Недавние тренды рунета

Пузырёк с ярко-зелёным спиртовым раствором “бриллиантовой зелени” – первое лекарство в жизни каждого человека. Не удивлюсь, если и в СНГ – зелёнкой у нас испокон веку мазали только что завязанный пупок новорождённых. Чтобы не попала инфекция. Без зелёнки нет ни одной домашней аптечки. Обожают её и старики. А между тем нигде в мире её больше не применяют. Почему? Ответ на этот вопрос потребовал настоящего расследования.

Безумный Игнац

В середине ХIХ века в просвещённой Европе каждая десятая роженица умирала от родильной горячки. Несмотря на то что роды принимали не какие-нибудь бабки-повитухи, а дипломированные врачи.

Молодой врач-акушер венской больницы Игнац Земмельвейс страшно переживал за своих пациенток, пытался понять причины. И додумался: врачи в то время много практиковали в прозекторской. Принимать роды часто прибегали прямо от трупа, вытерев руки носовыми платками. Игнац и решил, что они заражают рожениц “трупным ядом”. И предложил перед тем, как подойти к роженице, держать руки в растворе хлорной извести. Смертность сократилась в 7 раз.

Но коллеги новомодных идей Земмельвейса не приняли, поднимали его на смех, травили. Не убедила врачебное сообщество даже смерть немецкого врача Густава Михаэлиса. Тот смеялся над идеями Игнаца, но решил проверить их на практике. И когда смертность среди его пациенток тоже упала в разы, не выдержал унижения и покончил с собой.

А бедный Игнац тоже закончил плохо: сначала угодил в психлечебницу, а вскоре умер, по иронии судьбы – от сепсиса, того самого, от чего умирали пациентки до его блестящего озарения. Потом благодарные потомки, правда, поставили ему памятник. Это мы умеем.

Умный Луи и разумный Вильям

А примерно в то же время в Париже Луи Пастер додумался, что открытые ещё за 175 лет до него Антоном ван Левенгуком “анималькули” – известные теперь как бактерии – заразны и являются причиной многих болезней, объяснений которым прежде не находили.

И ещё примерно тогда же любознательный молодой химик Вильям Перкин в городе Лондоне пытался создать новое лекарство от малярии и экспериментировал с каменноугольной смолой. Капал на неё кислотой, возгонял, дистиллировал и т.д. И вдруг получил вещество радикально-лилового цвета, которое позже назвал мовеином (от английского названия цветка мальвы). Цвет оказался настолько стойким, что отстирать его пятна с рубашки прачка не смогла. Но папаша Перкин, строитель, не стал ругать сынка, а возрадовался: не знаю, как там лекарство от малярии, а на кусок хлеба с маслом ты уже заработал. И открыл первый завод по производству смоляных (анилиновых) красителей. Молодец Вилли бросил науку и так преуспел в производстве красителей, что под конец жизни был возведён в рыцари и стал сэром.

В те же годы были синтезированы и другие органические красители: от чёрного до жёлтого. Они быстро вытеснили красители натуральные типа индиго или кошенили, которые были значительно дороже, но не могли дать стандартно-стойкий цвет тканям. Врачи стали применять новые красители для окрашивания препаратов разных микроорганизмов, чтобы лучше разглядывать их под микроскопом. И увидели, что эти вещества убивают микробы наповал. Но так определилась другая стезя красителей – медицинская.

Карболка, сулема, ляпис и К

После открытий Пастера в медицине начался расцвет антисептики. То есть способов борьбы с болезнетворными бактериями. Врачи наперебой придумывали новые способы обеззараживания ран, инструментов, перевязочных материалов, собственных рук. Хирургия расцветала на глазах.

В качестве антисептических средств тогда применяли соли ртути (меркурохром и сулему) и серебра (ляпис), ту же зелёнку и спиртовый раствор йода. А также карболовую кислоту, или фенол. Он и сейчас частично идёт на изготовление антисептиков, например, в США из него делают препарат орасепт для лечения инфекций полости рта и горла – на это обратите особое внимание. Но главным образом – на производство всем знакомых эпоксидных смол, нейлона и капрона, пестицидов и… аспирина. Однако есть информация, что сама по себе ядовитая карболка обладает ещё и канцерогенными свойствами.

Сегодня в медицине применяются другие, более современные антисептики. Но и старая добрая хлорка не списана со счёта. По крайней мере все мы покупаем домашние средства для обеззараживания с громко рекламируемым хлоринолом, в том числе и импортные. Но это просто красивое имя для гипохлорита натрия – родного брата нашей любимой хлорной извести, то есть хлорки. И никто не удивляется её живучести.

Бриллианты для диктатуры бизнеса

А вот зелёнку многие поборники современности готовы стереть с лица земли. Аргумент – нигде на Западе её не применяют.

Давайте разбираться. Во-первых, что в ней такого бриллиантового? Другие красители имеют названия поскромней. Есть малахитовый зелёный, есть метиленовый синий и фиолетовый. Есть жёлтый риванол и красный фуксин. И он один – бриллиантовый.

В сухом виде, до растворения в спирте, это золотисто-зелёные комочки, по латыни viridis nitentis, то есть “зелёный блестящий”. Переводя название на французский, неведомый химик использовал слово brillant – по-французски “блестящий”. Ну а какой-то наш балбес, как безграмотные переводчики и сейчас, перевёл как “бриллиантовый”. И всё.

Мы привыкли любую царапину, ссадину и порез обрабатывать зелёнкой, особенно детям, которые в подобных случаях верещат от йода и боятся шипящей перекиси водорода. Но за границей, ни в одной аптеке зелёнку мы не обнаружим. И удивляемся: как это они живут без неё? А они удивляются, увидев наших детей, раскрашенных, как диковинные зелёные леопарды.

Так почему же за цивилизованной границей зелёнки нет? С этим вопросом я приставала как минимум к десятку известных фармакологов, дерматологов, педиатров. Большинство ответа не дало.

– Да потому что на Западе принята доктрина доказательной медицины, – объяснил наконец декан фармацевтического факультета Российского государственного медицинского университета профессор Иван Козлов. – А молекулярный механизм действия зелёнки и других красителей неизвестен до сих пор. Чтобы это выяснить, надо провести сложные и дорогие исследования. А кто же это будет делать для столь старого препарата?

А что же туманные разговоры о том, что зелёнка обладает канцерогенными свойствами, как, например, карболка? Есть в этом хоть капля истины?

– А тоже никто не знает, – разводит руками профессор. – Обязательные тесты лекарств на канцерогенность были введены много позже её появления. И проводить их никто не думает всё по тем же причинам.

Чьи примеры заразительней

Ещё одно предположение высказал главный врач Московского городского кожно-венерологического диспансера Петр Богуш.

– В западной медицине помимо эффективности важна и эстетическая сторона. А у нас по традиции на комфорт пациента особого внимания не обращают. Хотя в нашем диспансере для обработки язвочек, трещин и прочих повреждений кожи мы рекомендуем так называемую жидкость Кастеллани, но бесцветную, без фуксина, который придает ей ярко-малиновый цвет. Необязательно ведь подчёркивать свои проблемы красителем.

Американцы же в подобных случаях используют мази на основе антибиотиков и, не поверите, обычный сахар в смеси с бетадином – это одно из соединений йода. Своими глазами читала в интернете советы их педиатра смешать пять унций сахара и полторы бетадина и мазать этим ребёнка. Ну, не знаю… По мне, так зелёнкой или тем же фукорцином (то есть малиновым фуксином) разрисовать отпрыска куда веселее. К тому же на сахар ведь могут и мухи полететь. Да хорошо, если мухи, а вдруг пчёлы? Нет, наша простушка зелёнка всё же как-то милей.