Недавние тренды рунета

angerona

angerona

Оригинал и комментарии

If you still have questions, ask. But don't argue. Because what I say is math. Unless you have another math (some people do), or another logic (there's plenty of them), please don't argue.

I'd be glad to see how all this changes if logic is e.g. linear. 

Оригинал и комментарии

Оригинал и комментарии

Оригинал и комментарии

Оригинал и комментарии

Оригинал и комментарии

Кандидаты мне попадались больше женщины, а также евреи. Насчет евреев было все ясно: преследуемые категории людей идут в первую очередь; насчет же женщин - в те годы ни одному идиоту еще не приходила в голову идея, что женщины не могут программировать, программистами работали в-основном женщины, кроме как в разных "ящиках" (НИИ по производству средств убийства людей), где зарплаты были дикие, и мужики туда ломились, из того принципа, что пусть все сдохнут, а моя семья будет хорошо кушать. Моя семья тоже хотела кушать, но у меня перед глазами стояли пять принципов ахимсы. Да мы и не голодали вообще-то. В отличие от нашей соседки Любы, с двумя "гавриками" и мужем в тюрьме. Конечно, сосед через стенку, который работал приемщиком стеклотары, на меня смотрел свысока, мол, ты чо, к тебе друзья придут, ты не можешь выложить 200 р на водку? (Нет, не могу, а разве это надо?)

Ну и так постепенно подбиралась вполне интеллигентная группировка. Нина Владимировна тоже к нам просилась, но я ее так и не взял; при всем моем к ней уважении, мне нужны были люди, которые будут пахать (ну типа). Людмила Павловна попросилась было, но передумала; Людмила Павловна любила говаривать, мол, ох, я на работу приду - и отдыхаю, а дома сплошная готовка, стирка, глажка, уборка, дети... Дети, да. У Людмилы Павловны сын потом стал "новым русским" - так хоть бы какое спасибо ей сказал. Ну это принято было у "новых русских", у кого в душе есть благодарность, из того уж "нового русского" не получится.

А так хорошо было. Наталья Ивановна, Валентина Юрьевна, Ольга Валериановна, Гриша Б., Саша Ц... Кстати, Ольга Валериановна была моя жена. В геологической промышленности это разрешается, чтоб супруги работали в одной команде, и даже чтобы один был начальником другого.

Насчет языка - я выбрал такой, с которым уже был хорошо знаком: фортран. Точнее, Фортран-4, он присутствоал на ДОС РВ. ДОС РВ - это "дисковая операционная система реального времени". Да; no shit, preemptive interrupts, смена задач, своп, резидентные программы, транзитные (или как их) программы; мультитерминальность (ну, это мы уже сами насобачили). 

Проблемы были с драйверами. Весь этот софт был не совсем цельнотянутый: хардвер был северодонецкий, и к ним нужны были драйвера. Все драйвера были написаны в Северодонецке одной левой; фамилию этой программистки я уже не помню, а по имени Ольга; потом ее забрали в кремлевскую спецбольницу, поддерживать тамошний софтвер - тут-то на кремлевских вождей и напал мор. Так что мы ей должны быть благодарны, если бы не она, Товарищ Брежнев еще бы лет десять прожил. Представляете, Брежнев дохнет в 1992-м; потом Андропов в 93-м, потом Черненко в 94-м... да нунах, уж лучше так.

Но нам надо было не помирать (цитируя известную поговорку японских заключенных в Минидоке), а работать. Так что я все драйвера починил, и драйвер диска, и драйвер терминала, и какие там еще, забыл уже. Драйвер терминала особенно; там если у тебя строка нечетной длины, то записывается в память неправильно. У каждого драйвера была таблица, где 4 слова были отведены под состояние; ну вот я на этой херне устроил стек состояний; эффективно получилось, ничо так.

Еще были разные вопросы принципа, а также жизни и смерти системы:
- message queue;
- common memory;
- live backup (так чтобы если на буровой вырубили свет (что случалось каждый день), то мы бы не теряли статус, а все программы знали б, где находятся;
- transaction rollback;
- pseudographics on the terminal - нормально так графики рисовали, художественно;
- хороший алгоритм сглаживания и детектирования событий;
- архитектура всей системы вообще (спизжено у Дийскстры, с его THE system);
- логгинг;
- слежение за событиями (вроде триггеров, по-нынешнему);
- приличная библиотека для работы со строками (ну чо, не впервой было);
- среда разработки;
- бекап (до гита оставалось четверть века);
- руководство по стилю программирования.

Чего тогда не было: никаких кюеев (их роль играли "технологи"); никаких тестов (их роль играли "технологи").

Да и бекап тоже... сначала у нас не было бекапа. И однажды оторвался проводочек у дисковода. Проводочек оторвался - значит, этот бит будет 1 при каждой записи.

Ну что ж. Бинарники-то нам не жалко, а вот сорсы - хуже. Сорсы пропали нах. В смысле, старший бит был взведен везде.

Ну и тут я озверел, сказал, все, ребята, никто ничего не делает, пока я не нарисую бекап. Сел и провел 24 часа в машинном зале, написал бекап, на ленты (ну и там сопровождающие технологии). После чего мы дружным коллективом восстановили наш код. Там главное было найти, где старший бит мог оставаться единицей (это в русских буквах).

Ну вот; это была техническая, софтверная часть.

Оригинал и комментарии

 Ну вот, и настал 1986-й год. Представьте, в начале 86-го мы и не знали, что это вообще за год будет. Комету уже забыли; сидели работали, у нас было все хорошо. В середине апреля я поехал в Речицу на очередные испытания. К тому времени я был большой любитель правильной езды в командировку. С собой брал чайничек, чтобы не у проводника брать его химикаты, а самому заваривать; от проводника только кипяток, и то, если в нашем вагоне нету, так можно в другом взять. 

Мы поехали с Колей Акимовым и с Филатовым. А еще я взял велосипед. К тому времени я стал завзятым велосипедистом; попробовав годик погонять на "Чемпионе", который мне давал на время Вова Чернов, наш же коллега, и муж Валентины Юрьевны, я уже понял, что не могу без велика, как Ватсон без трубки, и купил себе велик на велорынке, 70 рублей стоил. На трубках, да. Трубки у меня регулярно прокалывались, но я насобачился их чинить - разрежешь лезвием, заклеишь, потом зашиваешь, и клеем, и все норм. 

Вот, и я погрузил свой велик в отсек для багажа (мы ж в купейном ехали, чо), и с комфортом так.

Вообще моя идея была поехать посмотреть фрески Исачёва в Мозыре (или в Бобруйске? Нет, в Мозыре).

Так что в один прекрасный выходной я сел да попилил по Беларуси. Ну что, дороги ж там прекрасные, и водители тоже. Но почему-то я странным образом себя сдерживал от шальной мысли - свернуть в последний момент под какой-нибудь встречный МАЗ - и закончить все это, быстро и легко. Стоило каких-то трудов уговаривать себя, что не. Не. И нет, это не выглядело как желание покончить с собой. Это было желание покончить со всем этим. Ну как бы поднадоело все. Но не, уговорил.

Приезжаю это в Мозырь, заявляюсь в церковь. А там бабка, и бабка меня не пускает! Говорит, в велоштанах в церковь не положено! Да бля. Ну вот чо. Да ничо. Так я и не посмотрел на фрески Исачёва. (Впрочем, сейчас-то я Исачёва квалифицирую как голимую попсу - но тогда все говорили ему "вау"). К тому времени Исачёв как раз умер. Ну не будем, ладно.

Так что вернулся впустую.

25-е был последний день испытаний; Филатов то ли слегонца пьян был, то ли чо; короче, наша система говорит, мол, для оптимальности нужно 110 оборотов в минуту и нагрузку на долото 41 тонну. Это, конечно, все как-то слишком - но программа считает, что нет. Ну и Филатов бурмастеру такой - ну чо, давай! Мастер тоже был подвыпивши, и разрешил это дело. Буровая (125 тонн, не забываем) вся такая затряслась, как будто у нее оргазм, с диким грохотом (как море Чёрное к изголовью) - бубум-бубум! Мы так секунд десять побурили - и прекратили эксперимент. Нахуй-нахуй, сказал бурмастер. Но опыт получили. Получили, да.

Короче, на этом наши испытания завершились, и на следующее утро мы на электричке в Гомель. Ну или там дизель, а не электричка, не помню уже. 

Ну и вот у меня велосипед с собой; можно по Гомелю поездить (там красивый берег, и вообще ничо такой город; рынок тоже занятный) - а мне лень. Лень! И я четыре часа просидел в зале ожидания вокзала, читая книжку. Думаю, так я типа спасся. Потому что в то утро больше всего и выпадало радиоактивных осадков. Если б я ими там надышался, за четыре часа, я б тут уже давно ничего не писал. Как Рома Пронюк.

Ну и вот, и приезжаем вы в Питер; на следующий день на работе Коля Виноградов задвигает байки, мол, слышали, по Бибиси говорят, какой-то взрыв на атомной электростанции.

Я много лет думал, что был соучастником этого советского бардака, что требовал энергию, и был отложен ремонт, и т.д. Нет, я тут ни при чем; выяснил постепенно. Но ощущение ответственности как-то осталось.

К концу мая в общем-то все уже начали понимать масштабы - и наш профсоюз, или, наверно, наше КБ, вытащило всех детей сотрудников Речицкого отделения, в наш пионерлагерь "Чайка". Речицкие родители отнеслись к этому с пониманием и энтузиазмом (что вообще-то для них редкое явление; обычно тупизна зашкаливала - с нашей точки зрения). Детей привезли; тут же в баню на Дегтярной - т.к. на вокзалах везде были блок-посты, всех меряли на радиацию. На Мытнинской у них отобрали сандалики, а у некоторых и майки. Ну и там дезактивация, с каким-нибудь дегтярным мылом, вы ж понимаете. Короче, шок у детей; они-то думали (и им по телевизору говорили), что все под контролем.

В лагере "Чайка" им тоже не то чтобы понравилось. Во-первых, нет борща в меню. Во-вторых, заставляют бегать босиком на озеро, и там купаться. Так что пошли письма родителям, с жалобами. Меня отправили в лагерь разбираться. Ну что, я там нашел Асю (а она большая фанатка была этого лагеря); с Асей договорились, что она возьмет шефство над речицкими (да она уже там подружилась с некоторыми); поговорил и с речицкими детьми. Ну вот им все тут чуждо было.

Ну и стали поодиночке приезжать родители и забирать своих детушек. Последним приехал Рома Пронюк; он забрал не только Машу, но и всех оставшихся детей. Ну что ж. Родители, это их право. Если они хотят... Я проводил их; на прощание угостил всех мороженым в мороженице. Что ж поделаешь.

Наши туда, в Речицу, все равно ездили; возили из нашей гражданской обороны приборы ДП-5. В Речице их вскоре отбирала гебня. Что интересно - а гебня-то откуда знала? А им кто-то из этих идиотов доносил же.

В конце июня где-то решило начальство отправить туда в командировку Наталью Ивановну. Я тут взбеленился. Вы чо, сорокалетнюю женщину отправлять в радиоактивную зону? А если у нее потом будет рак, это кто будет отвечать? Ну и поехал я вместо нее.

В Речице уже народ как бы что-то понимал. Все знали, что вдоль Днепра, в кустах, полно дохлых птиц. Что радиация. Прибор как раз был у нас, и мы померяли везде; самое радиоактивное было - низ штанов Ромы Пронюка. Потому что он все выходные на даче проводил. Говорил - "землянику я сам ем и детей кормлю". Через несколько лет Рома умер от рака. Дети вроде бы нет.

Нет, не особо-то понимали. Их там отправляли в колхоз, в Хойницкий район, сено убирать. На мой вопрос - а не охуели ли вы, отвечали - "кто-то же должен это делать!" И там когда главный инженер Малин уехал к себе на историческую родину в Подмосковье, с семьей, его шибко осуждали, как предателя полигона, или что-то такое.

На полигоне начальник был человек умный и деловой. Там регулярно бульдозером сгребали небольшой верхний слой почвы, так что в общем-то ничего так уровень был. Ну 300. А в лесу уже тыща (забыл чего, микроретген в час?). Я там, увидев спелую рябинку, хотел сорвать ягодку. Меня остановили коллеги.

Ну и вот так вот. Ну я-то ладно, соблюдал. А потом после меня ездил Лев Михайлович; я думал, ну чо, физик, знает, как с радиацией дело иметь. А он бегом бегал от гостиницы до полигона, по обочине дороги. Ну Лёва, ну! Впрочем, ему от этого ничего не было.

В Питере мы тоже все меряли. Самое радиоактивное в Питере было - бороды у бородатых, да подоконники.

В августе у меня был отпуск; я в этот отпуск поехал попрограммировать по контракту, в Новороссийск. Там я жил один в гостиничном номере (редчайшее, по советским стандартам, явление), и работал в офисе с видом на бухту (не на Цемесскую, та дальше). Программировал на PL/I, ну и все такое. Для меня это был отпуск. Утром на пляже, читал документацию и планировал код; потом обед, офис, работа. Вечером шел от офиса в гостиницу, вдоль набережной, мимо пирсов, где стояли туристические суда (cruise liners). Т.к. софтяру я забацал быстро, и все у меня было готово, зашел раз на морвокзал, посмотреть, не покататься ли мне по Черному морю.

Пришел в гостиницу, включил бибиси на приемнике, постирал белые штаны (я их каждый день стирал), сбацал какую-то еду. Тут поднялся штормяга, ветром захлопнуло окно, оторвало антенну от приемника (я использовал телевизионную).

А утром в гостиницу стали поступать первые спасшиеся. С остановившимся взглядом, смотрящим куда-то поверх, на горизонт; босиком, вымазанные в краске. Толстых теток не было; спасшиеся были все здоровые молодые люди. Теток не было.

Вот эти два случая сильно изменили мой менталитет. Мне стало как-то стыдно своей нахрапистости. Как-то с тех пор я стараюсь, действительно, избегать последствий действий. Конечно, мое махание рукой не приводит к гибели сотен людей - но в душе-то именно так. Ты махнул рукой, а они умерли. Вот и стараюсь с тех пор скорее молиться, мысленно, за здравие. Не помогает, конечно. Не помогает.

Оригинал и комментарии

spamsink

application(std::cin, std::cout);

void application(std::istream &input, std::ostream &output)
{
    output << "something\n";

    while (!input.eof()) {
        std::string line;
        getline(input, line);

        std::string result = something(line);
        output << result;
    }
}

send("foo\n");
std::string reply = receive();
REQUIRE(reply == "bar\n");

Оригинал и комментарии

Другое дело Полтавская область; ох! Это ж такая красотища, холмы, rolling hills, как в Кентуках (и под Петалумой). И памятник Сковороде; ему я тоже поклонился. Но был я тогда в командировке меньше суток - что-то спешил очень тогда. Киев-Полтава-буровая, пофиксил систему, заночевал в вагончике, утром обратно. Обычно, конечно, надольше ездил.

Зато появились какие-то потенциальные то ли конкуренты, то ли смежники. Петя, высокомерный кандидат наук из Керосинки (так "Губкина" московского кличут) - он такой нарисовал программу, чтобы наклонное бурение визуализировать, и хотел нам помочь наклонное визуализировать тож, а то ж мы такие лохи, бурильщики-технологи, в науке не понимаем. Хотя к тому времени моя жена уже запрограммировала эту визуализацию, все три проекции. Что у нас народ с матмеха, это мы не рекламировали как-то, но было дело.

Петя показывал мне на экране проекции, а я спрашивал, почему у него отклонители такие борзые, что бурильная колонна (он ее, наверно, в жизни не видал) вдруг резко (не гладко) идет вверх, потом опять переламывается и идет вниз? А, говорит, это у меня реальные данные с реальной буровой. Ну, Петя, хуевые у тебя данные. Ну понятно, мы для него лохи, а он для нас. Обычное дело в практике программирования.

В Твери (этот город имел какое-то советское название, но я его успешно уже забыл) тоже были какие-то конкуренты, якобы. Как и в случае с Петей, их конкурентоспособность заключалась в относительной близости к Москве и министерствам. Они изготовляли систему для анализа каротажа.

Что такое каротаж - это сбор данных вдоль скважины. Вы опускаете какой-нибудь прибор и измеряете что-нибудь, например, магнитное поле. Я в этом не разбираюсь, но записать в базу данные такого рода - да нет проблем. Ха, кстати, о базе. Ну ладно, потом. 

Ну и вот, и эти люди, в тверском НИИ, стали все это дело программировать. На ассемблере, конечно, потому что они же крутые. Но как же все это программировать, если нету Операционной Системы? А ее не было, такой, чтобы их удовлетворяла. И они стали писать ОС. Назвали ее ОСКАР - "операционная система для каротажа". Понятно, что следующие пять или даже десять лет они будут писать эту "операционную систему", в процессе меняя концепции и защищая диссертации.

Над нами эти тверские учоные смеялись. Ишь, мол, выдумали, на фортране писать систему реального времени. У вас же, говорили они мне, ЭВМ постоянно занята вычислениями, "фортран же медленный". А чем она должна быть занята, недоуменно спрашивал я? Простаивать в таймаутах? Но они в ответ лишь качали головой. Что наша система уже работала если не во всех, то в некоторых уголках СССР, для них это было не аргумент. Лохи же программировали. На фортране, ха-ха-ха.

Таких учоных я встречал и встречаю всю жизнь. Сейчас у них вместо ассемблера С++ и, извините, Хаскель. 

Впрочем, как мне тогда было пох, так и сейчас. Раньше я только смеялся циничнее.

В 1985-м нам обещали комету Галлея. У нас в Питере ее было не посмотреть; надо было ехать поюжнее и глядеть на нее в ранние утренние часы. Мне было что-то любопытно; поглядеть на нее и попытаться понять, чем нам эта комета грозит (неужели в СССР что-нибудь изменится? Амальрику я не верил, да и 1984-й уже прошел). Самое подходящее место была как раз наша буровая в Речице; вот я и поехал. Ну там, опять же испытания; у нас в Речице все время были испытания второй очереди системы. К тому времени доставка "очереди системы" была совершенно тривиальным действием - берешь бобину ленты и везешь. При этом еще я где-то за мои драйверы наменял маленьких бобин, удобно в портфеле. Да и у нас в конторе наш механик Юра насобачился изготовлять маленькие бобины. Так что таскать большие хренации не было нужды. Ну вот, и я поехал, и Филя поехал (в смысле, Филатов), и потом еще наши подъехали.

Шура, например, с женой, балериной, и с ребенком, и с Аришкой заодно. Шура, т.к. назарабатывал денег у себя там в Магадане, так он купил машину, и припилил на машине, вот, с пассажирами. Жена его, балерина Ольга, в то время была немножко популярна в массах, т.к. по телевизору ее показывали в какой-то программе производственной гимнастики, где она в заднем ряду, в прикольных штанцах, размахивала ногами и руками. 

Вот они все такие приехали, и наши испытания буровой превратились немножко в цирк и карнавал. Т.е. днем мы, конечно, работали, нажимали кнопки и разные режимы, и смотрели, как там оно у нас и чо (а багов-то было довольно мало вообще... я все это валю на то, что программировали женщины; женщины вообще качественнее программируют, но идиотам хакерам это не впаришь), гуляли по окружающему лесу; и я, конечно, однажды под утро надел каску, рукавицы и ватник, и забрался на верхушку буровой - чтоб увидеть комету.

И не увидел. Так я и не узнал, что ж год грядущий нам готовит, 1986-й, и далее. Остался в неведении.

Зато в книжном купил себе книжку "как бросить курить". Меня к тому времени как-то смущало такое идиотское явление, что вот еду я на велике куда-нибудь в Сосново или Васкелово, и каждые 30 км останавливаюсь, чтобы покурить. Мне это казалось нелогичным. А бросить не получалось. Ну вот и купил книжку, ура.

Т.к. с нами был затейник Филя, то в последний вечер наших испытаний мы пошли праздновать. Настолько хорошо праздновали, что я даже не помню, где это было? Дома у Ромы Пронюка? В гостинице "Советская"? И то и то довольно близко к Днепру.

Ну а потом, напившись, мы пошли купаться; Филя сказал, что знает, где тут купаться (в Днепре); мы прошли там чота на какой-то островок отдыхающих, и полезли в воду; полезли почти все - балерина Ольга не полезла и осталась на травке. Странным образом (был конец июня) мы этот Днепр перешли; было не по колено, а ну примерно по пояс. Плавки я замочил, а голову нет. Ну вот блин, да. Днепр, где он? Окей, пошли обратно. Приходим - Ольги нету! Все сразу ломанулись ее искать, по кустам и в воде. А Шура сразу же ломанулся в гостиницу, потому что он эту балерину давно знает (ребенок уже в школу ходит). Через где-то час поисков балерины вернулся Шура; говорит - а, она там, в номере, спит уже.

Ну блин, да.

Шура вскоре эту балерину бросил и женился на Аришке, что было, конечно, очень даже замечательно. (Потом они уехали в Бостон, потом у них завелся стартап... в общем, все у них прекрасно, двое умных людей, рад за них.)

А я с утра, с полного бодуна, я поехал на перекладных (электричках-дизелях) в Киев, точнее, в Головки, под Киевом, где меня ждала семья. Мне было настолько плохо, что я решил - вот! Ура! Подходящий момент бросить курить! И я бросил. По книжке. И с тех пор не курю. Ох тяжело было... если б не книжка, не получилось бы. Потом я эту книжку подарил Любе Варгановой, чтоб она тоже бросила. Но Люба эту книжку потеряла где-то - и курит до сих пор. Откуда я знаю? Да звонил ей как-то недавно.

Оригинал и комментарии

Оригинал и комментарии

А директором у нас был Роман Юрьевич Равич-Щербо. Ну практически родственник автора "глокой куздры", которая штеко будланула бокра. Вид у него кинематографический, речь хорошо поставленная; любовница... ну да ладно, не будем; он потом развелся и на ней, на Ольге женился; Ольга тоже классная, таких главбухов не бывает.

Короче, у нас было хорошо. Леонид Григорьевич был зам по науке; еще был какой-то мудак по общим вопросам, и у него были странные закидоны.

Однажды (а я с утра был в библиотеке, у меня было такое право, по средам в библиотеку с утра) этот зам заходит такой в нашу комнату ("open space"), а время уже этак 8:15, и застает мою жену перед зеркалом, причесывающеюся. Этот идиот пишет какой-то акт, мол, инженеры в рабочее время причесываются. И созывает профсоюзное собрание. Его-то какое собачье. Ну или Эльвина Гургеновна, женщина, напуганная гебней еще когда ее папу при ней арестовали и отправили в Гулаг, созвала, раз Так Надо. И на этом собрании эти мудаки (я про наш рабочий коллектив) осудили мою жену и составили какой-то протокол собрания. Кстати, на вики есть Гурген Рубенович Карапетян - так это не ее папа, а ее двоюродный брат, летчик-испытатель, последний Герой Советского Союза. А папа ее - Гурген Бейбутович.

Да ладно, я Эльвину Гургеновну жалел; и все ее жалели, до самыя ея смерти. Конечно, в целом-то она была важным компонентом здоровой атмосферы в отделе, чо уж там.

А в нашей команде я выметал нездоровые элементы железной метлой.

А зато до хрена было замечательных людей. Ира Кузнецова. Арина Алексеевна... про нее вообще можно отдельную песню писать.

Люда Богатская поехала на примат (это факультет такой в университете) подбирать выпускников, для распределения. И ей попалась эта зараза. Ну окей. Она приехала к нам в контору, поразведать. Спросила меня - "а вы лентяев берете?" Нет чтобы мне ответить - берем, берем, мы всех берем! - я ответил в соответствии с законом - поздно дискутировать, вас уже распределили, так что приходите.

А она ни в сентябре не пришла, ни в октябре. Где-то в конце года только явилась, не запылилась. Потому что ездила проводницей, зарабатывала деньги.

  true match {
    case operation1(arg1, arg2) => ...
    case operation2(arg3, arg4) => ...
    case operation3(arg5, arg6) => ...
  }

На вахте сидел дядя Саша. Ему было под 80; боевой! С прибаутками и прибамбасами. По-моему, это от него я услышал "смех-смехом, а пизда кверху мехом". 

Ну вот так вот мы и жили, не тужили, лепили нашу систему, и не сказал бы, что потихоньку; довольно интенсивно. Когда мы с Женей Пыряевым поставили эту самую ДОС РВ, то и для девелопмента ее ж использовали, понатыкали мониторов (5 штук) все бежит в параллель, любо-дорого; два принтера, две лентопротяжки. Пять человек одновременно за пультами работают, милое дело.

Оригинал и комментарии

enkidus

Оригинал и комментарии

Оригинал и комментарии

Оригинал и комментарии

Культурная жизнь. 

Нет, так-то это было советское учреждение, и когда Брежнев вялым манием руки повелел всем готовиться к Олимпиаде, и для граждан ввели какие-то ступени боеготовности (я сейчас нахожусь в стадии "бодрость и здоровье"), то нас иной раз даже не то чтобы гоняли на стадион, нет, мы с удовольствием ходили, и там бегали "за отдел". Из меня бегун тот еще, я стометровку быстрее 14 секунд в жизни не мог пробежать; но в нашем спорте главное было - участие. Ну вот, участвовали.

Но это фигня, у нас и самодеятельность была, в каком смысле? В переносном.

Т.е. вот мы с Гришей и Валерой выпускали "Оптимальную Правду". Первый номер был в формате стенгазеты, а последующие - в формате газеты, размером примерно с "Пионерскую Правду" (да, в СССР у каждого была своя правда). На первой странице как правило был большой портрет Леонида Григорьевича, и передовая за его авторством. Например, "О Предотвращении Последствий Действий". 

Ну это ладно. В стенгазете печатались стихи Исака Матвеича, мои стихи и песни. Одна песня, За Все Хорошее, вызвала было некоторый ажиотаж. А письмо квартета Абба в Нобелевский комитет, где они сетуют на то, что нобелевку по литературе дали не им, а, например, Бродскому (ну или Зинику, я забыл уже) пользовалось популярностью, и нас спрашивали, где нам удалось раздобыть это письмо. Ну где, где, что, у нас нету ручек и бумаги, что ли? Взял да навалял.

Также некоторую панику вызвала критическая заметка о беспорядках в книге учета прихода и ухода. Так-то у нас было приходи кто хошь когда хошь (хотя были и инциденты - но я именно что приходил и уходил когда хотел; Саша Цвеер приходил к двум, а уходил в полночь, предварительно сделав бекап - система его предупреждала, мол, бросай все и делай бекап), но книга учета лежала на тумбочке на четвертом этаже. Так вот, в этой книге порядковые номера прихода и ухода были не отсортированы. Ну понятно, что это я все и прикалывался над системой - а в стенгазете критиковал. Так вот, тетя Катя, которая этой книгой прихода и ухода заведовала, потом, прочитав критику в стенгазете, перенумеровала все записи прихода и ухода. Мне ее стало жалко, и я так больше не шутил.

А еще у нас была театральная самодеятельность. Тут, конечно, выдающийся сценарист-постановщик А.Гезенцвей сыграл свою роль.

Я с ним пытался соревноваться, и однажды поставил спектакль под названием "Протокол Одного Профсоюзного Заседания", где товарищи сидели за столом (а удобно, их текст перед ними и лежал) и несли всякую хуйню про соцсоревнование и экономию ватников к зимне-летнему сезону. Но это было не смешно, потому что близко к реальности. Зато Гезенцвей ставил постановки, о!

Однажды у него Коля Виноградов играл буровую установку. Коля длинный, он встал такой, расставив ноги, и что-то там крутил в руках, карандашик, что ли. Вокруг него бегала Лена Колотова и управляла. Потом Коля сжимал рукой клизму, и скважина давала то ли выброс, то ли фонтан (я уже забыл различия, но они существенные). Скважина оказывалась нефтяной.

Шоу эти давались на разные советские и несоветские праздники. Например, на восьмое марта. Меня заставили раз написать четырехстишия к восьмому марта, каждой женщине, в соответствии с их годом рождения (там какой-то "китайский нах гороскоп" замешан). Я написал два варианта, один официозный (скучнейший), а другой более зверский.

"Кролик встретил взгляд змеиный - это Роговцев с Эльвиной" - этот стих мне Эльвина Гургеновна не простила никогда.
"Есть у нас еще корова - это тетя Пишпарева" - Нинель Александровна, довольно дородная (по тем временам) не обиделась, а посмеялась.Хорошая была женщина, мы с ней потом собственные вектора большой матрицы считали на БЭСМ-6.
"Раньше две собачки были, и не лаяли, а выли; появилась нынче шавка, стала на машину гавкать" - это про Людмилу Павловну, Валентину Юрьевну, и примкнувшую впоследствии Арину Алексеевну.
"Есть у нас два крокодила - это Ольга и Людмила". Ольга - это моя жена, а Людмила - это Людмила Леонидовна, которую я же и заманил в нашу контору; умная женщина; научила меня правильно разговаривать с людьми, спасибо ей за это огромное.

Последнее такого рода событие было уже в разгар перестройки, когда какой-то немецкий Jakob был на телевизоре популярен, в зеленой рубахе и розовых штанах он нес какую-то хрень. По этому случаю я на Новый Год надел белые штаны, красную рубаху, зеленый пластмассовый галстук; нарисовал себе узенькие усы, как у пимпа, надел черные очки и прилизал волосы. У Исака Матвеича попросил проверить текст моей речи на немецком, и вышел и стал нести "Meine Damen und Herren!..." - народ оглядывался, спрашивая, кто это вообще такой - человек, с которым они десять лет работали, и тут здрасьте, guten Abend. Считаю, это был мой крупнейший сценический успех.

Ну а так-то совконтора же. Чаи ровно в 11, и потом ровно в 4, что ли. Приходили и люди из соседнего отдела, и даже дети людей из соседних отделов, например, смешливый Антошка, который печенюшку не мог доесть, потому что ржал над каждой шуткой. Антошка тогда в тридцатке учился. Я пытался его приобщить к программированию, но он тогда не проникся. Потом уже, лет через семь, мы вполне так забацали форт на паскале, на базе механизма виртуальных методов в паскале - спасибо Антону Милкерсу.

Другой сын сотрудницы, Киры Гуговны, был студент-физик, Лев Михайлович, и помогал Кире Гуговне программировать, какие-то там геологические, что ли, расчеты. Я ему предложил поработать с нами на полставки. Начали мы на полставки, потом он подсел, бросил свой физфак, пришел на полную ставку, и мы много лет с ним успешно трудились, форт забацали, потом в кооператив пошли, потом основали "СВОП", конторку нашу полуподпольную, потом разбежались. А, не, мы же еще с ним в Институте Арктики и Антарктики работали, после кооператива. Со Львом было нормально работать.

Ну и вот, и так мы жили не тужили. Посылали ли нас в колхоз? Да пару раз, наверно, куда-то в Шушары; как-то это не было критично. Иногда посылали нас помочь кладовщице привезти какие-то канцтовары со склада, и мы ездили с ней на склад и грузили канцтовары. Карандаши, резинки, дырокол (один), папки, ножницы. Все это считалось очень важным.

Контора была на 12-й линии, дом 13, и в те поры на Васине в общем-то можно было пообедать. Во-первых, молочная на 10-й линии, между Большим и Набережной; ох любил я ее. До сих пор скучаю по молочным... здесь ничего такого нет, чтобы вот можно было зайти и поесть каши. Ближайшее место - Лас Вегас, где в буфетах по утрам что-то такое есть, а так - увы. Еще было что-то такое на 11-й линии, что-то "Петровское", жаркое в горшочке, всякая такая фигня с претензиями. Я почему-то туда с Ниной Владимировной ходил. Она это дело любила, а мне было с ней интересно поболтать. Еще была райкомовская столовка. Райком КПСС. Туда так, через центральный вход, не пройдешь, ну или партбилет нужен, хз - а вот с заднего хода вполне. И там такой разливающий, Яша, прямо как у Чехова, выдавал суп и второе. Очередь была. Однажды стоим такие, и входят двое таких в пиджачках, в галстуках, и без очереди; я им пеняю, мол, куда это вы, граждане? (а они-то не граждане, они товарищи) - и они мне такие: "мы - аппарат!" Вот хуясе, вижу живых аппаратчиков. Онемел.

Еще было, например, детское кафе, забыл, как звать, на Среднем, на 15-й, что ли, линии. Так-то там ничо так, тоже с претензиями. Но однажды мы там поели пирожков - и траванулись нах. Сальмонеллез. Я, Людмила Леонидовна, Яша Печатников, Саша Цвеер, Гриша Бриль. Сальмонеллез - это по приятности примерно как операция на челюсти (знаете, когда десны разрезают и напильником пилят кость, вот такое). Хуже со мной еще не бывало. А Саша и Люда вообще навсегда испортили себе желудок этим делом. Конечно, попытки куда-то жаловаться, в какие-то СЭС, кончились ничем (для нас). Ну, наверно, кто-то кому-то передал какую-то сумму, как это было принято в СССР - но я ничего про это не знал и не понимал. Гриша понимал, но толку-то.

Но в целом, коллектив был очень даже. Т.к. больше 50% женщин, и зарплаты небольшие, то каких-либо конфликтов не было. Не, ну вот один помню. Валерий Иваныч раскапризничался и потребовал, чтобы его назначили ГКП. Так-то я был ГКП, главный конструктор проекта, то есть. Но у Валеры были рычаги, о которых мне не рассказывали тогда, это я сейчас знаю, что он угрожал. И чо, ну ничо, я стал руководителем группы; зарплата та же, работа та же; а должность мне всегда пох была. И чо, Валера сейчас, я надеюсь, давно сдох (с одной-то почкой), а я тут куролешу, вас развлекаю. В итоге-то не хер ли с ним? Вот; но меня он ненавидел и до того, и после.

Однажды мы с Гришей приехали с буровой с готовым алгоритмом расчета проходки. Наши "технологи", они же "геологи", они же "математики" как-то не могли нарисовать дельный алгоритм, который по имеющимся входным данным вычислял положение долота, глубину скважины, сам факт, что долото на забое или нет, и когда на забое, то скорость проходки. Там много факторов нужно учесть; мы в Речице с Гришей все это понаблюдали и пришли к выводу, как надо. Вернувшись, нарисовали "лист изменений" (это так тогда пулреквесты назывались; Коля, который как раз был вместо Валеры, который был в отпуске, подписал это дело, мы имплементировали, вставили, и вопрос закрыт. А то вечно то одно, то другое неправильно считалось. Тут Валера приехал из отпуска, узнал, что без него алгоритм разработали, и стал буянить. Требовать, чтобы откатили. А мы такие - не, проехали. Тогда он написал пулреквест, чтобы откатить к "его" алгоритму. Ну пиши, пиши; я ж этот пулреквест не подпишу. Так ему и пришлось проглотить обиду. Да не хрен ли с ним, со стукачом. Пусть он там вертится на сковородке. Он много кому жизнь попортил, как впоследствии оказалось.

Оригинал и комментарии

20_00

Оригинал и комментарии

Оригинал и комментарии

amalgin

amalgin

makkawity

Важное примечание - когда Андрей говорит о 50%-вероятности падения режима, он имеет в виду не сейчас, а сильно среднесрочную перспективу.

tttkkk

По поводу вероятности - при полном понимании условности и ненадёжности таких "цифровых" оценок: после лекции попил чаю с одним нашим дипломатом, о котором я очень высокого мнения и который в СК оттрубил немало. Он говорит: скорее, 40%, в перспективе 20-25 лет, и вероятность, по его мнению, медленно снижается с течением времени.

Оригинал и комментарии

Оригинал и комментарии

Филя-то, до того, как стать электронщиком, был телефонистом. Да и когда к нам пришел в электронщики, он оставался ответственным за конторскую АТС. Так что сомнений насчет его роли ни у кого на самом деле не было. Филя иной раз, для повышения откровенности собеседника, делился какими-нибудь интимными сведениями из жизни сотрудников конторы, мол, эта - любовница вот этого, и родила от него. Ну и все такое. В молодости Филя носил красивую гриву, играл на гитаре, ездил на Кавказ скалолазом, гонял на велике почти как профи. У нас он уже был не столь волосат; но любил поразвлечь публику веселой беседой, как он наполовину цыган, как он на Эльбрусе куролесил, все такое. Мы с усмешкой слушали. Лев Михалыч так и называл его, цыганом.

Я, хотя и ценил филин профессионализм, не любил его. Ну представьте, заходит в машинный зал и начинает в Женю кидаться бумажными шариками. Женя человек мирный, он вообще не знает, как на агрессию реагировать. Я тогда Филю как-то вытолкал (а мог бы...), но в общем, не забыл ему это.

Так вот, а когда Эльвина Гургеновна вернулась из отпуска, она и назначила Филю руководителем группы электронщиков. Ну и слава богу; профессионально он был очень даже. И форт, кстати, потом освоил быстренько. Но опять же, иллюзий у нас на его счет не было.

Другое дело Валерий Иваныч. 

Однажды в контору пришел такой "Сергей Иваныч" (ну, я уже поминал "Первый Круг"), типа повербовать; со мной он говорил о монадах и пытался из меня что-то такое выпытать, мол, а кто такой Эйдья. Ну есть такой сотрудник, чо. Но я быстренько сообщил Леониду Григорьевичу об этом факте попытки контакта. А вот другой человек - не сообщил. Кадровичка-то наша, она с нашей Эльвиной Гургеновной подруги были; ну так она в курсе была. Только Эльвина Гургеновна не выдала, кто был этот второй, который не рассказал. Это я потом уже узнал, от третьих лиц, из надежного источника. Это был Валерий Иваныч.

Валерий Иваныч был всю жизнь циничен и недоволен. И еще он был член КПСС. Так-то мы членам КПСС не доверяли никакой подпольной литературы, самиздата, вообще всякого такого. Так что в этом смысле про то, что мы Галича распространяем, он не знал. А то б мы погорели, конечно. Но так-то он же доносил, наверно? Был еще какой-то ебанатушка в нашем отделе, он сидел в нашей комнате, неведомо чем занимался, и однажды у него на столе обнаружили донос. Понятно, что на меня. Ну посмеялись; и я посмеялся. На эту тему как-то все, хоть и боялись стукачей, а шутили резво.

Например, Вова Больщиков (член КПСС) сидит такой, картонные карточки вырезает. Саша Цвеер его спрашивает - Вова, что ты такое изготовляешь? А я, - говорит Вова, - на вас, на диссидентов, картотеку завожу. Валерий Иваныч, тут же сидящий, громко ржать. Ну чисто как старший по званию. Потому что Вове показать если "Доктора" (ну ладно, не "Доктора", он не знал, что это такое, а "Архипелаг") - он бы тут же понесся докладывать, пока другие не донесли.

Вова потом перековался. Он поехал в Сирию, как технолог бурения, заработал там большие деньги - но совершил одну ошибку. У него была черная борода, и он поехал в Сирию небритый. А в Сирии при старшем Асаде всех небритых мели, как братьев мусульман. Мухабаратчик видит, что черная борода - может и застрелить тут же. Так вот, и Вова понял насчет гебни, как сирийской, так и советской. И больше все. Из партии не ушел, но отношение выработал правильное.

В конторе был очень странный профсоюз. Однажды они решили взять власть в свои руки. Решать производственные вопросы, и кого наградить премиею. До того рулеса были простые: отдел, занявший первое место в первом квартале, получает пайку; во втором квартале - две пайки; в третьем - три пайки, а в четвертом - четыре. Ну т.к. нельзя же все время занимать первое место, то наш отдел дружно оттягивал все эти рацпредложения, изобретения, достижения, вступление в Ударники Коммунистического Труда до четвертого квартала. А другие отделы обижались. Ну мы же не идиоты были, да. Я, собственно, и был профгруппоргом, и мы так с менеджментом и организовывали это все.

Так вот, а профсоюз (профком) решил, что они теперь главные, и будут устанавливать правила и нормы. Например, нам, программистам, чтобы за исправление ошибок в программах деньги не платить вообще. А платить за нормолисты; лист распечатки сорсов приравнивался к четверти чего-то там, типа А1. Или даже к осьмушке. Я смеялся, Леонид Григорьевич смеялся. Но на профсобрании на него наехал один коммунист, дескать, а как это некоммунист имеет право критиковать коммуниста? А хз как. Как-то так. Но дело далеко не пошло, т.к. этот коммунист очень вскоре в пьяном виде на машине задавил человека. Ну и все. Из партии его выперли, и что теперь. Теперь он простой беспартийный. Пусть скажет спасибо, что из профсоюза не выперли. Куда он дальше делся - бог знает, я не интересовался.

Так-то с силами, извините, правопорядка мы редко сталкивались. Вот один раз вдруг позвонили из Кировского, что ли, райотдела милиции, позвали Аришкиного начальника. Т.е. меня. Стали мне впаривать какую-то хрень, мол, она там картины украла... охуели совсем эти менты. Я пошел к Коле Акимову, который был у нас "партгруппоргом" (а я ж еже профгруппорг), и сказал, мол, поехали-ка, Коля, в Кировский райотлел, разъясним там ментам, что за ценный кадр наша Арина Алексеевна. Но Коля, бля, ну коммунист же, да, короче, Коля чуть в штаны не написал, в милицию ехать разговаривать. Я ездил один.

А так, у нас текла своя, подпольная, жизнь. Обмен подпольной литературой. Я что-то приносил, другие приносили. Саша Гезенцвей, по-моему, принес "В Круге Первом", но на английском. Так что я его на английском читал первый раз когда. Саша Цвеер приволакивал много интересного тоже; иной раз и вполне казалось бы советская книжка - о еврейском подполье во время войны, в Беларуси. Но к тому времени эта книга была де-факто запрещена, как пропаганда сионизма. Еще у него был текст нобелевской(?!) речи Орвелла. Текст перевода. Я взял почитать, и, по особенностям печатного текста, понял, что это первый экземпляр, что это его жена, Алла, и переводила. Да. Сказал Саше, что надо бы подзамаскироваться все-таки. Но Саша ни хрена не боялся, Когда он уехал в 89-м, этот текст остался у него в ящике стола.

А Марк Ольхович, тот вообще. Раз приходит такой на работу - налысо постриженный. Это чо? Молчит. А потом бац, и в очередном приказе про квартальные премии ему ноль. Депремирован. Что за фигня. Не то чтобы я был особо высокого мнения о трудах Марка, но все-таки работает же человек. Пошел к нему выяснять. А это он был на демонстрации отказников, на Дворцовой, и его замели, продержали 15 суток, и вот теперь контора обязана его депремировать. И что ему настоятельно рекомендовали именно мне и не рассказывать. Ну да, ну да, я ж известный скандалист, это верно. Но, т.к. все уже точки над и и над ё поставлены, так чо теперь. Посмеялись.

А потом всё равно все уехали... кто мог.

Мне однажды достался, на долгое время, сборник текстов Галича. Ну, от попа Овсянникова, как и многое другое доставалось. И вот мы решили, небольшой группой сотрудников, набрать этот текст на ЭВМ, да распечатать и сшить в книжку. Делали мы это примерно вшестером; даже Ира Ку участвовала. Ире обычно ничего не показывали, за ее наивность. Покажешь ей такой, скажем, "Архипелаг", а она такая - "ой, откуда это у тебя?". Щас, адреса и явки.

Ну вот; и ничего так, набрали Галича; я нарисовал программку, чтобы распечатывать аккуратно, с номерами страниц. Один экземпляр подарили Сергею Сергеевичу Мещерякову - это у нас работал такой геолог, по совместительству писатель-фантаст, милейший человек. Курил очень много, от того и умер. 

Так вот, и ни одна ненужная собака ничего про нашего Галича не узнала. К этому изданию Саша Цвеер еще добавил "Кадиш". 

Эх... адреса и явки.

В августе 91-го (т.е. 29 лет назад как раз) на этих же принтерах, на всех сразу, распечатывали листовки. Я там уже не работал, но народ-то работал. Листовки, потоком. 

А больше все, на том политика и закончилась. Стала не нужна.

Оригинал и комментарии

У нас были смежники, Минский Институт Технической Кибернетики (ИТК). И у них уже как бы была система управления бурением, САОБ, навалянная на ассемблере, с качеством кода примерно таким, какое я сейчас вижу у наших смежников на моей нынешней работе. Типа IF (X != 0) X := 0.

Но это я потом все узнал, а так пока я изучал статистику, тогдашний машинный лернинг, технологию бурения, шарошки всякие, давление на манифольде. Мы просто сидели за столами и тупили в книжки и документацию. Нина ходила в ИЭМ (Институт Эксперименальной Медицины), где стоит памятник собаке, где начальницей была полоумная Бехтерева, и где в коридоре вы могли встретить лаборанта с котом в руках, а у кота из головы торчит разъем для электронного кабеля. Была причина ненавидеть их, короче. Была. Но были там и интересные люди, например, одна интересная девушка, лаборантка, дочка академика Аничкова (да, родственник мосту), который в своих мемуарах писал, как его папа в детстве лазил под стол, где Некрасов с друзьями играл в карты, и завязывал Некрасову шнурки на ботинках, друг с другом, чтобы когда Некрасов встал, то тут бы и рухнул.  (Ччерт, это я начитался Зиника, такие предложения городить.)

Я там что-то такое экспериментальное программировал; а потом, когда наши смежники из ИТК стали производить (на имитаторе) какие-то логи, я программировал упаковку данных, чтобы на перфоленту уходило не дикое количество бумаги. Ну там чо алгоритм, есть точность, есть пределы дельты, все это записывается в конфиг, который раз в час повторяется на выходе, а так - записи, зазипованные донельзя. Слова "зазипованные" тогда еще не было, но мне, алгебраисту, все это было абсолютно тривиально; я только наслаждался собственно программированием. Чем были заняты Валера, Гриша, Клим, Коля - я понятия не имел. Они вроде бы изучали документацию на минскую систему. Блоксхемы, скопированнные на каком-то советском копирователе, розовые и нечитабельные.

Потом мы с Гришей и Валерой поехали в ИТК. ИТК в Минске находится через дорогу от Института Математики, в который я до того регулярно наведывался, брал там копии всякого софта для Минск-32. К тому времени я уже любил Беларусь как родную. Песни пел ("Александрына...")

Мы ходили в этот самый ИТК, а также в ихнюю какую-то лабу, смотрели там на этот продукт кибернетических умов. Программисты там были разные; одни в халатах (и в халатиках) скромно что-то кропали; другие же нагло ржали, читали Godfather на языке оригинала, и смотрели на все свысока, с вершин их кибернетики. Ну или кибенематики - это слово как раз становилось популярным у тех, кто был в курсе. Мы с Гришей тихонько посмеивались над их  IF (X != 0) X := 0, но, с другой стороны, нам противопоставить было нечего, а критиковать, лежа на диване, как-то все-таки неудобно. Изучать там было не особо чего - много ли можно нахерачить на ассемблере, да еще чтобы работало. ЭВМ была М6000, это советский (северодонецкий) аналог Хьюлетт-Паккарда, HP2100; по мне так машинка хорошая, только что операционной системы не было (почему-то); т.е. так-то ОС существовала, но система была наваляна прямо на сырое железо, гуляй - не хочу.

Т.к. мы командировочные, нам полагалось кутить. Мы покупали в ближайшем магазе банановый ликер... с тех пор я банановый ликер не пью. А еще однажды мы сходили в ресторан. Я, чисто исторически, в ресторане был третий раз в жизни - небогатое детство, крестьянская культура в семье, для меня рестораны ассоциировались с фильмом "Бриллиантовая Рука". Ну вот, и я типа пошел с ними (с городскими) скорее в роли наблюдателя, чем потребителя. Орала громкая музыка ("листья жгут"), посетители танцевали. Я к тому времени уже вышел из возраста, когда хотелось добыть автомат и перестрелять всех отдыхающих алкоголиков, но далеко еще от этого не ушел, смотрел на людей с отвращением. Валера пошел танцевать, подцепил себе какую-то бабу, и типа дальше с ней тусовался. А мы с Гришей сидели беседовали о чем-то, скорее всего, о программировании. Гриша человек мирный и культурный; я человек дикий и интенсивный; но мы ж программисты!

Там же, в Минске, мы от неча делать изготовили первый выпуск нашей стенгазеты "Оптимальная Правда" - со всякой смешной хренью про нашу жизнь убогую. Единственное что я возражал - употребление слова "Крыжополь" в газете; в существование этого города я просто не верил. Да многие и до сих пор не верят. 

(на снимке - крыжопольчанки)

Оригинал и комментарии

Оригинал и комментарии

Оригинал и комментарии

Оригинал и комментарии

Оригинал и комментарии

Оригинал и комментарии

Оригинал и комментарии

Другим компонентом нынешних южнокорейских «прогрессистов» стали выходцы из радикального левонационалистического студенческого движения восьмидесятых годов. В те годы в общественно-политической жизни южнокорейских университетов доминировали радикалы, идеология которых представляла собой причудливую смесь марксизма-ленинизма и корейского национализма. Эти люди не слишком утруждали себя учёбой и проводили время в драках с полицией и чтении марксистской и националистической литературы. Значительное их большинство в те времена в той или иной степени симпатизировало Северной Корее – по их мнению, стране, в которой построено национально чистое и социально справедливое общество.

Оригинал и комментарии

На полигоне стоит эта буровая, Уралмаш-125, к ней вагончик, где бурмастер ручки крутит, управляя; другой вагончик, где наша система; еще вагончик - столовка, и вагончики, где геологи да инженера сидят что-то там куролесят. И рядом лес, соснячок такой; в нем грибы - маслята, польские, зялёнки, падзялёнки; лепота!

Геологи у себя в вагончике делают какие-то пробы, керны изучают, промывочную жидкость что-то там анализируют. Промывочная жидкость - это что накачивают в бурильную трубу; она там внизу, на глубине 3км, выливается через шарошки, и идет вверх, уже вытаскивая набуренную породу. Характеризуется давлением на манифольде и количеством оборотов насоса (от которого линейно зависит поток жидкости). Ну что за жидкость - глинистый раствор, с добавкой всякой фигни типа алюмокалиевых квасцев да соли. Потому что вообще-то там, под Беларусью, километровый слой поваренной соли.

Ну, геологи - это профессионалы, они заняты тем, в чем разбираются. Бурильщики - это понятно, людям платят 500 р в месяц, и они отвечают за все эти железяки. А еще есть "инженеры-электроники" и "инженеры-программисты". Ну, "электроники" - это ладно; Валера Саблин починял ЭВМ по мере поломки, т.е., регулярно.

А вот "инженеры программисты"... там был один мальчик, и две девочки. Первые годы они изучали систему, изготовленную в Минске - тупо смотрели на блок-схемы, и так проводили дни. Они бы и на код смотрели, да систему команд не знали. А в обед, конечно, теннис - два часа тенниса каждый день, полезно для организма.

Потом эти инженеры перешли на изучение нашего кода. Мы блок-схем не рисовали, а сразу код писали, ну и документацию, чисто какая архитектура, как там месаги ходят (центром рассылки мессагов была программа "Секретарь"). И вот теперь они годами тупили в наш фортран. У нас уж и комментариев до хренища. Но непонятно. Питерским понятно, а речицким непонятно. Ну, такие уж "программисты". Фортран за эти годы так и не поняли. Да и не больно надо; у них же там то субботники, то комсомольские собрания; опять же комсомольский прожектор.

Однажды я с их доски объявлений содрал, себе в коллекцию, боевой листок Комсомольского Прожектора - осуждающий какого-то помбура, со знаменитой фамилией Муха, который, мол, был замечен пьяным; другой рабочий вообще в вытрезвитель попал. Мы их всех осуждаем и призываем.
 

А, и еще возложение цветов, по советским праздникам. Ну и за грибами, между обедом и чаепитием. Заняты люди.

Иногда они приезжали к нам в Питер, в командировку, и тоже сидели и изучали код наших программ. Тихие такие. Расскажешь им что-нибудь - слушают внимательно. Понимают ли - бог весть.

Мы для них были какими-то верховными божествами. Однажды мы с Аришкой приехали туда (вот с ней-то я и ходил в синагогу пиво пить); она сидит такая на крылечке вагончика нашего (где ЭВМ), и курит. Для белорусской культуры тех времен курящая женщина - это примерно как если бы я сейчас на работу в юбке пришел. Т.е. все это законно, но глаза лезут на лоб. Поэтому Арину из уважения называли Мариной. Ну что, Арина - это ж что-то крестьянское; а Марина - это о! "Марина пишет, что сломала ногу".

Короче, нас боялись. Меня боялись, Аришку боялись, Гришу боялись, Волчегурского боялись, Стремилова боялись.

Вот как-то раз я иду по тропе от столовки к нашему вагончику; поперек тропы стоит какая-то железная хрень. Я эту хрень взял, откатил, чтобы не мешала, пошел дальше. А Филатов мне потом говорит - ха, это ты железяку убрал? Ну я. Это, говорит, я нарочно поставил, для опыта над местными. Ну да; местные ее обходили по кругу. Типа поставлено - значит, так надо.

И однажды я приехал это на полигон, а в вагончике не на чем сидеть. А где, спрашиваю, стулья? А их начальство взяло себе в кабинет, они ж вертящиеся. Ну окей, я пошел, где-то нашел пару стульев, забыл уже, вертящиеся или нет (я не верчусь). Поставил. А потом мне донесли, что начальство там у себя в кабинетиках трепетало, что я сейчас приду, дам им по жопе, и отниму стулья. На самом деле я просто в Питер позвонил, сказал, чтобы прислали еще стульев, нам надо для работы.

Буровая установка - страшная вещь. Эти 125 тонн. Сбоку к ней приставлены бурильные свечи. Что такое свеча - это три бурильных трубы, свинченные вместе. Потому что ведь как, одно долото пробуривает ну там двадцать метров (это было советское долото; немецкие были то ли дороги, то ли под эмбарго). После чего все эти три километра поднимают потихонечку, и развинчивают, но не на отдельные трубы, а на свечи. Ставят сбоку колонны. Вытащив долото, меняют его - и все обратно. 

Чем отличалась наша буровая - все это делается автоматами. Не только развинтить-свинтить, но и взять свечу или трубу аккуратно, поставить сбоку - или наоборот, взять свечу сбоку и привинтить к колонне.

А когда оно бурит, то смотрите, два огромных насоса гонят (40 оборотов в минуту) под давлением, скажем, ну 40 атмосфер (это на уровне земли) эту самую жидкость; бурильная колонна вращается, типа скорость 100 оборотов в минуту); все эти два километра висят на крюке; от крюка трос, и к этому тросу присобачен датчик перемещения, который кодом, если не ошибаюсь, Хэмминга передает положение. Точность этого датчика 2см; все ходит ходуном плюс-минус 5см. Скорость проходки, скажем, 4 метра в час. И нам надо вычислять скорость проходки, надо ловить тренд - как эта скорость меняется, надо ловить скачок скорости (символизирующий смену породы). Все это мы программировали, ха. Все это наши с Гришей и Сашей алгоритмы. Саша - это Саша Цвеер, он сейчас в Раанане живет. Умнейший человек. Хотя и не самый. Самый умный у нас был Яша Печатников, Сейчас Яша тоже в Раанане. Но о Яше потом.

Вот; а вечерами, конечно, мы куролесили... или не совсем. Они куролесили, а я сидел работал, скорее так.

Слыхали, был такой художник, Саша Исачев? Вот он в Речице жил, и к нему все наши ходили в гости, и Валерия Иваныча он даже портрет нарисовал, в форме рыцаря, и со слезой на лице. А я Исачева не видел. И хотел бы - да некогда было, работал все. Бля.

Вообще, у нас же контора геологическая, поэтому (где логика? не знаю) ездили в командировки парами, Я с Ирой, я с Аришкой; моя жена с Гришей, ну и так далее. Ну и, естественно, с кем-то надо пьянствовать же.
 

А, вот я забыл упомянуть, там самый продвинутый из инженеров был Рома Пронюк, носивший гордое звание западэнца. Жена у него была русская; и двое детей. Рома был человек хозяйственный, у него дача, все тип-топ. И мы к нему часто ходили, выпить да о жизни побеседовать. Ну и тоже, Рома тоже в Питер приезжал. Однажды мы поехали в отпуск, а Рома жил у нас дома, и заботился о коте Васе. Вася-то чо, за ним убирать не надо, я его научил туалетом пользоваться. Но кормить-то Васю надо. Вот Рома и кормил. Когда мы вернулись, Вася резво бросался даже на хлебную корочку.

Оригинал и комментарии

void application(std::istream &input, std::ostream &output);

send("foo\n");
std::string reply = receive();
REQUIRE(reply == "bar\n");

#include "interact.h"

Interact session(application);
REQUIRE(session.receive() == "Hello!\n");

session.send("foo\n");
REQUIRE(session.receive() == "bar\n");

• interact.h
• interact.cpp
• test.cpp

Оригинал и комментарии

 Теперь про хардвер.

Когда наша контора собралась приобретать ЭВМ М6000, нам предоставили помещение бывшей районной фильмотеки, под машинный зал. Фильмотека съехала, оставив много артефактов. Альбом пионерлагеря, сталинских времен. Древние (дореволюционные) слайды. Знамя пионерской дружины (на фоне которого я потом сфотографировался). Ну и всякие какие-то древние штуки.

Ну а мы, соответственно, как советские инженеры, своими руками подвесили потолок (там какие-то легкие плитки, типа шумоподавляющий), поставили фальшпол - и вот, зал готов. Втащили туда ЭВМ. Потом к ней добыли "лентопротяжки" - "накопители на магнитных лентах". Ленты шириной полдюйма. Если их вдоль нарезать, то как раз в бытовой магнитофон.

Всей этой хренью заведовали, конечно, т.наз. электронщики. Я не знаю, сейчас такие люди вообще водятся? Девопсы? Не знаю. Ну вот, а электронщики у нас заведовали ЭВМ. Гена Стремилов, Саша Барбас, да и еще кто-то. А, Лена Колотова (ее сын тут где-то в ДВ присутствует - он тоже к нам на ЭВМ хаживал, набирал в файла свой какой-то фантастический роман, семилетний... лучше бы он продолжал писать романы, а не становился таким придурком, каков он сейчас).

Не, ну в целом-то нормально. ЭВМ, конечно, барахлила или не барахлила вне зависимости от прерываний... ну почти; потом будет история с прерываниями.

Еще к нам пришел работать Саша Литманович (его вы можете найти в Раанане, как и половину наших коллег). Я с Сашей и Леной тоже не очень-то вежливо разговаривал (когда они меня учили жить и программировать). Ну что ж, да, груб был как Привалов.

Затем к нашему М6000 добавили еще СМ-1. ЭВМ так выглядела чуть поэлегантнее, но с придурью. Ее хьюлет-паккардовский оригинал имел 256 индексных регистров, а в Северодонецке сэкономили 254 из них, и оставили два. Поэтому время от времени программе, обычной юзерской программе на фортране, не хватало индексной памяти, так что нам пришлось с помощью метода Монте-Карло, а также такой-то Божией Матери, а также в исполнении Арины Алексеевны (о ней потом) перетусовывать файлы перед сборкой, чтобы получать нужный результат (т.е. фактически симулировать работу линкера, предварительно анализируя все бинарники нах.

А чо, мы не боялись.

Однажды, в какой-то осенний понедельник, прихожу я на работу - а Стремилова нету. Не в том смысле, как Бога или Брежнева, а в том смысле, что он ушел в другую контору теперь. В НИИ Алмазных Шкурок, чего-то такого, около метро Черная Речка. А Барбас уже перед этим еще сбежал. И теперь чо, электронщики есть, а начальника у них нет. Более того, Эльвина Гургеновна наша как раз была в отпуске, поехала на историческую родину, в Армению, где ее привечали как европейку, т.е. сажали за один стол с мужчинами, в то время как бабы толпились на кухне, и выходили только подать еды мужчинам и важной посетительнице.

(Тут некоторые могут начать спорить, мол, армяне тоже европейцы... ну как, Армения же в Азии. В малой, верно? Ну и. Я уже дискутировал с грузинами на эту тему; тоже многие не могут поверить, что они не европейцы, а азиаты. По-моему, это какой-то расизм; чем азиаты-то хуже? Махатма Ганди был азиат, и Мо Ди был азиат, и Акира Курасава, и даже Адам с Евой были азиаты.)

Вместо Эльвины Гургеновны оставался Леша; но Лешу уже высмеяли в коллективе, и надеяться на него не имело никакого смысла.




Вот, но не об этом речь. Я как-то очень быстро, экспериментально, понял, что от наших электронщиков, в отсутствие менеджмента, ни хера не добьешся. Тогда я чо. Тогда я иду к электронщикам в их помещение, да и объявляю. Мол так и так, товарищи; Стремилова у нас больше нет, Эльвина Гургеновна в отпуске, и я временно теперь ваш начальник, так что если есть вопросы - обращайтесь, а если я вам что скажу делать, так делайте, а не ждите две недели, пока Эльвина Гургеновна вернется. Приедет, так и назначит вам другого менеджера.

Ну и чо, все работало. Ведь моя задача, как менеджера, была какая? Eliminate all impediments for engineers to work creatively.

Кстати, такая ж фигня была с карандашами. Наша контора экономила карандаши. Ну вот надо же на чем-то экономить; не на бурильных же колоннах, не на долотах с шарошками, не на манифольдах, не на промывочной жидкости, не на спирте для промывки машинного нуля, не на белых халатах для программистов. На карандашах. И вот я воевал с этой дурой (ну не дурой, она просто прикидывалась) завскладом, что, мол, у нас у каждого терминала должен быть карандаш (раз уж вам ручек жалко), потому что инженеру ходить к себе в комнату за карандашом, потом обратно - это уходит пять минут. Пять минут инженерского времени, плюс потеря контекста.

Короче, шла борьба. Мне еще на руку было, что я был профгуппоргом в аж двух (или трех?) отделах.

А халаты да, вдруг система решила, что программистам нужны халаты. Вообще-то уборщица меня уверяла, что нам и молоко положено, потому что от экранов радиация прет. Ну, я-то был не против, но ей надо было с директором разговаривать, наверно. А я такую херню не буду повторять.

Так вот, нам всем выдали халаты; я, как инженер с транспаранта, засунул в кармашек карандаш - и так и ходил. Еще удобно, что спустишься в молочный магазин (у нашего же подъезда), а там бабки тебе не разрешают в очереди стоять - иди, мол, иди без очереди. Мы не сразу поняли, что дело-то было в том, что рядом станция скорой помощи, и нас за врачей принимали. Ну, знаете, хоть и неудобно, но уговаривать каждую бабку, что мы не такие - еще неудобнее. Так что чего уж там, ладно.

Оригинал и комментарии

Оригинал и комментарии

Оригинал и комментарии

Оригинал и комментарии

stringbasso

Оригинал и комментарии

Оригинал и комментарии

Оригинал и комментарии

• 33-й Центральный научно-исследовательский испытательный институт Минобороны России в Шиханах в Саратовской области
• 48-й Центральный научно-исследовательский институт Министерства обороны в Кирове, включая два его филиала в Екатеринбурге и Сергиевом Посаде
• ФГУП "Государственный научно-исследовательский институт органической химии и технологии" (ГосНИИОХТ)

Оригинал и комментарии

Оригинал и комментарии

Оригинал и комментарии

Оригинал и комментарии

Er habe auch Angst, vergiftet zu werden.

Er hatte tatsächlich einmal auf Anfrage erklärt,
dass er nach einer Entsorgung der Wespenspray-Dose
Angst hatte, vergiftet zu werden,
und darum Hände waschen müsste.

Er zeigt wahnhafte Symptome wie beispielsweise eine nicht nachvollziehbare Angst, vergiftet und ständig beobachtet zu werden.

Оригинал и комментарии

Оригинал и комментарии

Пошли гулять, уже в темноте, но не в жаре. И тут оказалось, что у нас на местности везде почти свет отключен. Типа вот мы три мили шли, и везде выключен. Заодно посмотрели, у этого соседа с ламбой, у него ж тесла на крыше, и чо? А ничо, тоже света нету. Т.е. аккумуляторы-то этот помпезный лох не поставил. Ха. Валерия вот поставила; довольна.

Но не везде света нету: на нашей улице свет есть, от конца улицы и до дома, следующего за нашим. А дальше опять нету. Дальше стоит дом, гаражная дверь открыта, на въезде китайская старушка в коляске, по-английски никаких слов не понимает, ни light, ни power, ни electricity; так и не договорились; она только спрашивала "you who?", но ответ не понимала. Soy Juan. А я по-китайски только "ни хао", "во ща" и "ни ма да" знаю. Эх.

Так вот, придя домой, я щупом потыкал в фазу у предохранителей - ха, на входе есть, на выходе нету. Щелк предохранителем - на выходе тоже фаза есть. OMFG. Это я не туда щелкал предохранителем. Такие дела.

Оригинал и комментарии

Политический шизофренический детектив

Оригинал и комментарии

Оригинал и комментарии

Оригинал и комментарии

Оригинал и комментарии

Оригинал и комментарии