Гриша.
В Кишинёве все знают всех. Гриша - муж Любы, брат Пети и всеобщий друг. Дружба и праздники в Молдавии дороже здравого смысла. На третий день я поклялся сам так жить. Моё второе кредо, - никогда не сдаваться, позориться до конца.
Я читал драматическую лекцию, в которой все померли. Публика сохраняла хорошее настроение вопреки моему артистизму. В произвольный момент в первом ряду захохотала пани Ангелина. "Наконец-то смешное", - догадались книголюбы.
Выходили чтецы. Миллионер Анатолий рассказал историю моего развода, звенящую от трагизма. Александр поведал о том, как моя первая любовь променяла меня на мазду. Чудесная девушка Ёлка (в Молдавии именем человека может стать любое красивое слово) рассказала про сотрясения мозга у детей. Я рыдал в кулисах. Слушатели сползали на пол. И лишь нехватка времени не позволила нашему литературному салону перерасти в свадьбу с музыкой и дракой.
Позже, разглядывая фото, я установил причины радости. В самые грустные моменты у меня из-под майки выглядывал дерзкий живот. Мерзкий бледный полумесяц на ослепительно чёрном фоне. Теперь понятно, отчего гибнут молодыми некоторые поэты. От таких примерно фотографий.
Дочь Ляля советует в следующий раз написать на животе "Привет, Молдавия". И тогда из лузера я сразу стану хайпером. В комментариях вы можете предложить другие поучительные надписи, уместные для звезды.
Несмотря на пережитый позор, мне очень понравилась Молдавия целиком. Смотрите, например, какие там филологи. Звать Таис, забежала поговорить о Борхесе.
На втором фото я сам, как бы обнимаю всё происходящее.
Оригинал и комментарии
от prilepin
А ваше мнение?
https://www.youtube.com/watch?v=YSDwz5Lw8ZE&list=PLSgy-gJ-dkS9QmKvn-FoHK9EwSNTIBofF&index=2&t=37s
https://www.youtube.com/watch?v=YSDwz5Lw8ZE&list=PLSgy-gJ-dkS9QmKvn-FoHK9EwSNTIBofF&index=2&t=37s
Оригинал и комментарии
+1 от dreamer-m
Сегодня меня можно поздравлять :)
Можно было подобрать собаку с деньрожденьишным тортом, но играющие в D&D собаки мне почему-то нравятся больше
This entry was originally posted at https://yutaku.dreamwidth.org/419959.html. Please comment there using OpenID.
Можно было подобрать собаку с деньрожденьишным тортом, но играющие в D&D собаки мне почему-то нравятся больше
This entry was originally posted at https://yutaku.dreamwidth.org/419959.html. Please comment there using OpenID.
Оригинал и комментарии
от prilepin
А что происходит вообще?
Теперь так всё время будет?
Теперь так всё время будет?
Оригинал и комментарии
анна каренина срывает чеку, прежде чем лечь под колесо (с) от wolfox
Книжное (не все же про игры писать, ну): благодаря наводке от Winter Grin наткнулась на потрясающую "Геносказку". Кажется, это первая книга с изрядным количеством gore, где оный gore меня не отвращает, а, наоборот, завораживает. Вероятно, потому, что он вписывается в мир и смотрится максимально естественно.
(Святая Селестия, как этот gore на русский-то перевести? Graphic violence visually depicted? Тьфу, это ж не русский. В Steam этот тэг обозначен как "мясо", но гм. "Мясо", "рыба", "фрукты-овощи"... нет, простите, совсем другая категория. Кровь, кишки, "долго мне будут являться во сне те голубые глаза на сосне" - разве что так.)
"Геносказка" - замечательная история про измученный и безнадежный мир умирающего постапокалипсиса - да такой, что по сравнению с ним мир Фоллаута полон радуг и единорогов; мир, где калечащая генетика стала единственным божеством и ужаснейшим проклятием; мир, где людей в исконном смысле этого слова уже и не найти. А начинается история с известнейшего зачина - Гензель и Гретель идут по лесу. Только и Гензель не совсем тот, и Гретель немного странная, и лес... лесом его назвать язык не поворачивается.
(Да, говорят, что постмодернизм и переделка классики понемногу выходят из моды. Ничего не знаю. Я их люблю нежно и всегда буду любить.)
Автор "Геносказки", кстати, внезапно тот самый Константин Соловьев, , жж-юзер
sublieutenant, автор "Поня Бледного", который ("Понь", а не автор) мне как раз в свое время не понравился. Ну елки-метелки, представьте, что над вашим любимым каноном злостно поиздевались, да еще и Сталина-попаданца добавили! (И это при том, что аналогичное издевательство над каноном, включающее постъядерные эквестрийские Пустоши - одно из моих любимых.) А вот "Геносказка" хороша без вопросов.
И еще очень порадовала его же "Нантская история", впечатляющая не только сюжетом и вархаммеро-стилем вселенной (церковь, подмявшая под себя все, что можно - и радиоактивные руины; рыцари в силовой броне - и нескончаемые войны, чума, нищета; информационные терминалы - и власть дворян и Императора), но и уникальностью: вы когда-нибудь встречали книгу, где главная героиня, от лица которой ведется повествование - полностью парализована (от шеи вниз), и не в состоянии шевельнуть даже пальцем? Вот-вот. При этом действий, идей, открытий, экшена и интереснейших персонажей в книге не меньше, чем в любом бестселлере. Эксперимент определенно удался. Всячески рекомендую.
(Святая Селестия, как этот gore на русский-то перевести? Graphic violence visually depicted? Тьфу, это ж не русский. В Steam этот тэг обозначен как "мясо", но гм. "Мясо", "рыба", "фрукты-овощи"... нет, простите, совсем другая категория. Кровь, кишки, "долго мне будут являться во сне те голубые глаза на сосне" - разве что так.)
"Геносказка" - замечательная история про измученный и безнадежный мир умирающего постапокалипсиса - да такой, что по сравнению с ним мир Фоллаута полон радуг и единорогов; мир, где калечащая генетика стала единственным божеством и ужаснейшим проклятием; мир, где людей в исконном смысле этого слова уже и не найти. А начинается история с известнейшего зачина - Гензель и Гретель идут по лесу. Только и Гензель не совсем тот, и Гретель немного странная, и лес... лесом его назвать язык не поворачивается.
(Да, говорят, что постмодернизм и переделка классики понемногу выходят из моды. Ничего не знаю. Я их люблю нежно и всегда буду любить.)
Автор "Геносказки", кстати, внезапно тот самый Константин Соловьев, , жж-юзер
sublieutenant, автор "Поня Бледного", который ("Понь", а не автор) мне как раз в свое время не понравился. Ну елки-метелки, представьте, что над вашим любимым каноном злостно поиздевались, да еще и Сталина-попаданца добавили! (И это при том, что аналогичное издевательство над каноном, включающее постъядерные эквестрийские Пустоши - одно из моих любимых.) А вот "Геносказка" хороша без вопросов.И еще очень порадовала его же "Нантская история", впечатляющая не только сюжетом и вархаммеро-стилем вселенной (церковь, подмявшая под себя все, что можно - и радиоактивные руины; рыцари в силовой броне - и нескончаемые войны, чума, нищета; информационные терминалы - и власть дворян и Императора), но и уникальностью: вы когда-нибудь встречали книгу, где главная героиня, от лица которой ведется повествование - полностью парализована (от шеи вниз), и не в состоянии шевельнуть даже пальцем? Вот-вот. При этом действий, идей, открытий, экшена и интереснейших персонажей в книге не меньше, чем в любом бестселлере. Эксперимент определенно удался. Всячески рекомендую.
Оригинал и комментарии
Слом шаблона об колено от neivid
Ханука — праздник бытовых чудес. Он не о том, что бывает, если хорошо себя вести, он о том, что вообще бывает. Немножко тут, капельку там, по сусекам поскрести, по подвалам подмести, искоса посмотреть, голову наклонить, добавить масла и размешать. И, конечно, зажечь свечу.
Я хожу по улицам и ловлю глазами праздничную мелочь. Рассовываю по карманам, коплю на черный день. Смотри, смотри. Всю неделю прямо сейчас здесь происходит крошечное домашнее чудо, которое заключается только в том, что нигде другом месте такого нет.
* * *
Молодая религиозная пара зажигает ханукальные свечи. Не в доме, не возле дома, не у подъезда и даже не где-нибудь в парке, а просто на улице, возле дороги. Надеюсь, им просто так захотелось, а не то что бы лучшего места для них не нашлось. Впрочем, место вполне подходящее: здесь до сих пор не горит ни одной свечи.
А теперь вот горят, толстенькие рядком, важно покачивая пламенем.
Мужчина возится вокруг закрытого подсвечника-ханукии, ставя его потверже и поправляя стекло. Мимо быстрым шагом идут прохожие. А женщина, совсем еще юная девочка в высоком платке-тюрбане, тихонько что-то поет - напевает свечкам, ласково и мелодично, чтобы на незнакомой улице им не было страшно. Свечи жмурятся от ее голоса как котята и, кажется, вот-вот заурчат.
* * *
На поле в парке играют две женские футбольные команды. Я застреваю посмотреть: красиво играют.
С краю поля болеют зрители, среди них кудрявый малыш в футболке с надписью «чемпион». Смотрит, не отрываясь.
- Папа, - спрашивает завороженно, - а мальчики тоже могут играть в футбол?
Задерживаю дыхание. Длинный папа, держащий чемпиона на плечах, косится по сторонам и веско отвечает:
- Безусловно, Рони. В футбол могут играть АБСОЛЮТНО ВСЕ.
* * *
В рифму, совершенно в другом городе компания тоже гоняет мяч. Трое смуглых ребят восточного вида, белокурый русский, вратарь с длинными пейсами, двое эфиопов и араб.
- Елена! - кричат игроки высокому русскому, - Елена, бей на правый край!
Я вспоминаю, что в футбол могут играть абсолютно все: у светловолосого нападающего Елены из-под куртки видна помятая юбка. Елена подпрыгивает и бьет, игроки задирают головы и глядят, мяч летит по дуге, отражаясь в лужах. Тут бы появиться пяти разноцветным мамам (две темнокожих, три горбоносых, одна в хиджабе, одна в парике, ну и последняя, видимо, с балалайкой наперевес), но вместо них раздается приятный бас:
- Пончики, пончики! Налетай! - это хабадники несут Слово Божье, воплощенное в калориях и варенье.
Команда распадается и бежит наперегонки. Бородатый податель пончиков покачивает подносом, видит их восьмерых и комментирует:
- О! Ханукия!
Вдоль подноса идет полосатый кот, делая вид, что он тут просто так.
* * *
В районе пабов за уличным столиком сидит компания их трех усталых человек. Отдельно, рядом, стоит их запах. Ленц сказал бы: «Коньяк, ром, вишневая настойка, абсент...» - а еще, подозреваю, стеклоочиститель «Блик два».
Огибая запах, ловлю разговор:
(первый собеседник, с неподдельным удивлением)
- Что? У тебя — сценофобия? Серьезно?
(второй, с прекрасной дикцией, печально)
- Ну да. А у кого ее нет?
Интересно, а сценофобы могут играть в футбол?
* * *
Возле шоссе стоит рекламный щит, разделенный на две части — так, что плакаты на двух половинках щита не связаны между собой. Еду мимо, прищуриваюсь. На верхней - портрет недавно покойного главного сефардского раввина, с посвящением: «Отец, мы продолжаем». На нижней, вплотную к верхней — огнедышащий дракон и подпись: «Наши игры с огнем».
* * *
Двое высоких плечистых парней, переругиваясь, возятся возле открытого автомобиля, широкими спинами загораживая происходящее. «Труп прячут» - мелькает в голове, и я немедленно подхожу поближе.
Вблизи выясняется, что парни деловито и споро собирают на обочине резное деревянное трюмо. Вечерний дождик кропит кокетливый силуэт на гнутых ножках. Трюмо покачивается, волнами отражая улицу, фонари, лужи и горящие свечки в доме напротив.
- Дерево треснуло, сука, - сплевывает один из парней. - Шатается, тля.
- Гонишь, тля, - отвечает второй. - Это, сука, семнадцатый век.
Мимо трюмо идет девчонка, ловит свое отражение и быстро поправляет влажные кудри, приводя их в ей одной заметный порядок. Зеркало семнадцатого века отражает ее расплывчатой и таинственной. Один из парней затихает и тоже во что-то всматривается. Другой закуривает, обволакивая дымом волнистое стекло.
Я любуюсь семнадцатым веком на обочине нового года и тоже машинально что-то на себе поправляю. «Вот бы, - думаю, - они его здесь насовсем оставили». Парни устало курят, и свечки расплываются в старой раме, напоминая, что нигде и ничего не остается насовсем.
Я хожу по улицам и ловлю глазами праздничную мелочь. Рассовываю по карманам, коплю на черный день. Смотри, смотри. Всю неделю прямо сейчас здесь происходит крошечное домашнее чудо, которое заключается только в том, что нигде другом месте такого нет.
* * *
Молодая религиозная пара зажигает ханукальные свечи. Не в доме, не возле дома, не у подъезда и даже не где-нибудь в парке, а просто на улице, возле дороги. Надеюсь, им просто так захотелось, а не то что бы лучшего места для них не нашлось. Впрочем, место вполне подходящее: здесь до сих пор не горит ни одной свечи.
А теперь вот горят, толстенькие рядком, важно покачивая пламенем.
Мужчина возится вокруг закрытого подсвечника-ханукии, ставя его потверже и поправляя стекло. Мимо быстрым шагом идут прохожие. А женщина, совсем еще юная девочка в высоком платке-тюрбане, тихонько что-то поет - напевает свечкам, ласково и мелодично, чтобы на незнакомой улице им не было страшно. Свечи жмурятся от ее голоса как котята и, кажется, вот-вот заурчат.
* * *
На поле в парке играют две женские футбольные команды. Я застреваю посмотреть: красиво играют.
С краю поля болеют зрители, среди них кудрявый малыш в футболке с надписью «чемпион». Смотрит, не отрываясь.
- Папа, - спрашивает завороженно, - а мальчики тоже могут играть в футбол?
Задерживаю дыхание. Длинный папа, держащий чемпиона на плечах, косится по сторонам и веско отвечает:
- Безусловно, Рони. В футбол могут играть АБСОЛЮТНО ВСЕ.
* * *
В рифму, совершенно в другом городе компания тоже гоняет мяч. Трое смуглых ребят восточного вида, белокурый русский, вратарь с длинными пейсами, двое эфиопов и араб.
- Елена! - кричат игроки высокому русскому, - Елена, бей на правый край!
Я вспоминаю, что в футбол могут играть абсолютно все: у светловолосого нападающего Елены из-под куртки видна помятая юбка. Елена подпрыгивает и бьет, игроки задирают головы и глядят, мяч летит по дуге, отражаясь в лужах. Тут бы появиться пяти разноцветным мамам (две темнокожих, три горбоносых, одна в хиджабе, одна в парике, ну и последняя, видимо, с балалайкой наперевес), но вместо них раздается приятный бас:
- Пончики, пончики! Налетай! - это хабадники несут Слово Божье, воплощенное в калориях и варенье.
Команда распадается и бежит наперегонки. Бородатый податель пончиков покачивает подносом, видит их восьмерых и комментирует:
- О! Ханукия!
Вдоль подноса идет полосатый кот, делая вид, что он тут просто так.
* * *
В районе пабов за уличным столиком сидит компания их трех усталых человек. Отдельно, рядом, стоит их запах. Ленц сказал бы: «Коньяк, ром, вишневая настойка, абсент...» - а еще, подозреваю, стеклоочиститель «Блик два».
Огибая запах, ловлю разговор:
(первый собеседник, с неподдельным удивлением)
- Что? У тебя — сценофобия? Серьезно?
(второй, с прекрасной дикцией, печально)
- Ну да. А у кого ее нет?
Интересно, а сценофобы могут играть в футбол?
* * *
Возле шоссе стоит рекламный щит, разделенный на две части — так, что плакаты на двух половинках щита не связаны между собой. Еду мимо, прищуриваюсь. На верхней - портрет недавно покойного главного сефардского раввина, с посвящением: «Отец, мы продолжаем». На нижней, вплотную к верхней — огнедышащий дракон и подпись: «Наши игры с огнем».
* * *
Двое высоких плечистых парней, переругиваясь, возятся возле открытого автомобиля, широкими спинами загораживая происходящее. «Труп прячут» - мелькает в голове, и я немедленно подхожу поближе.
Вблизи выясняется, что парни деловито и споро собирают на обочине резное деревянное трюмо. Вечерний дождик кропит кокетливый силуэт на гнутых ножках. Трюмо покачивается, волнами отражая улицу, фонари, лужи и горящие свечки в доме напротив.
- Дерево треснуло, сука, - сплевывает один из парней. - Шатается, тля.
- Гонишь, тля, - отвечает второй. - Это, сука, семнадцатый век.
Мимо трюмо идет девчонка, ловит свое отражение и быстро поправляет влажные кудри, приводя их в ей одной заметный порядок. Зеркало семнадцатого века отражает ее расплывчатой и таинственной. Один из парней затихает и тоже во что-то всматривается. Другой закуривает, обволакивая дымом волнистое стекло.
Я любуюсь семнадцатым веком на обочине нового года и тоже машинально что-то на себе поправляю. «Вот бы, - думаю, - они его здесь насовсем оставили». Парни устало курят, и свечки расплываются в старой раме, напоминая, что нигде и ничего не остается насовсем.
Оригинал и комментарии
от bormor
Вспомнил, что у меня, кроме Фейсбука, ещё и ЖЖ есть...
---------------------------------------------------
-О Великий Создатель, ответь ничтожнейшему рабу Своему!
-Отвечаю. Чего надо?
-А это точно Ты?
-Я. Спрашивай, чего хотел.
-Открой, о Великий, сколько неверных я должен ещё истребить, чтобы заслужить милость в Твоих глазах?
-Чё..?!
-Я спрашиваю, сколько неверных...
-Да я слышал, что ты спрашиваешь! Я говорю, чё?!
-Но ведь неверных же нужно истреблять, верно? Во славу Твою? А то чего они...
-Хм. А давай-ка уточним, что именно ты понимаешь под словом "неверные"?
-Все, кто не является истинно верующими! Это же аксиома!
-О-о-о-к-е-ей, а как ты их различаешь?
-Слушай, а ты точно мой Создатель? Он бы таких странных вопросов не задавал.
-А ты мне не сомневайся тут, ты отвечай давай!
-Понял. Неверные есть зло в человеческом обличии, поступки их - мерзость, а слова - ложь и лицемерие. Суть их веры - в извращении Твоих заповедей, их мудрость - в безумии, их достоинство - гнусность, их любовь - блуд, их идеалы - грех. Не к Свету Твоему они стремятся, а к зловонной Тьме, не Храм строят, но вертеп, не радость и жизнь несут в мир, но смерть и разрушение. Рядятся в одежды праведников, и зло называют добром, а добро - злом, и возводят хулу на святое, и превозносят гадкое. Как же их не убивать-то после этого?!
-Ну что-ж, картина ясна...
-Ещё бы! А теперь, возвращаясь к моему вопросу: скольких неверных я должен ещё истребить, о Создатель, чтобы сие зачлось мне как благое деяние? Скольким должен я перерезать их вонючие глотки, чтобы мир стал чище, чтобы Ты остался доволен?
-Знаешь, думаю, одного будет достаточно. И пожалуй, начни с себя.
---------------------------------------------------
-О Великий Создатель, ответь ничтожнейшему рабу Своему!
-Отвечаю. Чего надо?
-А это точно Ты?
-Я. Спрашивай, чего хотел.
-Открой, о Великий, сколько неверных я должен ещё истребить, чтобы заслужить милость в Твоих глазах?
-Чё..?!
-Я спрашиваю, сколько неверных...
-Да я слышал, что ты спрашиваешь! Я говорю, чё?!
-Но ведь неверных же нужно истреблять, верно? Во славу Твою? А то чего они...
-Хм. А давай-ка уточним, что именно ты понимаешь под словом "неверные"?
-Все, кто не является истинно верующими! Это же аксиома!
-О-о-о-к-е-ей, а как ты их различаешь?
-Слушай, а ты точно мой Создатель? Он бы таких странных вопросов не задавал.
-А ты мне не сомневайся тут, ты отвечай давай!
-Понял. Неверные есть зло в человеческом обличии, поступки их - мерзость, а слова - ложь и лицемерие. Суть их веры - в извращении Твоих заповедей, их мудрость - в безумии, их достоинство - гнусность, их любовь - блуд, их идеалы - грех. Не к Свету Твоему они стремятся, а к зловонной Тьме, не Храм строят, но вертеп, не радость и жизнь несут в мир, но смерть и разрушение. Рядятся в одежды праведников, и зло называют добром, а добро - злом, и возводят хулу на святое, и превозносят гадкое. Как же их не убивать-то после этого?!
-Ну что-ж, картина ясна...
-Ещё бы! А теперь, возвращаясь к моему вопросу: скольких неверных я должен ещё истребить, о Создатель, чтобы сие зачлось мне как благое деяние? Скольким должен я перерезать их вонючие глотки, чтобы мир стал чище, чтобы Ты остался доволен?
-Знаешь, думаю, одного будет достаточно. И пожалуй, начни с себя.
Оригинал и комментарии
от prilepin
Ругают Безрукова, ругают, а в рейтинге любимых артистов - который год на первом месте. Чудеса.
Хабенский и Машков на втором и третьем.
"Обитель". В следующем году. Уже скоро.
(К слову сказать, при всём, как говорится, уважении, я всё равно не очень понимаю, почему, к примеру, Безруков-Хабенский-Машков, а не Ф.Бондарчук-Пускепалис-Мерзликин, или Олег Меньшиков-Евгений Миронов-Данила Козловский. Наверное, мало кино смотрю).
Хабенский и Машков на втором и третьем.
"Обитель". В следующем году. Уже скоро.
(К слову сказать, при всём, как говорится, уважении, я всё равно не очень понимаю, почему, к примеру, Безруков-Хабенский-Машков, а не Ф.Бондарчук-Пускепалис-Мерзликин, или Олег Меньшиков-Евгений Миронов-Данила Козловский. Наверное, мало кино смотрю).
Оригинал и комментарии
Возникла мысль от lemming-drover
Вот эта мысль: а что, дорогие мои френды, не хотите ли вы прочесть несколько глав из нашей с Дмитрием Байкаловым несерьезной космооперы "Звездная пирамида"? Если нет -- скажите, и я не буду загрязнять вам френдленту. Если да -- тоже скажите, и тогда я обещаю разобраться, почему у меня текст ни в какую не желает убираться под кат, и с некоторыми другими проблемами, характерными для чайников, одним из которых я являюсь. Слово за вами.
P.S. Ну, раз многие хотят, то и за мной не заржавеет. Буду выкладывать понемногу.
P.S. Ну, раз многие хотят, то и за мной не заржавеет. Буду выкладывать понемногу.
Оригинал и комментарии
девушка с шестью бемолями цвета льна от vinah
Я сейчас переживаю психологическую травму, которая формально не выглядит катастрофой (все живы и относительно здоровы), но разрушила меня чуть менее чем полностью (видимо, фон оказался благоприятный, способствующий), поэтому я решила купить себе пианино, чтобы заземлиться и снять стресс. Я и раньше замечала, что в состоянии сильнейшего стресса пианино мне почему-то помогает - словно оно не было его, стресса, непосредственным источником все мое детство, пока я училась в музыкальной школе, до 14 лет. Может, это подобное, которое излечивается подобным, я не знаю: теория прививок? Я до сих пор вспоминаю музыкальную школу как кошмар - от переживаний и стресса же у меня была чудовищная экзема на кончиках всех пальцев: когда я играла этюды Черни, пальцы лопались и кровили, и пианино-кровопийца все было залито кровью, как в том культовом старом фильме ужасов "Hausu", где рояль пожрал японских школьниц, и белый котя плавал по кровавым рекам на костяном плотике. Экзамены в музыкальной школе мне снятся до сих пор. Еще иногда снится, что лето закончилось, а я так и не разучила заданные мне пьесы для чтения с листа, и кровавые клавиши уже оскалились, чтобы пообрубать мне фаланги.
Тем не менее, в Барде пианино оказалось серьезным стрессоуничтожителем; мне кто-то однажды посоветовал заглянуть в репетиционные комнаты - спасибо этому человеку! Репетиционные комнаты были домиком в лесу, в домике было 12 звукоизоляционных камер с окошками с видом на лес же; в каждой камере был рояль или пианино. Я закрывалась в камерах, там можно было вначале немного покричать (очень классно), а потом поиграть на фортепиано. Все это удивительным образом снимало зажим в челюсти и шее, расслабляло спину, настраивало на спокойный, мягкий сон. Как сейчас помню - каждый вечер часов в 11 я выбиралась из студии, садилась на велосипед и ехала в этот лесной домик; он всегда был открыт, свет в комнатках включался автоматически от движения, и когда я проходила по коридору, меня преследовало приветственное фотощелканье лампочек, как на оскаровской церемонии. Я выбирала рояль, всегда разный, и где-то час играла на нем какую-нибудь ерунду по памяти - я уже не помнила ничего из того, что играла в музыкальной школе (и слава богу!), но у меня относительно неплохой интервальный слух - я могу подобрать любую мелодию из головы, и само это ощущение переноса чего-то из памяти и призрачности в материю, в тугой звон, в эту молоточковую убедительность словно вбивали меня в землю, как дерево или гвоздь или громоотвод. Я не очень понимала, как оно работает, но во времена летних сессий оно работало безотказно - и недавно, кстати, я посоветовала этот способ снятия стресса молодому куратору из Риги (в Барде есть также школа молодых кураторов), и молодая куратор из Риги прислала мне на днях фото рояля и написала: спасибо, спасибо, это работает! Еще бы оно не работало.
В резиденции Макдоуэлла я тоже иногда играла на рояле, но в библиотеке он был только один - чаще всего его заполняла всего целиком драматург Корделия, играющая на нем девушку с волосами цвета льна, одну из прелюдий Дебюсси. Эта прелюдия у меня ассоциируется исключительно с райскими временами резиденции, мне достаточно ее мысленно проиграть в голове, чтобы немного успокоиться, если надо успокоиться. В общем, когда я вернулась в Нью-Йорк и обнаружила, что моя психологическая травма не прошла целиком, я решила купить пианино. Пианино я купила у подруги-композитора, у нее было одно лишнее, она записала на нем отличный альбом и дала около сотни концертов в лучших барах Бруклина и Манхэттэна. Вначале я получила от нее пизды за то, что начала вертеть носом, когда узнала, что у пианино 88 клавиш. "Многовато клавиш", - сказала я, потому что уже испробовала какую-то милейшую самограйку попроще в доме потомков певицы и поэта В.Долиной, и настраивалась на такую же самограйку. Подруга-композитор разобиделась и ответила как-то грубо, типа чо тебе мои клавиши не нравятся, в смысле много; но мы потом как-то разобрались - никогда не говорите друзьям-композиторам, что в их фортепиано слишком много клавиш! Это как сказать другу-писателю, что в его доме слишком много книг.
Так или иначе, вечер, когда я притащила в дом пианино (занявшее приблизительно половину моего жилого пространства), был первым счастливым вечером этого ноября, хотя, кстати, это уже был декабрь. И правда, я притащила пианино в декабре, но все равно это был первый счастливый вечер since ноябрь, назовем это так! Это было настоящее взрослое пианино - 88 клавиш, молоточковое, тяжелое, неотличимое по физическим ощущениям от аналогового деревянного. Я тут же жахнула вина и начала пытаться играть на нем "Щелкунчика", ложного Баха (ложный Бах играется легко - включаешь клавесинчик и двумя руками с назидательными интонациями играешь что-то запредельно гармоничное и хорошо темперированное, и каждая рука должна играть отдельное, но одинаково хорошо темперированное!), полонез Огинского (странно, но я вспомнила правую руку, и начисто забыла левую, словно во времена музыкальной школы я была однорукой), композицию Arcade Fire "Intervention" (у пианино оказался такой великолепно сэмплированный орган, что на нем невозможно не начать сразу же играть интервеншн, если вы меня понимаете), одесские песни, радиопозывные пионерской зорьки, "радзіма мая дарагая", гимн СССР, песню Боуи про Майора Тома, начало песни Пола Маккартни "Мистер Беллами" и "Двойной Секстет" Стивена нашего Райха. Все - ужасно плохо, попадая не в те ноты и подбирая на ходу. Но как приятно же!
Единственной композицией, которую мои руки механически помнили с тех времен, когда я училась в музыкальной школе, оказалась Martha My Dear музыкального коллектива Битлз в бойком ми-бемоль мажоре. Все остальное я могла играть только из памяти, напрямую. Пальцы забыли все, кроме Марты. Ах, да, и правая рука полонеза Огинского. Марта и прощание с родиной - вот реальность моей мышечной, церебральной музыкальной памяти. Чайковский с Бетховеном благополучно канули в небытие. Видимо, с тех пор в моем мозгу сменились все нейроны.
Я поняла, что должна разучивать какие-то пьесы по нотам, иначе мы так далеко не уйдем - но когда я открыла какие-то ноты Баха, поняла, что забыла басовый ключ. Вообще целиком. Это удивительно! Это как забыть алфавит или язык! Видимо, нейроны сменились только в правом полушарии - оно отвечает за левую руку. Как жаль, что Оливер Сакс уже умер, и я пока не могу ему об этом рассказать, а когда смогу - это уже будет нам обоим не так интересно. Но я все равно скачала ноты пьесы Дебюсси про девушку с волосами цвета льна. Когда я их открыла, я завыла от ужаса, и налила себе еще вина. Оказалось, что сраный Дебюсси написал это в какой-то страшной тональности с шестью бемолями. Шестью бемолями, Карл! Я не выдумываю и не преувеличиваю - ТАМ ШЕСТЬ ЕБУЧИХ БЕМОЛЕЙ. В музыкальной школе я такого даже в глаза не видела. Нас, возможно, все-таки щадили, берегли от такого, может быть, детям такое нельзя показывать. Я попыталась разобрать один аккорд, после чего сказала себе: Татьяна, посмотрим правде в глаза, возможно, есть резон нам все-таки начать с "Болезни куклы"? Но отогнала от себя эту мысль и решила: ну, я разучу Дебюсси, скажем, к Новому Году! Потом я нашла на ютубе видео, где какой-то бойкий российский пианист играет эту прелюдию при большом скоплении народа в концертном зале. Ой, кажется, я имела в виду 2020 год, поняла я. Но, значит, есть шанс, что я все-таки не умру.
- Если тебя выгонят из страны, ты все оставишь, а вот пианино должна будешь увезти с собой.- радостно и как-то даже слишком утвердительно сказала мама, когда я выполнила камингаут. Моя мама по образованию - пианист. В мире существуют люди, которые выбрали это как образование и занимались этим как профессией, и эти люди - моя мама. Наверное, в том мире, где они существуют, твое первое серьезное взрослое пианино - это, пожалуй, та единственная вещь, которую тебе и можно будет взять с собой в ситуации какого угодно изгнания из одного мира в другой. И если раньше бы меня это испугало, то теперь, действительно, успокоило.
Тем не менее, в Барде пианино оказалось серьезным стрессоуничтожителем; мне кто-то однажды посоветовал заглянуть в репетиционные комнаты - спасибо этому человеку! Репетиционные комнаты были домиком в лесу, в домике было 12 звукоизоляционных камер с окошками с видом на лес же; в каждой камере был рояль или пианино. Я закрывалась в камерах, там можно было вначале немного покричать (очень классно), а потом поиграть на фортепиано. Все это удивительным образом снимало зажим в челюсти и шее, расслабляло спину, настраивало на спокойный, мягкий сон. Как сейчас помню - каждый вечер часов в 11 я выбиралась из студии, садилась на велосипед и ехала в этот лесной домик; он всегда был открыт, свет в комнатках включался автоматически от движения, и когда я проходила по коридору, меня преследовало приветственное фотощелканье лампочек, как на оскаровской церемонии. Я выбирала рояль, всегда разный, и где-то час играла на нем какую-нибудь ерунду по памяти - я уже не помнила ничего из того, что играла в музыкальной школе (и слава богу!), но у меня относительно неплохой интервальный слух - я могу подобрать любую мелодию из головы, и само это ощущение переноса чего-то из памяти и призрачности в материю, в тугой звон, в эту молоточковую убедительность словно вбивали меня в землю, как дерево или гвоздь или громоотвод. Я не очень понимала, как оно работает, но во времена летних сессий оно работало безотказно - и недавно, кстати, я посоветовала этот способ снятия стресса молодому куратору из Риги (в Барде есть также школа молодых кураторов), и молодая куратор из Риги прислала мне на днях фото рояля и написала: спасибо, спасибо, это работает! Еще бы оно не работало.
В резиденции Макдоуэлла я тоже иногда играла на рояле, но в библиотеке он был только один - чаще всего его заполняла всего целиком драматург Корделия, играющая на нем девушку с волосами цвета льна, одну из прелюдий Дебюсси. Эта прелюдия у меня ассоциируется исключительно с райскими временами резиденции, мне достаточно ее мысленно проиграть в голове, чтобы немного успокоиться, если надо успокоиться. В общем, когда я вернулась в Нью-Йорк и обнаружила, что моя психологическая травма не прошла целиком, я решила купить пианино. Пианино я купила у подруги-композитора, у нее было одно лишнее, она записала на нем отличный альбом и дала около сотни концертов в лучших барах Бруклина и Манхэттэна. Вначале я получила от нее пизды за то, что начала вертеть носом, когда узнала, что у пианино 88 клавиш. "Многовато клавиш", - сказала я, потому что уже испробовала какую-то милейшую самограйку попроще в доме потомков певицы и поэта В.Долиной, и настраивалась на такую же самограйку. Подруга-композитор разобиделась и ответила как-то грубо, типа чо тебе мои клавиши не нравятся, в смысле много; но мы потом как-то разобрались - никогда не говорите друзьям-композиторам, что в их фортепиано слишком много клавиш! Это как сказать другу-писателю, что в его доме слишком много книг.
Так или иначе, вечер, когда я притащила в дом пианино (занявшее приблизительно половину моего жилого пространства), был первым счастливым вечером этого ноября, хотя, кстати, это уже был декабрь. И правда, я притащила пианино в декабре, но все равно это был первый счастливый вечер since ноябрь, назовем это так! Это было настоящее взрослое пианино - 88 клавиш, молоточковое, тяжелое, неотличимое по физическим ощущениям от аналогового деревянного. Я тут же жахнула вина и начала пытаться играть на нем "Щелкунчика", ложного Баха (ложный Бах играется легко - включаешь клавесинчик и двумя руками с назидательными интонациями играешь что-то запредельно гармоничное и хорошо темперированное, и каждая рука должна играть отдельное, но одинаково хорошо темперированное!), полонез Огинского (странно, но я вспомнила правую руку, и начисто забыла левую, словно во времена музыкальной школы я была однорукой), композицию Arcade Fire "Intervention" (у пианино оказался такой великолепно сэмплированный орган, что на нем невозможно не начать сразу же играть интервеншн, если вы меня понимаете), одесские песни, радиопозывные пионерской зорьки, "радзіма мая дарагая", гимн СССР, песню Боуи про Майора Тома, начало песни Пола Маккартни "Мистер Беллами" и "Двойной Секстет" Стивена нашего Райха. Все - ужасно плохо, попадая не в те ноты и подбирая на ходу. Но как приятно же!
Единственной композицией, которую мои руки механически помнили с тех времен, когда я училась в музыкальной школе, оказалась Martha My Dear музыкального коллектива Битлз в бойком ми-бемоль мажоре. Все остальное я могла играть только из памяти, напрямую. Пальцы забыли все, кроме Марты. Ах, да, и правая рука полонеза Огинского. Марта и прощание с родиной - вот реальность моей мышечной, церебральной музыкальной памяти. Чайковский с Бетховеном благополучно канули в небытие. Видимо, с тех пор в моем мозгу сменились все нейроны.
Я поняла, что должна разучивать какие-то пьесы по нотам, иначе мы так далеко не уйдем - но когда я открыла какие-то ноты Баха, поняла, что забыла басовый ключ. Вообще целиком. Это удивительно! Это как забыть алфавит или язык! Видимо, нейроны сменились только в правом полушарии - оно отвечает за левую руку. Как жаль, что Оливер Сакс уже умер, и я пока не могу ему об этом рассказать, а когда смогу - это уже будет нам обоим не так интересно. Но я все равно скачала ноты пьесы Дебюсси про девушку с волосами цвета льна. Когда я их открыла, я завыла от ужаса, и налила себе еще вина. Оказалось, что сраный Дебюсси написал это в какой-то страшной тональности с шестью бемолями. Шестью бемолями, Карл! Я не выдумываю и не преувеличиваю - ТАМ ШЕСТЬ ЕБУЧИХ БЕМОЛЕЙ. В музыкальной школе я такого даже в глаза не видела. Нас, возможно, все-таки щадили, берегли от такого, может быть, детям такое нельзя показывать. Я попыталась разобрать один аккорд, после чего сказала себе: Татьяна, посмотрим правде в глаза, возможно, есть резон нам все-таки начать с "Болезни куклы"? Но отогнала от себя эту мысль и решила: ну, я разучу Дебюсси, скажем, к Новому Году! Потом я нашла на ютубе видео, где какой-то бойкий российский пианист играет эту прелюдию при большом скоплении народа в концертном зале. Ой, кажется, я имела в виду 2020 год, поняла я. Но, значит, есть шанс, что я все-таки не умру.
- Если тебя выгонят из страны, ты все оставишь, а вот пианино должна будешь увезти с собой.- радостно и как-то даже слишком утвердительно сказала мама, когда я выполнила камингаут. Моя мама по образованию - пианист. В мире существуют люди, которые выбрали это как образование и занимались этим как профессией, и эти люди - моя мама. Наверное, в том мире, где они существуют, твое первое серьезное взрослое пианино - это, пожалуй, та единственная вещь, которую тебе и можно будет взять с собой в ситуации какого угодно изгнания из одного мира в другой. И если раньше бы меня это испугало, то теперь, действительно, успокоило.
Оригинал и комментарии
Итоги года от lemming-drover
Их уже можно подвести. Никогда еще, исключая годы ученичества, я не писал так мало! Наверное, раза в три меньше, чем обычно. Зато с увлечением тёр стекло и сделал несколько хороших астрономических зеркал. Но ждал, что свершится нечто, и вот оно свершилось: мне вновь по-настоящему захотелось работать над текстами. Заканчиваю первую часть "Простолюдина", еще не зная, оставлю ли я это название за всем романом или только за первой его частью. Мой герой уже успел свалиться с Луны, пренебречь титулом, побывать в психушке, жениться, застрелить на дуэли человека, поплавать с акулами и несколько раз нахамить императору. Я даже придумал убедительное объяснение, почему при всем при том он еще жив, и раскрою секрет во второй части. :) Так что роман я, по всей видимости, напишу, ничего не зная заранее о его судьбе. (К примеру, наша с Димой Байкаловым "Звездная пирамида" лежит в Эксмо без движения уже без малого два года.) Зато в работе над "Простолюдином" нахожу удовольствие -- мазохистское, конечно, но ведь это совершенно нормально. Какое еще удовольствие доступно писателю, когда он трезв и перебирает в своей башке слова, следуя завету Марка Твена "найти слово, а не его троюродного брата"?
Оригинал и комментарии
"Хорошо излагает, собака, учитесь" (с) от lemming-drover
Как умереть счастливым: https://inosmi.ru/world/20131013/213815338.html Только дочитайте до конца. Не могу сказать ничего против итоговых выводов.
Оригинал и комментарии
мне в моем метро никогда не тесно от clear-text
КРАСНАЯ ЛИНИЯ
На станции «Парк культуры» в вагон вошла девушка и уселась рядом с ним. Вытащила из рюкзака большую тетрадь, раскрыла ее и стала что-то записывать. Он скосил глаза. У девушки был крупный отчетливый почерк. Вот это да! Это были наброски лекции или семинара. С ума сойти. Что-то про Александра Македонского. С обзором литературы. Вот она написала: Фридрих Шахермайер.
- Фриц, а не Фридрих, - негромко сказал он. – Шахермайр. Не «майер», а просто «майр».
Она кивнула и исправила, даже не взглянув на него.
А он стал на нее смотреть. Она была совсем молодая, не более двадцати пяти. Наверное, аспирантка, и вот уже читает лекции или ведет семинары. То есть уже взрослая дама. Но все-таки очень юная. У нее были совсем детские руки, такие бывают у девочек в двенадцать лет, с бледными пальцами и прозрачными ноготками. Но она крепко держала авторучку и уверенно заполняла лист, соединяя стрелками имена и даты, рисуя квадратики, нумеруя параграфы. Ишь ты! Неужели она на том же факультете, который он окончил сто лет назад? Он давно бросил науку ради так называемого «реального дела». То есть ради больших и быстрых денег, если честно. Ну и каков результат? Где эти деньги? Где вообще что-нибудь? Заработал на безбедную старость, вот и весь итог жизни. Господи, тоска-то какая.
Он не удержался от громкого вздоха.
Она подняла лицо, посмотрела на него, как будто возвращаясь из античности в наше время.
- Небось, на кафедре у Амины Магомедовны? – спросил он.
- Да, - она кивнула. – Хотя Амина Магомедовна уже не зав. Но иногда читает лекции. Зав теперь Бевзенко, знаете?
- Нет, - сказал он, вглядываясь в неё.
Выпуклые скулы, широкие брови, крупный чуть вздернутый нос, тонкие русые волосы пушатся на висках. Она была на кого-то похожа, убийственно похожа, мучительно похожа, но на кого? Черт. Это уже старческое, когда не можешь вспомнить знакомого лица. Или наоборот, «дежа вю»? Тоже какой-то свих. Не легче. Он вздохнул еще раз.
- Нет, - повторил он. – Бевзенко не знаю. Я очень давно бросил профессию. Но учился как раз у Амины Магомедовны, великая женщина…
- Моя мама тоже у нее училась, - сказала девушка. - И бабушка тоже была на нашем факультете, но на другой кафедре.
Его как будто жаром обдало.
Он снова вгляделся в ее чудесное, милое, курносое личико и вспомнил – Галя!
***
Такие же брови, такой же нос, такие же чуть азиатские скулы.
Галя была в него покорно влюблена. Но в него тогда были многие влюблены, а он капризничал и выпендривался, дурак. Однажды он ее попросил остаться, когда все ребята расходились. Помочь убрать посуду и все такое. По тогдашним манерам, это было чуть ли не предложение руки и сердца. Но потом, в самый долгожданный момент, сказал загадочным тоном: «Пожалуй, тебе лучше уйти». Галя опустила руки – они обнимались, стоя около дивана – опустила глаза и пошла к двери. Но позвонила с дороги, из телефона-автомата, и сказала: «Ты все равно очень хороший». Она заблуждалась. Потому что он был не просто плохой, а очень плохой.
Потому что через неделю он позвонил ей и сказал: «А вот теперь приезжай».
Она приехала. Было лето. Июль. Стояла страшная жара.
Она была одета во все новое-красивое-ни-разу-не-надёванное, он это сразу понял, когда она начала раздеваться. Он даже не сказал ей: раздевайся. Она тоже ничего не сказала. Было так жарко, что говорить невозможно. Она разделась. Она была невинна. Ей было больно. Она заплакала. Потом проглотила слезы и улыбнулась. Потом он молча стал глядеть в потолок. Она встала и оделась. Потом недолго посидела на краю дивана, ловя его рассеянный взгляд. Встретившись с ним глазами, она вопросительно подняла брови. Он прикрыл глаза. Она встала и тихонько вышла из комнаты. Он слышал, как она молча стоит в прихожей. Потом вышла из квартиры. Закрыла за собой дверь, осторожно прищелкнув замок. Сквозь все стены слышно было, как она вошла в лифт, как стукнула тяжелая решетчатая дверь, как лифт поехал вниз.
Они так и не сказали друг другу ни слова – ни в этот раз, ни потом. Потому что никакого «потом» не было. Июль, август, а в сентябре Галя не появилась на занятиях. Или, может быть, появилась, но он как-то упустил ее. Нет, точно, она совсем пропала.
***
А вот сейчас, буквально за секунду, он все понял.
Понял, почему Галя исчезла. Недаром же эта девушка сказала: «бабушка была на нашем факультете». Не «окончила», а именно «была»… А потом ушла, когда забеременела. А потом родила маму вот этой девочки. Вот этой молодой женщины, которая едет вести семинар по Александру Македонскому. Боже мой, какой ужас и какое счастье – внучка! Какое чудо!
Захотелось ее обнять и во всём признаться, и отдать ей все книги, которые остались с тех пор, стояли в особом «историческом», как он называл, шкафу. Дарить подарки. Вообще заботиться и принимать участие. А может быть, она скоро выйдет замуж, и он станет прадедушкой. С ума сойти!
- А ваша бабушка…
- Она умерла год назад, - сказала девушка, закрывая тетрадь.
Уже проехали станцию «Воробьевы горы». Следующая станция «Университет».
- Господи боже мой, как жалко! - совершенно искренне воскликнул он, и едва не прослезился. – Как ее звали? Понимаете, может быть, я ее знал тогда. На факультете.
- Екатерина Сергеевна, - сказала девушка. – Девичья фамилия Верещак. Она тогда была Катя Верещак, вот. Вы в каком году оканчивали?
- Катя Верещак? – нахмурился он. – М-ммм… Нет. Не помню. Точно не помню. Жаль. Извините.
- Что вы, что вы! – сказала девушка, вставая, надевая рюкзак, и небрежно кивая ему.
Он недовольно взглянул на ее курносое и скуластое, некрасивое и неприятное лицо, и даже не кивнул в ответ.
На станции «Парк культуры» в вагон вошла девушка и уселась рядом с ним. Вытащила из рюкзака большую тетрадь, раскрыла ее и стала что-то записывать. Он скосил глаза. У девушки был крупный отчетливый почерк. Вот это да! Это были наброски лекции или семинара. С ума сойти. Что-то про Александра Македонского. С обзором литературы. Вот она написала: Фридрих Шахермайер.
- Фриц, а не Фридрих, - негромко сказал он. – Шахермайр. Не «майер», а просто «майр».
Она кивнула и исправила, даже не взглянув на него.
А он стал на нее смотреть. Она была совсем молодая, не более двадцати пяти. Наверное, аспирантка, и вот уже читает лекции или ведет семинары. То есть уже взрослая дама. Но все-таки очень юная. У нее были совсем детские руки, такие бывают у девочек в двенадцать лет, с бледными пальцами и прозрачными ноготками. Но она крепко держала авторучку и уверенно заполняла лист, соединяя стрелками имена и даты, рисуя квадратики, нумеруя параграфы. Ишь ты! Неужели она на том же факультете, который он окончил сто лет назад? Он давно бросил науку ради так называемого «реального дела». То есть ради больших и быстрых денег, если честно. Ну и каков результат? Где эти деньги? Где вообще что-нибудь? Заработал на безбедную старость, вот и весь итог жизни. Господи, тоска-то какая.
Он не удержался от громкого вздоха.
Она подняла лицо, посмотрела на него, как будто возвращаясь из античности в наше время.
- Небось, на кафедре у Амины Магомедовны? – спросил он.
- Да, - она кивнула. – Хотя Амина Магомедовна уже не зав. Но иногда читает лекции. Зав теперь Бевзенко, знаете?
- Нет, - сказал он, вглядываясь в неё.
Выпуклые скулы, широкие брови, крупный чуть вздернутый нос, тонкие русые волосы пушатся на висках. Она была на кого-то похожа, убийственно похожа, мучительно похожа, но на кого? Черт. Это уже старческое, когда не можешь вспомнить знакомого лица. Или наоборот, «дежа вю»? Тоже какой-то свих. Не легче. Он вздохнул еще раз.
- Нет, - повторил он. – Бевзенко не знаю. Я очень давно бросил профессию. Но учился как раз у Амины Магомедовны, великая женщина…
- Моя мама тоже у нее училась, - сказала девушка. - И бабушка тоже была на нашем факультете, но на другой кафедре.
Его как будто жаром обдало.
Он снова вгляделся в ее чудесное, милое, курносое личико и вспомнил – Галя!
***
Такие же брови, такой же нос, такие же чуть азиатские скулы.
Галя была в него покорно влюблена. Но в него тогда были многие влюблены, а он капризничал и выпендривался, дурак. Однажды он ее попросил остаться, когда все ребята расходились. Помочь убрать посуду и все такое. По тогдашним манерам, это было чуть ли не предложение руки и сердца. Но потом, в самый долгожданный момент, сказал загадочным тоном: «Пожалуй, тебе лучше уйти». Галя опустила руки – они обнимались, стоя около дивана – опустила глаза и пошла к двери. Но позвонила с дороги, из телефона-автомата, и сказала: «Ты все равно очень хороший». Она заблуждалась. Потому что он был не просто плохой, а очень плохой.
Потому что через неделю он позвонил ей и сказал: «А вот теперь приезжай».
Она приехала. Было лето. Июль. Стояла страшная жара.
Она была одета во все новое-красивое-ни-разу-не-надёванное, он это сразу понял, когда она начала раздеваться. Он даже не сказал ей: раздевайся. Она тоже ничего не сказала. Было так жарко, что говорить невозможно. Она разделась. Она была невинна. Ей было больно. Она заплакала. Потом проглотила слезы и улыбнулась. Потом он молча стал глядеть в потолок. Она встала и оделась. Потом недолго посидела на краю дивана, ловя его рассеянный взгляд. Встретившись с ним глазами, она вопросительно подняла брови. Он прикрыл глаза. Она встала и тихонько вышла из комнаты. Он слышал, как она молча стоит в прихожей. Потом вышла из квартиры. Закрыла за собой дверь, осторожно прищелкнув замок. Сквозь все стены слышно было, как она вошла в лифт, как стукнула тяжелая решетчатая дверь, как лифт поехал вниз.
Они так и не сказали друг другу ни слова – ни в этот раз, ни потом. Потому что никакого «потом» не было. Июль, август, а в сентябре Галя не появилась на занятиях. Или, может быть, появилась, но он как-то упустил ее. Нет, точно, она совсем пропала.
***
А вот сейчас, буквально за секунду, он все понял.
Понял, почему Галя исчезла. Недаром же эта девушка сказала: «бабушка была на нашем факультете». Не «окончила», а именно «была»… А потом ушла, когда забеременела. А потом родила маму вот этой девочки. Вот этой молодой женщины, которая едет вести семинар по Александру Македонскому. Боже мой, какой ужас и какое счастье – внучка! Какое чудо!
Захотелось ее обнять и во всём признаться, и отдать ей все книги, которые остались с тех пор, стояли в особом «историческом», как он называл, шкафу. Дарить подарки. Вообще заботиться и принимать участие. А может быть, она скоро выйдет замуж, и он станет прадедушкой. С ума сойти!
- А ваша бабушка…
- Она умерла год назад, - сказала девушка, закрывая тетрадь.
Уже проехали станцию «Воробьевы горы». Следующая станция «Университет».
- Господи боже мой, как жалко! - совершенно искренне воскликнул он, и едва не прослезился. – Как ее звали? Понимаете, может быть, я ее знал тогда. На факультете.
- Екатерина Сергеевна, - сказала девушка. – Девичья фамилия Верещак. Она тогда была Катя Верещак, вот. Вы в каком году оканчивали?
- Катя Верещак? – нахмурился он. – М-ммм… Нет. Не помню. Точно не помню. Жаль. Извините.
- Что вы, что вы! – сказала девушка, вставая, надевая рюкзак, и небрежно кивая ему.
Он недовольно взглянул на ее курносое и скуластое, некрасивое и неприятное лицо, и даже не кивнул в ответ.
Оригинал и комментарии
От Гомера до Байрона от dreamer-m
Уфф. Неспешно идёт что-то тема личной значимости. Декабрьский загон и всё такое.
В художественной литературе личная значимость главных героев подчёркивалась со времён устных баек диких охотников, и мы находим там целый спектр методов её подчёркивания.
О чьих действиях больше автор рассказывает (список кораблей длинный, но Агамемнон особенный среди всех).
Чьим желаниям и эмоциям уделяется внимание как сюжетообразующим («захотел царь построить себе дворец», «захотел волк съесть козлят» - чаще всего сюжетообразующими являются не желания главного героя, а желания его антагонистов или квестодателей, кстати, и на этом стоит их значимость в сказке).
Кому выдадут плюшки в середине истории или в конце (вы вот часто видели, чтобы волшебный помощник какие-то награды в конце получил? Я в незначительном количестве видела, но я специально искала. А так, извините, всё только главным героям, и отдельно лжегерою в середине).
Герои и способы показа их личной значимости менялись век за веком, сообразно экономическим и социальным условиям. Герой, пришедший с самой эффектной речью к фараону и так выигравший дело в суде. Герой, замесивший стопятьсот половцев и так защитивший родной город. Герой, отправившийся за Граалем и увидевший-таки его в конце пути. Герой-хороший мальчик, выбравшийся из нищеты благодаря упорному труду и своевременному наследству от волшебным образом появившегося дядюшки… Везде деятельная значимость и социальная значимость имеют свои индивидуальные комбинации.
Теперь я хочу беру и пристально смотрю на тот период, когда стали рассыпаться старые европейские сказки и связанные с ними архетипичные истории (помните цикл по тегу «3 кг яблок от Геперид»?). Так вот, никто по ним в ту пору особо не плакал - сильно позже заплакали - потому что в европейской литературе в это время творилось много интересного. Классицизм в литературе, просветительство с его адовой антихудожественной дидактичностью текстов, выросший в пику осточертевшему классицизму сентиментализм, за ним романтизм… Переход от классицистического культа разума и твёрдой морали к восславлению эмоций был принципиальным моментом, потому что без него вряд ли мог бы появиться такой тип героя как байронический. Чайльд-Гарольда на русскоязычной территории, пожалуй, не очень знают, у нас его полностью затмили Онегин с Печориным. Эти герои прогремели - и не в последнюю очередь особым способом формирования их личной значимости.
Яркое, чёткое их отличие от героев классических, архетипичных - отсутствие осмысленных целей, решаемых в течение произведения. У них иначе построена мотивация - и как, следствие, логика событий в произведении. Герой байронического типа обеспечен («наследник всех своих родных»), образован, красив и обладает изрядной социальной хитростью (которую и в те времена было прилично выдавать за интеллект). Он не ищет себе дом, у него нет проблем с жениться на принцессе (но он не хочет), его никто не травит и не пытается убить. Но этому герою скучно, он не видит смысла достигать каких-то целей. Мир с точки зрения такого героя убог, люди вокруг тупы и омерзительны - а он один стоит среди всего этого, гениальный и недооценённый (а вокруг так и вьются влюблённые женщины).
Действия его довольно точно соответствуют действиям антигероя знакомых тогдашнему читателю жанров: отвергнуть или предать друга, соблазнить и бросить прекрасную даму… Подача такого героя зависит от автора: Чайльд Гарольд серьёзен и трагичен, Пушкин же над Онегиным довольно очевидно смеётся и намеренно в конце истории оставляет его в глупом социальном положении (этот момент будет важен потом, когда буду про Мэри-Сью говорить). Обратите внимание: термин «социопатия» ещё не изобрели, слово «нарцисс» означает совсем не то, что в современных интернетах, и читатели с критиками в ту эпоху видят в княжне Мэри «романтическую героиню», а не «нарциссический трофей».
Байронический герой (имиджный Бунтарь, если брать материалы цикла про яблоки от Гесперид) прогремел, став находкой и изрядно направив мысль литераторов и читателей следующих… уже веков, кстати, время-то идёт! Такой герой, на первый взгляд, очень стремится к личной значимости вида «я сделал», но все последствия его действий а)социальны и деструктивны для окружения (особенно для дружественного окружения, за счёт которого персонаж, собственно, и живёт) и б) не опознаются им же самим как достаточно значимые. Поехать на войну со скуки и там ввязываться в рискованные предприятия, чисто чтобы пострелять? Да, конечно, отличные сюжетики получаются, но всё не то, не то, как же скучно с вами, люди…
От «скуки» у архаической сказки и классической литературы рецепта не было.
Чем заняться герою (антигерою, но кто обращает внимание на такие мелочи), который слишком хорош для этого приземлённого мира?
Продолжение следует.
This entry was originally posted at https://yutaku.dreamwidth.org/420303.html. Please comment there using OpenID.
В художественной литературе личная значимость главных героев подчёркивалась со времён устных баек диких охотников, и мы находим там целый спектр методов её подчёркивания.
О чьих действиях больше автор рассказывает (список кораблей длинный, но Агамемнон особенный среди всех).
Чьим желаниям и эмоциям уделяется внимание как сюжетообразующим («захотел царь построить себе дворец», «захотел волк съесть козлят» - чаще всего сюжетообразующими являются не желания главного героя, а желания его антагонистов или квестодателей, кстати, и на этом стоит их значимость в сказке).
Кому выдадут плюшки в середине истории или в конце (вы вот часто видели, чтобы волшебный помощник какие-то награды в конце получил? Я в незначительном количестве видела, но я специально искала. А так, извините, всё только главным героям, и отдельно лжегерою в середине).
Герои и способы показа их личной значимости менялись век за веком, сообразно экономическим и социальным условиям. Герой, пришедший с самой эффектной речью к фараону и так выигравший дело в суде. Герой, замесивший стопятьсот половцев и так защитивший родной город. Герой, отправившийся за Граалем и увидевший-таки его в конце пути. Герой-хороший мальчик, выбравшийся из нищеты благодаря упорному труду и своевременному наследству от волшебным образом появившегося дядюшки… Везде деятельная значимость и социальная значимость имеют свои индивидуальные комбинации.
Теперь я хочу беру и пристально смотрю на тот период, когда стали рассыпаться старые европейские сказки и связанные с ними архетипичные истории (помните цикл по тегу «3 кг яблок от Геперид»?). Так вот, никто по ним в ту пору особо не плакал - сильно позже заплакали - потому что в европейской литературе в это время творилось много интересного. Классицизм в литературе, просветительство с его адовой антихудожественной дидактичностью текстов, выросший в пику осточертевшему классицизму сентиментализм, за ним романтизм… Переход от классицистического культа разума и твёрдой морали к восславлению эмоций был принципиальным моментом, потому что без него вряд ли мог бы появиться такой тип героя как байронический. Чайльд-Гарольда на русскоязычной территории, пожалуй, не очень знают, у нас его полностью затмили Онегин с Печориным. Эти герои прогремели - и не в последнюю очередь особым способом формирования их личной значимости.
Яркое, чёткое их отличие от героев классических, архетипичных - отсутствие осмысленных целей, решаемых в течение произведения. У них иначе построена мотивация - и как, следствие, логика событий в произведении. Герой байронического типа обеспечен («наследник всех своих родных»), образован, красив и обладает изрядной социальной хитростью (которую и в те времена было прилично выдавать за интеллект). Он не ищет себе дом, у него нет проблем с жениться на принцессе (но он не хочет), его никто не травит и не пытается убить. Но этому герою скучно, он не видит смысла достигать каких-то целей. Мир с точки зрения такого героя убог, люди вокруг тупы и омерзительны - а он один стоит среди всего этого, гениальный и недооценённый (а вокруг так и вьются влюблённые женщины).
Действия его довольно точно соответствуют действиям антигероя знакомых тогдашнему читателю жанров: отвергнуть или предать друга, соблазнить и бросить прекрасную даму… Подача такого героя зависит от автора: Чайльд Гарольд серьёзен и трагичен, Пушкин же над Онегиным довольно очевидно смеётся и намеренно в конце истории оставляет его в глупом социальном положении (этот момент будет важен потом, когда буду про Мэри-Сью говорить). Обратите внимание: термин «социопатия» ещё не изобрели, слово «нарцисс» означает совсем не то, что в современных интернетах, и читатели с критиками в ту эпоху видят в княжне Мэри «романтическую героиню», а не «нарциссический трофей».
Байронический герой (имиджный Бунтарь, если брать материалы цикла про яблоки от Гесперид) прогремел, став находкой и изрядно направив мысль литераторов и читателей следующих… уже веков, кстати, время-то идёт! Такой герой, на первый взгляд, очень стремится к личной значимости вида «я сделал», но все последствия его действий а)социальны и деструктивны для окружения (особенно для дружественного окружения, за счёт которого персонаж, собственно, и живёт) и б) не опознаются им же самим как достаточно значимые. Поехать на войну со скуки и там ввязываться в рискованные предприятия, чисто чтобы пострелять? Да, конечно, отличные сюжетики получаются, но всё не то, не то, как же скучно с вами, люди…
От «скуки» у архаической сказки и классической литературы рецепта не было.
Чем заняться герою (антигерою, но кто обращает внимание на такие мелочи), который слишком хорош для этого приземлённого мира?
Продолжение следует.
This entry was originally posted at https://yutaku.dreamwidth.org/420303.html. Please comment there using OpenID.
Оригинал и комментарии
Тридцатилетняя война от clear-text
АПТЕКА ЗА УГЛОМ
- Подожди, подожди, - вдруг сказала она. – Подожди.
- Что такое? – он заглянул ей в глаза.
- Ничего, ничего, - она часто дышала и даже вздрагивала, прижавшись к нему вся, от груди до колен. – У тебя презерватив есть?
- Нет, – он разжал объятия. – А ты что, мне не доверяешь?
Он почти обиделся. Презерватив ей нужен! Раньше надо было говорить! Но тут же остановил сам себя. Они же только вчера познакомились, сегодня он первый раз у нее дома, сидят, пьют вино едят конфеты, не могла же она сразу, ни с бухты-барахты про гондоны, вдруг бы у них вообще ничего бы не получилось, не начался бы этот странный разговор, когда он сел на диван рядом с ней, положил ей руку на плечо, а она отодвинулась и спросила:
- Я тебе нравлюсь? – он кивнул. – Ты меня хочешь? – Он кивнул еще раз, потянулся к ней, но она шлепнула его по руке и сказала: – Раз так, тогда скажи вот это самое, но красивыми словами. Объяснись в любви. А то ничего не будет!
- Хорошо, - сказал он. – Дай сосредоточиться.
Сосредоточился и объяснился в любви. Красивыми словами.
- Хорошо, - сказала она. – Даже очень. Давай попробуем.
Встала с дивана, они обнялись, начали целоваться, он стал под свитером расстегивать ей лифчик, и вот тут она вспомнила про презерватив. Улыбнулась:
- Тут внизу аптека. Прямо в доме. Выйдешь из подъезда и налево. Сразу за углом. А я пока в душ пойду. Дверь не буду запирать, просто ручку нажмешь и войдешь. На подъезде код 16-18-48, легко запомнить.
- Почему легко?
- Тридцатилетняя война, - засмеялась она. – Ты же сказал, что любишь книжки про историю. Тысяча шестьсот восемнадцать тире сорок восемь. Давай. Я жду!
Она сняла свитер, повернулась и пошла в ванную, на ходу снимая лифчик.
***
Он пешком сбежал с шестого этажа.
Аптека и вправду была прямо за углом. На двери висела надпись: «технический перерыв 30 мин». Он огляделся. О! Буквально в ста метрах, через дорогу, по диагонали, еще одна. Добежал. Закрыто. Мимо шла пожилая тетя. «Простите, - он запыхался. – Где тут аптека?» «Вам плохо? – остановилась она, раскрыла сумочку. – Сердце? Вот у меня валидол, азотистый спрей. Давление? Анаприлин. Живот? Ношпа». «Нет, спасибо… Я здоров!» «Папе-маме плохо? Пойдемте. Я медсестра со скорой». «Да нет, спасибо». Кажется, она что-то поняла. Усмехнулась. «Вон там еще аптека» - и показала на ту, где он только что был. «Там закрыто!» - сказал он, но тетя уже ушла.
Проклятие. Он вернулся к аптеке за углом. Перерыв еще не кончился, но у дверей уже стояли две парочки. Неужели тоже за презервативами?
Остановилось такси, вылез какой-то дядя, стал смотреть на небо и ладонью водить в воздухе, пробовать, идет ли дождь.
Он бросился к такси:
- Есть тут ресторан? Чтоб совсем рядом? Быстро, взад-назад!
Потому что в ресторанах в туалетах стоят автоматы по продаже гондонов.
***
Ресторан был шикарный. Пускать не хотели. Все объяснил швейцару и дал ему пятисотку. Автомат в сортире был. Нужные купюры были. Щелк! – и ему в ладонь упала желто-красная упаковка. Он положил ее в бумажник.
Вдруг позади услышал возню и жалобные стоны. Обернулся. В углу, спиной к нему, два парня хватали за руки какого-то пожилого худенького интеллигента. Тот чуть не плакал и все пытался нажать кнопку на своем мобильнике.
Ему кровь бросилась в голову. Он ненавидел, когда обижают слабых. Особенно детей и стариков. Резко схватил табурет – тяжелый, литой-витой-чугунный – подшагнул сзади и вырубил обоих. Пожилой куда-то юркнул и исчез.
Он быстро вышел на улицу. Там стоял здоровенный джип. Дверца открылась.
- А ну сюда! – сказал тихий тяжелый голос. Сзади подтолкнули.
Внутри сидел этот пожилой интеллигент. Дверца захлопнулась. Джип тронулся.
- Куда вы меня везете? – вскрикнул он.
- Я Доня Хабаровский, - интеллигент протянул сухонькую ладонь. – Слыхал? Нет? Ну, тебе повезло. Но не в том дело. Я тебе должен. Кого ты примочил – то ли менты, то ли следком, то ли гэбуха, я пока не разобрался. Но в любом разе тебе – всё. Они будут думать, что ты мой. И ведь не докажешь, а? – он захихикал. – Но ты не ссы. Я тебе должен. Я тебя вывезу. Но чтобы тихо. Отдай мобилу.
Он отдал.
Улетали на бизнес-джете, без погранцов и досмотра. Он читал про такое, но думал, что это врут. Однако правда.
Прилетели не пойми куда. Что-то скандинавское, по погоде и пейзажу. Оттуда в Америку. Доня выдал ему сорок штук баксов и документы на имя Энрике Курцхаймера, гражданина Аргентины.
- В расчете? – спросил Доня.
- Спасибо, - сказал он.
- В случае чего меня не ищи, - сказал Доня. – Могут зачалить. Пока.
***
Он и не искал. Он нашел работу. Слава богу, хоть увлекался книжками по истории, но окончил МГСУ, бывший МИСИ. Водопровод везде водопровод, и канализация тоже. Женился на хорошей американке – высокой, золотистой, с большими ногами, синими глазами и силиконовым бюстом. Двоих детей она ему родила, мальчика и девочку. Натурализовался в Америке, стал Генри Курц, для простоты и краткости. Дети совсем выросли. У старшей девочки свой родился. Шесть лет парню. Умница. Играет в игры, особенно по истории. Вопросы задает.
- Grandpa, – спросил внук однажды. - And when was the Thirty-Year War, hey? And don’t look into the gadget!
Он вдруг резко вспомнил и сказал:
- Sixteen eighteen – sixteen forty eight.
- Cool! Champion! So smart you are, Granddy!
«А сейчас, выходит, юбилей типа? - подумал он. – Четыреста лет?»
Пошел в свою комнату, достал из ящика старый бумажник. Там в секретном кармашке лежал гондон.
Значит, пора. Тридцатилетняя война окончена.
***
Аэропорт, граница, такси. Вечер.
Вот и подъезд.
Он набрал 16-18-48. Дверь запищала и поддалась. Лифт, шестой этаж. Номер квартиры он не помнил. Так, зрительно.
Нажал на ручку и вошел.
Она стояла посреди комнаты, совсем голая – только что из душа. Капли воды стекали по ее морщинистой шее на плоскую вялую грудь. Седые волосы были закручены в пучок на голове. Они обнялись и поцеловались, ее мокрое тело впечаталось в его пиджак. Она потрясающе целовалась. Он почувствовал, что уже готов. Стал расстегивать рубашку.
- Подожди, подожди, - вдруг сказала она. – Презерватив принес?
- Да! – закричал он, вытащив из бумажника тот самый желто-красный пакетик. – Вот!
Она разорвала упаковку.
- Он совсем старый, он сыплется в руках, - засмеялась она. – Тут внизу аптека. Прямо в доме. Выйдешь из подъезда, и налево, за углом.
- Подожди, подожди, - вдруг сказала она. – Подожди.
- Что такое? – он заглянул ей в глаза.
- Ничего, ничего, - она часто дышала и даже вздрагивала, прижавшись к нему вся, от груди до колен. – У тебя презерватив есть?
- Нет, – он разжал объятия. – А ты что, мне не доверяешь?
Он почти обиделся. Презерватив ей нужен! Раньше надо было говорить! Но тут же остановил сам себя. Они же только вчера познакомились, сегодня он первый раз у нее дома, сидят, пьют вино едят конфеты, не могла же она сразу, ни с бухты-барахты про гондоны, вдруг бы у них вообще ничего бы не получилось, не начался бы этот странный разговор, когда он сел на диван рядом с ней, положил ей руку на плечо, а она отодвинулась и спросила:
- Я тебе нравлюсь? – он кивнул. – Ты меня хочешь? – Он кивнул еще раз, потянулся к ней, но она шлепнула его по руке и сказала: – Раз так, тогда скажи вот это самое, но красивыми словами. Объяснись в любви. А то ничего не будет!
- Хорошо, - сказал он. – Дай сосредоточиться.
Сосредоточился и объяснился в любви. Красивыми словами.
- Хорошо, - сказала она. – Даже очень. Давай попробуем.
Встала с дивана, они обнялись, начали целоваться, он стал под свитером расстегивать ей лифчик, и вот тут она вспомнила про презерватив. Улыбнулась:
- Тут внизу аптека. Прямо в доме. Выйдешь из подъезда и налево. Сразу за углом. А я пока в душ пойду. Дверь не буду запирать, просто ручку нажмешь и войдешь. На подъезде код 16-18-48, легко запомнить.
- Почему легко?
- Тридцатилетняя война, - засмеялась она. – Ты же сказал, что любишь книжки про историю. Тысяча шестьсот восемнадцать тире сорок восемь. Давай. Я жду!
Она сняла свитер, повернулась и пошла в ванную, на ходу снимая лифчик.
***
Он пешком сбежал с шестого этажа.
Аптека и вправду была прямо за углом. На двери висела надпись: «технический перерыв 30 мин». Он огляделся. О! Буквально в ста метрах, через дорогу, по диагонали, еще одна. Добежал. Закрыто. Мимо шла пожилая тетя. «Простите, - он запыхался. – Где тут аптека?» «Вам плохо? – остановилась она, раскрыла сумочку. – Сердце? Вот у меня валидол, азотистый спрей. Давление? Анаприлин. Живот? Ношпа». «Нет, спасибо… Я здоров!» «Папе-маме плохо? Пойдемте. Я медсестра со скорой». «Да нет, спасибо». Кажется, она что-то поняла. Усмехнулась. «Вон там еще аптека» - и показала на ту, где он только что был. «Там закрыто!» - сказал он, но тетя уже ушла.
Проклятие. Он вернулся к аптеке за углом. Перерыв еще не кончился, но у дверей уже стояли две парочки. Неужели тоже за презервативами?
Остановилось такси, вылез какой-то дядя, стал смотреть на небо и ладонью водить в воздухе, пробовать, идет ли дождь.
Он бросился к такси:
- Есть тут ресторан? Чтоб совсем рядом? Быстро, взад-назад!
Потому что в ресторанах в туалетах стоят автоматы по продаже гондонов.
***
Ресторан был шикарный. Пускать не хотели. Все объяснил швейцару и дал ему пятисотку. Автомат в сортире был. Нужные купюры были. Щелк! – и ему в ладонь упала желто-красная упаковка. Он положил ее в бумажник.
Вдруг позади услышал возню и жалобные стоны. Обернулся. В углу, спиной к нему, два парня хватали за руки какого-то пожилого худенького интеллигента. Тот чуть не плакал и все пытался нажать кнопку на своем мобильнике.
Ему кровь бросилась в голову. Он ненавидел, когда обижают слабых. Особенно детей и стариков. Резко схватил табурет – тяжелый, литой-витой-чугунный – подшагнул сзади и вырубил обоих. Пожилой куда-то юркнул и исчез.
Он быстро вышел на улицу. Там стоял здоровенный джип. Дверца открылась.
- А ну сюда! – сказал тихий тяжелый голос. Сзади подтолкнули.
Внутри сидел этот пожилой интеллигент. Дверца захлопнулась. Джип тронулся.
- Куда вы меня везете? – вскрикнул он.
- Я Доня Хабаровский, - интеллигент протянул сухонькую ладонь. – Слыхал? Нет? Ну, тебе повезло. Но не в том дело. Я тебе должен. Кого ты примочил – то ли менты, то ли следком, то ли гэбуха, я пока не разобрался. Но в любом разе тебе – всё. Они будут думать, что ты мой. И ведь не докажешь, а? – он захихикал. – Но ты не ссы. Я тебе должен. Я тебя вывезу. Но чтобы тихо. Отдай мобилу.
Он отдал.
Улетали на бизнес-джете, без погранцов и досмотра. Он читал про такое, но думал, что это врут. Однако правда.
Прилетели не пойми куда. Что-то скандинавское, по погоде и пейзажу. Оттуда в Америку. Доня выдал ему сорок штук баксов и документы на имя Энрике Курцхаймера, гражданина Аргентины.
- В расчете? – спросил Доня.
- Спасибо, - сказал он.
- В случае чего меня не ищи, - сказал Доня. – Могут зачалить. Пока.
***
Он и не искал. Он нашел работу. Слава богу, хоть увлекался книжками по истории, но окончил МГСУ, бывший МИСИ. Водопровод везде водопровод, и канализация тоже. Женился на хорошей американке – высокой, золотистой, с большими ногами, синими глазами и силиконовым бюстом. Двоих детей она ему родила, мальчика и девочку. Натурализовался в Америке, стал Генри Курц, для простоты и краткости. Дети совсем выросли. У старшей девочки свой родился. Шесть лет парню. Умница. Играет в игры, особенно по истории. Вопросы задает.
- Grandpa, – спросил внук однажды. - And when was the Thirty-Year War, hey? And don’t look into the gadget!
Он вдруг резко вспомнил и сказал:
- Sixteen eighteen – sixteen forty eight.
- Cool! Champion! So smart you are, Granddy!
«А сейчас, выходит, юбилей типа? - подумал он. – Четыреста лет?»
Пошел в свою комнату, достал из ящика старый бумажник. Там в секретном кармашке лежал гондон.
Значит, пора. Тридцатилетняя война окончена.
***
Аэропорт, граница, такси. Вечер.
Вот и подъезд.
Он набрал 16-18-48. Дверь запищала и поддалась. Лифт, шестой этаж. Номер квартиры он не помнил. Так, зрительно.
Нажал на ручку и вошел.
Она стояла посреди комнаты, совсем голая – только что из душа. Капли воды стекали по ее морщинистой шее на плоскую вялую грудь. Седые волосы были закручены в пучок на голове. Они обнялись и поцеловались, ее мокрое тело впечаталось в его пиджак. Она потрясающе целовалась. Он почувствовал, что уже готов. Стал расстегивать рубашку.
- Подожди, подожди, - вдруг сказала она. – Презерватив принес?
- Да! – закричал он, вытащив из бумажника тот самый желто-красный пакетик. – Вот!
Она разорвала упаковку.
- Он совсем старый, он сыплется в руках, - засмеялась она. – Тут внизу аптека. Прямо в доме. Выйдешь из подъезда, и налево, за углом.
Оригинал и комментарии
от prilepin
Пелевин про Пелевина и (очень круто) про Введенского, про Лавренева, про Лимонова: про всё - в точку.
Ну и про меня заодно: "Прилепин сейчас чуть ли не один отдувается перед всем самоназванным «литпроцессом» за все честное, подлинное и русское, что есть в нашей литературе. И да, он отличный публицист, в одном посте в фейсбуке может так сказануть, что просто ах, от души вообще. Прилепин — классик, вполне определенно, самый настоящий и живой".
https://readovka.ru/news/40331?sourse=yandex-news&fbclid=IwAR27GckpHNFXU3Wxlq9eRs8mJQQCKGtTtVd5yS5in9yBVPFD9Nz-mFBBRCQ
Ну и про меня заодно: "Прилепин сейчас чуть ли не один отдувается перед всем самоназванным «литпроцессом» за все честное, подлинное и русское, что есть в нашей литературе. И да, он отличный публицист, в одном посте в фейсбуке может так сказануть, что просто ах, от души вообще. Прилепин — классик, вполне определенно, самый настоящий и живой".
https://readovka.ru/news/40331?sourse=yandex-news&fbclid=IwAR27GckpHNFXU3Wxlq9eRs8mJQQCKGtTtVd5yS5in9yBVPFD9Nz-mFBBRCQ
Оригинал и комментарии
сегодня - это завтра, которое нам обещали вчера от clear-text
КАЛЛИОПА И ГАЙДЛАЙНЫ
Антону Колошматину не везло. То есть ему везло в простых жизненных вещах, типа работа-зарплата, квартира-пожрать, а вот в делах тонких и человечных выходил прокол. Антон работал куратором, то есть конвоиром, на стройке. Каждое утро он забирал убогих из лечебного дацана, строил их двумя параллельными гуськами, брал передних за руки и вел их через дорогу – стройка была рядом. Днем командовал шабаш, звал кормильщиков, а вечером – отбой и на место. Убогие были совсем никакие, в памперсы делали. Но даже самому хилому положена была детская метелочка, чтобы он подметал отдельные стружки с полу. Потому что был такой гайдлайн – все должны трудиться. Даже лежачим в хосписах давали перебирать жареный арахис: целые сюда, щербатые – туда.
А вот раньше был совсем другой гайдлайн. Чуть у тебя в жопе засвербит или в душе закручинится, сразу хоп – хочешь геморрой, хочешь депрессия, и больничный на полгода. Благодать! Но скучновато.
Антон выходил на балкон двадцать первого этажа, смотрел на зеленую Вахрамеевку. Там раньше был расстрельный полигон, потом Парк памяти зря расстрелянных, сокращенно ППЗР, потом торгово-развлекательный центр «МеМуар», потом его перестроили и сделали музей художника Вахрамеева, на очень долгое время. А потом этот музей купила австралийская миллиардерка Финкельмон, и его перевезли целиком, вместе со зданием, и осталась только глинистая почва; там лет за сорок прорезались ручейки и выросли большие деревья, так что вышел как будто бы лесок. Но название прилипло.
Время у них шло очень быстро, потому что был такой главный гайдлайн – не валандаться.
***
Антон обернулся и посмотрел, что делается в квартире, где шли отделочные работы.
Девушка Каллиопа, вице-кураторка, меняла памперс убогому: спустила с него просторные холщовые портки, стянула пропиленовые трусы, вытащила засранную полоску гофроткани, запихала в спецпакет, аккуратно подмыла старика, промокнула, положила новый памперс и натянула трусы-штаны на место. Убогий хлопал глазами и помахивал шпателем – видно, ему не терпелось работать. Знал, старый хрен, свой гайдлайн! Антон к нему присмотрелся – седая борода, орлиный нос – кажется, его портрет был в учебнике: то ли великий писатель, то ли знаменитый физик. А неважно, работать все равно надо. Девушка Каллиопа погладила его по голове и легонько подпихнула к группе других убогих, которые скребли стену, счищая с нее мельчайшие неровности.
Антон залюбовался девушкой, как она ловко управляется с памперсами. Очень красивая, только на левой брови легкий шрам. Полосочка такая белая, бровь делит пополам. Но это даже симпатично. Даже привлекательно, честно! И имя какое хорошее. В переводе значит «сладкогласная». Послушать бы, как она говорит. Потому что раньше они с ней как-то не разговаривали. Не о чем и незачем.
- Эй, - сказал Антон. – Каллиопа! Ты чего сегодня вечером делаешь?
- А что такое? – спросила она приятным нежным голосом и покраснела с намеком.
- А пошли потом ко мне. Отведем этих в дацан, и буром ко мне, тут довольно рядом.
- А зачем? – она подняла свою рассеченную бровь.
- А ты совсем маленькая, что ли? – засмеялся Антон. - Восемнадцать минус?
- У меня ноги грязные сразу в гости идти, - застеснялась она.
- Говно вопрос! – успокоил ее Антон. – У меня ванна и полный педикюр!
***
Ноги у нее и правда оказались ай-ай-ай. И ногти тоже. Антон поставил в ванну табурет, усадил ее, напустил воды. Сам сел рядышком. Вымыл ей пальчики и лодыжки, подстриг и подшлифовал ноготки, подточил пяточки. Ножки стали как новенькие. Заодно и всю ее отполоскал под душем. Дал махровую простынку. А потом взял на руки и понес в комнату, положил на кровать.
Комната у него была большая, книжные полки до потолка. Британника, Брокгауз, «Патрология латинская», «Патрология греческая». Кант в восьми здоровенных томах, с комментариями Кассирера. Гегель, издание Глокмана, тридцать томов. Оксфордский Барнетовский Платон, как положено. Зато Аристотель – Беккеровский, совсем старый, но как новенький. Ну и всякие там мелкие Шеллинги, Шлегели и Шопенгауэры. Ницще полный, полнее не бывает, включая студенческие работы и гимназические сочинения, не говоря уже о переписке. Зато французов нет, кроме Декарта.
- Уй как много книжек! – сказала Каллиопа, раскидывая руки. – Ты умный?
- Так, - сказал Антон. – Помаленьку.
Они поцеловались. Ну и потом все остальное, конечно. Ему было хорошо. Вроде и ей понравилось – по всему судя.
Потом она как следует огляделась и сказала:
- Красиво у тебя.
Антон кивнул. Да, красиво, и картинки, и цветы в горшках, но на полу все время каменный мусор. Это с потолка сыплется штукатурка. У соседа наверху нелегальный бойцовский клуб, они все время молотятся и на пол падают. Бывает, в кровь молотятся, кровь иногда протекает сквозь щели между бетонных плит. Вот, пожалуйста, комочек цемента упал, весь бурый. Явно кровь.
Антон все время хотел стукануть на соседа. Донести. Но держался, потому что не было понятно с гайдлайнами. Вот в те времена, когда было легко получить больничный, когда у всех была депрессия - вот тогда был гайдлайн стучать. Если не стукнешь, на тебя самого стукнут, что ты не стучишь – и в дацан на промывку. А сейчас насчет стука была полная молчанка, никаких гайдлайнов. Антон сильно подозревал, что скоро пойдет гайдлайн на благородство, типа «доносы – это фи!». Поэтому тихо подмазывал потолок и подметал пол. Но за день успевало много налететь, вот как сейчас.
- Главное, ты красивая, - сказал Антон, приподнялся на локте и потрогал ей пальцем шрам на брови, нагнулся и прикоснулся к нему губами, и спросил: - Откуда это у тебя?
Вдруг Каллиопа залилась слезами.
- Он меня бил! – рыдала она, кусая подушку. – Я его обожала, я жила только ради него, он был вся моя жизнь, я растворялась в нем, я поклонялась ему. А он меня бил! А я говорила: «бей, но только не бросай!» А он все равно бросил!.. Бросил, бросил!
Она, дрожа, прижалась к Антону, и он даже, представьте себе, с разгону обнял её и погладил.
- Пожалей меня, обними меня, согрей меня, спрячь меня! – бормотала она, и ее слезы лились на его грудь и стекали к пупку, а один ручеек даже попал подмышку.
- Каллиопа, - вдруг строго сказал Антон. – Какое мне дело до твоих бывших любовников?
- Не было никаких любовников! – зарыдала она еще громче. - Он был у меня один! Первый и единственный мужчина!
- А я? – спросил Антон.
- А ты просто хороший человек.
- Но согласись, Каллиопа, - обескураженно возразил Антон. - Как-то это бестактно, в данной ситуации. Зачем ты мне всё это вываливаешь?
- Потому что ты добрый, - сказала Каллиопа.
- Ошибаешься, - сказал Антон и встал с кровати. – Собирайся.
- Нет! – снова зарыдала она. – Не выгоняй меня! Делай со мной всё, что хочешь…
- Да я ничего с тобой делать не хочу. Уходи.
- Не могу, - она встала и достала из сумочки часы. – Есть такой гайдлайн: если свободная женщина прожила со свободным мужчиной на его территории более сорока пяти минут при наличии взаимно добровольного секса, они считаются парой на ближайшие десять лет.
- Ясно, ясно, ясно… - нахмурился Антон. – Тогда располагайся. В кухне холодильник, веник в коридоре. Если нетрудно, подмети, а то под ногами скрипит. А я сейчас.
Он взял кошелку, как будто в магазин, а на самом деле побежал в круглосуточный МФЦ, написал заявку на перемену фамилии.
Потому что ему не нравилась его фамилия – Колошматин. Грубо и агрессивно. Хотелось что-то изящное и пейзажное. Ветка на фоне осеннего неба. Девушка в МФЦ сказала, что есть свободная ячейка на Листовёртова. Он попробовал на язык: Листовёртов, Листовёртов… А ничего! Пусть. Новая жизнь с новой фамилией.
Но Каллиопа засмеялась и сказала, что это ужасно. Что она никогда не станет не то что К.Листовёртовой, но даже в домашнем партнерстве с А.Листовертовым быть не согласна. И тут же уснула, носиком этак наивно и трогательно засопев.
Он прилег рядом и решил пожить с ней положенные десять лет.
***
Рано утром его разбудил курьер. Принес большой кожаный конверт с бронзовыми пуговицами и золотой маркой. Каллиопа спала, с лицом надменным и гордым своими страданиями. Видно было, что она тоскует по тому козлу, который ее бил. Хотя уже десять лет прошло.
Антон теперь уже Листовёртов расстегнул конверт. Там было хрупкое фарфоровое письмо в стиле «Веджвуд»: на шершавой зеленой пластинке тончайшими белыми письменами было сказано, что любящая тетя из Ноттингемшира жаждет обнять его и передать ему наследство. И подпись: Оливия Листовертофф.
Антон на цыпочках вышел из комнаты, спустился вниз, добрался до Вахрамеевки, и через лес пошел в Ноттингемшир. Пришел весь грязный, потный, в рваных носках. Тетя Оливия усадила его на табуретку в ванну, напустила воду, сама присела рядышком. Вымыла ему ноги, вычистила грязь из-под ногтей, наклеила пластырь на мозоли. Всего его отполоскала, и сама к нему под душ залезла. Она была очень даже ничего, несмотря на свои годы. У нее была грудь, как зефир ванильный бело-розовый. Антон сделал всё, что положено. Потом прижался к ней и заплакал горькими слезами.
- Ты чего? – спросила тетя Оливия.
- Я ее полюбил, - зарыдал Антон. – Всей душой! С первого взгляда. А она со мной живет, и спит рядышком, а любит какого-то козла, который ее бил. Вот уже сколько лет! Десять лет, вы представляете? Пожалейте меня, тетя Оливия! Обнимите, согрейте, спрячьте!
- Как-то это невежливо, ты не находишь? – спросила тетя. - И неуместно! Переспал с солидной дамой, и начинаешь ныть про какую-то поблядушку.
- Она не поблядушка! – обиделся Антон. – Она моя домашняя партнёрка!
- Тони! – сказала тетя Оливия. – Ты мне бесконечно родной человек, я люблю тебя как сына, и поэтому не могу кривить душой. Я тебя ненавижу. Я лишаю тебя наследства. Вон отсюда!
Антон встал, оделся, молча вышел из комнаты, но на пороге обернулся.
Но вместо спальни тёти Оливии увидел свою квартиру, словно бы и не уходил никуда. Книжные полки, цветы на окне, наверху бойцы молотятся, аж с потолка штукатурка летит, и никакой Каллиопы.
Неужели это всё ему показалось?
Он вышел на балкон.
Нет, ничего не показалось. Тут и вправду прошло много лет. Вахрамеевку вырубили, и на этом месте построили огромный полусферический приют для бездомных котят. Наверное, пришел гайдлайн на благородство и помощь малым сим, включая мелких домашних животных.
Внизу убогие играли на гитарах, трещотках и маракасах. Точно, новый гайдлайн! Не вкалывать из последних сил, а стремиться к прекрасному и высокому. Какая-то девушка меняла убогим памперсы, а другая дирижировала этой музыкой. Может быть, одна из них была Каллиопа. А может быть, нет. И не поймешь сверху.
Зато приют для котят сиял в закатном солнце, как невероятных размеров бриллиант, в сто тысяч мелких стеклянных граней, и за каждым стёклышком сидел счастливый спасенный котенок.
Антону Колошматину не везло. То есть ему везло в простых жизненных вещах, типа работа-зарплата, квартира-пожрать, а вот в делах тонких и человечных выходил прокол. Антон работал куратором, то есть конвоиром, на стройке. Каждое утро он забирал убогих из лечебного дацана, строил их двумя параллельными гуськами, брал передних за руки и вел их через дорогу – стройка была рядом. Днем командовал шабаш, звал кормильщиков, а вечером – отбой и на место. Убогие были совсем никакие, в памперсы делали. Но даже самому хилому положена была детская метелочка, чтобы он подметал отдельные стружки с полу. Потому что был такой гайдлайн – все должны трудиться. Даже лежачим в хосписах давали перебирать жареный арахис: целые сюда, щербатые – туда.
А вот раньше был совсем другой гайдлайн. Чуть у тебя в жопе засвербит или в душе закручинится, сразу хоп – хочешь геморрой, хочешь депрессия, и больничный на полгода. Благодать! Но скучновато.
Антон выходил на балкон двадцать первого этажа, смотрел на зеленую Вахрамеевку. Там раньше был расстрельный полигон, потом Парк памяти зря расстрелянных, сокращенно ППЗР, потом торгово-развлекательный центр «МеМуар», потом его перестроили и сделали музей художника Вахрамеева, на очень долгое время. А потом этот музей купила австралийская миллиардерка Финкельмон, и его перевезли целиком, вместе со зданием, и осталась только глинистая почва; там лет за сорок прорезались ручейки и выросли большие деревья, так что вышел как будто бы лесок. Но название прилипло.
Время у них шло очень быстро, потому что был такой главный гайдлайн – не валандаться.
***
Антон обернулся и посмотрел, что делается в квартире, где шли отделочные работы.
Девушка Каллиопа, вице-кураторка, меняла памперс убогому: спустила с него просторные холщовые портки, стянула пропиленовые трусы, вытащила засранную полоску гофроткани, запихала в спецпакет, аккуратно подмыла старика, промокнула, положила новый памперс и натянула трусы-штаны на место. Убогий хлопал глазами и помахивал шпателем – видно, ему не терпелось работать. Знал, старый хрен, свой гайдлайн! Антон к нему присмотрелся – седая борода, орлиный нос – кажется, его портрет был в учебнике: то ли великий писатель, то ли знаменитый физик. А неважно, работать все равно надо. Девушка Каллиопа погладила его по голове и легонько подпихнула к группе других убогих, которые скребли стену, счищая с нее мельчайшие неровности.
Антон залюбовался девушкой, как она ловко управляется с памперсами. Очень красивая, только на левой брови легкий шрам. Полосочка такая белая, бровь делит пополам. Но это даже симпатично. Даже привлекательно, честно! И имя какое хорошее. В переводе значит «сладкогласная». Послушать бы, как она говорит. Потому что раньше они с ней как-то не разговаривали. Не о чем и незачем.
- Эй, - сказал Антон. – Каллиопа! Ты чего сегодня вечером делаешь?
- А что такое? – спросила она приятным нежным голосом и покраснела с намеком.
- А пошли потом ко мне. Отведем этих в дацан, и буром ко мне, тут довольно рядом.
- А зачем? – она подняла свою рассеченную бровь.
- А ты совсем маленькая, что ли? – засмеялся Антон. - Восемнадцать минус?
- У меня ноги грязные сразу в гости идти, - застеснялась она.
- Говно вопрос! – успокоил ее Антон. – У меня ванна и полный педикюр!
***
Ноги у нее и правда оказались ай-ай-ай. И ногти тоже. Антон поставил в ванну табурет, усадил ее, напустил воды. Сам сел рядышком. Вымыл ей пальчики и лодыжки, подстриг и подшлифовал ноготки, подточил пяточки. Ножки стали как новенькие. Заодно и всю ее отполоскал под душем. Дал махровую простынку. А потом взял на руки и понес в комнату, положил на кровать.
Комната у него была большая, книжные полки до потолка. Британника, Брокгауз, «Патрология латинская», «Патрология греческая». Кант в восьми здоровенных томах, с комментариями Кассирера. Гегель, издание Глокмана, тридцать томов. Оксфордский Барнетовский Платон, как положено. Зато Аристотель – Беккеровский, совсем старый, но как новенький. Ну и всякие там мелкие Шеллинги, Шлегели и Шопенгауэры. Ницще полный, полнее не бывает, включая студенческие работы и гимназические сочинения, не говоря уже о переписке. Зато французов нет, кроме Декарта.
- Уй как много книжек! – сказала Каллиопа, раскидывая руки. – Ты умный?
- Так, - сказал Антон. – Помаленьку.
Они поцеловались. Ну и потом все остальное, конечно. Ему было хорошо. Вроде и ей понравилось – по всему судя.
Потом она как следует огляделась и сказала:
- Красиво у тебя.
Антон кивнул. Да, красиво, и картинки, и цветы в горшках, но на полу все время каменный мусор. Это с потолка сыплется штукатурка. У соседа наверху нелегальный бойцовский клуб, они все время молотятся и на пол падают. Бывает, в кровь молотятся, кровь иногда протекает сквозь щели между бетонных плит. Вот, пожалуйста, комочек цемента упал, весь бурый. Явно кровь.
Антон все время хотел стукануть на соседа. Донести. Но держался, потому что не было понятно с гайдлайнами. Вот в те времена, когда было легко получить больничный, когда у всех была депрессия - вот тогда был гайдлайн стучать. Если не стукнешь, на тебя самого стукнут, что ты не стучишь – и в дацан на промывку. А сейчас насчет стука была полная молчанка, никаких гайдлайнов. Антон сильно подозревал, что скоро пойдет гайдлайн на благородство, типа «доносы – это фи!». Поэтому тихо подмазывал потолок и подметал пол. Но за день успевало много налететь, вот как сейчас.
- Главное, ты красивая, - сказал Антон, приподнялся на локте и потрогал ей пальцем шрам на брови, нагнулся и прикоснулся к нему губами, и спросил: - Откуда это у тебя?
Вдруг Каллиопа залилась слезами.
- Он меня бил! – рыдала она, кусая подушку. – Я его обожала, я жила только ради него, он был вся моя жизнь, я растворялась в нем, я поклонялась ему. А он меня бил! А я говорила: «бей, но только не бросай!» А он все равно бросил!.. Бросил, бросил!
Она, дрожа, прижалась к Антону, и он даже, представьте себе, с разгону обнял её и погладил.
- Пожалей меня, обними меня, согрей меня, спрячь меня! – бормотала она, и ее слезы лились на его грудь и стекали к пупку, а один ручеек даже попал подмышку.
- Каллиопа, - вдруг строго сказал Антон. – Какое мне дело до твоих бывших любовников?
- Не было никаких любовников! – зарыдала она еще громче. - Он был у меня один! Первый и единственный мужчина!
- А я? – спросил Антон.
- А ты просто хороший человек.
- Но согласись, Каллиопа, - обескураженно возразил Антон. - Как-то это бестактно, в данной ситуации. Зачем ты мне всё это вываливаешь?
- Потому что ты добрый, - сказала Каллиопа.
- Ошибаешься, - сказал Антон и встал с кровати. – Собирайся.
- Нет! – снова зарыдала она. – Не выгоняй меня! Делай со мной всё, что хочешь…
- Да я ничего с тобой делать не хочу. Уходи.
- Не могу, - она встала и достала из сумочки часы. – Есть такой гайдлайн: если свободная женщина прожила со свободным мужчиной на его территории более сорока пяти минут при наличии взаимно добровольного секса, они считаются парой на ближайшие десять лет.
- Ясно, ясно, ясно… - нахмурился Антон. – Тогда располагайся. В кухне холодильник, веник в коридоре. Если нетрудно, подмети, а то под ногами скрипит. А я сейчас.
Он взял кошелку, как будто в магазин, а на самом деле побежал в круглосуточный МФЦ, написал заявку на перемену фамилии.
Потому что ему не нравилась его фамилия – Колошматин. Грубо и агрессивно. Хотелось что-то изящное и пейзажное. Ветка на фоне осеннего неба. Девушка в МФЦ сказала, что есть свободная ячейка на Листовёртова. Он попробовал на язык: Листовёртов, Листовёртов… А ничего! Пусть. Новая жизнь с новой фамилией.
Но Каллиопа засмеялась и сказала, что это ужасно. Что она никогда не станет не то что К.Листовёртовой, но даже в домашнем партнерстве с А.Листовертовым быть не согласна. И тут же уснула, носиком этак наивно и трогательно засопев.
Он прилег рядом и решил пожить с ней положенные десять лет.
***
Рано утром его разбудил курьер. Принес большой кожаный конверт с бронзовыми пуговицами и золотой маркой. Каллиопа спала, с лицом надменным и гордым своими страданиями. Видно было, что она тоскует по тому козлу, который ее бил. Хотя уже десять лет прошло.
Антон теперь уже Листовёртов расстегнул конверт. Там было хрупкое фарфоровое письмо в стиле «Веджвуд»: на шершавой зеленой пластинке тончайшими белыми письменами было сказано, что любящая тетя из Ноттингемшира жаждет обнять его и передать ему наследство. И подпись: Оливия Листовертофф.
Антон на цыпочках вышел из комнаты, спустился вниз, добрался до Вахрамеевки, и через лес пошел в Ноттингемшир. Пришел весь грязный, потный, в рваных носках. Тетя Оливия усадила его на табуретку в ванну, напустила воду, сама присела рядышком. Вымыла ему ноги, вычистила грязь из-под ногтей, наклеила пластырь на мозоли. Всего его отполоскала, и сама к нему под душ залезла. Она была очень даже ничего, несмотря на свои годы. У нее была грудь, как зефир ванильный бело-розовый. Антон сделал всё, что положено. Потом прижался к ней и заплакал горькими слезами.
- Ты чего? – спросила тетя Оливия.
- Я ее полюбил, - зарыдал Антон. – Всей душой! С первого взгляда. А она со мной живет, и спит рядышком, а любит какого-то козла, который ее бил. Вот уже сколько лет! Десять лет, вы представляете? Пожалейте меня, тетя Оливия! Обнимите, согрейте, спрячьте!
- Как-то это невежливо, ты не находишь? – спросила тетя. - И неуместно! Переспал с солидной дамой, и начинаешь ныть про какую-то поблядушку.
- Она не поблядушка! – обиделся Антон. – Она моя домашняя партнёрка!
- Тони! – сказала тетя Оливия. – Ты мне бесконечно родной человек, я люблю тебя как сына, и поэтому не могу кривить душой. Я тебя ненавижу. Я лишаю тебя наследства. Вон отсюда!
Антон встал, оделся, молча вышел из комнаты, но на пороге обернулся.
Но вместо спальни тёти Оливии увидел свою квартиру, словно бы и не уходил никуда. Книжные полки, цветы на окне, наверху бойцы молотятся, аж с потолка штукатурка летит, и никакой Каллиопы.
Неужели это всё ему показалось?
Он вышел на балкон.
Нет, ничего не показалось. Тут и вправду прошло много лет. Вахрамеевку вырубили, и на этом месте построили огромный полусферический приют для бездомных котят. Наверное, пришел гайдлайн на благородство и помощь малым сим, включая мелких домашних животных.
Внизу убогие играли на гитарах, трещотках и маракасах. Точно, новый гайдлайн! Не вкалывать из последних сил, а стремиться к прекрасному и высокому. Какая-то девушка меняла убогим памперсы, а другая дирижировала этой музыкой. Может быть, одна из них была Каллиопа. А может быть, нет. И не поймешь сверху.
Зато приют для котят сиял в закатном солнце, как невероятных размеров бриллиант, в сто тысяч мелких стеклянных граней, и за каждым стёклышком сидел счастливый спасенный котенок.
Оригинал и комментарии
таинственным я занят разговором от clear-text
БЕЗ СЛОВ
Я тогда работал в одной конторе, и там часто показывали документальное или научно-популярное кино, в специальном маленьком зале.
Однажды я сижу и смотрю какой-то фильм, про что – не помню. Вдруг слева рядом со мной кто-то садится. Поглядел, вижу – одна наша сотрудница. Мы с ней были неплохо знакомы, болтали в буфете, один раз даже вместе шли до метро и потом ехали до какой-то там пересадки. Чуть моложе меня, замужем. Я тоже, кстати, уже был женат, дочке два года. Смотрю на нее. Красивый профиль в темноте виден. Она на меня косится, кивает мне, а я – ей.
Я сижу, скрестив руки на животе, и как-то так вышло, что правой рукой случайно касаюсь ее руки. А она сидит, заложив большие пальцы рук за широкий пояс юбки – тогда носили такие полудлинные твидовые юбки с лаковыми поясами, латунная пряжка. То есть ее правая рука рядом со мной. Так что я прикасаюсь к ее правой руке. Самыми кончиками пальцев случайно дотрагиваюсь до тыльной стороны ее ладони.
Задерживаю пальцы буквально на долю секунды. Чувствую легкое ответное движение. Не отнимаю пальцы. Она тоже не отодвигает руку. Чуточку прижимаю кончики пальцев к ее руке. Она слегка двигает рукой – чуть-чуть к себе и потом как бы по длинной оси, так что получается, как будто я ее легонько глажу пальцами по ее пальцам с тыльной стороны. Я беру ее за руку, перебираю пальцы. Она тоже. Я совсем осмелел, стал гладить пальцем щелочку между ее указательным и средним. Она вдруг – хоп! И поймала мой палец между своими, и держит. Я легонько пытаюсь освободить его, а она не пускает. А потом – отпустит и схватит, отпустит и схватит. Такая вот игра.
Дальше она меня взяла всей рукой за палец и стала сжимать, а я стал его двигать туда-сюда, то есть началось что-то уже совсем откровенное.
Но вдруг она перестала сжимать мой палец и даже как будто чуть-чуть отстранилась. Я ее беру за указательный и средний, хочу их раздвинуть и попасть в эту ложбинку – она не пускает. Хочу взять ее за все пальцы сразу – опять никак. Несколько раз пытался. Что такое? Вдруг она меня очень нежно берет за руку и ногтем тихонько щелкает по моему обручальному кольцу. Я в ответ поглаживаю ее безымянный палец, нахожу ее обручальное кольцо и тоже по нему постукиваю ногтем.
Она отводит руку, но через десять секунд возвращает ее. Я перебираю ее пальцы и чувствую, что кольца нет. Я глажу ее безымянный палец по всей длине, ощущаю круговую ложбинку от снятого обручального кольца.
Она берет двумя пальцами мое обручальное кольцо и начинает его тихонько вертеть, вправо-влево. Потом вопросительно постукивает по нему ногтем. Потом начинает его потихоньку стаскивать.
Я сжимаю кулак.
Она убирает руку.
Потом мы, конечно, много раз болтали в буфете. Так просто, ни о чем.
***
Возможно, кого-то удивит жест женщины, которая во время флирта демонстративно сняла обручальное кольцо, намекнув тем самым на... А на что? Ну конечно, не на то, что она готова вот прямо тут же развестись со своим мужем. Намекнув на готовность к "отношениям", как нынче говорят.
Но я - тогда - не удивился. Такие знаки были отчасти приняты и понятны - в цепи эротических намеков. Например, я видел девушку, которая вдруг, загадочно улыбаясь, накрывала платком икону, которая висела на стене. И ее планы сразу становилсь несколько яснее.
Мой приятель рассказывал, что сидел в гостях у одной иностранной девушки. У нее на столике стояла двойная рамка с фотографиями ее папы и мамы. После нескольких бокалов вина она спрятала эти фото в ящик стола, сказав: "Не хочу огорчать своих родителей, они ведь думают, что я - хорошая девочка".
Больше того! У меня был знакомый, который в гостях, перед тем как нажраться водки до посинения, снимал парадный пиджак с орденом Ленина и относил в прихожую, вешал рядом с пальто.
Я тогда работал в одной конторе, и там часто показывали документальное или научно-популярное кино, в специальном маленьком зале.
Однажды я сижу и смотрю какой-то фильм, про что – не помню. Вдруг слева рядом со мной кто-то садится. Поглядел, вижу – одна наша сотрудница. Мы с ней были неплохо знакомы, болтали в буфете, один раз даже вместе шли до метро и потом ехали до какой-то там пересадки. Чуть моложе меня, замужем. Я тоже, кстати, уже был женат, дочке два года. Смотрю на нее. Красивый профиль в темноте виден. Она на меня косится, кивает мне, а я – ей.
Я сижу, скрестив руки на животе, и как-то так вышло, что правой рукой случайно касаюсь ее руки. А она сидит, заложив большие пальцы рук за широкий пояс юбки – тогда носили такие полудлинные твидовые юбки с лаковыми поясами, латунная пряжка. То есть ее правая рука рядом со мной. Так что я прикасаюсь к ее правой руке. Самыми кончиками пальцев случайно дотрагиваюсь до тыльной стороны ее ладони.
Задерживаю пальцы буквально на долю секунды. Чувствую легкое ответное движение. Не отнимаю пальцы. Она тоже не отодвигает руку. Чуточку прижимаю кончики пальцев к ее руке. Она слегка двигает рукой – чуть-чуть к себе и потом как бы по длинной оси, так что получается, как будто я ее легонько глажу пальцами по ее пальцам с тыльной стороны. Я беру ее за руку, перебираю пальцы. Она тоже. Я совсем осмелел, стал гладить пальцем щелочку между ее указательным и средним. Она вдруг – хоп! И поймала мой палец между своими, и держит. Я легонько пытаюсь освободить его, а она не пускает. А потом – отпустит и схватит, отпустит и схватит. Такая вот игра.
Дальше она меня взяла всей рукой за палец и стала сжимать, а я стал его двигать туда-сюда, то есть началось что-то уже совсем откровенное.
Но вдруг она перестала сжимать мой палец и даже как будто чуть-чуть отстранилась. Я ее беру за указательный и средний, хочу их раздвинуть и попасть в эту ложбинку – она не пускает. Хочу взять ее за все пальцы сразу – опять никак. Несколько раз пытался. Что такое? Вдруг она меня очень нежно берет за руку и ногтем тихонько щелкает по моему обручальному кольцу. Я в ответ поглаживаю ее безымянный палец, нахожу ее обручальное кольцо и тоже по нему постукиваю ногтем.
Она отводит руку, но через десять секунд возвращает ее. Я перебираю ее пальцы и чувствую, что кольца нет. Я глажу ее безымянный палец по всей длине, ощущаю круговую ложбинку от снятого обручального кольца.
Она берет двумя пальцами мое обручальное кольцо и начинает его тихонько вертеть, вправо-влево. Потом вопросительно постукивает по нему ногтем. Потом начинает его потихоньку стаскивать.
Я сжимаю кулак.
Она убирает руку.
Потом мы, конечно, много раз болтали в буфете. Так просто, ни о чем.
***
Возможно, кого-то удивит жест женщины, которая во время флирта демонстративно сняла обручальное кольцо, намекнув тем самым на... А на что? Ну конечно, не на то, что она готова вот прямо тут же развестись со своим мужем. Намекнув на готовность к "отношениям", как нынче говорят.
Но я - тогда - не удивился. Такие знаки были отчасти приняты и понятны - в цепи эротических намеков. Например, я видел девушку, которая вдруг, загадочно улыбаясь, накрывала платком икону, которая висела на стене. И ее планы сразу становилсь несколько яснее.
Мой приятель рассказывал, что сидел в гостях у одной иностранной девушки. У нее на столике стояла двойная рамка с фотографиями ее папы и мамы. После нескольких бокалов вина она спрятала эти фото в ящик стола, сказав: "Не хочу огорчать своих родителей, они ведь думают, что я - хорошая девочка".
Больше того! У меня был знакомый, который в гостях, перед тем как нажраться водки до посинения, снимал парадный пиджак с орденом Ленина и относил в прихожую, вешал рядом с пальто.
Оригинал и комментарии
"Звездная пирамида" (2) от lemming-drover
Ничего еще не решив, Ларсен коротал время в баре при космодроме. Подробно описывать его совершенно излишне – всякому известно, как должен выглядеть бар при космодроме на захудалой периферийной планете. Длинная стойка полированного дерева с торчащими возле нее, как опята, одноногими табуретами, ряд разделенных барьерами столов. Сбоку на низком помосте играет джаз-банд, составленный из странных негуманоидных существ, вывезенных с планеты SW2001, – отнюдь не братьев по разуму (сколько там того разума!), но поддающихся дрессировке и не лишенных музыкальных способностей. Посетители бара – исключительно люди. Какие угодно оттенки кожи, разрезы глаз и фасоны одежды. Здесь только экипажи транзитных кораблей и немного местной шушеры – шлюхи, жулики, спившиеся попрошайки. Словом, все свои. Найдись вдруг в Галактике разумные негуманоиды, их бы отсюда поперли. Тех, у кого больше двух глаз и четырех конечностей, не говоря уже о всяких там чешуеглазых, мультиутробных и газообразных, сюда не допускают. И пусть только какой-нибудь троякодышащий попробует возразить! Человек в Галактике звучит не только гордо, но и надменно. Мы сильнее всех, распространились повсюду и не допустим конкуренции. Знай наших!
Квадратный вышибала подпирает стену, спрятав под мышками кулаки-гири и наблюдая за посетителями сквозь сонный прищур. Пока все тихо, и заведение кажется почти благопристойным. Примерно такие же можно встретить в беднейших районах мегаполисов планет второй-третьей ступеней галактической пирамиды, а если хорошенько поискать, то и на самом Суррахе.
Накурено. Здесь пьют все, что горит, и курят все, что дымит. Под слоем недвижного дыма, похожим на геологический пласт, за столиком у стены сидят четверо мужчин. Трое из них – типичные межпланетники, четвертый – обыкновенный забулдыга. Ему то и дело подливают местное фиолетовое пойло в нечистый стакан. Забулдыга так и мелет языком.
– Зябь. Зябь, говорю, чтоб тебя так и этак... Номер в каталоге? Погоди, какой же номер?.. Помнил... забыл... Э! Захочешь – найдешь, чтоб тебя... Зябь – это они сами свою планету так называют... Нет, там не очень холодно... Ну да, дыра, а ты чего хотел? Ясное дело – дыра... Конечно, вне пирамиды... Сонное царство... Я туда летал когда-то с товаром. Потеря времени ой-ой, а барыш никудышный, чтоб тебя так и этак... Ик! Аграрная планета. Управляется... этими, как их... архонтами? Старейшинами?.. А, вспомнил: архистарейшинами. Люди там – ик! – живут испокон веков, а толку нет. Дерьмо планета... ик! Но точно вне пирамиды...
Трое межпланетников терпеливо внимают. Тем временем по рукаву забулдыги ползет «блоха» – мелкий, размером не более настоящей прыгучей блохи, шпион-робот. Тот, кому «блоха» транслирует подслушанный разговор, восседает на табурете-опенке возле стойки, неспешно потягивая местное пиво из большой стеклянной кружки. Это мускулистый мужчина средних лет, коротко стриженый, с жестким взглядом и малоподвижным лицом, наискось пересеченным шрамом. Микроскопический приемник сообщений от «блохи» имплантирован ему непосредственно в правую барабанную перепонку – безвредно и удобно.
Зовут мужчину – Ларсен. Просто Ларсен, без имени. Космический волк Ларсен, известный на многих планетах как один из самых отчаянных вольных вербовщиков. Ему не нравится местное пиво, не нравится планета, не нравится этот бар, его посетители и вид из окна на тесное поле космодрома. Тем временем шпионское оборудование работает на него, потому что какой же вольный вербовщик станет даром терять время? Только природный неудачник или глупец, что одно и то же.
Как и троица межпланетников, Ларсен впервые слышит слово «Зябь». Это что – планета?
СтОящая?
Вряд ли. Хотя как сказать...
И точно вне имперской пирамиды...
Интересно!
Пьянчужка сосет фиолетовую отраву и сам меняется в цвете. На помосте солист – недоделыш по разуму, сукин сын – свернул нижнюю губу в длинную трубку и выводит на ней такое, что одновременно хочется жить на всю катушку и помереть в сладких судорогах. Налицо противоречие, а значит, надо заказать еще и нарезаться как следует. Хороша у недоделыша губа, лучше саксофона. Завтра с утра многим на борт – и нырь в гиперпространство! Гуляй, пока гуляется! Эх!..
– Разве ж это пойло? – кривится забулдыга. – Вот на Зяби – там пойло, да! Всем пойлам пойло. Вам такое и не снилось, так твою распротак… Не напиток – симфония!
– Да ну? – подзуживает его один из троицы, вместо того чтобы возмутиться нахальством пьянчуги, ругающего дармовщинку, и даже поддерживает его слегка за талию, чтобы забулдыга не завалился набок. – Сам пил?
– Сам-сусам, чтоб тебя… Я везде бывал. Я все пил.
– А как называется?
– Гу-кло... Или бу-дло? Забыл, чтоб тебя... Как-то так...
– Может, ду-пло? – выдвигает гипотезу один из троицы. – Наверное, по способу приготовления названо. На Симмаре выдерживают бренди в дуплах живых деревьев. Вкусная штука.
– М-может и д-дупло...
Пьянчугу штормит и кренит. Ему подливают, его аккуратно придерживают и торопятся расспросить, пока он еще способен ворочать языком. Делая вид, что целиком сосредоточен на смаковании пива, Ларсен связывается с кораблем.
– Как самочувствие? – тихонько шепчет он.
– Спасибо, хозяин. Паршиво.
– Вот что… Найди-ка мне все, что у тебя есть по планете Зябь… Нет, я не знаю ее номер, поищи по названию. Данные из старых и новых имперских архивов, случайные и сомнительные сведения, байки, все годится… И будь готов к старту.
Секунда тишины. В эту секунду мог бы уместиться тяжкий вздох пожилого звездолета. Не корабль – старая кляча с девятью почкованиями в прошлом… Но очень дисциплинированная кляча. Поэтому никаких вздохов.
– Хозяин… Планеты Зябь в моей памяти нет.
Ларсен не спорит. Раз нет, значит, никогда и не было. Хотя случай редкий.
– А близкое по звучанию?
– Есть Зыбь, Сыпь, Бязь, и Зяблик. С чего начать?
– С Зыби. – Ларсен внимательно слушает. – Стоп!.. Как ты сказал?.. Управляется архистарейшинами? Ага. Она самая. Какой уровень пирамиды?
– Планета вне пирамиды. Последние данные получены сто восемнадцать стандартных суток назад.
– Что известно об экономике?
– Аграрная планета. Экспорт и импорт крайне незначительны. Собственные средства межзвездных сообщений отсутствуют.
– Координаты есть? Рассчитай по-быстрому наивыгоднейший курс.
– Сделано. Расчетное время полета – двести три стандартных часа.
– Будь в готовности. Конец связи.
Ларсен глотал пиво, а в голове его шел свой расчет, быстрый и холодный. Двести три часа – это, грубо говоря, восемь с половиной стандартных суток. Если постараться, можно, наверное, добраться и за семь. Прямо сейчас встать и без спешки двинуться к своему кораблю через летное поле. Яснее ясного: трое межпланетников – вербовщики. Не самые удачливые, иначе не стали бы расспрашивать кого попало о какой-то Зяби. Еще вчера Ларсен и сам не стал бы слушать про забытую богом и людьми дыру. Мало ли в Галактике нищих планет! Иные никак не придут в себя после войн, а некоторые всегда прозябали в исконном ничтожестве и будут прозябать. Зябь – очень подходящая для такой планеты кличка.
Но так было вчера.
Это раз.
Наличных средств кот наплакал – это два. При таких обстоятельствах в отпуск не уходят. Звездолету придется еще раз поднатужиться. Риск?
Риск. Но, вероятно, оправданный.
Планета бедна? Допустим. Призовые за вербовку не оправдают ожиданий. Это минус, и большой.
Зато есть и четвертое, самое главное: неважно, кто правит Зябью, хоть архистарейшины, хоть архимандриты, хоть гамадрилы, а важно то, что в их распоряжении нет ни одного корабля. Следовательно, среди туземцев днем с огнем не найдешь межпланетника. Архистарейшины – это даже неплохо. Где старость, там и косность. Кто полетит от Зяби заполнять следующий уровень пирамиды? Не Ларсен ли? За приличный процент, разумеется.
Наклевывался вариант.
Патент от планеты Рагабар, разрешавший Ларсену вербовку пяти населенных планет, был выдан сроком на один стандартный год. Год заканчивался, а Ларсен успел завербовать лишь четыре планеты из пяти разрешенных имперским законодательством. Вряд ли планета стоила вербовки, но навязать ей свои услуги означало завершить старый контракт, заключить новый и вдобавок получить молодой звездолет – плоть от плоти старого. Что может быть нужнее вольному вербовщику?
Значит, Зябь?
Именно так. Звездолету это совсем не понравится, да кто ж его спросит. Местный спец по здоровью квазиживых кораблей может катиться к дьяволу со своими рекомендациями. Кораблю придется поднатужиться.
Ларсен отодвинул недопитую кружку. Встал. Собираясь уходить, мазнул быстрым и как бы случайным взглядом по космолетчикам, угощавшим забулдыгу.
Это было ошибкой. Тем более что мгновением ранее шпионская «блоха», пытаясь оптимизировать прием и передачу голосовой информации, напрягла свой невеликий мыслительный аппарат и совершила точный прыжок с рукава забулдыги на обод его стакана.
Ну вот зачем, спрашивается?
Бессмысленный вопрос. Дура – она и есть дура.
– Черт, – пробормотал один из космолетчиков, зорким глазом заметив маневр «блохи» в неярком освещении бара. А второй добавил совсем непечатное.
Третий дунул – резко и прицельно.
«Блоха» свалилась в напиток. Мелко задрыгала лапками, борясь с поверхностным натяжением.
Ничего этого забулдыга не заметил. Ему было хорошо. Дармовая выпивка, удовольствие от беседы... чего еще желать? Заплетающимся языком он продолжал бубнить про Зябь и про напиток по имени ду-пло, а трое вербовщиков как по команде мгновенно обшарили глазами бар.
И встретились со взглядом Ларсена. Якобы случайным. Но стальным.
Все сразу стало ясно этим троим. Они разом вскочили. Лишившись подпорки, забулдыга начал крениться набок. Несколько удивившись этому обстоятельству, он в первую секунду перестал болтать, во вторую – осознал неизбежность дальнейшего крена, а в третью – допил одним глотком то, что оставалось у него в стакане. Вместе с фиолетовым пойлом в пищевод и далее в желудок забулдыги низринулась и «блоха». Продолжала ли она и оттуда передачу данных, а если да, то что именно передавала, нас не должно интересовать.
Зато более или менее известно, что происходило в баре вне требухи мягко свалившегося со стула пьянчуги. Троица решительно устремилась к выходу. Сцапав со стойки ближайшую кружку, Ларсен молча запустил ею в голову тому, в ком по манере держаться опознал командира корабля.
Попал.
Одним меньше, но двое тут как тут. Крик, визг, опрокинутые стулья, хуки и апперкоты, шлюхи – врассыпную, бармен орет, вышибала отлепляется от стены... Куда там – уже через три секунды в воздухе мелькают десятки кулаков. Публика будто только и ждала сигнала. Со столов сыплется выпивка и снедь, кого-то бьют бутылкой по черепу, кто-то бездоказательно вопит: «Убили-и-и!», – кто-то с рычанием выплевывает зубы, глаза налиты кровью, отборная ругань, хаос и ад. Драка затапливает сцену, как цунами, недобратья по разуму из джаз-банда лезут прятаться под столы, солисту-виртуозу оттоптали нижнюю губу. Только сейчас до отмахивающихся кулаками межпланетников доходит, ради чего было затеяно побоище. А Ларсен с разбитыми костяшками пальцев и быстро распухающим ухом уже вырвался из свалки, он уже снаружи и бежит, бежит к своему звездолету... Скорее! Скорее! Это гонка, это спорт сильных. Кто раньше прибудет на Зябь, тот, пожалуй, и выиграл. Ну не глупо ли дарить соперникам хотя бы тень шанса?
Забегая вперед, скажем: Ларсен опередил конкурентов и первым вступил в переговоры с правительством Зяби. С его опытом задача казалась несложной. Он повел дело так, что пресловутые архистарейшины наотрез отказали опоздавшим конкурентам. Первая часть переговоров была проведена почти идеально.
А дальше произошло непредвиденное.
Оригинал и комментарии
от prilepin
Тело Валерия Иванова, десантника, ветерана войны в Чеченской республике, русского добровольца, зверски убитого в Дрогобычской исправительной колонии № 40, где он отбывал наказание по ст.110 УК Украины за «участие в военном конфликте в Донбассе», сегодня, 28 декабря ночью доставлено на его родину — в город Северодвинск Архангельской области.
9 декабря этого года, он был зверски замучен охраной тюрьмы. Ранее Валерия неоднократно подавали в списках на обмен, и один раз даже вывозили для обмена. Но по настоянию Ирины Геращенко, его, как и других военнопленных граждан РФ, вычеркнули из списка, и увезли обратно с границы в тюрьму.
9 декабря этого года, он был зверски замучен охраной тюрьмы. Ранее Валерия неоднократно подавали в списках на обмен, и один раз даже вывозили для обмена. Но по настоянию Ирины Геращенко, его, как и других военнопленных граждан РФ, вычеркнули из списка, и увезли обратно с границы в тюрьму.
Оригинал и комментарии
от prilepin
Просто молодец.
Надо однажды заняться этой темой всерьёз.
И, да, я писал уже много раз: в XIX веке социалисты и либералы были зачастую почти неразличимы.
Сегодня они (в России) находятся на разных полюсах.
https://www.facebook.com/razdelnyy/posts/1572874512856640
Матвей Раздельный /ФБ/
·
СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДУША ДОСТОЕВСКОГО
Социализм — реалистичная сказка, в которой хотелось бы жить.
Социализм, разумно и с сердцем выстроенный, греет душу и растягивает её, точно баянист меха.
Я не верю в капиталистическое будущее, если мы хоть на секунду допускаем, что наше будущее может быть светлым.
Когда говорят, что реставрация социализма невозможна, я этого не принимаю.
Я не верю, что доброе и светлое невозможно выстроить целиком, не вкрапляя элементы этого доброго и светлого во что-то возмутительно циническое. Тем более что, как сказал когда-то Борис Слуцкий, «социализм был выстроен», и речь идёт именно о его реставрации или, если угодно, о возрождении социализма с учётом накопленного опыта.
Надо понимать, что капитализм и социализм враждуют друг с другом даже не на экономическом или политическом, а на энергетическом каком-то уровне.
«Здесь диавол с Богом борется, а поле битвы — сердца людей», сказано у Достоевского. Сделаю оговорку: капитализм, конечно, не есть диавол, а социализм не есть Бог, однако некоторое покровительство двум этим доктринам со стороны высших и низших сил я, например, ощущаю.
Известно, что Достоевский не любил либерализм. С этим никто уже, кажется, не спорит. Поэтому либералы (а им в этом усердно помогают монархисты особой — дремуче-белогвардейской — закваски) всячески стараются доказать, что уж социализм-то Фёдор Михайлович и вовсе на дух не переносил, потому как сочинял он всё про Бога и консерватизм, а какой же тут, помилуйте, социализм, когда всё про Бога и консерватизм?
Но доказать ничего не получится.
Достоевский очень живо реагировал на свежую и выстраданную человеческую мысль и на мечтание и веру человеческие.
Он, не спорю, критиковал социалистов за отрицание ими Бога и учение о среде (была в обществе такая мысль, что, мол, даже преступник ворует и убивает лишь оттого, что такова среда, в которой он живёт, а потому преступник вроде как и не является преступником, а преступен только государственный режим, который повинен в существовании указанной среды), однако далеко не все социалисты были атеистами (а сегодня, я убеждён, социалист даже и не имеет права быть атеистом), учение же о среде продвигали отнюдь не социалисты, а сочувствующие им либералы (спутать одних с другими в XIX веке было не так уж сложно: либералы были ещё не настолько «либеральны», а социалисты ещё не успели попробовать себя в деле).
При этом Достоевский на каторгу попал из-за плюс-минус социалистических взглядов. Это раз.
В книгах Достоевского нет ни одного плюс-минус отрицательного персонажа-социалиста, хотя персонажей-социалистов в них немало: Лебезятников, Красоткин, Алёша, как мы теперь знаем, во втором томе «Братьев Карамазовых» должен был сделаться социалистом. Это два.
И три:
У позднего Достоевского имеется множество письменных размышлений о социализме как славянофильстве.
Началось это, по-моему, с «Зимних заметок о летних впечатлениях», где (пересказываю своими словами и как запомнил) было сказано, что если где-то социализм и может одержать верх, так это в России. Мысль эта была выражена в том же примерно ключе, в котором она будет выражена много позже в трудах А.В. Пыжикова «Грани русского раскола: заметки о нашей истории от XVII века до 1917 года» и «Корни сталинского большевизма».
Натуральной апологией социализма можно считать июньский выпуск «Дневника писателя» за 1876 год.
Достоевский говорит в нём (я опять по памяти), рассуждая о Белинском, что тот, будучи социалистом в Европе, тем самым — т.е. в этот же самый момент — как бы становился консерватором для России. Достоевский называет это парадоксом. Изъяном русских социалистов (вроде Белинского) Достоевский считает неумение понять, что Россия не есть Европа. Как только русские (вроде Белинского) приезжали в Европу, они, тщательно изучив европейскую действительность, тотчас же примыкали к левому оппозиционному движению, т.е. они не европейцами желали стать, а совсем наоборот — желали бороться с существующим в Европе положением дел. В России же такие русские социалисты видели вторую Европу и желали бороться в ней теми же методами и против того же, против чего они желали бороться в Европе, не замечая при этом разницы между Россией и Европой. И только потому, намекает нам Достоевский, русские социалисты не смогли найти общего языка со славянофилами. (Те разницу между Россией и Европой, конечно, видели.)
На мой взгляд, в годы правления Сталина как раз-таки и произошла своего рода спайка таких вот русских социалистов и славянофилов. Так что парадокс Достоевского на деле оказался не таким уж и парадоксальным.
P.S. Я не думаю, что Достоевский, доживи он до 20-х годов XX века, стал бы пересказывать глупые анекдоты про «по мощам и елей» и т.п. (Я образно говорю.)
Надо однажды заняться этой темой всерьёз.
И, да, я писал уже много раз: в XIX веке социалисты и либералы были зачастую почти неразличимы.
Сегодня они (в России) находятся на разных полюсах.
https://www.facebook.com/razdelnyy/posts/1572874512856640
Матвей Раздельный /ФБ/
·
СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДУША ДОСТОЕВСКОГО
Социализм — реалистичная сказка, в которой хотелось бы жить.
Социализм, разумно и с сердцем выстроенный, греет душу и растягивает её, точно баянист меха.
Я не верю в капиталистическое будущее, если мы хоть на секунду допускаем, что наше будущее может быть светлым.
Когда говорят, что реставрация социализма невозможна, я этого не принимаю.
Я не верю, что доброе и светлое невозможно выстроить целиком, не вкрапляя элементы этого доброго и светлого во что-то возмутительно циническое. Тем более что, как сказал когда-то Борис Слуцкий, «социализм был выстроен», и речь идёт именно о его реставрации или, если угодно, о возрождении социализма с учётом накопленного опыта.
Надо понимать, что капитализм и социализм враждуют друг с другом даже не на экономическом или политическом, а на энергетическом каком-то уровне.
«Здесь диавол с Богом борется, а поле битвы — сердца людей», сказано у Достоевского. Сделаю оговорку: капитализм, конечно, не есть диавол, а социализм не есть Бог, однако некоторое покровительство двум этим доктринам со стороны высших и низших сил я, например, ощущаю.
Известно, что Достоевский не любил либерализм. С этим никто уже, кажется, не спорит. Поэтому либералы (а им в этом усердно помогают монархисты особой — дремуче-белогвардейской — закваски) всячески стараются доказать, что уж социализм-то Фёдор Михайлович и вовсе на дух не переносил, потому как сочинял он всё про Бога и консерватизм, а какой же тут, помилуйте, социализм, когда всё про Бога и консерватизм?
Но доказать ничего не получится.
Достоевский очень живо реагировал на свежую и выстраданную человеческую мысль и на мечтание и веру человеческие.
Он, не спорю, критиковал социалистов за отрицание ими Бога и учение о среде (была в обществе такая мысль, что, мол, даже преступник ворует и убивает лишь оттого, что такова среда, в которой он живёт, а потому преступник вроде как и не является преступником, а преступен только государственный режим, который повинен в существовании указанной среды), однако далеко не все социалисты были атеистами (а сегодня, я убеждён, социалист даже и не имеет права быть атеистом), учение же о среде продвигали отнюдь не социалисты, а сочувствующие им либералы (спутать одних с другими в XIX веке было не так уж сложно: либералы были ещё не настолько «либеральны», а социалисты ещё не успели попробовать себя в деле).
При этом Достоевский на каторгу попал из-за плюс-минус социалистических взглядов. Это раз.
В книгах Достоевского нет ни одного плюс-минус отрицательного персонажа-социалиста, хотя персонажей-социалистов в них немало: Лебезятников, Красоткин, Алёша, как мы теперь знаем, во втором томе «Братьев Карамазовых» должен был сделаться социалистом. Это два.
И три:
У позднего Достоевского имеется множество письменных размышлений о социализме как славянофильстве.
Началось это, по-моему, с «Зимних заметок о летних впечатлениях», где (пересказываю своими словами и как запомнил) было сказано, что если где-то социализм и может одержать верх, так это в России. Мысль эта была выражена в том же примерно ключе, в котором она будет выражена много позже в трудах А.В. Пыжикова «Грани русского раскола: заметки о нашей истории от XVII века до 1917 года» и «Корни сталинского большевизма».
Натуральной апологией социализма можно считать июньский выпуск «Дневника писателя» за 1876 год.
Достоевский говорит в нём (я опять по памяти), рассуждая о Белинском, что тот, будучи социалистом в Европе, тем самым — т.е. в этот же самый момент — как бы становился консерватором для России. Достоевский называет это парадоксом. Изъяном русских социалистов (вроде Белинского) Достоевский считает неумение понять, что Россия не есть Европа. Как только русские (вроде Белинского) приезжали в Европу, они, тщательно изучив европейскую действительность, тотчас же примыкали к левому оппозиционному движению, т.е. они не европейцами желали стать, а совсем наоборот — желали бороться с существующим в Европе положением дел. В России же такие русские социалисты видели вторую Европу и желали бороться в ней теми же методами и против того же, против чего они желали бороться в Европе, не замечая при этом разницы между Россией и Европой. И только потому, намекает нам Достоевский, русские социалисты не смогли найти общего языка со славянофилами. (Те разницу между Россией и Европой, конечно, видели.)
На мой взгляд, в годы правления Сталина как раз-таки и произошла своего рода спайка таких вот русских социалистов и славянофилов. Так что парадокс Достоевского на деле оказался не таким уж и парадоксальным.
P.S. Я не думаю, что Достоевский, доживи он до 20-х годов XX века, стал бы пересказывать глупые анекдоты про «по мощам и елей» и т.п. (Я образно говорю.)
Оригинал и комментарии
Как реализовать пари в сетевых спорах? от apxiv
Вопрос у меня давно назрел, но в данном случае катализатором послужил пост photo_vlad от 22 октября 2017 г. "Внимание! Объявляется открытие космического тотализатора." : "В 2018г., до его окончания, знаменитый инженер без образования, изобретатель без изобретений и гений без сомнений Илон Маск планирует отправить двух туристов по самому дальнему в истории туризма маршруту - в облёт Луны..."
В комментариях Влад задает безответные вопросы: "Ставить будете? Сколько? На что?"
В том числе и ключевой вопрос: "А как вы собираетесь получить свой выигрыш?"
Интересно, что бы ответил Влад, если бы его сбеседник заявил о готовности поставить на свершение обещаний Маска например 1000 долларов США? Куды денежки заносить?
Вот сколько уже видел предложений пари в сетевых спорах, но не вижу нормального механизма их реализации. Просмотрел сайты ведущих букмекерских конторы в России - они все принимают ставки только на спортивные события.
Нужен авторитетный букмекер, который принимает ставки на произвольно предложенные темы пари, например: "Илон Маск вопреки обещаниям не запустить до конца 2018 года двух туристов в облет Луны".
И тогда пари в интернетских срачах могут выглядеть так:
- Я поставил 1000 руб. на то, что Маск не сможет запустить до конца 2018 года двух туристов в облет Луны. Подтверждение: тикет №... + ссылка на сайт букмекера;
- Оппонент либо по-тихому сливается, либо гордо отвечает: "Я поставил ...руб. на то, что данное событие произойдет в обозначенные сроки. Подтверждение: тикет №... + ссылка на него на сайте букмекера".
Тут даже не надо раскрывать персональные данные, например если по ссылкам можно прочитать что за photo_vlad по этой сделке пари поставлено столько-то рублей, а за его оппонента, например какого-то 
reeboksuck - 100 рублей, то нам, наблюдателям, все равно какой реальный плательщик получит выигрыш, зато коэффициент и результат будут наглядным уроком любителям потрепать языком... уже не безнаказанно, а ударом по карману.
В общем-то, вопрос остается: "Кому какие известны успешные механизмы реализации сделок пари на основании сетевых споров?"
З.Ы. Разовые случаи пари наблюдал на Афтершоке, но там деньги отправлялись хозяину сайта, ЕМНИП. Создание букмекерской конторы на произвольно назначенные события, а не только на спортивные, может стать неплохой бизнес-темой. Отдаю идею безвозмездно, то есть даром ;)
Оригинал и комментарии
Ваше действие было значимо: вы проиграли от dreamer-m
Бессмертный пони тут с трудом успевает, поэтому большое философское продолжение серии про личную значимость в ЖЖ всё-таки ещё не совсем сегодня.
Сегодня только иллюстрация про личную компетентность как маркер личной значимости.
Иллюстрация с форумов одной компьютерной игры, довольно заковыристой по механикам, в том числе нарушающим «шаблоны» жанра. Один из шаблонов CRPG - что любая внутриигровая инфа про «надо сделать как можно быстрее, отечество в опаcностb» это такая лажа для антуража, а на самом деле выгоднее «срочные главные квесты» отложить на потом и сначала сделать всё-всё неглавное, а то потом не дадут. В описываемой же игре есть таймеры, открытые и скрытые (часто честно объявляемые через NPC в диалогах и письмах - но кто ж их читает?). Если нужный кусок главного квеста не сделан достаточно быстро - на протагониста начинают сыпаться вагоны проблем, и вполне реально увидеть титры: Game Over, вы всё продолбали. Или ТАК просесть по ресурсам, что потом будет стратегически трудно выгрести. То есть от своевременности ваших действий реально что-то зависит! (делаем пометку: вот она, деятельная личная значимость). И это не единственный такой ход разработчиков.
На форумах творится… Люди, которые разобрались в этой механике и прошли игру (некоторые - на высочайшем уровне сложности, но это совсем маньяки, на мой вкус), прутся, ставят игре рейтинг «игра года» и пишут гайды, как проходить сложные и неочевидные места. Часть тех, кто не разобрался - заглядывают в гайды и перепроходят игру по несколько раз, пока не получится.
А ещё одна часть, не слишком большая, но весьма громкая, истошно орёт, что разработчики уроды, что игра говно, что игрок должен иметь право продолбать любые сроки и начхать на любые слова NPС, а если это вдруг ведёт к проигрышу игры, то нехрен так игры делать.
То есть смотрите, что деется. Вместо привычной незначимости неких действий игрока («что бы вы ни делали, игра дождётся, когда вы нажмёте на нужную кнопочку и скажет, что вы молодец и выиграли) эти действия сделали, наоборот, значимыми. Всё, как вы мечтали: в игровом мире от вас что-то зависит! «Осмысленный выбор», его значимость, ценность решения - всё, как много лет просили геймеры.
Счастье от этого настало, но не всем и не автоматом.
Потому что ровно там, где личная значимость действий (не социальная!) игрока повышается, внезапно появляются новые возможности не только для выигрыша, но и для проигрыша.
Это были иллюстрации. Надеюсь, с ними мне будет потом удобнее рассказывать про Мэри-Сью и образ Компетентного Героя в литературе и кино.
This entry was originally posted at https://yutaku.dreamwidth.org/419786.html. Please comment there using OpenID.
Сегодня только иллюстрация про личную компетентность как маркер личной значимости.
Иллюстрация с форумов одной компьютерной игры, довольно заковыристой по механикам, в том числе нарушающим «шаблоны» жанра. Один из шаблонов CRPG - что любая внутриигровая инфа про «надо сделать как можно быстрее, отечество в опаcностb» это такая лажа для антуража, а на самом деле выгоднее «срочные главные квесты» отложить на потом и сначала сделать всё-всё неглавное, а то потом не дадут. В описываемой же игре есть таймеры, открытые и скрытые (часто честно объявляемые через NPC в диалогах и письмах - но кто ж их читает?). Если нужный кусок главного квеста не сделан достаточно быстро - на протагониста начинают сыпаться вагоны проблем, и вполне реально увидеть титры: Game Over, вы всё продолбали. Или ТАК просесть по ресурсам, что потом будет стратегически трудно выгрести. То есть от своевременности ваших действий реально что-то зависит! (делаем пометку: вот она, деятельная личная значимость). И это не единственный такой ход разработчиков.
На форумах творится… Люди, которые разобрались в этой механике и прошли игру (некоторые - на высочайшем уровне сложности, но это совсем маньяки, на мой вкус), прутся, ставят игре рейтинг «игра года» и пишут гайды, как проходить сложные и неочевидные места. Часть тех, кто не разобрался - заглядывают в гайды и перепроходят игру по несколько раз, пока не получится.
А ещё одна часть, не слишком большая, но весьма громкая, истошно орёт, что разработчики уроды, что игра говно, что игрок должен иметь право продолбать любые сроки и начхать на любые слова NPС, а если это вдруг ведёт к проигрышу игры, то нехрен так игры делать.
То есть смотрите, что деется. Вместо привычной незначимости неких действий игрока («что бы вы ни делали, игра дождётся, когда вы нажмёте на нужную кнопочку и скажет, что вы молодец и выиграли) эти действия сделали, наоборот, значимыми. Всё, как вы мечтали: в игровом мире от вас что-то зависит! «Осмысленный выбор», его значимость, ценность решения - всё, как много лет просили геймеры.
Счастье от этого настало, но не всем и не автоматом.
Потому что ровно там, где личная значимость действий (не социальная!) игрока повышается, внезапно появляются новые возможности не только для выигрыша, но и для проигрыша.
Это были иллюстрации. Надеюсь, с ними мне будет потом удобнее рассказывать про Мэри-Сью и образ Компетентного Героя в литературе и кино.
This entry was originally posted at https://yutaku.dreamwidth.org/419786.html. Please comment there using OpenID.
Оригинал и комментарии
И еще к препредпредыдущему посту от nikab
О разнице ощущения и восприятия. ИМХО очень важно чтобы люди живущие вместе либо изначально имели общий язык быта и взаимодействия с окружающей реальностью либо были готовы уважать привычки другого и подстраиваться под них.
Если человеку важно, чтобы чашки, книги и баночки с кремами стояли строго в определенном порядке, его будет адски бесить сожитель\ница, которые нарушают этот порядок. А партнер, для которого это неважно, будет считать, что человек заедается на пустом месте.
Если человека раздражают жирные "жопки" тарелок, осадок на раковине и отпечатки пальцев на зеркале, он будет до седьмого пота вылизывать дом и огрызаться на "свинью" или молча копить недовольство. А человек в силу своего устройства, не замечающий таких мелочей, просто пожмет плечами - ну тарелка, ну жирная снизу, ну и бог с ней.
Если у человека (у меня например) нарушается концентрация и вырастает головная боль от постороннего, не выбранного мной сейчас шума, телевизора, радио, музыки и тыды, ему будет крайне сложно жить в одной квартире с сожителем\ницей, имеющими привычку включать фоновое радио или телек. Я реально в таких ситуациях через пару часов готова бежать куда угодно, мне физически плохо. А мама моя без телевизора не может :( И к слову о проговаривании словами через рот - примерно половине вписчиков не удается объяснить, что "тихо", "мультик ребенку" и "ролики в ютубе" это тоже звук и пожалуйста возьмите наушники с полки. И ага я только недавно осознала, что это не злонамеренность, а реальное непонимание - для человека нет такой проблемы и он не вникает, что другого оно может напрячь.
Если человеку нужно личное пространство с закрытой дверью и время, когда его из этого пространства точно не выдернут, адски сложно объяснить родственникам, что вопрос "что ты будешь на ужин" или "милый\ая, где моя чашка" - это тоже беспокойство и потом концентрацию придется восстанавливать, а если вылетаешь из мысли или процесса, можешь тупо взорваться гневом или не восстановить то, над чем работал.
Понять, почему другому человеку важна мелочь, которую ты даже не замечаешь, которой нет в твоей картине мира, невероятно трудно. Ну не подняли или не опустили крышку унитаза, забыли закрутить колпачок на пасте, позволили собаке валяться на постели или жестко наказали за сворованный кусок колбасы, не сообщили о том, что задерживаются с работы или отчитываются каждый час где и что...
Тем, кто плюс-минус живет на одной волне - намного проще. Если оба - чистюли или неряхи, аудиалы или кинестетики, кулинарные маньяки или заказчики "корма универсального 1 кг", если оба понимают, почему важно поддерживать постоянный контакт и звонить друг другу по 20 раз или почему важно этого не делать и оставлять партнеру пространство - многих проблем удается избежать просто потому что людям комфортно вместе и комфортно в своем общем доме, из ресурсной дыры жилище и взаимодействие с партнером в этом жилище превращается в нескончаемый источник ресурса.
Если же люди "сделаны из разного теста", увы есть только один выход для обоих. Принимать особенности партнера. Принимать в общем безоговорочно - если человек чистит чашку зубным порошком, бреет пальцы на ногах или спит в чепчике - ЕМУ. ЭТО. ВАЖНО. И понимать, какие особенности вы готовы принять, не поступаясь своим комфортом, а где придется искать компромиссы вроде автоподнималки крышки или наушников для ТВ.
А если взаимного принятия нет, то и объяснять смысла, увы, нет - даже если человек разово сделает так, как его попросили, он будет считать, что потворствует чужим капризам и придурям. И рано или поздно оно выстрелит :(
Дома должно быть тепло и уютно. Для всех, кто в этом доме живет.
Если человеку важно, чтобы чашки, книги и баночки с кремами стояли строго в определенном порядке, его будет адски бесить сожитель\ница, которые нарушают этот порядок. А партнер, для которого это неважно, будет считать, что человек заедается на пустом месте.
Если человека раздражают жирные "жопки" тарелок, осадок на раковине и отпечатки пальцев на зеркале, он будет до седьмого пота вылизывать дом и огрызаться на "свинью" или молча копить недовольство. А человек в силу своего устройства, не замечающий таких мелочей, просто пожмет плечами - ну тарелка, ну жирная снизу, ну и бог с ней.
Если у человека (у меня например) нарушается концентрация и вырастает головная боль от постороннего, не выбранного мной сейчас шума, телевизора, радио, музыки и тыды, ему будет крайне сложно жить в одной квартире с сожителем\ницей, имеющими привычку включать фоновое радио или телек. Я реально в таких ситуациях через пару часов готова бежать куда угодно, мне физически плохо. А мама моя без телевизора не может :( И к слову о проговаривании словами через рот - примерно половине вписчиков не удается объяснить, что "тихо", "мультик ребенку" и "ролики в ютубе" это тоже звук и пожалуйста возьмите наушники с полки. И ага я только недавно осознала, что это не злонамеренность, а реальное непонимание - для человека нет такой проблемы и он не вникает, что другого оно может напрячь.
Если человеку нужно личное пространство с закрытой дверью и время, когда его из этого пространства точно не выдернут, адски сложно объяснить родственникам, что вопрос "что ты будешь на ужин" или "милый\ая, где моя чашка" - это тоже беспокойство и потом концентрацию придется восстанавливать, а если вылетаешь из мысли или процесса, можешь тупо взорваться гневом или не восстановить то, над чем работал.
Понять, почему другому человеку важна мелочь, которую ты даже не замечаешь, которой нет в твоей картине мира, невероятно трудно. Ну не подняли или не опустили крышку унитаза, забыли закрутить колпачок на пасте, позволили собаке валяться на постели или жестко наказали за сворованный кусок колбасы, не сообщили о том, что задерживаются с работы или отчитываются каждый час где и что...
Тем, кто плюс-минус живет на одной волне - намного проще. Если оба - чистюли или неряхи, аудиалы или кинестетики, кулинарные маньяки или заказчики "корма универсального 1 кг", если оба понимают, почему важно поддерживать постоянный контакт и звонить друг другу по 20 раз или почему важно этого не делать и оставлять партнеру пространство - многих проблем удается избежать просто потому что людям комфортно вместе и комфортно в своем общем доме, из ресурсной дыры жилище и взаимодействие с партнером в этом жилище превращается в нескончаемый источник ресурса.
Если же люди "сделаны из разного теста", увы есть только один выход для обоих. Принимать особенности партнера. Принимать в общем безоговорочно - если человек чистит чашку зубным порошком, бреет пальцы на ногах или спит в чепчике - ЕМУ. ЭТО. ВАЖНО. И понимать, какие особенности вы готовы принять, не поступаясь своим комфортом, а где придется искать компромиссы вроде автоподнималки крышки или наушников для ТВ.
А если взаимного принятия нет, то и объяснять смысла, увы, нет - даже если человек разово сделает так, как его попросили, он будет считать, что потворствует чужим капризам и придурям. И рано или поздно оно выстрелит :(
Дома должно быть тепло и уютно. Для всех, кто в этом доме живет.
Оригинал и комментарии
от prilepin
Ещё из новостей.
Компания "Медиалогия" составила список самых упоминаемых знаменитостей в российских СМИ за 2018 год. Рейтинг появился в четверг, 27 декабря.
Самым популярным спортсменом стал футболист петербургского "Зенита" и российской сборной Артем Дзюба (105 567 упоминаний), самой популярной певицей — Ольга Бузова (132 757 упоминаний), а среди артистов лидирует Константин Хабенский (27 819 раз). Самым популярным писателем оказался Захар Прилепин, о нем написали 18 606 раз.
(Захар Прилепин попал в рейтинг самых часто упоминаемых в СМИ писателей по итогам 2018 года. По данным «Медиалогии», писатель занял первую строчку в топ-5 с 18606 сообщениями в газетах, журналах, информагентствах и прочих средствах массовой информации.
На втором месте оказалась Гузель Яхина (16769), на третьем - Людмила Улицкая (5720), а на четвертом - Борис Акунин (5434). Замыкает пятерку самых медийных писателей Алексей Иванов (5319)).
То есть, можно пересчитать упоминания в медиа всех самых известных писателей современной России (всех экранизируемых, цитируемых, изучаемых уже в университетах) - и выяснить, что одну (одну!) Ольгу Бузову упоминают в два раза чаще всей этой толпы сочинителей.
Ликую.
Компания "Медиалогия" составила список самых упоминаемых знаменитостей в российских СМИ за 2018 год. Рейтинг появился в четверг, 27 декабря.
Самым популярным спортсменом стал футболист петербургского "Зенита" и российской сборной Артем Дзюба (105 567 упоминаний), самой популярной певицей — Ольга Бузова (132 757 упоминаний), а среди артистов лидирует Константин Хабенский (27 819 раз). Самым популярным писателем оказался Захар Прилепин, о нем написали 18 606 раз.
(Захар Прилепин попал в рейтинг самых часто упоминаемых в СМИ писателей по итогам 2018 года. По данным «Медиалогии», писатель занял первую строчку в топ-5 с 18606 сообщениями в газетах, журналах, информагентствах и прочих средствах массовой информации.
На втором месте оказалась Гузель Яхина (16769), на третьем - Людмила Улицкая (5720), а на четвертом - Борис Акунин (5434). Замыкает пятерку самых медийных писателей Алексей Иванов (5319)).
То есть, можно пересчитать упоминания в медиа всех самых известных писателей современной России (всех экранизируемых, цитируемых, изучаемых уже в университетах) - и выяснить, что одну (одну!) Ольгу Бузову упоминают в два раза чаще всей этой толпы сочинителей.
Ликую.
Оригинал и комментарии
"Звездная пирамида" (4) от lemming-drover
Император наморщил лоб. Куда клонит этот прожектер?
– Экономическая выгода? Но Суррах не в состоянии...
Император не договорил. Обоим было прекрасно известно, что императорская власть реально не простирается дальше дворца с протекающей крышей. И все же император поставил бы десять к одному на то, министр назначит именно Суррах «центром кристаллизации» воссоздаваемой по его фантастическому проекту империи.
В ответ на реплику императора министр замахал руками, как будто отгоняя комарье, в чем не было нужды – висящий над тундрой гнус лишь гудел почем зря, вовсе не интересуясь людьми.
– Разумеется, Суррах не в состоянии! То есть – традиционными методами не в состоянии... Но есть и нетрадиционные...
– Подкуп?
– Увы, и это не выход. Простите, но империя не настолько богата.
Напоминать было незачем – император превосходно знал финансовое состояние империи. Для подсчета активов не потребовалось бы много времени. Даже если бы удалось взять под контроль ресурсы планеты (а кто позволит? да за одно намерение императора задавят, как муху!), это еще не стало бы началом воссоздания империи.
– Перестаньте наконец ходить вокруг да около, – сказал император сердито. – Докладывайте четко и по существу. Что вы придумали? У вас осталось семь минут.
– Придумал не я, – с деланной печалью сознался министр. – Если бы я – счел бы себя гением. К сожалению, я таковым не являюсь. Однако вашему... вам, вероятно, известно, что я провожу свободное время в исторических изысканиях?
Свободного времени у министра вообще не должно быть, подумал император. Мысль была древняя, реликтовая, залетевшая в голову из далекого прошлого, когда галактическая империя была взаправду галактической. Император спрятал ее и ответил с тонкой иронией:
– Мы наслышаны об этом. Так вы нашли хорошо забытое старое?
– Именно! В самый корень смотрите, ваше импе... ой, прошу прощения. Идея старинная, возникла на Земле Изначальной задолго до ЭЛЭ. Идея пирамиды.
– Хео Пса? – в свою очередь проявил знание древней истории император. – Нам не очень понятно, при чем тут архитектура и древний монарх с собачьим прозвищем...
– Минуту терпения, государь! Никакой архитектуры. Та пирамида, о которой я имею честь докладывать, строилась проще. Какой-нибудь умник рассылал по пяти случайным адресам пять писем с просьбой перечислить ему некоторую незначительную сумму денег. Тем же письмом он давал право своим адресатам сформировать следующую ступень пирамиды – отправить по другим пяти адресам письма аналогичного содержания. И так далее. Поступающие "снизу" деньги делились в некоторой пропорции: часть оседала на данной ступени, часть поступала "наверх". Таким образом, создавался устойчивый поток денежных средств от нижних ступеней к высшим. Наибольшую выгоду, естественно, получал инициатор – тот, кто стоял на вершине пирамиды...
– А наименьшую – тот, кто внизу? – догадливо усмехнулся император. – Проще говоря, он имел одни расходы и никакой выгоды?
– Поначалу, государь, только поначалу!.. Дальнейшее зависело исключительно от его способности выстроить следующую ступень – уговорить, убедить, заинтересовать тех, кто вне пирамиды. И пирамида постепенно росла сверху вниз, вовлекая в себя все большее число людей, пока не упиралась в естественный предел...
– Нам эта махинация кажется жульнической, – заметил император, но тон его голоса не выдавал уверенности в этом.
– В некотором роде, в некотором роде... В условиях Земли Изначальной, да и любой изолированной планеты – несомненно! Планета не резиновая, ресурсы ограничены, максимальная численность населения тоже, поэтому естественный предел будет достигнут, во-первых, неизбежно, а во-вторых, довольно быстро. Но в масштабах Вселенной да к тому же при непрекращающейся экспансии... Пирамида будет расти вниз постоянно и вряд ли когда-нибудь остановит свой рост. За счет новых колоний правительства и народы "низовых" планет могут рассчитывать со временем повысить свой статус, а с ним и национальный доход. Безусловно, обидно быть низшей – допустим, двадцатой ступенью в двадцатиступенчатой пирамиде. Но быть двадцатой ступенью в пирамиде, состоящей, допустим, из пятидесяти ступеней, – почетно и выгодно!..
Министр говорил, а император решил больше не напоминать ему о времени. Идея была во всяком случае нова и небезынтересна. Пусть безумна... Не фантастична – именно безумна. Но чтобы собрать империю воедино, как раз и требовалась безумная идея. Все разумные идеи были испробованы давно и не по одному разу – всегда с комично жалким результатом...
Как бы то ни было, предложение министра стоило дослушать до конца.
Свернув на боковую дорожку, уперлись в океан. Переброшенный через него мостик из твердого вакуума был невидим. Слабо фосфоресцирующая пунктирная линия указывала направление. Впереди за океанской дымкой проступали очертания другого материка. Можно было различить вдали длинную горную гряду с парочкой курящихся вулканов и уменьшенную копию водопада Апемей.
На мостике министр ежился, избегал смотреть вниз, с величайшим недоверием ступал по твердому ничто, но речи не прервал. На красоту пампасов он не обратил никакого внимания. Проигнорировал и дурака-страуса, упорно бегающего по кругу, словно на корде, и уже вытоптавшего себе беговую дорожку, – биомеханическая кукла явно нуждалась в отладке.
– С чего начать? – Вошедший в азарт министр рубил воздух рукой. – Во-первых, никакой огласки. Только узкий круг заинтересованных лиц из числа членов правительства Сурраха. Идея не должна просочиться раньше времени – нам нужна одна пирамида в Галактике, а не несколько. Во-вторых, совершенно необходимо приобрести на Цельбаре технологию производства квазибиологических почкующихся звездолетов типа "Гидра"...
На этих словах император прервал министра, и тому пришлось выслушать мнение монарха. Вкратце оно сводилось к тому, что министр сошел с ума. Император нищ. Ах, речь идет не о нем?.. Скажите, пожалуйста, насколько это упрощает дело! Да вы в курсе, что экономика Сурраха не выдержит такого удара? На Южном материке засуха, народу грозит голод. Северные районы пострадали от наводнения, и правительству опять-таки надо изыскивать средства. Новые концессии не приносят ожидаемой прибыли. Промышленность давно в застое. Новых рынков нет. Инфляция пугает. Вы что, только вчера родились?
Нет, министр родился не вчера. Самое интересное, что не выглядел он и сумасшедшим.
– И все-таки деньги необходимо изыскать, – твердо заявил он, – либо заинтересовать Цельбар иным способом. Прошу вас, государь, ознакомиться со списком лиц, которых я предлагаю привлечь к участию в проекте...
Император брезгливо принял бумагу. Читая, несколько раз тихонько хмыкнул. Кандидаты были как на подбор – все до единого честолюбцы и притом корыстолюбцы. Можно ли заинтересовать их местами в новом имперском правительстве, если произойдет чудо и слово «империя» перестанет быть пустым звуком?
Похоже, да.
– В самом крайнем случае можно приобрести в собственность несколько звездолетов, – продолжал министр. – Цельбариты предпочитают отдавать их в аренду, но нам надо получить их в собственность. Хотя бы всего один, но такой, чтобы реально мог почковаться. Потом мы уже сами будем отдавать звездолеты в аренду с правом субаренды...
Совершенно простонародным жестом император почесал в затылке.
– Вас трудно понять... Денег нет, население нищает, дворец который год не ремонтируется, страус, вон, не отлажен, а вы о чем?.. Ну хорошо. Допустим, мы строим пирамиду. Допустим даже, что мы залезли в неоплатные долги и достали деньги. С чего вы предлагаете начать?
– С тщательного подбора кандидатов на вторую ступень пирамиды. Предварительный список мною составлен. Эти планеты не должны быть ни чрезмерно развитыми, ни нищими. Это первое. Их правительства должны быть достаточно лояльны к империи – пусть чисто внешне. Надо показать, что лояльность щедро вознаграждается. Это второе. Далее – дипломатическая подготовка. Это самое сложное...
– Вот именно! – Император невесело усмехнулся. – Вы сами только что сказали, что нам нужна всего одна пирамида. Кто помешает правительствам планет из вашего списка воспользоваться чужой идеей? Неужели вы всерьез считаете, что у них не возникнет соблазна начать строить свою собственную пирамиду?
Император догадывался: у министра есть ответ и на это. Иначе не могло и быть – не дурак же он. Возможно, фантазер, но точно не глупец.
Не считал себя глупцом и император – притом имея на это некоторые основания. Тут было чем гордиться. Леопольд Двести Двадцать Седьмой, прямой и законный потомок длиннейшей череды императоров Млечного Пути и Магелланова Потока, потенциальная жертва бесчисленных инцестов, не был слабоумным вырожденцем. Не был, правда, и гением – всей изощренной мощи генетических технологий едва хватило на то, чтобы родить и вырастить его сравнительно нормальным человеком без особых отклонений "в минус". Об отклонениях "в плюс" речь не шла, особенно в интеллектуальной сфере. Но слабоумным император не был.
Сейчас он с удовольствием задавал вопросы министру, надеясь сбить того с толку, и с неменьшим удовольствием отмечая: проект хорошо продуман. Конечно, это вполне безумная идея... но ведь может сработать! Притом если не она, тогда что? Министр был прав: ни военная сила, ни религия, ни великая и светлая цель не способны на то, на что способна вульгарная алчность. Вложить толику денежных средств, выждать, ровным счетом ничего не делая, и получить гарантированные дивиденды! Чудесно. Это именно то, чего хочется и людям, и правительствам. То, чего им всегда хотелось и будет хотеться. Вот он, без громких слов и прекраснодушных мечтаний путь к объединению империи! К правильной империи с пирамидальной структурой! Или нет... пожалуй, это лишь первый шаг к объединению.
Но дальше дело пойдет само собой.
– Имперский авторитет! – восклицал министр. – Он остался. По сути – простите меня, государь, – остался только он. Но он может быть использован, и мы заставим его работать! Ведь начнутся споры! Скажем, сразу две планеты захотят подгрести под себя третью. Или кто-то захочет иметь под собой не пять, как мы дозволим, а пятьдесят миров. Как быть в подобных случаях? Не решать же конфликт военным путем! Пожалуйста: имперское правосудие всегда к услугам спорящих сторон. Тяжбы о приоритете, тяжбы финансовые, аудит – всё за нами. Поэтому, как я уже говорил, нам со временем понадобится не одна юридическая академия, а сто. Разумеется, верховную судебную власть будет осуществлять император и назначенные им лица. Таким образом, построив имперскую пирамиду на голой выгоде, мы очень скоро скрепим ее, как цементом, единой системой правосудия. Это сработает. Кстати, у нас прибавится еще одна статья доходов – плата за судебные издержки. Мы решим проблему занятости. Я уже предвижу тот день, когда каждый житель Сурраха, имеющий хоть каплю мозгов в голове, станет юристом... Ну а если кто-то вместо обращения в имперский суд рискнет начать войну – мы сумеем наказать такого прыткого. За льготы в выплатах или место на ступень выше кто угодно предоставит нам парочку космических эскадр...
– Ну и сколько же мы будем брать с наших непосредственных вассалов? – спросил император, невольно улыбаясь. – Какую-либо фиксированную сумму? Очень хорошо. В Галактике сама собой установится единая валюта.
– Простите, но я предложил бы брать определенный процент от национального дохода, – несколько извиняющимся тоном возразил министр. – Скажем, пять процентов. Все-таки уровень доходов у всех разный, часто даже очень разный... Кроме того, планета-сеньор, получив слаборазвитую планету-вассала, будет пытаться поднять ее доходы. Это в ее прямых интересах.
– И в интересах империи, – заметил император, улыбнувшись еще шире.
– Безусловно! – просиял и министр.
Он уже не потел. Ветер пампасов высушил его череп. Но глаза сияли прежним лихорадочным блеском.
Ни слова ни говоря, монарх тронулся в обратный путь через океан. Под невидимым мостом всплыл из синей глубины острый плавник какой-то твари, показался во впадине между волнами и вновь затонул.
Было о чем подумать. Безумная идея министра обещала в перспективе многое. Да что там многое – она обещала попросту всё! За так. То есть не совсем, конечно, даром, и первоначальные расходы будут чрезвычайно обременительны – но потом!.. Но в перспективе!..
Империя во всем ее блеске! Единая человеческая империя во Вселенной! Воскресшая из праха, как та птица... как там ее? Фендрик, что ли? Или Фенек? Ну, неважно... От желающих присоединиться к империи отбоя не будет. Они кинутся толпами, обгоняя, отталкивая и оттирая друг друга, потому что замешкавшемуся достанется место ступенью ниже. А то и двумя...
И все же метод самосборки имперской пирамиды смущал монарха. Но ведь другого метода нет и, похоже, не предвидится...
Пока собеседники прогуливались по ту сторону океана, в джунглях успел пролиться дождь. Алмазами сверкали капли. На лиане, обвившей ствол железного дерева, распустились цветы. Рогатый хамелеон сидел на ветке, маскируясь под корявый нарост. Большой питон струился по ветвям, следя остановившимся взглядом за давешним гиббоном. Под пестрой шкурой перекатывались желваки мышц. Заметив рептилию, гиббон живо вознесся в крону и оттуда заверещал пронзительно.
Куклы... Кукле-гиббону не грозила смертельная опасность, а кукла-питон не нуждалась в пище. Одна видимость. Не станет ли предлагаемая пирамида точно такой же видимостью империи?
Пусть так, подумал император. Но это много лучше, чем ничего. Это начало. Для начала пусть будет хотя бы видимость, а о дальнейшем пусть позаботятся потомки.
– Давайте ваш список кандидатов, – обернулся он к министру, неслышно ступающему на полшага позади. – На пятнадцать часов назначаю заседание Малого Совета. Там и обсудим ваш проект. Можете рассчитывать на мою поддержку.
И отпустил счастливого министра мановением руки.
* * *
Так все это было или не совсем так, мы не знаем, как никогда не узнаем, какими словами строитель Имхотеп склонял фараона Джосера к возведению первой из когда-либо построенных людьми пирамид. Известно только, что большинство историков сошлось во мнении: это могло быть так. Мы же, со своей стороны, если и присочинили что-то, то, право же, немногое. Да и не важно это. Куда важнее другое: уже следующий император, а именно Леопольд Двести Двадцать Восьмой, был коронован в великолепнейшем храме, выстроенном на собственные средства, и принимал поздравления великого множества вассалов, слетевшихся на Суррах с тысяч планет, в новой императорской резиденции, увидев которую, лучший поэт воссозданной империи Титар Светозарный онемел, осознал невозможность описать величие и красоту постройки и поклялся больше никогда в жизни ничего не рифмовать.
Да и могло ли, судите сами, быть иначе, если Суррах стал вершиной имперской пирамиды, еще даже не достроенной, а император – драгоценным алмазом на ее маковке? Если алчность – прав был министр! – действительно великолепный движитель и привод? И пусть тот министр был в конце концов сгноен в тюрьме за злоупотребления, а еще потому, что чересчур много о себе возомнил, – все равно он был прав. Разум, совесть, честь, любовь – прекрасные слова и еще лучшие понятия, кто станет спорить, но ведь не из них же строятся имперские пирамиды!
Нет, не из них.
Оригинал и комментарии
Переводческий вечер от dreamer-m
- А кошку у этой ведьмы зовут Katzinka. «Кацинька».
- Ну так и оставь – «Котинька».
-Нет! Немцы специально взяли не свой суффикс. Если бы они хотели просто уменьшительное от знакомого корня, то так и писали бы.
- Угу, «кацхен».
- А у них специально -inka. И если я хочу сохранить вот эту смесь, мне надо к нашему родному суффиксу добавить, наоборот, чужой корень, чтобы совсем знакомого слова не получалось. Кац-инька… Или наоборот, назвать эту кошку «Котхен».
This entry was originally posted at https://yutaku.dreamwidth.org/420365.html. Please comment there using OpenID.
- Ну так и оставь – «Котинька».
-Нет! Немцы специально взяли не свой суффикс. Если бы они хотели просто уменьшительное от знакомого корня, то так и писали бы.
- Угу, «кацхен».
- А у них специально -inka. И если я хочу сохранить вот эту смесь, мне надо к нашему родному суффиксу добавить, наоборот, чужой корень, чтобы совсем знакомого слова не получалось. Кац-инька… Или наоборот, назвать эту кошку «Котхен».
This entry was originally posted at https://yutaku.dreamwidth.org/420365.html. Please comment there using OpenID.
Оригинал и комментарии
от prilepin
Новая. Про юбиляров прошлого и нынешнего года.
Поколение 1937-38.
Финальный, 50-й, выпуск в этом году.
В следующем - продолжим.
Спасибо зрителям за высокие рейтинги. Горд вами. Не валяю дурака и не кокетничаю. Горд людьми, которые дают очень высокие показатели программе, где говорится о сложных вещах.
Поколение 1937-38.
Финальный, 50-й, выпуск в этом году.
В следующем - продолжим.
Спасибо зрителям за высокие рейтинги. Горд вами. Не валяю дурака и не кокетничаю. Горд людьми, которые дают очень высокие показатели программе, где говорится о сложных вещах.
Оригинал и комментарии
от prilepin
"Писателями 2018 года, по мнению россиян, стали Дарья Донцова, Захар Прилепин и Александр Пушкин, следует из опроса Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ)".
Могу сказать только одно.
Дорогие россияне (реально: самая читающая страна в мире ещё в 1990 году) ни хера не читают.
То, что я самый знаменитый писатель в России, на этом фоне не приносит мне никакой особенной радости.
В России живут невиданные мастера: Евгений Водолазкин, Алексей Иванов, Алексей Варламов, Павел Крусанов, Михаил Тарковский.
Леонид Абрамович Юзефович.
Живёт Александр Терехов, я считаю, что он гений и наивысшая точка развития русского языка на сегодняшний день.
(Своих ровесников не стану перечислять, хотя мог бы).
Живёт Эдуард Лимонов, титан на самом деле: не по российским замерам, а по мировым.
Юрий Васильевич Бондарев жив - чьи военные романы: безусловная классика и написаны они бесподобно.
И все перечисленные, и не названные мной вместе (все вместе взятые) менее известны стране, чем один какой-нибудь дегенеративный видео-блогер или один весельчак из Камеди-клаб (да продлит Господь их прекрасные дни).
Тьфу.
Могу сказать только одно.
Дорогие россияне (реально: самая читающая страна в мире ещё в 1990 году) ни хера не читают.
То, что я самый знаменитый писатель в России, на этом фоне не приносит мне никакой особенной радости.
В России живут невиданные мастера: Евгений Водолазкин, Алексей Иванов, Алексей Варламов, Павел Крусанов, Михаил Тарковский.
Леонид Абрамович Юзефович.
Живёт Александр Терехов, я считаю, что он гений и наивысшая точка развития русского языка на сегодняшний день.
(Своих ровесников не стану перечислять, хотя мог бы).
Живёт Эдуард Лимонов, титан на самом деле: не по российским замерам, а по мировым.
Юрий Васильевич Бондарев жив - чьи военные романы: безусловная классика и написаны они бесподобно.
И все перечисленные, и не названные мной вместе (все вместе взятые) менее известны стране, чем один какой-нибудь дегенеративный видео-блогер или один весельчак из Камеди-клаб (да продлит Господь их прекрасные дни).
Тьфу.
Оригинал и комментарии
И если подводить итоги от nikab
Возможно промежуточные моей фестивальной жизни, следует задаться вопросом - а туда ли я свернула три с половиной года назад?
Да, это дало мне море счастья, приключений, впечатлений и навыков. Да я научилась танцевать контактную импровизацию, заваривать чай, делать йогу, жить без мяса и прочая. Но этот мир отторгает меня и я при всем восторге не вхожу в него до конца, осваивая форму не принимаю дух. Я могу вволю фестивалить, отплясывать, слушать дивную музыку, работать, поддерживать и беседовать, фестивали для меня место где я могу встретить таких же чудиков, сенсориков, кинестетиков, ясно видящих. Пространство, где я беспрепятственно разрешаю себе быть собой... Но почему я не могу позволить себе то же самое в моем собственном доме и в моей собственной жизни? Зачем раз за разом пытаюсь втолкнуть себя людям как залежалый товар, увидеть свое отражение в чужих глазах вместо того, чтобы смотреть на себя в зеркало. На себя, а не на какую-то придуманную старую девочку в пестрых шмотках. Почему я не ценю себя настоящую, за что обижаю, в какие рамки раз за разом пытаюсь загнать?
Я есть. У меня есть мой мир и моя жизнь. Мои дети и мои звери. Мои книги и мои стихи. Мой дом. И чем больше силы я отдам себе и своим близким, а не чужим придуманным жизням, тем дальше смогу пройти.
Спасибо, господи, за это своевременное осознание.
Да, это дало мне море счастья, приключений, впечатлений и навыков. Да я научилась танцевать контактную импровизацию, заваривать чай, делать йогу, жить без мяса и прочая. Но этот мир отторгает меня и я при всем восторге не вхожу в него до конца, осваивая форму не принимаю дух. Я могу вволю фестивалить, отплясывать, слушать дивную музыку, работать, поддерживать и беседовать, фестивали для меня место где я могу встретить таких же чудиков, сенсориков, кинестетиков, ясно видящих. Пространство, где я беспрепятственно разрешаю себе быть собой... Но почему я не могу позволить себе то же самое в моем собственном доме и в моей собственной жизни? Зачем раз за разом пытаюсь втолкнуть себя людям как залежалый товар, увидеть свое отражение в чужих глазах вместо того, чтобы смотреть на себя в зеркало. На себя, а не на какую-то придуманную старую девочку в пестрых шмотках. Почему я не ценю себя настоящую, за что обижаю, в какие рамки раз за разом пытаюсь загнать?
Я есть. У меня есть мой мир и моя жизнь. Мои дети и мои звери. Мои книги и мои стихи. Мой дом. И чем больше силы я отдам себе и своим близким, а не чужим придуманным жизням, тем дальше смогу пройти.
Спасибо, господи, за это своевременное осознание.
Оригинал и комментарии
о важности правильной тренировки от clear-text
УДАР
Этот мужик стоял у кассы, выкладывал покупки из тележки на стол. «Пакет нужен?» - спросила продавщица. «Нужен, нужен». Круглые баночки с детским питанием, хлеб, сахар, печенье, упаковки овощей. Сосиски. Бутылка постного масла. Джем. Сметана. Касса пищала. Продавщица спросила: «Социальная карта есть?» Мужик вытащил из бумажника синеватый прямоугольник. Касса пискнула еще раз. Значит, мужик был пенсионер. Но выглядел нестарым. Лицо у него было серенькое такое, обыкновенное. Рядом с ним мальчик лет семи разворачивал глазированный сырок. Внучок, наверное.
Саша вспомнил, что что говорил инструктор. Возбуждать в себе злобу нельзя. Презрение – тоже. Нельзя говорить в уме «ах ты козел плюгавый, дерьмо, ничтожество». Надо быть совершенно холодным, спокойным, равнодушным.
Саша покосился на своих спутников. Один из них как будто бы рассматривал винные бутылки на стеллаже, а второй просто стоял за Сашиной спиной и делал вид, что пересчитывает деньги в своем кошельке. То есть они – рядом.
Саша собрал во рту всю слюну и громко цокнул языком.
Мужик обернулся.
Саша плюнул ему в лицо. Попал между носом и левым глазом.
Мужик изумленно заморгал.
***
Дело в том, что Сашу позвали на одну очень интересную работу. Деньги и карьерный рост. Он подумал и согласился. С ним занимались два человека – инструктор и помощник. Саша не знал, как их зовут.
Инструктор говорил:
«Держать удар легко. Типа в переносном смысле. Ну, типа, жена изменила, друг деньги не отдал, босс нахамил, ну и так далее типа того. Немножко разумности, вот и все. Собраться. Подумать про себя, типа, например, “бог его накажет; главное, я жив-здоров; не я первый, не я последний; и вообще бывает хуже”. Ну и все такое. А в прямом смысле удар вообще фигня. Пластырёк налепил и дальше пошел».
«А что трудно?» - спросил Саша.
«Трудно бывает удар нанести».
«Да ну! Влындить, и все дела!», - Саша хорохорился.
«Э, нет! – смеялся инструктор. – Мы же все в глубине души хорошие люди! Нас же мама с бабушкой учили! Сказки нам читали! Нам же тяжело, иногда просто невозможно сделать человеку больно! Особенно незнакомому. Поломать ребра – херня, срастется. А вот человеку жизнь поломать! Посадить его на много лет. Отнять имущество. Да еще опозорить, чтоб родная мать его прокляла, чтоб дети его стыдились. Это труднее. Не все справляются. Многие спекаются. Не могут, слабаки, перешагнуть».
«А я смогу? – спросил Саша. – Вот вы как думаете?»
Потому что у него были глубоко личные причины ненавидеть если не все население родной страны, то уж процентов пятьдесят – точно. А на другие страны и народы ему было вообще плевать. Можно напалмом с воздуха, как в кино.
«Надо учиться, - сказал инструктор. – Завтра пойдем в супермаркет. Ты в очереди выберешь человека, вот любого человека, какого захочешь, и плюнешь ему в рожу. Случайному человеку. Вот так, просто. Ни с того, ни с сего. Раз – и харкнул. Не бойся. Тебе за это ничего не будет. Мы будем рядом, буквально в полушаге. Если что, так сразу», - инструктор положил руку на плечо своему помощнику.
Они оба были как будто одинаковые. Крупные, плотные, мускулистые.
***
Мужик изумленно и будто бы жалобно заморгал, стряхивая Сашин плевок с лица, с выражением ужаса и омерзения поглядел на него – и вдруг резко двинул ему левой в живот.
Саша согнулся, и тогда мужик во всю сласть правой рукой долбанул ему в челюсть. Саша отлетел на стеллаж с бутылками. Раздался звон стекла: штук пять упало и разбилось. Секунд на десять он потерял сознание, это был настоящий нокаут. Очнулся. Все было в тумане. Пахло вином, целая лужа на кафельном полу, и зеленые осколки. Он увидел, как мужик кладет свои покупки в кошелку.
«Пойдем, Кирюша», - сказал мужик своему внуку и салфеткой вытер ему губы, все в шоколадной глазури.
Они вдвоем перешагнули через Сашу и вышли вон.
Саша вскочил, шатаясь. Огляделся.
«Эй, - осипшим голосом крикнул он. – Вы где? Эй! Сюда!»
Инструктор и помощник как из-под земли выскочили.
Пошептались с охранником.
Вывели Сашу наружу, отошли на три шага от крыльца.
«Вы же сказали, что мне ничего не будет! – возмутился он. – Вы же мне обещали! Вы сказали, что будете рядом! В полушаге! Куда вы подевались? – и вдруг догадался: - А этот хрен с горы, боксер этот, он тоже из ваших? Он же бьет, как профи! Нечестно! Предупреждать надо!».
«Вернись и заплати за разбитые бутылки», - сказал инструктор.
«Я?!»
«А что, я, что ли?» - подал голос помощник инструктора.
«У меня столько денег нет», - уперся Саша.
«Тогда они вызовут полицию. Давай, живенько. И пока всё. С тобой пока всё».
«Почему?» - отчаянно вскричал Саша
«Потому что ты не можешь держать удар. Ну, ладно. Набери мне через годик».
***
Ровно через год Саша, как было велено, набрал. Но там ответили: «Здравствуйте, меня зовут Милана, бесплатные обследования позвоночника в рамках программы “Здоровая Москва”, скажите номер вашего страхового полиса».
Этот мужик стоял у кассы, выкладывал покупки из тележки на стол. «Пакет нужен?» - спросила продавщица. «Нужен, нужен». Круглые баночки с детским питанием, хлеб, сахар, печенье, упаковки овощей. Сосиски. Бутылка постного масла. Джем. Сметана. Касса пищала. Продавщица спросила: «Социальная карта есть?» Мужик вытащил из бумажника синеватый прямоугольник. Касса пискнула еще раз. Значит, мужик был пенсионер. Но выглядел нестарым. Лицо у него было серенькое такое, обыкновенное. Рядом с ним мальчик лет семи разворачивал глазированный сырок. Внучок, наверное.
Саша вспомнил, что что говорил инструктор. Возбуждать в себе злобу нельзя. Презрение – тоже. Нельзя говорить в уме «ах ты козел плюгавый, дерьмо, ничтожество». Надо быть совершенно холодным, спокойным, равнодушным.
Саша покосился на своих спутников. Один из них как будто бы рассматривал винные бутылки на стеллаже, а второй просто стоял за Сашиной спиной и делал вид, что пересчитывает деньги в своем кошельке. То есть они – рядом.
Саша собрал во рту всю слюну и громко цокнул языком.
Мужик обернулся.
Саша плюнул ему в лицо. Попал между носом и левым глазом.
Мужик изумленно заморгал.
***
Дело в том, что Сашу позвали на одну очень интересную работу. Деньги и карьерный рост. Он подумал и согласился. С ним занимались два человека – инструктор и помощник. Саша не знал, как их зовут.
Инструктор говорил:
«Держать удар легко. Типа в переносном смысле. Ну, типа, жена изменила, друг деньги не отдал, босс нахамил, ну и так далее типа того. Немножко разумности, вот и все. Собраться. Подумать про себя, типа, например, “бог его накажет; главное, я жив-здоров; не я первый, не я последний; и вообще бывает хуже”. Ну и все такое. А в прямом смысле удар вообще фигня. Пластырёк налепил и дальше пошел».
«А что трудно?» - спросил Саша.
«Трудно бывает удар нанести».
«Да ну! Влындить, и все дела!», - Саша хорохорился.
«Э, нет! – смеялся инструктор. – Мы же все в глубине души хорошие люди! Нас же мама с бабушкой учили! Сказки нам читали! Нам же тяжело, иногда просто невозможно сделать человеку больно! Особенно незнакомому. Поломать ребра – херня, срастется. А вот человеку жизнь поломать! Посадить его на много лет. Отнять имущество. Да еще опозорить, чтоб родная мать его прокляла, чтоб дети его стыдились. Это труднее. Не все справляются. Многие спекаются. Не могут, слабаки, перешагнуть».
«А я смогу? – спросил Саша. – Вот вы как думаете?»
Потому что у него были глубоко личные причины ненавидеть если не все население родной страны, то уж процентов пятьдесят – точно. А на другие страны и народы ему было вообще плевать. Можно напалмом с воздуха, как в кино.
«Надо учиться, - сказал инструктор. – Завтра пойдем в супермаркет. Ты в очереди выберешь человека, вот любого человека, какого захочешь, и плюнешь ему в рожу. Случайному человеку. Вот так, просто. Ни с того, ни с сего. Раз – и харкнул. Не бойся. Тебе за это ничего не будет. Мы будем рядом, буквально в полушаге. Если что, так сразу», - инструктор положил руку на плечо своему помощнику.
Они оба были как будто одинаковые. Крупные, плотные, мускулистые.
***
Мужик изумленно и будто бы жалобно заморгал, стряхивая Сашин плевок с лица, с выражением ужаса и омерзения поглядел на него – и вдруг резко двинул ему левой в живот.
Саша согнулся, и тогда мужик во всю сласть правой рукой долбанул ему в челюсть. Саша отлетел на стеллаж с бутылками. Раздался звон стекла: штук пять упало и разбилось. Секунд на десять он потерял сознание, это был настоящий нокаут. Очнулся. Все было в тумане. Пахло вином, целая лужа на кафельном полу, и зеленые осколки. Он увидел, как мужик кладет свои покупки в кошелку.
«Пойдем, Кирюша», - сказал мужик своему внуку и салфеткой вытер ему губы, все в шоколадной глазури.
Они вдвоем перешагнули через Сашу и вышли вон.
Саша вскочил, шатаясь. Огляделся.
«Эй, - осипшим голосом крикнул он. – Вы где? Эй! Сюда!»
Инструктор и помощник как из-под земли выскочили.
Пошептались с охранником.
Вывели Сашу наружу, отошли на три шага от крыльца.
«Вы же сказали, что мне ничего не будет! – возмутился он. – Вы же мне обещали! Вы сказали, что будете рядом! В полушаге! Куда вы подевались? – и вдруг догадался: - А этот хрен с горы, боксер этот, он тоже из ваших? Он же бьет, как профи! Нечестно! Предупреждать надо!».
«Вернись и заплати за разбитые бутылки», - сказал инструктор.
«Я?!»
«А что, я, что ли?» - подал голос помощник инструктора.
«У меня столько денег нет», - уперся Саша.
«Тогда они вызовут полицию. Давай, живенько. И пока всё. С тобой пока всё».
«Почему?» - отчаянно вскричал Саша
«Потому что ты не можешь держать удар. Ну, ладно. Набери мне через годик».
***
Ровно через год Саша, как было велено, набрал. Но там ответили: «Здравствуйте, меня зовут Милана, бесплатные обследования позвоночника в рамках программы “Здоровая Москва”, скажите номер вашего страхового полиса».
Оригинал и комментарии
"Звездная пирамида" (13), на чем и заканчиваю выкладывать кусок от lemming-drover
Глава 7. Ларсен и Зябь
Ему тоже хотелось кричать. Он молчал лишь потому, что от кричи, не кричи – ничего уже не изменишь. Но по адресу Зяби и ее архистарейшин Ларсен, скрежеща зубами, мысленно произнес немало разных слов.
Его провели! До последней минуты он оставался в убеждении, что архистарейшины ему же и поручат вербовку планет-вассалов. Кому же еще, как не ему? И пункт договора о передаче правительству зародыша нового звездолета он выполнил с легким сердцем. И по закону, и по договору зародыш принадлежал правительству этой никчемной планеты, но, спрашивается, на что он этим ископаемым? И сами ведь не полетят на вербовку, и не найдут среди туземцев никого, кто мог бы полететь. Дело для них новое, заведомо рискованное и уж точно не для заплесневелых мозгов. Ну, конечно, они должны были сторговаться с ним, Ларсеном!
Вышло иначе. Получив зародыш и уверения в том, что именно так он и должен поначалу выглядеть, а равно и инструкцию по уходу за ним, архистарейшины взяли тайм-аут. Ларсена это не встревожило. В конце концов, если старые пеньки не умеют шевелить мозгами быстро, то пусть шевелят медленно. Можно и подождать.
– Эй! Ты в порядке?
Корабль отозвался в том смысле, что желает отдыха, подзарядки и самопрофилактики. Всякому известно: желание корабля заняться своим здоровьем – нехороший признак. У людей примерно так же. Корабль больше не мог почковаться, и это было плохо. Но он был еще жив, и это было хорошо.
Правда, для подзарядки ему требовалась энергия извне. Планета находилась далековато от своей звезды, и звездолет просил разрешения приблизиться к ней, чтобы хорошенько прожариться в ее лучах. Проделать это без человека на борту ему было даже удобнее.
– Оставайся на месте, – велел Ларсен. – Можешь заняться самопрофилактикой.
– Благодарю, хозяин. Сколько у меня времени?
– А я почем знаю? Несколько дней.
– Позволю себе заметить: на полную регенерацию изношенных систем мне потребуется не менее восемнадцати стандартных суток.
– Даю десять.
– Этого недостаточно, хозяин.
– Поговори еще у меня! – буркнул Ларсен. – Много воли взял. Начни с главного, а там посмотрим. Пока справляйся без подсказок.
– Хозяин покидает меня?
– На несколько дней. Режим безопасности – «умеренно дружелюбная планета», на защитный периметр энергию не трать. Если в тебя попытается проникнуть посторонний – долбани его легонько, чтоб жив остался.
Последние слова были сказаны на всякий случай. Побывав по роду профессии на многих планетах, Ларсен умел быстро составить мнение о туземцах. Зябиане не вызывали опасений. Простейший тест подтвердил это: пустой пластиковый ящик, который Ларсен сразу после приземления нарочно вынес из корабля, так и лежал на своем месте, помеченный собаками, но не тронутый человеком. Ящик был виден издалека, но по траве к нему не тянулись ничьи следы, за исключением следов самого Ларсена. Более суток очень удобный ящик, полезный в хозяйстве всякому селянину, стоял на виду бесхозным и никому не понадобился!
Нелюбопытны и законопослушны – только такое умозаключение и можно было сделать о зябианах на основе ящичного теста. Не позволяя себе расслабиться, Ларсен в то же время не ощущал беспокойства. Вместо того чтобы ночевать в звездолете, он вернулся в Пупыри, вновь заселился в гостиницу и стал ждать.
Ответ архистарейшин был получен через секретаря спустя три дня. Отказ. Простой и категорический отказ.
Удар был тем болезненнее, что Ларсен не ждал его. Понадобилось время, чтобы понять: архистарейшины против всех ожиданий решили рискнуть. Эти скопидомы решили, что смогут обойтись своими силами, а его, Ларсена, просто и без всяких затей спихнули в кювет, даже не поторговавшись как следует. Скупердяи сельские, дремотные, заскорузлые!
Но хитрые.
Пришлось признать: в оценке туземцев он ошибся, потому-то и решил, что с них можно содрать столько, сколько захочется. На других вербуемых планетах его запросы были куда скромнее. И всё, как правило, сходило гладко.
Будучи вспыльчив по природе, Ларсен поломал кое-что в гостинице, но, несколько остыв, щедро заплатил хозяйке за ущерб, избежав таким образом объяснений с полицией.
А вопить от ярости все-таки не стал. Это было не в его характере. Молчаливая злость куда опаснее для недругов, нежели шумная.
Опыт и логика подсказывали: человеческие руины, называющие себя архистарейшинами, не совсем глупы. Сами они нипочем не отправятся в Галактику в качестве вербовщиков. Значит, найдут других из числа зябиан. Ха-ха, тут им придется постараться...
Даже интересно: среди кого они начнут поиски?
Туземцы – народ дремучий, мирный, тихий. За три дня Ларсен повидал многих столичных жителей и ни в одном не почувствовал даже слабого намека на авантюризм. Их азарт проявлялся лишь при драках уличных собак – тут туземцы собирались толпой, болели за того или иного пса и делали ставки. Может быть, армия как естественное прибежище энергичных, агрессивных от природы людей? У Зяби ее не было. Полиция? Как и повсюду в Галактике, полицейских Зяби интересовало теплое благополучие, а не безумные, по их мнению, предприятия. Пожарные? Спасатели? Профессиональные спортсмены? Первые и вторые недалеко ушли от полицейских, а третьих на Зяби не было. Кого, спрашивается, местное правительство пошлет в бесконечно далекий и пугающий аборигенов космос? Где они, искатели приключений?
Их не было даже в столичных барах, трактирах и кабаках всех сортов. Ларсен обошел десятка два подобных заведений, от фешенебельных, по меркам здешнего захолустья, до грязных забегаловок, узнал, что местное пойло, в самом деле превосходное на вкус и убойное в смысле результата, называется не «гу-кло» или «ду-пло», а «бу-хло», нанял нескольких пьянчужек, чтобы те прислушивались к свежим сплетням и докладывали ему, но так и не увидел ни одной достойной внимания драки.
Ларсен не поручился бы головой, что на Зяби вообще нет искателей приключений, но счел этот вариант наименее вероятным. Есть, конечно, авантюристы, где-нибудь да существуют. А только поди найди их в короткий срок!
Итак, первый вариант отпадал. Вариант второй: отбор достойнейших. Соберут, как это водится на патриархальных планетах, многолюдную сходку, выберут всем миром благополучных и честных – тут уж не откажешься без того, чтобы подвергнуться всеобщему осуждению. Ну допустим, выберут лучших... То-то и оно, что лучшие-то они здесь, а не там, где им предстоит действовать. Там-то они сразу напортачат и вернутся, поджав хвост, ибо деревенщина и в Галактике останется деревенщиной.
Ларсен поставил бы пять против одного на то, что архистарейшины это понимают. Лысые пеньки, развалины, – а ум еще теплится! Так что и этот вариант не казался очень уж вероятным.
Оставалось третье: кандидаты в вербовщики будут назначены из числа тех, кто провинился перед законом.
Такие есть всегда и везде, даже на самой благополучной планете. Вопрос лишь в их количестве. Человек везде человек; сонное царство Зяби просто не могло до конца вытравить в каждом зябианине предприимчивость вкупе с некоторым пренебрежением к законам. А если так, то архистарейшинам останется лишь выбрать среди правонарушителей – покоенарушителей по-местному – несколько подходящих кандидатур.
Можно, кстати, и сэкономить на их вознаграждении. Забвение прежних проступков – уже само по себе замечательный стимул лететь куда угодно, хоть к другой галактике, и вернуться героями в ореоле славы.
Этот вариант Ларсен посчитал самым вероятным. Уже следующим вечером, поставив в харчевне выпивку туповатому телеграфисту, он узнал о телеграммах, разосланных в полицейские отделения на местах. Пазл сложился.
Оставалось ждать. Ларсен жил в гостинице, тратя имперские банкноты, принимаемые здесь по грабительскому курсу, дегустировал туземное бу-хло, слушал разговоры завсегдатаев местного бара, порой ставил кому-нибудь выпивку в обмен на крохи информации, выжидал и наблюдал. Когда вся команда новоиспеченных вербовщиков соберется вместе, оценит сложность задачи и придет от нее в ужас, он попытается договориться с ними.
Возможно, они согласятся.
Возможно – откажутся. И напрасно. Это будет непродуманное, весьма опрометчивое решение. Во-первых, они начнут спотыкаться с первых же шагов, в чем им следует помочь – раз, другой, третий и помогать до тех пор, пока они сами не взмолятся о помощи.
А во-вторых, с полученным туземцами единственным эмбрионом звездолета всегда может что-нибудь случиться.
Оригинал и комментарии
Ренегат от paul-kornev
Если кто не в курсе, то некоторое время назад я завёл раздел на АТ...
Нет, это не призыв всё бросать и бежать туда покупать мои книги.
И нет, это не говорит о том, что в дальнейшем книги нужно покупать именно там.
Это даже не говорит о том, что для меня как автора интересней всего, чтобы покупки шли через этот сайт.
Как говорил уже не раз: если мои книги где-то выставлены на продажу, значит мне это выгодно. Литрес, официальный сайт, Миры Круза, АТ - выбирайте, где удобно покупать именно вам. Ну и про бумагу не забывайте.
К чему я это начал: на АТ идёт выкладка моей новой книги "Ренегат". Для тех, кому интересно, читать по кускам, идите и читайте
P.S. Чтобы два раза не вставать: на Мирах Круза предзаказ тоже будет, но позже
Небесный эфир пронизывает всё сущее, и знающие люди способны прикасаться к нему, сплетать в заклинания, использовать в собственных целях. И отнюдь не всегда – во благо окружающим. Присягнувшие князьям запределья чернокнижники готовы принести в жертву потусторонним владыкам всех и вся, лишь бы только добиться своего.
Выявление отступников из числа учёного люда возложено на Вселенскую комиссию по этике. Филипп Олеандр вон Черен – магистр-расследующий, молодой и амбициозный. Он ритуалист и адепт тайных искусств, но волшебному жезлу предпочитает пару покрытых колдовскими формулами пистолей, а в подручных у него наёмники и бретёры. Филипп не отступается от самых запутанных дел, не боится грязи и крови, ведь у него имеются собственные счёты к чернокнижникам. Впрочем, хватает и скелетов в шкафу. Неспроста же его прозвали Ренегатом…
Выявление отступников из числа учёного люда возложено на Вселенскую комиссию по этике. Филипп Олеандр вон Черен – магистр-расследующий, молодой и амбициозный. Он ритуалист и адепт тайных искусств, но волшебному жезлу предпочитает пару покрытых колдовскими формулами пистолей, а в подручных у него наёмники и бретёры. Филипп не отступается от самых запутанных дел, не боится грязи и крови, ведь у него имеются собственные счёты к чернокнижникам. Впрочем, хватает и скелетов в шкафу. Неспроста же его прозвали Ренегатом…
Оригинал и комментарии
Большая ослиная тайна от nikab
Стоять на солнце жарким июльским днем утомительное занятие. Бегать по кругу тем паче, даже для шкодного малыша или веселого жеребенка, полного неуемных жизненных сил. А когда тебе знаком каждый бугорок, каждая выбоина в асфальте, каждая веточка чахлого тополя подле выгоревшей на солнце кассы и каждый прут кованого забора – впору орать с тоски. Ослица Гертруда наизусть знала маршрут и порой, когда ей становилось особенно скучно, трусила по дорожке, для разнообразия крепко зажмурив глаза. Никто, даже погонщица, улыбчивая размалеванная девица, не обращал внимания на причуды длинноухой трудяги – возит детей и ладно.
Своих разномастных и разноголосых сиюминутных всадников, ослица не без оснований побаивалась. С балованного ребенка станется запустить пальцы в глаз или ноздрю живой игрушке, дернуть за ухо или ткнуть карандашом в бок под одобрительный гогот или робкие протесты родителей. Как-то раз Гертруде даже подсунули камень, запихнутый в булочку – ослица надколола зуб и по сей день жалела, что не успела укусить шутника. Чаще конечно встречались другие малыши – щедрые, добрые и приветливые. Но когда в двадцатый раз за день приходится изображать радость оттого, что человеческий детеныш вытирает об гриву грязные липкие пальцы, терпение может и лопнуть... У кого угодно, кроме белых ослов.
Семейство Гертруды служило в зоопарке без малого сотню лет. Еще прапрадед, упрямый осел Кайзер катал малышню по узким дорожкам парка. Ушастый мудрец с цирковых времен знал грамоту, кое-как научил все потомство различать буквы и складывать их в слова. И под большим секретом передал детям и внукам большую ослиную тайну.
Далеко-далеко отсюда за синим морем на жарком юге есть город Ерушалаим. Живут там добрые люди, строят храмы и растят виноград. Однажды в канун праздника Пасхи в ворота Ерушалаима должен въехать божий сын, мальчик из Вифлеема. Верхом на белой ослице, благословенной из избранных, лучшей из лучших. Когда-то одна ослица уже спасла маму божьего сына, увезла от врагов и согрела своим телом в яслях, за это ее сестра и заслужила награду. Люди встретят божьего сына пальмовыми ветвями, затрубят в трубы и коронуют царем царей. Все ослы с того дня получат свободу – никто больше не принудит гордое племя таскать тяжелые грузы, возить воду и потешать людей, никто не ударит ни палкой, ни сапогом, ни плеткой. А чтобы приблизить чудесный миг, надлежит покорно трудиться изо всех сил. И ни в коем случае не обижать детишек – мало ли кто окажется божьим сыном, и кому из ослиного рода выпадет честь поспешать в безвестный Ерушалаим.
Маленькой Гертруде так понравилась эта сказка, что она изо всех сил старалась скорее вырасти. Хорошо кушала, старательно хрустя сладкой морковкой и нелюбимой брюквой, грелась на солнышке и с завистью поглядывала на взрослых – шесть дней в неделю папа, мама и старший брат возили детей по дорожкам парка с утра до вечера, и лишь по понедельникам отдыхали в стойлах. Вдруг маме повезет, и она пойдет пешком далеко-далеко? А ей, Гертруде, чудес уже не достанется? Нет уж, надо поторопиться!
Когда мама заболела, стала худеть, хромать, а потом не вернулась с работы, Гертруда решила, что она отправилась прямо в Ерушалаим. Отец с братом не стали разубеждать малышку, но сделались понуры, упрямы и шептались о чем-то в дальнем углу стойла. Гертруда подслушала их разговор – старшие думали, что мама больше никогда не вернется. «Неправда! Божий сын, попроси своего папу, пусть произойдет чудо» - попросила Гертруда так громко, что прибежал ночной сторож – разобраться, с чего вдруг осленок ревет как резаный. А выяснив, что причин нет, пребольно огрел скандалистку веником.
Божий сын ли помог или ветеринар в зоопарке знал свое дело, но спустя время маму вернули в загон. Работать она перестала и от хромоты не избавилась, но посетителей развлекать могла и старалась по мере сил – брала из рук яблоки и хлебные корки, неуклюже прыгала, мотала ушастой головой, громко фыркала. Счастливая Гертруда держалась рядом. Она клала морду матери на спину, играла в «утащу сено» и радовалась, что Ерушалаим еще далеко.
Вскоре Гертруду начали выводить на дорожку в выходной день, когда остальные ослы отдыхали от трудов праведных. Ее приучали носить упряжь и седло, тащить пустую тележку, шагать и останавливаться по команде. Служительница Варвара Петровна хорошо обращалась с новой работницей, не подгоняла хлыстом, не наказывала за ошибки, баловала вкусненьким и даже чистила самолично, чтобы белая шерсть Гертруды лоснилась и блестела. Сама служительница выглядела грубой и не слишком опрятной, носы ее больших сапог вечно покрывала корка грязи, а изо рта пахло кислой дрянью. Иногда женщину пошатывало, сильные руки дрожали, а однажды она даже расплакалась, обняв подопечную за шею. Но дело свое Варвара Петровна знала. И ослицу выездила как надо.
Весной на майские праздники Гертруда впервые вышла на круг вместе с отцом и братом. Яркий, веселый солнечный день запомнился ей на всю жизнь. Ослица выглядела прелестно – сверкающая шерсть без единого пятнышка, глянцевые черные копытца, красные и голубые ленты в гриве. Нарядные дети окружили ее, смеясь от восторга, хвалили, гладили, угощали наперебой. Первой всадницей стала чернокудрая пухлая девочка в теплом пальто и красных башмачках, пахнущая печеньем и карамельками. Ее коленки совсем не стискивали бока ослицы, тонкие пальчики легонько трогали шерсть. Гертруда осторожно несла ребенка, медленно переступала ногами, ужасно боясь – вдруг уронит. Но все обошлось, девочка проехала свой круг, и носатый старик осторожно снял ее с седла под умиленные вздохи толстой старухи. Гертруда почувствовала себя счастливой. И охотно подставила спину следующему малышу – пугливому бледнолицему дошколенку.
В первый рабочий день никакого божьего дитя на кругу не оказалось. И в десятый. И в десять раз десятый тоже. Гертруда сбилась со счету, а затем и вовсе перестала мечтать – большая ослиная тайна оказалась морковкой, которую вешают перед мордой, чтобы глупый зверь бежал дальше.
Жизнь трусила своим чередом. Солнечные дни сменялись дождливыми, зимы – веснами, зелень – снегом. Однажды неосторожная Варвара Петровна уснула на скамейке рядом с кассами, на нее долго кричали, потом увели, а на следующий день детскими покатушками занялся неприятный тощий парнишка, один из многих погонщиков. В свой черед исчезла мама – теперь уже насовсем. Папа еще жамкал сено в загоне, но к детишкам больше не выходил. Брата продали в детский лагерь, голуби и вороны иногда приносили от него весточки.
Сама Гертруда оставалась красой и гордостью зоопарка. Она не брыкалась, не показывала характер, не пыталась сбросить даже самых вредных детишек и почти никого не кусала. Малыши обожали белую ослицу и бывало, что годами тянули родителей в зоопарк чуть не каждые выходные – покататься верхом. И погонщики хорошо относились к беспроблемной старательной животине – по крайне мере парнишка, имевший привычку почем зря лупцевать четвероногих трудяг, исчез из зоопарка довольно быстро.
Справляться с работой все еще получалось неплохо. Случалось, что побаливали копыта, ныла спина, становилось труднее часами стоять на пронизывающем ветру или под снегопадом. Но Гертруда бодрилась, громогласно якала, когда погонщица приходила в загон поутру, шутливо прикусывала ее за рукав или пихала в бок мордой. И детишки вправду встречались вполне приятные и фотографироваться с ними, делая умильную морду, ослице нравилось. И даже брюкву с годами получилось распробовать – резкий вкус, спорный, но интересный, разнообразие создает. И не верить в чудеса в зоопарке, где кошка вынянчила дракона, а слоны воспитали мамонта – дохлый номер…
Назойливая муха забралась Гертруде прямо в ноздрю. Ослица чихнула и открыла глаза – июльская жара сморила ее, вогнала в дрему. По счастью солнце уже клонилось к закату – скоро зоопарк закроют до утра, можно будет вернуться в тень, к корыту с водой, душистому сену и прохладному стойлу.
Последний за сегодня всадник, чернокудрый смуглый мальчишка выглядел легким и маленьким для своих лет. Он пытался приподняться в седле, махал рукой, широко улыбался в камеру телефона, переговаривался с загорелой красавицей мамой, мешая знакомые слова с чужими, звонкими и резкими. Погонщица неодобрительно косилась на шалуна, но молчала – клиент всегда прав. Гертруда от скуки вслушивалась в быструю речь – мальчик не местный, явно приехал издалека. А мамаша его явно здешняя и судя по разговору когда-то в детстве сама сидела верхом на прелестной белой ослице… Ай! Ай!
Острый камешек впился в копыто Гертруды у самой стрелки, она споткнулась и припала на передние ноги, чтобы всадник не вылетел из седла. Мальчик уцелел, он легко соскочил со спины. А вот передние коленки ослицы проехались по асфальту, оставляя темные следы и клочки шерсти.
Как больно! Не удержавшись, Гертруда издала хриплый вопль и опустилась набок, чтобы дать ногам передышку. Только б не перелом! Ветеринар в зоопарке хороший, но со сломанной ногой ездовое животное становится бесполезно. С молодым еще повозятся, а лимит старых ослов исчерпан. Дети больше не любят ездить верхом.
Запрокинув голову, Гертруда взревела еще раз от отчаяния – жаль, что ослы не плачут. Ноги жгло, словно раны посыпало солью. Подняться не получилось, погонщица дернула разок-другой за уздечку и убежала куда глаза глядят искать помощи. Чем тут поможешь?
Вода! Холодная вода из бутылки полилась на свежие раны, облегчая страдание. Давешний всадник, чернокудрый взволнованный мальчик извел питье до последней капли, он что-то жалостно бормотал, смывал пыль, пытался отчистить кровь влажными салфетками. Загорелая мама придерживала Гертруде голову, ее тонкие пальцы оказались удивительно сильными. Гертруда глубоко вдохнула, набирая воздух для нового рева –и почувствовала, что боль начинает понемногу слабеть. То ли холодная вода, то ли искренняя забота сделали свое дело.
Сторож Палыч первым поспел на круг, но вмешиваться не стал. Спорить с ветеринаром себе дороже, а посторонняя тетка явно знает, что делает. По любому ослице беда, жаль, хорошая была скотинка.
- Ишь, какие помощнички добрые выискались, - буркнул сторож. – Откель вы такие на мою голову взялись?
- Анахну ми Бейт-Лехем, - ответил мальчишка и вытер рукавом чумазую физиономию. – We are from Bethleem
- Откель-откель? – удивился Палыч – он не знал ни одного языка кроме русского в двух вариантах.
- Из Вифлеема. Ну из Израиля, - пояснила мама. – В гости к семье приехали, захотела показать сыну наш зоопарк.
Мальчик из Вифлеема. Божий сын. Тот самый мальчик. А она разлеглась тут в пыли!!!
Напрягая все силы, Гертруда перекатилась на живот, рванулась, согнула окровавленные колени, кое-как распрямила ноги… И встала. И сделала шаг, потом другой, третий – хрипло дыша, стиснув зубы, но твердо.
Мальчик, всхлипнув, прижался к маме. Сторож Палыч перекрестился и попятился, мятое лицо старика побледнело. Перепуганная погонщица бросилась к Гертруде, вопреки правилам бухнулась в грязь, разглядывая раны – ни кровавого месива ни осколков костей. Обошлось!
Ослицу помыли из шланга, ветеринар Коркия наложил повязки, вколол в мышцу ужасно болючую прививку и настоятельно рекомендовал две недели отпуска и усиленное питание. Погонщица самолично задала питомице свежего сена, порезала и скормила с ладони два яблока, а потом долго гладила влажную белую гриву Гертруды, бормоча ласковую ерунду. Похоже за два лета совместной работы она успела привязаться к ослице.
Старик отец воспринял новость о божьем сыне без особенной радости – поднял голову, вякнул «я» и снова сунул морду в кормушку. Не поверил или не понял? Гертруда не стала разбираться. Ноги все еще ныли, жара и усталость измотали немолодую ослицу. Едва солнце закатилось за горизонт, Гертруда забилась в угол стойла и провалилась в дрему, всхрапывая и брыкаясь во сне. Ей чудилось, что она изо всех сил мчится по узкой горной дороге – с одной стороны отвесная скала, с другой глубокий обрыв и пропасть. Сзади за поворотом визжащие от злости лошади, свирепые всадники в гребнястых шлемах и алых плащах. На спине, уцепившись пальцами в гриву – худенький чернокудрый мальчишка. А впереди в облаке утреннего тумана золотые купола и желтый туф крепостных стен далекого города Ерушалаима…
Своих разномастных и разноголосых сиюминутных всадников, ослица не без оснований побаивалась. С балованного ребенка станется запустить пальцы в глаз или ноздрю живой игрушке, дернуть за ухо или ткнуть карандашом в бок под одобрительный гогот или робкие протесты родителей. Как-то раз Гертруде даже подсунули камень, запихнутый в булочку – ослица надколола зуб и по сей день жалела, что не успела укусить шутника. Чаще конечно встречались другие малыши – щедрые, добрые и приветливые. Но когда в двадцатый раз за день приходится изображать радость оттого, что человеческий детеныш вытирает об гриву грязные липкие пальцы, терпение может и лопнуть... У кого угодно, кроме белых ослов.
Семейство Гертруды служило в зоопарке без малого сотню лет. Еще прапрадед, упрямый осел Кайзер катал малышню по узким дорожкам парка. Ушастый мудрец с цирковых времен знал грамоту, кое-как научил все потомство различать буквы и складывать их в слова. И под большим секретом передал детям и внукам большую ослиную тайну.
Далеко-далеко отсюда за синим морем на жарком юге есть город Ерушалаим. Живут там добрые люди, строят храмы и растят виноград. Однажды в канун праздника Пасхи в ворота Ерушалаима должен въехать божий сын, мальчик из Вифлеема. Верхом на белой ослице, благословенной из избранных, лучшей из лучших. Когда-то одна ослица уже спасла маму божьего сына, увезла от врагов и согрела своим телом в яслях, за это ее сестра и заслужила награду. Люди встретят божьего сына пальмовыми ветвями, затрубят в трубы и коронуют царем царей. Все ослы с того дня получат свободу – никто больше не принудит гордое племя таскать тяжелые грузы, возить воду и потешать людей, никто не ударит ни палкой, ни сапогом, ни плеткой. А чтобы приблизить чудесный миг, надлежит покорно трудиться изо всех сил. И ни в коем случае не обижать детишек – мало ли кто окажется божьим сыном, и кому из ослиного рода выпадет честь поспешать в безвестный Ерушалаим.
Маленькой Гертруде так понравилась эта сказка, что она изо всех сил старалась скорее вырасти. Хорошо кушала, старательно хрустя сладкой морковкой и нелюбимой брюквой, грелась на солнышке и с завистью поглядывала на взрослых – шесть дней в неделю папа, мама и старший брат возили детей по дорожкам парка с утра до вечера, и лишь по понедельникам отдыхали в стойлах. Вдруг маме повезет, и она пойдет пешком далеко-далеко? А ей, Гертруде, чудес уже не достанется? Нет уж, надо поторопиться!
Когда мама заболела, стала худеть, хромать, а потом не вернулась с работы, Гертруда решила, что она отправилась прямо в Ерушалаим. Отец с братом не стали разубеждать малышку, но сделались понуры, упрямы и шептались о чем-то в дальнем углу стойла. Гертруда подслушала их разговор – старшие думали, что мама больше никогда не вернется. «Неправда! Божий сын, попроси своего папу, пусть произойдет чудо» - попросила Гертруда так громко, что прибежал ночной сторож – разобраться, с чего вдруг осленок ревет как резаный. А выяснив, что причин нет, пребольно огрел скандалистку веником.
Божий сын ли помог или ветеринар в зоопарке знал свое дело, но спустя время маму вернули в загон. Работать она перестала и от хромоты не избавилась, но посетителей развлекать могла и старалась по мере сил – брала из рук яблоки и хлебные корки, неуклюже прыгала, мотала ушастой головой, громко фыркала. Счастливая Гертруда держалась рядом. Она клала морду матери на спину, играла в «утащу сено» и радовалась, что Ерушалаим еще далеко.
Вскоре Гертруду начали выводить на дорожку в выходной день, когда остальные ослы отдыхали от трудов праведных. Ее приучали носить упряжь и седло, тащить пустую тележку, шагать и останавливаться по команде. Служительница Варвара Петровна хорошо обращалась с новой работницей, не подгоняла хлыстом, не наказывала за ошибки, баловала вкусненьким и даже чистила самолично, чтобы белая шерсть Гертруды лоснилась и блестела. Сама служительница выглядела грубой и не слишком опрятной, носы ее больших сапог вечно покрывала корка грязи, а изо рта пахло кислой дрянью. Иногда женщину пошатывало, сильные руки дрожали, а однажды она даже расплакалась, обняв подопечную за шею. Но дело свое Варвара Петровна знала. И ослицу выездила как надо.
Весной на майские праздники Гертруда впервые вышла на круг вместе с отцом и братом. Яркий, веселый солнечный день запомнился ей на всю жизнь. Ослица выглядела прелестно – сверкающая шерсть без единого пятнышка, глянцевые черные копытца, красные и голубые ленты в гриве. Нарядные дети окружили ее, смеясь от восторга, хвалили, гладили, угощали наперебой. Первой всадницей стала чернокудрая пухлая девочка в теплом пальто и красных башмачках, пахнущая печеньем и карамельками. Ее коленки совсем не стискивали бока ослицы, тонкие пальчики легонько трогали шерсть. Гертруда осторожно несла ребенка, медленно переступала ногами, ужасно боясь – вдруг уронит. Но все обошлось, девочка проехала свой круг, и носатый старик осторожно снял ее с седла под умиленные вздохи толстой старухи. Гертруда почувствовала себя счастливой. И охотно подставила спину следующему малышу – пугливому бледнолицему дошколенку.
В первый рабочий день никакого божьего дитя на кругу не оказалось. И в десятый. И в десять раз десятый тоже. Гертруда сбилась со счету, а затем и вовсе перестала мечтать – большая ослиная тайна оказалась морковкой, которую вешают перед мордой, чтобы глупый зверь бежал дальше.
Жизнь трусила своим чередом. Солнечные дни сменялись дождливыми, зимы – веснами, зелень – снегом. Однажды неосторожная Варвара Петровна уснула на скамейке рядом с кассами, на нее долго кричали, потом увели, а на следующий день детскими покатушками занялся неприятный тощий парнишка, один из многих погонщиков. В свой черед исчезла мама – теперь уже насовсем. Папа еще жамкал сено в загоне, но к детишкам больше не выходил. Брата продали в детский лагерь, голуби и вороны иногда приносили от него весточки.
Сама Гертруда оставалась красой и гордостью зоопарка. Она не брыкалась, не показывала характер, не пыталась сбросить даже самых вредных детишек и почти никого не кусала. Малыши обожали белую ослицу и бывало, что годами тянули родителей в зоопарк чуть не каждые выходные – покататься верхом. И погонщики хорошо относились к беспроблемной старательной животине – по крайне мере парнишка, имевший привычку почем зря лупцевать четвероногих трудяг, исчез из зоопарка довольно быстро.
Справляться с работой все еще получалось неплохо. Случалось, что побаливали копыта, ныла спина, становилось труднее часами стоять на пронизывающем ветру или под снегопадом. Но Гертруда бодрилась, громогласно якала, когда погонщица приходила в загон поутру, шутливо прикусывала ее за рукав или пихала в бок мордой. И детишки вправду встречались вполне приятные и фотографироваться с ними, делая умильную морду, ослице нравилось. И даже брюкву с годами получилось распробовать – резкий вкус, спорный, но интересный, разнообразие создает. И не верить в чудеса в зоопарке, где кошка вынянчила дракона, а слоны воспитали мамонта – дохлый номер…
Назойливая муха забралась Гертруде прямо в ноздрю. Ослица чихнула и открыла глаза – июльская жара сморила ее, вогнала в дрему. По счастью солнце уже клонилось к закату – скоро зоопарк закроют до утра, можно будет вернуться в тень, к корыту с водой, душистому сену и прохладному стойлу.
Последний за сегодня всадник, чернокудрый смуглый мальчишка выглядел легким и маленьким для своих лет. Он пытался приподняться в седле, махал рукой, широко улыбался в камеру телефона, переговаривался с загорелой красавицей мамой, мешая знакомые слова с чужими, звонкими и резкими. Погонщица неодобрительно косилась на шалуна, но молчала – клиент всегда прав. Гертруда от скуки вслушивалась в быструю речь – мальчик не местный, явно приехал издалека. А мамаша его явно здешняя и судя по разговору когда-то в детстве сама сидела верхом на прелестной белой ослице… Ай! Ай!
Острый камешек впился в копыто Гертруды у самой стрелки, она споткнулась и припала на передние ноги, чтобы всадник не вылетел из седла. Мальчик уцелел, он легко соскочил со спины. А вот передние коленки ослицы проехались по асфальту, оставляя темные следы и клочки шерсти.
Как больно! Не удержавшись, Гертруда издала хриплый вопль и опустилась набок, чтобы дать ногам передышку. Только б не перелом! Ветеринар в зоопарке хороший, но со сломанной ногой ездовое животное становится бесполезно. С молодым еще повозятся, а лимит старых ослов исчерпан. Дети больше не любят ездить верхом.
Запрокинув голову, Гертруда взревела еще раз от отчаяния – жаль, что ослы не плачут. Ноги жгло, словно раны посыпало солью. Подняться не получилось, погонщица дернула разок-другой за уздечку и убежала куда глаза глядят искать помощи. Чем тут поможешь?
Вода! Холодная вода из бутылки полилась на свежие раны, облегчая страдание. Давешний всадник, чернокудрый взволнованный мальчик извел питье до последней капли, он что-то жалостно бормотал, смывал пыль, пытался отчистить кровь влажными салфетками. Загорелая мама придерживала Гертруде голову, ее тонкие пальцы оказались удивительно сильными. Гертруда глубоко вдохнула, набирая воздух для нового рева –и почувствовала, что боль начинает понемногу слабеть. То ли холодная вода, то ли искренняя забота сделали свое дело.
Сторож Палыч первым поспел на круг, но вмешиваться не стал. Спорить с ветеринаром себе дороже, а посторонняя тетка явно знает, что делает. По любому ослице беда, жаль, хорошая была скотинка.
- Ишь, какие помощнички добрые выискались, - буркнул сторож. – Откель вы такие на мою голову взялись?
- Анахну ми Бейт-Лехем, - ответил мальчишка и вытер рукавом чумазую физиономию. – We are from Bethleem
- Откель-откель? – удивился Палыч – он не знал ни одного языка кроме русского в двух вариантах.
- Из Вифлеема. Ну из Израиля, - пояснила мама. – В гости к семье приехали, захотела показать сыну наш зоопарк.
Мальчик из Вифлеема. Божий сын. Тот самый мальчик. А она разлеглась тут в пыли!!!
Напрягая все силы, Гертруда перекатилась на живот, рванулась, согнула окровавленные колени, кое-как распрямила ноги… И встала. И сделала шаг, потом другой, третий – хрипло дыша, стиснув зубы, но твердо.
Мальчик, всхлипнув, прижался к маме. Сторож Палыч перекрестился и попятился, мятое лицо старика побледнело. Перепуганная погонщица бросилась к Гертруде, вопреки правилам бухнулась в грязь, разглядывая раны – ни кровавого месива ни осколков костей. Обошлось!
Ослицу помыли из шланга, ветеринар Коркия наложил повязки, вколол в мышцу ужасно болючую прививку и настоятельно рекомендовал две недели отпуска и усиленное питание. Погонщица самолично задала питомице свежего сена, порезала и скормила с ладони два яблока, а потом долго гладила влажную белую гриву Гертруды, бормоча ласковую ерунду. Похоже за два лета совместной работы она успела привязаться к ослице.
Старик отец воспринял новость о божьем сыне без особенной радости – поднял голову, вякнул «я» и снова сунул морду в кормушку. Не поверил или не понял? Гертруда не стала разбираться. Ноги все еще ныли, жара и усталость измотали немолодую ослицу. Едва солнце закатилось за горизонт, Гертруда забилась в угол стойла и провалилась в дрему, всхрапывая и брыкаясь во сне. Ей чудилось, что она изо всех сил мчится по узкой горной дороге – с одной стороны отвесная скала, с другой глубокий обрыв и пропасть. Сзади за поворотом визжащие от злости лошади, свирепые всадники в гребнястых шлемах и алых плащах. На спине, уцепившись пальцами в гриву – худенький чернокудрый мальчишка. А впереди в облаке утреннего тумана золотые купола и желтый туф крепостных стен далекого города Ерушалаима…
Оригинал и комментарии
от prilepin
Посмотрел фильм "Коллеги". Василий Лановой, Василий Ливанов, Олег Анофриев. Юные! По ранней, насквозь советской, повести Василия Аксёнова.
В советских фильмах аномально много курили. Герои курят весь фильм. В коридорах административных зданий, на заседаниях, в кабинетах. Сейчас таким странным кажется это. А ведь ещё десять лет назад, пять лет назад курили сами везде.
А ещё у отрицательного героя (заведующий складом, вор) - украинская фамилия.
Частая, на самом деле, история в советской прозе (в советском кино).
Ещё один довод всем "замайданцам": в пользу того, что москали всегда гнобили истинных украинцев. Дарю.
Василий Аксёнов, на самом деле, при всём своём антисоветизме, был тот ещё империалист и ксенофоб. Во время "чеченской" - он чётко встал на сторону федералов, в отличие от "окуджав". Весь прогрессивный мир ошалел от такого поведения "Васи".
Какова сегодня его была бы его позиция лично мне совершенно очевидно. (Точно такая же как у его друга Александра Абрамовича Кабакова). Как Митька Ольшанский доказывал бы, что Украину создали Сталин с Лениным, и всё такое.
Но настаивать не стану на своей правоте.
Я Аксёнова застал живого и здорового. Крупный был дядька, харизматичный.
За одним столом сидел я с Войновичем, Аксёновым, Маканиным. А уже - история.
Всё быстро.
В советских фильмах аномально много курили. Герои курят весь фильм. В коридорах административных зданий, на заседаниях, в кабинетах. Сейчас таким странным кажется это. А ведь ещё десять лет назад, пять лет назад курили сами везде.
А ещё у отрицательного героя (заведующий складом, вор) - украинская фамилия.
Частая, на самом деле, история в советской прозе (в советском кино).
Ещё один довод всем "замайданцам": в пользу того, что москали всегда гнобили истинных украинцев. Дарю.
Василий Аксёнов, на самом деле, при всём своём антисоветизме, был тот ещё империалист и ксенофоб. Во время "чеченской" - он чётко встал на сторону федералов, в отличие от "окуджав". Весь прогрессивный мир ошалел от такого поведения "Васи".
Какова сегодня его была бы его позиция лично мне совершенно очевидно. (Точно такая же как у его друга Александра Абрамовича Кабакова). Как Митька Ольшанский доказывал бы, что Украину создали Сталин с Лениным, и всё такое.
Но настаивать не стану на своей правоте.
Я Аксёнова застал живого и здорового. Крупный был дядька, харизматичный.
За одним столом сидел я с Войновичем, Аксёновым, Маканиным. А уже - история.
Всё быстро.
Оригинал и комментарии
И о планах на будущее от nikab
Следующий год - первый за много-много, когда я не хочу ничего для себя планировать. Тому, кто сверху, виднее куда меня направить и как мною распорядиться. Послужить как известно я всегда готова, но понятия не имею, куда и каким образом меня призовут.
Оригинал и комментарии
"Звездная пирамида" (8) от lemming-drover
Глава 5. Ипат Шкворень, фермер
Эй, ушастые! А ну, марш в загон! Давай-давай!..
Хлопнул бич. Но вот странность: Ипат Шкворень не держал в руках никакого бича. Откуда же хлопок?.. Но кенгуролики тяжеловесно заскакали по направлению к воротам загона. Набив животы на пастбище, они были настроены благодушно и слушались хозяина сразу. Им, сытым канальям, было просто лень проявлять норов.
"И охота тебе возиться с этими лопоухими?" – дивились соседи. Кое-какой резон в их словах был. Во всем уезде лишь один Ипат держал крупный скот. Гораздо проще засеять поле, собрать урожай, оставить сколько надо на семена и прокорм семьи, а излишки, благо город рядом, обменять на инвентарь, удобрения, домашнюю утварь и прочее. В том числе и на мясо – самое обыкновенное, выращенное на биоферме в большом баке. Вполне приемлемое мясо, ничуть не хуже слонины. Хвост кенгуролика, конечно, вкуснее, но не настолько же, чтобы платить за него втрое!
Словом, практичные соседи считали Ипата Шкворня чудаком. Пожалуй, так оно и было. Ипат просто любил кенгуроликов, эту древнюю помесь, порожденную беспокойными предками в попытках вывести универсальный скот для землеподобных планет. Умели же когда-то! Много чего намудрили люди в древние времена, и кое-что прижилось. А нынче не мудрят. Некому мудрить. Правду говорят старейшины: Золотой век остался в прошлом. Серебряный, впрочем, тоже...
Кто-то толкнул Ипата в бок. Да что же это такое, а?..
Морщась от тупой боли под черепной крышкой, Ипат завертел головой и осознал, что находится в помещении. Ага... Угу... Значит, ненароком задремал и видел сон. Ничего страшного. Бывает.
– Заснул, дядя? Двигайся. Ты следующий. – Ипата снова пихнули.
Следующий?.. Куда следующий?..
Кажется, он произнес эти слова вслух.
– Судиться, дядя, – хихикнул тощий оборванный мальчишка, устроившийся на скамье слева от Ипата. А справа уже никого не было – была там дверь, и возле нее скучал охранник. Двое точно таких же торчали у входной двери.
Вот оно что. Суд архистарейшин. Ой, мамочки...
Теперь Ипат вспомнил. Нет, вчера он никого не убил – этого еще не хватало! Но зашиб соседа крепко. Тот, по мнению Ипата, был сам виноват. Если не хочешь, чтобы чужой скот чинил потравы, – огораживай поле! За кенгуроликами ведь не уследишь – прыгучая скотинка, да и свежую зелень любит.
Вообще-то Ипат собирался уладить дело по-доброму. Ну, заплатил бы немного за потраву, подсобил бы соседу в хозяйстве – вот и забыта ссора. Дело-то житейское. С соседями надо жить в мире. Но вчера обоих по пьяному делу бес попутал – слово за слово, ну и вышла драка. Одолел Ипат. Крепко намял бока соседушке. Казалось бы, ну и что с того? Назавтра выставил бы потерпевшему бутыль настойки – глядишь и помирились бы. Свои ведь люди.
Выходит, сосед нажаловался старосте. Вот гад! Не будет ему теперь никакой настойки!
Да, но почему суд архистарейшин? Мелкие дела о побоях и потравах завсегда разбирает деревенский староста, а тут глянь-ко! – доставили аж в самые Пупыри...
Неприятная мысль поразила Ипата: вдруг все-таки убил? Мнилось: максимум сломал недругу ребро-другое. Но убийство?!
Вспомнилось: сосед уковылял кое-как, но все же на своих ногах. А вдруг приковылял домой, лег на лавку да и помер от побоев?..
За убийство – страшная кара. Даже не каторга – хуже. Изгнание в пустыню, в Дурные земли, откуда не возвращаются. Велика планета, да только мало на ней мест, где работящий человек может прокормиться. Если воспарить мыслью в неведомые выси и оттуда окинуть взором материки и океаны Зяби, картина выйдет безотрадная и даже пугающая. Обжитые места протянулись широкой неровной полосой по самому крупному материку и служат домом родным для нескольких миллионов человек. А вокруг – пустыни. Холодные на севере, жаркие на юге, но равно неплодородные, выжженные древними войнами. Грунт, спекшийся в черное стекло. Пыль, которая медленно убивает. Мало воды, да и та отравленная. Руины забытых городов – обожженные, оплавленные, опасные. Странные несъедобные растения, каких нигде больше нет. Голод и смерть.
Неужели сосед помер, а он, Ипат Шкворень, – убийца?!
Тогда конец.
– Не знаешь, за какой грех меня судить будут? – тихонько поинтересовался Ипат у мальчишки.
Тот даже присвистнул, за что удостоился мрачного взгляда охранника.
– Ну ты даешь, дядя! Забыл? В стельку был, что ли? Ни бум-бум?
Непочтительность к старшим исстари почиталась на Зяби за порок. Но вместо того чтобы оттаскать нахального щенка за уши, Ипат лишь молча кивнул, боясь услышать самое страшное.
– А мне почем знать, дядя, – ответствовал мальчишка. – У меня тут свой интерес, у тебя – свой. Да не шибко-то и любопытно.
– А ты что натворил? – спросил Ипат.
– Я-то? – Мальчишка откинулся на спинку скамьи и беззвучно засмеялся, показав мелкие зубы. – Я, дядя, сирота, брожу по свету.
– И давно бродишь?
– Сколько себя помню.
– Неужто нравится? – простодушно удивился Ипат.
– Ага. Ловят только. Как поймают, так и тащат в воспитательный дом какой-нибудь – фермера из меня делать. Пахать учили, сеять... Не по мне это. Мне бы где при фабрике пристроиться, меня к технике тянет, а у фермера какая техника? Жатка да молотилка. Скучно. Ну, я и в бега.
– Надрать бы тебе задницу, – сердито сказал Ипат.
– А то не драли, что ли?
– Постой-постой... – Ипат озадаченно почесал лоб. – Если тебя взяли за бродяжничество, то почему сразу на суд к архистарейшинам? Из-за такой малости...
– Ну, малось там, не малость... – Мальчишка вдруг прыснул. – Так, пошалил немного... Угнал механическую повозку – покататься. Я, дядя, скорость люблю. За это и попал в Пупыри из Земноводска.
Ипату показалось, что он ослышался.
– Из самого Земноводска? Тебя привезли из Земноводска на суд архистарейшин за угон повозки? Тамошние старейшины не разобрались, что ли? Ты сказок-то мне не рассказывай, молоко еще не обсохло...
– Не веришь – ну и не надо, – сказал мальчишка и отвернулся, презрительно дернув плечом. Однако спустя небольшое время повернулся к Ипату вновь. – Эй, дядя! Ты хоть знаешь, что на прошлой неделе на Зябь прилетел космический торговец?
– Ну, знаю, – буркнул Ипат. – Он и сейчас тут. И что?
– Он не торговец.
– Почему?
– Это ты у него спроси, почему. Просто не торговец.
– А кто?
– Толком не знаю, – малость помявшись, сознался мальчишка. – Но тут дела не торговые, это точно. Архистарейшины что-то затеяли. Понял, нет?
– Ну? – спросил Ипат.
– Не нукай, не запряг, – нахально ответил малец, явно напрашиваясь на затрещину. – Хочешь знать, почему я не убег с этапа?
– Потому что не смог.
– Гулкий ты, дядя! Как дерево. Да я на самом-то деле и утек, а потом покумекал и вернулся. Меня ж на полицейской механической повозке везли, а она возьми да и сломайся на полдороге. Кто ее чинил, по-твоему? Я и чинил. Сто раз мог смыться, а не стал. Скажу больше, только это секрет: полицейские меня потом не запирали и даже дали порулить – поняли, что не сбегу. Почему – знаешь?
«Не больно-то интересно», – хотелось пробурчать Ипату, однако любопытство пересилило.
– Почему?
– Потому что докумекал: тут что-то затевается. Из разговоров понял. Во-первых, что-то насчет инопланетной техники. Во-вторых, архистарейшинам на это дело нужны люди. В-третьих, кто попало не годится. В-четвертых, дело это непривычное и, возможно, опасное. Добровольцев не будет, хоть обойди всю Зябь, вот разве только я один. В-пятых, насчет меня из Пупырей в Земноводск пришла телеграмма. Все сходится. Я нужен архистарейшинам. Может, и ты, дядя, им приглянулся, даром что дерево-деревом, а?
Ипат открыл уже рот, намереваясь поставить наглого шкета на место, но тут распахнулась дверь справа и чей-то сонный голос из глубин помещения за дверью возвестил: "Следующий!"
И малолетний покоенарушитель немедленно вылетел из головы Ипата Шкворня. Хуже всего было то, что, вылетая, он привел мысли Ипата в полный беспорядок. Как теперь оправдываться перед судом?
Ипат тяжко вздохнул. Затем поднялся с лавки и, чувствуя в ногах противную деревянность, вошел в зал суда.
Оригинал и комментарии
от prilepin
Был на суде над Олегом Сорокиным.
Судье 29 лет. Когда ей адвокаты говорят, что она, э-э, не совсем права - улыбается.
Такая показательная улыбка.
Где-то я уже встречал эту улыбку.
Сорокин под арестом уже год. Время несётся. Здесь несётся, у него, думаю, нет.
Даже стороннему наблюдателю, в данном случае - мне, всё сильнее кажется, что ничего сложного в расследовании дела нет.
Любой нижегородец так или иначе с информацией по делу Сорокину сталкивался сто раз.
По обоим эпизодам в основе обвинения та же самая инфа, что была многократно (с 2004 года!) обмусолена в медиа: дело Садекова, и всё то, что Новоселов излагает с конца апреля 2004-го.
Информация старая, а суд всё равно не очень готов оказался.
За год не ознакомили Сорокина с несколькими томами - из восьмидесяти томов дела. В итоге судья объявляла перерыв в заседании и давала два дня, чтобы подсудимому показали тома, которые он в глаза не видел.
Подсудимым не показали вещдоки, а это, на всякий случай, диски с записями прослушки телефонных и нетелефонных разговоров фигурантов, причем на эти разговоры ссылается обвинение.
Много удивительного, много. По фактам, которые в течение 14 лет излагает Новоселов, ему много раз отказывали в возбуждении уголовного дела. Прокуратура отказывала. И еще шла в суд, куда Новоселов обжаловал отказ, и там отстаивала свою правоту. И успешно отстаивала. Сейчас позиция прокуратуры развернулась на 180 градусов, хотя никаких новых фактов не появилось.
Короче, вот что.
Если хотят доказать вину Сорокина, пусть белые нитки уберут, и спокойно доказывают вину.
А не так, как сейчас доказывают.
Адвокаты предложили меня сегодня в качестве общественного защитника. Видели бы вы сторону обвинения!
Мне кажется, у них цвет лица изменился.
Отказали, конечно.
Ну, я всё равно буду присматривать за делом.
Помню, двадцать лет назад я года полтора работал криминальным репортёром.
В том же зале, где судят Сорокина, просидел десятки часов. Чувствовал себя Гиляровским.
Какая-то вторая молодость началась.
То бесконечные высылки ополченцев на Украину, то веерные запреты рэп-концертов, то другоросса Сашу Аверина
усадили на три года - и всё это без перерыва: политические активисты, театральные режиссёры, сепаратисты, градоначальники, кто следующий.
Как будто страна не совсем понимает, что она такое: такое вот ощущение.
Судье 29 лет. Когда ей адвокаты говорят, что она, э-э, не совсем права - улыбается.
Такая показательная улыбка.
Где-то я уже встречал эту улыбку.
Сорокин под арестом уже год. Время несётся. Здесь несётся, у него, думаю, нет.
Даже стороннему наблюдателю, в данном случае - мне, всё сильнее кажется, что ничего сложного в расследовании дела нет.
Любой нижегородец так или иначе с информацией по делу Сорокину сталкивался сто раз.
По обоим эпизодам в основе обвинения та же самая инфа, что была многократно (с 2004 года!) обмусолена в медиа: дело Садекова, и всё то, что Новоселов излагает с конца апреля 2004-го.
Информация старая, а суд всё равно не очень готов оказался.
За год не ознакомили Сорокина с несколькими томами - из восьмидесяти томов дела. В итоге судья объявляла перерыв в заседании и давала два дня, чтобы подсудимому показали тома, которые он в глаза не видел.
Подсудимым не показали вещдоки, а это, на всякий случай, диски с записями прослушки телефонных и нетелефонных разговоров фигурантов, причем на эти разговоры ссылается обвинение.
Много удивительного, много. По фактам, которые в течение 14 лет излагает Новоселов, ему много раз отказывали в возбуждении уголовного дела. Прокуратура отказывала. И еще шла в суд, куда Новоселов обжаловал отказ, и там отстаивала свою правоту. И успешно отстаивала. Сейчас позиция прокуратуры развернулась на 180 градусов, хотя никаких новых фактов не появилось.
Короче, вот что.
Если хотят доказать вину Сорокина, пусть белые нитки уберут, и спокойно доказывают вину.
А не так, как сейчас доказывают.
Адвокаты предложили меня сегодня в качестве общественного защитника. Видели бы вы сторону обвинения!
Мне кажется, у них цвет лица изменился.
Отказали, конечно.
Ну, я всё равно буду присматривать за делом.
Помню, двадцать лет назад я года полтора работал криминальным репортёром.
В том же зале, где судят Сорокина, просидел десятки часов. Чувствовал себя Гиляровским.
Какая-то вторая молодость началась.
То бесконечные высылки ополченцев на Украину, то веерные запреты рэп-концертов, то другоросса Сашу Аверина
усадили на три года - и всё это без перерыва: политические активисты, театральные режиссёры, сепаратисты, градоначальники, кто следующий.
Как будто страна не совсем понимает, что она такое: такое вот ощущение.
Оригинал и комментарии
И если подводить итоги уходящего года от nikab
Я скажу, что уходит не самый легкий из моих лет, не самый полный и не самый счастливый.
Я начала роман и не закончила его. Я начала повесть и остановилась на двух третях. Я встретила мужчину, которого искала всю жизнь - фэа прекрасней мне не встречалось за сорок четыре года - и оказалась ему неинтересна. Меня перестали публиковать в издательствах - один-единственный рассказ в коллективном сборнике и ни разу не через фантастику. Я вылетела из проекта, где могла хорошо опубликоваться причем не по своей вине. Я узнала, что по закону мой дом скорее всего вообще нельзя оформить. Я узнала что на свете существуют люди, оправдывающие педофилию и сутенерство, и с некоторыми из этих людей я делила кров и стол. Я существенно испортила себе здоровье и во второй раз в жизни чуть не умерла. Я вообще никак не отметила день рождения - без подарков и без гостей. Я потеряла лучшую в жизни кошку. Я потеряла самого близкого друга и еще несколько значимых людей. Я продолбала Никафест - нынешний был худшим из серии. Наконец, я сломала камеру, протратила любимый казан, палатку, новый рюкзак и разбила любимый чайник... Составила список и поняла плюс-минус, отчего мне под конец года так э... нелегко, скажем вежливо.
Но зато. Я перевыпустила "Сказки с крыш" (хочу, хочу вторую половину тиража!) и получила на них фантастическую по красоте рецензию и кучу хороших отзывов. Я выпустила "Песни для короля ящериц" и у меня есть итог десяти лет работы. Я написала "Сердце осы" и "Каприз погоды" и кучу сказок и двадцать шесть стихов. У меня была Армения и Ереван и Арарат и тетя Джуля. И победа народа - бескровная чистая революция и лепестки роз под ногами. У меня были Квамманга и Асана, полтора месяца в лесу с великолепной командой замечательных, искренних, сильных и мудрых людей. У меня были сказки в чайной, монахи на кухне, кришнаиты, признавшие что "Радха тебя любит" и наверное лучшая кухня из всех, которые я ставила. У меня был божественный Ави Адир и контемпорари дэнс на его концерте. У меня были долгие яблочные дни в Лаки и чудо дерева, усеянного плодами. Мои сказки - и с крыш и не с крыш пришлись весьма ко двору в группе "Городских сказок", ТГЛ будет делать аудиосерию сказок с крыш, а бесценный мой Лучик - другую серию. У меня были дреды, о которых я столько лет мечтала. У меня были концерты в Москве (спасибо, друзья, которые это устроили). У меня появилась названая дочка и я ее люблю. Я упрямо и настойчиво делаю сурью намаскар каждый день. Я стала фотографировать ан масс приемлемо. Я купалась в октябрьском солнце и была счастлива всем сердцем. Я нашла новый дом с печкой и огромными потолками, собирала виноград в своем дворе. И даже какое-то время ощущала себя любимой - иллюзия, но сладостная иллюзия. И гуляла по сказочному солнцу Москвы. И плескалась в октябрьской Лиске. И танцевала вволю. И научилась сдерживать эмоции, если это нужно. И помирилась с лучшими друзьями и не потеряла их, хотя прилагала усилия. И даже пара мелких премий где-то была :) И ценнейший опыт - два с половиной месяца, друзья мои, я жила без работы, буквально попущением божьим. И бог попустил - не скажу, что месяцы были легкими, но ни голодать, ни лезть в долги не пришлось.
Примерно так :) Надеюсь более никаких сюрпризов уходящий год мне не преподнесет.
Я начала роман и не закончила его. Я начала повесть и остановилась на двух третях. Я встретила мужчину, которого искала всю жизнь - фэа прекрасней мне не встречалось за сорок четыре года - и оказалась ему неинтересна. Меня перестали публиковать в издательствах - один-единственный рассказ в коллективном сборнике и ни разу не через фантастику. Я вылетела из проекта, где могла хорошо опубликоваться причем не по своей вине. Я узнала, что по закону мой дом скорее всего вообще нельзя оформить. Я узнала что на свете существуют люди, оправдывающие педофилию и сутенерство, и с некоторыми из этих людей я делила кров и стол. Я существенно испортила себе здоровье и во второй раз в жизни чуть не умерла. Я вообще никак не отметила день рождения - без подарков и без гостей. Я потеряла лучшую в жизни кошку. Я потеряла самого близкого друга и еще несколько значимых людей. Я продолбала Никафест - нынешний был худшим из серии. Наконец, я сломала камеру, протратила любимый казан, палатку, новый рюкзак и разбила любимый чайник... Составила список и поняла плюс-минус, отчего мне под конец года так э... нелегко, скажем вежливо.
Но зато. Я перевыпустила "Сказки с крыш" (хочу, хочу вторую половину тиража!) и получила на них фантастическую по красоте рецензию и кучу хороших отзывов. Я выпустила "Песни для короля ящериц" и у меня есть итог десяти лет работы. Я написала "Сердце осы" и "Каприз погоды" и кучу сказок и двадцать шесть стихов. У меня была Армения и Ереван и Арарат и тетя Джуля. И победа народа - бескровная чистая революция и лепестки роз под ногами. У меня были Квамманга и Асана, полтора месяца в лесу с великолепной командой замечательных, искренних, сильных и мудрых людей. У меня были сказки в чайной, монахи на кухне, кришнаиты, признавшие что "Радха тебя любит" и наверное лучшая кухня из всех, которые я ставила. У меня был божественный Ави Адир и контемпорари дэнс на его концерте. У меня были долгие яблочные дни в Лаки и чудо дерева, усеянного плодами. Мои сказки - и с крыш и не с крыш пришлись весьма ко двору в группе "Городских сказок", ТГЛ будет делать аудиосерию сказок с крыш, а бесценный мой Лучик - другую серию. У меня были дреды, о которых я столько лет мечтала. У меня были концерты в Москве (спасибо, друзья, которые это устроили). У меня появилась названая дочка и я ее люблю. Я упрямо и настойчиво делаю сурью намаскар каждый день. Я стала фотографировать ан масс приемлемо. Я купалась в октябрьском солнце и была счастлива всем сердцем. Я нашла новый дом с печкой и огромными потолками, собирала виноград в своем дворе. И даже какое-то время ощущала себя любимой - иллюзия, но сладостная иллюзия. И гуляла по сказочному солнцу Москвы. И плескалась в октябрьской Лиске. И танцевала вволю. И научилась сдерживать эмоции, если это нужно. И помирилась с лучшими друзьями и не потеряла их, хотя прилагала усилия. И даже пара мелких премий где-то была :) И ценнейший опыт - два с половиной месяца, друзья мои, я жила без работы, буквально попущением божьим. И бог попустил - не скажу, что месяцы были легкими, но ни голодать, ни лезть в долги не пришлось.
Примерно так :) Надеюсь более никаких сюрпризов уходящий год мне не преподнесет.
Оригинал и комментарии
Небесный эфир: текущее от paul-kornev
По предварительной информации "Ренегат" выйдет в середине февраля (электронка и аудио на две недели позже), а пока могу сообщить, что понемногу начинается работа над второй частью, получившей название "Ритуалист".
Без новых персонажей, разумеется, не обойдётся и фотографию для визуализации одного - точнее, одной - из них я как-то сразу отыскал в интернете.
Фрейлейн Марта, ведьма (на фото модель Эбби Ли)
http://pavel-kornev.ru/blog/1099-renegat.html
Оригинал и комментарии
"Звездная пирамида" (3) от lemming-drover
Глава 2. Леопольд CCXXVII, монарх
Кап. Кап. Кап. Кап. Кап.
Мерный убаюкивающий стук. Император повозился, плотнее укутываясь в старое одеяло. В спальне было холодно. Тускло горел ночник, пахло гнилью и поганками, влажно поблескивал старинный гобелен, некогда изображавший то ли похищение сабинянок, то ли избиение младенцев, а ныне покрытый причудливыми узорами зеленой и розовой плесени. За свою долгую службу гобелен впитал в себя, а затем испарил, наверное, кубокилометр стекающей по стене дождевой воды.
Нет, пожалуй, все-таки меньше. Не всегда же крыша дворца была хронически дырявой...
Кап. Кап. Кап.
Кап-кап! – звонко и даже с эхом. Не о воду. О металл.
Император, решивший было, что ухо не отмерзнет, если оставить его снаружи, поспешно натянул на ушную раковину одеяло. Мысленно выругался. Звать дворецкого не имело смысла, дворецкий все сделал правильно. В основном. Один таз – под основную протечку, другой – под ту, где капает помалу и лишь во время затяжных дождей. Только надо было положить тряпку во второй таз, чтобы властелин всея Галактики не вздрагивал от редких и всегда неожиданных ударов полновесной, долго копившейся на потолке капли о дно пустой посудины.
Теперь не спалось. Император лежал и думал об уходящей в глубь тысячелетий веренице коронованных предков. Были среди них добряки и деспоты, щедрые и алчные, деятельные натуры и лентяи, встречались умницы, но попадались и дураки, была даже парочка сумасшедших... всякие были – но ни один из них не потерпел бы столь унизительного положения. Уж как минимум они уволили бы нерадивого слугу, не посмотрев, что он стар и предан монарху всей душой. Хотя нет... Отец уже не уволил бы, а пожалуй, что и дед. При них было то же самое, ну, может, чуть-чуть лучше. А началось давным-давно...
Длинный-длинный ряд славных предков... Самодержцев. Властелинов тысяч обитаемых планет и всея Галактики. Почти богов... Как и почему случилось то, что случилось? Кто из предков проморгал начало коррозии великой монархии? Кто первым спохватился, но уже ничего не мог сделать с окрепшими торгово-промышленными корпорациями, рвущимися к власти? Как вышло, что монархия оказалась повязанной по рукам и ногам? Как дошло до того, что императорский двор – одно название, что двор! – стал существовать на пособие, неаккуратно выплачиваемое правительством Сурраха? Если хорошенько поискать в архивах, ответ, наверное, найдется. Жаль только, что знание исторических фактов ничего не изменит. Все в этом мире подвержено энтропии, включая императорскую власть. Что рождено, то обречено состариться и умереть. Вечный, нескончаемый круговорот...
Жениться надо, подумал император, поежившись. Как минимум спать будет теплее. Отец и дед сказали бы еще: пора подумать о продолжении рода. Но с кем и, главное, зачем его продолжать? Можно, конечно, осторожно прозондировать почву насчет брака с дочерью того или иного финансового туза. В общем-то дельная мысль. Все равно, конечно, придется быть куклой в руках воротил галактического бизнеса, но по крайней мере куклой ухоженной. И в отремонтированном дворце. Выбрать невесту из клана могущественного и с перспективами, предложив взамен авторитет императорской власти – величину невесомую, по сути чисто мнимую, но ведь в теории еще существующую...
Можно нарваться на отказ, между прочим! Тогда позор, а при огласке, вероятно, отречение. В чью пользу? А в ничью. Те, у кого в руках реальная власть, вполне могут обойтись и без императора. На что им император, коль скоро империя существует лишь на пожелтевшей от времени бумаге?
С этой горькой мыслью император уснул, а проснулся рано. Дождь кончился еще затемно, капли уже не падали в тазы, сквозь окно и тяжелые шторы просачивался шум проснувшегося мегаполиса, а из-за двери доносились голоса. Первый – дребезжащий старческий фальцет – принадлежал дворецкому, второй – звучный баритон – первому министру. Не сурраханскому министру – имперскому. Не должность, а пустой звук.
Эти двое переругивались чуть ли не в полный голос.
Что понадобилось здесь первому министру в такую рань?
Император зевнул и откинул одеяло. Сразу стало зябко. Ежась, император вскочил. Приплясывая босиком, стянул через голову ночную рубашку. Попрыгал на одной ноге, влезая в штаны. Стуча зубами, облачился в теплый халат. Нашарил и надел тапочки, справил малую нужду и задвинул ночную посудину ногой под кровать. Крикнул дворецкому, что он может войти, и дворецкий вошел. Поклонился.
– Желаю здравствовать вашему императорскому величеству. С добрым утром.
Император благосклонно кивнул.
– Первый министр просит аудиенции. Прикажете принять его за утренним туалетом?
– Нет. Проводи его в Земной зал. Пусть подождет. Неси умыться и подай легкий завтрак... Стой... Чего ради он явился в такую рань?
– Он утверждает, что у него конфиденциальное сообщение чрезвычайной важности, ваше императорское величество. Очень возбужден...
– Ладно, ступай.
Отвесив поклон, дворецкий засеменил прочь мелкими старческими шажками, а император повеселел. Он был заинтригован и любил быть заинтригованным, но как же редко это случалось! Если ты коронованное ничтожество, то никому нет смысла интриговать ни за тебя, ни против тебя. Живи себе, отсчитывая дни, похожие один на другой, как похожи друг на друга бациллы коклюша, до нытья в висках занимаясь тем, чем еще позволено заниматься императору. Принимай участие в торжествах, подписывай наградные листы, скрепляй своим номинальным авторитетом то, что и без таких скреп не развалилось бы... Механическая кукла справилась бы ничуть не хуже.
Неужели случилось что-то из ряда вон?..
Умываясь, утираясь, причесываясь и наскоро проглатывая завтрак, император изнывал от любопытства. Что могло произойти? Прислуживающий за столом дворецкий был безнадежен как источник информации. За окном шумел город, облачность вроде рассеивалась, вот-вот должно было выглянуть зеленоватое солнце, и было видно, как вдали опускается, нацеливаясь на пригородный космодром, грузовой звездолет. Утро как утро, ничего экстраординарного. Император уже жалел, что не назначил аудиенцию немедленно. Неужели правительство решило-таки выделить деньги на содержание императорского двора, а если решило, то сколько даст? Погасит задолженность за позапрошлый год или, может быть, выплатит всю полагающуюся сумму? Нет, второе вряд ли, таких чудес на свете не бывает...
Земной зал походил на оранжерею. Эта часть дворца, не в пример прочим частям, всегда содержалась в относительном порядке, будучи приравненной к музею общепланетного значения. Сюда порой водили послов и заезжих шишек, чтобы те ахали. Здесь были собраны образцы флоры и фауны с прародины человечества – утерянной, а вернее всего, испепеленной в войнах Земли Изначальной. Климатические установки поддерживали необходимые параметры атмосферы. Над буйно разросшимися влажными джунглями повисла сизая муссонная туча, а всего лишь в полусотне шагов жгучее солнце нещадно палило саванну. Дальше шла пустыня, за ней тянулись леса, степи, снова леса, переходящие в тундру, и наконец полярные льды. К дорожке, по которой так приятно шагать из жары в холод и обратно, выходили животные – шедевры биомеханики тысячелетней давности, – но на саму дорожку не посягали. В воздухе летали насекомые и птицы, но первые не садились на кожу, а вторые не гадили.
Трубил слон, якобы продираясь через джунгли, а на самом деле протискиваясь так, чтобы не сломать ни одной зеленой ветки. Из безопасного болота страстно мычал безопасный крокодил. Над дорожкой, уцепившись одной лапой за сук, маятником раскачивался лохматый гиббон.
Под гиббоном терпеливо ожидал министр – лысый человечек более чем заурядной внешности. Серая мышь. За пять лет, проведенных им на своем посту, он не сделал ничего выдающегося, да и не мог сделать. Любая шавка в правительстве Сурраха была стократ сильнее первого министра распавшейся империи. Как все имперские министры, он существовал на неаккуратно выплачиваемое правительством Сурраха пособие, чем-то приторговывал, играл на бирже и черепаховых бегах, был лишен чрезмерных амбиций, взяток не брал, поскольку ему их не предлагали, и на своем посту вполне устраивал власть имущих. В прошлом он то ли проштрафился чем-то, то ли не показал должных способностей, поломал карьеру и был, наверное, счастлив, когда ему предложили эту синекуру. Странно, что не спился. Быть куклой куклы – это ли мечта честолюбца? Императору было доподлинно известно, что последние год-два министр все свободное время проводит в гипнобиблиотеке, заказывая исключительно материалы по древней истории. По меньшей мере странное хобби, но вроде безвредное...
Церемониальный поклон у министра совсем не вышел. Да что с ним такое? Улыбается... И улыбка-то шалая...
– Ваше императорское величество! – с запинкой выговорил министр, дождавшись благосклонного кивка самодержца. И вдруг выпалил: – Я знаю, как объединить империю! Я нашел!!!
Даже не пожелал монарху здравствовать. В глазах министра – император присмотрелся – напрочь отсутствовало снисходительное понимание той жалкой роли, каковую приходится играть номинальному властителю Млечного Пути и ближайших окрестностей. Напротив, глаза министра горели огнем. "Да он в восторге!" – внезапно осознал император и на всякий случай сделал шаг назад.
– В самом деле? Уж не переутомились ли вы?
– Ни в коем случае, ваше императорское величество. – Видно было, как министр титаническими усилиями сдерживает возбуждение. – Я знал, что решение существует, я всегда это чувствовал, и вот оно найдено! Я совершенно в этом уверен. Восстановление империи в масштабах Галактики возможно. Более того – в неограниченных масштабах!
Сумасшедшим он, пожалуй, не выглядел. Сумасшедшими были только его слова. Пожалуй, звонить на пост охраны было преждевременно. Пусть сначала выскажется до конца, вон как его распирает...
– Пройдемся к торосам, – предложил император. – Рассказывайте. Надеюсь, вы не предлагаете военное решение проблемы?
Забывшийся министр замахал руками так, что гиббон, качающийся над его головой, мерзко вякнул и скрылся в листве.
– Ваше императорское величество!...
Едва заметным жестом император остановил министра:
– Оставьте титулование. Покороче. Можете "выкать". У нас мало времени, и мы еще не завтракали. – Солгал, конечно, но почему бы и не солгать ради уместной предосторожности. – Мы можем уделить вам десять минут и ни секундой больше. Излагайте.
Чего император терпеть не мог, так это бессвязности в докладах со всякими эканиями и меканиями. Сейчас он с удовольствием наблюдал, как на лице министра мгновенно выступили крупные капли пота, выдавая сумбур в мыслях. С одной стороны – милостивое разрешение беседовать запросто, можно сказать, доверительно. С другой стороны – ясное дело, министр рассчитывал на более продолжительную аудиенцию. Теперь он вынужден был мгновенно перекроить заготовленную речь.
И министр нашелся. Начал он, правда, с такой темы, что император удивленно приподнял бровь.
– Ваше импе... вы намереваетесь почтить своим присутствием сегодняшнюю церемонию открытия юридической академии?
– Совершенно верно. Намереваемся.
– В добрый час. – Министр настолько охамел, что, забыв этикет, осмелился одобрить действия монарха едва ли не покровительственным тоном! – Пусть эта академия станет первой ласточкой. В дальнейшем нам понадобится не одна, а сто юридических академий...
Добился – вверх поползла и вторая монаршая бровь.
– Почему?
– Нижайше прошу проявить терпение. Начну по порядку. В святом деле объединения империи военного решения быть не может. Вероятно, Сурраху по силам завоевать десять-пятнадцать звездных систем из числа слаборазвитых, но тут-то нам и конец. Сильные выждут, и, когда мы выдохнемся, нанесут нам смертельный удар. Даже если этого не произойдет – все равно мы не сможем удержать завоеванные планеты. Да и в каком виде они нам достанутся после войны?!
Император чуть заметно кивнул – министр излагал вполне очевидные вещи. Более того – уже почти не болезненные. Даже у прапрапрадеда нынешнего императора слова о бессилии империи уже не могли вызвать ярость. Привык. А прадед уже начал смиряться с бессилием императорской власти в границах Сурраха.
– Но если не грубая сила, то какая общая идея может привести к воссозданию империи? – продолжал министр. – О старых имперских законах я не говорю, они размыты, оспорены, забыты и не действуют. Если бы человечество столкнулось с угрозой со стороны могущественного внешнего врага – тогда иное дело. Тогда сама логика событий заставила бы правительства и народы тысяч независимых планет вспомнить, что они когда-то были частью единого целого. Вся беда в том, что внешнего врага у нас не имеется. Среди эндемичных форм галактической жизни есть относительно развитые существа, но людям они не конкуренты...
– Предлагаете развить их и вооружить? – со странной улыбкой отреагировал император.
– Что вы! Ни в коем случае! Я мечтаю о воссоздании империи, но не такой же ценой!.. Однако где же выход? Поиск объединяющей идеи – вот что занимало меня многие годы. Внешняя опасность? Ее неоткуда взять. Галактическая торговля? Это хорошая смазка для исправно работающего механизма, но не для рассыпанных ржавых деталей... Объединяющая религия? Можно изобрести хоть сотню новых религий, но ведь мгновенно расцветет сектантство... Идея колонизации всей Вселенной? Вряд ли жителей большинства звездных систем удастся заинтересовать этой идеей – они решают свои местные проблемы... Где же выход?
По мере движения беседующих из экваториальных лесов к полярным тундрам становилось все легче дышать. Может быть, поэтому император и терпел риторику министра, повторявшего сейчас тезисы, многократно выдвинутые и отвергнутые по меньшей мере десятью последними поколениями галактических монархов. Куда не кинь – везде клин. Ах, какая это была красота – единая галактическая империя! Какая мощь! Но некуда оказалось ее применить – и разбилась чашка на мелкие осколки. Где найти клей, способный склеить ее вновь? Нет такого клея. Не изобретен и в природе не найден.
И этот наивный прожектер с бутафорским министерским портфелем отважно полагает, что он его нашел? Ну-ну...
Среди тщедушных елей и карликовых берез огромный лось принюхивался к мухомору. Чуть далее биомеханический белый медведь сидел у полыньи, терпеливо карауля нерпу, и всякий раз промахивался, когда та высовывала из темной воды усатую морду. В небе разгоралось полярное сияние. Сильно похолодало. Император взял министра за локоть, развернул обратно.
– Прошло две минуты. Не надо рассказывать нам, почему воссоздание империи кажется вам невозможным. Расскажите, что вы придумали.
– Алчность, – выдохнул министр и вспотел еще сильнее, несмотря на студеный ветерок с торосов. – Просто алчность. Когда невозможно воспользоваться лучшими человеческими качествами, приходится эксплуатировать худшие.
Оригинал и комментарии
И к слову о новогодних подарках от nikab
Одна хорошая девочка оказалась волей судьбы в месте, совершенно для нее не подходящем и не предназначенном.
Дедушка Мороз, я очень хочу чуда. Пусть она вернется домой, живая и здоровая, и пусть ее родные тоже будут живы и здоровы и ее свобода реализуется наилучшим для нее образом.
Поможете пожеланиями, друзья?
Дедушка Мороз, я очень хочу чуда. Пусть она вернется домой, живая и здоровая, и пусть ее родные тоже будут живы и здоровы и ее свобода реализуется наилучшим для нее образом.
Поможете пожеланиями, друзья?
Оригинал и комментарии
от prilepin
В Нижнем продолжается суд над Олегом Сорокиным.
Судья отказала младшему сыну Сорокина в свидании с отцом.
Сделано это было, как сам Сорокин совершенно обоснованно заметил, в «иезуитской форме».
Он рассказывает: «Сначала судья сказала, чтобы сын приехал и лично подал заявление. Парень приехал из-за границы, где он учится, чтобы навестить отца перед Новым годом, пришел и получил отказ. Чем мальчишка виноват? Зачем такая неоправданная жестокость?»
И далее продолжает: «Всем понято, что это форма давления. Была договоренность: я и мой старший сын Никита слагаем полномочия депутатов ОЗС – за это мне дают свидания с младшим сыном. Теперь эта договоренность не выполняется. Суд говорит, что это была договоренность со следствием, а «мы ее знать не знаем»».
Что тут сказать.
Нет, я всё понимаю: политика, экономика, «пришло наше время», всё такое.
Но вот так-то зачем?
Ну, ей-Богу. Нравится вам Сорокин – не нравится, это никакого значения не имеет. Считаете вы, что он вас в чём-то обокрал – на здоровье (его, кстати, не за это судят). Но я так и не понял: а зачем с сыном-то так?
Вот судья, ей 29 лет, она женщина. И она подобным образом себя ведёт. Зачем?
Я детей Сорокина видел однажды, но наблюдал, правда, в течение нескольких часов. У меня своих четверо (от одной жены) – у него трое (от одной жены) – я к тому, что у меня есть кое-какой опыт наблюдения за детьми. На меня подействовало тогда, что все трое вели себя просто безупречно. Старшие сыновья сидели со взрослыми за столом и лично мне показались весьма разумными, собранными и дельными. Точно не набаловками и не - как это раньше называлось (сейчас – не знаю) - мажорами.
И вот пацан ехал издалека. На Новый год повидаться с отцом. Пацану заранее сказали: дали добро на свидание, всё получится.
Он надеялся.
Приехал, ему говорят: иди отсюда.
Нормально?
Мне кажется, что-то дурное происходит сейчас. Только мне так кажется?
Судья отказала младшему сыну Сорокина в свидании с отцом.
Сделано это было, как сам Сорокин совершенно обоснованно заметил, в «иезуитской форме».
Он рассказывает: «Сначала судья сказала, чтобы сын приехал и лично подал заявление. Парень приехал из-за границы, где он учится, чтобы навестить отца перед Новым годом, пришел и получил отказ. Чем мальчишка виноват? Зачем такая неоправданная жестокость?»
И далее продолжает: «Всем понято, что это форма давления. Была договоренность: я и мой старший сын Никита слагаем полномочия депутатов ОЗС – за это мне дают свидания с младшим сыном. Теперь эта договоренность не выполняется. Суд говорит, что это была договоренность со следствием, а «мы ее знать не знаем»».
Что тут сказать.
Нет, я всё понимаю: политика, экономика, «пришло наше время», всё такое.
Но вот так-то зачем?
Ну, ей-Богу. Нравится вам Сорокин – не нравится, это никакого значения не имеет. Считаете вы, что он вас в чём-то обокрал – на здоровье (его, кстати, не за это судят). Но я так и не понял: а зачем с сыном-то так?
Вот судья, ей 29 лет, она женщина. И она подобным образом себя ведёт. Зачем?
Я детей Сорокина видел однажды, но наблюдал, правда, в течение нескольких часов. У меня своих четверо (от одной жены) – у него трое (от одной жены) – я к тому, что у меня есть кое-какой опыт наблюдения за детьми. На меня подействовало тогда, что все трое вели себя просто безупречно. Старшие сыновья сидели со взрослыми за столом и лично мне показались весьма разумными, собранными и дельными. Точно не набаловками и не - как это раньше называлось (сейчас – не знаю) - мажорами.
И вот пацан ехал издалека. На Новый год повидаться с отцом. Пацану заранее сказали: дали добро на свидание, всё получится.
Он надеялся.
Приехал, ему говорят: иди отсюда.
Нормально?
Мне кажется, что-то дурное происходит сейчас. Только мне так кажется?
Оригинал и комментарии
Экзорцист 4в1 от paul-kornev
Подписан договор на издание омнибуса "Экзорциста" 4в1.
Вероятно, выйдет в первом квартале следующего года.
Надеюсь, войдёт и "Святой сыск", но с этим ясности пока нет
http://pavel-kornev.ru/home/1098-ekz.html
Оригинал и комментарии
Обновление планов от paul-kornev
http://pavel-kornev.ru/home/1101-plans.html
Оригинал и комментарии
Романтическое признание от nikab
Прекрасно... если это продолжение чудного дня. Который начался с того, что милашка Гермес пометил мне куртку и обнаружила я это только в цивильнейшем кафе "Блэк энд вайт", куда я явилась, чтобы продолбать назначенную встречу - мне хотели подарить колоду Таро, а я опоздала на полчаса. Затем выяснилось, что во всем городе, артикль и артикль, я не могу отправить посылки с книжками, потому что на почте России артикль три раза, нет конвертов и упаковок. И все остальное сегодня проистекало примерно так же и о романтике я мечтала как невеста о прыщах на голове перед свадьбой.
Ноет котик, ноет кротик, ноет мать его так в небе самолетик... Фантастическая концентрация фантастической ерунды.
Ноет котик, ноет кротик, ноет мать его так в небе самолетик... Фантастическая концентрация фантастической ерунды.
Оригинал и комментарии
Удивительно от nikab
Обыкновенно мой новый год отличается одним лозунгом - все хочу, а денег нет.
Нынче же - деньги есть и по ходу будут, а не хочется ничего :((( Даже новогодние аладдины из Детей Света не хочется - ИМХО это уже печаль.
Нынче же - деньги есть и по ходу будут, а не хочется ничего :((( Даже новогодние аладдины из Детей Света не хочется - ИМХО это уже печаль.
Оригинал и комментарии
Просмотрено (без "прочитано"), выпуск 257 от nostradamvs
Аксель (A-X-L, США, 2018). Типичное подростковое кино. Лет в 13 я был бы в восторге. Парень из небогатой семьи занимается мотокроссом и случайно натыкается на сбежавшего от правительства экспериментального робота, чей интеллект основан на интеллекте собаки (привязанность, «хочешь поиграть?» и прочие собачьи штампы). Ну и дальше по типовому сценарию: мерзкий богатый парень-соперник, гениальный учёный, создавший робота, прекрасная девушка, хэппи-энд. Придираться можно к каждому второму кадру (особенно к феерически дебильному побегу робота), но это ж подростковое кино, ему можно. 4/10.
Багровая мята (Peppermint, Гонконг-США, 2018). Нормальный боевик, совершенно рядовой, напоминает классику 80-х и потому отдаёт третичностью. У домохозяйки погибает семья – мужа и дочь убивают гадкие представители мафии. Домохозяйка за 5 лет превращается в машину-убийцу и размалывает целый мафиозный клан по стенам в стиле Джона Уика. Бонус в очень хорошем показе «превращения»: нигде не показано впрямую, как она тренируется, а только какие-то случайные нелинейные обрывки типа как полицейский смотрит телек, а там она дерётся на боях без правил вдруг. Перестрелки поставлены хорошо. Минус, поторюсь, в миксе из 100500 таких же фильмов. 6/10.
Миссия невыполнима: Последствия (Mission: Impossible - Fallout, США-Китай-Франция-Норвегия, 2018). Господи, когда же ты прекратишь эти невыполнимые миссии. Это какая часть, 220-я? Я не просто их путаю, я их вообще не отличаю. Везде одинаковый нестареющий Том Круз решает какую-то очередную малоосмысленную межнациональную шпионскую проблему, и везде понятно: будет следущая часть. Блин, да, будет следующая часть. 2/10.
Шпион, который меня кинул (The Spy Who Dumped Me, США-Канада, 2018). А что, нормально. Я прямо с удовольствием посмотрел и даже поржал местами. Мила Кунис не особо играет, а вот Кейт Маккиннон – и вправду прекрасный комик, у неё прямо всё, что она делает, смешно, даже если она печально смотрит в камеру и молчит. По сюжету две средних лет девушки оказываются втянутыми в международную погоню за флешкой с ценной информацией (да, штамп), попадают в кучу забавных ситуаций, но при это кровищи и убийств тоже достаточно, чего стоит только полное истребление всех посетителей ресторана в Вене. И ещё отличная драка Маккиннон с русской гимнасткой на трапеции, прямо вообще. 7/10.
Тёмные отражения (The Darkest Minds, США, 2018). Это имеет смысл смотреть хотя бы потому что там в главной роли девушка по имени Амандла Стенберг, и она офигенно красивая, тёмная сторона Сирши Ронан. В остальном – обычная подростковая антиутопия, в которой 98% детей на планете умерли, а 2% обладают сверхспособностями, и потому взрослые их отлавливают и зачем-то держат в спецлагерях (логики там примерно ноль). Есть всего пять видов суперспособностей, самая опасная из которых – контроль над разумом, и таких детей сразу уничтожают, потому что они опасные (может… э-э-э… попытаться их воспитывать?) Заканчивается всё очень красиво и очень глупо, парня жалко, у него из памяти стёрли любовь всей жизни, ы-ы-ы. 5/10.
Смолфут (Smallfoot, США, 2018). Качественные 3D-мультфильмы со смешным сюжетом и милыми персонажами в Голливуде научились делать на потоке. Здесь мы видим мир бигфутов, живущих на горе, и его комичное пересечение с миром людей (смолфутов), живущих под горой. Весело, забавно, занятно, остроумно, но когда таких мультфильмов много, поневоле начинаешь хотеть от них чего-то ещё. Всё хорошее приедается, хочется выдающегося. 6/10.
Ремнант: Всё ещё вижу тебя (I Still See You, США, 2018). Зачем в название русской локализации вставили слово «ремнант», для пущей таинственности? В целом фильм занятный: после аварии на коллайдере призраки умерших внезапно начали появляться в разных местах страны, причём в количестве. Идёшь по улице, а там половина людей – живые, а половина – призраки, которых не коснёшься, не поговоришь, они просто нам кажутся. И в эти условия вписан детектив об убийстве девушки многолетней давности, к которому ведёт странное поведение одного из призраков. Хорошо, что в фильме ничего не пытаются толком объяснить – ну есть призраки и есть, и потому ситуация не выглядит надуманной. Развязка ничего такая, нормальная, не без драки главного хорошего и главного плохого. 7/10.
Лондонские поля (London Fields, Великобритания-США, 2018). Смотрел в надежде на то, что Билли Боб Торнтон в лютой дряни не играет. Ну… это не лютая дрянь, а что-то вроде фарса. Писатель-неудачник из Нью-Йорка в разгар мирового кризиса приезжает в полуразрушенный Лондон и тусит там с тремя персонажами – роковой красоткой, богатым денди и балбесом-игроком в дартс. За весь фильм так и не становится ясно, действительно ли события имели место или это текст романа. Ну и о том, кто убийца, я догадался примерно на 15-й минуте, тоже мне бином Ньютона. 4/10.
Монстры на каникулах 3: Море зовёт (Hotel Transylvania 3: Summer Vacation, США, 2018). Примерно в миллион раз тухлее, чем первые две части. А первые две части были просто отменнейшие – остроумные, весёлые, милые, приятные, добрые, динамичные. Здесь же повторяются уже знакомые шутки, известные гэги, а сам по себе сюжет совершенно не трогает. Первые две части я ребёнку покажу в обязательном порядке, эту – вряд ли, не стоит того. Серость какая-то. 3/10.
Лето 84 (Summer of 84, Канада-США, 2018). А вот хорошо. Прямо да, хорошо. И страшно. Большей частью фильм выглядит как типичный представитель жанра: летом 1984 года четверо подростков подозревают, что их сосед, полицейский Мэкки, серийный убийца детей. И начинают своё расследование: слежка с использованием раций, копание в мусоре и почте. И всё больше улик говорит о том, что он заманивает и расчленяет подростков. Ну в общем, такие фильмы вы видели. Представьте себе «Очень странные дела», но без фантастики. Только за 20 минут до конца к режиссёру Франсуа Симару пришёл Николас Виндинг Рефн и жестоко его укусил. И концовка у Симара получилась ого-го. Из тех, когда ты выходишь из кинотеатра и думаешь: «Какой ад. Слава богу, что не со мной». 8/10.
Вопль (Gok-seong, Южная Корея-США, 2016). Ну почему все южнокорейские фильмы независимо от жанра, стиля, смысла, сюжета, подачи, операторской работы и так далее заканчиваются обязательной кровищей, блевотиной, рыболовными крючками, выдёргиваемыми из желудка (я уж не помню, это из Ким Ки Дука?) и изнасилованными детьми? Южнокорейский режиссёр начинает снимать детекти, боевик, комедию, мелодраму – и в конце всё равно демоны и треш. В общем, как-то началось за здравие, а закончилось как всегда. 4/10.
Багровая мята (Peppermint, Гонконг-США, 2018). Нормальный боевик, совершенно рядовой, напоминает классику 80-х и потому отдаёт третичностью. У домохозяйки погибает семья – мужа и дочь убивают гадкие представители мафии. Домохозяйка за 5 лет превращается в машину-убийцу и размалывает целый мафиозный клан по стенам в стиле Джона Уика. Бонус в очень хорошем показе «превращения»: нигде не показано впрямую, как она тренируется, а только какие-то случайные нелинейные обрывки типа как полицейский смотрит телек, а там она дерётся на боях без правил вдруг. Перестрелки поставлены хорошо. Минус, поторюсь, в миксе из 100500 таких же фильмов. 6/10.
Миссия невыполнима: Последствия (Mission: Impossible - Fallout, США-Китай-Франция-Норвегия, 2018). Господи, когда же ты прекратишь эти невыполнимые миссии. Это какая часть, 220-я? Я не просто их путаю, я их вообще не отличаю. Везде одинаковый нестареющий Том Круз решает какую-то очередную малоосмысленную межнациональную шпионскую проблему, и везде понятно: будет следущая часть. Блин, да, будет следующая часть. 2/10.
Шпион, который меня кинул (The Spy Who Dumped Me, США-Канада, 2018). А что, нормально. Я прямо с удовольствием посмотрел и даже поржал местами. Мила Кунис не особо играет, а вот Кейт Маккиннон – и вправду прекрасный комик, у неё прямо всё, что она делает, смешно, даже если она печально смотрит в камеру и молчит. По сюжету две средних лет девушки оказываются втянутыми в международную погоню за флешкой с ценной информацией (да, штамп), попадают в кучу забавных ситуаций, но при это кровищи и убийств тоже достаточно, чего стоит только полное истребление всех посетителей ресторана в Вене. И ещё отличная драка Маккиннон с русской гимнасткой на трапеции, прямо вообще. 7/10.
Тёмные отражения (The Darkest Minds, США, 2018). Это имеет смысл смотреть хотя бы потому что там в главной роли девушка по имени Амандла Стенберг, и она офигенно красивая, тёмная сторона Сирши Ронан. В остальном – обычная подростковая антиутопия, в которой 98% детей на планете умерли, а 2% обладают сверхспособностями, и потому взрослые их отлавливают и зачем-то держат в спецлагерях (логики там примерно ноль). Есть всего пять видов суперспособностей, самая опасная из которых – контроль над разумом, и таких детей сразу уничтожают, потому что они опасные (может… э-э-э… попытаться их воспитывать?) Заканчивается всё очень красиво и очень глупо, парня жалко, у него из памяти стёрли любовь всей жизни, ы-ы-ы. 5/10.
Смолфут (Smallfoot, США, 2018). Качественные 3D-мультфильмы со смешным сюжетом и милыми персонажами в Голливуде научились делать на потоке. Здесь мы видим мир бигфутов, живущих на горе, и его комичное пересечение с миром людей (смолфутов), живущих под горой. Весело, забавно, занятно, остроумно, но когда таких мультфильмов много, поневоле начинаешь хотеть от них чего-то ещё. Всё хорошее приедается, хочется выдающегося. 6/10.
Ремнант: Всё ещё вижу тебя (I Still See You, США, 2018). Зачем в название русской локализации вставили слово «ремнант», для пущей таинственности? В целом фильм занятный: после аварии на коллайдере призраки умерших внезапно начали появляться в разных местах страны, причём в количестве. Идёшь по улице, а там половина людей – живые, а половина – призраки, которых не коснёшься, не поговоришь, они просто нам кажутся. И в эти условия вписан детектив об убийстве девушки многолетней давности, к которому ведёт странное поведение одного из призраков. Хорошо, что в фильме ничего не пытаются толком объяснить – ну есть призраки и есть, и потому ситуация не выглядит надуманной. Развязка ничего такая, нормальная, не без драки главного хорошего и главного плохого. 7/10.
Лондонские поля (London Fields, Великобритания-США, 2018). Смотрел в надежде на то, что Билли Боб Торнтон в лютой дряни не играет. Ну… это не лютая дрянь, а что-то вроде фарса. Писатель-неудачник из Нью-Йорка в разгар мирового кризиса приезжает в полуразрушенный Лондон и тусит там с тремя персонажами – роковой красоткой, богатым денди и балбесом-игроком в дартс. За весь фильм так и не становится ясно, действительно ли события имели место или это текст романа. Ну и о том, кто убийца, я догадался примерно на 15-й минуте, тоже мне бином Ньютона. 4/10.
Монстры на каникулах 3: Море зовёт (Hotel Transylvania 3: Summer Vacation, США, 2018). Примерно в миллион раз тухлее, чем первые две части. А первые две части были просто отменнейшие – остроумные, весёлые, милые, приятные, добрые, динамичные. Здесь же повторяются уже знакомые шутки, известные гэги, а сам по себе сюжет совершенно не трогает. Первые две части я ребёнку покажу в обязательном порядке, эту – вряд ли, не стоит того. Серость какая-то. 3/10.
Лето 84 (Summer of 84, Канада-США, 2018). А вот хорошо. Прямо да, хорошо. И страшно. Большей частью фильм выглядит как типичный представитель жанра: летом 1984 года четверо подростков подозревают, что их сосед, полицейский Мэкки, серийный убийца детей. И начинают своё расследование: слежка с использованием раций, копание в мусоре и почте. И всё больше улик говорит о том, что он заманивает и расчленяет подростков. Ну в общем, такие фильмы вы видели. Представьте себе «Очень странные дела», но без фантастики. Только за 20 минут до конца к режиссёру Франсуа Симару пришёл Николас Виндинг Рефн и жестоко его укусил. И концовка у Симара получилась ого-го. Из тех, когда ты выходишь из кинотеатра и думаешь: «Какой ад. Слава богу, что не со мной». 8/10.
Вопль (Gok-seong, Южная Корея-США, 2016). Ну почему все южнокорейские фильмы независимо от жанра, стиля, смысла, сюжета, подачи, операторской работы и так далее заканчиваются обязательной кровищей, блевотиной, рыболовными крючками, выдёргиваемыми из желудка (я уж не помню, это из Ким Ки Дука?) и изнасилованными детьми? Южнокорейский режиссёр начинает снимать детекти, боевик, комедию, мелодраму – и в конце всё равно демоны и треш. В общем, как-то началось за здравие, а закончилось как всегда. 4/10.
Оригинал и комментарии
Учу иврит от nikab
Целенаправленно смотрю сериалы с субтитрами, в першпективе планирую перейти на новостные передачи и так далее. Учу в изрядной степени ради ощущения перетекания языка в голову - как акварель потихоньку расползается по бумаге, занимая все новые пространства. Это не имеет ничего общего с классической учебой или занятиями, это скорее вспоминание или расширение сознания - слова просто приходят и становятся на свое место, а вселд за ними альтернативный способ думать. Если честно, основной причиной моего побега из Израиля в свое время стала именно это перестройка мышления - я начала думать на иврите, примерно как ученики Майкла Смита начали думать на марсианском. И ощутила, что язык переплавляет меня. Теперь конструкция личности достаточно устойчива, чтобы расширение не изменило ее тотально. А увеличить свой мир - приятно и интересно.
Оригинал и комментарии
Оставить отзыв с помощью аккаунта FaceBook: