Недавние тренды рунета

Потопление израильского эсминца “Эйлат” египетскими ракетными катерами (советской постройки) в 1967 году часто трактуется как некое откровение для западных флотов. Однако, такое рассмотрение едва ли верно. Хотя демонстрация эффективности противокорабельных ракет была, несомненно, весьма неприятным «сюрпризом», американский флот рассматривал советские ПКР как актуальную угрозу по крайней мере с середины 50-ых. И не только теоретически.

Давайте рассмотрим, как именно собирался обороняться от советских ПКР американский флот 1960-ых. 

ОБНАРУЖЕНИЕ И ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

Первым пунктом, разумеется, стоит обнаружение угрозы. Приближающуюся неприятельскую ракету надо было вовремя заметить (желательно еще до запуска, своевременно обнаружив подготовку к нему). Самым простым способом сделать это, было своевременно обнаружить работающий неприятельский радар – самой ракеты, или прицельной системы его носителя.

Основным средством дальнего обнаружения на кораблях ВМФ США служила пеленгационная станция AN/WLR. Она предназначалась специально для поиска, пеленгации, и точного определения характеристик радарных сигналов. Система отличалась высокой чувствительностью, и могла точно запеленговать радар противника с дистанции, в полтора раза превосходящей предельную эффективную дистанцию самого радара.

Непрерывно “прослушивая” эфир с помощью комплекса антенн, AN/WRL последовательно отслеживала все частоты в диапазоне от 50 и до 10750 МГц, автоматически предупреждая об обнаруженных сигналах. По частотам выше 300 МГц она также выдавала пеленг на источник излучения. Оператор мог в любой момент перевести систему из режима поиска сигналов, в режим анализа конкретного сигнала – в этом случае антенна переставала вращаться и начинала автоматически отслеживать источник конкретного сигнала, выдавая данные о его рабочем диапазоне, частоте повторения импульсов, фазовому дрожанию сигнала и т.д. Используя эти данные, оператор мог (по справочникам) точно понять, с чем он имеет дело.

Поскольку автоматический поиск по всем доступным диапазонам был медленным процессом, занимавшим немало времени, AN/WLR имела возможность задать до 10 “базовых” частот – соответствующих наиболее актуальным частотам неприятельских радаров – на которые она могла мгновенно переключиться. Обычно, впрочем, эта широкодиапазонная система работала в комбинации с несколькими более простыми станциями предупреждения (например, AN/UPD-501), работающими в узком диапазоне. Эти простые станции выдавали только предупреждение об облучении радаром соответствующего типа, и примерное направление на источник сигнала.

Если пеленгационная станция оказывалась не в состоянии своевременно обнаружить угрозу, следующим эшелоном обнаружения были корабельные радары. Список радиолокационных станций ВМФ США в 1960-ых был весьма обширным: обычно они использовались в комплексе, в котором одна РЛС осуществляла поиск и обнаружение целей, другая устанавливала их точные координаты. Это позволяло оптимизировать частоты и режимы работы радаров.

Для дальнего обнаружения воздушных целей обычно использовалась двухкоординатная РЛС наподобие AN/SPS-37 или AN/SPS-43, работающая в сравнительно низкочастотном диапазоне. Такая РСЛ могла обнаружить крупную высотную цель (вроде летящего бомбардировщика) на расстоянии более 500 км, но ее эффективная дальность по сравнительно небольшим ракетам, как правило, не превосходила 200-250 км. Являясь двухкоординатной, она выдавала только координаты целей по пеленгу и дальности.

Эти данные затем передавались на трехкоординатную РЛС (AN/SPS-30 или позднее AN/SPS-39), которая, работая в более коротком диапазоне волн и способная к анализу положения цели в трех плоскостях, выдавала ее точные координаты. Корабли, не имеющие трехкоординатных РЛС, были вынуждены полагаться на специальный радар-высотомер AN/SPS-8, чтобы определить точную высоту полета цели. Имея данные о положении цели в трех координатах, корабль наводил на нее РЛС управления огнем и брал на непрерывное сопровождение. 

Эта процедура применялась для обнаружения и сопровождения высоколетящих целей – самолетов и запускаемых с них авиационных ракет.  Для обнаружения же низколетящих целей, ситуация была несколько другой, поскольку их требовалось выделять на фоне поверхности воды, отражающей лучи радара и создающей фоновую помеху. Чтобы своевременно обнаружить летящие на малой высоте ракеты, часто использовались РЛС поиска надводных целей и артиллерийские РЛС, которые были оптимизированы, чтобы замечать малогабаритные цели (например, верхушки мачт кораблей) над самым горизонтом. 

Дальность обнаружения ракеты корабельными РЛС зависела в первую очередь от высоты ее полета (во вторую – от высоты расположения антенны радара на корабле). Для ракеты наподобие П-15 “Термит”, летящей в 100-200 метрах над водой, дальность видимости составляла до 50-75 км. Реальная дальность, впрочем, была обычно ниже, и зачастую заметить ракету можно было, только когда она появлялась над горизонтом. 

РАДИОЭЛЕКТРОННОЕ ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ

Основным рубежом обороны американских кораблей и соединений в 1960-ых была радиоэлектронная защита. Ракетное и артиллерийское вооружение все еще не было достаточно надежным средством перехвата: в то же время, в области радиоэлектронного подавления и обмана систем наведения ракет уже имелся значительный опыт, корнями уходящий еще во Вторую Мировую Войну.

Штатная бортовая станция электронной борьбы AN/ULQ-6 была специально предназначена для введения в заблуждение радарных головок самонаведения противокорабельных ракет. Настроенная на соответствующие диапазоны частот, она улавливала, анализировала и имитировала “эхо” лучей неприятельских радаров, отраженное от корабля. Обычно это осуществлялось в два этапа:

* Уловив “эхо” радара неприятельской ракеты, отразившееся от корабля, AN/ULQ-6 “гасила” его – посылая идентичный по частоте и мощности сигнал в противофазе. Таким образом, реальный и ложный сигналы взаимно гасили друг друга, и “эхо” реального сигнала резко ослабевало. 

* Затем, AN/ULQ-6 посылала тот же сигнал еще раз – с предустановленной задержкой в 12 микросекунд. Это соответствовало задержке от цели, расположенной примерно на одну милю дальше, чем настоящее положение корабля. Таким образом, система заставляла радар видеть фантомную ложную цель, смещенную относительно настоящего корабля.

Вместе, эти два сигнала приводили к тому, что (с точки зрения радара ракеты), сигнал от настоящей цели практически исчезал, в то время как имитационный сигнал указывал на положение цели на милю дальше. Ракета начинала наводиться на ясно различимый имитационный сигнал, и в результате проскакивала над целью. Промах же порядка морской мили (1,8 км) гарантировал, что корабль окажется вне зоны критических повреждений даже для 500-килотонной ядерной боевой части.

ДАЛЬНИЙ ПЕРЕХВАТ

Обнаруженная на достаточном удалении ракета могла быть атакована корабельными зенитно-ракетными комплексами (при наличии таковых, разумеется). На 1960-ые, противовоздушная оборона флота США держалась на трех “Т”: дальнобойном ЗРК RIM-8 “Talos”, средней дальности ЗРК RIM-2 “Terrier” и малой дальности ЗРК RIM-24 “Tartar”. 

Следует отметить, что не все американские зенитные ракеты были приспособлены для перехвата целей на высотах около 100-200 метров. Ранние образцы зенитных ракет RIM-2 “Terrier” имели наведение “по лучу” – т.е. двигались к цели по вращающемуся лучу радара – и не могли поражать цели на высоте менее 1500 метров (из-за переотражения вращающегося луча от поверхности воды, сбивающего с толку автоматику наведения ракеты). Поэтому против ракет вроде П-15 “Термит”, летящих на высоте около 100-200 метров, они были бесполезны.

С другой стороны, это не было проблемой для ракет с полуактивным радарным самонаведением, вроде RIM-8 “Talos”, RIM-24 “Tartar” и поздних моделей “Terrier”. Их минимальный потолок перехвата (обусловленный в первую очередь ограничениями неконтактных взрывателей) составлял порядка 15 метров. В то время ни одна противокорабельная ракета не умела летать так низко над водой, чтобы преждевременное срабатывание взрывателя ЗУР создавало реальные затруднения.

Количество выпущенных ракет зависело от конкретного комплекса. ЗРК большой дальности “Talos” требовал около минуты на первый двухракетный залп, и несколько меньше на перезарядку. ЗРК средней дальности “Terrier” в среднем имел огневую производительность около двух двухракетных залпов в минуту. Корабли, оснащенные скорострельными ракетными установками для ЗУР “Tartar” (двухбалочной Mk-11 или однобалочной Mk-13) могли выпустить несколько залпов с промежутками в 10-20 секунд.

Большинство американских зенитных ракет в 1960-ых оснащались неразрывно-стержневыми боевыми частями. Поражающим элементом служил сложенный “гармошкой” стальной прут, который при подрыве мгновенно распрямлялся в кольцо диаметром 20-30 метров. Удар такого прута эффективно рассекал фюзеляж и оперение ракеты, причиняя тяжелые повреждения. Ракеты “Talos” и “Terrier” имели также модификации, оснащенные ядерными боевыми частями – которые, однако, могли применяться только по высоколетящим целям ввиду ограничений системы наведения. 

БЛИЖНИЙ ПЕРЕХВАТ

На этой стадии в действие включалось самое “классическое” вооружение американских боевых кораблей – 127-мм-калиберная артустановка. 

Получив сигнал “Зомби!” (предупреждение о приближении ракеты), 127-мм пушка разворачивалась в направлении, противоположном пеленгу приближающейся ракеты, и открывала огонь заградительными дипольными снарядами Mark 78. Эти снаряды снаряжались полосками алюминиевой фольги, и предназначались для создания ложных радарных целей в стороне от корабля.

В боекомплекте имелись три типа начинки “Window” для заградительных снарядов, рассчитанные на разные диапазоны частот радаров:

* Window Mk 1 Mod 1 – снаряжалась 13.800 полосками алюминиевой фольги, каждая в 20,3 см длиной и 0,47 см шириной (соответственно 8, и 1/16 дюйма).

* Window Mk 2 Mod 0 – снаряжалась 19 рулонами алюминиевой фольги, каждый длиной в 60,9 метров (200 футов) и шириной в 0,127 см (1/2 дюйма).

* Window Mk 4 Mod 0 – снаряжалась 13.800 полосками алюминиевой фольги, каждая в 129,5 см длиной и 0,47 см шириной  (соответственно 5,1 и 1/16 дюйма).

Разрываясь в воздухе (момент подрыва определялся механическим таймерным взрывателем с предустановленной задержкой), заградительные снаряды разбрасывали алюминиевую фольгу, образуя облако с высокой отражающей способностью. На радаре приближающейся ракеты, такое облако воспринималось как еще один сигнал – чуть позади и выше первого. Несколько дипольных снарядов могли сформировать ложную цель, соответствующую по интенсивности радарного “эха” кораблю любого размера, от эсминца и до авианосца. 

Корабли, не имевшие 127-мм орудий (или имевшие более современную 54-калиберную версию), оснащались пусковыми установками дипольных ракет Mark-28. Эти ракеты представляли собой обычный НУР “Zuni”, на котором боевую часть заменили дипольной. Они использовали те же варианты Window что и артиллерийские снаряды. Запускались они из четырехзарядных поворотных пусковых установок Mk-36, с тем же принципом постановки ложной цели. 

Отстреляв боеукладку диполей, артустановка разворачивалась, и открывала огонь по самой ракете теперь уже зенитными снарядами. Для этого использовались снаряды Mk 31 AA, Mk 34 AA, Mk 35 AA, Mk 49 AA, Mk 52 AA или Mk 56 AA, различавшиеся по весу, боевой начинке, и возможности установки взрывателей разных типов: например, Mk 31 AA мог оснащаться только неконтактным взрывателем и не имел контактного подрыва, Mk 34 был снарядом двойного назначения и мог оснащаться как зенитным, так и контактным взрывателем, и т.д. Для стрельбы по воздушным целям, снаряды оснащались либо неконтактным радиовзрывателем Mk 53, либо механическим таймерным взрывателем Mk 50, Mk 61 и Mk 63. Хотя механический таймер и был значительно менее точен, чем радиовзрыватель, он, тем не менее, был нечувствителен к возможным радиопомехам.

Неконтактный радиовзрыватель Mk 53 Mod 5-6 имел предельный радиус срабатывания 23 метра (75 футов), что давало достаточно хорошие шансы на поражение неприятельской ракеты осколками. Однако, следует отметить, что осколочные повреждения могли остановить ракету только в том случае, если выводили из строя что-то критически важное – двигатель, или головку самонаведения – на достаточном удалении. На последних километрах, остановить ПКР могло разве что (маловероятное) прямое попадание. С другой стороны, советские противокорабельные ракеты 60-ых обычно оснащались ракетными двигателями на самовоспламеняющейся топливной смеси (триэтиламин ТГ-02 и азотной кислоты) и пробившие баки осколки могли легко спровоцировать взрыв ракеты в воздухе.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ:

В целом, рассмотрев противовоздушную/противоракетную оборону (эти понятия в отношении ПКР сливаются) американского флота 60-ых можно видеть, что к противостоянию советским ПКР он был готов сравнительно неплохо. Основная ставка при этом делалась на «soft-kill» — увод ракеты от цели с помощью радиоэлектронного противодействия, а не ее уничтожение. Хотя такой подход выглядит несколько странным, на самом деле он был вполне аргументирован:

* Американский флот накопил значительный опыт успешного противодействия неприятельским РЛС, системам наведения и каналам связи еще во Вторую Мировую Войну — и ставка на «сильное», хорошо развитое направление была абсолютно логична.

* Существующие зенитно-ракетные системы имели сравнительное большое время реакции, низкую огневую производительность, и жесткие ограничения по каналам наведения — т.е. слабо подходили для отражения массированных атак.

*  Низкая эффективность существующей ствольной артиллерии и предполагаемое отсутствие у нее значимых перспектив — хотя это допущение в итоге оказалось неверным, с позиций 60-ых (когда предполагалось, что скорости ПКР будут только расти, а боевые части будут преимущественно ядерными) это выглядело логичным допущением.

Потопление «Эйлата» — корабля устаревшего, практически не модернизированного, который, к тому же, не успел пустить в ход даже те примитивные средства РЭБ, которыми располагал — было, скорее, аргументом в пользу подкрепления существующих противоракетных средств автоматизированными системами с небольшим временем реакции. А также аргументом в пользу оснащения ЗУР всех, в том числе и небольших, боевых кораблей. В результате этого опыта 1967 года, на вооружении появились такие системы как ЗРК малой дальности RIM-7 "Sea Sparrow" ("навализированная" буквально на коленке УРВВ «Sparrow») и автоматическая зенитка «Vulcan-Phalanx»

Я влюбился в девушку, но не взаимно. Это продолжается уже больше года (из которых полгода я её вообще не видел) и не собирается утихать. Отчётливо ощущаю, что для меня она – воплощённая мечта. Таких я ещё никогда не встречал и вряд ли встречу. Она уже три раза прямо отвечала мне, что я ей не интересен, но я всё равно отказываюсь это принимать. Разум говорит, что надо о ней забыть, но я вопреки всему продолжаю на что-то надеяться.

Почему я ей неинтересен?

(1) Очень криво прошло знакомство: я в неё влюбился с первого взгляда, а она меня долгое время вообще не замечала. Я пытался проявлять инициативу, а она уклонялась. Отсюда у неё представление обо мне, как о человеке навязчивом и не знающем меры. Она очень вольный зверь, привыкла сама приходить туда, где ей хорошо, а не туда, куда её завлекают.

(2) Она очень чуткая к своим внутренним ощущениям, и ей «не нравится ощущение рядом со мной», во многом в силу пункта 1, «не нравится то, что я несу в себе» – я во многом токсичен и небезопасен. Она просто знает, насколько лучшим бывает это «ощущение себя рядом» с другими людьми и не верит, что со мной может быть так же.

(3) Я оказался полностью открыт для неё, так что ей просто «не любопытно».

(4) Её отпугивает чрезмерность моих чувств – для неё они слишком нездоровые, слишком через край. Опасно. Ей хочется простоты, лёгкости, естественности и тишины.

Почему, несмотря на всё это, я продолжаю цепляться за чувства к ней?

(1) Удивительное совпадение всех её жизненных ценностей и интересов, всех её очертаний, внешних и внутренних, с моими ценностями и интересами и моими мечтами о том, какой должна быть моя спутница.

(2) В какой-то момент она сама ощутила в себе движение ко мне навстречу, задумалась о том, а что если я, весь такой урод, на самом деле и есть для неё «тот самый», но придушила это чувство, о чём прямо мне и сообщила. «Не хочу тебя любить, мне это не здорово, ощущаю движение в этом направлении, и меня это бесит», «бегаю от тебя, потому что не хочу соскальзывать в близость», «все эти “давай просто общаться” – от лукавого, потому что в итоге всё придёт, куда и шло».

(3) Она просто не знает, что со мной может быть по-другому, может быть для неё хорошо, потому что не пробовала ни разу просто побыть рядом, чтобы это уловить, а сразу убегала.

Мне хотелось бы, чтобы «сообщники» поделились своим опытом пребывания в подобных ситуациях. Возможно ли в такой ситуации, уже получив весьма однозначные «нет, нет и нет», если не сдаться, но продолжать ненавязчивое общение, отпустить контроль и позволить событиям идти своим чередом, спустя какое-то, пусть даже весьма продолжительное время услышать от неё «да»? Есть ли смысл сохранять надежды на взаимность?

По просьбе издательства «Корпус» написал отзыв на новую книгу Joseph Henrich “The WEIRDest People in the World”. С разрешения издательства воспроизвожу его здесь.

Сразу скажу, что мне книга очень понравилась. Хотя «понравилась» здесь не самое точное слово. Она меня сильно взбудоражила, заставив пересматривать многие привычные представления и даже в какой-то мере перестраивать картину мира.
Джозеф Хенрик (так его произносят, см. видео: https://www.youtube.com/watch?v=jaoQh6BoH3c&ab_channel=TalksatGoogle ) по основной своей специальности – этнограф. Он много работал в традиционных обществах, подолгу жил среди разных племен американских индейцев, полинезийцев и др. Но он давно уже вышел за рамки чистой этнографии. Сейчас его смело можно назвать ведущим специалистом в таких областях, как психология (культурная, кросс-культурная, социальная и эволюционная) и историческая социология. Самое главное, что он – один из нескольких нестандартно мыслящих ученых-новаторов, чьими усилиями комплекс представлений о культурной эволюции (можно это называть «эволюционной культурологией» по аналогии с эволюционной биологией) сейчас начинает превращаться в полноценную науку, причем более близкую скорее даже  к естественным наукам, чем к гуманитарным. Хенрик  по своему складу совсем не гуманитарий, а именно естественник: то, чем он занимается – это строгие эксперименты, сложная статистика, компьютерное моделирование, обработка больших массивов данных. Никаких отвлеченных философствований.
Я узнал о работах Хенрика, к своему стыду, лишь в начале 2020 года, когда меня ткнули в них носом сразу оба анонимных ревьюера, рецензировавших нашу статью про автокаталитическую коэволюцию мозга и культуры (Markov A.V., Markov M.A., 2020. Runaway brain‐culture coevolution as a reason for larger brains: Exploring the “cultural drive” hypothesis by computer modeling, https://doi.org/10.1002/ece3.6350 ). Я прочел сначала его книгу «The Secret of our Success: how culture is driving human evolution, domesticating our species, and making us smarter» (2015), которая сейчас уже переводится на русский язык (что очень здорово). Эта книга меня сразу «подкупила», потому что идеи, излагающиеся в ней, очень хорошо сочетаются и согласуются с нашими  собственными результатами и выводами (ну, не со всеми, но это отдельный разговор).
Хенрик развивает представление о культурной эволюции как о естественном и по большей части «слепом» процессе, во многом похожем на биологическую эволюцию. В обоих случаях естественный, никем сознательно не направляемый процесс создает вещи, выглядяшие так, как будто их кто-то целенаправленно спроектировал для какой-то цели. Очень часто оказывается, например, что какие-нибудь «дикари», охотники-собиратели, делают что-то очень замысловатое, сами не зная, зачем (на вопросы они отвечают: «у нас так принято», «таков наш обычай»). А если покопаться с применением современной науки, то выясняется, что эта деятельность имеет очень даже глубокий практический смысл. Скажем, причудливые пищевые табу, распространенные в Полинезии, защищают беременных женщин и маленьких детей от определенных токсинов, встречающихся в некоторых дарах моря и особенно опасных именно для них. При этом сами женщины, когда их спрашивают, почему им нельзя есть то или это, либо вообще не понимают вопрос (ну как если бы у нас спросили, почему мы не едим трупы других людей, мясо же пропадает), либо отвечают какую-то чушь вроде «если беременная женщина будет есть акулу, то у ее ребенка суставы будут вонять рыбой». Культурная эволюция «умнее, чем мы», пишет Хенрик (очевидно, это отсылка к известному афоризму биолога Лесли Орджела «эволюция умнее, чем ты», относящемуся, конечно, к биологической, а не культурной эволюции). Это только один крошечный примерчик, а на самом деле в книге масса интереснейших идей, очень солидно обоснованных фактами. Вообще мне не хотелось бы пока пересказывать или популяризировать эту книгу и вообще «новую эволюционную культурологию» Хенрика (и его коллег): лучше пусть люди прочтут книгу целиком, ничего не пропуская, она того заслуживает.
Вторая книга Хенрика, вышедшая в сентябре 2020 года, «The WEIRDest People in the World», не просто является продолжением первой. В предисловии автор пишет, что изначально планировалась  одна книга, но в процессе написания то, что задумывалось как первая ее часть, разрослось в самостоятельную толстую книгу. Ну и хорошо, что разрослось. И вот спустя пять лет появляется вторая часть, в которой автор, опираясь на развернутую и обоснованную в первой части теорию, пытается объяснить, почему во второй половине 2-го тысячелетия н.э. целый комплекс неслыханных событий (промышленная революция, появление и стремительное развитие современной науки, небывалый экономический рост и т.д.) произошел именно в Западной Европе, а не где-нибудь еще. Ведь это было бы совсем не очевидно, например, для инопланетного наблюдателя, если бы он изучил человеческие общества, скажем, в 1000 году н.э. С большой вероятностью этот наблюдатель ожидал бы в обозримом будущем серьезных прорывов не в диковатой и довольно отсталой на тот момент Западной Европе, а в сложных, высокоразвитых цивилизациях Китая, Индии или Ближнего Востока (Византия, Исламский мир).
Последовательно применяя свою концепцию культурной эволюции, автор выстраивает довольно-таки неожиданную (для наивного читателя) логическую схему, в которой, однако, большинство деталей и предполагаемых механизмов подтверждается множеством фактов и результатами специальных исследований, во многих из которых автор принимал самое непосредственное участие. В определенном смысле книгу Хенрика можно рассматривать как следующий крупный шаг к пониманию самых общих законов истории после книги Даймонда «Ружья, микробы и сталь» (хотя идеи Хенрика вообще не пересекаются с идеями Даймонда, но и не противоречат им: они, что называется, «взаимно перпендикулярны»; на мой взгляд, и Даймонд, и Хенрик нащупали правильные подходы и правильные объяснения, но лежащие в разных плоскостях и акцентирующие внимание на разных аспектах исторического процесса).
Не будучи историком или социологом, я не могу компетентно судить о полученных выводах, особенно о всяких мелких подробностях этих выводов. Но сам естественно-научный, «культурно-эволюционный» подход Хенрика к изучению исторических процессов чрезвычайно интересен и, на мой взгляд, перспективен. «Книга заставляет задуматься» - это очень мягко сказано. Она заставляет прямо-таки скрипеть мозгами, так, что они начинают дымиться. Меня, например, она заставила серьезно пересмотреть сложившиеся у меня ранее представления об эволюционной психологии. Несмотря на то, что я посвятил эволюционной психологии значительную часть двухтомника «Эволюция человека», и вообще эта дисциплина всегда меня очень вдохновляла, сейчас, после книги Хенрика, мне приходится многое переосмысливать. Например, Хенрик убедительно – на многочисленных фактах  – показывает, что многие выводы эволюционной психологии были построены на данных только по представителям тех самых WEIRD («странных») народов (Западных, Образованных, Индустриальных, Богатых, Демократических), при том что психология этих популяций очень сильно отличается от того, что мы видим у большинства других народов мира. Психология WEIRD – это вовсе не что-то типичное для «людей вообще», а наоборот, это результат очень странного и редкого зигзага культурной эволюции (причины которого Хенрик в своей книге подробно разбирает). И, соответственно, многие выводы эволюционных психологов об «эволюционно обусловленных свойствах человеческой психики» - это на самом деле выводы об исторически обусловленной культурной психологии жителей стран WEIRD, и больше ни о чем! Конечно, это сильно ударило по сложившимся лично у меня эволюционно-психологическим взглядам, но Хенрик меня в основном убедил (в том числе в том, что серьезные психологические различия, имеющиеся между народами – это в основном результат культурной, а не биологической эволюции – не то чтобы я раньше об этом не догадывался, но мое понимание стало четче и глубже), так что я принимаю этот удар и переосмысливаю свои взгляды.
Книга, безусловно, заслуживает перевода и издания на русском языке! Это по-настоящему революционная, очень смелая, яркая и убедительная концепция. Я горячо поддерживаю идею ее издания, хотя есть риски и сомнения, перечисленные ниже.
1) Книга наверняка будет встречена яростной критикой со стороны многих российских историков, социологов, культурологов (а также, конечно, интернетных лоботрясов-критиканов, куда же без них). Достанется бедному Хенрику похлеще, чем некогда Даймонду. Ну хотя бы просто потому, что уж очень непривычными будут выглядеть его идеи в нашей культурной среде. И тема («почему именно Запад добился таких успехов») уж очень взрывоопасная. Специалисты поднимут вой до небес, придираясь к деталям, хотя на самом деле просто не смогут (сразу) смириться с настолько новым подходом. Чуть позже, подразобравшись, подтянутся, боюсь, и другие, более опасные критики, которые начнут обвинять Хенрика в разных смертных грехах. Например, начнут ему «шить» какой-нибудь культурологический расизм, что он якобы доказывает и обосновывает превосходство Западных стран и народов над остальными – хотя ничего подобного он, конечно же, не доказывает, а анализ материала, который он проводит, вполне нейтрален, корректен и строго научен. Но чует мое сердце, что кое-кто не пожелает в это вникать, и начнется привычная уже для наших интернетов травля.
2) Книга не то чтобы дико захватывающая: местами она может показаться затянутой, например, когда, обосновывая какую-то идею, автор подробно рассказывает о множестве исследований, порой довольно однотипных, подкрепляющих эту идею. Читателю вроде уже в общих чертах все ясно после первого или второго исследования, но автор ему сует еще третье, четвертое и пятое. Но ничего, я считаю, что это полезно. Не все умные книги должны быть легким чтивом. Хотя язык у автора хороший, местами образный и яркий. Вот примерчик его стиля: «In the 11th century, for example, when the Duke of Normandy married a distant cousin from Flanders, the pope promptly excommunicated them both. To get their excommunications lifted, or risk anathema, each constructed a beautiful abbey for the Church. The pope’s power is impressive here since this duke was no delicate flower; he would later become William the Conqueror (of England)»
3) Книгу будет ЧРЕЗВЫЧАЙНО трудно хорошо перевести. Переводчик и научные и литературные редакторы должны (просто обязаны!) прекрасно ориентироваться сразу в нескольких науках (и в терминологии, принятой в каждой из них): истории, экономике, социологии, политологии, культурологии, эволюционной биологии. Абcолютно недопустимо, чтобы переводчик, переводя этот текст, что-то в нем не понимал! То же относится и ко всем редакторам. А перевести эту книгу не очень хорошо, замылить, размазать смысл, как это слишком часто получается в переводах – просто преступление, я считаю. 

Друзья!

Давайте снова поговорим о такой теме, как история Прибалтики. Все мы знаем, что в этих трех республиках существует официальный нарратив, по которому эти страны обрели незалежность в 1917 - 1919 годах, затем тоталитарные красные орды попытались силой вернуть регион в азиатскую  империю, но гордые прибалты в едином порыве сумели отстоять свою незалежность.

Давайте сегодня разберемся, так ли это происходило на самом деле, или все было трохи иначе.

Прежде всего, уточним административное деление Прибалтики до 1914 года. Она состояла из:

1) Эстляндская губерния (Эстония, кроме южной части).

2) Лифляндская губерния (центр и север Латвии, юг Эстонии).

3) Курляндская губерния (запад и юг Латвии).

4) Витебская губерния включала восточную Латвию (Латгалию), кроме белорусских земель.

5) Литва состояла из Ковенской и Виленской губерний.

Итак. Начнем с первой мировой войны, 1915 год.

24 апреля 1915 германская армия взяли Либаву (Лиепаю), ранее ими были захвачены Виленская, Ковенская, Курляндская губернии.

26 марта 1917, после победы Февральской революции в России, в Риге собирается Лифляндское губернское земское собрание, состоявшее из латышей. Оно выдвинуло требования:

1) объединить все территории латышей - Курляндию, юг Лифляндии, часть Витебской губернии (Латгалию).

2) Латвия должна быть автономной и нераздельной провинцией России с широкими правами самоопределения.

Земскому собранию подчинилась Латышская стрелковая дивизия (39 тыс. чел.), входившая в состав 12-й российской армии.

12 апреля Временное правительство выполнило часть требований, передав южную часть Лифляндии под контроль Латвийского Земского собрания, а северную часть (эстонскую) Лифляндии передав в Эстляндию.

2 июля 1917 Эстонский национальный конгресс также потребовал автономии в составе России.

После Октябрьской революции,  в ноябре 1917 года, по согласованию с новым советским правительством, окончательно завершилось формирование Эстонии и Латвии в национальных границах.

В обоих странах установилось двоевластие. Существовали эстонский и латвийский Земские советы, опиравшиеся на националистически ориентированную буржуазию, Совет рабочих и воинских депутатов Эстонии, и Совет рабочих, солдатских и безземельных депутатов Латвии. При многих противоречиях, они сходились в том, что Эстония и Латвия должны были стать автономными регионами в составе федеративной России. Третьей силой в регионе были прибалтийские немцы (141 тыс, 8% всего населения), как правило, они были крупными землевладельцами, и во времена Российской империи они контролировали Эстонию и Латвию через свои выборные органы - ландтаги. В распоряжении земских советов были вооруженные формирования численностью не более 10 тыс. чел., в то время как рабочие Советы опирались на три армии Северного фронта.

15 ноября 1917 года эстонский Земский совет объявил себя единственным источником власти в стране. В ответ эстонский Совет рабочих и воинских депутатов 18 ноября объявил о роспуске Земского совета, пояснив - " в интересах эстонского народа целесообразно оставаться в самом тесном государственном единении с рабочим правительством России".

31 декабря 1917 в Валмиере Съезд советов Латвии принял итоговую декларацию, которая включала такие решения:

1) раздел земли помещиков.

2) рабочий контроль предприятий.

3) национализация банков.

4) самоопределение трудовой демократии Латвии в пределах России.

В оккупированной немецкими войсками Курляндии был созван ландрат, состоявший из местных немецких дворян. 21 сентября 1917 года ландрат отправил германскому кайзеру Вильгельму номер 2 верноподданейший адрес с прошением принять Курляндию в состав Германской империи. Вильгельм номер два долго ломаться не стал, и ответил согласием. 22 декабря были собраны аналогичные собрания дворян оккупированных частей Лифляндии (южная часть) и Эстляндии (острова Даго и Эзель, ныне Хийумаа и Сааремаа), которые отправили в Берлин аналогичные прошения. Также в декабря 1917 года в Вильнюсе немцами был создан Литовский совет (Тариба) как управляющий орган Ковенской, Виленской и Сувалкской губерний, во главе с А. Сметоной. Тариба объявила о разрыве связей с Россией, и высказалась за связи с Германией, которые должны были проявляться в военном, транспортном и валютном союзе. По этому поводу позже генерал Людендорф прямо сказал - "в будущей войне ... с помощью Литвы и Курляндии нам бы удалось разрешить продовольственный вопрос несравненно удовлетворительнее... население Курляндии и Литвы давало бы Германии новый прирост живой силы".

Кстати говоря, спустя 90 лет немцы своего добились - Прибалтика вошла в новую германскую империю, с общей валютой, таможней и всем остальным, и население Прибалтики дает Германии прирост продовольствия и живой силы. Людендорф с коллегами были дальновидными стратегами.

К весне 1918 года Прибалтика была уже полностью оккупирована немецким войсками. Рабочим Советам и Земским Советам в такой ситуации стало невозможно существовать.

12 апреля 1918 года немецкими властями в Риге снова был собран общий ландтаг из представителей немецкого дворянства Эстляндии, Лифляндии и Курляндии, который провозгласил создание Балтийского герцогства, на трон которого был приглашен брат кайзера Генрих Гогенцоллерн. 4 июня 1918 Тариба провозгласила Литву королевством, и пригласила на трон немецкого принца Вильгельма фон Ураха.

Однако, на западном фронте первой мировой войны ситуация для Германии стала катастрофической, и у нее стало не хватать сил для удержания Прибалтики. 27 августа 1918 был подписан Добавочный договор между Германией и РСФСР, по которому Германия обязывалась вывести свои войска из Эстляндии и Лифляндии (Германия не признавала Эстонию и Латвию), а РСФСР отказывалась от суверенитета над этой территорией. В ноябре Германия признала свое поражение в мировой войне, в стране началась революция, и немецкие войска из оккупированных территорий стали возвращаться домой.

17 ноября литовская Тариба упразднила монархию и провозгласила независимую Литовскую республику. В ответ 16 декабря в Вильнюсе собрался Совет рабочих, безземельных и малоземельных депутатов, который передал власть Временному рабоче-крестьянскому правительству Мицкявичуса-Капсукаса, и признал Литву социалистической республикой в федеративных отношениях с Россией. Но уже сразу Вильнюс, Каунас, Гродно и другие города были захвачены польскими войсками, которые начали восстанавливать Речь Посполитую. Ответом на польскую агрессию против Литвы и Беларуси стало создание советской Литовско-Белорусской республики в феврале 1919 года, ее войска вскоре освободили Вильнюс.

Пока шла эвакуация немецкой армии из Риги, 18 ноября 1918 года в Риге собрался Народный Сейм, который провозгласил демократическую Латвийскую республику и сформировал ее правительство во главе с Ульманисом, который затем правил страной почти без перерывов до 1940 года. Демократия, она такая. Но правительству Ульманиса не удавалось собрать свою армию даже по мобилизации, поэтому пришлось обратиться за помощью к Германии. Из состава германского 8-го резервного корпуса, уходившего домой, начали вербоваться солдаты и офицеры, составившие Добровольческую дивизию. Далее, к ним присоединилась Гвардейская резервная дивизия из состава германского 6-го резервного корпуса, и из доставленных из Германии в Латвию русских пленных был сформирован Особый корпус Русской армии. Всего на стороне немцев и правительства Ульманиса было собрано 40 тыс. военных. Им противостояла Социалистическая Советская Республика Латвия, провозглашенная 4 декабря 1918 года в Валке. Главой правительства ССРЛ стал Петерис Стучка. На стороне ССРЛ воевала Армия Советской Латвии (развернутая из Латышской стрелковой дивизии, признавшей советскую власть), Новгородская дивизия Красной Армии РСФСР, Особая интернациональная дивизия и дивизия Лит.-Бел. республики. В январе 1919 года почти вся территория Латвии была освобождена, немцы и правительство Ульманиса отступили в западную Литву (в Лиепаю). 13 января в Риге Съезд советов рабочих, безземельных и стрелков Латвии принял Конституцию советской Латвии и объявил о выработке условий федеративных отношений с Россией.

В феврале-марте 1919 года польские войска продолжили наступление на восток. Были заняты Гродно, Брест, Пинск, 21 апреля поляки заняли Вильнюс (правительство ЛитБел перебралось в Минск). Националистическое правительство Литвы во главе с Вальдемарасом тоже находилось не в лучшей ситуации. Оно с трудом контролировало Каунас и Шауляй, с юга на него наступали поляки, с запада - Добровольческая и Гвардейская резервная дивизии немцев, и Русский Особый корпус. К 26 февраля 1919 года они взяли Вентспилс, 18 марта - Митаву (Елгаву). 22 мая латвийские советские войска отступили из Риги в Латгалию (восточную Латвию). По мере продвижения немцев на север Латвии, с ними в бои вступила перешедшая границу эстонская армия. Но тут вмешалась большая европейская политика. 28 июня 1919 года германская делегация в Версале подписала унизительный для Германии мир, и в июле под давлением Британии и Франции, немецкие войска начали отход из Прибалтики домой, во второй и теперь уже последний раз. Территории Латвии, покидаемые немецкими частями, попадали под контроль правительства Ульманиса.

Наименее успешной для советской власти была ситуация в Эстонии. 11 ноября 1918 в Таллине была провозглашена Эстонская республика во главе с Пятсом - еще одним демократом-долгожителем, рулившим страной до 1940 года. В ответ 29 ноября 1918 6-я дивизия Красной Армии, состоявшая из этнических эстонцев, взяла Нарву, и там была провозглашена Эстляндская Трудовая Коммуна во главе с Яаном Анвельтом. Ввиду начавшегося наступления войск ЭТК на Таллин, правительство Пятса обратилось за помощью к Британии. 12 декабря в Таллин прибыла британская эскадра, доставившая в Эстонию 20 тыс. добровольцев из Швеции, Дании и Финляндии, а также вооружение и снаряжение для них. Им удалось остановить наступление войск ЭТК в 45 км к востоку от Таллина, а 19 января вообще вытеснить их из страны. К лету из антисоветски настроенных русских военных, находившихся в Эстонии, была сформирована Северо-Западная русская армия во главе с генералом Юденичем. Она и 1-я эстонская дивизия правительства Пятса были сосредоточены в Нарве. В июне они перешли русско-эстонскую границу и начали наступление на Петроград, но в октябре 1919 года наступление белых и эстонских войск было остановлено на подступах к Петрограду, а затем они были вытеснены обратно в Эстонию.

То есть, к началу сентября 1919 года, националистическое правительство Эстонии контролировало всю страну (благодаря вмешательству Британии и скандинавских стран), и эстонские части, на российской территории, вместе с белой русской армией Юденича вели наступление на Петроград. Националистическое правительство Латвии, опять же при помощи Британии и Франции, вернуло себе контроль над западной Латвией, включая Ригу, а восток Латвии контролировало правительство Советской Латвии. Националистическое правительство Литвы контролировало запад страны, находясь в Каунасе, восток страны с Вильнюсом захватила польская армия, наступавшая на Минск. Литовско-Белорусская федерация по факту перестала существовать. Одновременно из южной России шло стратегическое наступление армий Деникина на Москву, представлявшее смертельную угрозу самому существованию Советской России, поэтому московское правительство было лишено возможности оказывать военную и политическую поддержку советским силам в Прибалтике. В этой ситуации правительство Ленина приняло решение начать с националистическими правительствами Литвы и Латвии переговоры о мире и взаимном признании. 27 ноября такие же переговоры начала Эстония, опасавшаяся вступления советских войск в республику по следам армии Юденича, которая после начала переговоров была разоружена и интернирована эстонцами.

Итог.

1) Нынешняя официальная прибалтийская версия героической борьбы трех народов против русских оккупантов в 1917 - 1919 годах с реальностью не пересекается никак вообще.

2) Во всех трех странах происходили внутренние гражданские конфликты между националистами и местными советскими силами.

3) Российское советское вмешательство в эти конфликты уравновешивалось вмешательством Германии, Польши, Британии, российских же белых, других стран.

4) В Эстонии советская власть потерпела поражение после того, как на помощь националистам пришел британский флот с военными формированиями из скандинавских стран. Более того, эстонская армия вела активную агрессию против России, участвуя в наступлении белой армии Юденича на Петроград.

5) В Литве советская власть потерпела поражение из-за вторжения польских войск, в итоге восточная Литва с Вильнюсом вошли в состав Польши до 1939 года.

6) Наиболее драматической была ситуация в Латвии. В какой-то момент  советское латвийское правительство взяло под свой контроль почти всю территорию страны, и даже после повторного вторжения немецких войск оно удержало восточную половину страны, и лишь предательское решение Москвы признать националистическое правительство Ульманиса не дало состояться Советской Латвии еще в 1919 году.

7) Итог военных конфликтов в Прибалтике не был заранее предрешен в пользу националистов. При немного других раскладах, эти республики могли стать советскими в 1919 году, а не в 1940.

На этом спасибо за внимание!

• подготовка концепции санации здания;


• организация общего собрания собственников и принятие решения о проведении санации;


• проведение тендера на разработку проектной документации;


• сопровождение процесса подготовки проектной документации;


• проведение тендера на строительные работы;


• финансирование работ (получение кредита, подача заявки на гранты);


• контроль и приемка строительных работ.

Среди старинного застольного ассортимента есть одно блюдо, без которого русское меню было бы неполным. Пусть историческим его можно назвать с определенной натяжкой (хотя, собственно, почему? 200 лет – немалый срок), но по яркости и насыщенности вкуса ему, пожалуй, нет равных в его классе.

Как вы уже, наверное, догадались, речь идет о гурьевской каше. Авторство этого блюда приписывается министру финансов России графу Дмитрию Александровичу Гурьеву (1758–1825). «Гурьевская каша! Это перл всех возможных каш, это каприз современного Лукулла…», – восторженно писал о ней обозреватель московской кулинарной жизни в середине XIX века. Сам граф оставил о себе противоречивые сведения. Однако в одном современники были уверены – в его кулинарных талантах.

Историю и рецепт гурьевской каши мы с Сергеем Стиллавиным обсуждали сегодня на Радио «Маяк» (послушать можно здесь). Сейчас же мне хотелось сказать о том, что для самого графа Гурьева эта каша оказалась не столько приобретением, сколько ущербом для репутации.

В свое время женитьба на графине Салтыковой ввела его в круг аристократии и в 1802 году Гурьев был назначен товарищем (заместителем) министра финансов, а с 1810-го — министром: «Министром финансов был назначен человек минувшей эпохи, граф Алексей Иванович Васильев, по сущей необходимости, потому что тогда никто не мог лучше его занять это место. Товарищ его, Дмитрий Александрович Гурьев, искательный, ловкий, разбогатевший через дружество с графом Скавронским и втершийся в аристократию женитьбою с графинею Салтыковой, был довольно образован, но преимущественно славился сведениями и изобретательностью по гастрономической части, так что даже, кажется, была каша, носившая его имя».  — Обозреватель журнала «Вестник Европы» за 1866 год не мог не упомянуть в насмешливом тоне эту самую кашу.

Многие современники были убеждены, что прославился граф Гурьев по части кулинарной более, чем по государственной. Так, русский мемуарист Филипп Вигель отмечал, что тот «недаром путешествовал за границей: он там усовершенствовал себя по части гастрономической. У него в этом роде был действительно гений изобретательный, и, кажется, есть паштеты, есть котлеты, которые носят его имя. Он давал обеды знатным новым родным своим, и только им одним; дом его стал почитаться одним из лучших, и сам он попал в число первых патрициев Петрополя».

«Гурьевской кашей» именовали даже не столько само блюдо, сколько порядки, установленные при Гурьеве в министерстве финансов. Именно так назвал главу своей книги о Е.Ф.Канкрине (следующем министре финансов) его биограф Ростислав Сементковский в 1893 году. «Трудно себе даже представить, - отмечал он, - как этот бывший гвардейский офицер, обязанный своим служебным повышением исключительно матримониальным делам и уменью угождать людям, - этот bon vivant, этот человек, прославившийся изобретением гурьевской каши, мог попасть в министры финансов».

Вот так замечательное блюдо стало предметом насмешек в адрес его автора. Бывало и такое в нашей кухне.

                 (на фото вверху: Гурьевская каша в исполнении Ильи Лазерсона)

Обожаю что-нибудь про выживание по реальной истории смотреть! Так гораздо страшнее, хотя смутно догадываешься, что раз есть кино, то велик и шанс, что главный герой-таки выжил и рассказал про свои подвиги — и это внушает надежду в голливудский финал. И уже не так волнуешься. Хотя... Кто знает? Может, соседи рассказали, как оно всё было. И да, в моём списке повезло не всем.

Ещё потрясающий фильм про Таншаньское землетрясение: «Землетрясение» 2010.

Пупсик бегал. Он спортсмен. Вообще-то он ватерполист, но заодно и легкоатлет. По началу хватало сил на обуться. Потом уже до лавочки под окнами мог дойти. Через два месяца пробегал шесть километров. 

Может не болел вовсе, придуривался? Приличные больные разве же будут так быстро поправляться? Надо же и о благосостоянии лечащего врача подумать. 

Нычка однако, заканчивалась быстрее, чем пупс оживал. Доев последнюю пачку пельменей и облизав банку из под майонеза, сообщила пупсику радостную новость, что он абсолютно здоров, на температуру денег больше нет.

Пупсик стал бегать на работу. Видимо, в нем открылась вторая жизнь и нижняя треть верхней чакры. В доме завелась еда и гантели. И ремонт.

Ремонт завёлся в доме ужасно неожиданно и потребовал незамедлительного посещения китайских торговых рядов на их исторической родине. Пупсик поехать не смог, отправил культурную делегацию. Меня.

За пол дня собрал меня и выставил из дома, в пыль, в горы, к китайским мусульманам, до Урумчи. На одинокую экспедицию недоумевали все. Попутчики тоже удивлялись. Для проститутки не кондиционна, для работы хлипковата, для бизнеса, вообще говно. 

Зато я быстрее всех навыбирала всякого добра и загрузила в первую машину, обставив всех вальяжных бизнесвумен. Пока они бродили между рядов плавными стадами, я в одиночку двадцать пять кругов нарезала между узкими мебельными рядами и близкопосаженными стендами с кафельным добром. Мамонты не проходили в узкие пространства, я их подсекала на каждом повороте и обходила на четыре корпуса. Они роптали.

Мой бедный китайский помогайка, чтоб прекратить этот кошмарный марафон, старался сразу договориться с продавцом на моих условиях и не бежать, сломав копыта, дальше. 

Возвращаться домой было оченно тревожно. Пупс уже достаточно окреп для следующих безумств, это я знала точно. Переживала: прилечу домой, а меня уже и не ждут вовсе. И вообще место занято, повсюду следы чужой тетеньки и воняет Durex.

Не занято и не воняло, и даже как-будто ждали. И не как-будто, а ждали. С билетами на троих до Калифорнии, на целый месяц. Зря я на пупсика фигню всякую думала. Золото, а не пупсик. Нет, даже не так. Золотоносный пупсик.

Не ожидала, таяла, растекалась лужей. 

P.S. Вы меня тормозните, когда надоест, а то эта Санта-Барбара может и затянуться.

Еще в сентябре у 85-летнего Валентина Гафта был инсульт. Он не разговаривал. Об этом рассказывал убитый позже коронавирусом Роман Виктюк. Но за ним ухаживала сиделка, приходили дети, внуки, по его же словам. Причина смерти сейчас не называется, но понятно, что инсульт+коронавирус даёт смерть в 100% случаев. «Китайская простудка», которая обычно загущает кровь и приводит часто к инсультам, даже если пациент под наблюдением врачей. Тем более, если дети и внуки (которых он воспринимал как родных) навещали регулярно лежачего больного.

В сентябре он не разговаривал, и его раздражал интерес к его состоянию, по словам супруги. При этом его вывозили гулять на улицу в коляске. Об этом и соседи рассказывали.

Потом стали сообщать, что он вроде бы даже начал потихоньку говорить и «передавал привет поклонникам», во что не очень верилось. Самого Гафта не показывали. Да и не надо показывать людей в таком состоянии. Это страшное постинсультное состояние, когда уже понятно, что человек не оправится, не придет в себя, но его тянут, не дают уйти.

Когда человек так болен, а его вывозят на улицу, где неизбежно люди подходят поздороваться, скорее всего — опять же по словам соседей, его навещают дети (хотя его собственная дочь умерла), внуки, рядом сиделка, которая явно не проживает в той же квартире, коронавирус можно даже назвать избавлением. 

Жалко актёра, но в такие мрачные времена мы живём. Конечно, нет пока точного диагноза, да и будет ли?! Инсульт да и всё. Его состояние очень активно комментировал осенью знаменитый режиссер Роман Виктюк, которого тоже убил ковид. 

Хотя, может, и просто еще один инсульт. Не может же везде быть один сплошной коронавирус?! 

#гафт #коронавирус #ковид #rip