Недавние тренды рунета

Постоянный комитет Форума свободной России принял заявление в поддержку временно исполняющего обязанности президента Венесуэлы Хуана Гуайдо. Конфликт в Венесуэле не является сугубо локальным, а отражает глобальное противостояние свободного мира и авторитарных режимов, – полагает ПК ФСР.

Один из членов ПК ФСР Илья Пономарев решительно не согласился с этим документом и пояснил, что он является «безусловным сторонником Боливарианской революции, сделавшей очень много для устранения неравенства и выстраивания справедливого общества не только в Венесуэле, но в Латинской Америке в целом».

Завязалась дискуссия – с участием не только участников ФСР.
Хотя ФСР – это демократический форум, все же до этого момента не мог себе представить, что по данному вопросу среди участников ФСР и тем более членов его ПК в принципе возможна такого рода дискуссия.

Обмен мнениями с И.Пономаревым в упомянутой дискуссии.

Andrei Illarionov Про людей "подлинно демократических убеждений" и "боливарианскую революцию": Тов. Чавес находился у власти в Венесуэле с 1998 по март 2013 г. За это время Индекс политических прав и гражданских свобод Фридом Хауз (шкала от 0 до 100; 0 - абсолютный тоталитаризм; 100 - максимальный уровень свободы) для Венесуэлы упал с 75 (полностью политически свободная страна) до 39 (полностью политически несвободная страна). В 2013-2018 гг. тов. Мадуро загнал значение этого Индекса еще дальше и ниже – с 39 до 19. Теперь значение этого Индекса для Венесуэлы даже ниже уровня нынешней России. Сожалеть по поводу "демократов" Чавеса и Мадуро, восхищаться "боливарианской революцией" – это значит разделять взгляды и мровоззрение указанных бандитов и быть готовым повторить их действия и применить их методы в других странах, включая и Россию.
То есть тоталитарные методы тоталитарных мерзавцев.

Илья Пономарев я не считаю оценку Чавеса американскими фондами объективной. Про экономическую политику можно спорить, у нас тут очевидно разные взгляды, но при Чавесе выборы сохранялись свободными, он и выигрывал, и проигрывал референдумы, зато его оппоненты пытались устроить путч, который он победил. Поддержка Чавеса большинством граждан Венесуэлы была хорошо заметной и неоспоримой. А про Мадуро я согласен – только еще раз скажу, что как проблема Януковича была проблемой украинцев, проблема Путина является проблемой россиян, а проблема Мадуро является проблемой венесуэльцев и никого больше. Если к нам обратятся, каждый из нас может помочь в силу своих возможностей и убеждений, а навязывать свою точку зрения другому народу – это и есть империализм, против которого мы боремся

Andrei Illarionov Илья Пономарев Фридом Хауз дает нелицеприятные оценки состоянию демократии во всех странах мира, включая США. Показатель США в последние годы по данным ФХ резко упал – с 97 до 86. Ни один серьезный специалист (за исключением Путина, Чавеса, Мадуро, да дюжины подобных диктаторов по всему миру) никогда не ставили и не ставят под сомнение беспристрастность оценок ФХ. Но если не нравятся оценки ФХ, то можно взглянуть на оценки Гетеборгского института V-демократии. По отношению к Венесуэле их оценки гораздо жестче, чем оценки ФХ: с 1998 по 2017 г. Индекс либеральной демократии VD для Венесуэлы упал с 63 до 12.

Илья Пономарев Andrei Illarionov я безусловно согласен с падением после начала болезни Чавеса. Но попытки путчей – это же тоже снижение рейтинга, но путч-то не Чавес организовывал, а наоборот... Как раз при Уго Венесуэла последовательно демонстрировала, что социалистический режим может быть демократическим. Увы, это держалось на одном человеке, он не успел это закрепить институционально, и было утрачено с его уходом.

Andrei Illarionov Илья Пономарев За время т.н. венесуэльского кризиса режим Чавеса-Мадуро убил более 280 человек, ранил более 18 тыс.чел., бросил в тюрьмы свыше 34 тыс.чел. Оценка числа эмигрантов и беженцев – минимум 3 миллиона чел. (на страну с населением в 30 млн. это 10%). В приложении к России – это было бы 15 млн беженцев. Из страны ежедневно бегут 5 тыс.чел. Уровень убийств, составлявший до Чавеса 18 чел. на 100 тыс., сейчас перевалил за 90 на 100 тыс.чел. Это абсолютный рекорд в современном мире. Так сказать, образец "демократии", "мира", "процветания".

Andrei Illarionov Илья Пономарев <Как раз при Уго Венесуэла последовательно демонстрировала, что социалистический режим может быть демократическим.> Повторяю еще раз: при Чавесе Индекс политических прав и гражданских свобод ФХ упал с 75 (полностью политически свободная страна) до 39 (полностью политически несвободная страна), Индекс либеральной демократии VD – с 63 до 13. Тиранический "социалистический" режим превратил одну из наиболее свободных латиноамериканских стран, какой Венесуэла была в течение нескольких десятилетий, в международный синоним тоталитарной диктатуры.

Илья Пономарев Andrei Illarionov я могу сказать просто по личным наблюдениям, что при Чавесе уровень преступности в Каракасе заметно упал. При Мадуро, с началом гиперинфляции – резко вырос, разумеется. Кстати, это наглядно показывает, что никакой диктатуры там нет – Чавес был лидером-харизматиком, но совсем не диктатором, а Мадуро просто случайный человек в руководстве, цепляющийся за разваливающуюся на глазах власть, которую сейчас будут рвать как изнутри страны, так и снаружи, если только военные не введут хунту.

Andrei Illarionov Илья Пономарев <по личным наблюдениям, что при Чавесе уровень преступности в Каракасе заметно упал.> Официальные данные венесуэльского режима: уровень убийств в стране в 1997 г. – 18 на 100 тыс.чел., в 2013 г. – 82 на 100 тыс.чел. Матчасть.

Оригинал и комментарии

Бастрыкин и Чайка приняли участие в задержании сенатора в Совфеде
Сенатор от Карачаево-Черкесии Рауф Арашуков попытался оказать сопротивление, но его задержали прямо в зале заседаний верхней палаты парламента
-- https://www.rbc.ru/society/30/01/2019/5c515b3c9a7947d1b5d1c37b?utm_referrer=https%3A%2F%2Fzen.yandex.com

"Новости верхней палаты. Побежал по лестнице! Ледяным голосом! Wolf Hall, Hollow Crown, сериал про Кромвеля, заря парламентаризма.
"По словам собеседника РБК, Арашуков побежал вверх по лестнице зала заседаний, но Матвиенко «ледяным голосом» посоветовала ему не сопротивляться.
После этого Чайка зачитал список предъявленных Арашукову обвинений, среди которых упоминались заказные убийства и дестабилизация обстановки в Карачаево-Черкесии путем призыва к свержению власти".
-- https://www.facebook.com/Ekaterina.Schulmann/posts/10218520486314372
Народ в коментах, естественно, угорает:
-- Цирк (с конями) - В Сенате
-- Ого, теперь к главе Росгвардии Золотову, лично задержавшему террориста на Красной площади, добавляются первые лица Прокуратуры и СК. - Это издержки вертикали. Все приходится делать самим
-- Некоторые в зале поёжились, наверное, наблюдая этот треш.
-- Позвольте, но как же он служил в очистке? С 18 лет!!! Был избран?
-- YOUTUBE.COM - "Значит я ставлю ультиматум... - Да, а я захожу сзади."
-- Было бы красиво, если бы Чайка с Бастрыкиным, этакие Сталлоне и Шварцнегер, были в боевой выкладке и крутили этого сенатора лично. Погоня, пальба, прыжки с балкона (там есть балкон?), голливуд! Матвиенко в критический момент ставит подножку! Нет, лучше бьет сенатора стаканом по голове.
-- Так он был вольтерьянец и скрытый инсургент?)))
-- «Последний Сенат Арашукова». Картина в стиле Джианнетте.
-- Косплеют арест Берии)))))
-- Был ли слышен крик «Я сказал горбатый?!»
-- Самое смешное что если бы задерживали и Бастыркина и Чайку, вопросов "за что" тоже бы не возникло.
-- Арашуков! Ты там в сенате не мог сиять, сияя в злате!
-- ого. интересно, осилит ли Чайка лестницу, когда придут за ним.
-----------------
Как там формулируется эта новая статья им.Клишаса насчет "неуважения к Власти"? Путем выставления оной на всеобщее посмешище? -- По мне так Чайка с Бастрыкиным идут под нее строевым шагом, да еще и с подпунктом "с особым цинизмом".
"Глеб Жеглов и Володя Шарапов", ага. Суворовы на передовой...
"Дебилы, блять!.." (с)

-----------------------------
УПДАТЕ
Эких забавных кремлеботов нынче прислали:
---------------
Зачем мне перелогиниваться, если я - гражданка ЕвроСоюза с рождения, живу в Европе, не видела ничего пакостнее, чем этот пост?
---------------
"Дочь офицера НАТО", ага.
Чота у них там в Ольгино совсем беда с методичками...

Оригинал и комментарии

До президентских выборов в Украине осталось ровно два месяца, так что хорошее время провести опрос о том, кто победит. Ну и заодно уже за кого бы проголосовали читатели моего блога. Только во втором опросе я все же хотел бы разделить жителей Украины и жителей других стран. И главное: ваш прогноз победителя вовсе не обязан совпадать с тем, за кого бы вы проголосовали :)

Для начала напомню результаты аналогичного опроса в мае прошлого года. Я так понимаю, что доминировать теперь тоже будут три кандидата: все те же Тимошенко, Порошенко, а вместе Вакарчука, который отказался баллотироваться, будет Зеленский. Посмотрим какова будет высота каждого из столбов теперь особенно после опросов, которые вышли сегодня. Я взял только тех, кандидатов, которые хоть в каких-то опросах достигают нескольких процентов, тем более, что их число ровно десять. Шевченко там Александр :)



Ближе к выборам, разумеется, будет традиционный конкурс процентных прогнозов.


Пардон за ошибку внутри второго опроса: второй опрос только для тех, кто живет не в Украине.

Оригинал и комментарии

задаваемому ЕШ, досточтимой:
------------------
Героические коллеги, наблюдающие за госмедиа, не снимая костюма химзащиты, вопрос имею к вам. Присутствует ли в лоялистском дискурсе тема "ФСБ по указанию президента очищает страну от коррупционной скверны"? Рассказывают ли гражданам, что идет некая кампания, в рамках которой все плохие люди будут посажены, чтоб остальным неповадно стало? Или нет такой темы, и каждый новый арест подается как удивительная случайность?
-- https://www.facebook.com/Ekaterina.Schulmann/posts/10218685650283368
------------------

Поскольку кажный божий день, как ни откроешь свою почту с присущим ей Яндексом и его топом-5 -- непременно какого чиновника, или паче того silovik'а, взяли под белы руки.
Между тем, ни о какой такой "Операции "Чистые руки"" (тм) никто, вроде бы, не объявляет...

Оригинал и комментарии

"Как невозбранно богатеть в России: схемаъ.

Удивительно, что схема этого идеального преступления никому до сих пор не пришла в голову. Между тем, все просто.

1. Собираете десяток-полтора крепких ребят.
2. Покупаете им камуфляж (нет-нет, в военторг спешить не надо, продается в любом рыболов-спортсмене), игрушечные автоматы и рации (уоки-токи, черного цвета, три кнопки), рации раздаете бойцам, из них периодически случайным образом должен раздаваться треск и невнятные слова суровым мужским голосом.
3. Берете в банке кредит и покупаете пару гелендвагенов и один бумер, ставите на бумер мигалку (ставьте только непосредственно перед акцией, за углом, скромность украшает вора).
4. Тратите немного времени для вычисления адреса резиденции любого рауфика или клишаса, определяете время, когда оно будет на адресе. Это возможно.
5. Жестко заходите всей группой, тактически рассредотачиваетесь на территории, охрана немеет перед ксивой (изготавливается в любой микротипографии). Крепким ребятам придется потренироваться, чтобы не терять на упражнения времени, наймите их в любом спецназе.
6. После овладения территорией, неторопливо поднимаетесь на крыльцо. Желательно надеть очки в тонкой оправе, а костюм должен быть синим. Типа, прямо с работы заскочили. Вид у вас должен быть интеллигентным, но ебло - квадратным. Не ошибитесь с фасоном галстука - все величайшие преступники прокалываются на мелочах.
7. Начинаете с объектом в его кабинете негромкую, но вескую беседу. Убеждаете, что ценности и балабас лучше сдать сразу. Для всех лучше.
8. Определенно намекаете, что был Кивок, на встречные (весьма заманчивые) предложения реагируете невозмутимым "ну, вы же понимаете".
9. Пока бойцы загружают в гелики сумки с баблом, обсуждаете с объектом нюансы скрытых пружин, приведших к возникновению ситуации. Поскольку пружины скрытые, вы в своих предположениях свободны. Но не переборщите, ограничивайтесь полунамеками. Непосредственно перед операцией пробегитесь по телеграм-каналам, чтобы быть в курсе последних трендов.
10. Возьмите мобилу, бросьте в нее краткое: "хорошо".
11. Неторопливо покиньте место действия. Да! Пусть объект проводит вас до машины. Это действует очень убедительно.
12. Не ссать, он будет помалкивать, мелко дрожа.
13. У вас четыре миллиона долларов, 570 тыс. евро и три миллиарда рублей. Заранее тщательно продумайте, что вы будете с ними делать после того, как погасите кредит.

Примечание: если вздумаете зайти по этой схемеъ к Рамзану, то не стоит. Вы же честный вор, а не убийца гордых джигитов.
хе-хе
-- https://www.facebook.com/probegi/posts/2365260670160089
-----------------

На самом деле кой-какая опасность тут всё же есть: от Silovik'ов, уже нацелившихся на того же самого клиента. Могут, от обиды, навесить вам взрыв дома в Магнитонорске или (что совсем уж хана) -- одиночный пикет против коррупции.

Оригинал и комментарии

А может ли басурманин давать деньги на православный храм?
Точнее говоря -- может ли храм принимать деньги от открытого басурманина? Не зашквар ли это?
Кто в курсе -- не "из общих соображений", а по чиста-конкретным церковным законам?

Вопрос возник, естественно, отсюда:
--------------
Рауль Арашуков широко известен в нашей стране как меценат. В частности, он принимал активное участие в восстановлении, строительстве и жизни целого ряда храмов на Ставрополье. Также существенен его вклад в восстановление собора во имя Казанской иконы Божией Матери, варварски разрушенного в 30-е годы прошлого века. На территории Карачаево-Черкесии в качестве благотворительной помощи были возведены две мечети в Хабезском районе. Кроме того, в течение трех лет Рауль Арашуков организовывал сбор средств, для того чтобы малообеспеченные верующие из республики могли совершить хадж.
-- http://xn----ctbsbazhbctieai.ru-an.info/%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%BE%D1%81%D1%82%D0%B8/%D0%B1%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D0%B8%D1%82-%D0%B0%D1%80%D0%B0%D1%88%D1%83%D0%BA%D0%BE%D0%B2-%D0%B1%D1%8B%D0%BB-%D0%BD%D0%B0%D0%B3%D1%80%D0%B0%D0%B6%D0%B4%D0%B5%D0%BD-%D0%BE%D1%80%D0%B4%D0%B5%D0%BD%D0%BE%D0%BC-%D1%80%D0%BF%D1%86-%D0%B7%D0%B0-%D0%B1%D0%BB%D0%B0%D0%B3%D0%BE%D1%82%D0%B2%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%82%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D0%BE%D1%81%D1%82%D1%8C/
---------------

Насчет бандитов -- это понятно, не вопрос; но вот -- басурманин?..

Оригинал и комментарии

А.Чубайс просит российских граждан следить за его руками: «А теперь следите за руками».
Последуем чубайсовской просьбе.
Последим за его руками.
За шаловливыми ручонками Анатолия Чубайса.

1. «Мировая цена на электроэнергию» (с).
А.Чубайс: «Цена на электроэнергию в России, упрощая картину, (есть разница для промышленности, для населения и т.д.) но в целом вдвое ниже, чем в мире».

Цены на электроэнергию в мире, или мировой цены на электроэнергию, в принципе не существует.
Мировой цены на электроэнергию нет, поскольку нет мирового рынка электроэнергии. В отличие от нефти, угля, стали, автомобилей, компьютеров, арахиса, креветок и т.д., для которых есть мировые рынки, для электроэнергии мирового рынка нет. Мировые рынки для упомянутых и многих других товаров создала возможность их перемещения по миру на любые расстояния (пусть и с разными издержками). Электроэнергию – из-за колоссальных потерь в сетях – транспортировать на большие расстояния невозможно.

Поэтому мирового рынка электроэнергии нет. Поэтому в отличие, например, от мировых цен на нефть мировой цены на электроэнергию в принципе не существует. Но есть национальные, региональные, локальные рынки электроэнергии. И, следовательно, есть национальные, региональные, локальные цены на электроэнергию.

Любой мало-мальски образованный экономист, как и специалист в области электроэнергетики,  это знает. Кроме Чубайса.

Поэтому «цена на электроэнергию в мире» – это выдумка Чубайса номер один.

2. «Россия – чемпион мира по энергорасточительности» (с).

А.Чубайс: «Мы – чемпионы по энергорасточительности. Это факт. Он может нравиться, может не нравиться. Можно проклинать тех, кто его произносит. Но тем не менее это реальный факт на сегодня».

Это не факт.
Тем более не «реальный факт на сегодня».
Это чистая выдумка Анатолия Чубайса.

Показатель энергоемкости ВВП (энергорасточительности в терминологии Чубайса) определяется величиной потребления энергии на единицу производства ВВП. Самую полную на сегодняшний день базу данных по этому показателю, измеряемому в килограммах нефтяного эквивалента на 1000 долларов США по паритетам покупательной способности валют в ценах 2011 г., собирает и предоставляет для общественного пользования Мировой банк. Последний год, по которому Мировой банк располагает коллекцией соответствующих данных по наиболее полному кругу стран мира (137), – это 2013 год. По 2014 году список стран с такими данными уже меньше – 131, по 2015 году – в нем только 34 страны.

Если пользоваться терминологией Чубайса, то мировым чемпионом по энергорасточительности в 2013 году (а также в последние несколько лет) была не Россия, а Демократическая Республика Конго (Заир). Вторые, третьи и последующие места в этом рейтинге в последние годы занимали такие страны, как Тринидад и Тобаго, Исландия, Мозамбик, Зимбабве, Эфиопия, Туркменистан, Того и т.д. России среди мировых чемпионов по энергорасточительности нет. Не только в 2013 году, но и за все 25 лет (1990-2014 гг.), сведения по которым имеются в базе данных Мирового банка.

Поэтому утверждение, что Россия – чемпион мира по энергорасточительности – это выдумка Чубайса номер два.

3-4. «Россия по энергоэффективности на 150-х местах в мире, рядом с Монголией и Замбией» (с)
А.Чубайс: «Факт номер один. По энергоэффективности мы с вами находимся где-то на местах после 150-х, рядом с Монголией и Замбией».

Как уже было отмечено выше, максимально длинный список стран мира, по которым есть данные об энергоемкости их ВВП, – это 2012 и 2013 годы, в этом списке Мирового банка находятся 137 стран. По другим годам этот список стран короче.

Следовательно, никаких «стопятидесятых мест» в этом списке в принципе быть не может. Потенциально самая низкая позиция какой-либо страны в этом списке для года, по которому есть максимальное число наблюдений, – это 137-е место. Или выше. Россия в 2013 году со значением 199 (кг нефтяного эквивалента на 1000 дол. США по ППС в ценах 2011 г.) занимала 119-е место.



Поэтому заявление, будто бы в мировом рейтинге Россия находится на местах после 150-х является выдумкой Чубайса номер три.

В той же базе данных Мирового банка нетрудно найти значения показателя энергоемкости ВВП для Монголии (171 кг) и Замбии (178 кг). Следовательно, эти страны занимают соответственно 107-е и 113-е места в мировом списке. Таким образом, эти страны находятся, во-первых, выше России (то есть в этих странах энергоемкость экономики ниже, чем в России), а, во-вторых, они находятся не совсем рядом с Россией, дистанции от России до этих стран составляют соответственно 12 и 6 ступенек мирового рейтинга.

Гораздо ближе к России по показателю энергоемкости ВВП (дистанции соответственно – одна и три ступеньки в мировом рейтинге) занимают Казахстан (208 кг и 120-е место) и Китай (185 кг и 116-е место).

Если Чубайс хотел бы донести до российских граждан более или менее объективную картину, то он должен был бы сказать примерно следующее: «Факт номер один. По энергоэффективности Россия находится на 119-м месте в мире, рядом с Китаем и Казахстаном». Эффект от такого заявления, очевидно, был бы не совсем таким, какого пытался добиться Чубайс. И потому он цинично вводил зрителей и слушателей в заблуждение.

Приводя Монголию и Замбию в качестве стран, находящихся близко к России, Чубайс представлял публике картину, не только не соответствующую действительности. Эта картина показывает Россию не в ухудшенном, а в улучшенном свете. По показателю энергоемкости ВВП быть рядом с Монголией и Замбией – это лучше, чем быть рядом с Китаем и Казахстаном. Этот факт, очевидно, свидетельствует о том, что Чубайс просто не знает реального положения дел, а названные им «150-е места» для России и наименования стран «Монголия и Замбия» он произнес просто наобум.

В любом случае заявление, будто бы Россия по энергоэффективности находится на местах после 150-х, рядом с Монголией и Замбией является выдумкой Чубайса номер четыре.

5. «В России низкие цены на электроэнергию» (с).
А.Чубайс: «Цена на электроэнергию в России... в целом вдвое ниже, чем в мире... дешевое экономить незачем... Страна со сверхдешевой электроэнергией».

Как уже было сказано, мировой цены на электроэнергию не существует в принципе. Но существует объективная потребность в сопоставлении цен в одних странах с ценами в других. Напрямую цены на электроэнергию в разных странах серьезные специалисты предпочитают не сравнивать – слишком разные условия существуют на разных национальных, региональных и локальных рынках – из-за весьма разных уровней обеспеченности территорий энергоресурсами, их инфраструктурного и экономического развития, цен на другие товары и услуги, доходов населения, налогообложения и т.д. Если и пытаются сравнивать уровни цен на электроэнергию, то только с учетом воздействия на них некоторых важных факторов, делающего саму процедуру международного сопоставления цен небессмысленной.

Источник: IEA.

Выше и ниже представлены два примера международных сопоставлений уровней цен на электроэнергию – Международного энергетического агентства (IEA) с учетом паритетов покупательной способности валют и РИА Рейтинг по доступности электричества для населения с учетом покупательной способности средней зарплаты.


Источник: РИА Рейтинг.

По данным первого графика видно, что цены на электроэнергию (с учетом ППС) в России выше не только своих аналогов в Мексике, Аргентине и Саудовской Аравии, но и в Канаде и США. Еще раз, Чубайсу для повторения и запоминания: цены на электроэнергию (с учетом ППС) в России выше, чем в самых развитых, самых богатых странах мира – Канаде и США.

По второму графику видно, что в России электроэнергия менее доступна (то есть более дорога), чем в таких европейских странах, как Лихтенштейн, Исландия, Норвегия, Люксембург, Нидерланды, Финляндия, Великобритания, Швеция, Австрия, Франция. Еще раз, Чубайсу для повторения и заучивания наизусть: электроэнергия в России не вдвое дешевле, чем в Европе, а вдвое-втрое менее доступна (то есть более дорога), чем в таких европейских странах, как Лихтенштейн, Исландия, Норвегия, Люксембург, Нидерланды, Финляндия, Великобритания, Швеция, Австрия, Франция.

Таким образом, утверждение, согласно которому Россия – это страна со сверхдешевой электроэнергией – это выдумка Чубайса номер пять.

6. «Снижение цен произошло из-за реформы электроэнергетики» (с)
А.Чубайс: «Почему так получилось? Так получилось в силу двух причин:
...2. «Антинародная» реформа электроэнергетики, создание рынков электроэнергетики, создание конкуренции на оптовом рынке и снижение цены и проч.»

Как сказались на реальной цене электроэнергии для потребителя упомянутые Чубайсом факторы – реформа электроэнергетики, создание рынков, конкуренции, снижение цены и проч. – показывает следующий график.


Источник: ФСС.

За 10-летний период проведения чубайсовской реформы электроэнергетики и проч., в течение которого Чубайс находился на посту руководителя РАО ЕЭС (1998-2008 гг.), долларовая цена одного киловатт-часа электроэнергии для российских потребителей выросла с 0,85 цента до 5,88 центов США, или почти в 7 раз.

Как видим, заявление, будто бы цены на электроэнергию в России в результате (в ходе, из-за) чубайсовской реформы электроэнергетики снизились, являются ложью Чубайса номер шесть.

7. «Низкая цена всегда равна расточительности» (с)
А.Чубайс: «В этом смысле низкая цена всегда равна энергорасточительности. Это фундаментальная основа, в которой мы живем».

Это, пусть и не фундаментальная, но очередная выдумка Чубайса.

В мире есть страны, в которых и цены на электроэнергию и энергоемкость ВВП выше, чем в России. Например, Танзания, Кот-д’Ивуар, Южная Африка.

И в мире есть страны, в которых и цены на электроэнергию и энергоемкость ВВП ниже, чем в России. Например, Египет, Мьянма, Иран, Ирак, Кувейт, Катар, Алжир, Азербайджан, Саудовская Аравия, Замбия, Бангладеш, Гана, Малайзия.

Если данные по всем странам мира проверить на наличие корреляции между уровнем цен на электроэнергию в них и энергоемкостью их ВВП, то получающаяся связь оказывается очень слабой – объясняющей не более 12-13% облака рассеяния значений. Ни один уважающий себя специалист не рискнет назвать полученный результат фундаментальной основой, в которой мы все живем. Связь между уровнем цен на электроэнергию и энергорасточительностью (или точнее: энергоемкостью ВВП) является гораздо более сложной, чем это представляется в неграмотных заявлениях, не учитывающих ни стадию экономического развития страны, ни структуру ее экономики, ни доступные ей технологии, ни климатические условия, в которых живут люди, ни многие другие факторы.

Если даже не обращать внимания на окружающий мир, а обратиться лишь к отечественному опыту, то и он продемонстрирует безосновательность чубайсовских заявлений. Единственный период в новейшей истории страны, когда упомянутая закономерность как-будто бы действовала – это период 1998-2008 гг. Тогда за 10-летие цены на электроэнергию выросли почти в семь раз, а электроемкость ВВП действительно снизилась на 35%.



Однако в течение трех других периодов ситуация оказалась иной.

Изменения цен на электроэнергию и электроемкости ВВП в России по периодам (проценты, если не указано иное)

Показатели	1991-1998	1998-2008	2008-2013	2013-2018
Цены на электроэнергию, центы за 1 квт-час	12,3 раза	6,9 раза	56,8	-37,7
Электроемкость ВВП, квт-час на 1000 дол. ВВП в ценах 2011 г.	26,7	-35,1	-2,1	2,9

Рассчитано по данным ФСС.

В 1991-98 гг. цены на электроэнергию выросли более чем в 12 раз, однако такой рост цен не только не привел к снижению электроемкости ВВП, он сопровождался ее увеличением почти на 27%.
Хотя в 2008-13 гг. цены на электроэнергию выросли более чем в полтора раза, электроемкость ВВП практически не изменилась (она снизилась на незаметные 2%).
В последующие пять лет, в 2013-18 гг., долларовые цены на электроэнергию снизились почти на 38%, но тем не менее электроемкость ВВП также осталась почти неизменной (рост на незначительные 2,9%).

Иными словами, утверждение «низкая цена всегда равна расточительности» является седьмой выдумкой Чубайса.

8. «Поднимать ли цены? Нет!» (с)
А.Чубайс, 16 января: «Следует ли из этого, что нам надо повысить цену на электроэнергию? К ответу на этот вопрос нужно подойти взвешенно... Что правильно? Правильно создавать ситуацию, когда БОГАТЫЕ ПЛАТЯТ БОЛЬШЕ, а бедные на том же уровне».

А.Чубайс, 17 января: «А вот Znak.com сделал видео: коротко и ясно. Но с одной поправкой – забыли частицу «не». А именно: я НЕ призывал к повышению тарифов на электроэнергию – посмотрите мой текст».


А.Чубайс, 17 января: «Ну, конечно же, это полное стопроцентное вранье... Следует ли из этого, что надо поднять цены на электроэнергию? Нет! Тем, у кого плохо с ушами, повторяю еще раз: Нет!!! Это было сказано мной вчера. Что следует делать? А следует делать то, что предлагает наше правительство. Называется это «социальный тариф». Если перевести сложную категорию на простой язык, то речь идет о том, чтобы добиться того, чтобы богатые платили больше, а бедные не платили больше».

Как видим, Чубайс совершенно последователен – он говорит именно о необходимости повышения цен (тарифов). Да, не для всех. Да, только для тех, кого он называет богатыми. Но это именно повышение цен, а не понижение их, и даже не сохранение их на прежнем уровне.

То, что Чубайса поняли совершенно правильно, свидетельствует и заключительное слово ведущего на сессии Гайдаровского форума М.Осеевского: «Надо заплатить!»



Но, конечно же, надо обладать безразмерным цинизмом Чубайса, чтобы воспроизведение его собственного предложения о повышении цен (причем многократно повторенного) для тех, кого он называет богатыми, тем не менее вновь и вновь называть стопроцентным враньем.

Поэтому то, что Чубайс назвал свое предложение повысить цены для богатых стопроцентным враньем, действительно является, по точному определению самого автора, стопроцентным враньем. Это восьмая ложь Чубайса.

9. «Социальный норматив – это повышение платы для богатых» (с)
А.Чубайс: «А следует делать то, что предлагает наше правительство. Называется это «социальный тариф». Если перевести сложную категорию на простой язык, то речь идет о том, чтобы добиться того, чтобы богатые платили больше, а бедные не платили больше».

Если перевести не такую уж сложную категорию, как «социальный тариф» (или «социальный норматив») на простой язык, то это совсем не повышение цен для богатых.

Предложения правительства (Минэкономики), на которые ссылается Чубайс, сводятся к трем основным элементам.
1. Это дифференциация ныне действующего единого тарифа и переход к, минимум, трем новым тарифам по платежам за электроэнергию:
- до 300 кВт•ч в месяц будет оплачиваться по базовому тарифу,
- от 300 до 500 кВт•ч — по повышенному тарифу,
- более 500 кВт•ч — по экономически обоснованному (т.е. еще более высокому) тарифу.
2. Кроме того, предлагается отменить льготы владельцам электроплит и сельскому населению.
3. Наконец, потребление фиксируется не на человека, а на лицевой счет.

Совершенно очевидно, что предложения Минэкономики-Чубайса означают повышение цен (тарифов) на потребление граждан независимо от уровня дохода потребителей. Нетрудно представить себе многочисленную семью (например, многодетную семью, и/или семью, проживающую вместе с родителями-пенсионерами) с низкими доходами, при этом потребляющую более 300 и даже более 500 кВт•ч электроэнергии в месяц, которой в соответствии с чубайсовскими предложениями придется платить по более высоким ставкам. Про владельцев электроплит и сельское население даже и говорить нечего. По сути предложение Чубайса – это повышение налога на потребление преимущественно малоимущих граждан.

Таким образом, заявление о том, что его предложение касается повышения платежей для БОГАТЫХ является девятой ложью Чубайса.

10. «Низкая цена на электроэнергию всегда равна расточительности» (с)
А.Чубайс: «В этом смысле низкая цена [на электроэнергию. – А.И.] всегда равна энергорасточительности. Это фундаментальная основа, в которой мы живем».

Благодаря совету Чубайса следить за его руками мы видим, как он подменяет вопрос энергорасточительности, т.е. расточительства всех видов энергии, вопросом повышения цены лишь на один вид энергии – на электричество. В энергобалансе страны есть немало различных энергетических ресурсов – нефть, уголь, газ, моторное топливо и т.д., используемых на разные цели. Согласно энергобалансу удельный вес населения во всем энергопотреблении страны составляет 4,7%. Если же в этом разделе выделить ту часть электроэнергии, какая расходуется семьями с объемами ее потребления более 300 кВт•ч в месяц, а также гражданами с электроплитами и проживающими на селе, то она вряд ли превысит 20-30%. Иными словами, чубайсовские предложения касаются не более 1,5% от общего энергопотребления страны. Таким образом, предлагаемое им повышение тарифов на электроэнергию для этой части населения страны не может сказаться сколько-нибудь значимым образом на динамике энергорасточительности (энергоемкости ВВП), с обсуждения которой Чубайс начал свою кампанию.

Следовательно, предложенное Чубайсом обоснование зависимости снижения энергорасточительности экономики от повышения цен на электроэнергию в соответствии с внедрением т.н. «социальных нормативов» является десятой выдумкой Чубайса.

11. «Демоническая» уловка имени Бориса Абрамовича
Спрашивается: а зачем же тогда Чубайс развернул такую кампанию, какая даже в случае своего успеха вряд ли бы привела к достижению публично заявленного им результата?

На ум приходят два возможных ответа – прагматический и/или пиаровский.

Прагматический вариант сводится к банальному лоббированию Анатолием Борисовичем интересов электроэнергетических компаний, естественно, всегда заинтересованных в повышении тарифов – хоть всех, хоть некоторых, хоть намного, хоть на чуть-чуть.

Пиаровский же вариант связан с тем, что правительство собралось обсудить 23 января введение т.н. «социального норматива». Выступление Чубайса, уже знавшего об этом совещании, за неделю до его проведения, 16 января, позволило бы затем в очередной раз продемонстрировать публике проницательность Чубайса и его способность влиять на принятие последующих правительственных решений. Это т.н. уловка имени Березовского. Узнав о принятом в Кремле, но еще открыто не объявленном, решении, Борис Абрамович не мог отказать себе в удовольствии сделать собственное заявление на эту же тему или же опередить официального гонца с той же информацией (как, например, в ходе его легендарного полета к Б.Немцову в Нижний Новгород в 1997 г. перед приездом туда же Т.Дьяченко). Уловка имени Березовского-Чубайса, по замыслу обоих героев, должна поддерживать миф о «демонических» способностях как Бориса Абрамовича, так и Анатолия Борисовича в деле их влияния на принятие властных решений.

Эта уловка Чубайсу частично удалась. «Правительство прислушалось к Чубайсу» – так, например, назвало свой материал издание The Bell (это тот самый ресурс, который самопиарится слоганом «Мы делали главные деловые СМИ страны, теперь делаем лучше»). Забавность сложившейся ситуации проявилась в том, что название заметки, видимо, оказалось результатом неудачной домашней заготовки/неровного отношения авторов к «лучшему российскому менеджеру», поскольку правительство как раз и НЕ прислушалось к Чубайсу и на своем совещании 23 января не стало одобрять концепцию «социального норматива», столь неудачно засвеченную нынешней реинкарнацией незабвенного Бориса Абрамовича.

12. «Предопределенность введения социального норматива» (с)
А.Чубайс: «Но неизбежность введения социальной нормы детерминирована. Поэтому, к сожалению, вопрос «да или нет» не существует. Есть вопрос – когда? Нынешний момент признан неподходящим. Это возможно. С пенсионной реформой было похоже. Значит, решение придётся принимать позже».

«Социальным нормативом» свободного общества являются не нормы, регулятивы, запреты, ограничения и т.п., а свобода – свобода действий, свобода производства, свобода потребления, свобода цен. Установление же регулируемых цен, тарифов, нормативов, называемых «социальными» или как-то иначе, – это верный признак бюрократического, коммунистического, тоталитарного поведения властей, а также тоталитарно мыслящих частных лиц, выступающих от имени властей, по порабощению собственных сограждан.

Если Чубайс действительно был бы озабочен благосостоянием бедных российских сограждан:
«Россия — страна бедная, значительная часть населения живет бедно или очень бедно», то он без особого труда мог бы им помочь, поделившись доставшимися ему из госбюджета очень большими деньгами:


13. «Электровооруженность и энергоемкость. Подучить матчасть» (с)
А.Чубайс: «Владимир Рудольфович читает цифры про электровооруженность, измеряемую в киловатт-часах на человека. А мы спорили об энергоэффективности экономики. Она оценивается через энергоемкость и измеряется в рублях ВВП на тонну условного топлива. Это — разные показатели. Перепутал человек энергоемкость и электровооруженность.
Владимир Рудольфович, не расстраивайтесь. Не в первый раз. Вступили не туда, с вами это постоянно случается. Обтереться, подучить матчасть (это учебник за второй курс, я могу прислать) и снова вперёд!»

То, что кандидат экономических наук Соловьев перепутал экономические показатели, – это неудивительно. Гораздо забавнее другое – экономические показатели перепутал кандидат экономических наук Чубайс.

Дело в том, что значения, какие зачитывал Соловьев, относятся не к показателю электровооруженности, а к показателю потребления электроэнергии на душу населения. На этом фоне предлагать Чубайсу подучить матчасть и присылать ему учебник за второй курс не стоит – это совершенно бесполезно.

А вот всем интересующимся напомним, что электровооруженность (обычно электровооруженность занятых, электровооруженность рабочих, электровооруженность труда) – это показатель либо обеспеченности занятых (рабочих) электрооборудованием, либо потребления электроэнергии на одного занятого (работающего, рабочего). Следовательно, величина электровооруженности рассчитывается путем деления суммарной мощности установленного оборудования (электродвигателей, электроаппаратов) или же объема электроэнергии, потребленной с помощью этого электрооборудования, на число занятых (рабочих, отработанных дней, отработанных человеко-часов). Электровооруженность – это показатель технического прогресса прежде всего в производстве.

В отличие от этого потребление электроэнергии на душу населения рассчитывается путем деления всей потребленной в стране электроэнергии (не только для производственных, но и для потребительских нужд) на всю численность населения страны. И это один из важнейших показателей общего уровня экономического и социального развития страны.

То, что выпускник и доцент Ленинградского инженерно-экономического института, кандидат экономических наук, бывший руководитель Комитета по управлению государственным имуществом, бывший министр финансов, бывший руководитель администрации президента, бывший первый вице-премьер, бывший руководитель РАО ЕЭС, нынешний руководитель РОСНАНО, и прочая и прочая и прочая не знает разницы между базовыми экономическими показателями, какую знают студенты, кажется, даже не второго, а уже первого курса экономических и инженерных факультетов, российских граждан, естественно, не удивляет. Уровень своих знаний и своего понимания Чубайс демонстрирует стране регулярно в течение вот уже трех десятилетий.

Шаловливые ручонки Чубайса, показанные стране в последние дни в очередной раз, естественно, не ограничиваются вопросами одной только электроэнергетики.
Но это уже тема другого текста.

Оригинал и комментарии

Перевод этой статьи был размещен на сайте «Инопресса»:
26 января 2000 г. | 12:17
Франсуа Бонне | Le Monde
Москва хотела войны
Бывший премьер-министр Сергей Степашин заявляет, что «решение о вторжении в Чечню было принято еще в марте 1999 года». В интервью «Независимой газете» он не оставил камня на камне от официальных заявлений о том, что эта война стала «ответом на действия международного терроризма» и «на непрекращающиеся акты агрессии против России», – пишет газета.
https://www.inopressa.ru/search?search=%D1%F2%E5%EF%E0%F8%E8%ED&numfrom=1&monthfrom=1&yearfrom=2007 &numto=3&monthto=02&yearto=2019&page=7

Однако затем этот перевод был оттуда изъят:
Страница с таким адресом отсутствует на сайте
Попробуйте вернуться на главную страницу сайта и начать все сначала
https://www.inopressa.ru/article/26Jan2000/lemonde/arc:lemonde:russia.html

Перевод статьи из газеты «Ле Монд»:

Москва хотела войны в Чечне и провоцировала ее
Франсуа Бонне
Le Monde 26.01.2000

Бывший премьер-министр Сергей Степашин заявляет, что «решение о вторжении в Чечню было принято еще в марте 1999 года». Интервенция была "запланирована" на "август-сентябрь", именно на период, когда по России прокатилась волна террористических актов, послуживших предлогом к началу борьбы с "исламским терроризмом". «Это произошло бы даже в том случае, если бы взрывов в Москве не было».

В то время, как число погибших в чеченской войне исчисляется уже тысячами, появляется все больше данных, свидетельствующих о том, что развязывание войны в Чечне было тщательно спланированной предвыборной операцией, проводимой Кремлем. Эти данные порождают все больше вопросов относительно причастности российских властей к террористическим актам в сентябре 1999 года, унесшим жизни более 300 человек, и к рейду в Дагестан исламских боевиков чеченского полевого командира Шамиля Басаева в начале августа.

ЗАПЛАНИРОВАННАЯ ВОЙНА

В интервью "Независимой газете" бывший премьер-министр (май-август 1999 года) Сергей Степашин не оставил камня на камне от официальных заявлений о том, что эта война стала "ответом на действия международного терроризма" и "на непрекращающиеся акты агрессии против России". Он пояснил, что уже в марте 1999 года было принято политическое решение о завоевании Чечни. «Я готовился к активной интервенции, мы планировали оказаться к северу от Терека в августе-сентябре». Степашин подчеркнул, что «это произошло бы, даже если бы не было взрывов в Москве» и что Владимир Путин, «бывший в то время директором ФСБ, обладал этой информацией». Сергей Степашин высказал также критическое мнение относительно нынешней военной операции: «Я бы дважды подумал, прежде чем форсировать Терек и продвигаться на юг ..., блицкриг не получился, и мы столкнулись с партизанской войной».

Степашин объяснил причины своей отставки тем, что не сумел воспрепятствовать политическому альянсу противников Кремля – Юрия Лужкова и Евгения Примакова. Многие обозреватели
склоняются к мнению о том, что его отставка также связана с его политикой на Северном Кавказе. Другими словами, когда Степашин готовил военную операцию, целью которой было создание
санитарного кордона вокруг Чечни, некоторые круги в Кремле и советники Ельцина уже готовились к развязыванию тотальной войны. Но для ее начала требовались веские причины. Нападение
исламистов на Дагестан и волна беспрецедентных террористических актов в России способствовали эскалации войны.

ВЕРОЯТНОСТЬ СГОВОРА

Российские власти никогда не реагировали на высказывавшиеся подозрения о существовании сговора с исламскими боевиками Шамиля Басаева. Уже с октября прошлого года в западной прессе, включая газету "Монд", публиковались некоторые данные, нашедшие развитие и в российской печати. В начале лета 1999 года во Франции прошла одна или несколько встреч между предпринимателем Борисом Березовским и главой президентской администрации Александром Волошиным, с одной стороны, и эмиссарами Шамиля Басаева, с другой. Березовский отрицает этот факт и говорит, что в начале августа в Биарице он встречался не с чеченцем, а с Владимиром Путиным за несколько дней до его назначения на пост премьер-министра. Вместе с тем Березовский признал, что поддерживал контакты, по крайней мере, по телефону, с Шамилем Басаевым и Мовлади Удуговым и еще одним представителем чеченского руководства.

С обвинениями в сговоре выступали также президент Чечни Аслан Масхадов и президент Ингушетии Руслан Аушев. Подобные подозрения распространены в политических кругах и среди борцов за права человека. «Басаев в Дагестане – часть военно-политического соглашения, подготовленного Березовским», – заявляет социолог Борис Кагарлицкий, выражая мнение многих московских политологов. Они приводят данные о том, что "ваххабиты" располагают самым современным оружием, что финансирование вооруженных формирований происходило через выплаты выкупов за заложников, и что российские спецслужбы манипулируют Шамилем Басаевым, проходившим службу в советской армии.

Еще более впечатляющими являются многочисленные рассказы чеченских граждан. Эти свидетельства не оставляют сомнения в том, что рейды в Дагестан были организованы Москвой. С сентября в Чечне и Дагестане можно было услышать разговоры о том, что "исламисты" после жестоких боев в дагестанских деревнях, спокойно отходили в горы. Уже в декабре, чеченские
беженцы рассказывали об организованных поставках оружия боевикам Басаева, в частности в Урус-Мартане.

ТЕРРОРИСТИЧЕСКИЕ АКТЫ В РОССИИ

Борис Березовский, в отличие от других, пожелавших остаться неизвестными, публично заявляет, что "нет никаких доказательств причастности чеченцев к террористическим актам". 14 сентября, на следующий день после второго взрыва в Москве, заместитель министра внутренних дел России Игорь Зубов сказал: "Сейчас мы без всякого сомнения можем заявить, что за этими взрывами стоят Басаев и Хаттаб". Опровержения этих заявлений со стороны многих чеченских представителей так и не были услышаны, но, до сегодняшнего дня, российскими властями так и не было представлено ни одного доказательства того, что эти акты были организованы в Чечне. Более того, с прошлого года, расследование этих инцидентов проходит в обстановке абсолютной секретности, а официальные заявления по этому поводу становятся все более противоречивыми.

В Москве мэр Юрий Лужков и представители ФСБ на протяжении нескольких дней говорили о взрывчатом веществе гексогене, смешанном с сахарным песком. Следователи обнаружили в Москве несколько тонн подобной смеси. Подозреваемые, которыми становились те, на чьих руках находили следы этого вещества, были арестованы. В течение последующих месяцев, официальный представитель ФСБ Александр Зданович заявлял, что взрывчатое вещество было не гексогеном, а смесью "на основе алюминиевого порошка". Сегодня, природа взрывчатого вещества не уточняется. 5 января российские власти сообщили, что в Урус-Мартане, "центре террористов", было обнаружено вещество, идентичное тому, что было использовано для осуществления террористических актов.

Уже не сообщается о предполагаемых участниках терактов. 3 декабря Зданович заявил, что было арестовано 14 человек. Но он ничего не сказал о том, кто они, где содержатся и где допрашиваются. Личности двух других подозреваемых установлены, но в настоящее время они находятся в Чечне, вместе "с террористами". 19 января уже ничего не говорится об арестах. Однако российские власти сообщили о том, что передали Интерполу ордера на арест 80 чеченцев, среди которых Басаев. "Все эти разыскиваемые преступники находятся на чеченской территории, неконтролируемой федеральными войсками, некоторые могли укрыться в Грузии или Турции", – заявил российский представитель Интерпола.

Следователи пока не дали ответа на вопросы, связанные с организацией этих терактов, техника совершения которых отличается от других террористических актов. Ничего не было сказано о мощной материальной базе, необходимой для проведения подобных диверсий. Наконец, не было начато расследования о якобы сымитированном теракте в Рязани, который, после ряда противоречивых заявлений, был назван "тренировочным упражнением".

СПЛАЧИВАТЬ ОБЩЕСТВЕННОЕ МНЕНИЕ

Президент Чечни уже неоднократно заявлял о том, что теракты были подготовлены российскими спецслужбами. Илиас Ахмадов, "министр" иностранных дел Чечни, в ходе своего пребывания в
Вашингтоне в начале января этого года, предсказывал возможность новых терактов для сплочения общественного мнения в том случае, если российские войска потерпят серьезные неудачи. Итак, российские СМИ все чаще передают репортажи о трудностях, с которыми сталкиваются российские войска, а временно исполняющий обязанности президента Владимир Путин собирает 21 января на совещание ответственных сотрудников МВД, чтобы сообщить об "усилении опасности совершения терактов". "Вы помните, что произошло в Москве, Буйнакске и Волгодонске, после того, когда их взяли за горло в Дагестане, и что бандиты поняли, что они бессильны в прямой борьбе против нас", – подчеркнул он.

Российский политический класс и западных руководителей не интересуют эти вопросы, а также переговоры по выходу из кризиса, которые, возможно, будут начаты после президентских выборов.
7.5.2002
http://www.alexbelousov.sk/inopress/details.htm

Оригинал статьи в архиве «Ле Монд»:
Moscou aurait voulu et provoqué la guerre en Tchétchénie

LE MONDE 26 janvier 2000
Ancien premier ministre de mai à août 1999, Sergueï Stepachine a déclaré que « la décision d'envahir la Tchétchénie » « avait été prise dès mars ». L'intervention aurait eu lieu « même s'il n'y avait pas eu d'explosions en septembre » en Russie

RUSSIE L'intervention russe en Tchétchénie a-t-elle été planifiée bien avant que n'aient lieu les incursions de Chamil Bassaev au Daghestan et les attentats de septembre en Russie? L'ancien premier ministre de l'époque, Sergueï Stepachine, affirme que oui. LA DÉCISION de « mener une intervention active » contre la république indépendantiste et « d'arriver au nord [du fleuve] Terek » aurait été prise en mars 1999. L'INTERVENTION armée russe était « planifiée » pour « août-septembre », c'est-à-dire précisément au moment où ont eu lieu les attentats en Russie, utilisés par le pouvoir à Moscou pour justifier la guerre contre le « terrorisme international ». DES EXPERTS russes assurent que ces incursions furent coordonnées avec Moscou, et que les services secrets russes sont impliqués dans les attentats en Russie.
BONNET FRANCOIS
MOSCOU de notre correspondant

Alors que les morts se comptent déjà par milliers en Tchétchénie, les indices s'accumulent appuyant la thèse selon laquelle le déclenchement de la guerre en Tchétchénie aurait été une opération électorale minutieusement menée par le Kremlin. Ces indices nourrissent surtout de noires interrogations sur le rôle exact joué par les autorités russes dans les attentats de septembre 1999, qui ont fait près de 300 morts en Russie, et lors de l'incursion au Daghestan, début août, des combattants islamistes du chef de guerre tchétchène Chamil Bassaev.

UNE GUERRE PRÉMÉDITÉE

Le 14 janvier, dans un entretien au quotidien Nezavissimaïa Gazeta, Sergueï Stepachine, premier ministre de mai à août 1999, a fait voler en éclats l'explication officielle qui veut que cette guerre soit une « réponse aux actes de terrorisme international » et à « l'agression perpétrée contre la Russie ». Il explique en effet que dès mars 1999, la décision politique avait été prise d'envahir la Tchétchénie. « Je me préparais à une intervention active, ( ...) nous avions planifié d'arriver au nord du Terek (rivière coupant la Tchétchénie d'est en ouest) en août-septembre ». M. Stepachine ajoute que « cela se serait passé même s'il n'y avait pas eu d'explosions à Moscou » et que Vladimir Poutine, « à cette époque directeur du FSB (ex-KGB) était en possession de toute l'information ». Au passage, Sergueï Stepachine critique le tour pris par les opérations : « J'aurais réfléchi à deux fois avant de franchir le Terek et d'aller vers le sud (...), la blitzkrieg ne fonctionne pas et nous nous heurtons à une guerre de partisans. »

L'explication donnée au limogeage de M. Stepachine fut qu'il n'avait pas su empêcher l'alliance des ennemis politiques du Kremlin, Iouri Loujkov et Evgueni Primakov. Certains observateurs ajoutent que sa politique jugée insuffisante dans le nord du Caucase fut également la cause de son éviction. En clair, quand M. Stepachine préparait une opération militaire qui aurait visé à établir un cordon sanitaire autour de la Tchétchénie, certains cercles du Kremlin et conseillers de Boris Eltsine programmaient déjà le déclenchement d'une guerre totale. Il fallait pour cela de nouveaux motifs. Les attaques islamistes au Daghestan puis la vague d'attentats sans précédent en Russie allaient précipiter l'escalade.

SOUPÇONS DE COLLUSION

Les autorités russes n'ont jamais répondu aux soupçons de collusion avec les combattants islamistes de Chamil Bassaev. Des éléments ont été relevés, dès octobre 1999, par la presse occidentale, dont Le Monde et développés par des journaux russes. Une ou plusieurs rencontres se sont tenues en France, au début de l'été 1999, entre l'homme d'affaires Boris Berezovski, le chef de l'administration présidentielle, Alexandre Volochine, et des émissaires du chef de guerre tchétchène. M. Berezovski nie, expliquant que l'homme qu'il rencontra à Biarritz, début août, n'était pas un Tchétchène mais Vladimir Poutine en personne, quelques jours avant sa nomination au poste de premier ministre. En revanche, l'homme d'affaires reconnaît avoir maintenu des relations suivies, au moins téléphoniques, avec Chamil Bassaev et Movladi Oudougov, autre responsable tchétchène.

A cela s'ajoutent des accusations de collaboration portées, non seulement par le président tchétchène, Aslan Maskhadov, mais aussi par Rouslan Aouchev, président de la République d'Ingouchie. Le soupçon court dans la classe politique et chez tous les militants des droits de l'homme. « Bassaev au Daghestan, cela fait partie d'un accord militaro-politique organisé par Berezovski », assure le sociologue Boris Kagarlitski, en phase avec divers politologues moscovites. Ces derniers notent l'armement russe dernier cri dont disposeraient les « wahhabites », le financement de ces milices par le paiement des rançons et la trouble biographie de Chamil Bassaev, ancien de l'armée soviétique soupçonné d'avoir été manipulé par les services russes.

Encore plus troublants sont les très nombreux récits de civils tchétchènes, pour qui il ne fait pas de doute que l'offensive au Daghestan fut concertée avec Moscou. Dès septembre, en Tchétchénie comme en Ingouchie, on racontait comment les « islamistes » avaient pu tranquillement se replier dans les montagnes, après de violents combats dans les villages daghestanais. D'autres réfugiés, interrogés en décembre, ont fait état de livraisons d'armes organisées aux milices de Bassaev, en particulier à Ourous-Martan.

Boris Berezovski, encore lui, note publiquement, quand d'autres le font sous le sceau de l'anonymat, qu'il n'a « aucune preuve permettant d'attribuer les attentats aux Tchétchénes ». Le 14 septembre, soit le lendemain du deuxième attentat de Moscou, le vice-ministre de l'intérieur Igor Zoubov, déclare : « Nous pouvons dire maintenant sans aucun doute que Bassaev et Khattab sont derrière ces explosions ». Les démentis répétés de tous les responsables tchétchènes ne seront pas entendus, mais aucune des « preuves » que les autorités russes affirment détenir sur une « organisation en Tchétchénie » des attentats de l'an dernier n'a été rendue publique à ce jour. Pis, depuis quatre mois, l'enquête se déroule dans un secret absolu et donne lieu à des déclarations officielles qui, mises bout à bout, sont contradictoires.

A Moscou, le maire Iouri Loujkov et le FSB ont parlé pendant des jours d'un explosif dénommé hexogène, mélangé avec du sucre : les enquêteurs en trouvèrent plusieurs tonnes dans la capitale, des suspects furent arrêtés, qui portaient sur leurs mains des traces de cette substance... Or le mois suivant, Alexandre Zdanovitch, porte-parole du FSB, a affirmé que l'explosif n'était en aucun cas de l'hexogène, mais un mélange « à base de poudre d'aluminium »... Aujourd'hui, la nature de l'explosif n'est plus précisée, les autorités russes expliquant que le 5 janvier, a été découvert à Ourous-Martan, dans « un centre terroriste », un produit identique à celui utilisé lors des attentats.

Il en est de même pour les auteurs présumés. Le 3 décembre, M. Zdanovitch précise que quatorze personnes ont été arrêtées. Rien n'est dit de leur identité, lieu de détention ou interrogatoires. Deux autres personnes sont identifiées, mais celles-là, ajoute le porte-parole du FSB, sont en Tchétchénie, « avec les terroristes ». Le 19 janvier, il n'est plus fait état de ces arrestations. Mais les Russes expliquent qu'ils ont transmis à Interpol une liste de mandats d'arrêt internationaux concernant quatre-vingt Tchétchènes, dont Chamil Bassaev. « Tous les criminels recherchés sont dans les territoires tchétchènes non contrôlés par les troupes fédérales, certains ont pu s'enfuir en Géorgie ou en Turquie », déclare le responsable russe d'Interpol.

Les enquêteurs n'ont jamais répondu aux interrogations soulevées par les attentats, qui se distinguent par le mode opératoire des autres actes terroristes. Rien ne fut dit sur les énormes moyens logistiques nécessaires à ces explosions. Enfin, aucune enquête n'a été ouverte sur le « vrai faux » attentat de Riazan, le 23 septembre, présenté le lendemain par le chef du FSB, après plusieurs versions contradictoires, comme un « exercice d'entraînement ».

RESSOUDER L'OPINION

Le président tchétchène, Aslan Maskhadov, a dit et répété que les attentats étaient l'oeuvre des services russes. Ilias Akhmadov, ministre des affaires étrangères tchétchène, a prédit, début janvier à Washington, que de nouveaux attentats se produiraient lorsque les troupes fédérales enregistreraient de sérieuses défaites, afin de ressouder l'opinion publique. Or les médias russes multiplient désormais les récits de déboires russes et le président par intérim Vladimir Poutine a réuni le 21 janvier les responsables du ministère de l'intérieur pour annoncer que « le risque d'attentats grandit ». « Souvenez vous de ce qui s'est passé à Moscou, Bouïnask et Volgodonsk, après qu'on leur ait mis sur la gueule comme il convenait au Daghestan, et que les bandits ont compris qu'ils étaient impuissants dans une lutte frontale avec nous », a-t-il précisé. De toutes ces questions, comme celle de négociations qui seraient en cours pour sortir de la crise après l'élection présidentielle, la classe politique russe et les dirigeants occidentaux ne veulent pas se saisir.
https://www.lemonde.fr/archives/article/2000/01/26/moscou-aurait-voulu-et-provoque-la-guerre-en-tchetchenie_3587937_1819218.html?xtmc=moscou_aurait_voulu_et_provoque_la_guerre_en_tchetchenie&xtcr=7

Оригинал и комментарии

Продолжаем публикацию показаний «Почему и как они придумали Путина?» по делу Операция «Преемник». Ниже – часть 3, показания Г.Павловского.

Г.Павловский: У нас нет ничего, что не было бы заговором, по крайней мере, вначале.

Г.Павловский. Инакомыслящий, 3 декабря 2012 г.:
— Почему, с вашей точки зрения, выбор пал на Владимира Путина?
— Выбор Ельцина отчасти был случаен, но, как в сказках, он получил в точности то, чего хотел. Ведь он искал молодого политика, политика-человека, а не функцию. Путин был ответом на его поиск, даже если под конец он ему и не нравился... Поначалу многие в штыки приняли этот выбор. Дескать, «этот парень не может связать пару слов и у него рейтинг два процента»...
— А вас, крестника Лубянки, не коробило прошлое Владимира Путина?
— Наоборот — заводило! Создавало дополнительный драйв. Я смолоду знал, что по отношению к государству мы все, власть и антивласть, находимся по одну сторону. Пока КГБ идиотски гонялся за Павловскими, он позорно просрал СССР. Но Путин не принадлежал к 5-му управлению — абсурдному политическому сыску, который после путча 1991 года перешел на службу к олигархам. Теперь, я думал, былые разногласия остались в прошлом, цель — Россия. Путин мне нравился, и моральных проблем я не испытывал.

Г.Павловский. В воздухе запахло погонами, 24 ноября 2017 г.:
— Известно, что вы стояли у истоков проекта «Преемник». Слухи, как обычно, преувеличены?
— ...Да, я стоял у истоков проекта — в том смысле, что работал в нем с самого начала. Но автором его, несомненно, был Борис Ельцин... Так была поставлена задача еще в 1996 году, и эта установка в Кремле не менялась до конца президентства Бориса Николаевича. Я пришел в команду Ельцина весной 1996 года, когда начиналась его последняя избирательная кампания. А уже с осени работал в проекте, получившем потом название «Преемник».
— Кастинг преемников начался тогда же, в конце 1996-го?
— Ельцин занимался таким кастингом всегда, все 1990-е годы... Первым серьезным кандидатом в преемники стал, конечно, Борис Немцов. В 1997 году Ельцин выдернул Немцова в Москву, чтобы вырастить из него президента. И начало было успешным. Немцов был назначен первым вице-премьером — ради этого Ельцин пошел на конфликт с Черномырдиным, — его поставили в фокус интереса средств массовой информации... К июню 1997 года у Бориса Ефимовича был самый высокий президентский рейтинг в стране. Даже среди коммунистического электората он был способен конкурировать с Зюгановым.
— Что помешало этому плану? Кризис?
— Из обоймы потенциальных преемников Немцов выбыл еще до финансового кризиса. Выбыл в итоге войны на уничтожение его политической репутации, которую повели, объединившись, группа «Мост» Гусинского и группа Березовского. Вместе они контролировали большинство электронных медиа в стране, и шансов у Бориса не было. Уже весной 1998 года ведущий самой популярной тогда в стране политической телепрограммы [Е.Киселев] торжественно заявил в эфире, что такого кандидата в президенты, как Немцов, больше нет! И он был прав, рейтинг Немцова упал впятеро.
— Если верить Борису Николаевичу, его мемуарам, Путина он «приметил», когда тот возглавил главное контрольное управление президента. То есть весной 1997 года.
— На такой деликатный пост в Кремле никого нельзя было назначить в обход Ельцина. Конечно же, президент не просто согласился с его кандидатурой, а внимательно ее рассмотрел. Для него не было секретом чекистское прошлое Путина, а КГБ он, как известно, сильно не любил. Значит, принял обдуманное решение...
— Мысль, что вот он, преемник, тогда не мелькнула?
- Нет-нет, тема преемника стала актуальной несколькими месяцами позже, когда правительство уже возглавлял Примаков. Который предъявил во всей красоте модель сильного премьера при уходящем президенте. Сильного правительства у нас прежде не допускалось, Кремль вечно подминал под себя кабинет. А тут явился решительный премьер, действующий без оглядки на президента, опираясь на парламент... Это впечатляло. Именно эту модель мы применили потом в сценарии президентской кампании Путина: глава правительства в обстановке кризиса расширяет свои полномочия до президентского уровня. Сценарий путинских выборов можно по праву назвать сценарием Примакова... В общем, приближались выборы, положение становилось все опасней. Вот тут уже нужно было решать вопрос о преемнике.
— О преемнике-силовике?
— После дефолта августа 1998 года... Борис Николаевич разочаровался в своей прежней ставке на интеллигенцию. Не на 100 процентов, но очень, очень сильно. Он доверял «умникам», либеральным экономистам, а те его подставили. И с осени 1998 года президент прекращает поиски преемника среди штатских — Сергей Кириенко был, наверное, последним в ряду «умников», обозначив, так сказать, конец маршрута, — и начинает искать среди людей в погонах. Это стало заметным быстро: в декабре 1998-го администрацию президента вместо журналиста Валентина Юмашева возглавил генерал Бордюжа.
— Но очень скоро оттуда исчез.
— Исчез оттого, что проявил тяготение к Примакову, естественное для человека его сословия. А такая связка президенту казалась опасной. Но на критерии ельцинского отбора это не повлияло. Хорошо помню, как зимой 1998–1999 годов на наших обсуждениях утвердился тезис «нужен интеллигентный силовик!». Это и стало ориентиром при поиске кандидата.
— У Путина была серьезная группа поддержки в ельцинском окружении. Кто входил в эту группу? И кто был против?
— ...Людей, которые твердо, категорически высказывались бы тогда против его кандидатуры, я не припоминаю. К началу 1999 года всем было ясно, что преемником станет выходец из силовых структур. В воздухе, так сказать, запахло погонами. И не только в Кремле. По кремлевскому заказу социологи провели тогда забавное, но очень показательное исследование — с вопросом «какого киногероя вы хотели бы видеть следующим президентом?» Первое место разделили два персонажа. Один ожидаемый — Петр Великий в исполнении, кажется, Николая Симонова. А второй неожиданный — Штирлиц в исполнении Тихонова...



— Насколько понимаю, на последнем этапе кастинга выбор был между Путиным и Степашиным.
— ...О выборе в пользу Путина я знал еще до назначения Степашина премьером... У Степашина была репутация, богатая политическая биография, и он показался решением. Но с самого начала его считали решением временным. Впрочем, не верю, что все было предрешено. Степашин мог и остаться — если бы совершил чудо, которое позднее продемонстрировал Путин, если б и его рейтинг стал бурно расти. Но в этом и была закавыка: его поддержка росла медленней, чем за год до этого у Кириенко, после назначения того премьером. Степашин не стартовал на третьей скорости... Борис Николаевич все колебался, все откладывал и откладывал решение. Так тянулось примерно недели две. Ельцин до последнего надеялся на степашинское чудо. Но чуда не произошло.
— Когда кандидатура Путина стала основной? Есть версия, что последним тестом для него явилась ситуация вокруг взбунтовавшегося генпрокурора Юрия Скуратова.
— Не исключаю. Конечно, в борьбе Ельцина со Скуратовым Путин сыграл важную роль. Хотя, насколько я помню, Миша Лесин рекомендовал Путина Ельцину еще до скуратовского скандала. Кстати, Лесин именно себя считал автором идеи о путинской кандидатуре... Говорил он мне об этом еще весной 1999-го...
При премьере Примакове ареста Бориса Абрамовича ожидали со дня на день. Многие от него тогда отвернулись, но Путин не испугался. Были и другие похожие истории. Самая известная, действительно впечатляющая, — эвакуация из России Анатолия Собчака, находившегося под «заказным» следствием. Вот одна из причин того, почему выбор пал на Путина: такие поступки создали ему в глазах Ельцина репутацию надежного парня...
Главной идеей было то, что премьер действует как вице-президент, широко применяя президентские полномочия. Ясно, что Ельцин держал руку на кнопке и в любой момент мог все остановить. Поэтому Путину было важно не рассердить дедушку...

Г.Павловский в книге-интервью И.Крастеву «Экспериментальная родина», 4 июля 2018 г.:
К.: А когда возникает проблема преемника? Почему — Путин?
П.: ...Разумеется, Ельцину в конце концов был нужен преемник, но преемник чего и внутри чего? Преемник, перенимающий его власть. С 1996 года и до конца его президентства мы в Кремле говорили не о «преемнике», а об укреплении власти. Власть, власть и еще раз власть! «Преемник» был синонимом этого понятия, заместившего нам идею государства и картину страны. Как после Ельцина воссоздать сильную и разумную власть? Вот что было в центре проекта 2000 года и на что годами работала администрация президента.
Сдвиг от образа страны к образу власти уже носился в атмосфере. Например, группа Гусинского, не позволив Чубайсу после выборов 1996 года сохранить штабную машину, создала свое PR-агентство. И как, думаешь, они его назвали? «Технология власти»! Меритократы «Моста» знали, что это название популярного антисталинского памфлета, что само это словосочетание в 1990-е было иносказанием сталинизма. Но прежние табу отпадают, и дебаты сводятся к одному вопросу — как технично создать неуязвимую власть и как ее удержать? Считают, что нерушимость страны обеспечит только нерушимая власть президента. В этом уравнении — корень многих будущих зол. Одновременно мы искали «клей» для прокремлевской коалиции на будущих выборах. Сам тогда будучи реваншистом, я видел ее коалицией реванша проигравших. Имея в виду группы, наиболее пострадавшие от реформ 1990-х и разрушения советских институтов, — врачей и учителей (бюджетников), армию, ФСБ, ученых, пенсионеров, домохозяек. Проигравшим надо было дать верный шанс государственного реванша, а не просто смазливого кандидата... Замысел проекта был в том, чтобы, микшируя средства управления, публичной политики и масс-медиа, создать в ушах избирателей территорию бесспорной гегемонии власти как виртуальный плацдарм будущего режима. К концу 1990-х цель создания новой власти стала настолько общей и консенсусной, что уже не обсуждалась.
К.: Это была и позиция «семьи», и позиция Бориса Березовского?
П.: Пожалуй, да. Но тогдашний Кремль не был агентством защиты интересов ельцинской «семьи». Будь поосторожнее с понятиями, рожденными войной русских пропагандистских машин. Администрация президента была рыхлым клубом интеллигентских, бюрократических и лоббистских группировок. Включая медиасреду с ее пристрастиями и интересами. Даже в дни, когда НТВ поджаривало президентский рейтинг Бориса Немцова, на совещаниях бывал Зверев, тогда доверенный человек Гусинского. Еще не было правила вычеркивать любого, кто «воюет против президента». Его введет Александр Волошин в 1999 году. В дни смертной рубки избирательной кампании родилось правило: «чужим» — никаких интервью, их не звать на «наши» телеканалы. Со временем из этого невинного правила вырастет телецензура «управляемой демократии»...
К.: ...почему вообще Путин стал означать «новый режим»? Что вы такого в нем увидели?
П.: ...Мы всегда отслеживали соответствие своих сценарных идей «критерию БН» — приемлемы они для него лично или нет? У Ельцина не было сил править страной, но вполне хватило бы силы опрокинуть неприемлемый для себя план...
После дефолта Ельцин отказывается от ставки на интеллигенцию и меритократов. Он решает, что следующий президент не будет похож ни на Немцова, ни на Кириенко. Не молодой реформатор, не технократ в очках, а крепкий мужик в погонах. Руководителем кремлевской администрации вместо журналиста Юмашева стал Николай Бордюжа — генерал, интеллигентно смотревшийся силовик. Но к тому времени премьером уже был другой интеллигентный силовик — Евгений Примаков.
В сентябре 1998 года я участвовал в необычном голосовании по кандидатуре премьера на старой андроповской даче. Черномырдин не проходил — над Думой нависла угроза премьера Лужкова. Каждый написал на бумажке три фамилии, бумажки кинули в кружку Юмашева. Мягкое рейтинговое голосование. Подсчитывая, Валя удивленно сообщил, что... победил Примаков.
И то, что президент сперва отнесся к нему с доверием, напугало многих в Кремле. Ельцин после дефолта 1998 года — человек, разочарованный в способности умников-журналистов создать что-либо государственно-прочное. Он считал, что дефолтом (а прежде скандальным «делом реформаторов» Немцова—Чубайса) интеллигенты его подставили. Об этом он говорил Примакову и пробудил дремавшие в том амбиции. Слово «силовик» стало трендом сезона. На встречах в Кремле все чаще звучит рефрен «нужен интеллигентный силовик».
К.: Вы делали Путина по модели Примакова.
П.: Не сразу. Хотя «модель Примакова» часто анализировалась на мозговых штурмах у Михаила Лесина конца 1998 года. После Рождества на рабочем столе оставались две модели. Одна привычная — молодой реформатор, право-левый популист вроде Бори Немцова. Но на эту роль уже неудачно пробовали Сергея Кириенко.
В стране кризис, и от премьера ждут действий. Ельцин нехотя предоставляет Примакову обширный коридор действий, какого он не давал никому со времени тандема с Гайдаром в 1992 году. Так нашелся еще один элемент сценария, важное его уточнение — премьер действует в роли верховного регента. Примаков бешено набирал президентский рейтинг, быстрее Кириенко, и мы видим: наша модель работает! Одна беда — кандидат не наш.
К.: Что значит не ваш?
П.: «Не нашим» он был не для меня, идейно всеядного, а для Ельцина и его близких. Как технолог, я был равнодушен и просто ждал, кого назовут, чтобы его продвигать. Решите, что наш кандидат — Никита Михалков? Ладно, пускай Михалков. Примаков? Да ради бога!...
Увы, наш кандидат выглядел неблестяще, и я поначалу смотрел на него лишь как на центральную фактуру сценария. Путин не казался лучшим выбором на главную роль. Над ним и прежде подшучивали на совещаниях. Он был неловок, скрытен, то молчал, то предлагал вовсе несуразное. Первое представление его в Думе было полупровалом, и все-таки Дума его утвердила — как удобного врага, как легкую добычу для кандидата в президенты Примакова...
Когда я в августе докладывал план в Кремле Путину — он короткий, две странички главных пунктов, — тот не сказал ничего. Тогда Волошин прямо спросил: «Ну что, не противно?» «Не противно», — ответил Путин, и мы стали работать... Разумеется, исключительные свойства кандидата были известны. Его лихость при спасении бывшего шефа Анатолия Собчака от судебного преследования со стороны врагов. На этот пример верности сам Ельцин ссылался как на веский фактор выбора в пользу Путина...
Уголовное дело на Собчака его враги завели еще при подготовке к выборам губернатора Санкт-Петербурга. Неправильная приватизация каких-то квартир, мелочь по московским масштабам. Но после провала Собчака на выборах дело возобновили и повели к аресту и осуждению. Используя связи в ФСБ и в бизнесе, Путин переправил Анатолия Собчака во Францию. Делал он это по собственной инициативе, как считают, или по негласной просьбе семьи Ельцина, я могу только догадываться. Вылет в Париж, кажется, оплатил Ростропович. Для чиновника администрации президента то был карьерный риск, от которого Путина не спасало одобрение уходящего Ельцина. Тот умел быть коварным. После его ухода Путин легко мог пойти обвиняемым по «делу Собчака». Но необычно смелый для функционера-чекиста ход не был забыт. Весной 1999 года фамилия Путина стала первой в ельцинском шорт-листе. Мне сказали, что он «хоть и из КГБ, но парень свой — абсолютно отмороженный!» Что для меня было наилучшей рекомендацией: ведь мы сами были отмороженными парнями.
К.: Готовность к высокому риску.
П.: Да, та склонность к «чрезмерному риску», что, по слухам, записана в его личном деле в КГБ как профессиональный дефект...
Предстояло продвигать концепт новой власти и образ ее народности параллельно, а затем смикшировать оба образа вокруг темы государства. Что в центре кампании будет идея государства Россия, решено было еще раньше, к концу 1990-х. Праволиберальный процесс реформ уже у Немцова преобразовался в «народный капитализм с государственным менталитетом». Образ народа здесь уже стал патерналистским. Избиратель хотел, чтобы его кандидат ворвался во власть, но со стороны власти же — из Кремля в Кремль, но не с улицы! «Кандидатам улицы» российская улица не доверяла. Она предпочитала найти избранника своим агентом в Кремле — наподобие Штирлица из советского сериала. При проведенном весной 1999 года социологическом опросе образ Штирлица оттеснил других киногероев как идеал нового президента России.
Итак, наш «кандидат-резидент» стартовал среди иллюзий противника, будто сам он никто, а опасен Ельцин, готовый «цепляться за Кремль». Тогда, действуя как силовой премьер, Путин начинает применять полномочия, по сложившемуся представлению — президентские. Ельцин этому не противится, что поначалу примут за его слабость. На фоне слабого Ельцина ярче проступает сильный стиль молодого премьера. К концу кампании из ставленника «семьи» кандидат превращается в знамя реванша всех социально проигравших России. Защитника стариков-пенсионеров, вождя обнищалой армии, кумира образованцев и домохозяек, лидера нарастающего большинства. И под конец при досрочном уходе Ельцина в отставку Путин уже — и.о. президента, то есть Верховный главнокомандующий Вооруженными силами России до дня президентских выборов.
...по сценарию, электоральным большинством должна была стать широкая «коалиция реванша» — союз групп и классов, проигравших в 1990-е. Коалиция Кремля была парадоксальной. Сюда вошли круги разочарованной, уже не слишком демократической интеллигенции, прозябавшей в безденежных отраслевых институтах. Те, кого в более сытные времена Солженицын заклеймил именем «образованщина». Врачи, учителя, инженеры и техники гибнущих предприятий, наукоградов, работники военно-промышленного комплекса. За ними кадровые военные, низшее и среднее офицерство — для силовиков прошлая профессия кандидата сама по себе заменяла программу. Эти группы избирателей уже не были идейно несовместимы, как в 1996 году, когда было живо противопоставление коммунистов демократам. Для них всех Путин выглядел последним шансом отыграться...
Идеологическая кампания склеивалась с военной и национальной. Борьба с чеченской экспансией символически замещала немыслимую борьбу с Западом.
Вокруг этого строилась собственно имиджевая работа. Кандидат Путин действовал на фоне Ельцина. Толковый крепыш на фоне уходящего старца — вот источник эмоциональной динамики образа. Из смертоносной обузы для кандидата власти Ельцин превращался в драматургический мотор сюжета: старик убывал, но его место замещалось молодым. Как при загрузке нового программного обеспечения. По сценарию, вера в неизбежный уход Ельцина от власти подтверждалась чудом прихода Путина, собирая нужное ему большинство...
Прошел месяц премьерства Путина, а его президентский рейтинг еле рос, даже у Кириенко в 1998-м динамика была получше...
Путинское решение воевать в отместку за взрывы было спонтанным... Политический спортсмен вступался за русский народ, мобилизуя государство и оживляя его войной. Корректировку кампании вели на ходу, и тут зарождается путинское большинство как концепт. У меня до сих пор где-то валяется текст сообщения ТАСС от 1 декабря с моей правкой, где я заменил термин «коалиция большинства» на «путинское большинство». Выборы далеко впереди, и большинства у Путина нет, но кампания перестраивается вокруг новой идеи. Отныне Путин не «кандидат Ельцина», а выдвиженец путинского большинства нации. Он идет на выборы как представитель якобы реального большинства, и другим лучше расступиться. Здесь не силовой, а национальный аспект: новая нация входит в государственные права. Кампания облеклась в стилистическую маску национально-освободительной революции — простой парень из ленинградских коммуналок именем народного большинства берет Кремль!
Штаб долго держал блок «Единство» в далеком резерве президентской кампании — блок ассоциировался с Березовским, а это имя для избирателя... было красной тряпкой. Центральным пропутинским блоком назначили «Союз правых сил» во главе с Сергеем Кириенко. Президентский рейтинг Путина рос, а «Единство» не выходило из электорального гетто в 5—6%...
В день выборов президента в марте 2000 года я ликовал в штабе со всеми. Каждый говорил тост, и Сурков произнес то сакраментальное «За обожествление власти!» Меня это слегка оцарапало, хотя культ власти тогда разделял и я...
Кстати, в истоке идея атаки на НТВ — не путинская. На этот счет у меня есть ясное воспоминание. Вечером 30 декабря 1999 года прошло заседание штаба перед уходом Ельцина. Все пили водку специального выпуска. Лесин прислал записку «Приятно быть в команде победителей?» Захватив бутылку с пошлой этикеткой («Светлый ПутьIn the Future»), мы с другом поднялись ко мне в кабинет. И он — очень либеральный журналист, сделавший головокружительную карьеру, — вдруг сказал: «Первое, что мы сделаем, — грохнем НТВ!» Я поразился — кампания заканчивалась, и все думали, что с победой отменятся телевизионные войны. Мой высокий друг не имел отношения ни к Путину, ни к Питеру, ни к ФСБ. У назревавшей войны были старые ельцинские корни.

Диссидент, ставший идеологом Путина, 9 июля 2018 г.:
К концу 1998 года Павловский вошел в состояние «технологического крейзи», уверенного в том, что избрать можно любого. «Мне было все равно, понимаете? У меня есть машина, которая выберет кого угодно. Назовите покойника — мы сделаем конструкцию, встроим его, и его тоже выберут», — рассказывает он. К тому моменту политтехнолог, на его взгляд, уже «перешел черту», став «радикалом» при власти. Когда почему-то речь зашла о том, что преемником может стать министр путей сообщения Николай Аксененко, он и с этим не стал спорить: «Черт с ним, пускай Аксененко!.. Вы понимаете, я был абсолютно всеяден тогда. Абсолютно»...
«Трагически плохую роль» в этом, по его мнению, сыграло НТВ, — может быть, не ожидая того. «Они ввели пропагандистски удачный, но человечески грязный концепт „Семья Ельцина“, имея в виду — мафиозная семья. Здесь и возник вот этот вот личный момент, — поясняет Павловский. — И началась война. И я себя убедил, что надо спасать старика и одновременно вводить новый режим». В это время Павловский, по его признанию, готов был оправдать практически все: даже предлагал ввести чрезвычайное положение и наделить правительство диктаторскими полномочиями...
Я помню, как Сванидзе, который вел тогда программу „Вести“, сказал в прямом эфире жителям Калининграда приглушить свои телевизоры, потому что им еще час голосовать, а остальным сообщил приблизительные результаты выборов. И стал зачитывать данные с нашего сайта...
Тогда же ФЭП впервые стал использовать технологию «неофициального сайта» — оппоненту заводился как будто его собственный сайт, начиненный компроматом; СМИ, не разобравшись, писали по нему новости. «Коммерсант» сравнивал такие методы с чекистскими; главу ФЭПа это не смущало...
«Идея создать правоцентристскую партию на основе государственной бюрократии и тем самым вывести либералов из гетто принадлежала Денису Драгунскому, — рассказывает политтехнолог. — Он написал об этом очень толковую записку еще в 1998 году. И потом я ее, эту идею, раскручивал. Но непосредственно „Единство“ создал Березовский»...
Предложенный Павловским сценарий был прост: молодой спортивный лидер страны ведет ее в третье тысячелетие, причем на выборы его выдвигает не стареющий Ельцин, а народ, — хоть и идет Путин «из Кремля в Кремль». «Парадокс нашего общественного сознания в том, что люди на самом деле не хотят, чтобы из улицы шли во власть, — рассуждает Павловский. — А Штирлиц уже был там, во власти, но законспирированно. И вот он расконспирировался и открыто действует в интересах народа. А Ельцин уходит. Просто картина мечты»...
[Путин] настолько быстро освоил все сценарные роли, что играет их до сегодняшнего дня...
Павловский признает: в 1999 году между администрацией президента и НТВ уже шла «война на уничтожение». По его словам, ставшие теперь привычными «темники» для своих СМИ появились именно в тот период — а с чужими решено было действовать жестко. «Например, появилось такое правило: мы не ходим на вражеские каналы и не даем им интервью. И их ньюсмейкеров не пускаем к себе, — вспоминает Павловский. — В условиях кампании это звучало как бы совершенно естественно и даже невинно и казалось очень действенным. А дальше… Я, между прочим, только потом понял, что из этого решения выросла вообще вся система цензуры»...
То, что выпады в адрес семьи Ельцина и его самого на НТВ приобрели личный характер, предопределило будущий разгром телеканала, говорит Павловский: «В последние дни перед уходом Ельцина уже был разговор, что после этого, — ну, сразу накажем НТВ».

Г.Павловский в интервью Ж.Немцовой, 27 ноября 2018 г.:
Вы говорили о том, что вы раскаиваетесь, что вы были одним из строителей путинизма. Вы раскаиваетесь в целом или в каких-то конкретных действиях?
Нет, я не раскаиваюсь в целом. Я ведь считаю, что наша система практически неуязвима. В отличие от Советского Союза, она переживет и Путина, и еще не одну перестройку. Мы создали такую удивительную сетевую государственность, которая сегодня захвачена группой корыстных мерзавцев.
У меня был ряд очень плохих действий, но в остальном в целом я доволен...
Некоторые политтехнологические вещи, которые я себе позволял, – то, что мы выделывали с коммунистами в 1996-м году, было некрасиво. Черный пиар – это болезнь дилетантов...
Мы не замечаем, что не Путин управляет страной. Путин делегирует маленькой группе людей президентские полномочия. Это, между прочим, должностное преступление, может быть, оно и уголовное, я не знаю. В том числе и полномочия верховного главнокомандующего, а это уже, извините меня, военное преступление.
Когда мы говорим "Путин сделал то-то", мы говорим о Сечине, Ковальчуках (Юрий Ковальчук, совладелец и председатель совета директоров банка "Россия", Михаил Ковальчук, директор научного центра "Курчатовский институт". – Ред.), Ротенберге (Аркадий Ротенберг, бизнесмен – Ред.), поваре Пригожине (Евгений Пригожин, бизнесмен. – Ред.). Конечно же, и о руководителях президентской администрации Вайно и Кириенко.

Оригинал и комментарии

В той самой заметке, какая была процитирована в предыдущем тексте, А.Чубайс решительно заявил: «Россия — страна бедная, значительная часть населения живет бедно или очень бедно». На что Директор департамента информации и печати МИД России М.Захарова задала ему вопрос: а почему же «значительная часть населения живет бедно или очень бедно»?

Казалось бы, все ясно – речь идет о сегодняшнем дне. О сегодняшней России говорит и Чубайс, и о ней же спрашивает его оппонент. Казалось бы, чего проще ответить именно на четко поставленный вопрос: «почему сегодня Россия является бедной страной?» Тем более что за последние пять лет накопилось столько вопиющего материала о том, как с начала агрессии Кремля против Украины в России заметно возросли масшабы бедности, увеличилось число граждан с доходами ниже прожиточного уровня, рухнули значения всех социальных показателей – доходов, расходов, потребления, уровня жизни. Казалось, Чубайсу подана такая удобная подача от заметного спикера нынешнего режима, подхватив которую он мог бы легко объяснить и г-же Захаровой и широкой общественности, как путинская администрация, самоотверженно защищаемая спикером МИДа, делает российских граждан бедными, очень бедными, еще бедней.

Но Чубайс не воспользовался подачей. Вместо этого он предпринял попытку защитить нынешний Кремль, пытаясь перевести разговор на совсем другую тему. И вместо ответа на вопрос «почему сегодня Россия является бедной страной?» он внезапно стал рассказывать о своих – кажущихся ему «геройских» – подвигах в бытность, когда был государственным служащим:

«Когда мы начинали, в 1991 году Вы были ещё совсем маленькой девочкой и, вряд ли помните, что в то время средняя зарплата была около 12 долларов в месяц, деревянный рубль неконвертируемым, частнопредпринимательская деятельность была преступлением, Сбербанк со сбережениями населениями банкротом, годовое падение экономики 10-12%, реальная инфляция свыше 100%, а магазины пустыми.
Мы в С-Петербурге на заседании Исполкома обсуждали — хватит мяса городу на двое суток или все-таки на четверо. Хорошо помню уже позже, в 1992 в Правительстве, как заседания начинались с доклада Министра хлебопродуктов (было такое министерство) о продвижении судов с импортным зерном в Россию из Канады и Австралии.
Начав с этой точки строительство и государства и экономики (ведь ни того, ни другого по-сути уже не существовало) мы (и я сам в том числе) конечно же совершили много ошибок. Тем не менее, когда вы начали свою работу, экономика в стране росла, рубль был конвертируемым, инфляция резко снизилась, дефицит исчез полностью.
Это получилось не само по себе, а благодаря созданной в стране рыночной экономике, возрождённой в России частной собственности, построенной практически заново системе государственной власти на основе Конституции Российской Федерации (которую страна получила, пройдя по грани Гражданской войны).
Мне, уважаемая Мария Владимировна, довелось работать в четырёх или пяти составах Правительства под руководством Ельцина, Гайдара и Черномырдина, но ни в одном из них не было принято оскорблять и призывать к ответу предшественников. Также не было принято срываться на популистскую риторику и заменять серьезный разговор дворовыми аргументами».

То есть никто Чубайса за язык не тянул. Его спрашивали совсем про другое. Но он сам, собственноручно, своими собственными ручонками, стал показывать на себя и на свои действия в 1990-е годы. Обращаем внимание общественности и особенно авторов прочубайсовской заметки из «Ведомостей» «Почему в 2019 году во всем по-прежнему виноват Чубайс»: пыль с мема «во всем виноват Чубайс» стал сдувать не кто иной как сам Чубайс. Никто его про 1990-е годы не спрашивал. Но раз уж он сам напросился, то за внимание к его деяниям во время пребывания в госаппарате он может благодарить только самого себя.

Чубайс сам предложил период для разбора его деятельности в роли госслужащего – с ноября 1991 г., когда он стал федеральным государственным чиновником (председатель Государственного комитета по управлению государственным имуществом – министр РСФСР) по сентябрь 1998 г. (спецпредставитель президента по связям с международными финансовыми организациями). Что же за эти 7 лет, пока Чубайс был в госаппарате, произошло с российскими – экономикой, социальной сферой, государством, политической сферой, благосостоянием граждан, с уровнем бедности населения, с обсуждения которого Чубайс и начал этот разговор?

Все данные ниже взяты из официальных публикаций Росстата и из докладов известных зарубежных организаций.

В ноябре 1991 года, когда Чубайс начал работать в правительстве, средняя зарплата в России была не 12, а 10 долларов в месяц. Через два месяца, в январе 1992 года, она упала до 7 долларов, в сентябре 1998 г. она составляла 77 долларов, а в январе 1999 года – 52 доллара. То есть даже в долларовом, самом удобном для Чубайса измерении (из-за произошедшего открытия экономики и ее последующей интенсивной долларизации), прогресс за 7 лет оказался, мягко говоря, не слишком впечатляющим.

Если же рассчитать российскую зарплату не в долларах по обменному курсу, а в рублях в постоянных ценах (то есть оценить ее реальную покупательную способность на внутреннем рынке), то с ноября 1991 г. по сентябрь 1998 г. она упала на 40%. Если считать зарплату в среднем за год, то ее падение в 1998 г. к 1991 г. составило 57%, то есть ее реальная покупательная способность опустилась до 43% от уровня 1991 г. Средняя пенсия за тот же период упала на 48%, располагаемые денежные доходы – на 47%.

Резко выросла социальная дифференциация населения. Даже по официальным (и очень неполным) данным квинтильный коэффициент (отношение доходов пятой части населения с самыми высокими доходами к доходам пятой части населения с самыми низкими доходами) вырос с 2,6 раза до 7,8 раза. При том, что располагаемые денежные доходы в среднем упали на 48%, а доходы пятой части самых бедных граждан рухнули на 74% (трудно подобрать адекватные слова для описания этой человеческой катастрофы), даже доходы пятой части населения с самыми высокими доходами все равно снизились на 20% по сравнению с 1991 г.

Интегральный показатель уровня жизни – объем частного потребления на душу населения – по данным ФСС в 1998 г. был на 42% ниже, чем в 1991 г. Все это свидетельствует о беспрецедентном обнищании жителей России.

В 1992 г. (в первом по времени году, по которому есть сопоставимые данные) число безработных в России по методологии МОТ составило 3,9 млн.чел, а к 1998 г. оно выросло более чем вдвое – до 8,6 млн.чел.

В 1991 г. в России родилось 1795 тыс.чел., а в 1998 г. – на 512 тыс.чел. меньше, только 1283 тыс.чел. За тот же период число умерших увеличилось на триста тысяч человек – с 1691 тыс.чел. в 1991 г. до 1989 тыс.чел. в 1998 г. Естественный прирост населения, бывший в 1991 г. положительным на уровне 104 тыс.чел., сменился естественной убылью населения в 705 тыс.чел. в 1998 г. За семь лет работы Чубайса во власти (1992-1998 гг.) суммарное число умерших (14,5 млн.чел.) почти на 5 млн.чел. превысило число родившихся (9,6 млн.чел.).

Безотносительно к тому, что именно Чубайс обсуждал на заседаниях Ленинградского исполкома и российского правительства в 1991 г., потребление населением почти всех продуктов питания в результате деятельности его и его коллег существенно сократилось. В 1991 г. в России на душу населения было потреблено мяса – 65 кг, а в 1999 г. – только 47 кг, молока – соответственно 348 литров и 194 литра, яиц – 229 и 199 штук, фруктов и ягод – 35 и 22 кг, овощей – 87 и 81 кг. Единственным продуктом, потребление которого бесспорно возросло за 7 чубайсовских лет, оказался хлеб – 101 и 111 кг.

Заседания российского правительства с участием Чубайса не начинались и в принципе не могли начинаться «с доклада Министра хлебопродуктов (было такое министерство)», как утверждает Чубайс. В ноябре 1991 г. такого министерства в составе российского правительства уже не было. Министерство хлебопродуктов РСФСР было ликвидировано 30 июля 1991 г., т.е. за три с половиной месяца до того, когда в правительстве появился Чубайс.

Сбербанк со сбережениями населения никогда не был банкротом, как утверждает Чубайс. Банкротом был Внешэкономбанк СССР. Но он стал банкротом не до того, как Чубайс и Гайдар пришли в правительство, а после. После того, как своим постановлением Гайдар практически полностью остановил экспорт нефти и нефтепродуктов, что сразу же обрезало приток валюты в страну и стало удобным поводом для банкротства Внешэкономбанка и его собственника – Советского Союза.

Когда Чубайс очутился в правительстве, рубль уже не был «деревянным», он стал частично конвертируемым по текущим операциям после того, как 1 марта 1991 г. Верховный Совет СССР принял Закон о валютном регулировании, а Государственный банк СССР легализовал валютнообменные операции с 1 апреля 1991 г.

Когда Чубайс появился в правительстве, частнопредпринимательская деятельность в СССР и России давно уже не была преступлением. Закон СССР об индивидуальной трудовой деятельности был принят 11 ноября 1986 г., Закон СССР о кооперативах – 26 мая 1988 г., Закон СССР о собственности – 6 марта 1990 г., Закон СССР о предприятиях – 4 июня 1990 г., Закон СССР о банках и банковской деятельности – 11 декабря 1990 г., Закон РСФСР о собственности – 24 декабря 1990 г., Закон РСФСР о предприятиях и предпринимательской деятельности – 25 декабря 1990 г., Закон РСФСР о приватизации государственных и муниципальных предприятий в РСФСР – 3 июля 1991 г., Закон РСФСР о приватизации жилищного фонда – 4 июля 1991 г. К тому времени, когда Чубайс оказался в правительстве, в стране были уже сотни тысяч, если не миллионы частных предпринимателей, многие из которых приняли участие в противодействии августовскому путчу, случившемуся за три месяца до появления Чубайса в российском правительстве.

Следует еще раз напомнить всем тем, кто успел забыть, что к легализации частного предпринимательства, появлению класса частных собственников, приватизации гражданами квартир, введению конвертируемости рубля, к свободному выезду за рубеж, свободным выборам, свободной прессе ни Чубайс, ни Гайдар никакого отношения не имели. Все эти поистине революционные меры, заложившие основы рыночной экономики и свободного общества в нашей стране, были осуществлены реформаторами СССР и РСФСР задолго до появления Гайдара и Чубайса в российском правительстве.

Годовое падение экономики в 1991 г. было не 10-12%, как заявляет Чубайс, а 5%. Через семь лет, в 1998 г., когда Чубайс уходил из правительства, падение ВВП составило даже бОльшую величину – 5,3%. Всего же за эти чубайсовские годы (1992-98 гг.) российский ВВП сократился почти на 40%, а промышленное производство – на 50%.

Это правда, что инфляция в 1991 г. составила 160%. Но в 1998 г. она была 84,5%. А за семь чубайсовских лет кумулятивный рост цен в России составил 4475 раз.

Когда Чубайс пришел в правительство, объем внешнего долга страны составлял 68 млрд.дол., а его отношение к ВВП составляло 12,5%. За эти семь лет, в том числе благодаря деятельности непосредственно Чубайса, размер внешнего долга вырос почти на 90 млрд.дол. – до 156 млрд.дол., а его отношение к ВВП – до 58%. Долговая нагрузка на российских граждан и платежи России внешним кредиторам многократно возросли, а Чубайс получил от своих зарубежных друзей титул лучшего министра финансов.

Естественно, ни с какой точки «строительство государства и рыночной экономики (ведь ни того, ни другого по-сути якобы уже не существовало)» Чубайс не начинал, потому что и российское государство существовало, и рыночная экономика действовала до и без Чубайса.

В какой степени Чубайсу и его коллегам удалось разрушить доставшуюся им экономику и подорвать благосостояние российских граждан, говорят, в частности, приведенные выше цифры. Что же касается разрушения доставшегося им государства, то об этом свидетельствуют данные о деградации правопорядка и уничтожении политических прав и гражданских свобод в России. По данным шведского института V-Dem индекс верховенства права в России, составлявший в 1991 г. 0,267, в 1998 г. снизился до 0,250. Значение индекса политических прав и гражданских свобод Фридом Хауз, составлявшее в 1991 г. 6,92 (по десятибалльной шкале), к 1998 г. упало до 5,23.

Инициатором уничтожения свободы слова в России, как напоминает нам П.Авен, был также не В.Путин и не Б.Березовский, а А.Чубайс: «В начале 90-х годов в России действительно было свободное телевидение. И еженедельные совещания в администрации по телевидению — о том, что должны показывать Первый и Второй канал, — начал отнюдь не Березовский и отнюдь не Путин. Их начал проводить Чубайс. Я считаю, что подобные вещи чрезвычайно опасны» (Разговор А.Гольдфарба и П.Авена. Время Березовского, М., 2017).

Но наиболее трагическую иллюстрацию разрушения правопорядка и справедливости (чем Чубайс не стесняется цинично гордиться) стал колоссальный рост числа убийств в России. В 1991 г. жертвами убийств в России были 22,6 тыс.чел., в 1998 г. – 33,6 тыс.чел. В 1993-1995 г. в стране ежегодно убивали 45-48 тыс.чел. За семь лет (1992-1998 гг.) избыточная смертность от убийств (то есть число «дополнительных» убийств по сравнению с уровнем 1991 г.) составила 121 тыс.чел.

Что касается гражданской войны, то страна прошла не по ее грани, как заявляет Чубайс, а прямо через нее: и в октябре 1993 года, причем во многом из-за действий Гайдара и Чубайса, один из которых устроил согражданам гиперинфляцию и уничтожил их сбережения, а другой обманул законодательную власть страны со своим вариантом приватизации; и в течение всех семи чубайсовско-гайдаровских лет, когда свыше ста тысяч человек в стране «дополнительно» были убиты в результате прямого насилия; и в ходе «реформ», жертвами которых (ранняя смерть, нерожденные дети) стали миллионы наших соотечественников.

Естественно, Чубайс не раз занимался именно тем, что пытается приписывать другим, а именно – «оскорблял и предшественников и современников, занимался популистской риторикой, заменял серьезный разговор дворовыми аргументами». Собственно и последние его эскапады – тому очередной пример.

Но у Чубайса есть еще один класс «достижений» – совершенно особых, мародерских. Мало кто в российской истории пытался так приватизировать результаты чужих усилий, как он это делает с революционными реформами своих предшественников, как он пытался присвоить лавры Бориса Федорова, сумевшего добиться финансовой стабилизации:
«Во все времена одним из самых позорных дел считались попытки обирать мертвых.
Однако мораль, как известно, – это не то, что у Чубайса когда-либо было в избытке».

Наконец, было бы совершенно несправедливым ограничиться упоминанием лишь тех действий Чубайса, какие привели к обнищанию российских граждан, и при этом не отдать должное главному вкладу Анатолия Борисовича в формирование нынешнего российского социально-политического режима. Именно с помощью залоговых аукционов Чубайс передал колоссальные производственные активы (как выяснилось, стоимостью в триллионы долларов), созданные поколениями соотечественников, за гроши группе нуворишей и тем самым создал класс олигархии, для защиты которой от гнева народного, естественно, потребовалось институциональное закрепление авторитарного режима с фсб-шным силовиком во главе.

Но даже этого ему показалось мало, и тогда своеобразной «вишенкой на торте» стал августовский кризис 1998 года, порожденный чубайсовской политикой валютного коридора, сохранением огромного бюджетного дефицита и сумасшедшими внешними заимствованиями. Вторичное за семь лет ограбление граждан сделало неизбежным передачу высшей государственной власти в руки чекистов. Никто не смог сделать столько для торжества сегодняшней убогой модели авторитарного политического устройства, чем «лучший менеджер нашей эпохи».

Выдающимися результатами только на поприще государственной деятельности список «достижений» Чубайса, конечно, не исчерпывается.
Но о них – в другой раз.

Оригинал и комментарии

Чейнджорг- единственное, к чему ОНИ хотя бы прислушиваются. Не думаю. что это чему-то поможет, но кликнуть -- невелик труд:
https://www.change.org/p/против-изоляции-российского-интернета

Интересно, если сообщить urbi et orbi, что "Приснился мне тут давеча Сенатор Клишас, повешенный на обрезке оптоволоконного кабеля" -- безоценочно, это будет призыв к терроризму или его оправдание?
-----------

УПДАТЕ
Любопытно, что в каментах появилось некоторое количество ботов (что бывает вовсе не всегда).
А такая вроде бы безобидная тема...
Это к вопросу о том, "Что проку в том Чейнджорге" хе-хе.

Оригинал и комментарии

Пятерка новостей Яндекса:
"Росстат сообщил о рекордном за шесть лет росте ВВП
--- https://news.yandex.ru/story/Rosstat_soobshhil_o_rekordnom_za_shest_let_roste_VVP--b3a899918c43f7671fb8ade6323f62f3?lang=ru&from=main_portal&stid=moFvVeiRPt0Avj5i7d4V&t=1549295605&lr=213&msid=1549296322.45333.158462.580015&mlid=1549295605.glob_225.b3a89991

Вот, стоило только расстрэлять сменить руководство Росстата -- как вся статистика немедля получшала, а все показатели заколосились так, что только поспевай обмолачивать!

Ждем-с учетверения ВВП, догона Омерики и падения бедности с безработицей до отрицательных величин.

хе-хе-хе (с)

Оригинал и комментарии

Продолжаем прерванную чубайсовской интервенцией публикацию серии свидетельских показаний «Почему и как они придумали Путина?» по делу Операция «Преемник». Ниже – часть 4, показания Т.Ельциной (Дьяченко, Юмашевой). (А к «достижениям» Чубайса еще вернемся 😉)

Большая медведица: Дочь президента, 2 декабря 2009 г.:
- Вы, наверное, знаете, существует мнение, что Семья выбрала Путина, потому что он гарантировал безопасность Ельцина и его близких.
— Папа вообще так не мыслил — безопасно для него это или небезопасно. Не волновала его и тема безопасности семьи. Он вообще этой проблемы не видел. Я ее тоже, кстати, считала надуманной. Если бы Лужков или Примаков пришли к власти, они стали бы меня арестовывать? Конечно, нет. Ну а уж папа вообще думал совсем в других категориях. Если бы он об этом задумывался, он бы оставил премьером Виктора Степановича Черномырдина, человека безгранично порядочного и верного. Но он считал, что новой России нужен президент новой формации, человек нового поколения. Именно поэтому папа считал неправильным выдвигать кандидатом в президенты Лужкова или Примакова, к которым, кстати, хорошо относился. И в конце он остановил свой выбор на Путине.
- Ну а как же закон о гарантиях неприкосновенности президенту и членам его семьи? Он вышел чуть ли не на следующий день после ухода вашего отца в отставку.
— Вышел он через месяц, а не на следующий день. И написан он не для Ельцина, он касается всех президентов, которые были и будут в России. Там нет ни слова о гарантиях неприкосновенности членам семьи. Ни слова. Во всех цивилизованных странах есть юридически описанная процедура жизнедеятельности бывшего лидера — президента или премьера, в разных странах по-разному. Поскольку папа ушел неожиданно, у нас возник правовой вакуум, не было никакой процедуры, как бывший президент охраняется, какая у него пенсия, положен ли ему помощник и так далее. Что касается неприкосновенности, то закон защищает президента, который руководит страной и которому иногда приходится принимать очень тяжелые решения, например вводить войска при чрезвычайном положении, объявлять войну. Чтобы президент не зависел от будущей политической конъюнктуры, которая, как показывает российский опыт, после ухода лидера страны часто меняется, и появился этот важный пункт. В законе говорится, что президент не может быть привлечен к уголовной ответственности за действия, совершенные им в период исполнения президентских обязанностей, если указанные действия связаны с исполнением им полномочий президента РФ. То есть, например, Дмитрий Анатольевич Медведев никогда не будет привлечен к уголовной ответственности за решение ввести российские войска в Южную Осетию. И так же папа и Владимир Владимирович Путин по этому закону не могут быть привлечены к уголовной ответственности за решение ввести войска в Чечню. А вот если президент что-то украл, если взял и оформил на своего родственника какую-то собственность — то пожалуйста, никакой неприкосновенности. Чтобы с этим разобраться, нужно полминуты — всего лишь войти в интернет и прочитать закон...
— Последний вопрос о политике. Правда, наверное, слишком деликатный. Вы можете на него не отвечать. Почему все-таки Борис Николаевич остановил свой выбор на Путине? Вы его с Юмашевым уговорили?
— Да нет, почему, я отвечу. Папа сам сделал выбор. Но я была этому рада. Когда Валентин Юмашев, будучи главой президентской администрации, назначил Путина своим первым замом, до этого он был начальником главного контрольного управления, у папы появилась возможность чаще видеть, встречаться с Владимиром Владимировичем, наблюдать его. Он всегда точно формулировал свои доклады, был четок, лаконичен. У него был сложный участок работы — первый зам в администрации отвечал за регионы, а тогда была непростая ситуация и с зарплатами, и с пенсиями. Ему приходилось быстро и оперативно снимать самые острые ситуации. Увидев, насколько Путин эффективен, папа назначил его директором ФСБ. Поскольку силовики напрямую подчиняются президенту, количество встреч между ними еще больше увеличилось. Скорее всего, именно тогда папа окончательно определил, что Путин может быть подходящим кандидатом на должность президента. А к весне 1999-го он сузил круг до двух кандидатов. Первым в этом списке стоял Владимир Владимирович. И когда в августе 1999-го папа назначил его исполняющим обязанности премьера, а потом его Дума утвердила, я помню, с каким облегчением папа вздохнул. На второй по значению должности в стране оказался тот, кому он готов был доверить будущее России. Папа хотел видеть следующим президентом человека другого поколения, молодого, новой формации. Это первое. И второе: человека с сильным, твердым характером, способного брать ответственность на себя.
- Но ведь известно, что в политике, которую проводил следующий президент, ему не все нравилось, он нередко был разочарован.
— Да, какие-то вещи его смущали, раздражали. Возвращение гимна, например. Но он понимал, что у нового президента свое понимание, что нужно стране, людям, и считал, что это неизбежно и правильно, когда у президента своя позиция. Конечно, он сам бы делал какие-то вещи иначе, чем это делал Владимир Владимирович. Но сегодня именно Путин президент, и это его право и обязанность действовать так, как он считает нужным, а не так, как это кажется правильным Ельцину.

Почему Владимир Владимирович Путин, 23 декабря 2009 г.:
Я решила остановиться на второй теме, поскольку видно, что она волнует тех, кто зашел на мою страничку. Его задают и те, кто рад этому выбору (...единственное хорошее, что Ельцин сделал на своем посту, ушел 31 декабря и оставил после себя В.В.Путина...), и те, кто это считает ошибкой (...это не просто ошибка, это хуже - это преступление...).
Почему Владимир Владимирович Путин?
Давайте на минуту представим, что вы - президент России. Сразу предупреждаю, ничего хорошего и приятного в этой работе нет, но, так, на короткое время, чтобы понять груз ответственности, попробовать можно. Итак, вы знаете, что летом 2000-го заканчивается ваш срок. Вас, естественно, волнует, чтобы курс страны в направлении демократического, рыночного, цивилизованного пути продолжился. Поэтому перед вами вопрос, кого на следующих выборах вы собираетесь поддержать? Не меньше, чем за год до выборов, если вы ответственный президент и политик, он встает перед вами со всей остротой. Давайте посмотрим, кто в вашей обойме есть.
Если чуть больше, чем за год, то эти размышления происходят весной 99-го года. Кто у вас есть?
Евгений Максимович Примаков, премьер-министр страны. Он вас не устраивает, потому, что, находясь всего несколько месяцев на посту премьера, тут же началась жесткая атака на бизнес, с веселыми приговорками, что у нас тут сколько-то тысяч мест освободилось после амнистии в тюрьмах, мы можем их принять. Жалобы премьера на СМИ, что они не так как хотелось бы освещают работу правительства. Менее существенные, но важные для вас детали - ему сейчас уже семьдесят, он старше вас, эта работа высасывает все силы, хватит ли ему их? Ну, и главное, вы хотите нового лидера стране, молодого. Чтобы следующее поколение политиков встало у руля страны.
Прежде чем начнем перебирать новое поколение, посмотрим последним взором на немолодых. Черномырдин Виктор Степанович. Опытный, сильный, порядочный, рыночник, закаленный в политических баталиях. Вы пытались его продавить на должность премьера. Дума дважды его провалила. На ваш взгляд, с позиции отставного политика ему президентские выборы не выиграть.
Юрий Михайлович Лужков. Он очень хочет стать премьером. Рвется в бой. Но он подвел вас в важный и решительный момент, когда вы пытались договориться с Думой по Черномырдину. А он, неожиданно, соединился с коммунистами и заблокировал назначение Черномырдина премьером. После этого у вас нет доверия Юрию Михайловичу. Вам не нравится этот странный семейный бизнес, процветающий в Москве, у вас есть вопросы и к команде мэра... И вы вычеркиваете его из списка.
Кто у нас с вами остался? Ну, естественно, вечный оппозиционер, опытный политик, либерал и демократ Явлинский Григорий Алексеевич. Может он выиграть выборы у Зюганова? Шансов нет, считаете вы. Хотя он вам симпатичен, интересен, вы любите с ним подискутировать. Но вы против того, чтобы страну в 2000-м году возглавил лидер коммунистов. Поэтому продолжаете идти по вашему списку.
Гайдар или Чубайс. Вы обеими руками за того и за другого. Они вам близки, вы уверены в них. Вы ясно понимаете, что каждый из них будет делать, оказавшись на посту президента. Но ни тот ни другой выборы не выиграют. Поэтому вы не можете поддержать ни того, ни другого.
Немцов Борис Ефимович. Вы все время думали про него. Но после августовского дефолта 98-го года, после отставки яркого правительства Сергея Кириенко, на которое вы так надеялись, вы считаете, что у кандидатуры Немцова шансов нет.
Степашин Сергей Вадимович. Он вам нравится. Интеллигентный военный. После тяжелой истории с отставкой с поста директора ФСБ после событий в Буденновске, он не скис. Через какое-то время Черномырдин рекомендовал его назначить руководителем департамента правительства, сейчас он министр внутренних дел. Вы знаете его еще с депутатских времен. Всегда поддерживал вас во время съездов, когда шло голосование по принципиальным вопросам. Он близок с Чубайсом, и вам это тоже важно, значит, это человек продолжит рыночные преобразования, политически они тоже должны быть близки. Он может выиграть выборы, у него есть политический опыт, он участвовал в выборах, знает, что это такое. Хорошо говорит. Его могут поддержать разные слои, и военные, и пенсионеры, и средний класс. Вы считаете, что Степашин - один из основных претендентов.
Последний кандидат, про кого вы думаете последнее время - Путин Владимир Владимирович. Секретарь совета безопасности, и, одновременно, директор ФСБ. Последние годы работал в вашей администрации. Работал очень хорошо. Вы его знали чуть хуже, когда он возглавлял контрольное управление администрации, хотя его четкие и ясные доклады вам нравились. А когда он стал первым заместителем руководителя администрации, вы уже смогли убедиться, что перед вами серьезный, сильный руководитель, политик. Первый зам отвечает за регионы. И он за считанные месяцы смог наладить хорошие собственные контакты с губернаторами. Вам нравились его содержательные доклады, его аргументации, его спокойный, сдержанный подход к острым проблемам, которые тут и там возникали в регионах страны. Вы не могли не оценить, как он достойно повел себя, когда на его учителя, первого мэра Петербурга Анатолия Собчака произошла атака с фабрикованными уголовными делами, и он, рискуя и должностью и своим положением, фактически спас его. И когда премьер-министр Сергей Кириенко предложил Путина на должность директора ФСБ, вы с удовольствием поддержали это предложение. Вам нравится в нем и то, что он не рвется на должности. Когда вы с ним говорили о назначении директором ФСБ, он ответил, что ему нравится та работа, которую он делает сейчас. И ему было бы жаль ее покинуть. Вас совсем не смущает его прошлая работа в КГБ. Наоборот, в советское время образ разведчика всегда был светлым образом, и почему молодой человек пошел в разведчики, конечно, понятно. Но в 91-м году он пришел к одному из главных лидеров новой демократической России Анатолию Собчаку, и прошел с ним весь путь до конца. Вы наблюдали его во время работы Совбеза, во время различных совещаний, вы изучаете его во время встреч один на один, директор ФСБ постоянно на докладе у президента. Он один из самых содержательных людей в вашей команде. Вы решаете, что он - ваш главный кандидат. Он поведет страну демократическим курсом. Он - за рыночные реформы. Он с сильным характером, он продолжит движение России вперед. У вас нет сомнения, что он победит во время предвыборной кампании у Зюганова. Они просто в разных категориях. Да, сейчас его никто не знает. Но вы уверены в том, что его обаяние и его внутреннюю силу сразу почувствуют люди. У вас нет сомнения, выиграет ли он выборы. Точно, выиграет. Вы только продолжаете еще думать и анализировать - Путин или не Путин.
А потом, все-таки решаете. Путин.

31 декабря 1999 года. Папа ушел в отставку, 31 декабря 2009 г.:
За три дня до Нового года, 28 декабря, вечером, он пригласил к себе своего главу администрации Сашу Волошина и бывшего главу, а теперь советника Валю Юмашева... Ровно в шесть подошел адъютант президента и попросил Волошина и Юмашева пройти в кабинет. Они проговорили около часа...
И, где-то через полчаса слышу, сверху из кабинета громкий голос папы – Таня! Я пришла к нему, села напротив, он посмотрел мне в глаза и сказал – Таня, я принял решения, 31 декабря я ухожу в отставку.
Я опешила. Не ожидала. Кинулась к нему. Обняла. У меня слезы. Ничего не могу с собой поделать, плачу. А я терпеть не могу, когда папа меня видит слабой. Как-то справилась. Он мне стал объяснять, почему решил так сделать. Что уже не видит смысла до июня просиживать кресло президента, это неправильно и не нужно. Люди хотят видеть на этом посту Путина. И зачем он будет мешать? Проговорил, правда, при этом, что раньше никогда бы не подумал, что он решится уйти раньше. Считал всегда, что президент обязан доработать до конца своего срока. Это его долг. Но вот теперь, понял, что нужно сделать иначе... Он сказал, что знают о его решении только три человека – Владимир Владимирович, Александр Стальевич и Валентин. Теперь вот и я. И больше никто...
Утром папа в Кремле встретился с Владимиром Владимировичем. Первый их разговор состоялся за пару недель до этого. Но тогда папа еще не решил, когда это будет. А вот сейчас он сообщил Путину, что решил уйти именно 31 декабря, накануне Нового года. После разговора В.В. Путин был тоже в некотором смущении.
Он поднялся на третий этаж к Волошину, позвали меня. Владимир Владимирович рассказал, что попросил папу не уходить, все-таки подумать о том, чтобы остаться на своем посту до конца срока, что ему еще необходимо время, чтобы набраться опыта, что ему легче, когда он понимает, что рядом президент. Но папа сказал, что решение принято. Я видела, что, на самом деле, Путину нелегко свыкаться с мыслью, что уже через два дня вся ответственность за страну ляжет на его плечи. Никого сзади уже не будет. И с этим придется жить долгие годы.
...Папа позвал в кабинет самых близких своих помощников, с кем проработал все восемь лет, руководителя протокола В.Н.Шевченко и руководителя канцелярии В.Н.Семенченко, и объявил и им о своем решении. Затем в курс дела был введен пресс-секретарь президента Дмитрий Якушкин, дежурные по приемной, все, кто по долгу службы должен был об этом решении узнавать раньше, чем вся страна. Потом он прошел в студию, записал телеобращение. В Кремль приехал В.В.Путин, папа позвонил патриарху Алексию, попросил его приехать, сказал, что важно, чтобы он был сейчас в Кремле...
А в Кремле своим чередом шли необходимые процедуры. Был отпечатан указ о сложении полномочий президента. Папа его подписал. Состоялась передача ядерного чемоданчика исполняющему обязанности президента. Папа, В.В.Путин и патриарх Алексий закрылись в кабинете, и какое-то время проговорили втроем.

Ответы на вопросы, 25 декабря 2009 г.:
Много вопросов, влиял ли Березовский на решение президента выдвинуть В.В.Путина кандидатом.
Нет, не влиял. Прежде всего, у него не было возможностей для такого влияния. Последний раз папа встречался с ним в 98-м году, когда Борис Абрамович был официальным лицом, исполнительным секретарем СНГ. У них не было никаких телефонных разговоров. Конечно же, есть еще истории, рассказанные Хинштейном, и ему подобными, как Борис Абрамович приходил к наивной дурочке – дочке президента, говорил ей что-то на ухо, и она вприпрыжку бежала убеждать папу сделать, что кровопийцы-олигархи от нее требовали. Кто верит в эти сказки, с ними даже спорить не буду. А кого интересует, что было на самом деле, рассказываю. Березовский даже и не пытался меня убедить в том, что надо избрать Путина. Более того, он, поддерживая Путина, все время сомневался, что это правильная идея. Его смущала прошлая работа Путина в органах КГБ. Он тоскливо говорил – бывших чекистов не бывает. Вообще, демонический образ Березовского, нарисованный СМИ, а потом уже и общественным сознанием, мало соответствует действительности. С одной стороны, сам Борис Абрамович пытался раздуть свою роль в принятии различных решений. С другой, ему ненароком подыгрывали СМИ, которые рассказывали о его ужасном влиянии на Кремль...
И, кстати, если мы говорим про развитые демократии, со столетними традициями. Или не демократии. И без традиций. Штаты, Англия, Франция, Германия, Северная Корея или Южная, Китай, Чили, Аргентина… Могу продолжать долго. Назовите мне хотя бы одного премьера или президента, который бы не озаботился тем, кто будет после него, не поддержал бы своего преемника. Безусловно, форма поддержки может быть разной, но она есть всегда. Не всегда преемник побеждает, нередко выигрывает оппозиционер... Папа ведь со своим преемником мог тоже проиграть. И мы все тогда бы наслаждались счастливой жизнью при президенте Примакове и премьер-министре Лужкове. А через четыре года они бы поменялись местами.
Почему из 150 миллионов не нашлось никого, кто был бы с внятной позицией, кто уже как-то проявил себя на политической сцене? Слишком большой риск доверять страну человеку, который лишь имеет хорошие деловые качества. Почему оказался так узок круг людей, из которых пришлось выбирать президенту?
Это были тяжелые, напряженнейшие годы, когда разрушенную экономику пришлось поднимать из руин. И вы помните – если цена за баррель поднималась выше 16 долларов, это было счастье? Поэтому любой политик, оказавшийся во власти, получал свою порцию негатива, в связи с теми непопулярными мерами, которые приходилась осуществлять в девяностые годы. Так себя политически сожгли Чубайс, Гайдар, Черномырдин и многие другие, кто мог бы возглавить страну, но потерял шанс, с точки зрения папы, выиграть президентские выборы. Все последние годы, конечно же, он присматривался к гораздо большему количеству кандидатов, в том числе, думал и о губернаторах. Я думаю (это полностью мое предположение, папа никогда об этом со мной не говорил), если бы не было дефолта августа 1998 года, и правительство Сергея Кириенко с хорошими результатами доработало бы до лета 2000-го года, папа мог поддержать действующего премьера. Но, возможно, я не права. Что я точно знаю, и это папа мне говорил не раз, он считал, что следующим президентом должен стать политик нового поколения, с демократическими взглядами...
Я уверена, Примаку-Лужкову проиграл бы любой кандидат в президенты, кроме Путина. Наверное, кто-то с этим не согласится. Но уж, по крайней мере, согласитесь с тем, что и Немцов, и Волошин, и Гайдар, и Явлинский (кого еще называли в комментариях?), с любой поддержкой двух телеканалов, проиграли бы этой паре. Поэтому папа решил остановиться на том кандидате, который в состоянии выборы выиграть.
Следующая группа вопросов. Оговаривались ли условия жизни страны при новом президенте? Кадровая, экономическая политика? Был ли какой-то пакет соглашений, писаный или неписаный?
Отвечаю. Кроме фразы «Берегите Россию» папа ни о чем не попросил Владимира Владимировича.

Березовский. Часть третья, последняя, 6 февраля 2010 г.:
Березовского, конечно, всегда волновал вопрос, кто будет президентом в 2000-м году. Это одна из причин, почему в 98—м году так плотно стал помогать Лебедю. Но через несколько месяцев их отношения испортились, Лебедь поменял почти всю команду, которую ему предложил Березовский. Их пути разошлись.
Расскажу другой эпизод, который очень точно характеризует Бориса Абрамовича. Это произошло в начале августа, когда папа окончательно принял решение, что Сергея Степашина он премьером не оставит, а назначит Владимира Путина. И вопрос стоял лишь в том, когда произойдет смена, в начале августа или позже, уже осенью.
Кстати именно тогда состоялся тот самый знаменитый спор между главой администрации Александром Волошиным и Анатолием Чубайсом, который потом многие в разных видах пересказывали. Но чаще всего пересказывали неточно. Спор был, действительно, яростным, шумным и отчаянным. Позиция Чубайса была следующей – Степашина ни в коем случае нельзя убирать. Это будет катастрофой для президента. Путин, безусловно, блестящий, идеальный кандидат. И он, Чубайс, прекрасно знает Владимира Владимировича еще по Питеру. Но Путина Дума никогда не пропустит. После трех голосований – роспуск парламента. Коммунисты вместе с Лужковым и Примаковым на следующих выборах набирают твердое, может быть и конституционное большинство. После этого страна катится к катастрофе, вплоть до гражданской войны. Лучший вариант - слегка адаптированный к новым условиям коммунистический режим, с жестокой национализацией, закрытием границ, закрытием неугодных СМИ и т.д. Волошин же считал, что Дума Путина пропустит. И когда Чубайс спрашивал, откуда такая уверенность, аргументы у Волошина были следующие. Дума, говорил он, считает, что Путин слабый, никакой. Они его пропустят, потому что они не воспринимают его серьезно. Сейчас парламент мало волнует, кто будет накануне выборов премьером. Они уже заняты своими декабрьскими выборами в парламент. Так что, Волошин говорил, что он не видит серьезных угроз, и поэтому будет рекомендовать президенту назначать премьером Путина прямо сейчас. Спорили они так несколько часов. Друг друга ни в чем не убедили. И тогда договорились о следующем. На следующее утро Волошин попросит президента встретиться и с ними двумя - Чубайсом и Волошиным, чтобы у президента была возможность выслушать оба мнения. И если президент решит оставить Сергея Степашина, тогда Волошин попросит президента, чтобы Чубайс возглавил администрацию и довел вместе с президентом президентские выборы 2000-го года до конца.
Поэтому когда сейчас рассказывают историю о том, что Чубайс был против Владимира Путина – это неправда. Он лишь считал, что риски такой смены слишком велики.
Но, вернемся к Борису Абрамовичу. Пока шли вот эти горячие дискуссии, он предпринял свой ход. В тот момент папа отправил Путина в отпуск (тогда он был директором ФСБ, секретарем Совета безопасности). Я думаю, отправил специально, понимая, что осенью ему будет уже не до отпуска. И поэтому все эти споры, разговоры, дискуссии проходили без Владимира Владимировича.
Березовский, не говоря ни слова ни Волошину, ни Юмашеву, никому, рванул туда, где Владимир Владимирович отдыхал (видимо, позвонил, сказал, вопрос жизни и смерти, надо встретиться). Он приехал и сказал о том, что принято решение, он, Путин, будет премьером. И кандидатом в президенты.
Тут надо иметь ввиду, что до этого с Путиным никто конкретно на эту тему не говорил. Были частые встречи папы с ним. Наверное, Владимир Владимирович что-то мог чувствовать. Но конкретного разговора не было. И глава администрации Волошин также, не имея полномочий от президента, с Путиным на эту тему не говорил. А тут врывается Борис Абрамович, как добрый вестник. С судьбоносным известием.
Еще раз повторяю, об этом визите никто не знал. Он тщательно этот факт скрывал, даже когда выборы уже состоялись. Я узнала об этой поездке лишь несколько лет спустя, прочитав об этом визите в интервью с уже уехавшим из России Березовским.
В этом – весь Березовский. Знал, что не имел ни полномочий, ни права ехать. Но поехал. Чтобы у Путина возникло ощущение, что именно Березовский к этому решению имеет отношение. Чтобы будущий президент навсегда был благодарен именно ему. Что именно Березовский, можно сказать, творец будущего президента.
Чем закончились все эти истории, вы знаете. Папа не прислушался к мнению Чубайса. Позицию Анатолия Борисовича Волошин тщательно пересказал, а с самим Чубайсом папа встречаться не стал. Сергей Степашин был отправлен в отставку, исполняющим премьера был назначен Владимир Путин. Дума с первого же голосования утвердила его в должности премьер-министра. В марте 2000-го года на президентских выборах он набрал больше 50% голосов. И стал вторым президентом России.
Борис Абрамович очень быстро поругался с Путиным и Волошиным, и уехал в Англию. Где продолжает судиться и ругаться почти со всеми своими бывшими друзьями и партнерами.

Как Лужков чуть не стал президентом России, 25 января 2010 г.:
...после этого Зюганов уже озвучил кандидатуру Лужкова как кандидата в премьеры. Внутри администрации президента сразу несколько ключевых фигур также поддержали его кандидатуру. Это был серьезный раскол в дружной, по-товарищески близкой команде папы. Я была на этих заседаниях у главы администрации и хорошо помню отчаянные попытки каждой из сторон убедить противоположную в своей правоте. Первое, вносить ли опять кандидатуру Черномырдина? В этом случае роспуск Думы. На что Волошин твердо говорил, что Дума на роспуск не пойдет и за Черномырдина проголосует. Голос Волошина был единственный, поэтому приняли решение, предлагать президенту кандидатуру Черномырдина в третий раз в Думу не вносить. Тогда кого? Примаков категорически отказывается, его никто не смог убедить пойти. Остается единственный Лужков. За московского мэра был Андрей Кокошин, секретарь Совбеза, зам.руководителя администрации Евгений Савостьянов, тот самый, уволенный когда-то Коржаковым, и еще один зам, пресс-секретарь президента Сергей Ястржембский. Их аргументы были примерно следующие – Лужков давно доказал в Москве, что он рыночник, он продолжит все реформы, которые начал президент, он всегда был против красных, против коммунистов, никогда не подводил президента в самых сложных ситуациях, ни в октябре 93-го, ни на выборах 96-го. Когда Юмашев, в тот момент глава администрации, понял, что одну точку зрения выработать не удается, он позвонил папе и попросил его выслушать обе позиции администрации. И дальше принимать решения на основании всех аргументов.
Сам он решил уйти в отставку, если папа поддержит кандидатуру Лужкова. Он также хотел в этом случае предложить президенту назначить на должность главы администрации Ястржембского, человека надежного, опытного, уже давно готового на самые высокие должности. Я про себя подумала, ему хорошо. Он может уйти. А мне куда уходить, когда я с папой не согласна?
Помню то утро, когда все приехали в Горки-9. Приехали напряженные, сосредоточенные. Где-то через полчаса все вышли из папиного кабинета, я у Валентина спросила, какое решение? Он ответил, Борис Николаевич выслушал всех, сказал, что будет думать. Они уехали.
Я зашла к папе. Он был усталый, измученный этими двумя неделями. Сказал мне: «Больше всего за Виктора Степановича обидно, но уже ничего нельзя сделать». Я кивнула. Хотя меня уже больше волновала перспектива жить в стране, которой в 2000-м году будет руководить московский мэр. И я понимала, что решение об этом будет принято именно в эти минуты. Хотя до лета 2000-го года чуть меньше двух лет. Но в политике именно так. От сегодняшнего решения зависит будущее.
Папа ничего мне не сказал. Я ушла.
Через несколько минут папа попросил соединиться с Юмашевым, который уже подъезжал к Кремлю. Сказал, что он будет вносить в Думу кандидатуру Примакова. И его надо уговорить. Он должен согласиться.
Вот так закончился этот кризис. Что было бы со страной, если бы осенью 98-го года премьер-министром был назначен Юрий Михайлович Лужков, который с вероятностью в 99,9% стал бы летом 2000-го года президентом? Я всегда была уверена, что ничего хорошего.

Как Примаков пытался уволить Путина, 15 марта 2010 г.:
Так случилось, что очень быстро Евгений Максимович Примаков, не так давно утвержденный Думой премьер-министр, сильно невзлюбил директора ФСБ Владимира Владимировича Путина...
Но Евгений Максимович не успокоился. Через пару месяцев он резко поставил вопрос перед папой об увольнении Путина с поста директора ФСБ...
Президент нередко соглашался с аргументами Примакова, часто это было и по кадровым вопросам. Например, когда Евгений Максимович предложил Ю.Маслюкова на должность первого вице-премьера, ответственного за экономический блок, папе сильно не нравилось это предложение. Маслюков состоял во фракции коммунистов, и для папы отдать этот блок коммунистам было неприемлемо. Но он согласился с настойчивой позицией Примакова, и Маслюков был назначен первым вице-премьером. Также, папа согласился с просьбой премьера, когда Е.Примаков предложил уволить председателя ЦБ С.Дубинина и назначить на его место В.Геращенко. То есть в тот момент президент нередко шел навстречу премьеру в кадровых вопросах. Так как Евгений Максимович сам был из спецслужб, то папа и в этом случае мог поддержать его. Если бы он согласился с позицией Е.Примакова по директору ФСБ, судьба и карьера Владимира Владимировича сложилась бы по-другому.

Кремль. Принятие решения, 12 марта 2010 г.:
К чему я все это рассказываю. К тому, что было множество разговоров, что решения первого президента были импульсивны, спонтанны, эмоциональны. Я работала в Кремле с 96-го по конец 99-го и могу твердо сказать о том, что видела своими глазами. Решения обдумывались, их последствия президентская команда пыталась предсказать и просчитать. И президент, лишь после анализа всех этих «за» и «против», принимал окончательное решение.

Отставка Черномырдина, 4 февраля 2010 г.:
И, в конце концов, он принял решение – разрубить этот узел. Сменить правительство. Полностью поменять всю картину. При этом папа сначала внутренне принял решение отправить в отставку Виктора Степановича. И только потом стал размышлять над тем, кого сделать премьер-министром.
В тот момент у него был достаточно широкий выбор. Тогда не было цейтнота 99-го года, когда круг его кандидатов существенно сузился по сути до двух – С.Степашина и В.Путина. А тогда он думал и о министре путей сообщения Н.Аксененко, о Ю.Лужкове и Г.Явлинском. В его переборе был министр связи В.Булгак, он размышлял над председателем Центрального банка С.Дубинине, бывшем министре финансов Б.Федорове. Остановился папа на Сергее Кириенко...
Кого бы он предложил летом 2000-го кандидатом в президенты, доработай успешно это правительство до конца президентского срока? Не могу сказать. Никаких предположений нет. Вполне возможно, также бы остановился на Владимире Путине. А может быть, предложил кого-то из правительства Кириенко, кто за эти два года проявил бы себя с лучшей стороны. Повторяю, это уже только мои предположения. История, как известно, пошла совсем другим путем. Правительство Кириенко в августе 1998 года ушло в отставку. Заморское и непонятное слово «дефолт» стало понятно каждому россиянину.

Виктор Степанович Черномырдин, 4 ноября 2010 г.:
И еще более амбициозные планы на 2000-й год, поскольку папа в своем теле обращении сказал, что именно Виктора Степановича он видит кандидатом на пост президента страны летом 2000-го года.

Еще раз о Викторе Степановиче, 6 ноября 2010 г.:
Когда папа ушел в отставку, интервью он практически не давал. Было редкое исключение, он дал несколько интервью накануне своего 75-летия. Один из журналистов задал ему вопрос - если сейчас оглянуться назад, были ли ошибки, о которых вы сожалеете? И папа ответил, что, да, отставка правительства Черномырдина в марте 1998-го года была его ошибкой.

Почему папа молчал после отставки, 4 марта 2010 г.:
Существует версия, что папа остерегался публично выступать, потому что считал, что В.В.Путин может как-то жестко отреагировать, отомстить, что это может повредить ему, маме, близким. Это, конечно, ерунда. Папа не то, что в таких терминах не мыслил, он бы посчитал такие глупости оскорбительными для него и для нового президента.
Он до конца считал верным свое решение выдвинуть в 99-м году именно В.В.Путина. Он был рад той поддержке, которую получил новый президент. Помню, когда приходил новый еженедельный опрос общественного мнения, он иногда звал меня в свой кабинет, мы садились рядом, он листал сводку и искренне радовался, видя цифры - 70 % доверия президенту Путину. Сам он о такой народной поддержке в последние годы своего президентства мог только мечтать, но я не видела у него ревности.
Хотя папе приходилось бороться со своим темпераментом, со своими эмоциями. Например, помню момент, когда он узнал о том, что Владимир Владимирович принял решение уволить с поста министра обороны И.Д.Сергеева, а с поста министра внутренних дел В.Б.Рушайло, которых папа когда-то сам назначал. Он расстроился, не находил себе места… А потом остыл, успокоился, понимая, ну, что он может сделать? Новый президент подбирает новые кадры, и это естественно.
Этих подробностей в интервью я не рассказывала, да и для западного читателя они не важны.

Оригинал и комментарии

М.Касьянов в интервью Е.Киселеву в книге «Без Путина»:
Ну, знаете ли, это слова. А на самом деле, как вы думаете, был ли Путин совершенно свободен в решении важнейших кадровых вопросов? Ведь ясно, что у него были определенные обязательства перед Ельциным и его командой?

Мне об этом тогда ничего не было известно. В тот период времени я не был с Ельциным настолько близок, чтобы обсуждать такие вещи. У нас были чисто формальные отношения министра и президента, не более того.
Но позднее Борис Николаевич во время наших дружеских встреч рассказывал (и не раз), что с самого начала пообещал не вмешиваться в дела нового президента. Он уходит — и все. Никакой критики в адрес нового президента с его стороны не будет. Ельцин свое слово держал. Даже когда ему уже совсем не нравилось то, что делал Путин, он старался все равно ни во что не вмешиваться. И уж точно Ельцин — мне он сам об этом потом говорил — никогда не давал своему преемнику никаких рекомендаций, кого следовало бы назначить премьером.
...
А тогда в январе 2000 года вы во главе российской делегации поехали в Давос на Всемирный экономический форум. Там Труди Рубин, обозреватель газеты Philadelphia Inquirer, задала вам уже ставший историческим вопрос: «Who is Mr. Putin?» Что вы в тот момент почувствовали?
Да, была такая история. После моего доклада на пленарной сессии «Россия на распутье» я, Чубайс и кто-то из наших губернаторов со сцены отвечали на вопросы зала, в котором собрались около тысячи человек. И вдруг прозвучал этот каверзный вопрос. К тому времени у меня был опыт публичных выступлений, но он касался в основном финансово-экономической сферы. И такой простой политический вопрос, признаюсь, поставил меня в тупик. Я после недолгой заминки стал как-то не очень внятно объяснять, что Путин, мол, демократ, приверженец рыночной экономики и тому подобное. Меня поддержал Чубайс, но тоже неубедительно. Участников форума наши ответы явно не удовлетворили, в зале началась спонтанная дискуссия. В общем, не смогли мы с Чубайсом должным образом презентовать Путина мировой общественности.

Итак, начало 2000 года. Как начал исполняться ваш контракт?
Путин в основном занимался проблемами Северного Кавказа и выборами, а я — текущим управлением правительством и хозяйственной деятельностью в стране. Мы с Путиным договорились, что руководить подготовкой комплексной программы реформ будем мы с Волошиным. Путин попросил назначить менеджером, управляющим группой экспертов Германа Грефа. Он как раз ушел из Минимущества, где был заместителем министра, и хотел, по словам Путина, интересной, масштабной работы. Кандидатуру поддержал и Волошин. Я не возражал, хотя не был знаком с Грефом и не знал его профессиональных качеств.
...
Я как раз хотел вас спросить о судьбе Аксененко. Против него тогда было возбуждено уголовное дело, он вынужден был уйти в отставку, очень глубоко переживал случившееся, тяжело заболел и вскоре умер. В политических кругах мало кто сомневался, что ее истинная причина опалы Аксененко в том, что он был одним из главных альтернативных кандидатов в преемники Ельцина. Ведь в день, когда было объявлено, что Примаков отправлен в отставку с поста премьер-министра и на его место Ельцин предлагает назначить Степашина, тогдашний спикер Госдумы Геннадий Селезнев очень удивился и заявил во всеуслышание — все каналы это показали: «Послушайте, у меня еще нет слуховых галлюцинаций. Мне утром позвонил президент и сказал, что сегодня внесет кандидатуру Николая Аксененко на пост премьер-министра». Потом мы узнали, что между телефонным разговором и внесением кандидатуры нового премьера к Ельцину на прием прорвался Чубайс и убедил президента изменить первоначальное решение. Аксененко был назначен первым вице- премьером, но политически оказался едва ли не более влиятельной фигурой, нежели Степашин. Путин не забыл, что в августе 1999 года Аксененко наряду с ним был также кандидатом в преемники, то есть его конкурентом. Вы согласны, что он пострадал из-за этого?
Пожалуй, да. Почему против него было возбуждено уголовное дело — тут есть много вопросов. Когда стало известно, что ему предъявлены обвинения, я публично выступил в защиту Аксененко.

Вы тогда еще заявили, что он хороший министр и что такие претензии не могут предъявляться бездоказательно.
Я попросил Генпрокуратуру представить мне пояснения. В тот момент Устинова не было в Москве, и ко мне пришел его первый зам Бирюков со справкой по делу. Я ее прочитал и выяснил, что Аксененко инкриминируется всякий вздор: превышение нормативов бюджетных средств на командировки сотрудников министерства, приобретение для них квартир за счет прибыли от хозяйственной деятельности и какие-то такие другие вещи. В этом в принципе не могло быть криминала, потому что МПС в то время было не только бюджетной организацией, но имело право одновременно заниматься хозяйственной деятельностью, как сегодня РАО «РЖД» В любом случае — даже если нарушения имели место, они никак не относились к категории уголовных преступлений. Я сказал Бирюкову, прочитав справку, что все это ерунда, что я буду разговаривать с президентом, чтобы дело прекратить. Бирюкову нечего было ответить.
Путин же заявил мне, что он хочет, чтобы Аксененко ушел. И тут президент фактически впервые меня обманул. Он попросил меня уговорить Аксененко написать заявление об уходе по собственному желанию, пообещав, что в этом случае уголовное дело против него будет закрыто. Путин сказал, что Аксененко меня послушает, как и тогда, когда я убедил его на проведение реформы. И я это сделал. Аксененко подал в отставку, но уголовное дело не было закрыто. Более того, оно стало набирать обороты.
Аксененко был в шоке. Я тоже. Думаю, что именно из-за этого он заболел и умер. На мне с тех пор лежит груз ответственности за то, что допустил такую несправедливость, пошел на эту сделку. Я хотел, чтобы с человека было снято незаслуженное обвинение, чтобы его оставили в покое, а меня цинично обманули.

Но все-таки ему дали уехать лечиться, хотя это уже не помогло…
За него заступились Татьяна Дьяченко, дочь Бориса Николаевича Ельцина, и ее муж Валентин Юмашев, бывший глава администрации, многолетний советник первого президента России. С Аксененко сняли подписку о невыезде, он уехал лечиться за границу и через некоторое время умер.
Тот обман 2002 года должен был стать для меня сигналом тревоги, но я, увы, тогда не воспринял это должным образом. Все мы, как говорится, задним умом крепки. К сожалению, значение очень многих событий, которые с тобой происходят, ты понимаешь через год, два, пять…
...
Михаил Михайлович, чтобы наш диалог не грешил, как говорится, «нечеловеческой серьезностью» сделаем паузу и попробуем улыбнуться. Можете рассказать какой-нибудь курьезный случай из жизни правительства?
Например, была такая история с Бородиным. Хотя Пал Палычу было не до смеха, когда он сначала попал в американскую, а потом в швейцарскую тюрьму.
Было дело. Бывший кремлевский управделами, при Путине назначенный секретарем Союзного государства России и Белоруссии, в январе 2001 года полетел в Америку на церемонию инаугурации нового президента США-Джорджа Буша-младшего. Судя по всему, Бородин не задумывался о том, что прокуратура швейцарского кантона Женева добивается его экстрадиции по подозрению в финансовых махинациях. Оставляю за скобками вопрос о том, возвели ли швейцарцы на Бородина напраслину, или у Пал Палыча и впрямь были нелады со швейцарским банковским законодательством, но факт остается фактом: не успел он приземлиться в нью-йоркском аэропорту, как его задержали на паспортном контроле и препроводили в тюрьму, а потом выдали швейцарцам.
Так вот, швейцарский суд принял решение выпустить Пал Палыча под залог в 5 миллионов франков. Мы узнали об этом, когда шло совещание по банковской реформе. У меня в кабинете был тогдашний председатель ЦБ Виктор Геращенко и кто-то из министров. Мы тут же приняли решение, что надо вытащить Бородина из тюрьмы, чтобы он не сидел за решеткой, пока будут разбираться в его деле.
Я немедленно по телефону попросил генконсула России в Женеве выяснить, каким образом мы сможем внести залог. Генконсул говорит, мол, надо заплатить наличными. Я засомневался: когда требуют cash payment, это вовсе не значит, что нужно принести мешок с наличными деньгами. Вероятнее всего, надо перевести на счет живые деньги, а не произвести платеж чеками или векселями. Но генконсул настаивал, что нужны именно наличные, возможно, он недопонимал и хотел перестраховаться. Поскольку на месте виднее, мы решили сделать, как он настаивал.
Но где взять пять миллионов франков наличными в конце рабочей недели, в пятницу? Виктор Владимирович вспомнил, что в Цюрихе, в четырех часах езды от Женевы, есть швейцарский филиал ВТБ, там деньги должны быть. Директор этого банка говорит: по местным законам на обналичку такой большой суммы нужно специальное разрешение у Банка Швейцарии. Мы тут же с Геращенко принимаем решение перевести пять миллионов франков из средств, находящихся в расчетах между ЦБ и правительством.
В течение часа было получено разрешение Банка Швейцарии, и инкассаторский броневик повез пять миллионов франков в Женеву. Адвокаты торопят: пятница, если до вечера не заплатим, будет человек сидеть в тюрьме до понедельника. Тут я прошу еще раз проверить: может, все-таки речь идет об обычном денежном переводе? И впрямь, вскоре генконсул выяснил, что залог можно отправить и переводом. Оставалось только грамотно его оформить, чтобы деньги были зачислены на нужный счет в тот же день. Броневик на полпути развернули обратно. Под вечер Бородин вышел на свободу и вскоре уже приземлился в Москве. До суда дело Бородина в итоге не дошло.

А деньги-то вернулись?
Разумеется.
История, конечно, курьезная и почти со счастливым концом. Но признаюсь: каждый раз, когда слышу фамилию Бородин, вспоминаю, что Пал Палыч был одним из вдохновителей разгрома НТВ. Он даже проговорился на одной пресс-конференции, когда война на уничтожение канала только начиналась: «Мы так сделаем, что никакого НТВ вообще не будет» Кто-то из журналистов, пораженный такой откровенностью, переспросил: «Как, вообще не будет?» Бородин с нажимом повторил: «Вообще!» Бородин, безусловно, транслировал определенные настроения, которые существовали в Кремле, ноу него были и личные причины не любить НТВ. В отличие от двух главных государственных каналов, НТВ очень подробно освещало тянувшийся много лет скандал с фирмами «Мабетекс» и «Мерката Трейдинг», которые вели ремонт в Кремле и подозревались в том, что платили многомиллионные «откаты» через швейцарские банки.
Ту же конкретную ситуацию с задержанием Бородина государственные каналы преподносили исключительно как возмутительную антироссийскую провокацию. НТВ едва ли не единственное излагало позицию швейцарской юстиции, которая сочла вину Бородина в нарушении банковского законодательства доказанной и постановила оштрафовать его на солидную сумму.
...
Лично я полагаю, что Россия в очередной раз упустила свой шанс в 1999 году, когда Ельцин выбрал Путина в преемники. С самого начала я не верил в то, что он поведет страну по пути развития демократии. Еще в начале 2001 года доказывал: разгром «старого» НТВ — это не обособленная история, а начало планомерного наступления власти на самое влиятельное из всех СМИ — телевидение. И цель этого наступления — поставить под контроль Кремля все основные телеканалы страны.
Сейчас это настолько очевидно, что никто даже и не возражает.
Но тогда, в начале десятилетия, и мне порой казалось, что, возможно, я ошибаюсь. Особенно к середине 2002 года, когда в воздухе стало витать что-то отдаленно напоминающее дуновение перемен. Теперь, задним числом, я понимаю, откуда возникло это ощущение. Начался экономический рост, крупнейшие бизнесмены, в значительной мере определявшие настроения элит, расправили плечи, стали обретать былую уверенность. Некоторые стали позволять себе критику в адрес Путина. От одного влиятельного банкира, считавшегося близким человеком ельцинской «Семьи», я однажды услышал откровенные сетования: эх, говорили же им, надо было другого в преемники двигать, какого президента сейчас имели бы! Речь явно шла о Касьянове.
Думаю, что и до Кремля доходили отголоски таких разговоров, что и там чувствовали колебания политической атмосферы.
...
Мне приходилось слышать от весьма серьезных людей, будто бы поначалу на роль главного врага народа был предложен алюминиевый магнат Олег Дерипаска. Аргументы были примерно такие: Дерипаска очень агрессивно ведет себя на рынке, нажил себе множество врагов; непопулярен настолько, что даже свои, к примеру, бюро РСПП, заступаться за него будут вяло и неубедительно. К тому же, говорили политтехнологи, планировавшие показательный «наезд» на Дерипаску, история борьбы разных кланов и группировок за контроль над российской алюминиевой промышленностью написана кровью. СМИ, наши и зарубежные, так подробно рассказывали об этом, что широкая общественность поверит в любые обвинения.
Но, как утверждают, Путин был непреклонен: Дерипаску не трогать. Он женат на дочери Валентина Юмашева, бывшего руководителя администрации и нынешнего зятя Ельцина, а я дал слово, что у членов семьи президента не будет проблем.
...
Первые три с половиной года моей работы на посту премьер-министра я верил, что мы, Владимир Путин и я, разделяем одни и те же демократические ценности, одинаково видим будущее России. И делаем все в основном правильно. Да и сегодня я думаю, что все было правильно, за исключением трех-четырех вещей, о которых я сожалею.
...
Затем он вызвал главу своей администрации Дмитрия Медведева, объявил ему о своем решении, поручил подготовить указ и организовать нашу совместную встречу с кабинетом министров. Вот и весь незамысловатый разговор об отставке Правительства России.
Кстати, когда я вышел из кабинета президента, произошла занятная история. В приемной находился замруководителя кремлевской администрации Игорь Сечин. Он приветливо поздоровался и, отойдя со мной в сторонку, сказал: «Спасибо, что вы научили нас управлять страной. Теперь мы верим в то, что умеем это делать сами. Не поминайте лихом».
Я улыбнулся и поехал в Белый дом готовить правительство к отставке.
...
А президент предложил вам какую-нибудь должность? Ведь практически все, кто уходил с высоких постов во времена Путина, получили новые государственные назначения. Кроме вас.
Президент настоятельно предлагал мне остаться на государственной службе и стать секретарем Совета безопасности. Три раза мы это обсуждали — в день отставки, потом через несколько дней и, наконец, практически сразу после выборов.
Когда президент в третий раз предложил мне Совбез, а я в третий раз отказался, мне стало даже как-то неловко. Он тогда с явной обидой в голосе сказал: «Послушайте, я никому еще три раза ничего не предлагал». Я объяснил ему: «Не думайте, что я какой-то странный или чудной человек. Я не капризничаю и не играю. Я в этой жизни прошел все ступени — от простого экономиста до премьера. В этой стране мною не пройдена только одна ступень, одна должность, но ее занимаете вы. Я принял решение, я не хочу оставаться на государственной службе, и не надо, пожалуйста, меня уговаривать».
Позднее, в другом разговоре с Путиным возникла еще одна идея: мэр Москвы. Я был не против. Потому что назначенный сверху чиновник и руководитель, избранный гражданами, — не одно и то же. Тем более речь шла о Москве, где 10 миллионов жителей и 6 миллионов избирателей.
Вскоре пошли слухи — не от меня, разумеется, — будто есть договоренность, что Путин поддержит мою кандидатуру на следующих выборах столичного мэра в 2007 году. И тут Юрий Михайлович Лужков неожиданно предложил мне встретиться.

И где прошла «встреча на Эльбе»?
Получилось вроде бы как экспромтом: мы вместе оказались на одном теннисном турнире. После игры Лужков и Елена Батурина позвали нас с Ириной пообедать. Мы поехали в ресторан гольф-клуба на Мосфильмовской. За обедом подробно обсуждали московские проблемы, будущее столицы. Лужков дал понять: он знает, что тема его замены прорабатывается.

Он что, хотел заранее вступить с вами в переговоры, о том, как осуществить цивилизованную передачу власти?
Впрямую ничего такого сказано не было, но это можно было предположить из тона нашего разговора и обсуждавшихся по его инициативе вопросов. Поскольку у нас всегда были ровные, уважительные отношения, то, думаю, что моя кандидатура была в той ситуации для Лужкова приемлемой.
Хотя мы в правительстве часто принимали очень болезненные для Москвы решения — например, по налоговым вопросам. Добиться, чтобы столичные власти их исполнили, порой было очень трудно, но удавалось. Были вещи, на которые я категорически не готов был закрывать глаза. Например, у Москвы до сих пор нет утвержденного Генплана, а это значит, что «точечная застройка», которая вызывает столько протестов у москвичей, просто незаконна.
Позднее идея баллотироваться на пост мэра Москвы отпала сама собой, так как в сентябре 2004 года Путин решил отменить выборы губернаторов, включая мэра Москвы.

Вопрос вашего трудоустройства больше не возникал?
Через три месяца после отставки мы с Путиным встретились в очередной раз. Президент сказал, что до выборов мэра Москвы еще далеко, а «ваш потенциал должен сегодня послужить стране». И попросил меня подумать о работе в Межгосударственном банке СНГ...

И где же этот банк?
1 сентября 2004 года случилась трагедия, общенациональное горе — Беслан...
Только тогда я понял, что разгром НТВ и ТВ-6, арест Ходорковского и Лебедева, отказ от реформирования «Газпрома» и многое другое — все это звенья одной цепи. Это не просто ошибки Владимира Путина, а преднамеренные осознанные действия.
Я мучился больше месяца, не желая признаваться самому себе в своей близорукости. И наконец принял решение, что мириться с таким поворотом в жизни страны не могу, прекращаю всякое взаимодействие с властью.
Я встретился с Владимиром Путиным в его загородной резиденции и высказал ему свое мнение по поводу этих его политических инициатив. Я сказал, что в изменившейся обстановке не хочу больше заниматься темой создания нового банка и ухожу в частный бизнес. Он в ответ поинтересовался, чем именно я буду заниматься? Я пояснил, что собираюсь организовать небольшую консалтинговую фирму.

И как на все это среагировал Путин? Что сказал на прощание?
«Если у вас будут проблемы с налоговой службой, пожалуйста, обращайтесь». И добавил: «Но только лично ко мне».

Это была ваша последняя встреча?
Нет, была еще одна...
Путин предложил снова вернуться к идее объединенного международного банка. Я сказал, что считаю эту тему полностью закрытой после нашей предыдущей встречи в ноябре и что я уже начал собственный консалтинговый бизнес. Путин не стал меня уговаривать и заявил: знайте, если начнете заниматься оппозиционной деятельностью, я все равно вас пережму. И добавил, что в 1999 году, когда я был министром финансов, по Москве ходили слухи про «Мишу — два процента».
Я отреагировал: «Вы же прекрасно знаете, что это полная чушь». На что Путин сказал: «В народе говорят, что дыма без огня не бывает. Так что имейте это в виду».
...
Когда ваши отношения с Борисом Николаевичем стали неофициальными?
В первый раз Ельцины пригласили нас с Ириной к себе в гости в Горки-9 через несколько месяцев после отставки первого президента. Борис Николаевич подлечился, сбросил вес, у него было прекрасное настроение. Потом мы стали общаться достаточно часто. Борис Николаевич все время говорил: «Давайте без формальностей, по-дружески».

А когда вы, в свою очередь, ушли в отставку, отношения не прервались?
Нет, поначалу все оставалось по-прежнему. Мы, как и прежде, несколько раз ездили с супругами на охоту. Обычно на два дня.
Но потом наши встречи прекратились. Это произошло накануне 75-летия Ельцина, которое отмечалось 1 февраля 2006 года. В начале декабря Борис Николаевич с Наиной Иосифовной были у меня на дне рождения, и мы обсуждали, как он будет праздновать свой юбилей: где лучше всего собрать друзей, какой будет программа вечера, какие приготовить гостям сюрпризы, и так далее.
Но перед самым Новым годом он позвонил и сказал: «Михаил Михайлович, вы собирались перенести свой отпуск, чтобы быть на моем дне рождения. Не надо менять планы. Отдыхайте. Путин решил все устроить в Кремле. Вы же умный человек, вы все понимаете…»
Ельцин очень тяжело переживал, что его заставили праздновать юбилей в Кремле, а не так, как он хотел: свободно, неформально. Организаторы сами решали, кого можно позвать, а кого — нельзя.
По-моему, он тогда окончательно понял, что он живет как пленник в золотой клетке. Осознание этого факта для него, безусловно, было трагедией.

Вам так и не удалось поздравить Борис Николаевича с днем рождения?
Я позвонил ему из отпуска. Он был злой. После моих слов поздравления пожаловался: «Они все телефоны слушают. Тяжело видеть, как это все вокруг происходит…»
Ведь поначалу он, когда ушел в отставку, буквально преобразился. Очень активно всем интересовался, министров к себе на дачу приглашал, расспрашивал, как идут дела, что нового.
Но однажды на совещании членов Совета безопасности Путин обратился ко мне: «Передайте членам правительства, чтобы без особой нужды не беспокоили Бориса Николаевича визитами. А то врачи сердятся, говорят, после этих встреч он волнуется, а ему нужен покой, все-таки больное сердце». По форме это была вежливая просьба, но, по сути, — приказ: больше никому к Ельцину не ездить. После этой «просьбы» к нему, кроме меня и Волошина, фактически никто уже не ездил.
Последний раз мы виделись осенью 2006 года, когда Ельцин сломал шейку бедра и лежал в больнице на Мичуринском проспекте. К нему никого не пускали, но он настоял на нашей встрече. Я постоянно прокручиваю ее в памяти. Борис Николаевич тогда настоятельно советовал, чтобы я все время менял телефоны, чтобы избежать подслушивания: «Купите их побольше, самых простых, чтоб не жалко было. Берете один, поговорили и тут же выбрасывайте, берете другой, говорите и — туда же, следующий — и снова выбрасывайте!» Разгорячился, лежа жестикулировал, изображая, как надо эти самые засвеченные телефоны прямо из окна машины выкидывать.
А в апреле он умер. На официальную церемонию похорон нас, естественно, не позвали. Впрочем, мы заранее знали, что так будет. Поэтому поехали в храм Христа Спасителя ранним утром. В тот час народу было еще мало, и мы смогли спокойно, по-человечески выразить Наине Иосифовне, Татьяне, всем родным наши соболезнования, поклониться Борису Николаевичу.

Как Ельцин отнесся к тому, что вы занялись оппозиционной деятельностью?
Когда в 2005 году я поделился с Борисом Николаевичем, что собираюсь уйти в оппозицию, он сказал, что я поступаю правильно, дал много советов. Ведь он хорошо знал, что такое — быть в оппозиции, в опале. При этом Ельцин признался: «Я сейчас не смогу вас публично поддержать. Но через год деду будет 75 лет, и мне будет позволительно откровенно сказать все, что я думаю. Тогда я это сделаю». Ведь он понимал, что все возложенное им на алтарь построения демократического общества, разрушается тем человеком, чей приход во власть он сам обеспечил. Обмануться в человеке для него было очень тяжело.
Мы с Ельциным не раз обсуждали трагедию в Беслане. Его так же, как и меня, возмущали те циничные шаги, которые после этого предпринял Путин. Отмена выборов губернаторов вызвала у него резкое негодование. Он был категорически против всего этого зажима.

Действительно, были разговоры, будто Ельцин разочарован в своем преемнике. Но сам он публично не критиковал Путина. Лишь однажды Борис Николаевич открыто выразил недовольство — по поводу решения Путина восстановить сталинский гимн. Еще один раз, осенью 2004 года, Ельцин дал понять, что считает отмену прямых всенародных выборов губернаторов противоречащей Конституции. Однако сделал это в весьма осторожных выражениях.
Чтобы понять эту осторожность, надо знать Ельцина. Он ведь был человеком слова. Он пообещал, что не будет вмешиваться в дела нового президента. К тому же, я думаю, Борис Николаевич хранил молчание, чтобы не создавать проблем своим родным и близким. Он все понимал и беспокоился за их будущее.
Но в любом случае, надо признать: первый президент России сам согласился на «несвободу». Он заплатил за это очень серьезным внутренним дискомфортом. С каждым месяцем это чувствовалось все сильнее.
Однажды он сказал: «Жаль, что так сложилось, что я тогда ушел. Я только теперь понял, как бы мы с вами, Михал Михалыч, еще поработали!»

Многие сейчас считают, что если бы Ельцин досрочно не сложил полномочия, то у страны был бы совсем другой вектор развития. А как вы вообще оцениваете роль Ельцина в нашей истории? Ему ставят в вину некомпетентность и развал страны, создание олигархата и коррупцию.
Да, было много трагических ошибок, много неправильных решений, лихих «загогулин». Но в сухом остатке истории — безусловно, плюс. Ельцин возглавил переход страны из тоталитарного коммунистического режима к демократическому обществу с рыночной экономикой. Для этого нужно было иметь большое мужество.
Вопрос свободы России, позиционирования ее как европейского государства всегда был его главной целью. При Ельцине произошла невероятная трансформация страны. Он не только не мешал истории, а даже подстегивал ее.
Благодаря своим инстинктам настоящего политика он чувствовал, что нужно делать, и, решительно действуя с присущими ему медвежьими повадками, парализовывал и проламывал чудовищное сопротивление системы, вселяя уверенность в своих сторонников. Более того, он никогда не боялся брать на себя ответственность за трудные и непопулярные решения, которые считал правильными.
Да, все тяготы и невзгоды того периода были взвалены на плечи простых российских граждан. За это он и попросил у них прощения со слезами на глазах в последний день уходящего 1999 года. Это была вовсе не слабость, а искренний поступок сильного политика, умеющего признать свою вину и свои ошибки и покаяться за них перед людьми.
Борис Николаевич никогда не страшился критики в свой адрес. Несмотря на то, что она была жестокой, оскорбительной и часто несправедливой. Внутренне он очень переживал, но все время терпел и никогда не предпринимал попыток ограничить свободу прессы, наказать кого-то или отомстить владельцам СМИ. Мелочность не была присуща первому президенту России. Что ни говори, фигур, сопоставимых с ним по масштабу личности, у нас теперь нет.

Оригинал и комментарии

"Царьград" ликует:
----------
"Свои" через "броню" С-300 прорвались: Су-34 на учениях манёвренно подобрались к Воронежу
-- https://tsargrad.tv/news/svoi-cherez-bronju-s-300-prorvalis-su-34-na-uchenijah-manevrenno-podobralis-k-voronezhu_183766
----------
Интересно, а в планах НАТО-то БомбежкаВоронежа -- есть?

Оригинал и комментарии

Продолжаем публикацию серии свидетельских показаний «Почему и как они придумали Путина?» по делу Операция «Преемник». Ниже – часть 7, показания Е.Примакова.

Е.Примаков, выдержки из книги «Восемь месяцев плюс», 2001:
...в крем­лев­ском ко­ридо­ре ме­ня ок­ру­жили гла­ва ад­ми­нис­тра­ции В. Юма­шев, ру­ково­дитель про­токо­ла пре­зиден­та В. Шев­ченко и дочь Бо­риса Ни­кола­еви­ча Т. Дь­ячен­ко. Я раз­вел ру­ками – ска­зал, что не мог сог­ла­сить­ся. Тог­да Во­лодя Шев­ченко, с ко­торым ме­ня свя­зыва­ют го­ды при­ятель­ских от­но­шений, бук­валь­но взор­вался – я ни­ког­да не ви­дел его в та­ком воз­бужден­ном сос­то­янии.
– Да как вы мо­жете ду­мать толь­ко о се­бе! Раз­ве вам не по­нят­но, пе­ред чем мы сто­им? 17 ав­густа взор­ва­ло эко­номи­ку, пра­витель­ства нет. Ду­ма бу­дет рас­пу­щена. Пре­зидент фи­зичес­ки мо­жет не вы­дер­жать в лю­бой мо­мент. Есть ли у вас чувс­тво от­ветс­твен­ности?!
Не знаю, что со мной про­изош­ло, но эти сло­ва нас­толь­ко вош­ли в ду­шу, что я лишь от­ре­аги­ровал воп­ро­сом: «Но по­чему я?»
– Да по­тому, что Ду­му и всех ос­таль­ных се­год­ня ус­тро­ит имен­но ва­ша кан­ди­дату­ра, и по­тому, что вы смо­жете.
Уже да­же не пом­ню, кто про­из­нес пос­леднюю фра­зу – Юма­шев, Дь­ячен­ко или Шев­ченко. Пос­ле мо­его спон­танно­го сог­ла­сия ме­ня на­чали об­ни­мать. Кто-то по­бежал со­об­щить пре­зиден­ту.
Рас­те­рян­ность Ель­ци­на, его го­тов­ность пос­та­вить во гла­ве ка­бине­та ми­нис­тров да­же чле­на фрак­ции КПРФ в Гос­ду­ме Мас­лю­кова, толь­ко что­бы вый­ти из ка­тас­тро­фичес­ки тя­желой си­ту­ации, вы­иг­рать вре­мя, бы­ли, как го­ворит­ся, на­лицо.
...
Бы­ли по­пыт­ки и со сто­роны ад­ми­нис­тра­ции кос­венно воз­дей­ство­вать на ме­ня по не­кото­рым кан­ди­дату­рам. Нап­ри­мер, очень уж хо­телось Т. Б. Дь­ячен­ко ви­деть на пос­ту ми­нис­тра здра­во­ох­ра­нения вмес­то пред­став­ленно­го мною и в кон­це кон­цов наз­на­чен­но­го В. И. Ста­роду­бова дру­гого че­лове­ка – не ме­дика, да и к то­му же дос­та­точ­но глу­боко пог­ру­жен­но­го в ком­мерчес­кую де­ятель­ность и, по мно­гим от­зы­вам, за­виси­мого от оп­ре­делен­ных бан­ков­ских струк­тур. Тать­яна Бо­рисов­на да­же «всту­пила в пе­рего­воры» с мо­ей же­ной с прось­бой пов­ли­ять на ме­ня. Же­на от­ве­тила, что ни­ког­да не об­сужда­ет со мной слу­жеб­ные воп­ро­сы и не поль­зу­ет­ся в этом ни­каким на ме­ня вли­яни­ем.
...
Ру­ково­дите­лем ап­па­рата пра­витель­ства – ми­нис­тром РФ стал Ю. А. Зу­баков, про­рабо­тав­ший со мной до это­го де­сять лет в ка­чес­тве кон­суль­тан­та в Пре­зидент­ском со­вете, за­мес­ти­теля ди­рек­то­ра СВР и за­мес­ти­теля ми­нис­тра инос­тран­ных дел. Ру­ково­дите­лем Сек­ре­тари­ата пред­се­дате­ля пра­витель­ства наз­на­чил Р. В. Мар­ка­ряна, про­рабо­тав­ше­го со мной еще боль­ший срок – око­ло 20 лет. Боль­ше ни­кого на ру­ково­дящие дол­жнос­ти ни в пра­витель­ство, ни в его ап­па­рат с со­бой не при­вел. Не мог­ло быть и ре­чи о ка­ком-то мес­тни­чес­тве – выд­ви­жении, ска­жем, лю­дей из Пи­тера, мос­кви­чей, тби­лис­цев или ека­терин­бур­жцев. Кста­ти, Зу­баков ро­дил­ся и вы­рос в За­бай­калье, а Мар­ка­рян – в Ба­ку.
...
Мно­гие бе­ды в Рос­сии про­ис­хо­дили и по­тому, что ис­кусс­твен­но и ан­ти­кон­сти­туци­он­но бы­ла раз­ду­та и на­саж­де­на в ви­де «цен­тра си­лы» ад­ми­нис­тра­ция пре­зиден­та, ко­торая при Ель­ци­не срос­лась с «семь­ей» и ста­ла чуть ли не са­мым глав­ным ор­га­ном влас­ти, дик­то­вав­шим стра­тегию, так­ти­ку, наз­на­чения на бук­валь­но все ма­ло-маль­ски зна­чимые дол­жнос­ти, вме­шива­ясь в де­ла пра­витель­ства, пар­ла­мен­та, ре­ги­онов. Это не­нор­маль­ное яв­ле­ние име­ло час­тично сво­им объ­яс­не­ни­ем не луч­шую, к со­жале­нию, «фор­му» пре­зиден­та в свя­зи с его здо­ровь­ем. Но су­щес­тво­вание та­кого цен­тра – мо­гущес­твен­но­го и од­новре­мен­но ни за что не от­ве­ча­юще­го кон­крет­но – бы­ло край­не вы­год­но и вов­сю под­держи­валось от­дель­ны­ми груп­па­ми оли­гар­хов, про­бивав­ших на ру­ково­дящие пос­ты ад­ми­нис­тра­ции сво­их лю­дей.
...
Приб­ли­зитель­но че­рез ме­сяц пос­ле мо­его наз­на­чения пред­се­дате­лем пра­витель­ства Б. Н. Ель­цин не­ожи­дан­но за­вел со мной, как он ска­зал, «стра­теги­чес­кий» раз­го­вор.
– Я хо­тел бы об­су­дить ва­ши пер­спек­ти­вы как мо­его пре­ем­ни­ка. Что нам сле­ду­ет де­лать в этом от­но­шении...
Так или ина­че, в мо­мент сос­то­яв­ше­гося раз­го­вора я вос­при­нял ска­зан­ное Ель­ци­ным серь­ез­но.
– У ме­ня нет пре­зидент­ских ам­би­ций, и во­об­ще счи­таю, что не смог бы по-нас­то­яще­му ра­ботать во гла­ве пра­витель­ства, ес­ли бы на­целил­ся на пре­зидент­скую гон­ку – та­ков был мой от­вет. – Цель мо­ей ны­неш­ней де­ятель­нос­ти, – до­бавил я, – во мно­гом не сог­ла­су­ет­ся с ин­те­реса­ми глав ре­ги­онов, а ус­пех в оп­ре­делен­ном пла­не за­висит от дав­ле­ния на це­лый ряд ру­ково­дите­лей субъ­ек­тов Фе­дера­ции. Я не ду­маю, что все они одоб­ри­тель­но от­но­сят­ся к иде­ям ук­репле­ния цен­траль­ной влас­ти, жес­тко­го кон­тро­ля за ис­поль­зо­вани­ем тран­сфер­тов из фе­дераль­но­го бюд­же­та, к тре­бова­нию от­ме­ны всех мес­тных пос­та­нов­ле­ний и ре­шений, про­тиво­реча­щих Кон­сти­туции Рос­сий­ской Фе­дера­ции и ее за­конам, уси­лению борь­бы с ан­ти­об­щес­твен­ны­ми яв­ле­ни­ями, осо­бен­но в эко­номи­ке. А в слу­чае при­цела на учас­тие в пре­зидент­ских вы­борах не­об­хо­димо бы­ло бы мое «сог­ла­шатель­ство» или хо­тя бы от­каз от жес­ткос­ти в пос­та­нов­ке ос­трых воп­ро­сов. Я на это пой­ти не мо­гу, пос­коль­ку это не со­от­ветс­тву­ет за­дачам пра­витель­ства.
Тог­да Ель­цин раз­го­вор прер­вал. Поз­же он воз­вра­тил­ся к не­му, но со­вер­шенно в дру­гом клю­че…
...
С пер­вых же дней в пра­витель­стве я под­черки­вал (собс­твен­но, так же де­лал, бу­дучи и ди­рек­то­ром СВР, и ми­нис­тром инос­тран­ных дел), что те или иные ме­роп­ри­ятия ка­бине­та ли­бо об­го­воре­ны с Ель­ци­ным, ли­бо осу­щест­вля­ют­ся пос­ле по­луче­ния его сан­кции. Не всег­да это со­от­ветс­тво­вало ис­ти­не, час­то по­тому, что пре­зидент ока­зывал­ся ма­лодос­ту­пен из-за сво­его фи­зичес­ко­го сос­то­яния.
Та­кая ли­ния вна­чале под­держи­валась Ель­ци­ным. Он нес­коль­ко раз зво­нил мне по те­лефо­ну (час­то по­доб­ные звон­ки при­ходи­лись на ноч­ное и ран­нее ут­реннее вре­мя) и го­ворил: «Боль­ше бе­рите от­ветс­твен­ности на се­бя».
Я это де­лал, не пе­рес­та­вая под­черки­вать роль пре­зиден­та. Од­на­ко вско­ре у Ель­ци­на по­яви­лись сом­не­ния – его це­ленап­равлен­но ин­форми­рова­ли о том, что я «ве­ду свою пар­тию».
Ни­чего у ме­ня не по­лучи­лось и со стрем­ле­ни­ем учас­тво­вать в об­сужде­ни­ях, приз­ванных най­ти оп­ти­маль­ные ре­шения для пре­зиден­та, к со­жале­нию все боль­ше от­хо­дяще­го по сос­то­янию здо­ровья от са­мос­то­ятель­но­го ру­ководс­тва стра­ной. В ок­тябре 1998 го­да я приг­ла­сил к се­бе Тать­яну Дь­ячен­ко – дочь Бо­риса Ни­кола­еви­ча, ко­торая иг­ра­ла в «семье» роль ско­рее не иде­оло­га-стра­тега, а ис­полни­теля, так как боль­ше, чем дру­гие из ок­ру­жения, име­ла к не­му дос­туп и зна­ла, ког­да мож­но у не­го под­пи­сать ту или иную бу­магу или по­лучить нуж­ную ре­золю­цию.
Мы встре­тились в мо­ем ка­бине­те в До­ме пра­витель­ства. У ме­ня не бы­ло ни­какой пред­взя­тос­ти по от­но­шению к ней. Я на­чал раз­го­вор со слов: «У нас с ва­ми об­щая цель – сде­лать все, что­бы Бо­рис Ни­кола­евич за­кон­чил свой кон­сти­туци­он­ный срок в крес­ле пре­зиден­та. Дос­рочный его уход в ны­неш­них ус­ло­ви­ях не со­от­ветс­тву­ет ин­те­ресам ста­били­зации об­ста­нов­ки в Рос­сии. Да­вай­те ду­мать вмес­те, как это­го дос­тичь луч­шим об­ра­зом. Нуж­но ду­мать и о так­ти­ке. Не­об­хо­димо по­казать стра­не, ми­ру, что пре­зидент ра­бота­ет бес­пе­ребой­но и эф­фектив­но. Ес­ли вы раз­де­ля­ете ска­зан­ное мной и не сом­не­ва­етесь в мо­ей ис­крен­ности, то по­чему зам­кну­лись в уз­ком кру­гу? К то­му же я не но­вичок в ана­лизе си­ту­аций, прог­нозных оцен­ках, вы­работ­ке ва­ри­ан­тов».
– Да что вы, Ев­ге­ний Мак­си­мович. Мы так вас ува­жа­ем.
К это­му был све­ден от­вет на выс­ка­зан­ные мною не­до­уме­ние и пред­ло­жение ра­ботать вмес­те. Так бы­ла зах­лопну­та дверь, ко­торую я пы­тал­ся от­крыть. Мо­тивы мог­ли быть толь­ко од­ни: ок­ру­жение пре­зиден­та по­нима­ло, что не сог­ла­шусь иг­рать в ор­кес­тре, ди­рижи­ру­емом оли­гар­ха­ми.
Од­на­ко это бы­ло бы пол­бе­ды, ес­ли бы од­новре­мен­но не стре­мились от­да­лить Ель­ци­на от ме­ня. Пред­став­ля­ет­ся, что «семья» де­лала так по­тому, что у нас с ней раз­личные «груп­пы кро­ви», но еще и по­тому, что опа­салась мо­их встреч с пре­зиден­том, во вре­мя ко­торых он мог по­лучать ре­аль­ную ин­форма­цию, во мно­гом не сов­па­дав­шую с оцен­ка­ми его ок­ру­жения.
Пом­ню, ког­да Бо­риса Ни­кола­еви­ча в кон­це но­яб­ря по­ложи­ли в Цен­траль­ную кли­ничес­кую боль­ни­цу (ЦКБ) с ди­аг­но­зом «пнев­мо­ния», я нес­коль­ко раз ста­вил воп­рос о том, что­бы на­вес­тить его и до­ложить об об­ста­нов­ке. Каж­дый раз мой ви­зит от­кла­дывал­ся. На­конец, ког­да я по­пал к Ель­ци­ну, он раз­дра­жен­но (ска­зыва­лось на­шеп­ты­вание со сто­роны «семьи») спро­сил: «По­чему вы в пос­леднее вре­мя из­бе­га­ете встреч со мной?»
– По­бой­тесь Бо­га, Бо­рис Ни­кола­евич, я все вре­мя став­лю воп­рос о встре­че, но ее от­кла­дыва­ют, ссы­ла­ясь на мне­ние вра­чей. Не ре­комен­ду­ют да­же зво­нить вам по те­лефо­ну.
– Вы­зови­те не­мед­ленно Ана­толия Куз­не­цова, – от­ре­аги­ровал на мой от­вет пре­зидент, – и, уже об­ра­ща­ясь к это­му со­вер­шенно неп­ри­час­тно­му к сос­тавле­нию гра­фика по­сеще­ний Ель­ци­на че­лове­ку, с ме­тал­лом в го­лосе ска­зал: – Каж­дый раз со­еди­нять ме­ня с При­мако­вым по те­лефо­ну и, как толь­ко он об этом поп­ро­сит, приг­ла­шать на встре­чу.
Мое за­меча­ние о том, что Куз­не­цов тут ни при чем, а все в этом пла­не оп­ре­деля­ет­ся Тать­яной Дь­ячен­ко, ос­та­лось без вни­мания.
– Ну как? – спро­сила она ме­ня в ко­ридо­ре, ког­да я вы­шел из па­латы.
– Бо­рис Ни­кола­евич не­дово­лен тем, что ред­ко с ним ви­жусь, – от­ве­тил я.
– Но час­то пос­ле встреч с ва­ми он чувс­тву­ет се­бя ху­же. Вы уж пос­та­рай­тесь не огор­чать его, – ска­зала Тать­яна Бо­рисов­на.
...
Те­ма пе­реда­чи не­кото­рых фун­кций пре­зиден­та пред­се­дате­лю пра­витель­ства ста­ла рас­простра­нять­ся. В средс­твах мас­со­вой ин­форма­ции про­мель­кну­ло со­об­ще­ние о том, что во вре­мя бе­седы с ре­дак­то­рами ве­дущих ор­га­нов пе­чати и те­леви­дения ру­ково­дитель ад­ми­нис­тра­ции пре­зиден­та В. Юма­шев, сос­лавшись на нез­до­ровье Ель­ци­на, го­ворил о воз­можнос­ти пе­рехо­да час­ти пол­но­мочий пре­зиден­та гла­ве пра­витель­ства.
...
Мое выс­тупле­ние за­писы­вали в Бе­лом до­ме и тран­сли­рова­ли по всем те­леви­зи­он­ным ка­налам. В час­тнос­ти, я ска­зал: «Хо­чу пов­то­рить свою по­зицию, ко­торую за­нимал с са­мого на­чала, и ни­кому не на­до ее из­вра­щать – по­пыт­ки про­вес­ти че­рез Ду­му им­пичмент пре­зиден­ту не­сос­то­ятель­ны и контрпро­дук­тивны. Та­кая по­лити­чес­кая иг­ра бе­зот­ветс­твен­на и опас­на. Она мо­жет рас­ка­чать об­щес­тво и спро­воци­ровать серь­ез­ней­ший по­лити­чес­кий кри­зис. Я од­нознач­но за то, что­бы пре­зидент Ель­цин ос­та­вал­ся на сво­ем пос­ту весь кон­сти­туци­он­ный срок, ка­тего­ричес­ки про­тив дос­рочных вы­боров и пре­зиден­та, и Гос­ду­мы. Счи­таю так­же, что серь­ез­ную опас­ность пред­став­ля­ют при­зывы рас­пустить пар­тии, са­му Гос­ду­му, ввес­ти чрез­вы­чай­ное по­ложе­ние. Это – путь аван­тюрный, уг­ро­жа­ющий взор­вать внут­реннюю си­ту­ацию в стра­не, ины­ми сло­вами, путь в ни­куда. По­лагаю не­дос­той­ной и про­тиво­реча­щей ин­те­ресам стра­ны, – про­дол­жал я, – ту воз­ню, ко­торая ве­дет­ся вок­руг пра­витель­ства, а в пос­леднее вре­мя и кам­па­нию про­тив его пред­се­дате­ля. Поль­зу­ясь слу­ча­ем, хо­чу еще раз за­явить, осо­бен­но тем, кто за­нима­ет­ся этой ан­типра­витель­ствен­ной воз­ней, ус­по­кой­тесь, у ме­ня нет ни­каких ам­би­ций или же­лания учас­тво­вать в пре­зидент­ских вы­борах и я не вце­пил­ся и не дер­жусь за крес­ло премь­ер-ми­нис­тра, тем бо­лее ког­да ус­та­нав­ли­ва­ют­ся вре­мен­ные рам­ки мо­ей ра­боты: се­год­ня я по­лезен, а зав­тра пос­мотрим»...
...
В это вре­мя на аван­сце­ну вы­шел А. Во­лошин, наз­на­чен­ный Ель­ци­ным гла­вой ад­ми­нис­тра­ции пре­зиден­та. Нес­мотря на кол­ли­зии, имев­шие мес­то ра­нее, у ме­ня по­нача­лу ус­та­нови­лись с ним нор­маль­ные ра­бочие от­но­шения. В ка­бине­те пред­се­дате­ля пра­витель­ства сто­ит се­лек­тор пря­мой свя­зи. Я поль­зо­вал­ся дос­та­точ­но час­то этим пря­мым ка­налом и ре­шал с Во­лоши­ным мно­гие воп­ро­сы. По­это­му то, что про­изош­ло даль­ше и, глав­ное, в ка­кой фор­ме это про­изош­ло, бы­ло для ме­ня не­ожи­дан­ным.
Во­лоши­ну «семь­ей» бы­ло по­руче­но под­го­товить вто­рое за­седа­ние Со­вета Фе­дера­ции и про­вес­ти ре­шение об от­став­ке Ску­рато­ва. Он под­нялся на три­буну, что-то про­мям­лил, что-то ска­зал нев­нятное. Ду­маю, что его выс­тупле­ние во мно­гом спо­собс­тво­вало ре­зуль­та­ту го­лосо­вания: Со­вет Фе­дера­ции во вто­рой раз от­кло­нил от­став­ку ге­нераль­но­го про­куро­ра. Это бы­ло круп­ным по­раже­ни­ем про­тив­ни­ков Ску­рато­ва, ко­торые уве­ряли пре­зиден­та, что на этот раз, дес­кать, Со­вет Фе­дера­ции обя­затель­но при­мет от­став­ку.
Сра­зу же пос­ле го­лосо­вания Во­лошин соб­рал на «тай­ную сход­ку» пред­ста­вите­лей ве­дущих СМИ и ска­зал им: «Не ссы­лай­тесь на ме­ня лич­но, а про­цити­руй­те «вы­соко­пос­тавлен­но­го сот­рудни­ка ад­ми­нис­тра­ции», ко­торый вам за­явил, что это При­маков при­вел к ре­шению Со­вета Фе­дера­ции по Ску­рато­ву. При­маков ве­дет свою собс­твен­ную иг­ру и не мо­жет быть со­юз­ни­ком пре­зиден­та».
Убеж­ден, что Во­лошин не ос­ме­лил­ся бы са­мос­то­ятель­но, без сог­ла­сован­но­го ре­шения, воз­можно с Бе­резов­ским (его не без ос­но­ваний счи­тали че­лове­ком Бе­резов­ско­го), от­кры­то вый­ти на «тро­пу вой­ны». Не ис­клю­чаю и то­го, что он пы­тал­ся за­щитить се­бя от об­ви­нений в про­вале «опе­рации» в Со­вете Фе­дера­ции.
Со­дер­жа­ние бри­фин­га, ко­торый про­вел Во­лошин, ста­ло из­вес­тно мне не толь­ко по лен­там ин­форма­ци­он­ных агентств, но и по за­писи на дик­то­фон – плен­ку при­нес один из жур­на­лис­тов, учас­тво­вав­ших на встре­че у гла­вы ад­ми­нис­тра­ции. Я был воз­му­щен до глу­бины ду­ши. Преж­де все­го по­тому, что в от­но­шении Ску­рато­ва с са­мого на­чала за­нимал од­нознач­ную по­зицию: от­но­сил­ся к не­му хо­рошо, тем бо­лее счи­тал, что про­тив ге­нераль­но­го про­куро­ра не мо­гут быть ис­поль­зо­ваны про­тиво­закон­ные и не­кон­сти­туци­он­ные ме­ры, но в то же вре­мя го­ворил ему о не­об­хо­димос­ти уй­ти с это­го пос­та. Выс­ту­пая на том же за­седа­нии Со­вета Фе­дера­ции, под­чер­кнул, что для ме­ня как для праг­ма­тика име­ет зна­чение сле­ду­ющее: бу­дет ли про­дол­же­ние де­ятель­нос­ти Ску­рато­ва в Ге­нераль­ной про­кура­туре спо­собс­тво­вать ра­ботос­по­соб­ности этой ор­га­низа­ции, улуч­ше­нию по­лити­чес­кой об­ста­нов­ки в стра­не в це­лом, или, нап­ро­тив, все это ос­ложнит си­ту­ацию. «С этой точ­ки зре­ния, – ска­зал в сво­ем выс­тупле­нии, – сох­ра­нение Ску­рато­ва в дол­жнос­ти ге­нераль­но­го про­куро­ра контрпро­дук­тивно».
Но де­ло бы­ло не толь­ко в этом. Гла­ва ад­ми­нис­тра­ции пре­зиден­та в от­кры­тую, пе­ред жур­на­лис­та­ми, выс­ту­пил, как го­ворит­ся, на­от­машь про­тив премь­ер-ми­нис­тра. Это был нас­то­ящий вы­зов.
Вско­ре сос­то­ялось за­седа­ние чле­нов Со­вета бе­зопас­ности, на ко­тором я пред­се­датель­ство­вал. Пос­ле то­го как бы­ла «прой­де­на» вся по­вес­тка дня, я поп­ро­сил за­дер­жать­ся чле­нов СБ – там бы­ли и ру­ково­дите­ли двух па­лат За­коно­датель­но­го соб­ра­ния, и ми­нис­тры инос­тран­ных дел, обо­роны, внут­ренних дел, дру­гие. Во­лошин, ска­зав, что ему нуж­но уй­ти на «наз­на­чен­ную встре­чу», дви­нул­ся к две­ри. Я твер­до поп­ро­сил его ос­тать­ся. В при­сутс­твии всех спро­сил Во­лоши­на: «Ка­кое вы, гла­ва ад­ми­нис­тра­ции пре­зиден­та, име­ете пра­во де­лать про­вока­ци­он­ные за­яв­ле­ния, нап­равлен­ные про­тив ме­ня? Не за­бывай­те, что я все еще пред­се­датель пра­витель­ства. Кто вам по­ручал рас­ка­чивать об­щес­тво?»
Мно­гие, прав­да в бо­лее мяг­ких то­нах, под­держа­ли ска­зан­ное мною.
Ре­шил этим не ог­ра­ничи­вать­ся и по­шел к Ель­ци­ну. Оз­на­комив­шись со сте­ног­раммой выс­ка­зыва­ний Во­лоши­на пе­ред жур­на­лис­та­ми, он спро­сил, дос­то­вер­на ли ин­форма­ция. Я от­ве­тил: «Вы мо­жете уз­нать это у са­мого Во­лоши­на. У ме­ня есть за­пись на плен­ку». Пре­зидент ре­шитель­но на­жал на кноп­ку: «Вы­зови­те Во­лоши­на». За­шел ру­ково­дитель ад­ми­нис­тра­ции, ко­торо­му пре­зидент да­же не пред­ло­жил сесть.
– Это ска­зано ва­ми? – спро­сил Ель­цин, по­казы­вая пе­редан­ную мною сте­ног­рамму.
Во­лошин от­ве­тил ут­верди­тель­но.
– Кто вы та­кой? Вы прос­то чи­нов­ник. Вы на­ходи­тесь в мо­ей те­ни. Вы са­ми еще ни­чего не сде­лали. Как вы сме­ете стал­ки­вать ме­ня с пред­се­дате­лем пра­витель­ства?
Об­ра­ща­ясь ко мне, Бо­рис Ни­кола­евич спро­сил: «Мо­гу я ос­та­вить этот до­кумент у се­бя?»
Об­ра­ща­ясь к Во­лоши­ну, он ска­зал: «Я по­ложу это в сейф. Это все вре­мя бу­дет ви­сеть над ва­ми. Иди­те».
Ког­да мы ос­та­лись од­ни, Ель­цин про­из­нес: «Те­перь убе­дились, что это идет не от ме­ня?»
На сле­ду­ющий день я уз­нал, что Во­лошин приг­ла­шен на обед к пре­зиден­ту. А мень­ше чем че­рез ме­сяц я был снят с пос­та гла­вы пра­витель­ства.
...
Я не был зна­ком с А. С. Во­лоши­ным ни лич­но, ни за­оч­но до то­го, как Б. Н. Ель­цин во вре­мя мо­его оче­ред­но­го док­ла­да в ян­ва­ре 1999 го­да стал за­читы­вать за­меча­ния по эко­номи­чес­кой по­лити­ке пра­витель­ства. Че­го там толь­ко не бы­ло...
Мои воз­ра­жения Ель­цин выс­лу­шивал мол­ча, не ком­менти­руя их, выд­ви­гал оче­ред­ные за­меча­ния по за­читы­ва­емо­му тек­сту.
– Бо­рис Ни­кола­евич, ав­тор этой кри­тики ли­бо не зна­ет ре­аль­ной об­ста­нов­ки, ли­бо зло­пыха­тель­ски нас­тро­ен в от­но­шении пра­витель­ства. Я да­же не хо­чу знать его име­ни. По­жалуй­ста, дай­те мне этот текст, и я в пись­мен­ной фор­ме от­ве­чу на каж­дое из этих за­меча­ний.
– Да, сде­лай­те это в пись­мен­ной фор­ме, – ска­зал Ель­цин. – В от­но­шении ав­то­ра сек­ре­та нет. Это за­мес­ти­тель гла­вы ад­ми­нис­тра­ции по эко­номи­чес­кой по­лити­ке Во­лошин.
Та­кой «пок­леп», по­ложен­ный на стол пре­зиден­та, без пред­ва­ритель­ных встреч, раз­го­воров с чле­нами ка­бине­та, еще раз до­казы­вал, что Ель­ци­на пы­та­ют­ся лю­быми пу­тями при­вес­ти к мыс­ли об эко­номи­чес­кой не­сос­то­ятель­нос­ти ка­бине­та. М. М. За­дор­но­ву бы­ло по­руче­но под­го­товить де­таль­ный от­вет, ко­торый был нап­равлен Ель­ци­ну. Он боль­ше это­го воп­ро­са не ка­сал­ся.
...
...че­рез 20 дней пос­ле мо­его сня­тия с пос­та премь­ер-ми­нис­тра я по­лучил пись­мо Юма­шева, в ко­тором, в час­тнос­ти, го­вори­лось: «Ог­ромное Вам спа­сибо. За му­жес­тво, за дол­го­тер­пе­ние, за по­нима­ние. Вам уда­лось то, что не уда­валось ни пар­ти­ям, ни дви­жени­ям, ни пре­зиден­ту, ни Ду­ме, ни­кому – ус­по­ко­ить лю­дей, все­лить в них на­деж­ду. Хо­тел бы под­твер­дить то, что Вы, ви­димо, и са­ми чувс­тво­вали. На пос­ту гла­вы ад­ми­нис­тра­ции пы­тал­ся сде­лать все, что­бы Вам по­мочь, выс­тра­ивал всех сво­их, всю ад­ми­нис­тра­цию, что­бы мы ра­бота­ли как од­на ко­ман­да».
...
На сме­ну Юма­шеву при­шел на пост гла­вы ад­ми­нис­тра­ции Ни­колай Ни­кола­евич Бор­дю­жа – че­ловек пря­мой, по­рядоч­ный. Нет ни­каких сом­не­ний в том, что он в от­но­шении ме­ня вел се­бя бе­зуко­риз­ненно. 24 де­каб­ря, от­кры­вая свое пер­вое в ка­честв ру­ково­дите­ля крем­лев­ской ад­ми­нис­тра­ции со­веща­ние с пол­но­моч­ны­ми пред­ста­вите­лями пре­зиден­та в ре­ги­онах, Бор­дю­жа ска­зал, что «ак­ти­виза­ция по­зитив­ных ожи­даний у на­селе­ния пос­ле фор­ми­рова­ния но­вого пра­витель­ства во мно­гом свя­зана с име­нем При­мако­ва – праг­ма­тика и че­лове­ка де­ла». Не­сом­ненно, это за­яв­ле­ние нас­то­рожи­ло оп­ре­делен­ных лиц в ок­ру­жении Ель­ци­на...
Воз­можно, в «семье» не при­дава­ли дол­жным об­ра­зом зна­чения то­му, что еще до пе­рехо­да Н. Н. Бор­дю­жи в Кремль у ме­ня с ним сло­жились доб­рые, то­вари­щес­кие от­но­шения. Воз­можно, не­до­оце­нивал­ся пос­ле­дова­тель­но твер­дый ха­рак­тер са­мого Бор­дю­жи. А мо­жет быть, его наз­на­чение бы­ло лич­ной ини­ци­ати­вой хо­рошо в то вре­мя от­но­сив­ше­гося к не­му Ель­ци­на, ко­торый в ча­сы сво­ей ак­тивной ра­боты мог под­час с преж­ним упорс­твом про­тал­ки­вать от­дель­ные ре­шения да­же че­рез соп­ро­тив­ле­ние «семьи». Но к со­жале­нию, лишь в эти ча­сы и лишь от­дель­ные. Со­от­но­шение все боль­ше скло­нялось в поль­зу груп­пы лиц из его ок­ру­жения. Это при­вело в ко­неч­ном сче­те к то­му, что Бор­дю­жа за­нимал свой пост счи­тан­ные ме­сяцы пос­ле ухо­да в от­став­ку Юма­шева.
Уз­нав, что я пи­шу кни­гу о сво­ем вось­ми­месяч­ном пре­быва­нии в пра­витель­стве, Бор­дю­жа пе­редал мне для опуб­ли­кова­ния сде­лан­ную им за­пись пос­ледне­го те­лефон­но­го раз­го­вора с пре­зиден­том пос­ле то­го, как Ель­цин ре­шил за­менить его на пос­ту гла­вы ад­ми­нис­тра­ции Во­лоши­ным, сох­ра­нив за Бор­дю­жей дол­жность сек­ре­таря Со­вета бе­зопас­ности Рос­сии. Этот те­лефон­ный раз­го­вор, сос­то­яв­ший­ся 19 мар­та 1999 го­да в 15.00 меж­ду Ель­ци­ным, пре­бывав­шим в ре­зиден­ции «Русь», и Бор­дю­жей, на­ходив­шимся в Цен­траль­ной кли­ничес­кой боль­ни­це, го­ворит о мно­гом.
Б. Ель­цин: Здравс­твуй­те, Ни­колай Ни­кола­евич. Как са­мочувс­твие? Я при­нял ре­шение разъ­еди­нить дол­жнос­ти сек­ре­таря СБ и гла­вы ад­ми­нис­тра­ции пре­зиден­та, так как счи­таю, что со­вер­шил ошиб­ку, объ­еди­нив эти дол­жнос­ти. На пост гла­вы ад­ми­нир­тра­ции ду­маю наз­на­чить Во­лоши­на, а вас ос­та­вить на пос­ту сек­ре­таря Со­вета бе­зопас­ности. Как вы на это смот­ри­те?
Н. Бор­дю­жа: Спа­сибо, Бо­рис Ни­кола­евич, за пред­ло­жение, но я вы­нуж­ден от­ка­зать­ся. Ес­ли вы не воз­ра­жа­ете, я из­ло­жу свои ар­гу­мен­ты.
Пер­вое, это ре­шение не ва­ше, а на­вязан­ное вам ва­шей до­черью – Дь­ячен­ко по ре­комен­да­ции груп­пы лиц. При­чина это­го кро­ет­ся не в оши­боч­ности объ­еди­нения двух дол­жнос­тей, а в том, что я ини­ци­иро­вал сня­тие Бе­резов­ско­го с пос­та ис­полни­тель­но­го сек­ре­таря СНГ и от­ка­зал­ся учас­тво­вать в кам­па­нии по дис­кре­дита­ции При­мако­ва и его пра­витель­ства. Ор­га­низо­вали эту кам­па­нию Дь­ячен­ко, Аб­ра­мович, Юма­шев, Во­лошин, Ма­мут с бла­гос­ло­вения Бе­резов­ско­го.
Вто­рое, ос­тать­ся ра­ботать в Крем­ле – это зна­чит при­нимать учас­тие в ре­али­зации тех ре­шений, ко­торые вам на­вязы­ва­ют Дь­ячен­ко, Юма­шев, Аб­ра­мович, Бе­резов­ский, Во­лошин, а мно­гие из них за­час­тую но­сят ан­ти­госу­дарс­твен­ный ха­рак­тер или про­тиво­речат ин­те­ресам го­сударс­тва. Учас­тво­вать в этом я не хо­чу.
Третье, я бо­евой ге­нерал, бы­вал во мно­гих «го­рячих точ­ках», рис­ко­вал жизнью, по­дол­гу не ви­дел семью. Всег­да был уве­рен, что слу­жу ин­те­ресам Рос­сии и в ин­те­ресах Пре­зиден­та Рос­сии. По­рабо­тав в Крем­ле, по­нял, что стра­ной пра­вит не пре­зидент, стра­ной пра­вит от име­ни пре­зиден­та куч­ка не­доб­ро­совес­тных лиц, и пра­вит в сво­их ин­те­ресах, а не в ин­те­ресах го­сударс­тва. Сос­то­ять в этой ком­па­нии я не мо­гу и не хо­чу.
Е.: А ес­ли я вам при­кажу, вы ис­полни­те?
Б.: Ис­полню, но про­шу мне это не при­казы­вать.
Е.: Я бы хо­тел, что­бы вы ра­бота­ли ря­дом со мной, у вас все неп­ло­хо по­луча­лось. Я не ожи­дал, что они наб­ра­ли та­кую си­лу. Я их всех раз­го­ню! Хо­рошо! Я от­ме­няю свое ре­шение! Вы ос­та­етесь гла­вой ад­ми­нис­тра­ции, и мы ра­бота­ем вмес­те. Как вы на это смот­ри­те?
Б.: Бо­рис Ни­кола­евич, я го­тов, но у ме­ня есть од­но ус­ло­вие: из Крем­ля дол­жны быть уже се­год­ня уда­лены ва­ша дочь – Дь­ячен­ко, Юма­шев, Во­лошин, зап­ре­щен сво­бод­ный вход Аб­ра­мови­чу, Ма­муту, Бе­резов­ско­му. В этом слу­чае я бу­ду ра­ботать.
Е.: Хо­рошо, я по­думаю. Мы еще встре­тим­ся и все об­су­дим.
В 20.00 это­го же дня пре­зидент под­пи­сал Указ об ос­во­бож­де­нии Н. Н. Бор­дю­жи от дол­жнос­тей и гла­вы ад­ми­нис­тра­ции пре­зиден­та, и сек­ре­таря Со­вета бе­зопас­ности.
...
Но­вое ок­ру­жение пре­зиден­та от­ли­чалось от преж­не­го ка­чес­твен­но. Стре­мясь не до­пус­тить по­беды лю­бого не кон­тро­лиру­емо­го ими ли­дера на вы­борах, «но­вые» од­новре­мен­но сде­лали став­ку на Ель­ци­на, че­рез ко­торо­го стре­мились уп­равлять стра­ной са­ми, что­бы ста­биль­но обо­гащать­ся и, са­мое глав­ное, не под­вергать­ся при этом ни­какой опас­ности. Вы­пол­не­нию этой за­дачи во вто­рой ее час­ти по­мог­ла бо­лезнь Ель­ци­на. Он окон­ча­тель­но стал дру­гим пос­ле опе­рации на сер­дце. Бу­дучи за­виси­мым от ме­дика­мен­тов и ра­ботая счи­тан­ные ча­сы, да и то не каж­дый день, он фи­зичес­ки не мог соп­ро­тив­лять­ся дав­ле­нию со сто­роны но­вого ок­ру­жения. «Семья» этим ши­роко поль­зо­валась.
Прав­да, в те мо­мен­ты, ког­да Ель­цин ра­ботал, он под­час ста­новил­ся преж­ним, как это про­яви­лось, нап­ри­мер, в те­лефон­ном раз­го­воре с Бор­дю­жей, да и в опи­сан­ном вы­ше раз­го­воре со мной, ка­сав­шемся «об­во­лаки­вания ме­ня «ле­выми». Но за­кан­чи­вал­ся та­кой неп­ро­дол­жи­тель­ный этап, и на­чина­лось вре­мя царс­тво­вания «семьи».
...
17 ян­ва­ря 2000 го­да в жур­на­ле «Эк­сперт» бы­ло опуб­ли­кова­но ин­тервью од­но­го из вид­ных «пи­ар­щи­ков» (так на­зыва­ют лю­дей, ко­торые раз­личны­ми пу­тями пы­та­ют­ся соз­дать об­щес­твен­ное мне­ние в поль­зу тех или иных лиц или про­тив оп­по­нен­тов), ру­ково­дите­ля Фон­да эф­фектив­ной по­лити­ки Гле­ба Пав­лов­ско­го. Ме­ня за­ин­те­ресо­вали те мес­та в ин­тервью, где оце­нива­ет­ся де­ятель­ность премь­ер-ми­нис­тра и мои воз­можнос­ти, в том чис­ле, по его мне­нию, не­ис­поль­зо­ван­ные.
«При­маков, ко­неч­но, не рас­смат­ри­вал­ся как пре­ем­ник, а толь­ко как по­жар­ник. И в этом смыс­ле вся ис­то­рия с При­мако­вым для по­лити­чес­кой ко­ман­ды влас­ти бы­ла по­терей вре­мени. Но им приш­лось за­нимать­ся, по­тому что он со­вер­шенно пра­виль­но оце­нил про­цесс, а зна­чит, пред­став­лял ис­клю­читель­ную опас­ность.
– Что он сде­лал?
– Он дал идею. Он стал аль­тер­на­тивой влас­ти в са­мой влас­ти. А это имен­но то, что ищут мас­сы. И ис­то­рия Ель­ци­на, и поз­дняя ис­то­рия Ле­бедя под­твержда­ют, что мас­сы не при­мут аль­тер­на­тиву влас­ти вне влас­ти. Они ищут аль­тер­на­тивы в са­мой влас­ти. И При­маков сде­лал имен­но это. Он как бы пос­тро­ил сис­те­му пе­рето­ка пол­но­мочий – из Ель­ци­на ха­риз­ма влас­ти вы­тека­ла, а в не­го вте­кала. Он на­бирал в мас­сах об­щую под­дер­жку, рей­тин­го­вый по­тен­ци­ал. А эли­там предъ­яв­лял эту под­дер­жку и од­новре­мен­но по­казы­вал, что он не так стра­шен. Но при этом он сде­лал нес­коль­ко оши­бок имен­но на уров­не элит­ной по­лити­ки.
– Он мог быть бо­лее ус­пе­шен как по­литик?
– Да, ес­ли бы не со­вер­шал ошиб­ку в от­но­шении ря­да ель­цин­ских элит, ко­торые бы­ли учас­тни­ками про­ек­та ухо­да Ель­ци­на и ис­ка­ли ре­шение проб­ле­мы пре­ем­ни­ка. Не ис­клю­чено, что При­маков мог бы им пред­ло­жить ре­шение, а он ими по­жер­тво­вал, по-ви­димо­му счи­тая, что они изо­лиро­ваны (иде­оло­гия «семьи» к это­му вре­мени уже сло­жилась). Од­на­ко, от­ка­зав­шись от них, При­маков поз­во­лил выс­тро­ить­ся в ель­цин­ских эли­тах оп­по­зиции се­бе. Но су­щес­твен­но то, что он ос­та­вил не­кую мо­дель».
...
Пос­ле то­го как ис­полнил­ся год со дня пре­быва­ния Пу­тина на пос­ту пре­зиден­та, он впер­вые по­шел на це­лую се­рию серь­ез­ных за­мен в пра­витель­стве. Не­кото­рые из них – наз­на­чение ми­нис­тром обо­роны С. Б. Ива­нова, ру­ково­дите­лем Фе­дераль­ной служ­бы на­лого­вой по­лиции – М. Е. Фрад­ко­ва, воз­вра­щение в МВД от­лично­го про­фес­си­она­ла В. А. Ва­силь­ева и дру­гие – не­сом­ненно сви­детель­ство­вали о том, что пре­зидент стре­мит­ся ак­тивно ис­прав­лять об­ста­нов­ку в важ­ней­ших ор­га­нах го­сударс­твен­ной влас­ти. Все об­ра­тили вни­мание на то, что он наз­вал эти пе­рес­та­нов­ки лишь на­чалом про­цес­са.

Оригинал и комментарии

ВЦИОМ провел очередной опрос на Южных Курилах и спросил жителей о возможности их передачи Японии. Методика (выделено мной):

Сплошной опрос ВЦИОМ проведен в период с 11 по 17 февраля 2019 года. В опросе принимали участие жители южных островов Курильской гряды в возрасте от 18 лет. Метод опроса – интервью с объемом выборки 7695 респондентов (2/3 от общей численности населения, зарегистрированных на территории южных островов Курильской гряды старше 18 лет – 11 347 человек по данным Сахалинской избирательной комиссии на 09.09.2018 г.).


То есть обратите внимание насколько это масштабный опрос. До этого в январе был проведен телефонный опрос всего 207 человек.  А теперь они лично опросили 2/3 жителей! По сути они ВЦИОМ провел референдум на Южных Курилах! Из комментария директора ВЦИОМ:

«Важность обсуждаемого вопроса для жителей островов Курильской гряды позволила нам в краткие сроки реализовать крупномасштабный исследовательский проект практически «референдумного» типа. Люди на Курилах порой выстраивались в очереди к нашим интервьюерам, чтобы их позиция была учтена. Мы зафиксировали как высокую информированность граждан о сути проблемы, так и консолидированную позицию по ней. По результатам исследования можно авторитетно сказать: вопрос о государственной принадлежности Южных Курил для их жителей закрыт!».

Тут дело не в результатах (они-то понятны: за передачу 2%, против передачи 96%), а в том, что ВЦИОМ уже дважды опрашивает жителей Южных Курил об этом. ВЦИОМ - совершенно кремлевская контора, действующая по указаниям сверху. Они опросили в январе и этого им показалось мало, и теперь они опросили 2/3 жителей Южных Курил лично! На удаленных островах Дальнего Востока! Это же очень дорогостоящее исследование!  Зачем бы они делали (и кто бы это оплатил) такой масштабный и дорогой опрос, по сути референдум, если бы в Кремле даже не стоял вопрос о передаче Южных Курил? Вне всякого сомнения этот мини-референдум был заказан ВЦИОМу в Кремле. Этот опрос еще раз подтверждает, что как минимум возможность передачи островов там действительно обсуждалась, и было решено проверить насколько твердо против этого настроены жители Южных Курил - это тоже фактор при принятии решения. Правда, сами результаты должны скорее успокоить противников передачи: жители Южных Курил сказали руководству страны, что они однозначно и дружно против передачи островов Японии. Такой вывод содержится и в пресс-релизе и комментарии ВЦИОМ.

Оригинал и комментарии

Это лишь оценка, ведь точных данных переписи в таких же границах нет. Я бы, конечно, не делал шаг до 5%, ведь там на основной массе участков Западной Украины должно быть и менее 1%. Но как есть.




Источник

Оригинал и комментарии

Посты об Украине вызывают самый большой интерес у меня в блоге, поэтому подробно остановлюсь на свежем опросе КМИС, тем более, что в нем много интересного.



1. Он подтверждает тенденцию на продолжение роста рейтинга Зеленского (быстрый рост) и Порошенко (медленный рост). Прошлый опрос КМИС в конце января  был самым лучшим для Зеленского на то время и исключением, давшим Порошенко чуть больше, чем Тимошенко. То есть он уже тогда был скорее "выбросом" в их пользу и самым худшим для Тимошенко. Но с тех пор Зеленский прибавил еще почти 4%, а Порошенко 1,3%. Тимошенко же осталась при своих, что скорее плохо для нее, так как второй опрос, совпадающий выбросом в нижнюю сторону, сам по себе подтвержает, что может быть это не просто выброс, а больше тенденция. Плюс, это для нее плохо, потому что растут Зеленский и Порошенко, то есть ее конкуренты за выход во второй тур.

2. Два пункта потерял Гриценко (его электорат уходит к Порошенко?). Гриценко явно потерял шансы на второй тур. В начале кампании казалось, что Гриценко и Ляшко получат больше, чем на прошлых президентских выборах. Но теперь скорее дело идет к тому, что они оба получат меньше, чем на прошлых выборах.

3. У остальных заметного изменения в рейтингах нет.

4. Мураев и Вилкул не догоняют Бойко. Хотя, судя по тому, что лидирующая тройка уходит в отрыв, вероятно, у Бойко были бы совсем призрачные шансы на второй тур, даже будь он единственным "бело-голубым" кандидатом. Кстати, по этому опросу у Бойко география очень похожа на "Оппозиционный блок": сдвиг  в Центр и на Запад меньше, чем в других опросах.

5. У Порошенко рост электорального рейтинга, но при этом он остается явным лидером "антирейтинга". А Зеленский явный лидер по позитивным оценкам, хотя в этом опросе он все же фигурирует именно как кандидат в президенты, а не просто шоумен.



6. Такое впечатление, что Порошенко в своем электоральном рейтинге находится ближе всего к "потолку" по трем причинам. Первая: у него самая маленькая разница между позитивными оценками и электоральным рейтингом. Вторая: он мало для кого "второй" выбор. Третья: он отвратительно выступает во втором туре.




7. Ну и о втором туре. В нем Порошенко сильно уступает Тимошенко, и совсем разгромно Зеленскому. То есть я еще раз обращу внимание, почему я считаю шансы Порошенко на победу (а не на выход во второй тур) переоцененными: до сих пор нет ни одного опроса, по которому Порошенко бы побеждал во втором туре. Но, что еще хуже: опрос за опросом показывают, что во втором туре Порошенко получает меньшую прибавку по сравнению с первым, чем Тимошенко и особенно Зеленский. И даже меньшую прибавку, чем Бойко! Это уже совсем дурной знак. Хотя я уверен, что в таком гипотетическом втором туре Порошенко опередил бы Бойко куда с большим отрывом: КМИС обычно даже переоценивал юго-восточных кандидатов, плюс, там сомневающаяся часть явно должна быть более "оранжевой".  Я еще могу представить, что Зеленский наберет меньше, чем дают опросы, потому что у него самый молодой и аполитичный электорат, и что его может постичь судьба УДАРа Кличко на выборах 2012 г., но опросы чаще всего недооценивали Тимошенко! Нет никаких причин считать, что если она опереждает Порошенко 27% на 19%, то вдруг ее электорат на выборы не придет, или что опросы ее переоценивают. Скорее дело обстоит с точностью до наоборот. Как я уже писал, я не считаю шансы Порошенко нулевыми, и даже в комментах набрасывал "сценарий" его победы, но исходя из этих цифр, я считаю его шансы переоцененными и в моем опросе и денежных ставках (хотя на bwin Зеленский уже вышел на второе место, потеснив Тимошенко, но все равно явный лидер Порошенко). И даже в этом опросе КМИС несколько больше людей считают, что победит Порошенко, чем Тимошенко, а Зеленский на третьем месте (правда эти люди еще не знают результаты этого опроса, но до них должны были дойти новости об опросах, по которым Зеленский на первом месте в опросах, либо на втором).  Для более реальных шансов Порошенко надо не только продолжать наращивать электоральный рейтинг в первом туре, но и быстро сокращать отрыв во втором и уменьшать антирейтинг. И, конечно, я перестану считать его шансы переоцененными, когда увижу хотя бы один опрос, по которому Порошенко побеждает во втором туре или хотя бы близок к Тимошенко или Зеленскому.



8. 12-м кандидатом с рейтином выше 1% уже не в первом опросе появляется Смешко. Украинцы, объясните: кто его "электорат"?

9. География вторых туров. У Тимошенко vs Порошенко явно видна разница между Юго-Востоком и Западом. Тимошенко просто громит Порошенко на Юго-Востоке, немножко опережает в Центре (я так догадываюсь, равенство или даже лидерство Порошенко в Киеве и Винницкой области, но уверенное лидерство Тимошенко в остальных областях Центральной Украины) и у них равенство на Западе (опять же догадываюсь, преимущество Тимошенко на Волыни, преимущество Порошенко в Галичине и примерное равенство в остальных областях?). Тут у Порошенко есть хоть какая-то зацепка: в случае второго тура между ними явка на Юго-Востоке будет гораздо ниже, чем на Западе, может быть раза в два ниже, а то и больше.  Похожая география у Зеленского vs Порошенко: но Зеленский опережает Порошенко и на Западе. А явка на Юго-Востоке в этом случае будет не такой низкой: в этом случае у Зеленского немалый процент сторонников от всех опрошенных. При этом от голосующих Зеленский явно претендует на более 80% в ключевых юго-восточных областях.  Есть и разница между Юго-Востоком и Западом и Центром и в случае второго тура между Зеленским и Тимошенко, но уже меньше, чем в случае с Порошенко.




10. Ну и последнее: это уже не первый опрос по которому у Зеленского самые выское показатели не на Востоке (куда и по этому опросу входит его родная Днепетровская область), ни на Донбассе, а на Юге. Может быть в "столице юмора" Одессе Зеленский получит больше всего, а не в Днепропетровской области? Одесская область и особенно Одесса для него хорошо подходят: это не родная область ни для Бойко, но для Вилкула, ни для Мураева, а раньше тут был силен Тигипко, то есть умеренные "бело-голубые", которым сейчас должен быть близок Зеленский. Но с другой стороны, тут и твердые "оранжевые" слабы. То есть у Зеленского тут значительное "пространство".

Оригинал и комментарии

Б.Ельцин. Президентский марафон, 2000 г.:
Итак, решено. Вношу кандидатуру Степашина. Но мне нравится, как я завернул интригу с Аксененко. Этакая загогулина. Думцы ждут именно его, готовятся к бою. А я в этот момент дам им другую кандидатуру.

Вызываю главу администрации Александра Волошина. Он идет писать представление, а я нажимаю кнопку телефона Геннадия Селезнева, спикера Думы. Произнес длинную вводную фразу и, в конце концов "оговорившись", сказал: "Аксененко". Положил трубку и подумал: вот удивятся, когда прочитают – Степашин. Ничего, полезно будет. Кандидатура Степашина прошла с первого раза. Легко, без напряжения. В газетах на следующий день писали, что Кремль очень хитро построил игру. Все ждали неприятного Аксененко и с облегчением проголосовали за приятного Степашина.
...
Премьер между тем всем нравился. Если оставить в стороне внутренние склоки в правительстве – а широкой публике они совершенно неинтересны, – перед телекамерами Степашин просто расцветал. Много ездил, встречался с губернаторами. Активно, живо, с удовольствием проводил заседания правительства. Произвел очень хорошее впечатление на западных лидеров. Но самое главное – он создавал в обществе своим немножко наивным оптимизмом ту самую атмосферу, по которой все так соскучились, атмосферу пусть непрочной, но все-таки передышки.
...
После отставки, причины которой действительно не были очевидны для широких слоев общества, рейтинг Евгения Максимовича Примакова еще вырос – от двадцати процентов в мае до тридцати к июлю. Аналитики дружно заговорили о том, что с таким-то запасом прочности бывший премьер-министр может смело идти на думские выборы – конечно, во главе нового движения. А потом, как победитель, и на президентские.
...
...если мои прогнозы верны, и на выборах в Думу красно-розовые (коммунисты и "Отечество") возьмут твердое конституционное большинство, они сразу же получат не только колоссальное политическое преимущество, но и вполне легитимную возможность двумя третями голосов внести любые поправки в Конституцию! В частности, и отменить институт президентства в стране.
...
В июле я не раз и не два говорил с Сергеем Степашиным об этой ситуации. Спрашивал: как он считает, почему губернаторы идут к Лужкову, которого раньше порой весьма недолюбливали, как всегда недолюбливают столицу в губерниях? "Ведь это же очевидно, Сергей Вадимович. Нужно создать твердый центр власти, собрать вокруг себя политическую элиту страны. Проявите решимость, попробуйте перехватить у них инициативу".
И в какой-то момент я понял, что наш диалог не получается. Степашин всячески подчеркивал, что он член президентской команды, верный и преданный, вдохновенно рассказывал о планах. Но как только речь заходила о главной политической проблеме, немедленно сникал.
"Осенью все наладится, Борис Николаевич, я вас уверяю".
А что наладится?
Мне было ясно, что неотвратимо близится новый раунд острейшей политической борьбы.
...
Но вот к чему я не был готов совершенно – так это к удару в спину со стороны единомышленников. А удар не замедлил последовать. От умного, интеллигентного телеканала – НТВ. В передаче "Итоги" обозреватель Евгений Киселев показал "схему президентской семьи". Эти фотографии на экране чем-то напомнили мне стенд "Их разыскивает милиция". Я такие стенды в Свердловске очень часто видел: на территории заводов, на автобусных остановках, возле кинотеатров. Там красовались личности пьяниц, воров, убийц, насильников. Теперь "милиция" в лице НТВ "разыскивала" мою так называемую Семью: мою дочь, Волошина, Юмашева... Всем этим людям, включая меня, приписывалось подряд все что можно: счета в швейцарских банках, виллы и замки в Италии и Франции, взятки, коррупция... Передача по НТВ повергла меня в шок...
...В середине лета Валентин Юмашев, который, как и прежде, старался найти какой-то выход из этого конфликта, встретился с Гусинским и Малашенко. На прямой вопрос: "Что  происходит?" – был получен не  менее прямой ответ: "Уберите Волошина".
...
Лужковская модель капитализма не предполагала свободы слова, свободы в идеологии, свободы политической конкуренции. Это была модель сословного, чиновничьего, жестко-бюрократического капитализма "для своих".
...И другая модель, к которой стремились и деловая элита России, и президентская команда, – это модель демократического рынка, где нет диктата чиновника и государства.
Вот перед таким выбором стояла страна, быть может, даже не осознавая этого.
...
"ЕЛЬЦИН СОШЕЛ С УМА"
4 августа, в среду, утром я встречался с Волошиным.
Хотел посоветоваться с Александром Стальевичем, когда все-таки решать вопрос о новом премьере. В сентябре-октябре или сейчас – в августе. Осенью, вполне возможно, внешние причины для отставки найдутся. Понятные для всех. Но нужно ли ждать, пока ситуация дозреет сама? Причина-то, в сущности, одна: Степашин не может быть политическим лидером на парламентских и президентских выборах. Да, сейчас отставка будет выглядеть совершенно нелогичной. Ну так и не нужно искать для нее логичных причин: якобы не справляется с тем или с этим. Нужно назвать реальную причину отставки: Путин! Путин – тот человек, с которым я связываю свои главные надежды. Тот человек, в которого я верю и которому могу доверить страну. Август – самая отпускная пора. Назначение Путина будет как гром среди ясного неба. Все мгновенно накалится. Но несколько амортизирующих недель, когда людям так не хочется влезать в политику, выходить из благостного настроения, у нас будут.
У Путина будет время, чтобы взять разгон.
...
"На кого будем опираться на выборах?" – спросил Путин. "Не знаю, – честно ответил я. – Будем строить новую партию. Я, как человек, который намучился с парламентом больше, чем кто бы то ни было в истории, знаю, насколько вам необходима твердая опора в Думе. Но главное – это ваш собственный политический ресурс, ваш образ. Создавать его искусственно не надо. Но и забывать об этой проблеме нельзя".
Путин задумался.
"Предвыборной борьбы не люблю, – признался он. – Очень. Не умею ею заниматься и не люблю".
"А вам и не придется ею заниматься. Главное – ваша воля, уверенность. Ваши поступки. От этого все зависит. Политический авторитет либо приходит, либо нет. Вы готовы?"
"Буду работать там, куда назначите", – немногословно ответил Путин.
По-военному...
"А на самый высокий пост?"
Путин замешкался с ответом. Чувствовалось, что он впервые по-настоящему осознал, о чем идет разговор.
"Не знаю, Борис Николаевич. Не думаю, что я к этому готов". – "Подумайте. Я верю в вас".
...
Путина я приметил, когда он возглавил главное контрольное управление администрации, затем  стал первым заместителем Юмашева (по региональной работе). В Кремле он появился в марте 1997 года. Иногда Путин оставался за старшего. И тогда встречаться нам приходилось чаще. Путинские доклады были образцом  ясности. Он старательно не хотел "общаться", как другие замы, то есть излагать свои концепции, воззрения на мир и на Россию; казалось, специально убирал из наших контактов какой бы то ни было личный элемент. Но именно поэтому мне и хотелось с ним поговорить! Поразила меня и молниеносная реакция Путина. Порой мои вопросы, даже самые незамысловатые, заставляли людей краснеть и мучительно подыскивать  слова. Путин отвечал настолько спокойно и естественно, что было ощущение, будто этот молодой, по моим меркам, человек готов абсолютно ко всему в жизни, причем ответит на любой вызов ясно и четко.
...
Тогда, летом 1998-го, я задумался: кого ставить вместо Ковалева?
Ответ пришел мгновенно: Путина!
Во-первых, он немало лет проработал в органах. Во-вторых, прошел огромную управленческую школу. Но главное, чем дольше я его знал, тем больше убеждался: в этом человеке сочетаются огромная приверженность демократии, рыночным реформам и твердый государственный патриотизм...
Довольно долго мы обсуждали кадровые проблемы ФСБ. Ситуация там была сложная. Многие сильные  профессионалы ушли в частные структуры, многие готовы к увольнению в запас. Надо восстанавливать авторитет спецслужб, который был так сильно подорван в обществе после 1991 года. Надо сохранить традиции, оставшихся профессионалов и вместе с тем сделать их работу менее политизированной.
Путин очень грамотно провел реорганизацию ФСБ.
...
Путин сделал очень жесткое заявление осенью по поводу политического экстремизма, когда казалось, что антисемитская волна, поднятая Макашовым, вот-вот выплеснется на улицы. Думаю, что многих его холодный взгляд и почти военная точность формулировок удержали от хулиганства и провокаций. Путин пытался не оставлять в покое ни одну радикальную группировку в Москве. Все они стали кричать в прессе, что наступила эпоха "полицейского государства". Но самое главное – Путин занял очень твердую политическую позицию.
...
Постоянные столкновения с премьер-министром, который хотел включить ФСБ в круг своего влияния, не смущали Путина. Он не давал себя использовать в политических играх. И в этом отношении его моральный кодекс был настолько тверд, что даже я поражался, – в тогдашних хитросплетениях власти было не мудрено запутаться и более опытному человеку, но у Владимира Владимировича всегда был единственный четкий критерий – моральность того или иного поступка. Порядочность того или иного человека. Он всегда был готов расстаться со своей высокой должностью, но не сделать того, что шло вразрез с его пониманием чести. Он не торопился в большую политику. Но чувствовал опасность более чутко и остро, чем другие, всегда предупреждал меня о ней. Когда я узнал о том, как Путин переправлял Собчака за границу, у меня была сложная реакция. Путин рисковал не только собой. С другой стороны, поступок вызывал глубокое человеческое уважение.
...Понимая необходимость отставки Примакова, я постоянно и мучительно размышлял: кто меня поддержит? Кто реально стоит у меня за спиной?
И в какой-то момент понял – Путин.
...
В этот же день мне позвонил Чубайс. Очень настойчиво стал просить о встрече. Я сразу понял, о чем пойдет речь. Это ускорило решение, подстегнуло его, хотя Чубайс, напротив, хотел меня притормозить. Назначил встречу с ним на 9.15, а со Степашиным – на 8 утра.
Кстати, несколько позже я узнал, какую атаку на администрацию, и, в первую очередь, на Путина, предпринял Чубайс. Он, видимо, ни на минуту не сомневался, что я принимаю ошибочное решение, ведущее нас к катастрофическим последствиям. Прежде всего Чубайс встретился с самим Путиным. Предупредил его о том, какие страшные удары его ждут в публичной политике. Главный аргумент был таков: Путин никогда не был на виду, не знает, что это такое. И лучше отказаться сейчас самому, чем потом под влиянием обстоятельств. Путин сказал: извини, но это решение президента. Я обязан его выполнить. Ты на моем месте поступил бы точно так же. Тогда Чубайс решил действовать через администрацию. В воскресенье, пока возникла неожиданная пауза (не зря я так не любил этих пауз при принятии важного решения), он предложил собраться узким кругом: Волошин, Юмашев, Таня.
...
...в отличие от Чубайса, который просчитывал ситуацию исключительно логически, я интуитивно чувствовал мощь и силу Путина, перспективность этого шага. И еще – атмосферу, возникшую в обществе. Общество было готово воспринять новую фигуру, и фигуру достаточно жесткую, волевую. Несмотря на полный раздрай в политическом истеблишменте, люди должны были поверить Путину. Да, это был огромный риск. Действие без всякого запаса прочности.
...
9 августа я выступил с телеобращением к нации:
"Сегодня я принял решение об отставке правительства Сергея Вадимовича Степашина. В соответствии с Конституцией я обратился в Государственную Думу с просьбой утвердить Владимира Владимировича Путина в должности Председателя Правительства Российской Федерации. Убежден: работая на этом посту, он принесет большую пользу стране, и россияне будут иметь возможность оценить деловые и человеческие качества Путина. Я в нем уверен. Но хочу, чтобы в нем были также уверены все, кто в июле 2000 года придет на избирательные участки и сделает свой выбор. Думаю, у него достаточно времени себя проявить. Я знаю хорошо Владимира Владимировича, давно и внимательно наблюдал за ним, когда он работал первым вице-мэром Санкт-Петербурга. Последние годы мы работаем с ним бок о бок.
...Руководить правительством – это тяжелая ноша и серьезное испытание. Справится – в этом я уверен, – и россияне окажут ему поддержку".
...
Назначение Владимира Путина исполняющим обязанности председателя правительства происходило на фоне вторжения чеченских боевиков в Дагестан. Оно началось буквально через два дня после моего указа. [Строго наоборот – обострение ситуации в Дагестане началось 1 августа, вторжение Ш.Басаева – 7 августа, указ о назначении Путина и.о. премьера – 9 августа. – А.И.]
...
Путин обратился ко мне с просьбой предоставить ему абсолютные полномочия для руководства военной операцией, для координации действий всех силовых структур. Я не колеблясь поддержал его.
...
...в этот момент я сознательно и целенаправленно начал приучать общество к мысли, что Путин – это и есть будущий президент. Газетные обозреватели были полны недоумений, сомнений, тревог: я в полном объеме доверял Путину то, что прежде не доверял никому. Каждую субботу он проводил встречи с силовыми министрами по ситуации в Чечне. Вел Путин и расширенные заседания Совета безопасности. Представлял интересы России на международном саммите в Осло. Вручал награды, принимал послов иностранных государств, делал все больше и больше официальных политических заявлений. Мне было очень важно, чтобы люди начали привыкать к Путину. Начали воспринимать его как главу государства.
...
Путин дал людям обеспеченные государством гарантии личной безопасности...
Путин избавил Россию от страха. И Россия заплатила ему глубокой благодарностью...
...
Да, сегодня есть масса фактов, свидетельствующих о том, что во "второй  чеченской" пострадали мирные жители. Люди потеряли свои дома, имущество, многие мирные чеченцы лишились жизни, здоровья. Однако должна ли российская армия нести ответственность за эту беду?
...Может ли кто-нибудь представить себе такую ситуацию, чтобы российские солдаты прятались в домах мирных жителей, стреляли оттуда по вооруженному противнику, подставляя тем самым своих женщин и стариков под ответный огонь? Думаю, никто.
...
У любой войны есть оппоненты. И это – правильно. Это в природе человека. В конце концов, я тоже противник войны. И Владимир Путин – ее противник.
...
В тот момент звучала еще одна тема оппозиционных политических аналитиков: Чечня – это некий политический ресурс Путина. В том-то и дело, что популярность Владимира Путина на фоне чеченской войны не была предсказуемым политическим рецептом. Более того, Путин повел себя в этой ситуации как политический камикадзе, бросил в эту войну весь свой ресурс, сжигая его дотла, не желая  осторожничать. И тот, кто сегодня утверждает обратное, – просто врет.

[Путину же, сидевшему в тот момент во главе ФСБ, в смысле доверия населения блеснуть было нечем. В августе 1999 года доверяли ему (по тем же, лояльным Кремлю ФОМовским данным) всего 5% населения.
А НЕ доверяли Путину в августе 1999 года (внимание, сейчас будет фокус) целых 29% населения. Зайдя к опытному пиарщику Алексею Волину в РИА Новости, я поинтересовалась у него:
– Ну как тебе Путин? В смысле – как потенциальный клиент? Ты бы взялся его раскручивать в президенты?
– Не приставай с глупостями… Безнадежен, – отмахнулся от меня Лешка и продолжил заниматься какими-то более важными текущими проблемами…
Но я не отставала:
– Лешка, вот давай предположим такую гипотетическую ситуацию: у тебя на руках вот такой вот безнадежный клиент, с таким вот низким рейтингом и вот с такими никакими публичными данными… Давай смоделируем ситуацию: существует ли хоть что-то в мире, чем его пиар-команда могла бы резко поднять его рейтинг и сделать из него президента?
Лешка почесал репу и ответил:
– Да. Есть. Маленькая победоносная война. – Е.Трегубова. Байки кремлевского диггера, 2003.]

...
А позиция наша в Чечне простая. Мы спасаем мир от международного терроризма. Мы спасаем Россию от угрозы распада.
...
...год за годом убеждался в том, что эта Дума, вызывающая в обществе только смех, смешанный с тоской, умудряется при этом жестко и негативно влиять на положение в стране.
...
Идея "Единства" родилась, конечно, далеко не сразу. В ее разработке принимали участие многие люди. И моя предвыборная команда 96-го года, и аналитики из команды Путина.
[«Единство» придумал и начал создавать Б.Березовский – вопреки мнению А.Волошина и В.Юмашева; в «мемуарах» Б.Ельцина-В.Юмашева Б.Березовский как инициатор идеи и создатель «Единства» не упоминается ни разу. – А.И.]
...
Я не политолог, а политик.
Могу дать лишь один твердый прогноз: в России с каждым годом, с каждыми новыми выборами  будет все более работоспособный, современный, достойный парламент.
...И начался этот процесс именно в том, таком трудном для нас и драматичном 99-м году.
...
По сути дела, уже в декабре люди проголосовали за нового президента, поддержав "его" блок,  хотя он не был его лидером, просто протянул руку новому движению.
Значит, все идет правильно.
...
Мое последнее обращение как президента к гражданам России. Вот оно, передо мной.
«...Посмотрев, с какой надеждой и верой люди проголосовали на выборах в Думу за новое поколение политиков, я понял: главное дело своей жизни я сделал. Россия уже никогда не вернется в прошлое. Россия всегда теперь будет двигаться только вперед...
В соответствии с Конституцией, уходя в отставку, я подписал Указ о возложении обязанностей Президента России на Председателя Правительства Владимира Владимировича Путина. В течение трех месяцев в соответствии с Конституцией он будет главой государства. А через три месяца, также в соответствии с Конституцией России, состоятся выборы Президента.
Я всегда был уверен в удивительной мудрости россиян. Поэтому не сомневаюсь, какой выбор вы сделаете в конце марта 2000 года».
...
В первые недели и месяцы, пока Владимир Путин находился у власти, было, с моей точки зрения, одно довольно спорное решение. О нем я хочу вспомнить именно в связи с размышлениями об уходящем президенте. Я говорю о гарантиях, которые он предоставил мне. Я никогда никого не просил об этом. Всегда наотрез отказывался обсуждать эту тему. Ко мне не раз приходили переговорщики из Думы, в том числе представители компартии, просили "посоветоваться" по поводу закона о гарантиях, предоставляемых ушедшему президенту, но я всегда говорил: "Хотите принимать? Принимайте. Я здесь ни при чем"...
...и у нас в стране, и в мире о содержании указа ходит много нелепых слухов, толкований: будто бы все члены моей семьи освобождены от любой юридической ответственности перед законом. Будто бы указ о гарантиях предоставляет Ельцину какие-то немыслимые привилегии. Ну и главная нелепость: будто указ – это сделка между Ельциным и Путиным. Он мне дает неприкосновенность, а я ему за это освобождаю раньше времени Кремль. Последний тезис про сделку комментировать не буду. Из-за его полной абсурдности. Никакой указ никакой неприкосновенности обеспечить не может. Только человек глубоко наивный, ничего не понимающий в политике, может поверить, что указы или законы могут что-то гарантировать бывшему лидеру страны.
Будет общество нездоровым и озлобленным, оно обязательно найдет виновного в своих бедах, и тогда Ельцина обвинят во всех смертных грехах. И тут не то что указ – никакой закон не поможет. Если же страна будет развиваться демократически, цивилизованно, а я уверен, именно так и произойдет, само здоровое общество и будет главным гарантом неприкосновенности президента, ушедшего в отставку.
...
Было несколько встреч с новым премьер-министром Михаилом Касьяновым. Мне он нравится. Спокойный, уверенный, компетентный. Вообще сейчас в правительстве сложилась сильная команда, это приятно.
...
Ждал 26 марта в спокойном, бодром, приподнятом настроении.
И все же сам день выборов был для меня чрезвычайно волнующим. Я узнавал предварительные результаты по телефону, звонил губернаторам тех областей и краев, где выборы уже прошли: что? как? Таня пыталась меня образумить: "Папа, ну что ты волнуешься? Все равно он победит!" "Сам знаю. Хочу скорее узнать результат", – отвечал я.
Когда по экрану поползли первые открытые цифры голосования, и их стал объявлять Николай Сванидзе, я позвал всех домашних: "Несите шампанское! Быстрей!"
В доме все были тоже в приподнятом, возбужденном настроении.
Я от волнения не мог усидеть на месте.
Победа! Быть может, главная моя победа!
Господи, как долго я этого ждал!

Оригинал и комментарии

Не только на украинских президентских выборах рекордное количество кандидатов, но нас явно вероятно ждект рекорд на президентских праймериз в США. Количество кандидатов на пост президента от Демократической партии так быстро растет, что вероятно будет побит рекорд и демократических и республиканских праймериз. Я как-то писал, что это не особенное преувеличение: половина фракции демократов в Сенате серьезно обдумывало баллотироваться в президинты.

Правда, тут есть одно "но": теперь в гонку вступают раньше, что бы лучше организовать кампанию, быстрее переманить на свою сторону работников кампании, доноров и т.д. Так что сейчас ранний рост идет  быстрее, чем раньше.






Источник

Оригинал и комментарии

Передовые правовые инициативы провел опрос с выборкой 46227 человек, то есть с выборкой почти тысяча человек даже в самых небольших областях. Не знаю насколько достоверен этот опрос: до этого в этом электоральном цикле у них был всего один опрос осенью прошлого года. Кстати, тогда по нему у Зеленского был тоже самый высокий результат на то время, так что тем, кто боится его победы, паниковать еще рано, хотя, если такие проценты будут сохраняться еще пару-тройку недель, то уже можно будет. Так или иначе, отнесемся к этому опросу с некоторой осторожностью. Однако, я должен сказать, что сами цифры скорее подтверждают, что опрос действительно проводился и не является каким-то очевидным фейком или заказухой. Даже сами проценты по стране в принципе подтверждают тенденции других опросов: Зеленский растет, Порошенко догнал Тимошенко, Ляшко и Гриценко (да и Шевченко) "увядают", Вилкул и Мураев не имеют тенденцию к росту и никак не догоняют Бойко, ну и опять же Смешко появляется среди тех, у кого больше 1%.


Карты по первым, вторым и третьим местам мне тоже кажутся вполне правильными. Есть явные аномалии, но в таком опросе по областям их не может не быть. Я мысленно себе такую карту уже и стал представлять, если Зеленский получит столько, сколько дают ему рейтинги сейчас: Зеленский лидирует везде кроме "бастионов” по обоим "краям”: на Донбассе лидирует Бойко, в Галичине - Порошенко. В Ивано-Франковской области тут с небольшим перевесом над Порошенко лидирует Зеленский, но она чуть более умеренная, чем Львовская и Тернопольская, к тому же там еще часть националистического электората должен забрать Шевченко. Максимум же у Зеленского в его родной Днепропетровской области. Еще явно пониженный процен у Зеленского в Черниговской области: но, если я не ошибаюсь, она самая пожилая (а среди пожилых у Зеленского резко пониженный процент), к тому же тут еще некоторый процент у него должен забрать Ляшко.



Карта вторых мест: тоже чаще логично. Порошенко чаще на втором месте на Западе, в Киеве, аномальны высокой поддержкой президента Запорожская и Кировоградская области. Силен Порошенко и в своей Винницкой области - почти четверть голосов. У Тимошенко самый высокий процент (как и на прошлых выборах) в Черниговской области, правда, там ей должен мешать и Ляшко, хотя он даже не дошел до третьего места, но все же у него там должно быть более 10%.



Ну и карта третьих мест еще лучше помогает "дорисовать" электоральную картину. Бойко появляется на третьем месте в Днепропетровской области со слабыми 10% (по сравнению с 24% за ОБ на выборах в Раду): тут у него явно часть голосов забирает Вилкул, хотя для Вилкула совсем плохо, что он не опережает Бойко даже в Днепропетровской области (а Мураев не опережает его в Харьковской), и вероятно даже отбирает Зеленский со своими почти 40%. Запорожская по-прежнему аномальна "оранжевая". У Тимошенко в Киеве средний результат, ниже чем у Порошенко и особенно Зеленского.



Там есть и результаты для вторых туров, и там близко к тому, что показал КМИС ранее, что скорее говорит в пользу этого опроса.

Оригинал и комментарии

Продолжаем публикацию серии свидетельских показаний «Почему и как они придумали Путина?» по делу Операция «Преемник». Часть 9, показания А.Чубайса. В размещенных ниже цитатах, пожалуй, особенного внимания заслуживают не только позиции лиц, влиявших на принятие кадровых решений, но и критерии (соображения), использовавшиеся этими лицами при принятии таких решений.

Г.Павловский в «Диссидент, ставший идеологом Путина», 9 июля 2018 г.:
В конце августа 1996 года новый глава администрации президента Анатолий Чубайс собрал у себя на совещание экспертов и сообщил, что «есть проблема». «Борис Николаевич идет на последний срок, мы все это понимаем. Но он должен уйти достойно, не как Горбачев. У нас есть три года с небольшим, и надо подготовить уход Ельцина», — вспоминает слова Чубайса Павловский, добавляя: в том, что Ельцин должен будет уйти, никто не сомневался.

А.Колесников. Анатолий Чубайс. Биография, 2008:
Злые языки утверждают, что продвижение Кириенко в премьеры было инициировано Чубайсом. Сам он, правда, эту информацию не подтверждает. Зато вспоминает совещание у Валентина Юмашева, на котором решался вопрос о выдвижении Сергея Владиленовича в премьеры: «Помнится, Борис Абрамович сильно возражал и высказывался в том смысле, что как-то мы действуем по-русски — никто человека толком не знает, поручиться за него никто не может, и все равно назначаем».
...
16 июня 1998 года цвет российской олигархии методом закрытого голосования определял спецпредставителя на переговорах с МВФ и Всемирным банком. Среди претендентов были
опытные переговорщики Александр Шохин и Александр Лившиц. Но ситуация была совсем уж экстраординарной. Нужен был не просто классный переговорщик, но человек с невероятной пробивной силой и мощной энергетикой. Поэтому победил Чубайс. «Напротив меня сидел Бадри Патаркацишвили, — вспоминает Анатолий Борисович, — который шепотом сказал своему соседу, кажется, это и был, собственно, Березовский: “Стоило потратить целый год и кучу бабок, чтобы его замочить, а потом вот так прийти и попросить, чтобы он нас всех спас”».
Пикантность мизансцены состояла в том, что именно в этот день Чубайсу исполнялось 43 года. Михаил Фридман сел за рояль, и краснознаменный хор олигархов нестройно исполнил «Happy birthday». А затем лично Борис Абрамович, совсем недавно обещавший уничтожить своего друга Анатолия Борисовича, преподнес ему страшной красоты и дороговизны часы — в подарок и в качестве извинения. В тот же день был подписан указ Ельцина о назначении Чубайса спецпредставителем президента по связям с международными финансовыми организациями.
...
Путин стал замом Пал Палыча Бородина. Чубайс не был крестным отцом будущего президента в большой политике, но прекрасно знал о его служебных перемещениях от Алексея Кудрина. Путин не был членом команды, но его считали «своим», и не случайно, когда Чубайс забирал Кудрина
из Главного контрольного управления (ГКУ) президента в Минфин, Путин занял в бывшем здании ЦК на Старой площади кабинет руководителя ГКУ. На этой должности с августа 1996-го работал будущий министр финансов и вице-премьер Алексей Кудрин. Впоследствии директором ФСБ Владимира Путина назначил премьер-министр Сергей Кириенко.
Отношения Чубайса с Путиным могли бы фундаментальным образом испортиться как раз в 1999 году, когда глава РАО, остававшийся влиятельным политиком, настаивал на том, чтобы Сергей Степашин остался премьером и соответственно преемником Ельцина. Незадолго до этого Чубайс развернул назад интригу с назначением председателем правительства влиятельного министра путей сообщения Николая Аксененко, который по своим тактико-техническим характеристикам — росту и стати — очень нравился Борису Николаевичу. А другим влиятельным людям он импонировал тем, что его поддерживал Роман Абрамович. Тем не менее благодаря суровому ночному разговору Чубайса с Таней, Валей, Ромой премьером стал Степашин. И для руководителя РАО «ЕЭС» было естественным оставаться последовательным в отстаивании своей позиции. К тому же в то время мало кто мог себе представить, что Владимир Путин с такой нечеловеческой скоростью начнет наращивать свою харизму. Так или иначе, но отношения остались ровными, а Чубайс где только мог доказывал, что Путин — это ровно то, что нужно России. (И например, на этой почве поссорился с Сергеем Адамовичем Ковалевым — я сам был свидетелем, как на закрытой части одного из мероприятий СПС они жестко пикировались друг с другом по поводу президента.)

А.Чубайс в интервью Е.Трегубовой, 8 июня 1999 г.:
Вы недавно сказали, что даете советы Кремлю, только когда вам звонят и просят приехать. Много ли раз вас просили приехать в момент последнего правительственного кризиса?
Были ситуации, когда несколько раз в день...
...всегда формирование правительства — это противостояние политических элит, всегда это столкновение интересов. Всегда достаточно острое. Просто не всегда оно выходит наружу, как сейчас. Во всех странах при формировании правительства в той или иной форме учитываются позиции не только ведущих партий, но и крупных промышленных структур. Но это может происходить в цивилизованной форме, в совсем нецивилизованной форме или в промежуточной форме. У нас это пока в промежуточной форме...
При принятии этих решений, конечно, важны мнения тех или иных политических сил, тех или иных финансовых кругов. Другое дело, что изъяном нашей ситуации является то, что круг вовлеченных в дискуссию крайне узок. Я еще как-то год или два назад говорил: я не против олигархов, я против того, что их мало...
Исходная реакция даже у самых высокопоставленных и информированных "хозяев" была удивительно поверхностной. При упоминании фамилии Степашина они произносили перечень: автор чеченской войны, кагэбэшник, реакционер и так далее. Но как только за сухими строчками трудовой биографии Степашина разговор переходит на содержание, в американцах берет верх их ключевая черта — прагматизм...
Свое отношение к Степашину я уже высказывал. А есть, например, Сергей Адамович Ковалев (человек, которого не только я, но и тысячи людей в стране очень уважают). У него другой взгляд на Степашина...
Позиция "Правого дела" по президентским выборам пока не определена. Да и вообще, сейчас говорить по фамилиям чуть рано. Тот состав, который традиционно произносится — Зюганов, Примаков, Лебедь, Явлинский, Жириновский, Лужков, — наверняка претерпит серьезные изменения. Точно так же, как всего месяц назад все были убеждены, что главный кандидат — Примаков. Сейчас рейтинг Примакова пошел вниз. Что касается Степашина, то у него, как у политика, в принципе, потенциал президентский есть — это у меня сомнений не вызывает. Но это пока только потенциал.

А.Чубайс в интервью О.Морозу, 2008 г.:
- Анатолий Борисович, какое участие в карьере Путина вы приняли? Это участие началось с того, что вы предложили Юмашеву взять его на место Кудрина, уходившего с вами в правительство (на место начальника ГКУ − зама главы администрации), или раньше? В Питере вы никак ему не помогали в продвижении?
- Нет, ни на стадии назначения его начальником Главного контрольного управления, ни раньше я не продвигал Путина. Я не предлагал Юмашеву назначить его на эту должность. Скорее, это предложил Кудрин, который сам занимал эту должность. Я не помню, был ли у меня разговор с Юмашевым об этом, но если был, – я относился к этому назначению позитивно, но я не был его инициатором.
- Переезду Путина из Питера в Москву вы тоже не способствовали?
- Абсолютно не способствовал. Ну, если более подробно, я готов это пояснить. О факте переезда я узнал уже тогда, когда он состоялся. Тогда мы обсуждали возможность устройства Путина на работу в Администрацию президента, но пока мы это обсуждали, перебирая разные варианты, я узнал, что Путин уже нашел работу в Управлении делами президента.
- Тем не менее, Юмашев говорит, что назначить Путина на пост начальника ГКУ предложили ему вы…
- Может быть, Юмашев и прав, но я этого не помню.
- И в дальнейшем продвижении Путина по карьерной лестнице, после ГКУ, вы тоже не участвовали?
- А как я мог в этом участвовать? После ГКУ он занял пост заместителя главы Администрации президента. Я никак не мог участвовать в этом его продвижении: в это время я уже работал в другом месте.
- Вы никогда не думали о том, что Путин может стать президентом − до того момента (кажется, где-то в конце июля 1999-го), когда узнали, что Ельцин именно на нем остановил свой выбор?
- Скорее, нет, не думал.
- Насколько я знаю, вы считали, что в президенты следует двигать Степашина?
- Да, это правда. Я отстаивал «вариант Степашина», возражая против «варианта Путина».
- Ваши возражения принимались во внимание?
- Как мы знаем, в результате они не были приняты во внимание.
- Я имею в виду – принимались ли они во внимание до какого-то момента, до момента принятия окончательного решения?
- Ну, их слышали, они были известны. Но было принято другое решение.
- По рассказу Юмашева, уже с лета 1998 года Ельцин стал присматриваться именно к Путину как к возможному кандидату в президенты. А к марту − апрелю 1999 года он практически пришел к твердому решению сделать ставку на него. А на Степашина в роли премьера он смотрел как на промежуточный вариант: сразу менять народного любимца Примакова на никому не известного Путина было слишком рискованно. Нужна была какая-то промежуточная, на два-три месяца, фигура. Лично вы знали, что Степашин − «временный»?
- Нет, у меня в памяти сохранилась другая картина развития событий. Я не знал, что Степашин рассматривается как временная фигура, тем более с самого начала – со времени назначения его на пост премьера. Мне казалось, что на него смотрят не как на временную фигуру, а как на фигуру будущего президента, что именно с такой перспективой он был назначен на пост председателя правительства.
- Когда встал вопрос о замене Примакова на посту премьера, рассматривалась кандидатура не только Степашина, но и Аксененко…
- Я был категорически противником этого варианта и постарался использовать все возможные аргументы, чтобы убедить моих коллег, что этот вариант категорически неправильный. Ну, он и не прошел. Уж не знаю, - наверное, и с каким-то учетом моего мнения.
- А почему вы считали этот вариант неправильным?
- Ну, потому, что я считал, что Аксененко – очень сильный хозяйственник, обладавший многими совершенно уникальными качествами, но при этом − категорически не подходивший для роли президента России, тем более на том этапе. Это был человек очень далекий от таких понятий, как демократия, конкуренция, частная собственность. Человек с ментальностью хорошего советского хозяйственника, но не лидера России в XXI веке.
- Но ведь у нас уже был такой премьер, тоже хороший советский хозяйственник, «красный директор», тоже, в начале своего премьерства – человек бесконечно далекий и от демократии, и рыночной экономики. Тем не менее, он оказался не самым плохим премьером, и, думаю, если бы так случилось, стал бы не самым плохим президентом. Я имею в виду Виктора Степановича Черномырдина.
- Как вы знаете, Борис Николаевич не избрал Черномырдина своим преемником.
- Ну, почему же? Он избрал Черномырдина преемником и во всеуслышание заявил об этом в своем телеобращении после отставки Кириенко. Черномырдина «зарубила» в двух турах голосования прокоммунистическая Дума, несмотря на отчаянные попытки Ельцина склонить нардепов в пользу ЧВСа. Возможно, тогда надо было выдвинуть кандидатуру Черномырдина в третий раз и пойти на роспуск Думы. Однако Ельцин в последнюю минуту дал задний ход. В общем, Борис Николаевич вполне представлял себе Виктора Степановича в роли президента.
- Здесь надо вести разговор применительно к определенному моменту времени. Вы правы: применительно к концу августа – началу сентября 1998 года Черномырдин мог рассматриваться как преемник (в этот острокритический момент – сразу после дефолта – и премьером-то мог стать только человек, приемлемый для левых). Но мы-то с вами ведем разговор о совершенно других временных отрезках – о мае 1999 года, когда премьером был назначен Степашин, и об августе того же года, когда председателем правительства стал Путин. Кандидатура Черномырдина в эти периоды уже не возникала. А вообще, если уж на то пошло, я ставлю Черномырдина выше, чем Аксененко. Он был в гораздо большей степени способен адаптироваться к современным реалиям. Аксененко же по натуре был человеком крайне авторитарным. Впрочем, вряд ли стоит не очень хорошо отзываться об умершем человеке…
- Стало быть, кандидатуру Аксененко все-таки «притормозили» вы?
- Я не могу сказать, что я ее «притормозил», или остановил, но я могу сказать, что я активно действовал в том направлении, чтобы она была остановлена.
- А с самим Ельциным вы не говорили об этом или вы вели эти разговоры только в кругу его советников?
- Какого-то серьезного, основательного разговора на эту тему у меня с ним не было. Возможно, я как-то высказывался, доводил до его сведения свою позицию, но серьезного разговора – «давайте все взвесим, оценим все плюсы и минусы», – у меня с ним на эту тему не было...
- Вернемся, однако, к Путину. Итак, в конце июля – начале августа 1999-го вы были категорически против выбора Путина на роль преемника, настаивали, что более подходящий кандидат − Степашин. Эта ваша позиция объяснялась лишь чисто технологическими соображениями (вряд ли Путина изберут) или вы полагали, что он не годится на эту роль по своим политическим взглядам, деловым, человеческим качествам?
- Она была продиктована очень простой логикой: я считал, что мы находимся в настолько драматической политической ситуации, на таком драматическом этапе нашего развития, что задача избрания – самоценна. А это означало, что при оценке фигуры кандидата требования к нему как к кандидату были более важны, чем требования к нему как к будущему президенту: уже совсем раскаленная была обстановка, только что – в мае – чуть-чуть не получили импичмент. За год с небольшим сменялся четвертый премьер, назначался пятый. Делегитимизация власти достигла наивысшей точки. Отношение людей к ней было примерно такое: «У вас там во власти какая-то полная каша! Что у вас там происходит? Что творится? Премьеров меняют одного за другим. Только что состоялся дефолт…» Ужасная обстановка. Так что было не до жиру. Не до замечательного, великолепного, идеального президента. Тут главное – избрать бы не Зюганова! Именно в силу этого я считал, что избираемость кандидата – гораздо более важный критерий, чем качества будущего президента. И с точки зрения избираемости, с моей точки зрения, Степашин был выше, чем Путин. В то же время я совсем не считал тогда, что Путин хуже как президент.
- В чем проявилась ваша деятельность по воспрепятствованию выдвижения Путина?
- Ну, я переговорил со всеми ключевыми лицами, начиная с самого Путина и кончая Юмашевым…
- Что вы сказали Путину?
- Я высказал ему свою точку зрения – сказал, что считаю неправильным, что его выдвигают кандидатом на пост президента, что это рискованно, что мы можем вообще все проиграть.
- И какова была его реакция?
- Он высказался не очень определенно. Смысл его позиции сводился к тому, что он не рвется в президенты, но решение принимает не он. Если оно не будет принято, – значит, не будет, если будет принято, – значит, будет. Примерно такая была реакция.
- А с Ельциным у вас какой был разговор?
- Никакого. Потому что Ельцин назначил мне встречу на восемь или на девять утра, а на семь вызвал к себе Степашина и сообщил ему, что отправляет его в отставку. Пока я ехал к Ельцину убеждать его, что Степашина не нужно увольнять, Степашин мне позвонил и сообщил, что он уже уволен – все в порядке!
- То есть Ельцин не захотел с вами разговаривать, выслушивать вас?
- Я думаю, что к тому времени он уже принял решение, и дальнейшие разговоры на эту тему считал бессмысленными.
− Кто из близких Ельцину людей своими советами более всего повлиял на Ельцина, когда он принял решение остановить свой выбор на Путине? Юмашев? Татьяна Борисовна? Волошин?
- Мне сама постановка вопроса кажется неправильной. Я не согласен с очень распространенной версией о том, что Ельцин находился под безраздельным влиянием некоего круга близких ему людей – так называемой «семьи». Эта версия, как я знаю, была придумана Игорем Малашенко. Надо признать, она оказалась очень эффективной как пиар-оружие, но совершенно не соответствующей действительности. Уж я-то очень хорошо знаю, что такое в чем-то убедить Бориса Николаевича. Это задача такой категории сложности, что лично мне удавалось ее решить разве что пару раз за все годы работы. Да, он был способен выслушивать аргументы… При этом не очень любил выслушивать аргументы в защиту какой-то позиции, противоположной той, какую он сам занимал, но тем не менее выслушивал их… Другое дело, что их не любили высказывать те люди, которые имели возможность с ним говорить. Но, тем не менее, кто хотел, мог это сделать. Ничего, все остались живы. Так что на вопрос, кто больше всего повлиял на него при выборе Путина, могу совершенно определенно ответить: да никто! Вопрос надо ставить по-другому: какие аргументы повлияли в наибольшей степени? В данном конкретном случае должен признать: что касается моих аргументов, – они были неверны. Я-то выступал с той позиции, что Путин неизбираем, что мы его не изберем, а Ельцин прислушался к тем, кто говорил, что он избираем. Кто оказался прав? Я? Нет. Он!
- А кто ему говорил, что Путин избираем?
- Ну, Юмашев, наверное…
- Волошин?
- Волошин, конечно.
− В народных массах широко распространена версия, что президентом Путина сделал Березовский. Играл ли в действительности Борис Абрамович какую-то существенную роль в этой «операции» или его участие ограничилось «раскруткой» Путина в СМИ и, соответственно, в уничтожении его соперников, прежде всего − Лужкова и Примакова, в частности, при помощи «телекиллера» Доренко?
- Честно говоря, я не помню роли Березовского в выборе Путина. На самом деле не помню. Говорю, как на духу. Но то, что он принял важное участие в «раскрутке» Путина и в его избирательной кампании, – это стопроцентная правда.
− Как вы полагаете, почему все-таки Ельцин выбрал именно Путина, ведь Путин к тому времени не проявил себя ни как убежденный демократ, ни вообще как зрелый политик? Лично вам Борис Николаевич не объяснял этого, вы ведь были близки с ним?
- Нет, он мне этого не объяснял. Он же меня не принял. И он знал, что я против. Чего он мне будет объяснять? В это время я вообще в правительстве не работал. Нет, никаких объяснений я на этот счет не получал. Да и было бы странно, если бы он мне что-то объяснял.
- Вы сказали, что главным критерием для выбора Путина стала его избираемость. Причем вы считали, что Путин ею не обладает, а Ельцин – что обладает…
- Да, и он, повторяю, оказался прав, а я не прав.
- Но ведь этому критерию – избираемости – соответствовали и другие люди…
- Нет. В том-то и дело, что нет. В том-то и дело, что нет. У нас были единицы, о ком можно было бы вести речь при таком подходе.
- У Путина первый измеренный социологами «президентский» рейтинг составлял всего лишь… один процент.
- Да дело же не в этом! Все начинают с нуля. Только не у всех этот нуль потом превращается в десятки процентов.
− Все-таки, кого бы я ни спрашивал, какие качества Путина побудили остановиться на нем как на преемнике, я все время слышу одно и то же: он показал себя, как деловой, исполнительный, четкий, умеющий точно формулировать свою позицию, до конца отстаивать ее… Но ведь это все качества достаточно квалифицированного чиновника, пусть даже и высокого ранга. Но это не качества ПРЕЗИДЕНТА ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ СТРАНЫ. И то, что он не продемонстрировал вот этих демократических качеств до своего избрания, на мой взгляд, решающим образом, сказалось после его избрания. Никто не сумел заранее рассмотреть в нем этих качеств просто потому, что У НЕГО ИХ НЕ БЫЛО.
- Вы все про демократию. У вас весь строй анализа такой: если демократ, то хорошо, а если не демократ, то плохо. Но жизнь чуть-чуть сложнее. Я вот знаю, например, такой эпизод, характеризующий Путина. Могу вам его рассказать. В качестве директора ФСБ Путин участвовал в расследовании уголовного дела одного высокопоставленного чиновника, на уровне замминистра. И не просто участвовал, а дело было доведено до суда.
- Имеется в виду Андрей Вавилов?
- Нет, не Вавилов, не хотел бы называть его фамилию. В какой-то момент при мне – я случайно там оказался – состоялся разговор Путина и, по-моему, кого-то из руководителей президентской администрации. Это было время, когда Путин уже был главным «кандидатом в кандидаты», уже было принято решение. Собеседник Путина сказал ему: слушай, надо бы с этим человеком − с замминистра – обойтись как-нибудь помягче, не будем тут устраивать драку, сейчас не до того, сейчас время не то. На что Путин, слегка «потемнев с лица», ответил, что если дело будет остановлено, он уходит в отставку и работать не будет, что он считает этого человека вором и не остановится ни в каком случае. Такая позиция – уж точно не позиция политикана, который хочет к власти прорваться. Зачем ему нужны были эти лишние проблемы? Но вот он так считал…
- Сейчас можно привести кучу примеров противоположного свойства. Почему Путин не снимет Илюмжинова, который превратил Калмыкию в собственную феодальную вотчину? Почему он не снимет Зязикова, хотя этого уже почти стопроцентно требует весь народ Ингушетии – так он всех «достал»? Почему он никак не мог снять проворовавшегося приморского губернатора Наздратенко – пересаживал его из одного высокого кресла в другое?.. Где его «большевистская принципиальность»?
- Я с вами категорически не согласен. Мы с вами говорим о совершенно разных ситуациях. Одно дело – требования к президенту: вы требуете, чтобы он развернул кампанию по устранению коррумпированных руководителей, и совсем другое – позиция кандидата в президенты, да еще зависящего от людей, с которыми этот кандидат говорит и которые требуют изменить его позицию. Это совсем разные вещи. Я говорю о человеческих свойствах, а вы говорите о политических приоритетах. Вы их считаете коррупционерами… Ну, и замечательно, а кто-то не считает их коррупционерами. Это не имеет никакого отношения к тому, о чем я говорю. Я ведь не говорю, что этот замминистра на самом деле – коррупционер, или – не коррупционер. Я вообще не оцениваю человека, о котором идет речь. Я говорю, что перед Путиным старшие товарищи поставили вопрос: слушай, вот этого надо освободить, потому что он хороший! Путин сказал: а я не согласен. При этом в дальнейшем Путин может бороться с коррупционерами или не бороться с коррупционерами, – я вообще не об этом говорю. Я говорю о свойствах личности, которая в такой момент точно проявляется. Если бы для него избрание президентом было абсолютным приоритетом, – да Господи Боже мой, да выпустите этого замминистра хоть завтра! Какой вопрос! Нет, оно не было приоритетом. Вы можете смотреть на это как угодно, а в моем понимании это свидетельство порядочности.
- Я нигде не утверждал, что Путин стремился в президенты, что это было для него приоритетом. Я этого просто не знаю. Я спросил вас, какие качества Путина, на ваш взгляд, побудили Ельцина остановиться на нем как на преемнике. Вы рассказали об одном эпизоде из деятельности Путина на посту директора ФСБ, – эпизоде, который вроде бы говорит о его порядочности. Ну и что? Во-первых, одного эпизода мало, чтобы придти к заключению о порядочности человека, а во-вторых, порядочных людей в России достаточно много (хотя и непорядочных − «выше крыши») – что ж, рассматривать каждого в качестве кандидата в президенты? Наконец, в-третьих, − да, я действительно считаю: президентом демократической страны должен быть человек демократических взглядов (это, по-моему, достаточно тривиальная истина). К моменту появления Путина в большой политике никто не приметил особенной его приверженности демократическим ценностям.
- Я уже сказал, что это вы оцениваете все по критерию демократичности. А я не считаю, что этот критерий единственный.
- Не единственный, но, по-моему, один из главных. Как я понимаю, все-таки вы не можете сказать, какие качества Путина – кроме, ну допустим, порядочности – подвигли Бориса Николаевича на то, чтобы выбрать его преемником?
- Нет, не могу. Это мог бы сказать лишь Борис Николаевич, либо те, кто поддерживал этот выбор. Я-то был по другую сторону баррикады.
...
- Нет, это все то же самое. Тактика и стратегия. Я же говорю: то изменение, которое произошло через четыре года после того, как Путин стал президентом, вы расцениваете как стратегический поворот назад, а я расцениваю как тактический маневр. И привожу аргументы в обоснование своей позиции.
- Какие же это аргументы?
− Для любого президента, а тем более российского, нет более важного решения за время его работы, чем решение о поддержке того или иного кандидата на должность следующего президента. Это решение, как правило, является необратимым. Оно говорит о реальной стратегии президента больше, чем десяток других решений. Именно поэтому решение Путина о поддержке Медведева мне и кажется важным.
- Тактика – это лишь способ достижения стратегической цели. По-моему, достаточно ясно, что стратегическая цель Путина – в той или иной форме восстановить Россию как империю. Ельцину, как ни крути, такая цель в страшном сне не могла присниться. Свергнув коммунизм, он стремился построить свободную демократическую президентскую республику, которая ни перед кем не кичится своей военной мощью (по большей части, мнимой), своим имперским величием, в которой соблюдаются записанные в Конституции права человека… То есть, что ни говори, радикальная смена стратегической цели налицо. Вот я и спрашиваю: как так могло случиться, что Ельцин сделал своим преемником человека, который радикально изменил его стратегический курс?
− Во-первых для меня обвинение в стремлении восстановить империю не является обвинением. У меня более сложное, совсем не черно-белое отношение к этой теме. Я как-то высказывался на этот счет, за что и получил от братьев-демократов… Во-вторых, я абсолютно не согласен, что по части «имперскости» Путин радикально пересмотрел стратегию Ельцина.

Оригинал и комментарии

Продолжаем публикацию серии свидетельских показаний «Почему и как они придумали Путина?» по делу Операция «Преемник». Ниже – часть 6, показания А.Волошина.

М.Зыгарь, Газпром. Новое русское оружие, 2008:
В ходе борьбы с бунтующим прокурором Кремль поручил разобраться в деталях дела (а именно, изучить видеокассету, на которой генпрокурор был заснят с проститутками) специальной комиссии. В нее вошли глава МВД Сергей Степашин и глава ФСБ Владимир Путин. Когда они докладывали о результатах президенту, было заметно, что интеллигентный Степашин краснеет, смущается и запинается, а Путину было все равно – он говорил о приключениях генпрокурора уверенно и с легкой усмешкой. Как вспоминал потом министр печати Михаил Лесин, именно тогда глава администрации президента Александр Волошин впервые спросил: «Как ты думаешь, а Путин может стать президентом?»

О.Мороз. Почему он выбрал Путина, 2008:
О том, что преемником выбран Путин, на первом этапе знали лишь пятеро: помимо Ельцина Волошин, Дьяченко, Юмашев и, с какого-то момента, сам Путин. За пределы этой пятерки информация долго не выходила.
...в начале августа Чубайс попросил Волошина и Юмашева о срочной встрече. Эта встреча состоялась на даче у Волошина. Глава президентской администрации подтвердил, что Степашин будет уволен, а на его место назначен Путин.
Чубайс был по-прежнему категорически против.
Как можно снимать Степашина, который набирает рейтинг, завоевывает позиции в Думе, в Совете Федерации! говорил Анатолий Борисович. К тому же это просто свинство по отношению к Степашину... Наконец, такая вот частая смена премьеров губительна для власти.
Еще один аргумент Чубайса: пока Степашин остается премьером и котируется на пост президента, он в какой-то степени сдерживает Примакова (Примаков и Степашин друзья, и Евгению Максимовичу трудно будет выступить против Сергея Вадимовича). Но как только Степашин уйдет, у Примакова будут развязаны руки. Чубайс был абсолютно уверен, что Примаков и Лужков объединятся в своем рывке на вершину власти, и этот тандем Кремлю не удастся остановить, особенно при помощи такой никому не известной фигуры, как Путин: у Лужкова большие деньги, а Примаков "политический тяжеловес".
На эти аргументы Волошин отвечал, что считает Степашина слабым, и доверять ему страну безответственно.
Хозяин дома предложил такой вариант: если Борис Николаевич откажется снимать Степашина и назначать Путина, он, Волошин, попросит президента об отставке и предложит, чтобы администрацию вновь возглавил Чубайс, и пусть они дальше вдвоем Ельцин и Чубайс отвечают за происходящее.
Чубайс согласился на такой вариант.
Весь этот разговор Волошин на следующий день передал Ельцину. Как и обещал, попросил президента в случае, если он согласится с Чубайсом, отпустить его, Волошина, в отставку и чтобы уже Чубайс, как близкий к Степашину человек, возглавлял президентскую администрацию до новых президентских выборов.
Ельцин выслушал Волошина, ничего не сказал и вскоре снял Степашина с работы.

Г.Павловский в интервью И.Крастеву, 4 июля 2018 г.:
Еще не было правила вычеркивать любого, кто «воюет против президента». Его введет Александр Волошин в 1999 году. В дни смертной рубки избирательной кампании родилось правило: «чужим» — никаких интервью, их не звать на «наши» телеканалы. Со временем из этого невинного правила вырастет телецензура «управляемой демократии».

А.Волошин в интервью П.Авену. Время Березовского, М., 2017:
В.: ...на работу в администрацию меня позвал на должность помощника руководителя Валентин Юмашев.
А.: А с ним ты как познакомился? Через Борю?
В.: Нет, не через Борю. В компании мы с ним познакомились. Честно говоря, уже не помню. Потом несколько раз встречались — он интересовался экономикой. Когда он меня звал, основной мотив у него был такой: там работал Александр Лившиц, он был заместителем руководителя администрации президента по экономике. Он был жутко активный человек, постоянно писал проекты каких-то указов президента, постановлений, законов. Валя Юмашев в экономике разбирался слабо и, наверное, и сейчас не сильно в ней разбирается. Это никогда не было его профессиональной работой, и образования у него такого не было. Он себя ощущал как-то некомфортно в свете этой большой активности Лившица.
А.: Валя уже был в администрации?
В..: Он был в этот момент руководителем администрации. А Лившиц был его заместителем, но он был суперактивным заместителем, и Валентин его как-то опасался. Ему нужен был какой-то человек, который давал бы ему советы, как относиться к тому, что делает Лившиц.
А.: И ты стал сначала не помощником президента, а помощником главы администрации?
В.: Да. Я вообще не хотел туда идти, мы несколько месяцев с ним обсуждали это. Одно из обсуждений у нас состоялось в Кремле, в первом корпусе, — это было ужасно. Это настолько неприятное место было — тишина, люди, которые говорят шепотом.
А.: Это был какой год?
В.: Самый конец 1997-го. До этого я к Кремлю никакого отношения не имел... Поэтому основную часть 90-х я прожил вне Кремля и абсолютно не представлял себе, что могу попасть туда на работу. Потом Валя меня все-таки уговорил: “Ты попробуй, если не понравится, всегда же можно уйти, это такая совсем внутренняя должность”. Сначала это было ужасно. У меня была депрессия. Меня там раздражало все: то, как люди между собой общаются, эти пустые коридоры, эти ковровые дорожки, эти телефоны, которые бьют током…
А.: Они били током, да.
В.: Уже когда этот телефон звонил, было противно, потому что ты знал, что ты его возьмешь, а он ударит тебя током. До сих пор не люблю эту спецсвязь… А потом, где-то через пару месяцев, втянулся, немножко понял содержание того, что происходит. Поскольку содержание было довольно интересным и все-таки масштабным, это было интересно. Я познакомился с людьми внутри Кремля и уже втянулся.
А.: После этого ты стал замглавы администрации?
В.: После этого была отставка правительства Черномырдина. Я работал помощником и об этой отставке узнал по телевизору, сидя в своем кабинете. То есть я настолько не имел никакого отношения к внутренней кухне.
А.: Понятно.
В.: Потом был дефолт, и после дефолта Лившиц ушел в отставку. И возникло тогда правительство Примакова, и Валентин мне говорит: “Я хочу тебя предложить Борису Николаевичу на место Лившица”. Этим он меня совсем расстроил, потому что это уже было серьезное втягивание в какие-то политические процессы, что меня как-то не очень тогда интересовало. У нас с Валентином возникла дискуссия на эту тему, пока формировалось это правительство. Потом он мне в какой-то момент говорит: “Слушай, ну хватит уже выпендриваться. Тут уже бог знает чего происходит, у нас правительство, которое почти целиком из коммунистов состоит. Уже надо работать, а у нас вакансия, у меня, кроме тебя, других вариантов нет — давай уже”. Это был конец сентября 1998 года, то есть меньше года, как я пришел в Кремль на работу. И я дал согласие. Он меня представил Борису Николаевичу, это была наша первая встреча. И таким образом я занял должность заместителя руководителя администрации президента по экономике. Я чувствовал себя довольно дискомфортно, потому что никогда не считал себя выдающимся экономистом, скорее каким-то практиком. И на фоне Лившица, который, конечно, реально был фигурой, мне казалось, что я совсем не про это. Но поскольку были сильные уговоры, я в конечном счете дал слабину и согласился. А дальше события пошли еще быстрее.
А.: Сколько ты успел пробыть замглавы администрации?
В.: Примерно полгода. Потому что под Новый год [7 декабря 1998 г.] ушел Валентин Юмашев. Руководителем администрации стал Николай Бордюжа, он одновременно был секретарем Совета безопасности. А в марте политическая ситуация обострилась, возникли проблемы со Скуратовым…
А.: И с 1999-го руководителем стал уже ты?
В.: Да. В общем, все кончилось тем, что в марте уже Бордюжа ушел в отставку. Меня позвал Борис Николаевич и предложил возглавить администрацию.
А.: Это ты не от Вали услышал, а от Бориса Николаевича?
В.: От Бориса Николаевича, а Валя уже был в этот момент в отставке. Он иногда в Кремле появлялся и исчезал куда-то, отдыхать ездил, чувствовал себя человеком свободным и предельно счастливым. Он, по-моему, всегда тяготился этой должностью. И тут на него свалилось счастье, и он им воспользовался.
А.: И сколько лет ты был главой администрации? Ты ушел после Ходорковского, в 2003-м, — четыре года, значит?
В.: Без малого четыре года. Так что в сумме около пяти лет в Кремле получается. Достаточно большой кусок жизни.
А.: Было бы интересно от тебя услышать, как работала администрация президента в конце 90-х. Насколько Борис Николаевич был вовлечен в работу? Насколько часто ты как глава администрации с ним встречался?
В.: Часто. Это всегда происходило по мере необходимости. Мне кажется, что и тогда такого не было, и сейчас нет, чтобы руководителю администрации нужно было пообщаться с президентом, а президент с ним не встречается. Я такого не помню.
А.: То есть у тебя был свободный доступ всегда?
В.: Ну да. Но я старался этим не злоупотреблять, естественно. Со всякой фигней не ходить к президенту...
А.: А кадровая политика? Подбор министров правительства? Насколько вы в этом активно участвовали? Бытовала такая мифологема, что на самом деле Волошин и Юмашев формируют всю власть. Как минимум до момента, когда Путин твердо взял рули управления в свои руки.
В.: Мне кажется, это все-таки иллюзия. Путин с первого момента, как стал президентом, твердо взял всю власть. И это абсолютно нормально. Что значит — ты влияешь на кадровые решения? В нашей системе координат есть два человека, которые определяют основную часть кадровых решений. Это президент прежде всего. И премьер. Вопрос — насколько они тебя слушают или не слушают.
А.: Мы тут с Валей Юмашевым имели длинную беседу, и Валя достаточно подробно рассказал о процессе выбора Владимира Владимировича преемником. Но сейчас много людей присваивают себе ведущие роли в назначении Путина. Вот недавно Сережа Пугачев дал интервью. Насколько я понимаю, ключевыми фигурами всегда был ты, Валентин с Таней и, в общем, всё. Остальное — это мифы. Влияние того же Березовского, которое он всячески рекламировал, было во многом мифическим. Я правильно понимаю?
В.: Абсолютно верно. В нашей системе координат, конечно, когда говорят о влиянии, составляют рейтинги влияния и так далее — на самом деле речь идет прежде всего о влиянии на президента. Поскольку президент — человек вполне работоспособный, разумный и энергичный…
А.: Борис Николаевич был до конца достаточно работоспособным? Ты считаешь, что он был в рабочем состоянии?
В.: Он был в рабочем состоянии. Да, он мог не приезжать на работу с утра до вечера, и иногда не каждый день. Но по всем важным вопросам он был досягаем. И основные решения, конечно же, он принимал сам. Когда кто-то рассказывает, что он что-то мог левой задней ногой решать, — такого в природе быть не могло. Что касается Бориса Абрамовича, то, конечно, это все было сильно преувеличено. Это миф. В мою бытность руководителем администрации — и даже замом — я не помню ни одного случая, чтобы Борис Николаевич встретился с Березовским.
А.: Да-да, Валя сказал, что была всего одна встреча в жизни. [Две встречи. – А.И.]
В.: Это было до моего прихода. Встреча, по-моему, продолжалась 10 минут, и Борис Николаевич всегда при упоминании фамилии Березовского как-то морщился.
А: А влияние Коржакова имело место?
В.: Коржаков — это человек, с которым я никогда в жизни не общался вообще. Мы с ним не пересекались.
А.: У тебя не было ощущения, что он влияет на Бориса Николаевича?
В.: Об этом я могу судить так же, как ты. Абсолютно снаружи. А внутри я этого не застал. Насколько понимаю, если и был пик влияния Березовского на какие-то процессы, то, наверное, он был связан с его союзом с Коржаковым в тот момент.
А.: То есть до выборов 1996 года.
В.: Да. А потом это держалось просто за счет мифов.
А.: То есть ты никакого давления от Березовского не испытывал?
В.: Нет, абсолютно нет.
А.: По поводу роли Пугачева Валя долго смеялся, на самом деле — над тем, что он якобы Путина назначил.
В: Я думаю, что это сейчас у Пугачева просто способ защиты, который ему посоветовали адвокаты.
А.: Безусловно, Владимир Владимирович Путин — человек очень самостоятельный, мало поддающийся влиянию. У тебя есть ощущение, что Борис Николаевич тоже был человек, мало подверженный влиянию?
В.: Мы все, наверное, как-то подвержены влиянию. Просто вопрос — может ли президент быть марионеткой? Конечно, не может. В этом смысле он никак не может быть подвержен влиянию. А если президент считает кого-то толковым, умным и пользуется его советами, — это тоже можно назвать каким-то влиянием, да, но речь ведь не об этом.
А.: Если я правильно понимаю, ты и Валя последние 10 месяцев были самыми близкими к Ельцину людьми.
В.: Наверное, да.
А.: И, в общем, Путин — тоже ваш выбор в конечном итоге. Как совет президенту.
В.: Тут трудно сказать. Я бы не пытался приватизировать эту доблесть выбора Владимира Владимировича Путина. На самом деле это, конечно, был выбор Ельцина.
А.: Валя говорит, что, возможно, с его подачи и с его совета Ельцин в какой-то момент обратил на него серьезное внимание.
В.: Может быть, не знаю. Мне кажется, Ельцин со многими людьми разговаривал, все это обсуждал, впитывал. Решение как-то вызревало. Наверное, это было сложно.
А.: Он с вами беседовал на тему будущего президента? Или он просто назвал в конце концов фигуру?
В.: На самом деле не было, конечно, такого совещания в Кремле: “А кто должен стать президентом? Вот ты, Иванов”. Впервые относительно официально при мне Борис Николаевич упомянул об этом в довольно забавной ситуации. Тогда приближались парламентские выборы и все занимались формированием каких-то предвыборных блоков, боролись за умы и сердца губернаторов. Формировалось “Отечество”, “Вся Россия”, потом происходило их объединение.
А.: Это лето 1999 года?
В.: Конкретно время, о котором я рассказываю, — это конец июля. И я занимался всеми этими процессами, в частности, общался с авторитетными губернаторами, с президентами республик. С Шаймиевым у меня были очень добрые человеческие отношения. Я все пытался как-то его сдвинуть: “Не надо блокироваться с Лужковым и Примаковым, давайте с нами”. Я пытался его как-то затащить в сторону блока с “Единством”, которое тогда тоже было в процессе формирования...
Так вот: у меня никак не получалось Шаймиева отговорить от того, чтобы “Вся Россия” вошла в единый блок с “Отечеством”. Поскольку это было важно, я периодически докладывал об этом президенту, и мы с ним обсуждали происходящее. В какой-то момент я ему говорю, что в очередной раз повстречался с Шаймиевым — и что-то, говорю, никак. Он, при всех наших замечательных отношениях, уклоняется. Понятно, что Кремль тогда смотрелся довольно слабо, и союзнические отношения с Кремлем никого особо не впечатляли. Казалось, что все это уже отыграно. Мы не смотрелись как центр силы, с которым надо дружить. Дружить же хотят с сильными. И мне Борис Николаевич говорит: “А давайте на троих повстречаемся? С Шаймиевым вместе порассуждаем про все это”. Назначает время. Как сейчас помню, это был субботний день. Говорит: “Приезжайте, в спокойной обстановке попьем чайку, порассуждаем”.
Я позвонил Шаймиеву, говорю: “Минтимер Шарипович, президент нас зовет втроем пообсуждать эту тему, насчет которой мы с вами много раз говорили”.
В назначенный день у нас встреча в Горках, и Ельцин как-то Шаймиеву пытается объяснить: “Давайте все-таки с нами, не надо в другие блоки — они смотрятся скорее как против нас”. Шаймиев ему говорит: “Это не против вас, мы все должны против коммунистов бороться, чтобы их не допустить к власти”.
А.: Как-то уползает…
В.: Ельцин его пытается за руку схватить, а Шаймиев, как мудрый политик, элегантно так уходит, зигзагом. Какой-то вялый разговор 5 минут, 10, 15, 20, и что-то все никак… В какой-то момент Ельцин, смотрю, начинает злиться — потому что не получается. Злится — и, смотрю, сосредоточенно что-то про себя думает, думает, думает, думает. А Шаймиев что-то говорит. А он, по-моему, даже не очень внимательно слушал. Подумал, потом прервал его и говорит: “Минтимер Шарипович, ну давайте я вам сейчас скажу одну вещь, но только между нами. А вы мудрый человек, и дальше поступайте как хотите”. Итак, это говорит Борис Николаевич в конце июля 1999 года. “Через какое-то время я отправлю в отставку правительство Степашина, и премьер-министром России станет Владимир Владимирович Путин. А потом он станет президентом Российской Федерации. В общем, это все, что я хотел вам сказать”, — говорит, вставая, Борис Николаевич. “Я желаю вам успехов, Минтимер Шарипович”. — Жмет ему руку, разворачивается и уходит.
А.: Для тебя это была новость на тот момент или ты уже понимал про Путина?
В.: Я понимал, что Ельцин размышляет на эту тему.
А.: Но так определенно не слышал до этого?
В.: Ну да. И вообще он сказал об этом человеку, с которым у меня были хорошие отношения, но все-таки я оставался как-то снаружи. Шаймиев был этим абсолютно обескуражен. Мы с ним вышли из деревянного дома в Горках на круг, который перед подъездом, он меня взял под руку, говорит: “Давайте погуляем, Александр Стальевич”. Я говорю: “Ну, давайте, Минтимер Шарипович”. — “Я очень хорошо отношусь к Владимиру Владимировичу, но он же никому не известен, такого быть не может! Как же так — премьер-министром, потом президентом — да быть такого не может! Я очень хорошо отношусь к Владимиру Владимировичу, хорошо отношусь к Борису Николаевичу, но не может же такого быть!” Я говорю: “Ну, история рассудит — может такое быть или нет. Президент сказал вам о своих политических намерениях, поделился с вами конфиденциально. А там жизнь покажет, что получится”.
А.: Это повлияло на дальнейшее поведение Шаймиева?
В.: В тот момент не очень. Он, мне кажется, до конца не поверил. Он, наверное, поверил, что могут правительство в отставку отправить и назначить Путина премьером. А во все остальное не очень
верилось.
А.: Давай вернемся на секунду назад. Ты сказал, что Кремль перестал быть центром силы — почему? Почему в этот момент власть так легко, казалось, как спелая груша, падала к ногам Примакова и Лужкова? Примаков шел в президенты, а Лужков бы тогда премьером стал, наверное?
В.: Ну, наверное, да… Хотя у них там между собой тоже все было не настолько просто, как мне кажется. Но амбиции были такие. В то время они могли об этом договориться, наверное. Что, я думаю, было бы довольно скверно для страны.
А.: Давай сначала про центр силы, а потом персонально.
В.: Я не застал период сильного Кремля. Процесс ослабевания произошел до меня. Поэтому мне трудно объяснить истоки этого процесса. Я думаю, что сила Кремля — это некое отражение силы президента. Поэтому если президент не очень популярен, рейтинг поддержки 4 или 5 процентов, то администрации в этих условиях, конечно, трудно работать. Наверное, это не потому, что люди плохо работали, и администрация оказалась слабой. Но мне кажется, что чего еще не хватало — это какого-то куража. Даже с 4 процентами популярности в нашей системе координат президент — это такая сила. Просто ею надо пользоваться. Помню, как с трудом переламывал настроения в администрации. Когда я вернулся от Бориса Николаевича с указом о собственном назначении, Борис Николаевич не очень хорошо себя чувствовал, и, в общем, мне, как в том анекдоте, — дали пистолет и крутись как хочешь. Во-первых, прежде чем это все выдать в эфир, мне надо было сообщить каким-то ключевым людям, чтобы они об этом узнали не по телевизору. Обычно о крупных перестановках сообщает президент, но Борис Николаевич этого не сделал. Я позвонил Строеву, я позвонил Селезневу, я им сказал, что скоро выйдет указ, Борис Николаевич меня назначил руководителем администрации. Это выглядело довольно глупо, но я был вынужден это делать, потому что нельзя же обижать людей, чтобы они из телевизора это узнавали. Потом я позвонил Евгению Максимовичу Примакову, который был премьер-министром, тоже об этом сообщил. Евгений Максимович мне честно сказал, что он очень расстроен этим назначением. Примаков хорошо относился к Бордюже, который на самом деле реально был и остается достойным человеком. Примакову он очень нравился, а я ему не нравился, и еще у нас разные позиции обнаружились, когда я был замом по экономике.
А.: Да, я понимаю, у него была другая философия жизни.
В.: Все было по-другому. Я Примакову был неприятен, он мне честно сказал, что расстроен этим назначением. “Ну, ничего, — говорит, — будем работать”. Лужкову, кстати, я тоже позвонил. Но когда я вернулся в администрацию с этим указом и собрал замов, с которыми у меня были очень добрые отношения, большинство замов сказали: “Саша, ты, конечно, полный идиот. Мы к тебе очень хорошо относимся, но ты полный идиот, что согласился. Потому что смотри, куда все это катится. Ты что?” Это мне сказали мои замы. И с такими вот настроениями я приступил к работе.
А.: Путин в этот момент уже был в ФСБ или в Совете безопасности, или одновременно там и там?
В.: Я уже тайминг точный не помню, но с разницей в несколько дней с моим назначением Путин стал секретарем Совбеза [Волошин возглавил администрацию президента 19 марта 1999 г. Путин стал секретарем Совета безопасности 29 марта 1999 г.]. После ухода Бордюжи обнаружились две вакансии: он совмещал две должности — и секретарь Совбеза, и руководитель администрации. Руководителем администрации стал я, секретарем Совбеза стал Путин. И по совместительству директором ФСБ. До этого он был только директором ФСБ. Вот так оно и произошло. Но все мои замы, конечно, считали, что я идиот, раз согласился на назначение, и с этим приходилось работать. Надо было в людей вселять уверенность в собственных силах и переламывать это настроение. На это ушли месяцы. А как к этому пришло — трудно сказать и трудно кого-то винить.
А.: В общем, это не наша функция — обвинять… По поводу Путина: есть легенда, что выбор Путина во многом основывался именно на том, что власть была слабой. Власть себя чувствует слабой — значит, нужно человека из силовых структур, который эту власть укрепит и даст гарантии уходящей власти, что с ней все будет нормально. Насколько это так? Насколько фигура человека из ФСБ была естественной именно для такой слабой власти?
В.: Не думаю, что специально кто-то искал человека из ФСБ. И мне кажется, тот же Борис Николаевич или кто-то другой меньше всего думали о каких-то гарантиях. Но если бы наши оппоненты, Примаков с Лужковым, пришли к власти, я думаю, нас бы порвали в клочья.
А.: Это безусловно. Дело даже не в том, что вас бы порвали в клочья, — я думаю, что порвали бы в клочья значительно большее число объектов, потому что жизненная философия Лужкова и Примакова разная. Примаков был глубоко советский человек, внутренне враждебный и не доверяющий бизнесу и, в общем, вполне естественно взявший Маслюкова на пост первого зама. Он был прагматичный и разумный человек, но эти глубокие советские инстинкты были в нем заложены. Лужков — совершенно другой тип. Он вполне авторитарного типа корпоративный капиталист, и была бы такая система, как в Москве: что-то было нарезано, у каждого своя делянка, все зарабатывают деньги.
В.: Да-да-да. Это была его московская модель.
А.: И поэтому я думаю, что они вместе бы не ужились.
В.: Конфликт был бы.
А.: К тому же Евгений Максимович был человек совсем не коррумпированный. Было бы жестко, и была бы просто смена общественно-политической модели. Поэтому вот глядя назад, при всем сложном отношении к тому, что сейчас происходит, безусловно, Примаков — это была большая угроза завоеваниям 90-х.
В.: Абсолютно согласен.
А.: Другое дело, что наряду с Путиным рассматривались другие варианты, насколько я понял из рассказа Вали. В какой-то момент Игорь Иванов серьезно рассматривался Борисом Николаевичем в качестве президента, например.
В.: Мне известно, что он рассматривался, но мне не кажется, что это вариант, о котором Борис Николаевич всерьез думал.
А.: А о ком думал, как ты считаешь?
В.: Я думаю, в какой-то момент он думал о Степашине. В какой-то момент он думал об Аксененко, очевидно. Но ведь что значит — “президент выбрал”? Если у президента популярность 60 или 80 процентов, он может кого-то выбрать и привести к власти за счет своего политического ресурса. А если у президента 4 процента популярности, то тот, кого он выбрал, — это такой условный выбор. Этот человек должен сам всего добиться, да? Должен пойти на выборы. Стать популярным. Поэтому этот выбор такой специфический. Этот выбор означает — дать возможность. Я не думаю, что для Ельцина самым привлекательным было то, что Путин был сотрудником ФСБ. Это, наверное, был по-любому полезный опыт, но он еще и был вторым лицом в пятимиллионном городе, ответственным за экономику. Причем при первом лице, которое не очень было погружено в текучку. Поэтому он реально был менеджером большого города.
А.: А Ельцин это хорошо понимал, это он знал.
В.: Ельцин это отлично понимал, и я помню, как он сам об этом говорил. Ну согласись, это серьезный аргумент.
А.: Безусловно.
В.: И то, что он понимал силовые структуры, — это тоже полезный опыт, а ты не забудь, что в то время у нас, по сути, шла гражданская война в Чечне. Из этого надо было как-то выбираться. И это тоже серьезный аргумент. Ну, плюс человек не коррумпированный, честный, работящий. Вот оно все в сумме и сложилось. Но я не думаю, что выбор был связан с тем, что это человек из ФСБ, который даст гарантии.
А.: Я очень хорошо помню эти дни смены правительства, потому что случайно оказался к этому как-то причастен. Ты ведь знаешь, что тогда олигархи устроили встречу для обсуждения кандидатуры Путина и меня делегировали уговаривать Путина отказаться от этого дела. Ты знаешь эту историю?
В.: Да, наверное.
А.: В отставке Степашина и обсуждении премьера вы участвовали? Ты и Валентин Борисович?
В.: Да.
А.: То есть вы Путина поддерживали, потому что считали, что это правильное решение?
В.: Я считал и считаю, что это абсолютно правильное решение. Мне кажется, Путин — человек, абсолютно адекватный времени. Он в чем-то прогрессивный, в чем-то консервативный…
А.: А в чем была в тот момент самая главная слабость Степашина? Лояльность Примакову и Лужкову, неготовность бороться за завоевания нового капитализма?
В.: Трудно сказать. Мне кажется, он человек хороший и содержательный, но Ельцин в нем не чувствовал какой-то силы бороться, потому что надо было бороться. И на самом деле, к сожалению для Сергея, его оппоненты в лице того же Примакова и Лужкова так же его оценивали. В какой-то момент стали обсуждать ситуацию с Лужковым, и одна из ранних идей была: давайте на базе “Отечества” сделаем что-то совместное. Если вы говорите, что вы не с нами боретесь, а против угрозы коммунистов, — вот есть премьер-министр Степашин, включите его лидером в список. Если действующий премьер-министр — лидер победившей партии, он сохраняет пост премьер-министра. Эти ребята между собой посоветовались и сказали: “Мы готовы его включить, но на 7–10-е место”.
А.: “Мы не видим его первым номером”.
В.: Да. Мы не видим его как лидера этого движения. И Ельцин, видимо, как-то тоже все это считывал, он не видел у Сергея такого потенциала. Если бы ситуация была мирная, спокойная, у него было бы гораздо больше шансов. Но ситуация была драматичная, реально была война.
А.: Ты сейчас в полной мере развенчиваешь миф о том, что группа в составе Волошина и Юмашева с участием Абрамовича назначила Путина. Из того, что ты сейчас говоришь, видно, что это совершенно не так.
В.: Нет, ну правда, — это глупость. Да и вообще, ты вспомни расклад. Президент Ельцин назначил премьером Путина, у которого собственного политического потенциала не было. Потенциал Ельцина заключался в 4 процентах. Ну да, ты председатель правительства, но из чего вытекает, что ты должен стать президентом? Ты же должен сначала стать политиком и завоевать мозги людей.
А.: Да, конечно.
В.: Вот, допустим, было два отставных премьера, скорее либерально-демократической направленности, — на Украине и в России. На Украине это был Ющенко, а в России был Касьянов. И Ющенко, чем больше с ним власть боролась, тем больше набирал популярность. В конце концов он и выборы выиграл. А Михаил Касьянов из другого теста сделан. Он ушел в отставку и никакой популярности на этом не заработал. Борется с режимом, а популярность не растет, не растет и не растет. Причем на Украине было все то же самое: никакой телевизионной трибуны не было у опального Ющенко, и чего только с ним не делали… А у него популярность все только росла, росла и росла. Он — такое политическое животное, Ющенко. А Касьянов — не политическое животное. Он технократ, и ему этого Бог не дал. Вот Ельцин разглядел в Путине по каким-то мелким признакам, будучи человеком, безусловно, политически проницательным, что тому Бог дал.
А.: А Ельцин с Путиным много общался до назначения премьером?
В.: Общался, конечно. Должность директора ФСБ предполагает. Ну и до этого он все-таки был замом руководителя администрации, Контрольное управление курировал, территории курировал. То есть поводов общаться у них на протяжении всего этого периода было много. Потом он стал директором ФСБ, потом он стал секретарем Совбеза — это еще более частое общение.

Оригинал и комментарии

Перепись 2010 г. дает и очень хорошее представление о фертильности. Я вот до этого не видел карту фертильности России по районам. Но в переписи можно вычислить процент тех, у кого трое и более детей (от тех, у кого есть дети). По России это 16,5%. Тут уже начинается интересное. Я вот не знал, что и на Юге России среди русских фертильность ниже, а вот на севере у нее как раз начинается рост. Да и то, что среди русских в Сибири она выше тоже не знал.


А вот карта по районам. Тут еще лучше видно, что мало детей прежде всего у русских. Но даже у русских очень большая разница не только межу городом и селом, но и междe Европейской и Азиатской частями:самые низкие показатели в западной части страны, причем и на Юге России, особенно в Краснодарском крае и Ростовской области. Это даже удивительно: вроде бы самые социально консервативные места, даже с родственниками чаще живут, а детей мало. Среди русских районов тут даже наверняка будет отрицательная корреляция с религиозностью, хотя будет и много исключений, скажем, на самом малорелигиозном Дальнем Востоке снова идет снижение. А вот на Севере уже идет повышение, причем, скорее к северо-востоку. Обратите внимание на рост именно в восточной части Вологодской области, а западная уже ближе по показателям к Ленингадской. В Восточной Сибири проценты среди русских несравнимо выше, чем в Европейской России и иногда даже близки к республикам. Хотя республики тоже неоднороды. В Мордовии процент невысок, хотя и выше, чем среи русских. Но у остальных неславянских нац. меньшинств почти всегда больше детей - см. таблицу под катом.




Разница между городом и селом везде очень большая, поэтому имело смысл отдельно сделать для села и по субъектам федерации и по районам.



Тут даже еще лучше видно, что на селе в Кранодарском крае и Ростовской области фертильность не выше, чем в Центральной России. И ниже, чем на Северо-Западе!  На Северо-Западе уже начинются даже районы с более 40%. Еще мне понравилось, что на Юге России есть явное увеличение фертильности в запада на восток. Обратите внимание, на разницу в Ростовской области (даже Мясниковский район с его армянами тут не выделяется), юго-восток Краснодарского края. Ну и самый красивый тут Ставропольской край. Такую разницу даже нац. состав не объяснит полностью, хотя частично объясняет. Еще примечателей Алтайский край. Он по многим показателям напоминает Юг России. И тут в сельских районах пониженная фертильность относительно Сибири. Еще понравилась густо-синяя полоска по линии Москва-СпБ в Новгородской области.



Некоторые рекорды. Самые низкие проценты многодетных семей в подмосковных наукоградах и военных городах, что совершенно объяснимо, а самый минимум во Власихе (4.74%), но Власиха очень маленькая, это уже влияет. Если не считать наукоградов и военных городков, то минимум в Туле -5.07%. Максимум в Назрановском р-не Ингушетии с очень сексуальным процентом 69,69%.

Ну и таблица по национальностям (более тысячи человек) под катом.  Правда, тут надо помнить, что русские еще и очень городские относительно большинства других неславянских национальностей. Другое наблюдение: у кавказских народов, которые проживают в своих республиках, рождаемость выше, чем у тех, кто живет в других регионах России. Скажем, даже по таблице видно, что народов Дагестана этот процент ниже, чем в самом Дагестане. Аналогично у чеченцев и ингушей, хотя они один из лидеров. А на первом месте турки-месхетинцы. Цыгане лишь на пятом. На последних местах, много азиатов - вьетнамцы на последнем месте (я брал только тех, кого более тысячи), и в хвосте так же китайцы, монголы и корейцы. Примечательно, что очень низкий процент у "россиян", метисов или тех, кто не указал национальность. Пониженный процент относительно Дагестана и у "дагестанцев", то есть у "смесей" рождаемость ниже? Это мне кажется объснимым: такие люди чаще наверное менее социально консервативны, раз ищут пару не среди своей национальности, ну или более мобильны. Больше всех удивили абхазы, но тоже не надо забывать, что это абхазы, которые не проживают в Абхазии, а которые проживают в России.

Оригинал и комментарии

Оказывается, это исследование еще 2016 г.  но на реддитое оно произвело фурор. По специальному алогритму автор вычислил самую круглую страну мира. Ей оказалось Сьерра-Леоне. На реддите, правда, отметили, что настоящая форма Ватикана все же другая, а отмель Скарборо на страну уж тем более никак не тянет- это всего лишь спорная территория.

Оригинал и комментарии

Сегодня вышел свежий опрос Центра Разумкова - то есть компания с огромной "кредитной историей", и опросы которой явно не заказуха. Исходя из его результатов я бы хотел остановиться на двух моментах: Игоре Смешко и "узкой дорожке" Порошенко к победе.

Уже не первый опрос стал показывать, что Игорь Смешко стал появляться среди тех, у кого более 1%. Более того, он уже получил более 2% в двух опросах, в том числе и в этом Центра Разумкова, и оттеснил по каким-то из них не только Кошулинского, но и Мураева, Вилкула или Шевченко. chubukin, у которого хорошие связи с социологами Запорожской области, и он не раз делился их опросами, дал свежие цифры по области (опрос проведен в эти выходные): Зеленский - 24%; Тимошенко - 16%; Бойко - 10%; Порошенко - 7,5%; Вилкул- 5,3%; Ляшко - 4,2; Садовый и Смешко - 3,2%. И тут виден рост Смешко, при том, что я подозреваю, что Запорожская область для него может быть и не самая лучшая.

timbes5 мне рассказал, что его активно "раскручивает" Гордон как самого квалифицированного кандидата на пост президента. Недавно Гордон в интервью Дудю еще раз расхвалил Смешко (с 17-й минуты). Причем, так убедительно расхваливал, что я подумал: а почему Гордон сам в президенты не баллотировался? :)

В опросе Центра Разумкова есть разбивка по регионам, но по ней сложно понять кто же электорат Смешко: у него больше в центре и на Востоке и мало на Юге и на Западе. Я так подозреваю, что у него городской оранжевый электорат. Будет наиболее силен в Киеве? В родной Черкасской области? Посмотрим, что дальше скажут рейтинги. Но вообще, для победы Смешкно раскручивать уже слишком поздно: это надо было делать заранее и с привлечением более серьезных сил. Но "выстрелить" на выборах с прицелом на парламентские - вполне.



В опросе Центра Разумкова есть "отдушина" для Порошенко: 19% у Зеленского, 16,8% у Порошенко и 13,8% у Тимошенко. Там, правда, еше 15% неопределившихся. При этом, у Зеленского среди всех опрошенных отрыв больше, но среди голосующих ему сняли проценты, то, есть считая его электорат менее склонным к выборам, то есть обратите внимание на этот момент: у Зеленского тут небольшое преимущество, но уже после учета склонности к голосованию. Но главное, что Порошенко по этому опросу не сильно проигрывает Тимошенко во втором туре 22% на 20%. То есть "зацепка" есть. Правда, все же проигрывает и по этому же опросу он выходит во второй тур не с Тимошенко, а с Зеленским, где он проигрывает ему уже сильно 32% на 19% и это уже после учета готовности прийти на выборы! То есть да, у Порошенко явно видна "дорога" к победе, но эта дорожка на самом деле узкая. Для его победы должна хорошо лечь "карта", Необходимо что бы сбылись все условия: и Зеленский набирает гораздо меньше, чем дают опросы, а Тимошенко наоборот больше, что бы именно с ней вышел во второй тур Порошенко (в случае второго тура с Зеленским у Порошенко пока ситуация совсем беспросветная). Но при этом Тимошенко не должна получить настолько больше, чем дают опросы, что бы это сильно повлияло на расклад во втором туре: ведь если ее опросы недооценивают в первом туре, то они ее наверняка недооценивают и во втором, то есть тогда у Порошенко во втором туре ситуация против Тимошенко станет еще хуже, а он и так получает меньше прибавку, чем она. В этом и состоит "узость" дорожки Порошенко к победе.

Оригинал и комментарии

Понравилась эта картинка из опроса трех компаний, которая еще раз показывает огромную разницу в поддержке Зеленского между молодыми и пожилыми. Зеленский в разы опережает всех среди молодых. Это 31% от 65%, которые идут на выборы и определись с выбором. То есть почти половина голосов! Среди пожилых у него 5% от всех и он на шестом месте. Судя по быстрому уменьшению его поддержки по мере увеличения возраста, среди 70 лет+ у него, видимо, процента два. Среди мужчин у Зеленского 16% от всех, среди женщин 14%, но, это, видимо, лишь следствие разницы в возрасте. В каждой отдельной возрастой группе, похоже, у него нет особой разницы в поддержке между мужчинами и женщинами.

Интересно, что даже у Ляшко по этим данным небольшой рост поддержке по мере увеличения возраста. Несколько необычно для протестного кандидата: похоже, среди молодых его Зеленский сильно вытеснил: на прошлых президентских выборах у Ляшко был самый молодой электорат среди основных кандидатов (Яроша с его 0,7% и 11-м местом я в основые кандидаты не включао: таковым он был разве что в российских СМИ).

Оригинал и комментарии

Интересно -- Университет в Питере тоже Навальный обрушил?
Специально, чтоб досадить Беглову?

----------------------
УПДАТЕ
Не смог не:
---------
Беглов круче Золотова, без разбега прошел сквозь две кирпичных стены, заплевал пожар, вынес из руин женщину, покормил ее грудью младенца и разминировал Янтарную комнату, а вы блять недовольны, а гордиться надо, что у вас губернатор будет Гастелло Маресьевно Матросов, выбегалло под камеры и решалло любых городских проблем
-- https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=10214894126885697&id=1203219905
----------

Оригинал и комментарии

Продолжаем публикацию серии свидетельских показаний «Почему и как они придумали Путина?» по делу Операция «Преемник». Ниже – часть 8, показания С.Степашина.

С.Степашин в интервью Д.Быкову, 16 октября 2007 г.:
– Вот вы возглавляете Счетную палату – а были ли случаи, когда с вашей помощью старались свести счеты? Когда использовали вас для решения своих проблем?
– За всю мою политическую жизнь меня использовали всего один раз. Когда назначили на 87 дней премьер-министром. Борис Николаевич сам намекал, что это назначение сугубо временное: "Вы исполняете обязанности премьер-министра". И я отчетливо понимал, что назначение это временное и тактическое. Других случаев, когда кому-то удалось бы с моей помощью решать свои проблемы, не припомню.

С.Степашин в интервью А.Ванденко, 11 мая 2011 г.:
...спустя десять месяцев меня пригласили в Кремль, и тогдашний глава президентской администрации Юмашев сказал: «Сергей, Борис Николаевич хочет поставить тебя на МВД». Я откровенно опешил: «Только дело пошло... Дайте поработать! Что же вы меня дергаете?» Валя ответил: «Надо!»
— Что стряслось-то?
— Анатолий Куликов, видимо, проявил излишнюю политическую самостоятельность, а Ельцин этого не любил. Он привык к определенному порядку и дисциплине. Тем не менее я шел к президенту с намерением отказаться. Но Борис Николаевич опередил, заговорив первым. Он сказал: «Хочу обратиться к вам с личной просьбой. Понимаете? С личной...» И замолчал. Выдержал паузу, которой позавидовали бы корифеи МХАТа, и продолжил: «Возьмите на себя МВД». Как после такого сказать нет? Я не смог.
Коллективу министерства меня представил Юмашев...
Для меня совершенно очевидно одно: Лебедь был проектом Березовского. Борис Абрамович рассчитывал, что Ельцин, который между первым и вторым турами президентских выборов перенес очередной инфаркт, по состоянию здоровья не сможет исполнять обязанности главы государства. Тут-то из-за спины одряхлевшего лидера и выйдет героический секретарь Совета безопасности с особыми полномочиями... Но надо знать Бориса Николаевича! Он обладал поистине звериной интуицией! Ельцин быстро разобрался, какую комбинацию замыслил БАБ, и уже в октябре 96-го убрал Александра Ивановича из Совбеза, освободив от всех обязанностей и занимаемых должностей...
— Когда вы почувствовали на себе пристальный взгляд Бориса Николаевича, когда он стал присматриваться к вам как к возможному преемнику?
— Я же говорил: мы знакомы с 90-го года, и за это время Ельцин смотрел на меня по-разному.
— И все же...
— Думаю, новый этап начался с моего назначения на МВД. Далеко идущих разговоров со мной не вели, о конкретных должностях я не задумывался, да это и бессмысленно было. Тогда многие кадровые вопросы решались, что называется, с колес. Скажем, в мае 99-го никто не сомневался, что Примакова в премьерском кресле сменит Аксененко. Вроде бы Ельцин даже собирался вносить кандидатуру Николая Емельяновича в Госдуму на утверждение, но потом последовало заседание в Кремле, где Борис Николаевич сказал фразу, тут же ставшую знаменитой: «Не так сели... Степашин — первый зам... Сергей Вадимович, пересядьте...»
Что и говорить, ситуация была непростой. Ельцин образца 99-го года по понятным причинам отличался от себя же во время первого президентского срока. Борис Николаевич не мог в полной мере полагаться на собственные силы, опирался на советчиков из ближайшего окружения и искал того, кому доверить Россию. Наверное, Ельцин поторопился отставить Черномырдина с поста премьера в 98-м, попытался исправить ошибку в 99-м, но не получилось. С Виктором Степановичем я работал в разных качествах, а после отставки мы сдружились, вместе и в баню похаживали, и на дни рождения друг к другу заглядывали, поэтому ответственно могу сказать: ЧВС был крепким тылом, он не подвел бы президента, не пошел бы против него... Наверное, кто-то пытался разыграть эту карту, но только не Степаныч...
— Зато Примаков амбиций не скрывал.
— За что, собственно, и поплатился. Его жесткие высказывания на тему посадок за экономические преступления, позиция по другим болевым вопросам не остались незамеченными. Комбинацию по удалению Евгения Максимовича от власти, видимо, начали готовить загодя, но окончательная конфигурация сложилась к маю 99-го. Мне в этой схеме отводилась важная роль, о чем я долго не догадывался. Говорю абсолютно искренне. Все стало более или менее ясно, когда 27 апреля Примаков сказал, что в Кремле решили сделать меня первым вице-премьером, оставив и главой МВД. Я понимал, что затеяна некая рокировка, но продолжал считать, что на смену Примакову придет Аксененко. О себе не думал. Тем не менее 12 мая мне позвонили и сказали, что надо срочно ехать к Ельцину, он ждет. Я спросил: «Зачем?» Ответили: «Борис Николаевич сам объяснит». К кабинету президента я подошел, когда оттуда выходил Евгений Максимович. Он сказал, что указ о его отставке уже подписан. И добавил: «По твоей кандидатуре у меня возражений нет». Меня пригласили к Ельцину, которому я признался, что абсолютно не готов к подобному повороту, на что Борис Николаевич заметил, что офицера никакая ситуация не должна заставать врасплох. В тот же день в ранге исполняющего обязанности премьера я уже проводил заседание правительства... Повторяю: тогда все делалось быстро.
— Аксененко, похоже, так и не оправился от полученного нокдауна.
— Подозреваю, он сгорел не когда я пришел, а позже: когда меня ушли и его снова обошли... В августе 99-го кабинет министров возглавил Владимир Владимирович, а не Николай Емельянович. Потом уже, года через два, он заглянул ко мне сюда, в этот кабинет, и сказал: «Нас с тобой обоих развели, Сергей». Я ответил: «Меня вряд ли, а тебя точно...» В январе 2000-го его передвинули из первых вице-премьеров в МПС, еще через год Счетная палата, которую я к тому времени уже возглавил, проверяла это министерство, после чего Генпрокуратура предъявила Аксененко обвинение в превышении должностных полномочий и нецелевом использовании прибыли предприятий...
— Ваши три месяца премьерства тоже, надо полагать, были не сахар, Сергей Вадимович?
— Что скрывать, трудно пришлось. В режиме нон-стоп решал рабочие вопросы, занимался экономикой, реформой, пенсиями, зарплатами, но при этом был вынужден оглядываться по сторонам, ловя бесконечные сигналы. В конце концов, надоело это до чертиков, и я плюнул на все, подумав: буду работать, сколько есть сил, а там уж — как получится. Вот представьте: прилетаю в Сочи к президенту, Борис Николаевич говорит: «Пока работайте, Сергей Вадимович». А рядом сидит мой первый зам Аксененко, который прибыл, чтобы обсудить кандидатуры ключевых министров... Ну куда это годится? Я ведь премьер, и мне отвечать за все шаги правительства! В доме не может быть одновременно двух хозяев, даже если он Белый... Я настаивал на назначении Задорнова первым вице-премьером и министром финансов, в конечном счете моим замом сделали Христенко, а на Минфин поставили Касьянова, хотя я возражал, и он знал об этом. Потом возникла коллизия с «Газпромом». Вяхирева тогда уже решили менять...
Не думаю, что Ялта каким-то образом могла повлиять на решение Бориса Николаевича отправить меня в отставку. Если уж искать тайные пружины, то, скорее, надо говорить о Кельне. Ельцин, проведя день в обществе коллег по G8, потом сказал мне в аэропорту: «Как же они вас хвалили...» Тон президента почему-то не внушал оптимизма. Я понял: лучше бы ругали... Посильную лепту, думаю, внес и мой последующий визит в Штаты. В рамках комиссии Гор — Степашин многое удалось сделать, мы подписали ряд важных соглашений. Поездка получилась очень удачной, разноплановой...
Если же говорить о Штатах, Ельцин уволил Черномырдина вскоре после возвращения того из Америки. Примаков, правда, не долетел до США, развернул самолет над Атлантикой, но и он в правительстве не задержался. Поездки за океан прямо-таки роковыми оказывались для премьеров! Шутки шутками, однако после прилета из Нью-Йорка я встретился с Борисом Николаевичем, и он поздравил меня с успешным проведением переговоров. А еще дня через два около восьми утра раздался звонок от Ельцина. Я уже был в кабинете, поскольку приезжал в Белый дом к половине восьмого, а домой обычно отправлялся после часа ночи. Борис Николаевич пригласил в Кремль. Я догадывался, для чего. Правда, в тот раз он не подписал указ об отставке, хотя сказал, что принципиальное решение уже принял и назначит меня на безопасность. Я уточнил: «Опять на ФСБ?» Нет, говорит, секретарем в Совбез. Пришлось сказать, что не приму предложение. Ельцин удивился... Сначала мы разговаривали втроем, в присутствии главы администрации Волошина, потом Александр Стальевич вышел. Вскоре Борис Николаевич тоже покинул кабинет, оставив меня одного. Так я просидел час. Смысл того действа до сих пор не понимаю, если честно. Дождался Ельцина, тот сказал, чтобы я продолжал работу. Как ни в чем не бывало я возвратился в Белый дом, провел традиционное заседание правительства и сразу же вылетел в Поволжье, не стал отменять командировку, поскольку были намечены встречи в нескольких городах — Самаре, Саратове, Ульяновске и Казани. Через три дня вернулся в Москву и понял, что те, кто добивался моего ухода, времени даром не теряли. Состоялся еще один разговор с Ельциным, но я уже понимал, что финал предрешен. Борис Николаевич прокомментировал мое увольнение примерно такими словами: «Правительство работало хорошо, и я прошу Степашина поддержать своего друга Путина». Все, никаких претензий... Царь назначил, он же и снял. Ельцин, правда, хотел, чтобы я завизировал указ об отставке, но я сказал, что не буду этого делать. Подписал только бумагу о назначении Владимира Владимировича исполняющим обязанности премьера, чтобы переход власти осуществился легитимно. После этого встал и ушел. В Белом доме собрал правительство, позвал журналистов из пула, попрощался со всеми по-людски, пожелал удачи Путину. На том и простились...
— Что за фото у вас на стене висит, где сразу пять премьеров — Путин, Степашин, Примаков, Кириенко и Черномырдин?
— Эта встреча произошла в сентябре 99-го по инициативе Владимира Владимировича. Он позвал нас, чтобы посоветоваться по одному вопросу: как дальше быть с Кавказом. Басаев с Хаттабом хорошо получили по зубам в Дагестане, но бандиты уползли на территорию Чечни и огрызались оттуда. Попытки договориться о чем-то с Масхадовым к результату не привели. Значит, оставался единственный путь — силовая операция. По крайней мере, я высказался именно в таком ключе.
— Чувство неловкости в отношениях с Путиным у вас не возникло? Вроде как подсидел...
— Нет-нет, все не так! Мы продолжали встречаться и после моей отставки, обсуждали тет-а-тет самые разные вопросы, содержание тех разговоров пусть останется между нами, но одно могу сказать твердо: к моему уходу Путин непричастен, это была не его игра. Сто процентов! Кто именно постарался, говорить не хочу...

С.Степашин в интервью Ю.Таратуте, 15 апреля 2016 г.:
Почему тогда выбрали вас?
Для меня это было совершенно неожиданное назначение, ведь премьер-министром планировался Николай Аксененко. Я работал министром внутренних дел, первым вице-премьером, и все решилось буквально ночью. Там были, насколько я знаю, Валентин Юмашев, Татьяна Дьяченко, кто-то еще, по-моему, Роман Абрамович, точно был Анатолий Чубайс, он мне потом об этом и сказал. Они обсуждали варианты и посчитали (кроме Юмашева, кажется), что Дума может прокатить Аксененко, а это значит новое обострение политической ситуации. Так неожиданно возникла моя кандидатура. Я занимал уже достаточно приличные должности, плюс у меня были действительно неплохие отношения со всеми фракциями, с людьми. В общем, Чубайс как-то убедил всех, что я проходной, а Аксененко нет.
И вы стали премьером.
Да, утром меня пригласил Ельцин, сказал, что меня просят согласиться стать премьер-министром. Потом была неделя встречи со всеми фракциями. В моем выступлении, кстати, была программа, все-таки 1999 год: кризис, подготовка импичмента Ельцину, Югославия, есть нечего, шахтеры. Действительно, другая жизнь была, даже с сегодняшними трудностями не сравнишь. Я пытался доложить свою программу, меня слушали внимательно, задавали вопросы. Но в конце я уже не мог говорить, поскольку накануне сильно заболел, неделю меня пытались лечить, но не получилось. Так что больше всего я волновался, когда выступал, не о том, что я говорю, а как бы мне не потерять голос. В итоге голос я практически потерял. Но у некоторых из членов оппозиции это вызвало уважение, я набрал достаточно приличное количество голосов по тем временам, конституционное большинство, чем немало всех удивил, в том числе Бориса Николаевича Ельцина. И стал премьер-министром.
Вы, как я понимаю, тогда успокаивали общественность: не думайте, что придет генерал и начнется диктатура. При вас диктатура как раз не началась.
Тогда было серьезное противостояние между парламентом и Ельциным и всякого рода слухи, у нас же много политологов. Это сейчас они все в одну дуду дудят, а тогда разночтение было широкое. И действительно, ходили разные слухи о возможном разгоне Государственной думы, арестах и прочем. А я пришел с поста министра внутренних дел (первого вице-премьера в статусе министра, почти как Петр Столыпин — тот, правда, сохранил пост министра). Поэтому мы с командой посчитали, что такая фраза в моем докладе была бы уместной. Кто ее придумал? У нас был штаб, Джахан Поллыева, Влад Сурков, еще толковые ребята молодые. Сейчас уже точно не помню, по-моему, все-таки Сурков или Шторх Андрей, но мне эта идея понравилась, тем более что я к Пиночету, в отличие от Бориса Немцова, с симпатией не относился, слишком много крови он напускал.
Но президентом вы не стали, хотя были к этому ближе других, за исключением, пожалуй, только нынешнего президента.
Да, даже шли консультации и кое-кто со мной беседовал на эту тему. Время было очень скоротечным, и я прекрасно понимал, зная Ельцина, кстати, лучше, чем Владимир Владимирович, по крайней мере в то время, что все моментально может измениться. Размышлять о том, стану я президентом или нет, просто не было времени, был страшный цейтнот. Я улетел на «Большую восьмерку» вместо Ельцина, затем Югославия, консультации с Сараево, я трижды встречался только с Клинтоном, раз восемь с ним говорил по телефону. Ельцин поручил мне, хотя это был президентский уровень консультаций. Забастовки в Кемерово, невыплата зарплат, дикая ситуация. Тем более я сменил не кого-нибудь, а одного из самых популярных людей в стране, к тому же своего друга — Евгения Примакова. Так что я чуть-чуть поразмышлял — куда попаду дальше — и решил: куда вынесет, туда и вынесет. А в начале августа, после поездки в Штаты, я понял, что меня будут убирать.
Почему? Как вы это поняли?
Когда Борис Николаевич сказал: «Как вас там в Штатах приняли? Насколько это сильно получилось?» — я сразу вспомнил Виктора Степановича Черномырдина, его сняли через неделю после поездки в Штаты. Ельцин, может быть, и до этого принял решение обо мне или Владимире Путине, но в принципе он очень ревностно относился к тем, кто пытался против него стартовать раньше времени. Я этого не делал, но и в Америке, и в Кельне действительно меня слишком, по-моему, перехвалили. И Билл Клинтон, и Шредер, и все остальные, и Ельцину это не понравилось, это очевидно.
Считалось, что вы были не слишком жестким и волевым премьером. И поэтому выбрали не вас.
Это версия. Я не знаю, что такое жесткий, а что такое не жесткий. Если у тебя есть огромные полномочия, а они у меня были как у премьера — больше, чем у нынешнего, безусловно, я даже проводил заседания Совета безопасности. До этого я был министром внутренних дел, до этого я был в Чечне директором ФСБ, я уж и не знаю тогда, что такое быть жестким. Если у тебя огромная власть, совершенно необязательно хоронить, необязательно унижать подчиненных, необязательно пугать всех чем-то с желваками на щеках. Кстати, Путина называют жестким, но ведет он себя очень интеллигентно и корректно. Даже кажется, что он очень мягкий человек, когда с ним беседуешь один на один, если вам, конечно, приходилось это делать.
Говорили, что вы плохо разруливали партийное строительство, отношения с телевидением.
А это хороший вопрос. Это не жесткость, это моя личная позиция. Я был категорически против распила «Газпрома», и я помню свою полемику с Борисом Николаевичем, и до этого с Александром Волошиным, Ельцин даже спросил под конец: «А почему вы поддерживаете Черномырдина?» Я говорю: «Почему поддерживаю? Но он там “Газпромом” вроде как рулит. Виктор Степанович — это же самый близкий ваш человек. Даже после отставки, вы обратите внимание. Потом “Газпром” — это наше, как говорится, народное достояние». И распилить мы его не дали — это была моя была принципиальная позиция. Еще я был категорический противник посадки Лужкова, точнее, его жены, и никогда бы этого не сделал, чего не сделал, кстати, и наш президент сегодняшний, если вы обратили внимание.
Что касается НТВ — это была отдельная история, ко мне тогда приезжали руководители канала, это было где-то около часа ночи, мы долго беседовали, было поручение Ельцина выделить, по-моему, 100 миллионов или 300 миллионов долларов Гусю, Владимиру Гусинскому. Но я же премьер-министр, денег нет, шла перепалка, я тогда сказал Гусинскому: «Деньги мы, может быть, найдем, но, ребята, перестаньте гадить. Вы же что ни покажете — стыдобища». У меня с ребятами были откровенные отношения тогда. Я их ругал, говорил, что совесть должна быть. Ельцин, говорю, вас щелчком может закрыть, а он этого не делает. Доиграетесь. Они продолжали, и получилось, что я тут слабак, не закрыл тему, что называется.
Чубайс, которого вы уже упоминали, насколько я понимаю, очень вас рекомендовал в качестве преемника.
Да, эта история уже известная, и нечего из нее делать секрет Полишинеля. По сути, Ельцин в августе 1999-го меня отставил дважды. Первый раз он уже сообщил мне об отставке, но оттуда, прямо из его кабинета, я полетел по Поволжью проводить совещания по авиационно-промышленному комплексу, а после этого через Ослиные Уши влетел в Дагестан (7 августа 1999 года началось масштабное чеченское вторжение в республику. — Прим. ред.). Это были те самые Ослиные Уши, откуда Квашнин непонятно зачем вывел десантно-штурмовой батальон (по сей день мне не может объяснить), из-за чего Басаев смог зайти в Дагестан. Я позвонил Ельцину в 6 утра — как раз шел на пароходике из Казани, как сейчас, помню, на таком рыдванчике. Я знал, что Борис Николаевич рано встает, в 5 часов, позвонил ему и говорю: «Так, мол, и так». Он как ни в чем не бывало: «Летите». Я полетел в Дагестан, там же отдал письменные распоряжения, чтобы открыли огонь. Квашнин и другие военные тогда говорили: «Мы с тобой всю первую Чечню прошли. Хорошо, мы сейчас начнем стрелять, а кто будет отвечать?» Я говорю: «Я буду отвечать, я премьер-министр». Это все есть в анналах. В 3 ночи я возвращаюсь из Дагестана, меня встречает Анатолий Борисович, говорит: «В 8 утра мы встречаемся с Ельциным, помойся, прими душ». В 8 утра нас встречает Борис Николаевич, но уже, как говорится, все решено. Ельцин это сделал прекрасно в публичной сфере, сказал, что Степашин работал хорошо, правительство работало хорошо, и я их отправляю в отставку. Все.
Обиделись?
Нет, я уже знал, что меня отправят в отставку, это же второй заход был, меня потренировали. Я попрощался с коллективом, собрал все правительство, потом собрал узкий круг людей, пригласил Владимира Владимировича, по традиции подняли по стопке водки, и я сказал, что я Владимира давно знаю, прошу вас его поддержать, потому что это не его решение, это решение президента. На этом и закончилась моя эпопея в Белом доме, о чем не жалею.
То есть вы не то чтобы примеряли на себя президентскую одежду?
Нет. Если бы я примерял, может быть, в некоторых аспектах вел бы себя по-другому, поаккуратнее, расшифровывать не буду. Я кое-какие вещи говорил прямо, откровенно, в том числе и по некоторым фигурантам, которые, к сожалению, по сей день живы, здоровы, но для меня это такие люди нерукопожатные, жулики и прохвосты начала 1990-х, я их так называю.
А с Путиным вы познакомились в Петербурге, рядом работали, много общались?
Нет, я приехал в город начальником управления бывшего КГБ осенью 1991 года, по инициативе Собчака. Первый раз я отказался, сразу после ГКЧП, но потом Собчак сам ко мне в Москву приехал. С Анатолием Александровичем мы были знакомы хорошо, у нас человеческие отношения сохранились, и потом, я даже с Ксюшей разговариваю как отец, пускай она на меня не обижается. Со второго раза мне Борис Николаевич сказал, что не может отказать Собчаку — мол, надо ехать. Я поехал в Питер, возглавил управление на Литейном, 4, министерство безопасности. По сути дела, КГБ, где служили почти все нынешние руководители нашей страны, за исключением Дмитрия Анатольевича Медведева. Естественно, познакомился и с Путиным, он же тогда у Анатолия Александровича работал, вел внешнеэкономические связи, мы работали вместе, рука об руку, тогда делить нечего было.
Мы встречались несколько раз, собственно говоря, и все. Он вел самостоятельную линию, причем работал достаточно жестко. У него прозвище было — знаете какое? Бизнесмены в этих красных пиджаках и с цепями, Барсуков и прочие, про которых лучше всего Андрей Константинов написал в «Бандитском Петербурге» (почти всю правду, фамилии только другие), звали его Штази. Штази — это самая сильная разведка в мире, и я сейчас так считаю, сильнее, чем Моссад. Так что ВВ они, конечно, уважали, потому что он при всей мягкости внешней, такой улыбчивости, спокойной речи, как прихватит за глотку — не пошевелишься.
Некоторые операции, связанные с Балтийским портом, с собственностью, мы вели, конечно, параллельно — у меня этим занимался Николай Патрушев. У ВВ, как мы его называем, и тогда называли, контакты и отношения с моими подчиненными, естественно, остались. Я был пришелец, а он оттуда родом. Но одно другому не мешало...
У меня тогда что было? Федеральная служба контрразведки без спецподразделений, без ничего. Борис Николаевич нас тогда шесть раз кастрировал, вы знаете, он любил этим заниматься, ему КГБ «очень нравилось» после 1990-х годов. То есть у нас кроме языка, разговоров, ничего за душой не было. Спецназ весь, группа А подчинялись тогда ФСО и Министерству внутренних дел...
Несмотря на то что Госдума проголосовала против моей отставки, я считал, что не могу больше исполнять свои обязанности, это абсолютно очевидно для меня как для советского офицера...

С.Степашин в интервью В.Дикаревой и А.Даниловой, 21 декабря 2017 г.:
Как прилетели, позвонили Борис Николаевичу, заехали к нему, он сказал, это я буду решать. Затем был Совет безопасности, где я выступал с главным докладом. Сказал тогда, что так и так. Хотя к ФСК (Федеральная служба контрразведки, будущая ФСБ. – Прим. ред.) вопросов было меньше всего. У нас не было спецподразделений, «Альфа» нам не подчинялась, нас только-только шестой раз подряд Борис Николаевич кастрировал, прошу прощения, рожки да ножки остались...
И Путин поступил как хороший оперативник, будучи президентом. Он все-таки оперативный работник, Владимир Владимирович, партайгеноссе и вождь. Президент наш изнутри службу знает. Он прекрасно понимал: вышвырну одного, второго, третьего, четвертый вообще не пойдет никуда. С профессиональной точки зрения – это абсолютно правильно. Что касается морально-этической – это уже право выбора каждого человека, у нас тогда выбора другого не было...
Я помню, когда меня освободили от работы премьерской, Валя Юмашев написал свою книжку, которую подписал Борис Николаевич (книга «Президентский марафон». – Прим. ред.). И как он меня снимал с работы, что вот Степашин замечательный такой, но вот ему не хватало чего-то, потом придумали, что мягкий и так далее. Во-первых, я в Китае родился, мне нравится китайская поговорка: «Бамбук гнется, но не ломается». Это разные вещи. Хамить при должности – это слабость, уметь говорить спокойно, не обижать своих подчиненных – вот сила. Так что каждому свое.

С.Степашин в интервью В.Бересневу, 12 июня 2018 г.:
Борис Николаевич до 1996 года был совсем другим человеком, а после болезни и так называемой семибанкирщины здорово переменился. Когда я стал министром внутренних дел, а потом премьер-министром, я застал его уже совсем тяжелым. Я абсолютно убежден, что решение о моей отставке с поста премьера принимал, конечно, не он. Хотя он много говорил мне об этом, но я понимаю, что это сделал не он, а его руками. Первый раз он попытался отправить меня в отставку 5 августа 1999 года, но не решился. А потом уже окончательно – 9 августа. Только я из Америки вернулся, кстати.
– Вы ведь накануне встречались с Биллом Клинтоном, тогдашним президентом США? Говорят, что ваша встреча с Клинтоном и почести, которые вам при этом оказывали, позволила экспертам разглядеть в вас возможного преемника Бориса Ельцина. Вы ощущали себя преемником? Вы могли стать, условно говоря, Владимиром Путиным?
– Владимиром Путиным я бы никогда не стал, потому что мы с ним разные люди. Хотя мы и ровесники (оба 1952 года), и ленинградцы. Что касается роли преемника – чего сейчас об этом рассуждать? Я им не стал. Тем более что напрямую разговора об этом не было, Ельцин на эту тему со мной не говорил. Впрочем, он ни с кем такие вопросы в лоб не обсуждал. Путину предложение было сделано, когда меня уже сняли с должности. Но возможность (стать преемником – прим. ред.) мы обсуждали до этого и с Валентином Юмашевым, и его женой Татьяной (дочерью Ельцина – прим. ред.) Недавно об этом написал Петр Авен, и я могу это подтвердить. Мы действительно встречались с Авеном в марте 1999 года в Швейцарии, где я как министр МВД возглавлял российско-швейцарскую комиссию. Еще Ельцин попросил меня переговорить с тогдашним генпрокурором Швейцарии Карлой Дель Понте по поводу его гипотетических швейцарских счетов, с чем я и приехал. Но, естественно, никаких счетов там не было – Ельцин ведь не Вексельберг или Абрамович какой-нибудь. Так вот, приехал Петя Авен, была хорошая весенняя погода – помните, как в «Семнадцати мгновениях весны», когда профессор Плейшнер гулял по Швейцарии?
– Это когда он вовремя не заметил цветок на окне?
– Да, только мы гуляли в лесопарке по берегу. И Авен мне говорит: «Есть такое решение: ты сменишь Примакова, а потом – в президенты». Я спрашиваю: «Чье решение?» Авен уклончиво: «Ну, есть такое решение». Я: «А как же Евгений Максимович? Я ведь с ним дружу». Авен: «Дружишь – так и дружи. Твои проблемы». Я отвечаю: «Если действительно будет решение, тогда давайте, беседуйте со мной». Но никто больше со мной на эту тему не говорил. Не знаю, почему. Я у Ельцина ничего не спрашивал. Хотя после моей отставки мы с ним встречались несколько раз. Да и в целом у нас с Борисом Николаевичем до конца его жизни сохранились хорошие отношения. Он даже нас с женой на свой юбилей пригласил, когда в 2006 году ему исполнилось 75 лет. Был очень узкий круг друзей, но эту тему мы все равно ни разу больше не поднимали. Так что могу только догадываться, почему на разговоре с Авеном все и закончилось. Но мои догадки пускай останутся при мне, рановато об этом сейчас говорить...
Зато мне не стыдно. Смотрите, кого я сменил в мае 1999 года на посту премьер-министра РФ? Одного из самых популярных людей в стране – Евгения Примакова. И страну удержал, так? А меня кто сменил? Владимир Владимирович Путин. И страну тоже удержал. Так что, слава Богу, мне не стыдно...
С чего все началось лично для меня? Осенью 1991 года меня назначили председателем, государственной комиссии по расследованию деятельности КГБ во время ГКЧП, причем назначили одновременно двумя указами Горбачева и Ельцина. Это, по-моему, единственный такой случай в истории. К тому времени уже было создано КГБ России – его возглавил Виктор Иваненко. И по этому поводу у меня был аргумент, который я докладывал и Горбачеву, и Ельцину, и президиуму Верховного Совета, о том, что КГБ РСФСР путч не поддержал. А собственно КГБ СССР мы разделили: бывшее Девятое управление перешло в ФСО, на базе Восьмого главка возникло ФАПСИ, разведка стала совершенно независимой, и это правильно – Евгений Максимович Примаков сразу возглавил СВР (это была личность выдающаяся, что и говорить). В конечном счете осталось министерство безопасности, которое потом стало ФСК – федеральной службой контрразведки.
Когда раздавались голоса о том, что спецслужбы надо бы вообще упразднить, я на это возражал: «Ну, хорошо, не нравятся вам те или другие чекисты. Но контрразведка всегда нужна в любой стране мира, особенно в оснащенной ядерным оружием, правильно?» «А второе...» – и тут на меня все накидывались, особенно Сергей Адамович Ковалев (известный диссидент и правозащитник – прим. ред.). Я говорил: «Пока существуют государства и власть, мы никуда не денемся от так называемого Пятого управления или политического сыска. Вопрос лишь в том, как это Пятое управление будет работать. Нужно знать обстановку и влиять на нее». Иначе будет как в той же Грузии в начале 90-х, где президентом стал бывший диссидент Звиад Гамсахурдия, которого сами же грузины, судя по всему, в 1993-м и убили. Вопрос в другом: ни КГБ, ни нынешнее ФСБ не должно быть передовым отрядом какой-либо партии. Для этого и была проведена департизация. Между тем КГБ долгое время был именно передовым отрядом партии, которая потом и кинула комитет, и сама себя кинула. Разбежались со Старой площади – так, что только пятки сверкали! И еще один аргумент я приводил: «Важно, какие задачи вы ставите перед спецслужбами. Там ведь нормальные люди, все с высшим образованием. Им ставится задача – они ее выполняют». И потом – должен быть жесткий парламентский контроль, который и был до 1993 года, пока существовал Верховный Совет. В США, кстати, существует сенатская комиссия со схожими функциями, и в Бундестаге ФРГ тоже.
Вот такие у меня были аргументы, их приняли и поддержали, в результате чего моя покойная подруга Галина Старовойтова не сумела провести свой законопроект о люстрации. А он уже был внесен на рассмотрение в Верховный Совет. Когда мне некоторые мои товарищи сегодня пеняют: «Зачем ты это сделал?», я им отвечаю: «Я за справедливость».
– То есть именно вы предотвратили люстрацию в постсоветской России?
– Безусловно. Мало кто помнит, что именно мой тогдашний доклад остановил люстрацию. Иначе современный политический пейзаж был бы несколько другим.
– Но как вы, бывший сотрудник МВД, так быстро переквалифицировались в чекиста?
– Мне предложил сделать это Анатолий Собчак. Когда мэр Москвы Гавриил Попов сделал руководителем столичного КГБ своего же помощника, одного из создателей «Демократической России» Евгения Савостьянова, Собчак решил поступить так же и приехал ко мне с предложением возглавить питерское управление агентства федеральной безопасности. Я поначалу отказался, у меня ведь не было опыта службы в органах. Все-таки МВД – одно, а КГБ – другое. Прошел примерно месяц, Собчак продолжал настаивать, и я решил посоветоваться с Виктором Иваненко, который мне объяснил, что глава питерского управления – это должность скорее политическая. И тогда я решил сдаться. Парадокс заключался в том, что в Большом доме на Литейном (как называют в Питере здание управления) я сменил Анатолия Куркова, с которым еще недавно конкурировал на выборах в Верховный Совет. Неудивительно, что на Литейном меня поначалу приняли очень настороженно: и как креатуру Собчака, и как совершенно постороннего им человека. Но я все-таки смог завоевать доверие сотрудников, попросив, во-первых, Анатолия Алексеевича Куркова быть моим советником, а во-вторых, показав, что не собираюсь устраивать никаких показательных репрессий. При мне питерское АФБ включилось в борьбу с организованной преступностью, которая как раз поднимала голову, и следило, чтобы начавшаяся приватизация не угробила ВПК. Кстати, службу экономической безопасности при мне возглавлял Николай Патрушев, чьи сотрудники провели несколько очень сильных операций. А летом 1992 года я вернулся в Москву, потому что Верховный Совет отозвал меня обратно...
– Да, теперь понятно, почему вашей высшей карьерной точкой стала должность премьер-министра, а дальше вы не пошли.
– Я, кстати, был в «Ельцин-центре» в Екатеринбурге, где в одном из залов висят портреты тех, кто мог стать президентом после Бориса Николаевича. Я, правда, не знал, что на эту роль предназначался также Борис Федоров (тогдашний зампред правительства РФ – прим. ред.). А так посмотрел – там всего несколько человек, и мне среди них быть не стыдно. Борис Немцов, Владимир Путин и ваш покорный слуга. Вместе с Федоровым – всего четыре человека...
Я знаю, что такое подчиняться и что такое командовать. А насчет моей мягкости придумал Валя Юмашев. Когда меня сняли с премьер-министра, это надо было как-то объяснить. Борис Николаевич никак не нашелся. Он сказал: «Сергей Вадимович работал хорошо и правительство работало хорошо, но я его отправил в отставку». И все. А потом запустили версию о моей мягкости. Но что такое мягкость? Как говорят в Китае, где я родился (в Порт-Артуре – прим. ред.): «Бамбук гнется, но не ломается».

Оригинал и комментарии

Продолжаем публикацию материалов по делу Операция «Преемник» «Почему и как они придумали Путина?» Часть 14, свидетельские показания А.Коха.

А.Кох о семье Б.Ельцина в интервью А.Гентелеву, отрывок из фильма «Олигархи», 2004 г.:


А.Кох в ответах на вопросы после лекции в ГУ-ВШЭ, 30 сентября 2010 г.:
Мое впечатление от всех этих  телодвижений следующее. Для того, чтобы справиться с коммунистами, мы не располагали достаточными средствами и организационными возможностями. Мы должны были действовать с олигархами.
– В сращивании власти и бизнеса что первично: сильный бизнес или власть?
– Я не могу говорить, что мы имеем сейчас в сфере сращивания бизнеса и власти. Но в той ситуации, в которой я был в 90-е годы, я в сращивании бизнеса и власти не видел фатального значения...
– Залоговые аукционы – вещь интересная. С одной стороны, олигархи, дав нам деньги взаймы, получили те активы, которые были на заводах, переданных под залог, но они могли получить их в собственность только после выборов президента. Было написано, что продажа активов произойдет не раньше осени 1996 года. Они стояли перед дилеммой: если на выборах побеждают коммунисты, то мало того, что кредитов не вернут, так еще и эти активы отберут.
Единственный способ получить эти активы – сделать так, чтобы победил Ельцин. Такая мотивация работала для значительной части олигархов.

А.Кох в лекции о приватизации, ГУ-ВШЭ, 4 октября 2010 г.:
— Когда в 1996 году мы оказались там, где оказались — Ельцин победил, — то часть лиц, которые участвовали в этой победе и по психологическому типу были склонны к преувеличенному значению собственного «я», считали, что победа произошла благодаря им. Отчасти это было справедливо, но всего лишь отчасти. Если говорить коротко, то у двух наших медиаолигархов — Березовского и Гусинского — возникло ощущение, что Ельцин выиграл выборы 1996 года благодаря и исключительно поддержке их двух каналов. Поэтому Ельцин, а также вся команда, которая ассоциирует себя с Ельциным, обязана им. И более того, что это нормально, так оно и должно быть, это и есть нормальное развитие страны. Березовский даже выдвинул тезис о том, что правительство должно подчиняться крупному капиталу и выполнять его волю. Потому что воля крупного капитала — и есть, собственно, воля страны. Сразу вспоминается американская поговорка: если ты украл 10 долларов, то тебя сажают в тюрьму, а если ты украл железную дорогу — то тебя сажают в Конгресс.
Было создано ОРТ, 51% достался государству, 49% отдали олигархам, за которыми легко просматривался Борис Абрамович, остальные были для декорации. После того, как он в 1996 году помог Ельцину победить на выборах, он потихоньку начал шантажировать его этим инструментом. Но до этого он на самом деле активно участвовал в избирательной кампании 1996 года.
Примерно аналогичная ситуация была с господином Гусинским и компанией НТВ. Тоже получив частоту на 4-й кнопке бесплатно (а как понимаете, она стоила миллиарды долларов), он вообразил себя крупным медиаолигархом и тоже поддерживал Ельцина небескорыстно, постоянно ставил всевозможные условия.
К 1996 году, после победы Ельцина, расклад был примерно следующий. Эти два гаврика спелись, они заявили о том, что правительство должно выполнять их волю. А Гусинский пошел еще дальше и сказал, что теперь правительство нам еще и должно ни много ни мало «Связьинвест».
Когда я говорю «правительство», то в том раскладе, который тогда был в правительстве, имелся в виду я. Я им должен был продать «Связьинвест». Я, прекрасно понимая, что эти ребята могут организовать любую кампанию травли вокруг меня и моих товарищей, поначалу пытался отшучиваться. Они давали понять, что так дело не оставят. Гусинский мне прямо говорил, что если он не получит «Связьинвест», то посадит меня. Думаю, что и сейчас, если его передо мной поставить, он не откажется от этих слов. Когда мы столкнулись с ним в 2000 году, он говорил мне: «да-да, я это говорил, но я же тебя не посадил».
«Связьинвест» мы провели на удивление прозрачно, несмотря на давление. Победил тот, кто предложил больше денег. Это вызвало дикую ненависть у Гусинского и Березовского. Забегу вперед — через год они уже воевали друг с другом. Кстати говоря, отголоски этой войны мы видели на днях. Потому что на выборы 1999–2000 гг. они пошли двумя колоннами: Путин, поддерживаемый Березовским (сейчас об этом не любят говорить), вторая колонна — Лужков, поддерживаемый Гусинским. У итальянской мафии есть пословица: месть — это блюдо, которое надо кушать холодным. Блюдо, которое скушали (отставка Лужкова — Slon.ru), было приготовлено еще в 1999 году.
http://u-f.ru/ru/Archive/2010/9/36/Article/ID_26034

А.Кох в интервью Э.Муртазаеву, 17 ноября 2011 г.:
— В ходе суда Березовский неоднократно заявлял, что он редко встречался с Ельциным, буквально два-три раза…
— А это, в общем-то, и не нужно. Крестному отцу, главе семьи не надо встречаться с крупным политиком, чтобы не дискредитировать его. Помните эпизод в книге Марио Пьюзо, когда на свадьбе дочери Том Хаген сообщает дону Корлеоне, что сенатор не смог прийти по понятным причинам, но он передает поздравления? На что тот отвечает: «Да, я понимаю». Березовскому не было необходимости дискредитировать Ельцина своим общением с ним; было достаточно общаться с его окружением. Например, с генералом Коржаковым, или с главой Администрации президента Валентином Юмашевым, или с дочерью президента… Березовскому хватало ума понять, что прямое общение стоит ограничивать, а те задачи, которые он перед собой ставит, можно решить не напрямую, — он все-таки доктор математических наук, член-корреспондент Академии наук.
— Но ведь сам Березовский неоднократно заявлял, что эти силы направлял на общественное благо, возглавив союз олигархов и спасая, например, в 1996 году Россию от коммунистов…
— Это не первая подобная историческая коллизия: Лаки Лучиано и главы нескольких итальянских семей в Нью-Йорке тоже помогали строить демократию, потому что, когда Муссолини полностью уничтожил мафию на Сицилии, именно сицилийские кланы, связанные с Америкой, всячески способствовали приходу американцев. Вели разведку, проводили незаметными тропами американские войска, договаривались с итальянскими офицерами и т. д. Американцы почти бескровно завоевали Сицилию. Спасая себя, мафиози спасали и Италию. По этой логике установление демократии в Италии тоже можно приписать мафиози. Когда в 1996 году Березовский помогал Ельцину, он не Ельцину помогал. Он собственную задницу спасал. Потому что, придя к власти, коммунисты однозначно сразу же бы снесли все эти конструкции Березовского. Никакого контроля над СМИ никто бы не допустил. Коммунисты сами бы рулили всей пропагандистской машиной страны. Это очевидно. Так же как и то, что были бы национализированы все нефтяные компании.
— А какое отношение аналогия с «Крестным отцом» имеет к предмету разбирательства — был или нет Березовский акционером «Сибнефти» и «Русала»?
— Самое прямое. Все эти булочники, похоронных дел мастера, все эти продюсеры, банкиры, девелоперы и владельцы других бизнесов, подконтрольных клану Корлеоне, — все они платили дань дону Корлеоне за то, что он им помогал развивать бизнес, за защиту и протекцию, за все то, что сейчас в лондонском суде называется «крыша». Все они приходили на праздники дона Корлеоне, целовали ему ручки, говорили ему, что они по гроб жизни ему обязаны, никогда не забудут его услуги и в любой момент готовы ему хоть весь этот бизнес целиком отдать. И считают честью иметь такого партнера и патрона, как великий дон. И платили деньги. Через банки, векселями, наличными.
А теперь вспомним то, что случилось в реальности: мафиозные семьи в Нью-Йорке были разгромлены. Многие боссы мафии сели. Лаки Лучиано не оказался за решеткой только благодаря тем услугам, которые он оказал американцам во время оккупации Сицилии. Ему разрешили уехать на Сицилию. И вот представьте: живущий на Сицилии Лаки Лучиано обращается в Высокий суд Лондона с просьбой признать его партнером и акционером всех компаний, которые платили ему деньги. В качестве доказательства своего тезиса он предоставляет магнитофонные записи переговоров, платежки, по которым ему платили…
...
— Одним из ключевых эпизодов, на котором защита Березовского строит свою стратегию, является залоговый аукцион по продаже «Сибнефти». Это был последний залоговый аукцион, к тому моменту аукционы по «Норникелю», ЮКОСу, другим крупным госактивам уже прошли. В показаниях Абрамовича и Березовского есть интересный эпизод, когда Березовский ночью приехал к вам пролоббировать указ об аукционе по «Сибнефти». И, по словам Абрамовича, добился успеха. Действительно приезжал?
— Все так и было, абсолютно точно. Он приехал ко мне домой глубокой ночью. Звонок, открываю — на пороге стоят Костя Кагаловский, мой старый знакомый, первый зампред правления «Менатепа», и Борис Абрамович собственной персоной. «Здрасте — здрасте…» «Извините, что потревожили, но что делать — мы вот все-таки созрели, хотели бы пойти на залоговый аукцион по «Сибнефти», а времени уже осталось мало…»
— Как близко вы тогда знали Березовского?
— Да шапочно. Виделись во властных коридорах два-три раза, раскланивались, не больше. Кагаловского — да, я знал давно и хорошо, мы познакомились, когда еще были молодыми учеными и о походе во власть не думали. Собственно, Кагаловский и привел Березовского ко мне на квартиру.
— Предложение Березовского не вызвало у вас никаких протестов?
— А почему я должен был протестовать? Мне, то есть Госкомимуществу в моем лице, как раз нужны были деньги. Нам надо было деньги в бюджет набирать, бюджетный план выполнять. Мы же перед залоговыми аукционами четко говорили: делайте с этими компаниями все что хотите, только платите налоги. «Красные директора» налогов тогда вообще же не платили. Только рассказывали: вот у нас социалка большая, вот коллективы без денег сидят — и воровали что есть силы. Валютное законодательство тогда было так слабо отрегулировано, что выручку можно было фактически вообще не возвращать. Это же тогда повсеместно было — и в Норильске, и в Нижневартовске, да везде…
Возвращаясь к визиту Березовского: он стучался в открытую дверь. Я был в курсе, что они никак не могут решиться — идти на аукцион или не идти. И когда они решились, мы взглянули на часы и поняли, что времени практически не осталось. Это был, если не ошибаюсь, конец ноября, а если не объявить конкурс до 1 декабря, то он в том же году просто бы не состоялся. И тогда мы вылетаем в 1996 год, а проводить его можно только в 1995-м, во время действия указа президента. Я ему сказал: Боря, хорошенькое дельце, я тебе проект указа напишу, внесу в администрацию, но ты за два дня указ-то подпишешь? Он сказал: «Это мои проблемы». Мы сели в машину, поехали ко мне в кабинет, я написал проект указа, завизировал и отдал. Минфин потом указ тоже быстро завизировал, тогда залоговые аукционы курировал замминистра Андрей Казьмин, он позже Сбербанк возглавил. Березовский взял бумагу и пошел в Кремль. И протолкнул.
Все были за, никто не был против. Бабки давай, у нас армия не кормлена, бабушки, милиция, шахтеры денег требуют…
...
— А c Абрамовичем в тот момент вы уже были знакомы?
— Ну конечно, я его знал. Я с ним познакомился в августе 1995-го. Вот он на суде не может вспомнить, кто нас познакомил, и предположил, что это был Березовский. А я помню: познакомил нас мой тогдашний советник, ныне глава Федерального фонда содействия жилищному строительству Александр Браверман. В тот момент «Сибнефть» как раз выделялась из состава государственной «Роснефти». И я должен был подписывать все бумаги по этому поводу.
Но более тесное знакомство с Абрамовичем произошло значительно позже, в 2000 году. После этого мы с ним достаточно часто встречались и встречаемся. Но, что характерно, никакого совместного бизнеса у нас с ним не было и нет. Мы общаемся с ним в основном по благотворительным проектам. Например, мы вместе финансировали съемки фильма Андрея Смирнова «Жила-была одна баба» или вместе финансировали создание фонда Егора Гайдара…
...
По большому счету приватизацию ОРТ вообще можно было признать незаконной в суде. Я был последним, кто завизировал этот указ президента в 1995 году. Я был против этого указа и хорошо помню, как на меня тогда давили.
— А кто звонил? Из Администрации президента?
— Анатолий Чубайс, первый вице-премьер правительства, мой тогдашний непосредственный начальник. Я спросил: «У меня есть ресурс для сопротивления?» Он сказал: «Никакого. Прямое указание Ельцина. Все, что можно, я уже «отсопротивлял». Хочешь вылететь с работы, не подписывай, тогда подпишу я. И, значит, твой демарш с отставкой будет бессмысленен».
...
— На суде Абрамович заявил, что Березовский и его партнеры были «политической корпорацией, на которую работали все крупные предприниматели». Что, и правда, все?
— Значительная часть. А те, кто не работал, оказывались в проигрыше. Я могу привести простой пример: покуда Потанин был с Березовским в нейтральных либо в хороших отношениях, дела у него шли хорошо. У него развивался банк, его корпорации, он стал первым вице-премьером. Но как только Потанин дал понять, что его компании пойдут на аукцион по «Связьинвесту», а это стало ясно в январе-феврале 1997 года, он уже в марте как пробка вылетел из правительства. Березовский не скрывал, что это он уволил Потанина, и Потанин это хорошо знает.
— И Ходорковский?
— Насколько мне известно, да. Деньги он давал Березовскому немереные. Как и Гусинскому, кстати. И Смоленский из «СБС-Агро». Это были платежи за «ненаезд» по телевизору.

А.Кох, Ящик водки, бутылка одиннадцатая, 13 февраля 2013 г.:
Дочка родилась 1 сентября, в 8 часов утра (довольно забавно: родилась и в школу). С этой датой связана одна история, которую я уже где-то описывал. Летом этого года вышел знаменитый Указ Ельцина про ваучеры. Так вот в нем было написано, что приватизационные чеки (в простонародье – ваучеры) выдаются всем гражданам России, которые родились по 31 августа 1992 года включительно. Соответственно Ольге ваучер был не положен. Ну я и думать про него забыл.
Ну, родилась, то се, сидим с Маневичем, Сержем Беляевым, с другими ребятами – выпиваем. Телефон звонит, поздравления идут, все нормально. Позвонил и Чубайс из Москвы, тоже поздравил. А назавтра, в рассылке, приходит Указ Президента – внести изменения… пункт такой-то, раздел такой-то, вместо слов "31 августа" – читать слова "1 сентября"! Так я до сих пор не знаю – специально это было, или совпадение. Чубайс молчит как скала, хихикает. На прямой вопрос говорит: "Да ты что? Точно что ли? А я – не помню!" Вот такая история.

А.Кох о выборе В.Путина в качестве преемника в ответах на вопросы читателей «Открытой России», 13 ноября 2014 г.:
Почему это было сделано – мне неизвестно. На этот вопрос лучше ответят те, кто в то время был рядом с Ельциным... Это человек, который ничем себя не запачкал и ничем себя не зарекомендовал. Казалось, что такая темная лошадка должна вытянуть страну вперед. Ну вот она и вытянула, куда вытянула. Я считаю, что этот выбор полностью на совести Ельцина и его окружения.

А.Кох в интервью Михиалу Соколову, 17 марта 2015 г.:
Михаил Соколов: Вы же застали тот момент, когда был взлет карьеры Немцова, когда казалось, что Борис может претендовать на самые высшие посты в государстве. На ваш взгляд, почему это не получилось тогда, что помешало?
Альфред Кох: Гусинский с Березовским решили, что это не их кандидат, начали пиар-кампанию против него, и рейтинг пошел вниз.
Михаил Соколов: Только и всего, два человека?
Альфред Кох: Конечно. Да, Ельцин существенным образом зависел от них, как и все его окружение ближайшее.
Михаил Соколов: Вообще интересная страна Россия, где два человека могут убить рейтинг, репутацию, все, что угодно, или могли, по крайней мере.
Альфред Кох: Такова структура СМИ была в то время. Эту структуру создал лично Ельцин, минуя правительство. Она почему-то его устраивала. Почему – теперь уже никто не ответит. Она не устраивала никого, кроме Ельцина и, соответственно, тех людей, которые эту структуру создавали. Они никогда его особо не мочили, мочили правительство, тех самых "молодых реформаторов".
...
Михаил Соколов: Но это была фраза прямой поддержки Владимира Путина, как и все другие.
Альфред Кох: И что? И я за него голосовал. Я в 1999 году считал, что это хороший кандидат.
Михаил Соколов: Почему вы считали, что это хороший кандидат?
Альфред Кох: Потому что я был знаком с ним, я с ним вместе работал в Санкт-Петербурге. Мне он казался прогрессивным, молодым, энергичным учеником Собчака, и именно таковым он и представлялся мне всегда. Другой разговор, что потом пертурбацию претерпел, поначалу никаких вопросов не было.
И первое, что он начал – это Березовского с Гусинским строить, что абсолютно совпадало с моими представлениями о том, что нужно делать. Мы только что с вами говорили о том, что это была абсолютно неправильная система, он эту систему менять начал. Другой разговор, на какую он ее поменял. Но ту, которую Ельцин построил, нужно было менять. Это потом стало ясно, что он из нее построил, но на момент, когда он ее менял, это было неясно. Замена Березовского на Константина Эрнста выглядела совершенно прогрессивно и нормально.

А.Кох в своем фейсбуке, 17 сентября 2015 г.:
Ельцин, конечно же враг демократии и ненавидел и рынок и права человека. Он их принимал лишь в той мере, в какой не мог от них избавится в тот момент. Как только такая возможность у него появилась – он именно это и проделал. И преступление Межрегиональной депутатской групппы (в том числе – новопреставленного Афанасьева) в том и состояло, что они (профессора и доктора наук) не смогли выдвинуть лидера из своей среды, а пригласили варяга-партаппаратчика. И в борьбе с Горбачевым (который ментально был им, конечно же, ближе, чем Ельцин) оперлись на этого довольно невежественного, но хитрого и коварного интригана. И да, конечно: Путин и все что мы сейчас видим, это был желаемый для Ельцина исход. Намного более желаемый, чем вся гайдаровская либерализация. Он именно этого и хотел. Иначе он бы хоть как-то выступил против. Возможности для этого у него были. Единственный раз он выразил свое неудовольствие – это по поводу гимна. И то, только потому, что это была отмена его решения. Это задело его лично. Не более того.

А.Кох в интервью Д.Гордону, январь 2016 г.:
— Слушайте, вот что такое олигархия? Это смычка власти и денег, так вот, деньги у этих людей были, а власти не было, и Путин это очень хорошо показал. В том смысле, в каком мы слово «олигарх» понимать привыкли, олигархами только двое являлись — Березовский и Гусинский, причем и сила, и власть их отнюдь не количеством денег определялись...
— ...а телеканалами...
— ...конечно. Березовский условно богатый человек был, потому что неформально (он никогда это не оформлял) партнером Абрамовича являлся, и пока Абрамович ему обязанным себя чувствовал, Березовского можно было богатым считать, но сила-то его не в количестве денег заключалась, которые Борис Абрамыч контролировал, а в той власти, которую он имел, первой кнопкой владея. То же самое и про Гусинского можно сказать: таким уж богатым он не был — крупным банком «Мост-Банк» никогда не являлся, а никаких других бизнесов у него не было...
— ...да еще и в кредитах был, да?
— Ну, не был его банк крупным, не то что очень ус­пешным. «Альфа-Банк» был крупнее всегда, а сила Гусинского его контролем над «НТВ» определялась.
— То есть эти двое поумнее ос­тальных оказались?
— Они самыми главными олигархами были, и когда Гусинский говорил: «Мне от приватизации ничего не досталось», я возмущался: «Але! А метровая частота в стране, где 140 миллионов жителей, бес­платно — это как?», и он сразу отступал, правда, с оговоркой: «Ну, это не вполне, я же в аукционах не участвовал...» Я: «Тем более! Как же ты можешь говорить, что от государства тебе ничего не досталось, если без всякого конкурса эту частоту получил? Пускай они плохие, поддельные или еще какие, эти аукционы, но даже в них ты не участвовал, ты бесплатно метровой частотой завладел, которая миллиарды долларов стоит».
— Конечно...
— И еще плачешься, что ничего тебе не досталось.
— Выходит, остальные ребята только деньги имели — власти у них не было?
— Безусловно. Все в фарватере этих двух красавцев шли, и когда они вместе были, очень серьезно властью манипулировали, а когда разделялись, у власти свобода маневра появлялась — можно было между ними лавировать, и я считаю, что появление этих вот двух красавцев, которые все информационное пространство страны монополизировали и, так сказать, репутации делали, — одна из главных ошибок Ельцина наряду с чеченской войной.
— Кто же за этими двумя красавцами стоял, ведь сами по себе возникнуть и действовать они не могли?
— За Гусинским Лужков стоял, за Березовским — Юмашев.
— Юмашев такой самостоятельной фигурой был?
— Очень влиятельным был и до самой смерти Ельцина им оставался. Путин — это в значительной степени тоже Юмашева проект, конечно.
— Талантливый журналист, который сначала в «Комсомольской правде» руб­рику «Алый парус» вел — мы это помним, затем отдел писем у Виталия Алек­сеевича Коротича в журнале «Огонек» воз­главлял, с Ельциным позднее три книги написал — он благодаря этому таким влиятельным стал или что-то еще бы­ло? Что его влияние предопределило?
— Ну, слушайте, в анатомию власти или историю появления того или иного персонажа я не сильно вникаю, но эмпирически было ясно, что да, Юмашев серьезнейшее влияние на процессы оказывает. Может, зарождающийся роман с Татьяной, дочерью Бориса Николаевича, частью той силы был, которая эту мощь обрести ему позволила, — Татьяна ведь на отца очень влияла.

Продолжение интервью Д.Гордону:
— Егор Тимурович Гайдар, которого большинство российских пенсионеров до сих пор проклинает, который в начале 90-х, в общем-то, главным реформатором в России являлся, который внешне очень неприятное впечатление производил, но, по отзывам тех, кто знал его близко, совершенно уникальным был человеком. Ваши впечатления от общения с ним какие?
— Егор моим товарищем был, и я до сих пор в связи с его смертью скорблю. Он был очень обаятельным, поэтому не представляю, на кого мог неприятное впечатление произвести. Я любил с ним общаться, выпивать...
— ...а он мог?
— Очень даже мог — это был один из главных его талантов, и, думаю, это одна из причин, по которой Ельцину он понравился (смеется).
— Теперь ясно...
...
— Ельцин боялся, что Черномырдин президентом может стать, правда?
— Причем я не очень понимаю, почему, и ничего плохого в этом бы не было, если бы в 2000 году Виктор Степаныч им стал.
...
— С Ельциным вы много общались?
— Мало, очень мало: можно сказать, почти не общался и никогда с ним тет-а-тет не встречался — только на каких-то совещаниях.
— Какое впечатление он на вас производил?
— Глубоко больного человека, который от всего устал и эту лямку только по инерции тянет.
...
— Путин единственным выбором Ельцина был, как считаете?
— Смотря с какой точки зрения смотреть. Если с точки зрения Бориса Николаича, то да.
— Не Немцов?
— Поймите, тот информационный ресурс, который у Березовского и Гусинского был... Часто ситуацию таким образом подают: летом 1997 года аукцион по «Связьинвесту» случился, прошел он не так, как Гусинский с Березовским хотели, они правительство преследовать начали, и произошло то, что произошло. К марту 1998 года правительство было в отставку отправлено, Кириенко пришел...
— ...потом дефолт наступил...
— ...да, и так далее, но ведь не так все было. Аукцион по «Связьинвесту» той соломинкой стал, которая хребет верблюду переломила, понимаете? Атака на правительство со стороны Гусинского и Березовского фактически сразу началась, как только это вот правительство молодых реформаторов-2 появилось, то есть в феврале-марте 1997 года, когда Немцов в правительство пришел, они тут же его прессовать начали.
— Потому что преемник...
— Да, Немцова они как преемника боялись, в их планы это не входило. Преемником они манипулировать хотели, а для этого должны были сами его выбрать, под белы рученьки к Ельцину подвести, уже какими-то обязательствами сковав, и так далее, а тут получается, что человек из Нижнего Новгорода приехал, никаких обязательств на себя не брал...
— ...молодой, дерзкий, красивый...
— ...и может так статься, что он возьмет их и вышвырнет. Поэтому они его травить стали, а наша-то команда, чего греха таить, конечно же, ставку на Борю делала. Мы под него выстраивались, к следующему президентскому циклу готовились...
— ...да и Ельцин его преемником называл...
— Да, но его и, соответственно, всю нашу команду уже весной 1997 года травить начали. Помните эту историю про Борины белые штаны не по протоколу и так далее?
— Конечно...
— Совершенно на пустом месте раздули — Лавров сейчас в Монголию вообще в джинсах прилетел, и ничего. Гусинский мне откровенно говорил: «Как преемник Боря нас не устраивает, мы сопротивляться будем...» — и так далее.
— И компромисс найти нельзя было?
— Добродеев, который тогда «НТВ» руководил, публично потом подтвердил: да, действительно команда травить Немцова поступила — какой уж тут компромисс? Дальше уже строка в строку, где «А», там и «Б», причем «Связьинвест» в этой полемике аргументом не был, причиной конфликта было...
— ...само появление...
— ...не только Немцова, а вообще некоей команды.
— Кто же в нее входил? — давайте перечислим. Чубайс, вы...
— Ну, каких-то жестких рамок у команды не было, в каком-то смысле и Черномырдин там оказался. Это были люди, которые олигархам подчиняться не собирались и себя как некое продолжение Ельцина после Ельцина видели, а олигархи, под которыми я только двух человек понимаю...
— ...красавцы...
— ...они самые, появления команды, которая, так сказать, стремясь к власти, никаких обязательств перед ними не взяла бы, не хотели...
...
— Что же в этой ситуации Ельцин предпринял?
— А что Ельцин? Указание олигархов выполнил: сначала Коха уволил, а потом Чубайса с Черномырдиным, предварительно Чубайса с поста министра финансов убрав, — все понятно.
— Кроме Путина, на месте Путина никто оказаться не мог?
— Еще раз спрашиваю: когда? Когда все было зачищено, что ли?
— Ну да, Степашин и Кириенко остались...
— Ну и Аксененко еще.
— Березовский мне признался, что в случае с Путиным трагическую ошибку допустил, что в людях вообще плохо разбирается...
— Я это его интервью смотрел. Коротко прокомментировать?
— Пожалуйста...
— Березовский сказал: «Я дурак, свалял дурака. Простите меня, пожалуйста!»
— А Россия в заложниках, и весь мир теперь страдает...
— (Разводит руками). Ну, слушайте, доктор технических наук, о котором говорили, что он, как компьютер, все просчитывает, на поверку банальным самонадеянным идиотом оказался — ну и?
— Он так и сказал: «Все мои близкие мне говорят: «Боря, ты идиот!»...
— (Кивает) ...А когда у него все получалось, он думал, что это они от зависти так говорят. Я Березовского достаточно хорошо знал: не то чтобы мы друзьями были — мы ими не были, и мое мнение о Березовском такое: он, безусловно, очень храбрым был человеком...
— ...храбрым?
— Да, очень смелым, с дикой харизмой, но при этом очень глупым и чудовищно невежественным — до уровня третьеклас­сника, элементарных вещей не знал. Как Шерлок Холмс, который, узнав, что Земля вокруг Солнца вращается, сказал: «Может быть. Но мне в моем деле это не пригодится» — помните, да? (Смеется). Доктор Ватсон спросил: мол, как можно таких элементарных вещей не знать? — и тот ему объяснил, что голова пус­тому чердаку подобна, куда дурак нужное и ненужное тащит, и, наконец, момент наступает, когда самую необходимую вещь туда уже не запихнешь. Так же и Березовский — для достижения целей, которые он перед собой ставил, он огромное количество вещей не­нужными считал, и очень много места в его голове его комбинации занимали, при этом какие-то базовые вещи отсутствовали: что Земля вокруг Солнца вращается, что в обществе мораль существует... Все это он отметал, а потом именно это с ним злую шутку сыграло, и как раз на этом фу-фу его и провели — тот же Путин, например, которого он должен был знать.
— А вот Путин все эти вещи хорошо понимает...
— Очень хорошо, и даже если бы плохо понимал, в Высшей школе КГБ ему это — все эти струнки человеческие — объяснили прекрасно.
— Ельцин осознал, что с Путиным ошибся, как думаете?
— Откуда я знаю? И какое это теперь имеет значение?
— Но для него трагедией стало, когда наяву полное отступление от того, что он делал, увидел?
— А что он делал? И что сделал?
— Ну, хоть какая-то свобода в России была...
— Эту свободу нам Горбачев дал — не Ельцин.
— Горбачев, безусловно, дал, но Ельцин не угробил, на нет не свел — спасибо ему за это!
— Ну, видимо, чувствовал, что в тот момент народ был бы против.
— Свобода слова, волеизъявления — сейчас ельцинская эпоха благом кажется...
— Я вам простой пример приведу. Когда осенью 97-го года так называемое «дело писателей» началось (скандал, разгоревшийся из-за того, что пятеро ведущих реформаторов из правительства России Анатолий Чубайс, Максим Бойко, Александр Казаков, Альфред Кох и Петр Мостовой за еще не написанную книгу «История российской приватизации» авансом от издательской фирмы по 90 тысяч долларов каждый получили. — Д. Г.) и Березовский с Гусинским в нас с двух каналов, не говоря уж о радиостанциях и газетах, по-македонски стреляли, грязью поливали и всячески изгалялись, я Мише Лесину позвонил — моему товарищу (царствие ему небесное!), который тогда ВГТРК (Все­рос­сий­ской го­су­дар­ствен­ной те­ле­ра­дио­ком­па­нией. — Д. Г.) командовал...
— Вот... Я, короче, сказал: «Миша, ну «ОРТ» — это же государственный канал, а на правительство наезжает, ну дай нам эфир-то! Мы выйдем, расскажем, как все на самом деле-то было, надо объяснить, что все это вранье». Он ответил: «Алик, я не могу — вы как-то там без меня выкручивайтесь» — вот такая при Ельцине свобода слова была.

Интервью А.Коха М.Миронову, 2018 г. (с 8-й минуты):

Кох: Я сделал для страны, так сказать, большое дело, а меня, так сказать, с говном мешают, и никакой Борис Николаевич Ельцин меня не защищает. Как будто я... (неразб) его задницу целовал, а не свою. Зачем я буду работать с человеком, которого я глубоко презираю. Я вам же не рассказываю, как я там за несколько месяцев до того, как он... уйти в отставку, я с ним встречался в Шуйской Чупе, и как он напился до зеленых соплей и валялся. Ну что там мне с ним работать.
Миронов: И вы решили в отставку уйти, да?
Кох: Да.
Миронов: Хорошо. Последний вопрос, который...
Кох: Я понимал прекрасно, что правительство во главе с Черномырдиным все равно не переплю... не перепрыгнет через администрацию президента. Администрация президента контролирует процесс кадровых назначений, регулирование отношений с правоохранительными органами и так далее. А руководитель администрации президента Валентин Борисович Юмашев в кармане у Березовского. Просто в кармане и просто является его марионеткой.
Миронов: Понятно. То есть...
Кох: А с помощью Валентина Борисовича Юмашева из-под Ельцина можно было вынуть любую бумагу. Потому что Ельцин пил беспробудно и подписывал не глядя любые бумажки, которые он ему приносил.

Оригинал и комментарии

Пятерка новостей Яндекса:
Путин предложил ужесточить наказание для лидеров ОПГ
-- https://news.yandex.ru/story/Putin_predlozhil_uzhestochit_nakazanie_dlya_liderov_OPG--13e37ce9e20bf5862804ca808d274de4?lang=ru&from=main_portal&stid=37BNrhjr7Cko4ARhNfCm&t=1550153903&lr=213&msid=1550155002.14508.140370.4398&mlid=1550153903.glob_225.13e37ce9

Это про Совет Федерации, штоле?
Или -- про Генпрокуратуру c СКР?

---------------------
УПДАТЕ
Искаментов:
----
-- «За создание и руководство ОПГ предлагается наказывать лишением свободы на срок от 12 до 20 лет»
Срок президентства продлевает же.
-- Двенадцать лет на галерах? Это же с ума можно сойти! Почти цитата, если кто помнит.

Оригинал и комментарии

Придумалось вот:
Эротическая комедия "Девять с половиной яиц" с Путиным в роли Медведева
и
Суровая мужчинская песня "Девять с половиной тонн" в исполнении Марии Захаровой.

Возможна также жоская тюремная драма "Девять с половиной лет", но тут на кастинге так глаза разбегнутся, что - - -

---------------------
УПДАТЕ
Искаменов:

-- жоская тюремная драма "Девять с половиной лет"
А чё сразу жоская? Вон у нас позапрошлому губеру в 2013 г. 9,5 строгого дали, дык уже на свободе...
-- «Возвращение Губернатора» чем не жоская драма? Голливуду такая жоскость и не снилось.

Оригинал и комментарии

Некоторые подбробности опроса СОЦИС о президентских выбрах в Украине. Если Зеленский, Тимошенко и Порошенко сохранят хотя бы сопоставимые рейтинги, то карта первых мест по областям (и по районам) обещает быть красивейшей. Порошенко лидирует в Галичине и имеет одинаковый процент с Тимошенко на Западе (проигрывает ей на Волыни, но опережает в Закарпатье и Черновицкой области?). Тимошенко лидирует в Центре и на Севере - то есть в Центральной Украине, за иключением Киева, где она уступает и Зеленскому и Порошенко, у которых одинаковые проценты. Зеленский лидирует на Юге, хотя сюда не входит его родная Днепропетровская область (это Николаевская, Одесская и Херсонская области) и на Востоке (Днепропетровская, Запорожская и Харьковская). Лишь на Донбассе его догоняет Бойко, что слабый дня него результат. Уже не первый опрос показывает, что Бойко прибавляет относительно Оппозиционного Блока в Центре и на Западе, но теряет на Юго-Востоке. У Мураева же самый "восточный" электорат - 8% на Донбассе и это без не голосующих и неопределившихся. Видимо, более 10% он получит в своей Харьковской области и на Донбассе. Кстати, Зеленскому может еще помочь неучастие в выборах Вакарчука. Я бы подумал, у Вакарчука геграфически электорат ближе к Порошенко, но по этому же опросу Зеленский лидирует среди "второго выбора" избирателей Вакарчука.



Этот опрос показывыает и идеологический портрет избирателей Зеленского. Он где-то центритский по меркам "оранжевой" Украины. Его можно назвать наименее "оранжевым" из "оранжевых" кандиддатов. Вот, скажем, по языковому вопросу: после Зеленского провал и далее идет уже "бело-голубая" тройка: Вилвкл, Бойко и Мураев. Причем, Мураев тут самый "бело-голубой".



Это же даже еще лучше видно в вопросе о вступлении в НАТО: Зеленский и Ляшко последние, у кого в электорате хотя бы относительное большинство за вступление в НАТО, а дальше резко начинается тройка кандидатов, подавляющее большинство электората которых против НАТО.


Поэтому в случаев второго тура между Тимошенко и Зеленским, впервые второй тур не будет иметь сильной идеологической окраски, хотя вероятно электорат Тимошенко будет чуть более оранжевым. Но все же это будет больше соревнование личностей и подходов.

Оригинал и комментарии

Продолжаем публикацию серии свидетельских показаний «Почему и как они придумали Путина?» по делу Операция «Преемник». Часть 10, показания В.Путина (окончание).

Н.Геворкян, Н.Тимакова, А.Колесников. От первого лица – Разговоры с Владимиром Путиным, март 2000 г.:
- Как только начался путч, я сразу решил, с кем я. Я точно знал, что по приказу путчистов никуда не пойду и на их стороне никогда не буду. Да, прекрасно понимал, что такое поведение расценили бы минимум как служебное преступление. Поэтому 20 августа во второй раз написал заявление об увольнении из органов.
- А вдруг ему также не дали бы ход, как вашему первому заявлению?
- Я сразу предупредил о такой возможности Собчака: "Анатолий Александрович, я писал уже однажды рапорт, он где-то "умер". Сейчас я вынужден сделать это повторно". Собчак тут же позвонил Крючкову, а потом и начальнику моего управления. И на следующий день мне сообщили, что рапорт подписан. Начальник управления у нас был убежденный коммунист, считавший: все, что делается путчистами, – правильно. Однако он был очень порядочный человек, к которому я до сих пор отношусь с большим уважением.
- Вы переживали?
- Страшно. В самом деле, такая ломка жизни, с хрустом. Ведь до этого момента я не мог оценить всей глубины процессов, происходящих в стране. После возвращения из ГДР мне было ясно, что в России что-то происходит, но только в дни путча все те идеалы, те цели, которые были у меня, когда я шел работать в КГБ, рухнули...
- Вы сделали невероятно быструю карьеру в Москве. Практически каждый год повышение. 1997-й – начальник Главного контрольного управления, 1998-й – первый замглавы администрации президента, курирующий регионы, 1998-й директор ФСБ, а позднее еще и секретарь Совета Безопасности. В августе 1999-го – премьер-министр и с 31 декабря – и.о. президента. И что, вам вот всем этим было одинаково интересно заниматься?
- Совсем нет. Собственно, был момент, когда я собирался уходить из администрации президента.
- Когда же?
- А вот когда работал в Контрольном управлении. Работа такая... несозидательная сама по себе. Важная, нужная, я все понимаю, но неинтересно мне было. Не знаю, чем бы я занялся, если бы все же ушел. Наверное, создал бы какую-то юридическую фирму. Трудно сказать, можно ли на это жить, но это действительно интересно. Многие из моих друзей занимаются этим, и у них все получается.
...
- Что же вы тогда через полгода бросили это интересное дело и пошли директором ФСБ? Потянуло обратно в органы?
- Не потянуло. Меня не то что не спросили: хотите – не хотите, а даже не намекнули, что может быть такое назначение. Просто президент подписал указ...
- Главой администрации тогда ведь был Валентин Юмашев?
- Да. Сижу в кабинете, раздается звонок: "Можешь подъехать в аэропорт, встретить Кириенко?" Он тогда был премьер-министром и возвращался от президента, который отдыхал в Карелии. Я говорю: "Могу". "Что это вдруг?" – думаю. Я уже заподозрил что-то неладное. Приезжаю в аэропорт – выходит Кириенко: "Володя, привет! Я тебя поздравляю!" Я говорю: "С чем?" А он: "Указ подписан. Ты назначен директором ФСБ". Ну спасибо, ребята... Не могу сказать, что обрадовался. У меня не было желания второй раз входить в одну и ту же воду. Понимаете, все-таки в военизированных организациях очень тяжелая служба. Я помню: подходишь к зданию КГБ, где работал, и тебя как будто к току подключают. Не знаю, может быть, только у меня так, но думаю, что и у подавляющего большинства. Человек живет там в постоянном внутреннем напряжении. Бумажки все секретные, то нельзя, это нельзя. Да в ресторан нельзя было сходить! Считалось, что в рестораны ходят только проститутки да фарцовщики. Что приличному сотруднику органов безопасности делать в такой компании?
Потом, если ты сотрудник разведки, то всегда являешься объектом потенциальной проверки. Что-то там выясняют про тебя. Может быть, и не так часто это происходит, но приятного все равно мало. А совещания каждую неделю! А план работы на день! Зря смеетесь. Там тетрадка есть с грифом "Секретно". В пятницу пришел, открываешь, пишешь план работы на неделю прямо по дням. Причем каждый день расписываешь по часам.
Вы скажете: а в Кремле что, лучше? Но у меня здесь положение другое. Сейчас меня никто не контролирует. Я сам всех контролирую. А тогда были начальник отделения, начальник отдела. Открывают план: что сделано за неделю? И начинаешь отчитываться, почему что-то не сделано. Объясняешь: это крупномасштабное дело, его так сразу не сделаешь. Зачем же, говорят, тогда пишешь в план, пиши то, что можешь сделать. Я это рассказываю, чтобы объяснить, что такое служба. Конечно, все это подавляет.
И потом, я так интересно, и разнообразно жил после увольнения из КГБ. И вот вхожу в кабинет директора ФСБ, меня встречает Николай Ковалев, мой предшественник в этой должности. Открывает сейф и говорит: "Здесь у меня секретная тетрадь. Здесь – патроны". А я с тоской смотрю на все это.
...
- Правда ли, что, будучи директором ФСБ, вы встречались с Владимиром Крючковым?
- Правда.
- Случайно?
- Нет, не случайно. Я довольно активно работал с ветеранами.
- Снова начали поговаривать о возможном слиянии ФСБ с МВД. Вы как?
- Отрицательно. Сообщество спецслужб уже сложилось, и что-то снова ломать – плохо. И потом, с точки зрения интересов ведомств, это может быть и нормально, но с точки зрения политических интересов, невыгодно – лучше получать информацию из двух источников, чем из одного.
...
- Любопытно, что вас дважды назначали на пост, который до вас занимал тоже петербуржец Сергей Степашин. И в ФСБ, тогда еще ФСК, и премьер-министром. О Степашине в ФСБ вспоминали без симпатии?
- Наоборот, хорошо вспоминали. Он ведь в ФСК повел себя неожиданно по-взрослому, чем вызвал уважение многих, в том числе и мое.
Собчак очень поддерживал назначение Степашина на пост начальника ленинградского управления ФСК. Я тогда уже работал в администрации города. Помню, Собчак сообщил мне после путча, что у нас ФСК возглавит демократ.
Мне это совсем не понравилось. Хотя к самому Собчаку я относился с симпатией. Но тут... Милиционер какой-то... У нас в ЧК всегда милиционеров недолюбливали. К тому же человек, никогда не имевший отношения к органам безопасности. Нет, конечно, если честно, меня не коробило то, что он представитель демократической волны. Я сам уже был из этой среды. Но тревожно стало. Помните, в какой ситуации оказались тогда органы безопасности? На этой волне хотелось крушить, ломать, раздирать, предлагали открыть списки агентуры, рассекретить дела. А Степашин повел себя совершенно неожиданно. Фактически он своим демократическим авторитетом прикрыл спецслужбы Ленинграда. Он с самого начала твердо сказал:
"Если вы мне доверяете, то доверяйте. Что можно будет, опубликуем, но ничего, что идет во вред государству, делать не будем". Надо отдать ему должное, он смог наладить деловые отношения с оперативным и руководящим составом. Ему поверили, это правда.
Мы встречались потом со Степашиным и в Москве, хотя у нас не было близких, приятельских отношений. [«Со Степашиным дружим» – Интервью В.Путина С.Слюсаренко 30 июля 1998 г.]. Но помните, после отставки из ФСК он работал в аппарате правительства? Я тогда уже был в администрации президента. И когда решался вопрос о том, кто станет министром юстиции, я предложил Степашина. Перед этим заехал к нему и спросил: "Сергей, ты хочешь? Не знаю, что получится, но я готов тебя поддержать". Он ответил, что хочет, потому что надоело бумажки носить.
...
- Вас обрадовало, когда Степашина назначили премьер-министром?
- Да.
- А вы знали, что тогда же обсуждалась и ваша кандидатура в качестве претендента на этот пост?
- Когда его назначали премьером? Нет. Мне даже в голову не приходило.
- Он пробыл премьером считанные месяцы. Не мог скрыть, сколь болезненной была для него отставка. Вы говорили с ним с глазу на глаз?
- Да, он знает, что я не имею отношения к его увольнению. Но все равно было ужасно неловко, когда накануне увольнения Степашина мне позвонили и попросили утром приехать к Ельцину в Горки. Мы сидели вчетвером – Борис Николаевич, Степашин, Аксененко и я. Сергею президент объявил о его отставке. Представляете мое состояние! Я же его товарищ. Оправдываться мне вроде перед ним не в чем. Ну что сказать: "Сергей, все равно тебя уволят". Ну, это невозможно произнести вслух. Язык не поворачивается. Конечно, было очень неприятно.
- А когда вышли от Ельцина, не поговорили?
- Попрощались, и все.
- И никогда больше при встречах не возвращались к тому утру?
- Возвращались. Думаю, в нем жила обида. Не ко мне, но обида была. Время пройдет, забудется. Внешне он не сделал ничего такого, за что можно было бы уволить. Но президент посчитал иначе. Он исходил, наверное, не только из тех двух-трех месяцев, что Сергей был премьером...
Борис Николаевич пригласил меня к себе и сказал, что у него есть идея предложить мне пост премьер-министра, только он должен еще переговорить со Степашиным. Я не особенно удивился. Уже было понятно, что все к тому идет. Я имею в виду не мое назначение, а снятие Степашина. Ельцин не спрашивал, согласен ли я стать премьером или нет. Он лишь сказал, что относительно Степашина уже принял решение.
Кстати, в разговоре со мной он не произносил слова "преемник". Ельцин говорил о "премьере с перспективой", что если все пойдет нормально, то он считал бы это возможным.
А потом, уже в эфире, президент сказал обо мне как о будущем возможном президенте. Он произнес это вслух на всю страну. И когда меня сразу после этого забросали вопросами, я ответил: "Раз президент сказал, то я так и сделаю".
Возможно, это прозвучало не очень уверенно, но по-другому ответить не мог.
Вспомните, в каком состоянии в это время находилась страна? До выборов оставалось ничтожно мало времени. Борису Николаевичу надо было принимать решение. Ведь те же губернаторы прекрасно чувствовали, что все зависло, а им надо было определяться. Почему тогда же было создано ОВР, если честно? Потому что для губернаторов не было другой альтернативы. А альтернатива должна быть.
- Например, "Единство"?
- Да.
...
МАРИНА ЕНТАЛЬЦЕВА, секретарь Путина в 1991-1996 годах:
Путин стал премьером, а через несколько дней у него скончался отец
...
- Но вот когда Ельцин на всю страну объявил вас преемником, ничего не дрогнуло внутри?
- Нет.
- Вы так уверены в своих силах?
- Нет, не в этом дело. Помните, Селезнев тогда сказал: "Зачем же они с вами это сделали? Они же на вас крест поставили". Все сочли, что это конец. Но ведь и я, собственно, этого не исключал. Правда, по другой причине.
Я попытаюсь объяснить. Все это происходило на фоне только что начавшейся агрессии в Дагестане. Я как бы внутренне для себя решил, что все, карьера на этом, скорее всего, закончится, но моя миссия, историческая миссия – звучит высокопарно, но это правда – будет заключаться в том, чтобы разрешить эту ситуацию на Северном Кавказе. Тогда совсем непонятно было, чем все закончится, но мне, и не только мне, наверное, было ясно, что на Северном Кавказе "башку себе этот паренек сломает". Я к этому так относился. Сказал себе: Бог с ним, у меня есть какое-то время – два, три, четыре месяца [период между назначением и.о. премьера 9 августа до выборов в Госдуму 19 декабря – четыре с небольщим месяца. – А.И.], – чтобы разбабахать этих бандитов. А там уж пусть снимают.
...
Я посчитал: несколько месяцев у меня есть, чтобы консолидировать вооруженные силы, МВД и ФСБ, чтобы найти поддержку в обществе. Хватит ли времени – вот только об этом и думал.
- Но вы же не могли самостоятельно принять решение о начале кампании в Дагестане, а потом в Чечне. Президентом был Ельцин, а на нем лежал груз первой неудачной чеченской операции. Кстати, и на Степашине тоже.
- Ну, Степашин уже не был премьер-министром. Что касается Ельцина, то он полностью поддержал меня. Доверил мне, и все. Я ему докладывал по факту проделанных мероприятий.
- То есть он вообще не вмешивался?
- Еще раз повторяю. Он мне полностью доверял. При каждой встрече мы обсуждали ситуацию в Чечне.
- Значит, вся ответственность лежит на вас.
- В значительной степени это так. С первыми лицами Минобороны, Генштаба, МВД мы собирались почти ежедневно, а то и два раза в день утром и вечером. И вот так, почти на ручном управлении, силовики консолидировались. Первое, что я обязан был сделать, – это преодолеть ведомственную разобщенность: когда армия не понимает, что делает МВД, а ФСБ критикует всех, но сама ни за что ответственности не несет. Мы – одна команда, единый организм. Только тогда будет успех.
...
...я ни на секунду не сомневался, да и для элементарно политически грамотных людей давно было понятно, что Чечня не ограничится только независимостью самой Чечни. Она будет использована как плацдарм для дальнейшего нападения на Россию. Ведь началась же агрессия. Они накопили там силы и напали на сопредельную территорию. Для чего? Для того, чтобы защитить независимость Чечни? Конечно, нет. Для того, чтобы отторгнуть дополнительные территории.
...
Летом прошлого года мы начали борьбу не против самостоятельности Чечни, а против агрессивных устремлений, которые начали нарождаться на этой территории. Мы не нападаем. Мы защищаемся. И мы их выбили из Дагестана. А они опять пришли. Мы опять выбили, а они пришли. И в третий раз выбили. А когда дали им серьезно по зубам, они взорвали дома в Москве, в Буйнакске, в Волгодонске.
- Решение продолжить операцию в Чечне вы принимали до взрывов домов или после?
- После.
- Вы знаете, что есть версия о том, что дома взрывались не случайно, а чтобы оправдать начало военных действий в Чечне? То есть это якобы сделали российские спецслужбы?
- Что?! Взрывали свои собственные дома? Ну знаете... Чушь! Бред собачий. Нет в российских спецслужбах людей, которые были бы способны на такое преступление против своего народа. Даже предположение об этом аморально и по сути своей нечто иное, как элемент информационной войны против России.
...
- Так надо вносить поправки, например, в главу о полномочиях президента? Ограничить их, скажем? Правда, сейчас предлагают и иного рода поправки – увеличения срока полномочий президента до семи лет.
- Не знаю, может, и четырех лет достаточно, чтобы что-то реально сделать. Все должно быть естественно, хотя четыре года – маленький срок. Технологи, с которыми мы работаем, выстраивают программу действий по годам. Первый – формирование целей, команды, второй и половина третьего поэтапное достижение конкретных результатов, конец третьего – начало четвертого – предъявление этих результатов и вхождение в следующую избирательную кампанию. И если этот цикл сорван, тогда все идет насмарку, просто уже ничего не сделаешь и не впишешься в цикл подготовки к следующим выборам.
- А как с полномочиями президента?
- Я не исключаю, что возможны поправки. Надо только внимательно посмотреть, насколько то, что там сформулировано сейчас, отвечает интересам государства, всего общества. Если записаны чрезмерные права в главе о полномочиях президента, то можно подумать об их пересмотре. Я считаю, что это должно быть предметом широкого обсуждения. А вообще Россия с самого начала создавалась как суперцентрализованное государство. Это заложено в ее генетическом коде, в традициях, в менталитете людей.
...
- То есть общение с крупными бизнесменами не исключено?
- Конечно. Я считаю, что государство должно прислушиваться как к рабочим – а их выразителями являются профсоюзы, так и к представителям крупного бизнеса, ассоциациям предпринимателей. От того, как они строят политику своих фирм, своих крупных компаний, многое зависит. Зачем же делать вид, что мне это безразлично? Это неправильно. Государство не должно командовать бизнесом. Это правда.
- Кстати, о фаворитах. Борис Березовский сказал в одном из интервью, что встречается с вами раз в месяц. Это так?
- Наверное, реже.
- По чьей инициативе?
- По его. У него такой живой ум и много предложений. Все они связаны главным образом с Кавказом - Чечней, Карачаево-Черкесией. Он же был все-таки замсекретаря Совета Безопасности, занимался этим. Кстати, на мой взгляд, его предложения по Чечне были нереальны и неэффективны, поэтому, собственно говоря, ничего из того, что он предлагал, не осуществляется. Но я время от времени встречаюсь не только с Березовским, но и с другими бизнесменами, например, Авеном, Потаниным, Алекперовым...
...
- А вот самый знаменитый петербуржец – Анатолий Чубайс. У вас с ним близкие отношения? Вы ведь с ним знакомы еще по Питеру?
- Когда я пришел работать к Собчаку, Чубайс был зампредом исполкома Ленсовета.
Непосредственно с Чубайсом у меня никогда дел не было. Я с ним близко не общался...
Когда где-то за год до приватизации я с Василием Леонтьевым, лауреатом Нобелевской премии, разговаривал на эту тему, он мне сказал: "Да раздайте вы кому угодно эту собственность, все равно через два-три года вся она окажется в нужных руках. Хоть бесплатно раздайте". Вот Чубайс и раздал. Я думаю, что у него именно такой подход был, хотя, конечно, надо об этом его самого спросить.
- Через два-три года, значит. Вы считаете, что это неминуемо?
- Я не знаю, минуемо это или нет. Важно, чтобы она оказалась у эффективного собственника.
- Так ведь она оказалась у разного собственника.
- В том-то и дело.
- Вы не обиделись, что когда он пришел работать в администрацию президента, первым делом ликвидировал должность, которую обещали вам?
- Нет, не обиделся. Я знаю его технократический подход к решению проблем. Он решил, что такая структура не соответствует задачам, которые стоят перед администрацией.
- Ничего личного?
- Это не из области интриг. Он человек, который руководствуется не сантиментами. Я не могу, конечно, сказать, что очень обрадовался тогда этому, но у меня не было никаких подозрений в его адрес и даже, если честно сказать, обиды не было особой.
- А когда ваше общение с Чубайсом стало более-менее регулярным?
- А никогда.
- Но на дачу он к вам может приехать?
- Может, иногда приезжает.
- Вас удивило, что Чубайс поддержал операцию в Чечне?
- Да.
- Почему?
- Я думал, что он в большей степени живет в мире иллюзий. Оказалось, что он все-таки прагматик и способен воспринять реалии жизни, а не руководствоваться какими-то эфемерными идеями.
- А когда он сказал, что поддержит вашу кандидатуру на президентских выборах?
- Нет, это не удивило, потому что он прекрасно знает, что я не диктатор и не собираюсь возвращать страну к директивной административной экономике. Чубайс, между прочим, очень хороший администратор. Я смотрел, как он руководит Комиссией по оперативным вопросам, как работает на заседаниях правительства. Он умеет схватить главное и, как говорил Владимир Ильич Ленин, потом вытащить всю цепь. Но, конечно, он упертый, такой большевик... да, это правильное определение в его адрес. К сожалению, у него плохая кредитная история. Я имею в виду кредит доверия у населения.
...
- Кто из политических лидеров вам интересен?
- Наполеон Бонапарт. (Смеется)
- А если серьезно?
- Де Голль, наверное. И еще мне нравится Эрхард.
...
- Но пока вы еще были "выездным" премьер-министром, успели встретиться с Клинтоном в Новой Зеландии.
- Да. Он мне понравился.
- Чем?
- А он обаятельный человек. Я имею в виду в разговоре.
- У вас, видимо, взаимная симпатия. Он тоже вас тут недавно поддержал в Интернете.
- Он и при той, первой встрече проявил внимание. Когда мы были в Новой Зеландии - не помню, за обедом или за ужином, уже ближе к концу, – он специально ко мне подошел. А мы сидели за разными столами. Поговорили о чем-то, а потом он сказал: "Ну что, пойдем?" Все выстроились коридором – лидеры других государств, гости, – и мы с ним вдвоем демонстративно шли сквозь этот коридор. Мы выходили из зала под аплодисменты. Я расценил это как знак особого внимания. Может, поэтому он и произвел на меня впечатление.
...
- Вот вы пришли в Кремль, с которым постоянно в последнее время связаны какие-то скандалы: Бородин и "Мабетекс", деньги "семьи"... Вы молчите, и это объясняют тем, что "семья" вас привела, и вы теперь в благодарность все эти страсти потушите.
- У меня никогда не было никаких особых отношений с теми людьми, которые близко работали с президентом. А доверять такое ответственное дело, как "тушить" что-то, малознакомому человеку очень рискованно.
- Не так уж, видимо, рискованно, если вы назначили Бородина на пост госсекретаря Белоруссии и России.
- Не я назначил. Я предложил. И его избрали.
- При том что за ним тянется хвост всяких скандальных обвинений? Вы не считаете, что с этим нужно было сначала разобраться, а потом уже предлагать Бородина на какой-то пост?
- Я считаю так, как это написано в законе. Есть золотое правило, основополагающий принцип любой демократической системы, и называется он "презумпция невиновности".
...
- Но ведь и в случае со Скуратовым ничего не было доказано судом, что не помешало лишить его работы.
- Скуратов отстранен от работы в полном соответствии с законом, в котором написано, что на период расследования возбужденного против генерального прокурора дела он должен быть отстранен. Что и было сделано.
- Вы допускаете, что если расследование завершится ничем, он вернется?
- Теоретически да. Но есть ведь не только уголовно-правовая сторона, есть и моральная. Для меня лично с этой моральной стороной все ясно. Я точно знаю.
...
- А что же будет со старой-то гвардией в Кремле, с камарильей? Все говорят: подождите, вот Путин выиграет выборы и от них освободится. В лучшем случае уволит.
- Вы знаете, такая логика характерна для людей как раз с тоталитарным мышлением. Потому что так, по идее, должен был бы поступить человек, который хочет остаться на этом месте на всю жизнь. А я не хочу.
- Но есть какие-то фигуры, которые воспринимаются как общественные аллергены. Мы говорили о Павле Бородине. Вот еще глава администрации президента Александр Волошин. Нелюбим общественностью.
- Волошин нелюбим не столько общественностью, сколько частью истэблишмента. Есть негатив, возникший на уровне группировок и кланов, которые боролись между собой. Досталось и Волошину. Боролись, между прочим, негодными средствами. Я не считаю, что это – основание увольнять кого-то. На сегодняшний день он меня более чем устраивает. Работа, которой занимается Волошин, довольно тонкая.
...
- Но есть все-таки смысл ответить на те упреки, которые общество предъявляло власти в Кремле, окружению бывшего президента.
- Я сам тоже давно на государство работаю. В окружении я или нет? Это виртуальные вещи.
...
- Вы предполагали, что можете поплатиться за войну карьерой, а стали исполняющим обязанности президента.
- Наверное, помогло то, что я не хотел быть никаким президентом.
- А когда Ельцин сказал, что хочет уйти досрочно, вы не сказали: "Да что вы, Борис Николаевич?!"
- Нет, я не стал его отговаривать, но не стал и восторгаться, благодарить и уверять, что оправдаю доверие. Первая реакция была такая – я не готов... Когда назначили премьером, было интересно, почетно. Думал, ну поработаю год, и то хорошо. Если помогу спасти Россию от развала, то этим можно будет гордиться. Это целый этап в жизни. А дальше... Недели за две-три до Нового года Борис Николаевич пригласил меня в свой кабинет и сказал, что принял решение уходить. Таким образом, я должен буду стать исполняющим обязанности президента. Он смотрел на меня, ждал, что я скажу. Я сидел и молчал. Он стал более подробно рассказывать – что хочет объявить о своей отставке еще в этом году... Когда он закончил говорить, я сказал: "Знаете, Борис Николаевич, если честно, то не знаю, готов ли я к этому, хочу ли я, потому что это довольно тяжелая судьба". Я не был уверен, что хочу такой судьбы... А он мне тогда ответил: "Я когда сюда приехал, у меня тоже были другие планы. Так жизнь сложилась. Я тоже к этому не стремился, но получилось так, что должен был даже бороться за пост президента в силу многих обстоятельств. Вот и у вас, думаю, так судьба складывается, что нужно принимать решение. И страна у нас какая огромная. У вас получится".
Он задумался. Было понятно, что ему нелегко. Вообще это был грустный разговор. Я не очень серьезно относился к назначению себя преемником, а уж когда Борис Николаевич мне сообщил о своем решении, я точно не совсем был к этому готов.
Но надо было что-то отвечать. Вопрос же был поставлен: да или нет? Мы ушли в разговоре куда-то в сторону, и я думал, что забудется. Но Борис Николаевич, глядя мне в глаза, сказал: "Вы мне не ответили".
С одной стороны, есть свои, внутренние аргументы. Но есть и другая логика. Судьба складывается так, что можно поработать на самом высоком уровне в стране и для страны. И глупо говорить: нет, я буду семечками торговать, или нет, я займусь частной юридической практикой. Ну, потом можно заняться, в конце концов. Сначала здесь поработать, потом там.
...
- Так вам хочется быть президентом или не хочется?
- Когда я уже начал работать как исполняющий обязанности президента, то почувствовал... удовлетворение... может быть, это не самое удачное слово... от того, что самостоятельно принимаешь решения, от сознания, что – последняя инстанция, а значит, от тебя многое зависит. И ответственность тоже на тебе. Да. Это приятное чувство ответственности. У меня есть некоторые собственные правила. Одно из них – никогда ни о чем не жалеть. Постепенно я пришел к выводу, что это очень верно. Как только начинаешь жалеть, возвращаться назад, начинаешь раскисать. Думать нужно всегда о будущем, смотреть всегда вперед. Надо анализировать, конечно, ведь где-то в прошлом могли быть ошибки. Но анализировать нужно только для того, чтобы скорректировать тот курс, которым ты идешь по жизни.
- Вам нравится такая жизнь?
- Надо получать удовольствие от процесса. Мы живем каждую секунду, и эту секунду никогда не вернуть.

Оригинал и комментарии

В свое время sevabashirov делал карту Индекса национальной гомогенности (ну или пестроты) по субъектам федерации. Грубо говоря, это вероятность того, что у двух наугад выбранных людей будет одна национальность. Для России этот показатель составляет 65.7. sevabashirov помог мне расчитать этот индекс и для районов, а я уже сделал карту.



Тут очень много общего с картой домохозяйств, где есть члены домохозяйства, принадлежащие к разным национальностям, так как причины все те же: где очень сильно доминирует одна национальность, то там и межнациональных браков меньше. Хотя есть и свои особенности.  Скажем, в Дагестане межнациональных браков совсем мало за пределами городов, но этническая пестрота там бывает очено сильная. Но она там прежде всегов  северной равнинной части, а в в горной районы как раз гомогенные. В Дагестане вообще самые большие перепады по этому показателю. Ну или в Туве межнациональных браков мало везде, но все же этнической пестроты в паре районов там много из-за немалого процента руских.

Некоторые рекорды. Самыми этнически пестрыми районами/городами в России являются Каспийск - 15.2 и Махачкала -16.9, оба в Дагестане и единственные, где этот показатель ниже 20. Далее идет Федоровский район Башкоростана с 22.1.(в Башкортостане зато больше всего районов с индексом гомогенности ниже 30). Этнический состав в Федеровском р-не действительно пестрый: татары 32%, русские 23%, башкиры 20%, чуваши 12%, мордва 10%, ну и немножко других. А самым гомогенным является Шамильский район Чечни - 99.94. Северный Кавказ среди самых гомогенных и доминирует. В русских областях этот показатель нигде не превышает 99. А лидер Никольский район Вологодской области - 98.7.

Оригинал и комментарии

sevabashirov сделал карту места рождений кандидатов на пост президента Украины. Еще два родились в России. Некоторые моменты, которые мы там уже обсудили в комментах.

- Очень большая концентрация в исторически центральной Украине - по Днепру. Особенно в Днепропетровской области.
- Неожиданно много пар земляков. Для случайного выбора 42 человек из 42 миллионов не должно быть столько.
- Относительно слабо представлено село - четверть кадидидатов родились на селе, хотя в 1970 г. (снедний год рождения кандидатов) на селе жило 45% жителей Украины. Хотя, как справедливо заметил sevabashirov некоторые из села могли ехать рожать в город. Но все же село даже с учетом этого представлено слабее, что просто является следствием того, что рождение в городе дает больше примуществ в дальнейшей карьере, плюс на успех в жизни влияет и успех в жизни родителей, а такие люди тоже чаще жили в городах. Наверняка, если посмотреть места рождений депутатов Рады или российский Госдумы, там города тоже будут представлены больше, чем их доля в населении на момент рождения среднего депутата.

Оригинал и комментарии

Продолжаем публикацию материалов по делу Операция «Преемник» «Почему и как они придумали Путина?» Часть 13, выдержки из книги-интервью М.Касьянов. Без Путина. Политические диалоги с Евгением Киселевым, 2009.

М.Касьянов в интервью Е.Киселеву в книге «Без Путина»:
Совершенно секретная миссия
С какого момента началось восхождение замминистра финансов Михаила Касьянова на самую вершину власти? По законам российской политики 90-х, чтобы сделать головокружительную политическую карьеру, нужно было попасть на заметку президенту Ельцину.
Борис Николаевич привечал людей по-разному. В кого-то влюблялся по-отечески, как в Валентина Юмашева или Бориса Немцова. Кого-то, как Анатолия Чубайса, ценил за редкую способность (если не сказать — смелость) спорить, возражать, переубеждать. Все, кто работал с Ельциным, сходятся на том, что он ценил высокообразованных профессионалов, приближал к себе, продвигал по служебной лестнице.
Но способен был купиться и на «преданность без лести» по-аракчеевски, когда кто-нибудь «с солдатской прямотой» говорил президенту: «Великий вы человек!»
Кому-то Ельцин помнил добро, оказанную услугу, как Алексею Казаннику, который уступил ему, опальному, место депутата Верховного Совета CCCР За это Казанник спустя много лет, уже в другую эпоху, был возведен, правда ненадолго, в Генеральные прокуроры РФ. Мало кто знает, что и Михаил Касьянов однажды, задолго до своего возвышения, сильно помог Ельцину в одном чрезвычайно конфиденциальном и весьма важном деле. Настолько важном, что Борис Николаевич едва ли мог потом об этом забыть. Эту историю Касьянов рассказал впервые.
Когда вы познакомились с Ельциным?
Это было в начале 1996 года — года президентских выборов, когда деньги начинают приобретать электоральный вес. Я тогда уже был заместителем министра финансов и отвечал за все вопросы, связанные с урегулированием внешних долгов России и привлечением иностранных кредитов.
Начиналась президентская предвыборная кампания, а между тем политическая и финансовая ситуация в стране была критической. Казалось, что возврат в прошлое неминуем.
Коммунисты тогда были на гребне успеха. На выборах в Госдуму в декабре 1995 года они получили больше всего депутатских мест, им чуть-чуть не хватило до «контрольного пакета» Зюганов ощущал себя без пяти минут президентом. В январе 1996 года я был на Всемирном экономическом форуме в Давосе и видел, как лидера КПРФ уже начинали обхаживать крупнейшие западные политики и бизнесмены. У многих было ощущение, что возвращение коммунистов к власти неизбежно.
Ситуация осложнялась тем, что цены на нефть были в районе исторического минимума. Нынешних многомиллиардных поступлений в казну от экспорта нефти не было и в помине. Нарастал кризис неплатежей бюджетникам, военнослужащим, учащимся, пенсионерам. Людям месяцами не платили зарплат, пенсий, пособий, стипендий. Без погашения всех этих долгов Ельцину нечего было рассчитывать на переизбрание. Поэтому он пообещал, что все долги будут погашены в мае, то есть за месяц до выборов.
Но где взять деньги? Ельцин лично обратился за помощью к двум западным лидерам, с которыми у него сложились самые доверительные отношения: президенту Франции Жаку Шираку и канцлеру ФРГ Гельмуту Колю. Он позвонил им и попросил срочно предоставить России внеплановые займы и кредиты, дабы решить обострившиеся социальные проблемы и не допустить возвращения коммунистов к власти.
Они согласились помочь. Иными словами, политическое решение было принято. Вести дальнейшие переговоры было поручено двум людям. В качестве личного представителя Ельцина в Бонн и Париж был направлен один из самых близких и доверенных людей Бориса Ельцина — глава Управления делами президента Павел Бородин. Мне поручили согласовывать все финансово-технические детали.
Сначала меня пригласил к себе Пал Палыч Бородин, а потом была короткая встреча с президентом. Он со мной прежде никогда не встречался. Борис Николаевич рассказал о своих телефонных переговорах с Колем и Шираком. Мне было сказано, что моя миссия будет совершенно секретной. О ней действительно ничего не было известно ни у нас, ни на Западе.
Даже мой тогдашний непосредственный начальник, министр финансов Владимир Пансков, ничего об этом не знал. Ему просто сообщили, что Касьянов уехал в командировку по заданию администрации президента. Он спросил: «Куда?» Ему сказали: «Не спрашивай». И все, точка. Такой был уровень секретности этих переговоров.

Кто были ваши визави?
Заместители министров финансов Франции и Германии. Министры там — политические назначенцы, которые меняются при смене правительств, а вот их заместители — профессиональные финансисты, но одновременно они выступали как доверенные лица лидеров этих государств.

Когда начались переговоры?
В марте. Практически в тот самый момент, когда по-настоящему стартовала кампания за переизбрание Ельцина на второй срок. Борис Николаевич наконец осознал всю катастрофичность ситуации его рейтинг — 2 процента, а проблем — до небес. И президент, образно говоря, «проснулся» и засучив рукава взялся за дело.

Какую роль играл в переговорах Павел Бородин?
Он непосредственно не участвовал в специализированных переговорах. Бородин вел политические встречи от имени Ельцина. Встретился с Колем и Шираком, разъяснил ситуацию в России, представил им меня как переговорщика по всем финансово-техническим вопросам, а они, в свою очередь, представили своих переговорщиков. Мы сели и стали работать.
Интересно, что это были те же самые люди, с которыми я только накануне вел переговоры по реструктуризации наших долгов, приводил им аргументы, что молодая Россия не может оплачивать советские долги, что нам нужна отсрочка…

Буквально вчера вы их уговаривали перенести, растянуть сроки платежей, а сегодня вдруг приходите и просите еще денег?
В том-то и дело. Для них такой поворот был неожиданностью, но отказать они не могли, потому что на то была политическая воля лидеров их стран. Это было сложно сделать еще и потому, что речь шла не о переносе платежей по старым советским кредитам, а о выделении из текущего бюджета «свежих», новых денег.

Так в чем же тогда была сложность, если вы знали изначально, что они все равно деньги дадут?
Проблема была в том, чтобы договориться о приемлемых финансовых параметрах. Политики же этим не занимаются. А финансисты могут обставить выделение займов и кредитов такими условиями, что заемщику придется туго.

Поясните, пожалуйста.
Ну, скажем, процентная ставка. Политики ведь ее не обговаривали. Даже точная сумма не была названа. Договорились только, что это будет примерно 3–5 миллиардов долларов.

Да, высоко оценили опасность победы коммунистов!
Я уже не назову точные цифры, по-моему, миллиарда три с половиной дала Германия и миллиарда полтора — Франция. Точно не помню, все-таки прошло тринадцать лет.
Иными словами, Ширак сказал: «Деньги дам», Коль сказал: «Деньги дам» но потом их доверенные финансисты уточнили: «Ладно, мы деньги даем, конечно, но меньше, чем вы просите, притом под очень высокие проценты и с очень жесткими условиями погашения»
Примерно так. Проблемы были и по сумме, и по процентной ставке, и по периоду погашения, и по другим условиям.
К примеру, когда начинаем гасить сам долг? С завтрашнего дня? Или получаем отсрочку на два года, а до этого платим только проценты?

Трудные были переговоры?
Очень. Срок был жестко ограничен — полтора месяца, а объем работы — огромный. Работать же мне пришлось в полном одиночестве. Все переговоры на английском языке, и все документы тоже. Иногда нужно было за ночь перевести страниц сто английского текста. Правда, там был профессиональный текст, стандартные выражения, их просто надо знать, так что работа в значительной степени механическая, но все же… Во время этих полутора месяцев, что шли переговоры, мне даже не разрешали возвращаться в Москву.

Тогда понятно, что никаких переводчиков быть не могло.
Все-таки под самый конец я добился того, что мне дали в помощь одного сотрудника из Минфина и одного юриста из Внешэкономбанка, чтобы свежим глазом просмотреть весь текст соглашений. Мы втроем проработали последнюю ночь в Париже и последнюю ночь в Германии — во Франкфурте, все еще раз перепроверили.

Ну и чем все кончилось?
Соглашения были подписаны, деньги поступили на наши счета к 1 мая, как Борис Ельцин и обещал народу. И сразу началось погашение долгов гражданам.

Михаил Михайлович, выходит, мы оба ковали победу Ельцина в 1996 году. Я боролся на информационном фронте, вы добывали деньги. Пожертвовали демократическими процедурами ради демократии. И кончилось это все тем, что от свободы прессы и независимых средств массовой информации, в первую очередь телеканалов, остались рожки да ножки. Вся эта тайная финансовая дипломатия, оформление чрезвычайных кредитов, позволивших Борису Ельцину и его правительству выполнить иначе не выполнимые обязательства перед гражданами страны, тоже привели к тому, что власть в дальнейшем стала применять какие угодно трюки, манипулировать общественным сознанием, не останавливаясь ни перед чем. Что вы на это скажете?
Очень деликатную и чувствительную тему вы затронули. Я сам время от времени задумываюсь над этим. Мы все, конечно, тогда работали на победу Ельцина, это правда. Но я нахожу этому если не оправдание, то по крайней мере объяснение. Вспомним, где находилась страна, в какой точке своего развития? Ситуация была, прямо скажем, зыбкой. В декабре 1995 года прошли выборы в Госдуму, коммунисты получили самую большую фракцию. Рейтинг Зюганова был высок. На предстоящие президентские выборы 1996 года коммунисты шли с широкой улыбкой, мощным клином. У всех было ощущение: коммунистический реванш, возвращение советских порядков — вполне реальные вещи.

Мне тоже тогда казалось, что возврат коммунистической партии к власти — это все, конец. Это плохо для страны, для журналистики, для судьбы моего канала, для меня лично. Крах всех надежд. Только-только мы зажили нормальной жизнью, как вдруг «они» возвращаются. Но не были ли наши ощущения ложными? Может, все было бы и не так страшно?
Если оглянуться на новейшую историю других стран бывшего социалистического лагеря, то очевидно, что возврат левых к власти — это действительно не так уж страшно. Все страны Восточной Европы, причем некоторые по нескольку раз, прошли через это: Венгрия, Словакия, Чехия, Польша. И у них вроде бы все в порядке. Потому что они сделали главное — закрепили институт свободных выборов. И теперь у граждан всегда есть инструмент смены власти, если они ею недовольны. Это именно то, чего мы хотим добиться сегодня в нашей стране.
Но коммунисты в Восточной Европе возвращались во власть уже как социал-демократы и не только на базе лозунгов социальной справедливости, но и отторжения КГБ как машины подавления инакомыслия и ограничения личной свободы. А наши коммунисты — это непосредственные создатели ВЧК-КГБ, и они жаждали реванша, расплаты.
Конечно, тогда, в 1996 году, мы совместными усилиями хотели будущий результат выборов чуть-чуть скорректировать. В результате сегодня Россией управляет группа людей, которые узурпировали власть, без всяких стеснений и «чуть-чуть» Не скажу, что это произошло моментально, но с 2003 года, и особенно после трагедии в Беслане, в стране стали стремительно происходить перемены, именно те, которые в свое время хотел насадить ГКЧП. И президент Путин стал фактически лидером нового ГКЧП.
Но в 1996 году я абсолютно искренне верил в то, что поступаю правильно. Я работал вполне осознанно. Мне, как и вам, казалось, что возврат коммунистов — это ужасно.

После ГКЧП тогда прошло всего пять лет. Это ровно столько же, сколько сегодня прошло после Беслана. Воспоминания о том, как мы жили при коммунистах, были совершенно свежи. Казалось, все это было только что, и очень не хотелось обратно — в советское прошлое. Я думаю, нас оправдывает то, что мы были искренни и что нами двигало чувство гражданского долга. Когда меня начинают упрекать задним числом: «А вот вы в 1996 году…» Отвечаю: «Послушайте, классические нормы журналистики не применимы к стране, в которой, по сути дела, еще продолжается гражданская война».
Полностью согласен. В 1993 году мы уже были на пороге гражданской войны. Поэтому в 1996 году так важно было сохранить демократическую Россию...

И еще один очень важный момент, о котором хотел бы сказать. Что бы мы ни делали в 1996 году для победы Ельцина, на тех выборах он победил сам. Никакие средства массовой информации не помогли бы ему, если бы он не встряхнулся, не вступил бы в борьбу по-на- стоящему, не стал бы с больным сердцем мотаться по стране. Сопровождавшие его в предвыборных поездках молодые корреспонденты НТВ, с ног валившиеся от усталости, только дивились: «Во дед дает! И откуда у него силы берутся отплясывать в жару на предвыборных митингах?!»
Ельцин переиграл Зюганова, потому что каким-то звериным чутьем настоящего политика чувствовал, что надо делать, чтобы практически каждый день главные новости были о нем. Настоящие новости, а не притянутые за уши. Но, хотя симпатии журналистов НТВ были на стороне Ельцина, мы никогда не замалчивали предвыборную кампанию других кандидатов. Более того, в наших передачах выступали и Зюганов, и Лебедь, и Явлинский, и даже ненавистный Ельцину Горбачев — единственный человек, внимание к которому со стороны прессы вызывало в Кремле открытое недовольство. Как мы тогда освещали президентские выборы, сегодня просто немыслимо. Так что мне за 1996 год не стыдно.
Мне нечего к этому добавить.
...
Вам не удалось узнать, почему было упущено драгоценное время?
Оказывается, как я гораздо позднее понял, Дубинин, который хорошо понимал всю тяжесть ситуации, отчаянно боялся реакции Ельцина. Ведь он объявил жесткий валютный коридор и обещал президенту удержать рубль. Дубинин думал, что, если скажет президенту правду, тот сразу его «растопчет» и уволит, как это когда-то случилось с Геращенко после «черного вторника». Поэтому он молчал и не знал, что ему предпринять, хотя поддерживать здоровье национальной валюты — его прямая профессиональная и конституционная обязанность. Это главное, за что отвечает Центробанк.

Можно было тогда еще что-то сделать?
Наверняка, но нужно было принимать срочные и решительные меры. Этого сделано не было.

И тогда Анатолий Чубайс, чтобы не стать козлом отпущения отпросился в РАО «ЕЭС России»?
Мне казалось, что Анатолий Борисович просто устал и потому ушел в госмонополию.
...
Но откуда он мог взять деньги?
Он мог не достать деньги, а помочь организовать работу. В то время я, конечно, не имел прямого выхода на Бориса Николаевича. Поэтому попросил главу президентской администрации Валентина Юмашева уговорить президента вернуть Чубайса в правительство, а Бориса Немцова — переговорить с самим Чубайсом. Сработало быстро: через два дня Анатолий Чубайс был назначен специальным представителем президента по связям с международными финансовыми организациями в ранге вице-премьера.
...
Но вскоре грянула очередная отставка правительства. Весной 1999 года полномочия Примакова урезаются. Во главе администрации становится Волошин. Вскоре меня вместе с тогдашним гендиректором НТВ Олегом Добродеевым пригласили в Кремль на смотрины. Волошин прямо с порога спросил: «Как вы думаете, Сергей Степашин может стать президентом? Ну, через назначение премьером предварительно?»
Тогда это показалось настолько неожиданным и экстравагантным решением, что его трудно было воспринять всерьез. Но прошло несколько недель, и Степашин действительно сменил Примакова на посту премьер-министра. А вы поднялись на еще одну ступень вверх — стали министром финансов. Хотя сам Степашин, как известно, очень этому сопротивлялся.
Это правда. В те дни я был на очередных переговорах в Лондоне, а Сергей Вадимович звонит мне по телефону и говорит: «Откажитесь, пожалуйста. Будьте мужчиной, откажитесь». Вот это странное сочетание «будьте мужчиной, откажитесь» очень меня удивило и задело. При личной встрече премьер опять: «Борис Николаевич хочет, чтобы вы были министром, а у меня другая кандидатура. Будьте мужчиной, откажитесь». Я говорю: «Нет, я не буду отказываться. Раз Борис Николаевич считает, что это необходимо, значит, так и будет».

Известно, что Степашин хотел оставить на посту министра финансов вашего предшественника Михаила Задорнова. Также не секрет, что вокруг практически всех ключевых назначений в правительстве Степашина шла острая борьба между несколькими политическими и финансово-промышленными кланами. На кону были и власть, и деньги, и человеческие судьбы, и нечто большее — вопрос о том, каким путем будет развиваться Россия в ближайшие восемь лет. Большинство назначений были сделаны через голову Степашина, фактически ему не позволили самостоятельно принять ни одного важного кадрового решения. Отчасти это был экзамен для самого Степашина: проявит ли он себя сильным политиком, станет ли бороться, сумеет ли отстоять хотя бы часть своих позиций? Экзамена новый премьер не выдержал. В Кремле быстро разочаровались в идее сделать из него преемника Ельцина и продолжили кастинг. Через три месяца Степашина заменили Владимиром Путиным.

Кстати, о Степашине и о вашем любимом детище — НТВ. В тот короткий двухмесячный период своего премьерства Сергей Вадимович пытался помочь акционерам НТВ.

Да, назначение Степашина на пост премьер-министра в «Медиа-Мосте» было встречено радостно, потому что у акционеров были давние дружеские отношения с Сергеем Вадимовичем. Его жена даже работала одно время в питерском отделении Мост-банка…
В июле «Медиа-Мосту» предстояло заплатить первую сумму по госкредиту, предоставленному на создание системы «НТВ-плюс» В сравнении с размером кредита (150 миллионов долларов) первый платеж был небольшим — 15 миллионов долларов. Так вот, дней за десять до даты платежа ко мне на встречу в Минфин попросился владелец НТВ Владимир Гусинский. В разговоре со мной он был очень напорист: по этому кредиту ни первого, ни второго, ни десятого платежа внесено не будет. На мои возражения, что платить, безусловно, придется, поскольку существующий договор четко обозначает даты и суммы, Гусинский отвечал очень просто: «Вы новоиспеченный министр финансов и ничего не знаете о важных политических договоренностях». И далее пояснил, что, мол, мы — группа «Мост» — на выборах 1996 года власть поддерживали, и тогда было понимание, что за это все долги списываются.
Я продолжал настаивать, что существуют прямые безусловные обязательства, вытекающие из кредитного договора, и их необходимо исполнять. Гусинский не выдержал и говорит: «Сейчас вам позвонит премьер». И прямо из моего кабинета по мобильному набирает Степашина. Тот моментально перезванивает мне по прямой правительственной линии и начинает уговаривать: «Уладьте вопрос, придумайте что-нибудь, нам не нужны скандалы».
Отвечаю: «Если считаете это правильным, издайте распоряжение правительства на сей счет, ничего другого придумать не могу». В общем, этот разговор с премьером окончился ничем. Тогда возмущенный акционер прямо заявляет, что так просто мне это не пройдет, что я об этом еще пожалею.
Сегодня мне думается, что больше всего потом пришлось пожалеть Степашину. Эта попытка помочь Гусинскому и «Медиа-Мосту» обошлась ему гораздо дороже, чем многим тогда казалось. К тому моменту в администрации президента — не без участия Бориса Березовского, который тогда был в фаворе, а с Гусинским в очередной раз рассорился, — уже созрело, насколько мне известно, политическое решение: отобрать у Гусинского НТВ и другие медиаактивы, а его самого оттеснить на обочину политической и деловой жизни. Любые действия Степашина, не вписывавшиеся в генеральную линию, воспринимались едва ли ни как предательство. Потом мне рассказывали, что будто бы после того случая Александр Волошин заявил в узком кругу, где принимались важнейшие политические решения, в том числе и по преемнику: Степашин на эту роль не годится — хотя бы потому, что не сможет «разобраться с Гусем». Но тогда далеко не все понимали реальный расклад сил. Многие наивно полагали: вот еще чуть-чуть надавим — и все будет по-нашему.
На следующий день в газете «Сегодня» (главным редактором был Михаил Бергер), входившей в холдинг Гусинского, появилась подметная статья. В ней рассказывалось о том, что по Москве ходят слухи, мол, новый министр финансов якобы берет «откаты» — за это его прозвали «Миша — два процента» Тут же «Эхо Москвы» подхватило эту информацию. А еще через день телеканал НТВ, как всегда красочно, с цветными схемами, показал и рассказал нечто подобное. И так по кругу несколько раз.
Через месяц вся эта ложь из прессы исчезла. Вновь она всплыла на поверхность через 6 лет, в июле 2005 года. Но это уже совсем другая история…
...
«Премьерская чехарда» — всегда верный признак затяжного политического кризиса. В 1998–1999 годах главной причиной этого кризиса стала проблема предстоявшей в 2000 году передачи власти.
Кто придет на смену Ельцину? Об этом мучительно думал он сам, еще мучительнее — его ближайшее окружение, так называемая Семья. Считалось, что ее членами являлись Валентин Юмашев, Татьяна Дьяченко, Александр Волошин, Роман Абрамович, Борис Березовский, неуемной активностью которого, впрочем, кремлевские обитатели стали вскоре тяготиться. А также… Анатолий Чубайс. Конечно, Анатолий Борисович непосредственно в «семейных» интригах участвовал не всегда, но о многом знал. Иногда он вмешивался в ход событий, поскольку, пользуясь статусом бывшего главы администрации и де-факто руководителя ельцинского предвыборного штаба в 1996 году, имел доступ к президенту и пользовался его доверием. Например, именно Чубайс весной 1999 года в последний момент убедил Ельцина выдвинуть в премьеры Степашина, хотя президент вроде бы уже остановил свой выбор на другой кандидатуре.
Главная идея «Семьи» состояла в том, чтобы найти преемника и назначить его премьер-министром, вооружив тем самым колоссальным стартовым преимуществом. Ведь премьеру не надо вести специальную предвыборную кампанию — достаточно активно работать: встречаться с людьми, выступать, ездить по стране, и внимание СМИ, в особенности государственных, уже гарантировано. А уж если пару-тройку популистских решений принять — вообще успех почти в кармане.
В принципе нет ничего плохого в том, что президент страны задумывается о преемственности. Это, в конце концов, его право как политика. Другое плохо — когда вся мощь государства, его информационно-пропагандистские и репрессивные возможности ставятся на службу кандидату в преемники, а против всех остальных начинается война на уничтожение.
Еще хуже, когда процесс принятия важнейших политических решений становится совершенно непрозрачным для общества, когда вместо государственных институтов решающую роль начинают играть неформальные связи.
Как это было в начале 90-х, когда едва ли не самым влиятельным человеком в окружении президента Ельцина стал начальник его личной охраны генерал Коржаков. Как это повторилось во время второго президентского срока Ельцина, когда огромную власть и влияние сосредоточила в своих руках та самая «семейная» группировка. Поговаривают, что некоторых кандидатов на посты в правительстве Степашина заводили в один из кремлевских кабинетов, где с ними «проводил собеседование» застенчивый молодой человек с модной двухдневной небритостью. Это был еще никому не известный Роман Абрамович.
При Путине — Медведеве система неформальных политических связей и теневых кланов сохранилась и даже усилилась. Кремль превратился в «черный ящик», политика перестала быть публичной, граждане страны практически ничего не знают о том, как принимаются решения, в том числе кадровые.
...
Когда вы впервые познакомились с Владимиром Владимировичем Путиным? Вы знали его до того, как он стал премьер-министром?
Конечно, знал, но поначалу пересекались очень редко. Первый раз я встретился с ним где-то в конце 1995 года, когда он еще был заместителем главы питерской администрации. Это было незадолго до того, как они с Собчаком проиграли выборы губернатора. Я был замминистра финансов, отвечал за внешние долги и займы, а он приехал в командировку в Москву: питерская администрация накануне выборов просила выделить кредитные средства для городских больниц. Мы сидели в моем кабинете в Минфине, обсуждали эту заявку. Это был обычный деловой разговор, мне тогда часто приходилось вести подобные переговоры с различными руководителями регионов. По таким же поводам мы встречались еще раза два.
Чаще общаться мы стали, когда президент Ельцин назначил меня министром финансов, а Путин уже к тому времени был директором ФСБ, фактически членом правительства. Тогда мы уже ощущали себя, как мне, во всяком случае, казалось, членами одной команды.

Когда вы получили от Путина предложение стать премьером?
В самом начале января 2000 года, сразу после того, как Владимир Путин стал исполняющим обязанности президента.

Кстати, а вы знали заранее, что 31 декабря 1999 года Ельцин преподнесет сенсацию: выступит по телевидению и объявит, что покидает пост президента досрочно?
Нет. В тот день я в Минфине вел заседание коллегии, но утром мне позвонил один знакомый, который знал гораздо больше меня, что происходит в ближайшем окружении Ельцина, и сказал только: смотри в полдень телевизор. Так что я догадывался, что произойдет нечто важное.
А потом, спустя несколько дней, вдруг звонит Путин, приглашает встретиться. Я приехал к нему, и он с ходу предложил работать в паре: он идет на президентские выборы, при этом оставаясь премьер-министром. Я становлюсь его первым заместителем, причем единственным, и руковожу работой правительства.
После избрания и вступления Путина в должность президента я назначаюсь премьер-министром. Так и договорились.
Первые четыре месяца 2000 года я фактически исполнял обязанности главы правительства. Путин же работал в Кремле, правда, ему приходилось каждый день подписывать целый ворох бумаг, которые должны выходить за подписью премьер-министра, ведь формально он им оставался.

Рассказывают, что ваша кандидатура была навязана Путину окружением Ельцина, что вы никогда не были членом его команды. Например, главный редактор «Независимой газеты» Константин Ремчуков, человек весьма осведомленный, полагает, что кандидатом «Семьи» на пост премьера на самом деле был Михаил Зурабов. Однако Путин выбрал Касьянова и отстоял свой выбор. Поэтому, кстати, считает Ремчуков, Путин потом не простил вам перехода в оппозицию: мол, я его сделал премьером, а он чем мне отплатил?! Как все было на самом деле?
Предложение было для меня неожиданностью. Путин подчеркнул, что оно исходит от него лично.

Оригинал и комментарии

Here Is the Future of Car Sharing, and Carmakers Should Be Terrified
Moscow’s sharing boom shows how quickly consumers can abandon the traditional car.

The venture—set up last year by a local Internet company—flooded the Russian capital with more than 7,000 cars to rent for as little as 5 rubles (8 cents) per minute, including fuel, maintenance and parking. That compares to 41 cents a minute for Daimler AG’s Car2Go in New York and is an offer too good to pass up for a growing number of Muscovites.

Almost out of nowhere, car-sharing in Moscow boomed, with the number of vehicles more than tripling last year. The city now has the biggest shared fleet in Europe and the second-largest in the world. The rapid shift spells trouble for automakers by providing a blueprint for how a deep-pocketed technology player can move quickly to woo consumers with alternatives to traditional car ownership.

“We’re approaching a point that could flip the entire car market on its head,” said Shwetha Surender, a London-based analyst with consultancy Frost & Sullivan. “Carmakers risk becoming mere suppliers to shared mobility services and losing direct relations with customers. That’s an unattractive proposition.”

Согласно Блумбергу, Москва сейчас занимает второе место в мире по числу машин в совместном пользовании после Токио (в основном яндекс.драйв но есть и другие компании). В общем, здоровая тенденция. Молиться на "крутую тачку" в гараже или за окном - одно из уродств современной цивилизации.

Оригинал и комментарии

 В таблице результатов опросов о президентских выборах в Украине 2019 г. в Википедии недалеко друг от друга расположились два опроса Института анализа и прогнозирования. Я до 2018 г. вообще о них и их опросах ничего не слышал, поэтому к ним надо относиться очень осторожно. Но когда я вижу, что два их опроса, проведенные в разное время, по 9 из 9 пунктов (кроме Вилкула, которого в последнем опросе почему-то не было в списке, что тоже подозрительно, ведь на момент опроса он точно шел на выборы) совпали с точностью +/ - 1%, то это вызывает еще большие подозрения. Это, конечно, в принципе возможно, но все же очень маловероятно. Для известных организаций, которые проводят опросы, которые мы могли до этого проверить, я бы очень удивился таким результатам, но еще мог бы им поверить. Но когда такое выдает организация "без кредитной истории" - я скорее поверю в том, что они эти цифры сочиняли, нежели поверю в совпадение.

Оригинал и комментарии

Я почти никогда не реагирую на всякие флэшмобы и "челленджи", но в этот раз решил ради праздного любопытства глянуть что я писал в ЖЖ 10 лет назад, в январе 2009. Писал я, надо сказать, намного больше чем сейчас, почти каждый день а то и по нескольку раз, по важным поводам и всяким безделицам.

Но одна запись, ровно 10 лет назад, в последний день января, показалась любопытной с точки зрения последующих событий, даже зловещей. Этот пост Revolution, Facebook-Style ссылалась на статью с тем же названием в NYTimes Magazine, где подробно рассказывалось о политическом активизме через Фейсбук в Египте, как об одном из очень немногих существующих каналов для протеста при диктатуре Мубарака.

Дело было ещё за два года до начала "арабской весны" и массовых протестов, скинувших режим Мубарака в феврале 2011, и которые в значительной мере координировались через Фейсбук. Аналогичные протесты привели к полному коллапсу государства в Ливии, гуманитарной катастрофе в Йемене и почти разрушили Сирию. В Египте после череды революций, выборов и переворотов ситуация вернулась к военной диктатуре более жесткой чем при Мубараке.

Но интересно так же как изменился за эти десять лет сам Фейсбук. Тогда он был ещё относительно маленьким, а российский сегмент в несколько раз уступал ЖЖ. Сейчас почти дико читать дифирамбы Фейсбуку свободной площадке практически без цензуры, где помимо котиков, пьяных селфи со вчерашней вечеринки, и сплетен про знаменитостей, начинали процветать политические течения. Трудно тогда было разглядеть сегодняшнего жирного монстра с тотальной цензурой, где за одно общеупотребительное, но не кристально политкорректное, слово пользователь может быть забанен надолго, а то и насовсем. Можно поражаться насколько более свободным остался ЖЖ, за это время много потерявший в численности.

Пока через Фейсбук разрушались какие-то далекие страны (в том числе с большим процентом контента приходившим в эти страны извне), американские медиа прославляли светочь свободы слова. Ещё ничего не предвещало чудовищного поросячьего визга который Охуевшая Мразь, этот же американский мейнстрим, подняли когда Фейсбук мог быть фактором в "неправильном" голосовании избирателей на выборах 2016, с крошечным присутствием "российских троллей" след которых нужно было искать с микроскопом. На сам Фейсбук был сделан абсолютно хамский, грязный наезд чтобы вычистить любые следы неподобанющего контента, например, любые положительные материалы о России. Фейсбук, впрочем, и сам рад стараться под козырек, запрещая любую крамолу. Вот такая эволюция.

Оригинал и комментарии

Из интервью С.Правосудову, Независимая газета, 14 января 2000 г.
...
- Почему вы решили поддержать на президентских выборах кандидатуру Владимира Путина, а не Григория Явлинского?
- Григория Явлинского поддерживает партия "ЯБЛОКО", а я не являюсь ее членом. Я считаю, что у Владимира Путина сейчас наилучшие шансы стать президентом и ему необходимо помочь. Вокруг него должны сплотиться все прогрессивные силы. Но не выстроиться. Мне не нравится, когда одни и те же люди только что бегали вокруг Примакова, а теперь бросили его и присягают на верность Владимиру Путину. Я думаю, Путин прекрасно понимает, что в союзники лучше брать тех, кто умеет сопротивляться и доказывать свою точку зрения. Всегда лучше опираться на нечто жесткое, а не на болото.
...
- Как вы считаете, почему Путину удалось стать преемником Бориса Ельцина, а вам – нет?
- Это вопрос к Борису Николаевичу. Когда меня назначали, ситуация была странная. Сначала премьером хотели сделать Аксененко, а в итоге назначили меня. И мне сказали: "Ты будешь председателем правительства, а потом тебя сменит Аксененко. Но, может быть, и не сменит". Однако уже к июлю и ему, и мне стало ясно, что он не станет председателем правительства.
- Многие наблюдатели высказывают опасения, что Владимир Путин может привести страну к диктатуре. Вы хорошо знаете и.о. президента. Обоснованны ли эти опасения?
- Да, я действительно хорошо знаю Путина, возможно, лучше всех в Москве. За исключением, наверное, Анатолия Чубайса. Мы часто общаемся с Путиным. И я могу вам сказать, что он человек не авторитарный. Но он наверняка будет добиваться того, чтобы все без исключения соблюдали закон.
- В качестве возможных причин вашего смещения с поста премьер-министра называют следующие: вы не смогли предотвратить создание блока "Отечество – Вся Россия" и не захотели вести активные действия в Чечне.
- С блоком ОВР ситуация была совершенно иная. В Кремле состоялась встреча губернаторов сначала с Борисом Ельциным, а потом с Александром Волошиным. Восемнадцать губернаторов, в основном входивших во "Всю Россию", напрямую сказали Волошину: "Мы готовы "выстроиться" под Степашина, но долго ли он пробудет премьером?" Этот вопрос был задан при мне. И ответа не последовало. Я вел очень активную работу по созданию так называемой партии власти и даже предлагал ее название: "Клуб губернаторов". И мне удалось заручиться поддержкой около 50 руководителей субъектов Федерации. Однако 9 августа последовала отставка, и моя идея не осуществилась. Так что блока "Отечество – Вся Россия" могло и вообще не быть.
В отношении Чечни могу сказать следующее. План активных действий в этой республике разрабатывался начиная с марта. И мы планировали выйти к Тереку в августе-сентябре. Так что это произошло бы, даже если бы не было взрывов в Москве. Я активно вел работу по укреплению границ с Чечней, готовясь к активному наступлению. Так что Владимир Путин здесь ничего нового не открыл. Об этом вы можете спросить его самого. Он был в то время директором ФСБ и владел всей информацией. Я всегда был сторонником сильной и жесткой политики в Чечне. Но я бы хорошо подумал, стоить ли переходить Терек и идти дальше на юг.
http://www.ng.ru/politics/2000-01-14/1_ovr.html

Оригинал и комментарии

Продолжаем публикацию серии свидетельских показаний «Почему и как они придумали Путина?» по делу Операция «Преемник». Часть 10, показания В.Путина (начало).

В.Путин в интервью С.Слюсаренко, 30 июля 1998 г.:
Когда вы узнали о своем назначении и кто вам сообщил эту новость?
Узнал несколько дней назад, в своем кабинете на Старой площади. Вначале позвонил руководитель администрации Валентин Юмашев, а потом премьер Сергей Кириенко. Поздравляли.
Для вас это было неожиданностью?
Я знаю, что какие-то слухи были, но они есть всегда, и я им не доверяю.
И все же трудно поверить, что звонки Юмашева и Кириенко застали вас врасплох.
Мне бы не хотелось обсуждать механизм принятия решения. Тем более что в данном случае он мне действительно неизвестен.
Правда ли, что незадолго до назначения в ФСБ вам предлагали возглавить Таможенный комитет?
Еще раз повторяю: официальных предложений мне не поступало.
Но вас наверняка кто-то рекомендовал президенту, ведь подобные решения просто так не принимаются. С вами кто-то встречался, вел предварительные переговоры?
Я знаю, причем точно, что это решение президента. Свое мнение, видимо, высказал руководитель администрации президента, по предложению которого незадолго до этого меня назначили его первым заместителем, а также премьер. Я был знаком с Кириенко еще до того, как он стал министром, а затем и премьер-министром. У нас сложились хорошие деловые и личные отношения.
...
В последнее время пошел слух, что возможно объединение ФСБ и МВД. Идейным вдохновителем называют Сергея Степашина. Как вам такая идея?
...У ФСБ и МВД разный стиль работы. Милицейские подразделения всегда были на переднем крае борьбы с преступностью. А бороться с преступностью нельзя, не проникая в среду. А это всегда процесс сложный — среда влияет. И поэтому когда говорят, что, вот, в ФСБ обстановка более здоровая, это не потому, что в МВД люди хуже, а потому, что чекисты на этом переднем плане не работали никогда. Они шпионов ловили, контрабандистов, работали среди диссидентов. Интеллигентная публика, понимаете. Это требовало соответствующих кадров в органах КГБ. Эти люди должны были со своими визави говорить на одном языке. Поэтому и брали их в институтах, чтобы они могли работать и с творческой интеллигенцией, и со специалистами научно-технического профиля. Поэтому и разница в кадрах такая. Даже трудно представить, что начнется, если их завтра отправят работать в милицию.
А какие у вас личные отношения с "силовиками"?
Со Степашиным дружим. Думаю, что и он мог высказаться в поддержку моего назначения. В этом смысле он, может быть, и имел в виду объединение, но лишь усилий. В этом смысле оно уже состоялось. С Юрием Скуратовым хорошие деловые товарищеские отношения. Очень добрые с Игорем Сергеевым и Сергеем Алмазовым. С Борисом Федоровым знаком давно — отношения приятельские независимо от того, какие должности занимаем.
...
За два года Ковалев так и не сумел пробить надбавки к зарплатам своих сотрудников, чего, кстати, добились МВД и прокуратура. Вы собираетесь продолжать начатое?
Я не собираюсь пробивать надбавки, я намерен доказать руководству страны и убедить его в том, что спецслужба, если она нужна государству, может быть полезной только в том случае, если мы четко и ясно выстроим задачи и поймем, сколько стоит решение этих задач. И потом будет соответствующее финансирование исполнения этих задач. Понимаете, не конкретного опера или начальника, а в комплексе — всего ФСБ. Если не будет хватать денег, и требования к чекистам должны быть иные. И задачи, и их исполнение. Ну а в какие конкретно надбавки это выльется — тут много всяких идей...
Стукачи будут
Откуда хотите черпать кадры?
Из народа, откуда же еще?
То есть как раньше — ваши ребята будут подходить к способным студентам четвертого-пятого курсов и предлагать поработать на "контору"?
Примерно так. Впрочем, это было всегда. Для начала студента изучали и лишь потом делали предложение. Кстати, именно так и меня на работу в КГБ пригласили. В одной из аудиторий юридического факультета Ленинградского университета состоялась беседа, я был тогда в начале пятого курса. Мне предложили работать в госбезопасности. Я сразу согласился.
Вы не могли бы назвать самые значимые, на ваш взгляд, успехи ФСБ за последний год руководства Ковалева?... Телефон доверия, заведенный Ковалевым,— он так уж необходим? У вас ведь и так много источников информации, зачем еще и стукачи?
Сотрудники органов безопасности всегда относились к людям, с которыми работали, к источникам информации как к коллегам. Мы со стукачами не работаем. Если есть дополнительный источник информации, почему бы им не воспользоваться? Тем более что Ковалев говорил, что результат есть. Ну если хоть одного человека спасли благодаря этому телефону, значит, он нужен. Однозначно.
С Собчаком поддерживаете отношения?
Последние несколько месяцев нет. Был у него, когда он лежал в больнице в Петербурге.
Как вы оцениваете ход его дела? Не пора ли экс-мэру на родину?
На родину ему ничто не мешает вернуться.
Может, с вашим приходом ему станет спокойнее?
Вы знаете, я никогда не занимался такими делами. Я знаю, конечно, что там происходит, но только в общих чертах. Любое дело должно быть как-то завершено, но оно уже длится несколько лет. Не знаю, в какие процессуальные рамки это можно запихнуть. Если есть претензии, их надо предъявить, а нет — так дело надо закрыть.
...
Но в 1991 году вы ушли из органов. Почему и с какой формулировкой?
Написал рапорт по собственному желанию. Все было в условиях противостояния между российскими и федеральными властями, и я понял, что до меня никому не было никакого дела. Препятствий чинить мне не стали. Хотя уволиться было сложно, и я был удивлен тем, как легко меня отпустили. А я был преуспевающим офицером и делал неплохую карьеру по линии внешней разведки. [Эти слова означают, что по состоянию на 20 августа 1991 г., когда В.Путин был замом А.Собчака и председателем Комитета по ВЭС Санкт-Петербурга, он был, по его собственным словам, преуспевающим офицером и делал неплохую карьеру по линии внешней разведки. – А.И.].
...
Вас называют человеком Чубайса. Каковы на самом деле ваши отношения?
Анатолия Чубайса в Питере я почти не знал. Когда я пришел в Смольный, он уже перебирался в Москву. [В.Путин и А.Чубайс работали в мэрии Санкт-Петербурга одновременно в период с 12 июня по 10 ноября 1991 г. – А.И.]. В 1996 году, после поражения Собчака на выборах, я пришел в управление делами — меня пригласил Павел Бородин. Я искренне считаю (я наблюдал со стороны, как Чубайс работает в правительстве), что он, без всякого сомнения, один из самых сильных администраторов в стране. Он проблему понимает и может выстроить свои действия и выстроить действия других людей для достижения этой цели. И это не миф, это сущая правда.
Ваши личные отношения с первым заместителем министра финансов Алексеем Кудриным помогут вам выбивать дополнительные деньги из Минфина?
Нет, вряд ли. Алексей Кудрин превратился в последнее время в очень жесткого финансиста, у которого снега зимой не выпросишь. Хотя глупо было бы говорить, что личные отношения не помогают.

В.Путин в интервью Е.Трегубовой «Верните "железного Феликса" на площадь – только потом не пищите!», 19 декабря 1998 г.:
В последнее время во властных коридорах ходили слухи о вашей отставке. Как вы думаете, к чему бы это?
Если кто-то такое говорит, то здесь может быть несколько целей: уменьшить влияние директора ФСБ, посеять чувство неуверенности в руководящем и оперативном составе службы. Уменьшить управляемость. А в основе лежит страх. Страх перед органами безопасности.
Чей страх?
Тех, кто распространяет эти слухи.
Вы можете назвать первоисточник этих слухов?
Я не знаю, мне об этом никто не говорит. Я вот недавно с президентом встречался, он, конечно, меня, как обычно, "выдрал" за некоторые вопросы. Ну, он начальник – так и должно быть. Но в целом президент говорил очень доброжелательно, и у меня есть чувство полной поддержки со стороны президента.
То есть президент положительно оценил вашу работу?
Да.
А за что "выдрал"?
Так я вам сейчас все и расскажу! Не все же у нас получается. Но самое главное, что я действительно чувствую президентскую поддержку. Нам, например, повысили заработную плату. Президент подписал указ: всем сотрудникам ФСБ, с нового года, на 25%. Ну, это, конечно, если Минфин исполнит. Но я, конечно, не только в этом чувствую президентскую поддержку, а и в мелочах, которые связаны с исполнением моих функций. Он же мой непосредственный руководитель. От его настроения очень многое зависит, идет у нас работа или не идет. А что касается моей отставки, то сам факт ясен: президент четко заявил, что он не собирается баллотироваться на третий срок. Значит, мы с вами понимаем, что будущий президент, конечно, на этом месте захочет иметь квалифицированного, но преданного ему человека. Ясно, что мне придется уйти. Борис Николаевич знает, что я к этому отношусь совершенно спокойно. Для меня это интересная и почетная страница в жизни, которая когда-то будет перевернута. Поэтому, когда я слышу, что меня планируют уволить, мне это абсолютно безразлично...
Как часто вы общаетесь с президентом?
Примерно раз в месяц. И по телефону он иногда звонит по конкретным вопросам. Он – Верховный главнокомандующий, у нас военная организация – он приказал, я пришел доложил.
В какой мере вы сейчас напрямую подчиняетесь Примакову? Действительно ли президентские функции оперативного управления силовиками переданы главе правительства?
У нас никаких сложностей здесь нет. Мы замыкаемся напрямую на президента. Это никак не мешает главе правительства работать с нами в оперативном режиме. С ним я общаюсь довольно часто.
Чаще, чем с президентом?
Да, чаще. В неделю раза четыре, бывает. Иногда чуть пореже – раз в неделю. А бывает, через день.
То есть все текущие оперативные вопросы вы решаете с ним?
Да, текущих оперативных вопросов там много бывает – и по линии МИДа и по линии Министерства экономики, и по линии Министерства обороны (как вы знаете, одна из составляющих нашей работы – это военная контрразведка), и по линии внешнеэкономических связей. Поэтому Евгений Максимович звонит мне и на работу, и домой, а если у меня есть необходимость, то я тоже всегда ему звоню.
Как недавно выяснилось, прокуратура на самом деле не возбудила против Макашова уголовное дело за его антисемитские заявления, а ограничилась обвинениями совсем по другой, труднодоказуемой статье – призывы к насильственному свержению строя. В президентской администрации уже поговаривают о прямом саботаже со стороны определенной части Генпрокуратуры, которая сознательно противодействует доведению подобных дел до конца. Как вы оцениваете эту ситуацию?
Я не думаю, что в позиции Генпрокуратуры как государственного института есть хотя бы намек на то, чтобы противодействовать расследованию по конкретным уголовным делам. Но все правоохранительные органы – и МВД, и прокуратура, и ФСБ – там же люди конкретные работают. И у этих людей тоже есть какая-то позиция...
"Какая-то позиция" – это антисемитская?
Нет-нет, я сказал: какая-то. Но, повторяю, у прокуратуры как у государственного института я таких тенденций не наблюдаю...
То есть, если даже человек перед камерой произносит "бей жидов", а аудитория вам скажет, что она все поняла наоборот, то вы его не сможете осудить?
Да, то есть аудитория это не восприняла как разжигание межнациональной розни. А как мы можем определить, как воспринимала это аудитория? Только допросив свидетелей из этой аудитории...
Но общество-то как раз прореагировало отрицательно. Это вы, власть, не реагируете никак. Значит – положительно.
Что вы хотите – чтобы мы действовали вне рамок закона?! Тогда верните "железного Феликса" на площадь! Только не пищите тогда потом! И давайте тогда вернемся к 37-му году.
Когда президент ждет от вас завершения дела Макашова?
Я ему обещал, что мы закончим это дело в начале следующего года – в январе-феврале.
У вас уже, по-моему, на подходе дело Илюхина, который заявляет, что вокруг президента одни евреи.
Так то же самое говорил и Макашов. Я уже сказал: я считаю, что это абсолютно недопустимо. Если прокуратура по своим соображениям увидит там состав преступления, то возбудит дело. Если мы увидим состав преступления, то мы возбудим. Если никто не увидит состава преступления, значит, дело не будет возбуждено.
https://dlib.eastview.com/browse/doc/3170935
https://dlib.eastview.com/browse/doc/3170945

В.Путин в интервью С.Сорокиной, 9 августа 1999 г.:
Светлана: Ну, в этом смысле — да, председатель правительства — тоже, в общем, чиновник. Но сегодня президент сказал, что видит вас своим преемником… желательным преемником даже на президентском посту, а это уже означает большую политику. Вы к этому готовы?
Путин: Мне уже задавали этот вопрос. Было бы совершенно нелепо ответить, что не готов, если президент так сказал. Значит… ну, вы знаете, самая главная проблема — повторяю, я уже об этом говорил — которая у нас есть, это отсутствие политической стабильности. Почему у нас так неохотно вкладывают даже наши собственные граждане, предприниматели — деньги в экономику? Почему даже слабообеспеченные слои населения предпочитают хранить свои сбережения в иностранной валюте? Почему нам так сложно получить иностранные кредиты? Именно в силу отсутствия политической стабильности. И если люди, которые облачены властью… облечены властью, находятся у власти, не стремятся к тому, чтобы сохранить ту линию, которой они придерживались в течение длительного периода времени — значит, они признаются, что они были неправы. И наоборот, если руководители — любого ранга, подчёркиваю — считают, что должна быть какая-то преемственность, вот это и есть элемент стабильности. В этом смысле я думаю, что президент ничего необычного не сказал.
Светлана: Но сегодня мы как раз находимся на таком новом витке нестабильности, ситуация действительно… Мы опять вошли в определённый кризис политический. Я понимаю, о чём вы говорите, вы говорите о каких-то далеко идущих целях — то, чем сегодня вы уже объясняли смену: то, что изменилась политическая… конфигурация, да?
Путин: Я думаю, что президент действовал, исходя из необходимости изменить политическую конфигурацию внутри страны в связи с предстоящими выборами в Государственную Думу и выборами президента Российской Федерации в 2000 году, и в связи с обострением ситуации на Кавказе.
Светлана: Наверное, для меня, как и очень для многих, это довольно не… неясное объяснение. Что всё-таки имеется в виду, почему правительство Степашина и сам Степашин не устраивали на данном этапе?
Путин: Ну, мне трудно сказать, потому что не я принимал это решение. Я не думаю, что правительство Степашина и сам Сергей Вадимович не устраивал чем-то. Просто существует какая-то система связей, взаимоотношений, налаженных структурных… отношений, повторяю… в связи со сменой одной из ключевых фигур в стране, в связи со сменой председателя правительства наступают какие-то изменения. Видимо, президент посчитал, что эти изменения будут к месту.
Светлана: Владимир Владимирович, как в администрации президента отнеслись к вашей кандидатуре? Слухи ходят, что вас чуть ли не отговаривали.
Путин: Меня… ну… не думаю, что это так было на самом деле. Ну, скорее наоборот, меня убеждали, что это нужно сделать.
Светлана: А для вас это было всё-таки неожиданностью? Или вы уже некоторое время как ожидали такого поворота… поворота событий?
Путин: Первый разговор состоялся в четверг [5 августа 1999 г. – А.И.], когда президент пригласил меня и Сергея Вадимовича, сообщил о своём решении… решении отправить в отставку правительство. Он сказал, что выбирает… эээ… кандидатов на это место, и я являюсь одним из кандидатов. Я ответил, что если решение по отставке уже принято, и я являюсь одним из кандидатов, если будет мне предложено, пойду работать...
Светлана: А у вас хорошие личные отношения с Сергеем Вадимовичем?
Путин: Да, очень хорошие.
Светлана: А скажите, пожалуйста, Владимир Владимирович, то, что вы говорили об изменяющейся политической конфигурации, о том, что всё в принципе сейчас ориентировано на выборы и даже, может быть, не… может быть уже не столько на парламентские, сколько уже, может быть даже, на президентские, — означает ли это, что всё-таки будет не только смена… премьера, но и всё-таки какие-то серьёзные изменения в составе кабинета?
Путин: Нет. Именно в силу того, что у нас с Сергеем Вадимовичем очень хорошие и долговременные отношения, я с уважением отношусь к его выбору, я знаю, как он подходил тщательно к отбору своей команды, уверен, что основные, ключевые назначения в правительстве были сделаны им правильно. Поэтому никаких изменений такого… глобального характера в правительстве не предвидится...
Светлана: Владимир Владимирович, то, что касается государственной думы. Ну, вы наверняка сегодня уже слышали немало отзывов от депутатов государственной думы, да и от губернаторов тех же, они высказываются, для всех это довольно такое… неожиданное событие, что бы ни говорили перед этим средства массовой информации, как бы ни предвосхищали события — неожиданное. При всём том, насколько я понимаю, уже сегодня раздаются такие голоса, что, вполне возможно, вашу кандидатуру проголосуют чуть ли не с первого раза — выборы важнее. А просчитывается ли вариант, что госдума откажет вам в доверии и придётся её распускать?
Путин: Я не просчитывал таких вариантов. Мне было сделано предложение, я с ним согласился. В мои обязанности не входило просчитывать варианты политических последствий.
Светлана: А теперь придётся.
Путин: Теперь придётся, конечно...
Светлана: Хорошо. Владимир Владимирович, возвращаясь к тому, что вас президент назвал своим желаемым… желательным преемником. Сегодня уже вас спрашивали, задавали уже этот вопрос, действительно ли вы как бы вступаете в президентскую гонку, начинаете таким… выступать игроком на этом поле, вы сказали — да, и далее было… резонное было замечание о том, что, в общем, опытные политики так скоро не заявляют… так задолго до президентских выборов, почти за год — не заявляют о… этом своём намерении. Почему вы… заявляете об этом? Просто потому, что президент вынуждает вас к этому?
Путин: Ну, во-первых, видимо, я ещё неопытный политик — я же вам говорил, что я политикой не занимался, — и во-вторых, я считаю, что те, кто прямо не говорит о том, чего он хочет, действительно, видимо, не готовы пока к этому, либо есть люди, которые готовы, но говорят одно, делают другое, а думают третье. И такие люди заслуживают… не заслуживают доверия. Я полагаю, что представители власти любого уровня, начиная с президента и кончая главой администрации какого-то района должны нести ответственность за то, что они делают. И повторяю — от намерений баллотироваться, избираться многое зависит: если человек намерен избираться или баллотироваться — значит, он понимает степень ответственности, и это является преемственностью, о которой я и говорил, это является одним из элементов стабильности общества и государства. Если сегодня мы берём на себя какую-то ответственность, ясно должно быть понятно всем — мы будем стремиться к оптимальному результату. Но когда я говорю о том, что — да, я готов, значит, избираться, баллотироваться куда угодно, вплоть до… имея в виду и пост президента Российской Федерации, конечно, нужно исходить из понимания того, что все мы, все, кто находится сегодня во власти, будем… переполучим моральное право на это только в том случае, если хоть что-нибудь сделаем для улучшения жизни народа, для повышения, прежде всего, жизненного уровня населения.
Светлана: Сегодня стал колебаться курс доллара опять, и, видимо, наши финансовые рынки переживут ещё, возможно, какие-то потрясения — очень бы не хотелось, конечно. И смена руководителей кабинета министров тому причиной. И, собственно говоря, это вам в наследство, или вам как подарок к премьерству остаётся. Вопрос мой будет таким: во-первых, есть ли у вас экономическое образование — может быть, вы просто нам скажете о своём образовании, а второе — есть ли у вас представление о том, как нужно действовать правительству в области экономики для улучшения ситуации?
Путин: Что касается образования, то базовое образование у меня юридическое, я закончил Ленинградский государственный университет, юридический факультет, и некоторое время назад защитил диссертацию — кандидатскую диссертацию в области экономики. Значит, я кандидат экономических наук. А что же касается представления о том, что делать, то оно, конечно, есть, и оно будет реализовываться. Никакой, эээ… здесь революционной новизны по сравнению с тем, что делало предыдущее правительство, не будет...
Светлана: Вопрос такой. В принципе вот ваше назначение сейчас вот некоторые уже связывают с борьбой той же администрации, борьбой Кремля, как сейчас говорится, с движением «Отечество», с его союзом со «Всей Россией». Скажите, пожалуйста, какие у вас отношения с мэром Москвы Лужковым и как вы собираетесь с ним взаимодействовать, сотрудничать, строить отношения?
Путин: Деловое отношение. За время работы моей в ФСБ России, я должен сказать, что Юрий Михайлович всегда поддерживал нашу структуру, помогал московскому управлению, очень быстро и оперативно реагировал на все наши просьбы, как мэр столицы. У меня самые добрые к нему чувства. А как мы будем строить отношения — на деловой основе, конечно. Он — мэр крупнейшего региона страны, столицы… Уверен, что это сотрудничество будет конструктивным...
Светлана: Ага… Так. В последнее время у многих сложилось впечатление, что страной руководит не кабинет министров, а администрация президента, Александр Волошин… Скажите, удастся ли вам обеспечить независимость кабинета министров, или вы уже заранее настроены на то, что придётся очень тесно взаимодействовать с администрацией?
Путин: Я заранее настроен на то, что очень тесно придётся взаимодействовать с администрацией, но это не значит, что кабинет министров не будет самостоятельным. Вот в этом я могу заверить на 100% — кабинет министров, правительство Российской Федерации, будет абсолютно самостоятельной политической величиной...
Светлана: Сергей Степашин, когда покинул пост МВД и стал премьером, он продолжал как-то вот лично курировать даже это ведомство. Вы будете продолжать курировать ФСБ?
Путин: Нет. ФСБ — это чисто президентская структура. Федеральная служба безопасности подчинена непосредственно президенту практически, и таких полномочий президент мне не передавал.
Светлана: А скорее всего, вашим преемником будет назначенный сегодня исполняющим обязанности [Н.Патрушев. – А.И.]?
Путин: Мне бы хотелось так думать, но окончательное решение — за президентом. Хотя я со своей стороны буду предлагать его кандидатуру.
Светлана: Чем он хорош?
Путин: Он опытный работник, был на самостоятельной работе [в органах] безопасности… уже долго, много лет работает в центральном аппарате ФСБ в Москве, возглавлял одно из структурных системообразующих управлений — управление, которое занимается проверкой производственной, так скажем, деятельности ФСБ, ну и потом был заместителем директора, возглавлял департамент экономической безопасности… То есть у него очень широкий спектр профессиональных знаний, опыта…
Светлана: То есть вы будете рекомендовать его?
Путин: …да...
Светлана: Скажите, пожалуйста, насколько вы хорошо знакомы с семьёй президента?
Путин: Поверхностно. Я супругу видел пару раз, всех остальных членов семьи я… практически не знаю...
Светлана: Владимир Владимирович, как вы думаете, на этапе президентских… подготовки к президентским выборам — какой компромат можно ожидать на вашу кандидатуру?
Путин: Самый разный. Посмотрим… поживём — увидим. Я считаю, что это неправильно — жить в ожидании какого-то компромата. Нужно просто последовательно, настойчиво идти вперёд. Знаете, как в сказке: оглянулся — застыл. Оглядываться и останавливаться нельзя...
Светлана: Владимир Владимирович, ну и самое последнее, просто чтобы поставить точку в разговоре — к тому, с чего начали. Всё-таки, вот подытоживая события сегодняшнего дня… Сегодня — день событий. Вот всё неожиданно, как бы то ни было. Понедельник, утро. А ваше впечатление, личное — всё-таки чем было продиктовано сегодняшнее… необходимость сегодняшних таких кардинальных изменений?
Путин: Я уже на этот вопрос ответил…
Светлана: А если очень коротко и очень понятно?
Путин: Очень коротко и очень понятно — я думаю, что не получится, потому что вопросы слишком серьёзные для того, чтобы их можно было, эээ… оттенить только чёрным или белым светом.
Светлана: И всё-таки главное — это предстоящие выборы?
Путин: Главного много. Я могу только повторить то, что сказал: на мой взгляд, президент посчитал, что смена правительства несколько изменит политическую ситуацию, конфигурацию, расстановку политических сил, и такая расстановка будет в лучшей степени соответствовать тому, чтобы… продвигаться и провести нормальные выборы и в Государственную Думу, и выборы президента страны. Всё это, повторяю, проходит на фоне обострившейся ситуации на Кавказе — по существу, там идут боевые действия. Значит, как вы знаете, я до последнего времени возглавлял совет безопасности, который координировал действия силовых структур… часть ответственности лежит на правительстве. Может быть, президент исходил из того, что я сохраню свои… значит, свои возможности в Совете безопасности и, возглавляя правительство, смогу сконцентрировать властные рычаги в своих руках для того, чтобы действия федеральных властей в этих горячих точках были более эффективными.

В.Путин в интервью журналу «Тайм», 12 декабря 2007 г.:
ВОПРОС: У меня ещё личный вопрос. Когда Вы росли, когда были разведчиком среднего уровня, Вам приходило в голову, что когда-то придётся управлять страной, особенно в такие времена перемен, неспокойные времена?
В.ПУТИН: Никогда не думал об этом – и, конечно, в голову мне это никогда не приходило.
ВОПРОС: А Вам до сих пор это кажется удивительным, что так случилось?
В.ПУТИН: Думаю, да. Я приехал в Москву из Петербурга летом 1996 года, в августе. Через три года, в августе 1999-го, я стал уже Председателем Правительства России. А ещё через полгода стал Президентом. Ведь я приехал в Москву в 1996 году, у меня не было каких-то больших связей, друзей, на которых я мог опереться, нет. Я поехал в Москву, потому что человек, с которым я работал в Петербурге, господин Собчак, проиграл выборы – у меня просто не было там возможности трудоустроиться. Меня бы там нигде не взяли на работу.
ВОПРОС: Как же это всё могло случиться в таком случае?
В.ПУТИН: Сам удивляюсь. Вы знаете, мне кажется, что это всё произошло потому, что близкие люди первого Президента России господина Ельцина осознали, что я буду абсолютно искренне и с полной отдачей сил исполнять эти обязанности, буду честен по отношению к первому Президенту и всё буду делать для того, чтобы обеспечить интересы страны. Мне думается, что это всё-таки самое главное, основной побудительный мотив и самого Президента Ельцина, и близкого его окружения, когда они сделали мне предложение.
ВОПРОС: Он увидел в Вас нечто новое, таким образом. Он увидел в Вас что-то такое, что показало ему, что Вы сможете справиться с этой работой, именно Вы?
В.ПУТИН: Думаю, да. Мы с ним разговаривали на этот счёт несколько раз. Первый раз, когда он мне предложил, я ответил отказом. Во-первых, я понимал, в каком состоянии находится страна. Во-вторых, для меня это было совершенно неожиданно. Я ему сказал, что я не знаю...
ВОПРОС: Вы, естественно, понимали, что для Вас это будет очень сложная задача. Это, наверное, останавливало?
В.ПУТИН: Ну, конечно. Это же было сразу после дефолта 1998 года. Я ему сказал, что я вообще не знаю, это очень тяжёлая судьба, я не уверен, готов я к этому или нет. Но Президент Ельцин настаивал, он сказал: «Мы вернемся ещё к этому разговору, я Вас прошу не говорить “нет”». Я говорю: «Ну, хорошо, мы поговорим ещё об этом». [Подтверждений этому разговору нет. В интервью С.Сорокиной В.Путин говорил, что Б.Ельцин заговорил на эту тему впервые год спустя после дефолта, 5 августа 1999 г. – А.И.].

Оригинал и комментарии

Продолжаем публикацию серии свидетельских показаний «Почему и как они придумали Путина?» по делу Операция «Преемник». Ниже – часть 5, показания В.Юмашева.

В.Юмашев о В.Путине (О.Мороз. Почему он выбрал Путина. 2009):
Может быть, Борис Николаевич (а заодно и все его советники, формальные и неформальные) действительно поддались прежде всего этому обаянию? Хорошо ведь видно, как и теперь оно, еще более отточенное самоотверженным трудом имиджмейкеров, неотразимо действует на народные массы. Я и сам, глядючи по телевизору на артистические выступления Путина, ему поддаюсь…
— Нет, — возражает мне Валентин Юмашев, — насчет того, что главную роль при выборе Путина сыграло его обаяние, — это полная чушь. Начать с того, что сам он никогда не хотел быть президентом. У него такой идеи вообще не было. Это первое. Второе — обаяние, как известно, используется для того, чтобы делать карьеру. А каждое его очередное повышение происходило из-за каких-то совершенно не зависящих от него обстоятельств. Взять хотя бы такое. Чубайс уходит в правительство с поста главы Администрации президента. При этом забирает с собой пол администрации. Предлагает мне занять его место. Но я не администратор. У меня нет ни опыта административной работы, ни людей. Я отказываюсь. Чубайс меня уговаривает, обещает: «Я тебе наберу команду». В конце концов, увидев, кого он предлагает в эту самую «команду», я соглашаюсь. Среди подобранных Чубайсом кандидатов был и Путин: его он предложил на место Кудрина (руководитель ГКУ — заместитель главы Администрации). Никакого путинского обаяния тут не потребовалось…
Второй случай — так называемый «писательский скандал» (помните, Чубайс и ряд его близких сотрудников получили крупные гонорары от одного из зарубежных издательств за еще не написанную книгу о приватизации, после чего «дружественное» Чубайсу телевидение раздуло «дело о коррупции»). Борис Николаевич, вынужденный считаться с «общественным мнением», увольняет Казакова, через какое-то время отстраняет от должности Бойко, Коха… — всех, кто участвовал в этом скандале.
Кроме самого Чубайса.
Казаков, который, по рекомендации Чубайса, занимал должность первого зама главы администрации, оставляет после себя пустое место. Я ставлю на это место Викторию Митину, однако вскоре понимаю, что ошибся: она явно «не тянет». Я увольняю ее и смотрю, кто бы из числа моих замов мог бы стать первым. Этот? Этот? Этот? И останавливаюсь на Путине. Почему? По чисто технологическим соображениям.
Ни каких-то особенно близких отношений у меня с Путиным не сложилось, вообще не было ничего личного… Просто Путин грамотно, точно работал с регионами, много ездил по стране (работа в ГКУ этого требует). За этот год с небольшим, в течение которого он пробыл на этом месте, он хорошо узнал всех губернаторов. Обо всем этом я мог судить достаточно уверенно: я с замами встречался раз в неделю, так что у меня набралось, наверное, более полусотни встреч с Путиным, это кроме встреч на различных совещаниях. Так что я был уверен: Путин вполне готов был к тому, чтобы подняться на ступеньку выше. Не пытался он ни понравиться кому-то, ни произвести на кого-то хорошее впечатление…
Вообще было ощущение, что он не очень-то и дорожит своей работой. После он мне говорил: «Если бы ты не поставил меня в тот момент первым замом, я бы ушел… Потому что машина уже работала, и мне не очень хотелось там просто так сидеть».
И вот он стал первым замом. Это серьезная должность. Когда глава Администрации куда-то уехал или его просто нет на месте, за все отвечает первый зам. То есть это серьезный политический игрок. Соответственно, и число встреч Путина с Борисом Николаевичем автоматически увеличилось во много раз…
Короче, возвращаясь к вопросу об обаянии, Путин не то что никогда не «включал» это обаяние, напротив, если бы он хотел кого-то «обаять», он бы делал все точно наоборот, нежели он в действительности делал. Он вообще не предпринимал ничего, чтобы начальство к нему хорошо относилось. Попросту абсолютно методично выполнял круг своих обязанностей…

В.Юмашев. Мы глотнули свободы и отравились ею, 30 января 2011 г.:
— Я слышал, что было наоборот: это вы во время первоначального этапа работы правительства в 1998 году призывали Примакова готовиться к роли преемника, а он отказывался.
— Никогда я его не призывал. Я имел мандат от Ельцина на переговоры с Примаковым, когда уговаривал Евгения Максимовича возглавить правительство. И договоренность была такая: они вместе с Ельциным работают до конца его президентского срока и вместе ищут следующего президента — естественно, за Борисом Николаевичем оставалось последнее слово. Сначала Примаков эти договоренности выдерживал: давайте искать преемника. Но в какой-то момент сказал: “Я готов два года поработать президентом, а потом, может быть, Степашин меня сменит”. Борис Николаевич считал, что Примаков не может быть президентом, и отправил его в отставку...
— А правда ли — хотя вы, естественно, ответите “неправда”, — что Ельцин на пенсии разочаровался в своем преемнике?
— Не буду говорить, что это неправда. Давайте лучше вместе с вами проанализируем то, что происходило. Представьте себе, у вас есть компания, которую вы создавали 10 лет. Вы долго и мучительно ищете преемника на свое место. Находите. И даже если вам кажется, что он стал делать что-то не так, как делали бы вы, будете ли вы его открыто критиковать? На мой взгляд, Борис Николаевич считал Путина своим политическим сыном, своим проектом, своим детищем.
Если вы помните, публично он высказался лишь насчет двух вещей: возвращения советского гимна и отмены выборности губернаторов. Про губернаторские выборы он сказал, что, несмотря на все сложности, несмотря на то, что где-то используются черные предвыборные технологии, все равно мы должны пройти этот путь, мы должны через собственные ошибки, через неудачи научиться выбирать достойных людей.
— И все-таки что бы, по вашему мнению, сказал Ельцин, увидев Россию образца 2011 года?
— Я думаю, что он посчитал бы: при тех ресурсах и возможностях, которые есть сейчас, при той благоприятной экономической конъюнктуре, в которой оказалась Россия в 2000-е годы, Россия могла бы сделать больше, чем она сделала.
— А как Ельцин отреагировал на арест Ходорковского?
— Наверняка они обсуждали это с Владимиром Владимировичем. Понятия не имею, что именно говорили друг другу. Борис Николаевич никогда со мной это не обсуждал. А я никогда не спрашивал его об этом, если бы он хотел что-то рассказать, он сам бы сделал это.
— В комнате, где мы с вами беседуем, висит календарь с цитатой Ельцина: “В своей жизни я сделал главное: Россия больше не вернется в прошлое”. Вам не кажется, что в политическом отношении мы сейчас как раз в прошлое и идем?
— У нас, безусловно, есть тенденции, которые бы расстроили Бориса Николаевича и расстраивают нас. Но никакое это не прошлое. У нас, как у людей, которые живут сегодня, завышенные и в то же время нормальные требования и к власти, и к нашей жизни. Мы глотнули свободы и “отравились” ею. Нам не нравится, когда происходят какие-то шаги назад. Но слова Бориса Николаевича абсолютно правильны: возврата к той политической конструкции, что была, например, в 1987 году, уже никогда не будет...
— Попытавшись в августе 1998 года вернуть Черномырдина в кресло премьера, Ельцин фактически признал: уволив его в марте того же года, он совершил ошибку. Так почему стабильно работавшего Черномырдина тогда внезапно сместили?
— Нет, возвращение Черномырдина после августовского дефолта 1998 года — это не признание ошибки, это следование новым политическим обстоятельствам. Когда Борис Николаевич принимал решение об отставке Виктора Степановича, он хотел реализовать две идеи: первое — создать новое молодое правительство, похожее на команду Гайдара, которое совершит рывок в экономике. И второе — он не считал правильным, если следующим президентом страны будет Виктор Степанович Черномырдин. Он видел следующим президентом страны нового, молодого политика. И он считал: если премьером до 2000 года будет Виктор Степанович, то у него не будет ни морального, ни человеческого права не поддержать этого абсолютно порядочного, надежного человека. Чтобы разрубить этот гордиев узел и не ставить себя и Черномырдина в неприемлемую ситуацию, он и решил сменить правительство и поставить молодую команду во главе с Кириенко.
И чтобы завершить эту тему: уже будучи на пенсии, Ельцин говорил о том, что он чувствует свою вину перед Черномырдиным...
— А почему выбор пал именно на Кириенко?
— Он долго выбирал. Он думал про Немцова. Но Немцов был участником публичной войны олигархов и правительства, которая Ельцину страшно надоела. Он думал про министра путей сообщения Аксененко. Но тот и по возрасту, и по опыту был ближе к Черномырдину. Думал он и про министра по чрезвычайным ситуациям Шойгу.
Почему в конце концов он остановился на Сергее Кириенко? Ему нравилась его ясность, четкость. Ельцин считал, что, выбрав Кириенко, он в чем-то повторяет свой неординарный ход с Гайдаром: молодой, смелый, не зашоренный...
— Давайте тогда про здоровье. Честно ли это было по отношению к стране, когда в 1996 году кандидатом в ее президенты был глубоко больной человек, а гражданам не посчитали нужным об этом сообщить?
— Ничего нечестного не было. Операция на сердце у Бориса Николаевича случилась уже после того, как он выиграл президентские выборы. До этого момента он чувствовал себя вполне прилично. Если бы тот самый страшный инфаркт случился у него раньше, до начала президентской кампании, то никакие уговоры его команды, Чубайса, Черномырдина и других соратников не подвигли бы его идти на второй срок.
Да, проблемы со здоровьем и даже инфаркты у него были и до операции. Но общее состояние его здоровья было вполне рабочим. Он принял это решение идти на второй срок после мучительных раздумий, несмотря на прессинг семьи, — тот редкий случай, когда Наина Иосифовна решилась высказать свое мнение по поводу политики, уже сдержаться не могла. Он до последнего момента не принимал решения. Позади были четыре тяжелейших года. Он устал и чувствовал себя не так, как в 91-м году. Однако все опросы показывали: да, у Ельцина очень низкий рейтинг, но, если выдвинуть Черномырдина, Сосковца или любого другого политика, любой из них Зюганову проигрывает. А вот у Ельцина шансы выиграть были, хотя и с большим трудом. Поэтому он в конце концов и принял решение выдвинуться на второй срок. А затем операция действительно изменила возможности его второго срока. В отличие от своего первого срока Ельцин уже не мог работать 24 часа в сутки...
— Если он ни одной секунды не думал уйти раньше, то почему же он ушел раньше?
— Декабрьские думские выборы 99-го года абсолютно поменяли весь сценарий. Даже наши кремлевские прогнозы не предвещали такого результата. Мы ожидали, что партия “Единство” наберет максимум 10%. Они набрали 18%, а коммунисты впервые опустились ниже планки в 30% голосов.
Ельцин увидел, что его предложение поддержать молодого премьера Путина нашло полную поддержку у россиян. Именно Путин, как локомотив, вытянул “Единство”. При этом Путин был ровно тем, кого Борис Николаевич все эти напряженные месяцы окончания своего второго срока искал: человек другого поколения, из его команды, с теми же идеями о рынке и цивилизованной стране. Борис Николаевич решил: зачем мне еще лишних полгода цепляться за власть, если то, что делал он, сможет продолжить его преемник? Ну и еще. И в этом весь Ельцин. Он любил красивые жесты. Эта идея, что накануне 2000 года, именно в Новый год, страну возглавит новый человек, показалась ему безумно красивой. Когда он впервые мне об этом рассказал, у него глаза горели...
— Вы хотите сказать, что у вас нет денег?
— Я хочу сказать, что, если бы в 2001 году моя дочь не вышла замуж за Олега Дерипаску, у нас был бы существенно другой уровень жизни. На плечах Олега большая часть наших семейных расходов...
— А почему в конце концов вы согласились?
— Потому что меня уговорил мой предшественник на этом посту — Чубайс. В 1997 году Черномырдин уговорил Анатолия Борисовича перейти на работу в правительство своим первым заместителем. В результате в администрации образовалась дыра. Уже был подписан указ о назначении Чубайса первым вице-премьером. Анатолий Борисович согласовал мою кандидатуру с президентом. А я продолжал сопротивляться, говоря, что не пойду на должность главы администрации ни при каких условиях. Чубайс меня уламывал в течение трех суток. В конце концов он мне сказал: “Валя, это просто бесчестно. Мы с тобой в одной команде и делаем одно дело”. Я не люблю, когда меня обвиняют в бесчестности, и я согласился.
— А чем вы с Татьяной Борисовной еще занимаетесь, кроме Фонда Ельцина?
— Больше ничем.

Интервью В.Юмашева П.Авену, октябрь 2014 г. (Время Березовского, М., 2017):
Авен:  В последние два года 1990-х ты, на мой взгляд, был вторым человеком в стране. Ты очень хорошо понимаешь, как была устроена власть...
Юмашев: Борис Николаевич, конечно же, был уверен, что ситуация под контролем. Он считал, что вариант, когда приходит Зюганов, невозможен ни при каких обстоятельствах. При этом он сильно не хотел идти на второй срок.
А.: Этого я не знал.
Ю.: Да, существует миф, что Борис Николаевич твердо хотел с самого начала идти на выборы, в каких-то книжках я об этом читал. На самом деле он достаточно судорожно, я бы сказал, пытался найти кого-то, кто мог бы продолжить то, что он делал.
А.: Кого он рассматривал?
Ю.: На самом деле к нему приходили с идеями. Что-то придумывали Сатаров, Гайдар, команда помощников. Демократическое сообщество придумало, что нужно идти с Гайдаром, — тогда есть шанс, что мы победим.
А.: И сделать Гайдара президентом?
Ю.: Да, безусловно, сделать Гайдара президентом. На взгляд тех людей, которые работали в Кремле, эта конструкция не работала. Гайдар проигрывал, он не мог выиграть у Зюганова. Самый рабочий вариант и, может быть, даже реализуемый — сейчас я бы сказал, что он реализуемый, а тогда у меня не было такого ощущения, — это Виктор Степанович Черномырдин. Он считал, что в состоянии продолжать линию на демократизацию, на построение рыночной экономики. И он считал, что у него, в принципе, есть все возможности для того, чтобы быть президентом...
А.: Да. Но я не думаю, что Борис Николаевич, глубоко вникнув, поддержал бы идею залоговых аукционов. Это была не его идея.
Ю.: На самом деле, когда говорят про ошибки приватизации, надо помнить: какой выбор был у Бориса Николаевича? Либо вообще ее не проводить; либо проводить и допускать иностранцев; либо если не допускать иностранцев, то откуда брать деньги? И было принято решение не пускать иностранцев, было принято решение проводить приватизацию. Мне кажется, что раз на эти два вопроса мы ответили, то приватизация должна была получиться примерно такая, какая она получилась.
А.: Ельцин был недоволен? Он вообще обсуждал результаты?
Ю.: Конечно, мы с ним про это говорили, особенно когда писали третью книгу, которая подводила итоги двух сроков. Я его просил сформулировать, что он думает по этому поводу. Мне не показалось, что он был недоволен. “Вот сейчас, допустим, с вашими знаниями вы оказались бы в 1991 году. Вы не взяли бы Гайдара? Взяли бы Явлинского?” — “Нет. Взял бы Гайдара. Не взял бы Явлинского”. Даже с новым пониманием, что какие-то вещи были сделаны неточно, все равно Ельцин считал, что глобально он все сделал правильно.
А.: Это он говорил, уже будучи в отставке?
Ю.: В отставке, да...
Ю.: Самое смешное, что мы все утром собираемся, вся «Аналитическая группа». И я не поехал в Кремль, потому что накануне порвал связку — в теннис играл... с Коржаковым, кстати говоря. Я практически на костылях доковылял до ребят, до всех, кто собрался, и говорю: «Сегодня утром Борис Николаевич уволит Коржакова, Барсукова и Сосковца». На меня смотрят просто как на сумасшедшего...
Ю.: ...при этом Борис Николаевич даже в книжке написал — на самом деле писал я, но формулировал Борис Николаевич....
А.: Правильно я все-таки понимаю, что слияние бизнеса и власти — в большой степени миф?
Ю.: Это никакого отношения к реальным событиям не имеет. Безусловно, были ситуации, когда кто-то из чиновников лоббировал какую-то группу, но это абсолютно единичные факты, которые никакого отношения не имели к реальной большой картине. Более того: из моих встреч с тобой, с Мишей Фридманом, с Гусинским, с Ходорковским у меня сложилось ощущение, что все воспринимали проект возрождения России как важнейший и приоритетный. То есть, условно говоря, если бы им предложили заработать 100 или 150 миллионов — в тот момент бешеные деньги — и убежать или не заработать, но сделать лучше — выбор был для всех очевидный. Я уверен, что это не просто декларировалось: «Какая вам помощь нужна в этом проекте? Мы готовы то-то и то-то сделать». Понятно, что в связи с этим бизнес выиграет, но это долгая история. Это не то, что «сделал и получил»...
Ю.: Сделаем шаг назад: Степашин еще премьер-министр, Волошин — глава администрации.
А.: Ну и ты рядом, бывший глава. Это не секрет.
Ю.: Я советник президента и продолжаю работать в том же режиме: просто меня попросил и Саша [А.Волошин], и Борис Николаевич, чтобы я продолжал быть рядом, что я и делал. В тот момент Борис Николаевич мог на самом деле оставить Степашина премьер-министром: он ему как бы давал шанс, такая проверка. Поскольку Ельцин не собирался уходить в декабре 1999-го, это был год для проверки. Но в августе он все-таки принимает решение, что нужно это делать раньше. Я думаю, спусковым крючком были события в Дагестане, когда чеченские сепаратисты вошли в Дагестан. Он понял, что нет возможности дальше тянуть с Путиным. Я думаю, кстати говоря, что история могла пойти совершенно другим путем, если бы не было Дагестана и у Степашина было больше времени. Потому что Борис Николаевич к Степашину очень хорошо относился.
А.: И что тогда случилось?
Ю.: После этих событий Борис Николаевич принимает решение…
А.: Что нужно поставить силовика?
Ю.: Нет-нет-нет… Он Путина считал номером один еще в момент снятия Примакова. Путин для него был приоритет номер один. Но он его не ставит по определенным причинам.
А.: Хотя уже лично его знает и на него рассчитывает в перспективе? Ну, Путина-то привел, в общем, ты?
Ю.: Нет, по-другому. К тому моменту Ельцин уже с ним несколько раз встречался, обсуждал глобальные вопросы страны. Его привел на самом деле Анатолий Чубайс. Когда я пришел в администрацию, естественно, никаких людей у меня не было. Я Толю попросил, чтобы он нашел каких-то людей, и одним из тех людей, которые пришли ко мне на позицию замглавы администрации, был Путин. С самого начала он просто реально очень хорошо работал, из замов выделялся, блестяще формулировал, хотя контрольное управление — достаточно смешное управление, там не очень много дел. Некий президентский аппарат, который за всем следит. Тем не менее даже на этой позиции Путин продемонстрировал, что он очень фундаментально выделяется. Дальше произошла знаменитая история с книжным скандалом, когда ушел первый замглавы администрации Казаков. Я предложил Борису Николаевичу пригласить Путина на позицию первого зама. Притом, когда у меня был разговор с Путиным (мы тогда были на «вы» с ним), он говорит: «Валентин Борисович, если бы вы сейчас мне не предложили позицию первого зама, я бы ушел, потому что мне неинтересно».
А.: Ему неинтересно, да.
Ю.: Он совершенно не хотел этого карьерного роста, который случился вопреки его планам или желаниям. Это 1998 год, Путин стал первым замом. Первый зам гораздо больше общается с президентом, готовит все поездки напрямую, общается по разным вопросам, когда главы администрации нет.
А.: Это до ФСБ? Он побыл буквально несколько месяцев первым замом, да?
Ю.: Да, потому что летом он стал директором ФСБ. И в момент, когда Кириенко предложил, чтобы Путин возглавил ФСБ, Борис Николаевич согласился, потому что он его уже совершенно по-другому увидел, узнал. В одном из фильмов Путин рассказывает, что у них первый разговор состоялся уже в 1998 году.
А.: А Ельцин так быстро людей чувствовал?
Ю.: Да, он очень много таких разговоров проводил. Притом с 1996 года один из его важнейших приоритетов был — кто будет после него.
А.: И Степашин не был кандидатом, потому что Путин был уже в приоритете? Почему Путина не назначили в тот момент сразу же?
Ю.: На самом деле Сергея жалко. В тот момент был жесточайший экономический кризис. При этом никто не понимал, что экономика очень быстро начинает подниматься. У всех было ощущение, что это года на полтора, на два. И в этой ситуации Ельцин считал, что ставить Путина нельзя, он сгорит, потому что год — это очень долго.
А.: Я со Степашиным разговаривал по твоей просьбе в Швейцарии. Степашин делал вид, что он сомневается, становиться ли премьером.
Ю.: Да-да. И тут происходят события в Дагестане. Борис Николаевич понимает, что не получается, как он хотел, и он Сергея убирает. Премьером становится Путин. Притом вот еще важный элемент в мифах: то, что Чубайс был против Путина. Это не так. Он был против, но по-другому.
А.: Это как? Я, честно говоря, считаю, что это было твое решение. И ты играл в тот момент абсолютно доминирующую роль. Все остальные считают, что доминирующую роль играл Боря, Рома [Р.Абрамович], кто-то еще. Ты сейчас говоришь, что доминирующую роль играл сам Борис Николаевич.
Ю.: Я тебе сейчас расскажу, как это было, — потом ты расскажешь свою часть, мне тоже интересно. У нас была встреча с участием Волошина, присутствовали я, Татьяна, Чубайс. На следующий день Борис Николаевич должен вносить кандидатуру. У нас была четырехчасовая горячая, тяжелая беседа, которую даже беседой сложно назвать, при том что я редко бываю эмоционален.
А.: Это какой день? Пятница, 6 августа? Путина назначили в понедельник [9 августа 1999 г. В.Путин был назначен и.о. главы правительства] рано утром, но все знали уже в пятницу. Степашина еще не вызвали, но уже все знают?
Ю.: Да. Логика Чубайса: «Путин блестящ, я считаю, что это идеальный президент для страны. Но в этот момент у нас нет никакого ресурса провести его через Думу. Если мы сейчас с вами идем в Думу, у нас будет три раза отказ, после этого рос­пуск Думы, и мы влезаем в фантастические проблемы».
Волошин слушает нас обоих. Я говорю: «Толь, абсолютно правильно, что ситуация тяжелая, есть риск. Но Дума считает, что Путин — никто, им абсолютно не интересен Путин. Они считают, что, если Путин идет в премьеры, для них это совершенно фантастическая ситуация, и появляется огромный ресурс для выборов». Что и произошло.
Дальше Волошин едет к Борису Николаевичу, рассказывает аргументы: да, у нас есть опасность, что Дума не примет Путина и будет роспуск, но «все-таки я считаю, что нужен Путин». И Борис Николаевич соглашается.
А.: Понятно. У меня другая версия. У меня было ощущение, что Чубайс считал это неправильным решением.
Ю.: Да-да.
А.: И, встретившись с вами и вас не убедив, он еще в воскресенье [8 августа 1999 г.] в первой половине дня собрал «олигархов» на встречу, где он хотел, чтобы они высказали свое олигархическое мнение, чтобы с этим мнением поехать к Борису Николаевичу. Чтобы он все-таки оставил Степашина.
Ю.: А, да… Молодец, ты мне напомнил… Потому что в тот момент что происходит? Саша [А.Волошин] говорит: «Толь, у меня единственная просьба: если все-таки Борис Николаевич принимает решение, что Степашин остается, то ты дальше отвечаешь за весь процесс и становишься главой администрации. Более того, я говорю Борису Николаевичу, что я ухожу, потому что я был за другой проект, и то, что Степашин идет, — это ошибка, я считаю, что это неправильно». И в тот момент Толя дал добро на то, что он идет вместе со Степашиным до окончания срока. И ты прав, что Волошин сказал Чубайсу: «Я обещаю организовать встречу с Борисом Николаевичем, чтобы он выслушал и твое мнение». [Такой встречи не было. – А.И.]
А.: Теперь я расскажу.
Ю.: Да-да…
А.: Насчет вашей встречи я не помню. Но, видимо, уже после вашего пятничного совещания Толя Чубайс, не убедив Волошина и тебя, в воскресенье утром организовал встречу «олигархов», чтобы сформулировать позицию крупного бизнеса. Было ясно, что Степашин в понедельник утром будет, скорее всего, снят, но за выходные можно что-то попытаться сделать. Чубайс на этой встрече достаточно четко выступил против кандидатуры Путина. Он изложил разные аргументы.
Ю.: Ну, главным образом те, что я пересказал.
А.: В тот момент у меня было ощущение, что он считал, что Степашин — лучший президент, чем Путин. Параллельно он позвонил мне, просил меня встретиться с Путиным и уговорить Путина отказаться. Он действовал с двух сторон. И я Путину позвонил. Дальше была смешная сцена.
Ю.: Угу…
А.: Потому что — ты знаешь нашу позицию — мы вообще-то вне политики, и на всех этих встречах Березовский нас привлекал в качестве хора, мы особенно не участвовали. И я не собирался, честно говоря, очень уж активно вмешиваться в этот процесс. Но к Путину я поехал. Я приехал на дачу к Путину, мы с ним договорились часов на пять вечера в воскресенье. Он, как это обычно бывает, опаздывал. Я вышел из машины, гуляю по даче, по территории. Его нет. Он приезжает минут на 40 позже, выходит из машины, идет ко мне и кричит на ходу: «Я уже согласился». На этом, в принципе, наша содержательная дискуссия закончилась.
Ю.: (Смеется.)
А.: Скажи, пожалуйста, на той встрече в пятницу, где были Волошин, ты, Чубайс и Татьяна, — не было ни Ромы, ни Бори?
Ю.: А их никогда не было. Вот это еще один миф.
А.: Это огромный миф.
Ю.: Вот, кстати, одна из абсолютно классических Бориных историй, иллюстрирующих его роль. Примерно дня за четыре — за пять до этого совещания, когда Волошин в ответ на дагестанские события начинает реанимировать Путина, Боря, услышав об этом и не говоря никому ни слова, мчится к Путину, который в тот момент в отпуске. Он приезжает и говорит: «Принято решение, Владимир Владимирович, вы будете следующим президентом». Я об этом вообще узнал уже в 2000-х, то есть я все это время понятия не имел, что Боря съездил к нему заранее.
А.: Принес хорошие вести…
Ю.: Да, это так. Ты знаешь, Борис Николаевич к партиям относился очень плохо. После Коммунистической партии, из которой он вышел, он больше ни в какую партию не хотел входить, и идея партии ему была не сильно интересна. Поэтому, собственно, партию власти возглавлял то Гайдар, то Черномырдин.
Я помню, как Боря пришел с этой идеей — все-таки из больницы выбрался. Это было на даче у Волошина, часов в 10–11 вечера. Сентябрь 1999 года. Борис бегал кругами, говорил, что без партии мы не можем, что для Путина очень важно, чтобы у него была своя партия. Волошин его слушал абсолютно вполуха. Совсем ему было это на тот момент не интересно. Такое огромное количество проблем, только что события в Чечне начались, Путин первые три недели в должности, плюс югославский кризис — совсем не до партии.
И Боря — примерно так же, как в случае с главами республик СНГ, — в конце концов всех убедил. Уж не знаю, сам ли или посылая всяких уважаемых людей. Он объезжает губернаторов и собирает, наверное, человек 15 достаточно тяжеловесных глав регионов, которые готовы были рисковать под Путина...
Ю.: Да, он отрезал абсолютно всех. Оставить старое, отрезать — и идти дальше. При этом ты абсолютно прав: в тот момент огромное количество людей, представителей элиты, считали, что у Путина и Ельцина в этом проекте нет никаких шансов. Нужно ставить на Лужкова, договариваться с Примаковым и Лужковым и дальше спокойно существовать.
Вот этого Борис Николаевич абсолютно не принимал, почему, собственно, Сережа Степашин и вынужден был уйти. Сергей уговаривал Бориса Николаевича на вариант с Лужковым, для Бориса Николаевича это было неприемлемо.
Итак, в конце концов Боря привез некий список и сказал: «Но тем не менее все равно партия получается». И Волошин вначале вяло, абсолютно не веря в этот проект, дал добро и попросил своего первого зама Игоря Шабдурасулова заняться этим проектом от администрации. И вдруг где-то к октябрю рейтинги начинают показывать, что партия набирает до 10 процентов.
А.: Значит, Березовский действительно в данном случае сыг­рал большую роль?
Ю.: Березовский не сыграл большую роль. Большую роль сыг­рал Путин.
А.: Ты считаешь, что роль Березовского — миф?
Ю.: Конечно. В нашем штабе, который занимался всем этим проектом, произошла свирепая битва — и тому есть свидетели, — имеет ли право Путин поддерживать партию, которую создавал Борис Абрамович Березовский. Понятно, что это их потом будет склеивать. Может быть, лучше как-то договариваться с Примаковым и Лужковым или вообще ничего не делать.
Позиция моя и Волошина была, чтобы Путин поддержал эту партию, и я помню, как поспорил с Грефом. Моя идея была: Путин поддерживает партию, и идет рост рейтинга партии. Греф говорит: «Путин поддерживает, рейтинг Путина падает». Условия пари: если я проигрываю, я начинаю ездить на желтом «запорожце». А если Греф проигрывает — он ездит на желтом «запорожце». Но Греф испугался.
А.: То есть это Путин сделал, а не Боря.
Ю.: Главное, что произошло, — это решение Путина. Партия бы не выстрелила, если бы в этой партии не было Путина. Своим решением возглавить партию он абсолютно переломил ситуацию. Плюс к тому за нами был опыт кампании 1996 года, он был огромный. Мы придумали: Шойгу, Карелин, Гуров [лидеры списка партии «Единство»], все это… То есть там было несколько технологически правильных решений, к которым Боря никакого отношения не имел...
Ю.: Мне кажется, если бы Боря просто как пенсионер продолжал рассказывать, что он все это создал, большое количество людей верило бы в это. И я уверен, что Владимир Владимирович продолжал бы встречаться с тихим Борей, который бы никуда не лез. Как он продолжает встречаться с тобой и со мной. И была бы спокойная жизнь. На мой взгляд, ошибка Бори была в том, что он считал, будто Путин идет не туда и у него есть ресурс его в этом убедить. Когда он увидел, что Путин просто так не убеждается, он ошибочно посчитал, что можно, убеждая его, при этом поддавливать с помощью телевидения. На мой взгляд, это стратегическая глобальная ошибка Березовского. Телевидение категорически нельзя было использовать в разговоре с Путиным. Владимир Владимирович считал, что Березовскому власть поручила Первый канал: “Мы тебе это доверили, ты это как-то делаешь. Но ты не имеешь права первое лицо шантажировать”.
А.: В последние годы жизни Березовский со мной не разговаривал, восемь лет со мной не здоровался, обвиняя меня в сотрудничестве с кровавым режимом, в конформизме, в дружбе с Путиным и так далее. Вы с ним продолжали оставаться в каких-то отношениях или он тебя тоже в какой-то степени отринул? Тем более что ты дружил и дружишь с Ромой.

Оригинал и комментарии

Продолжаем публикацию серии свидетельских показаний «Почему и как они придумали Путина?» по делу Операция «Преемник». Часть 11, показания Б.Ельцина-В.Юмашева (начало). Ниже следуют выдержки из публикации «Борис Ельцин. Президентский марафон».

Следует иметь в виду, что хотя официальным автором этой книги называется Б.Ельцин, ее непосредственно писал, естественно, не он, а В.Юмашев. Неизвестно, в какой степени опубликованный текст мемуаров является результатом расшифровки оригинальных надиктовок Ельцина. Маловероятно, что он сам редактировал текст. Возможно, он даже и не читал его. Что касается публично сказанных Ельциным слов, зафиксированных аудио- и видеодокументами, стенографическими расшифровками, то они, очевидно, аутентичны. Что же касается изложенных в мемуарах т.н. «размышлений», «мотиваций», «объяснений» Ельцина, то такой уверенности нет. Даже в ходе краткого знакомства с книгой заметно, что в ряде ее мест от имени автора предлагается совершенно нелогичная интерпретация, противоречащая либо известным фактам, либо написанному ранее, либо и тому и другому, но пригодная, удобная, комфортная прежде всего для фактического писателя мемуаров, причем в соответствии с политической ситуацией 2000-го года, когда окончательный выбор преемника был уже сделан, и когда можно было использовать мемуары бывшего президента в качестве оперативного политического инструмента. Пожалуй, это главное, что следует иметь в виду при знакомстве с размещенными ниже выдержками.

Б.Ельцин. Президентский марафон, 2000 г.:
Весной 98-го года я принял окончательное решение: во главе правительства должен стоять другой человек. С Виктором Степановичем надо расставаться. Главная сила Черномырдина – его уникальная способность к компромиссам. Может помирить всех со всеми, ни одна конфликтная ситуация для него не страшна. Но вот в чем дело: главный компромисс, на котором Черномырдин и "просидел" все эти годы – компромисс между рыночными отношениями и советским директорским корпусом, – сейчас уже невозможен. Он себя исчерпал, этот компромисс. Нужно двигаться дальше. Ну и еще одно, уже из области чистой политики. Черномырдин не сможет удержать страну после моего ухода в 2000 году. Для этого нужен человек более сильный и молодой. Вот это соображение – главное.
...
В последние месяцы 97-го особенно обострились отношения Чубайса с министром внутренних дел Анатолием Куликовым. Он... не раз выступал на заседаниях правительства не просто с критикой  экономических реформ, но и с открытыми обвинениями: мол, политика молодых реформаторов  способствует злоупотреблениям, разваливает страну, плодит нищих и преступников и так далее... Так созрела идея: отправляя в отставку правительство Черномырдина, вместе с ним отправить в отставку и обоих вице-премьеров – и Чубайса, и Куликова. Уравновесить две крайности, убрать из раствора оба химических элемента, которые грозили взорвать всю лабораторию.
...
В связи с отставкой Черномырдина я размышлял о том, кто же доведет до конца экономические реформы, начатые еще Гайдаром. Кто, наконец, добьется прорыва в сфере инвестиций, в бюджетной сфере, налоговой, земельной? Кто станет мотором молодой команды в правительстве? Кстати, я до сих пор не разочаровался в Гайдаре, до сих пор уверен в точности своего тогдашнего выбора, выбора 91-го года.
...
Отправлять в отставку умных, преданных, честных людей – тяжелейший крест президента. Но есть и другая сторона медали. Еще несколько лет назад политическая сцена новой России была пустой и голой. Давая шанс политику занять премьерское или вице-премьерское кресло, я сразу делаю его имя известным, его поступки значимыми и его фигуру – в чем-то знаковой. Забегая вперед, могу с уверенностью сказать: Гайдар, Черномырдин, Кириенко, Примаков, Степашин, Чубайс и другие вышли на политическую сцену благодаря именно тем неожиданным, порой раздражающим кадровым решениям, которые в свое время вызывали такой резонанс, столько критики и споров. Иногда я думаю даже так: а ведь другого способа ввести в политику новых людей у меня просто и не было!
Однако с Черномырдиным – особый, возможно, самый трудный для меня случай. Виктор Степанович много раз спасал, выручал меня. Но предаваться жалости сейчас... не имею морального права. Передать власть я обязан в другие руки. В чьи? Пока еще не знаю. Думаю.
...
Если бы я действительно верил в то, что Черномырдин сможет стать будущим президентом, провести болезненные и непопулярные реформы в социальной сфере, добиться экономического прорыва, я бы обязательно отдал в его руки часть президентских полномочий, изо всех сил помогал ему готовиться к выборам. Но я видел, что Черномырдин выборы не выиграет. Сказываются политический опыт вечных компромиссов, шаблоны осторожного  управления, усталость людей от привычных лиц в политике.
... К отставке Черномырдина я готовился исподволь, тщательно. Искал кандидатуру нового премьера. Под разными предлогами (как правило, обсуждение какой-то конкретной  проблемы) в течение трех месяцев встречался с теми сильными фигурами, которые могли бы придать новый импульс реформам – просто по своей человеческой энергии, менталитету.
За рамки этого процесса я заранее вывел знакомые лица известных политиков: Явлинского, Лужкова. Мне не хотелось, чтобы на место Черномырдина приходил человек с грузом долгов и обязательств перед своей партией или перед "своей" частью политической элиты. Я хотел найти премьера, свободного от групповщины, от прежней своей политической логики. Значит, премьер будет, как сейчас говорят, "техническим", или, точнее, технократическим. Чистый управленец, экономист. Кто же у меня на примете?
...
В правительстве есть два очень сильных хозяйственника.
Николай Аксененко, министр  путей сообщения...
Владимир Булгак. Его работа – связь...
Но вот какое сомнение по поводу этих фигур. Не станут ли "крепкие хозяйственники", работая на  месте председателя правительства, лоббировать лишь свою отрасль и зажимать остальные?...
Яркий круг настольной лампы. В кабинете темно. Уже довольно поздно. Все спят. А я никак не могу принять окончательное решение. Беру ручку и вычеркиваю две фамилии – Аксененко и Булгака.
Кто же из претендентов остался?
Сергей Дубинин, председатель Центробанка... сложилось впечатление, что у Дубинина во время кризисных ситуаций проявляется излишняя вспыльчивость, нет устойчивости в характере...
Андрей Николаев, бывший начальник Федеральной пограничной службы. Из породы генералов-интеллигентов. Но есть тот же грех и у Николаева – излишняя вспыльчивость в характере...
Борис Федоров. У него вроде есть все: опыт, знания, твердость, решительность. С другой стороны, все экономисты гайдаровского призыва (а Федоров еще при Гайдаре успел поработать) [Б.Федоров не был экономистом "гайдаровского призыва", он принял предложение Б.Ельцина стать министром финансов РСФСР в июле 1990 г., за 16 месяцев до появления в российском правительстве Е.Гайдара. – А.И.] слишком политизированы и амбициозны. Один из них, Чубайс, только что ушел из правительства. Нет, в этом решении не будет логики. Не будет и новизны. Опять перебор старых фигур, не хочу. Остается Сергей Кириенко. Я шел к его кандидатуре методом исключения. Но теперь ясно вижу: не зря он с самого начала казался мне наиболее перспективным. Это будет неожиданное назначение.
...
8 утра. Встреча с Черномырдиным.
Расставание было очень тяжелым. Узнав об отставке, Виктор Степанович совсем расстроился... Сказал, что двухтысячный год не за горами, что поручаю ему сосредоточиться на будущих выборах. Надо уже сейчас начинать работать. Черномырдин растерялся еще больше. Видно было, что морально не готов к отставке. Лицо отражало смесь гнева и подавленности.
Верный, порядочный, честный, умный Виктор Степанович.
Но – не президент 2000 года.
...
Я вспоминаю то психологическое состояние, в котором находился Сергей Кириенко в летние месяцы 1998 года. Он пытался выглядеть снисходительно-спокойным. Старался дистанцироваться от прежней либерально-экономической команды Чубайса, Гайдара. В любой другой ситуации эта тактика была бы, наверное, единственно правильной. Для начала премьеру нужно было избавиться от своих комплексов, обрести привычку к власти... Ему необходима была поддержка со стороны крупных банкиров, финансовой элиты. Но и с этой стороны премьер оказался как бы жестко отрезан: ему попросту не доверяли.
...
24 августа, понедельник. Утром я приехал в Кремль и записал телевизионное обращение.
Вот что в нем было сказано:
«...В этих условиях главный приоритет – не допустить отката назад. Обеспечить стабильность. Сегодня нужны те, кого принято называть "тяжеловесами". Я считаю, что необходимы опыт и "вес" Черномырдина. За этим предложением стоит еще одно важное соображение: обеспечить преемственность власти в 2000 году. Главные достоинства Виктора Черномырдина – порядочность, честность, основательность.  Думаю, эти качества будут решающим аргументом на президентских выборах. Его не испортили ни власть, ни отставка...»
...
Возвратить Черномырдина в правительство – означало признать свое моральное поражение, свой проигрыш. Ведь совсем недавно, пять месяцев назад, я отправил его в отставку. Я по-прежнему считал, что при всех неоспоримых достоинствах Виктор Степанович – совсем не тот человек, который должен возглавлять российское правительство и идти на выборы 2000 года в качестве основного демократического кандидата.
...
Я спросил Валентина, как сложился разговор с Кириенко... "Кого он предложил взамен?" – спросил я. "Строева", – немного запнувшись, ответил Юмашев. Это означало, что ревность к Черномырдину Кириенко пересилить в себе не смог. Его предложение было нереальным: Строев, человек старой закалки, бывший член Политбюро, в качестве премьера меня уж совсем не устраивал.
...
Сторонниками Лужкова быстро стали: секретарь Совета безопасности Андрей Кокошин, заместители главы администрации Сергей Ястржембский и Евгений Савостьянов. Ко мне на дачу приехали Юмашев, Ястржембский и Кокошин. Я попросил их как можно более тщательно изложить обе позиции.
"Лужков всегда был за президента. На всех этапах своего пути, при всех сложных ситуациях, – сказал Сергей Ястржембский. – Говорят, что сейчас он против вас. По-моему, это наговор. Я лично  разговаривал с Юрием Михайловичем. Он просил передать, что Ельцин для него – святое понятие. Но дело не только в этом. Лужков – реальный кандидат в президенты. Он крепкий хозяйственник, он быстро выстроит нормальную властную вертикаль. Это надежный человек, который продолжит в стране и экономические, и демократические реформы. Нельзя дать коммунистам шанс раскачать ситуацию, пользуясь кризисом".
Примерно ту же самую позицию изложил и Кокошин.
Я посмотрел на Юмашева: "Ваши аргументы, Валентин Борисович". – "Сегодня кандидат в премьеры должен быть объединяющей, примиряющей фигурой. Лужков же рвется к власти, со своим грубым напором, не брезгуя никаким скандалом. Кроме того, если Лужков станет премьером, неужели он удержится от попыток захвата власти до выборов 2000 года? Конечно, нет. Это может окончательно дестабилизировать обстановку в стране".
...
Положение продолжало оставаться критическим.
Я сделал последние шаги. Во-первых, продолжал давить на Думу изо всех сил. Ситуация еще находилась в достаточно подвешенном состоянии. Несмотря на провал с двумя первыми турами голосования, можно было надеяться на внезапный перелом, и я использовал все имеющиеся средства.
...
Тем временем я решил встретиться с Юрием Маслюковым, бывшим председателем Госплана, еще одним кандидатом от коммунистов. Его срочно привез ко мне Юмашев, буквально вытащил из отпуска... После первого голосования по Черномырдину Юмашев вновь провел несколько встреч с Примаковым... Юмашев продолжал уговаривать Примакова, не теряя времени, не теряя ни одной минуты до приезда двух других кандидатов... Юмашев понял, что это последний шанс. – "Кто будет управлять страной, кто окажется у власти? Лужков? Вы этого хотите?" – "Нет". – "Я могу сказать президенту, что вы согласны?" Примаков молчал. "Я могу?" – повторил Валентин. Примаков молчал. Юмашев влетел в мой кабинет буквально за несколько минут до того, как туда вошли все трое кандидатов в премьеры...
...
Уволенные офицеры ФСБ не только поставляли Примакову компромат, но и постоянно шли к премьер-министру жаловаться на Путина. Евгений Максимович продолжал по инерции относиться к директору ФСБ как патриарх спецслужб, как старший и более опытный товарищ, говоря просто, как начальник. Путин же относился к Примакову с почтением, не позволяя себе выходить за рамки, обозначенные возрастом и положением, но при этом держался твердо.
Недоразумения тем не менее случались.
Так, например, бывшие генералы ФСБ, отправленные в отставку Путиным, умудрились внушить Примакову, что за ним и членами его семьи... ведется слежка... Путин настаивал на формальном следствии. Евгений Максимович пошел на попятный. Но абсурдное обвинение по-прежнему считал вполне реальным...
...Такая же история была с так называемой чисткой ФСБ. Примакову, очевидно, донесли, что новый руководитель ФСБ расправляется со старыми кадрами. Он не раз и не два говорил мне, что Путин убирает опытных чекистов, привел в руководство комитета сплошь зеленых и неопытных питерцев. Наконец я потребовал разобраться с этим вопросом...
После той памятной  встречи Евгений Максимович несколько смягчил свое отношение к ФСБ...
...
Евгений Максимович, вольно или невольно, помогал мне в достижении главной политической цели – спокойно довести страну до 2000 года, до выборов. Затем, как я тогда думал, мы вместе найдем молодого сильного политика и передадим ему политическую эстафету. Дадим ему стартовую площадку, поможем раскрыть свой потенциал. И тем самым поможем выиграть выборы.
...
В среду, 4 ноября, отставной генерал Альберт Макашов на митинге возле телецентра "Останкино" пообещал "захватить с собой на тот свет десяток жидов". Это стало прологом для всех дальнейших событий. Вечером того же дня все нормальные депутаты в Думе потребовали осудить Макашова за антисемитизм. Долго судили-рядили, подготовили очень мягкое, почти нежное постановление "О недопустимости действий и высказываний, осложняющих межнациональные отношения в РФ". Но и его не приняли...
Но наша грозная Генеральная прокуратура почему-то сразу растерялась...
Депутат-коммунист Виктор Илюхин заявил, что в окружении президента слишком много "лиц еврейской национальности", и предложил подготовить по этому поводу... постановление Госдумы. В России появился целый регион – Краснодарский край, – где ругать "жидов" и "сионистов" стало просто модно, и занимались этим все подряд – от представителей правых партий до ярых коммунистов, от руководителей местных администраций до губернатора, широкую дорогу всем этим высказываниям давало и краснодарское телевидение. Секретарь Московского горкома КПРФ Куваев сказал: пусть Макашов сказал слова неправильные, "но мы с ним солидарны". Геннадий Зюганов стоял на митингах плечом к плечу с Макашовым. А тот как заведенный на всех своих встречах, во всех поездках по стране повторял и повторял: "Еврейский заговор... еврейский заговор..." И все никак не мог остановиться. Уже в конце февраля в Новочеркасске, выступая перед казаками, генерал заявил: "Все, что делается во благо народа, все законно. Народ всегда прав. Мы будем антисемитами и должны победить".
...
...официальной реакции властей, кроме моего заявления, практически на тот момент не существовало. Министерство юстиции не нашло правовой базы для запрета КПРФ как партии, чьи действия противоречат Конституции. Дело Макашова замяли в прокуратуре. Примаков передоверил выразить официальную точку зрения правительства скромному Министерству по делам национальностей. Сам же высказался против запрета компартии: "Я отношусь к этому резко отрицательно".
Той же осенью, 20 ноября, в Петербурге произошла трагедия – убийство Галины Васильевны Старовойтовой...
Призывы расправиться с окружением Ельцина звучали все более и более отчетливо. Середина декабря. Заседание думской комиссии по импичменту. На повестке дня пятый пункт: "Геноцид русского народа". Снова звучат слова о "еврейском заговоре", о предательстве интересов России, о влиянии западных спецслужб на Ельцина. Докладчик – депутат Виктор Илюхин. Генпрокуратура отказывается давать правовую оценку высказываниям Илюхина.
В последних числах ноября ко мне приехал Валентин Юмашев и спросил, как я отношусь к такой идее: "Я ухожу в отставку, Борис Николаевич, а вместо меня приходит Бордюжа, оставаясь при этом секретарем Совета безопасности".
...
Уже тогда я почувствовал, как растет в обществе потребность в каком-то новом качестве государства, в некоем стальном стержне, который укрепит всю политическую конструкцию власти. Потребность в интеллигентном, демократичном, по-новому думающем, но и по-военному твердом человеке. Через год такой человек действительно появился – я, конечно, говорю о Путине. Но это – через год. А пока... я с огромным сожалением согласился на отставку Юмашева.
...Уже примерно через месяц я вызвал Юмашева и сказал: "Валентин, а вы уверены, что нет ошибки? Что-то я не чувствую Бордюжу"...
Единственным, с кем Бордюже было комфортно, оказался Евгений Максимович Примаков. Его способ мыслить, его манеру окружать себя обстановкой сверхсекретности Николай Николаевич принял безоговорочно. И когда наши отношения с премьером осложнились, он все-таки не выдержал...
...Между тем шансы Примакова на президентское кресло стали постепенно расти. Первыми об этом заговорили думские коммунисты...
Я смотрел на тех, кто был рядом с Примаковым, кто был к нему близок. Степашин? Министр иностранных дел Иванов? Кто?
...
...в 1996 году, в момент выборов питерского губернатора, над городом были разбросаны с самолета листовки: "Анатолий Собчак проходит по двум уголовным делам". Действительно, Собчак проходил по двум делам, но только как свидетель. Конечно, не все в его окружении было чисто...
Тем, кто заступался за Собчака – Чубайсу, Юмашеву, Немцову, – я повторял одно и то же: "Если подозрение есть, нужно расследовать и доказывать, виновен человек или нет"...
Юмашев еще раз встретился в Кремле со Скуратовым, затем с министром внутренних дел Куликовым, сказал им, что в действиях милиции и прокуратуры видит политический заказ, а не желание докопаться до истины. Они по очереди отправлялись ко мне, просили оградить их от вмешательства администрации. Я вновь гарантировал им, что никакого вмешательства нет и не будет...
...прокуратура на днях выдала ордер на его арест. Все это было уже похоже на травлю.
В ситуацию с Собчаком вмешался и руководитель ФСБ.
Путин лучше чем кто бы то ни было понимал всю несправедливость происходящего в отношении своего бывшего шефа и политического учителя. Он немедленно выехал в Петербург. Встретился с бригадой врачей, в частности, с теперешним министром здравоохранения Шевченко, сказал о том, что попытается вывезти больного Собчака за границу. Благодаря ноябрьским праздникам обстановка в городе была спокойная. Используя свои связи в Петербурге, Путин договорился с частной авиакомпанией и на самолете вывез Собчака в Финляндию. И уже оттуда Анатолий Александрович перебрался в Париж...
Позже, узнав о поступке  Путина, я испытал чувство глубокого уважения и благодарности к этому человеку.
...
Всей этой истории можно было бы и не придавать никакого значения. Да и намерения Евгения Максимовича, вполне возможно, были искренними. Но случай дал мне повод задуматься совсем о другом: о том, как плавно могут быть размыты основы Конституции, какой тихой может быть реформа власти – от президентской республики к парламентской.
...
...когда я понял, что настала пора менять руководителя администрации, другой кандидатуры, кроме Волошина, у меня не было. Правда, перед подписанием указа я позвал к себе Чубайса и Юмашева. Два бывших шефа моей администрации. Прекрасно знают эту работу, чувствуют, какими качествами должен обладать человек на таком месте. Спросил, что они думают о Волошине. Оба твердо поддержали мой вариант.
...
При всей своей честности, порядочности, даже верности президенту Примаков категорически не мог быть тем премьером, который будет бороться за президентство в 2000 году. В этой роли России нужен был, по моей оценке, человек совсем другого склада ума, другого поколения, другой ментальности.
...
Однако было тогда и раздражение от накопившегося чувства неопределенности. Это чувство возникало по одной простой причине: я все еще не мог принять решение, кто будет следующим премьер-министром! Причем не мог принять до самого последнего дня... Обсуждать этот вопрос я практически ни с кем не мог, это должно  было быть и неожиданное, и, самое главное, максимально точное решение.
Главный парадокс заключался в том, что выбор-то я уже сделал. Это Владимир Путин, директор ФСБ. Но поставить его на должность премьер-министра я не мог. Еще рано, рано, рано...
Я очень рад, что теперь мы можем не обращать внимания на то, кто из нас по какую сторону политических баррикад. Теперь вместе радуемся за нового президента, переживаем за его первые шаги. ...А при желании можем и рыбу поудить...
...
И вот, в самом конце моей политической карьеры, – импичмент. Сколько лет шли к этому коммунисты? Почти восемь лет. Или шесть? Не знаю, с какого момента считать. Я эти бесконечные попытки меня устранить, вычеркнуть помню гораздо раньше 1991-го. Странно, что и они, и я прекрасно понимаем: это уже ничего не решает. Это спектакль.
...
Чубайс, Немцов, Кириенко, Хакамада, по сути дела, не стали еще настоящими лидерами. Технологи, менеджеры, специалисты. Нет у молодого поколения политиков общенациональной фигуры, способной сплотить целые социальные слои...
Явлинский долгое время казался мне хорошей, сильной фигурой, я думал, настанет тот момент, когда он сможет собрать вокруг себя мощное демократическое движение.
...
Очень многое зависело от того, какую кандидатуру премьер-министра внесет президент после голосования. Ведь с этого момента, по сути, начинался старт президентской кампании 2000 года.
Вариантов у меня было несколько. Точнее, всего три. И очень важно было правильно их взвесить, соотнести, распределить на будущее.
...Хотя на самом деле существовала и четвертая кандидатура. Но сейчас, в конце апреля – начале мая, я ее уже не рассматривал. Игорь Иванов, министр иностранных дел. К Иванову долго и внимательно присматривалась моя администрация, имея в виду то обстоятельство, что он долго проработал вместе с Примаковым. С ним провели ряд предварительных разговоров. "На президентские и парламентские выборы пойду только в тандеме с Евгением Максимовичем, – говорил Иванов. – Пусть он возглавит проправительственную партию на думских выборах. В этом случае мне будет гораздо спокойнее работать премьером"...
Итак, кто у меня в списке сейчас? Николай Аксененко, министр путей сообщения. Тоже хороший запасной игрок. Опять он в моей "премьерской картотеке". Аксененко вроде бы по всем статьям подходит. Решительный, твердый, обаятельный, знает, как с людьми говорить, прошел долгий трудовой путь, поднялся, что называется, от земли. Сильный руководитель. Однако Дума изначально относится к нему неприязненно, встретит в штыки. Это хороший вариант, чтобы заранее разозлить, раздразнить Думу. Подготовить ее к конфронтации. А потом выдать ей совсем другую кандидатуру.
Вот только какую? Степашина или Путина?
Путина или Степашина?
Министр внутренних дел и директор Федеральной службы безопасности. Оба начинали в Петербурге, оба работали с Собчаком. Оба – интеллигентные силовики. Люди нового поколения, молодые, энергичные, мыслящие. Но какая огромная разница в характерах!
Степашин слишком мягок, немножко любит позировать, любит театральные жесты. Я не уверен в том, что он будет идти до конца, если потребуется, сможет проявить ту огромную волю, огромную  решительность, которая нужна в политической борьбе. Без этих черт характера я президента  России себе не представляю.
У Путина, наоборот, воля и решительность есть. Знаю, что есть. Но интуиция подсказывает: выводить Путина на ринг политической борьбы еще преждевременно. Он должен появиться позже. Когда слишком мало времени для политического разгона – плохо. Когда слишком много – может быть еще хуже. Общество не должно за эти "ленивые" летние месяцы привыкнуть к Путину. Не должна исчезнуть его загадка, не должен пропасть фактор неожиданности, внезапности. Это так важно для выборов. Фактор ожиданий, связанных с новым сильным политиком. Чрезвычайно тяжелая ситуация. Путина ставить пока еще рано. Эту паузу нужно кем-то заполнить. Заполнить чисто технически. Что называется, для отвода глаз.
...
...после мучительных раздумий я пошел на то, чтобы растянуть этот кризис еще на несколько месяцев. То есть предложил Думе кандидатуру Степашина. Зная, что почти неминуемо буду с ним расставаться.
Идти на третье подряд политическое обострение (после отставки Примакова и голосования по импичменту) было слишком рискованно. Степашин был стопроцентно проходной кандидатурой  в Думе, во многом благодаря лояльному отношению Примакова. Да, уже внося кандидатуру Степашина, я знал, что сниму его. И это знание тяжелым грузом висело на мне.
...
Путин должен появиться неожиданно. Когда наши политические оппоненты проявятся до конца. Когда в разгаре будет настоящая предвыборная борьба. Когда его решительный характер и жесткость пригодятся в полной мере.
...Но не только этот политический анализ останавливал меня от последнего, откровенного разговора с Путиным, который продолжал руководить Советом безопасности и ФСБ, ведать не ведая о моих планах.
Мне его было и по-человечески жалко. Я собирался предложить ему не просто "повышение по службе". Я хотел передать ему шапку Мономаха. Передать ему свое политическое завещание: через победу на выборах, через нелюбимую им публичную политику во что бы то ни стало удержать в стране демократические свободы, нормальную рыночную экономику.

Оригинал и комментарии

По переписи 2010 г. очень контрастная между регионами карта получается по проценту людей, которые живут в домохозяйствах, состоящих из одного человека. По России таких почти ровно 10%. Прежде всего это, конечно, "одинокие бабульки", но все же далеко не только они, что и покажут карты.

Карта по субъектам федерации. Больше всего в самых пожилых областях Центральной России, но не только: много и на Дальнем Востоке и вообще Севере, где проживают русские. Причем, на севере как раз максимум: Магаданская область на первом месте, Чукотка на втором, Мурманская область на третьем. Меньше всего в республиках, и не только потому, что они моложе, но там и не принято пожилым людям жить одним, и они чаще живут со своими детьми и внуками, что и показывала карта количества семейных ячеек в домохозяйствах.



Ну и по районам. Особенной разнцы между городом и селом тут нет. На селе, видимо, чаще проживают эти самые "одинокие старушки", но в городах самостоятельно в квартирах проживают и некоторый процент молодых людей или же разведенных людей и т.д., что уже реже бывает на селе. То есть эти два фактора как-то уравновешивают друг друга. Причем, на селе процент таких людей выше, чем в городах, в Центральной России, то есть где больше пожилых, а в остальной части наоборот на селе несколько меньше, чем в городах. Некоторые интересные наблюдения.

- Очень красиво в Московской области вырисовыается ареал к юго-западу от Москвы, где пониженный процент таких людей. Это объяснимо: самые дорогие места, тут и "одиноких старушек" меньше, чаще тут все же живут семьями.
-Ниже проценты там, где больше комнат в домах, где больше больше переселенцев из республик бышвего СССР, скажем, Калининградская область, северо-запад Алтайского края, юг Омской области, где множество людей приехало из Казахстана. Причем, там очень низкие проценты именно среди немцев!
-На Севере больше именно среди русских. Это отлично видно в Якутии, где у самих якутов резко пониженный процент. Очень высокий процент На Алеутских островах, Южных Курилах -  по 22%. То есть тут влияет удаленность и отрованность от "большой земли".
- В военных городах как правило самые высокие проценты. Рекорд на Новой Земле - 25%.
- А на последнем месте Малгобекский р-н Ингушетии - 0.28%.

Оригинал и комментарии