Недавние тренды рунета

Год выдался сложным во всех отношениях, но даже с пониманием всех возможных «кто молодец — я молодец» легче не становится. Сложно настроиться на отдых, праздник и непринуждённую атмосферу после таких «Американских горок» с локдаунами, изоляциями, запретами на всё возможное, массивно ухудшившимися межчеловеческими отношениями, осточертевшими видеоконференциями, заседаниями и прочим. Но для того, чтобы набраться сил и терпения, нужно усилием воли заставить себя переключиться на праздникоотдых.

Как это сделать? Например, разрешить себе ничего не делать и лежать колбаской, пересматривая простые, красивые и весёлые комедии.

Вот мои топ 15 для зимних праздников.

1. «Реальная любовь» (англ. Love Actually) — комедия из солянки историй разных людей в период зимних праздников, чьи жизни оказываются так или иначе связаны между собой.

2. «Отпуск по обмену» (англ. The Holiday) — романтическая комедия по такому же принципу: берём несколько судеб, переплетаем их, вплетаем любовь, снег, красоту и вуаля — фильм, на котором можно отключить голову и просто любоваться картинками.

3. «Дневник Бриджит Джонс» (англ. Bridget Jones’s Diary) — можно смотреть все три части (или их уже 4?), потому что и здесь бесподобные актёры, искромётный юмор, прекрасный зимний Лондон и пригород, просто красиво.

4. «Джули и Джулия: Готовим счастье по рецепту» (англ. Julie & Julia) — невероятно красивый фильм о Париже, Нью-Йорке, вкусной еде и попытке жить осмысленно. Мэрил Стрип как обычно просто бесподобна.

5. «Дьявол носит Prada» (англ. The Devil Wears Prada) — комедийная драма о моде, красоте, о Париже и Нью-Йорке. Красивые наряды, ненапрягающие диалоги.

6. «Эмили в Париже» (англ. Emily in Paris) — комедийный телесериал о моде, красоте и Париже с шутками над американцами, немцами и французами. Можно и нужно смотреть на английском — простой язык, простой сюжет, красивые картинки.

7. «Вики Кристина Барселона» (англ. Vicky Cristina Barcelona) — красивая комедия Вуди Алена. Красивые актёры, бесподобно прекрасная Испания, пардон, Каталония, и море любви.

8. «Хороший год» (англ. «A Good Year») — как же без этого фильма? Прекрасный Прованс, еда, вино, красивые люди. Всё, что доктор прописал.

9. «Бобро поржаловать!» (фр. Bienvenue chez les Ch’tis, дословно — «Добро пожаловать к Ш’тям») — действительно весёлая французская комедия ,-)

10. «Мистральное предупреждение» (фр. Avis de mistral) — часто этот фильм называется «Моё лето в Провансе» или «Лето в Провансе» — увы, не знаю точного русского названия. Но фильм просто прекрасный с неповторимым Жаном Рено и живописнейшими видами Прованса и его культурой.

11. «Шоколад» (фр. Chocolat) — потрясающей красоты трагикомедия. Этот фильм можно смотреть уже только ради маленького французского городка, потрясающе красивого шоколада и невероятно обаятельной Жюльет Бинош.

12. «Почему мужчины не умеют слушать, а женщины парковаться» (нем. Warum Männer nicht zuhören und Frauen schlecht einparken) — фильм к слову о том, что никому не верьте, что у немцев нет юмора, хоть он и снят по роману австралийских авторов. Смешной и красивый комедийный фильм.

13. «Простые сложности» (англ. It's Complicated) — да-да, снова Мэрил Стрип, обожаю её. Красивый фильм о семье, любви и отношениях.

14. «Чего хотят женщины» (англ. What Women Want) — прекрасная трагикомедия о мире дизайна и отношений между мужчинами и женщинами. Фильму уже 20 лет, но он до сих пор не потерял своей актуальности :-)

15. «Правила съёма: Метод Хитча» (англ. Hitch) — ужасный перевод названия на русский — стукните кто-нибудь переводчика за тупость и пошлость. Однако фильм забавный, красивый, ненапрягающий.

Вот и всё. Приготовьте самую простую шарлотку, сделайте оливье, сладкий чай с мёдом, завернитесь всей семьёй в пледик и вперёд смотреть комедии. Ну  и про зарядку не забывайте: стойка на лопатках, планка, прыжки, мостик — наше всё :-)

К сожалению, я не нашел фотографию Ромы, хотя я пару раз его фотографировал за время своей жизни в Ялте с 2014 по 2019 год. Этого парня в лицо знают абсолютно все ялтинцы - он годами ходил по набережной и продавал вафельные трубочки со сгущенкой. Каждый день и круглый год. У него были только трубочки, которые он держал на тарелке, и более ничего. А в рюкзаке на спине, видимо, был постоянно пополняемый запас. Ходил ли он вообще в школу, делал ли что-то еще, кроме продажи - не знаю. Но он постоянно попадался мне на ялтинской набережной со своей вечной тарелкой и чрезвычайно вкрадчивым тихим голосом, которым проговаривал неизменную год от года фразу: "Купите трубочки... Очень вкусные...".

Больше он ничего не говорил, а лишь смотрел на вас каким-то умеренно жалобным взглядом. Не давящим слезу, нет. И он всегда выглядел прилично, но и без лоска, как говорил Новосельцев. Весь его образ - от тихого голоса и выверенных интонаций до внешности положительного серьезного мальчика, был очень цельным и очень эффективным. Лично меня подкупало еще и то, что он чем-то был неуловимо похож на моего старшего сына, плюс положительный образ мальчика, зарабатывающего своим трудом, плюс его лаконичность (один раз он на мой вопрос ответил, что трубочки печет его отец дома - "отец, слышишь, рубит, а я продаю") - всё это весьма положительно влияло на продажи. Я, который сладости не ест, и то всегда покупал у него трубочки, звал его к нам в офис там же, на набережной, и раздавал трубочки девчонкам-сотрудницам - но покупал же. Сиречь, цель достигнута.

К чему я это? К тому, что однажды увидел, как Рома берет трубочки на колхозном рынке. То есть, он их просто перепродавал. Молодец? Конечно. Но про отца можно было бы и не додумывать.

Я уже пару лет как вернулся из Ялте домой, но иногда вспоминаю Рому и думаю - будь у меня в его совсем юном возрасте такая же мощная предпринимательская жилка, я бы - ух!...

P.S. Надо же, фотография Ромы нашлась в интернете. Причем с комментарием:

"Мальчик с грустным лицом, видимый справа и торгующий «очень вкусными домашними трубочками», попадается мне регулярно."

Правда, здесь Рома уже постарше, вытянулся - а в 2014 году он был еще на вид совсем мальчонка.

– …Позвонила я в эту компанию, ну, по уборке, говорю, знаете, мне надо отмыть трехкомнатную квартиру, в которой лет тридцать никто не убирался! – рассказывает тридцатипятилетняя Мария. – Хозяйка жуткая неряха, состояние просто неописуемое… Женщина отвечает – тогда бюджетно не получится. Пффф, да я даже не сомневалась, что это обойдется в копеечку, но – а что делать? Сама даже браться не буду, там профессиональные средства нужны уже, хоть бы они еще справились… Записывайте, говорю, хочу сделать подарок свекрови! Пусть хоть раз в жизни она посмотрит, что такое чистая квартира…

В браке Мария семь лет, и со свекровью, Ниной Анатольевной, отношения у них все это время были замечательными. Может быть, потому, что вместе не жили никогда, делить им нечего. А может, это просто Нина Анатольевна такой человек – добрая, сердечная, щедрая, без камня за пазухой, таких теперь мало.

– С первого дня готова была все с себя снять и нам отдать! – вспоминает Мария. – Любую помощь всегда предлагала и оказывала. Мы после свадьбы решили с мужем ипотеку брать, она услышала краем уха, молча деньги со своих счетов сняла и нам принесла – мол, на квартиру здесь не хватит, но хоть что-то, больше у меня, к сожалению, нет… Там около трех миллионов было, тоже не копейка так-то, тем более для пенсионерки! Причем, женатому сыну отдала, а значит, и мне! Это в наше-то время, когда люди еще до свадьбы думают о том, как потом разводиться будут… 

Молодые добавили свои сбережения и взяли неплохую двушку в новостройке ближнего Подмосковья. Правда, без ипотеки не обошлось, но она была вполне посильной, и выплатили они ее без особого надрыва и гораздо быстрее, чем планировали изначально.

Только вот в свою собственную квартиру Нина Анатольевна Марию долго не приглашала.

– А потом Нина Анатольевна в больницу попала по скорой, – рассказывает Мария. – Позвонила мне – говорит, Машенька, зайди в магазин, купи мне, пожалуйста, халат какой-нибудь, тапочки и ночную рубашку, привези, я тебе деньги потом отдам… Я еще удивилась в душе – зачем в магазин-то, можно же домой заехать, там все взять и деньги не тратить. Я-то куплю, мне не сложно, и деньги брать с нее не стану за такую мелочь. Но ведь она же все равно мне их всучит…

После работы Марию в тот день забрал муж Николай на машине, они заехали в магазин. Маша купила ночнушку и тапочки, а халатов нужного размера не нашла. Мотаться по другим магазинам было некогда, и супруги решили по пути в больницу заскочить к Нине Анатольевне домой, найти там какой-нибудь халат и привезти ей на первое время. Благо, ключ от квартиры у Николая был.

– Ой, я в шоке была, честно! – вздыхает Мария. – Я сама-то тоже не образцовая чистюля, бывает, что и пол неделями не мою, и вещи разбрасываю, и посуду в раковине собираю. Но там – просто кошмар! По черному полу тропинки протоптаны, с потолка паутина свисает, везде слой пыли и горы вещей, ужас! Какой там халат, я поняла, почему она просила заехать в магазин. Купили, отдали, и, конечно, тогда я ей ничего по поводу состояния ее квартиры говорить не стала…

Это было на первом году их брака. А сейчас Нина Анатольевна уже и не стесняется своего беспорядка. Спокойно приглашает семью сына в гости, при этом даже попыток не делает как-то прибраться перед приходом гостей. И обижается, что молодые не особо хотят к ней ездить.

– Да у нее и присесть некуда! – вздыхает Мария. – Гору вещей с одного кресла на другое перекинет – садитесь, мол, не обращайте внимания, у меня тут не убрано… Ну, пока еще ребенка не было, туда-сюда, время от времени заезжали мы с мужем ненадолго. А как дочка родилась два года назад, я Нине Анатольевне сказала – нет, теперь уж лучше вы к нам…

Нина Анатольевна охотно помогала молодым с ребенком – и с коляской гуляла, и в магазин или парикмахерскую Марию отпускала, оставаясь с внучкой у них дома. Маленькую Юлю Нина Александровна очень любит, и в последнее время настойчиво приглашает к себе с ночевкой.

– Я даже думать пока не могу об этом серьезно! – рассказывает Мария. – Но она то и дело поднимает эту тему. Пару раз я ей аккуратно говорила, что в ее квартире сначала прибраться надо, завалы разобрать, пол вымыть, потом ребенка приглашать. Вроде все поймет, а через пару недель опять – ну когда вы ко мне Юленьку привезете?.. Тут Коля к ней ездил за документами своими в выходные, взял дочку с собой. Юля в голубых колготках была… Слушай, я их потом выбросила в итоге, не смогла отстирать, представляешь? Следки просто черные были. У мужа спрашиваю, вы по улице, что ли, ходили босиком, или, может, по подъезду? Нет, говорит, у матери в комнате, по паласу…

Надо сказать, что при этом муж у Марии очень чистоплотный. 

– Просто парадокс! – делится Мария. – И убирается, и пол моет, и посуду немытую в раковине терпеть не может, как придет, увидит, сразу встает мыть… Никаких разбросанных носков, забрызганных зеркал, кружек у компьютера от него у нас нет. А мама совсем другая. Правда, он с ней не живет лет пятнадцать уже…

Недавно у Нины Анатольевны был день рождения. Обычно они дарят матери деньги, которая та уже не первый раз потом тратит на внучку. В этот раз невестка решила сделать свекрови другой подарок – уборку квартиры.

– Все оплатили, купон на уборку положили в конверт, вручили ей на празднике! – рассказывает Мария. – Никому постороннему не рассказывали, разумеется, что там в конверте. А она обиделась! «Вы меня что, грязнулей считаете, что ли? – спрашивает, представляешь? – Это плевок мне в лицо!». Рыдает вторую неделю уже. Я звонила, трубку не берет, и с Колей тоже не хочет разговаривать…

Как думаете, невестка и правда влезла со своим подарком абсолютно некстати, обидела хорошего человека? Или свекровь зря обижается?

Что думаете?

Еще больше интересных материалов - на моем сайте
"Семейные обстоятельства". Заходите, читайте, обсуждайте!

Работа с животными научила меня одной простой вещи: не надо слушать тех, кто нихрена не является специалистом в области разговора.
Открываешь любую соцсеточку, любое издание и там «диванные» эксперты рассуждают о том, о чём не имеют ни малейшего понятия. И самое страшное, что эти «эксперты» уважаемые люди с кучей заслуженных (именно заслуженных) регалий, но вот одна проблема, они нихрена не понимают в предмете разговора.
А уж сколько рядовых диванных войск и не пересчитать. Причём информацию черпают от этих «экспертов», из прессы (ну те сами не знают что писать, но писать-то надо) и короля информации: информационного агентства «ОБС» (одна бабка сказала).
Когда мне терапевт начинает рассказывать о вреде прививки Sputnik-V  я могу задать только встречные вопросы: а вы вообще понимаете как это работает? Вы вирусолог? Вы разрабатывали вакцины и представляете как это всё действует? Я нет, но я и не спорю по поводу этого и не доказываю ни вред, ни пользу данной вакцины. Золотые слова: молчи, за умного сойдёшь
Но я хотя бы не забанен в гугле и могу послушать (почитать) людей, которые действительно делали вакцину, знают её и представляют что и как работает.
Случайно наткнулся на интервью Дениса Логунова. Интервью относительно старенькое, конец июля 2020, но вы хотя бы будете представлять, что это и как вообще 

Первое большое интервью создатель российской вакцины от коронавируса Денис Логунов дал «Медузе». Он рассказал, стоит ли ждать прививок к сентябрю 2020 года

Денис Логунов — замдиректора по научной работе Центра имени Гамалеи — в 43 года успел стать членом-корреспондентом Российской академии наук, возглавить группу разработчиков первой российской вакцины от коронавируса и вколоть ее себе. Говорить об ощущениях от этого эксперимента Логунов отказывается — потому что «не любит хайп» и интервью дает впервые в жизни. 

Его вакцину уже ввели 76 добровольцам: каждый из них вел «дневник добровольца», в котором отмечались побочные эффекты — повышенная температура, сыпь, покраснение в месте укола. К счастью, ничего более серьезного. Власти надеются, что вакцина будет готова к сентябрю. В интервью научному редактору «Медузы» Александру Ершову и спецкору Светлане Рейтер Логунов рассказал, что в сентябре вакцина может получить только временную регистрацию, а ее массовое производство начнется не раньше конца 2020 года. О подробностях разработки вакцины исследователи говорят впервые — в научной литературе результаты их работы пока не опубликованы.

Сначала — краткое содержание интервью

Добровольцев было найти очень просто. Вакцина, которую мы сделали, относится к векторным — это значит, что мы используем вирус-носитель, который доставляет в организм человека генетическую информацию нового коронавируса и вызывает иммунный ответ на него. Метод основан на нашей работе по созданию такого рода вакцины против вируса Эболы, а перед тем, как случилась пандемия, мы уже три года разрабатывали вакцину от ближневосточного респираторного синдрома MERS — и сомнений о том, что нужно делать, у нас не было. Работа началась в феврале, а создание самой вакцины заняло две недели.

До того, как начать испытания на людях, ее подробно исследовали на нескольких видах животных, в том числе двух видах обезьян. Мы отслеживали все: и выработку антител, и реакцию клеток иммунной системы. Сейчас заканчиваются испытания на двух группах добровольцев, всего 76 человек. Это меньше, чем заявлено в той же Великобритании, но, поверьте, тысячу человек там не будут вакцинировать еще долго. Мы не пресса, мы не можем отвечать за то, что о нас публикуется, и мы не Минздрав — мы не можем повлиять на решение о регистрации. Будет широкое исследование на тысячах человек, мы от этого не уклоняемся. Но прямо сейчас регистрация на ограниченных условиях нужна, чтобы в исследовании могли участвовать люди из группы риска — мы же не здоровых добровольцев собираемся защищать этой вакциной. К концу 2020-го в нашем институте мы должны выйти на миллионы вакцин в год. Моя цель была не стать первым в мире, а защитить близких.

«Люди устали бояться»

— Легко ли вы нашли добровольцев для клинических исследований?

— О да, с этим никаких проблем не было. 

— Даже глава Российского фонда прямых инвестиций Кирилл Дмитриев, ваш инвестор, во всех интервью с гордостью рассказывает, как ему поставили вакцину.

— Мы — федеральное учреждение Минздрава России. Наш инвестор — государство.

— Как вы думаете, почему люди так охотно соглашались на введение неизвестного препарата? Страх заболеть? Устали бояться?

— Во-первых, думаю, действительно устали бояться. Во-вторых, с течением времени люди начинают как-то смиряться с коронавирусом, понимая, что он никуда не денется. Знаете, бывают управляемые инфекции, а бывают — неуправляемые. И поначалу эта инфекция была неуправляемой. Сейчас — плюс-минус — есть хотя бы средства для снижения вирусной нагрузки и понятно, что нам с этим вирусом надо как-то жить.

— Тем временем в мире объявляется панацеей то одно лекарство, то другое, а убедительных подтверждений эффективности либо очень мало, либо совсем нет.

— Проблема заключается в том, что всегда, когда все делается с колес, доказательность страдает. 

— А вы сами к коронавирусу как относились? Боялись?

— Да, конечно. Для меня изначальные цифры были достаточно убедительными. Я помню цифры математического моделирования по гриппу — а люди часто путаются в цифрах, они считают, что после гриппа в реанимациях тоже многие умирают. Я в таких случаях объясняю, что нужно смотреть на общую летальность, а не на статистику смертей в реанимации. А общая летальность сильно выше, чем при гриппе: при гриппе — 0,04%, максимум — 0,1%, COVID-19 — в несколько раз больше.

ПРО ДОБРОВОЛЬНОСТЬ ИССЛЕДОВАНИЯ ЕСТЬ ВОПРОСЫ

— Добровольцы, которых вы вакцинировали, были тщательно проверены на отсутствие малейших признаков коронавируса и ограждены от контактов с внешним миром. Теперь представим себе такую картину: вашу вакцину вводят человеку, который уже инфицирован, но у него еще нет симптомов. Невозможно же каждого перед прививкой проверять и ограждать от контактов, верно? И что произойдет в этом случае? Не вызовет ли укол иммунный ответ, который приведет к опасным последствиям?

— Дело не только в нашей или не нашей вакцине. Такие осложнения называются ADE-эффектом (antibody-dependent enhancement), он, например, свойственен вирусу лихорадки Денге.

ЧТО ТАКОЕ ADE-ЭФФЕКТ?

Про ADE написана сотня статей, нет смысла их пересказывать — он встречается и при Эболе. Чтобы избежать этого эффекта, человеку нельзя вводить инактивированную вакцину — она вызывает только антительный иммунный ответ, а потом, при его ослаблении, ADE-эффект. Она не вызовет образование клеточного иммунитета, который нужен нам. Поэтому при создании вакцины от COVID-19 мы сделали не инактивированную, а векторную вакцину.

— Давайте представим, что вы говорите с любопытным ребенком. Что такое инактивированная вакцина?

— Вы взяли вирус, вырастили его, инактивировали — убили. Сделали с ним вакцину. Ввели. Вакцина, сделанная по этому принципу, может вызвать только антительную защиту.

Векторные вакцины, а по такому принципу сделана наша вакцина от коронавируса, вызывают еще и цитотоксическую реакцию иммунитета — появляются иммунные клетки, которые прицельно уничтожают клетки, инфицированные вирусом. Переносить разговоры об ADE-эффекте на векторную вакцину не совсем корректно — исследования показали, что нет никакого ADE-эффекта для векторных вакцин. Никто не говорит, что этот эффект не нужно исследовать дальше и не нужно на него смотреть, но исследованные на приматах оксфордская и китайская [векторные] вакцины [против SARS-CoV-2] никакого ADE-эффекта не показывают. Мы свою вакцину тоже на этот эффект на приматах проверяли. И, хоть мы до конца не можем сказать, будет ли у человека такая же картина, как у приматов, сейчас к возможности ADE-эффекта надо относиться настороженно, но не более того.

— А что значит «векторная»?

— Вы берете вирус [вектор] — неопасный, не встраивающийся в геном, с которым все человечество сталкивается в течение жизни — аденовирус. Потом вы делаете его еще более безопасным — отрезаете ему кусок генома, вернее, два. С такими модификациями он не способен размножаться в нормальных клетках человека, но может туда попасть и принести то, что вы ему скажете нести, что вы «встроите» в его геном — в нашем случае чужеродный для аденовируса, но важный для коронавируса ген, кодирующий S-белок (белок-«шип»). Аденовирус может его эффективно доставить, а через две-три недели следов вектора в организме не останется. Временная история: доставил — наработал чужеродный белок в клетках человека — получили результат.

— Маршрутка.

— Да. Мы взяли ген, кодирующий S-белок, перевели его из РНК в ДНК. Вставили этот ген в геном аденовируса, получили вектор. 

— Полчаса работы, и вакцина готова. 

— Почти. Две недели. 

«Творческих мук не было. Копипейст в буквальном смысле»

— Расскажите, как вы делали эту вакцину.

— Мы создавали ее стандартным для всех векторных вакцин образом. Подобные вакцины не возникли на ровном месте, они активно используются с 1990-х годов. По такому принципу нами была сделана вакцина от вируса Эбола, которая была у нас зарегистрирована. 

— Вы выбрали именно векторную вакцину и именно на основе аденовируса. Почему? Потому что вы с ней уже работали?

— Когда мы принимали решение о вакцине, было понятно, что это должна быть вакцина, которая индуцирует цитотоксическую реакцию иммунитета. Довольно простое решение — любой человек пошел бы моим путем. Выбирая между ДНК-, РНК- и вирусными векторами для доставки вакцин, — а мы работаем со всеми типами, — мы выбрали вирусные векторы, потому что они более эффективны. Мы провели массу экспериментов с разными носителями и сравнивали с векторными, и уже на старте было понятно, что это небо и земля. 

— Когда вы решили — все, мы включаемся в гонку, мы делаем вакцину и она будет именно такой?

— Я тут должен объяснить одну вещь: мы три года делали вакцину против [вируса ближневосточного респираторного синдрома] MERS.

— И взяли готовое?

— Да. Мы делали вакцину против MERS и пробовали разные варианты. Это была большая работа, мы дошли до второй фазы клинических исследований. Поэтому, когда появился другой коронавирус, ближайший собрат из группы бета-коронавирусов, у нас не было никаких сомнений, что и как делать. Творческих мук не было. Копипейст в буквальном смысле.

— А когда вы начали работу? В апреле? В марте?

— В феврале. Идея, что мы включаемся и что-то делаем, возникла именно тогда. В январе еще никто толком не понимал, с чем мы имеем дело. В феврале я участвовал в конференции ВОЗ — тогда стало ясно, что мы имеем дело с серьезной проблемой.

— В ВОЗ понимали, что произошло?

— В 20-х числах февраля — да. Я не буду критиковать ВОЗ, для этого есть другие люди. Наверное, они в чем-то правы, но ВОЗ тоже трудно — она очень часто не получает объективную информацию, она не является государственным органом, который принимает за всех решения. Ее сотрудники делают все, что могут — собрали комитеты по моделям, комитеты по клиническим и доклиническим исследованиям, все это в открытой форме используется по всему миру. ВОЗ, наверное, опаздывает по скорости — закрываем границы, не закрываем, — но это ведь такое политическое решение, которое стремительно не примешь.

— Вы скопировали свою векторную вакцину для MERS. А почему вы не использовали вектор, который может размножаться в клетках, — это ведь потенциально может сделать иммунитет более длительным?

— Скажу просто: вектор, которому нужно размножаться, будет вызывать более выраженные побочные эффекты. Если он не размножается, то у вас после вакцинации будут стандартные нежелательные явления — температура, боль в месте укола. Если вы делаете вакцину на векторе, который размножается, то вы выпускаете джинна из бутылки. Что мы делаем? Мы колем вакцину в два этапа — сначала один вектор, потом — другой. Такая схема известна в мире — я думаю, сейчас ее не используют по каким-то экономическим причинам. Но в нашей ситуации мы понимаем, что двукратное введение лучше однократного. Мы это проверяли на вакцинах от MERS и вируса Эбола.

— Последние исследования британских и немецких ученых показывают, что количество антител к коронавирусу в крови снижается гораздо быстрее, чем ожидалось. Это как-то может помешать вакцинации?

— Данные работы доказывают очевидную вещь — иммунитет со временем снижается. Важно, что пока никто не знает, как все будет дальше. Во-первых, почему мы считаем снижение антител в крови маркером того, что иммунитет пропал? Антитела в крови всегда снижаются — мы не можем выйти на пик иммунного ответа по одной инфекции и тут же по второй, по третьей, четвертой — в этом случае все силы организма будут истрачены. Примерно через два месяца после подъема уровня антител к инфекции у вас происходит его сильное падение.

И тут возникает главный вопрос: будет ли защищен такой переболевший человек? Есть вакцины, которые формируют эффективный иммунитет, но потом он падает, патоген меняется, попадает в организм еще раз, и человек заболевает повторно — но легче переносит болезнь, не умирает. Такая ситуация, например, с гриппом. А бывает, как с желтой лихорадкой — иммунитет поднимается, потом падает до довольно низких значений, но его защитная эффективность сохраняется до 20 лет. И вот если сейчас найдется человек, который скажет, что снижение антител к COVID-19 означает, что иммунитет не будет работать, это будет смелым, но бездоказательным и абсурдным утверждением.

— В разработке вакцины вы с самого начала решили идти по одному пути и никуда не сворачивать? А почему, допустим, не 13 вариантов разных вакцин? Ведь бывает так — ты вкладываешься целиком в один вариант, а в конце вдруг что-то ломается. 

— Нам не было страшно, мы эту историю проходили много раз. Повторюсь, мы уже делали двухвекторную вакцину от MERS и вводили ее добровольцам.

— Но в мире существуют разные варианты, и сейчас так все поделилось, что какая у страны наука — такая у нее и будет вакцина. У вашей вакцины есть аналоги — оксфордская вакцина и китайская.

— Более того, Johson&Johnson тоже делают аденовирусную вакцину, просто чуть отстают. То есть три ближайших аналога.

— Можете назвать главные отличия вашей вакцины и дизайна исследования?

— Дизайн исследования всюду примерно одинаковый — сначала исследуется ограниченная группа, потом полномасштабные исследования, которые обязательно будут. 

— Но у вас два вектора, а у них — нет.

— Я расскажу, почему у нас двухвекторная вакцина. Если вы колете один вектор, и он не воспроизводится, надо колоть второй раз. Тот же вектор вы колоть не можете — у вас иммунный ответ к нему находится в острой фазе. А человек не ответил на первую инъекцию, бывает такое, например, с людьми пожилого возраста. Вы же не с беленькими мышками работаете с интактным иммунитетом, которые на все одинаково, как близнецы, реагируют. Нет. У вас в популяции есть разные ситуации. И очень часто в этом случае вы можете получить хороший иммунный ответ, но для этого его надо бустировать [усилить] и ввести вторую инъекцию.

Мы эту историю хорошо проверяли — и на мышах, и на приматах. У нас было клиническое исследование двухфакторного введения одного и того же вектора у людей. Мы знаем, что повторное введение одного и того же вектора — это не очень хорошая история. После первой инъекции наблюдался ответ у всех добровольцев, но при повторном введении значительное усиление было достигнуто только у тех, кому вводили второй компонент на основе другого вектора, а введение того же самого вектора дало крайне слабое усиление. То есть если кто-то будет вводить один и тот же вектор, он рискует создать слабый иммунитет, который может критически снизиться в течение трех-шести месяцев. 

— В этом ваше основное отличие от оксфордской вакцины?

— Вот вы отличие ищете, а я — схожесть. Мы [все] действуем не по принципу, когда нам хочется чего-то один раз кольнуть, а потом вдруг что-то будет работать. Мы должны быть уверены, что на вакцину ответят разные люди.

«И в Америке, и в России сейчас есть возможность срезать углы»

— Непредсказуемые реакции у добровольцев были?

— Нет, к счастью. Все предсказуемо — температура, боль в месте введения. Сыпь небольшая. Все стандартно. 

— Что по работе с вакциной уже готово, а что запланировано?

— Проведены доклинические исследования — на мышках, обезьянах и хомяках. Безопасность дополнительно проверена на крысах, кроликах, и двух видах обезьян — макаках-резусах и мармозетках. 

— И все хорошо?

— Да, иначе бы нам не разрешили выйти на клинические исследования у добровольцев.

— Есть антитела, и нет побочных эффектов?

— Вы знаете, это не самая проблемная часть — получить антитела у резусов и мармозеток.

— А Т-клетки?

— Тоже. С ними все просто, животные довольно хорошо отвечают. 

— А они от самого вируса защищают, вы как-то это проверяли?

— Да, было исследование на хомяках и на макаках-резусах. 

— Вы пока это не опубликовали?

— Пока нет, будем.

— Соответственно, потом — исследования на 38 людях?

— Два раза по 38.

— Одним дается обычная вакцина, другим «высушенная»?

— Так и есть.

— Эта фаза закончилась?

— Заканчивается. Уже все ввели и отследили. 

— А какой сейчас день после введения?

— 28-й.

— И какие результаты?

— Результаты окончательные мы посмотрим, пока посмотрели предварительные — безопасность, иммунный ответ. Полные данные озвучим чуть позже.

— Вы проверяете антитела, нейтрализующие антитела, Т-клетки, и наверное, все — больше ничего нельзя проверить?

— Можно. Мы проверяем разные антитела на разных тест-системах — IgG, ИФА на полноразмерный S-белок и на фрагмент S-белка (RBD-домен), титр вируснейтрализующих антител, Т-клеточный иммунный ответ в двух вариантах — лимфопролиферация [увеличение популяции] CD4- и СD8-клеток и продукция ими гамма интерферона. Когда пациентов немного, они должны быть обсмотрены со всех сторон — мы это делаем, в первую очередь, для себя — мы должны знать про нашу вакцину максимально много.

— Будет ли эта вакцина обязательной?

— Это не ко мне вопрос. Могу сказать свое мнение: обязывать людей не совсем правильно, они сами в состоянии принять решение. Минздрав, скорее всего, определит какие-то группы риска, которым вакцинация может быть рекомендована из-за большого числа контактов. Врачи, учителя. Для этих специальностей, скорее всего, будут приняты рекомендации.

— В прессе пишут: все, в Институте Гамалеи завершены испытания вакцины. Все доказали, все работает, готовьтесь к прививкам.

— Я не пресса, не могу за нее отвечать. Новости сваливаются на нас неожиданно. Мы максимально открыты, все рассказываем — у нас нет запасных 20 вариантов, есть только один, он появился не случайно, есть вся информация, все будет опубликовано в зарубежных журналах. Клинические базы действительно ввели все дозы добровольцам. И пресса, наверное, имела в виду это, когда писала, что исследование закончилось. Но оно не закончилось, наблюдение за добровольцами будет идти еще полгода. Но и в Америке, и в России есть специальные постановления, которые позволяют…

— Срезать углы.

— Да, упростить регуляторные процедуры. Но это не значит, что добровольцев вакцинировали, и никто не будет нести за них ответственности. О них будет собираться информация через 42 дня после введения вакцины, потом через три месяца, дальше — через полгода. Но вот этап срезания углов будет закончен после первой фазы вакцинации. И через 42 дня мы выложим всю информацию. 

— Тогда что означают заявления о том, что вакцина будет уже в сентябре? Как их понимать?

— Это значит, что если это будет…

— А может и не быть?

— Поймите, это объективное исследование — не мы решаем, пройдет ли вакцина регистрацию или нет, мы не влияем на это решение. С регуляторной точки зрения это устроено так: разработчик, он же спонсор, отдает вакцину клинической базе [где проводится исследование] и дальше все будет делать она. Нас не будут ни о чем спрашивать. Клиническая база будет готовить документы: наблюдения, дневники добровольцев и т. д. Все это будет собираться в пакет данных — по анализам, по иммуногенности. Все это будет подаваться в центр экспертизы Минздрава, и именно он будет принимать решение — на основании пакета данных доклинических и клинических исследований, — подходит ли эта вакцина, достаточно ли она эффективна, насколько хорошо соотношение параметров безопасности и эффективности, и можно ли выпускать такую вакцину на ограниченных условиях в оборот. 

Что значит «на ограниченных условиях»? Это значит, что если мы не повторим [результаты] на большой выборке, то регистрация закончится. Поэтому обязательно будет еще расширенное исследование (третья фаза, как это принято в международной классификации) и все наблюдения за добровольцами (и этими 76-ю, и теми, что еще только будут участвовать) будут проводиться не 42 дня — они будут проводиться полгода. И только тогда, когда это произойдет, когда будет доказана эффективность и безопасность, мы получим постоянное регистрационное удостоверение, если экспертный орган решит, что этого достаточно. А сейчас [то, о чем мы говорим] — это только регистрация на «ограниченных условиях», которая позволит выйти, например, на вакцинацию групп риска. И все. 

«Желания быть первым в мире у меня нет. Первая задача — защитить свой ближний круг»

— Вы хотите сказать, что испытаний на эти двух группах по 38 человек достаточно, чтобы получить регистрацию? Но это же очень мало!

— Их достаточно для того, чтобы получить регистрацию на «ограниченных условиях» — она, например, не позволяет вакцинировать детей, стариков, но позволит вам сделать исследование на большей выборке. У вас будут группы риска, они получат препарат, который пройдет экспертизу качества в Росздравнадзоре. Затем все равно нужно будет вакцинировать тысячу человек для того, чтобы пройти третью фазу. В этом смысле практически ничего не изменится — кроме того, что появится возможность использовать ее в чуть более широком круге людей, не только у здоровых добровольцев, но и у людей из групп риска. Мы же не добровольцев хотим защищать вакциной, правда?

— Вы полагаете, что это правильно — выпускать вакцину по такой схеме регистрации?

— Америка сейчас пришла ровно к тому же — вакцины у них пошли по упрощенной схеме. Если мы говорим о прецедентах, то более-менее все пошли по тому же пути. И британцы в том числе — сейчас после первой фазы они все равно выйдут на упрощенную регистрацию, вот увидите. 

— Только ведь у них в исследовании заявлены 1000 человек, не 78, и они выйдут после тысячи добровольцев?

— Тысячу они все равно не будут исследовать долго. Не будет никакого полного исследования ни в Америке, ни где-то еще.

— Можно ли привести вот такую очень грубую арифметику: если летальность заболевания около 1%, то для того, чтобы доказать, что вакцина достаточно безопасна, что она действительно дает выигрыш при применении, нужно пронаблюдать хотя бы 100 человек, чтобы иметь возможность увидеть какой-то серьезный, но редкий побочный эффект — не знаю, реакцию ADE или что-то еще. Просто чтобы утверждать, что риски вакцинации ниже, чем риски самой болезни. Разве не так?

— Конечно, так мы и будем делать. Протокол на большую третью фазу исследования с участием двух тысяч добровольцев уже разработан, но пока не одобрен, поэтому о нем ничего не публиковалось. Но он есть. Мы не просто не уклоняемся от этого большого исследования, мы делаем все, чтобы оно состоялось прямо сейчас, в самое ближайшее время — в августе.

— А если представить такую фантастическую ситуацию: вы пускаете препарат на рынок, а тут, не дай бог, происходит что-то ну очень плохое, прямо как в кино. Что тогда происходит — все отзывается обратно?

— Для любого лекарства — не важно, нашего или какого-то другого, — есть специальная процедура, по которой это происходит: начинается разбирательство, все шаги прописаны. Вообще, мы обо всех вещах, которые происходят с добровольцами, должны подавать рапорт в Минздрав. У нас на самом деле довольно жесткая регуляторная система.

— В связи с сообщениями СМИ про хакеров, которые собирались украсть секреты производства вакцины, хочется спросить — а какая часть информации при разработке вакцины бывает суперсекретной? Что надо особенно хорошо защищать? Такая «кащеева смерть», которую вы никогда и никому по доброй воле не отдадите? 

— Когда вы живете в какой-то технологии, то хотите вы того или нет, у вас появляется масса собственных наработок, которые вы часто даже в патент не выносите. Но их очень сложно украсть — нужно прожить 15-20 лет, чтобы действительно овладеть в совершенстве этой технологией и воспроизвести ее в любых условиях. Ну как это можно украсть? Только вместе с самим коллективом разработчиков. А когда вакцина выйдет на рынок, то в любом случае каждый сможет посмотреть что в ее составе, тут никакого секрета не будет.

— Есть желание быть первыми в мире?

— У меня? Нет. Наверное, должно быть, но нет. Я всегда другую цель для себя ставил: первая задача — защитить свой ближний круг. Потому что это было все довольно страшно, на самом деле — и желание защитить и спасти близких людей, оно довольно сильное. А потом, знаете, побеждать американцев, побеждать европейцев — это финансовые цели по завоеванию рынка, а я не завоевываю рынки, я разрабатываю препараты. И мне нужно, чтобы мой препарат был хорошим, и чтобы он работал. А кто и как его будет двигать, это важно, но вторично.

«К концу этого года мы должны выйти на миллионы вакцин в год»

— Вы ведь в ваших исследованиях смотрите только на косвенные признаки защитного эффекта: антитела и Т-клетки. Но саму статистику того, что вакцинированные болеют реже, чем невакцинированные, вы пока не собираете. Возможно ли такое, что вакцина окажется неэффективна в реальной жизни даже тогда, когда лабораторные тесты будут говорить, что все должно работать?

— Конечно, все это будет наблюдаться и мы все это будем видеть. Животные после вакцинации оказываются защищены [от инфекции] — и хорьки, и хомячки, и приматы. Поэтому оснований считать, что вакцина не сработает, нет. Единственное опасение в связи с этим, — если вы спросите моего личного мнения, — заключается в длительности иммунитета. Продлится ли он год, два, или три — мы не знаем. Как будет выглядеть повторная инфекция через год? Ни мы, ни кто-либо пока этого не знаем, заболеванию ведь всего шесть месяцев. 

— Сколько доз вакцин вы собираетесь производить?

— Для того чтобы это выпустить, производство должно быть масштабировано. И здесь Минздрав предпринимает все усилия, чтобы те вакцины, которые будут, максимально транслировались бы на [производственные] площадки, чтобы эти площадки максимально быстро включались в игру, максимально быстро выходили на рынок, чтобы было качество, чтобы это можно было бы быстро масштабировать. Это, конечно, одна из приоритетных задач, которые тоже будут решаться параллельно. 

— Допустим, уже сегодня у вас есть разрешение и вам говорят: «Все, вперед, нам нужно 146 миллионов доз вакцины». 

— Я могу ответить [только то], что будет в Институте Гамалеи, на какие мощности мы выйдем. На какие мощности выйдут наши коллеги — а это действительно будут наши коллеги и помощники, а не враги — как быстро они выйдут, надо спрашивать у них. 

— А у вас?

— К концу этого года мы должны выйти на миллионы вакцин в год. От трех до пяти миллионов доз в год. Наше производство будет наращиваться в три этапа — оборудование и расходники уже заказаны. 

— Даже с культуральной средой для выращивания клеток проблемы могут быть — всем нужна одна и та же среда. Эти среды, они ведь не делаются у нас, они импортируются. Не будет ли с этим проблем?

— Пока нет такого, что Россию отсекают и что-то ей не продают только потому, что она — Россия. В теории, наверное, такое может случиться, но пока я с этим не сталкивался. Наоборот, производители просят для ускорения заказа указывать, что среда будет использоваться для создания средств против COVID-19.

— Вы не боитесь каких-то волнений, если вдруг так получится, что в приоритетном порядке возможность вакцинироваться получат, например, чиновники?

— А почему я должен за это волноваться? Нет, не боюсь. Это не мой вопрос. Мой вопрос — сделать хороший продукт, на этом сфера моей деятельности заканчивается. Государственные приоритеты, которые нужно расставлять — этим должно заниматься правительство и Минздрав. Если правительство будет спускать на наш институт соответствующие распоряжения, то мы будем действовать согласно им, и никак больше. Других вариантов нет, мы — подведомственное учреждение. Кому давать, какие когорты в первую очередь защищать — это будет считаться и уже считается. Я уверен, что не будет такого — вот этих мы будем защищать, а этих — нет. 

— На каких площадках еще будет производиться ваша вакцина?

— «Р-фарм», «Генериум», «Биннофарм» — основные площадки. Компании сами на нас вышли, захотели участвовать.

— Финансово выгодно?

— Наверное. Но для многих людей, я думаю, это еще и возможность поучаствовать в чем-то большом.

— Это сильная амбиция.

— Конечно. Участие в большом деле, а не в какой-то ерунде.

— Может быть, это дурацкий вопрос, но все же: вы чувствуете какую-то особую ответственность перед населением России за то, что делаете?

— Конечно. Нельзя сидеть в окопе и отстраненно наблюдать за всем, что сейчас происходит. Для нас это действительно большой вызов, которому надо соответствовать. Так уж получилось, что это моя специальность, ты не можешь быть микробиологом, вирусологом и не участвовать — это вызов и мы должны его отработать.

— Простите за бестактность, но у вас самого близкие люди болели коронавирусом? 

— Болели мои родственники. Те, кто в возрасте, даже попали в больницу.

Заказал в аптеке маску пятислойную N95 — нахваливают на сайте, куча положительных отзывов. Что вам сказать? Аптеке — конец. Я на них натравил все возможные проверки. Привезли маску сегодня утром. Кстати, без фильтра. Фильтр не советуют брать — респиратор хорошо работает в качестве защиты, а фильтр наоборот. Я ее только достал из пакета — ощутил сразу: что-то с ней не так. Острый химический запах. 

Благо, есть знакомые в лаборатории, которая неподалеку от меня, в Подмосковье. Маску держал в ванной до их приезда. Они забрали, положили в пакет, увезли на проверку на содержание вредных веществ. 

Вердикт предварительный такой. Если бы я надел эту масочку и пошёл в ней, к примеру, на электричку — то, доехав до места, по словам лаборантов, я получил бы химическое отравление со 100%-ой вероятностью, а может — и не доехал бы, сначала начало бы тошнить, потом возможен обморок. 

Какие же сволочи сейчас наживаются на масках. Я не знаю, где и как делают медицинские маски, продающиеся в онлайн-аптеках, но они скупают у производителей любой шлак. Как мне рассказали теперь. И лучше уж любая тряпочка, чем та самая N95, сделанная в спешке, чтобы поскорее продать, так что она пропитана обычной химической краской, сообщили мне, на основе ацетона, которая толком не просохла перед продажей. 

Хотя токсикоманам, наверное, понравится. Хотя они долго не живут.

В общем, люди, смотрите, что покупаете. Маски нужны. Но убить свои легкие и здоровье купленными даже в официальной аптеке — я не буду им делать ни рекламу, ни антирекламу, её вообще скоро прикроют, которые, похоже, никто не проверяет, масками, можно запросто. 

Берегите себя! Будьте осторожны с масками. 

#маска #химия #аптеки

Просто критицизм. На каждой зебре Китай-города по инспектору. И они даже там, где машины должны уступать, тормозят людей пропуская транспорт.
Просто автомобиль головного мозга у руководства Москвы. В праздники такие улицы пешеходными делать надо, а не подобной дурью страдать. pic.twitter.com/aa5gfBKOeu

— Constantine (@CKonovalov) January 6, 2021

Важно осознавать, что только что буйная толпа напала на Капитолий Соединённых Штатов в попытке воспрепятствовать нам в исполнении своих конституционных обязанностей.
Не может быть сомнения, что президент собрал эту толпу. Президент подстрекал толпу, обращался к толпе.

Теперь мы собрались из-за раненой гордости самовлюблённого человека, и негодования сторонников, которых он нарочно дезинформировал последние два месяца, и подстегнул к действию сегодня утром.

То, что тут сегодня произошло - мятеж, спровоцированный президентом Соединённых Штатов. Те, кто делает выбор продолжать поддержку его опасной игры, выдвигая возражения против результатов легитимных демократических выборов навек будут рассматриваться как соучастники в беспрецедентном нападении на нашу демократию. Справедливо или нет, их запомнят за роль в этом стыдном эпизоде американской истории. Таковым будет их наследие.

Я отдаю должное сенаторам, которые в свете сегодняшнего позора отозвали свои возражения. Что же касается остальных, кто продолжает настаивать на аудите, чтобы удовлетворить всех тех, кто считает, что выборы были украдены, я предлагаю подумать вот о чём: никакой аудит Конгресса не сможет переубедить этих избирателей, особенно, пока президент продолжит настаивать на том, что выборы украли. Самый лучший способ проявить уважение к возмущённым избирателям, это сказать им правду.

В этом бремя и обязанность лидерства. А правда заключается в том, что будущий президент Байден выиграл выборы, а президент Трамп их проиграл. Я и сам проходил через такое - радости в этом мало. Дюжины судов, генпрокурор президента, чиновники избиркомов в штатах - и республиканцы и демократы, все пришли к этому неоспоримому решению.

Увидев  очередную находку в старом американском гараже, вот этот Mercedes 300  SL, якобы простоявший там более 40 лет, я спросил у своего знакомого,  который уже более 10 лет живет в США – как такое вообще возможно? Правда  ли, что такие уникальные авто люди бросают в гаражах и ангарах на  десятки лет, или это дилеры выдумывают красивые легенды, что бы дороже  продать машину.

Андрей,  так зовут моего знакомого, рассказал что «заброшек» действительно  много, иногда даже бывают абсурдные на наш взгляд ситуации.

Представь,  говорит, приехал я как-то на свалку (это что-то вроде нашей  авторазборки, но туда свозят всё, от стиральных машин до яхт), увидел  Порше 1980-х годов в редком кузове «Тарга». 

Такие  машины даже здесь в Америке ценятся, а эту на свалку выбросили. Кузов –  живой, двигатель – на месте, салон только истлел… Я хотел её выкупить  себе, но не нашел места где её хранить. 

В  гаражах, сараях, и на чердаках у американцев много разных любопытных  вещей хранится, о которых они сами, бывает, уже не помнят. Многие  устраивают так называемые «гаражные распродажи», на которых за несколько  долларов можно разжиться стоящей винтажной вещицей из 60-х, а то и  1940-х годов. 

Шесть  лет назад я на такой распродаже познакомился с Марком, - продолжал  Андрей, так вот, в самой дальней части большого гаража у Марка есть  «Шевроле» 1940-х годов. Машину купил его дед, вскоре после возвращения с  войны, с Европы. Машина стала семейной памятью, а последний раз она  видела асфальт еще, кажется, в семидесятых.

Что  же до этого Мерседеса, у Андрея возникли сомнения в правдоподобности  легенды, согласно которой машину новые владельцы нашли в гараже, когда  получили в наследство дом. Мерседес, к слову, 1960- года выпуска.

Даже  если бы в гараже на 40 лет забыли какой нибудь «Корвет» или «Мустанг», я  бы не удивился, тут это привычная история. Но Мерседесы, тем более  редких моделей здесь ценятся. Сложно сказать. По виду машина  действительно стояла где-то лет 15-20. 

Может  быть, владельцы специально ждали, пока она вырастет в цене, бывает и  такое. А вот заявленный пробег в 23 тыс. километров может оказаться  правдой. У машины мог сломаться механический инжектор, после чего  двигатель перестал работать. Починить здесь такую историю стоит целое  состояние.

Кто  знает, как оно было на самом деле, но мой знакомый уверен – эту машину  брошенной в гараже точно не забыли. Возможно, действительно держали, что  бы выручить за неё целое состояние, ведь её выставили на продажу более  чем за $1 млн. Oldtimer

Кстати, здесь я уже рассказывал о подобной машине, которую пытались выдать за "находку в заброшенном ангаре". 

Весьма неоднозначный пост вчера Членок надристала https://lena-miro.ru/2274164.html!

Ваша покорная слуга не смогла пройти мимо, чтобы не вставить свои пять копеек. Кто из нас прав, а кто не очень — решать вам, друзья.

Итак, мораль, которую Мироненко пытается пустить в массы, буквально следующая:

Это раньше было — в болезни и здравии. Клянусь там, бла-бла-бла и так далее. А сегодня брак — это взаимовыгодный союз. Пока выгодно — вместе. Как задолбало — так разбежались.

Я вам больше скажу, в болезни и здравии можно быть только от безвыходности положения, а смысла терпеть приступы мужа или просто быть его нянькой нет никакого.

Если ваш муж — урод, псих или ногу сломал, разве вы должны тратить свою драгоценную жизнь на мучения с ним? Ответьте предельно честно — у вас будет шанс второй раз родиться?

Несчастья мужа — не ваши несчастья. Ваше несчастье — это когда вы тратите свои невозвратные годы на жизнь с человеком, который не приносит вам счастья.

Вам кажется, что я пишу аморально? Ну-ну. Впрочем, жить и стариться с вашим недомерком/деспотом/пьяницей/идиотом/кобелём — ваш выбор, я не настаиваю.

Хм .... ну вот актриса Ирина Безрукова, когда ее первый муж Игорь Ливанов страдал серьезным заболеванием (на съемках фильма он сильно повредил позвоночник) и не мог работать, бросила его ради молодого и перспективного Сергея Безрукова. Тоже наверное рассуждала мол «живем один раз, нафига мне больной мужик, который даже денег не может заработать?»

Уверена — Лена, спроси у неё актриса совета, ответила бы ей: «пральна делаешь! молодца! @ули терпеть в доме бесполезные штаны?»

Ведь то, что помимо невозможности зарабатывать муж не мог исполнять и супружеский долг, лично для меня ясно как Божий день. То есть выходит, Ирину в ее эгоистичном поступке вполне можно понять и даже оправдать?

Но только жизнь расставила все по своим местам — на итог Ирина осталась у разбитого корыта. Случайность?

Второй муж Сергей Безруков ушел от нее к другой женщине. Да и в браке изменял ей регулярно, даже двух внебрачных детей на стороне прижил. Его новая жена Анна Матисон тоже родила ему наследников. Всего у актера их четверо. У Ирины от первого брака с Игорем был сын, но он погиб, будучи взрослым парнем, когда женщина уже не могла иметь детей в силу возраста. Общих с Сергеем детей у нее не случилось. 

Игорь Ливанов смог создать еще одну семью, третью по счету. Там у него родилось двое сыновей. По слухам, он вполне счастлив. Кстати актер никого из женщин не предавал, его первая жена Татьяна с дочерью Ольгой погибли в железнодорожной катастрофе. Ливанов тогда сильно запил с горя и буквально не хотел жить. Ирина Бахтура появилась в его судьбе, когда мужик более менее восстановился после потери семьи и мечтал о новом ребенке. Ирина быстро забеременела — это стало для Ливанова знаком, и он сделал ей предложение. Замуж за него она выходила с приличным пузом.

По словам Ирины ее первый брак не был счастливым. Каждый из супругов жил своей жизнью. Она на съемках, и он на съемках. Но общий ребенок держал их вместе, пока Ливанов не получил роковую травму. Видимо для Ирины это стало последней каплей и отличным поводом, чтобы сбежать от проблем. Но удалось ли ей это? Если и да, то лишь на время. Ливанов был неприятно шокирован предательством жены, и тем не менее нашел в себе силы жить дальше.

Сергей довольно скоро начал изменять Ирине, которая была старше на 8 лет. Именно в браке с Безруковым она окончательно похоронила свои актерские амбиции и забросила кино, посвятив себя семье. У Сергея тогда детей не было. Сын Ирины создавал только видимость полноценного брака с ребенком. Понятно, что актер хотел продолжить свой род, но у Ирины то ли не вышло, то ли она не посчитала нужным. Как итог — постоянные измены, отпрыски на стороне и развод ради брака с другой женщиной.

Резюмирую: оба мужика в порядке, в том числе и тот, кого она предала. Сама осталась одна на старости лет — ни мужа, ни детей.

Вот как вы считаете, друзья? Это Ирине бумеранг прилетел (лично я считаю — он самый), или просто случайное стечение обстоятельств? Согласны с Миро и ее призывами бросать не глядя своих близких, как только они становятся нерентабельными и бесполезными, на произвол судьбы ради своего светлого будущего?