Недавние тренды рунета

«Менее чем за два месяца двор, занимающий площадь почти пять гектаров, полностью преобразился. С территории убраны вековые тополя, представлявшие серьезную опасность для жителей, проведена перепланировка, асфальтирование дорог и пешеходных тротуаров, организованы стоянки для автомобилей, а также подготовлены места для детских площадок. Здесь их будет четыре».

«Это самая сложная по рельефу дворовая территория, где было установлено 16 лестничных маршей. До этого жителям приходилось преодолевать эти перепады по земляным спускам».

*****
Ура!



У нас проведут аудит грабительской приватизации начиная с 90-х, накажут причастных, вернут деньги, предприятия и иную собственность государству и заживем... нет, конечно, не проведут,  не в сказке.

Аудит проведут. Пенсионеров и получателей субсидий. А то вдруг они олигархов объедают. Скорее всего выразится это в необходимости для таких получателе принести кучу справок в ПФ, где очереди и так... В надежде что кто то потеряется, ну или помрет по дороге, все ж прибыток.

******


Профильный комитет ВР настаивает на проведении аудита деятельности МОЗ за все время исполнения Супрун там обязанностей и.о министра. Я конечно очень плохо отношусь к Супрун. Крайне плохо. И аудит провести - правильно, у нас все реформы проводились по принципу, реформируем то, не знаем что... Но отчего не проверить и Квиташвили с Мусием и Стефанишиным? или их нельзя потому как друзья? Таня Монтян давно говорит что основная проблема украинского общества - максима:"Друзьям - всё, остальным - закон"... ну или замахнуться на аудит сего ведомства от периода распада СССР? то то понаходилось бы всего...



*****
остальные украинские новости в тролльжестах

********


В мире...


В РФ посадили любителя снафф видео... Это очень печалит прогрессивную общественность. А судьба таких болтунов которые тоже за высказывания в Интернете по получали намного более суровые сроки в Великобритании, например, не печалит...

Сошел с ума один дьяк. Иначе объяснить не могу...




В Индии уронили луноход. Правда вместо злорадства, почему то вся Индия сочувствует ученым...


*****

Президент США Дональд Трамп опубликовал в своем Twitter видео, на котором он играет с котом лазерной указкой на фоне карты движения урагана "Дориан".На видео президент одновременно делает два дела - играет с питомцем и водит лазерной указкой по карте с ураганом. И все это проходит под музыку из британской комедийной передачи "Шоу Бенни Хилла"

Вы в курсе, что это оказывается Москва "кормит регионы" и без неё "...регионы бы окунулись в нищету?! Так заявил московский градоначальник С.Собянин в интервью каналу "Россия 24".

Фильм «Кловерфилд, 10» 2016 года (режиссёр Дэн Трахтенберг) — образец отлично придуманной и сделанной сюжетной интриги. Весь фильм держит в напряжении и заставляет гадать — что же всё-таки происходит? Девушка приходит в себя после страшной автомобильной аварии. Она в бункере, а крайне странный владелец этого бункера объявляет, что она спасена, а весь мир разрушен — химическая атака или что-то такое. Все погибли. Наружу выходить нельзя. А они теперь могут жить здесь долго и счастливо, потому что система жизнеобеспечения вполне работоспособна и запасов тоже вдоволь.

Спаситель реально сильно похож на психопата и почти весь фильм вопрос его мотивации остаётся открытым — зачем он спас девушку? Есть ли жизнь за пределами бункера? Или тут какой-то подвох?

Отличная идея и реализация на должном уровне. Весь фильм гадаешь, что же всё-таки происходит, и развязка будет совершенно феерической — фильм получился очень хороший! Ожидания полностью оправдались — с сюжетом справились.

В таком фильме, где мало персонажей и замкнутое пространство, очень важна яркость образов и их живость. Актёры — молодцы!

P. S. Не смотрите трейлер — в нём спойлеры. А вся радость в том, что ничего не понять до конца!

В главных ролях: Джон Гудман, Мэри Элизабет Уинстэд, Джон Галлахер, Брэдли Купер.

Остросюжетное кино

В современных интернет-спорах есть милая привычка. Как только заходит речь о какой-либо гадости у нас, настоящий патриот непременно скажет: «А вот в Америке вообще…» Удивительно, но в этом комичном обезьянничанье они частично правы. И у нас с Америкой действительно множество общих черт. В том числе кулинарных.

Уже в начале 1990-х годов в Россию пришло импортное оливковое масло. Хорошее поначалу можно было купить в дорогих магазинах. Хотя, что значит, хорошее? Просто то, что продавалось в обычной европейской торговле. Был, конечно, и совершеннейший прогорклый ужас в канистрах, выдаваемый за модный вкус. Но так или иначе культура употребления оливкового масла у нас начала прививаться.

При этом стараниями торговцев и рекламы навязывалась мысль, что оливковое масло универсально – хочешь жарь, а хочешь поливай. Или в кашу добавляй. Уже позже, знакомясь с хорошими ресторанами в Тоскане, мы с Ольгой поняли, что есть некоторая тонкость. Так шеф ресторана Гордона Рамзи и правда для всего использовал оливковое масло. Вот только рыбу жарил на одном, мясо на другом, а в салат лил третье. И каждое из них, как вы понимаете, отличалось и цветом, и запахом, и консистенцией.

Мы же, в свою очередь, до сих пор ужасаемся яичнице, жареной на растительном масле, которую нам время от времени подают в гостиницах по всей России. Причем от класса отеля это совершенно не зависит.

Так вот теперь про американцев. Они ведь тоже пострадали от этого маркетинга. Просто в массовом количестве оливковое масло «экстра вирджин» пришло к ним лет на 15 раньше – еще в 1980-е годы. И точно также породило массу стереотипов и заблуждений. Именно об этом рассказывает Джулия Москин (Julia Moskin) в недавней статье в The New York Times. Почитаем ее (в некотором моем сокращении):

Когда в 1980 году на американские кухни впервые попало оливковое масло категории «экстра вирджин» (extra virgin), вместе с ним появилось множество мифов. Его нельзя использовать для повседневной готовки. На нем нельзя жарить во фритюре. Нужно запастись самым качественным продуктом и доставать его только для того, чтобы изредка сбрызнуть блюда.

Оказывается, все это неправда: оливковое масло отлично подходит для любых кулинарных целей, но в то же время оно обходилось слишком дорого, чтобы повара могли свободно им пользоваться.

Тем временем цена упала, но глобальный спрос намного превысил предложение, и весь этот бизнес изменился благодаря новым технологиям, глобальной торговле и смене климата. Пышным цветом расцвело мошенничество, и миллионы потребителей по всему миру регулярно платят за оливковое масло «экстра вирджин», разбавленное менее качественным оливковым маслом, смешанное с более дешевыми маслами вроде подсолнечного или рапсового, или окрашенное хлорофиллом или бета-каротином.

Отдельные трудности представляла собой маркировка, несмотря на все усилия Европейского союза, где производится большая часть оливкового масла в мире, установить нормы и разграничить такие понятия, как «произведено в Италии», «импортировано из Италии» и «расфасовано в Италии».

Системе сертификации продуктов питания в Европейском союзе (на этикетке присутствует печать D.O.P или P.D.O) можно доверять. Но термины «экстра вирджин» (обозначающий масло самого первого холодного отжима), «первый отжим» и «холодный отжим» не настолько полезны, как раньше, так как большинство производителей перешли с прессов на современные центрифуги, которые производят более чистые масла с меньшим количеством примесей.

Так что теперь мы снова окунулись в мир мифов, а мудреным надписям на упаковке становится все труднее доверять. В большинстве случаев на американском рынке, даже если этикетке можно верить, она мало что скажет вам о том, каким масло окажется на вкус и понравится ли оно вам.

Многие эксперты и производители говорят, что самый важный фактор при выборе масла — не флаги на бутылке, не сорт, не то, выглядит ли масло травянисто-зеленым или сливочно-желтым, — а его свежесть.

Если оливки хорошего качества, важнее для вкуса масла не то, что написано на этикетке (хотя масло с пометкой «экстра вирджин» все же должно быть лучше, чем без нее), а то, насколько быстро оно попало с дерева в бутылку, а потом к вам на стол.

Оливковое масло — продукт скоропортящийся, чувствительный к свету и теплу, и его качество начинает ухудшаться при контакте с кислородом так же, как яблоко начинает темнеть и портиться, как только его надрежут. Это не вино, которое с возрастом только улучшается, и не уксус, который может храниться годами без существенного изменения вкуса. После того, как бутылку оливкового масла откупорят, оно в полной мере сохраняет вкусовые качества в течение трех-четырех недель.

«Оливковое масло нужно продавать в овощном отделе, а не в бакалее», — говорит Николас Колман (Nicholas Coleman), профессиональный дегустатор оливкового масла и бывший специалист по оливковому маслу в американском представительстве гастрономической компании «Итали» (Eataly). «Оно ближе к свежевыжатому соку, чем к растительному маслу», — добавляет он, отметив, что большинство растительных масел — таких, как рапсовое и сафлоровое, — отжимаются из семян и орехов, а не из фруктов.

Любители кулинарии могут сделать два вывода из того факта, что оливковое масло является скоропортящимся продуктом. Во-первых, нужно стараться выбирать самое свежее оливковое масло: его следует употребить в течение двух лет после розлива в бутылки; во-вторых, его нужно использовать гораздо чаще, чтобы оно не томилось в кладовке, а расходовалось, пока масло свежее и обладает насыщенным вкусом.

«Не экономьте его», — сказал г-н Колман, который продает прекрасное оливковое масло ресторанам — постоянным клиентам через сайт «Гроув-энд-Вайн» (Grove and Vine). По его словам, американские повара опасаются, что обильное использование оливкового масла сделает блюдо на вкус скучным или жирным. Вместо этого, утверждает он, его натуральная травянистость подчеркивает аромат, как и лимон, и соль.

Вопреки убеждению многих американских поваров, хорошее масло следует не держать про запас, чтобы изредка сбрызнуть им какое-нибудь блюдо, а использовать для всех видов повседневного приготовления пищи и для жарки во фритюре. Его точка дымления — около 400 градусов (по Фаренгейту), что значительно выше температуры от 350 до 375 градусов, необходимой для жарки во фритюре.

«Обычно все в ужасе наблюдают за тем, как я его лью, ведь я использую гораздо больше, чем обычный американский повар», — сказал Франк Призинцано (Frank Prisinzano), шеф-повар, у которого три итальянских ресторана на Манхэттене, и который часто ездит в Италию, чтобы попробовать оливковое масло, прошутто и другие ингредиенты у поставщиков. «Добавляя много масло, вы получаете целый калейдоскоп оливковых ароматов в готовом блюде. Это поможет раскрыть его многогранность».

«Оливковое масло никогда не должно даже узнать, что такое холодильник, — сказал он. Аромат притупится».

Обычному потребителю трудно сказать, прогоркло ли оливковое масло, — такой термин используют для описания испорченных жиров. Прогорклое масло может отдавать мылом, рыбой или чем-то несвежим; профессионалы используют такие эпитеты, как затхлый, прелый и винный, чтобы описать масло, испорченное плесенью и брожением. Оно может приобрести вяжущий привкус, который многие потребители путают с остротой, присущей свежему маслу.

Но любой вполне может определить, насколько оливковое масло свежее. Разогрейте его на сковороде или вылейте в тарелку супа: при нагревании свежее масло пахнет оливками. Могут присутствовать нотки спаржи или артишока, более или менее выраженное послевкусие свежескошенной травы, но фруктовая нота должна быть передней и центральной.

Но обеспечить свежесть не так просто. Как и в случае с ящиком яблок, где может оказаться одно примятое, в бочке с тысячами оливок наверняка попадутся несколько плодов с ушибами, плесенью или трещинками, и они могут очень быстро испортиться. 

Г-н Серкарц (Sercarz), торговец специями, говорит, что его отец, Моше, еще сильнее печется о свежести. Даже если оливки придется везти на маслобойню в полночь, он не даст им пролежать более пяти часов после сбора и до переработки. Именно поэтому у масла такая острота и мощь. Это ингредиент, а не приправа.

О том, что же за зверь такой биохакер, я вам не так давно уже рассказывал. Интересные ребятки, пусть временами и местами отмороженные на всю голову. В том числе и в своём особом отношении к интеллектуальной собственности. Примерно таком же, как у Остапа Бендера к уголовному кодексу.

Потому-то и скрипят на них зубами разработчики и держатели патентов на жутко дорогие биотехнологии: ну как же, они тут недосыпают, недоедают, творят нечто, обещающее принести миллионы в твёрдой валюте и набор для полировки нимбов и отбеливания кармы — и вдруг появляются эти! И начинают за здорово живёшь (а что самое обидное — задёшево и не платя роялти!) толкать технологию в ширнармассы!

Вот и сейчас, похоже, у разработчиков методики лечения одного из методов генной терапии добавилось головной боли и скрежета зубовного. Дело в том, что есть довольно свежая наработка: способ лечения дефицита (закройте детям уши) липопротеинлипазы. Редкое генетическое заболевание, обусловленное сбоем в работе одного гена, из-за чего, собственно, и образуется дефицит этого фермента в организме. А фермент нужный: он расщепляет сложные жиры до отдельных жирных кислот, и эти кислоты легко захватываются клетками из окружающей жидкости. Если же расщепления из-за дефицита фермента не происходит, то в крови копятся липопротеины — комплексные соединения жира и белка. И не просто копятся, а со временем откладываются где ни попадя: к примеру, под кожей и в стенках разных органов. В итоге — нарушение работы печени и поджелудочной желез, болевой синдром, диабет, бесплодие. Кое с чем из этого букета можно справиться с помощью строгой особой диеты, но невозможность иметь детей, увы, никуда не денется.

В 2012 году в США и Европе одобрили применение препарата Glybera, который стал использоваться как раз для лечения этой болячки. Glybera — это особым образом обработанный и обезвреженный вирус, который несёт в своей программе «правильный» ген липопротеинлипазы. Вирус внедряется в клетки пациента, перепрошивает «неправильный» участок с «неправильным» геном — вуаля! А поскольку вирус обработан так, что сам размножаться дальше он не сможет, то и опасных побочных эффектов можно избежать. 

Всё бы хорошо, но стоимость! Ещё в 2015 году этот препарат оставался самым дорогим в мире: один сеанс терапии стоил (внимание!) около миллиона долларов. Сейчас, правда, появилось лекарство подороже — препарат Zolgesma против спинальной мышечной атрофии по цене 2,1 миллиона долларов за сеанс — но от этого лечение с помощью Glybera дешевле не стало.

И вот группа биохакеров под руководством Габриэля Лиcины (Gabriel Licina) решила, что пора бы сделать лекарство более демократичным и менее кусачим по цене. И создать его пиратскую версию под названием Slybera. Технология у них будет попроще: взяв из открытых источников последовательность «деталей», составляющих «правильный» ген, они получили кольцевую структуру ДНК, которую и предлагают использовать в качестве нового лекарства.

Да, поскольку обезвреженный вирус в этой структуре не будет использоваться,  ожидается, что эффективность лекарства будет ниже: без вируса этому лекарству гораздо сложнее попасть внутрь клетки и встроиться в геном. Но ведь и цена будет несопоставимой: меньше 7 тысяч долларов за сеанс терапии. Где миллион и где семь тысяч?

Ну а учёная братия, особенно та её часть, которая занимается проблемами генетики, запасается попкорном, чипсами и пивом. Ибо грядёт целый ряд баталий. Во-первых, наверняка будет судебный процесс с компанией UniQure, производителем Glybera: ещё бы, такие деньги уходят! Во-вторых, FDA вряд ли одобрит применение самоделки. Вот и будут наблюдать, как ребята выкрутятся.

У этого всего зелёного идиотизма есть вполне интересные последствия с точки зрения российского инвестора. Перед Германией в будущем встанет выбор между веерными отключениями (с астрономическим ростом цен на электроэнергию для промышленности, что будет экономической катастрофой), отказом от ликвидации ядерной энергетики, возвращением угольной генерации или серьезным расширением газовой генерации с расширением импорта.

На смерть немецкого промышленности не согласятся даже двинутые на всю зеленую голову немецкие политики и бизнес, а на ядерную и угольную энергетику не согласятся всякие зеленые и СМИ, которые будут пугать всех глобальным потеплением и Чернобылем. В качестве меньшего зла, ну, чтобы хотя бы пополнять бюджет для выплат пособий арабским беженцам, вероятнее всего выберут увеличение импорта газа, и, кстати, Меркель еще в феврале говорила о газовом импорте в контексте борьбы за спасение климата и "Северного Потока – 2".

Во время начавшихся в середине 20-х годов судебных делах по случаям  изнасилования выяснилось множество нелицеприятных фактов. Оказывается, в  среде комсомольской молодежи приобрели популярность так называемые  «вечёрки», на которых молодые люди «пробовали» девушек. Подобные  мероприятия обычно проводились в помещении комитета комсомола, —  фабричного ли, заводского и т.д. — куда молодежь была  обязана приходить на учебу о классовой борьбе, гегемонии пролетариата,  для ознакомления с трудами Маркса, Энгельса, Ленина. После чего  комсомольский лидер предоставлял парням право выбирать партнершу среди  пришедших на собрание комсомолок. Все знали, что секретарь комсомольской  ячейки мог, при желании, покуситься сразу на нескольких понравившихся  девушек. «Пробы» проходили то по очереди, то массово, без всякого  стеснения перед товарищами. Вместе с тем выявились случаи самоубийства  среди комсомолок, однако обвинить в этом комсомольских работников и  членов комячеек не смогли (не захотели). Особое любопытство представляет  труд Ивана Солоневича «Тяжкий вопрос о науке»; в котором известный  русский публицист, ставший эмигрантом, описывает события тех лет, исходя  из своего личного журналистского опыта. Иван Солоневич (1891—1953)  является автором книг «Россия в концлагере», «Народная Монархия»,  «Диктатура импотентов», «Диктатура слоя». Обратимся к свидетельству  Ивана Лукьяновича. «Осенью, кажется, 1932 года я в качестве репортера  попал на Сормовский завод — старый гигант индустрии около Нижнего  Новгорода. Репортерское ремесло в СССР — унылое и стандартизированное  ремесло. Человек обязан писать о том, что приказано. А если того, чему  приказано быть, в природе не существует, обязан выдумать. То, что  существует в реальности, никакую редакцию не интересует, и интересовать  не имеет права. Жизнь обязана укладываться в схему генеральной линии. Я с  блокнотом и фотоаппаратом скучно бродил по гигантской территории  Сормовского завода, пока в его парадных воротах не наткнулся на целую  серию «черных досок» — «досок позора», на которые наносят имена всякого  отдельного элемента веселой социалистической стройки. Не «преступного», а  только «отсталого»— для преступного есть и другие места. На досках  красовалось около ста имен. На доски я взглянул только случайно: кому  интересны имена опоздавших на работу, не выполнивших нормы, удравших от  общественной нагрузки? Но случайный взгляд обнаружил целое «общественное  явление»… Почти в одной и той же редакции, одна за другой, шли записи  такого содержания: «Комсомолец Иван Иванов женился, старается возможно  больше заработать, бросил общественную работу, исключен из комсомола как  мещанский элемент». Иногда редакция записи говорила чуть-чуть иначе:  «Комсомолец Иванов “повышает квалификацию”, но для заработка, а не для  социализма». Словом — на досках было около сотни комсомольцев, из-за  женитьбы ушедших из комсомола. Я направился в комсомольский комитет: в  чем тут дело? В комсомольском комитете мне ответили раздраженно и  туманно: черт их знает, что с ребятами делается: у попа женятся, пойдите  в женотдел, это по ихнему ведомству, женотдел прямо на стенку лезет... Я  пошел в женотдел… Меня как «представителя московской прессы» обступила  дюжина комсомольских и партийных активисток. Часть из них относилась к  типу партийной самки, который был увековечен соответствующим  скульптурным произведением во Дворце труда. Другую я отнес к числу  заблудших душ — не вполне невинных жертв социалистического общественного  темперамента. Всем им хотелось излить свои наболевшие души. Они и  излили: одни жалобно, другие озлобленно. Фактическую сторону дела обе  части рисовали, впрочем, одинаково. Фактическая сторона дела заключалась  в том, что заводская молодежь ни с того ни с сего вдруг начала  жениться. Это бы еще полбеды. Настоящая беда заключалась в том, что на  комсомолках жениться не хотел никто. Им-де, ребятам, нужны жены, а не  «орательницы» — в русском языке есть глагол «орать», имеющий случайно  лингвистическое родство с термином «оратор». Им нужны хозяйки дома, а не  партийные шлюхи — последнее существительное в разных редакциях  передавалось по-разному. Они, ребята, вообще хотят иметь семью. Как у  людей. Без развода и всяких таких вещей. И поэтому женятся не в загсе  (отдел записи актов гражданского состояния), а у попа: так все-таки  вернее. Потом они хотят побольше заработать, учатся, посещают курсы,  «повышают квалификацию», но на собрания не ходят, и социалистическая  стройка их не интересует никак. В соответствии с советской идеологией,  фразеологией и прочими вещами женские души из сормовского женотдела  выражались витиевато и казенно. Слушатель, не убеленный достаточным  советским опытом, мог бы и в самом деле предположить, что интересы  социалистической стройки стоят у женотдела на самом первом месте. Но,  во-первых, партийный комитет никакой угрозы интересам этой стройки не  отметил и, во-вторых, сквозь казенные ламентации о планах, собраниях,  мещанстве и прочем нет-нет да и прорывались свои собственные, неказенные  слова. «А нашим-то девкам — куда деваться, вот так век в комсомолках и  ходить?» «Они сволочи, от комсомолок носы воротят, словно мы какие  зачумленные». «Им такую подавай, чтобы борщ умела варить, а что она  политически безграмотна, так им что?» «В мещанство ударились; чтоб его  жену никто и тиснуть не смел»... Несколько позже председательница  женотдела, тип застарелой орлеанской девственницы, говорила мне  полуконфиденциальным тоном: «Комсомолки наши ревмя ревут, почитай, ни  одна замуж не вышла, конечно, несознательность, а все-таки обидно им...  Эти сто, что на черных досках, — это только показательные, только для  примеру, у нас весь молодняк такой же. Совсем по старому режиму пошли.  Попа мы арестовали — не помогает: в Нижний жениться ездиют. Вы об этом,  товарищ Солоневич, уж обязательно напишите...» Я обещал «написать» —  писать обо всем этом нельзя было, конечно, ни слова. На своих спортивных  площадках я поговорил с ребятами. Ребята усмехались и зубоскалили:  просчитались наши орательницы, кому они нужны! «Я, товарищ Солоневич,  скажу вам прямо: я на бабе женюсь, а не на партии... Вот тут один наш  дурак на комсомолке женился: дома грязь, пуговицу пришить некому, жену  щупают кому не лень, ежели дети пойдут, так это еще не сказано, чьи  они». Словом, разговоры носили ярко выраженный мелкобуржуазный характер.  И я понял: социалистическая игра в России проиграна. В семейном вопросе  коммунизм сдал свои позиции первым: с вот этакими комсомольцами  справиться было нельзя. Да и солдаты были нужны: без семьи — какие  солдаты. Так, несколько позже, коммунизм отступил и на церковном фронте:  отступил гибко и умно, не отдавая своих основных позиций и используя  религию для вооруженной защиты безбожия. Но прорыв на семейном фронте  был первым решающим прорывом: комсомолец попер жениться, комсомолец стал  строить семью — и тут уж все остальное, быстро или медленно — это  другой вопрос, пойдет истинно старорежимными путями: семья, забота,  собственность — словом, «старый режим»...».
https://187011.selcdn.ru/thumbnails/photos/2018/03/24..